Макс Мах

Квест империя - 2

Макс Мах

Любовь, страданья, бури и война,

И блеск мечей, и тяжкий лязг вериг,

Вождей, князей, героев имена,

Пейзажи ада, замыслы владык:

Все без обмана, в самом лучшем стиле,

Как нас Гомер с Вергилием учили.

Дж. Байрон. Дон Жуан

ОТ АВТОРА

Автор обращает внимание читателей на тот факт, что в целях сокращения количества сущностей, с которыми приходится иметь дело, везде, где это возможно, используются земные аналоги представителей животного и растительного царств, а также социальных, культурных, религиозных и экономических явлений и понятий в применении к иным мирам и народам, их населяющим.

Отдельно следует сказать несколько слов относительно личных имен и части географических названий. Как часто случается и в земных языках, перевод имен собственных невозможен в принципе. Но и то, как произносится имя на том или ином языке и как оно звучит, скажем, порусски, "две большие разницы". Так, например, следует иметь в виду, что верхнеаханский - так называемый блистательный - диалект общеаханского литературного языка включает 18 йотированных дифтонгов - гласных звуков (типа я, ё, ю). Кроме того, имеются три варианта звука й и 23 гласных звука (типа а, о, у), различающихся по длительности (короткий, средний, длинный, очень длинный). Соответственно, то, что мы, к примеру, можем записать и произнести порусски, как личное имя Йя, есть запись целой группы различных имен. В данном случае это четыре личных имени, три из которых женские, а одно - мужское, и еще два слова, одно из которых существительное, обозначающее местный кисломолочный продукт на северозападе Аханского нагорья, а второе - глагол, относящийся к бранной лексике. Соответственно запись имен и географических названий, данная в тексте, есть определенная форма графической и фонетической (звуковой) условности.

Другая трудноразрешимая проблема касается отдельных религиозных, исторических и литературных реалий миров империи. Автор решает ее некоторым количеством сносок в тексте.

Часть I

Опять война? Мудрец не любит смут.

Гете. Фауст

Прелюдия

Все лотерея, рассуждая здраво,

И почести, и слава, и война!

Дж. Байрон. Дон Жуан

Солдат - такой, солдат - сякой, и грош ему цена.

Но он - надежда всей страны, когда идет война.

Редьярд Киплинг

Глава 1

Пятый день второй декады месяца птиц, планета тхолан

"Киев бомбили,- вспомнилось вдруг Виктору.- Нам объявили..."

Все правильно, бомбили и объявили. С угрюмым интересом он наблюдал сейчас то, что еще вчера являлось всего лишь планом штабной игры на тему "Если завтра война". Сценарий "Гнев богов" 44Бис. Очень пессимистический, как полагали реалисты, сценарий. Оптимисты не желали его рассматривать вовсе. Но вот, случилось.

Небо над Тхоланом Тхолан - 1. Столичная планета Аханской империи. 2. Город на одноименной планете - столица Аханской империи.

было раскрашено всеми цветами радуги в самых немыслимых сочетаниях. Ни дать ни взять опус ("Или как там это у них называлось?") какогонибудь модного в шестидесятые годы художникаабстракциониста. Феерия света и цвета, расчерченная белесыми линиями инверсионных следов и черными дымными штрихами стартовых шлейфов. Очень красиво, особенно если не знать, что означают эти быстрые мазки разухабистой кисти. Однако Виктор знал. Он свободно читал этот текст.

Высоко в небе трепетали переливчатые полотнища невиданного в этих широтах "северного сияния". Это были поставленные ратай Ратай - 1. Государство - Федерация Ратай. 2. Народ, населяющий Федерацию Ратай.

на границе стратосферы самоподдерживающиеся эмиссионные поля - местный аналог ЭМИустройств,- напрочь отсекшие планету от дерущегося за пределами атмосферы Флота Метрополии. Многоцветные всполохи "северного сияния" маскировали, но не полностью, пронзительные оранжевожелтые и фиолетовые - цвета вольтовой дуги - вспышки.

Полято были самоподдерживающиеся, вот они и самоподдерживались взрывами микроскопических сверхновых. Не то чтобы жить, даже летать на тех высотах могли теперь только патентованные самоубийцы, но, как оказалось, и герои в империи еще не перевелись, хотя основная масса боевых машин сил планетарной обороны оперировала всетаки ниже. Истребители ПВО, перехватчики и разведчики наземных сил флота летали много ниже этой геенны огненной, лавируя между медленно всплывающими голубыми и ультрамариновыми медузами локальных полей ПРО, малиновыми змеями контрполевых разрядов, веерными ракетными залпами батарей ПКО ПКО - противокосмическая оборона.

и опаловыми полотнищами маскировочных постановок. И все это великолепие было щедро сдобрено множественными разрывами, залпами лазерных кластеров, ослепительными белыми вспышками пробойных разрядов, запятнано дымными кляксами и шлейфами, облаками пара и заполнено хаотично - так, во всяком случае, казалось - мечущимися, роящимися, летящими под всеми углами и со всех направлений ракетами и боевыми машинами неясной принадлежности. Ад!

"Нет,- поправил себя Виктор с горькой усмешкой.- Это еще не ад. Это его преддверие. Ад начнется, когда взорвутся первые термоядерные боеголовки...

Идиот!- с ужасом понял он вдруг.- Как же я?!"

Он осознал внезапно, что ядерного удара не будет.

-Передать в ЦПО, ЦПО - центр планетарной обороны.

- сказал он ровным, ничего не выражающим голосом.- Ратай высаживают десант.

Теперь лозунгом момента стало "Успеть!".

"Кто не успел, тот опоздал",- написала война огромными кровавыми буквами на внутренней поверхности черепной коробки, в которой, как в бункере ПКО, сражался сейчас с быстротекущим временем его слабый человеческий мозг...

Война пришла в Тхолан три часа назад. В Счё - императорской резиденции на Сладких Водах, куда Виктор приехал в вечерних сумерках, было три часа пополуночи, и обе луны - Че и Аче Че и Аче - букв . Она и Он.

- начали уже заметно склоняться к западу.

Они сидели на веранде дома генералквартирмейстера императорской ставки графа Жейчша - сам граф, Виктор и его второй заместитель, начальник штаба морской пехоты вицеадмирал Йич - и играли в кости. Кости были выточены из снежнобелого рога сахарного козла и на темнокоричневой поверхности столешницы из мореного дуба сверкали, как зубы в широкой улыбке ДевыУдачи. Стучали о дерево выброшенные уверенной рукой кости, бесшумные слуги услужливо подливали в чашечки игроков медовую иссинскую водку, струился дым над двумя трубками и сигарой графа Жейчша, и под тихий неторопливый разговор проплывала над играющими последняя ночь мира. Впрочем, об этом они еще не знали, и, как вскоре выяснилось, знать не могли.

А пока... пока длилась волшебная ночь на Сладких Водах, о которой поэт сказал когдато: "Нежна, как юная жена; полна жаркой неги, как одалиска; таинственна и притягательна, как сама любовь". В нескольких метрах от их стола лениво накатывались на песчаный берег медленные ласковые волны Розового озера. В ночной тишине, напоенной сладким ароматом цветущих абрикосов, далеко разносились томительнопечальные песни сумеречного певца - крошечной невзрачной пичужки, обладавшей незаурядным певческим даром.

Игра была в самом разгаре. Они как раз начали записывать седьмой уровень большой спирали, когда с Виктором связался оперативный дежурный штаба Флота Метрополии.

Тоненько пискнул зуммер вызова в ушном телефоне, прошла троекратная рулада кодов опознавания, и безжизненный, напрочь лишенный системами кодирования любых индивидуальных черт голос вошел, казалось, прямо в мозг Виктора, четко артикулируя для него одного сообщение чрезвычайной важности.

-Гриф Комета,- раздалось в трубке.- Говорит Форт Б. Тхоланское время 06:11 после полуночи. Оперативный дежурный капитан Цаай. Сообщение. Срочно. Секретно. Лично черному бригадному генералу Гвардейского корпуса, В Гвардейский корпус Аханской империи входят шесть гвардейских полков (три именных - Гарретские Стрелки, Мясники Лабруха, Тхоланское Городское Ополчение - и три номерных полка). По составу гвардейский полк равен корпусу спецназа, но его оснащение и уровень боевой подготовки выше.

адмиралу Яагшу. Золотая труба, семь - три - секира - двенадцать - ладонь . Сигнал "Камнепад". Повторяю. Сигнал "Камнепад". Приказом командующего имперским флотом генераладмирала Чойя в 06:08 введен в действие план "Мечи императора".

В соответствии с "Уложением о чинах и званиях воинских", командиром Гвардейского корпуса является сам император, имеющий звание гвардии генералмайора. Первому его заместителю присваивается звание гвардии бригадного генерала, а второму - звание черного бригадного генерала (в личном обращении допускается именование этих званий "бригадир").

На первого заместителя по должности возлагается командование имперским флотом и непосредственное командование Флотом Метрополии. Поэтому одновременно со званием гвардии бригадного генерала ему присваивается высшее флотское звание - генераладмирал, соответствующее армейскому званию генералфельдмаршала.

На второго заместителя возлагается командование имперской морской пехотой и непосредственное командование морской пехотой Метрополии. Ему одновременно со званием черного бригадного генерала присваивается флотское звание адмирал, соответствующее званию генерала армии.

Поскольку все гвардейские офицеры имеют преимущество в два чина перед офицерами армейскими, полковники гвардии являются частью генералитета. Звание "гвардии полковник" приравнивается к званию армейского генераллейтенанта и вицеадмирала флота, а звания "черный полковник" и "белый полковник" - к званиям генералмайора (контрадмирала) и бригадного генерала (капитанкомандора) соответственно.

-Война,- сказал Виктор вслух, обращаясь к замершим в ожидании собеседникам.- Ратай в системе Тхолана.

При этих словах генералквартирмейстер побледнел, как смерть, а глаза его начали вылезать из орбит.

"Ничем не могу помочь, на окулиста не учился",- брезгливо подумал Виктор, и уже не обращая внимания на стремительно впадающего в прострацию графа, сосредоточился на Йиче.

-Барон Йич,- быстро сказал Виктор.- Свяжитесь с Гарретскими Стрелками. Код Секира, план "Гвардия умирает, но не сдается". Передать от моего имени. Первую и вторую роты третьего батальона в мое распоряжение. Действуйте!

С этого момента Виктора более не интересовали ни барон Йич, с ходу начавший надиктовывать приказы прямо с "внутреннего голоса", активно помогая себе, по привычке многих штабных офицеров, модулированным мычанием и беглой игрой пальцев; ни генералквартирмейстер, выражение лица которого указывало на желание вывернуть прямо на стол все немалое содержимое своего желудка; ни песня сумеречного певца. Все это было уже за гранью его нынешних интересов. А интересы его, если грубо, определялись теперь всего двумя словами: война и любовь. В широком значении, разумеется; можно даже сказать, в расширительном, но смысл, который он подсознательно вкладывал в эти важные для него слова, было бы непросто выразить и целым трактатом.

Первым делом Виктор вызвал дежурный штурмовик. В сложившихся обстоятельствах это был самый надежный и быстрый способ добраться до бункера полевого КП в Оленьем урочище. По плану "Мечи императора" командующий морской пехотой оставался на поверхности. В космосе ему сейчас делать действительно было нечего; зато, как четвертое лицо в иерархии командования силами планетарной обороны, он мог пригодиться именно здесь. Соответственно он должен был находиться на своем КП, командуя оттуда двенадцатью дивизиями морской пехоты и шестью гвардейскими полками.

Дежурный по штабу гвардии подтвердил получение приказа от бригадира Чойя и заверил, что штурмовик заберет господина черного бригадира не позже чем через двенадцать минут. Оставшееся время Виктор потратил на приватные разговоры.

-Сенатор!- сказал он, вызвав Макса по личной линии.- У меня плохие новости: ратай в системе Тхолана. У вас не более получаса на все про все.

-Я вас услышал, князь,- холодно ответил из далекого далека Макс.- Вероятно, мне следует забрать наших дам в Тигровую падь.

И добавил, завершая, вполне возможно, последний в их жизни разговор:

-Счастливой охоты, Стрелок!

-Моя госпожа,- сказал Виктор, как только Ди ответила на его вызов.- Я люблю вас, как прежде, и даже сильнее прежнего.

Ди поняла, что дела плохи, и спросила о главном:

-Что я должна делать?

-Сенатор Ё заберет вас в Тигровую падь. Дальше по обстоятельствам. Ратай в системе.

-Я люблю вас, аназдар, В Аханской империи три государствообразующих народа - аханки, гегх и иссинцы Аназдар - иссинский дворянский титул, соответствующий графскому; входит в так называемый большой круг аханской аристократии, или в круг записанных рубиновыми буквами.

- ответила Ди, заканчивая разговор.

-Герцог,- без предисловий сказал Виктор.- Уносите ноги, ратай уже здесь.

-Спасибо, князь,- спокойно ответил Йёю.- Я ваш должник.

-Командир,- рокотнул в телефоне знакомый бас.- Я над вами. Выходите к озеру.

Электронная проекция сообщила Виктору, что капрал Даэйн обогнал время на полторы минуты.

"А вместо сердца пламенный мотор",- не без гордости отметил Виктор и, перепрыгнув через перила веранды, в три шага достиг обреза воды. Легкий планетарный штурмовик "Сапсан" уже плавно опускался сверху, попутно раскрывая нижний люк и выбрасывая платформу эвакуационной системы.

Виктор прыгнул вперед и вверх, пролетел метра четыре над водой и вскочил на платформу, которая, среагировав на тяжесть, моментально взметнула его через люк, внутрь "Сапсана". Заняв кресло рядом с пилотом, Виктор бросил ему коротко: "Оленье урочище",- и, надев на голову шлем, вызвал адмирала Чойю. Даже с его кодом приоритета добраться до Чойи удалось только через одиннадцать минут. За это время Виктор успел выяснить, что император уже покинул столицу и что Тхоланское Городское Ополчение выведено из подчинения князя Яагша и будет охранять ставку императора.

"Одним полком меньше,- констатировал Виктор.- Но с другой стороны..."

С другой стороны, с него снималась ответственность за оборону ставки.

-Привет, Гек! Чойя и Виктор привыкли обращаться друг к другу по боевым прозвищам (Чук и Гек), служившим им позывными во многих операциях, когда Чойя был командиром Гарретских Стрелков, а Виктор - его верком (первым заместителем). Гек - кинжальщик, "Ночной воин", нарицательное название опасного во всех отношениях человека. Чук - зубр.

- сказал Чойя, прерывая разговор Виктора с верком Мясников Лабруха.- Ты уже на крыле или как?

-Привет!- ответил Виктор.- На крыле. Ты как?

-Великолепно,- сообщил Чойя, в искренности которого сейчас усомнился бы и ребенок.- Через двадцать минут буду на флагмане.

-Ты можешь мне хоть в общих чертах...- начал Виктор, но адмирал его перебил:

-У ратай двукратное превосходство. Правда, у нас есть форты... Они идут тремя колоннами, так что и нам придется, что не есть хорошо. Как прошли незамеченными, не знаю. Что будет, посмотрим. Сейчас они уничтожают ретрансляторы, но мы успели запустить автоматы связи. Связи с империей уже нет, но помощь придет. Вопрос - когда? И что происходит в других секторах? Сие неизвестно. А теперь мне пора, прости.

-Удачи, Чук!- искренне пожелал Виктор, представлявший себе в общих чертах, с какими проблемами придется иметь дело Чойе.- И да пребудет с тобой благословение Самца. Самец, Медведь - верховное божество в триаде старших богов/богинь аханского пантеона.

-Спасибо, Гек,- усмехнулся откудато из заоблачных высей Чойя.- Удача понадобится нам всем. Держись, верк, и пусть АйнаШиНа АйнаШиНа - один/одна из трех старших богов/богинь аханского пантеона. Боги Верхнего неба имеют по аханской традиции двойную сущность, выступая, в зависимости от ситуации, то в своем мужском, то в женском воплощении.

продлит твои годы за пределы, отпущенные нам Медведем. Живи, Гек!

Связь прервалась, и на душе у Виктора стало тягостно от ощущения катастрофы.

"Ну почему так?- с печалью и гневом спросил он когото, кто, может быть, знал ответ.- Ну почему? Ведь готовились! И как готовились! Хоть волком вой!"

Но на тоску времени уже не было. Тяжелый маховик военной машины раскручивался, постепенно набирая обороты, и к тому времени, когда "Сапсан" Виктора приземлился на крохотной, ничем не примечательной каменистой площадке над бункером, в небе Тхолана не осталось уже ни одной гражданской машины. Зато видны были могучие колонны черного дыма, отмечавшие экстренные групповые старты разведчиков и истребителей планетарных сил обороны. Впрочем, как догадывался Виктор, стартовали сейчас и минные заградители, и ракетоносцы флотского арьергарда. А перед тем как лифтовый механизм проглотил "Сапсан" и увлек его в недра гранитного массива, он успел увидеть еще более впечатляющее зрелище. У западного горизонта возникло мощное желтоватобордовое сияние, пронизанное фиолетовыми молниями, и начало медленно всплывать вверх, в прозрачное светлоголубое небо. Это из глубин океана поднимались резервные форты орбитальной обороны. Было их всего около полутора сотен - если все исправны, конечно,- и сейчас Виктор видел старт одного из них.

В следующую секунду "Сапсан" ухнул в двухсотметровую шахту лифта, и Виктор снова переключился на переговоры со своим штабом и с координатором из оперативного командования СПО... СПО - силы планетарной обороны.

-Первый!- прорезалось в ухе.

-Здесь!- откликнулся Виктор.

Перед ним разворачивалась сейчас панорама горящего Тхолана. Объектив смотрел на столицу откудато с северовостока, и было хорошо видно, как ратайские штурмовики, словно стрелы, группами проносящиеся вдоль склона Малого Медведя, ведут ракетные пуски и лазерный обстрел. В городе было уже несколько десятков очагов мощных пожаров. Легкий ветерок медленно сносил клубы дыма в сторону Серебряной, в которой отражались высокие языки пламени, взметнувшегося над горевшим комплексом военной академии.

-Ставка императора?- внутренне холодея, спросил Виктор.

-Нет связи,- сообщил офицер и, нарушая субординацию и устав, опередил следующие, вполне предсказуемые, вопросы своего командира:

-Нет связи с центром ПКО Тсач, базой флота в Анати, штабом восьмого корпуса, штабом тылового командования...

Но Виктор уже не слушал, время опять уходило, как песок сквозь пальцы.

-Эвакуация!- скомандовал он.- Третий резервный план. Первый батальон Стрелков туда же! Сюда спецназ пятой дивизии и штурмовики.

Он поднялся из кресла и, коротко бросив адъютанту: - "Все в броню!" - продолжил отдавать приказы, одновременно натягивая на себя - он с раздражением отмахнулся от помощи денщика - комплект гвардейского штурмового комбинезона.

-Разведку и всех, кто под рукой, к императору и в ЦПО!

Зал оперативного центра залил вдруг тревожный красный свет.

-В бой не ввязываться!- рявкнул Виктор.- Уходим! Мне нужна связь с орбитой!

Между тем в полу открылся черный зев эвакуационной шахты, а из бокового туннеля выскочили телохранители Виктора, на броне которых голубели шевроны Гарретских Стрелков.

"Вот балбесы!- подумал он мимолетно.- Хоть война, хоть мор и глад, а форс прежде всего!"

-Ратай заняли первый уровень,- доложил бесстрастный голос офицера службы безопасности.

-Господин бригадир!- шагнул к Виктору гвардейский капитан, командовавший его охраной.- Пожалуйста!

Гдето над головой прокатилась череда глухих, но сильных ударов. Под ногами слабо дрогнул пол.

-Связь с третьей и пятой дивизиями потеряна. Нет связи с ополченцами.

-Пожалуйста!- повторил капитан.

"Ты прав, парень",- мысленно согласился с ним Виктор и без лишних разговоров сиганул в подсвеченную зеленоватым светом аварийного освещения мглу шахты. Он почувствовал, как поле подхватило его, затормозило падение и через несколько секунд опустило на дно керамитовой трубы выводящей галереи. В нескольких метрах впереди начиналась линия "Последнего экспресса".

-Второй уровень захвачен,- сообщили из СБ.- Штурмовики - предположительно пятая дивизия - атакуют их сверху.

"Не поможет,- решил Виктор, залезая в капсулу "экспресса".- Но пыл коекому поостудят".

-Потеряна связь с Мясниками и с шестым полком.

-Третий уровень захвачен.

-Обрыв связи с Башней. Башня - Железная Башня (имперская служба безопасности).

"Чтото слишком быстро они продвигаются,- наконец признал очевидное Виктор.- Неужели у нас действительно сидела их агентура?"

"Экспресс" рванул вперед, и сила инерции прижала Виктора к спинке сиденья. Здесь, в недрах горы, все было сделано надежно, эффективно, но просто. Никаких излишеств. Зато через семнадцать минут бешеного полета внутри темной, как ночь, трубы они оказались в ста сорока километрах от покинутого бункера и на тридцать девять градусов южнее первоначальной линии движения. Теперь над ними простирались искусственные болота фермерских хозяйств округа Бра, на которых выращивали болотную ягоду, и в них же, в выгороженных садках, разводили водяных змей, цуя, мясо которых было нежнее птичьего.

-Есть связь с пятой дивизией,- доложил оператор в ту самую минуту, когда Виктор вылезал из капсулы на перрон бункера "РезервД".

-Эвакуация завершена,- сообщил начальник штаба.

-Ратай достигли седьмого уровня,- уточнили из СБ.- Произведен самоподрыв бункера.

-Молодцы!- похвалил Виктор, направляясь к лифту.

-Есть связь с точкой "Ладонь"!

"О!" - возликовал Виктор.

-"Каравану" старт!- гаркнул он, впервые за последние часы дав волю напряженным нервам.

"Караван" - пакетный запуск большой группы зондовразведчиков - был их единственной надеждой "высунуть голову за облака", так как и был создан для силового прорыва блокады атмосферы.

-Есть старт!- отрапортовал оператор связи, а Виктор уже несся в диагональном лифте, спускаясь под ложе Обильной - последнего равнинного притока Ледяной.

Следующие полчаса Виктор пытался руководить боем, вернее - множеством изолированных боев, происходивших в самых разных местах планеты, но прежде всего на полумиллионе квадратных километров столичного округа. На самом деле ключевым здесь было слово "пытался". Оно определяло все его действия и всю активность его штаба. Оно стало сейчас лозунгом момента, как бы грустно это ни было. Виктор пытался руководить сражением. Он пытался восстановить связь с частями морской пехоты, гвардейскими полками и другими, оставшимися без центрального руководства, соединениями планетарных сил обороны. Из разрозненных, по большей части противоречивых сообщений его разведотдел лихорадочно пытался выстроить какуюнибудь, хотя бы приблизительную, картину стремительно меняющихся событий. И точно так же штаб Виктора силился понять, что же, черт побери, происходит, и что им предпринять в предложенных обстоятельствах, потому что до сих пор действия Виктора и его штаба были до омерзения похожи на глупую суету женщин на деревенском пожаре. Они лили воду на рдеющие угли, которые попадались им на глаза, но, вполне возможно, за их спиной уже вставало нешуточное пламя.

В 11:18 по тхоланскому времени совместными усилиями 3го полка 5й дивизии, жандармского батальона - вернее, того, что от него оставалось после двух часов непрерывного боя - и батальона спецназа Железной Башни, прошедшего по коммуникационным тоннелям промышленной зоны Е, удалось отбить у ратай резервную императорскую ставку. Впрочем, о том, что они там нашли, Виктор узнал только в половине первого.

В 11:20 наконец поступили "вести с полей". Одному из четырехсот зондовразведчиков всетаки удалось выброситься на высокую орбиту, продержаться там три минуты и снова нырнуть в атмосферу, притом достаточно глубоко, чтобы передать информацию в штаб. Информации было много, и вычислителям в ближайшие полчасачас предстояло немало потрудиться, чтобы ее расшифровать, понять и оценить. Но коечто стало известно сразу же по получении импульсного пакета.

Сражение в системе Тхолан продолжалось и, судя по некоторым признакам, вступило в критическую фазу. Флот нес огромные потери, буквально истекал кровью, однако не только продолжал сражаться и наносить ратай болезненные удары, но и изо всех сил пытался - снова это дурацкое слово "пытался" - зашитить планету. И как раз здесь - в битве за орбиту Тхолана - обе стороны несли самые большие потери.

Далее, флагман генераладмирала Чойя при беглом поиске обнаружен не был, но был перехвачен обрывок приказа за его, командующего, подписью. Как первое, так и второе ни о чем не говорило, но намек на то, что командующий всетаки жив, "вселял осторожный оптимизм". Впрочем, было очевидно, что, хотя зонд передал призыв о помощи, и, вероятно, его даже услышали на кораблях сражающегося флота, ожидать многого не приходилось. Флот и так делал все, что мог. Но взгляд с орбиты показал и то, что ратай тоже почти истощили свои возможности, а разгромленная, разорванная на части, лишенная связи и единого командования тхоланская ПРО, несмотря ни на что, продолжает действовать.

В 11:43 поступило сообщение о полном разгроме 9й дивизии морской пехоты, но чиновник департамента таможенных сборов, запертый разрушениями на сорок втором этаже чудом устоявшей после нескольких прямых попаданий башни Главного Казначейства, утверждал, что видит признаки боя практически по всей территории Дубовой Рощи - района вилл в северозападной части столицы,- то есть именно там, где и оперировала совсем недавно 9я дивизия. Связь с этим отважным человеком установили жандармы через городскую инфосеть, которая, как оказалось, все еще действовала, несмотря на мощные электромагнитные импульсы, гулявшие уже несколько часов в атмосфере Тхолана. С самими жандармами связь сначала установили флотские разведчики, а позже, уже через них, разведотдел морской пехоты.

В 11:57 ратай нащупали КП Виктора и сбросили на болота, под которыми он прятался, несколько термических и противобункерных бомб. Обильная испарилась точно так же, как испарилось и несколько сот квадратных километров искусственных болот, а люди, находившиеся в бункере, пережили десятибалльное землетрясение, и уходить им пришлось, опустив забрала, потому что система жизнеобеспечения в КП сразу же отказала, и помещения бункера наполнили разогретые до ста градусов - а, возможно, и выше - ядовитые газы.

"Почему они не воспользовались ядерными зарядами?" - спросил себя Виктор, бегущий в окружении охраны по коридору эвакуационного туннеля.

Не то чтобы он был недоволен. Как раз напротив, он был неимоверно счастлив, но как специалиста его уже несколько часов занимал этот, отнюдь не праздный и вполне уместный вопрос: "Почему ратай не используют ядерные боеприпасы?"

"Почему?"

12:09. Взорвав за собой эвакуационный тоннель, они спустились еще на тридцать метров в глубь земли и проникли в главное русло древнего водовода, построенного еще при четвертом императоре и давно уже не используемого. Впрочем, воды, как ни странно, здесь было много больше, чем хотелось бы. Виктор и его люди двигались в темноте, по горло в воде, временами погружаясь с головой, но связь работала, и значит, штаб продолжал функционировать.

Поскользнувшись, Виктор опрокинулся на спину и уже под водой принял вызов от оперативного дежурного.

-Что?- Виктор не поверил своим ушам.

-С вами хочет говорить герцог Рекеша.

-Соединяй,- бросил Виктор, пытаясь снова встать на ноги.

-Добрый день, князь.- Лишенный нормальных интонаций голос герцога достиг его слуха как раз тогда, когда голова Виктора поднялась над водой.

-Вы в своем уме, герцог?- зло спросил Виктор.- Вы бы еще поинтересовались моим здоровьем!

-Вы плохо себя чувствуете?

-Я?

-Хорошо, князь, перейдем к делу.

-Ну?

-Нас атакуют ратай.

-Сматывайтесь, герцог, и побыстрее. С этими ребятами ваши штучки не пройдут.

-Пришлите подмогу.

-У меня нет лишних бойцов, герцог. Мы обороняем только стратегические объекты.

-Черная Гора Черная Гора дала название монашескому ордену приверженцев культа Быка. На Черной Горе 3000 лет назад был возведен первый монастырь ордена.

- стратегический объект.

-С каких это пор?

-С основания империи. Князь!- Голос настоятеля Черной Горы стал повелительным.- Я не шучу. Черная Гора - вот истинная цель ратай. Я не могу вам всего объяснить.

-Но придется - Виктор тоже умел быть жестким.

-Нас могут услышать.

-Время уходит, герцог.

-Князь, вы ведь мой должник.

-С каких это пор?

-Нас могут услышать,- тихо сказал герцог.- Скажем так, речь идет о другой жизни. Вы меня поняли?

-Возможно,- осторожно сказал Виктор, почувствовавший, что мир переворачивается с ног на голову.- Но в этом случае вам тем более придется объясниться.

-Что с императором?- неожиданно спросил герцог.

-Еще не знаю, но испытываю сильнейшие опасения за его судьбу. Ставка находилась в руках ратай почти полтора часа.

-Понятно,- сказал герцог.- Я обещаю вам, что, как только все закончится, мы поговорим. Один на один.

-Хорошо,- согласился Виктор.- Высылаю помощь. Дежурный!- крикнул он, переключаясь на внутреннюю связь.- Передайте командованию второй дивизии морской пехоты скрепленный моим личным кодом приказ: "Занять и любой ценой держать оборону на подступах к Черной Горе". Все!

Земля под ногами дрогнула, и Виктор, потеряв равновесие, снова с головой погрузился в темную воду.

"Надо было надеть тяжелую броню,- досадливо подумал он, барахтаясь на дне.- Без экзоскелета..."

Додумать он не успел. Тьму взорвал ослепительный свет, и тут же истошно заверещал температурный датчик. Волна жидкого пламени, прошедшая поверху, вскипятила воду в тоннеле, так что Виктор и его люди - живые и мертвые - разом оказались в крутом кипятке.

Защитный комбинезон пока держал, но внутри стало жарко, как в сауне.

"Да, надо было..." - снова промелькнуло в голове.

-Живые есть?- позвал он, выныривая из кипящей воды во тьму тоннеля, наполненную горячим паром и дикой химией.

-Юурш,- откликнулся его первый заместитель, начштаба гвардии.

-Седьмой,- сообщил командир группы прикрытия.

-Уходим в подземку,- приказал Виктор, не дожидаясь конца переклички.- Режим молчания. Нас нет.

-Возвращаемся на триста метров назад,- после секундной паузы приказал Седьмой, и Виктор без колебаний развернулся назад.

Температура внутри комба поднялась до 42?, и осмотические фильтры с трудом тянули кислород из воды, потому что над водой его сейчас было гораздо меньше.

"Еще немного, и яйца вкрутую",- констатировал Виктор и неожиданно подумал, что Ди, как всегда, оказалась права. Если он не переживет этот день, то все же чтото от него останется. Останется Яна. Ди.

Воспоминание о Ди направило его мысли в совершенно неожиданном направлении.

-У нас тридцать семь процентов потерь,- сообщил Юурш.- На поверхности бой. Вторая бригада тылового командования атакует ратай...

-Прямую линию к Скиршаксу,- сказал Виктор, перебивая своего начштаба.- Выделить группу имитации. Имитаторов в точку "Клоака". Треть приказов в следующие тридцать минут передавать через них. Мы идем в "Парадиз".

-"Парадиз"?- ошалело переспросил Юурш.

-"Парадиз",- подтвердил Виктор.- Никому не сообщать. Никому! Будем работать через дворцовый узел.

-А коды?

-Это не ваши проблемы, господин гвардии полковник. Действуйте!

Время работало против них.

-Связь!- проклюнулся оператор связи, и в ту же секунду в разговор встрял аналитик (единственный аналитик, оставшийся в живых).

-Я нашел флагман!- завопил он.- Флагман в строю! "Ну хоть чтото хорошее",- устало отметил Виктор.

-Чу!- позвал он.- Вы там как?

-Тихо,- ответил командир Гарретских Стрелков полковник Скиршакс.

-Это хорошо, что тихо. У тебя есть связь с "Клоповником"?- задав вопрос, Виктор едва не затаил дыхание, напряженно ожидая ответа, от которого зависело сейчас очень многое, и не только исход данного конкретного сражения. "Клоповник" - ИнформационноАналитическое Бюро Дворцового Управления - являлся личной собственностью императора и его личным секретом. Даже о существовании "Клоповника" знали немногие. О его местоположении - теперь, вероятно, никто. Кроме самих служащих бюро, разумеется. Но именно анонимность бюро, по замыслу Виктора, могла оказаться решающим фактором в сложившейся ситуации.

-Да. Но...

-Без "но",- отрезал Виктор.- Перебрось им это.

Виктор сбросил Скиршаксу пакет из своего контроллера, содержащий адреса его контактов, протоколы связи... ну, в общем все, за что вражеская разведка не пожалела бы никаких денег, даже при том, что это были уже устаревшие данные, и даже если бы у них не было дешифрующего ключа. Но и ключ он послал тоже.

"Ну, снявши голову, по волосам не плачут,- сказал он себе.- А скупой платит дважды".

-Есть,- сказал ему в ухо Скиршакс.

-Попроси их посмотреть, что здесь не так,- приказал Виктор.

-Вы считаете?..

-Да, Чу, у нас протечка. И я хочу ("46?",- провопил ему в ухо температурный датчик) иметь этого инкогнито как можно быстрее ("47?" - пот тек по лицу, заливая глаза, мешая видеть данные на тактическом дисплее) и живого.

-Но тогда...- Скиршакс был явно дезориентирован и не знал, что и думать.

"48?".

Сзади грохнуло. Это спецназовцы из группы сопровождения взорвали пробойником перемычку между старым водоводом и тоннелем центральной энергосети. Виктор развернулся и бросился к открывшемуся пролому. Теперь двигаться было легче, вода, хлынувшая в пролом, сама тащила его вперед.

-Слушай, поймешь!- перебил он Скиршакса, поскальзываясь в очередной раз и продолжая разговор уже лежа на спине и двигаясь внутри кипящей реки ногами вперед.- Я запустил имитатор. Учти. Об этом... ооох!

-Ооох!- вырвалось у Виктора, когда с потоком грязной горячей воды он влетел в пятигранный в сечении тоннель энергосистемы и ударился о противоположную стену.

-Что?- не понял Скиршакс.

-Ничего!- обрезал его Виктор.- Учти. Об этом знаешь только ты.

Он поднялся на ноги и сопровождаемый двумя стрелками, норовившими поддержать его "под локоток", рванул туда, куда звали его мечущиеся по стенам тоннеля лучи фонарей группы сопровождения.

-Полагаю,- продолжал объяснять на бегу Виктор,- имитатор продержится максимум тридцать минут, но "Клоповнику" этого должно хватить. Как только группу накроют, объявишь, что с командующим нет связи и что ты, как старший из выживших по званию, на основании инструкции 7/19 пере даешь мои полномочия Тени. Тенью буду опять же я, но вся связь пойдет только через тебя.

Впереди с потолка вдруг упал столб зеленоватого света. Это спецназовцы вскрыли люк транспортной шахты, в которой оказалась включена аварийная система освещения.

-Чу,- сказал Виктор, вбегая в освещенное пространство.- Времени у тебя чуть. Как только они атакуют имитатор, ты должен быть уже готов. Так что делись на группы и уходи. На связи только ты, о передислокации никому ни слова. Имей в виду, гад знает, где искать. Все!

Он начал карабкаться по сброшенной сверху лесенке, когда снова подключился Юурш.

-Сообщение из Железной Башни,- сказал он медленно.- Император и фамилия...

-Понял,- кратко ответил Виктор, пролезая в люк и протискиваясь мимо страхующего лестницу спецназовца.- Ополченцы?

-Все,- так же кратко ответил Юурш.- Там был очень тяжелый бой. Все сожжено.

-Понятно.- Виктор начал подъем по впаянным в стену шахты скобам.

Через одиннадцать минут они поднялись на уровень "экспрессов". Здесь в тоннелях было полно испуганного и деморализованного неизвестностью народа. Вид вылезших изпод земли грязных, но вооруженных людей, в броне без знаков различия напугал прятавшихся здесь от ужасов войны горожан не меньше, чем явление демонов нижнего мира. Но нет худа без добра. Напуганные обыватели шарахнулись в стороны, освобождая отряду Виктора дорогу к лежащим в глубине терминала линиям болидов.

Все это время информация от Виктора и к Виктору на две трети шла через расползавшиеся, как тараканы по тайным щелям, группы Стрелков и на одну треть - через имитаторов, которые все еще были живы. Судя по обрывочным сообщениям, за прошедшее время сражение на планете и в ее атмосфере ничуть не ослабло. Напротив, как это ни странно, к настоящему моменту оно приобрело еще более ожесточенный характер, так как командование тыла ввело в бой свои резервы. Не утихал бой и вокруг Черной Горы, и Виктор, вспомнив странный разговор с настоятелем, приказал перебросить туда очень кстати ожившую неподалеку 117ю бригаду резервистов.

Этот приказ он передал, уже вбегая через сдвинутую в сторону стенную панель на пустую платформу болидов. Как и ожидалось, болиды были заблокированы, а их тоннели обесточены. Но резервные генераторы сети оставались в рабочем состоянии, и, следовательно, поднять поле можно было в считаные секунды. Намного труднее было это поле ослабить.

Такой вариант эвакуации, вернее, штурма при чрезвычайных обстоятельствах, проигрывался на памяти Виктора лишь однажды - еще при старом императоре, 85 лет назад,- на учениях гвардейских полков. Вариант предусматривал свободный полет в трубе болида на ослабленном в 13 раз поле. Этот аттракцион следовало выполнять под барабанную дробь. Расчетные потери, по прикидкам тех давних учений, приближались к 15 процентам, но расчеты строились под гвардейцев в тяжелой броне, имевших спецоборудование, позволявшее эффективно снижать напряжение поля. Сейчас у них не было ни того оборудования, ни тяжелых доспехов, да и личный состав штаба - это не головорезы элитного гвардейского полка. Но выбора у Виктора не было. Попасть туда, куда ему нужно было попасть, быстро и незаметно, другим способом они не могли.

Летели они несколько быстрее, чем хотелось бы - около 600 километров в час, и 50 километров, проделанные за пять минут, стоили им очень дорого. Виктор потерял в трубе 49 процентов людей, включая Юурша и единственного аналитика, но он добрался до Заслонки и, следовательно, мог продолжать игру.

Сейчас они находились почти прямо под императорским дворцом. Этот терминал назывался МедвежийЦентральный и обслуживал преимущественно правительственные ведомства, находившиеся выше по склону горы. К ним вели шахты лифтов и наклонные тоннели, но эти, скорее всего перекрытые по тревоге коммуникации, Виктора не интересовали. Более того, он вообще не собирался появляться в залах терминала, где, по всей видимости, скопилось сейчас множество чиновников и служащих из трех или четырех министерств и полутора десятков ведомств и где наверняка присутствовала охрана - жандармы и контрразведчики. Виктора же интересовала дальняя часть технической зоны терминала, а именно обводная галерея за батареями охладителей. Здесь никого не было, а систему наблюдения его люди отключили первым делом.

За внешней стеной галереи находилась Заслонка - базальтовый язык двадцатиметровой толщины, за которым лежало основание четырехсотметровой металкерамитовой башни - Колонны, встроенной в пористую породу Малого Медведя и держащей на себе императорский дворец.

Колонна была создана, прежде всего, именно для этого - держать на себе колоссальную тяжесть центрального здания дворцового комплекса. Дело в том, что великолепный монументальный дворецкрепость, выстроенный в незапамятные времена еще Первым императором, начал проседать уже через полстолетия после завершения строительства. Все следующее столетие вопрос устойчивости здания не сходил с повестки дня дворцовых инженеров и решался преимущественно путем расширения и углубления фундамента. Действия эти, однако, вполне эффективными не были, и в конце концов проблему решили кардинально, встроив в сердце горы металкерамитовый столб, имевший в сечении почти шестьдесят метров и стоявший на гранитной подложке горы. Сама Колонна и ее щупальцаотростки, глубоко проникавшие в рыхлое тело горы и соответственно повышавшие прочностные характеристики конструкции, кроме всего, предоставили дворцовой администрации массу дармового служебного пространства. Насколько знал Виктор, в стволе Колонны был спрятан и "Парадиз" - резервный автоматический узел связи дворцового комплекса. Сам дворец, судя по тому, что успел увидеть Виктор еще часполтора назад, был в значительной степени разрушен, и сейчас, вероятно, горел. Император, покойный император, фамилия и двор покинули дворец еще рано утром. Обслуга и охрана - разумеется, те, кто выжил после бомбардировки, или покинули комплекс, или сидели в бомбоубежище на глубине не более ста метров. Глубже в Колонну они спуститься не могли, потому что там проходила перемычка, ниже которой и должен был располагаться "Парадиз", всеми покинутый, никому не нужный и всеми забытый, а также резервные генераторы и прочая машинерия. Лучшего места, чтобы спрятать свой штаб - вернее, то, что от него осталось,- было не придумать. Все упиралось только в вопрос, можно ли проникнуть в Колонну снизу. Считалось, что сделать это невозможно, так как Колонна изолирована от внешнего мира. На самом деле нижний вход существовал, точно так же, как существовал проход через Заслонку. Виктор узнал этот секрет давно, 85 лет назад, во время учений Гвардейского корпуса. Теперь дело стояло за малым - сможет ли он добыть коды доступа.

Но прежде чем он смог заняться этим в высшей степени важным делом, даже прежде чем успел отдышаться после малоприятного путешествия сквозь трубу болида - "оседлав ураган", так сказать,- с ним связался Скиршакс. Полковник был лаконичен.

-По данным разведки, семьдесят три секунды назад штаб князя перестал существовать,- сообщил он. В связи с чем он, полковник Скиршакс, согласно полученным им ранее инструкциям, передает управление войсками Тени.

Виктор сел прямо на пыльный пол обводной галереи, привалился спиной к стене и, откинув крышку резервного прибора связи на левом запястье, быстро отстучал серию кодов доступа и идентификации.

-Я Тень,- отпечатал он на восьмикнопочной клавиатуре. Клавиатура была специальная, сжатая, но при известной тренировке на ней можно было работать достаточно быстро.- Код: дерево - семь - двенадцать - молния - плуг - звезда . Принимаю командование на себя. Я Тень.

"Станьте тенью, дети... когото там,- вспомнилась ему цитата из читанной еще в двадцатые годы книжки.- Ну гдето так".

На самом деле "Тень" было кодовым обозначением анонимного командующего обороной, формой управления войсками, предусмотренной для острых, нестандартных ситуаций. Ситуации предполагались самые разные, в том числе и такие, когда управление брал на себя офицер в невысоком звании. В этом случае анонимность позволяла ему командовать генералами.

"Ну что ж, поиграем в прятки",- сказал себе Виктор невесело, набирая вручную адрес Йёю. Одному Йёю да еще, может быть, демонам нижнего мира было известно, через какие коммутаторы и линии связи, через какие фильтры и ловушки прошел сейчас сигнал вызова. Во всяком случае, в ухе Виктора шипение, взвизги, рулады и треньканья не прекращались добрых двадцать секунд.

-Да,- сказал наконец мертвый механический голос.

-Говорит Шутник,- сказал Виктор в ответ.

-Слушаю.

-Вы в порядке?

-Вполне. А вы?

-Не очень.

-Чем могу?

-Код к Заслонке и нижние коды к Колонне.

-Ждите!- сказал Йёю.

-Жду,- не без надежды согласился Виктор.

Прошло не менее минуты, прежде чем нарочито грубо синтезированный голос сказал:

-Держите.

