Один за другим вверх проплывали яркие огоньки ламп, освещающие путь к платформе станции метро. Пожилая женщина невысокого роста устало коснулась головой плеча подруги, стоящей на одну ступеньку эскалатора ниже. Она на мгновение закрыла глаза и почувствовала как бьётся сердце, с каждым ударом возвращая её туда, куда не возможно было вернуться иначе.
Раз...
Никогда больше в своей жизни она не бегала так отчаянно быстро, как в тот июньский день. Громкий хлопок внезапно распахнувшейся двери подъезда испугал голубей в сонном от послеполуденной жары дворе пятиэтажного дома. Птицы шумно захлопали крыльями и взлетели вверх, едва-едва не задев при этом мокрое от слёз лицо девушки лет семнадцати.
-... Сегодня в четыре утра... Враг вероломно напал... - вновь и вновь в голове девушки крутились слова из чрезвычайного правительственного радиообращения.
- Так вот почему, его так неожиданно отозвали в часть... Какая же я дура! Дура! Дура! - кричала она про себя, стараясь бежать так быстро, как только сможет.
" Солнышко моё румяное, - неожиданно всплыли в памяти строчки из записки отца, которую он оставил неделю назад на столе между огромной коробкой с голубой лентой и вазой, доверху наполненной её любимыми помадками.
- Как же я люблю эти обиженно надутые, как два воздушных шарика щечки, губы бантиком и брови, собранные в сердитую тучку. Какая ты у меня красивая, правда-правда...'
Голос отца, тёплой волной, прогнал на время из сердца девушки, страх и растерянность. Она невольно улыбнулась сквозь слёзы, продолжая бежать не разбирая дороги.
Она представляла как, чуть сутулясь, отец пишет эти строчки и ворчит на кляксу в середине предложения, дорисовывая той уши и смешной нос. И как при этом самая добрая улыбка в мире прячется в уголках его губ.
'...А знаешь, что я люблю больше всего на свете? Больше всего на свете я люблю улыбку моей дочери. Обещай мне не сердиться.
Понимаю родная, понимаю как невыносимо мало два дня после долгой разлуки с тобой. Утром позвонили из части. Учения решено продлить ещё на несколько месяцев, и уже завтра я должен быть там. Всего пара месяцев, ты и не заметишь как они пролетят, и мы будем опять вместе.
Отставить глаза на мокром месте! Возьми платочек и вытри вон ту слезинку пожалуйста. Да, только вначале ладошки, а то они у тебя все в помадке, сладкоежка моя. Ну вот, вся перемазалась окончательно. Интересно, сможешь ли ты дотерпеть до утра и не развернуть подарок? О, мой самый нелюбопытный в мире ребенок! Я очень жалею о том, что не смогу поцеловать тебя завтра утром. И как же повезло твоим ушам! Но, ничего, осенью я обязательно за них подергаю, чтобы ты у меня росла самой счастливой и лапоухой.
Целую тебя крепко милая, не скучай, будь умницей. Как только буду на месте, обязательно напишу.
Папа '.
Услышав звонок трамвая, девушка с удивлением обнаружила себя стоящей на остановке. Сердито вытирая ладонью слезы, она зашла в полупустой вагончик. Внутри стояла непривычная тишина. Лица пассажиров были одинаково тревожными и казалось, что каждый из них думает об одном и том же, не решаясь произнести этого вслух.
- Война!!! - с новой силой пронзила её сердце мысль.
- Помилуй Господь, неужели война? - донесся до них шепот двух бабушек, сидящих в конце вагона.
- Деда, а что такое война? - разорвав гнетущую тишину, звонко спросил малыш в рубашке с короткими рукавами и в шортах.
- Война....- ответ дедушки затерялся во множестве голосов внезапно заговоривших пассажиров.
- А Вы слышали, что сказал товарищ Молотов? - обратилась к соседу женщина в модной шляпке.
- ...Бояться совершенно нечего. Не пройдет и пары дней, как Победа будет за Советской Армией! - втолковывал кому-то мужчина в очках, держа в правой руке недельный номер "Правды", с опубликованным там опровержением ТАСС о концентрации немецких войск у Советской границы.
" Война! Неужели Война... - прижимая к груди авоську, с высовывающимися оттуда перышками зеленого лука, думала женщина. Ничего не замечая вокруг, она смотрела в окно трамвая. - Прошло всего несколько дней после выпускного у сына... Война... "
-... Наше дело правое! Враг будет разбит! - продолжали звучать оживленные голоса пассажиров.
