...Яростно бушевавшее за стенами кабины пламя неожиданно исчезло, почти сразу сменилось насыщенной темно-синей голубизной неба. Рассветная синева, залившая кабину. резко контрастировала с огненными языками сполохов, еще недавно жадно плясавшими на непроницаемых светозащитных шторках.
Пол под ногами пилотов едва-едва, на самой грани чувствительности дрогнул: легкий корректирующий импульс слегка довернул идущий на посадку "Буран". Умная автоматика, последние тридцать минут контролировавшая снижение корабля снова сказала свое веское слово.
- Высота -55 километров, скорость - М12, вертикальная скорость - расчетная,14 метровв секунду. Выходим на глиссаду. Удаление до первой точки привода -216 километров, до второй - 350, до касания - 420 - второй пилот повернул голову к командиру корабля.
- ..."Алмазы", "Алмазы", подтверждаю, вы в коридоре, траектория расчетная, - прорезался в наушниках голос оператора ЦУП.
- Игорь Петрович, все в пределах нормы. Через полчаса будем на месте.
- Добре.
Командир, он же первый пилот Игорь Петрович Волк, мельком бросив взгляд на приборы, снова перевел глаза на постепенно светлеющую синеву, все шире и шире распахивавшуюся за лобовым остеклением кабины. Знакомая картина: скоро иссиня-черное небо станет вначале белым, когда челнок скользнет через высокоатмосферные слои перистых "серебристых" облаков, затем снова все вокруг станет небесно-голубым. И потянутся самые волнующие минуты перед приземлением - когда "Буран" окажется словно в некоем "облачном бутерброде" - сверху - переходящая в черноту близкого космоса синева стратосферы, внизу, за облаками, кое-где проглядывающая, темная, теряющаяся в ласковой дымке земля, и только здесь, в слое, где сейчас скользит возвращающийся из своего пятнадцатого рейса "Буран", разлита чистейшая небесная голубизна, кое-где словно припорошенная сахарной белизны облаками. Но они очень далеко, где-то там, на горизонте. По траектории снижения корабля видимость, как говорят летчики "миллион на миллион". Хотя никакого значения для "Бурана" и его пилотов это не имеет: приходилось им экстренно сажать "птичку" и в провороненный синоптиками снегопад, густо запорошивший пятикилометровую полосу в далеком приморском Хороле, и в нежданно-негаданно налетевший шторм, которые случаются на Байконуре. Посадка в обычный, даже не слишком сильный дождь за особую доблесть уже не считается. Техника достигла таких высот, что человек для успешного возвращения на землю уже не слишком и требуется. За исключением разве что совсем уже редких случаев...
Игорь Волк хмыкнул, вспомнив, за что получил свою третью Золотую Звезду Героя. Вопреки обыкновению, вручал ее не генеральный секретарь ЦК КПСС Николай Иванович Рыжков: неожиданно для многих из собравшихся в огромном Колонном зале Кремлевского Дворца съездов, он поманил на сцену скромно стоявшего чуть в стороне Лозино-Лозинского. Не ожидавший этого Глеб Евгеньевич чуть замешкался, но, быстро сориентировавшись, легко для своих без малого восьмидесяти лет взбежал по ступенькам и, взяв с подноса застывшего возле генсека помощника рубиновые коробочки, улыбаясь подошел к застывшим по стойке "смирно" Игорю Волку и Анатолию Левченко.
В зале зародился легкий шопоток, волнами перекатывавшийся от ряда к ряду. Творца ракетно-космической транспортной системы "Энергия Буран" Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского не то что в лицо, но даже и по фамилии знали не слишком многие. Несмотря на проводившуюся в СССР политику гласности и открытости, снявшую многие ранее мешавшие нормальной работе барьеры секретности, личность человека, многими называемого "вторым Королевым", не слишком афишировалась. Хотя весь мир прекрасно знал одно из его детищ - принесший ему и Державе всемирную славу советский космический корабль многоразового использования "Буран".
Взявший в руки поспешно поданный откуда-то из-за спины радиомикрофон Рыжков деликатно кашлянул. Удивленный шум в зале, озадаченном неожиданным резким изменением давно уже сложившегося "протокола" вручения высших наград советского государства, словно по команде стих.