В то же мгновение тренькнул индикатор получения сообщений.

-Учтите,- сказал Йёю напоследок.- Коечто могло измениться.

-Я понимаю,- согласился Виктор.

-Если да,- сказал Йёю,- ищите в диапазоне сто семнадцать - двести тридцать три. У этих людей слабое воображение. Мне кажется, они сделали бы чтото в этом роде.

-Спасибо,- от души сказал Виктор и отключился.

Коды не изменились. Йёю, как человек, не терпящий случайностей, просто подстраховался. Все "двери открылись", и остатки штаба Виктора проникли в основание Колонны и начали неспешный - а спешить они просто уже не могли - пеший подъем на отметку 210, где их ждал "Парадиз". Впрочем, на отметке 88 выяснилось, что ждал их не только "Парадиз".

Лестничную шахту залил яркий свет, на который моментально среагировали светофильтры в лобовом стекле шлема, и громкий голос, продублированный сообщением на всех основных каналах связи, потребовал:

-Сложить оружие, поднять забрала, подниматься по одному.

Глава 2

Шестой день второй декады месяца птиц, система звезды Кшай

Она проснулась сама и сразу - толчком - и так же сразу поняла, что спать больше не хочет и не будет. Она встала с постели, секунду постояла, как была, нагая, прислушиваясь к себе, но никакого особого беспокойства или иной причины, которая объяснила бы ее внезапное пробуждение, не нашла. Тогда она бросила взгляд на проекцию. 03:27. На борту было время второй ночной вахты.

"Сова Сци заглянула в мой сон",- решила она и, пройдя в душевую, сказала:

-Контрастный душ - пять минут, гигиенический душ - три минуты, массаж - пять минут, ветер пустынь и солнечный загар - три минуты.

И тотчас тугие струи горячей воды обрушились на нее сверху, ударили снизу и, наконец, со всех сторон. По привычке, выработанной еще в кадетские годы, графиня Йффай, стоя под душем, ни о чем не думала. Мозг ее был занят сейчас простой, но действенной процедурой мобилизации: она читала про себя поэму Гзинтса "Степной волк", причем читала именно так, как научил ее когдато, на подготовительном курсе Академии Флота, психологметодист, то есть считывая текст с древнего манускрипта, хранящегося в Сияющем Чертоге. На исходе шестнадцатой минуты она пропела вслух:

-Сердце волка остановилось в прыжке. Он умер, но его тень продолжала охотиться в бескрайней степи Сойжа. Вспомни об этом, когда Сча Кшачшаан улыбнется тебе в глаза.

С последним произнесенным словом закончилась и инициированная шестнадцатью минутами раньше программа, и капитанкомандор графиня Йффай вышла из душевой кабины.

Попрежнему не одеваясь, она прошла в салон и села в глубокое кресло около низенького столика для напитков. Сейчас на столешнице неправильной формы, сделанной из черного полированного дерева с серебряными инкрустациями, стояли только один высокий кувшин из яшмы, семь крохотных серебряных чашечек и резная сигаретница из потемневшего от времени розового дерева. Не вызывая рабынюслужанку, Йфф сама налила в одну из чашечек немного кристально прозрачной жидкости - это была гегхская сахарная водка с Ойг, Ойг - королевство Гегх, союзный член империи Ахан и одноименная планета.

обладавшая изысканным ароматом и традиционной крепостью в 57 градусов,- и сделала первый маленький глоток.

После этого она достала из сигаретницы длинную темнокрасную сигарету и, прикурив от хранившейся здесь же зажигалки, вызвала проекцию.

Она долго - две или три минуты - любовалась своей дочерью Йаан, играющей в мяч, затем внимательно посмотрела в глаза жемчужной госпоже первой Э и, наконец, вернула улыбку своему мужу. Черный бригадир Яагш принял ее улыбку точно так же, как принял ее девять лет назад, в момент рождения Йаан Шу, с любовью и благодарностью, отразившимися на его мужественном лице, с которого еще не сошло выражение напряженного сопереживания. Она любила эту улыбку и хранила ее в накопителе своего личного вычислителя вместе с самыми дорогими образами прошлого и настоящего.

"Я люблю вас, полковник",- подумала она и убрала проекцию.

Она допила водку, выбросила окурок сигареты в утилизатор и вызвала служанку.

Одевшись, она вышла в галерею жилой зоны А и направилась к лифту, сопровождаемая неслышно пристроившимся за спиной телохранителем. Она не думала ни о чем конкретном, но была готова ко всему. Чтото должно было случиться, но боги даровали ей редкую возможность попрощаться с близкими и подготовить душу к подвигу и смерти.

Сигнал боевой тревоги застал ее перед бронированной дверью центрального поста. Стремительно пройдя сквозь обширное чечевицеобразное помещение, где на своих местах находились сейчас семь офицеров второй ночной вахты, она упала в командирское кресло и ударом по клавише опознавателя вывела всю оперативную информацию на свой экран.

В сущности, вычислитель уже выполнил за нее всю работу. Теперь ей оставалось лишь принять к сведению, что бой с тремя неприятельскими кораблями, который мог начаться через 673 секунды, начнется максимум на 195 секунд позже, если она проявит малодушие, или точно в расчетное время, если она будет действовать так, как положено имперскому офицеру в безвыходных обстоятельствах. Однако при любом сценарии смерть или плен были неизбежны. Ее крейсер, сопровождаемый лишь двумя почти игрушечными фрегатами, вошел в систему звезды Кшай семь минут назад и, следовательно, не успел еще выйти на режим мощности, позволявший мгновенный прыжок. Более того, их скорость была недостаточна и для боевого маневрирования, тогда как противники - линейный корабль ратай, примерно равный по классу имперскому крейсеру "Атр", Атр - ныне вымерший крупный хищник семейства кошачьих (Западный Ахан). Для обозначения серий имперских крейсеров традиционно используют названия животных семейства кошачьих.

и два их тяжелых крейсера классом не ниже "Леопарда" - уже вышли на боевой режим и шли - так распорядилась судьба - встречным курсом. В том, что перед ней враги, не могло быть и тени сомнения, потому что трем тяжелым кораблям ратай просто нечего было делать в глубине аханского пространства. В сложившихся обстоятельствах бой был неизбежен, а учитывая репутацию ратай, смерть была предпочтительнее плена, так что вычислитель, как могло показаться, уже решил за графиню Йффай и этот вопрос.

Но вычислитель всего лишь машина. Ему не дано мыслить человеческими категориями, даже если те алгоритмы, которыми он оперирует, были изначально вложены в него именно людьми. Вот поэтому он, вычислитель, только предполагает, а располагает всетаки человек, который есть творение Вечносущих и обладает свободой воли.

-Выполняем "Вулкан"! Боевое расписание "два плюс один",- скомандовала Йфф и начала быстро набирать на ручном пульте коды доступа к святая святых корабля - системе выживания.

То, что она собиралась сделать, лежало за гранью простого риска. Этот вариант назывался "Вулкан", но настоящее - полное - его название было "Прыжок в кратер вулкана". Расчетные потери при выполнении данного боевого приема были выше семидесяти процентов, шансы на выживание корабля были ниже 25 процентов, и при всем этом выполнить маневр мог только офицер, имеющий соответствующую подготовку. И таким офицером, так уж случилось, на борту крейсера была сейчас одна Йфф. Необходимую подготовку графиня проходила дважды - на последнем курсе академии и на Курсах Адмиралтейства для высшего командного состава флота непосредственно перед назначением на должность командира тяжелого крейсера.

Ей тогда удалось войти в число немногих (семнадцать процентов от общего списка), относительно которых медики не смогли прийти к однозначному заключению, что они НЕ СМОГУТ выполнить "Вулкан", оставаясь в сознании. Так что риск оставался запредельным. А ведь кроме РИСКА были еще БОЛЬ и ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Другим членам экипажа будет легче: они или умрут сразу, или потеряют сознание, или выдержат и смогут подключиться на последнем этапе. Именно поэтому все посты занимали сейчас сдвоенные вахты, и третья - резервная - ожидала своей участи у дублирующих пультов. Но первый пилот - кем бы он ни был по штатному расписанию крейсера - должен быть в сознании все время. И именно от него все в конечном счете и зависело. Если будет кому предъявлять счет. "Так, наверное", как изволит выражаться князь Яагш.

На этот раз первым пилотом будет она, капитанкомандор графиня Йффай.

Добравшись до реестра запретов и регламентации, она недрогнувшей рукой впечатала в него приказ отмены. Приказ, согласно процедуре, предусмотренной для таких - крайних по своей сути - случаев, пришлось повторять три раза. Таков был порядок, и Йфф следовала ему неукоснительно. Смирившись с неизбежным, внутренний контроллер отменил весь список и отключился, после чего в левом верхнем углу главного экрана зажглась и запульсировала, как маленькое гневное сердце, рубиновая пятиконечная звезда.

Все.

Теперь уже в голосовом режиме Йфф отдала последние приказы, одновременно надевая гарнитуру ментального декодера. Читать мысли, хотя он и назывался ментальным, декодер не мог, но четко - или близко к тому - сформулированные приказы он считывал прямо с "внутренней речи", одновременно передавая наиболее важные сигналы и данные в слуховую и зрительную кору головного мозга пилота. Так было быстрее и, значит, эффективнее.

-Фрегатам, отстать!- скомандовала командир тяжелого крейсера "Гепард 47" графиня Йффай и далее обращалась уже только к экипажу своего корабля.

-Принимаю управление на себя. Порядок подчинения стандартный,- сказала она.- Энергетики!

-Здесь,- откликнулся пост энергетиков.

-Аварийный выход на максимальную мощность через шестьдесят две секунды.

-Есть, максимум. Время пошло.

-Навигатор!

-Здесь.

-Курс на ратай.

-Есть, курс на ратай.

-Врач!

-Здесь.

-Комплекс "Нирвана" всем, Зет Аш в варианте "минус один" всем первым номерам, готовность ноль для вторых и третьих. Мне - "Змеиное Молоко".

Между тем ратай уже отреагировали на появление аханских кораблей и начали производить боевое перестроение. Их маневр был однозначен и прост, потому что их вычислители, которые были не лучше и не хуже аханских, повидимому, поведали ратай ту же печальную для аханков и оптимистическую для их врагов версию событий, что рассказал и ей вычислитель ее собственного крейсера. Однако Йфф знала то, чего не знал и, как она надеялась, не мог знать противник. У нее, а значит, и у ее крейсера был шанс. И если у нее получится то, что она задумала, тогда уже ратай ожидает очень неприятный сюрприз, который они, ратай, навряд ли переживут.

Йфф зло усмехнулась, наблюдая маневры врага. Сейчас она чувствовала себя охотником, которого зверь по ошибке принял за жертву.

"Животные голодны,- подумала она в привычной для флотских офицеров манере думать о ратай, как о животных - умных, коварных, опасных, но всего лишь животных.- Они почувствовали запах аханков и пустили слюну, но они еще не знают, что охотник тоже голоден!"

Ее размышления прервал нарастающий гул, вскоре переросший в пронзительный визг. Никакие изоляторы и компенсаторы не могли справиться с этим явлением, потому что просто не были рассчитаны на такой режим работы генераторов поля, какой задали сейчас - по ее приказу - энергетики. Если бы регуляторы центрального контроллера не были отключены, главный вычислитель никогда не позволил бы совершиться такому грубому нарушению регламента, но даже теперь он делал все, что мог - изумруднозеленый свет максимальной тревоги залил центральный пульт.

"Пусть,- согласилась с ним Йфф, закрывая глаза.- Ты прав, друг, а мы все кругом не правы. Но это наш выбор".

Перед ее внутренним взором открылся великий космос, сквозь который мчались на встречу с судьбой ратайские корабли. Крохотные оранжевые цифры и символы, малиновые стрелы и дуги обозначали курсы, векторы движения и векторы внутренней ориентации полей, скорости и дистанции эффективного поражения. Свое собственное оружие Йфф чувствовала как бы краем сознания: подстраивающиеся под меняющиеся углы атаки лазерные кластеры, наводящиеся на пойманные комплексами наведения корабли противника ракеты, подрагивающие от напряженного поиска еще не обнаруженных целей плазменные пушки систем ПРО.

Визг генераторов поднялся еще на октаву, превращаясь в непереносимый свист. Заныли зубы, побежали по коже многотысячные отряды муравьев, боль твердыми пальцами вонзилась в уши. Но почти тотчас на голову Йфф, отсекая звуки внешнего мира, опустился шлем боевого комплекса. Одновременно кресло окутало ее системой принудительной демобилизации и подключило систему жизнеобеспечения. Она почувствовала укол в руку, и ледяной холод, расползшийся от локтя и ниже, сказал ей, что дороги назад нет: "Змеиное Молоко" уже неслось с потоком крови, растекаясь по ее телу.

-Вычислитель!- скомандовала она.- Марш Гарретских Стрелков!

И почти мгновенно в ее уши вошел грозный мотив, в котором слышался шум сражений, лязг стали и мерная поступь штурмовых колонн, вопли умирающих и стоны раненых, проклятия и брань, и стук крови в висках на гребне боевого безумия. Но надо всем этим звучали ноты торжествующей гордости и чести, с которыми идут в бой настоящие бойцы, чтобы победить или умереть. Под этот марш не раз шел в бой ее муж; вероятно, и сейчас он тоже уже в бою, потому что если ратай здесь, значит, это война. Под этот марш пойдет сегодня в свой первый и, возможно, последний бой и она - капитанкомандор графиня Йффай, княгиня Яагш.

"Я люблю вас, полковник",- подумала она, и сразу вслед за этим пришла первая волна.

Ей показалось, что ее всю - с головы до ног - окатило крутым кипятком. Боль была мгновенной и оглушительной, но продолжалась недолго.

"Волна пришла, волна ушла,- говорил ей инструктор.- И так от трех до пяти раз. Но настоящая боль, как я понимаю, приходит потом".

Йфф не очень хорошо разбиралась в физике процесса, инициированного ее приказом. В конце концов, она была не физиком, а пилотом, и знать должна была, прежде всего, то, что имело непосредственное отношение к пилотированию. Она не знала точно, что теперь происходит, вернее, знала только то, что ей сочли нужным сказать, но, если честно, не была уверена и в этом. Сказать можно все, а насколько сказанное соответствует истине, она не могла оценить ни тогда, когда ее этому учили, ни тем более теперь, когда времени на размышление уже просто не было. Однако если исходить из рассказанного лектором во время подготовки, то картина происходящего выглядела следующим образом. В нормальных условиях генераторы поля работали в строгом и неразрывном взаимодействии с псикреативными процессорами, которые, собственно, и формировали тело поля. Таким образом, каким бы мощным ни было поле в данный момент времени, его структура всегда соответствовала физическим характеристикам пространства, в котором находился корабль, и тактическим задачам момента, сформулированным экипажем. В свою очередь, регуляторы центрального контроллера не позволяли процессам генерации поля развиваться стихийно. Именно поэтому положение ее крейсера и оказалось столь плачевным при неожиданной встрече с ратай. Выйдя из прыжка, аханки не успели вывести псикреативные процессоры на оптимум, что, в свою очередь, определяло сопоставимо низкий уровень мощности поля и, следовательно, накладывало непреодолимые ограничения на увеличение скорости и свободу маневра.

Но сейчас все происходило подругому, вразрез со всеми веками вырабатывавшимися правилами и регламентами. На пике мощности генераторов фоновое поле, выведенное на максимум, но не структурированное не успевшими его адаптировать псикреативными процессорами, вывод которых на продуктивный максимум был просто невозможен за столь короткое время, развивалось именно стихийно. Бурно формирующееся тело поля начинало самопроизвольно закручиваться вокруг оси движения крейсера, приобретая веретенообразную форму. При этом авторотация поля имела несколько существенных следствий. Вопервых, скорость корабля стремительно нарастала, причем на высоких оборотах относительная скорость корабля росла скачками, которые уже не ощущались внутри корпуса в виде вполне ожидаемых при таких ускорениях перегрузок. Вовторых, тело поля защищало корабль от любых внешних воздействий. Оружие противника становилось просто бесполезным. Если бы дело ограничивалось только этим, то лучшего боевого приема, чем десинхронизация генераторов поля и псикреативных процессоров и придумать было бы нельзя.

Увы, у "Вулкана" имелись и другие следствия. Раскручивание тела поля вызывало к жизни так называемые ротационные вихри, или просто ротационные поля, которые начинали хаотично гулять в корпусе корабля. Они нарушали работу многих приборов, но как минимум часть из них от воздействия ротационных вихрей можно было защитить. Защитить корпус было невозможно в принципе, как невозможно было угадать, а тем более рассчитать, какой из узлов корабля будет разрушен или поврежден. Здесь, судя по накопленному опыту, могло случиться (или не случиться) все что угодно. То есть следствия эффектов ротационного поля лежали в области полной неопределенности.

Еще хуже дело обстояло с воздействием вихревых полей на организм человека. Некоторые люди умирали сразу, как только оказывались под их воздействием. Другие - в разные моменты времени до полного прекращения процесса. Но все оставшиеся в живых испытывали невыносимые боли, вызванные воздействием полей на нервную систему, и в большинстве случаев теряли всякую способность осмысленно действовать, что сводило на нет все положительные следствия "Вулкана".

Несмотря на усиленные исследования в этой области, продолжавшиеся уже без малого 200 лет, до сих пор не было найдено никакого эффективного средства защиты человека от воздействия вихревых полей. Препарат "Нирвана" был лучшим, что смогли предложить аханские ученые, хотя и он не гарантировал даже девяностопроцентной выживаемости; к тому же следствием его приема была полная потеря сознания. Но в томто и дело, что лететь бесконечно долго в таком режиме было невозможно. Максимальное расчетное время использования эффекта десинхронизации генераторов и ПК процессоров колебалось в пределах 600 секунд. И все это время ктото - хотя бы один человек - должен был оставаться в сознании, чтобы решить, когда прекратить процесс аварийной остановкой трех из четырех генераторов, и какие маневры - из небогатого списка возможностей - провести до, в ходе и сразу после прекращения процесса. А на завершающей стадии броска надо было ведь еще и воевать, так что ктото из команды должен был быстро проснуться. Стимулятор Зет Аш был самым лучшим средством для этих целей, но, не считая умерших и сильно пострадавших, он был способен разбудить сразу лишь каждого пятого. Иногда чуть больше, но иногда и меньше. Вот поэтому для "Вулкана" и использовалось боевое расписание два плюс один. Ктонибудь да выживет, если, конечно, выживет капитан Йффай и ее крейсер.

-Время Ноль,- объявила Йфф, и в правом верхнем углу поля зрения начался отсчет времени.

00:00:01

Скорость: максимум минус 63%.

Отклонение от курса: 0,3 секунды.

"Коррекция!" - подумала она, и следивший за ее взглядом шлем обозначил скорректированный курс крейсера рубиновым пунктиром. Рубиновая стрела упиралась в воображаемый центр ратайского построения.

"Е.............................сть!"

Вторая волна сбила дыхание и на мгновение застлала глаза кровавой пеленой, но Йфф справилась.

00:00:19

Скорость: максимум минус 13,2%.

"Был скачок?" - подумала она, подавляя рвотный позыв.

Шлем среагировал мгновенно: в лицо ударил поток холодного кислорода, и тут же последовал новый укол, на этот раз в левую руку. Система жизнеобеспечения боролась с тем, с чем могла справиться она, предоставляя капитану Йффай справляться с тем, с чем человеку справиться, как считалось, не дано.

00:00:21

В ушах гремели литавры сводного оркестра Его Императорского Величества Отдельного Гвардейского корпуса. Оркестр исполнял вариации на тему Песен Гордости.

Это была запись, которую подарил ей Вараба три года назад, после смотра гвардейских полков. Он ничего не сказал тогда, только с молчаливым пониманием посмотрел ей в глаза и вложил в ладонь маленький блокнакопитель с песнями и маршами гвардейских полков. Для флотского офицера такой интерес к гвардейским символам был более чем странен. Впрочем, ее извиняло то, что она была женой бригадира. А он умел замечать даже такие мимолетные вещи, как блеск в глазах или тень, прошедшая по ее лицу. Вероятно, он заметил чтото во время церемонии и преподнес ей маленький презент, который многое мог сказать о ней и о нем. Он вложил блокнакопитель ей в ладонь, сжал пальцы ее руки, заставляя их собраться в кулак, и поднеся быстрым и сильным движением ее кулак к своим губам, поцеловал.

Бригадир аназдар Вараба, князь Яагш умел быть галантным кавалером. Даже через десять лет после свадьбы.

00:00:36

Скорость: максимум минус 0,9%.

Курс после коррекции: оптимум (погрешность 0,2%).

Продольное вращение: скорость 0,2 оборота в минуту.

Вращение поля: нет данных.

Третья волна пришла вместе с мощной вибрацией. Кресло под Йфф изо всех сил пыталось погасить частые хаотичные колебания, но полностью справиться с ними не могло. Впрочем, капитану Йфф было сейчас не до вибрации - позвоночник скрутило невыносимой болью, и легкие наполнились огнем, которым невозможно было дышать.

00:00:42

Боль не проходила.

"Уже?" - удивилась она, и в этот момент внутренний взор затопила тьма.

Она не испугалась, на страх не было ни сил, ни времени. Она открыла глаза. Центральный экран был мертв, на боковых - дополнительных - экранах шли ливни помех. По центральному пульту пробегали всполохи электрических разрядов.

"Проекция на забрало",- приказала она, не раскрывая сведенного судорогой рта.

Перед глазами появилось нечеткое колеблющееся изображение, но одновременно она почувствовала, что декодер снова готов подавать информацию прямо в мозг, и опустила веки.

00:00:58

Боль оставила ее измученное тело так же стремительно, как и атаковала его двадцатью двумя секундами раньше.

00:01:02

Скорость: максимум плюс 0,1%.

Курс после коррекции: оптимум (погрешность 0,4%).

Продольное вращение: скорость 1,7 оборота в минуту.

Вращение поля: нет данных.

Список неисправностей:...

"Пропустить!"

Она могла быть спокойна: если бы разрушилось чтото понастоящему важное, вычислитель не стал бы вносить это в список, а вывел бы поверх главного изображения.

Список потерь:...

"Пропустить!"

Она уже знала главное - об этом сообщала диаграмма в правой нижней части зрительного поля,- крейсер потерял 1,5 процента первых номеров, 2,3 процента - вторых, и 0,8 процента - третьих.

00:01:22

"Четвертая? Нет!!!!!!!!!!!"

На этот раз боль вошла раскаленной иглой в каждое нервное окончание ее несчастного тела, ее "божественного тела", которое так любил бригадир Яагш; ее великолепного, сильного и здорового тела, которое никогда не обременяло ее необходимостью принимать себя в расчет. Сейчас волны боли терзали ее плоть с неистовством демонов нижнего мира, но она не могла даже кричать, потому что челюсти были сведены мгновенной судорогой, так же как и голосовые связки. Боль затопила сознание, и капитанкомандор Йффай едва не рухнула в пропасть беспамятства, потому что по всем законам божеским и человеческим она должна была сейчас если не умереть от болевого шока, то хотя бы потерять сознание. Милосердия ради. Но "Змеиное Молоко" уже действовало, и сознание Йфф решительно прорвалось сквозь затопившую разум боль, как раз вовремя, чтобы увидеть первые - пристрелочные - пуски ратай.

Завопили сигналы громкого боя, но Йфф блокировала бессмысленную суету систем ПРО. Бесполезно и не нужно. Из кокона не выстрелишь, точно также, как кокон не пробить извне.

"Вперед!"

00:02:15

Боль украла у нее почти минуту жизни.

00:02:25

Крейсер вышел на нормальный максимум скорости, но продолжал ускоряться. Под надрывный вой тревожных сирен, под дикий визг работающих на пределе генераторов поля и гордый марш Гарретских Стрелков "Гепард 47" несся на врага, содрогаясь от волн вибрации, беспорядочно прокатывавшихся по его корпусу.

"Идут, идут стальные батальоны ..."

00:02:37

Скорость: максимум плюс 8,9%.

Курс: оптимум (погрешность 0,3%).

Продольное вращение: скорость 4,2 оборота в минуту.

Вращение поля: нет данных.

Список неисправностей:...

"Плевать!"

Список потерь:...

"Прости... иииииии!"

"Сомкните шеренги! Мечи обнажите ..."

00:03:01

Боль, боль, боль, одна только боль, и три тяжелых корабля ратай, производящие пуски с бешеной скоростью, определяемой стремительно сокращающейся дистанцией.

Список потерь:...

"Сколько это 22% от 863?"

00:03:12

Скорость: максимум плюс 17%.

"Еще один скачок?"

Диаграмма потерь в правом нижнем углу поля зрения окрасилась в бирюзовый цвет.

34%

"Эти люди..."

"Кровавое солнце восходит ..."

Литавры.

00:03:27

Ратай начали маневр уклонения.

"Коррекция курса!"

Воздух перестал поступать в легкие. Не как будто. На самом деле. Что делала система жизнеобеспечения, она не знала, потому что почувствовать комариные укусы инъекций сквозь стену запредельной боли она не могла. Но "Змеиное Молоко" держало ее разум, не давая ей сойти с ума или уйти в забвение какимлибо другим способом.

Перед внутренним взором возникли огромные, пылающие оранжевым огнем, буквы:

"ВНИМАНИЕ! ОСТАНОВКА ДЫХАНИЯ! ВНИМАНИЕ! ОСТА..."

"Убрать!" - приказала она.

00:03:29

У нее есть еще как минимум 200 секунд.

"Вперед!"

00:03:42

Скорость: максимум плюс 19%.

Курс после коррекции: оптимум (погрешность 0,01%).

Продольное вращение: скорость 12,9 оборота в минуту.

Вращение поля: нет данных.

Список неисправностей:...

"Пропустить!"

Список потерь:...

"Не зря!"

На иллюзорных обводах веретена начали возникать вспышки ядерных взрывов. Это добрались до цели боеголовки ратай.

Без воздуха жить нельзя.

"И в грозный час ..."

00:03:46

Ратай пытались уйти, продолжая тем не менее стрелять без остановок, и еще больше - хотя куда большето?- взвинтив темп пусков.

00:03:51

"Куда пропали 5 секунд? Или 6?"

00:04:03

Скорость: максимум плюс 23%.

Дистанция: плюс 12 секунд.

"Мне хватит..."

00:04:09

"Куда девается время?"

"Коррекция курса!"

00:04:11

"Так держать!"

ВНИМАНИЕ! ПАДЕНИЕ СЕРДЕЧНОГО РИТМА! ВНИМАНИЕ! ПА...

"Всего 20 секунд, пожа... ааааааааааа!"

00:04:18

"Боги!"

00:04:19

Ратай перестали стрелять.

00:04:21

"Йаан, девочка моя..."

ВНИМАНИЕ! ПАДЕНИЕ СЕРДЕЧ...

00:04:22

"Но мы пройдем ..."

00:04:25

ДИСТАНЦИЯ!

"Зет Аш всем! Повторяю, Зет Аш всем!"

00:04:31

"Всем... цели!"

00:04:33

"Аварийная остановка первого...- она бросила взгляд на индикатор работы генераторов (третий только что отключился сам),- и четвертого генераторов".

ВНИМАНИЕ...

"Неважно. Уже не..."

Корабль тряхнуло, еще раз, и еще. Гдето с грохотом рушились металлокерамитовые переборки. Она не могла это слышать сквозь шлем боевого комплекса, но ощущала всем телом.

"Атака!" - скомандовала она сквозь мрак, затопивший поле зрения.- "Пли!"

"ОСТАНОВКА СЕРДЦА",- сказал ей декодер, впихнув сообщение так глубоко в поглотивший ее мрак, что она смогла его услышать.

"Готовность?" - спросила она, умирая.

Декодер не понял ее и не ответил.

"Неужели зря?.."

-Неужели зря?- выдохнула она вместе с мокротой и, как ей показалось, с кусками легких. Так это ощущалось после долгого приступа удушливого кашля, настигшего ее сразу вслед за первым самостоятельным вздохом.

-Успокойтесь, командир!- сказал гдето далеко в жарком кровавом тумане уверенный голос.- Все в порядке. Вы их сделали!

"Сделали? Боги! Мы их сделали!"

-По... потери?- Говорить было трудно, слова застревали в пересохшем горле.

-Потом, командир,- попытался успокоить ее тот же голос.

-Кто это?- спросила она, пытаясь хоть чтото рассмотреть в застилавшем глаза тумане.- Кто?- спросила она и попыталась сесть, но оказалось, что тело ее не слушается.

-Лейтенант Оор, командир.

-Сколько?- спросила она.

-Четыреста сорок шесть,- смирившись с неизбежным, ответил лейтенант Оор.

"Больше пятидесяти процентов, но меньше семидесяти".

-Кто?

Он ее понял:

-Капитан второго ранга Шуиш.

-Крейсер?

-Могло быть хуже,- уклончиво ответил Оор.- Но мы "на плаву", и к нам идет помощь.

-Кто?

Он снова понял ее вопрос:

-В систему только что вошел наш линейный крейсер.

"Слава богам!"

-Сколько я?..

-Восемнадцать часов.

-И?..

-Теперь все в порядке. Клинический комплекс справился. Но мы едва успели.

-Спасибо.

-Рад служить под вашим командованием, графиня.

Это было последнее, что она услышала. Силы оставили ее, и она уснула.

Глава 3

Седьмой день второй декады месяца птиц, планета Ойг

Снежная равнина казалась бесконечной, хотя на самом деле ни бесконечной, ни даже очень большой не была. Просто с той точки, откуда смотрела на нее Лика, не были видны ни горы, ни леса, ограничивающие Низкий Каэр. А еще, если смотреть с высоты голого скального выступа, на котором, собственно, и стояла сейчас Лика, Низкий Каэр представал овеществленным смыслом слова "ровный". Равнина выглядела, как туго натянутое белое полотно, ровная, как стол - "как столешница, конечно",- гладкая и безграничная. И это тоже было ошибочным впечатлением. За спиной Лики редкие каменные зубы, без всякого порядка торчащие из глубокого снега, сменялись скалистыми сопками, которые чем дальше на север, тем больше походили на горы, пока горами и не становились километрах в ста за ее спиной. Но и на юге, даже на том пространстве, которое охватывал глаз, насколько знала Лика, имелись как минимум три мелкие речушки, скованные сейчас льдом и присыпанные сверху снегом, и множество мелких, и не таких уж мелких, оврагов. Были здесь и пологие подъемы, и такие же плавные спуски, то есть местность ровной отнюдь не была. Но отсутствие деревьев и снег, упавший на Восточный Каэр полтора месяца назад, скрывали эти топографические излишества, лаская глаз фантастическим зрелищем бескрайней снежной равнины. А леса юга, востока и запада прятались за обрезом близкого горизонта.

"Все сплошной обман,- усмехнулась про себя Лика.- Фикция и надувательство, но псыто настоящие!"

Она прищурилась, вглядываясь в сверкающую под солнцем снежную гладь. Километрах в пяти к югу однородную белизну равнины нарушали движущиеся темные пятна. Это была ватага больших псов: вожак, три самки и пять подросших за осень щенков. Большие псы, впрочем, на собак похожи не были, на волков соответственно тоже. Скорее они напоминали овец размером со взрослого медведя, снаряженных клыкастой пастью и когтистыми лапами. Были они поволчьи неутомимы в беге и так же опасны. Кроме того, они ходили ватагами.

Эта ватага шла с запада. Псы были, скорее всего, сыты, поохотившись вволю в редколесье Золотой долины, где жизнь не замирала и с наступлением зимы. Было неясно, что погнало их на восток, но для Лики это было не суть важно. Псы предоставляли ей великолепную возможность охоты на крупного зверя, и не только. Хотя природа или боги и сотворили псов охотниками, сегодня дичью будут именно они. Для нее, для королевы Нор.

Она легко слетела со скалы - высота была детская, всего одиннадцать метров,- пробила плотный наст, провалившись почти по пояс, тотчас выбросила свое тело на поверхность и стремительно понеслась по снегу, догоняя бегущих псов. Слабый восточный ветер задувал сбоку, относя ее запах в сторону, а слух у псов был не так, чтоб очень, поэтому "услышали" они ее только тогда, когда, отмахав добрых четыре с четвертью километра, она приблизилась к ним метров на двести. Животные сразу насторожились и закрутились на месте, отыскивая врага. Заметить темную фигуру, несущуюся по белому сияющему снегу, было делом секунд, но за эти краткие мгновения Лика сократила дистанцию почти вдвое. С душераздирающим визгом, служившим псам сигналом опасности, ватага качнулась от нее, стремительно развернулась к югу и ударилась в бег. Впрочем, шансов у них не было никаких - Лика бежала намного быстрее и очень быстро сокращала дистанцию - интереснее было другое, почему они бросились бежать, а не атаковали ее сами? Ведь хищники какникак... да еще и ватага, а она одна. Но, вероятно, звериный инстинкт подсказал им, что на этот раз сила не на их стороне, и существо, которое их преследует, опаснее любого другого, опаснее лесного тигра, и уж точно опаснее человека, хотя человеком и является.

Так оно и было, и боялись они ее не зря. Лика была не вооружена, вернее, за поясом на спине у нее был заткнут короткий кинжал, но предназначался он для другого. Стоило ли выбираться на охоту в одиночестве, в дикие безлюдные просторы Каэра, чтобы убивать зверей сталью. Однако ее руки и ноги могли быть смертоноснее кинжалов и мечей, вот только почувствовать их силу, дать волю своим могучим возможностям Лика могла не часто. Королевы и вообщето редко остаются одни, а так, чтобы остаться совсемсовсем одной - об этом, как правило, и мечтать не приходится.

Когда расстояние до замыкающей группу самки сократилось метров до двадцати, на одну короткую решительную секунду Лика резко ускорилась - так, что морозный воздух, сдобренный тяжелым звериным запахом, с силой ударил ее в лицо - и еще больше сократив дистанцию, прыгнула вперед. Она взлетела над снегом невысоко, всего метра на два, не больше, и, как выпущенная из лука стрела, полетела вдогон псам, медленно, по чутьчуть - так ей казалось - сокращая и без того мизерное расстояние, отделявшее ее от ватаги. Перевернувшись на лету, она ударила суку ногами в спину, почувствовав, как ломается под ее ступнями позвоночник животного, оттолкнулась, и пролетев еще метров восемь, настигла вожака. Лика упала ему на спину, одновременно захватывая руками голову животного. Самец не остановился, только присел было под неожиданно свалившейся на него тяжестью и снова рванул вперед, но было уже поздно. Быстрым и мощным движением рук Лика сломала ему шею и соскочила на снег раньше, чем рухнуло безжизненное тело пса. Крутнувшись на месте, она выцелила вторую суку, и в два коротких прыжка догнав ее, ударила сжатыми в щепоть пальцами в висок. Кости черепа хрустнули под ее пальцами, и псина, с коротким визгом отлетев на несколько метров в сторону, упала замертво.

"Достаточно,- сказала себе Лика, останавливаясь и провожая взглядом удиравших без оглядки щенков и единственную оставшуюся в живых взрослую самку.- Не пропадут, а мне уже хватит".

Она посмотрела на лежащих на снегу зверей. У них был удивительно красивый мех цвета старого потемневшего серебра. Собственно, изза этого меха она и напала на "бедных животин". Трех больших шкур должно было вполне хватить на ковер, который она решила подарить Максу на день рождения. Скорнякитой'йтши обработают мех, скроят и сошьют полотнище ковра, а ювелир Шен Hoop отделает края плетенным из серебряных и золотых нитей шнуром, но - главное!- в центре ковра из меха чернобурых лис - на них она тоже охотилась сама - будет выложен иероглиф Ё.

Лика улыбнулась, представив лицо Макса, когда он увидит ее подарок. Конечно, немного отдает мещанством, но не полный моветон. И потом, кто бы что ни говорил - "Пусть только попробуют!" - но ей самой идея нравилась, и отступаться от задуманного она не привыкла.

"Заодно и проветрилась",- снова, с чувством полного довольства, улыбнулась она и "свистнула" флаер. Машину (борт 01 - личный флаер королевы Нор), высадившись на рассвете километрах в сорока отсюда, она отослала в горы Северной Гряды, так что ждать пришлось минут восемь, не меньше. Во всяком случае, она успела не только сделать несколько глотков чудного местного виски - "Ну да, да! Солодовой водки, конечно!" - но и выкурить непременную пахитоску, пока флаер разыскивал ее на равнине Каэр. Потом она быстро, хоть и не без натуги, забросила в нижний, грузовой, отсек флаера тяжеленные - даже для нее - туши псов и, забравшись в салон, потребовала у вычислителя кофе, бренди и приятную музыку. Лететь до дома, даже на максимальной скорости, было долго. Как минимум час.

Лика задала вычислителю курс, откинулась на спинку пилотского кресла, и сделав первый глоток горячего - несколько более горького, чем его земной аналог,- кофе, закурила новую пахитоску. Внизу мелькали заснеженные леса Каэра, а в салоне флаера было тепло и уютно, и звучала полная версия "Фантазий" сумасшедшего герцога Зуайи, которая могла создать хорошее настроение даже у закоренелого пессимиста и ипохондрика. Лика не была ни пессимисткой - больше не была,- ни ипохондрической особой - с еето Маской! А герцог Зуайя действительно был гениальным - пусть и сумасшедшим - композитором, и сумасшествие его было веселым, пряным и пьяным, а не мрачным и темным, как обычно случается с гениями. От его музыки даже кровь, казалось, начинала бежать быстрее, и хотелось гулять и куролесить, и делать веселые легкие глупости, и петь, и пить, и любить.

Лика улыбнулась ("Жизнь прекрасна!") - и сделала глоток бренди. Песни Зуайи не просто создавали ей хорошее настроение, они, если честно, стали для нее чемто вроде личного гимна, мелодией ее жизни, с тех пор как лет девять назад она впервые услышала их в доме Йёю. Лауреат не только знал толк в радостях жизни, в ее вкусностях и редкостях, но и великолепно ориентировался в культурном пространстве империи. А песни, написанные, между прочим, его двоюродным ("Или троюродным?") дядей, удивительно точно отражали суть и ритм жизни Лики, теперешней Лики, разумеется; являлись музыкальным образом существования в мире империи блистательной королевы Нор.

Быть королевой ей нравилось. Еще больше ей нравилось быть такой королевой. Она буквально упивалась своей новой ролью, своим новым образом, в котором переплелись, слились и сформулировались заново ждущая счастья мечтательная питерская девушка Лика, и сумасшедшая охотница - графиня Ай Гель Нор, и веселая императрица Катя Вторая, и создавшийся в голове Лики фантастический образ волевой и деловой женщины, какойнибудь железной леди Маргарет или "единственного мужика в правительстве" Голды Меир. Ей нравилось самой принимать решения, строить с нуля свое собственное - гегхское - королевство, крутить интриги, повелевать и жаловать, не меньше, чем танцевать и гулять сутками напролет на пьяных и гламурных "вечеринках" имперской знати. При всем при том Лика оставалась сама собой и не была готова - не хотела просто - перенимать то, что ей было чуждо и неприятно. Вот, например, как не была она карьеристкой (если здесь уместно, конечно, такое определение) в прошлой своей жизни, так не стала ею и в жизни нынешней. Правильно говорит Макс, ее Макс, человек лишь то, что он есть, все остальное пустяки. Ничего шибко умного, но ведь верно! А карьеризм... Что ж, будь она не сама собой, а чемто иным - кемто другим - могла быть уже и императрицей!

Она вспомнила Вашума, как он стоял перед ней в ночь после коронации и большого приема. Он стоял перед ней и тоже был в тот момент лишь тем, чем он был: не императором, облеченным нечеловеческой властью, а именно человеком. Мужчина стоял перед женщиной и объяснялся ей в любви...

-Я буду ждать,- сказал он ровным голосом, когда она отказалась стать его женой.- Я буду ждать. Возможно, когданибудь вы измените свое решение.

С тех пор он повторял свое предложение трижды, и трижды она отказывалась стать императрицей. К чести императора, он ни разу не дал воли своему божественному гневу. А ведь мог.

"О да!- согласилась она.- Вашум может! Но..."

-Я буду ждать,- говорил он, и они расставались друзьями.

Последнее по времени предложение он сделал ей месяц назад.

От мыслей о Вашуме ее отвлек экстренный вызов из дворца.

"Что они, совсем с ума посходили?- недовольно поморщилась Лика.- Я же сказала, не беспокоить! Сошлю в... к чертовой матери сошлю! Всех!"

-Слушаю!- сказала она, предвкушая волну чистого и праведного гнева, которую обрушит на того стервеца - "или стерву", который осмелился нарушить ее "приключение".

-Моя королева,- сказал ей в ухо граф Саар, ее министр безопасности, и голос его, вернее интонация Саара, сразу насторожили ее и настроили на худшее.- Война!

-Война,- сказал Саар, и Лика почувствовала, как напрягается в ней Маска.- Полчаса назад прибыл крейсер "Адмирал Иййш" с посланием от адмирала Стаййса. Война! Ратай атаковали наши линии в семи секторах, предпринята атака на Тхолан. Восемнадцатая флотилия отзывается в распоряжение адмирала, а вас - по распоряжению императора - приказано срочно эвакуировать в Тхолан.

"Итак, они решились,- сказала она себе.- Вашум был прав. Прошло десять лет, и они начали. А он? Он решил не рисковать и вытащить меня в Тхолан?"

Перед ней возникло лицо императора, его глаза смотрели в ее глаза, смотрелись в них.

"Рыцарь,- согласилась она.- Он рыцарь, и мысль обо мне была, вероятно, одной из первых его мыслей, когда началась война. Или первой. Возможно, что и так, а возможно..."

"Да,- призналась она себе.- Он умеет любить, и любит меня, как герои средневековых легенд. И он джентльмен. Но на его беду, у меня есть Макс. Но если бы не Макс..."

"Дура!- с ужасом поняла вдруг она.- Я безмозглая дура!"

Лика молчала несколько секунд, как бы переваривая сообщение. Саар, повидимому, полагавший, что она все услышала, так же молча ждал.

-Мобилизация,- сказала она наконец.- Военное положение по всей системе. Я буду через три часа примерно. Приготовьте приказы. Узнайте, кто остается защищать систему и почему принято решение о моей эвакуации?

Она уже разворачивала флаер на север, действуя, впрочем, только одной рукой. Левой. Правой она достала из кармана рядом с сиденьем ментальный декодер и начала натягивать гарнитуру на голову. Задача была не из простых, мешали пышные волосы, да и "сетка" декодера не была приспособлена для действий одной рукой.

-Будет исполнено,- спокойно сказал Саар.- Княгиня Рэй интересуется, нельзя ли выслать эскорт?

-Это лишнее,- коротко ответила Лика и прервала связь.

-Фата!- позвала она, и перед ней появилась проекция.

Княгиня Рэй сидела за столом в своем кабинете, в западном крыле дворца.

-Фата,- сказала Лика.- Не блажи! Ратай еще далеко. Срочный вызов !

-Я слышу ,- сразу ответила Фата.

-Я объявила мобилизацию,- сообщила Лика командиру своих гвардейцев.- Запускай "болотных духов"! Император желает, чтобы я срочно вернулась в столицу. Сформируй, пожалуйста, группу сопровождения: малая свита, десять мечей и шесть телохранителей.

-Будет исполнено,- откликнулась Фата, прищуриваясь.- Я...

-Ты остаешься на планете. Уходи в Тень и вытащи всех, кого сможешь! Не возражай!- приказала Лика.- Ты, Саар, князь Эйв и граф Тэй остаетесь на хозяйстве. Со мной пошлешь Кюэ.

