И не только грохот. Стояла тёмная ночь, однако вокруг было так много огня, что казалось, будто ушедший день надумал вернуться и дать решительное сражение тьме. Пылала ограда посёлка, пылали дома около забора, пылала сама земля и трупы, лежащие на ней. Трупов, кстати, стало много больше с того момента, когда я последний раз их разглядывала: появилось множество новых, уже не сложенных под стенами построек.
И ещё живые тоже горели. Судя по всему, нападающие врезали по нам какими-то зарядами, воспламеняющими всё, на что попадали. Горящих бойцов пытались тушить, но получалось лишь с теми, кого задело слегка. Тому, кого пламя охватило с ног до головы уже ничего не могло помочь, и они катались по земле, издавая вопли даже отдалённо не напоминающие крики человека.
Те, кто не горел и не тушил горящих, лезли на стены, прямиком в пламя и стреляли куда-то, в огонь. Языки пламени до небес, сгорающие заживо люди и тени мечущиеся в алом свете - больше всего всё это напоминало картинки преисподней, как её обожают описывать святоши. В который раз мне пришло в голову, что на самом деле ад есть, только не где-то там, за гранью смерти, а именно здесь, ещё при жизни.
Мы рождаемся в аду и умираем в нём же.
И ощущение адской боли внутри лишь подтверждало эту невесёлую мысль.
- Жива? - ко мне подскочил чёрный от копоти человек, и я едва не насадила его на Пену. Потом сообразила, что вижу Манса. - Эй, эй, чего удумала? Получилось?
Я не стала ничего говорить или показывать; у него есть глаза, пусть смотрит сам. Впрочем, Манс не стал дальше расспрашивать. Он молча кивнул и махнул рукой.
- Пошли. Ты вообще можешь идти? Выглядишь, если честно, дерьмово.
- На себя посмотри, - искусанные губы размыкались с трудом от склеившей их крови. - Ни хрена не лучше.
- Это да, - согласился Манс и потянул меня за рукав, - но нужно ещё немного продержаться.
- Пока подойдёт второй отряд? - спросила я, вытирая кровь с ладоней о штаны. Они оказались все в порезах, как и куртка. Похоже во время схватки с сёстрами я получила десятки мелких ран, на которые не обратила внимание в горячке боя. Неудивительно, что сейчас так хреново. Хлебануть бы Чёрной, да где её взять, сейчас-то.
- Он уже здесь, - Манса не удивила моя информированность. - Готовится ударить. А когда ударит, вот тогда и начнётся самое главное. Пошли, поможешь нам продержаться.
- Из меня сейчас помощник, - проворчала я, - как из дерьма сабля.
Мы успели сделать несколько шагов, когда началось то главное, о котором говорил спутник. Послышались крики, и стена пламени за оградой поднялась ещё выше. Похоже, ангелам сегодня подпалят-таки пятки. А потом в огне мелькнули тёмные силуэты, много-премного и все они набросились на пока что живых защитников.
- Вперёд! - закричал Манс, - Не дать им сшибить нас со стены!
Поздно, слишком поздно, мы не успели. Пока добежали до ограды, враги перерезали всех, стоявших на стене и начали прыгать вниз. Некоторые из жимуинцев тоже горели, но эти не останавливались, а бежали прямо и не сбивая с себя огня начинали биться. Большие мускулистые бойцы в доспехах до пят и с огромными топорами. Им удалось с ходу отбросить партизан к телегам, перегородившим улицы и только тут неудержимый напор получилось остановить.
- Шаах жиза! - боевой клич мастеров топора, будь они неладны.
Всё, я таки сумела доковылять до телег и подняла Пену над головой. Кто-то рядом громко читал молитву, перемежая святые слова, неприличной руганью. Знакомый голос. Я уставилась на отца Найда, вытаскивающего длинный меч из разрубленной башки жимуинца. Тот был ещё живым, но к тому моменту, как святоша освободил оружие, издох.
- Во имя Отдавшего! - прохрипел Найд. - Отродье Вопрошающего, нам не выстоять, сучья мать!
Жимуинец с секирой запрыгнул на телегу и завопил, потрясая оружием над головой. Тупой бородатый урод! Я рубанула его по ногам и разом перерубила обе. Меч Найда довершил начатое, и голова ублюдка улетела прочь. Меня всю трясло, а во рту ощущался привкус желчи. Я ощущала, как из носа ручейками течёт кровь, но вытереть её не было ни сил, ни времени.
Ещё двое огромных жимуинца (где они среди низкорослых северян отыскали столько великанов?) ухватили пылающую телегу и попытались её опрокинуть на бок. Очевидно хотели освободить проход. Так я вам это и позволила!
Теперь уже я прыгнула на повозку, но глупостями заниматься не стала, а тотчас отрубила голову одному рослому бородачу. Пока он фонтанировал чёрной, в багровом свете пожарища, кровью, его товарищ шустро отпрыгнул назад и запустил в меня коротким широким клинком. Я отбила его и пнула в рожу ещё одного жимуинца, который пытался подсечь меня коротким копьём. Когда враг хрюкнул, запрокинув голову, рубанула его по открывшемуся горлу.
