- Не ржавей! - Сказал Колин. - Приказано жить и радоваться! - Объяснил он, удерживая готовую расцвести на губах улыбку. - Государь велел подданным, вид иметь бравый и придурковатый, не так ли?
- Отстань! - Не без некоторого раздражения отмахнулся Виг.
Колин по-мужски красив: высокий, крепкого сложения, и лицом хорош, и волосы у него русые, а глаза серые. Неотразимый мужчина, одним словом, к тому же великолепно об этом осведомленный. Отсюда и уверенность в себе, временами вырождавшаяся в самого дурного пошиба самоуверенность, отсюда и манера общения с Вигом, который, разумеется, друг детства, но друг непутевый, требующий "особого" к себе отношения, покровительства и поддержки.
- Отстань! - Буркнул Виг, представив "в красках и лицах" предстоящий ему очередной заход "по девкам".
Но Колин доминантен и неумолим.
- И не подумаю! - Отрезал он, закуривая, чего Виг и вовсе терпеть не мог, хотя, видит бог, его никто и не спрашивал.
- Сегодня среда. - Напомнил Колин таким тоном, словно говорил с умственно отсталым. - Твой день, парень, и я, как единственный твой друг, - поднял он вверх указующий перст. - Тебя просто так не отпущу! В восемь вечера жду тебя у Соболя в "У Стены", и, пожалуйста, - скривил Колин свои красивые, "выразительные" губы. - Одень... - Он задумался на мгновение, производя, по-видимому, мысленную ревизию виговского гардероба. - Одень джинсы, что ли, черные... и кожу... Кожан твой еще жив? Не забудешь?
"Черт с тобой!" - Согласился мысленно Виг и с сожалением посмотрел на стол.
Было очевидно, макет книги он сегодня не доделает, просто не успеет. До восьми оставалось слишком мало времени, а потом... Разумеется, он был реалистом и потому не надеялся, что отправится в постель с какой-нибудь еще неизвестной ему, но "наверняка аппетитной", как изволит выражаться Колин, девушкой: Колин - да, а он - нет, но вот в том, что в очередной раз напьется, был уверен. А значит, макет придется доделывать завтра и на больную голову. Аминь.
- Иди! - Попросил он Колина. - У меня еще работы...
- Всю работу не переделаешь. - Назидательно покачал пальцем Колин, но все-таки ушел.
Наверняка, у Колина имелись на это куда более веские причины, чем просьба Вига. Он вообще с недоверием относился к ремеслу, которым был занят его неудачливый друг. И в самом деле, нормальные мужики учатся на юристов или бухгалтеров, а потом работают в банках, страховых обществах и тому подобных солидных "конторах", где получают приличное жалование и не коптят потолки после закрытия биржи. Но Виг закончил не университет, а художественное училище, и работал книжным графиком "по договору", "малюя" потихонечку - когда накатывало вдохновение - "вещи для себя", которые невозможно продать и не светит когда-нибудь выставить.
- Черт! - Колин разрушил рабочий настрой, и Виг понял вдруг, что к макету сегодня уже не вернется. Просто не сможет, потому что ушло настроение, и макет "Гастроэнтерологии детского возраста в схемах и таблицах" не вызывает уже никакого - даже самого скромного - энтузиазма, а навевает одну лишь тоску и скуку. И схемы эти никому не понятные, и таблицы, будь они трижды неладны!
Виг встал из-за стола и, пройдя через просторную, но захламленную, как, впрочем, и все остальные помещения, спальню, куда нормальную женщину даже в пьяном виде заводить стыдно, вышел на балкон. Вообще говоря, по питерским понятиям, жил Виг в совершенно роскошной квартире: четыре комнаты, кухня и все удобства, да еще и огромный - углом - балкон. И вид с балкона открывался отменный: на Неву и Охтинский мост - это с одной стороны, а если за угол зайти, то и Ландскрона выдвинется вдруг из ровной линейки построенных после Великой войны шестиэтажных домов. Впрочем, виден был лишь кусок Невского бастиона, да стоящая особняком, по сути, уже не на берегу, а в воде "Голая" башня. Башня была низкая, но основательная, сложенная из бурого кирпича, и на самом деле называлась "Ню", что по-шведски означает "новая". Ну, может быть, триста лет назад так оно все и обстояло, и башня действительно была новой, но когда началось проникновение на север франкских говоров, сразу же превратилась в "Голую". Года два назад по этому поводу даже скандал случился. Канцелярия градоначальника выпустило туристическую карту, а на ней среди прочих достопримечательностей, глядишь ты, и "Голая башня" нашлась вместо положенной по штату "башни Ню".
Виг хмыкнул, вспомнив ту историю, и в который уж - бессчетный - раз поблагодарил мысленно деда Игнатия, пожелав, чтобы земля тому была пухом, и чтоб причислен был на небесах - за все свои подвиги и благодеяния, включая сюда и щедрое завещание - к сонму праведников. Игнатий Черной был, в свое время, личностью известной и, несмотря на происхождение - а был он из простых беломорских поморов - дружил, как повествовали домашние предания, с самим капернгом князем Курбским. Такой вот асс и кавалер, и один из немногих из первого состава "Адских плясунов", кто дожил до конца войны. Вот тогда, вернувшись с "мировой бойни", и купил Игнатий эту квартиру, а вот почему оставил ее в наследство своему внучатому племяннику, с которым и виделся-то на памяти Вига от силы пять-шесть раз во время событий общесемейного масштаба - свадеб, похорон, да крестин с обрезаниями - оставалось полной и неразрешимой загадкой.