-Есть! Я поняла. Где вы ?

-Рудные горы. Северный кряж. Иду к Песочнице. Действуй!

-Будет исполнено, ваше величество,- улыбнулась княгиня Рэй.

Лика оборвала связь и вызвала своего главкома. Флаер летел уже над Рудными горами.

-Эйк,- спросила она, не здороваясь.- Ты уже знаешь? Вызов !

-Да, ваше величество. Я приказал дать сигнал сбора резервистам первой волны. Слышу .

-Ты правильно сделал. Когда собирался вернуться Меш ? Я объявила мобилизацию и военное положение.

Между тем флаер забирал все больше и больше к северу. Здесь невысокие Рудные горы, почти до самых вершин заросшие густыми хвойными лесами, как партизан бородой, казались абсолютно дикими - такими они на самом деле и были - и утопали сейчас в снегах. Впрочем, на пределе дальности, у южного горизонта, виднелись темные кубы Нового города, но в "Новгород" ей было сейчас не надо.

-Ваше величество желает перенести ставку в бункер? Не ранее, чем через месяц ,- ответил князь Рэй.- Что случилось ?

-Это лишнее. Ратай далеко, и (Не знаю, но случилось. Свяжись с Ф'Ксаишем, пусть сформирует отряд - человек стосто двадцать - из своих головорезов, выдай им оружие и снаряжение морской пехоты и добавь человек сорок из Штурмового полка, технических специалистов, прежде всего.), кроме того, я улетаю в Тхолан. Дай им один из кораблейспасателей с хорошим экипажем, и пусть летят на Той'йт. Той'йт - колониальная планета, принадлежащая Аханской империи. Звезда - Тай'ййра. Население - той'йтши.

Подстрахуют.

-Надеюсь, княгиня Рэй будет вас сопровождать? Будет сделано .- Эйк был невозмутим.

-Нет,- коротко бросила Лика.- Я буду через пару часов, тогда и поговорим. Уходи в Тень !

Она вела флаер, держа курс на Чертову Песочницу, разговаривала с Фатой и Эйком, ведя разговор на двух уровнях, и думала о том, что терпеть не может, когда приходится действовать вслепую и импровизировать на ходу.

"Что происходит?" - спросила она себя.

Вопрос был исключительно риторический. Саар передал сигнал, воспользовавшись личным кодом. Никаких подробностей. Он даже намека не дал на то, почему объявил тревогу. Да и сама тревога была настолько неожиданна, что Лика чуть не пропустила сигнал. А он? Почему такая конспирация?

"Он под контролем?- предположила Лика.- Возможно".

Ратай?

"Сомнительно,- решила она.- Почти наверняка нет. Но тогда кто? И почему Саар ограничился общей тревогой?"

"Вероятно, он не знает этого и сам,- поняла Лика.- Чтото почувствовал, уловил, не более. И контроль... Скорее всего, он лишь предполагает его наличие, но не знает наверняка. Но тогда что? Вернее, кто?"

Она стремительно приближалась к Чертовой Песочнице, наиболее широкому участку Северного кряжа и лучшему укрытию в близлежащей местности. В Песочнице, которая представляла собой 2800 квадратных километров дикого, заросшего дремучим лесом лабиринта, она могла спрятаться так, что найти ее будет непросто, даже используя самую современную технику. Дистанционные методы в Песочнице были почти бесполезны, потому что, с одной стороны, формирующие ее горы скрывали в себе богатейшие месторождения железа и других металлов, а с другой стороны, местные леса буквально кишели жизнью. Климат здесь был довольно мягкий, большинство рек и речек на зиму не замерзали; и подножного корма в лесу и долинах было достаточно. Олени, косули, большие псы, местные медведи, которые не впадают в зимнюю спячку, кабаны - все это ведь крупные теплокровные животные, и найти среди них спрятавшегося человека непросто, если вообще возможно. А ведь были еще и помехи от рудных жил, и радиационный фон от залежей редкоземельных элементов, и разбросанные на десятках тысяч квадратных километров антенныретрансляторы, работающие в автономном режиме. Лика была уверена, что если враги - кто бы они ни были - и ведут ее флаер, даже если они могут контролировать основные каналы связи, переговоры по закрытой сети перехватить не могут. Каждая из антенн, получая сигнал от ее передатчика, тут же транслировала его на одну из 10-15 соседних - по случайному выбору - узконаправленным сверхсжатым коротким импульсом. Побегав над горами, в ущельях и долинах Северного кряжа, "пакет", не выходя на орбиту, перекидывался на одну из кабельных линий и уже оттуда снова попадал на антенны автономной сети. Сложно, но эффективно и надежно.

"И всетаки кто бы это мог быть?"

"Или у меня паранойя?- спросила она себя.- И у Саара, который не знает, что такое нервы, тоже?"

"Не похоже,- возражала она себе самой.- Саар со мной десять лет. Возможно, он не хватает звезд с неба, но он надежен, как каменная стена, и ему не свойственна мнительность".

Все это было както связано с войной. А в том, что война началась, Лика не сомневалась. Во всяком случае, это звучало как правда. К войне все шло уже добрых двадцать лет. Так почему бы и не сейчас? Вполне вероятный исход. Тогда что тут не так? Вызов в Тхолан?

"Нет,- решила она.- Это как раз вполне в духе Вашума".

Началась война, и первая его мысль была о ней.

"Приятно, черт возьми!"

Конечно, Ойг находится буквально на другой стороне империи, и ратай скорее доберутся до Тхолана ("Саар сказал, атаковали Тхолан!"), чем до нее, но... Вот именно, что НО. Но столица защищена, а Ойг - нет. И потом, любому мужчине - и император в этом смысле не исключение - просто легче знать, что любимая женщина находится рядом, а не за тридевять земель.

"Вот!- Лика даже не поверила, как легко раскрывался секрет.- Начинается война... И самая близкая к столице база, которая может быть атакована, это "Редут 9". Сигнал оттуда, если через ретрансляторы, идет до Тхолана пять дней, если посыльным судном - двое суток. ОК. Двое суток. Император тут же принимает решение о ее эвакуации и... адмирал Стаййс!"

Она не помнила точно, каким флотом командует Стаййс - 5м или 11м, но в любом случае, если он отзывает 18ю флотилию, он должен находиться в одном из срединных секторов, равно удаленных от Ойг, Тхолана и одной из передовых линий. А из этого следует, что, даже не учитывая те два дня, которые разделяют Тхолан и "Редут 9", прохождение повеления по линии император - адмирал - Лика должно было занять от восьми до девяти дней по минимуму.

Посыльное судно из столицы прибыло бы гораздо быстрее. И судно действительно прибыло. Правда, оно было не посыльное, но это ничего не меняло. Два дня назад из Тхолана пришел транспорт со строительной техникой и грузами для местных фирм. Он же доставил и почту, и среди прочего были там новостные блоки... пятидневной давности. Пять и два, это семь, а не восемь ("Я, ребята, училась в советской школе!") - даже при том, что восемь - это минимум, а нормально должно быть девять - одиннадцать.

"Если это крейсер, то меня уже вычислили и ведут,- решила она.- Надо спешить!"

Судя по всему, она не ошиблась. Ровно через три минуты и двадцать шесть секунд - флаер как раз пересек западную границу Песочницы - заверещал сигнал тревоги. Это станция ПКО на пике Ночь передала ей предупреждение о появлении трех неопознанных штурмовиков, явно идущих курсом на перехват.

"Предупрежден, значит, вооружен. Так, кажется?" - зло усмехнулась Лика, бросая флаер вниз, в темные теснины Чертовой Песочницы.

И в то же мгновение на тактическом дисплее появилось уведомление:

"Борт 01, уходите вниз. Мы вас прикроем".

"Молодец, Эйк!" - с благодарностью подумала она.

Эйк оказался куда как более предусмотрительным и - главное!- оперативным, чем можно было ожидать от него в таком цейтноте. За считаные минуты, прошедшие с окончания их разговора, он успел поднять с базы ПКО "СтолицаЦентр" и выслать на Северный кряж гиперзвуковые перехватчики.

Лика вела уже свой флаер через лабиринт глубоких и узких ущелий Песочницы, а радар ПКО с методичностью машины сообщал ей о драме, которая разыгрывалась в темнеющих - приближалась ночь - небесах планеты Ойг. Перехватчики свалили ракетами два из трех штурмовиков, но были уничтожены огнем лазерных батарей с орбиты.

"Значит, всетаки крейсер!" - констатировала без особого удивления Лика. Она уже примирилась с мыслью, что происходит чтото экстраординарное, гадкое и непредсказуемое, но тем не менее до ужаса реальное, с чем надо бороться, чему надо противостоять здесь и сейчас, а размышления по поводу, кто, как и зачем, оставить на потом.

"Не до жиру!"

Между тем последний штурмовик снизился до минимума и несся теперь над вершинами гор, разыскивая ее флаер. Через 12 секунд радар ПКО "Ночь" перестал выдавать информацию. Повидимому, он был уничтожен. Теперь Лика могла опираться в своих решениях только на долетавшие до нее обрывочные сообщения с дальних радарных точек. Она была уже в сердце гор, внутри дикого переплетения узких долин и еще более узких ущелий, но чутье подсказывало ей, что охота на нее только начинается и спрятаться вместе с флаером удастся вряд ли.

Как будто в подтверждение ее мыслей радар на полуострове Тукан засек еще две цели, появившиеся в атмосфере Ойг. Их курс был однозначен, а выявленные признаки с достаточной определенностью позволяли идентифицировать их как большие десантные боты. Вероятно, до сих пор они болтались в верхних слоях атмосферы, и меры маскировки, принятые ими, не позволили их обнаружить. Однако теперь, когда карты были сброшены и когда были задействованы уже все мощности ПКО планеты, прятаться нападавшим стало не нужно, да и не с руки.

Лика решила, что тянуть больше нельзя, ведь не факт, что крейсер ее потерял, и, не откладывая дела в долгий ящик, воспользовалась первой же открывшейся перед ней как раз в этот момент возможностью. Флаер королевы влетел в узкое и глубокое ущелье, идущее с севера на юг с заметным уклоном вправо, то есть к западу. Сбросив скорость, она камнем упала почти до дна ущелья, где в сгустившейся тьме бежала среди хаотичного нагромождения камней горная речка, и, пролетев с километр вверх по ее течению, обнаружила не идеальное, но вполне приемлемое место для укрытия. К сожалению, это была не пещера, но скальный козырек мог тем не менее достаточно эффективно спрятать флаер от чужих глаз, пусть даже и вооруженных современной техникой. Втиснув машину под каменный навес, Лика, не мешкая, откинула второе переднее сиденье назад, выхватила из открывшегося углубления ранец с аварийной укладкой, достала изпод приборной панели офицерский разрядник и выскочила наружу.

В ущелье было холодно и темно. Солнце, вероятно, и днем с трудом протискивало свои лучи в эту узкую расщелину меж двух вертикально уходящих к далекому небу скал. Сейчас же, в первых вечерних сумерках, наползавших на горные склоны, здесь, в глубине ущелья, уже вовсю царствовала ночь. Температура воздуха, если судить по ощущениям, была близка к нулю, и датчик, спрятанный вкупе с другими важными приборами в браслете на ее левой руке, подтвердил это предположение со всей положенной ему точностью и объективностью: плюс один.

"Не жарко,- отметила Лика, пробираясь меж больших камней.- Но не страшно".

Ни темнота, ни холод проблемой для нее не являлись. В темноте она видела вполне сносно, а температура воздуха могла стать критичной - во всяком случае, в ближайшие тридцать часов, только если охотники на королеву Нор начнут палить по всем "горячим" объектам в холодных горах. Впрочем, и в этом случае у нее в запасе был один из фокусов Маски: на непродолжительное время - часполтора от силы - она могла снизить температуру своего тела градусов до 25. Так что в критический момент у нее будет в запасе козырь, о котором, возможно, никто, кроме нее, не знает.

А пока не дошло до крайностей, ей следовало убраться от флаера как можно дальше и еще до конца ночи найти себе норку поглубже. Лика миновала "противотанковые" надолбы речного русла и вышла к противоположной стене ущелья. Стена была голая, но, если Лика запомнила правильно, метрах в сорока над ней начинался пологий склон, заросший хвойным лесом.

Сорок метров по отвесной стене, испещренной трещинами и имевшей иные неровности, она прошла за двадцать две минуты. Время было не рекордное, но тому имелась объективная причина. Уже на середине подъема она поняла, что какимто неведомым ей образом преследователи смогли засечь место ее приземления. Их машины кружили теперь прямо над ее головой. Ну почти прямо, но ведь они ходили кругами и постепенно снижались! Учитывая этот неожиданный и неприятный факт, Лика запустила свой трюк со снижением температуры тела. Конечно, 25 градусов это отнюдь не температура холодного камня, но излучать она теперь должна была много меньше, чем искали приборы "охотников", и ее могли просто не заметить или принять за артефакт. Однако снижение температуры сказалось на метаболизме, и Лика вполне и достаточно быстро ощутила последствия этого на практике. Скалолазание требовало больших затрат энергии, а энергиито как раз и стало меньше. Впрочем, Маска продолжала действовать, и Лика, хоть и сбавив скорость, продолжала ползти по скальной стене.

Сейчас она напоминала сама себе куклу Машу, которую она "водила" в детстве, переставляя куклины ноги и двигая куклиными руками. Если в обычных обстоятельствах Лика Маску уже практически не ощущала, слившись с ней воедино, то сейчас она чувствовала, что это не она, Лика, а именно Маска карабкается по скале, взбирается вверх и тянет на себе отяжелевшее и остывшее Ликино тело. К тому же как только она "похолодела", холод окружающего воздуха и стынь промерзшего камня тут же вцепились в ее ослабевшее тело и начали безжалостно терзать его своими ледяными когтями.

Когда она наконец добралась до конца подъема, ее бил озноб, у нее непривычно кружилась голова, и перед глазами плыли красные круги. Но хуже было другое. Ее враги - кто бы они ни были - уже высаживались выше по склону.

Увы, в данной ситуации выбирать уже было, в сущности, не из чего. Ей оставалось только принять бой и драться, рассчитывая на свою огромную силу и нечеловеческую скорость. Маска моментально ухватила эту простую идею и рывком взбросила Ликин обмен веществ на верхнюю ступень, стремительно мобилизуя резервы организма для неминуемой схватки. Скачок оказался настолько резким, что Лику буквально качнуло ("Не хватает только загреметь вниз!"), на спине и ладонях выступил горячий пот, и пересохло в горле. Но пот быстро высушила внутренняя подкладка зимнего костюма; жажду Лика утолила несколькими пригоршнями холодного сухого снега, а внутренний огонь уже полыхал в ней в полную силу, согревая тело, разгоняя кровь и раскручивая маховик боевого транса.

Сероватая полумгла ее обычного ночного видения - на горы уже опустилась ночь - сменилась контрастной, окрашенной в зеленоватые и красные тона четкой "картинкой" охотничьего зрения. Все чувства обострились, мускулы снова налились силой, а сознание втиснулось в ледяное ложе "схемы эффективного реагирования".

Припав к земле, она быстро и бесшумно преодолела редколесье, на ходу доставая из ранца блок разовых антенн. Теперь, двигаясь через достаточно густой лес, Лика выщелкивала дротики антенн и забрасывала их на деревья. Через минуту она получила не то чтобы исчерпывающую, но всетаки вполне достаточную информацию, позволяющую определиться и наметить план действий.

Штурмовик находился сейчас в полукилометре за ее спиной и метров на триста выше, а оба десантных бота, наоборот, находились метрах в двухстах перед ней; слева и справа, образуя вместе со штурмовиком нечто напоминающее равнобедренный треугольник. Это было плохо и само по себе, но много хуже было то, что преследователи со всей очевидностью знали ее местоположение. Как им удавалось следить за ней, Лика не представляла, но сейчас это и не было для нее важно. Важно было то, что противник ее вел. При этом если с морпехами она еще могла мериться силами, то со штурмовиком и ботами - нет. Они просто находились в разных весовых категориях. Ее разрядник и по мощности и по дальности боя был бессилен против этих бронированных монстров. Впрочем, не совсем.

Лика выскочила на прогалину - скальную площадку, едва прикрытую тонким слоем мха, и уже сделала первый быстрый шаг, намереваясь как можно быстрее преодолеть открытое пространство, когда увидела, что метрах в двухстах впереди и справа поднимается над деревьями тяжелая туша десантного бота. Он был развернут к ней боком, и его передний люк был открыт.

Не раздумывая, она вскинула левую руку, в которой был зажат разрядник, и трижды нажала на спуск. Три стремительные молнии, выпущенные на волю так быстро, что почти слились в одну, ударили в темный зев люка, и внутри бота на мгновение вспыхнуло крохотное рукотворное солнце. Лика успела преодолеть уже почти всю пустошь - три длинных прыжка - когда из люка ударил наружу фонтан огня и вслед за тем донесся грохот взрыва.

"Учат вас, учат, а все равно умираете придурками",- зло усмехнулась Лика, прыгая вперед.

Она не знала, во что ей удалось попасть, но вероятно, ее рукой двигало само Провидение. Бот клюнул носом и с оглушительным грохотом и треском ломаемых деревьев рухнул на землю. Через несколько секунд - она была снова в лесу и бежала в сторону рухнувшего бота - над деревьями взметнулось пламя ("Будет пожар!"), но взрыва, как она, впрочем, и ожидала, не последовало. Системы безопасности на военных транспортах выше всяческих похвал.

И в то же мгновение декодер тихо шепнул ей прямо в мозг:

-Держитесь! Мы здесь!

Над головой Лики замелькали молнии разрядов, и отсветы лазерных вспышек заметались среди погруженных во тьму деревьев. Разбросанные Ликой антенны - как бы ни были они слабы - фиксировали появление на поле новых игроков, к сожалению, не только желанных, но и нежелательных тоже. С юга примчались четыре флаера, опознанных ее тактическим вычислителем как "Рыцари" - это конечно же были гвардейцы Фаты,- а с югозапада приближались два гиперзвуковых перехватчика, о которых доложил центр ПКО "Тукан". Но "Тукан" сообщил также, что с орбиты к месту боя спешат еще несколько штурмовиков и десантных бортов.

"В чьих же руках крейсер?" - ужаснулась Лика, предчувствуя, что резня будет не слабая: ведь линейный крейсер это огромная сила, особенно в умелых руках.

Предчувствие, а вернее правильное понимание ситуации, ее не обмануло. В следующие секунды - она как раз преодолела расстояние, отделявшее ее от рухнувшего бота, и огибала вспыхнувший вокруг него пожар - Лика столкнулась наконец с "охотниками" лицом к лицу и приняла бой, одновременно узнавая из хаотично поступающих сообщений о том, что происходило в это время в небе над ней и в лесу вокруг нее.

Первого встреченного ею морского пехотинца Лика убила своим кинжалом. Это было необычное оружие, его клинок был сделан из металкерамита. Обычным кинжалам такие клинки не нужны, но для ее руки требовался материал прочнее закаленной стали, потому что сталь не способна пробить штурмовую броню - она ломается, а вот металкерамит может. Морпех не увидел ее и не узнал о ее присутствии какимто другим способом, и подобравшись к нему так близко, как могла, Лика прыгнула. Бесшумно пролетев среди стволов деревьев, она упала на "охотника" сбоку, и не дав ему опомниться, ударила кинжалом в горло, защищенное броневыми кольцами. Клинок пробил броню и разорвал горло. Но всетаки убить бесшумно человека в броне практически невозможно, так что свое инкогнито она раскрыла. Впрочем, ее врагам было сейчас не до нее.

Перехватчики сцепились со штурмовиками, идущими с орбиты, и сбили несколько из них, но так же, как и их товарищи, часом раньше, были уничтожены огнем крейсера. Крейсер попытался достать - правда, безуспешно - и флаеры гвардейцев, которые с ходу атаковали тех, кто уже охотился на Лику на горном склоне. Гвардейцы успели свалить ракетами штурмовик и повредить десантный бот, и сразу же приземлились на "пятачке", где оперировал противник; так что крейсер, повидимому, не желавший губить понапрасну своих людей, вмешаться в бой, вспыхнувший во тьме среди деревьев и острых скал, теперь не мог. Зато к месту схватки подоспели два оставшихся целыми штурмовика и закружились над полем боя, выцеливая в темном лесу гвардейцев королевы Нор.

Лика застрелила из разрядника еще одного морпеха, увидела, как погиб ее гвардеец, сожженный лазерным огнем со штурмовика, и выстрелила по штурмовику из захваченного ею минутой раньше тяжелого бластера. Даже тяжелый бластер бессилен перед броней штурмовика типа "Коршун", но штурмовик находился слишком близко к ней, и вспышка бластера, повидимому, испугала пилота, и тот, забыв, что надежно защищен сверхпрочной многослойной броней, резко бросил машину в сторону. Происходи это в обычной, не боевой, обстановке, вычислитель "Коршуна" среагировал бы на стремительно приближающуюся сзади сбоку скалу и увел бы штурмовик вверх, но сейчас системы принудительной безопасности полетов были, повидимому, отключены, чтобы не мешать пилоту, и "Коршун" с грохотом врезался в некстати оказавшийся на его пути камень.

К сожалению, времени, чтобы любоваться зрелищем рушащегося на землю штурмовика, у Лики не было. Она неожиданно оказалась в гуще боя, развернувшегося между морпехами и гвардейцами. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: и "охотники" и гвардейцы искали именно ее - одни, чтобы убить, другие, чтобы спасти. Так что рано или поздно, но все они должны были собраться вместе, вокруг нее. Вот они и собрались.

Ночную тьму разорвали десятки вспышек и рукотворных молний. Стреляли и из разрядников, и из ручных лазеров, и из бластеров. Лика стремительно перемещалась среди деревьев, стремясь держаться в темноте, и наносила редкие, но всегда смертельные удары. Она снова переживала сладостное и страшное ощущение безграничной мощи и скорости, она снова - пусть и на краткий миг ("Ничего себе миг! Три минуты сорок семь секунд, однако!") стала тем монстром, которого и сама боялась, но которого в глубине души больше монстром не считала. Перестала считать. Она была валькирией, а валькирии... Но додумать мысль она не успела.

Внезапно железная тяжесть навалилась на нее, сковывая тело, как если бы оно оказалось сделано из быстро застывающей раскаленной стали. Последним инстинктивным движением Лика вскинула голову, взгляд ее охватил кипящий вокруг нее бой, и все кончилось. В ее сознание вошла великая Ночь.

История первая

Великие вещи, две, как одна:

Вопервых - Любовь, вовторых - Война,

Но конец Войны затерялся в крови

Мое сердце, давай говорить о Любви!

Редьярд Киплинг

В сравненье с этой битвою война

Забавой показалась бы.

Джон Мильтон. Потерянный рай

Чтоб знал беглец, о ком ему вздохнуть.

Дж. Байрон. Паломничество ЧайльдГарольда

Глава 4

Шестой день второй декады месяца птиц

В 00:03 его неожиданно вызвал Йёю. Хотя как сказать. Возможно, что этот вызов был вполне ожидаем.

-Да,- сказал Виктор.

-Это...

-Я узнал ваш код, Рыбак. Чтото случилось?

-Да, пожалуй. У меня возникло нехорошее ощущение.

Механический голос не передавал интонаций Йёю, но Виктор, казалось, слышал эти интонации герцога, как если бы Йёю находился сейчас прямо перед ним.

-Рад за вас,- раздраженно бросил он, зная, что Йёю о его выходке все равно не узнает.- У меня такое ощущение с утра.- Виктор посмотрел на проекцию и добавил: - Вчерашнего.

-У меня возникли подозрения,- уточнил Йёю.

-А у меня уже есть доказательства,- печально ответил Виктор.

-Позвонки, Позвонки - прозвище членов политической организации "Становой Хребет".

- предположил Йёю.

-Наверняка,- подтвердил Виктор.

-Мы можем чтото предпринять?- спросил Йёю.

-Сейчас и здесь практически ничего,- честно ответил Виктор, лучше когонибудь другого представлявший, что сейчас творилось на планете.- Комбинация примитивная, но эффективная до крайности. Сидеть на горе и смотреть на схватку двух тигров в долине...

-Красивый образ,- отметил Йёю.- Это ваше?

-Нет, но вы его не знаете,- усмехнулся Виктор, мимолетно подумав, что афористичный стиль Председателя Мао мог бы быть вполне оценен именно герцогом Йёю.- Я только не понимаю, как на это клюнули ратай. Собственно, изза ратай мы и проиграли.

-Да, это интересный вопрос,- согласился Йёю.- Что будем делать?

-Вот что, Рыбак.- Виктор уже знал, что делать. Уже несколько часов знал.- Я, как вы понимаете, отвлекаться сейчас не могу.

-Понимаю.

-Вот и славно. Свяжитесь с нашим общим другом - вы понимаете?- и поставьте его в известность. И вот еще что, найдите нам борт. Чтонибудь неброское, в тихом месте. Ну вы сами понимаете. Завтра к вечеру или послезавтра утром, я полагаю, можно будет прорваться. Надо только пересидеть первый шквал.

-Я вас понял,- ответил Йёю.- Только смотрите не затягивайте. Геройствовать уже практически незачем.

-Не беспокойтесь, Рыбак, не затяну.

-У вас, конечно, не было вестей от...

Виктор очень ясно представил сейчас Йёю и мысленно покачал головой.

"Вот же змеюка подколодная,- почти с восхищением подумал он.- Крутит мужиком, как... А он ее любит".

-Увы,- сказал Виктор вслух. Настроение у него разом упало ниже нуля, потому что вопрос Йёю заставил его вспомнить о том, о чем Виктор запрещал себе думать весь вчерашний день.- Но я надеюсь, что мы опередим события.

-Я тоже,- ответил из своей берлоги Йёю и отключился.

"Йфф!- Виктор едва не застонал от сжавшей сердце тоски.- Йфф, девочка моя! Где же тебя носит, б... флотская?!"

Он с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами от бессилия, от неспособности вмешаться в события, которые происходили сейчас, или произошли вчера, или еще только произойдут гдето там, вне атмосферы Тхолана, в черной бездне Великого Ничто, которое меряет великанскими прыжками крошечная мушка тяжелого крейсера "Гепард 47". Ему стоило немалых усилий подавить приступ черной тоски, обрушившейся на него вместе с вопросом Йёю, но он справился, как справлялся всегда и со всем. Он тяжело посмотрел на проекции, висевшие перед ним, вздохнул глубоко и вернулся к делам.

Последние десять часов - или около того - Виктор провел в Колонне, в которой его и его измученных людей ожидало нечто большее, чем резервный узел связи. Он ведь хотел всего лишь спрятаться в надежном и неожиданном месте. И в этом смысле Колонна представлялась совершенно роскошным решением для всех назревших проблем, в особенности учитывая то, что в ней размещался "Парадиз" со всеми его чудесами науки и техники. Потому и прорывался Виктор к Колонне, не жалея людей и рискуя так, как можно рисковать только во время войны, когда не рисковать - непозволительная роскошь. Однако действительность превзошла любые ожидания, любые предположения, даже самые смелые из них, потому что, как оказалось, именно в Колонне и прятался полумифический "Клоповник", о местоположении которого не знал никто. А Бюро - вот ведь как!- находилось в прямом смысле под задом у императора. Оно затаилось в одном из боковых ответвлений центрального столба, и именно охрана Бюро так качественно взяла в оборот людей Виктора, когда те все же проникли внутрь Колонны. Впрочем, обнаружить Бюро было недостаточно. Это было, если хотите, только полдела. А дело заключалось в том, что "Клоповник" имел совершенно особый статус, и здесь сотрудников штаба Виктора, вне зависимости от того, какие звания они носили, могли ожидать любые неожиданности, вплоть до очень больших неприятностей, потому что, как ни крути, а Бюро являлось личной собственностью императора. И вот это последнее обстоятельство определяло все остальное. Но снова, как случилось уже пару раз в течение этого гадкого дня, не было бы счастья, да несчастье помогло. Смерть императора, о которой в "Клоповнике" уже знали, и то, что Виктор был зятем премьерминистра, по всей видимости, тоже уже покойного, и то, что, как выяснилось, Виктор был лично знаком с главой Бюро, бароном Счёо, сыграло большую роль, чем все коды доступа и права главкома. Блат сильнее Совнаркома, как говаривали в далекие уже годы в одной отдельно взятой стране. Ну а в империи, где все типы отношений давно и скрупулезно кодифицированы - три тысячи лет не шутка, а факт истории,- так вот, в империи личные связи были силой не меньшей, а большей, чем в иных местах.

Так что все опятьтаки решалось на личном уровне. Виктор посмотрел в глаза барону. Счёо ответно вгляделся в глаза Виктора, затем улыбнулся улыбкой, обозначавшей уважение и понимание, пригласил Виктора в свой кабинет и предложил сигару и бренди. Ни от того, ни от другого Виктор не отказался. Последний раз он курил в первые минуты войны, а пил - ночью накануне ее начала. Еще в довоенное, можно сказать, время.

Они переговорили коротко и поняли друг друга правильно. Если без фанаберии и павлиньих боев, деваться им обоим было некуда, а империя, как ни крути, зависла в прыжке над пропастью. Барон Счёо согласился, что в данных обстоятельствах будет правильным, если Бюро станет работать вместе со штабом Виктора. В сущности, барон был готов воссоздать Виктору его повыбитый в боях штаб за счет своих людей и ресурсов, но, в свою очередь, категорически потребовал, чтобы до окончания сражения - чем бы оно ни закончилось - никто из людей Виктора не покидал Колонны. Требование было справедливым, и Виктор согласился с ним безоговорочно. Вопервых, потому, что сила была на стороне Бюро - какойто неведомый спецназ ("Управление таможенных сборов?!- удивился Виктор.- Кто бы мог подумать?!"); и, вовторых, потому еще, что причин вылезать из Колонны ни у кого просто не было, во всяком случае, у Виктора их не было точно.

Итак, с 14:07 у Виктора снова были работоспособный штаб и связь, и, следовательно, он мог, как это и предполагалось довоенными планами, руководить сражением за Тхолан в режиме реального времени. Однако, оказавшись в привычной обстановке, в хорошо оборудованном и эффективно работающем командном центре, Виктор сразу почувствовал всю меру усталости, вызванной не только и не столько физическими нагрузками, выпавшими на его долю в первые часы войны, сколько огромным нервным напряжением, боевым стрессом, если хотите. Но, с другой стороны, опустив свой зад в удобное кресло перед командноаналитическим пультом, Виктор почувствовал и вполне закономерный прилив сил.

"Ничего, еще не вечер!- сказал он себе твердо.- Игра только начинается, и мы еще поглядим, кто из нас родился в Сочи!"

Вестовой подал ему большую чашку крепкого и очень сладкого кофе, то есть того, что в империи сходило за кофе, и, закурив любезно предложенную ему бароном Счёо сигару, Виктор углубился в изучение ситуации, какой она представлялась отсюда, из "Клоповника", методично собиравшего всю доступную информацию в течение всего прошедшего дня. Естественно, он не вдавался в подробности - некогда было, но коекакие выводы из беглого обзора накопленного массива данных всетаки сделал.

Ситуация на 14:30 отражала положение тактического пата, достигнутого к этому моменту аханками и ратай. С одной стороны, ратай смогли удивить и упредить аханков. В известной мере, разумеется, но всетаки. Впрочем, и аханки проявили и незаурядное упорство, и характер при отражении внезапной атаки. Кроме того, аханки были дома, а ресурсы империи были колоссальны.

Итак, на первом этапе, то есть в первые утренние часы, ратай, совершив, казалось бы, невозможное, смогли прорваться к Тхолану. Связав Флот Метрополии боем, они одновременно начали высадку десанта, и в целом преуспели, преодолев сопротивление планетарных сил обороны. При этом, как и следовало ожидать, ратай понесли чудовищные потери, однако и их удары по аханским штабам, базам ПКО и центрам дислокации были поразительно эффективны. И эта эффективность, вкупе с самим фактом прорыва в сердце империи, заставляла заподозрить неладное.

"Да, без предательства здесь не обошлось",- не в первый раз за этот длинный день признал Виктор.

Сомнений у него уже не было, были вопросы, на которые стоило - он чувствовал, что это критически важно,- найти ответы. Однако с ответами дело обстояло гораздо хуже, чем с вопросами. Как всегда, впрочем. Как обычно.

Всего ратай высадили четыре десантные армии и, ведя непрерывный бой с аханками, нуждались, что естественно, в постоянных подкреплениях. Последние подкрепления, однако, прибыли к ним в 11:10. С тех пор с орбиты осуществлялась лишь спорадическая огневая поддержка, но новых десантов не было. Объяснений этому могло быть два. Или ратай не смогли пропихнуть резервы через нежданнонегаданно для них захлопнувшуюся "дверцу", или они с самого начала знали, что им будет предоставлен шанс лишь на одинединственный удар. Второе предположение казалось невероятным. Не самоубийцы же они на самомто деле? И не полные идиоты, насколько смог убедиться Виктор на собственном опыте. Тем не менее и такой вариант сбрасывать со счетов полностью не следовало. Гибель правящей династии и огромные потери в командной цепочке империи коечего стоили. Но тогда непонятно было, почему ратай не применили ядерного оружия. Вот уж что могло полностью решить поставленную задачу - если, конечно, планы ратай были именно таковы - так это хороший и решительный Армагеддон. Но противник на это не пошел. Почему? И что - черт их всех подери!- им нужно в Черной Горе?

"Или,- размышлял он,- они просчитались. Надеялись подбросить подкрепления, но не смогли реализовать свой план".

К сожалению, он не знал, каким маршрутом они достигли Тхолана, но догадывался, что хитрость ратай, пусть и с опозданием, была раскрыта, и какойто из флотов империи перерезал их коммуникации. Следствий из этого предположения было опять же два. Первое, ему предстоит теперь иметь дело только с теми силами ратай, которые успели высадиться на планету, и второе - помощь придет, но не к противнику, а к аханкам, то есть к нему. Вот такие следствия ему нравились гораздо больше. Оба нравились.

Теперь, решив для себя главные на данный момент вопросы, он мог действовать не только в тактической плоскости, но и в стратегической. Стратегия же, как он понимал ее сейчас, у него могла быть одна: изматывать ратай, сохраняя при этом все, что еще можно было сохранить из инфраструктуры имперской столицы.

К 15:00, вчерне разобравшись в ситуации, он наметил несколько ключевых пунктов, в которых ратай нельзя было оставить ни единого шанса. Туда Виктор и начал стягивать подкрепления - развертывающиеся на ходу части резервистов, одновременно начав формировать и штурмовые колонны, которые, по его замыслу, должны были ближе к ночи начать решительное контрнаступление с целью блокировать и уничтожить наиболее крупные группировки врага. И все это приходилось делать в условиях ни на секунду не ослабевавшего сражения, кипевшего кровью как минимум в двух десятках наиболее важных районов планеты. Столичная область была лишь одним из таких мест, и практически вся превратилась в поле боя уже несколько часов назад.

Смотреть на Тхолан без содрогания было нельзя. Сейчас, казалось, уже вся столица была охвачена огнем, и небо над ней стало черным от плотных клубов дыма. Бой шел везде - на земле и в воздухе, в подземных коммуникациях и в верхних слоях атмосферы. Тут и там вспухали шапки колоссальных разрывов. Рушились здания, стены пламени поглощали великолепные парки и священные рощи, боевые машины кружили над корчащимся в агонии городом, как духи мести, нанося ракетные удары и погибая в безумных атаках. И гдето в этой огненной купели сражались живые, во всяком случае, пока еще живые люди: аханки и ратай.

В довершение всех бед с северовостока на город надвигалось радиоактивное облако, возникшее после падения сбитого ракетами ПКО ратайского крейсера. Какой ад случился на месте падения - на океанском побережье в районе города Же - можно было только догадываться. А смотреть на это безобразие Виктор решительно не желал, хотя и имел возможность. Там, в непосредственной близости от апокалипсиса местного значения, оперировала спецгруппа Тылового Командования, проводившая радиационную и прочую разведку.

В общем, с трех часов дня Виктор снова стал диспетчером конца света. По крайней мере, со стороны аханков главным в этой дикой бойне, охватившей оба полушария столичной планеты Тхолан, был именно он, черный бригадир, адмирал, князь Яагш, Абель Вараба.

В 18:53 к Виктору подошел барон Счёо, лично, и тихим невыразительным голосом спросил, не сможет ли князь уделить ему полчаса "своего драгоценного времени". Князь, естественно, мог, потому что было понятно, барон не стал бы отрывать его по пустякам. Вдобавок к этому времени Виктор уже в целом реализовал свои планы, и в сражении наметился очевидный перелом. Наступление ратай захлебнулось на всех направлениях, и они уже не навязывали аханкам свою игру, а играли, нравилось им это или нет, в чужую. Они лишь злобно огрызались, не имея сил для чегонибудь более существенного. Приближался финал. Конец десанта из вероятности постепенно становился медицинским фактом, а часа через два - максимум три, по прикидкам Виктора, можно было бы приступить и к завершающей фазе операции. Во всяком случае, в условиях ощутимо снизившейся активности противника в верхних слоях атмосферы формирование ударных группировок аханской армии проходило гораздо быстрее, чем он планировал днем, и у Виктора появилась уверенность, что в своих прогнозах он не ошибся. Всетаки в Сочи родился именно он, хотя запись о его рождении и была...

"А нету уже ни той книги, ни той церкви,- подумал он вдруг с грустью.- И имения того тоже нет".

-Я в вашем распоряжении, барон,- сказал Виктор, передавая управление войсками новому начальнику штаба и вставая изза пульта.

Они прошли в кабинет Счёо, дверь закрылась, отсекая их от деловитого гомона командного центра, и барон тут же вызвал проекцию. Над круглым столом для штабных разборов появилась трехмерная многоцветная схема сражения. Виктор без пояснений понял, что модель отображает в динамике события утра, вернее, первых часов ратайского вторжения.

-Обратите внимание, князь,- сказал Счёо,- на пункты высадки и направления главных ударов.

-Они знали, что делают,- без удивления констатировал Виктор. Это он уже понял и сам.

-Совершенно верно,- кивнул глава Бюро, запуская обе руки внутрь схемы.- А это обобщение их усилий на протяжении следующих десяти часов.

Он вытянул из проекции и повесил рядом с главной схемой схему меньших размеров.

И снова Виктор не был удивлен тем, что, если отбросить тактическую мишуру, главными целями ратай были Черная Гора и три императорские ставки.

-Чего же они добивались, по вашему мнению?- спросил он, беря без спроса сигару из инкрустированного яшмой серебряного сигарного ящичка барона.- У вас есть какоето объяснение?

-И да и нет,- ответил Счёо.- По Черной Горе у меня, естественно, никаких данных нет.

Он остановился, видимо, взвешивая степень искренности, на которую мог и желал пойти в разговоре с Виктором.

-Скажем так, у меня недостаточно информации по Ордену, но по косвенным данным, монастырь нечто большее, чем просто религиозный центр или храм. Нечто гораздо большее, вы понимаете?- Счёо не смотрел на Виктора, он, казалось, сосредоточенно изучал сейчас им же самим и построенную модель.- Контакты с Горой всегда были личной прерогативой императора. Что и откуда знают об Ордене ратай, мне неизвестно, но сам факт их интереса многозначителен, не правда ли?

-Пожалуй,- сказал Виктор, закуривая и вспоминая свой разговор с герцогом Рекешей.- Пожалуй, вы правы. Ну а со ставками императора ясно и так.

-Совершенно верно,- согласился Счёо, в свою очередь выбирая сигару. У него были тонкие нервные пальцы скрипача, впрочем, он и в самом деле недурно играл на гамбе. Гамба - виола да гамба, или сокращенно просто гамба, музыкальный инструмент, относящийся к семейству смычковых инструментов, популярный в XV-XVIIIвв. Играли на нем, упирая в колено или держа между коленями,- отсюда и родовое название виола да гамба ("ножная виола"), чтобы не смешивать с виолой да браччо ("ручной виолой"), предшественницей скрипичного семейства.

- Теперь главное. Вот.

Барон вытащил из проекции новую схему и расположил ее прямо перед Виктором, сдвинув в сторону модель действий ратай.

-Они знали много, слишком много, чтобы полагать это результатом их собственной разведывательной активности, но при этом - обратите внимание, князь,- их информированность была странным образом однобока. Они много чего знали про армию, гвардию и Флот Метрополии, но...

Барон был прав. Чтото в этом роде уже вертелось в голове Виктора, но у него не нашлось ни времени, ни возможности проанализировать ситуацию с этой точки зрения. А вот у шефа Бюро были и информация, и аналитики, и, главное, время, чтобы увидеть очевидное: ктото сдал противнику оборону Тхолана, но не полностью, а только, и почти исключительно, в той части, которая касалась триады: флот - гвардия - армия. А вот ПКО, тыловое командование с его резервами и наземные службы флота остались как бы за кадром, и это определило в конечном счете провал ратайской операции. Ктото умело и жестко вел свою игру, желая уничтожить руками ратай императора и наиболее тесно связанные с императором силовые структуры, но при этом не дать ратай победить.

-Ну и кто же это у нас такой умный?- спросил Виктор, предполагая, впрочем, что ответ барона его не удивит.

-Еще минута,- остановил его Счёо.- Вот смотрите, мы проанализировали данные, которые вы передали нам через полковника Скиршакса. Информация к ратай уходила со станции Топографической службы флота и из... Адмиралтейства.

-Даже так?- Виктор был неприятно поражен. Дело было гнусное, и он с сожалением должен был признать, что недооценил противника. Не он один, конечно, но от этого ему было не легче.

-Значит, тот, кто придет на помощь...- сказал он.

-И есть главное заинтересованное лицо,- закончил за него Счёо.- Думаю, что могу назвать вам и имя нашего благодетеля.

-Стаййс,- предположил Виктор.

-Да, Стаййс и, вероятно, Тчуёш,- кивнул Счёо.- Мои аналитики сошлись во мнении, что операцию такого уровня могли спланировать только они. К тому же оба так или иначе связаны со "Становым Хребтом", а это и многое объясняет, и дает им в руки немалый организационный ресурс.

-Но не сразу,- уточнил Виктор.

-Разумеется,- согласился с ним глава Бюро.- Сейчас Позвонки или задействованы вслепую, или вообще вне игры, иначе им было бы не избежать утечки. Но позже... позже они, конечно, будут играть первую скрипку.

"О да!- подумал с неприязнью Виктор.- Эти будут".

Тут ведь и гадать не надо, они свое кредо вполне ясно озвучивали, и не раз. За долгие века своего существования - две тысячи лет, это вам не абы как!- "Становой Хребет" успел многократно сменить форму организационного устройства, побывав и союзом, и партией, и чуть ли не местным аналогом опричников. Но суть его при этом практически не менялась. Это был союз национально ориентированных, как они изволили изящно выражаться, аханских патриотов. А попросту говоря, союз родовитых, но не титулованных аханских националистов, одинаково презиравших как собственный аханский плебс, так и всех прочих граждан империи, не имевших счастья родиться аханками. Впрочем, до сих пор они всегда были лояльны, если не преданы, императорам, а врагами своими считали аристократов, которые, по мнению Позвонков - прозвище прилипло к ним много веков тому назад и сразу навсегда,- недостаточно любили императора, родину и народ. Вот аристократов Позвонки действительно и боялись и ненавидели.

-Логично, но на что всетаки купились ратай?- Этот вопрос не давал Виктору покоя, хотя, казалось бы, до таких ли мелочей, когда в империи война и переворот в одном флаконе?

-Не знаю,- пожал плечами Счёо.- Но случившееся им на руку.

