Лютейчик - очень странное и даже страшноватое существо. Весь в шипах и иголках, красной чешуе, и с зелеными рогами. Все так боялись его, что, увидев , норовили сразу куда-то залезть.
Он шел по берегу чудесного сине-зелено-золотого пруда и увидел ма-а-а-ленький желтенький цветочек.
- Ой, - сказал Лютейчик, - ты кто? - Он тут же позеленел, и из ушей у него повалил пар.
Цветок отклонился в страхе в сторону, но убежать не смог.
--
И ты меня боишься, - сказал огорченно Лютейчик, и веки его стали красно-золотые и опустились к клыкам. - Я - Лютейчик. Это, наверно, от слова "лютый". Все так говорят. А что это такое, я не знаю. Они убегают прежде, чем объяснят. Может, ты знаешь? Наверно, это что-то очень плохое?
Цветочек молчал, и только его стебель и листья тихо подрагивали.
--
Вот и ты молчишь. Я знаю, тебе тоже очень хочется убежать, но ты не можешь. Не бойся, я сейчас сам уйду, чтобы ты не мучился, на меня глядя.
Лютеранчик чуть не заплакал. И несколько тлеющих угольков все-таки скатилось из его глазниц. Он повернулся.
--
Постой, - вдруг сказал цветок, - Меня зовут Лютик. Видишь, мое имя похоже на твое, но меня никто не боится. Здесь дело, наверно, не в имени. А в чем-то другом.
--
Ты такой красивый, - кивнул Лютейчик и присел рядом.
--
Н-да, - сказал Лютик, - А что такое "красивый"?
--
Не знаю. Думаю, это что-то, чего не боятся.
--
Наверно, - согласился Лютик. Согнулся на своей ножке и выпрямился. - Послушай, а ты спроси у того, кто все это придумал. Может, он скажет, почему ты такой.
--
Пожалуй, ты прав, - кивнул Лютейчик, - пойду, спрошу.
Он встал и пошел по направлению, где жил Бог. Бог был в это время занят и попросил Лютеранчика подождать какое-то время. Нужно сказать, это был очень серьезный и занятый Бог, но доброжелательный. На табличке его кабинета так и было написано: "Доброжелательный Господи". Когда он пригласил посетителя, наконец, войти, тот был уже фиолетово-серый.
--
Не бойся, - сказал Бог, - Я не кусаюсь. Выкладывай, зачем пришел.
--
Разве ты не знаешь? Тебе же все всегда известно...- удивился Лютейчик.
--
Все знать, видишь ли, мне ни к чему, да и некогда.
Он нажал какую-то кнопочку на приборе на столе и, посмотрев куда-то вдаль, сказал:
--
Значит, говоришь, все от тебя шарахаются?
--
Ага. Зачем ты меня таким сделал? Может, переделаешь?
--
Зачем я тебя таким сделал, - повторил Бог и заходил из угла в угол, - Если б я знал, пробормотал он, - Не помню. "Зачем". Зачем-то надо было.
Он продолжал мерить кабинет шагами.
--
Так, - вдруг остановился он, - переделывать тебя мы не будем. Говоришь, цветок этот, как его?
--
Лютик, - подсказал Лютейчик.
--
Да-да, Лютик. Это он тебя ко мне послал?
--
Он посоветовал...
--
Правильно. Но он-то тебя не испугался?
--
Поначалу испугался, но он бегать не может...
Бог почесал макушку.
--
Ага, может, остальным ноги поотрывать?
--
Ой-ой! - ужаснулся Лютеранчик и посинел так, что казался совсем черным. -Н-не думаю. Н-не надо, Господи. - Он попятился к двери. - Я и так все понял. Господи. Я сам...Я постараюсь им понравиться. Честное слово. Точно. Постараюсь, - он уцепился за дверь, - Ой, Боже мой!
--
Бесполезно, - вздохнул Бог. - Лучше переселись от них куда-нибудь. Должно же быть место, где живут такие, как ты. Я должен был... Погоди...
Бог подошел к Телефону. Набрал номер.
--
Не отвечает, - сказал Телефон.
--
Нет дома, что ли?
--
Занято.
--
Вечно он болтает... когда родной брат звонит. Набери еще.
В это время Телефон зазвонил сам.
--
Хэллоу, - сказал Бог, - Слушаю, - он дунул в трубку, - Вас плохо слышно! Эй! Ага. Вот. Это ты. Привет. Я тебе только что звонил. Каюсь, ругался. Да, по делу. Мне нужно одного моего поднадзорного переселить. Как не можешь? Почему? Своих полно? Мест нет? Мой Я, но что делать? Как самому расхлебывать! Ну, брат! Ничего толковее ты мне посоветовать не можешь. Если бы я не был доброжелательным, я бы тебе это припомнил, да еще и Отцу пожаловался. - Он дунул опять в трубку. - Эй! Алло! Сам-то зачем звонил? Конкурс? Когда? Не поеду. А мне плевать на карьеру. Понял? Все. Пока.
Он вздохнул и положил трубку.
--
И этот не поможет. Ладно, - сказал он притихшему у двери Лютейчику. - Ты иди, а я что-нибудь придумаю.
Лютейчик, опустив голову, так что рога доставали до зеленой дорожки, открыл дверь, сказал "до свидания" и, осторожно прикрыв ее, поплелся к выходу.
Бог покачался в кресле.