- Сегодня для нас с вами - знаменательный день... - Рыжков говорил негромко, не напрягая голос, но каждое его слово улавливалось чуткой электроникой и отдавалось во всех уголках огромного Колонного зала. Николай Иванович любил говорить тихо, тем самым словно требуя от присутствующих, чтобы те внимательно прислушивались к сказанному. Недоброжелатели утверждали, что этой своей привычкой всесильный глава первой в мире социалистической сверхдержавы обязан подражанию своему кумиру - Иосифу Виссарионовичу Сталину. Огромный портрет которого, по слухам, украшал от пола до потолка одну из стен в личной комнате отдыха генсека. Правда это или нет - никто в точности не знал, но параллели между Рыжковым и Сталиным проглядывали слишком явные...
- Сегодня мы не просто награждаем высшими знаками отличия нашей Родины достойных ее сыновей, - Николай Иванович сделал многозначительную паузу и посмотрел на сидящего в первом ряду приглашенных Посла Соединенных Штатов в СССР Уилфреда Бруммана: - мы чествуем людей, внесших неоценимый вклад в дело мира и разрядки на нашей планете...
... - Высота -25 километров, скорость - М6, вертикальная скорость снижения -8 метровв секунду, идем в коридоре..., - ворвался в раздумья командира корабля очередной доклад второго пилота. Вибрация слегка усилилась. Медленно кивнув, Волк осторожно пошевелился в кресле.
...Сигнал SOS впервые в истории человечества пришел с орбиты. На шестой день полета космического челнока "Колумбия" вышедший в космос для предпосадочного обследования внешней обшивки корабля специалист полета Майк Хаули обнаружил большие проблемы. На одном из самых опасных на снижении участков центроплана вместо восьми или девяти плиток теплозащиты, зияла дыра. Миссия STS-96, завершения которой ожидали на мысе Канаверал в течение ближайших суток апреля, оказалась на грани гибели. Вернуть на землю челнок с дырой вместо теплозащиты, да еще в том месте, где передняя кромка левого крыла соединяется с корпусом, невозможно. При температурах нагрева этих кромок, доходящих до 2000 градусов (не случайно самые "горячие" участки теплозащиты на крылатых космических кораблях окрашиваются в черный цвет) "Колумбия" после входа в плотные слои атмосферы проживет недолго. Минуту или две - ровно столько времени, сколько потребуется высокотемпературной плазме, чтобы прожечь легированную сталь центроплана. И, испепеляя все на своем пути, ворваться внутрь заполненного людьми и оборудованием корпуса "спейс шаттла".
Застывшая на орбите беспомощная "Колумбия" медленно проворачивала под собой земной шар. Виток за витком проходя над все новыми и новыми районами планеты, корабль ждал от своих хозяев, находившихся внутри людей, привычной команды на разворот кормой вперед по курсу и запуск ТДУ. Обращенная пострадавшим левым крылом к Земле "Колумбия" наматывала виток за витком. Но сделать было ничего нельзя. Отправленная на орбиту за вышедшим в очередной раз из строя телескопом "Хаббл", она почти полностью израсходовала запасы рабочего тела для маневровых двигателей. Топлива оставалось только на вход в атмосферу и незначительные коррекции курса во время снижения. Состыковаться со станцией "Мир" американский челнок не мог: русская орбитальная платформа находилась сейчас значительно выше и севернее, с тех пор как месяц назад очередным "Бураном" ее перевели на почти полярную орбиту с наклонением 85% градусов и высотой 450 километров в перигее. Даже если бы каким-то чудом "Колумбии" удалось перейти на нужную орбиту и набрать дополнительные290 километроввысоты, состыковаться с советской ДОС ей бы все равно не удалось: в этом полете челнок не был оснащен стыковочным модулем. Иначе в транспортном отсеке просто не хватило бы места для дорогостоящего орбитального телескопа.