-Да, на руку, а эти жадные идиоты...- Виктор не мог скрыть раздражения.

-Между нами, князь,- барон тоже не был спокоен, а теперь спокойным перестал и казаться,- мы сами показали им дорогу. У императора были резоны, вы понимаете? Но однажды нарушив традицию, ты попадаешь в бурные воды неопределенности.

"Это ты мне говоришь, барон?- мысленно покачал головой Виктор.- Дорогу вы им показали? Нет, милый, вы открыли ворота ада. Убив старого императора, вы отменили табу, а теперь что ж? Снявши голову, по волосам не плачут!"

-Увы,- согласился с ним Виктор, которому было что сказать о покойнике и помимо сказанного. Но говорить этого он, естественно, не стал.

-Давайте выпьем,- предложил он.

-Давайте,- согласился Счёо.

Он не стал звать вестового, а сам достал из бара кувшинчик чеканного серебра и разлил бренди по таким же серебряным чеканным чашечкам.

-Это все или есть и другие новости?- спросил Виктор, сделав первый глоток.

-Есть - барон вдохнул аромат напитка и прищурил глаза от удовольствия.- Восемнадцать минут назад мы приняли сигнал с орбиты. Вернее, не мы, а Служба Дальней Связи, но мы негласно сняли информацию с их антенны. Бой в системе продолжается, но сместился к дальним орбитам. Такое впечатление, что ратай пытаются уйти. На орбите Тхолана - игра в кошкимышки. Ратай, у которых здесь уже почти ничего не осталось, пытаются время от времени прорваться в атмосферу, а наши их туда не пускают. Два часа назад в системе появились семнадцать новых кораблей. Наших кораблей, князь. И пришли они, скорее всего, из сектора А7 или А11.

-Значит, всетаки Стаййс.- Виктор допил бренди и не раздумывая - порция была смешная, ейбогу!- налил себе еще.- Когда они доберутся до Тхолана?

-Часа в три ночи.- Барон отпил из чашечки.- Я правильно понимаю, что нам нечего им противопоставить?

-Абсолютно,- сказал Виктор.- Да и что мы могли бы сделать, даже имей мы силы? Объявить их мятежниками?

-Да,- согласился Счёо.- Они все рассчитали верно. Безукоризненный план и элегантное исполнение.

-Стаййс не дурак.- Виктор чуть улыбнулся, признание очевидного и согласие с миром .- Самый молодой из самых талантливых адмиралов.

-Его брат второй человек в "Становом Хребте",- добавил Счёо.

-Вот как?- Этого Виктор не знал.- Тем более. А виноватыми назначат нас.

Виктор представил себе, как будут разворачиваться события, и на душе стало еще более скверно, хотя куда, казалось бы, больше. Не то чтобы он так уж любил аханскую аристократию, но с другой стороны... С другой стороны, и сам он, и главное, близкие ему люди - самые близкие и самые дорогие - принадлежали именно к аристократии, и резня, которая начнется сразу после высадки Стаййса, не могла оставить его равнодушным. Он уже проходил все это один раз - в тридцатых, в СССР,- но тогда он был "молод" и находился как бы под наркозом - декондиционирование, реабилитация, омоложение. И даже так ему было очень нелегко видеть, как уходит в небытие круг людей, с которыми он был связан самим фактом своего рождения. Как бы он поступил тогда, будь он хоть вполовину настолько адекватен, как сейчас, Виктор не знал. Но догадывался, что если бы он" вспомнил тогда, в двадцать девятом, кто он и что он на самом деле, события могли бы начать развиваться в совсем другом направлении. Он ведь и в России принадлежал к самой что ни на есть родовитой знати. Голубая кровь! Гедиминовичи, это не кот насрал! И вот снова. Но и он другой, и места не те, и не комиссары в пыльных шлемах с горящими от исторического нетерпения глазами, а холодноглазые ублюдки, сами желающие стать новой аристократией, занесли не меч революционной необходимости, а кривой бандитский нож над старой элитой, чтобы стать элитой новой. Это многое меняло, и многое виделось ему теперь подругому.

-У вас ведь есть семья...- осторожно сказал Виктор.

-Как и у вас,- усмехнулся Счёо. Ни веселья, ни иронии, ни даже намека на цинизм в этой улыбке не было. Он тоже "пробовал ногой лед".

"По тонкому льду". Так назывался старый советский фильм. Вот именно, по тонкому льду.

-В принципе можно найти пару мест...- сказал Виктор, как бы раздумывая над такой возможностью.

-Да,- согласился Счёо.- Например, здесь, в Колонне. Здесь нас никто искать не будет.

Он вопросительно посмотрел Виктору в глаза.

-Да,- повторил за бароном Виктор.- Как временное убежище на первый случай неплохо. Но согласитесь, барон, это паллиатив. Вероятно, следует искать более эффективное решение. Я бы сказал, кардинальное.

-Вы не собираетесь отказываться от обеда,- озвучил свое понимание Счёо.- Я правильно понял?

-Допустим,- пошел ему навстречу Виктор.- А вы?

-Если мне предлагают мясо, я его ем,- твердо сказал Счёо, глядя прямо в глаза Виктора.

-Иногда приходится долго охотиться,- оскалился Виктор, переходя к своему фирменному гарретскому стилю.- Чтобы добыть кусок мяса на обед. Особенно если у мяса есть клыки и когти.

-Вы приглашаете меня на охоту?- Глава Бюро был безукоризненно вежлив. Его интонации были выверены, тембр голоса соответствовал светской беседе, глаза выражали вежливый интерес.

"Ничто не ново под луной,- усмехнулся в душе Виктор, вспомнив, как десять лет назад Макс и Лика вербовали герцога Йёю.- И ведь что характерно, похоже, что наш подельник Йёю дождалсятаки торжества справедливости. Его главный враг мертв, а остальные умрут в ближайшее время".

-Я приглашаю вас на охоту, барон,- сказал он вслух, с приличествующей случаю интонацией дружеского доверия.- Поохотимся?

-Поохотимся,- согласился Счёо.- У вас есть какойто план?

-Только общие соображения.

-Например?

-Ваши люди?- ответил вопросом на вопрос Виктор.

-Абсолютно надежны,- заверил его Счёо.- Чего нельзя сказать о ваших, не правда ли?

-Да,- согласился Виктор.- Кроме двух офицеров штаба и Гарретских Стрелков из охраны.

-Значит, ближе к утру с остальными придется расстаться,- спокойно констатировал глава Бюро.

Это был, без преувеличения, самый неприятный пункт их выстраивающегося на ходу плана, и Виктор был благодарен Счёо за то, что тот использовал эвфемизм, а не сказал посолдатски прямо, что именно он предлагает сделать с остальными товарищами по оружию. Но он был прав, и Виктор знал это не хуже барона. Люди из его штаба - его люди только до того момента, как им крикнут: "Ату!" Возможно, среди них есть и порядочные люди, но проверить это, не рискуя жизнями близких ему людей, Виктор не мог. Приходилось не только согласиться с бароном Счёо, но и поблагодарить его за то, что он брал на себя - на себя и своих людей - задачу перевести свой эвфемизм на грубый и кровавый язык физических действий.

-Да,- согласился Виктор вслух.- Я полагаю, ваши люди?..

-Не беспокойтесь, князь.

-Благодарю вас,- кивнул Виктор.- А ваша семья?

-Они здесь.- Барон указал большим пальцем вверх.- Этажом выше. Их семеро. А ваши?

-Мои в горах Западного Ахана,- ответил Виктор.- Десять человек.

Он не стал вдаваться в подробности, включив в члены своей семьи и Макса и Йёю. Счёо кивнул.

-Нам надо будет уходить с планеты,- сказал он после секундной паузы.

-Непременно,- подтвердил Виктор.- У вас чтонибудь есть?

-Нет, но я думаю, мы сможем чтонибудь найти.- Счёо выпустил изо рта сигарный дым вместе с произнесенными им словами. Это было нарушением этикета, но Виктор понимал, что вызвано оно не желанием обидеть его, или, не допустите боги, оскорбить, а тем, что барон думал о чемто другом. О чемто очень серьезном.

-Вас чтото тревожит?- спросил он.

-Да,- подтвердил Счёо.- Что потом?

-Ах это!- Широко улыбнулся Виктор.- Об этом не волнуйтесь. У меня имеется в запасе ударный крейсер и уютная планета вне границ империи. Отдохнем, наберемся сил и вернемся.

-Кажется, боги даровали нам эту встречу не зря.- Счёо был явным образом удовлетворен состоявшимся обменом мнениями, но лишних вопросов не задавал, проявляя должный такт.

Они расстались довольные друг другом и вернулись к исполнению своих обязанностей. Дела между тем шли, как и предполагал Виктор, совсем не плохо. С 22:03 поддержка ратай с орбиты прекратилась полностью, но зато восстановилась связь с Флотом Метрополии - никудышная связь, но всетаки связь. Из сообщения, полученного с линкора "Князь Вья", который в связи с серьезными повреждениями не мог более участвовать в битве, стало ясно, что помощь пришла вовремя, и ратай уже практически разбиты. Это была хорошая новость. Остальные новости были много хуже.

Вопервых, Флот Метрополии, по большому счету, перестал существовать. В строю оставалось от 12 до 15 кораблей,- более точных данных на линкоре не было,- имеющих, все, как один, повреждения различной тяжести. Командующий погиб ("Светлая тебе память, Чук!"), и добивает ратай адмирал Саййяс, который ввел в систему уже 67 кораблей своего флота. При этом адмирал передавал командованию планетарных сил обороны, что реальную помощь он сможет оказать не ранее шести часов утра по тхоланскому времени.

"Не глупо,- констатировал Виктор со злой усмешкой, появившейся, как он знал, на его губах.- И даже гдето благородно. Адмирал оставляет нам возможность умереть в бою. Нуну, голубь! Тут ведь тоже не дети собрались".

Умирать Виктор не собирался. Он вообще не собирался играть в предложенную ему Саййясом игру да конца. Тем не менее и оставлять ратай шанс напакостить на планете еще больше он не мог и не хотел и, предоставив своим войскам еще два часа на подготовку, назначил начало операции на 00:30. Связаться с Максом, Йёю и остальными Виктор решил сразу после начала атаки, но Йёю объявился первым.

"Ну что ж,- решил Виктор, закончив разговор с Лауреатом.- Так, значит, так. Оно и к лучшему. Пусть Йёю займется делом. Один из них - или Йёю, или Счёо - найдет нам корабль. А потом? Потом домой, на Землю".

В следующие 6-8 часов ему предстояло, реализовав созданное с таким трудом преимущество, разгромить семь группировок противника, в которых сосредотачивались основные силы ратай на Тхолане. Дело не простое, но вполне реальное. А там можно было и в бега удариться.

Таковы были его планы, но жизнь быстро и решительно их изменила.

В 02:03 он услышал сигнал высшего приоритета - три первые ноты "Черного Ворона", повторенные трижды со скачкообразным повышением высоты звука. Это был позывной личной связи, которым могли воспользоваться только те, кто был для него дороже всего остального и всех остальных. Виктор бросил все дела и обратился в слух. В следующее мгновение он получил пакет, содержащий краткое послание.

-Сообщение,- сказал ровный, механический голос.- Жезл. В империи заговор. Вероятно, Позвонки. Замешан флот. Мы атакованы. Уходи. Удачи. 02:02. Конец сообщения.

У Виктора пересохло во рту, и холодные пальцы ужаса сжали сердце, но времени на ужас у него не было. У него не оставалось времени ни на что вообще.

-Чу,- сказал он, вызвав "группу Е".- Срочно, секретно.

-Я здесь,- ответил Скиршакс.

-Взвод разведчиков в топографическую точку "Трезубец 27/94 Бис". Спасти сенатора Ё и его гостей. Любой ценой!

-Будет исполнено.

Скиршакс отключился, а Виктор посидел секунду, глядя невидящими глазами на проекцию, затем встряхнулся и вызвал Йёю.

-Будьте осторожны, Рыбак,- сказал он.- Они начали.

-Значит, вот в чем дело!- сказал Йёю.

-Вы чтото знаете?- быстро спросил Виктор.

-Я говорил со Смарагдом сорок минут назад. Коротко. Семь минут назад связался снова, но связи не было. Похоже на глушение.

-Спасибо, Рыбак. Держите меня в курсе событий. Отбой.

Итак, они начали. Как? Какая разница! Возможно, втихую высадили звенья тактической разведки. А может быть, опергруппы были уже здесь и только ждали сигнала. Или это Позвонки активизировали своих боевиков, которые еще вчера не подозревали, что "их время пришло"? В любом случае они начали действовать и опять опередили его на полшага. Это было неприятно. Виктор терпеть не мог таких ситуаций, но умел принимать объективную реальность такой, какая она есть, и не жалеть о том, что она не соответствует его желаниям. Как говорят местные аристократы, есть только то, что есть. Но в Тигровой пади Яна, и Ци Ё, и Ди, и Макс, и...

1100 километров по прямой.

"Я буду убивать Позвонков одного за другим, пока они не кончатся!" - сказал он себе, поднимаясь изза пульта.

Барона он нашел в студии аналитического моделирования. Счёо и несколько его сотрудников строили какуюто замысловатую схему, занимавшую уже треть объема немаленького размерами зала.

-Барон!

-К вашим услугам, князь.

-Мне надо уйти,- тихо сказал Виктор.

-Чтото случилось.- Счёо не спрашивал.

-Да,- кивнул Виктор.- Они напали на мою семью.

-Понимаю.- Барон не раздумывал. Когда это требовалось, он умел быть быстрым.- Идите.

Он вопросительно посмотрел на Виктора.

-Да,- ответил Виктор на незаданный вопрос.- Наше соглашение остается в силе. Ждите меня здесь. Своих людей я сейчас предупрежу, они переходят под вашу команду. Управление я передаю начштаба, а в шесть утра бросьте сообщение, что Тень передает управление флоту, и ждите.

Он помолчал секунду и добавил:

-Два дня.

-Хорошо,- согласился Счёо.- Дать вам людей?

-Не надо. Я возьму только одного. И еще мне нужна машина, если у вас есть, конечно.- Он вопросительно взглянул на Счёо.

-Представьте себе, есть,- усмехнулся барон.- Знаете Мемориальные Конюшни?

-Знаю.

-Старый каретный двор переделан в депо. Берите, что понравится. Там много чего есть.

-Спасибо, а как я туда попаду?

-Туда ведет тоннель изпод самой перемычки. Я пошлю провожатого. Успеха!

-Взаимно!

На этом они расстались, надеясь на то, что расставание не будет долгим, что встреча состоится и что она, встреча, не будет омрачена печальными известиями.

Глава 5

Седьмой день второй декады месяца птиц

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Ты вся горишь в огне!

Да, чтото в этом роде, но в данном случае более уместными Виктору показались слова из "Последнего батальона" - старой аханской военной песни, которую традиционно любили петь и старики ветераны и юные новобранцы:

Нас выкосил напрочь прошедший бой,

Но есть командиры и здесь.

Грозно командует Смерть: "Отбой!"

"В атаку!" - командует Честь.

И в строй тогда встал каждый из нас.

И каждый непобедим.

Ведь "Выстоять!" - такой был приказ,

И мы до сих пор стоим... Стихи Е. Коненкина.

Полчаса назад "Сапсан", совсем такой же, как и тот, на котором Виктор улетал на войну, тенью выскользнул через замаскированный под декоративную стену портал официально не существующего Депо - слева от главного входа в Мемориальные Конюшни - и устремился к своей далекой цели. И "за рулем" был все тот же чудом выживший в мясорубке вчерашнего дня капрал Даэйн. На капрале была новая, со складов "Клоповника", флотская броня, но свою "фирменную" налобную повязку чижикпыжик Даэйн сохранил. "Чижикпыжик, где ты был? Где ты голову сложил?- хмуро пошутил Виктор.- Не аутентично, зато верно по смыслу". Все жью Жью - принятое в аханской армии прозвище пилотов боевых машин планетарной обороны, награжденных налобной повязкой ГрандМастер (Ас). Желтозеленые цвета повязки напомнили Виктору цвета формы в одном из петербургских учебных заведений на реке Фонтанке (в нем учился, например, юный Петя Чайковский) и стали источником для клички его учащихся - чижикпыжик.

были сумасшедшими сукиными детьми, отморозками и психопатами, но, возможно, именно поэтому они бестрепетно шли на самые отчаянные авантюры, сражались до конца в самых безвыходных ситуациях и были - чего уж там!- первоклассными мастерами пилотирования. При этом побеждали они намного чаще, чем проигрывали, но ценой поражения многократно превосходящего противника чаще всего была их собственная жизнь. Впрочем, умирая, они успевали обычно - пусть и в самое последнее мгновение своей безумной жизни - "вырвать венок из руки Эйя Эйя - бог судьбы в западноаханском пантеоне богов, в своей мужской ипостаси обычно изображается держащим в вытянутой вперед правой руке венок из ландышей - символ успеха. Богиня Эйя (женская ипостась дуального образа) считается богиней успехов в любви и держит в левой руке венок из алых роз.

". И действительно, желтозеленые памятные столбики над пустыми могилами жью на военных кладбищах всегда были усыпаны лепестками алых роз, точно так же, как ложились они сплошным ковром под ноги пилотов, когда те были еще живы. "Миллион, миллион, миллион алых роз..."

Веселая жизнь, достойная смерть. Но умирать, тем более сейчас, Виктор не собирался. Более того, умирать он просто не имел права.

На востоке уже светлело небо, но увидеть это было не просто. Почти весь восточный горизонт был затянут плотными клубами дыма, сквозь который здесь и там пробивались языки пламени, иногда просто ужасающих размеров, и всполохи перестрелок. Впрочем, такая же точно картина имела место практически на всех направлениях, потому что путь "Сапсана", во всяком случае, в первой трети маршрута, лежал через столичный округ, превратившийся в одно огромное поле битвы. Аханские и ратайские части были перемешаны здесь, как нигде более, и весь этот слоеный пирог из атакующих, атакуемых и контратакующих кипел кровью и огнем, запекаясь на раскаленных углях тотальной войны. Итак, Даэйн, как новый Вергилий, тащил Виктора через круги новосозданного Ада, и последнему оставалось только надеяться на мастерство и удачу капрала.

Они шли на максимально возможной скорости, до предела прижавшись к земле, и, несмотря на то, что задействовали все возможные системы маскировки, уже дважды подвергались обстрелу с земли. И еще их обстрелял из лазера какойто сумасшедший пилот - свой или ратайский, имевший дерзость оперировать на километровых высотах. К счастью, во всех случаях у стрелявших, кем бы они ни были, не хватило времени и класса, чтобы приложить их понастоящему, но Виктор знал, что статистика иногда сильнее мастерства, и закон больших чисел никто пока не отменял.

"Сапсан" сделал скачок, перемахивая через какието невнятные руины, и камнем упал вниз к самой поверхности воды. Серебряная. Теперь, развернув машину вправо, Даэйн гнал ее над самой рекой, едва не касаясь брюхом черной воды, в которой отражались мрачные огни войны. Две высокие волны поднялись по обоим бортам штурмовика, и было уже неясно, то ли они летят над водой, то ли несутся по водной глади как какойнибудь взбесившийся глиссер. Несколько секунд Виктор искренне наслаждался этим феерическим полетом, тем более что не он вел "Сапсан" и не ему выпало сейчас жечь нервы за штурвалом рвущегося к цели штурмовика. Но, увы, на игровом поле они были не одни.

Тряхнуло. И еще раз. И еще. Истошно завопил температурный датчик, но, слава богам и добрым духам, экраны и броня корпуса выдержали. А между тем были на краю, иначе не скажешь. Какаято сволочь стреляла по ним с левого берега, считай, в упор, и спасло их только то, что водяная волна погасила удар.

Даэйн прибавил скорость - хотя, казалось бы, куда уж больше?- и разбавленная злыми огнями ночь превратилась для Виктора в лишенный даже намека на смысл абстрактный образ.

"Ничего!- повторял он, как заклинание, как краткую молитву семейному божеству.- Ничего! Живы будем, не помрем. Вы у меня все, срань болотная, в распыл пойдете! Поперек хребта вашего вонючего - в трех местах - ломом!"

Он даже начал прикидывать, как именно он будет их убивать. Их. Всех. Без жалости, но зато с чувством огромного морального удовлетворения. Однако на самом деле это он просто заговаривал себе зубы. Тут ведь вот какое дело. Он все про себя знал. Ну почти все. И цену себе знал, и возможности свои представлял трезво, не переоценивая, но и не стесняясь. И он знал доподлинно, что по большому счету вывести его из себя было трудно и напугать тоже, кто бы и чем бы не вздумал его пугать. И быть он мог кем угодно, хоть маршалом, хоть рядовым. Потому что когда он говорил быть, он имел в виду именно БЫТЬ, то есть органично существовать в этой роли, в этом образе и действовать максимально эффективно. Два дня он фактически пробыл главкомом, а теперь летит в "Сапсане", рассчитывая, конечно, и на Скиршакса с его головорезами, и на других прочих, но, прежде всего, на себя. Сейчас он - так вышло - один, но он и так умел. И так тоже. Ведь он был такой ОДИН, который не просто в поле воин, а сам по себе и главнокомандующий, и ставка с Генштабом и все вообще вооруженные силы. В одном лице, что называется. Но все это было неважно. Неважно. Не имело значения, кто он или что. Потому что страшный... то есть устрашенный, Виктор летел сейчас сквозь огонь ночного сражения. Его снедал страх. Дикий, животный страх. Вот ведь какое дело.

О нет! Не за себя, любимого, он боялся. Емуто что! Жить, конечно, хорошо! Здорово жить! И подраться за жизнь всегда имело смысл, и более того, Виктор прекрасно знал, что будет драться за жизнь до последнего. До самой крайности. Но если уж так сложится, что надо будет помирать, то этого вот он бояться не собирался. Не на такого напали. И смерть Макса - как ни горько - принял бы и пережил. Выпил бы за помин души и пошел сводить счеты. И Йфф... "Прости меня, девочка,- подумал он с привычной тоской.- Прости, но ты сама выбрала такой путь". Солдатами не рождаются? Еще как рождаются! И Йфф, красавица его Йфф, нежная и ласковая Йфф родилась солдатом, и еще каким! И ведь действительно есть такая профессия - родину защищать. Виктор не тешил себя иллюзиями. Война есть война, и то, что княгиня уже в бою, он не сомневался. А там как сложится. А ля гер ком а ля гер. На войне как на войне. И значит... Но вот Яна и Ди... Если с ними... Нет, он, конечно, самоубиваться не станет. Не сразу то есть. Сначала он спасет всех своих, кого спасти еще можно, потом убьет врагов - сколько сможет, и вот тогда, если, конечно, уцелеет, вот тогда можно. Потому что жить без них он не сможет никогда и не будет. Просто не захочет. Это он, к счастью, тоже знал.

И сейчас он держал себя в руках только потому, что истерикой делу не поможешь. Дров наломать - сколько угодно. А ему надо было дело делать, потому что похоронка пока не пришла, и достоверных известий не имелось, а значит, был шанс их спасти. А спасать должен был холодный и спокойный до бесчувствия сукин сын, а не трясущийся от праведного гнева герой. Это ведь проза жизни, а не эпическая поэзия.

Между тем "Сапсан" лег на левый борт, стремительно уходя с реки к неожиданно возникшим в предрассветных сумерках изрезанным ущельями горам. "Гребень Дракона,- прикинул Виктор, знавший эти места, как свое лицо.- Еще триста километров, и все". Далеко справа мелькнули и пропали яркие всполохи, означавшие, что там, у Черной Горы, все еще идет бой. И это было скорее хорошо, чем плохо, потому что раз дерутся, значит, живы. Но с другой стороны, выходило, что герцог не соврал. "И что они там потеряли?" - подумал он мимолетно, но "Сапсан" уже несся сквозь торные теснины, и думать на отвлеченные темы стало трудно. Даже Виктору.

Даэйн сбросил скорость. Даже он не мог совершать чудес, но всетаки полет сквозь извилистые ветвящиеся ущелья Гребня был головокружительным аттракционом, особенно для незанятого никаким полезным делом Виктора. "Такова жизнь,- устало усмехнулся он.- Капрал везет меня туда, где работать буду я. Так что отдыхайте, ваше высокопревосходительство, и берегите силы, они вам еще понадобятся".

Последние полторы сотни километров оказались самыми легкими. Просто приятная прогулка под наливающимся рассветной голубизной задымленным небом. На летающем танке, на скорости под семьсот километров в час, едва не задевая бронированным брюхом "Сапсана" за острые скалы и верхушки деревьев. Но все равно, все равно, после всего, что было, после кипящего огнем и кровью столичного округа, полет над заповедными лесами Западного Ахана мог показаться круизом в рай. Да и небо здесь, если по совести, было почти чистым, и редкие дымы далеких пожарищ можно было со спокойной совестью считать за переменную облачность. Но главное счастье ожидало Виктора в Тигровой пади.

Как выглядит счастье? У него много обличий. У каждого человека оно свое, строго индивидуальное и часто разное в разные моменты жизни. Счастье Виктора, здесь и сейчас, выглядело ужасно. Усадьба жемчужного Ё была испоганена взрывами и опалена жестоким огнем. Прошло всего чуть больше двух часов, как здесь закончился бой. Стрелки, которыми командовал друг Скиршакса капитан Шця, положили на развалинах замка Ё пятьдесят семь морских пехотинцев, потеряв при этом тридцать шесть своих. Бой, как понял Виктор, был коротким, но зато резались гвардейцы и морпехи с ожесточением едва ли не большим, чем те и другие - с ратай. Люто бились, но сила - хвала богам!- была за его людьми, и они не сплоховали. Даже пленных взяли и, что неудивительно, успели их допросить, а как умели развязывать языки - да еще в полевых условиях, да после такого боя - душегубы Скиршакса, Виктор знал не понаслышке. Умели. Но от доклада капитана в обгоревшей броне Виктор отмахнулся: "Потом! Потом!" - и подгоняемый нетерпением сам бросился "смотреть и щупать", потому что главное, самое главное, он узнал десять минут назад. Их здесь нет. НЕТ. И значит, похоронка снова не пришла.

Он метеором пронесся по выгоревшим, изгаженным боем, разрушенным, коегде до основания, залитым кровью и забрызганным мозгами убитых бойцов залам и коридорам замка, и счастье упало на него, как волна жаркого кипящего света. Живы! Запела душа, глаза затуманились, но он быстро взял себя в руки и заставил остановиться и подумать. Того, что он увидел, было достаточно, чтобы понять - они успели среагировать! Вика или, быть может, Риан - какая разница кто,- но ктото из них почувствовал опасность. В этом у Виктора сомнений не было. Никаких. Они успели среагировать. Они были готовы, и это их спасло. Они вырвались. Это было главное. Правда, вырываясь, уходя, отрываясь от преследователей, они какоето время находились в прямом контакте с морской пехотой. И не менее полудюжины морпехов умерло раньше, чем за них взялись гвардейцы. Тут, однако, имелась одна странность. Создавалось впечатление, что морские пехотинцы не хотели их убивать, а стремились лишь захватить. В чем тут было дело, Виктор не знал, но вопрос запомнил до лучших времен, отметив пока, что это симптом скорее положительный, чем нет, но симптом странный, намекающий на существование какихто темных игр, о которых он ничего не знал, целей, противоречащих, казалось, самой сути переворота. "Ладно,- решил он.- Разберемся. А пока..."

-Коротко!- приказал он капитану Шця, следовавшему за ним как тень.- Время!

-Есть,- откликнулся тот.- Посланы с задачей захватить гостей его светлости Ё. Фактор внезапности упустили по неизвестным причинам. Потеряли девять человек. Ё и его спутники вырвались и ушли в направлении северсеверовосток. Преследователи отставали от них на сорок минут, но в деле три аэромобиля. Я послал...

-Достаточно,- бросил Виктор.- Сколько у тебя людей, капитан?

-Восемнадцать.

-Все со мной, двое здесь с капралом. Время пошло!

Он шел по их следу почти девять километров. Ничего себе бросок, и спецназовцы попотели бы на таком маршруте - Черный Лес ведь не просто девственный лес. Это горы, поросшие дремучим лесом. Впрочем, если бы здесь шли только Макс и Вика, они бы следов не оставили. Но с ними были дети. В нескольких местах Виктор приметил следы неосторожных детских ног. "Немного,- отметил он с гордостью.- И совсем слабые, но для опытного следопыта..." Лоскуток дорогой белой ткани, оставшийся в колючем кустарнике, через который беглецы умудрились просочиться. Трупы морпехов. Целых два. Причем, что характерно, одного валили всем колхозом - у Виктора сжалось сердце, когда он представил, как прыгали на штурмовика с деревьев его девочки. А второму чьито руки ("И кто бы это мог быть?") в буквальном смысле свернули башку, сломав вместе с шеей бронированные кольца, ее защищающие. Впрочем, то, что Вика успела надеть Маску, он понял еще в замке.

"А где же в это время был наш жемчужный Ё?" - удивился Виктор, но ответ на этот вопрос находился всего в полукилометре к востоку. Здесь на камнях среди ободранных и сломанных деревьев валялся сбитый аэромобиль морской пехоты. Тут и гадать было нечего. Так вскрыть бронированную машину можно было только тяжелым армейским лазером, следовательно, ктото из беглецов пер на себе через лес сорок три килограмма оружейной стали, не снижая темпа и не задерживая остальных, и даже умудрившись их обогнать. И Виктор хорошо знал этого неизвестного. Хотя тащить лучемет могла, конечно, и Вика. Только это навряд ли. Не такой Макс мужик, чтобы женщину эксплуатировать.

И так все девять километров. То да се, тут и там, но потом следы обрывались. Беглецы добрались до входа в древние каменоломни, вернее, рудники, где когдато давнымдавно добывали медь, сняли заглушку и ушли в недра горы. Морпехи, вероятно, попытались их там преследовать, но сделали они это напрасно. Макс или Вика, в общем, тот, кто шел замыкающим, преследователям такого шанса не предоставил, взорвав к чертовой матери входной тоннель и закрыв вопрос самым что ни на есть радикальным способом.

Виктор постоял несколько мгновений около заваленного камнями зева тоннеля и решил, что искать другой вход в лабиринт заброшенных рудников не будет. Не имело смысла, хотя именно этим путем и пошли, вероятно, преследователи. Но пытаться теперь поймать беглецов под землей было глупо.

"Мартышкин труд",- резюмировал Виктор свои расчеты.

Расчеты с очевидностью показывали, что время безвозвратно упущено. Пока найдут другой вход, пока сориентируются под землей и доберутся туда, куда надо, Макс успеет увести девочек очень далеко. Вопрос - куда? Преследователи этого знать не могли, поэтому и шансы их на успех были минимальны. А вот Виктор ход рассуждений друга представить себе мог. И именно это он сейчас и пытался сделать.

"Нет,- решил он наконец.- В лабиринте Макс не задержится ни одной лишней минуты. Нечего ему там делать".

И то правда. Из лабиринта можно было попасть - если знать как, разумеется,- в старый имперский водовод, такой же, как и тот, по которому сутки назад отступал сам Виктор. Он представил себе карту местности, ситуацию, в которую угодили Макс и Вика, поставил себя на их место и понял, что первое место, где их следует искать,- это нижние ярусы очистных сооружений в Шьиэй, маленьком городке, расположенном в двадцати километрах отсюда. По прямой. На северозапад.

"Часа через три,- решил он, взглянув на счетчик времени.- Раньше они не успеют, даже учитывая полученную фору".

-Пойдем, капитан,- сказал он командиру стрелков.- Поговорим.

Они отошли в сторону и присели под кривым деревцем, какимто чудом выросшим на голом камне. Впрочем, у дерева - названия его Виктор так и не вспомнил - имелась широкая плоская крона ("зонтичный ктото"), которая хорошо защищает от прямых лучей жаркого солнца.

Виктор достал трубку, а капитан коротенькую пузатую сигару, и они закурили.

-Ты герцогу Ця кем приходишься?- спросил Виктор, отстегивая от пояса фляжку с бренди.- Будешь?

-Спасибо, господин бригадир, буду,- кивнул капитан.- Герцог мой дядя.

-Тогда слушай.- Виктор сделал большой глоток и передал фляжку капитану Шця.- Если ты еще не в курсе, у нас тут переворот случился.

Рука Шця, державшая флягу, замерла, и капитан взбросил на Виктора удивленный взгляд, но от вопросов и комментариев воздержался.

"Наш человек",- отметил с удовлетворением Виктор и продолжил вслух:

-Подробности мне неизвестны. Но факты таковы. Это мятеж Позвонков. Во главе стоят флотские в немалых чинах. Император убит. Спокойней, капитан! И из фамилии тоже вряд ли кто уцелел.

-Ну ты как, слушать дальше можешь?- спросил он участливо, видя, какое впечатление произвели на стрелка его откровения.

-Извините, господин бригадир,- сдавленным голосом сказал капитан.- Прошу вас, продолжайте.

-Как скажешь,- невесело усмехнулся Виктор.- Это ратай, конечно, сделали, но обеспечили им такую возможность Позвонки. Что это означает, понимаешь?

-Понимаю.- Капитан уже взял себя в руки.

-Резать нас начнут уже сегодня,- кивнул капитану Виктор.- Так что предупреди всех, кого сможешь, и переходи на нелегальное положение.

-Спасибо, го...

-Хватит, капитан,- нетерпеливо оборвал его Виктор.- Да и не за что. Теперь о деле. Твои люди?

-Они Стрелки.- Шця даже обсуждать вопрос лояльности своих людей считал излишним.

-Это хорошо,- снова кивнул Виктор.- Тогда так, кавалер. Первое. Свяжись со Скиршаксом и передай ему наш разговор. Предупредить всех, кого возможно. Пусть люди хотя бы попытаются скрыться. Всех сразу не найдешь, тем более в таком бардаке. Это понятно?

-Да,- твердо ответил кавалер Шця. Он уже был в деле.

-Хорошо. Двигаемся дальше. Пусть Скиршакс попробует создать чтото вроде нелегального штаба. Люди, связь, деньги, оружие. Ну не ребенок, поймет. И ресурсы пока еще в наших руках, ведь так?

-Совершенно верно,- сразу же откликнулся Шця.

-Ну вот. Только времени в обрез, так что надо спешить. Третье.- Виктор сделал короткую паузу, чтобы глотнуть бренди и сделать затяжку.- Сам Скиршакс будет мне нужен в другом месте. И ты тоже.

Он дождался кивка и продолжил:

-Как только выручим господина Ё и его гостей...- Виктор чуть не запнулся, но слабость подавил коротким усилием воли. Выручим!- Уйдем с планеты куда подальше и до времени затаимся. Поэтому ты и твои люди остаетесь пока со мной, а Скиршакс пусть отберет сотнюдве людей и ждет гденибудь моего приказа.

-Есть!- коротко ответил Шця и даже как бы вытянулся, хотя продолжал сидеть.

-У тебя какие печати стоят?- спросил Виктор.

-Желтая роза, господин бригадир.

-Тогда внимание! Полномочия: серп - девять - ладонь - кувшин - восемь - один - три.

-Трезубец - роза - ладонь - тринадцать - семь ,- быстро ответил капитан.

-Тогда держи, капитан,- сказал Виктор и начал надиктовывать шифры и ключи. Как оно там все сложится, неизвестно. Так что доверенный канал связи не помешает.

Закончив, он сделал еще один глоток из заветной фляжки и, с сожалением вернув ее на место, встал.

-Ну что, капитан, поиграем с Хозяйкой Покоя?- спросил он, оскаливая зубы в "фирменной" улыбке, от которой не только молоко скисало.

-Я Стрелок,- пожал плечами Шця.

-И это правильно,- без тени иронии сказал Виктор, вызывая "Сапсан".

В Шьиэй они прибыли вовремя. Морской пехоты здесь не оказалось, но береженого Бог бережет, и Виктор свой визит в город не афишировал. Напротив, они просочились в Шьиэй, как бесплотные духи, и как духи, бесшумно и практически неощутимо для аборигенов заняли башню контроля погоды, из основания которой можно было попасть в водовод - новый, естественно, и в коллектор. Здесь гвардейцы заняли круговую оборону, а трое - наиболее опытные разведчики - полезли вместе с Виктором вниз.

Лифт бесшумно опустил их на дно вспомогательного колодца обслуживания, где, судя по данным телеметрии, никого живого не было и где, собственно, и начиналась их дорога. Здесь они задержались ненадолго, отключая системы слежения за техническими коридорами, и отжав плиту, закрывавшую выход из лифтового стакана, проникли в коридор, спирально уходящий вниз, к блоку резервных генераторов. Место это поганое - широкий трапецеидальный в сечении коридор с гладкими керамитовыми стенами, освещенный неярким голубоватым светом - но другой дороги вниз не было. Оставалось только надеяться, что флотские бесы сюда добраться не могли, потому что не знали куда или не успели, если всетаки догадались. Двигались осторожно, "держа глаза открытыми", то есть задействовав приборы раннего обнаружения и страхуя друг друга от неожиданностей, хотя случись что, в таком месте их положили бы всех. Однако пронесло, и они без помех добрались до генераторов. Здесь было прохладно, помещение освещалось неприятным оранжевым светом, в нем пахло озоном, а работающий на минимуме дежурный генератор наполнял его едва уловимым низким гулом. В боксе контрольной аппаратуры Стрелки сноровисто вскрыли пол, выложенный большими - метр на метр примерно - белыми плитами, и добрались наконец до люка в преисподнюю. С люком этим пришлось, однако, повозиться. Металкерамитовая крышказаглушка была зафиксирована распирающим замком, на котором стояли коды Железной Башни. Сломать коды было невозможно, но можно было попробовать их подавить, что тоже было сложно, хотя и возможно. Ставили эти коды еще в мирное время, а нынче на дворе была война, и гвардейские ключи доступа, предусмотренные для таких именно чрезвычайных ситуаций, имели теперь приоритет практически над любыми другими ключами, пусть даже и принадлежащими всесильной тайной полиции. Виктору и сержантуразведчику, занимавшимся взломом, пришлосьтаки попотеть, но через шестнадцать с четвертью минут они "удавили гадюку", щелкнул автомат блокировки, и распирающие клинья убрались в свои гнезда. Путь в местный филиал ада был открыт.

Под люком обнаружился новый колодец, глубокий, темный и узкий. В его стенку были вделаны скобы, и, не включая света, группа проследовала вниз, где их, однако, ожидало новое препятствие. В стены круглого, как барабан, зала были врезаны выпуклые овальные двери, наподобие тех, что герметизируют отсеки на космических кораблях. Двери были обозначены иероглифами и, по всей видимости, открывали доступ в разные части многоуровневого лабиринта, возникшего вследствие почти двухтысячелетней технической активности аханков в этом регионе. Ребус с семью дверями Виктор разгадал довольно легко, но и те, кто шифровал двери, не имели цели никого запутывать. Те, кто смог сюда добраться, по определению, имели право делать здесь что хотят. И коды, стоявшие на запорных механизмах, тоже ставились скорее для проформы, чем из необходимости оберегать страшные секреты империи. Так что не прошло и пяти минут, как группа проникла наконец в коридоры, ведущие к очистным сооружениям. Система подземных галерей, колодцев и тоннелей была старая и путаная. Строилась она не одно столетие, и подземные ходы прокладывались с самыми разными целями и на разной глубине. В результате возник сложный многоярусный лабиринт, разобраться в котором без карты и специального оборудования было не просто. Следующие пятнадцать минут Виктор и его люди двигались по этому лабиринту в общем направлении на югюговосток, постепенно спускаясь с уровня на уровень. Чем ниже располагались галереи, тем хуже было их техническое состояние. В конце концов разведчики спустились на уровень минус 12, и здесь, в настоящем аду, созданном химией и временем, лицом к лицу столкнулись с группой настырных морпехов, которые умудрилисьтаки, пройдя весь путь под землей, добраться аж сюда. Впрочем, встречного боя не вышло, и за одно это можно было благодарить всех местных богов и сонмища добрых духов, расплодившихся за долгую историю Ахана в благородных и совсем не благородных семьях.

Никто морпехов не услышал. На минус двенадцатом уровне было достаточно шумно, вода капала и лилась, какието бог весть где находившиеся машины трудились, распространяя по лабиринту волны вибрации и наполняя его глухим гулом, чавкающим ритмом и прочими техногенными звуками. И приборы сплоховали - не засекли людей, идущих по параллельному проходу к той же площадке, куда нацелились и Гарретские Стрелки. Но вот какая штука, Виктор "учуял" чужих - не иначе как шестое чувство прорезалось, насторожился вдруг, хотя и сам не знал еще почему, и придержал своих людей буквально на парудругую секунд. Он в принципе ничего эдакого не предполагал, просто возникло странное ощущение, тревога какаято смутная, в общем, чтото такое, и он захотел в своих ощущениях разобраться раньше, чем двигаться дальше. Мистика какаято, но получилось, как если бы опасность предусмотрел. Морские пехотинцы вышли на площадку всегото в трехчетырех метрах впереди. И хотя в лабиринте стоял вечный сумрак, разбавленный лишь зеленоватым светом редких плафонов дежурного освещения, не столько освещавших коридоры, сколько их обозначавших, не заметить чужих стрелки просто не могли. Виктор, стоявший лицом к выходу, ощутил движение, и тут же, инстинктивно, взбросил бластер, одновременно начиная уже различать с помощью оптических линз штурмового комплекса все новые и новые детали. Его разведчики тоже среагировали мгновенно, но стрелять не спешили, пытаясь удостовериться, что это не те, кого они ищут, а как раз наоборот, те, кто тоже пришел за жемчужным Ё. Только с другой целью. А потом ядовитую тьму вонючего лабиринта разорвали рукотворные молнии энергетических импульсов, и все было кончено раньше, чем морпехи смогли сообразить, что им пришел конец.

Быстро, но тщательно проверив галерею, из которой пришли флотские, стрелки продолжили свой путь, оставив на площадке три обгорелых трупа, которые так и будут здесь лежать, пока их не съест разложение, помноженное на сумасшедшую химию. Живности, даже мутировавшей, на этом горизонте не водилось. А еще через двадцать минут они наконец нашли беглецов.

Макс, как и предполагал Виктор, привел всех в шестой очистной стакан. В огромном керамитовом цилиндре стакана стоял неумолкаемый грохот и рев, порождаемый рушащимся с двадцатиметровой высоты потоком, но и воздух и вода здесь были настоящими, прошедшими уже все этапы очистки. Макс и "девочки" сидели на ажурной, сплетенной из тонких керамитовых шестов площадке, скрытые от чужих глаз не только тьмой, но и телом потока. Так что место Макс выбрал удачное во всех смыслах и, как выяснилось из краткого, на ходу, "разбора полетов", собирался, если не появится Виктор, отсидеться здесь суткидвое, пока не схлынет первая волна террора, а потом пробираться в Диш, где находился большой торговый терминал, и уходить в космос по плану Зеро.

Вообще говоря, план Зеро был придуман не просто на всякий случай, а на самый крайний, немыслимый, невероятный и труднопредставимый девять лет назад случай. На случай, если - непонятно, правда, с чего вдруг - все полетит в тартарары. Было решено всем вместе или порознь, это уж как сложится, прорываться в космос и уходить обратно на Землю. То ли навсегда, то ли на время, но лететь на Землю, а там видно будет. Когда все это придумывалось, они и сами шутили над своей паранойей, а вот и пригодились планы, и вышло, что ничего из сделанного втуне не пропадает, и никакая предусмотрительность не бывает лишней.

-Значит, уходим,- подытожила Вика быстрый, на скорую руку обмен мнениями.