Но уже вскоре в трамвае, едущем в сторону Сокольников, вновь воцарилась тишина. И не было слышно ничего кроме колес в, ритмичном стуке которых бесконечно повторялось то, о чем думали все: Война... Война... Война...
Веснушка, прозванная так за огромное количество веснушек, солнечной пригоршней щедро рассыпанных по её лицу и рукам, в сотый раз посмотрела на часы, которые висели на столбе неподалеку от трамвайной остановки 'Большая Оленья улица'.
"Где же ты, Тоська? " - все больше и больше беспокоясь за подругу, она проводила взглядом очередной, ушедший к парку 'Сокольники', трамвай.
Ещё вчера они условились встретиться здесь ровно в полдень и поехать в Сокольники, где, вот уже целый час, их ждали сокурсницы, чтобы отпраздновать успешную сдачу экзаменов за первый курс медицинского училища.
Закончив придумывать десятый по счету и самый страшный план мести, в котором она целых три дня не роняет ни словечка и, с гордо поднятой головой, не поддается ни на какие извинения и слезы раскаянья опаздывающей подруги, Веснушка замерла от мыслей, которые ледяным водопадом обрушились на её голову.
" А что, если Тоська, как всегда, второпях одеваясь, подвернула ногу, - думала она, в волнении начав расхаживать вдоль остановки, со сложенными за спиной руками. - А может быть, она бежала и, поскользнувшись, расшибла коленку и теперь плачет
от того, что не может встать?!! Решено! Я должна срочно поехать к ней!
...А что если она просто проспала? Или ей срочно понадобилось в магазин! Она сейчас приедет, а меня уже не будет?! Нет, лучше я еще десять минут подожду, а тогда уже точно поеду к ней!" - наконец решилась Веснушка, отбиваясь от непрошеных мыслей, как вдруг:
- Тооська! - радостно крикнула она и помахала рукой подруге, заметив её в окне подъезжающего к остановке трамвая.
-... Тось, что с тобой? Что случилось? - Веснушка растерянно гладила по голове девушку, стремительно выбежавшую из открытых дверей.
- Война, Веснушка! Ты слышишь, война... - заикаясь от слез, прошептала та в ответ.
Два...
Через несколько месяцев, построившись в одну шеренгу вместе с другими девушками, подруги стояли в парке перед старинной усадьбой, в которой расположился Московский тыловой госпиталь ? 13.
В то памятное осеннее утро они впервые услышали тихий, полный теплоты, голос мамы Тани, старшей медсестры госпиталя. Казалось, что даже шорох падающих под ноги огненно-рыжих кленовых листьев способен заглушить его. Но, не смотря на это, в нём было что-то, от чего кричащие в бреду от боли и ужаса тяжелораненые солдаты тут же успокаивались.
- ...Доченьки, - поправив смешное пенсне, никак не хотевшее сидеть ровно на носу, обратилась мама Таня к замершим по команде 'смирно' молоденьким новобранцам.
- Разрешите приветствовать Вас от лица всего персонала нашего госпиталя, нашего Счастливого госпиталя, прозванного так за руки врачей и медсестёр, которые каждый день, не жалея себя, сражаются со смертью ....
Затаив дыхание, они слушали как мама Таня, всматриваясь в лица, говорит о страданьях и крови, которые им предстояло увидеть, об отчаянье и пустоте внутри глаз, с которыми они должны будут бороться.
Словно нуждаясь в поддержке, пожилая женщина на эскалаторе, не открывая глаз, положила ладонь на плечо подруге.
Она продолжала вспоминать о том, как позже, став медсестрами Счастливого госпиталя, уставшие и падающие с ног от недосыпания, они находили в себе силы улыбаться и шутить. Как устраивали знаменитые на весь госпиталь 'концерты по заявкам', во время которых 'сестрички' обходили всех раненых, записывая на маленьких клочках бумаги слова и названия любимых песен. После чего, каждый раз немного стесняясь, Людочка, главная запевала и любимица всего их курса, начинала петь. На гитаре ей аккомпанировал молоденький хирург. За желание казаться старше и не без помощи Веснушки все с улыбкой называли его не иначе как 'Иван-Иванычем'.
И вот, уже в конце концерта, под аплодисменты, пунцовые от смущения, все вместе они важно раскланивались и снова убегали на операции и перевязки.