- Президент США Джордж Буш выступил с обращением к американскому народу, в котором призвал нацию вместе помолиться, чтобы произошло господне чудо, способное спасти пятерых астронавтов, ставших пленниками орбиты. Как несколько часов назад сообщил директорNASAУильям Бейтс, у экипажаSTS-96 осталось кислорода и энергии примерно на 120 часов... У Белого Дома американской администрации в Вашингтоне как раз в эти минуты проходит открытое богослужение, на которое собрались свыше 50 тысяч человек... Это были последние новости этого часа, а сейчас - прогноз погоды... Сисястая дикторша центрального телевидения, красавица-хохлушка Аня Клунько, за необъятных размеров грудь прозванная многочисленными поклонниками "большое вымя" исчезла с экрана, уступив место привычной заставке погоды. Телевизор тут же принялся перечислять предстоящие зимние штормы и снегопады.
- Да, пиздец ситуация, - выразил общее мнение присутствующих Анатолий Левченко. Собравшиеся на кухне у командира отряда космонавтов РКК "Энергия" Игоря Волка летчики зашумели, переключая каналы в поисках новых сообщений о развитии ситуации с "Колумбией". Но везде говорилось одно и то же, и все было одинаково неутешительным. "Колумбии" и ее экипажу давали от 120 до 240 часов пребывания на орбите. После чего они неминуемо должны были либо задохнуться, либо сгореть в плотных слоях атмосферы, в которую через энное количество витков неизбежно войдет пребывающий на низкой околоземной орбите челночный корабль. Учитывая, что второй челнок, "Атлантис", который лихорадочно начали готовить к запуску янкесы, сможет стартовать, в лучшем случае, через неделю, шансы у "пленников орбиты" были практически равны нулю.
- Нет, "Атлантис" не успеет... Командир "волчьей стаи", как с чьей-то легкой руки прозвали подчиненных Игоря Петровича в ЦПК и ЛИИ, цепко оглядел присутствующих. - Но есть одна мысль, надо кое-с кем проговорить... И, пригладив растрепавшиеся рыжие волосы, подхватил трубку радиотелефона, шаркая стоптанными тапочками пошел куда-то вглубь квартиры. С экрана приглушенного телевизора продолжало доноситься бормотание диктора, перечислявшего состав экипажа "Колумбии":
- ...и командир экипажа, полковник ВВС США Рик Хазбенд. Это его третий полет...
Биографии слушать никто не собирался, и звук убавили до минимума. Экипаж "Колумбии" хотя и не наперечет, но знали, многие были знакомы с этими четырьмя ребятами и одной девушкой, болтающимися сейчас на орбите в ожидании неминуемой гибели. Хотя единственную женщину в американском экипаже, совершавшую свой четвертый полет некрасивую, но улыбчивую и обаятельную Салли Райд в Звездном городке хорошо запомнили по прошлогоднему визиту.
Самый молодой "волчонок", недавно пришедший в отряд летчиков-испытателей "Бурана" казах Токтар Аубакиров посмотрел на зам командира отряда Анатолия Левченко, сосредоточенно нанизывавшего на вилку вкуснющую квашеную капусту:
- А разве мы не могли бы...
Левченко, словно ждавший этого вопроса, улыбнулся:
- Спокойно, Токтарчик, как ты думаешь, зачем Игорь поговорить отошел? Главком ВВС просто так не позвонит... И, подняв ладонь, призывая собравшихся к тишине, продолжил:
- Вариантов, ребята, всего два. Либо срочно запускать к ним наш заправщик на базе "Прогресса", дооснастив системой для перекачки топлива на челнок. Тогда американцы сумеют добраться до "Мира" и дождаться на станции помощи. Кислорода там хватит. Либо - поднимать "Буран"...
- Второе вернее! - увесисто дополнил вернувшийся с телефонных переговоров хозяин квартиры. И, по-хозяйски оглядев собравшихся и плотно уставленный яствами стол, веско подытожил: - ну что, у всех налито? Тогда - за наш успех!
...
Двое суток спустя по громадному экрану ЦУПа в Звездном бежали цифры обратного отсчета. Ровный шум зала центра управления полетами разрывали только четкие команды руководителя полета и отдающиеся словно эхом точные ответы диспетчерских служб:
- Ключ на старт!
- Есть ключ на старт!
- Ключ на дренаж!
- Есть ключ на дренаж!
- Протяжка один!
- Есть протяжка один!
