Все было странно в этой сказке: и место, и время, и действующие лица. Время - сумерки. Казалось, на Черном озере не бывает ни рассветов, ни закатов, и солнце никогда не выглядывает из-за обложивших низкое небо туч. Впрочем, за последовавшие за беспамятством дни - а было их, кажется, три или четыре - Виг и выбирался-то из "Колиновой заимки" только затем, чтобы опростать поблизости, в заросшей ивовым кустарником промоине, переполненный желудок или мочевой пузырь. И каждый поход в "отхожее место" превращался в тяжелое испытание, доставаясь, что называется, с потом и кровью, потому что перебитая когда-то нога болела, не переставая, даже если не стоять - и уж, не приведи господи, идти, - а всего лишь лежать на дощатых, покрытых старым одеялом нарах, заменявших в рыбачьем домике кровать. Лежишь - болит, идешь - ... Ну, эту ходьбу надо было пережить самому, потому что словами такое не объяснишь: кто на себе не "прочувствовал", никогда не поймет. Так что, когда Виг и выбирался из избушки, ему было не до чего, и уж точно не до солнца, даже если бы оно, животворное, и светило во всю мочь. Но нет, не появлялось. Дождик мелкий моросил - это факт. И ливни случались, обрушиваясь нежданно-негаданно на приунывший от непогоды сырой и хмурый лес. Ливни и грозы - в этих местах и об эту пору - тоже реальное обстоятельство. А в остальное время природа, похоже, просто собиралась с силами, чтобы вскоре вновь удариться в "истерику со слезами". Хмурое низкое небо, серый "неживой" свет, и дымка, курящаяся над темным и недвижным, когда не было ветра, зеркалом озера. А в избушке - ведь домик Колина был на самом деле рубленым срубом, то есть скорее избушкой, чем чем-нибудь другим, - так вот, в избушке этой имелась дверь, большую часть времени закрытая по случаю холода и сырости, да оконце разметом с почтовую открытку, затянутое двумя слоями мутного полиэтилена. Так откуда же и взяться свету? Только из очага, в котором постоянно горел огонь, да от лучин, которые весьма споро лущила городская - по всем прочим признакам - девушка Бет.
Она и вообще оказалась очень необычной женщиной, эта случайная знакомая и нечаянная спутница Вига. Лес ее не пугал, и жизнь - даже не деревенская, если на то пошло, а дремуче примитивная - не страшила. Она с неизменным успехом ловила в озере рыбу на самую примитивную снасть, какая только и оказалась в запасе у Колина. И, черт знает, как, но время от времени добывала в лесу то птицу - кажется, это все же был глухарь, - то зайца, то еще какую-никакую животину, имени которой благоразумно Вигу не называла, предлагая только готовое к употреблению мясо. Впрочем, он и не спрашивал, не желая нарываться на честный ответ. Ну а Бет и не настаивала, понимая, по-видимому, что не все, подобно ей, лишены чувства брезгливости. Для нее же, как и для Вига в давние уже годы военной службы, любая еда была, прежде всего, еда, особенно если нет выбора. Но Виг этот свой бесценный опыт выживания растерял как-то - по праздности да неразумию - предпочитая теперь кусок хлеба с чайной колбасой былым "экспериментам с живой природой". Бет же все было нипочем. Она и дров нарубить, оказывается, могла, что твой мужик, и в поселок, в лавку - за семь верст, и все больше по бездорожью - сходила. И дорогу, что характерно, нашла по одному лишь "словесному портрету", и провизии и лекарств - водки да анальгина с аспирином - килограммов десять, если не больше, через все "овраги да буераки" на себе приперла. Так что болел Виг в полном, можно сказать, комфорте. Разве что без горячего душа, да теплого сортира. Но зато так вкусно, как с Бет, он уже забыл, когда и ел, если вообще было когда-нибудь в его жизни такое время.
Самое смешное, что и спали они, считай, в одной "постели". Правда на досках, да в одежде, но если бы не больная нога и "дурная" голова, Виг о чем-нибудь эдаком наверняка и помечтал бы. Но, увы, ему было теперь не до "мечт". Так плохо ему, по большому счету, лет пять уже, как не было. По-хорошему, серьезный повод лечь в госпиталь, да только "каникулы на природе" не от хорошей жизни случились. Какой уж там госпиталь, если даже в город нос сунуть боишься. Да и как его туда сунешь, этот нос, пешком что ли? У Вига голова начинала кружиться и от меньшего напряжения, чем потребовало бы вождение автомобиля по бездорожью и осенней распутице. И перед глазами по временам все плыло. И это все, не считая сводящих с ума болей, которые не брали ни анальгин, ни водка. И выходило, что шофер из него нынче никудышный, чтобы не сказать, никакой, а Бет - при всех ее замечательных качествах и неоспоримых способностях - водить машину просто не умела.
- Не научилась. - Коротко бросила она в ответ на его недоуменный взгляд и больше к этой теме не возвращалась.