Впрочем, Виг себя разгадыванием этого ребуса не занимал. Возвратившись в Петроград после армии, и оказавшись в весьма непростом положении - без денег, профессии и с раз и навсегда испорченным здоровьем - Виг мог ведь и не устоять, если бы не это завещание. Родители его к тому времени умерли, и семейное дело - часовую мастерскую на Кронверкском - вместе с домом, в котором и располагались магазин и мастерская, прибрали к рукам старшие брат и сестра. Вигу же настоятельно рекомендовали идти в промышленное училище и учиться на часового мастера, и даже субсидию - от щедроты душевной, вероятно - предложили, небольшую, но достойную, чтобы с голоду не помереть и в старом камуфляже по стольному городу ходить не пришлось. И ведь никуда не денешься, потому, как куда ни кинь, всюду клин. И оставалось Вигу лишь сжать зубы и "вежливо" поблагодарить родного брата за "фестиваль невероятной щедрости", но тут, откуда не возьмись - и в правду, словно в сказке - обнаружилось вдруг завещание, допрежь, года два или три, по неизвестной причине пролежавшее в полной безвестности в сейфе некоего частного поверенного. И вот уж кто оказался щедр, так щедр: Игнатий Черной роздал свои вещи и немалые капиталы множеству совершенно неизвестных Вигу людей, организаций и товариществ, но квартиру на Охтинской набережной оставил, как ни странно, своему "племяннику", специально обозначив того по имени и степени родства. Квартира, десять тысяч золотых рублей в долговых обязательствах Государственного Казначейства, и коллекция гравировальных инструментов германской и английской работы восемнадцатого и девятнадцатого веков, стоившая столько же, сколько апартаменты на невской набережной и толстая пачка изукрашенных гербами и виньетками ценных бумаг вместе взятые. Вот этих денег Вигу хватило и на столичных лекарей, дравших, что волки козу, и на учебу в Художественном училище, и на скромную, но отнюдь не нищенскую жизнь. Заработки его все еще были невелики, но денег, если не транжирить, должно было хватить надолго. Лет на пять-шесть еще, как минимум, а там, глядишь, и карьера заладится, или картины начнут продаваться.
На этой мысли Виг поморщился и пожалел вдруг, что не курит. Вечерело, над рекой сгущалась сиреневая дымка. Воздух был холодный и какой-то знобкий, и пах морем и бензином. А на душе - как и в небе - сгущались тучи, и вот-вот должен был пойти дождь. В такой момент славно было бы закурить, как делал это Колин, со вкусом закурить, без спешки и с расстановкой, выпустить клуб сизого дыма и почувствовать, как успокаивается сердце. Во всяком случае, Колин утверждал, что на него никотин действует именно так. Однако курить Вигу не стоило, но вот выпить он себе позволить мог. Мог и позволил, так что в кабак "У стены", действительно приютившийся у крепостной стены со стороны "Невского устья" - старинного, еще новгородского гостиного двора, он пришел уже "теплый", и это было скорее хорошо, чем плохо.
***
Питейный зал у Соболя обширный, если не сказать, огромный. Сверху глядя, и не скажешь. Дом как дом, - кирпичный, в два этажа, - но следует знать, что многие здания "под стеной" строились не раз, и не два, потому что горели по нескольку раз за полстолетия. Но вот подвалы, больше походившие на крепостные казематы, чем на торговые склады, без видимых изменений просуществовали как минимум пару веков. Так что не приходилось удивляться ни размерам, затянутого табачным дымом помещения, ни тяжелым восьмигранным колоннам из бурого кирпича, на которых лежал низкий каркасный свод.
Место это - после третьей стопки - показалось Вигу на редкость неприятным и опасным. Накурено до того, что не продохнуть, жарко и душно, и кровью умоешься такой бункер штурмовать.
Виг глянул через плечо, но Колин успел куда-то слинять, и Вигу пришлось опрокинуть очередную стопку башкирской кумышки, которую пили в этот вечер, в одиночестве.
"Эх, - подумал он с тоской, переживая прохождение грязного огня по пищеводу. - Придется формировать две штурмгруппы, а где людей взять? Улицу держать надо?" - Он махнул рукой половому, одновременно, "выцеливая" в подсвеченной тревожными всполохами полумгле силуэты целей. Видеть прицел он не мог, и ему приходилось брать ровную мушку на случайных пятнах света, а потом, удерживая ее, переводить винтовку на цель.
"Попал или нет?"
Половой споро выставил перед Вигом посверкивающий инеем стаканчик и плеснул туда ледяной кумышки.
"Попал. - Решил Виг, беря в руки холодное граненое стекло. - Значит, улица... и снайперскую группу на крышу... и гранатометчика в окно..."
Получалось не густо. Во взводе "рысей" восемнадцать человек - одним словом, не разгуляешься.
"Двое на крышу, - Виг опрокинул стопку, проглотил клочок горящего напалма и с ненавистью посмотрел в клубящуюся сизую мглу. - В таком бункере можно и втроем оборону..." - Но додумать эту правильную по сути, но не своевременную мысль он не успел: его взгляд, плавно скользивший от силуэта к силуэту, наткнулся на чьи-то глаза и "завис".
Все-таки у Вига был не простой взгляд, и он умел не только стрелять ночью и в тумане. Главное, он был художником, а художники "такие твари, господа", что никогда и ни на что не смотрят в простоте. Они все рисуют и срисовывают.
"Она..."
Она - а это была девушка, сидевшая всего, быть может, в четырех метрах от Вига, по ту сторону питейной стойки, - уже перевела взгляд куда-то ему за спину. Но это ничего. Виг и сейчас видел ее глаза, хотя как он умудрился рассмотреть столько всего при том недостаточном освещении, которое создавало в кабаке ощущение сумерек, один бог знает. Однако, в независимости от того, о чем ведал грозный бог его предков, Виг знал определенно, что у нее, у этой девушки, золотистые - словно ивовый мед под солнечными лучами - глаза, и не просто "золотые, золотистые, янтарные", а сияющие и тревожно знакомые, при том, что это была совершенно незнакомая женщина, и видел ее Виг впервые в жизни. А девушка между тем чуть повернула голову, показав ему свое лицо в "три четверти", и он увидел ее, и узнал, как узнал и этот поворот головы, и эти жесткие золотые волосы.