Ещё два ножа сверкнули в воздухе, отражая багровое пламя. Пока я отбивала их Пеной, сразу четверо жимуинцев на полном ходу врезались в телегу, под моими ногами и отшвырнули её к стене дома. Ловко спрыгнуть не получилось: в момент удара я ощутила дикую дрожь в коленях, а головокружение превратило пламя в безумный хоровод, от которого желудок рвался наружу.
Кое как удалось приземлиться на ступни, однако тотчас пришлось катиться по дымящимся углям, потому что три больших топора попытались испробовать мою шкуру на прочность. Пока катилась, воткнула Пену в пах одному из нападавших и тот безумно взвыл, вцепившись в рану руками. Странно, вокруг такой грохот и вой, а я как-то умудряюсь слышать отдельные голоса.
Да ещё и успеваю думать об этом, когда мне вот-вот отчекрыжат башку!
Где, мать их, все солдаты Манса? Почему рядом со мной сражается один Найд? Дед, конечно, оказался ещё крепким бойцом, но ясно же, долго ему не выстоять.
А дела пошли совсем скверно. Телегу убрали с дороги и не меньше двух десятков жимуинцев пытались прорваться, попутно превратив нас в куски мяса. Хорошо, хоть среди этих двадцати давешних рослых оказалось всего пятеро, остальные - обычная жимуинская мелочь.
Пока я приводила себя в порядок, более-менее успокаивая дыхание и убирая мельтешение огней перед глазами, Найлд отдувался по полной. Вяло отмахиваясь Пеной, я могла ценить мастерство бывшего Воина Долга. Не, я знала, что святоши неплохо готовят своих головорезов, но, чтобы в таком древнем возрасте, так управляться с тяжеленой железкой...
Найду удалось задержать жимуинских скотов и даже немного потеснить их назад. На горящей земле остались два трупа, а ещё один враг выл, размахивая культей правой руки. Казалось, ещё немного и уроды начнут бежать.
Не тут-то было!
Вовремя я пришла в себя и присоединилась к дедугану. В тот же самый миг жимуинцы точно озверели с дикими воплями бросаясь на нас, точно в них вселились демоны Вопрошающего. Да врагов и больше стало, почти в два раза!
Мне могло показаться, но вроде бы в огне мелькали ещё какие-то силуэты, очень много силуэтов, однако рассмотреть, кто там и что делает я не могла. Мешали копья, топоры и короткие мечи, которым тыкали в нас, рубили нас и швыряли в нас. Найд определённо потратил последние силы в предыдущей схватке, поэтому теперь выполнять большую часть работы приходилось мне.
Сейчас бы Чёрной! Но её не было, и я ощущала, как теряю силы с каждым ударом. И это тогда, когда совершенно обезумевшие жимуинцы рвались на нас, как весенняя река, во время паводка, на плотину. Причём, я успела заметить, что многие враги почему-то оборачиваются, точно опасаются чего-то сзади.
Всё, некогда вглядываться, некогда даже думать - надо успевать работать Пеной, отбивая оружие противника. Не осталось времени даже нападать - лишь защищаться. Весенний паводок совершенно обезумел, вгрызаясь в нашу оборону, словно в засохший барьер из грязи и старого льда. И точно этот ненадёжный барьер, разлетающийся на тёмные ошмётки, мы отступали, пропуская удары и мало-помалу превращаясь в кровоточащих воющих зверей.
Вот теперь это был истинный ад, где грешники даже не понимают, каким мучениям их подвергают служители Вопрошающего и за что. Я видела пламя, но не могла вспомнить, что это вообще. Я парировала удары, но не могла сообразить, кто их наносит и почему нужно отражать летящее из багрового пламени оружие. Я стояла на ногах, из последних сил стояла и никак не могла понять: почему? Почему, Вопрошающий дери, я просто не могу упасть в лужу крови под ногами, замереть в тёплой густой жидкости без движения и потеряться в подступающей тьме?
Внезапно что-то изменилось. Опять, Вопрошающий дери, изменилось! Кто-то что-то кричал в самое ухо, пытаясь заглушить рёв пламени и вопли умирающих. Кто эти умирающие, кстати? А, эти полудохлые жимуинцы под ногами. Да, оказывается мы стояли на корчащихся в агонии телах, а те из последних сил цеплялись за наши ноги.
Мы - это кто? Иссиня-бледный отец Найд, потёки крови на измождённом лице которого напоминали боевую раскраску на рожах южных варваров. Когда это святоша успел потерять свой шлем? Не помню. Кто тут ещё? А, Манс, пропавший во время последней атаки. Это он кричал, дёргая меня за окровавленные ошмётки куртки. Чего ему нужно?
- Держись! - орал Манс, тыкая рукой в огонь. - Мы победили!
Победили? Кого победили? Кто я вообще такая и что происходит?
Из багрового пламени доносились приказы, но я уже не понимала их смысла, потому что огонь устроил вокруг меня дикий хоровод. В этой пляске я различала корчащиеся рожи бесов Вопрошающего, которые подмигивали мне и показывали длинные языки.
- Она падает! - знакомый голос, где я могла его слышать? Но раньше в нём вроде не было таких жёстких ноток? - Держите её, ублюдки!
Всё, не удержали и я рухнула мордой прямиком в пламя. Огонь расступился, обнажая то, что скрывал до этого: безграничную тьму. И мрак поглотил меня без остатка.