Она вообще непонятно где и как до сих пор обитала. Вроде бы и городская, если судить по поведению и речи, она поражала иногда таким дремучим невежеством в самых, казалось бы, обыденных вещах, что Виг только диву давался. Когда мог, разумеется. В остальное время ему было не до смеха, и не до удивления тоже. Однако речь не о нем, а о Бет, которую, как выяснялось, следовало почему-то звать Ли. И Виг, в принципе, не возражал: мало ли какие бывают у людей причуды, особенно у женщин! Но все равно продолжал называть ее Бет, потому что успел уже привыкнуть, соотнеся это лицо и этот голос с одним конкретным именем, и не будучи способен - в силу природной своей консервативности - что-либо в этом смысле менять. Но суть в том, что кем бы не являлась Бет на самом деле, не была она и деревенской, поскольку проявляла просто очаровательную наивность относительно даже самых очевидных и сугубо крестьянских занятий. Об этом Виг сразу догадался, как только разговор ненароком зашел о дойке, каковую он - в свое время и по очень непростому случаю - освоил под чутким руководством вахмистра Дроботенко. И все-таки, если и не крестьянка в прямом и первозданном смысле этого слова, она была куда ближе к природе, чем любая горожанка, какую Виг только мог себе представить. "На природе" - в широком смысле слова - Бет чувствовала себя естественно и совершенно свободно. От погодных изысков в уныние, как большинство городских жителей, даже и много бедствовавших петроградцев, не впадала, и все, что приходилось делать, поддерживая незатейливый "туристский" быт, делала как-то на удивление легко. Без напряжения, и без малейшего намека на насилие над собой. Просто делала, и дело у нее - практически любое - спорилось, а настроение большую часть времени оставалось скорее хорошим, чем наоборот. Но зато потом, когда и причин для того, вроде бы, не наблюдалось, могла вдруг "задуматься". Да так, что возникшее "настроение" должно было уже как-то иначе называться. Впрочем, была ли она расстроена, разгневана, или просто огорчена, Виг с определенностью сказать не мог. Однако, глядя на нее в такие мгновения, нисколько не сомневался, что обуревают женщину отнюдь нешуточные чувства и, очевидно, не слишком радостные.
Такой она была и сейчас. Сидела перед очагом, освещенная ослабевшим без подкормки огнем, лениво пританцовывающим на черных угольях, и непонятно было, то ли на пламя смотрит, то ли "в себя", в неведомые дали своей так и не открывшейся перед Вигом души. И Вигу вдруг стало жалко ее, хотя он толком и не знал, за что на самом деле ее жалеет. И за себя тоже стало обидно, и не просто так, а как бы с обеих сторон сразу. С его собственной, личной - ведь вот в кои-то веки повстречал мужчина женщину-мечту, но оказался, словно в насмешку, немощен и убог. Несостоятелен, одним словом. Ио и с ее стороны тоже: не такой ей нужен был мужчина для "этого приключения". Нет, не такой.
- Как называлось то мясо, что мы ели сегодня? - Спросил Виг, принимая, не без известного усилия, сидячее положение.
- Не бойся. - Усмехнулась, не оборачиваясь, Бет. - Это всего лишь белка. Выдру мы ели позавчера, а вчера у нас был заяц.
- И как же ты их добыла? - Виг вдруг понял, что хуже не будет: лучше спросить и получить ответ.
- Есть способы... - Его тревожило только, что Бет на него так и не посмотрела. Сидела, повернувшись боком и открыв взгляду Вига завораживающе красивый, но какой-то "хищный" - особенно сейчас, в отсветах живого огня - профиль. Сидела неподвижно, словно статуя, и говорила, поддерживая беседу, но, судя по всему, была сейчас не здесь и не с ним.
- Например. - Виг решил не останавливаться, а идти дальше, так далеко, как позволит ему Бет.
- Например, приманить и свернуть голову. - Ее слова упали как капли дождя на гладкое зеркало озера. Спокойно, без эмоций.
- Приманить... - Повторил за ней Виг, пытаясь понять, о чем она говорит.
- Какого цвета у меня волосы? - Неожиданно спросила Бет и наконец повернулась к Вигу. - Ну?
- Золотистые... - Не задумываясь, ответил Виг. - Русые...
- Русые? - Удивленно подняла брови Ли.
- А... нет. - Споткнулся Виг. - То есть, не у нас. А вот на юге... у сербов...
- А ты, разве, серб? - Спросила женщина, но Вигу показалось, что она не знает, о чем спрашивает.
- Да, нет, конечно. - Усмехнулся, неожиданно успокаиваясь, Виг. - Во взводе у меня снайпер был ... серб.
- Снайпер? - Но на этот раз Виг вопросу даже не удивился.
- Снайпер - это меткий стрелок. - Объяснил он ей, принимая необходимость объяснений как данность. - Задача снайпера стрелять издалека и... и попадать.
Что тут еще скажешь? Он ведь не Брокгауз с Эфроном и не Владимир Иванович Даль. Ему толкованием слов раньше заниматься не приходилось.
- А взвод? - Надо же, в одной короткой фразе нашлось целых два неизвестных Бет слова.
- Взвод это отряд. - Виг вдруг вспомнил, что об армии они как-то ни разу и не заговаривали, не пришлось. - Маленький отряд. - Добавил он для ясности. - В разных войсках по-разному, но в Опричнине взвод - восемнадцать человек. Иногда еще отделение огневой поддержки...