А однажды под новый год, воодушевленные своей бессменной заводилой и душой компании Веснушкой, они изображали снегурочек и раздавали посылки, присланные раненым из тыла. Сама же Веснушка, одолжив у кого-то старенький, залатанный полушубок, едва заметная в роскошной бороде из мочалки, была конечно же Дедом Морозом.
Усталость уходила прочь из глаз девчонок, когда они видели улыбки на лицах, которые казалось раз и навсегда разучились смеяться и радоваться. Это было такой наградой, что потом, забившись в тесной комнатке медсестер, они плакали, обнявшись все вместе, от счастья.
Яркой вереницей голосов, лиц и событий проносились перед женщиной дни войны, отзываясь то болью в сердце, с годами не пожелавшей уменьшиться, то радостью, которая превратилась в лучистые морщинки воспоминаний у глаз.
Тридцать первого мая, в год Победы, свободные от работы медсёстры и врачи Счастливого госпиталя по настойчивым просьбам пациентов вышли в парк.
Легкий ветерок нежно касался лиц собравшихся в парке, даря им букеты из запахов цветущей сирени, весны и надежды.
- Сейчас, сейчас... - волновался молоденький сержант Алёшенька-Зайчик, прозванный так за великолепную лопоухость все той же Веснушкой. Прижимая перебинтованные ладони к груди, он подходил к медсёстрам и врачам и, в ответ на их недоуменные улыбки, упрашивал подождать 'ещё одну минутку'.
Неожиданно заиграла музыка и на балкон госпиталя был торжественно вынесен патефон. Звуки вальса, вплетаясь в солнечный свет, наполнили парк. Этот вальс с тех пор стал чем-то несоизмеримо большим для всего Счастливого госпиталя.
В тот день, взахлеб и перебивая друг дружку, они мечтали и планировали свою будущую жизнь - жизнь после войны. Они надеялись, что после этой самой страшной войны люди опомнятся и никогда уже не повторят подобного, помня о горе и боли прошедших дней. А потом, уже совсем поздно ночью, в комнате медсестер, держась за руки, повзрослевшие за годы войны девчонки дали обещание друг другу, где бы они ни были, постараться встретиться.
Три...
С третьим ударом сердца, память вернула женщину в сегодняшний вечер, прыгнув почти на шестьдесят лет вперед на маленькую танцевальную площадку в парке, расположенном рядом со старинной усадьбой.
Теплый ветерок последнего дня весны летел вслед за тихой мелодией вальса, льющейся над старенькой танцплощадкой.
- Раз, - говорил он, учтиво кланяясь берёзам.
- Два, - улыбаясь, причесывали ладонями взъерошенные волосы люди на лавочках в парке.
- Три, - завертелась на месте, показывая то одну, то другую сторону света, серебристая стрелка флюгера на крыше кафе.
- Раз..., Два..., Три... - слышался заливистый смех высоко-высоко, над зелеными кронами деревьев весеннего парка, где нахмурившиеся было небесные матроны светлели лицом и смеялись до слез, кружась в танце вместе с озорным ветерком.
Последние годы бывшие медсестры, врачи и пациенты Счастливого госпиталя приходят сюда с тревогой в сердце. С трепетным ожиданием всматриваясь в лица проходящих мимо, они встречают у ворот парка друзей.
В этот раз не пришла Людочка. Она с трудом передвигалась по квартире и дорога к парку была для нее непреодолимым препятствием. А два года назад не стало Ванечки - "Иван Иваныча".
Многое изменилось в их жизни. Казалось всего за короткий миг они превратились в бабушек и дедушек, которые держа друг друга за ладони, не спеша танцуют и беседуют. И, вспоминая о чем-то бесконечно дорогом, рассказывают новости под звуки старомодного вальса.
- Девчата! Ребята! Бежим скорей в кафе! - голос Веснушки, почти не изменившийся за прошедшие годы, окликнул танцующих под зонтами на танцплощадке.
'Добежав' до кафе, они отряхивали мокрые зонты перед входом и заходили внутрь.
Там, смеясь, девчата приводили в порядок упрямые пряди седых волос перед огромным зеркалом в гардеробе. Затем они рассаживались за столиками в уютном зале, грея ладони о теплые бока чашек с горячим чаем.
- Алёшка, скажи тост!
- Лёшенька, тост! - дружно закричали они, с улыбкой глядя на пожилого генерала сидящего за одним из столиков.