-А что, есть другие варианты?- спросил Виктор, пытаясь рассмотреть во мгле подземелья Яну, оставшуюся вместе с другими девочками стоять в стороне под присмотром дамы Ё.

-На данный момент нет,- кивнул Макс.- Но мне от империи отказываться не хочется.

-Мне тоже,- согласился с ним Виктор.- Но делать нечего. Снявши голову, по волосам не плачут. Не так ли? Если никто не против, играем Зеро.

-Играем,- грустно улыбнулась Вика.

-Тогда так,- продолжил свою мысль Виктор.- Сейчас вылезем, и я сразу свяжусь с Йёю и бароном. Может быть, они уже чтонибудь нашли.

-В принципе у меня есть подходящий борт,- неожиданно сообщил Макс.

-Вот как! Что за борт?- сразу же встал в стойку Виктор.

-В группе Ярша есть такой тип - капитан Зуярша,- объяснил Макс.- Он аханк, но много лет работал с Яршем, все проверки прошел, печати легионерские у него стоят. Он Торговец. Борт у него зарегистрированный, "Жасмин" называется. И он сейчас на Тхолане должен быть. Если уцелел, конечно.

-Да, это было бы очень кстати,- задумчиво протянул Виктор.- Если уцелел.

Упоминание имени Ярша ему было неприятно. Темная эта история, не разгаданная полностью и по сей день, смущала разум и тревожила душу Виктора. Остальные, насколько он знал, тоже чувствовали себя неуютно, но, в конце концов, чем виноват капитан Зуярша? Тем, что когдато, давнымдавно, когда все они - ну, кроме Лики, конечно - тихо доживали свои искусственные жизни на Земле, здесь в Ахане его вербанул Рыжий Ярш? Так он много кого завербовал, и все эти люди вполне исправно служили компаньонам, даже не догадываясь, какой сукой был их прежний шеф и от чего он на самом деле подох. Так что ничем капитан перед ними не провинился и даже, напротив, мог сослужить сейчас службу, в которой все они нуждались. А значит...

-Хорошо,- сказал он, закрывая тему.- Вылезем наверх, и свяжешься с этим твоим торговцем. Пошли.

И они пошли.

Глава 6

За спиной тихо клацнули запоры тяжелой броневой двери, и Йёю остался один. Перед ним лежал просторный погруженный в полумрак операционный зал. 360 кубических метров пространства, украденного у горы и закованного в полуметровой толщины металкерамитовый кожух. Здесь царили мертвая тишина и кладбищенский покой годами никем не потревоженного мира. Мира взаймы. Йёю огляделся, припоминая, где здесь что, и не торопясь, прошел к письменному столу, стоявшему справа от входной двери. Как только он приблизился к столу, с потолка упал луч желтого "солнечного" света, и полумрак вокруг стола превратился во мглу, испуганно отпрянувшую от Йёю. Йёю невесело усмехнулся и, поставив на стол дорожную сумку, стал медленно вынимать из нее и выкладывать на стол вещи, которые неожиданно для самих себя превратились в последний привет утраченного мира.

Первой встала на стол тяжелая окованная золотом малахитовая шкатулка. Йёю щелкнул замком и откинул крышку. Внутри ларца лежали фамильные драгоценности герцогов Йёю. Сейчас в нарушение традиции здесь вместе лежали мужские и женские украшения. Их было мало, но зато это были подлинные сокровища, ценность которых определялась не столько величиной и количеством драгоценных камней или талантом и именем мастера, их создавшего, сколько временем, в течение которого они украшали герцогов и герцогинь Йёю. Вот это кольцо, например, узкую полоску невзрачной платины с однимединственным среднего размера бриллиантом, его первый предок подарил своей невесте, отправляясь на Легатовы поля. Легатовы поля, Смертные поля - место крупнейшей битвы древности между аханками и гегх.

Во всяком случае, так гласило семейное предание. Откуда на самом деле взялось это кольцо, сказать было трудно, но когда 2487 лет назад был составлен первый из сохранившихся реестров сокровищницы, в нем уже было записано и оно. Под номером три. Йёю взял кольцо в руку и поднес к глазам. На внутренней поверхности кольца была выгравирована надпись. Только одно слово: "Люблю", и все. Традиция, помноженная на время своего существования,- сильнее разума, разрушительнее чувств.

Йёю бережно опустил кольцо на место, закрыл шкатулку и продолжил свой малый труд. Вещь за вещью появлялись из недр сумки и занимали место на тщательно оструганной поверхности деревянной столешницы. Последней он извлек из сумки кожаную папку малого формата, закрытую на нефритовые застежки. Взяв ее в руку, Йёю прошел к рабочему столу, сопровождаемый все тем же "солнечным" лучом. Не садясь, он положил папку с края стола и вызвал проекцию, запустив поисковую систему, настроенную на системы флотского информационного поля. Пока поисковики вскрывали внешние защитные оболочки коммуникационных систем Адмиралтейства, полевого штаба и других доступных ему источников, Йёю открыл встроенный в тумбу стола холодильник и достал оттуда керамитовый термос долговременного хранения. Широкий массивный цилиндр был маркирован датой, которая наступит только через шесть лет. Йёю удовлетворенно кивнул и вскрыл пломбы. Когда, сняв герметизирующую крышку, Йёю вынул из узкого горлышка плотно притертую пробку, над столом поплыл дивный аромат "Спокойствия Снегов". Долгую минуту Йёю стоял неподвижно, с наслаждением вдыхая изысканный аромат крепкой можжевеловой водки, потом налил себе немного в костяную чашечку и пригубил. Водка была превосходна. Даже крошечный глоток ее подарил ему тепло и каплю радости посреди бедствий, обрушившихся на него и на империю. Теперь Йёю мог сесть. Он неторопливо раскурил трубку, просматривая между делом каналы связи флота; сделал еще один глоток и, разделив проекцию на три независимые зоны, определил центральную под передаваемые связистами флота в режиме реального времени сводки для оперативного штаба генералгубернатора Метрополии. Боковые же поля были замкнуты на необработанные потоки информации, идущие в аналитический центр Академии и в штаб Главного квартирмейстера. Оставшись доволен результатами, он сделал еще один маленький глоток, долил в чашку водку из термоса и взял наконец терпеливо дожидающуюся его внимания папку. Йёю расстегнул застежки, раскрыл папку и извлек из нее плоский керамитовый футляр, запечатанный его личными кодами. Раскрыв футляр, он вынул из него небольшой пакет, завернутый в алый шелковый платок. Перед тем как развернуть платок, он снова отпил из чашечки и только после этого извлек из шелка простой, без надписей, белый бумажный пакет, а из него - тонкую книжечку в кожаном выцветшем переплете. Бережно раскрыв книгу - а это был подлинник "Малого Послания",- он с чувством восхищения и трепета пробежал глазами по написанным от руки мелким, но четким почерком строчкам. Йёю знал эту книгу наизусть, но перечитывал множество раз в течение всей жизни, каждый раз находя в ней чтонибудь новое, созвучное его нынешнему настроению или обстоятельствам своей жизни в этот конкретный отрезок времени.

"Война - это зеркало, в которое смотрится поколение".

Эти слова принадлежали герцогу ЙёюЯн, деду его деда. Эссе, написанное 487 лет назад, называлось "Сущность Отражения", и Йёю полагал, что это было лучшее, что написал за свою долгую жизнь адмирал Ян. Не безупречное с точки зрения стилистики, концептуально оно породило бурю и положило начало крайне интересной дискуссии. Даже теперь, когда иное поколение отпевало последние песни другой эпохи, ищущий ум был способен отыскать в "Малом Послании" ЙёюЯна немало золотых нитей, сшиваюших пространство имперского дискурса.

"Так что же отразило зеркало новой войны?- Вопрос был не праздный, как могло бы показаться поверхностному человеку, и Йёю, которого не могли назвать поверхностным даже его враги, не зря тратил быстротекущее время, рассматривая концепцию Отражения в перспективе обрушившихся на империю несчастий.- Каким предстанет мое поколение в беспристрастном зеркале тотального конфликта?"

Сейчас Йёю снова находился в изгнании. Добровольность изгнания ничего не меняла в сути произошедших событий. На бытийном уровне не было никакой разницы между волей императора и волей обстоятельств. В любом случае Йёю находился сейчас не в своем городском замке, а прятался от ужасов войны в жалкой пастушьей хибаре, крохотном домике, сложенном из дикого желтоватокоричневого камня. Это была самая глубокая щель, в которую он мог забиться. Самое надежное убежище, которое у него было. Когда с ним связался аназдар Вараба, Йёю предавался смертному греху, вернее, двум смертным грехам сразу. Он проявлял слабость, недостойную мужчины и воина, и пытался врачевать тоску средствами, предназначенными для радостного служения богам. Он ласкал новую игрушку, взятую накануне в качестве приза за поединок с графом Йшцайей, и пил травницу, горькую водку, сваренную из сахаристых трав восточной пустыни. У игрушки была нежная податливая грудь и полыхающее жаром лоно, но Йёю не мог перестать думать о Цо. Водка наполняла его рот горечью, но чем была эта горечь по сравнению с ядом разлуки? Он упивался своим несчастьем, которое не было несчастьем и которому не следовало позволять прорасти в своей душе. От окончательного падения его спас Вараба.

-Герцог,- без предисловий сказал князь Яагш.- Уносите ноги, ратай уже здесь.

Слова бригадира отрезвили Йёю, определив меру и его эгоизму и мелким неприятностям, случившимся с ним в мирное время. Зеркало войны исправило искажения, привнесенные днями мира и довольства, и перед глазами Йёю предстала холодная и жестокая в своей объективности реальность. Цо находилась на другом конце галактики, и помочь ей сейчас он ничем не мог. Он даже не мог знать, что теперь происходит на забытой богами Ойг и происходит ли там чтонибудь вообще. Зато он доподлинно знал, что в ближайшее время произойдет на Тхолане. Что может на нем произойти.

Еще через две минуты сигнал тревоги передал его агент в Адмиралтействе, и Йёю побежал. Естественно, он не сорвался с места нагим, каким явил его испытующим богам случай. Он оделся и вызвал слуг. Их было четверо, тех, с кем он решил разделить свое изгнание. Он потратил еще семь минут драгоценного времени, чтобы бросить в дорожный мешок самое ценное из своего архива и сокровищницы и послать по почте несколько неотложных сообщений. И все. Он уже летел на своем флаере на север, стараясь успеть долететь раньше, чем служба тыла очистит тхоланские небеса от мешающих ей гражданских бортов. Он не успел, конечно, но его подлинные пропуска герцога и Лауреата добавили ему еще 20 минут, а поддельные - генералквартирмейстера 7й армии - украли для него еще 30. И всетаки время было уже на исходе - на западе и северовостоке видны были всполохи мощных взрывов, когда Йёю добрался наконец до своего убежища. Этот домик он присмотрел и выкупил еще в прошлой жизни, при старом императоре. На самом деле через подставных лиц удалось скупить тогда все земли в долине, а домик, стоявший у самого входа в узкое темное ущелье, перпендикулярное долине,- оно называлось просто и бесхитростно... Стилет,- был всего лишь удобным прикрытием для настоящего убежища. "На войне как на войне". Это изречение подарил ему все тот же Вараба. Очень верно сказано, между прочим. Достигнув места, все, и слуги и Йёю, работали вместе и на равных, не чинясь и не тратя времени на субординацию. Флаер задвинули в узость ущелья и спрятали в специально углубленной и расширенной для этих целей пещере. В домике разожгли очаг и разбросали мелкие вещи так, чтобы было видно, люди покинули дом впопыхах и спешке. Активировали антенны на горных склонах и охранный периметр, который являлся подлинным шедевром контрразведывательной техники, так как опознать в отдельных его деталях целое было практически невозможно. И только после этого, под все еще голубыми небесами, стремительно превратившимися в ворота Страха, они спустились под землю и ушли в бункер, встроенный в тело горы. Здесь, в своих рукотворных пещерах, Йёю и провел весь этот день. Первый день войны.

Йёю сидел за пультом вычислителя, и перед ним во мгле операционного зала разворачивались яркие многоцветные проекции. Иногда много - семь или даже восемь, иногда мало, но никогда меньше трех. Он следил за ходом сражения, насколько позволяла украденная где только возможно информация, и думал.

Итак, каким предстанет его поколение в зеркале этой войны?

Сейчас, ночью, после всего, что он видел, и всего, что удалось узнать, Йёю начал опасаться, что когда эта бойня завершится, люди его круга не найдут своего отражения в зеркале последней ратайской войны.

"Мы выкурили свою трубку до конца,- решил Йёю.- Нас нет в комнате, и дверь не ожидает нашего возвращения".

Сожаление. Печаль. Холодные угли воспоминаний.

"Вот все, что осталось от нашего поколения".

Новый разговор с бригадиром окончательно прояснил ситуацию, и Йёю понял, что теперь снова придется выживать там, где выжить невозможно по определению.

Гнев.

"О да,- решил Йёю.- Если я открою сердце гневу, разум мой ослабеет, но силы возрастут. Пусть так. Мне понадобится много сил, потому что...

Мужчина может увидеть себя только в глазах женщины и в стали клинка. И там и там отражение будет нечетким, но суть человека эти два отражения передают с безупречной точностью ".

Он увидел черные бездонные глаза Цо, и рука Взвешивающего Долю легла на его сердце.

"Я должен увидеть ее еще хотя бы один раз,- решил он.- Я должен посмотреться в ее глаза". Но для того чтобы это случилось, ему предстояло сначала посмотреться в сталь клинка. Что он увидит там? Йёю ощутил секундную неуверенность, даже опасение и страх, но гнев уже сжигал его сердце в своем яростном пламени.

Идущий по лезвию меча не должен смотреть под ноги.

"Я дойду, Цо!- поклялся он.- Мы встретимся, даже если мне придется утопить в крови этих ублюдков саму империю! Я знаю, мне не будет стыдно, когда я увижу себя в твоих глазах".

Так он решил, но боги продолжали испытывать его, как если бы они не знали его так давно и так хорошо, как могли узнать за долгие годы его жизни. Сначала пропала связь с сенатором Ё, потом ушел в безумный поиск бригадир Вараба, а Йёю выпал жребий ждать. Ожидание непомерной тяжестью легло на его плечи, и Йёю остался один. Это было непросто, но он справился и с этим, хотя терпение и не входило в число Одиннадцати Добродетелей людей из Ближнего Круга. Йёю заставил себя работать. Искать информацию и думать. Думать, думать, думать.

К утру он уже знал о семи нападениях. Ё не были единственной семьей, удостоившейся особого внимания заговорщиков. Они были одними из. Но все семьи принадлежали к Первой Дюжине. Судя по некоторым признакам, во всех случаях действовали звенья тактической разведки флота, тайно высадившиеся на планету этой же ночью или засевшие на Тхолане заранее. Однако вопрос, откуда они взялись, был второстепенным. Гораздо важнее было понять, зачем они это делают? В самом деле, переворот, как начал понимать Йёю, был задуман и выполнен безупречно. В сущности, первый его этап уже завершался, а заговорщики еще даже не обозначили себя, не вышли из тени, и формально о перевороте даже не было речи. Вероятно, это слово и не прозвучит никогда. Тем, кто стоял за произошедшим, кто сделал его возможным,- а это, скорее всего, была достаточно компактная группа старших офицеров флота,- было невыгодно афишировать свою роль в ратайском вторжении. Сыграв на желании ратай любой ценой нанести империи как можно более тяжелый урон, адмиралы добились главного. Император убит. Династия пресеклась. Флот Метрополии и верные династии войска и спецслужбы уничтожены или обескровлены вместе с вторгшимся в систему врагом. Теперь, разгромив ратай, адмиралы сойдут с небес на Тхолан, как богитриумфаторы, и, естественно, обнаружат заговор аристократов. Вот тогда случится третий и последний акт драмы. Начнется охота за головами врагов, а захват власти будет объявлен вынужденной мерой. Тогда на танец пригласят и "Становой Хребет", и, возможно, когонибудь из мелких аханских аристократов, которые променяют лояльность на жизнь. Хорошо задумано, элегантно выполнено. Во всяком случае, на тактическом уровне. О стратегических осложнениях, связанных с тотальной войной, которую они развязали, заговорщики или не задумывались, или полагали ее приемлемой ценой за успех. Впрочем, и Йёю думать об этом не стоило. К сожалению, это была уже не его забота. Во всяком случае, пока и, судя по всему, надолго.

Но если все обстоит именно так, как он предположил, то зачем нужны были эти нападения? Ведь все это можно было сделать и потом, не так ли? Йёю еще раз просмотрел данные, имевшиеся в его распоряжении. И понял. Вернее, ему показалось, что он догадывается, почему они напали именно сейчас, и почему они напали именно на эти семь семей. Женщины! Молодые женщины. Вот в чем было дело. Они же не республику утвердить решили. Наверняка империя останется империей, и значит, будут в ней и император и аристократы. И значит, ктото из них, возможно, Стаййс, претендует на императорскую корону, а другие... Кем станут другие? Просто добавят к своим плебейским именам громкие титулы вырезанных смарагдов империи? Но ведь это смешно! Это моветон. Этого они не знать не могут.

"Да,- решил Йёю.- Они это знают. Они понимают это даже лучше, чем мы, потому что долго смотрели на нас со стороны".

"Снизу,- поправил он себя.- Снизу видны некоторые подробности, которые перестали быть для нас актуальны столетия назад".

Следовательно, снова Ю, Э, Ё? Попрежнему Йёю и Яагши? Но с какой стати? Такого безобразия не примет даже плебс, которым они предполагают помыкать.

"Женщины,- решил Йёю.- Это лучшее решение, потому что самое простое. Передача титула через брак - древнейший закон империи".

Цо! Смутное беспокойство начало перерастать в панику, и ему стоило немалых усилий взять себя в руки.

"Она далеко,- сказал он себе.- И она под защитой королевы".

"Боги!- Перед внутренним взором Йёю снова возникли зеленые глаза и волосы цвета меда с вином.- Королева - правая рука императора!"

Но при живом императоре, в присутствии императорской фамилии, королева Нор являлась всего лишь первой среди равных, однако теперь все изменилось.

Светлая богиня свидетель, Йёю был не в восторге от идеи уравнять гегх в правах с аханками, поднять гегхских дворян, которые и без того не были обижены, до уровня древней аханской аристократии. Он не любил гегх, как не любил и иссинцев, потому что быть аханком для него значило гораздо больше, чем знать, что ты родился аханком. Но королеву Нор он любил. Вожделение, безумие ЙцзоШцай, ЙцзоШцай - Утренняя Дева, одна из восемнадцати женских божеств любви в средневековом аханском пантеоне. Ныне ее имя используется как нежное, но уважительное обращение мужчины к женщине, с которой он состоит в любовной связи.

охватившее его после первой встречи, прошло. Цо вытеснила королеву из его сердца. Но любовь осталась. Симпатия. Восхищение. Да, он любил бы королеву, даже если бы она не была компаньоном в их предприятии. Он восхищался бы ею, даже будь она женщиной из того попрежнему неизвестного ему мира, из которого пришел жемчужный Ё. Но онато как раз была настоящая. Цшайя. Цшайя - 1. Богиня мести в древнем культе народа црой. 2. По немногочисленным аханским преданиям об истребленном народе црой, женщиныбойцы цшайя превосходили в бою всех, в том числе и лучших бойцоваханок Чйёр. Цшайей была, по преданию, и принцесса Сцлафш.

Такое не подделаешь. Графиня Ай Гель Нор, из тех самых Норов - Йёю специально изучил этот вопрос,- которые были настоящими непримиримыми врагами аханков еще в те времена, когда первые Йёю постигали искусство власти.

"Вот!- сказал он себе.- Вот! Она Цшайя, она королева. У нее множество преданных людей и целая планета с пусть и небольшой, но собственной гвардией, контрразведкой и всем, что должно быть у настоящей королевы. Она отобьется, и Цо будет с ней. У заговорщиков не может быть там много сил, а когда будут, королева уже все будет знать. Утаить такое невозможно".

Потом 8й флот закончил разгром ратайского флота вторжения и начал высаживать части 23й армии морской пехоты на поверхность Тхолана. Стаййс,- а он уже лично присутствовал в системе, о чем сообщил официально по всем доступным каналам связи,- Стаййс все рассчитал верно. Он пришел на помощь столичной планете вовремя, но в то же время не раньше и не позже, чем это было нужно ему. К этому времени сражение на планете практически прекратилось, хотя деморализованное катастрофой и отрезанное от источников информации население знать об этом не могло. Силы планетарной обороны были обескровлены и сами находились в состоянии глубокого шока. Элитные части, прежде всего, конечно, гвардейские полки, как самостоятельные боевые единицы уже не существовали. А звенья тактической разведки 8го флота, якобы высадившиеся прямо в пекло сражения за Тхолан на рассвете, уже сообщали по инстанциям об ужасающих фактах предательства. Йёю вполне представлял ужас и омерзение, охватывавшие флотских и армейских командиров, читавших эти сводки, их растерянность, их гнев.

"Великолепно,- честно признал он.- Можно даже сказать, изысканно. Стаййс талантливый человек".

Раскрыть такой заговор было крайне трудно. В нем изначально, как предположил Йёю, участвовали очень немногие. Скорее всего, сам Стаййс, его брат и, возможно, командующий 5м флотом Тчуёш. И очень ограниченное число людей, лично преданных этим троим. Прежде всего, конечно, узел тактической разведки 8го флота и собственная флотская контрразведка.

"Разумно,- решил Йёю.- И достаточно".

На этапе подготовки заговорщиков защищала Концепция Незыблемости Империи и Божественной Сущности Императора. Железная Башня, находившаяся в плену этой концепции, искала заговорщиков, бунтарей и шпионов везде и всюду, но даже представить себе не могла, что ктото может покуситься на основу основ, на династию. Их ничему не научил предыдущий переворот.

"Меня тоже",- честно признал он.

Возможно, это случилось, потому что предыдущий переворот был, в сущности, семейным делом фамилии. Представить, что ктото решится сломать традицию, было трудно. Даже Позвонки никогда не позволяли себе поднимать взгляд выше основания трона, и хотя онито как раз были под колпаком политической полиции, но и здесь Башня ничего найти не могла, потому что ничего и не было. "Становой Хребет", как организация, в заговоре не участвовал. Красиво.

К полудню идея заговора аристократии начала обретать завершенную форму и завоевывать умы. Но были и хорошие новости. Слава богам, Ё уцелел, и Вараба - Йёю так и не привык думать о нем, как о князе Яагше,- сообщил о плане эвакуации.

И снова потянулось время ожидания. Все, что было необходимо сделать, Йёю сделал очень быстро. Он сообщил по сети о переходе в состояние Сна, вызвал тех немногих, кого предполагал взять с собой в долгое изгнание, сложил веши, мимолетно порадовавшись, что никогда не держал у себя в доме ничего понастоящему ценного, и стал ждать. Его собственный замок был разрушен в ходе боев в столице, и на данный момент он, герцог Йёю, хотя и находился в списке разыскиваемых, но рядом с его именем стояла пометка "вероятно, мертв". Узнав об этом, Йёю грустно усмехнулся и приказал своим людям кинуть флотским дознавателям кость. Подбросить несколько бесспорных доказательств своей весьма своевременной кончины. Немного генного материала в остатках кожных покровов, комочек спекшейся крови... вполне достаточно, чтобы быть изъятым из списков находящихся в бегах мятежников.

Остальное время он провел, отслеживая будни переворота. На будущее.

Он ждал. Наблюдал, запоминал и ждал. Проходили минуты и часы, но Йёю старался быть терпеливым. Он ждал. И думал. Он думал о прошлом, в которое нет возврата. О настоящем, где ему теперь нет места. О будущем, которое предстоит построить. И еще он думал о Цо, которая так неожиданно вошла в реку его жизни и превратила усталые воды в бурный поток. "Сладкая моя Цо, змея желания, яд страсти. Моя доля". Думая о Цо, размышляя о превратностях судьбы и судеб, Йёю неожиданно осознал, что он умер вместе со старым императором одиннадцать лет назад. Все остальное являлось посмертием. Являлось бы . Потому что ни месть, которая была лишь отражением привычки жить, ни любое другое чувство или действие не были признаками жизни, как могут думать те, кто не умеет смотреть и видеть. Все это было не более чем эманацией Тени, имитирующей жизнь человека. Его жизнь. Если бы не Цо, все так и осталось бы. Никак. И то, что он все еще жив, то, что он жив в полном смысле этого слова, было чудом. Дар этот принесла ему Цо. Без нее все теряло смысл, с ней многое становилось возможным .

Йёю не стал передумывать эту мысль. Этот камень не следовало шлифовать. Его прелесть была не в огранке, а в сути. Суть. Смысл. Это главное. А форма... Эта мысль не будет записана. Никто и никогда ее не прочтет. Эта мысль останется в его сердце.

Через двадцать семь часов началась эвакуация. Человек Йёю в Управлении Резервистов Флота сумел добыть транспорт и коды, что было несложно в том бардаке, в который превратилась столичная планета за сутки боев с ратай и еще одни сутки, сутки набирающего силу переворота. И никого, естественно, не заинтересовал курс санитарного транспорта, приписанного к несуществующему полевому госпиталю 23й армии, якобы развернутому как раз вблизи стартового комплекса грузопассажирского порта ТхоланДесница. И то, что транспорт, зависнув на минуту над обожженным бесчисленными стартами керамитовым полем, оставил на нем три стандартных грузовых контейнера, тоже никого не заинтересовало, потому что этого никто не увидел. Контейнеры забрал через час погрузочный робот с торговца "Жасмин", и Йёю со всеми своими людьми оказался наконец на борту. Первый этап эвакуации прошел гладко, но теперь предстояло уйти с планеты.

Вообще, момент был крайне неприятный. Переворот уже вызрел, и по всему Тхолану развернулась азартная охота на всех, кто был объявлен предателем. А здесь, за тонкой броней старого торговца, сидели, стояли, лежали и бродили в узостях не предназначенного для перевозки людей корабля восемь сотен людей, половина из которых числилась в розыскных списках первой категории. И вновь уделом Йёю было ожидание. Он сидел в кресле офицера резервной вахты в небольшом отсеке, служившем комнатой для совещаний. Вместе с ним ожидали развития событий смарагдовая Э и жемчужная Ё, семьи которых уже перестали существовать. Впрочем, в каюте капитана спали сейчас младшая Ё и юная княгиня Яагш, что всетаки намекало на некое вероятное будущее старых династий. Йёю мысленно поморщился, вспомнив, кто делит с принцессами жилой отсек. Конечно, он не был настолько же нетерпим к чужакам, как Позвонки, но попрежнему испытывал род неудобства, думая о дочери князя Нош. Нош был первым той'йтши, получившим дворянский меч империи Ахан. Даже спустя десять лет и даже зная, что князь Меш такой же пайщик их совместного предприятия, как и он сам, Йёю испытывал раздражение, если не отвращение, встречаясь с ним или его людьми...

Они ждали. Теперь они вместе ждали возвращения сенатора Ё и князя Яагша. Что заставило этих двоих рисковать головами своих близких, откладывая вылет еще на три часа, Йёю не знал. Он мог только догадываться, что они не стали бы задерживаться изза ерунды. Имелось, вероятно, некое дело, которое следовало сделать до отлета, вот они и вышли "прогуляться" по Тхолану, который за эти несколько дней перестал быть для Йёю столицей, а стал враждебной землей. Для них всех.

Вместе с Йёю и дамами в совещательной комнате находились черный полковник Скиршакс и барон Счёо, который пока не догадывался, что Йёю знает, кто он такой. Для покойного Вашума - странно, но Йёю не испытал ожидаемого удовлетворения при известии о его смерти - барон был тем же, чем был когдато Йёю для старого императора.

"Грустно,- подумал Йёю, рассматривая изпод ресниц барона Счёо.- И смешно. Два бывших доверенных лица двух бывших императоров. Блистательные мертвы, убиты своими же подданными, а мы живы и еще на чтото надеемся".

Он едва успел додумать эту вполне тривиальную мысль, когда с дамой Э связался бригадир Вараба. По репликам женщины Йёю понял, что случилось нечто непредвиденное. Хотя что можно предвидеть в такой обстановке, кроме того, что случиться может все что угодно? Вот и случилось. Разговор был коротким, но приказ князя был очевиден для всех собравшихся. Уходить! Немедленно. Не дожидаясь князя и жемчужного Ё.

"Уходим!" - коротко сообщил Скиршакс, переговоривший с князем после дамы Э.

"Уходим?" - Йёю испытывал смешанные чувства. Облегчение. Опасение. Горечь. Он понимал, как они рискуют, собравшись все вместе и бесконечно долго оставаясь на одном месте. Если их обнаружат, будет бой, из которого они живыми уже не выйдут. Так что отлет создавал иллюзию разрешения кризиса. Однако на самом деле это было не так, и Йёю это прекрасно понимал. Поэтому к облегчению примешивались опасения. "Уходим куда?" Ему никто пока не сообщил, где находится обещанное укрытие и что оно, вообще, такое. Планета Ё и Варабы? Возможно. Но как до нее добраться? Как вырваться из пространства империи? Какие опасности ожидают их на пути к этому неизвестному миру? И что ожидает их там? Так что его опасения были не напрасны. Однако его самого удивило чувство горечи, поднявшееся в его душе в тот момент, когда Скиршакс сказал "Уходим!". Йёю неожиданно обнаружил, что у него появились друзья. Могло ли такое с ним случиться? Ранее он полагал, что нет. Единственным его другом был старый император, и никаких других друзей он встретить уже не ожидал. Впрочем, он многого не ожидал. Не ожидал любви, не ожидал и дружбы.

Это оказалось для Йёю неожиданным открытием. Вдруг выяснилось, что за краткие десять лет он незаметно для самого себя обрел две ранее неведомые ему способности: любить и дружить . И если первое, повидимому, созрело в его собственном сердце, то второе, как это ни странно, внедрили - судя по всему, не намеренно, а случайно - его деловые партнеры.

Новое знание, как и новый опыт, имели собственную немалую ценность. Во всяком случае, прежний Йёю отнесся бы к этому именно так. Однако с нынешним Йёю все обстояло не так просто. С удивлением, достойным начинающего торить тропу жизни, Йёю обнаружил, что и сам он изменился за эти десять лет, и относится к своему открытию совершенно иначе, чем можно было от него ожидать, чем он сам мог от себя ожидать. Он понял вдруг, что потеря душевного комфорта - приемлемая цена за обретенное счастье существовать в двух новых для него плоскостях бытия. И если Любовь даровала ему повод Быть и мир, в котором имело смысл Быть, то Дружба организовала этот бытийный мир самым приемлемым для нового Йёю образом. Этот мир не был похож на его прежний мир. Здесь царили совершенно иные эстетика и этика, однако попытка беспристрастно их рассмотреть едва не привела Йёю к интеллектуальной катастрофе. Его инструменты анализа оказались непригодными, его разум не справился с синтезом чувств и интеллекта. Горячее и холодное не совмещались, взаимоуничтожаясь в попытке слияния. Безумие уже выглядывало изза его правого плеча, но Добрая Богиня, вероятно, вымолила у Эйи еще один шанс для несчастного герцога Йёю. Он получил двенадцать дней отсрочки. Двенадцать дней относительного покоя для того, чтобы открыто принять свершившиеся в нем изменения.

"Удача сопутствовала нам, не так ли?" - сказал он себе, переходя с "Жасмина" на огромный боевой корабль, дрейфовавший в тени циклопической глыбы безымянного астероида.

-"Шаис"! Шаис - зверь, очень похожий на земного тигра, но окрас шкуры у него черный.

- Скиршакс, шедший рядом с Йёю, не смог сдержать своего законного удивления.

"Шаис"?- Реплика черного полковника прервала ход его размышлений. Йёю был далек от мира техники, но не настолько, чтобы не понять, что означает слово, произнесенное Скиршаксом.- Это действительно невероятно!"

Ё снова смог его удивить. Его ресурсы были огромны, Йёю убеждался в этом не первый раз, но ударный крейсер последнего поколения? Интересно, чем еще владеет господин Ё?

Этот вопрос вернул Йёю к его мыслям об этике нового бытийного мира, в котором он теперь существовал. Любой, даже самый простой, вопрос получал в новой системе ценностей отнюдь не однозначный ответ.

"Итак, все хорошо?" - спросил он себя, поднимаясь в диагональном лифте на 53ю жилую палубу.

Объективно говоря, ответ должен был быть положительным. "Жасмин" без осложнений стартовал с Тхолана, рутинно пересек кишащие кораблями 8го флота зоны ближнего и дальнего контроля и беспрепятственно ушел в прыжок. Торговец был старый, и дальние прыжки ему были не по силам. Поэтому до цели добирались в семь прыжков - двенадцать дней. Двенадцать дней неведения, непрошеных мыслей о прошлом, гнева, перекипающего в сердце и превращающегося в яд, тоски, ожидания и тесноты в маленьком, до отказа набитом людьми корабле. И всетаки они выбрались. Они прошли сквозь четыре обитаемые системы и два прифронтовых района, но нигде не вызвали и тени недоверия к своей легенде. Насколько знал Йёю, сейчас они находились на дальней периферии империи, в необитаемой и редко посещаемой системе, равно удаленной от главных операционных линий ратай и аханков. И вместо беспомощного и невооруженного "Жасмина" в их распоряжении теперь могучий боевой корабль. Значит, все хорошо?

Нет, не все. Его отдельная жизнь перестала быть самодостаточной ценностью, оказавшись включена в систему отношений с другими людьми, которые не были ни слугами, ни контрагентами. Они не были даже простыми партнерами. Вот ведь какое дело.

-Господин Йёю!

Йёю, так и не добравшийся до выделенной ему каюты, присел в низкое кресло у широкого окна, открывающегося в зимний сад, и неторопливо раскуривал трубку, по обыкновению раскладывая впечатления дня по полочкам своей памяти. Но если основательное отношение к новой информации было его неотъемлемой чертой, сформировавшейся годы и годы назад, в пору его ученичества, то рассеянность, которую Йёю всегда и не без оснований считал проявлением небрежности и неорганизованности, появилась у него совсем недавно. В дни полета на "Жасмине".

-Господин Йёю,- к нему обращалась жемчужная Ё, а он даже не заметил, когда и как она к нему подошла.- Ее светлость первая Э желает незамедлительно провести краткое совещание.

Она улыбнулась Йёю, замечательно передав степень важности сообщения и одновременно легкую иронию по поводу проявляемой смарагдовой Э спешки.

-У нас есть четверть часа, чтобы найти Кедровую гостиную, в которой дама Э хочет видеть нас и остальных.- Под остальными супруга его друга Ё, повидимому, имела в виду Скиршакса, Счёо и графа Тци - близкого родственника жемчужных Ё и третьего лорда Адмиралтейства по совместительству.

-Я думаю, с этим мы справимся,- ответно улыбнулся Йёю, вставая. Он огляделся и, найдя взглядом то, что было сейчас нужно, подошел к терминалу бортового коммуникатора, укрепленному в стенной нише. Коммуникатор не обманул его ожиданий, мгновенно развернув перед ними проекцию со схемой помещений крейсера, обозначив на ней изумрудной линией кратчайший маршрут движения.

-Четыре минуты,- удовлетворенно констатировал Йёю, изучив предложенную схему.- Пойдемте, ваша светлость, я думаю, мы даже успеем чтонибудь выпить. Я полагаю, на борту есть припасы?

-Не знаю,- почти равнодушно ответила Ё и легкой скользящей походкой направилась к лифтам.

"А ведь это может стать проблемой,- озабоченно подумал Йёю, догоняя ушедшую вперед Ё.- Впрочем, чтото наверняка еще осталось на "Жасмине". А остальное найдем, если поищем".

Кедровая гостиная, по всей видимости получившая свое название изза карликового кедра, росшего под стеклянной сферой прямо посередине отсека, оказалась стандартно обставленным и не менее стандартно оформленным помещением. Впрочем, этого и следовало ожидать. Ударный крейсер - это ведь не родовой замок, и изысканность интерьеров не входит в его спецификацию. Зато гостиная была просторна и вполне подходила для проведения совещаний даже в присутствии значительно большего числа участников, чем в их случае.

Когда пришли Йёю и Ё, все были уже в сборе, ждали только созвавшую совещание даму Э. Судя по тому, что увидел Йёю, входя, ни голодать, ни испытывать жажду им не грозило. Рабочая панель автоматического буфета была гостеприимно подсвечена нежнорозовым светом индикаторов наполнения и готовности, и собравшиеся на совещание уже выпивали и закусывали - последний раз все они ели шесть часов назад, сразу после прыжка. Йёю подошел к буфету и вызвал проекцию меню. Повидимому, жемчужный Ё и аназдар Вараба были даже более предусмотрительными людьми, чем он мог предположить. Они не только спрятали здесь крейсер, который наверняка не числился ни в одном реестре империи, не только предусмотрительно включили в число "эвакуируемых" 8ю отдельную роту Стрелков - Ряженых барона Шва, специальностью которых был захват мятежных кораблей флота, что подразумевало их умение эти корабли пилотировать, и людей старого адмирала Тци, но и заполнили - когда?- склады корабля первоклассной выпивкой и едой.

Покачав в знак восхищения головой, Йёю наполнил чашечку чеканного серебра темным тхоланским бренди и вернулся к столу. Он как раз собирался обсудить с графом Тци их возможности в плане управления крейсером в различных предполагаемых обстоятельствах, когда входной люк плавно сдвинулся в сторону и в открывшийся проем вошла дама Э. Она была не одна. Сразу вслед за ней в гостиную стремительно проникли три маленькие девочки, уже через секунду оказавшиеся в разных углах помещения. У Йёю мгновенно сработал инстинкт опасности, но суетиться было уже поздно. Это понял не только Йёю. Все остальные тоже были не новичками, и верно оценив диспозицию, остались стоять, там где стояли.

Ну что тут скажешь? И что поделаешь? Все они были крепкими мужчинами и опытными бойцами. У всех с собой было оружие. Но воспользоваться этим оружием было невозможно.

-Я в Серебре,- тихо сказала дама Э, и люк за ее спиной закрылся, отсекая их маленькую компанию от остальных отсеков крейсера и людей, в них находившихся.

"Да, суетиться поздно",- меланхолично констатировал Йёю.

Испуг уже прошел. Он трезво оценил шансы на сопротивление и понял, что, вопервых, их нет, а, вовторых, ничего ужасного не происходит. Напротив, все было верно, и более того, если бы он не был так занят своими неожиданными рефлексиями, он должен был чтото в этом роде предположить заранее. Именно он, единственный из присутствующих здесь мужчин, являвшийся участником давнего и тайного союза. Ведь он же и думал - мимолетно, правда,- о следующем этапе. Вот он и наступил, следующий этап.

-Прошу вас соблюдать спокойствие,- попросила Э, делая один короткий шаг вперед.- Вам не будет причинено ни какого ущерба. Однако обстоятельства требуют определенности в наших отношениях, и я думаю, сейчас самое время разрешить все возможные в будущем недоразумения.

Жемчужная Ё стояла сейчас за его спиной, но Йёю видел ее слабое отражение в изогнутой поверхности стеклянной полусферы. Дама Ё держала в обеих руках длинные кривые ножи - сайцшай,- и Йёю хорошо представлял себе, что может сделать с их помощью настоящая Чьёр. А вот ее дочь стояла у противоположной стены, прямо напротив него, и Йёю, наконец, ее рассмотрел. Ци Ё была высокой для своего возраста и такой же, как ее мать, черноволосой и синеглазой красавицей. Черты Чьёр в ней, однако, были даже более заметны, чем в старшей Ё.

"Теперь уже, повидимому, первой Ё",- уточнил пунктуальный Йёю.

Девочка тоже держала в руках клинки. Только ее кинжалы были прямыми и обоюдоострыми. Точно такая же пара была и в руках стоявшей слева Йаан Шу - юной княгини Яагш. Но Йёю заинтересовала дочь князя Ноша Риан. Она не была вооружена и держалась в отдалении. Собственно, его заинтересовала не столько она, сколько рюкзачок средних размеров, который висел у нее за спиной. Сейчас Риан как раз начала его снимать. Она действовала быстро, но без спешки.

"Хорошие у них дети,- подумал Йёю с неожиданной для него самого завистью.- И ведь у нас..."

-Господа,- голос Э звучал ровно, не передавая абсолютно никаких эмоций.

"Она уже в боевом трансе",- достаточно спокойно отметил Йёю.

-Господа, будьте любезны сдать оружие.

Секунду ничего не происходило, но потом сначала Скиршакс, а затем и все остальные выложили имевшееся у них оружие на стол. Две Чьёр и умелый боец в Серебряной Маске - вполне достаточная причина, чтобы не делать резких движений.

-Благодарю вас за сотрудничество, господа.- Э сделала еще несколько скользящих шагов и оказалась около стола.- Три шага назад, и мы сможем говорить.

Йёю послушно сделал три шага назад и остановился, ожидая продолжения.

-Через двадцать часов крейсер выйдет на рабочую мощность, и мы сможем продолжить наше путешествие.- Плавным, но стремительным движением дама Э собрала лежащее на столешнице оружие и сдвинула его в сторону.- Целью нашего полета является планета, на которой мы сможем комфортно существовать и готовиться к возвращению. Наша проблема, господа, однако, заключается в том, что сама планета и все, что с ней связано, является тайной империи и императора.

"Хороший ход,- согласился Йёю.- Просто великолепный".

-Все вы люди опытные и понимаете, что тайны высшего приоритета не могут быть открыты комулибо без соответствующих процедур. Даже в критической ситуации, наподобие нашей.

Риан поставила рюкзак на маленький столик, откинула клапан и бережно достала из него нечто напоминающее раковину улитки, сделанную из белого искристого материала.

"Улитка?- не поверил своим глазам Йёю.- Так вот о каких Камнях Камни (Черные Камни) - артефакты древней космической цивилизации.

говорил тогда, десять лет назад, Ё. Улитка. А барышня, значит, обученный оператор? Просто великолепно!"

-Поэтому вам придется принести присягу, дать положенные клятвы и принять неснимаемые печати. Все это ультимативное условие для продолжения нашего сотрудничества, господа.- Э сделала легкое движение в сторону Риан.- Для этого у нас есть все необходимое: Камень и оператор.

Она сделала короткую паузу, предоставляя им всем время, чтобы посмотреть и подумать.

-Я слушаю вас, господа.

-Я готов,- сказал Йёю, не задумываясь. Он и в самом деле был готов. Тайна, которая откроется им вскоре, того стоила. А на роль первого лица в этом приключении он не претендовал.

-Я тоже.- Счёо тонко улыбнулся даме Э и сделал аккуратный полупоклон.

-Готов,- кивнул Тци.

Последним выразил свое согласие Скиршакс. А Камень лежал уже на столике, и Риан стояла рядом с ним, закрыв глаза и положив на него ладони.

-Благодарю вас, господа,- вежливо улыбнулась дама Э.- Сейчас я произнесу формулу клятвы, и каждый из вас по очереди примет ее, подойдя к Камню на расстояние двух метров. После этого мы все вместе организуем сбор восьмой роты и приведем к присяге ее бойцов. Затем общее построение и клятвы остальных членов экспедиции. Таковы наши ближайшие планы. Я ясно выразилась?

-Вполне,- улыбнулся Йёю.

-Да,- сумрачно кивнул Скиршакс.

-Ясно.- Счёо улыбнулся тоже и медленно приподнял все еще зажатую в его руке чашечку.- Я могу пока выпить?

-Да,- кивнула Э.

-Пожалуйста, продолжайте.- Лицо графа Тци ничего не выражало.