- А Опричнина это что? - А вот это был вопрос так вопрос. На сто рублей золотом, как говорится. Потому как опричниками, хоть это давно и неправда, с той еще, настоящей, опричнины детей по всей империи с малолетства пугают. Как начали при Грозном, так и не закончат никак. А ведь своих, в смысле, российских обывателей, опричники в последний раз резали, почитай, лет семьдесят назад, во время мятежа социалистов-коммунаров. Но с тех пор, как ни крути, это обыкновенный спецназ. И, однако же,... А вот Бет, выходит, и не слышала ни разу. Так, где же она, спрашивается, умудрилась все эти годы прожить - по всякому, не меньше двадцати - чтобы не знать таких простых вещей?
- Бет, а сколько тебе лет? - Вопросом на вопрос ответил Виг.
- Двадцать девять. - Ответила она без тени смущения или недовольства. Просто констатировала: двадцать девять. Но почему бы и нет?
- Так мы ровесники, выходит... - Без особого удивления кивнул Виг. Он, как ни странно, нечто в этом роде и подозревал.
- Выходит... - Протянула она. - Виг...
Что-то изменилось, это он сразу понял. То ли она решилась на что-то, что все время "имела в виду", но не озвучивала, то ли просто "время пришло". Но он знал, сейчас Бет скажет ему что-то очень важное, такое, что способно раз и навсегда изменить его жизнь, хотя, казалось бы, куда уже больше?
- Виг, - сказала Бет. - Я, как видишь, не знаю множества простых вещей. Но и ты ведь не знаешь, как "подманить" белку, ведь так?
- Так. - Согласился Виг. Он действительно недоумевал, как это возможно, "подманить белку". Или выдру. Или еще кого...
"Интересно, - подумал он вдруг. - А человека так тоже можно "подманить"?
- Те люди... с мечами... - Чувствовалось, как Бет тщательно выстраивает фразу и, скорее всего, поэтому ничего путного у нее не вышло. Неестественное неестественно, ведь так?
- Те люди...
- Я помню. - Кивнул Виг, чтобы разрушить возникшую было неловкость.
- Они идут сюда. - После короткой паузы, заполненной расплавленным золотом ее взгляда, услышал Виг.
- Что значит идут? - Не понял он.
- Идут. - Отмахнулась она почти раздраженно. - Идут и, значит, придут. Нет! - Взмахнула она тонкой рукой. - Еще не сейчас. Потом... Я бы знала... Неважно! Они придут, Виг, и...
Она помолчала, словно взвешивая в последний момент, стоит ли продолжать.
- А какого цвета у меня глаза? - Спросила она, вдруг резко меняя тему.
- Они как мед. - Ответил Виг первое, что пришло ему в голову. - Или янтарь, пронизанный солнцем... они...
- Достаточно. - Остановила она его нетерпеливо. - Достаточно, Виг... Нам нельзя больше здесь оставаться.
- Тогда, уходи. - Не задумываясь, сказал Виг.
Он даже на мгновение не усомнился в правдивости и серьезности ее слов, и, понимая, что сам он, увы, теперь не ходок, решил: раз так, пусть уходит одна. Одна она наверняка от "злодеев с мечами" убежит. А вместе они только зря пропадут. Оба два, причем она зазря...
- Нет. - Покачала головой Бет и неожиданно улыбнулась. - Мы уйдем вместе. Я думаю, мы сможем, но ты... Виг, ты должен мне доверять.
- Я тебе доверяю. - Нахмурился Виг, не понимая, к чему она клонит.
- Не так. - Покачала головой Бет, продолжая при этом смотреть прямо Вигу в глаза.
- А как? - То ли он бредил, то ли она имела в виду что-то такое, о чем он даже не догадывался.
- Встань! - Приказала Бет, поднимаясь с чурбака, служившего ей скамейкой.
- Я не могу... - Покачал он головой.
Сейчас он действительно не мог. Чувствовал, мало что больно, но нога его просто не удержит.
- Ты обещал! - Голос ее звучал требовательно и...
"Зло?"
- Я...
- Встань!
***
Все-таки он бредил, наверное, потому что все, что случилось потом, было уже не просто странно, а невозможно. И, тем не менее, невозможное происходило с ним самим и вокруг него, и все это вместе ему приходилось принимать как данность. Иначе он сошел бы с ума, наверное, или ударился в истерику. Проще - и, разумеется, легче - было предположить, что все это дурной сон...
- Встань! - Приказала Бет.
- Я не могу. - Возразил Виг.
Ногу жгло как огнем.
- Ты обещал! - Напомнила Бет жестким голосом, глядя на Вига как-то "сумрачно" и...
"Властно?" - Спросил себя Виг, но не подчиниться этому взгляду было нельзя, и он встал, действуя как завороженный или того хуже. Впрочем, ни сил, ни времени на рефлексии у него не оказалось, и он свои поступки отнюдь не анализировал. Он находился в странном состоянии: то ли в плену поспешно данного слова, то ли под заклятием, то ли под действием какого-то неведомого наркотика. Реальность потеряла сущностные черты, а ирреальное, неожиданно возникшее из небытия, приобрело бытовые, материальные приметы. Сознание помутилось, но зато тело слушалось приказов вне зависимости от того, в каком состояние оно находилось.