- Камеры 1,2,3,4 - ЗАЖИГАНИЕ!
Замерший на многочисленных экранах, ослепительно белый на фоне черной ночной степи, подсвеченный мощнейшими прожекторами обындевевший силуэт "Энергии" с прилепившейся сбоку птичкой орбитального корабля окутался клубами дыма. Затем динамики, прежде транслировавшие лишь шум ветра над Байконуром, донесли до ЦУПа нарастающий слитный рев выходящих на рабочий режим четырех двигателей РД-170. Через несколько мгновений из гигантских клубов дыма, окутавших стартовый комплекс медленно поднялась на столбе ярчайшего пламени "связка" и, все быстрее и быстрее заскользила вверх, в низкие облака, кое-где пробиваемые всполохами далеких молний.
- Хорошо пошла, родимая! - пробился сквозь помехи довольный голос командира корабля, первого пилота "Бурана-2" Игоря Волка. В ЦУПе, несмотря на напряженность момента засмеялись, некоторые даже зааплодировали. Страсть известного летчика-испытателя и космонавта к рискованным и не всегда приличным шуткам знали хорошо, и не сомневались, что даже в такую минуту верный себе Игорь Петрович обязательно ввернет что-нибудь "этакое". Тем более, что взыскания "по партийной линии" можно было не опасаться: изрядно пощипанная за годы перестройки КПСС нашла в себе силы не только остановить губительный маховик развала страны, запущенный Горбачевым, но и значительно очистить свои ряды от всевозможных прихлебателей и прочих карьеристов, которых нормальные люди с презрением именовали не иначе как "замполитами". Сам Волк замполитов, умудрявшихся минимум компетентности и знаний сочетать с максимумом опасной для окружающих активности, терпеть не мог еще с курсантской юности, и даже в худшие годы политесы с ними не разводил. Одного из таких ретивых проводников линии Партии он, говорят, даже лично выбросил из бомболюка очередного самолета, который испытывал. Правда, рассказывавшие эту байку "очевидцы" забывали упомянуть (или просто не знали), что самолет при этом стоял на земле. А замполит авиационного полка, на полосу которого пришлось срочно сажать экспериментальный бомбардировщик, пытался проводить очередную "генеральную линию" будучи изрядно навеселе.
...
- "Алмазы", вижу вас! Спереди-справа-сверху от скользящего на посадку челнока появился Миг-25-й.
- Идете хорошо, - прозвучал в шлемофонах знакомый голос Аубакирова. Покачав крыльями, "Миг" сопровождения поднялся чуть выше. По антибликовому покрытию гермошлема второго пилота скользнули лучи все выше и выше встающего над горизонтом солнца:
- Высота -20, М2,5, вертикальная скорость - 6, удаление - 120...
...
В тот раз все прошло почти как по нотам. Еще 18 часов потребовались "вставшему" на опорную орбиту с наклонением 24 градуса советскому кораблю, чтобы скорректировать курс и приблизиться к беспомощно зависшей "Колумбии". Десятые сутки полета шаттла за счет торможения в верхних слоях атмосферы согнали его вниз еще на полсотни кэмэ, и в перигее американский челнок "нырял" почти до90 километров над Южно-Китайским морем.
Уравняв скорости убегания, "Буран-2", в сообщении ТАСС уже получивший ласково-суровое женское имя "Вьюга", завис над грузовым отсеком обреченного американского собрата в полетной конфигурации: створки открыты, левым крылом к Земле.
- Надо же, "Вьюга"... - Паривший у верхнего иллюминатора кабины командир свежеокрещенного корабля хотел было досадливо сплюнуть, но вспомнил, что находится в невесомости и удержался. Хорошо еще, что все переговоры с ЦУПом велись по зашифрованному каналу. Комментарий, который он выдал в эфир, ознакомившись с последовавшим за экстренным стартом Сообщением ТАСС, никто не рискнул бы процитировать в приличном обществе. Смысл его сводился к одной простой истине: женщинам в космосе делать нечего. Видимо, еще свежи были у командира экипажа воспоминания о первом полете, устроенном чуть ли не специально для того, чтобы еще раз "прокатить" на орбиту вторую советскую женщину-космонавта, дочку известного и всесильного в те годы маршала авиации. Да, "задачи" того полета - первый в мире выход женщины в открытый космос были выполнены, но чего стоила вся эта "предсъездовская показуха" знает только покидавший вместе с ней станцию - тогда еще "Салют-7" Володя Джанибеков...
