4-я газель из "Дивана Авни", официального собрания стихов Мехмеда
Перевод по книге "Диван Фатиха..." 2014 года
Влюблённый горестно стонать, коль бьёт его разлуки плеть, обязан.
И плакать кровью вместо слёз, лица не смея утереть, обязан.
Без всякой жалости к себе пусть облечётся в пепел, как в одежду.
В долине скорби, как Маджнун1, блуждать нагим он впредь обязан.
От той, что сердцу так мила, пускай все оскорбленья сносит.
Обиду злую из-за клятв нарушенных терпеть обязан.
Бродить он должен и скитаться днями по пустыне скорби.
А к ночи во дворец мучений в гости он поспеть обязан.
Сокроет пусть любовь свою к ресницам-стрелам острым.
Он глубоко в груди запрятать это чувство, запереть обязан.
А ту, что сердце бедное украла, пусть не тронет боль чужая.
Поклонник полюбить и рану, обречённую болеть, обязан.
Любовь моя, пускай Авни получит все короны и престолы мира,
Но этот повелитель верным псом у дома твоего сидеть обязан.
_______________
1 Маджнун - дословно с арабского "сведённый с ума". Это прозвище получил молодой арабский поэт, звавшийся Кайс, герой популярной на Ближнем и Среднем Востоке истории о трагической любви.
Кайс был влюблён в девушку по имени Лейли. Её отец не разрешил влюблённым пожениться и выдал дочь замуж за другого. Тогда Кайс от горя лишился рассудка и начал скитаться по пустыне, выкрикивая стихи о Лейли или записывая их палкой на песке.
Лейли вскоре после свадьбы заболела и умерла. Через несколько лет после этого Кайс умер в пустыне.
Толкование:
Тема этого стихотворения типична и в то же время необычна для восточной поэзии. В стихах классических поэтов Ближнего и Среднего Востока часто затрагивается тема страданий из-за любви и используются кровавые метафоры, однако страдания не являются для поэтов самоценными.
В подавляющем большинстве случаев страдание от любви - это лишь этап, который нужно пройти, чтобы достигнуть счастья ответной любви. Вот почему кажется удивительным, что Мехмед (Авни) в своей газели говорит о том, что к счастью не стремится - страдания для него ценней.
Плеть разлуки, кровавые слёзы, оскорбления от любимой, дворец мучений - как ни странно, но всё это чем-то напоминает о современных практиках БДСМ.
Может, такое ощущение возникает из-за искажений, допущенных при переводе? Однако Майкл Д. Шеридан, который переводил стихи Мехмеда (Авни) для этой книги, уверяет, что старался переводить максимально близко к тексту.
Я тоже при переводе именно этой газели не особо отклонялась от английского подстрочника, сделанного Шериданом. "Плеть разлуки", "кровь вместо слёз", "оскорбления, которые следует терпеть", "дворец мучений" - всё это есть в подстрочнике.
Правда, в английском переводе нет слова "обязан". Там использовано менее "сильное" слово, но также выражающее пожелание и рекомендацию. В любом случае слово "обязан" не значит "делаю" или "делал". Мехмед (Авни) говорит не о реальной ситуации, а о желательной для себя. Вдобавок необходимо учитывать, что в любом стихотворении как в литературном произведении присутствует игровой момент, и если поэт говорит о своей готовности плакать кровавыми слезами или умереть от любви, это ещё не значит, он сделает так в реальной жизни. Поэты, подобные Маджнуну, который действительно умер - исключение, а не правило.
Также следует признать, что в оригинале рассматриваемой нами газели формально не сказано, к кому обращается Мехмед (Авни): к женщине или к мужчине. Я выбрала женский вариант, поскольку сочинитель сравнивает себя с Маджнуном, а тот любил женщину. Если бы Мехмед хотел отметить, что любовь всё-таки к мужскому полу, то, скорее всего, выбрал бы другую метафору.
А теперь приведу "кровавые" метафоры классических поэтов Востока, чтобы нам лучше понимать, где Мехмед (Авни) следует традиции, а где от неё отступает.
Здесь и далее цитируется по изданию: Любовная лирика классических поэтов Востока. - М.: "Правда", 1988.
С персидского:
Рудаки
(ок. 860-941)
Не оттого ли плачут кровью мои глаза в ночи бессонной? Не оттого ли кровь струится потоком из сердечных ран?
Хакани
(1120-1199)
Если кровь не стыдишься пролить, беззаботно играя людьми,
Ты убийственность взоров пойми, наших мук устыдиться сумей.
Сегодня кровь из глаз моих багряным хлещет родником.
Ты своим лукавым взглядом кровь мою пила, как воду,
Я слабел и все не видел снисхождения во взоре.
Саади
(1210-1292)
Я кровью сердца истекаю, от ревности изнемогаю,
Так бедный страж дворца рыдает, певцам внимая по ночам.
Джами
(1414-1492)
Ты кровью сердца, о Джами, пиши крылатую газель,
Чтобы любимая тебе вняла, как роза соловью.
Что о тюльпане сказать? Он блестящий красавец в багряной рубахе,
Свежею кровью убитых влюбленных смочивший подол в изобилье.
С турецкого:
Ахмед-паша
(1420-1497)
Кровью глаз пишу письмо, -- о свидании молю,
Ливни слез прольет перо в каждую строку мою.
Отдельно хочу процитировать стихотворение, которое имеет много общего с газелью Мехмеда (Авни). Мы видим всё тот же набор поэтических образов, но страдания как самоцели нет даже здесь - поэт радуется, что у него множество товарищей по несчастью:
С персидского:
Амир Хосров Дехлеви
(1253-1325)
Скитаться на путях любви, о сердце, не устань!
Бессильно тело без тебя. Бессильней, тело, стань!
О ты, что взорами сердца кровавишь вновь и вновь,
Пролей соперников моих еще обильней кровь!
О камень сердца твоего разбиться буду рад.
Да будет каменней оно и тверже во сто крат!
Винят влюбленные тебя в жестокости. Пускай!
Еще сильнее мучь меня, еще больней терзай!
Сгорает сердце от любви. Взгляни, на нем зола.
Коль ты довольна, пусть его сожжет любовь дотла!
Благочестивый, жаждешь мне молитвою помочь?
Молись: "Пускай безумцем он блуждает день и ночь!"