- Идем! - Приказала женщина, и Виг пошел, не ощущая ни слабости, ни боли, ни головокружения.
- За мной! - Позвала Бет.
"За ней..."
Впечатление было такое, словно Бет скользит между капель дождя, заставляя Вига "скользить" вместе с ней и за ней, уходя куда-то сквозь влагу, повисшую в воздухе, и вечерний - сиреневый - сумрак.
- Идем... - Звала она, и он соглашался с ней и шел.
"Идем..."
Виг не помнил, как они вышли из рыбачьей избушки, и, как углубились в лес, позабыл. Но он знал, что все, что вдруг возникло рядом с ним, перед ним и вокруг него, все это - неправильно. Он только запамятовал, что должно было быть на самом деле, но то, что горный поток не должен был рокотать на камнях метрах в десяти слева, и высоченные горы, кое-где покрытые лесом, а кое-где и снегом, не должны были окружать их со всех сторон, знал наверняка.
- Как...? - Голос сорвался, и вопрос превратился в сухой кашель, наждаком прошедшийся по горлу и легким.
"Как?!"
- У нас получилось. - Показалось ему, или в голосе Бет действительно прозвучало удивление?
- Г... где мы? - Спросил, справившись с кашлем, Виг.
В голове стоял туман, и думалось с трудом и как бы через силу, но все-таки Виг не являлся и "бесчувственным телом". Так что вопрос был на сто процентов правильным и уж точно уместным.
- Не совсем там, где мне хотелось бы теперь быть. - Не слишком понятно ответила Бет. - Но гораздо дальше от убийц, чем хотели бы они. Так что, в среднем совсем не плохо. Ты как?
- Я? - Виг был озадачен, он не знал, о чем она спрашивает.
- У тебя что-нибудь болит? - Бет явно была озабочена, хотя пыталась скрыть охватившую ее тревогу.
Но желала она того или нет, Виг эту ее тревогу почувствовал, хотя и не знал, что она означает.
- У меня? - Переспросил он.
- Да! - Нетерпеливо ответила Бет, взгляд которой стал сейчас еще сумрачнее и, потеряв часть своего золота, наполнился темной зеленью.
- У меня ничего не болит. - У Вига действительно ничего не болело, и его удивил и озадачил заданный женщиной вопрос.
- Значит, не болит? - Голос Бет выдавал охватившие ее, по-видимому, озабоченность и раздражение, но причины столь странных эмоций были Вигу неизвестны. Впрочем, в том состоянии, в котором он находился, его собственные чувства напоминали стоячее болото: что бы ни попало в трясину его восприятия, реакция окружающих зыбких масс оставалась близкой к нулю. Не отсутствовала вовсе, но была слаба и быстро затухала.
- Значит, не болит? - Спросила Бет.
- Нет. - Подтвердил он.
- Тогда, пошли! - Приказала она и, вскинув на плечо объемистый рюкзак, двинулась вниз по склону, к разросшейся в низине между двумя скалистыми гребнями дубовой роще.
"Пошли". - Согласился мысленно Виг и зашагал вслед за Бет.
Однако, сделав уже первый шаг, Виг почувствовал, что ногам его не достает силы, да и вообще "ощущал" он их сейчас словно бы сквозь "заморозку". Впрочем, никаких особых мыслей по этому поводу у него не возникло, и чувств тоже. Вот и рюкзак у Бет откуда-то взялся, и горы появились вокруг, река и дубовая роща, но что с того? А ноги... Что ж ноги, в конце концов, шли, а значит, и думать тут было не о чем. Тем более переживать. Виг и не переживал, он шел.
Идти до рощи оказалось гораздо дольше, чем показалось Вигу в начале, когда он только взглянул сверху вниз на предстоящий им путь. Возможно, правда, что он и все прочее оценивал не вполне адекватно, но вот об этом совсем не думалось. Солнце стояло еще высоко, воздух был чист и прохладен, - но не холоден - да и склон не изобиловал препятствиями, каменными осыпями, скажем, или зарослями колючих кустарников, так что идти было нетрудно и где-то даже приятно. Вот Виг и шел, не слишком задумываясь над целью их неожиданного путешествия, как и над тем, где и зачем они с Бет оказались. Но "краем сознания" - как бы между делом - он отмечал, что зелень окружающего мира тронута уже красками осени, хотя погода стоит хорошая, летняя, как и должно быть в пору "охотничьего лета", и что без резких изменений благодать эта, если не врут, разумеется, приметы, продержится еще недели две-три. Может быть, и месяц. Конечно, снежные бури и грозы с обложными ливнями случались в этих горах иногда и летом, а уж осенью - пусть даже и ранней - произойти могло вообще все, что угодно. Но это "когда и если". А пока все было хорошо: склон полого спускался к деревьям внизу, и идти по нему было несложно. Солнце стояло высоко и щедро прогревало насыщенный ароматами трав и цветов воздух, словно бы в разгар настоящего, а не одолженного у надвигающейся зимы лета. Дышалось с приятностью и легко. И мягкое, ненавязчивое тепло, растворенное в колеблемом по временам лишь легким ветерком воздухе, было особенно приятно после стылого холода, из которого они с Бет сюда пришли. Где остались эти дождь, туманы и холод, Виг точно не знал, но помнил, что там, где они с Бет были раньше, шел дождь, туманная дымка стлалась над озером, а небо было низким, сумрачным и каким-то давящим, словно бы и не небо это было, а каменный свод. И вечный недостаток света, от которого уставали глаза, и начинало щемить в сердце. Здесь же, в горах, вокруг них угадывался настоящий простор, и воздух был хрустально чист, и оттенки глубокой сини угадывались за девственной голубизной высокого неба.