Но сразу продолжить дама Э не смогла. Ей помешала неожиданно вскрикнувшая Риан. Все посмотрели на девочку, впрочем, Йёю успел заметить, что Э и Ё даже не пошевелились.

Риан стояла у Камня, попрежнему держа на нем ладони. Голубые глаза ее были сейчас открыты, и по щекам текли слезы. Каково было выражение ее "лица" Йёю сказать не мог, потому что вместо лица у нее была волчья морда, но он предположил, что девчушка находится в состоянии, близком к шоку.

-Возьми себя в руки, Риан,- холодно и властно приказала дама Э, не оборачиваясь.- Йаан, помоги Риан, если надо. Всем остальным не двигаться.

-Не надо,- сквозь слезы прошептала Риан.- Все в порядке. Я... Я "держу" Камень.

-Чтото случилось?

-Да. Я... Я не знаю, как это объяснить... Я...

-Что?- Голос Э был сейчас суров и холоден.

-Я получила... не знаю, как сказать... Это... Я получила известие!

Последние слова она буквально выкрикнула.

-Можешь ли ты сообщить нам его содержание?- Э великолепно интонировала вопрос. Девочка не могла не понять двух разных смыслов, вложенных в слово "можешь".

-Могу.

-Говори!

-Королева жива и невредима. Она только что прибыла на Той'йт. Мама и папа присоединятся к ней. Князь нашел то, что искал. Княгиня Яагш и герцогиня Йёю с королевой.

-Откуда ты это узнала?

Йёю и сам был потрясен ("Цо уцелела!" - гремело у него в голове), но он видел, насколько потрясена Э. Она едва удержалась от движения, но всетаки справилась с собой.

-Откуда ты это узнала?- спросила она, и голос ее явственно дрожал.

-Не знаю.- В голосе девочки звучала растерянность.- Не знаю. Это просто пришло. Вдруг. Это... Камень.

-Камень,- тихо повторила за ней Э.

"Камень?- Йёю был удивлен. О таком он никогда не слышал.- Камень? Но как это возможно?"

-Ё...- сказала девочка.

-Что?!- голос первой Ё был холоден, как сталь.

-Ё и князь в Черной Горе.

"Боги! Что происходит?- Йёю показалось, что он сходит с ума.- Они в Черной Горе?"

-Это все?- Э уже взяла себя в руки.- Это все или еще чтонибудь?

-Это все, что я успела принять... Он... Это было очень быстро... И все сразу...

-Спасибо, милая, ты можешь продолжать?

-Да.

-Великолепно. Господа,- Э снова вела партию.- По рядок субординации. Королева, сенатор Ё, князь Яагш и я - первый уровень. Дама Ё, княгиня Яагш, герцогиня Йёю, князь Нош - второй уровень. Вы все, княгиня Нош и девочки - она сделала плавный жест, охватывающий всю гостиную,- третий уровень. Тайны планеты, на которую мы прибудем, и тайны лиц, относящихся к первому и второму уровню субординации, являются тайной с высшим приоритетом. Планета должна рассматриваться как союзная империи территория, а ее население как равное аханскому по статусу. Я ясно выразилась?

Вопрос был, по всей видимости, риторическим, и никто из присутствующих ничего на него не ответил.

-Тогда мы можем приступить к присяге. Герцог,- она смотрела на Йёю,- вы готовы?

"О да! Теперь я готов на все. Я даже готов полюбить эту маленькую той'йтши и всех остальных той'йтши заодно".

-Я готов, ваша светлость,- сказал он вслух, поклонился и сделал осторожный шаг навстречу судьбе.

Глава 7

-А представляешь, твоя светлость, если без маски?- спросил Виктор. Они пробирались на север, в порт Скво, и, на их счастье, как минимум часть пути могли пройти под землей через паутину канализационных коллекторов округа Си. Обстановка в каналах коллектора приятному времяпрепровождению не способствовала, но, слава богам, они оба были в полевой форме морской пехоты. Так что, проникнув в нижние, самые загаженные, но зато и самые безопасные ярусы, они сразу же опустили забрала боевых шлемов и дышали исключительно фильтрованным воздухом. Правда, говорить сквозь маску шлема было трудно, но коммуникаторы были отключены. Они и так уже наследили дальше некуда. Не хватало еще вызвать по радио комитет по достойной встрече.

-А представляешь, твоя светлость, если без маски?- спросил Виктор.

-Представляю,- ответил Макс. Виктору показалось, что голос у того звучит глухо совсем не изза маски.- Я несколько раз ходил через варшавскую канализацию.

-А!- сказал Виктор.- Тогда да.

"Это да, это мы тоже проходили. Не в Варшаве, а в Ковно, но дерьмо везде пахнет одинаково".

Он сделал шаг вперед и вдруг почувствовал, что чтото случилось. Именно так. Почувствовал. Не услышал чтото подозрительное, не увидел... Почувствовал. Как будто дуновение ветра. Слабого, на излете. Или вибрация, почти не воспринимаемая органами чувств, как бывает рядом с большими и сложными машинами, работающими бесшумно, но так, что ты всегда и наверняка знаешь, жива она или нет. Или еще как, но только Виктор даже вздрогнул, что случалось с ним крайне редко. А вот потом пришел звук. Это Макс с мучительным хрипом втягивал в себя воздух, прошедший через фильтры шлема, и было очевидно по звуку этому, что дело плохо. Виктор крутанулся на месте, поворачиваясь к шедшему за ним Максу, и сразу увидел, насколько плохо обстояли дела. Макс стоял на коленях, согнувшись и опираясь на погруженные в вонючую жижу до запястий руки, бессмысленно мотал головой и судорожно пытался вздохнуть. И не мог. Сначала Виктору показалось, что отказали фильтры, хотя быть этого не могло, но, в конце концов, все когданибудь случается впервые. Но потом почти сразу он понял, что дело гораздо хуже. Похоже... Он, не раздумывая больше, немедля подскочил к Максу, сорвал с пояса аптечку, сдернул защитный экран, переключил на ПВБ, увидел, как налился изумрудным огнем индикатор, и, перехватив друга одной рукой под грудь, другой с силой ударил аптечкой в шею, защищенную лишь тонким слоем ткани. Аптечка вжикнула, вонзая в Макса сразу три иглы, и Макс дернулся, и еще раз, и еще, но тут же втянултаки в себя воздух и закашлялся, но все же это было уже не так страшно. Не страшно, потому что дышал. Дышал.

Виктор выждал чуть - вполне достаточно для ПВБ, если, конечно, пациент более жив, чем мертв,- выждал и спросил, скрывая за небрежным тоном охватившее его беспокойство:

-Ну ты как, Терминатор? Живой или помереть вздумал? Так ты, дружок, не надейся, от наших органов еще никто не уходил.

-И я не уйду,- задушенно сказал Макс, которому все еще было плохо, хотя вполне возможно, что теперь уже совсем по другой причине. ПВБ скверная вещь, хотя в некоторых случаях и незаменимая.

-Нуну,- поддержал разговор Виктор.- Такто лучше, а то устроил тут!

-Что ты мне вколол?- спросил Макс, разгибаясь и садясь прямо в поганую жижу, покрывавшую дно трубы.

-Э...- замялся Виктор.

-Ты кого имеешь в виду? Вику или ее покойного мужа?

-Я...

-Так что ты мне вколол?- с усилием выдавил из себя Макс и снова зашелся в кашле, забрызгивая слюной забрало. Впрочем, со слюной на броневом стекле вентилятор, включенный на максимум, справился, а вот кашель, продолжавшийся чуть ли не минуту, Виктора встревожил не на шутку.

-А что мне было делать?- угрюмо спросил он.

-Федя... еврей... у... нас... я...- Макс начал говорить, еще не полностью подавив приступ.- Это... ох!.. это моя привилегия...отвечать вопросом на вопрос.- Он, не вставая, отполз к стене и с видимым облегчением оперся на нее спиной.

-ПВБ.

-Что это такое?

-"Пожар в бардаке",- нехотя объяснил Виктор.- Комплексный стимулятор основных функций организма и букет других подобных гадостей в придачу. В бою ведь как? Бывает... Ну что тебе объяснять? На диагноз времени нет, клиент загибается. От чего да почему, неизвестно. Вот и колем ПВБ, чтобы было время потом разобраться.

-Понятно,- приступ прошел, но дышал Макс попрежнему тяжело.- Может быть, ты и прав.

В свете фонаря было видно, что Макс закрыл глаза, а по его аристократическому лицу, несмотря на все усилия вентилятора, стекают крупные капли пота.

"Что за хрень!- думал Виктор, едва ли не с ужасом глядя на враз осунувшееся, почерневшее лицо друга.- Что могло случиться? Что?"

И в самом деле, что за хворь могла ударить так неожиданно и так опасно модифицированный сложнейшими биомедицинскими процедурами, доведенный до совершенства годами жестокого, беспощадного тренинга организм Макса? Это было немыслимо само по себе. Невозможно ни теоретически, ни практически - и всетаки случилось. Отчего, как и почему, было неясно совершенно. Но ведь факт!

"Ладно,- решил Виктор.- Гадай не гадай, а случившегося не изменишь. В любом случае идти Макс сейчас не может. Ему нужно время, пока зелье ПВБ и его мощный без преувеличения организм не справится с неизвестной и совершенно непонятной проблемой, а потом еще и отраву ПВБ нейтрализовать надо". Он постоял несколько секунд в раздумье, а потом, плюнув на брезгливость, уселся в жидкое дерьмо рядом с Максом и тоже прислонился к осклизлой стенке огромной трубы. Он специально сел так, чтобы касаться плечом бессильно опущенной руки Макса и чувствовал, а не только слышал, как дышит жемчужный Ё. Дышал тот все еще неважно, с усилием и так громко, что Виктор слышал его даже через шлем. Впрочем, наружный микрофон он вывел на всякий случай на максимум.

"Скверно!- думал Виктор.- Скверно. Как не заладилось в начале, так и дальше пошло.- Ни в п..., ни в Красную армию!"

То есть, откуда посмотреть, конечно. Откуда отсчет начинать. В начале, если подругому считать, все как раз прекрасно сложилось. И корабль на месте оказался. И экипаж собрали быстро. И, что было вершиной эквилибристики в области логистики и разведки, эвакуацию произвели в рекордно короткие сроки и без единой накладки. А ведь это не десять человек вывезти. Семьсот восемьдесят лбов из десяти разных точек, за 18 часов и 53 минуты, на планете, где еще не вовсе прекратились бои, но где уже вовсю действовали мятежники. Да за такие операции в иные времена Алмазных Беркутов давали, и звания с титулами падали на счастливцев, как дождевые капли в грозу. То есть без счета. И оставалась самая малость: притвориться кучей жратвы и боеприпасов, напиханных в трюмы купца в связи со спешностью и нехваткой военных транспортов, и тихо смыться из системы Тхолана на все четыре стороны. Тем более что специалисты из "Клоповника" успели расколоть флотские коды и выяснили пароли мятежников, а бардак, имевший место на планете и в ближнем космосе и который не мог длиться слишком долго, теперь им в этом деле весьма благоприятствовал. Но тут выяснилось, что у его светлости сенатора Ё осталось на планете еще одно маленькое дельце. Пустяк, но перед тем как покинуть планету на неопределенное время, Ё был просто обязан это дело сделать. И сделал.

...Несмотря на расстояние, Виктор хорошо видел всю сцену. "Ах, как некстати,- подумал он, настраиваясь на рывок.- И так будет со всеми, кто крутит операции без подготовки". Импровизация хорошо, а детальный план и тренировки до седьмого пота и умопомрачения - лучше!

Почему патруль пристал к высокому флотскому сержанту, неторопливо вылезшему из развалин дома Ю? Сержант как сержант. Высокий. Ну так Макс не единственный богатырь в империи. И среди плебса попадаются порой такие экземпляры, что диву даешься. Дом Ю? Так и это не криминал, потому что...

"Ах ты ж...!" Виктор увидел снижающиеся у дома аэромобили и понял, что Макс простонапросто перешел комуто дорогу. Только и всего, но теперь патруль от сержанта не отстанет, пока не выяснит, что понадобилось морпеху в развалинах и не взял ли он, часом, там чегонибудь хорошенького, такого, что и господам офицерам может пригодиться или еще кому, кто выше сидит и дальше видит. Обычная накладка. Всего ведь не предусмотришь. Потому такие форсмажорные обстоятельства и в хорошие планы закладываются, как непредусмотренный и практически не поддающийся предусмотрению фактор.

"Ах, как некстати!"

Но дело было сделано, вернее, оно делалось сейчас на его глазах, и отыгрывать назад было поздно. Макс тоже увидел аэромобили и решил новых персонажей не дожидаться. На сцене и так было тесно. Поэтому морпехов он убил - молниеносное движение, казалось, действующих совершенно самостоятельно и несинхронно рук и ног - и кинулся в бега, нацеливаясь на зону сплошных разрушений, лежавшую всего в полукилометре на запад. Но и те, кто прилетел пограбить добро клана Ю, были не дилетанты и среагировали раньше, чем бегущий с огромной скоростью Макс успел добраться до лучшего в округе укрытия.

-Прогулка затягивается,- прорезался в наушнике голос Макса. Ни одышки, ни волнения Виктор в нем не услышал, зато увидел, как, не прекращая говорить и бежать, гигант вскинул руку с бластером и дал короткую очередь по ближайшей машине. Будь он обычным человеком, он бы стрелял сейчас из легкого офицерского бластера, импульсы которого бронированному аэромобилю, как слону дробинка. Но, на беду флотских, этот громадный сержант разгуливал со станковым лучеметом - правда, без станка,- повещенным на плечо, как обычная пукалка. Этого засранцы в аэромобиле разглядеть не успели, или глазам своим не поверили, или не знали, что человек может стрелять из такой штуки на бегу. Одной рукой.

-Не вмешивайся. Уходи!- сказал Макс, разворачиваясь лицом ко второй машине. А первая - у нее лопнул фонарь и отлетел левый стабилизатор,- опасно накренившись и подозрительно дымя, уходила кудато за ближайшие дома.

-Уходите!

-Ты не разговаривай,- отрезал Виктор.- Беги! Встретимся у розария. Или мне вмешаться?

Последний вопрос был задан для проформы. Мало ли что! Вдруг есть чтото, чего Виктор издалека не видит?

-Не надо.- Макс пальнул по аэромобилю и швырнул свое тело в сторону, уходя с линии огня. Повидимому, там была какаято выемка или воронка, но на пару секунд Макс исчез из поля зрения, а на том месте, где он только что стоял, брызнули во все стороны раскаленные осколки камней. А через секунду полыхнуло и там, где он исчез, но возник "дрожащий", как марево над горячим асфальтом, плывущий силуэт Макса не там, где ожидалось, а метрах в пятнадцати от этого места. Макс бросил серию импульсов в лоб налетающего на него аэромобиля и снова прыгнул.

-Не надо,- повторил Макс, уходя в следующий прыжок.- Сам выкручусь.- Он снова исчез из виду.- Уходите!

-Уйдут!- отрезал Виктор.- Не беспокойся, все уйдут. А мы встречаемся у розария. Через час.

-Через два,- ответил Макс, у которого, вероятно, имелся план.- Через два. Розарий. Отбой.

-Отбой,- согласился Виктор, прикидывая, сколько времени останется не запеленгованной его линия. Выходило, что времени хватит.

Виктор вызвал Вику и начал потихоньку, неторопливо, а значит, и не привлекая внимания резкими движениями, смешаться в сторону, уходя от эпицентра событий.

-Моя госпожа...- Обращение далось ему легко, хотя мутный осадок, поднятый в его душе неожиданным поворотом событий, еще не осел и ощущался, как смутная, не сформированная еще тоска, которой только предстояло и сформироваться, и вызреть, и наполнить его сердце на долгие, долгие дни.

-Моя госпожа,- сказал Виктор, отслеживая глазами, как вскипает мгновенная паника на маршруте отхода Макса.- Я вас люблю.

-Князь,- голос Вики был нежен и ласков,- чтото случилось?

Хотя Виктория и обозначила интонацией вопрос, ему было ясно, что она все уже поняла, и ее вопрос на самом деле вопросом не являлся, а был простой констатацией факта.

-Уходите,- переходя на английский язык, сказал Виктор. Он уловил взглядом несколько вспышек за развалинами какогото общественного здания. Там стреляли из бластеров.- Уходите сейчас же!- приказал он решительно.- Уходите к "Шаису" и дальше по плану Зеро.

-А вы?- спросила Вика, не выказывая беспокойства, но уточняя детали. Голос ее был ровен. И прекрасен.

-Не дети,- коротко ответил он.- Выкрутимся. Маршрут у нас есть, лайбу найдем. Доберемся,- пообещал он.- Уходите! И... у тебя на борту всякой твари по паре.

-Я знаю,- перебила его Вика.- Не волнуйся.

-Будь осторожна,- всетаки добавил он.

Макс уводил погоню на север. Последние всполохи суеты и паники, отмечавшие его путь, были уже едва различимы за выгоревшей священной рощей у руин храма Трех Душ.

-На "Шаисе" есть Улитка,- сказал он, отворачиваясь и направляясь на запад к уцелевшему комплексу Большого Дуэльного поля.- Риан по идее должна с ней справиться.

-О нас не волнуйся,- остановила его Вика.- А как же Йфф?

-И где ты собираешься ее искать?- устало ответил Виктор.

-А ты ее не собираешься искать?

-Собираюсь. Уходите!

-А королева?

-Я же сказал,- почти зло бросил Виктор, забираясь в тень арены.- План Зеро. Лика не дура и не маленький ребенок. У нее полно помощников, да и Цо с ней. Маршрут у них есть, сообразят, что делать. Уходите!

-Я люблю вас, аназдар,- ответила Вика, переходя на АханГалши. АханГалши - охотничий язык; один из трех официальных языков империи Ахан.

- Счастливой охоты!

-Спасибо, жемчужная госпожа,- улыбнулся он.- Дайка мне Скиршакса.

-Полковник,- сказал он своим самым поганым гарретским голосом.- Слушай мой приказ. Уходите сейчас же! Нас не ждите. Жемчужная Э знает куда и как. Она главная. Ты понял?

-Так точно, господин бригадир!

-Отлично. Она, сенаторша Ё и герцог Йёю,- перечислил Виктор.- Слушай их, они знают, что делают. Но дама Э - первая.

-Есть.

-Ты отвечаешь за них и детей головой, полковник. Ты понял?

-Так точно!

-Храни вас боги! Отбой.

Этот разговор произошел девять часов назад, и Виктор хотел верить, что "Жасмин" уже успел покинуть систему Тхолан.

-Оно того стоило?- спросил Виктор через несколько минут, когда дыхание Макса несколько выровнялось.

Виктор спросил тем небрежным тоном, каким обычно спрашивают "Как поживаешь?" у случайно встреченного знакомца. Что бы ни ответил Макс, а тот не мог не понять, о чем на самом деле спрашивает его Виктор, так вот, каким бы ни был ответ, большого значения это не имело. Все равно Виктор не смог бы упрекнуть Макса. И не должен был. Все сложилось как сложилось. И не имело смысла пенять теперь на когото или на чтото, и каяться никому из них тоже было не в чем. Ничьей вины в том, что случилось, не было. Просто так сложилось. И бог с ним, как говорится. Ведь не все так плохо. Живы? Живы. За тыл спокойны? Ну тут как посмотреть, но в целом положение сейчас было много лучше, чем 30 часов назад. Но с другой стороны, просто интересно, за чем таким ценным поперся Макс в дом Ю и почему.

-Оно того стоило?- спросил он.

-Возможно,- лаконично ответил Макс.

-Что именно возможно, мон шер?

-Возможно, стоило, а возможно, я тебя изза пустяка подставил.

-За меня не говори,- возразил Виктор.- Не девушка чай, сама пришла. Ты как, кстати?

-Лучше.

-Ну, тебе виднее. Так что там у нас с пустяками?

Макс помолчал секунду. То ли решал, стоит ли, то ли с силами собирался.

-Ты "Триаду" читал когданибудь?- наконец спросил он.

-Три... что?!- опешил Виктор.- Ты хочешь сказать, что "Триада" сохранилась?

-Сохранилась,- ответил Макс. У него была странная интонация. Как бы ироничная, но на самом деле...

-Я желаю знать все грязные подробности!- решительно потребовал Виктор.

-Извольте, адмирал,- пофранцузски ответил Макс и явственно усмехнулся. Хотя черт его знает! Через шлем и не такое может примерещиться.

-Сохранилось два списка,- объяснил Макс.- Императорский экземпляр более полный.

-В Сияющем Чертоге "Триады" нет!- возразил Виктор.- Я проверял.

-В Сияющем Чертоге, Федя, есть много такого, чего там вроде бы нет,- спокойно объяснил Макс.- Существует закрытый зал - Белая Комната. Спецхран. Знакомо вам, товарищ, такое слово?

Теперь он говорил порусски, как обычно случалось, когда они разговаривали о своих личных делах.

-Вот оно как!- восхитился Виктор.- Впрочем, почему бы и нет? Продолжай.

-Итак.- Макс коротко кашлянул, но нового приступа не случилось. Хороший знак. Да и говорил он сейчас гладко, почти без запинок.

"Глядишь, и оклемается",- с возрастающим оптимизмом подумал Виктор.

-У императора был более полный список, то есть он, повидимому, и теперь есть, но...

-Но не у императора,- снова перебил Макса Виктор.

-Ты можешь помолчать?

-Не могу, но попробую. Продолжай.

-У Ю тоже был список. Короткий, но зато, на мой взгляд, аутентичный, написанный рукой самого Ю, того Ю, который вернулся с Легатовых полей.

-Извини, Макс, что перебиваю,- сказал Виктор с сожалением в голосе.- Но я все эти родословные не очень хорошо знаю. Или это неважно?

-Важно,- подтвердил его догадку Макс.- Важно, но я тебе сейчас все объясню.

Он сделал новую паузу, видимо, собираясь с мыслями, и неожиданно спросил:

-Ты тропу Девяносто Девяти Спутников хорошо помнишь?

"Такое забудешь, как же!" - мрачно подумал Виктор. И снова с тоской вспомнил Йфф.

-Ну?- коротко бросил он, боясь, что голос его выдаст.

-Одиннадцатое безумство,- ровным голосом сказал Макс. Виктор готов был поспорить, что и Максу есть что вспомнить.

"Да, браток,- подумал он с грустью.- Мы с тобой в этом всем по уши утопли".

-Принцесса и Юрш Каменное Сердце,- между тем продолжил Макс.

-Это где она на нем верхом?- уточнил Виктор, который тогда, на Тропе, не всегда был внимателен к деталям.- Или там както иначе было?

-Наоборот там было.

-Помню,- наконец вспомнил Виктор.- У меня, кстати, начштаба был Юурш.

-Погиб?

-Погиб. В тоннеле болидов. Чутьчуть не дошел. Стоящий мужик был, царство ему небесное.

Он вспомнил Юурша и других. Сколько их было, тех, кто шел с ним и отстал по пути? В эти треклятые дни и в дни иные. Здесь и в Вене, в Испании, в России, которая тогда была Союзом ССР, и далее везде.

-Жаль.- Макс его понял. У него, верно, и у самого синодик не из коротких будет.- Жаль. Но спутника звали Юрш. Он был один из немногих спутников Сцлафш, Сцлафш.- Согласно традиции, во время Мятежа Львов (семнадцати из восемнадцати крупнейших феодалов королевства Ахан - Львов Ахана) все представители аханского королевского дома были убиты, и в живых осталась лишь принцесса Сцлафш. Потеряв власть в большинстве провинций страны и в столице, она с небольшой группой спутников укрылась в Туманных горах. Позже, в ходе кровопролитной гражданской войны ей удалось вернуть себе власть. Сцлафш правила королевством в течение восемнадцати лет, но коронована не была. Короновался лишь сын Сцлафш (его отцом считается Седой Лев - предводитель мятежа), ставший родоначальником императорской династии Ахана.

кто дожил до Легатовых полей. Там он и погиб. Это, Федя, был Первый Ю. Самый первый.

Чтото было в словах Макса, чтото такое, на что Макс, повидимому, хотел обратить его внимание, но чего Виктор не понял, потому что не знал подробностей. Дело было в уровне информированности. Макс ведь по жизни обязан был знать историю империи много лучше, чем Виктор. Он же, по сути, в ней, в истории Ахана, и жил.

-Макс,- сказал Виктор осторожно.- Я чувствую, что тут чтото есть, только ты уж прости, но я не знаю что. Ты имеешь в виду, что он уцелел в гражданской войне и в войнах Сцлафш? Или его возраст? Так там вроде всего восемнадцать лет прошло до Легатовых полей. Это срок, конечно, но даже по тем временам не так чтоб уж очень много времени. Сколько ему, Юршу этому, было, когда он с принцессой кувыркался? Лет двадцать пять? Тридцать?

-По всей видимости, около тридцати,- кивнул Макс.- Но ты правильно почувствовал. Именно в возрасте все дело. Эх, сейчас бы закурить!

-Как же,- хмыкнул Виктор.- Закуришь тут! Но может быть, оно и к лучшему. Тебе после приступа испытывать судьбу ни к чему. Ты лучше излагай давай!

-Есть четыре книги, Федя,- сказал Макс.- Считается, что их нет, что все они утрачены много веков назад. Но они есть и лежат в Белой Комнате, и еще кое у кого из высшей знати есть копии, хотя и мало. "Триада", "Хроники герцога Шайя", "Записки Ёйжа Охотника" и "Беседы с принцессой", записанные настоятелем Агойей.

-Ёйж - это первый Ё?- уточнил Виктор.

-Да,- подтвердил Макс.- Самый первый Ё, с его записок я и начал. У Ё тоже есть экземпляр. Так вот, Федя, во всех четырех источниках, и только в них, четко прописано: не восемнадцать, а шестьдесят четыре года.

-Ты серьезно?

-Вполне.

-Так ему, выходит, больше девяноста было, этому Ю?

-Именно!- усмехнулся Макс.- И он - заметь!- в свои девяносто четыре или пять два дня бился на Легатовых полях, о чем его сын в "Триаде" пишет совершенно определенно. Ю повел в последнюю отчаянную атаку рыцарский бивень. Бивень - тактическое построение аханской тяжелой кавалерии.

И Ёйж там был. Он сам все описал. Ему, Федя, было восемьдесят девять. Это я знаю не только из его записок.

-Тогда столько не жили,- невесело подытожил Виктор.

-Верно, не жили... Но принцесса, Ю, Ё, Э, Ий, Йя и остальные из Первой Дюжины - все они были старыми... Йя, на пример, было сто семь лет, Федя, и он командовал золотой сотней принцессы и погиб вместе с ней.

-Начинаю понимать.

-Тогда идем дальше,- сказал Макс.- Первый Ю погиб, но его сын вернулся и написал "Триаду". Копию книги его внук подарил Первому императору, но к тому времени "Триада" уже ходила по рукам и имелись и другие копии. Семь императоров последовательно уничтожали эти копии и распространяли дезинформацию как по поводу "Триады", так и по поводу событий, в ней описанных. То же и с другими книгами, хрониками, личными записками. Ну ты понимаешь.

-Понимаю,- согласился Виктор.- Любопытная книжка, повидимому.

-О да, Федя. Там много чего есть, во что императоры не желали посвящать не только плебс, но и свое окружение. Я тебе при случае дам почитать, ты сильно удивишься.

-Так ты за книжкой поперся?- понял Виктор.

-И за книжкой тоже. Хотя тащить с собой десять килограммов старого пергамента и деревянного переплета... Я сделал копию, а книга... Пусть лежит, может быть и уцелеет.

-Так,- сказал Виктор, начиная понимать, что не в книге дело.- Что еще было у Ю? Камень?

-Верно.- Макс был серьезен, а дышал уже и вовсе свободно.

"Быстро он оклемался,- удивился Виктор.- Что за приступ я, конечно, не знаю, но ПВБ не та отрава, чтобы от нее так легко отойти. Железный он, что ли?"

-Видишь ли, Федя, я в свое время занимался инвентаризацией Камней империи. Для Легиона, разумеется. В общем, какие, сколько и у кого. Ты, наверное, знаешь, что в империи очень много Камней, хотя многие из них совершенно бесполезны. Но некоторые, и часто самые интересные, мелькнув раздругой в истории, исчезли и более нигде не фигурировали. Уничтожить Камень трудно, но можно, и всетаки, как ты понимаешь, в большинстве случаев это не так. Просто хозяевам таких Камней нет смысла афишировать свои сокровища. Напротив, я подозреваю, что как минимум в половине случаев именно хозяева и были авторами слухов о том, что Камень утрачен в давние времена. Был, например, такой Камень - "Сокровище Кья". По легенде, он создавал Золотые Маски. Редко, раз в несколько сот лет, но зато стабильно. В "Триаде" есть запись о том, что "Сокровище Кья" четыреста лет было достоянием аханских королей, но Камень исчез во время Мятежа Львов и с тех пор считается утерянным. Но я точно знаю, что он уже пятьсот лет находится на Курорте. То есть находился, конечно. Теперь вот опять пропал, но кто знает, кто знает... А еще был такой Камень - "Пленитель Душ". С ним вообще темная история. Что он такое делал и у кого находится теперь, если находится, не известно, но, по сообщениям, это был очень ценный Камень.

-У Ю был Камень, продлевающий жизнь?- спросил Виктор.

-Да, Федя, и не только у него. Это ведь несложно вычислить, если знать, сколько они на самом деле прожили и то, что некоторые из известных Камней - например, "Белыш" герцогов Рийж - действительно способны оптимизировать жизнедеятельность человеческого организма. И у Ю был именно такой Камень. "Медуза". Он нашел его во время войн Сцлафш и носил на шее как амулет. Его сын, забравший Камень у погибшего отца, тоже носил его на шее. Они знали, что Камень продлевает жизнь. Потом это стало не актуально, медицина справилась с проблемой своими методами, и Камень переместился в сокровищницу семьи Ю.

-И что же еще умеет делать этот Камень?- Смысл рассказа был теперь Виктору ясен.

-Не знаю,- пожал широкими плечами Макс.- Ю так и не смогли выяснить, но в "Триаде" есть запись о том, в древности "Медузу" называли "Проводником" или "Открывателем Проходов". Тебе это ни о чем не говорит?

-Ты думаешь?- Виктор представил себе перспективы, и у него захватило дух от открывающихся перед обладателем Камня возможностей.

-Возможно.- Макс снова пожал плечами.- Не знаю. Но и оставить его лежать в сокровищнице Ю я не мог, тем более что коды доступа я знал.

-Так он у тебя?- Виктор начал понимать, как Максу удалось так быстро переварить ПВБ.- И ты надел его на шею?

-Угадал.

-Э!- вдруг сообразил Виктор.- Тебе же плохо стало! Может, он на разных людей поразному действует или к нему привыкнуть надо?

-Это не изза Камня,- глухо ответил Макс.

Виктор уже хотел было спросить, а изза чего? Но удержался. Он понял, что Макс знает, почему ему стало плохо, но говорить на эту тему не хочет.

-Ладно,- сказал Виктор.- Спасибо за рассказ. Очень, я бы сказал, познавательная повесть, но нам надо идти. Можешь идти? Или еще погодить?

-Да нет. Нечего ждать. Я уже в норме.

Макс встал и обернулся к Виктору.

-Только знаешь, Федя,- сказал он медленно.- Нам не надо идти в Чуян.

В Чуян находилась вспомогательная база флота, и, судя по последней сводке, которую видел Виктор, база во время сражения за Тхолан совсем не пострадала. Ратай, повидимому, о ней ничего не знали, и это наводило на вполне определенные мысли. На базе должны были быть корабли или по крайней мере челноки. При известной сноровке, к тому же зная флотские коды и пароли, можно было туда проникнуть и чтонибудь угнать. Таков был их план. В Чуян они и шли, когда Макса неожиданно прихватила неведомая хворь. И услышав теперь заявление Макса, Виктор испытал если не шок, то уж удивление нешуточное, это точно.

-А куда же мы пойдем?- спросил он, все еще переваривая слова Макса, и услышал в ответ такое, от чего уж точно оторопел.

-В Черную Гору,- ответил Макс, не задумываясь.

-Куда?- переспросил донельзя удивленный Виктор.

-В Черную Гору,- повторил Макс уверенно.

-То есть к волку в зубы,- автоматически бросил еще не пришедший в себя Виктор.

-Отчего же?- возразил Макс.- Мы с ними теперь в одной лодке.

-Ну это как сказать,- не согласился Виктор.- У Ордена могут быть свои резоны по любому поводу.

-Могут,- не стал спорить Макс.- Но нам следует к ним сходить. И потом, что ты так расстраиваешься? Ну что еще плохого может случиться с рыбой?- грустно спросил Макс.

-С какой рыбой?- Иногда Виктор совершенно не понимал Макса. Такое случалось не часто. В последнее время все реже, но все равно очень разный у них был культурный контекст. Что там, что здесь они жили, как ни крути, в разных обществах.

-Ты о чем?

-Федя,- теперь, кажется, удивился Макс.- Ты что, Чехова не читал?

-Чехова?

"Час от часу не легче!- возмутился про себя Виктор.- У него что, крыша поехала? При чем здесь Чехов?!"

-Чехова?- переспросил он обиженно.- Почему не читал? Читал. "Толстый и тонкий", "Три сестры", "Вишневый сад".

"Трех сестер" он, говоря по совести, не читал. Смотрел в Художественном театре, в 30м, что ли, году, а "Вишневый сад"... "Вишневый сад", кажется, в Бургтеатре, в Вене, но не читал тоже. Он вообще Чехова не любил и не читал, но рассказывать об этом Максу ему не хотелось. В конце концов, из них двоих русским дворянином был именно он. В этом роде, в общем.

-Ладно, Федя, не мучайся,- усмехнулся Макс. Впрочем, усмешка у него, насколько Виктор мог видеть сквозь забрало, была сейчас какаято не такая. Не привычная Максова усмешка это была. Чужая какаято.

-Я тоже не помню точно,- сказал Макс примирительно.- Но у Чехова в которомто из его рассказов есть фраза. Не дословно, но смысл такой: что еще плохого может случиться с рыбой, после того как ее поймали, выпотрошили, зажарили и подали на стол?

Виктор понял, на что намекает Макс, но высказанная другом философия ему решительно не понравилась. Решительно и бесповоротно.

-Выбросить ее можно,- сказал он зло.- Или сблевать. Так что не разводите пессимизм, товарищ оппортунист. Если захотеть, много еще чего можно сделать. Было бы воображение.

Макс только хмыкнул в ответ, но Виктор разошелся не на шутку. Очень ему не нравились такие настроения.

-И это ты мне такое говоришь?- спросил он с неподдельным возмущением.- Ты? Мне?

-Я. Тебе,- в тон ему,- но не без иронии ответил Макс.

-На тебя не похоже!

-А что на меня похоже?

Виктор поискал в памяти чтонибудь эдакое и, что неудивительно, нашел почти сразу. Уж такие они были с Максом люди, что долго примеров искать не требовалось.

-Ну вот, например, ты знаешь,- вкрадчиво спросил Виктор, начавший уже успокаиваться,- что ты до сих пор числишься во всесоюзном розыске? Последние лет двадцать пять чисто теоретически, конечно, но с учета, я думаю, тебя никто не снял.

-Это за что же?- Чувствовалось, что Макс заинтригован.

-А за то!- с видом и чувством победителя заявил Виктор.- Ты, Макс, уж извини, но в пятьдесят третьем ты сработал поганенько. Пальчики оставил коегде. Спешил, вероятно, вот и лопухнулся. Оно, конечно, с каждым может случиться, но всетаки аккуратнее следует работать, тщательнее детали прорабатывать.

-Ах это?!- Макс даже поморщился.- Так ты что же, все время знал, что это был я?

-Тебя не узнаешь, как же!- Виктора начал разбирать смех, так комично это все выглядело, если посмотреть со стороны, конечно. Спустя 60 лет, на чужой планете, в грязной клоаке стоят двое и вспоминают, кто, где и когда пальчики оставил. Ну не идиотизм?

-Тебя не узнаешь!- повторил он, беря себя в руки.- Вы на афганской границе семь погранцов положили, между прочим, или даже восемь. Но коекто, Макс, все же выжил и по инстанции доложил. Я понимаю, конечно, что бывают всякие совпадения, но чтоб до такой степени? Ты уж прости меня, грешного, но двухметровый басмач, который двигается, словно кошка, и дерется, что твой ниндзя, это, Макс, перебор. Ты уж поверь! Видел я этих басмачей, и не раз. Так себе людишки. Не супермены какиенибудь.

Но если тебе мало, изволь. Был же еще чешский коммунист, нечеловеческих габаритов, который как раз до описываемых событий гулял по Москве. Ну ты представляешь, наверное? В общем, я понял, а остальные только описали тебя и наверх представили. Лаврентий Павлович, понятное дело, все это под сукно положил. Ему тебя ловить не с руки было. Но не такой человек был Лаврентий, чтобы о будущем не задумываться. Он, понимаешь ли, стратегически мыслил, не этим пацанам чета. Но и он ошибся. И вот когда его стрельнули, материалыто и вылезли на свет. И многих эта странная история озадачила. К делу решили не подшивать, там и без тебя богато было, но в розыск поставили. Кликуха у тебя неоригинальная - Маленьким тебя окрестили, но искали везде и со всем тщанием. Лет десять искали, но тут уже я подсуетился, так что в Израиле Маленького не искали и не нашли.

-Спасибо, Федя, не знал,- сказал Макс и протянул Виктору руку.

-Да не за что,- отмахнулся Виктор, но руку, естественно, подал.- Ты же меня тоже выпустил.

-Выпустил,- пожал плечами Макс, а Виктор вспомнил мимолетно осень 68го, ТельАвив, накрытый хамсином, пришедшим из аравийских пустынь, пот, текущий, кажется, непрерывно, и физическое ощущение сжимающегося стального кольца. Макс тогда на контакт не вышел, да Виктор его и не позвал. Гордость не позволила. Но в какойто момент Виктор почувствовал вдруг, как открывается коридор, и, не раздумывая, пошел по заботливо проложенной чьимито умелыми руками тропе, и вышел в Каире, и никогда, ни тогда, ни теперь, не сомневался в том, кто и почему организовал ему отход.

-Ладно, погуторили и хватит,- сказал он наконец.- Про Черную Гору ты серьезно?

-Да.

-Уверен?

-Я уже сказал.

-Чем чревато, понимаешь?

-Не маленький.

-И всетаки настаиваешь?

-Федя, это все? Или у тебя еще есть вопросы?

-Есть. Причину объяснишь, или это военная тайна?

-Не могу,- устало ответил Макс.- Не сейчас.

-А если я попрошу?

Виктору показалось, что Макс смотрит на него совершенно больными глазами.

-А ты поверишь?- тихо спросил Макс. Так тихо, что Виктор едва разобрал вопрос.

-Ладно,- сказал он.- Пойдем в Черную Гору. И ведь Рекеша мне коечто обещал.

Макс еще посмотрел на Виктора этим своим "больным" взглядом и вдруг заговорил:

-Ко мне пришла Лика. Прощаться, я думаю Там чтото... Не знаю. Я не знаю, как она это сделала. Она далеко, Федя. Очень далеко.

Виктор физически ощутил, как трудно дается это Максу, и будь его воля, остановил бы. Он уже жалел, что настаивал, но теперь было поздно, и он стоял и слушал.

-Она... не знаю... Я сейчас только понял, что не все так однозначно. Ну как тебе объяснить? Она как будто обняла меня. Это и продолжалосьто мгновение или еще меньше. И первая мысль была, это все! Конец. Попрощалась и... Как она это сделала, Федя? Это было... не объяснить... тепло, счастье и смерть. Я вроде бы вместе с ней начал уходить, так что ты мне вовремя свою гадость вколол, потому что не все так просто. Я потом, когда сидел тут, отходил... Это как свернутая информация. Не знаю, как и объяснить, но... смыслы, знание... неоткуда ему взяться. В общем, теперь я думаю, она перерешила. Не будет она умирать. Выберется. И Йфф поможет.

-Йфф?- У Виктора перехватило дыхание.- Йфф?!

-Вот видишь,- грустно сказал Макс.- Там было чтото, а что, я не знаю. Вроде бы Йфф тоже была с ней, и ей тоже плохо... Но мне кажется, Лика чтото придумала. В последний момент... И еще чтото... про три сердца? Не знаю. Но одно я знаю точно. Надо идти в Черную Гору, а зачем, хоть убей, не знаю. Но я ей верю!

-Не ори!- сказал в ответ Виктор.- Зачем орать. Я ей тоже верю. И тебе верю. Пойдем в Черную Гору.

Глава 8

Келья была выбита в скале. Каменное помещение, узкое, с низким потолком, где не только Максу, но и Виктору сподручнее было сидеть или лежать, чем стоять. Про себя Виктор называл келью порусски - купе, имея в виду именно то, что означало это слово в привычном ему русском языке. И в самом деле, своими размерами и планировкой их нынешнее жилье напоминало стандартное купе в поезде дальнего следования. Тут тоже имелись две полкикровати, которые иначе как койками не назовешь, и столик, деревянный, между ними, расположенный у стены, в которой, если бы это был поезд, должно было быть прорезано окно. Но окна здесь не было. Была только плотно закрывающаяся дверь напротив, тоже деревянная, сколоченная из толстых, хорошо оструганных досок. В дверь с внутренней стороны вбиты были крючки, на которых висели сейчас их штурмовые комбинезоны, шлемы и оружие. Вот и все хозяйство.

Если бы не бластеры и прочая высокотехнологичная амуниция, развешенная на двери, впору задуматься, какое, милый, у нас столетие на дворе? Тем более что и поздний обед, принесенный полчаса назад молчаливым служкой, тоже был сервирован в лучших традициях седой старины: отварное мясо, сырые овощи и хлеб из муки грубого помола - на деревянных тарелках; красное вино, вполне, надо заметить, приличное, в глиняном кувшине; столовых приборов, кроме ножа, не было в помине, а пить предлагалось из глиняных же кружек. Средневековье какоето, честное слово! Той'йт какойнибудь гребаный или чтонибудь в этом роде. И две горящие свечи на столе, чтобы уж полностью соблюсти антураж, наверное. В бронзовых подсвечниках. Вот так.

В прежние времена ни Виктору, ни Максу бывать в Черной Горе не приходилось. И абсолютному большинству их знакомых тоже. Орден вел довольно закрытый образ жизни. Могущество свое и близость к короне не афишировал, если не считать, конечно, короткий промежуток времени сразу после гвардейского переворота. Униформы специальной не имел, так что монахи ничем, собственно, от прочих граждан не отличались. Но и к себе в немногочисленные храмыкрепости, разбросанные по всей империи, и, естественно, в главную цитадель никого не приглашал и не пускал. До известных событий о Черной Горе и вообщето мало что было известно, и мало кто в империи о ней думал. Но вот привелось.

Они добрались до Горы в сумерках. Вылезли изпод земли и шесть километров пробирались сквозь полосу сплошных разрушений. Сражение за Черную Гору было жестоким и долгим, а ведь пустынным этот район Ахана перестал быть еще тысячу лет назад. Больших городов здесь, правда, не было, но зато маленьких и даже совсем крошечных - много. А еще здесь стояли раньше две сотни разных храмов, росли священные рощи, и остатки Дикого леса подбирались с севера к самому подножию Горы. Теперь все, что могло быть уничтожено, было буквально сметено с лица земли, руины и пожарища были густо засеяны разбитой и сожженной техникой, и над всем этим страшным пепелищем стоял тяжелый смрад разложения, смешанный с сильным запахом гари. Однако с точки зрения скрытого проникновения местность была идеальна. Вот уж где их не стали бы искать, так это здесь. Да и пойди найди двух хорошо подготовленных людей в этом рукотворном хаосе, особенно если люди эти быть найденными не желают.