"Возможно ли?" - Оторопел Виг, в наглую, без тени смущения, рассматривая оживший портрет Рокотова. - Разве бывают в жизни такие женщины?"
Бывают или нет, но два самых любимых Вигом портрета работы Рокотова были "Струйская", на которую запал Заболоцкий, и "Графиня Скульнскорх", которой бредил сам Виг.
"Она..."
А она возьми, да обернись. И снова их взгляды встретились, и оказалось, что ее глаза, в самом деле, светятся, излучая сами по себе густое золотое сияние, как золотисто-желтые топазы или наполненный солнцем прусский янтарь.
Мгновение, и контакт разорван, и женщина смотрит куда-то еще, но в следующую секунду взгляд возвращается, и она хмурится, словно пытаясь разобраться в очевидном - в причине его наглого восхищения, настолько великого, что одежды стыда и воспитания осыпаются прахом, сожженные восторгом художника.
"Господи!" - Но слышит ли бог пьяные моления Вига?
Скорее всего, нет. Какое дело Вседержителю до твари его грешной, увидевшей в пьяном безумии идеал красоты и женственности?! Нет, и не может быть ему до этого дела, но вот вечный враг - тот не дремлет. Неожиданно Виг ухватил периферическим зрением движение справа, и, "взяв ровную мушку", метнул "ствол" в сторону, выцеливая силуэты врагов.
Их было двое - высокие крепкого сложения мужчины - и они определенно шли к Ней. И намерения их были очевидны. Во всяком случае, Виг оценил их намерения, как враждебные, еще до того, как они - очень слаженно и "технически" стильно - подняли перед собой продолговатые свертки, которые несли в руках, и извлекли из них...
"Что?!"
Это было очевидное безумие, но Виг все видел своими собственными глазами, хотя, судя по всему, видел этот кошмар он один. Но тем не менее, он видел. Поднимается левая рука, сжимающее нечто длинное, укутанное в невнятные "тряпки", и другая, правая, одним ловким изящным движением извлекает из темного свертка узкий светлый меч. Два человека проделали это одновременно и одинаково, как два отпечатка одной и той же гравюрной доски.
"Господи!"
Но времени на размышление не было. Мужчинам оставалось пройти до "графини Скульнскорх" буквально три-четыре шага, и Виг сделал единственное, что мог и успевал. Он метнул граненую стопку. К счастью глазомер у него по-прежнему был хороший - контузия если по нему и ударила, то не сильно - и "снаряд" попал противнику точно в висок. Ну, а потом...
Честно говоря, дальнейшее вспоминалось с трудом и не связанными между собой "обрывками". Чей-то вопль, женский визг, кулак, несущийся в лицо, налитые кровью глаза... Он не знал - совершенно не помнил - как оказался рядом с Ней, но на улицу они выскочили вместе. Левая нога не ко времени, "вспомнила", что перебита осколками в двух местах, и все время норовила подвернуться, но Виг ей этого не позволил. Они пробежали немного по Рву - улице, возникшей на месте засыпанного еще в девятнадцатом веке крепостного рва, - пересекли пустынную в этот час проезжую часть, уже слыша за спиной быстрые шаги погони, свернули на улицу Капитана Кейзгайлы, и через сквер Авиаторов устремились в лабиринт бесчисленных и сложно-запутанных улиц и переулков Старой Охты.
Минут десять или пятнадцать было не до разговоров, а потом, когда ноги уже не несли, говорить не позволяло сорванное дыхание. Но все-таки любое событие конечно во времени и пространстве.
- Ты знаешь город? - Спросила женщина, немного отдышавшись, и вопросительно посмотрела Вигу в глаза. - Ты здесь ориентируешься?
Странный вопрос, если разобраться, но, с другой стороны, времени на "все эти глупости" у них не было, поскольку вопрос содержал и рациональное зерно тоже. Следовало сматываться, и как можно быстрее, поскольку погоня, если и подотстала, то не факт, что насовсем. А "прояснить непонятки" можно и потом, когда опасность останется позади.
- Ориентируюсь, - кивнул Виг. - Пошли!
Он узнал место, куда их занесло по случаю, но, следует отметить, "случай" оказался для них удачным. Улица Бронеходчика де Монфора славилась своими проходными дворами, некоторые из которых могли вывести и к восточным воротам Новгородской слободы, где, если все будет тихо, легко и в подземку нырнуть. Так они, собственно, и сделали: попетляли с четверть часа между старыми и очень старыми домами, проходя быстрым шагом сквозь темные дворы-колодцы и длинные, словно тоннели, подворотни, и вышли, не заметив и не услышав своих преследователей, к станции подземки. Здесь они все-таки постояли в тени какого-то общественного здания, присматриваясь к обстановке на ярко освещенной площади, но, так и не заметив ничего подозрительного, дождались группы припозднившихся туристов и вместе с ними спустились в метро.
А дальше и того проще. Две станции по синей линии, переход на красную, и еще один перегон до "Ямской Придорожной", откуда пешком до дома на набережной, где обитал Виг, было уже совсем недалеко. Даже бежать не пришлось, и так за десять минут дошли.
***
- Извини. - Сказал Виг, скептически осматривая то, что когда-то называлось гостиной. - У меня неубрано.
- Да. - Кивнула женщина. - Я вижу. Но ты ведь живешь один, я не замечаю здесь женской руки...
- Ну, где-то так. - Вынужден был признать Виг. - Но это неважно.
Трудно сказать, что он имел в виду: то ли то, что живет один, то ли то, что в его "берлоге" не убрано, то ли еще что, но женщина тему не поддержала.