А роща при ближайшем рассмотрении оказалась лиственным лесом, где вместе со старыми свинцовыми дубами росли ясени, липы, клены и вязы. Между мощных стволов тут и там виднелись густые заросли малинников и орешника, землю под ногами покрывала густая и высокая трава, но лес был просторный, и солнечные лучи, проникали в него до самой земли, легко пронизывая густые, на первый взгляд, многоярусные кроны.
Никакой прохожей дороги здесь, естественно, не было, но и звериные тропы в таком лесу были без надобности, а Бет, судя по всему, достаточно хорошо представляла, где они сейчас находятся и куда должны прийти. Так что какое-то время они просто шли, сначала спускаясь по горному склону, а затем углубившись в лес, уводивший все дальше на запад, через мелкий распадок между двумя длинными гольцами. Возможно даже, что это был не один и тот же распадок, а несколько соединявшихся между собой неглубоких и относительно небольших долин, впадавших где-то там, впереди, в "главную" долину. Однако так далеко они в этот день не ушли. Как-то незаметно среди деревьев начали сгущаться сумерки. Подул резкий, холодный ветер, от которого, впрочем, Вига и Бет неплохо защищали стволы и кроны, но все равно воздух стал быстро терять тепло, как это на самом деле и должно было происходить осенью.
- Все. - Сказала тогда Бет, останавливаясь около крохотного родничка, выливающегося короткими толчками из-под торчащей среди деревьев скалы.
Казалось, там, под камнем, бьется невидимое водяное сердечко, выталкивающее воду-кровь в крошечное блюдечко-озерцо и дальше - в артерию тоненького едва заметного среди травы и камней ручейка. Виг засмотрелся на родник, и не сразу понял, что дорога до времени закончена, и ему можно наконец отдохнуть.
- Садись, Виг. - Кивнула на ближайшее дерево Бет. - Отдыхай. Я сейчас.
Она сбросила рюкзак прямо на траву рядом с родником и стала собирать хворост, которого здесь оказалось полно, стоило только обратить на это свое ускользающее внимание. Но Виг воспринял это как должное. Он подошел к вязу, на который указала ему Бет, сел между двух торчащих из травы корней и привалился спиной к стволу. И только в этот момент осознал вдруг, насколько устал от перехода. Силы ушли как-то сразу, словно кто-то выпустил воздух из футбольного мяча. "Воздух вышел", и Виг обнаружил, что не только не может от усталости пошевелить рукой или ногой, но и дышит с трудом, как будто дышать - это великий труд. Однако у него не было сил даже на то, чтобы удивиться. Он просто закрыл глаза и, натужно работая грудью, провалился в дрему. Не сон, дарящий отдохновение, не явь, где осталась хлопочущая над костром Бет, а "обратная сторона реальности" - темный, наполненный вязкими, отнимающими волю видениями бред.
Показалось, что он остался в лесу один. Бет то ли ушла куда-то, то ли ее никогда и не существовало, а Виг просто задремал, сидя перед потрескивающим костерком, откинувшись спиной на ствол дерева. Совсем стемнело, но каким-то образом, как иногда случается во сне, Виг видел не только то, что попадало в круг колеблющегося света, падавшего от танцующих на сухих ветках языков пламени, но и то, что происходило там, во тьме, сгустившейся среди мощных древесных стволов. Там, метрах всего, быть может, в десяти от Вига стояла огромная кошка. На ушах у нее, как и следовало ожидать, имелись характерные кисточки, а мех - это Виг отчетливо видел даже сквозь ночь - был палево-дымчатый с темно красными, рыжими, пятнами на крупе и лапах.
"Скальная рысь..."
Даже обычная для русских лесов рысь - опасный хищник, способный, несмотря на свои относительно небольшие размеры и вес, убить сильного взрослого мужчину. Скальные же рыси, водившиеся в этих горах, были куда более смертоносны, достигая метра в холке и пятидесяти-шестидесяти килограммов веса.
Кошка стояла под старым высоченным ясенем и неотрывно смотрела на человека лимонно-желтыми глазами с вертикальными, но не узкими, как при дневном свете, а веретенообразными темными зрачками, а Виг, чувствуя, что не способен даже на самое слабое движение, знал: огонь ее не остановит, потому что она не боится огня...
