Она лежала на своей кровати. Одна, в полутемной комнате, не в силах даже пошевелиться. Опухоль в ее мозгу становилась все больше, связывать мысли, думать, просто жить становилось для нее все труднее и труднее.Когда часы в ее теле пробили последний полдень в ее жизни, она перестала даже чувствовать боль...
Она лежала, широко раскрыв глаза. Большие, темные глаза блестели от настольной лампы. А перед ними протекала вся жизнь.
Это была река. ЕЕ источник был в болоте. Она, девушка из бедной семьи,с самого детства шла по кромке этой реки, пробиваясь из болота в огромный Океан. На 14-ом году берега ее реки покрылись густой, красивой зеленью, а на 16-ом году с этой реки писали пейзажи. А река все текла себе по огромной земле. Она текла с изгибами, никогда не выбирая легких путей, никогда не выходя из своего русла...
Но скоро на реке появились пороги. В начале 30-ых годов ее жизни река уже довольно быстрым потоком разбивалась на выпирающие из-под воды камни, попадала в водовороты, с трудом продолжала свой путь вперед.Только благодаря второму потоку, реке ее мужа, она смогла набрать силы и продолжить свое течение. Теперь, с 34ого года ее жизни, две реки слились в одну и текли вместе. 10 лет. Целых десять лет их течение не останавливалось ни на секунду, берега никогда не испытывали недостатка в воде...
Когда река текла по земле свой 44ый год, на ее береге начала вянуть трава. Его берег оставался таким же зеленым, свежим, полным жизни, в то время как ее берег становился все круче, все обезвоженней, все суше и каменистей. В 44 года в ее голове была обнаружена опухоль. И на два года берега ее реки были обречены на засуху...
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-...
Часы в ее душе замедляли свое движение. Их тиканье становилось все громче, все сильнее. Их маятник бился о стенки часов, разбивал их, и вот с оглушительным громом он пробил стены, в которые был закован почти46 лет...
тик-ТАК!
И часы остановились.
Река прекратила свое течение на 46ом году своего течения, так и не пробив себе путь до Большого Океана.
А она лежала на своей кровати. Ее бледное лицо, казалось, стало еще бледнее. Ее тонкие сухие губы, истощенные болезнью, казались еще тоньше и суше. Но ее глаза, такие же темные и большие, по прежнему оставались такими же, как при жизни. Только пустыми...