- Почему ты мне помог? - Спросила она напрямик, разом разрешив все ожившие теперь сомнения Вига.
Выходило, что ему не показалось. На женщину действительно напали, и это не было внезапным помутнением рассудка, вызванным давней контузией и злоупотреблением алкоголем. Однако, если все так и случилось, то место сомнений тут же заняло удивление.
- Мне не показалось? - Спросил Виг, освобождая кресло от кучи белья, приготовленного для прачечной еще на прошлой неделе. - У них были мечи?
- Мечи? - Женщина явно удивилась, но Виг подумал, что дело тут не в мечах, вернее, не в самих мечах.
- Да. - Сказала она через мгновение, когда Виг уже повернулся к ней лицом. - Да, у них были мечи. Почему ты на меня так смотришь?
Хороший вопрос.
"Она что, с луны свалилась?" - Оторопел Виг.
И в самом деле, по самой смелой оценке, ей не могло быть меньше двадцати. А Виг подозревал, что выражение "внешность обманчива" в данном случае как нельзя лучше отражает объективную реальность. Женщина выглядела молодо, потому что была безумно красива и свежа, но интуиция подсказывала, что она гораздо старше, чем кажется. Ей могло быть и двадцать пять и даже тридцать, скорее всего истина лежала где-то посередине. И если так, то уж, верно, женщина должна была успеть узнать, почему на нее так смотрят мужчины. Более того, ей это должно было или безумно нравиться, или до чертиков надоесть. Но вопрос...?
- Почему ты на меня так смотришь? - Спросила она.
- Ты давно не смотрелась в зеркало? - Вопросом на вопросом ответил Виг.
Он постарался сказать это ровным голосом, почти равнодушно, и как бы даже плечами пожал, кивнув одновременно на старинное трюмо красного дерева, стоявшее в прихожей. Но перед тем как отвернуться, чтобы заняться захламленным журнальным столиком, перехватил новую волну удивления, прошедшую по изысканно красивому лицу женщины.
- Зеркало. - Она не спросила, а как бы повторила это слово за Вигом, и он услышал, как скрипнул старый, неухоженный паркет под ее ногами.
Шаг, - Виг смахнул со столика прямо на пол какие-то засохшие крошки, - другой...
Он все-таки не выдержал и, взявшись уже за кипу распотрошенных газет и журналов, бросил быстрый взгляд через плечо. Женщина как раз сделала четвертый шаг и оказалась напротив поблекшего и пошедшего от старости пятнами зеркала, видимого сквозь распахнутую двустворчатую дверь гостиной, хоть и под углом, но достаточно хорошо. Сделала шаг, остановилась на мгновение, чтобы отразиться в зеркале в полный рост, кивнула то ли себе там, в зазеркалье, то ли своим мыслям, и, отвернувшись, пошла прочь. Впрочем, как она отвернулась и как вернулась в комнату, Виг уже не видел, а только слышал и предполагал. Сам он снова был занят газетами, но не в этом дело.
- Ну вот. - Сказал Виг, окончательно освободив столешницу. - Чай, кофе?
- Чай. - Улыбнулась женщина.
- Как тебя звать? - Спросила она вдогонку, когда он уже заспешил на кухню.
- Ох! - Всплеснул руками Виг, останавливаясь в дверях, и снова повернулся к женщине. - Вот же я олух! Извини! Я Виг! - Заторопился он, стараясь унять сердцебиение. - Разрешите представиться, сударыня, Виг Черной.
- А меня зовут Бет. - Она так внимательно смотрела ему в глаза, что у Вига даже холодок по спине прошел, но в чем тут дело он не знал. И более того, он был слишком занят предыдущим впечатлением, чтобы подмечать сейчас новые странности.
- Очень приятно. - "Технически" улыбнулся Виг. - Сейчас я заварю чай... - Объяснил он, чувствуя, что несет ерунду. - Кушать у меня нечего... - Он заспешил, смущаясь под ее взглядом еще больше, чем обычно. - Но есть сыр сулугуни, хлеб и какие-то конфеты... Я сейчас!
Скрывшись на кухне, он едва смог "перевести дух", так летело - черт знает куда - его бедное сердце. Но к счастью, отправляясь вечером в кабак, он здесь, на кухне, "разогревался", и початая бутылка водки так и осталась стоять на кухонном столе. Виг схватил ее и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. Как ни странно, алкоголь помог. Вернее, не сам алкоголь - он мог и не успеть, так быстро подействовать, - а волна жгучей горечи, прокатившаяся по языку и небу, и далее в пищевод.
Вот теперь можно было и делом заняться. И пока руки машинально выполняли все те простые, в общем-то, и привычные действия, требуемые для заварки чая - Виг чай только заваривал - и собирания на деревянном подносе "легкого ужина" (хлеб оказался черствым, с сыра следовало срезать плесень, но хоть шоколад был не лежалый), нашлось время и для головы. И в самом деле, всего лишь минуту назад Виг увидел нечто такое, что окончательно выбило его из колеи. А уж как он в ней, в колее этой, удерживался до сих пор, это уже совершенно другой вопрос. Удерживался, и ладно. В конце концов, хотя последние восемь лет он и прожил жизнью городской серой мыши, бесцветной, тихой, и незаметной, два предшествовавшие Комиссии года вполне могли заполнить впечатлениями всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой та ни оказалась. Командир взвода в Первой Опричной Бригаде - это вам не фонт изюма, особенно, когда война вскипает на границах империи кровавой пеной и на востоке, и на юге. В такие времена опричник из "рысей" долго не живет, но зато живет на полную катушку, как прожил эти годы старший сержант Виг Черной. Потому, вероятно, и неожиданная "котовасия" в кабаке "У стены", и бегство "во тьму" рука об руку с самой красивой женщиной, какую он мог себе вообразить, и не разрушила до основания психику тихого художника-оформителя, привыкшего к совсем другому время препровождению. Но все равно, намечался уже некий перебор впечатлений, а тут еще и это.