Добрались без осложнений, хотя легкой дорога не показалась даже им. А вот Гора, стоявшая все время перед их глазами и являвшаяся превосходным ориентиром на всем этом пути, как и помнилось, была действительно черной. В сумерках особенно, но она такой и была. Вечернее освещение и густые тени, казавшиеся еще более плотными на черном теле Горы, приукрасили Цитадель Ордена, скрыв от взглядов следы отчаянного боя, кипевшего, судя по всему, не только у подножия Горы, но и на ее склонах. Виктор предположил, так как разглядеть чтонибудь было невозможно, что орденские постройки, террасами поднимавшиеся до самой вершины, тоже пострадали, а скорее всего были полностью разрушены. Но, к немалому своему удивлению, некое наскоро приведенное в порядок подобие привратницкой они всетаки нашли. У самого подножия Горы действительно ничего не сохранилось, но расчищенная в завалах тропка вела наверх, и там, на втором ярусе, обнаружилась побитая прямыми попаданиями и обожженная огнем стена, сложенная из циклопических камней, а в ней пролом, который когдато был воротами, а теперь был наспех заложен керамитовымй блоками. Нескольких блоков, однако, не хватало. На их месте висела неизвестно на чем плита из толстого пластика, на которой светящейся краской был выведен иероглиф "Проход".

-Нам сюда,- уверенно сказал Макс и ударил в плиту кулаком.

Долго стучать не пришлось. Неожиданно плита сдвинулась, и в проходе появился высокий монах, одетый, что было странно, в древний черный балахон Ордена, но тем не менее в броне и с лучеметом в руках. Он молча посмотрел на Макса, перевел взгляд на Виктора, рыскнул глазами по сторонам, определяя, одни они пришли или нет, и только после этого вежливо осведомился, за каким гребаным делом они притащились в Черную Гору в такое время? Ничуть не обескураженный таким приемом, голосом Жирного Кота, которому все нипочем, потому что мелко по определению, Макс сообщил монаху, что они хотят видеть герцога Рекешу.

-Передай там, дружок,- высокомерно сказал Макс, вы глядевший, надо признать, страшновато в испоганенном нечистотами комбинезоне,- что его светлость сенатор Ё и его превосходительство адмирал князь Яагш устали с дороги и не собираются торчать здесь всю ночь.

Монах от комментариев воздержался, кивнул Максу, еще раз смерив его оценивающим взглядом, и снова скрылся за дверью. Повидимому, у него там была линия связи, потому что не прошло и пяти минут, как он вернулся и пригласил их войти. За плитой открылся проход, образованный такими же керамитовымй блоками, какими был заделан пролом в стене, а за проходом - обширная пещера, все еще носившая очевидные следы недавно случившегося здесь боя. В пещере их ждал другой монах, одетый, впрочем, так же, как и первый. Он молча сделал им знак следовать за ним и быстро пошел прочь. Макс и Виктор не заставили себя просить дважды, резонно полагая, что никто их дважды и не попросит. В глубине пещеры обнаружилась металкерамитовая заслонка с дверьюлюком в ней. Они постояли перед дверью, освещенные светом двух ярких ламп, пока невидимые охранники изучали их через свою оптику. Затем люк бесшумно открылся, и монах повел их дальше. Они миновали несколько коротких коридоров, имевших восьмигранное сечение и отделенных один от другого такими же, как и первая, дверямилюками. Минут через десять неспешного путешествия через периметр безопасности они достигли лифтовой площадки, находившейся, по всей видимости, уже достаточно глубоко в теле Горы. Отсюда они поднялись на несколько - пять или шесть, точнее было не определить - этажей вверх и оказались в длинном, загибавшемся влево коридоре. Этот коридор имел самое примитивное происхождение, какое только мог представить себе современный житель империи. Он был простонапросто вырублен в девственной скале. В его стенах были прорезаны узкие проходы, закрытые деревянными дверями, а освещался коридор факелами. Увидеть такое в Черной Горе Виктор никак не ожидал. Макс, по всей видимости, тоже. О таком они даже не слышали никогда. Единственными признаками цивилизации здесь были лифты и чистый, наверняка кондиционированный воздух. Между тем монах уже отправился дальше, и им пришлось поспешить, чтобы от него не отстать. Пройдя метров сто пятьдесят - кривизна коридора уже скрыла от них лифтовые шахты,- они подошли к одной из безликих дверей, обозначенной иероглифами "Рыба" и "Дева". Открыв ее, монах пригласил их войти. Это и была та самая келья, в которой они коротали время уже третьи сутки.

Оружие у них не отобрали. Кормили просто, но сытно и регулярно. Одежду почистили, выдали набор костей для игры, и все. Рекеша не проявлялся. На все вопросы, задаваемые изредка появлявшимся в их келье монахам, ответ был один - ждите, настоятель позовет вас. Время шло, но ничего интересного не происходило. Совсем ничего.

Свободу их никто специально не стеснял. Дверь в келью не запиралась, но бродить по Горе им было не рекомендовано. Очень вежливо. Очень мягко, но по сути категорично. Книг не было. Коммуникаторы пробиться сквозь сферу глушения не могли, так что никаких новостей извне не было тоже. Оставалось спать, жрать и играть в кости. Можно было еще сходить в сортир, помещавшийся в восьми дверях от них вправо по ходу коридора, или в душ - три двери налево. Можно было курить - табак им принесли - и вести неспешные и строго контролируемые обоими разговоры. Кто их знает, этих монахов, может, у них здесь полно жучков! Но вот проверять это предположение с помощью имевшегося у них детектора или глушить прослушку с помощью также оставленного им специального прибора, они не стали. Ни к чему.

"С другой стороны,- лениво, попробуй не облениться в такой обстановке!- подумал Виктор, отпивая из кружки,- не убили, в узилище не ввергли, и на... все четыре стороны не послали. Обнадеживает!"

Макс, встряхнув кости в своей огромной руке, метнул их на столешницу. Веер. И так третий раз.

"Верите ли вы в приметы?" - усмехнулся в душе Виктор.

"Верю",- не без удовольствия признал он, услышав деликатный стук в дверь.

-Войдите!- раздраженным тоном разрешил его светлость Ё, собирая со стола кости. На дверь он принципиально не смотрел. Виктор тоже.

Между тем дверь скрипнула, открываясь, и тихий ровный голос произнес с вежливыми интонациями:

-Господа, прошу вас следовать за мной. Гроссмейстер ждет вас.

"Однако!- мысленно усмехнулся Виктор, неторопливо поворачиваясь к говорившему.- Гроссмейстер? Первый раз слышу, чтобы его так называли. Век живи, век учись".

В дверях стоял незнакомый монах, для разнообразия, очевидно, одетый не в черную хламиду, а во вполне цивильные розовые шаровары и нежноголубую тунику. Разумеется, ни вышивок, ни драгоценностей на нем не было.

-Не будем заставлять герцога ждать,- сказал Ё, но с места не встал.- Князь, вы не запомнили случайно, что там у меня выпало? Я, видите ли, задумался как раз, а тут постучали.

-У вас был Веер,- процедил сквозь зубы Виктор, вставая.- Пойдемте, Ё, послушаем умного человека.

-Пойдемте, адмирал.- Макс наконец соизволил встать. Впрочем, это громко сказано - встать. Ему пришлось согнуться, вставая, иначе он разбил бы голову о низкий потолок.

И снова перед ними был коридор, тот самый, по которому они пришли сюда три дня назад, и знакомый уже лифт, поднявший их теперь кудато уж вовсе высоко ("Наверх,- подумал Виктор.- На самый верх!"), и новый коридор, мало чем отличающийся от предыдущего. Впрочем, нет. Здесь было совсем мало дверей - не то что внизу, но зато та, к которой они в конце концов подошли, была именно той дверью, ради которой Виктор и Макс пробирались в Черную Гору. На двери, снова простой деревянной двери, был начертан иероглиф "Всё", и это "Всё" позабавило Виктора, хотя, если подумать, ничего забавного во всем этом не было.

"К черту в зубы идем",- отстраненно подумал он, наблюдая, как предупредительный монах открывает перед ними дверь, и входя вслед за недвусмысленным приглашающим жестом в просторную, но скудно, просто поразительно скудно, обставленную комнату. Все здесь было подчеркнуто аскетично: голый каменный пол и каменный потолок, каменные стены без окон, низкий деревянный столик и три табурета рядом с ним. Сам герцог Рекеша, одетый в знакомый многим в Тхолане лиловый костюм, стоял лицом к двери, по всей видимости, ожидая их прихода. В дальнем углу, на таком же табурете, как и те, что были расставлены вокруг столика, сидел незнакомый Виктору крепкий молодой мужчина, одетый в лазоревую пару. Его черные волосы были заплетены в две длинные косы, спускавшиеся на грудь. Глаз его в полумгле, затопившей углы комнаты, было не видно.

-Доброй ночи, господа,- сказал герцог шелестящим мертвым голосом.

-О!- сразу же откликнулся Виктор, не разжимая зубов, от чего его "О" превратилось в гнусавое "Ё".- Так на дворе ночь? Браво! Темные дела должны твориться под покровом ночи.

-Я был занят,- коротко ответил на не высказанные явно упреки Рекеша. Не извинение. Просто констатация факта. Не было времени. Случается.

-Доброй ночи,- выдержав уместную паузу, поздоровался Макс.

-Проходите, господа.- Герцог сделал легкое движение рукой в сторону стола.- Садитесь. Будем говорить.

Выглядел он неважно. Лицо осунулось. Под сухой тонкой кожей четко, как на проникающей проекции, проступили кости черепа. Глаза запали и окончательно поблекли.

"Болеет он, что ли?- удивленно подумал Виктор, подходя к столу и занимая один из трехногих табуретов.

-Я ухожу.- Равнодушный, безжизненный голос Рекеши тревожил душу, заставлял сжиматься сердце.

"Мысли читает?"

-Нет, князь, я не читаю мыслей.- Рекеша неспешно подошел к столу и тоже сел.- Сейчас нет. Но я вижу в зеркале то же, что и вы сейчас.

На мгновение в его голосе прорезалась интонация, напомнившая Виктору памятный разговор, состоявшийся в первый день войны. Появилась, как солнечный проблеск на плотно обложенном тучами небе, и пропала.

Рекеша снова сделал легкое движение рукой, обозначил движение - на этот раз в сторону незнакомца:

-Граф Йааш, моя тень.- Граф остался неподвижен и невозмутим, никак не показав, что услышал сказанное о нем.- Когда я уйду, говорить с вами станет он.

За их спинами снова открылась дверь, и бесшумный служка быстро расставил на столе кувшин с вином и три кружки.

-Пейте,- сказал герцог.- Это хорошее вино. Курите.

Он говорил негромко. Его речь была лишена интонаций и цвета, но при этом не воспринималась, как речь иностранца, плохо говорящего на АханГалши, а была чемто совсем другим. Если это и был акцент, то акцент смерти, мертвого камня, холодного космоса. В голосе Рекеши не было жизни.

-"Жасмин" улетел,- сказал он, и Виктор почувствовал, как мороз прошелся железными пальцами по его позвоночнику.- Это мудрое решение. Здесь страшно. Сейчас. Будет еще хуже. Может быть, пришло время ратай. Если так, то все было зря. Три тысячи лет. Это много. Долго. Будет жаль.

Рекеша посмотрел в глаза Виктора, перевел взгляд на Макса, как бы проверяя, поняли ли они то, что он сказал, и наконец уперся взглядом в кувшин.

-Забыл,- сказал он вдруг.- Вы не любите вино. Я тоже.

-Тень,- позвал он, хотя в его голосе и не было интонации обращения.- Принеси виноградной водки.

Граф встал и, не произнеся ни единого звука, не сделав какоголибо жеста, тихо покинул комнату.

Рекеша снова поднял взгляд. Теперь он смотрел на Макса.

-Когда Йёю шел по твоему следу, Ё,- сказал герцог,- я слушал его дыхание. Я был счастлив тогда. Потом я горевал о твоей смерти, хотя она и оказалась полезна. Открылись глаза, и я увидел то, чего не видел прежде. Но я был печален.

-Счастлив,- повторил он, казалось, забыв вдруг о собеседниках.- Горевал... Печалился... Чувства...

Он помолчал секунду, как будто обдумывал сказанное. Манера говорить у Рекеши была неприятная, рваная. Он заставлял собеседника быть в постоянном напряжении, искать смысл, восполнять недосказанное.

-Это цена,- сказал он наконец.- Всему есть цена... Потом вы вернулись. Это было загадочно, но хорошо. В этом была заложена надежда. Вы вернулись вовремя, и ваши мысли были... Я оказался прав. Это главное.

-Поймете,- сказал он, почувствовав их смятение. Во всяком случае, Виктор был точно обескуражен. Если он правильно понял Рекешу, то выходило, что тот все знал. Давно знал.

"Но этого не может быть!"

-Я не могу считывать информацию, если она защищена печатями.- Рекеша, повидимому, счел необходимым закрыть все щели в лодке.- Я могу читать намерения, характер... Вы мне понравились. Я сказал слово. Император его услышал, но Вашум не знал.

"А ты, значит, знал?!"

Они молчали, отдавая себе отчет в том, что слышат и какова цена услышанному. Воистину всему на свете есть цена, и слова Рекеши стоили очень дорого.

Вернулся граф. Молча поставил на стол кувшинчик из оникса и три крошечные чашечки из тончайшего фарфора и, попрежнему не произнеся ни единого слова, вернулся в свой угол.

-Я говорил со Стаййсом,- неожиданно сменил тему герцог.- Адмирал умен, но он совершил ошибку. Теперь он уже начал понимать. Но сегодня поздно разбавлять вино. Стаййс хотел власти. Он получил власть. Что будет дальше? Он думает, что знает. Я думаю, он ошибается. Но я тоже когдато ошибся. Значит, все возможно? Он не знает. И я не знаю. Чтото будет. Но что?

-Вы останетесь здесь столько, сколько захотите.- Герцог взял в руку кувшинчик, подержал, как бы взвешивая, и начал разливать водку по чашечкам.- Чтото случится или не случится. Он у тебя?

Удивительно, но они оба - и Макс и Виктор - поняли неожиданный вопрос правильно. И сразу.

-Да,- коротко ответил Макс.

-Если Гора решит, она позовет.- Герцог взял свою чашечку и отпил немного водки.- Тогда нельзя колебаться. Идите.- Он сделал еще один глоток, никак не показывая того, что чувствует.- Сразу. Надо идти. Ты узнаешь, Ё. Если Гора решит, ты узнаешь. И храни свою мысль. Она правильная. От империи отказываться нельзя.

Потрясенный услышанным, Виктор взял со стола чашечку и выпил. Это была какаято незнакомая ему водка, но была она просто восхитительна.

"Напиток богов",- подумал он.

-Да,- подтвердил Рекеша.- "Сладость богов". Орден производит ее семьсот лет.

-Королева,- неожиданно добавил он.- Сбереги королеву, Ё.

-Я люблю ее,- тихо ответил Макс.

-Я знаю.- Рекеша снова наполнил чашечки.- Но Гора сказала слово. Это слово - Нор. Что это значит, Ё? Это узнаешь ты, Ё. И ты.- Он медленно перевел взгляд на Виктора.- И граф. Но не сейчас.

Поколебавшись, Виктор всетаки достал из кармана трубку и вдруг, казалось бы, не к месту и не ко времени, вспомнил о своей коллекции. Собрание трубок пропало, в этом не могло быть и тени сомнения. Если его замок и не пострадал во время боев с ратай, сейчас он уже наверняка разграблен дочиста. Впрочем...

-Мы вне закона?- спросил он, все еще держа пустую трубку в руке.

-Ты - нет, а Ё - да,- ответил герцог.

-И за что же мне такая честь?- оскалил зубы Виктор.

-Покойников вне закона не объявляют,- объяснил Рекеша.- Ты герой, князь. Ты и адмирал Чойя. Оба покойные. Вы дрались, как львы, но предатели не оставили вам шанса.

-Спасибо,- кивнул Виктор.- Я понял. Это был заговор аристократии?

-Да. Вы хотели больше власти, Ё. Больше самостоятельности. Вы хотели заменить империю олигархией.

-Логично,- усмехнулся Макс и тоже достал трубку. Увидев это, Виктор вспомнил о своей трубке и, вынув из внутреннего кармана кисет, стал ее набивать.

"Ну что ж,- решил он, утрамбовывая табак большим пальцем.- Кажется, наступило время узнать, почему случилось то, что случилось. Что на самом деле хотели получить ратай".

-Что нужно было ратай в Черной Горе?- спросил он и стал раскуривать трубку.

Почемуто его не удивило повисшее в комнате молчание. Молчал граф. Повидимому, это было частью игры в Тень. Молчали они с Максом. А что им было разговаривать, а главное, о чем? Но молчал и герцог.

"Какаянибудь гадость,- решил Виктор, слушая тишину.- Такая гадость, что даже Гроссмейстеру говорить об этом не хочется. Но ведь он обещал, а Рекеша словами не бросается".

-Я обещал,- подтвердил герцог.- Но это длинная история. Терпение. Вам потребуется терпение...

"И печати,- догадался Виктор.- Сейчас этот сукин сын вывалит на нас чтонибудь эдакое". Закончить мысль он не успел.

-Мы будем говорить о тайнах империи,- сказал герцог, проигнорировав брошенный Виктором в раздражении эпитет.

"А может быть, он всетаки не читает мысли, а только угадывает?" - прикинул Виктор, искоса наблюдая за Максом. О чем думал Макс, можно было попробовать угадать, определить же по выражению его лица и положению тела невозможно.

-Даже император не знал всего,- продолжил между тем Рекеша.- Но новые печати мы ставить не будем. Ключи: Беркут - шесть - меч - одиннадцать - река - два - гора - кувшин - рука.

-Корона ,- отозвался Виктор автоматически. Это были императорские печати. Неснимаемые.

-Корона ,- неожиданным эхом прозвучал в комнате голос Макса.

"А я считал, что это гвардейские печати. Надо же!- Виктор задумчиво смерил друга взглядом. Макс был непоколебимо спокоен.- Вашум был предусмотрителен, хотя ему это и не помогло".

-Ты прав, князь.- Рекеша снова отпил из своей чашечки.- Но это неважно уже... Луна . Все, что будет рассказано вам, является государственной тайной Аханской империи. Трезубец .

Он взял кувшинчик и наполнил свою опустевшую чашечку. Выпитая водка, казалось, не произвела на него никакого эффекта. Во всяком случае, никаких видимых эффектов не наблюдалось.

-Начнем,- Рекеша сделал паузу и начал рассказывать самую захватывающую историю из тех, что когдалибо слышал Виктор. А ведь он слышал немало весьма интересных рассказов и сам мог по случаю и под неснимаемые печати рассказать парудругую любопытных историй. Впрочем, если подумать, Рекеша рассказывал им не что иное, как тайную историю империи. Те детали и подробности этой истории, о которых не только не слышали никогда, но о существовании которых даже не догадывались обитатели Империума. Весьма вероятно, Рекеша не соврал, и о некоторых вещах не знал даже император. Покойный император. И соответственно в дополнение к интересу, который он испытывал к тому, о чем говорил Рекеша, Виктора тревожил вопрос о том, почему им? Почему герцог решил рассказать об этом ему и Максу? Но и ответ на этот вопрос содержался в рассказе Рекеши.

-Империя была провозглашена две тысячи семьсот семьдесят три года назад,- сказал Рекеша своим мертвым голосом.- О датах следует забыть. История империи пересматривалась четыре раза. Известные события сдвигались по оси времени. Но причины и следствия этих редакций нам сейчас не интересны. Йаар короновался две тысячи семьсот семьдесят три года назад. Это факт истории. Йаар стал первым императором, но империю построил не он, а его бабка Сцлафш. Сцлафш - Первый император, которого никогда не было. Это тоже неважно, хотя и связано с остальным.

Герцог отпил из чашечки и приказал:

-Трубку, тень.

И снова граф как ни в чем не бывало выполнил приказ Гроссмейстера, ничем не показав свое отношение к происходящему.

"Играют".- Теперь Виктор в этом не сомневался.

-Ритуал - это игра,- согласился с ним Рекеша, раскуривая трубку.- Но не только.

Он выпустил изо рта дым и молча следил глазами за сизым облачком, пока оно не растаяло в воздухе над столом.

-До империи существовало Аханское королевство,- наконец сказал он.- Четыреста пятьдесят лет. Или пятьсот. Точнее не известно. Но известно, что до этого существовал союз племен. Археологи говорят о тысяче лет. Может быть, несколько больше. Будем щедрыми, добавим еще пятьсот лет. Пять тысяч лет.

-А вуспсу? Вуспсу - полумифический народ предтеч империи Ахан.

- не удержался Виктор.- Вуспсу мы что же, выдумали?

-Нет.- Герцог воспринял реплику Виктора как нечто само собой разумеющееся.- Они были, конечно. Их знали наши предки.- Мы видели их, рассказывали о них, пели о них песни. Это было тогда, когда союз племен только добрался до земель, которые мы называем Ахан. Исторический Ахан. Скажи, Ё, ты когданибудь слышал о "Сказаниях Смутных Дней"?

-Не только слышал, но и читал о них,- ответил Макс так, как если бы ожидал вопроса.- Если память мне не изменяет, Арайя утверждает, что такая книга хранилась во дворце королей династии Фар, но была утрачена после поражения гегх и уничтожения их королевства.

-Ты молодец, Е.- Было непонятно, доволен герцог ответом или нет.- Ты взял в Белой Комнате все, что можно взять. Как тебя зовут, Ё?

-Мозес,- голос Макса звучал ровно.- Но правильно Моше, с ударением на второй слог.

-А тебя, князь?

-Виктор.

-Благодарю вас, господа. Это тоже останется здесь, как и список Сказаний.

"Да,- подумал Виктор с уважением.- Мы тебя, герцог, недооценили. Вы настоящие хранители секретов империи. Не император, а вы".

-Ревнители,- произнес герцог.- Нас называли ревнителями Стола. Мы были рядом с аханскими королями тогда, когда никто еще не знал ни об империи, ни о Черной Горе.

-Так ревнители существуют?- Это спросил Макс.

-Существуют. Но это другое. Совсем другое. Вы встречались.

-Только говорили.

-Значит, они долетели. Но вы здесь, а их нет. Я не жалею.

-Да,- сказал он через секунду, возвращаясь к рассказу.- Ты прав, князь, мы храним многое из того, что давнымдавно утрачено. Знание ценно само по себе. Но дело в другом. Никто не знает, что будет нужно ему завтра из того, что выброшено вчера. Вуспсу были. Аханки, и не только аханки, называли их Хозяевами, Небесными Королями... Кости одного вуспсу лежат в нашем хранилище. Они были похожи на нас. К сожалению, череп не сохранился. От них мало что осталось. Эти кости, немного техники и исчезающая память. Но они были. Их вещи и их идеи, сохранившиеся случайно и в разных местах, позволили нам сделать рывок. Нам и ратай.

Герцог замолчал. Две неторопливые затяжки и глоток водки. О чем он думал? Думал ли о чемнибудь вообще?

-Пять тысяч лет,- сказал он наконец.- И ничего больше. Мы чужие в этом мире. Пришельцы. Археологи не нашли ничего. Три тысячи лет. Мы перекопали всю планету. У всех животных на планете есть предки. История. Эволюция. Почти у всех. Но не у нас. Мы появились здесь пять тысяч лет назад. Древние это знали. Они рассказывали о земле предков. О Другой Земле. Мы стерли эту память, как иней со стекла. Ученые прошлого искали ответ на вопрос, кто мы? Эти книги уничтожены много веков назад. Пятый император, и Шестой император. Это заняло много времени, но при Седьмом императоре Модель Эволюции Живого на планете Тхолан была завершена и тема закрыта навсегда. Совет жрецов запретил дальнейшие исследования на Тхолане. Все, что нужно, давно лежит в музеях. Все, что следует, записано в книгах. Все это неправда. Но мы решили, что так будет лучше.

Виктор не верил своим ушам. О нет, он не был наивным. Куда уж нам после всего, что пришлось узнать и испытать в трех жизнях! Он знал конечно же, что ни одно государство, ни один народ во вселенной не может сказать с уверенностью, что та история, которая считается официальной, правдива или, лучше сказать, истинна. Врут все. Все переписывали и продолжают переписывать свою историю. Но чтобы так? До такой степени? Такое трудно было вообразить, а уж исполнить тем более. Но ведь сделали? Внушили целой империи, что было так, как никогда не было. Не частность. Основы. Это ж какой труд! Какая воля нужна, чтобы такое проделать? Какие усилия затратить? Вот уж воистину чудны дела твои... ваши, боги Ахана!

-Мы полагаем, что это были вуспсу.- Рекеша опять смотрел в вечность.- Вуспсу привели нас сюда. Откуда? Зачем? Кто знает, какие у них были планы. Они привели нас сюда и оставили жить, как нам хочется. Возможно, они ждали, когда мы будем готовы? Во времена Сцлафш жил ученый жрец. Его звали Жезж. В те времена ещё можно было найти книги црой и вообще старые книги. Он их читал. А еще он бродил по дальним деревням, где можно было услышать древние песни. Он обошел весь мир. Мир был велик в то время. Вся жизнь Жезжа прошла в пути. Он нашел интересное знание. Ценное. Важное. В основе всех тхоланских наречий, говорил он, в основе которых лежат всего три языка. Очень разных. Особых. Это логично, хотя непонятно, почему только три? Жезж утверждал, что был и четвертый язык. Тот, который наложился на три исходных. Остальное сделали время и повседневная жизнь людей. Может быть, этот четвертый язык нам дали вуспсу? Жезж нашел, что все люди относятся к трем расовым типам. Склонность к мистике чисел и упрощениям во имя Логики были тогда в моде. Возможно, он видел то, что хотел видеть? Но в те времена, когда такие исследования были еще разрешены, наши ученые пришли к такому же выводу. Три расы. Три. Аханки, црой, гегх. И последнее. Жезж утверждал, что видит сходство в религиозных культах, как если бы ктото наложил на исходные верования людей свою веру, трансформировавшуюся затем в то, что есть сейчас. Снова вуспсу? Возможно. Значит, у них все же были планы относительно нас? Возможно. Но вуспсу исчезли. И вуспсу, и их планы. Однажды их не стало. Совсем. Нигде. Потом, когда мы вышли в космос, мы нашли несколько планет, где остались их следы. Только следы. Они не жили там. Они там бывали. На Тхолане они бывали чаще. Поэтому на Тхолане осталась их техника. Не много. Но нам этого хватило. Нам и црой.

Рекеша посмотрел на кувшинчик, как бы решая, выпить еще или нет, и, видимо, решил этот вопрос положительно. Он налил себе и долил водку в чашечки гостей. Иногда он об этом не забывал.

-Црой,- сказал он после того, как сделал крошечный глоток и отставил чашечку.- У црой была легенда про две Горы. Белую и Черную. Црой говорили, что в давние времена великий колдунцрой вошел в Белую Гору и обрел невиданную мощь. Сила его была так велика, что он бросил вызов богам. Боги вызова не приняли, но приказали своим детям - Первородным - уничтожить наглеца. Он бился с Первородными в Белой Горе три дня и три ночи. Силы их были равны. Победить не могла ни одна из сторон. Но напряжение поединка воль взорвало Гору, и все погибли. Колдун и Первородные. Все.

Примерно три тысячи семьсот лет назад вуспсу появились здесь в последний раз. Три тысячи семьсот восемьдесят лет назад на Тхолане произошел природный катаклизм небывалой силы. Землетрясения, наводнения, извержения вулканов. Буря, которую запомнили многие народы и племена. А в западном Ахане, в Первой Волне, есть Белая пустошь... Три тысячи семьсот восемьдесят лет назад там стояла гора из белого камня. Ее нет. А Черная Гора, о которой пели црой, есть. Црой боготворили Гору. Она была центром их культа, их культуры. Црой были сильными колдунами. Они, как и мы, быстро учились. Они, как и мы, рано узнали сущность Камней.

И опять повисло молчание. Тяжелое, тяжкое молчание. Рекеша протянул руку с потухшей трубкой в сторону, и послушный его воле, безгласный и бесшумный, как настоящая тень, граф Йааш принял у герцога трубку, быстро и споро выбил над бронзовой пепельницей и набил снова. Рекеша взял трубку, прикурил от поданного графом живого огня, сделал затяжку и только после этого заговорил снова.

-Война с црой была неизбежна,- сказал он.- Это была тяжелая и долгая война. Мы потеряли треть населения. Может быть, половину. Никто не считал. Мы потеряли почти все боевые Камни - главное достояние Племени. И в результате чуть не проиграли гегх. Но црой мы победили. И Черную Гору мы получили, и все, что в ней,- тоже. Когда црой поняли, что битва проиграна, они ушли в Гору. Когда мы вошли в Гору, их здесь не было. Через пятьсот пятьдесят лет они вернулись. На этот раз из космоса. Первая Ратайская Атака. Первая война с ратай. Имя црой было уже стерто из памяти людей. Последние црой на Тхолане исчезли во времена Сцлафш. Их память была предана забвению. Теперь мы называем их ратай.

"Если все это правда,- подумал Виктор, преодолевая потрясение,- то... Это правда. Ему незачем нас обманывать".

-Мне незачем вас обманывать,- тихо сказал Рекеша.- Там, внизу,- он указал пальцем в пол,- есть пещеры. Это не пещеры в скале. Это пещеры в Камне. Основание Горы - Камень. Один большой Камень. Камни - это не наша история. И это не история вуспсу. Это другая, очень древняя история. Все, что вы знаете о Камнях,- правда. Я знаю больше, но это не существенно. Важно, что црой ушли через Гору, но вернуться тем же путем не смогли. Первый Гроссмейстер наложил на проход замки. Я не знаю, что он сделал и как. Открыть их мы не можем до сих пор. Но, возможно, ратай думают иначе.

"Поэтому они штурмовали Гору,- Виктор одним глотком выпил все, что оставалось в его чашечке, и налил себе еще.- Им нужна была Гора, поэтому они пошли на соглашение с Позвонками, а те - дурни, дурни!- не подумали, с чего бы это ратай вдруг настолько поглупели. Мразь!"

-Им нужна была Гора,- сказал герцог.- Но сейчас это неважно. Гору они не получили. Вопрос. А мы все? Возможно, и мы все пришли когдато из Горы. Такие песни тоже пели древние. Я думаю, они знали, о чем поют.

Он снова сделал короткую паузу, чтобы сделать глоток водки, и продолжил говорить:

-Мы искали в космосе Родину две тысячи пятьсот лет. Мы ее не нашли. Ратай тоже ищут. Я знаю. А потом появился ты, Ё. Ты не аханк, но генетическая экспертиза утверждает обратное. Как это возможно? У нас были данные, что Легион нашел какуюто планету, где вербует наемников. Смутные данные. Не важные до времени. Мы не думали о Родине. Мы слушали дыхание Легиона. На всякий случай. И вдруг появился ты, Ё. Совпадение? Я думал иначе. Я связал одно с другим.

Это было очень вовремя. Уже было ясно - мне ясно,- что империя подошла к краю. Кризис. Самый тяжелый за двадцать пять столетий. Стагнация. Инертность мышления. Разжиревшие Первые ничего не хотели видеть. Император... Старый император полагал, что все нормально. А между тем, ратай набирали силу. Равновесие исчезло. Сила перетекала к ним. Тогда я начал строить планы. И нашел тебя, Ё. Я был счастлив. Свежая кровь должна была возродить империю. Своя кровь. Родная. Но ты погиб, и нить оборвалась. Я сожалел, но несчастье открыло мне глаза, и я посмотрел на Легион. Это был заговор. Они решили не довольствоваться тем, что получили, а взять все. Нам потребовалось семьдесят лет. Мне, Черной Горе, Вашуму... Мы готовили империю к испытаниям, и мы слушали дыхание Легиона.

Герцог остановился, снова уйдя в себя. Возможно, он вспоминал те дни, а возможно, и нет. Его мертвое лицо было непроницаемо, а глаза смотрели внутрь. Но вот чего Виктор делать не собирался, так это торопить Рекешу. Все, что герцог сказал, все, что он еще скажет, любое его слово... Какова цена того, что не имеет цены? Герцог раскрывал перед ними такие тайны, о существовании которых они даже не подозревали.

-Когда ушли црой, мы нашли Гору, изрытую ходами. Здесь были галереи, построенные црой, и галереи, построенные задолго до того, как црой захватили Гору. Вуспсу? Возможно. Возможно, что и до црой здесь поработали наши соплеменники, и до вуспсу ктото тоже копался в Горе. Неважно. Здесь есть Камни, которые встроены в Гору. Их не достать. Не вынуть. Они разные... Слушать дыхание Легиона было не просто. Легион был закрыт так, что нам туда хода не было. Вы знаете. И тогда мы вернули ревнителей. Здесь есть Камень... Все Гроссмейстеры проходят посвящение. Камень наделяет нас силой, но отнимает жизнь. Медленно. По капле. Жизнь уходит из нас, и остается только сила. Когда это случается, мы уходим, и на смену приходит новый Гроссмейстер. Никто не знает, когда это случится, поэтому Тень всегда рядом. Ктото должен быть готов. Всегда. Ревнители - Измененные. Они меняются сильнее, их изменения глубже. Их век короток, но сила велика. Они не люди уже. Может быть, такими были Древние? Но выбора не было. Мы вернули ревнителей и успели в последний момент. Легион был уже готов к рывку. И тогда мы совершили переворот. Я полагал, что знаю, что делаю. Возможно, я ошибся. Но дело сделано. Тогда... Тогда мы очень торопились. Мы не успели узнать всего, хотя знали достаточно, чтобы торопиться. Легион выжигали. Так, чтобы не осталось ничего. Ничего и не осталось. И все тайны Легиона умерли вместе с ним. Такова цена. А потом вернулись вы.

Вас слушали ревнители. И я слушал вас. Вы не были уже Легионом, но вы были оттуда, где живут люди, похожие на нас. Вашум этого не знал. Знал я. Я решил, что не буду вам мешать. Вы не были опасны, но могли стать ключом к будущему. Мы начали с гегх и той'йтши. Аханки должны были привыкнуть к мысли, что слияние возможно. Когданибудь пришла бы ваша очередь.

-Как вы себя называете?- неожиданно спросил герцог.

-Люди,- порусски ответил Виктор.- Но есть и другие слова. На АханГалши, просто люди.

-Не сложилось,- сказал герцог. Сожаления в его голосе не было, но он подразумевал именно сожаление. Сомнения в этом у Виктора не было.- Возможно, получится у вас. Попытайтесь.

Он секунду помолчал.

-Это все. Идите. Гора решит наше будущее. Идите и помните: мы союзники. Черная Гора вам не враг.

"И не друг",- устало подумал Виктор, вставая.

-И не друг,- сказал вслух Рекеша.- Союзник.

История вторая

Мне снятся черти, призраки, война...

Дж. Байрон. Дон Жуан

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Константин Симонов

Глава 9

Лика проснулась в темноте. Она чувствовала себя маленькой и одинокой. И еще несчастной. Такой маленькой, одинокой и несчастной, такой беспомощной и потерянной во всех смыслах, но главное, затерянной и потерянной в этой необъятной овеществленной тьме, что хотелось плакать. Она хотела закричать, позвать на помощь, окликнуть когонибудь, кто возьмет ее за руку или на руки и скажет ей, где она находится и почему так темно вокруг, но поняла, что голоса у нее нет, и нет ничего вообще. Это открытие ужаснуло Лику, и чуть было не опрокинуло в бездну безвозвратного отчаяния, но ей удалось взять себя в руки, хотя это было не просто, ведь и рук своих она не ощущала тоже.

"Успокойся!- сказала она себе строго.- Дыши ровнее! (Интересно чем?) Обдумай, попробуй понять".

Но понимать, в сущности, было нечего. Что понимать, если не было ни прошлого, ни будущего, а имелось одно только настоящее - сейчас ,- и в нем, в длящемся сейчас , во тьме и непостижимом, но, кажется, безмерном пространстве, заполненном плотной непроницаемой тьмой, существовала только она одна. Маленькая, несчастная Лика.

"Так не бывает!- сказал ктото чужой и властный в ней самой.- Какието ощущения есть всегда. Ищи!"

И она стала искать. Честно, прилежно. И довольно быстро нашла, что окружающая ее тьма не однородна, а имеет какуюто не вполне понятную, но все же структуру. Структура эта обнаруживалась в разнице температур. Впрочем, даже найдя этот феномен, Лика не была до конца уверена, что правильно определила тот единственный качественный признак, который смогла "ощутить". Была ли это и в самом деле температура - измерение на шкале тепло/холодно - или это было чтото другое, что она лишь восприняла, возможно, по ошибке, как температуру? Ответа на этот вопрос у нее не было, но и вопрос, если подумать, был пока неактуален. Однако ухватив идею, Лика ее уже не отпустила.

"Прислушиваясь" к своим ощущениям, она вдруг поняла, что, сама того не замечая, уже построила для себя модель своего пространства и своего времени. Она интуитивно поместила себя в центре некоторой карты "мира во тьме", где соответственно возникли верх и низ, где Тьма разделилась на левую и правую части, а также на ту Тьму, что лежала перед Ликой, и ту Тьму, которая оставалась позади нее. И, как только она определилась в пространстве, она поняла, что задача эта заняла у нее очень много времени, но сколько именно, и чего - минут, дней или лет?- Лика сказать пока не могла. Зато она "учуяла" несколько самостоятельных источников тепла, которые и стали новыми ориентирами в исследуемом ею мире. Один из этих источников, находившийся впереди и слева от нее, был особенно силен. Он буквально "освещал" тьму своим теплом. И Лика потянулась к нему, интуитивно чувствуя, что все это неспроста. И сразу же оказалась рядом с источником, что, между прочим, указывало на то, что в этом мире возможно было и движение.

Пятно невероятного жара, заставившего корчиться от невыносимой боли ее несуществующее тело, неожиданно заняло все пространство перед Ликой. Ей было очень больно, но она заставила себя терпеть, потому что это было всетаки чтото, после того как не было ничего, и еще потому, что она поняла - а как и почему, она не знала,- что этот жар может быть важен для нее и в других - "знать бы еще каких" - отношениях.

Удивительно, но боль вернула Лике ее тело. Ненадолго, как выяснилось, но пока Лика приближалась к пышущей жаром стене - а как, кстати? Ведь она не шла и не ползла,- и потом, когда она "проходила" сквозь стену черного пламени, сквозь жар, подобный дыханию огнедышащей печи, захлебываясь немым воплем, она чувствовала свое страдающее тело.

Затем все кончилось. Исчезла боль. Исчезло ощущение тела, но зато пришел свет. Лика оказалась внутри наполненного жидким светом - квинтэссенцией света, если точнее,- подобия трубы или чегото очень на трубу похожего. Свет подхватил Лику, невесомую, снова бестелесную, но тем не менее существующую, ощущающую себя, и понес вперед, туда, где...

Это была дверь. Обыкновенная оббитая черным дерматином дверь, каких было множество в Ленинграде ее детства.

"Как же я ее открою?- отстраненно подумала Лика, рассматривая (чем?) эту дверь.- Ведь у меня нет рук".

Но, как оказалось, она беспокоилась напрасно. Дверь открылась сама, и поток света, как морская волна, вынес Лику в новое неведомое пространство, которое, впрочем, трудно было рассмотреть, так как жидкий, овеществленный свет заполнял его полностью. Наличие какогото объема лишь угадывалось гдето за пределом нестерпимого сияния. Но неожиданно волна света схлынула, и Лика осталась стоять в длинном плохо освещенном и сильно захламленном коридоре большой, и по всей видимости, коммунальной квартиры. По обе стороны коридора имелись двери, а свет теперь шел только от тусклого плафона под высоким потолком. Лика сделала осторожный шаг вперед и поняла, что у нее снова есть ноги. Она посмотрела на них, и вид своих собственных ног чрезвычайно ее удивил, хотя она и не могла бы с определенностью сказать, что именно она ожидала увидеть, и почему то, что она увидела, так ее удивило. А увидела она две тощие ножки в белых облупленных на носках детских туфельках, торчащие изпод голубого, в белый горошек, платьица до колен.

Пожав плечами, Лика подошла к первой из дверей - это была рассохшаяся щелястая дверь по левой стороне коридора - и потянула за ручку. Ручка двери - на самом деле это была простая железная скоба - находилась почти на уровне ее глаз, и, хотя дверь была не заперта. Лике пришлось приложить немалое усилие, чтобы ее открыть. За дверью открылась огромная комната, стены которой были сплошь покрыты телевизионными экранами, на каждом из которых отображалась своя картинка. Войдя в комнату и встав посередине, Лика с интересом стала рассматривать эти "телевизоры", пытаясь понять, что за фильмы по ним идут. Очень скоро она обнаружила, что когда сосредотачиваешься на какомто из экранов, то не только чтото видишь, но и начинаешь слышать сопутствующие изображению звуки.

Посмотрев немного это странное кино, Лика поняла, что все без исключения экраны "передают изображение", поступающее в реальном времени с камер системы внутреннего контроля большого космического корабля, крейсера или даже линкора.

"Линейный крейсер класса "Атр", Атр - ныне вымерший крупный хищник семейства кошачьих, Западный Ахан.

"Адмирал Иййш" - поняла Лика".

В ее памяти неведомо откуда всплыли чертежисхемы "Атров", огромных боевых кораблей, составлявших ядро ударных сил флота империи.

"Какой империи?" - удивилась Лика, но ответа не было. Вернее, был, но такой ответ - все равно что его отсутствие.

"Аханской".

В рубке крейсера находилась только ночная вахта, потому что бортовое время было 00:12. В коридорах и отсеках было пусто, зато в каютах и кубриках было довольно много людей. Некоторые спали, другие еще нет. А в одной из кают третьей жилой палубы - "Помещение 3/18 А. И что это значит?" - на узкой койке неподвижно лежала женщина, которую звали королева Нор ("Это такая сказка?"). Глаза женщины были открыты, но они ничего не видели и никуда не смотрели. Рядом с постелью на металлическом треножнике лежал каменный шар, а в кресле рядом с треножником сидел человек в военной форме и дремал.

"Капитан второго ранга,- поняла Лика.- Значит, флотский".

Все это чтото означало, было както связано именно с нею, но как, и почему, и в чем тут дело, Лике было совершенно непонятно. Она долго рассматривала королеву Нор, которая казалась мертвой, но мертвой, как решила Лика, всетаки не была. Она посмотрела на шар, вставленный в узкий стальной обруч, и на капитана второго ранга, спавшего, сидя в кресле, но так ничего и не поняла. Королева была красива и несчастна; шар был сделан из невзрачного серого камня. "Песчаник, как в Саблино,- подумала Лика.- А где это Саблино? Это где пещеры?". Офицер был уставший, небритый и потный. Это все, что она смогла понять. Подполковнику надо было бы принять душ и лечь в нормальную постель, а не сидеть здесь, в кресле; но, вероятно, у него были веские причины делать не то, что правильно, а то, что должно.

"Что значит должно?" - спросила она себя, но смысл этого слова так и остался для Лики неясным.

От этих мыслей ее отвлекло какоето шевеление, возникшее на многих экранах сразу и, значит, в нескольких отсеках крейсера. Но Лику это не смутило, и она безошибочно выбрала экран, на который почемуто не обратила внимания раньше. За ним не было отсека, а как за окном в иной мир, сияли звездные узоры. Звезды... космос.