***
- Просыпайся, ну же! - По-видимому, Бет уже давно тормошила его, пытаясь разбудить, но даже сейчас, вынырнув наконец из тягостного небытия, где блуждала всю ночь его душа, Виг все равно не смог сразу же освободиться от владевшего им оцепенения. Руки и ноги закоченели, хотя Бет и укутала его в единственное бывшее у них с собой шерстяное одеяло. Не помог и ярко горевший огонь. Холод, словно бы не проникал в тело Вига снаружи, а шел изнутри, откуда-то из глубины, где незваной гостьей поселилась смерть.
И в самом деле, он отчетливо помнил, что все обстоит как раз наоборот. Это тело отдает тепло холодному воздуху или земле, а не холод приходит в него. Но дело в том, что, если это и правда, то значит, где-то внутри Вига появилось теперь смертельная пустота, точка, куда уходили тепло и жизнь. Не наружу, а внутрь, но ему от этого было не легче.
- Проснись же, Виг! - Потребовала Бет, увидев, что он открыл глаза. - Ну, же! Ну!
- Я... - Кажется, язык и губы тоже окоченели, а сквозь холод, сковавший его тело, снова пробивалась боль.
- Я знаю, тебе плохо. - Сказала Бет, переводя его силой в сидячее положение. - Но ты не сдавайся, Виг. Не сдавайся! Сейчас полегчает. - И она поднесла к его губам обгорелую и почерневшую от копоти джезву, захваченную, по-видимому, из Колиновой избушки. - Пей, Виг. Пей, пожалуйста! Не бойся! Пей!
В голосе Бет звучали раздражение и отчаяние, но Виг, хоть и отметил краем сознания, прорвавшиеся в голосе женщины эмоции, не обратил на это никакого внимания. Его вообще мало, что сейчас заботило, кроме холода, разумеется, и начинавшей мутить голову боли. Тем не менее, на резкий хвойный запах, ударивший в ноздри, он отреагировал: дернул головой, отстраняясь от посудины, но не тут-то было. Бет одной рукой подхватила его под затылок, а другой сунула в губы горячий край кофейника, и в следующее мгновение рот Вига наполнился густой тошнотворной жижей.
- Глотай! - Приказала Бет.
И Виг проглотил, успев, впрочем, усомниться, что желудок "это" примет. Но желудок выдержал, и Вига, как ни странно, не вывернуло, а второй глоток дался уже намного легче, не говоря уже про третий. В конце концов, в два приема - перерыв потребовался, чтобы восстановить прервавшееся дыхание - он выпил все, что было в джезве, до дна. Выпил, выдохнул, и в изнеможении лег на землю. Ощущение было такое - "только отстаньте". Однако не для того Бет вливала в него "напиток", чтобы теперь отпустить умирать. Тепло возникло как-то само собой и сразу везде: в груди, в голове, в руках и ногах. И сразу же притупилась боль. Притихла, постояла в нерешительности "на пороге", как бы примериваясь, да и отступила, оставив Вига без каких-либо видимых причин лежащим на земле. И в самом деле, ничто уже не препятствовало тому, чтобы "окончательно проснуться" и "воспрять к новой жизни". Боль исчезла, члены тела согрелись, и, сев около костра, Виг почувствовал приступ зверского аппетита и тут же заприметил куски свеже зажаренного мяса, выложенные на широких листьях, похожих на лопухи. И запах сразу же пожаловал к нему в нос, и рот наполнился слюной.
- Можно? - спросил Виг, протягивая к мясу руку.
- И ты еще спрашиваешь? - Что-то опять было не так, но что именно, Виг не знал да и задумываться не стал. Последнее время Бет все время была чем-то озабочена. Не тем, так этим.
- Очень вкусно! - Прожевав и проглотив в жадном молчание несколько кусков подряд, Виг вспомнил о вежливости и посмотрел на Бет, присевшую рядом с ним у костра.
Солнце уже встало, но в лесу все еще было прохладно. В жемчужно-зеленой прозрачной дымке, клубившейся среди деревьев, и лес, и костер, и Бет, задумчиво жевавшая мясо, - выглядели таинственными, сказочными, не вполне реальными и материальными.
- Очень вкусно! - Признал Виг и стер с губ жир.
- Ночью я наткнулась на стадо вепрей... - Нехотя объяснила Бет.
"Кабаны?!" - Виг уже достаточно пришел в себя, чтобы удивиться по-настоящему.
Сейчас он вспомнил их разговор, предшествовавший тому, как они очутились в этих горах. Он так и не понял тогда, - а Бет и не объяснила толком, - как она охотилась в лесу на Карельском перешейке. "Приманивала". Ну, надо же! Как просто! Приманила и свернула зайцу голову. Но пусть даже и так! Однако белка, выдра или кролик - все это звери некрупные и, по большому счету, неопасные. Вепрь - дело другое. Совсем другое, даже если в стаде одни самки да детеныши...
- Э... - Это было все, что он мог сейчас сказать, но оказалось, что на любой вопрос можно получить ответ. Хоть и не всегда. Но на этот раз Бет ему кое-что все-таки объяснила.