Зафиксировавшийся ногами за скобы на задней стенке кабины челнока с женским именем, Левченко старательно орудовал джойстиком одного из двух штатных "бурановских" манипуляторов. Подняв тридцатиметровую механическую руку со своего ложа, он наблюдал, как она медленно и плавно разворачивается, направляя захват "вниз", к земле, где вокруг уже поднятого из грузового отсека "Колумбии" злополучного орбитального телескопа мелькали фигурки в американских скафандрах, казавшихся квадратными из-за прицепленных к ним ранцев "космических мотоциклов". Подталкиваемый ими "Хаббл" еще немного "подвсплыл", приближаясь к манипулятору "Вьюги". Медленно, миллиметр за миллиметром сокращавшееся расстояние вдруг закончилось. Фиксаторы наконечника манипулятора, спецрейсом доставленного из Хьюстона и аврально смонтированного в МИКе на уже собранной "связке" из носителя и орбитального корабля, щелкнули.
- Есть контакт, - удовлетворенно отметил Левченко.
- Отлично, Толя, теперь давай, полегонечку, укладывай эту байду, а я буду готовить "рукав"... С этими словами Волк, привычно оттолкнувшись от поручня, нырнул в люк, ведущий на вторую полетную палубу "Бурана"... Тьфу ты, простите, "Вьюги"!..
Американцам повезло: конструкция грузового люка позволяла разместить и развернуть легкий, но особо прочный надуваемый переходный шлюз "Рукав". Предназначенный для экстренных ситуаций в космосе. Разработка, сделанная в одном из работавших на космос и оборону НИИ республики Азербайджан, как раз готовилась к испытаниям. Правда, поднять ее с земли должен был готовившийся к старту через три месяца "Ирбис", дополнительный эвакуационно-спасательный модуль для орбитальной станции "Мир". Но тут грянула беда с "Колумбией", шлюз, за некоторые конструктивные особенности получивший неформальное прозвище "презерватив", в срочном порядке переставили на готовившееся к первому запуску "Изделие N002". По этому поводу даже родилась одна весьма неприличная шутка...
Пятерке астронавтов и в самом деле исключительно повезло - быстрыми темпами разворачивавший орбитальную группировку ГЛОНАСС СССР и без того собирался через месяц-другой, не спеша, запускать вторую "птичку" из пяти построенных крылатых кораблей "бурановской" серии. "Двушка" уже в первом полете должна была развесить на геостационарной орбите пять из двенадцати новых спутников универсальной серии "ГЛОНАСС-Космос". Когда стало известно, что "Колумбия" не может вернуться на Землю, главком ВВС Макаров понял, что для советской аэрокосмической программы настал "звездный час". Срочно добившись приема у генерального секретаря ЦК КПСС тов. Рыжкова Н.И. он и Лозино-Лозинский убедили руководителя партии и государства в необходимости воспользоваться представившейся возможностью. Ценой громадного напряжения всех сил "изделие N 002" было готово к запуску по нормативам военного времени, всего за трое суток. Столько же времени дали на тренировки спешно сформированному экипажу, который, ввиду особой важности предстоящей работы, составили уже летавшие двое членов отряда летчиков-испытателей "Бурана" Игорь Волк и Анатолий Левченко.
В тот раз все прошло почти гладко. "Почти", потому что когда "Вьюга" собралась спускаться - снаряжен челнок был, по причине спешки, как говорится, в обрез - оказалось: особого выбора у них нет. Шел февраль, и на большей части территории СССР бушевали зимние бураны. Резервная полоса в приморском Хороле, куда удобнее всего было бы приземлиться с этой орбиты, оказалась неожиданно занесена жесточайшим снегопадом.