Поправив огромные линзы очков, которые очень удобно держались дужками за его уши, неизменно вызывающие восхищенные взгляды, генерал поднялся из-за стола. Улыбнувшись, он постарался коснуться взглядом каждого и, после небольшой паузы, чуть хрипловатым голосом произнес:
- За Победу! За тех, кто навсегда останется в наших сердцах! За наш Счастливый госпиталь! -
- Будьте здоровы! - присоединялись к его голосу, смеялись и чокались чашками, бывшие медсестры, врачи и пациенты госпиталя ?13 - Счастливого госпиталя.
Пожилая женщина устало улыбнулась своим воспоминаниям и открыла глаза. Она с благодарностью сжала плечо подруге, на что в ответ та рукою, украшенной многочисленными веснушками, похлопала по её руке.
И через некоторое время, поддерживая друг друга, со ступеней эскалатора сошли две женщины в старомодных, одеваемых только по особому, торжественному случаю, платьях. Они подошли к скамейке у края платформы станции и сели на неё в ожидание поезда, прислушиваясь к бьющимся в унисон вальсу сердцам.
***
- Мааам... Мама ты звала? - сонно прошептала, приоткрывая дверь комнаты, женщина лет пятидесяти в теплой ночной сорочке. Войдя в комнату, она направилась к кровати, хорошо видной в приглушенном свете торшера у изголовья
- Дочк, дай попить, совсем пересохло во рту...- смотря на вошедшую удивительно ясными глазами, так же тихо произнесла пожилая женщина.
- Сейчас Мам... - она подошла к столу и налила теплую воду из термоса в любимую мамину с чуть отбитым краешком чашку. Когда-то, лет сорок назад, они вместе с папой подарили эту чашку маме на день рождения.
- Бом, бом. - Дважды пробили часы на стареньком шкафу, отсчитывая начало нового дня.
Закрыв термос, она вернулась назад и поставила чашку на стул рядом с кроватью.
- Мам давай присядем, а то опять все прольем с тобой, - осторожно приподнимая голову маме, она прислонила подушку к спинке кровати. После чего, морщась от боли в плече, она обхватила маму под подмышками и подтянула к подушке, усаживая поудобней.
- Доставляю я тебе хлопот милая... А почему ты не спишь так поздно? - забывшись, спросила пожилая женщина.
- Принесла тебе попить, Мам - устало улыбнувшись, ответила она, присаживаясь с чашкой в руке на краешек кровати.
- Ааа... А я думала, вы собираетесь уезжать. Только не оставляйте меня одну, а то я свалюсь и так и буду лежать на дороге.
- Что ты Мам. Я с тобой, не волнуйся... - придерживая ладонь мамы, она аккуратно, так чтобы та могла держать чашку, распрямила ей пальцы.
- Мам, ну же... Не ленись, прошу тебя. Постарайся попить сама. Тебе нужно двигать хотя бы руками... Вот умница моя - она помогла поднести маме чашку ко рту.
- Все больше не буду, а то памперс уплывет вместе со мной - напившись, подняла голову от чашки мама.
- Ну вот, опять мы с тобой чуть-чуть облились... - вытерев полотенцем маме губы и пролитые за вырез ночной рубашки капельки воды, она поставила чашку обратно.
- Добрых снов, - она снова уложила маму, заботливо укутав пуховым платком поверх одеяла, неподвижные после двух инсультов, ноги. - Добрых снов - повторила она и поцеловала в щеку задремавшую женщину.
Подойдя к двери, она по детски поднесла руку к губам, посылая воздушный поцелуй в сторону кровати.
- Я люблю тебя Мам. Пусть ангелы принесут тебе сны где ты забудешь о боли, в которых ты будешь снова счастлива и здорова.
" Неужели это когда-нибудь может случиться и со мной, - думала она, лёжа в своей постели.
Женщина прислушалась к доносящемуся из-за приоткрытой двери негромкому похрапыванию мамы.
- Боже нет. Только не это...- отгоняя от себя эти мысли, она посмотрела на электронный будильник. - Три часа ночи. Не проспать бы, разбудить Мишку... - вздохнув, она зябко укуталась в одеяло и уснула.
-...Дооочк! Дочка...