- Ну, не с голыми же руками! - И она подняла с земли и показала Вигу нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось несколько "оптимизированным", но, тем не менее, все еще узнаваемым обычным и всем знакомым багром. Где Бет нашла это "оружие", Виг не знал. Вполне возможно, что и в домике Колина. Странно только, что вчера он багра у нее не приметил. Но, с другой стороны, вчера ему было не до багров и вообще не до чего. А сейчас, присмотревшись к "инструменту", Виг понял, что действительно не "с голыми руками". Багор был порядком проржавевший. Во всяком случае, кое-где ржа еще покрывала железо насадки, но шип наконечника был чем-то заточен - Ну, мог же у Колина заваляться в домике напильник? - и заточен на славу. Он даже на взгляд казался сейчас более чем просто острым, и Виг вдруг понял, что привычный, как любая немудрящая хозяйственная вещь, багор - на самом деле не что иное как копье или, вернее, гвизарма. И, если уметь этой штукой пользоваться... То, да, можно, наверное, и на кабана, только где это Бет научилась владеть копьем?
- Понял. - Кивнул Виг и, от греха подальше, поспешил занять рот следующим куском ароматной, хорошо прожаренной поросятины.
Когда я ем, я глух и нем, не так ли? А сказать ему было попросту ничего. Вернее, было, но то, что он сейчас мог "брякнуть", однозначно прозвучало бы полной глупостью. Но и Бет не захотела развивать тему. Отложила копьецо - деревянную рукоять она, похоже, несколько подкоротила, оставив максимум, метр длины - и вернулась к завтраку.
А через полчаса они уже снова шли через лес. Темп задавала Бет, она же и вела, зная, наверное, куда идет. Во всяком случае, Виг полагал, что знает, если судить по той уверенности, с которой женщина шла через лес. Впрочем, если в избранном направлении она, судя по всему, и была уверена, то в способности Вига следовать за собой все-таки сомневалась, оглядываясь, время от времени, через плечо, чтобы удостовериться, по-видимому, что он "все еще с ней". Но Виг чувствовал себя на удивление хорошо. От всех его хвороб только и оставались, что изведанные уже накануне, "анестезия" - идти то, он шел, но тело ощущал не "напрямую", а как бы издалека - да густой туман, заливавший мозги и мешавший мыслить четко и качественно. Но эта беда и бедой ему не казалась. День снова был теплый, но притом не жаркий, воздух - свежий и ароматный, а лес - просторный, без буераков и чащоб, то есть, такой, по которому путешествовать скорее приятно, чем наоборот.
В полдень они сделали привал на берегу широко разлившегося, но мелкого ручья. Огонь не разводили, просто устроились в тени липы, на самом краю залитой солнцем поляны, поели запеченного на углях мяса, запили его холодной до ломоты в зубах водой, и немного подремали в расслабляющем тепле почти летнего дня. Впрочем, про Бет Виг ничего определенного сказать не мог. Сам он заснул, едва лишь лег на траву и смежил веки, вроде бы защищая глаза от пробившихся сквозь крону дерева золотых и жарких лучей. А разбудила его снова Бет, но, судя по положению солнца, много спать Вигу не пришлось. Тем не менее, после еды и отдыха, чувствовал он себя вполне прилично, и только из вежливости согласился "принять" еще одну порцию отдающего хвоей зелья, которое его спутница припасла, оказывается, в литровой стеклянной банке из-под маринованных огурцов. Остывшее, "питье", это странное, загустело и стало, кажется, еще противнее, чем прежде. Но спорить с Бет не хотелось, тем более, что вчерашняя порция "лекарства" лишней отнюдь не оказалось.
***
По вечерам, когда приходило время ночевки, Виг падал в изнеможении на землю и забывался полным тяжелых видений сном еще раньше, чем Бет успевала разложить костер. Однако через какое-то время она все равно - едва ли не пинками - поднимала его "с одра" для того, чтобы накормить горячим и напоить своим фирменным отваром. Вот после этого он уже окончательно проваливался в сон, хотя, оглядываясь назад, не назвал бы явью и долгие часы дневного бодрствования. С каждым прожитым здесь днем, он становился все менее "в себе" и все больше напоминал зомби, беспрекословно исполняющего приказы, но напрочь лишенного свободы воли. Бет кормила и поила его, укладывала спать, укутав в их единственное одеяло, и вела за собой сквозь бесконечные леса и горные пустоши. Но если вначале он все это осознавал и даже "переживал" - впрочем, мимолетно и неглубоко - стесняясь своего постыдного бессилия, то со временем ушло и это, унеся с собой и какие-либо ясные воспоминания об этом периоде его жизни. В конечном итоге выяснилось, что Виг не запомнил ни того, сколько дней длилась эта их импровизированная экспедиция в дикие, безлюдные горы, ни того, где и как они проходили, что видели, и что приключилось с ними в пути. В памяти, затянутой густым туманом невнятных переживаний, остались лишь три более или менее отчетливых воспоминания. Вернее, два впечатления и одно воспоминание. Впечатление странной нечеловеческой красоты и неясного, но сильного чувства, отразившегося в желто-зеленых глазах скальной рыси, и ощущение восторга, когда на он увидел многобашенный замок, воздвигнутый на неприступной скале. Позже Виг не мог вспомнить, приходила ли рысь один только раза или было несколько ночных визитов. Не запомнилось и то, как происходили эти встречи, - если их все-таки было несколько - и вообще никаких подробностей, связанных с большой, смертельно опасной, но завораживающе красивой кошкой, не сохранилось в опустошенной болезнью памяти. Лишь впечатление невероятной грации и отзвук какой-то сильной эмоции, отразившейся в таинственных глазах зверя. Еще меньше мог он сказать по поводу замка. Видел ли Виг его на самом деле или всего лишь вообразил себе в бреду? Виг этого не знал, но впечатление мощи и необычной - "взметнувшейся в высь", как какая-нибудь "пламенеющая готика", - архитектуры, точно так же как ощущение, что увидев замок, он прикоснулся к великой тайне, долго не оставляло Вига, чаще всего возвращаясь к нему во сне и забываясь, выцветая при свете дня.