-250 миллиметров снежного покрова и ветер35 метров в секунду, черт знает что... - прокомментировал полученное сообщение ЦУП Волк для Левченко. - Придется садиться на Байконуре, хоть и там тоже погода не слишком летная, - резюмировал он. - Но если не сядем сейчас, на "потом" может не хватить ресурсов... Паривший за креслом командира Рик Хазбенд, с трудом, но понимавший по-русски, попросил уточнить услышанное. Поняв, что творится на Земле, Хазбенд перетолмачил разговор своему экипажу, тут же возбужденно загомонившему. Громче всего доносились повторяемые на все лады fucking shit snow.
К внимательно рассматривавшему разгорячившихся спасенных Волку, не сводившему с янкесов пристального взгляда спокойных прозрачных светло-серых глаз, подплыла растерянно улыбавшаяся Салли. Переведя взгляд на уставшую и измученную почти недельным ожиданием неминуемой кончины на орбите американскую "терешкову", Игорь Волк ободряюще посмотрел в ее встревоженные глаза:
- Все будет нормально, милая, - успокаивающе проговорил он. Салли Райд, не понимавшая по-русски ни слова, но тут же давшая себе зарок во что бы то ни стало выучить этот трудный язык, если удастся вернуться на Землю живой, по-женски сориентировалась на интонацию, с которой это было сказано. Растерянно хлопнув глазищами, она слабо улыбнулась и, слегка зардевшись, погладила Игоря Петровича по руке. После чего ретировалась на нижнюю палубу, где принялась возиться в ложменте, фиксируясь перед посадкой.
Волк усмехнулся. Никогда, ни тогда, ни сейчас не понимал он, зачем вообще нужны в космосе бабы. И для чего американцы таскают их за собой чуть ли не в каждый полет. Пресловутая политкорректность что ли того требует... А потом они гибнут - как учительница Криста Маколифф и астронавт Джудит Резник в январе 1986-го на "Челленджере". Всего 73 секунды после старта и в мартирологе космической эры сразу оказалось ровно столько же женщин, сколько их вообще полетело в СССР за всю историю отечественной космонавтики... "Нет, не женское это дело, космос...".
Предстояло делать как раз то, для чего на борту "Бурана" и нужен был пилот. Несмотря на отработанную систему автоматической посадки, безукоризненно приводившую челноки на полосу и 15 ноября 1988 года, и 18 мая 1989-го, и в последующих полетах, всегда оставалось место Его Величеству Случаю. Посадка в тяжелейших, можно даже сказать, штормовых метеоусловиях, когда хороший руководитель полетов самолет из ангара не выпустит, как раз то самое оно.
Тогда все получилось как надо. Три часа с половиной часа и полтора витка спустя, поеживаясь от порывов шквального ветра, пытающегося сквозь открытое забрало "Сокола" хлестнуть ледяной крупкой по лицу, Игорь Волк помогал выбираться из корабля на трап совершенно размякшим американцам. Проторчавшие на орбите в тесном закутке челнока 10 с лишним суток, вымотанные ожиданием неизбежного конца и опасностями экстренной посадки в шторм, они едва стояли на ногах. Остававшихся у них сил едва хватило на то, чтобы, перевалив через комингс, спуститься по трапу прямо в руки встречающих медиков. И наших и американских. Которыми в этот раз, казалось, кишело все пространство у потрескивающего после атмосферной печки, медленно остывающего корабля...
... - Поэтому, - продолжал, чуть повысив голос Рыжков, - дорогие товарищи, сегодня я с удовольствием представляю вам не только героический экипаж второго советского корабля многоразового использования, но и создателя этой гордости отечественной и мировой космонавтики уникальной ракетно-космической системы "Энергия-Буран", академика, главного конструктора ракетно-космического объединения "Энергия" Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского!
И, перекрывая обрушившиеся на зал аплодисменты начавших вставать собравшихся, закончил:
- Именно ему сегодня выпала высокая честь вручить нашим Героям высокие награды Родины!
...
- Высота -8 километров, удаление -19 километров, скорость -550 километровв час, вертикальная скорость снижения -1,5 метрав секунду...
...
Брошенная на низкой орбите, опустевшая "Колумбия" вошла в плотные слои атмосферы 36 часов спустя, где-то над Тихим Океаном. Как и должно было произойти, через несколько минут после вхождения в плазму, космический челнок пропал с экранов радаров. Еще 15 минут спустя наблюдатели астрономической обсерватории Маунтинг Хилл на Гавайских островах зафиксировали пронесшийся где-то высоко в стратосфере и направлявшийся к земле рой падающих звезд. Это горели обломки первого в мире многоразового орбитального корабля, не вернувшегося из своего 22-го полета.
