Magnum :
другие произведения.
Война Хентая и Кавая
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Magnum
Размещен: 03/08/2008, изменен: 03/08/2008. 12k.
Статистика.
Рассказ
:
Эротика
Япония, которой не было
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Японские школьницы против американского десанта. НЯ!!!
Глава 1
.
Это было в
Австралии, в Перте
,
Где волна оглушает прибоем,
Что успел разглядеть перед смертью
Из винтовки застреленный воин?
Два холма. Тростниковые стебли
Отразились в зеркальной катане.
Но взревел сорок пятый "
Уэбли
"
И мозги расплескал в океане.
Он успел только выкрикнуть "Тэнно!..."
Но уже не добавил "банзая" --
Двадцать пуль из английского "стена"
Разорвали живот самурая.
Он не знал каратэ или самбо,
Был рабочий простой из Киото,
Вел огонь из надежного "
намбу
",
Но попал под огонь миномета.
Прямо в сердце снаряд из "
ПИАТа
"
Угодил, беспощадный и прыткий.
Там, в песках закопали солдата,
Из камней уложив пирамидку.
В пять часов, на багровом рассвете,
Уложивший немало придурков,
Он упал от удара мачете,
Что в ладони непальского гурка.
Он свалился в лесу на тропинку,
Получивший прикладом по почкам,
На закате голодные динго
Разорвали его на кусочки.
Это было нелепо и странно --
Наблюдать, как без лишнего слова,
Кенгуру достает из кармана
Пистолет "
Веблей-Скотт" бескурковый
.
Наплевав на законы Ямато,
И законы войны, очевидно,
Пожирали убитых вомбаты,
И живых добивали ехидны.
Поднялись из разбитого танка
Духи павших в небесные выси --
Оборвался полет бумеранга
В бензобаке сгоревшей "
Камиси
".
Это были тяжелые годы,
На века растянулись резиной,
И гремел среди джунглей
Кокоды
Автомат с вертикаль-магазином
.
И сильней австралийского яда
Та слеза, обжигавшая горло.
Мидуэй не достался микадо.
Харбор Перл. А японцам не перло.
Тот вулкан, опаливший Гавайи,
Как очаг синтоистского храма,
Может стать персонажем хентая --
Он уже заслонил Фудзияму.
Но пройдя километров немало,
И к снегам прикоснувшись руками,
НАД СЕДОЮ ВЕРШИНОЙ УРАЛА
ВОДРУЗИМ МЫ ЯПОНСКОЕ ЗНАМЯ!!!
Глава 2
.
Пережив ужасное цунами,
Не забыв под мышками побриться,
Девушка с ОГРОМНЫМИ глазами
Длинные накрасила ресницы.
Принимает душ под водопадом,
На песке лежит служебный пестик --
Девушка командует отрядом
Роботов шагающих из жести.
Под водой горячей разомлела,
С глаз ее поток струится синий,
У нее волнующее тело,
Словно у языческой богини.
Мускулы бугрятся вместо сала,
Ручки могут рвать на части танки!
Родом из рабочего квартала --
Дочка моряка и куртизанки.
У нее лицо чернее ваксы,
Никогда от страха не бледнеет,
Видно, был моряк из англосаксов --
Тех, что привозили из Гвинеи.
Лишь едва заметный недостаток
Портит вид ее небелоснежный,
Как у всех восточных азиаток --
Очень вертикальная промежность.
Полотенцем вытерлась коротким,
Из ушей стряхнув остатки мыла,
Натянула китель и пилотку,
Форменную юбку не забыла.
Пристегнула ножны с пистолетом,
В кобуре устроилась катана,
И пошла, сверкая эполетом,
По траве на фоне океана.
На холме виднеется казарма,
Там ее подружки и солдаты,
Светится улыбкой лучезарной
Гордая защитница Ямато.
Вспомнила, как янки не успели
Убежать, нагруженные скарбом --
Остров был захвачен в понедельник,
Вскоре после битвы за Перл-Харбор.
