Розенблюм Мадлен :
другие произведения.
Там у меня родные
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 15, последний от 31/05/2006.
© Copyright
Розенблюм Мадлен
(
yarmolinets@nrs.com
)
Размещен: 01/01/1999, изменен: 06/01/2003. 23k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Скачать
FB2
Оценка:
7.46*13
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Там у меня родные
***
Крадется лето вдоль ночной Куры.
Подростки мечутся на скомканных постелях.
Их папы, задыхаясь и потея,
Сквозь сон ласкают млечные бугры
Истерзанных любовью грузных жен,
Чей стон стыдом привычным приглушен.
Набор военный будущей весной
Пополнят чада зноя и истомы.
Они промаршируют по пустому
Тбилиси, оскопленному войной.
Я удрала за месяц до войны,
С сознанием дерзанья и вины.
Я удрала, и замела следы,
Чтоб не настигли сны о пепелище
Меня в моем неприбранном жилище,
Надежно защищенном от беды.
Спасибо, что пустил на свой порог,
Бомбоубежище мое, Нью-Йорк.
ЭМИГРАНТЫ
Машенька, ты здесь жила и пела...
Н. Гумилев
Памяти Ю. Соколовского
Друг мой, и город, и площадь Свободы,
Дом, где по средам бывали журфиксы -
Все уплывает под темные своды
В прочной ладье по спокойному Стиксу.
Я же останусь в земном измереньи -
Лишь материк и язык поменяю,
Быстро освою основы смиренья,
В длинные смены вас вспоминая,
Друг мой, и город, и площадь Свободы,
Дом, где жила я и , помнится, пела.
Мы, эмигранты, - немые уроды -
Плачем и носимся с горстками пепла.
Долгой недели скучны экзерсисы.
Только пустите к стихам в выходные!
Только позвольте приблизиться к Стиксу -
Там у меня родные...
***
Р. Ш.
Дети вавилонской катастрофы,
Вас увековечил богомаз.
Спойте мне спасительные строфы
На наречьи жестов и гримас.
Русских слов хребты, каркасы, стержни
Сгинули в горниле катастроф.
Речь моя... Иную, лучше прежней,
Мне велят осваивать с азов.
Стану двуязычна, двуязыка,
С жадным жалом вместо языка.
Гласных звуков райская музыка
Проплывает около виска.
Я шепчу - слова неразличимы.
Я кричу - а ты невозмутим.
Значит, наша боль неизлечима,
Муж, мой вавилонский побратим.
***
Папе
Зловещая звезда Звиада
Нависла низко над Курой.
Добьют: не пулей - так прикладом,
Не на горе - так под горой.
Беги, на шаг опережая
Разбой, осаду и погром,
Пока сама себе чужая
Не рухнешь где-то за бугром.
Очнешься в сытом Зазеркалье,
Без Бога, друга и жилья.
Судьбы вертлявое лекало -
В руках небесного жулья.
Круты мои метаморфозы -
Служу, вожу автомобиль.
Ни песен не пишу, ни прозы.
Какая боль! Какая гиль!
Здесь музы шпарят по-английски.
Здесь нет врагов. Здесь нет друзей.
Мой дом тбилисский, прах тбилисский,
Я ваш беглец. Я ваш музей.
ОРФЕЙ
Р. Ш.
Ищу в курсиве дня лакуны -
Замшелой Парки недочет,
Уступ, где солнца жар латунный
Струями плотными течет,
Где зародится наш потомок
В изнанке сопряженных тел.
В сосредоточенной истоме
Наш час полуденный пестрел
Дрожащей дремой, хрупкой явью,
Улыбкой, гордой и хмельной.
О, я люблю тебя. I love you -
В Нью-Йоркской хляби смоляной.
Здесь, в эмигрантском царстве теней
Твой властный голос, мой Орфей,
Перекрывает вой и пени.
Я - твой трофей. Ты - мой трофей.
В любви, месхитростной и дикой,
Мы от сомнений спасены.
О, как легко быть Эвридикой -
И сны слагать, и помнить сны.
ПОЭТЫ
За городом вырос пустынный квартал....
А. Блок
Сегодня поэты - ущербный подвид:
Они не сбиваются в стаи.
Они не летят за познаньем в Аид
И к белым богам не взывают.
Друг друга на улице им не узнать,
Им песен чужих не услышать.
Не помнят они, как рыдает зурна
Все горше, все дольше, все тише.
Их век разметал по чужим городам:
В Нью-Йорке, в Харбине, в Берлине
Понуро бредут по осенним садам,
По лисьям, по гальке, по глине.
Здесь музы визиты всегда коротки,
Тиха и заносчива муза.
При ней не чини башмаки да портки,
В припадке тоски и конфуза.
Ей скучно в скупые минуты любви
Ласкать онемевшие струны.
Ну, хочешь, ступай. Только, слышь, не трави
Мне сердце под оком Сатурна.
Пускай низойду по песочным часам,
Пусть сгину в парчовой пустыне.
Я знаю, что я прикоснусь к небесам
И там на мгновенье застыну.
***
М. Чавчавадзе
Разорен янтарный улей
Без резона, без нужды.
Разорен янтарный улей.
Жалят пчелы. Жарят пули.
Пыль и зной в сезон вражды
Гуще и плотнее. Улей
Разорен. И мед пропал.
Слышу я в гортанном гуле -
"Нас надули! Всех надули!" -
Спал азарт. Пропал запал.
Улей разорен. Янтарный
Мед пропал. Нет пчел. Нет сил.
В год побед эгалитарных
Cгинул улей элитарный -
Дом поэтов и кутил.
АВТОПОРТРЕТ С НАРЦИССОМ
Пруд без прожилки тины.
Пруд без оспинки зыби.
Нарцисс белеет картинно
На ноздреватой глыбе.
Нарцисс склонился над гладью.
Нарцисс уставился в воду.
Я, оправляя платье,
Гадаю: Женат? В разводе?
Роща вращает блюдца
Зноя и светотени.
Блики о воду бьются.
Мой образ рябит в смятеньи.
Боюсь: вдовства и погрома,
Кары и опечатки,
Боюсь, что страха симптомы
Даже в самом зачатке -
Видны санитару в штатском
И ангелу в униформе.
В моем королевстве Датском
Пропахла явь хлороформом.
Когда я вернусь из этой
Экскурсии на природу,
Я расскажу поэтам,
Родне и всему народу:
Нарциссу, поди, несладко -
К себе привыкать веками,
Миф о нем - сплошь накладка,
С нимфами да венками.
От боли тысячеваттной
Не скрыться - куда бы проще! -
В тихом аду приватном,
В желтой домашней роще.
ЛОТОВА ЖЕНА
Маме
Брошу за библейским текстом
Утварь и ручную кладь.
Лот велел не ставить теста,
Лот велел: вещей - не брать.
Ни бровями, ни вопросом
Гнева я не изъявлю.
С каменным лицом и торсом
В свой последний час вступлю.
Каменеют чресла, лоно,
Парика прямая прядь.
Каменеет след соленый
На щеке. Вещей не брать!