"Шестой сектор,- поняла Лика.- Крейсер совершил один среднедальний прыжок из системы Богомола и сейчас находится в окрестностях звезды Сайяс. Система необитаема".

Одна из звезд, не родная для узора местных созвездий, привлекла ее внимание.

"Тяжелый крейсер класса "Гепард" и два фрегата сопровождения",- узнала она.

-Вы знаете, чей это борт?- спросил на одном из экранов высокий черноволосый контрадмирал у краснолицего капитана первого ранга.

-Знаю. И опасаюсь. Она может перехватить нас в разгонной фазе и...

-Может,- согласился контрадмирал.- Если уже знает, но как раз в этом я не уверен.

-В чем именно вы не уверены, адмирал?

-В том, что она знает.

-Тогда...

-Тогда я могу попробовать переподчинить ее себе.

-Это ценный приз.

-Весьма. Завидуете?

-Не то чтобы да. Я ведь знаю свое место, но надеюсь, что и я не буду обделен при разделе имущества.

-Не волнуйтесь, капитан,- усмехнулся контрадмирал.- Империя богата. На всех хватит.

Лика пожала плечами и отвернулась. Разговор двух военных был ей совершенно неинтересен. Она даже не поняла, о чем они говорят, и почему именно их разговор - один из многих, протекавших сейчас во множестве помещений крейсера,- привлек ее внимание.

"Я маленькая девочка,- сказала она себе.- Играю и пою".

Стишок показался ей смутно знакомым. Ктото очень давно напевал его. Кто? Где? Когда?

"Там еще стреляли, мне кажется,- припомнила она.- Но кто этот Сталин, которого я не видела, но люблю?"

"У Феди странный юмор,- решила она и задумалась.- А кто такой Федя? И что такое..."

Лика вышла из зала с телевизорами, и дверь за ней захлопнулась. В коридоре ничего не изменилось. "А что должно было измениться?" Только жужжала гдето у пыльного потолочного плафона потерявшая свой путь муха. Лика по диагонали пересекла коридор, обойдя заодно какойто темный тяжелый предмет, стоящий у стены,- "Комод? Это называется комод?" - и подошла ко второй двери.

Оббитая лопнувшим коричневым дерматином, с торчащей из прорех серой ватой, дверь легко подалась и распахнулась в открытый космос.

"А мама говорила, что здесь нельзя дышать,- удивилась Лика, вываливаясь в пронизанное светом звезд ничто.- Безвоздушное пространство".

Космос был неохватно огромен и сказочно красив. Он окружал Лику со всех сторон, бесконечный, равнодушный и невообразимо прекрасный. Звезды - холодные елочные игрушки всех цветов и всех размеров - образовывали фантастические узоры, в которых ищущий глаз мог найти все что угодно, любую фигуру и любой образ. Все, что могло подсказать человеку его воображение, уже существовало, спрятанное в Рисунках созвездий. Лика увидела кукол и зверей, людей и цветы, а еще она увидела маленькую далекую звездочку, пульсирующую, как доброе желтое сердечко, зовущую ее, приглашающую, ждущую.

Лика потянулась к звезде - "Это ведь солнышко, да?" - и сразу же оказалась рядом с ней. Ну почти рядом.

Там, где парила Лика, вполне ощущалось теплое живое дыхание огромного и неслыханно красивого огненного цветка. Но жарко не было. Лика осмотрелась, легко перемещаясь из стороны в сторону, и нашла, что все это похоже на картинку из книжки "Астрономия для детей", которую подарил ей папа. Ну, один из пап. Возможно, что даже настоящий.

"Солнце и планеты Солнечной системы". Так, помоему".

Впрочем, приглядевшись внимательнее, она увидела, что здесь все это выглядело гораздо красивее. Просто дух захватывало от зрелища несущихся сквозь космос планет, освещенных мощным потоком света, изливающимся из пылающего косматого шара.

"Солнце!" - сказала она себе, и в голосе ее, если бы он у нее, конечно, был, звучало сейчас восхищение, граничащее с потрясением.

Но на восторги не оказалось времени, потому что она увидела коечто еще. Чтото, чего не было в ее замечательной книжке с картинками. Оказывается, каждая из планет, вращающихся вокруг солнца,- они были похожи на шары, окрашенные в разные, но неяркие цвета,- существовала в нескольких экземплярах. "Так, кажется. Я правильно говорю? Экземплярах?" - Так, что Солнечная система предстала перед Ликой чемто вроде прозрачной матрешки, все вставленные друг в друга части которой тоже имели разную окраску. Не то чтобы цвета голубой, фиолетовый, красный или зеленый были отчетливыми. Они были мягкими и даже как бы прозрачными, или, вернее, призрачными, но все равно их можно было уловить, а, уловив, и отделить с их помощью один "слой" от другого. Одну сферу от другой, в которую вставлена первая, и от еще другой, которая вставлена в нее. Примерно так. Но что это должно было означать, Лика не знала и не понимала. Она была восхищена и озадачена, но чувства ее были сейчас слабыми, мысли легкими и короткими, как у Буратино, и внимание Лики не могло ни на чем сосредоточиться на достаточно продолжительное время.

Ну что, в самомто деле! Матрешка как матрешка. Что она, матрешек не видела? Видела. Просто эта была очень красивой и необычной. Но вокруг было множество других, не менее интересных вещей, и Лика уже переключилась на "тропинки". Она даже не задумалась о том, откуда взялось это странное слово, но слово пришло и встало на свое место. "Как влитое". Тропинки тянулись через весь невообразимо огромный, непостижимый и не поддающийся измерению космос. Они приходили откудато из полной неизвестности или, напротив, из какихто вполне известных мест, со Сче например,- "Сче? Это где?" - или с Тхолана - "Что такое Черная Гора?" - и кудато уходили, на Ча Ратай например.

"Ратай?" - воспоминание было легким, почти неощутимым, и не задержалось в ее сознании, только коснулось его, как перышком пощекотало, и исчезло. А Лика уже думала о другом. Снова возвратившись взглядом к размножившимся ни с того ни с сего планетам.

"А которая из них Земля?" - спросила она себя и поняла, что не помнит, третьей или четвертой стоит Земля после Солнца. Впрочем, ктото, кто знал и понимал больше ее, хотя и находился внутри нее самой - ведь большето никого здесь не было,- сразу же указал ей на тот голубой шарик внутри розовой - пятой или шестой сферы сверху,- который, должно быть, и был Землей. Лике сразу же захотелось на Землю. "Домой!" И она уже привычно потянулась к облюбованному ею шарику. И шарик двинулся ей навстречу, вырастая в шар, стремительно превращающийся в планету, закрывающую собой наконец весь звездный простор. И несясь навстречу Земле,- или это Земля неслась навстречу Лике?- Лика отметила краем сознания, без осознания, впрочем, и без понимания, огромное множество разнообразных "вещей" и подробностей, которые появились или, может быть, проявились по пути и исчезли, канув в ее память, как в черный провал. Без следа. Но и это лежало уже вне ее интересов.

Удивление, испытанное Ликой по пути "домой", пошло ей на пользу. Настроение быстро улучшалось, а приключение становилось все более интересным, и Лика начала чувствовать себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. С радостным визгом и замиранием сердца, как на американских горках, она ухнула вниз и понеслась сквозь "плотные слои атмосферы".

"А это что еще такое?- спросила она себя.- И почему они плотные?"

Она метеором пронеслась сквозь облака, и перед ней на мгновение открылся захватывающий вид сверху. Это мгновение, как и положено мгновению, было кратким мигом, но, с другой стороны, оно было Длинным Мгновением. Вид сверху, с высоты птичьего полета, был потрясающим, но имелось в нем нечто странное, на что, однако, Лика внимания не обратила. Вернее, она приняла это как нечто само собой разумеющееся. Ей и в голову не пришло, что видеть Землю, и, похоже, не одну Землю, а несколько Земель сразу со всех сторон невозможно. Но это были такие мелочи, которые ею совершенно игнорировались. Гораздо интереснее были яркие переливчатые звезды, пульсировавшие, как маленькие и большие сердца, в самых невероятных и неожиданных местах. "Живой" изумруд плоского неясных очертаний Камня сиял сквозь толщу земли и песка в лесу у Порога, и в его лучах нежился маленький причудливый замок Домика в Нигде.

"Макс... Макс? Макс!" - сознание Лики силилось прорваться сквозь затопившее его неведение, беспамятство, отрешенность от мира и себя. И сердце сжималось, рвалось подсказать, напомнить, удержать имя и все с ним связанное. Но скользнув взглядом, снова равнодушным, чужим, по знакомой лесной опушке,- кому знакомой? Откуда?- мазнув взглядом по лесной опушке и вееру Дверей, как игральные карты зажатых в "руке" Камня, Лика уже любовалась другим чудом. Огромный столб торжествующего сияния, пронзая сразу все слои призрачной матрешки, уходил в великий космос, освещая, как мощным прожектором, Тропинку, соединяющую древний город, представший перед ней сейчас в многообразии своих обличий и воплощений, и чтото до боли знакомое Лике, но никак ею не припоминаемое, узнанное, но не опознанное. Вероятно, так. Но и это чудо заняло ее внимание на краткое мгновение все еще длившегося мгновения длинного. И снова взгляд Лики метался по многообразному и сказочно прекрасному миру, от Камня - "Но что такое Камень и почему с большой буквы?" - к Камню, от одного чудесного видения к другому, пока и это не пресытило ее утомленного чудесами сознания.

И длинное мгновение завершилось, движение вернулось в Мир, и Лика птицей сапсаном ринулась к земле.

"Сапсан"?" - чтото опять шевельнулось в ее душе, слабое, как тень тени.

Стремительный полет сквозь прозрачный воздух; теплый воздух летнего дня, и морозный воздух северной зимы, прохладный, наполненный золотым сиянием воздух осени, и сладкий воздух весны. Она летела сквозь день и ночь, сквозь грозы и мелкий дождь, под ней и перед ней, как видения ночных грез, открывались понятные и непонятные картины жизни, прошлой и настоящей, и, возможно, предвосхищение будущего тоже имело место быть. Вот только для нее, маленькой девочки Лики, затерянной и потерянной в этом странном и страшно сложном мирелабиринте, многое, если не все, было непонятно и вызывало интерес ровно на то время, пока ее неустойчивое внимание было направлено на объект интереса.

В конце концов затянувшаяся прогулка "нигде и везде" утомила ее, хотя слово "утомила" и не вполне верно отражало ее нынешнее состояние. Лика утолила свое любопытство, которое то вспыхивало ярко, освещая все вокруг ослепительным светом страстного желания знать, то угасало, как гаснут угли в печке, превращаясь в черные невзрачные камешки. Она пресытилась впечатлениями и захотела назад, туда, где у нее было тело и где ей еще предстояло чтото сделать. Чтото важное, обязательное, неотменимое. Она не знала, что именно, как не знала и того, откуда вообще взялась эта уверенность, но дело было сделано. Она захотела назад и, как по мановению волшебной палочки - как в сказке! Ну это ведь и была сказка, не правда ли?- снова оказалась в знакомом коридоре. Ощущение было такое, как будто она бежала изо всех сил кудато или откудато, бежала, не замечая ничего вокруг, а потом вдруг взяла и остановилась. И, "здрасьте вам", оказывается, она уже стоит в том самом коридоре.

Лика остановилась и окинула коридор любопытствующим взглядом.

"Куда теперь?" - спросила она себя.

"Куда угодно",- ответила она себе.

А коридор... Коридор уходил вдаль. Было совершенно очевидно, что он невероятно длинный.

"Разве так может быть?- удивилась она, осознав этот факт.- Там же в конце должен быть туалет, мне кажется".

Но туалета на месте не оказалось. Не было в торце коридора белой с потрескавшейся краской двери, на которой была укреплена овальная "штучка" с золотым писающим мальчиком на черном фоне. Не было и самого торца. Но был коридор и двери по обеим его сторонам.

Теперь здесь было много дверей, много больше, чем раньше,- или она просто не замечала этого раньше, или коридор на самом деле изменился за время ее отсутствия.

"Нет,- решила Лика.- Тут чтото не так".

В этом коридоре не могло быть столько дверей, их просто не должно было быть так много, потому что у тети Люси не было столько соседей. Лика вспомнила их всех, но их никак не могло набраться достаточно, чтобы заселить все эти комнаты. И еще. Лика вдруг поняла, что двери были разными и поразному себя "вели". Знакомые и незнакомые, никакие и отвратительно чужие, приглашающие и воспрещающие, даже отталкивающие - эти двери были чемто большим, чем входом и выходом.

"Это все неспроста,- сказала она себе.- Дверь это же дверь и есть. И я ведь решила уже, что могу идти куда захочу. Зачем же они меня пугают?"

Лика топнула ножкой и сделала "назло".

"Назло маме отрежу уши",- орал в окно соседский мальчик Лева, ну вот и она сейчас "отрежет уши".

Лика быстро подошла к одной из дверей, как раз такой, которая пугала ее, кажется, больше других - дверь была обтянута красивой матовой кожей,- и с силой толкнула ее внутрь. Та легко поддалась, и напрягшаяся Лика одним махом влетела вслед за открывающейся дверью в какоето наполненное ярким солнечным светом пространство, сделала по инерции несколько быстрых шагов, споткнулась обо чтото и с воплем рухнула лицом вниз. Хорошо еще, что она успела выставить вперед руки, а то разбила бы нос, а так ничего, только ее ладони больно ударились об пол, а, кроме того, здесь было грязно, и она угодила руками во чтото липкое.

"Что такое не везет, и как с ним бороться",- расстроенно подумала Лика и начала вставать с пола. В ликующем солнечном свете, изливавшемся откудато справа, повидимому, из больших окон ("Ну, они должны быть очень большими, я думаю"), она увидела прямо перед собой пол, небольшие плитки черного и алого мрамора, выложенные в шахматном порядке, и то, во что угодили ее ладони. Плиты пола были залиты какойто густой бурой жидкостью, а еще в поле ее зрения попала чьято рука, сжимавшая длинное черное древко. Еще не осознавшая увиденного, но уже ошеломленная, Лика проследила древко до конца. Там был очень странный наконечник, выкованный из черного железа: длинное и тонкое острие, похожее на иглу, и широкий полумесяц, обращенный рогами вверх, у его основания.

"Похоже на бургундский корсек,- подумала Лика.- А что такое корсек? Или правильнее корсеск?"

Лика недоуменно посмотрела дальше. Копье ("Ну да! Корсек это ведь род копья!") сжимала мертвая рука, принадлежащая лежавшему навзничь человеку в какомто пестром и сложном наряде. Лике пришлось приподняться, чтобы увидеть, что череп его развален пополам и по ту сторону тела натекла уже большая лужа вроде той, в которую вляпалась она. Только там были еще какието белые ошметки... "Мозговая ткань?"

"Ну ничего себе!- удивилась Лика.- Это кино для взрослых!"

Это и в самом деле было кино для взрослых. Когда Лика встала на ноги, перед ней открылась страшная картина. Широкий и длинный коридор, по одну сторону которого шли высокие и достаточно широкие стрельчатые окна, а по другую стояли беломраморные статуи и висели гобелены, был усеян мертвыми телами. Почемуто Лика ни на секунду не усомнилась в том, что все эти люди мертвы.

"Я сейчас заору",- отстраненно подумала она, но не закричала и даже не заплакала. Секунду она стояла на месте, рассматривая коридор. Сам по себе он был очень красивый ("Как в сказке"), высокий и длинный, залитый ярким светом, в котором замечательно смотрелись все его чудеса: и статуи, и картины, и высокие бронзовые подставки для канделябров, и многое другое, что создавало атмосферу настоящего королевского дворца.

"Ну гдето так".

Но весь ужас заключался в том, что нигде - ни рядом с Ликой, ни вдалеке от нее - не наблюдалось никакого движения, ни единого признака жизни. Приглядевшись, она увидела, что многие мужчины облачены в кольчуги или кирасы и вооружены, но и они и те, кто вооружен не был, женщины например, все они были убиты. Зарублены, заколоты, зарезаны...

"Максимум час назад,- решила Лика.- Хотя если учитывать время свертываемости крови..."

"О чем это я?" - удивилась она и, выбросив из головы не поддающиеся пониманию мысли, отправилась искать когонибудь живого. Но живых, как она сразу поняла, здесь не было.

Она шла по коридору ("Кажется, это называется лоджии, как в Эрмитаже, только здесь просторнее") и с любопытством рассматривала все вокруг. Вокруг нее действительно было много интересного, любопытного и поучительного.

"Здесь был бой, и, кажется, нападающие застали этих несчастных со спущенными штанами",- холодно отметил ктото опытный и циничный в ее сознании.

Между тем это было верное замечание. Многие погибшие были одеты весьма своеобразно. Вот этот рыцарь, например, которому разбили голову чемто тяжелым ("Скорее всего, чемнибудь вроде гупилона Гупилон - "разбрызгиватель святой воды", ироничное название для боевого цепа, бытовавшее в средневековой Англии.

"), он был в кольчуге на голое тело, в подштанниках и босиком. В руке он все еще сжимал длинный полутораручный меч. Лика присела около него на корточки - "Зачем?" - и пару секунд рассматривала клинок. Клинок был выкован из отличной стали с фиолетовым отливом.- "Зазар? Зазар - историческая область в Южном Ахане, славившаяся в доимперский период производимым в ней оружием, прежде всего мечами и кинжалами.

" - удивилась она. Но дело было не в этом, а в том, что сталь была покрыта пятнами подсохшей крови.

"Комуто не повезло, и я даже знаю кому",- зло усмехнулась Лика.

Мертвый воин в полном доспехе, лежащий метрах в трех, в стороне, у самого окна, имел как раз такие повреждения левого плеча и груди, какие мог нанести тяжелый и длинный меч в сильных и умелых руках. Удар пришелся между наручем и подбородником, так, что клинок рассек буф Буф, наруч, подбородник, панцирь - элементы рыцарского снаряжения, защищавшие плечо и предплечье, шею и грудь воина.

и разрубил плечо и грудь воина, попутно разрезав прочную сталь панциря вместе с вытравленным на нем гербом. Вставший на дыбы лев - с булавой в левой лапе и мечом в правой - лишился своих задних лап.

"Маяна?- удивился ктото в душе Лики, которая уже отвлеклась от убитого и теперь с воодушевлением рассматривала даму в парадном платье, изображенную на гобелене.- Маяна? Но их же упразднили черт знает когда! Их же еще Первый император всех выслал, или нет?"

Сразу за гобеленом с дамой в стене обнаружились высокие двери. Створки, сделанные из позолоченного резного дерева, были распахнуты, в проеме дверей, прямо на пороге лежала лицом вниз золотоволосая женщина. Она была совершенно раздета и мертва. Стрела с темносерым оперением пробила ей основание черепа.

"Но она же не солдат!- возмутилась Лика.- Почему же ее убили?"

Ответа не было, но и эмоции Лики были слабы. Ее хватило только на легкий всплеск возмущения, и в следующую секунду, отвернувшись от мертвой женщины, Лика уже шла дальше, с любопытством рассматривая то златотканый гобелен (золото на темносинем фоне), то изящное серебряное литье дверных ручек или тонкую гравировку на пробитой копьем кирасе. В конце концов прямой, как стрела, коридор, усеянный телами погибших в скоротечной жестокой схватке ("Резне!" - уточнил ктото, кто все понимал правильно) и обломками мебели, вывел ее к широко распахнутым парадным дверям. Высокие и широкие, едва ли не во всю ширину коридора, двери эти впечатляли и размером, и виртуозной резьбой по золотистокоричневому дереву, покрытому прозрачным, как бы светящимся лаком. За дверями находилась небольшая, но высокая, с купольным беломраморным потолком круглая комната, в которой тоже обнаружилось несколько убитых. А прямо напротив первых дверей находились другие, не менее роскошные. Они тоже были раскрыты, и там, в створе этих величественных, инкрустированных серебром и опалами дверейврат, перед Ликой открылся огромный зал, залитый мягким многоцветным сиянием. Это волшебное сияние порождал солнечный свет позднего утра, проходящий сквозь огромные витражные окна.

"Это ведь тронный зал Йёйж!" - потрясенно поняла Лика.

Он был совсем таким, как на старинных гравюрах, хранившихся в Сияющем Чертоге большого императорского дворца в Тхолане, но он был и другим, потому что сейчас перед Ликой предстало не чернобелое изображение на выцветших от времени гравюрах, а зал, каким он был на самом деле, в ликующей роскоши своего исторического существования. Декор этого прославленного в веках архитектурного чуда был богат и изыскан. Современники не напрасно восторгались как роскошью отделки тронного зала, так и талантом архитекторов ("Их было, кажется, трое?"), сумевших создать для аханских королей впечатляющий и при этом сугубо материальный символ величия и богатства. Мрамор - двадцати трех цветов и оттенков, черный базальт, граниты семи цветов и розовый туф, золоченая бронза, драгоценные и полудрагоценные камни, янтарь и нефрит, малахит и горный хрусталь, и все это не считая широко использованных в отделке резных кости и дерева, литого и чеканенного серебра и золота.

Лика замерла на месте, потрясенная открывшимся перед ней сказочным, не иначе, как из сказки пришедшим, видением. Это было как сон, как греза, как овеществленная детская мечта, и Лика утонула, растворилась в этом невероятном великолепии. Она была настолько увлечена бесчисленными чудесами, привлекавшими внимание каждое в отдельности и все вместе, что долго не замечала того, что в буквальном смысле лежало прямо перед ней. Вернее, под ее ногами. Лика стояла метра на два выше уровня тронного зала. Только сам королевский трон - изящное сооружение из слоновой кости, золота и топазов, вознесенный на пятиметровый ступенчатый постамент из пурпурного камня и находившийся на противоположном полюсе огромного вытянутого в длину овального зала, возвышался и над ней и над многоцветными мозаиками пола. От порога, где стояла Лика, вниз вела широкая пологая лестница из голубого мрамора, и там, у основания лестницы, как и в коридоре, по которому она прошла прежде, лежали тела. В сущности, весь зал был буквально завален трупами и залит кровью. Это она сейчас внезапно почувствовала запах крови, хотя прежде его совершенно не замечала. Он был густым и тяжелым, и воздух над лужами еще не высохшей крови, казалось, дрожал, как дрожит летом, в жаркий солнечный день, воздух над разогретым асфальтом. У Лики мороз по коже прошел, когда она увидела, наконец, весь этот ужас. Моментальное ощущение потрясения, страха, омерзения оказалось очень сильным. Возможно, потому что здесь, в тронном зале аханских королей, все закончилось совсем недавно. Может быть, всего несколько минут назад. И еще потому, что здесь все выглядело совсем иначе, чем в лоджиях, оставшихся за спиной Лики. Это и в самом деле была резня. Жуткое и жестокое истребление беззащитных людей. Здесь, в зале, почти не было вооруженных рыцарей, и вообще было очень мало мужчин. Большинство убитых составляли полуодетые или вовсе нагие женщины, и у Лики создалось стойкое впечатление, что всех их сначала согнали сюда со всего дворца и лишь затем убили.

Прямо около нижней ступени лицом вверх лежала женщина с необычными пепельного цвета волосами. Она была обнажена, прекрасное некогда тело покрывали резаные и колотые раны, лицо было искажено маской смертельного ужаса и непомерного страдания. Впрочем, увидеть это было не просто, потому что и лицо женщины было сплошь изрезано.

"У кого я видела такие волосы?- подумала ошеломленная Лика.- Дама Виктория... Кто такая дама Виктория?"

"Они мертвые,- констатировала она.- Они все умерли, то есть их убили".

"Наверное, это сделали фашисты",- решила она затем, вспомнив непонятные, но интересные взрослые фильмы, в которых мужчины в красивой черной форме - фашисты - убивали всех хороших людей.

Лика медленно и неуверенно спустилась по лестнице. Переступила сначала через одну, а потом и через другую ногу мертвой женщины - та лежала, почемуто широко раздвинув изрезанные ноги. Обогнула одного из немногих вооруженных мужчин - в руке тот сжимал меч наподобие коры Кора (инд .) - меч с изогнутым расширяющимся к концу клинком, общая длина от 60см до 65см. Рукоять имеет кольцевую гарду и навершие в виде чашки с резной головкой.

или турецкого ятагана, а из груди его торчал толстый веритон, Веритон - арбалетная стрела с винтовым оперением.

и пошла дальше в глубь зала, лавируя среди тел и стараясь не ступать в кровь.

Смотреть на мертвых оказалось страшно, хотя прежде, в лоджии, она на это внимания не обратила. Но с другой стороны, лежащие вокруг тела притягивали ее взгляд, и Лика смотрела. Она даже специально рассматривала какието детали, которые почемулибо привлекали ее внимание, и все шла и шла между разбросанными как попало телами вперед. Куда? Зачем? Об этом она не думала.

В голове было пусто, только мелькали, по временам, какието непонятные ей самой слова, типа "барбилон" Барбилон - стрела с зазубренным наконечником.

или "скорпион", Скорпион - вид боевого цепа, стальной шар (или несколько шаров меньшего диаметра) с шипами на относительно короткой цепи, прикрепленной к длинной рукояти.

да звучавшие наподобие птичьего языка обрывки медицинских диагнозов по поводу полученных этими несчастными травм и увечий.

Незаметно для себя Лика дошла почти до самого трона и здесь впервые увидела живых людей. Первым оказался человек в черной кольчуге и железном островерхом шлеме. "Шишак, как у русских богатырей",- привычно отметил ктото спокойный, рассудительный и все знающий внутри нее. Воин сидел прямо на верхней ступени тронного возвышения и держал на коленях небольшой каменный шар. "Гдето я его уже видела",- отстраненно подумала она, рассматривая серый, будто из песчаника выточенный шар. Мужчина был неподвижен, его голые ладони лежали на шаре, на шар смотрели его опущенные вниз глаза. Лика сначала даже подумала, что это статуя, но по лицу мужчины стекали крупные капли пота.

На Лику он внимания не обратил, хотя она давно уже торчала в зале и долго шла через него, пробираясь к трону. Однако воин на Лику не смотрел.

"И не посмотрит,- поняла она.- Меня здесь нет".

Она подошла ближе и увидела наконец еще одного живого человека. У основания трона, прямо под ногами сидящего, сгорбился стоящий на четвереньках седой человек. Вернее, он не стоял, а чтото непонятное там делал, но Лика не могла рассмотреть что. Сверху до пояса он был облачен в рыцарский доспех - Лика видела спинные пластины стального панциря, наплечники, буфы и наручи, налокотники и другие железки, скрепленные кожаными ремешками, но ниже пояса рыцарь был голым. Его длинные седые волосы белой волной лежали на отполированной до зеркального блеска броне, и Лика была удивлена и даже поражена тем, что такой "солидный мужчина", рыцарь, как Айвенго или король Артур, появился на людях "с голой попой" и еще дурачится самым неумным образом и тоже на глазах у посторонних. Во всем этом было чтото стыдное и нехорошее, такое, на что Лике, наверное, смотреть не следовало, и, постояв секунду в нерешительности, она отвернулась. Однако отвернувшись от седого рыцаря, она снова увидела весь тронный зал и поняла, что и сюда смотреть она не хочет тоже. Но кудато же смотреть она была должна? Еще хуже было то, что Лика вдруг услышала множество разнообразных звуков, которые почемуто не слышала раньше и которые неожиданно ворвались ей в уши с невероятной силой. "Как будто включили звук". И среди этих звуков оказались два, от которых ее сразу затошнило. Она услышала остервенелое жирное жужжание множества мух ("Навозные мухи!") и сразу же живо представила себе, как рои толстых отвратительных насекомых вьются над лужами теплой крови. А еще она услышала хриплое дыхание старого рыцаря, частое, с низким, похожим на львиное рычанием, рвущимся из его горла, и подумала, что он животное.

"Животное и есть!" - решила она, продолжая отчаянно бороться с подступившей к горлу тошнотой.

"Только моей блевотины здесь и не хватает,- сказала она себе грустно.- Все остальное уже есть".

И в этот самый момент старик за ее спиной коротко взревел. Это был какойто ужасный звук, и не только потому, что был похож на рычание медведя или льва. Это был нехороший, противный звук, и Лика вздрогнула даже от неожиданности, а потом ее передернуло от отвращения. А старик выплюнул какоето короткое слово, которое Лика услышала, но не поняла, вернее, не разобрала, и наступила тишина. Ну почти тишина, и Лике ужасно захотелось повернуться и посмотреть, что там, за ее спиной, происходит, но повернулась она не сразу - ей было страшно и противно,- а только тогда, когда рыцарь заговорил.

-Надеюсь, тебе это понравилось, дорогая,- произнес прямо над ухом Лики сильный низкий голос.

Лика снова вздрогнула и оглянулась. Рыцарь уже поднялся на ноги и стоял совсем близко к ней, но смотрел не на Лику и говорил не с ней. Теперь Лика смогла его наконец рассмотреть. Он был высок и широк в плечах, если, конечно, наплечники и буфы не слишком приукрашивали его истинное телосложение. У него оказалось властное и жестокое лицо, и он был совсем не так стар, как подумалось ей вначале. Но все это Лика увидела лишь мельком и отметила лишь краем сознания, потому что все ее внимание практически сразу сосредоточилось на той, к кому рыцарь обращался. Оказалось, что здесь есть еще один человек, женщина, присутствия которой Лика прежде не заметила, наверное, потому, что рыцарь закрывал ее своим телом. Женщина лежала на мозаичном полу у самого основания трона. Она казалась мертвой, как и другие женщины в зале, не шевелилась и если и дышала, то так тихо, что Лика этого не видела и не слышала. Но глаза ее были открыты, и они смотрели на Лику. И Лика утонула в этих полных боли, муки и безысходности глазах. Все остальное перестало ее интересовать, перестало чтолибо значить, и, кажется, рухни тут все с грохотом, она все равно не обратила бы на это внимания. Она смотрела в глаза женщины, она...

"Кто ты? " - спросили глаза.

"Я ..." - Лика запнулась, пытаясь понять, кто же она такая, потому что этот простой вопрос застал ее врасплох. Как оказалось, она не знала на него ответа.

"Я королева Нор ",- сказала она, наконец, недоумевая, откуда взялись эти странные слова и что они должны означать.

"Смотри и слушай, королева Нор ,- сказали глаза.- Запоминай !"

-Мне понравилось,- сказал над Ликиным ухом рыцарь.- А тебе? Молчишь? И правильно. Теперь твой удел - молчать.

Он коротко хохотнул и заорал во всю мощь своего голоса:

-Тза, сукин сын! Где ты прячешься, подлая тварь?!

-Я здесь, ваша милость!- раздался откудато изза трона робкий голос, и изза угла тронного возвышения показался здоровый парень, одетый в черную кольчугу наподобие хаумбергона Хаумбергон - кольчужная рубашка, доходившая до колен, с рукавами и капюшоном, покрывавшим голову.

и кольчужные же штаны до колен. Изза его левого плеча торчала рукоять меча.

-Найди мою одежду и принеси наверх,- приказал рыцарь.- Я буду в Бирюзовых покоях.

-Шаш,- сказал он, обращаясь к воину с шаром,- держи ее в сознании! Сможешь?

-Смогу, ваша милость,- напряженным голосом ответил сверху человек, которого, повидимому, и звали Шаш.

-Вот видишь, принцесса,- сказал тогда рыцарь, переводя взгляд на женщину.- Мой колдун не хуже твоего грязного црой. Кстати, о нем.

Рыцарь зло усмехнулся прямо в глаза беспомощной женщине.

-Я прикажу перерезать ему глотку на твоих глазах, милая.- Рыцарь осклабился, показав крупные желтые зубы.- Он посмотрит на то, чем стала ты, а ты увидишь, чем станет он. Конечно, ты уже видела сегодня и не такое, но пусть это будет последним ударом колокола.

Он повернулся и пошел прочь, переступая через мертвые тела. Было очевидно, что трупы его нисколько не волнуют. Уже отдалившись метров на десять, рыцарь остановился и оглянулся через плечо.

-Тебе лучше было оставаться калекой, принцесса,- сказал он громко.- Не правда ли? Но твой отец захотел невозможного. Игры с колдунами - опасные игры. Теперь ты знаешь.

Вероятно, после этих слов старого рыцаря ("Это был Седой Лев, ведь так?") Лика впала в ступор. Иначе как объяснить, что какойто отрезок времени - судя по солнцу, часа два, не меньше - просто выпал из ее сознания, и в памяти не осталось ровным счетом ничего из того, что происходило в это время в зале. Получалось так, что вот Седой Лев говорит свои жестокие злые слова, смысла которых Лика так и не поняла, и вот уже она снова стоит рядом с нагой женщиной, распростертой у подножия трона, а солнце уже перевалило за полдень и феерическое сияние, наполняющее зал, утратило часть своей силы.

За спиной раздались голоса. Послышались брань и смех, и Лика оглянулась. По направлению к ней неспешно шагали несколько солдат в кожаных панцирях, вооруженные алебардами и копьями, а между ними шел высокий старый негр с руками, связанными за спиной. Это был первый негр, увиденный Ликой здесь, и она искренне удивилась, потому что подсознательно считала, что в этой сказке негров нет. Оказалось, есть. Кожа у старика была совершенно черная ("Как эбеновое дерево"), а длинные седые волосы были заплетены в две толстые косы, спускавшиеся вдоль висков по обеим сторонам лица. Впрочем, сейчас они почта расплелись, одежда на нем - лиловые штаны и туника - была разорвана, а на лице были видны следы побоев. Но шел старик, горделиво выпрямившись во весь свой немалый рост, и смотрел прямо перед собой, игнорируя как своих сторожей, так и ужасные картины резни, учиненной захватчиками в тронном зале.

Они подошли вплотную к Лике, так что и женщина, лежавшая попрежнему без движения, могла их видеть, и один солдат - на плече у него была синяя с красным повязка десятника - громко сказал, обращаясь к старому негру:

-Ну что, колдун? Что скажешь?

"Колдун? Ах да, колдун. Лев сказал... црой? Црой?" - удивилась Лика, и откудато из далекого далека, из неведомой другой жизни пришел тихий ровный голос.

"Црой ,- сказал ктото.- Были врагами аханков тогда, когда мы еще не встретили вас, гегх. Црой были полностью истреблены, их культ уничтожен и предан забвению вместе с памятью о црой. Но слово "Цшайя" еще какоето время использовалось ".

Лика вздрогнула.

"Гегх? Цшайя?"

В голове зашумело, как будто и там завозились жирно жужжащие мухи, сдавило грудь.

Чтото нарастало в ней, или вырастало, или правильнее, быть может, возвращалось? Но только она чувствовала, что в ней происходит нечто очень серьезное. Однако и события вокруг нее на месте не стояли.

Колдун молчал. Его глаза ничего не выражали. Ровным счетом ничего.

-А ты, принцесса, тоже ничего не хочешь сказать?- спросил десятник, ухмыляясь.- А! Я и забыл. Ты же не можешь!

И он радостно засмеялся. Остальные солдаты тоже заржали, хотя, по мнению Лики, ничего смешного сказано не было.

-Ну ладно,- отсмеявшись, сказал десятник.- Поговорили и будет. Тебя как, црой, проткнуть или зарубить? Я добрый сегодня, выбирай!

-Я хотел бы сделать это сам.- Голос у старика был неожиданно высокий, почти тенор.

-Сам?- удивился десятник.- Это как?

-Развяжите меня и дайте нож. Я перережу себе горло.- Старик говорил ровным, ничего не выражающим голосом.

-А что!- обрадовался десятник.- Тоже хорошая идея. Только смотри, без шуток! Мы за тобой будем следить.

-Следите,- согласился старик, а десятник кивнул одному из солдат, и тот, проворно выхватив изза пояса кинжал с широким выпуклым лезвием - "бычий язык, кажется",- рассек узлы связывавших пленника веревок и с опаской передал тому кинжал.

Солдаты поспешно разошлись в стороны и изготовили оружие: приподняли алебарды, готовясь нанести рубящие удары, и опустили копья, направляя их на старика. Тот постоял секунду, рассматривая кинжал в своей руке, потом посмотрел на принцессу и громко произнес:

-Это последнее, что я могу для тебя сделать, Цшайя! И да свершится правосудие.

Лика как зачарованная смотрела на то, как старик поднимает руку и коротким точным движением рассекает свое собственное горло. Кровь из ужасной раны хлынула почти мгновенно, но за миг до этого старик неожиданно бросил свое тело вперед. Никто не успел среагировать на его движение, так что он оказался около принцессы, распростертой на мозаичном полу, раньше, чем ктонибудь из солдат успел нанести ему удар или помешать какимлибо другим способом. Струя крови окатила лежащую без движения женщину, ее глаза отразили рвущийся наружу из темницы тела и не находящий выхода ужас, а старик уже зашатался, извергая из разверстой раны все новые и новые потоки крови, и наконец рухнул лицом вниз, погребая под собой тело принцессы.

Обескураженные солдаты застыли в тех же позах, в которых находились в момент броска колдуна, они только повернули головы и теперь с удивлением смотрели на тело старика црой, лежащее поверх облитой его кровью женщины.

-Чего это он?- протяжно выдохнул десятник, делая шаг к принцессе.

Другие солдаты тоже зашевелились, издавая какието нечленораздельные звуки, шумно вздыхая, лупая глазами, удивленно покачивая головами. А Лика, напротив, замерла, потому что отчетливо поняла - чтото случится! Колдун ничего этого не сделал бы, если бы в этом не было смысла.

"Но что?" - спросила она себя.

И ответ пришел.

Солдаты успели сделать всего, быть может, шагдва, когда тело коддунацрой отлетело в сторону, как тряпичная кукла, и им навстречу метнулась с пола залитая кровью женская фигура. Прыжок был выполнен из абсолютно невозможного положения и с силой, которую едва ли можно было предполагать. В следующее мгновение время для Лики остановилось, и внутри этого замершего и бесконечно длящегося мгновения двигалась только неожиданно ожившая принцесса. О! Она была великолепна в своей смертоносной ярости, ее движения были грациозны и естественны, и каждое ее движение несло смерть. Лика увидела, как принцесса изогнулась в запредельно сложном и упоительно прекрасном па, как будто принадлежавшем изысканному ритуальному танцу, и как походя, без усилия и напряжения, пальцы ее левой руки пробили висок одного солдата, а правая рука перебила горло другому, тогда как левая нога женщины ударила в грудь третьего. От удара солдат улетел метров на десять - его полет был долгим, завязшим в сгустившемся времени,- и упал замертво.

Колдовское мгновение завершилось, и время вернуло себе власть над восприятием. Мертвые солдаты лежали среди убитых ими людей, и страшно кричал десятник, корчась в луже собственной и чужой крови. Принцесса вырвала ему живот, предварительно разорвав голыми руками панцирь из толстой кожи с нашитыми на нем стальными бляшками.

"Вот, королева ",- сказала принцесса Сцлафш, не раскрывая рта. Она стояла рядом с воином, державшим шар. Сейчас одна ее рука сжимала горло воина, а другая лежала на сером каменном шаре.

"Вот ,- сказала она.- Этот Камень называют "Пленителем Душ" .

Она резко сжала пальцы правой руки и легко перехватила шар, выпавший из мертвых рук.

"Цшайя может творить с ним чудеса, королева, но сама беззащитна перед его властью ".

"Кровь, королева !- сказала принцесса.- Запомните, ваше величество, кровь !"

И в этот момент с оглушительным грохотом лопнули великолепные витражи тронного зала аханских королей. Град битого цветного стекла и обломков свинцовых переплетов обрушился на выложенные бесценным мрамором полы, и порыв сильного ветра, ворвавшегося в открывшиеся проемы окон, донес до Лики тошнотворный запах гари. И сразу же, как будто они только того и дожидались, за окнами взметнулись высокие языки пламени.

"Это горит Тхолан .- Принцесса подняла с пола чейто оброненный плащ и накинула себе на плечи.- Тхолан большой город, королева, он будет гореть долго ".

Принцесса отвернулась от Лики и сделала шаг по направлению к выходу. А Лика замешкалась, соображая, что же ей теперь, собственно, делать, и, как сразу же выяснилось, опоздала с решением, потому что эта история уже завершилась. Закончилась для нее.

Заваленный трупами зал и пламя горящего города за проемами разбитых окон, все это потускнело вдруг, выцвело, потеряв убедительность существующего на самом деле, и стало стремительно терять материальность, присущую даже бездарным декорациям. Мир вокруг Лики стал неверной фатаморганой, а сквозь него уже прорастала новая реальность, сначала едва различимая, как бы просвечивавшая через теряющий вещность мир, а затем набравшая силу и заместившая прежний мир с решительностью Имеющего Право. И Лика оказалась в горном лесу. О том, что исполинские деревья, среди которых она теперь стояла, принадлежат лесу и что лес этот покрывает бесконечным ковром невысокие горные цепи Западного Ахана, никто Лике не сказал, но она об этом откудато знала. Просто знала, и все.

Она стояла у подножия одного из великанов Черного Леса, потерявшись между его огромными корнями, и рассматривала сквозь зеленую полумглу титанические стволы - она и виделато, самое большее, три дерева,- кустарник подлеска, мхи, усыпанные опавшей хвоей, и ни о чем не думала. Ее охватило чувство полного и окончательного покоя. К ней нежданно пришло понимание вечности, с которым ей совершенно нечего было делать. "Вечность, это как?" - спросила она себя, но вопрос был неважный, заданный по привычке, и отсутствие ответа Лику не смутило. А между тем она узнала вдруг, что такое Медленное Время. И как только ощущение этого неспешного плавного потока, устремленного из ниоткуда в никуда, пришло к ней; как только Лика осознала себя внутри Великой Реки, себя, двигающуюся с этой рекой, в ней и сквозь нее; как только знание это переполнило Лику настолько, что, казалось, еще чутьчуть и непостижимо огромное знание просто разорвет маленькую несчастную девочку Лику - она увидела. Нет, не так. Сказать увидела, значит, ничего не сказать.

Перед ее глазами возник вдруг калейдоскоп видений, настолько стремительных, что она не всегда успевала их рассмотреть, или осознать увиденное, или его запомнить, и настолько отрывочных, казалось, совершенно не связанных между собой, что Лика зачастую просто не понимала, что же такое она видит. А может быть, дело было в том, что в силу ограниченности своего знания Лика просто не все из увиденного могла понять. И все же некоторые из мгновенных образов пробуждали в ней непосредственный отклик. Не разум, оглушенный водопадом впечатлений, но ее душа откликалась на чтото, что не успевало войти в ее сознание, закрепиться там, остаться, чтобы быть осмыслено и понято. Отдельные видения вызывали в ней чувство протеста, другие будили неясные воспоминания, принадлежащие ей и не принадлежавшие ей, заставляли ее гневаться и ликовать, сжимали сердце в тисках тоски или погружали его в негу чистой радости, в счастье, в сияние.

...Закат, отразившийся в клинке меча. Боль. Потеря. Тоска. Горящий лес. "Павшие не возвращаются, королева, но живые..." Весна. Счастье в крови и в пузырьках светлого пенного вина, и в веселой песне ручья, и в ликующей синеве небес... Война, огонь, и сталь, и кровь, заливающая глаза, и агония умирающих легких, не способных сделать еще одно, пусть последнее, усилие... Боль... Снова боль, когда болит душа, умирающая в продолжающем жить теле. Сплетенные в яростном порыве тела. Не борьба, но... Любовь? Макс? Макс, сердце мое! Печаль. Смерть, и кровь, и новая боль. И лица, тысячи лиц, миллионы жизней, бесконечная череда людей и не людей, и... Тишина. Великая Тишина.