Виг нашел чистое блюдце - надо же, сколько, оказывается, у него на кухне посуды! - и выложил в эту мелкую посудинку порезанный тонкими ломтиками сыр. Посмотрел на дело рук своих, вздохнул, и еще раз приложился к бутылке.
У Бет было классическое лицо квадратной формы: широкие скулы, подбородок и линия роста волос, но в нем не было и тени угловатости. Оно выражало силу, это верно, но притом было идеально соразмерным и изысканно красивым. И подбородок не был тяжел, и тонкий изящного рисунка нос был сбалансирован разлетом тонких золотистых бровей и идеально "подобранной" шириной и толщиной губ. Но это, с позволения сказать, всего лишь техническая сторона вопроса. Так, или почти так, Виг стал бы описывать лицо Бет, если бы задался создать ее фоторобот. Но как передать при таком подходе к делу истинную красоту, жизнь и гармонию? И что такое, эта гармония? Скалярные значения длины, ширины и глубины? И какой формулой описывается обаяние, светящееся в золотисто-зеленых глазах, то набирающих силу расплавленного золота, то намекающих на краски осени? А жесткое золото вьющихся волос? А белизна и безупречность кожи, и коралловый цвет губ? Но ведь Бет была еще и великолепно сложена. Невысокая, она казалась гораздо выше, чем была на самом деле, благодаря осанке и гармоничному соответствию ширины плеч, талии и бедер размеру груди и длине ног и шеи. А как она двигалась, улыбалась и смотрела!
Однако в тот краткий миг, когда Виг заглянул в зеркало, увидел он там что-то совершенно иное. Память запечатлела отражение какой-то другой женщины, блеклой, неприметной, никакой. Пропорции почти те же, но ни в фигуре, ни в лице нет даже намека на красоту и обаяние Бет. Ничего из того, что увидел в ней Виг, в зеркале не отразилось, но, с другой стороны, кому еще могло принадлежать это отражение?
"Твою мать!"
Получалось, что или у него крыша поехала, или с Бет что-то сильно не так.
"Зеркало... Вампиры?"
Но нет, у вампиров да вурдалаков, если верить легендам, имелась с зеркалами иная проблема. Кровопийцы в них не отражались, как не имели и тени. Или тени лишался кто-то другой?
Однако, как бы то ни было, но про такой вот казус, когда в жизни ты одно, а в зеркале совсем другое, Виг, кажется, никогда даже не слышал. Впрочем, до сегодняшнего дня не слышал он и о том, чтобы в питерском кабаке кто-то напал на кого-то с обнаженным мечом в руке. В империи, как и везде в мире, и в конце двадцатого века случались, разумеется, самые разные преступления. Ножи, кастеты, огнестрел... но мечи - это все-таки перебор. То есть, здесь, в Петрограде, как, впрочем, и в Вене, Париже или Лондоне, такое только в сказочном романе для взрослых "прокатит" - оформлял Виг парочку таких карманного издания книжек, - а в жизни - нет, не бывает. Еще в Герате каком-нибудь сраном или Тимбукту долбанном такая экзотика возможна, но там и форма клинков другая, и культурный контекст не тот.
Виг скептически глянул на "сервированный" им "на быструю руку" поднос, но, в любом случае, ничего другого у него все равно не было. Можно было бы добавить водку, но ради такого случая Виг решил открыть припрятанную "на черный день" бутылку дагестанского коньяка. Кизлярский бренди, который на территории империи назло франкам именовался только коньяком, нравился Вигу издавна, но и стоил дороже других кавказских коньяков, не говоря уже о болгарских или валашских. Однако с такой женщиной, как Бет, не водку же, в самом деле, пить?
- Вот, - сказал Виг, вернувшись в гостиную. - Чем богаты, извиняюсь, тем и рады. Еще раз миль пардон.
И он начал выставлять на журнальный столик свои богатства: чашки с чаем, колотый сахар, и более чем скромное угощение. А Бет между тем гуляла по просторной, но старательно захламленной комнате, покуривая сигаретку и рассматривая развешанные по стенам без всякого порядка рисунки, гравюры и фотографии. Честно говоря, Виг об этом обстоятельстве забыл - ведь "выставка" эта давным-давно стала для него простым жизненным фоном - и был сейчас неприятно удивлен интересом, проявленным женщиной к "оформлению" гостиной. Во-первых, там полно было работ в стиле "Ню", - что, в сущности, нормально для одинокого, не избалованного вниманием женщин мужика, - но и некоторые фотографии Виг незнакомой девушке добровольно показывать бы не стал. Там не было голых женщин, разумеется, но зато было слишком много смерти.
- Выпьешь? - Спросил он, чтобы не молчать.
- А что у тебя есть? - Она даже не обернулась, рассматривая "гератский пейзаж". - Это вы их всех убили?
- Есть дагестанский коньяк. - Ответил Виг и прищурился, чтобы разглядеть маленькую фотографию, пришпиленную к вздувшимся обоям. - Нет, это их с вертушек положили. А мы минут через десять на броне добрались, но живых там уже никого не было.
- Коньяк буду. - Она оглянулась на него через плечо, и Вига обдало волной расплавленного золота. - Кто она?
И небрежный кивок в сторону "Сумасшедшей плясуньи".
- Не знаю. - Честно признал Виг. - Я ее придумал. Делал иллюстрации к книге стихов одного поэта и... Но ее не взяли, - усмехнулся Виг, вспомнив ту историю. - Сказали, что порнография.
- Дураки. - Пожала плечами Бет и пошла дальше.
- А я? - Вдруг спросила она, когда Виг уже откупорил бутылку и разливал коньяк по рюмкам. - Какая я?