Но траура на Земле не было: спасенный экипаж американского челнока проходил послеполетное медицинское обследование в Звездном. Игорь Волк и Анатолий Левченко, после своего второго совместного и пятого на двоих космического полета отдыхали на базе РКО "Энергия" на Селигере. А в мире стронулось множество больших и малых незримых шестеренок, запуская сложные цепочки множества, на первый взгляд казалось бы никак друг с другом не связанных событий.
Самым главным стал, пожалуй, небывалый всплеск популярности Советского Союза, впервые в истории пилотируемой космонавтики сумевшего в кратчайшие сроки подготовить и с блеском осуществить спасательную операцию на околоземной орбите. Что резко сработало на восстановление мирового авторитета СССР, изрядно пошатнувшегося в годы затеянного было действа, метко названного известным антисоветчиком Збигневым Бзежинским "катастройкой". Последствия которой нет-нет да и ощущались до сих пор. Несмотря на произошедшую на январском пленуме ЦК КПСС 1989 года резкую смену курса, отстранение от власти и последующую отдачу под суд бывшего генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева М.С., слишком многие процессы развала и уничтожения удавалось пресечь с огромным трудом. Уж больно мощный маховик разрушения был запущен...
В числе прочих под "нож" якобы экономической рыночной целесообразности чуть было не угодила и грандиозная программа отечественной пилотируемой космонавтики - "Энергия-Буран". После короткого, но успешного полета "Изделия N 001", первого "Бурана" 15 октября 1988 года, не успела еще белокрылая "птичка" замереть в конце ВПП, как начали раздаваться голоса, что "Буран" стране не нужен, что он невероятно дорог и не существует в обозримом будущем отечественной космонавтики задач, которые смог бы решать челночный корабль...
Слава богу, одумались... 18 мая 1989 года, когда обычно серые и блеклые казахстанские степи покрывал живой, шевелящийся под весенним ветром разноцветный ковер тюльпанов, "Буран" снова ушел на орбиту с Байконура.
"18 мая 1989 года в 10 часов 22 минуты по московскому времени в Советском Союзе произведен второй успешный запуск многоразовой транспортной системы "Энергия-Буран". Пилотируемый корабль "Буран" выведен на расчетную орбиту, экипаж приступил к выполнению программы полета. Командир экипажа - заслуженный летчик-испытатель Волк Игорь Петрович, второй пилот и бортинженер - Левченко Анатолий Семенович. Это - выдающийся успех отечественной науки и техники, открывающий качественно новый этап в советской программе космических исследований..."(Из сообщения ТАСС 18 мая 1989 г.)
За этот испытательный полет, продолжавшийся 12 суток, Игорь Волк и Анатолий Левченко получили по второй Золотой Звезде. А "Буран" начал летать... В том же 1989-м он успел побывать на орбите еще четыре раза, пополняя и обновляя разворачивавшуюся станцию "МИР".
А после того, как в ходе декабрьского полета подняв "наверх" научный исследовательский модуль "Природа", челнок вернул на землю невероятно дорогой и тяжелый, весивший более 15 тонн функциональный грузовой блок, из-за ошибки в программном обеспечении вышедший на нерасчетную орбиту, заткнулись последние скептики и противники многоразовых транспортных систем. Которых хватало и в недавно образованном "Главкосмосе" и в Министерстве обороны.
Корабль, вначале создававшийся как "симметричный ответ" американскому шаттлу доказал, что способен на много большее, нежели его заокеанский антипод. Окончательно же программу "спейс шаттл" добил экстренный старт "изделия N 002" в феврале 1991 года, когда спасшая экипаж "Колумбии" советская "Вьюга" окончательно похоронила мифы о надежности американских космических челноков. Спасенных астронавтов торжественно встречали на родине, а доставленный вместе с ними на землю космический телескоп "Хаббл" предпочли за океан не тащить, ремонтировали здесь же, в Зеленогорске. После чего, год спустя, вновь отправили на орбиту - тем же самым "Бураном", который его и спас.