Бледные, не выдержали пытки --
Выдали пароли и секреты;
На пригорке выросли зенитки,
Бункеров бетонные барбеты.
И вердиктом длинных резолюций
Стало донесение для тэнно:
"Если янки вздумают вернуться,
По рогам получат несомненно!"
Странный гул прервал полеты мыслей,
Девушка на небо посмотрела,
В небе тучки бледные повисли,
Точно в перекрестии прицела.
Шесть-ноль-ноль. Рассветные минуты...
Рано, рано было расслабляться!
В небе развернулись парашюты --
Раз... два.. три... четыре... девятнадцать!
Тридцать семь... Сбивается со счета
Девушка с душой и телом чистым,
С неба опускается пехота,
Янки - недобитые расисты!
В их глазах огнем сверкает злоба,
Их лицо - белее пенопласта!
Все они подонки, ксенофобы,
Хуже, чем Виши и гитлерасты!!!
Как тигрица, загнанная в клетку,
Словно вождь из племени апачей,
Девушка нажала на гашетку,
Пальчиком почувствовав отдачу.
В воздухе горячем просвистели
Сразу двадцать пуль из магазина --
Был семьсот двенадцатой модели
Маузер трофейный из Пекина.
Точен острый глаз ее раскосый --
Пули все попали прямо в цели,
Падали вонючие пиндосы,
Легкие в агонии свистели.
Отразила подлую атаку
Девушка с огромными глазами!
Амеры под крики "Мазафака!"
Спрятались трусливо за камнями.
В крепости объявлена тревога,
Вот горнист припал к трубе губами,
Бросились японцы на подмогу
К девушке с огромными глазами!
Батарея развернула пушки,
По камням стучат снаряды ФЛАКа,
-- Ня! -- ее воскликнули подружки,
-- НЯ!!! -- и дружно бросились в атаку!
И тогда один из подлых янки,
До сих пор в штаны ложивший кучи,
Понял - раз пошли такие пьянки,
Раньше он преДставится, чем случай!
Отпугнувший страх последним фибром,
Как снаряд, подброшен в небо газом,
С кольтом сорок пятого калибра
Бросился навстречу желтомазым!
Воплощенный Запад на Востоке,
Разум, плоть и дух в одном флаконе,
Парня звали просто - Джонни Вокер.
Можно даже проще - Вокер Джонни.
Джонни родом был из штата Юты,
Был высок, красив, хорош собою,
Но о чем в последние минуты
Думал перел тем кровавым боем?
В час, когда блестящая лимонка
С вырваной чекой летела точно,
Вспомнил домработницу-японку,
Что в саду трудилась дни и ночи.
Родом из Восточной префектуры,
С рожей азиатской обезьянней,
Свет еще такой не видел дуры,
Но когда ложится на диване --
Груди как молочные бочонки,
Розовый пупок, животик гладкий,
Джонни иногда вставлял японке
И дарил за это шоколадки.
Под открытом небом, на балконе,
Погружаясь в мокрую пещерку,
Чувствовал себя несчастный Джонни
Расовым преступником, наверно.
Как ему рассказывала мама,
Род его стоял за Рассу скопом,
Прадед бил чиканос при Аламо,
Дед ловил в болотах черножопых.
Папа был известным дон-жуаном,
Только среди васповских соседок!
Был еще магистром Ку-Клукс-Клана,
Ниггеров развешивал на ветках.
Узкоглазых бил смертельным боксом,
Избивал католиков-папистов,
Не терпел жидов и ортодоксов,
Потому что был евангелистом.
Он еще солдатом был хорошим,
Вплоть до восемнадцатого года
Застрелил не меньше сотни бошей,
Больше не позволила погода.
Но когда японка-проститутка
На кровать укладывает тело,
Вставший член не знает предрассудков --
Снова принимается за дело.
Трахалась распутная, как кошка,
В час, когда нагрянули печали,