- Без одежды? - Ее вопрос застал Вига врасплох, вот он и сморозил глупость.
Но Бет это, кажется, ничуть не смутило.
- Вообще. - Сказала она, возвращаясь к столику, и выжидательно посмотрела на Вига. - Какая я вообще?
- Ты красивая и похожа на графиню Скульнскорх. - Искренно ответил Виг, ругая себя по чем зря за эту дурацкую искренность.
- Скульнскорх? - Нахмурилась Бет.
- У Рокотова... Ты, что не знала?! - Вскинулся Виг и бросился, сопровождаемый непонимающим взглядом женщины, искать альбом Федора Рокотова.
Книга нашлась, как и ожидалось, на своем месте, на книжных стеллажах в кабинете, и через минуту Виг уже показывал гостье портрет графини Скульнскорх.
- Считаешь похожа? - Что-то было в ее взгляде и в интонации вопроса, вот только Виг никак не мог понять, что.
- Да! - Уверенно заявил он. - Нет. - Замахал Виг руками. - Ты лучше.
- А ты влюблен... - Криво усмехнулась Бет.
- Да. - Неожиданно для самого себя, но, тем не менее, твердо ответил ей Виг. - Но ты не волнуйся, я тебе докучать не стану.
- Смешно. - Как-то очень серьезно сказала Бет, по-прежнему внимательно глядя на Вига. - Жизнью рисковать ради меня ты готов, а докучать, - она выделила это слово интонацией, мгновенно придав ему совсем иной смысл. - Не готов. Экий ты, Виг, странный человек.
"А про то, что я в нее влюблен, ни слова..."
Но так все и случилось. Разговор продолжался, словно эти слова никогда не были произнесены.
- Странный. - Согласился Виг и подвинул к ней рюмку. - Угощайся.
- Спасибо... А как ты их увидел? - Она взяла рюмку и посмотрела сквозь нее на свет.
Пальцы у нее были тонкие и длинные, и при этом, как показалось Вигу, сильные, точно у пианистки или лучницы. Во всяком случае, так Вигу подумалось, а почему на ум пришла вдруг именно стрельба из лука, это уже совсем другой вопрос.
- Я... Нас учили когда-то. В армии. - Объяснил он, отвечая на недоуменный взгляд Бет.
Очень странный у них выходил разговор: то он ее не понимал, то она его, но, так или иначе, сколько времени прошло уже с момента драки в кабаке, а так ничего и не прояснилось. Что там произошло и почему? Вопросы эти не забылись. Они тревожили Вига, - не без этого, - но думалось о случившемся как-то отстранено, словно бы со стороны и сквозь наркоз.
- Я в спецназе служил, в опричниках.
"Далась ей эта гребаная история!"
- Я был... Нас этому учили. Этому и всякому другому. - Сказал он, чувствуя как накатывает тоска, и поспешил, пока еще в норме, выпить коньяк.
Ну, да, учили. Бой в обороне, действие взвода при бое в городе, стрельба из ручных противотанковых гранатометов...
- От тебя пахнет войной и смертью. - Самое странное, что, похоже, она сказала это на полном серьезе. - Эти двое... Они убийцы. Это их профессия, - объяснила Бет, уловив, вероятно, удивление во взгляде Вига. - Их этому... тоже учат, и обычно они не ошибаются. Сегодня ошиблись. Ты заметил их раньше, чем я. - Она поднесла рюмку к губам и медленно выпила коньяк.
Виг смотрел, как она пьет. Она пила очень вкусно, так, что сразу же хотелось выпить и самому.
"Ты просто влюблен. Скульнскорх... Ну, надо же!"
- Не знаю, - сказала она, отставив рюмку и закурив. - Может быть, я и успела бы среагировать... Но исходить следует из худшего, а коли так, то я обязана тебе жизнью.
- Глупости. - Отмахнулся Виг, но уже в следующее мгновение понял, что все это гораздо серьезнее, чем он хотел бы признать. - Ты уверена, что они пришли именно убивать?
- У них были мечи. - Ответила Бет, и за нарочитой простой ответа Вигу почудилась бездна, в которую даже заглядывать страшно.
Однако речь, как тут же сообразил Виг, теперь шла отнюдь не о заглядывании. Он ведь прыгнул уже в открывшуюся бездну, так что увидеть ее изнутри ему предстояло волей или неволей.
"Если не помру в прыжке..."
- А при чем тут мечи? - спросил он.
- При том, что в тех местах, откуда я родом, серьезные отношения выясняют только серьезным оружием.
***
Они проговорили полночи, но, оглядываясь назад, Виг должен был признать, что смесь боевого стресса, алкоголя, дурной головы и острой влюбленности ни к чему хорошему привести не могут, и не привели. Чего, вообще, ожидать от контуженного? Ну, вероятно, никак не ясности мысли и уж точно не осмотрительности, требующей рационального и трезвого взгляда на мир. Что же касается Бет, она и вовсе была такая, что Виг не только тогда, той ночью, но и много позже так и не смог окончательно определить, что она такое на самом деле. Впрочем, неопределенность и изменчивость являлись, по-видимому, неотъемлемой частью той ауры таинственности и недосказанности, которая всегда окружала женщину, делая ее еще более красивой, если такое возможно, и желанной, что, кажется, невозможно в принципе. А выручил их обоих Колин, который при всех своих недостатках, был и остался не только единственным, но настоящим другом Вига.
- Ну, ты даешь, Гаврик! - Выпалил Колин, появляясь на пороге квартиры в начале шестого утра. - Ты знаешь, во что ты влез?
- Во что? - Спросил Виг, который и сам терялся в догадках относительно того, во что умудрился впутаться "из любви к искусству".
- Не знаю. - Озабоченно буркнул Колин и бросил быстрый взгляд через плечо Вига. - Это из-за нее?