За прошедшие с тех пор годы основной "лошадкой" советской космической программы стал "Буран" и другие корабли первой серии - "Вьюга", "Ураган", "Шторм", и выбивавшийся из общего ряда "непогодных" названий своим именем "Байкал". Первая пятерка челночных кораблей сновала между Землей и Орбитой с частотой, которая и не снилась летавшим с 1969 года хотя и надежным, но морально устаревшим и тесным "Союзам". А на смену им уже подходили новые, более совершенные и экономичные транспортные системы...
Доведя число запусков "многоразовых" до тридцати - тридцати пяти ежегодных рейсов, руководство СССР и "Главкосмоса" столкнулось с неожиданной "проблемой": космонавтов стало так много, что уже не имело смысла давать за полет "Героя" даже "перворазникам". За повторные полеты Героя перестали вручать еще во времена "Союзов", до 1989 года награждали только за первые, либо за сложные и опасные старты. За последующие рейсы в космос ограничивались уже орденами. Теперь пришлось пересматривать и эту практику. Шутка ли - после каждого рейса челночного корабля отряд летавших космонавтов пополнялся как минимум на 4-5 человек. Тогда появилась новая государственная награда - орден "За полет в космос" для тех, кто побывал на орбите впервые и медаль с таким же названием - для всех остальных...
- Разворот по крену!
Подчиняясь приказам умной и отработанной долгими годами полетов автоматики, вышедший строго перпендикулярно полосе на высоте восьми километров "Буран", как и 11 лет назад, довернул вправо и пошел параллельно ВПП, готовясь к последнему развороту перед выходом на полосу.
- Ну что, ж, поработаем...
И, мягко обхватив штурвал руками в перчатках усовершенствованного, специально разработанного для "Буранов" легкого скафандра "Сокол-М", Игорь Волк взял управление на себя. Автоматика, как и всегда, вывела точно, но посадка - это всегда привилегия командира корабля.
Высота стремительно уменьшалась... километр... 700 метров... 600... 500... Началось выравнивание и проглядывавшая впереди, несмотря на ясное утро подсвеченная яркими огнями полоса ушла вниз. Нос "Бурана" приподнялся, двинулись вперед подчиняясь уверенной руке командира корабля рычаги выпуска шасси и, расставаясь с пронежившей его на протяжении последнего часа воздушной средой, такой нежной и невесомой и, вместе с тем, такой упругой и опасной, космический самолет привычно провалился, словно бы торопясь на встречу с долгожданной землей. Рев воздуха, раздираемого раскаленным корпусом тяжелого корабля стих, сменившись шумом коснувшихся бетонки покрышек шасси и натужным пением включившихся тормозов основных стоек. Откуда-то сзади донесся резкий хлопок, за ним еще один, погромче - вышел трехкупольный тормозной парашют. На параллельную полосу с ревом приземлился сопровождавший челнок Миг-25 Аубакирова.
- Шабаш, ребята. Приехали! - С этими словами Волк устало откинулся в кресле, наблюдая, как второй пилот, молодой, впервые побывавший в космосе Юра Романенко отключает системы, обесточивая приземлившийся корабль. Все равно, раньше чем через полчаса из "Бурана" выйти не получится - слишком еще горяча обшивка. Да и команде деактиваторов надо проверить топливные системы прежде чем экипаж сможет покинуть корабль. Все-таки, ядовитая это гадость - НДМГ...
А в шлемофонах звучали сменяющие друг друга поздравления - с завершением полета. Его полета, Игоря Петровича Волка.
...
...И еще через сорок минут собравшиеся вокруг пышущего отголосками заатмосферного плазменного жара трудяги-челнока увидели, как 65-летний трижды Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель, маршал Военно-Космических сил СССР, директор ЛИИ им. Громова и шеф-пилот РКО "Энергия" неожиданно тяжело присел на предпоследнюю ступеньку подрулившего к люку трапа и, сняв пропотевший подшлемник, с чувством хлопнул им об пыльную бетонку посадочной полосы:
- Космический "дед" Игорь Волк тридцать третий и последний полет в космос - завершил!