" Нет, не пойду, - выныривая из сна, женщина с трудом сфокусировала глаза на, горевших зеленым светом, цифрах. - Прошел только час. Переворачивать её еще рано, а воду мы уже пили, - продолжала уговаривать она себя, стараясь не обращать внимания на зовущий голос.
- А вдруг памперсы мокрые, или бок болит, или одеяло опять скинула...- с этой мыслью она окончательно проснулась и, тяжело вздохнув, нащупала босой ногой тапочки.
- Дочк, - повернув голову на звук шагов, громко проговорила пожилая женщина и показала рукой в сторону шкафа. - Скажи им, пусть выходят из воды, хватит уже купаться. Вода ведь холодная, а они еще совсем маленькие...
- Кому 'им', Мам? - она присела на кровате, ладонью убирая у мамы со вспотевшего лба волосы.
- Да вот же смотри. Мишка с ребятами в пруду купаются - снова показывая на шкаф, ответила та.
- Мам, это же просто шкаф...
- Не говори со мной как с дурочкой! Ребенок ведь замерзнет! - продолжая смотреть на дочь замутнёнными болезнью глазами, перебила пожилая женщина.
- Мам, ты же лежишь на кровати, у себя в комнате ...
- Мишка! А ну выходи из воды замерзнешь! -
- Мам, ночь на дворе, не кричи, пожалуйста, - борясь с подступающим раздражением в голосе, она попыталась взять мамины ладони в свои.
- Миша спит в соседней комнате. Ты его разбудишь, а у него завтра экзамен в институте. Ты забыла, он уже давно не маленький у нас, - справясь с собой, успокаивающим голосом продолжила она.
- Хочешь, перевернемся на другой бок? А Мам?
- Давай перевернемся - внезапно, перестав кричать, тихо ответила пожилая женщина. - Дочк, а почему ты не спишь? -
- Потому что зашла проведать тебя, - осторожно переворачивая маму на другой бок, ответила она. - Я с тобой, я рядом...
- Мам так удобно тебе? Ни где не режет бок? А Мам? Мам ты уснула уже? Мааам, - не слыша ответа, она наклонила голову и прислушалась к её дыханию. Вдруг испугавшись, она сделала свет торшера ярче.
- Мама, Мамочка ты спишь? - тревожно глядя на обострившиеся черты лица мамы, она осторожно потрясла её за плечо.
- Сплю, конечно, - чуть приоткрыв веки, ответила та, заразительно зевнув. - И ты ложись милая, у тебя очень усталый вид....
- Ага, Мам. Сейчас, только еще давление померю тебе. Ты спи я тихонько. -
Она достала из шкафа тонометр и, стараясь не потревожить уснувшую маму, померила ей давление. Увидев, что давление и пульс нормальные, она облегченно вздохнула и убрала тонометр на место.
Подойдя к столу, она взяла из коробочки с лекарствами пузырек валерьянки, отсчитала двадцать капель в мамину чашку с водой, улыбнулась и выпила всё до дна.
Зная что все равно не уснет, она подошла к креслу, которое стояло неподалеку от кровати. И, взяв оставленные там раньше плед с книжкой, удобно устроилась в кресле с ногами, прислушиваясь к ровному дыханию мамы.
Розовые, точно щечки только что проснувшегося малыша и такие же любопытные лучи рассвета нежно коснулись ладоней женщины. Сняв очки, она устало потерла глаза, закрыла книгу и встала с кресла. Протянув руку к радиоприемнику на комоде, она включила его на небольшую громкость, помня что мама любит просыпаться под чуть слышное бормотание радио.
- С добрым утром Мам. - Кутаясь в плед, она подошла к кровати, поправила одеяло и поцеловала спящую женщину в щеку.
- Пора будить моего соню и готовить завтрак. - Зевая, она посмотрела на часы, которые мелодичным боем сообщили о том, что уже семь утра.
И, снова улыбнувшись, она вышла из комнаты.
***
На подоконнике, нежась в медовых лучах вечернего солнца, лежала кошка. Её некогда безукоризненно черная шерстка была украшена серебристыми пятнышками прожитых лет. Кошка поворачивала голову из стороны в сторону вслед за утюгом, которым неподалеку от неё гладила женщина лет шестидесяти. Аккуратно уложенные волосы женщины были абсолютно седы.
Напевая что-то под нос, она разглаживала складки на воротнике пиджака, лежащего под тонкой марлей на гладильной доске и её глаза все это время не переставали светиться улыбкой.