- Выходит, что так. - Признался Виг, чувствуя в присутствии Колина уже отступившую было в тень неловкость.
- Было б из-за кого! - Почти неслышно, но с отчетливой злобой выдохнул ему в ухо Колин. - Прошу прощения, сударыня, мне надо сказать Вигу пару слов тет-а-тет. - Сказал он вслух и даже улыбнулся.
Во всяком случае, с технической стороны это была несомненная улыбка.
- Ну, и что ты хотел мне сказать? - Спросил Виг, когда за ними закрылась дверь кабинета.
- Первое, - тяжело вздохнув, Колин сел на стул и укоризненно посмотрел на Вига. - Ты дурак. Баба никакая, серая мышь и только, а неприятностей огребешь кучу.
- С чего ты взял? - Нахмурился Виг, которому решительно не понравилось отношение друга к Бет, но, с другой стороны, Колину, насколько это было известно Вигу, по вкусу были совсем другие женщины. Ему нравились высокие худые брюнетки, а Бет...
- Это два. - Кивнул Колин. - Тебя ищут, и, к сожалению, это не полиция.
- А кто?
- Не знаю. - Устало пожал плечами Колин. - Но я видел одного из них, когда половой рассказывал ему, что ты, вроде бы, художник и рисуешь для "Петрушки".
- Ну и что? - Все-таки Виг в то утро соображал много хуже, чем обычно.
- А то, что ты действительно рисовал для "Петрушки" комиксы.
- Ну и что? - Тупо повторил Виг, еще не сообразивший, куда клонит Колин.
- А то, что завтра, то есть, уже сегодня они будут знать твое имя, а телефонная книга, как известно,...
- Ты думаешь, они придут выяснять отношения? - Понял наконец Виг.
- Боюсь, что да. И это три. - Сказал Колин и полез в карман. - Тут на углу банковский автомат работает. Я снял по пути... вот. - И он протянул Вигу три купюры по сто рублей. - У тебя же, поди, денег нет?
- Нет, но...
- Глупости. - Остановил возражения Колин. - Держи. Это деньги, а это ключ от моей избушки. Езжай туда - хочешь один, хочешь, с этой твоей метелкой, и сиди тихо, как таракан в щели. Наслаждайся жизнью, лови рыбу, а в город ни ногой. Посмотрим, может быть, и рассосется...
Но уверенности в голосе Колина, как ни странно, не было. И еще, Виг вдруг понял, что Колин отчаянно боится.
"Что же он такое увидел, что его так проняло?"
Однако Колин от дальнейших разговоров отказался и, посоветовав, уезжать из города прямо сейчас, ушел. Притом ушел поспешно и с явным облегчением. То есть, создавалось впечатление, что ему вообще очень не хотелось приходить сейчас к Вигу, и, если он все-таки пришел, то исключительно из чувства порядочности. И это открытие озаботило Вига даже больше, чем слова Колина. Кто и чем смог так напугать спокойного и уверенного в себе до самоуверенности русского богатыря Колина Федосеева? Но, с другой стороны, припоминая подробности инцидента в кабаке Соболя, Виг должен был признать, что эти "двое с мечами" и ему, кое-что видевшему в жизни отставному старшему сержанту опричны, сильно не понравились. Было в них, в этих высоких спортивных мужиках, что-то такое, от чего мороз по коже продирал. И тогда, ночью, когда Виг ввязался в драку, переросшую в нешуточный бой, и теперь, несколько часов спустя, когда он об этом вспоминал.
"Дела..."
Однако озабоченность Вига сменилась уже полным изумлением, когда через минуту выяснилось, что и Бет считает отъезд из города едва ли не лучшим в их положении выходом.
- В самом деле, уезжай! - Сказала она решительно. - Этот твой друг правильно посоветовал. Не надо тебе здесь...
- А ты? - Спросил Виг.
- А я... - Но она, по-видимому, и сама толком не знала, что ей теперь делать, вот и не сообразила сходу, что бы такое ответить, чтобы Виг к ней с дополнительными вопросами не вязался.
- Вот что. - Сказал, тогда, Виг. - Сейчас я быстро соберусь и поехали. Я в том смысле, что поехали со мной. Там ничего особенного. Рыбачий домик, но неделю прожить вполне реально... - Он споткнулся об ее взгляд и тут же подумал, что Бет его может понять неправильно и, чего доброго, испугается.
- Я же сказал, - успокоил он женщину. - Приставать не стану.
На самом деле он ей ничего такого не говорил, но в тот момент ему казалось, что именно так он Бет с самого начала и сказал. Однако, так или иначе, но женщина долго себя уговаривать не заставила.
- Ладно. - Кивнула она. - Могу я тебе чем-нибудь помочь?
- Можешь. - Сразу же согласился Виг. - Я всякие мелочи соберу, нам же там существовать...
Он хотел сказать "жить", но испугался, что Бет подумает, будто Виг намекает на интим, и по-быстрому заменил слово "жить" на "существовать".
- А ты пока возьми там, в шкафу, одеяла и пледы и свяжи их ремнями... - Он вытащил из-за дивана несколько перепутавшихся между собой брючных ремней, валявшихся там, черт знает, с каких времен, и протянул их женщине. - Вот. И не думай, бери все, что есть. Ночи сейчас еще холодные, а печки нормальной у Колина там нет.
Следующие полчаса или чуть больше прошли в суете поспешных сборов. И Бет, увы, почти ничем Вигу в этом деле помочь не могла. Она просто не знала, где у него что лежит. А у Вига, как назло, разболелась голова, и перебитую ногу, натруженную во время бега через проходные дворы, тянуло и ломало неимоверно.
- Машину водить умеешь? - Спросил Виг, перебрасывая женщине, собиравшей вторую сумку, свои старые свитера и лыжный костюм, оставшийся еще с "до армии".
- Машину? - Удивилась Бет. - Нет. А что?