--
Конкурс, - пробормотал он. - На лучшую программу! Поворот в судьбе!!! Чем Я не шучу! - Он потер руки. - Посмотрим! - И принялся нажимать кнопки на пульте-компьютере.
Тем временем Лютейчик сидел почти у самой воды и смотрел на свое отражение.
--
Я не понимаю, - качал он рогами, - ну, конечно, я отличаюсь от местного населения, даже очень. Но почему они меня боятся? Я же ни разу никого не пугал, я никому не подставлял копыто, я никого не колол рогами и шипами... И вообще никогда никаких пакостей никому не делал. А если и было что-то такое, то я же нечаянно...
Он вздыхал и вздыхал, а рядом мерно покачивался Лютик.
Вдруг к ним подбежал какой-то субъект. Вместо головы у него было полено, а вместо волос - несколько шариков. Он чуть не наступил на цветок, и Лютейчику пришлось-таки подставить ему копыто.
--
Ах ты чучело! - заорал, выпучив глаза, Субъект, растянувшись на траве. - Распустил тут ноги.
Он поднялся.
--
Извините, но вы чуть не растоптали моего друга, - сказал Лютейчик.
Субъект заозирался.
--
Кого это? Да, ладно, слушай, дружище, пожалуйста, спрячь меня, - попросил он Лютеранчика, глядя в его глазницы. - А то они из меня сейчас мочалку сделают.
Не успел он это сказать, как послышался топот кучи всяких конечностей. Лютейчик раздул собственную спину до таких размеров, что Субъект смог спрятаться, и еще место осталось. Бегущие вдруг остановились. Это были местные жители. Все серо-коричневые, с длинными широкими носами и вислыми ушами.
--
Слушай, Страшилище, - сказал Самый Храбрый. У него уши и нос были длиннее, чем у остальных. - Ты здесь Чурбана не видел?
--
Нет, я никого не видел, - сказал Лютейчик и пожелтел, опустив веки.
--
Точно?
--
Точно.
--
Смотри. Он ненормальный. Из Дома чурбанов сбежал. Много гадостей сделать может.
--
Правда? - спросил Лютеранчик и почернел, на фоне чего его веки стали еще страшнее гореть, а шипы ощетинились. - Каких гадостей?
--
Таких, - сказал Храбрый и попятился. - Ну, ладно, нам некогда. Мы это...пошли. Если увидишь его...
--
Да ты что, Храбрец, - сказал кто-то из шайки. - У него такой вид, что, если Чурбан его увидит, вряд ли будет уже на что-то способен...
Они так ужасно захохотали, что Лютик задрожал, и Лютейчику пришлось и его заслонить собой.
Когда все ушли, Субъект вышел и уселся рядом с новыми знакомыми. Посидели немного молча, а потом Лютейчик осторожно, искоса поглядев на Субъекта, спросил:
--
Ты что, меня не боишься?
--
Вот еще! - сказал тот. - Это зачем? Ты же спас меня...
--
А почему ты убежал от них? - спросил Лютик.
--
Я сбежал из приюта Чурбанов.
--
А это кто такие? - спросил Лютейчик.
--
Это те, кто ничего в жизни не смыслит.
--
И все такие же, как ты? - спросил Лютик.
--
Ну, не совсем...
--
А какие?
Субъект вздохнул и мечтательно посмотрел на небо:
--
Разные, - сказал он.
--
А тебе не захочется к ним вернуться? - снова поинтересовался Лютик.
--
Не для того я удирал. Я Свет хочу повидать. Вот этого встретил, как тебя зовут-то?
--
Лютейчик...
--
Интересный ты. - он оглядел Лютейчика от хвоста до рогов.
--
Но я очень страшный...- пробормотал тот.
--
Тебе это кто сказал? Мне гораздо приятнее смотреть на твой клюв, чем на длинные сопливые носы этих мошенников.
--
А мои веки, а клыки?
--
Эка невидаль! А у меня шариков не хватает. Вот. - Он показал на макушку. - А от твоих клыков я бы и сам не отказался. Уж я бы нашел, кого ими куснуть. Не грусти, дружище! - и Субъект с размаху обнял Лютейчика.
--
Значит ты не уйдешь?
--
Если не выдашь...
Вдруг он отдернул свою длинную корявую конечность.
--
Ой, - заорал он, - Ой! - и осторожно потрогал шип на спине Лютейчика. - У тебя ж шипы не настоящие! - потом он потрогал клык. - И клыки тоже! И рога!!!
--
Почему не настоящие? - удивился Лютейчик, - настоящие...
--
Но они мягкие и гладкие. Ну-ка, Цветок, потрогай!
Лютик осторожно дотянулся лепестком до иголки, потом до клыка и рога нагнувшегося к нему Лютейчика. И покачал головкой.
--
Ну, я же говорю! - кричал Чурбан.
Лютейчик оглядел себя и потрогал:
--
Но они же настоящие... - неуверенно сказал он и посмотрел вопросительно на своих соседей.
Чурбан расхохотался.
--
Ой, уморил! Ой-ха-ха! - он опять обнял Лютейчика. - Вот те раз! Век живи - век учись! А я то, чурбан, думал, что шипы всегда колючие, а клыки - острые.
И он так весело и заразительно заливался смехом, обнимая Лютейчика и толкая его во все места, что тот тоже не утерпел и стал смеяться, кажется, впервые в жизни. Засмеялся, как умел и Лютик, подрагивая лепесточками и стебельком. А Пруд заблестел еще ярче, потому что Солнце опять заглянуло в него, чтобы посмотреть на свое отражение.