Минуту спустя она отложила утюг в сторону, набрала полный рот воды из чашки, стоящей рядом на доске, смешно фыркнула и принялась разбрызгивать воду по марле.
Закончив гладить, женщина выключила из розетки утюг, надела пиджак и, продолжая напевать, подошла к зеркалу.
Кошка, все это время пристально наблюдающая за ней, обеспокоено привстала на подоконнике и грациозно спрыгнула с него на пол. Подбежав к хозяйке, она села у ног и с королевским достоинством принялась ждать когда её заметят.
Делая вид что ей это совсем не интересно, кошка внимательно следила как женщина поправляет воротник пиджака и кладёт что-то в сумочку. И только кончик хвоста, подрагивающий то туда, то сюда, выдавал охватившее её волнение.
- Ох, прости милая - немного отойдя назад и чуть не наступив ей на хвост, женщина, наконец, заметила кошку.
- Ты же знаешь сегодня особенный день, - она наклонилась к кошке и ласково коснулась ладонью её головы. - И я совсем ничего не могу поделать со своей рассеянностью. Не сердись моя хорошая. Скажи-ка мне лучше, как я выгляжу? - Женщина выпрямилась и неожиданно закружилась на месте.
" О Боже. Да что же это со мной. Веду себя как девчонка перед первым свиданием, - пережидая головокружения, она прислонилась к стене. - А ведь ты же давно уже взрослая замужняя женщина! Мало того, ты бабушка!" - отругала она себя и рассмеялась вслух, увидев отражение своих мыслей в глазах у кошки.
- Не скучай милая - женщина взяла с полочки под зеркалом ключи и вышла из квартиры.
Кошка подождала пока щёлкнет дверной замок и вернулась к подоконнику, легко запрыгнув на него. Там она поднесла переднюю лапу к мордочке и, быстро умывшись, стала смотреть в окно.
Спустя некоторое время с высоты квартиры, расположенной на первом этаже пятиэтажного дома, она увидела хозяйку.
Выходя из подъезда, женщина чихнула от залетевшего в нос тополиного пуха и, оглянувшись назад, послала своей любимице воздушный поцелуй.
Проводив её взглядом, кошка прикрыла веки и задремала.
Словно тысячи усердных домохозяек одновременно взбивали на своих балконах подушки, по улицам и дворам Москвы летел невесомый пух. Выстилая всё вокруг мягким белоснежным покрывалом, пушинки заставляли прохожих немилосердно чесать носы и тереть покрасневшие глаза.
- Аапчхи! - в очередной раз громко чихнула женщина. Пройдя несколько дворов, она оказалась перед высокой аркой старинного дома в Столешниковом переулке.
Минуя арку, она остановилась на многолюдной Тверской улице рядом с витриной магазина модной одежды.
В витрине, привлекая своим видом внимание, стоял манекен. Он был одет в ярко желтую футболку и короткие, чуть ниже колен, зеленовато-синие джинсы. При этом на его голове красовался венок, сплетённый из золотистых луковиц.
С улыбкой глядя на манекен, женщина покачала головой и начала отряхивать пиджак от налипшего на него пуха.
Неожиданно, среди проходящих мимо людей она заметила пожилую женщину в безукоризненно белой блузке и коричневом платье. Скрестив руки за спиной, та медленно шла вниз по улице.
Из-за травмы спины пожилая женщина в белой блузке сильно наклонялась вперёд. Через каждые пару метров она останавливалась и приподнимала голову, с любопытством оглядывая прохожих. Время от времени что-то привлекало её внимание на асфальте вблизи витрин и урн. Аккуратно отодвигая носком ботинка мусор, она не редко находила там оброненные монетки. По дороге пожилая женщина в белой блузке подходила к нищим, которые сидели на коленях вдоль многочисленных фасадов фешенебельных магазинов и ресторанов Тверской улицы и отдавала им найденное.
Она едва слышно вздохнула и грустно улыбнулась вслед пожилой женщине в белой блузке, затем посмотрела на своё отражение в витрине и, помахав рукой на прощание манекену, продолжила идти дальше.
Поворачивая у памятника Пушкину к Страстному бульвару, она, как старому знакомому, улыбнулась голубю, который важно чистил перышки прямо на макушке памятника.
Липовая аллея Страстного бульвара быстро закончилась маленьким перекрестком, неподалеку от которого стоял раскинув руки, похожий на ангела хранителя, памятник Высоцкому. Дождавшись зеленого света светофора, женщина перешла дорогу и скоро очутилась перед воротами сада 'Эрмитаж'.