- Ничего. - Ответил он, с ужасом представляя, как будет рулить через весь почти Карельский перешеек.
Но, если у него и были какие-то сомнения насчет того, что следует теперь делать, а что - нет, они испарились, как капли дождя на раскаленной от пожара железной крыше, стоило увидеть в конце переулка направляющихся к его дому давешних мужиков с мечами. Они с "мечниками" и разминулись-то всего на полминуты и по чистой случайности. Третьего дня, когда Виг в последний раз выезжал на своей раздолбанной "Гайке", он поставил ее не около дома, где не было свободных парковочных мест, а в конце переулка, упиравшегося в набережную Невы. И теперь Виг и Бет садились в машину, едва успев забросить в нее "сумки и клюмки", а в створе переулка уже появились неспешно идущие ко входу во двор мужчины с продолговатыми свертками в руках.
Надо отдать должное "Гайке" - машина завелась, что называется, с пол-оборота, но и Виг не подкачал. Он успел развернуться и "вырулить" из узости переулка раньше, чем охотники за его собственным скальпом сообразили, что здесь, собственно, происходит, и попытались - "конным по-пешему" - сократить разделявшее их не такое уж и великое расстояние. Ну, а дальше все было как во сне. Словно в бреду, Виг гнал и гнал машину через город, совершенно не соображая уже, кто он есть и зачем стремится вырваться из теснин городской застройки. Но вот ведь чудо - "автопилот" у него включился, или ангел-хранитель вовремя подоспел, но они промчались почти через весь Петроград на пределе разрешенной правилами скорости, ни разу не нарушив при этом ни одного даже самого незначительного пункта дорожного уложения и не угодив по нечаянности или дури в пробку или, не приведи господи, аварию. А потом "Гайка" выскочила на Финскую магистраль, и с этого момента Виг уже и вовсе ничего не помнил...
***
Очнулся он, вернее, проснулся, в тепле и уюте. Это было странно, - хотя Виг и не знал, почему, - но настолько приятно, что и думать ни о чем не хотелось. Он лежал на чем-то в меру мягком, укрытый до подбородка тяжелым ватным одеялом, и его окружал полумрак, благоухающий ароматами жареного мяса и крепкой ухи. От этих запахов у Вига сразу же потекли слюни, и в животе заурчало. Выяснялось, что он не только жив, но и чертовски голоден.
"Жив?" - Вот тут его проняло по-настоящему, потому что сквозь сладкую, но быстро уходящую в никуда дрему пробились наконец воспоминания о "предшествующих событиях", но ничего кроме первых километров Финского шоссе Виг вспомнить не мог.
"Твою мать!" - Он рывком сел в постели, и тут же об этом пожалел. Резкие движения ему были, по всей видимости, противопоказаны. Во всяком случае, пока. Однако кое-что все-таки прояснилось даже раньше, чем он смог избавиться от головокружения.
- Проснулся? - Спросила откуда-то сверху Бет и тут же появилась в поле зрения, но только затем, чтобы сразу же исчезнуть в вихре несущейся неизвестно куда карусели.
- Ну, ты как? - Донеслось до Вига из вихря, кружащегося над ним и вместе с ним, хотя, похоже, и в противофазе. - Жив?
- Где мы? - Ну, если честно, это был не самый умный вопрос, но уж какой есть.
- Ты что не помнишь? - Удивилась Бет, снова появляясь над ним.
- Нет. - Честно признался Виг.
- Это же дом твоего друга!
- Моего друга?
Что-то такое вдруг проступило на самом дне того омута, в который превратилась его память, что-то связанное с Колином...
"Колин? Это избушка Колина?!"
Господи, прости и помилуй, но как же он сюда попал? От Петрограда до "Коляновой заимки" часа полтора езды, и это только вначале по тракту, а потом все больше дорогами местного значения. И "значение" это убывало тем быстрее, чем ближе к рыбачьей избушке Колина, стоявшей на берегу Черного озера. Так что в самом конце это и не дорога была уже вовсе, а обыкновенная просека в лесу, совершенно не проездная, что весной, что осенью. Но ничего этого Виг не помнил. То есть, помнил, разумеется, но своей прошлой памятью, по своим прежним рыбалкам, а вот сегодня... Но, если они теперь здесь, значит, он все-таки как-то сюда добрался? Доехал... ведь Бет водить машину не умеет, ведь так?
- Я...?
- Ты всю дорогу молчал. - Ответила Бет на незаданный вопрос. - Потом остановил машину на берегу... и отключился.
- А как же...? - По-видимому способность формулировать вопросы к нему еще не вернулась. Однако Бет оказалась не только красивой, но и догадливой.
- Я нашла у тебя в кармане ключ. - Объяснила она, переставая понемногу вращаться. - Открыла дом...
"Ну, положим, это и не дом вовсе, но..."
- Прибралась тут немного. Потом тебя перетащила ... - Вдаваться в подробности Бет, судя по ее интонации, не хотела.
- А чем это пахнет? - Спросил Виг, снова ощутивший, отступивший было под напором обстоятельств, голод.
- Ухой. - Улыбнулась Бет.
- А рыба откуда?
Все-таки это было очень странно. Рыбы у них не было. Соль, перловка, пара картофелин - в сумке, захваченной из дома, имелись. Это Виг сейчас отчетливо вспомнил. А рыба - нет.
- А рыба откуда? - Спросил он.
- Поймала. - Пожала плечами Бет.
- Мясом пахнет. - Осторожно сказал Виг, не зная, о чем и думать.
- Так это заяц! - Победно сообщила Бет.
- А заяц откуда? - Обреченно спросил Виг.
- Поймала вчера...
- Вчера?!
"Вчера?!!!!"
- Виг, - мягко сказала Бет, кладя ему на лоб прохладные пальцы. - Ты спал почти целых два дня...