*  *  *
          Отрешась от жизни злой и бурной, 
          где простора для полёта нет, 
          шёл на вечер в клуб литературный 
          тонкий и лирический поэт.

          Думал: "Я пред нежным полом 
          проявлю изысканность свою! 
          Соловьём и огненным глаголом 
          очень умилительно спою!

          Будут леди и вздыхать и плакать 
          от Карпатских гор и до Курил!.." 
          Шёл  поэт, не думая про слякоть, 
          потому что чуточку парил!

          А погода - словно на болоте, 
          где со снегом вперемежку грязь. 
          И поэт на Энском повороте 
          оступился и в болото - хрясь!

          То ль под грязью оказалась яма, 
          то ли просто ледяная гладь. 
          Пал поэт, пролепетавши "Мама!" 
          Чуть помедлил и добавил "Мать!"

          Встал поэт, согнувшись, как от груза, 
          и такие срифмовал слова, 
          что стыдливо отвернулась Муза, 
          не свалившись в обморок едва.

          О, души невидимые слёзы! 
          Скоро ль дух, как прежде, воспарит?! 
          Шёл домой он через муки прозы 
          и шептал: "Едрит радикулит!"

          Только зря читательская масса 
          слёзы льёт недели напролёт, - 
          треснулся он, всё же, не с Парнаса, 
          он ещё взовьётся и споёт.