Приветливо наклонив бутоны-лампы, гостей сада встречали изящные, похожие на огромные сказочные цветы, фонари.
Она стояла возле круглой афишной тумбы у входа в сад 'Эрмитаж', упрашивая сердце колотиться не так громко и не пугать прохожих.
"Амурские волны... В тот день играли Амурские волны" - вспоминала женщина, прислушиваясь к негромкой музыке, доносящейся из-за ворот. Она подождала ещё немного, но так и не сумев убедить сердце биться тише, набрала в грудь побольше воздуха и вошла в открытые ворота.
Сад "Эрмитаж" встретил её детским гомоном, обрамленным в радужную улыбку цветочных клумб, разбитых на коротко подстриженном газоне лужаек. Как в маленьком городке в нём разместились фонтан и театры, жемчужная раковина концертной эстрады и детская площадка с качелями и горкой.
Она прошла мимо здания театра и облегченно вздохнула. Скамейка под старым каштаном была свободной.
Присев в тени огромного дерева, женщина посмотрела на часы и обнаружила что оказалась тут намного раньше чем планировала. Вновь погрузившись в свои воспоминания, она не заметила как подошла девушка в красивом летнем сарафане.
- Простите, я Вас не побеспокою? - виновато спросила девушка, оглядываясь на занятые вокруг скамейки.
- Что Вы. Пожалуйста, присаживайтесь - улыбнулась в ответ она.
Девушка села рядом, положила на колени сумку и достала книжку. Одновременно с ней, женщина из своей сумочки следом за очками, тоже вынула книгу. Заметив это, девушка и женщина с улыбкой переглянулись и, открыв книжки на заранее заложенных страницах, начали читать.
Прошло несколько минут. Вздохнув про себя, они одинаковыми жестами закрыли книги. Потом, так же вместе посмотрели на свои часы и рассмеялись, понимающе глядя друг на друга.
- Вы тоже, кого-то ждете? - смущенно улыбнулась девушка.
- А Вы, наверное, так же, пришли немного раньше? - кивнув, спросила в свою очередь женщина.
- Да.
И они снова рассмеялись.
- Лёёёшка! Я тут! - неожиданно подскочила на скамейке девушка и помахала кому-то рукой.
Растерянно оглядываясь по сторонам недалеко от них, стоял юноша с большим букетом цветов в руках.
- Ой! простите, - в ужасе от своих манер, девушка коснулась ладонями губ, быстро кинула книжку обратно в сумку и побежала к юноше.
- До свидания! - оборачиваясь на ходу, громко крикнула девушка соседке по скамейке и во второй раз прикрыла ладонью рот вместе с улыбкой, которая решительно там не помещалась.
" В тот день он опоздал потому что искал по всей Москве мои любимые цветы, - чуть грустно улыбалась женщина, глядя как юноша дарит букет девушке.
- Интересно, что на этот раз могло его задержать..." - она сняла очки и посмотрела на часы.
Внезапно внимание женщины привлекла мелодия, зазвучавшая из репродукторов на невысоких фонарях.
" Это же наш вальс! "- не успела подумать она, кладя очки вместе с книжкой на скамейку, как чьи-то ладони легли ей на глаза.
- Только, не открывай глаза - произнес родной голос у её уха и ладони исчезли. Ошеломленная, она изо всех сил зажмурилась, борясь с желанием подсмотреть сквозь ресницы.
- Теперь можно.
- Ох! - выдохнула женщина, обнаружив у себя под носом огромный букет ромашек в руках улыбающегося мужа.
- Прости милая, я опоздал, - виновато сказал он, стоя на одном колене перед ней. - Ты не поверишь, но в это время так сложно найти ромашки... -
Всё ещё не находя слов, она смотрела на мужа. Многочисленные морщинки и изрядно поредевшая седая шевелюра не мешали ей узнавать в нём того самого мальчишку, который много лет назад в этот день, здесь под старым каштаном, признался в любви.
-...Слышишь? Играет наш вальс - он осторожно коснулся ладонями лица женщины, поцеловал мокрые краешки глаз и тёплые губы. Осторожно забрав букет из её рук, он положил его рядом с книгой и очками и протянул ладонь.
Мгновение, так удивительно похожее на вечность, мужчина и женщина стояли, глядя друг другу в глаза.