Таковы были два оставшихся Вигу на память впечатления. А воспоминание носило, как и следовало, довольно подробный характер, но было единственным, сохранившемся в памяти Вига от той поры. Помнилось, что дело шло к вечеру, хотя было еще совсем светло. Они вышли из кедровника, - лиственные леса остались позади, - и Виг увидел кукурузное поле у подошвы скалистого холма и темный, словно бы покрытый копотью, дом-башню на его вершине. Кажется, в поле работало несколько мужчин и женщин, срезавших серпами высокие - выше человеческого роста - стебли. Они что-то кричали им с Бет, но не спешили помочь, продолжая, как ни в чем не бывало, исполнять свою работу. А следующее, что мог вспомнить Виг, это крутая каменная лестница, тянущаяся вдоль сложенной из неровного темного камня стены, крутой, холодной, покрытой кое-где темно-зелеными пятнами мха. Узкая лестница, в любой момент готовая уйти из-под ног, вид на узкое ущелье, открывшийся, когда лестница обогнула башню наполовину, и низкая арка входа, в которой, чуть нагнувшись вперед, стоял седобородый широкоплечий мужчина с пронзительно-голубыми глазами.
- Мир твоему дому, страж ущелья. - Сказала Бет. - Меня зовут Лахав Лейн, и меня ведет нужда. Моего друга зовут Виг, он болен и нуждается в помощи. Позволь нам войти под твой кровь, страж. Раздели с нами хлеб и соль, и да пребудет с тобой благословение богов!
- Что ж, - ответил голубоглазый старик. - Да будет так, леди Лейна. Войдите под мой кров гостями и разделите со мной хлеб и соль...
А потом... Кажется, Вига усадили в деревянное кресло у камина. Возможно, они пили тогда горячее вино с пряностями. Определенно, там - в доме или возле него - была баня, где нагая Бет смывала с окончательно обессилившего Вига многодневный слой грязи. Затем, если все это являлось одним и тем же воспоминанием, а не разными снами, они ели густой и жирный суп из баранины, а после этого Виг заснул, и больше ничего ни о доме-башне, ни о его хозяине, которого Бет называла стражем ущелья, вспомнить не мог.
***
Виг очнулся в неглубокой пещерке, куда сильный ветер загонял порывами клочья ледяного дождя. Вокруг было темно, лишь изредка мрак ночи разрывали исполинские молнии, и тогда висящая в воздухе вода вспыхивала тысячью разноцветных огней. Затем - практически мгновенно - в мир возвращалась тьма, и на крошечный скалистый островок, потерявшийся среди бешеного речного потока, обрушивались чудовищные раскаты грома, от которого сотрясалась и ходила ходуном скала под ногами, и с низкого свода пещеры сыпалась мелкая каменная крошка.
Виг вздрогнул от очередного удара и инстинктивно прикрыл лицо руками. Перед глазами метались цветные пятна, в ушах звенело... И еще было очень холодно. Холодный воздух, пробитый на глазах превращавшимся в град ливнем, стремительное течение реки, гремящей на невидимых перекатах, и ночь, полная ужаса и одиночества...
Бет рядом не оказалось, и куда она подевалась, Виг не знал. На самом деле могло случиться и так, что никакой Бет вообще никогда не существовало, и была она всего лишь частью кошмарного сна, родившегося в его воспаленном мозгу.
"Черт! - Виг оказался вдруг по горло в ледяной воде, это река, поднявшаяся из-за паводка, хлынула в его жалкое убежище. - Черт!"
Левую ногу пронзило такой болью, что перед глазами снова заплясали цветные огни, а в следующее мгновение очередной водяной шквал, подхваченный мощным порывом ветра, накрыл Вига с головой. Что произошло потом, он не понял, но, по-видимому, его просто смыло волной и затянуло в бешеный водоворот сошедшей с ума реки. Рев несущейся со страшной скоростью воды, грохот катящихся вместе с рекою камней, ночь, смешавшая ледяной мрак с обезумевшей стихией... Это было последнее, что Виг запомнил перед тем, как все впечатления были стерты кровавой тьмой, в которую погрузился его едва успевший вернуться к жизни разум.