"Здравствуй, Я! Пишу тебе тихо, шёпотом, потому что все мои домашние спят. Я не боюсь разбудить их стуком клавишей по клавиатуре, потому что не печатаю, а пишу тебя ручкой, по старинке. Знаешь, почему пишу шёпотом? Потому что о произошедшем сегодня событии громко я не стала бы говорить даже себе. Стыдно и смешно. Не знаю, больше стыдно или больше смешно?
Сегодня я нашла кошелёк, и, как мне показалось сначала, он был полон денег. Чёрный, раздутый красавец лежал возле скамейки в скверике, через который я иду с работы, когда хочу пройтись пешком. Там стоят старые-престарые деревянные скамейки с чугунными ножками и завитками. "Старые, как моя жизнь", - говорила бабушка, и, глядя на эти скамейки, я всегда вспоминала бабушкину поговорку. Деревяшки, сколько я помню этот сквер и эти скамейки, всегда были покрашены в жуткие цвета. Видимо, городская мэрия использует ту краску, которая больше нигде в промышленности пригодиться не может ввиду её непригодности. Сейчас бедные скамейки покрашены в цвет детской неожиданности, что удручает даже бабушек, сидящих на них.
Я люблю смотреть на людей, сидящих на этих скамейках. Мне кажется, что скамейкам есть чем гордиться: нет ни одного человека в нашем небольшом городке, который бы пришёл в скверик и не опустился бы на одну из них. Если бы скамейки уме-
ли разговаривать, их перекличка, скорее всего, выглядела бы так:
- Нет, вы видели эту тётку о ста восьмидесяти килограммах? Так она ещё и сумки на меня взгромоздила. Правда, сумки пахнут вполне прилично...
- А я просто счастлива, мои дорогие подружки! Только что прыщавый мальчик поцеловал на мне свою подружку!
- Эка невидаль: поцеловал подружку! А на мне вчера два мужика бутылку водки распивали. Такие анекдоты рассказывали, что я стала пунцово-красной!
- Это не от анекдотов. Тебя вчера хулиганы красным спреем опрыскали. Я слышала, как они смеялись, что теперь на тебя никто не сядет, думая, что
ты залита кровью.
- А я и не заметила... Спала, что ли?
- А я только что видела задницу мэра нашего города!
- А мне повезло. Мама посадила на меня своего ребёнка, и теперь я мокрая. Пока не высохну - никто не сядет...
Сегодня, возвращаясь из школы, я решила присесть на одну из этих скамеек. В траве, рядом со скамейкой и лежало чёрное кожаное портмоне. Я оглянулась, чтобы удостовериться, что на меня никто не смотрит. Почему-то мне кажется, что все люди, которые находили кошельки, чувствуют примерно одно и то же: никто не должен этого видеть! И никто не должен посягнуть на мою находку. Это потом я буду думать, к кому обратиться за советом: спросить свою маленькую совесть или своё большое желание иметь шубу?
Я оглянулась и потянулась за кошельком. Где-то в голове у меня мелькнула мысль, что несносные пацаны, стоящие за деревьями, сейчас дёрнут за ниточку и будут хохотать, как ненормальные. Тогда я выработала тактику: как бы невзначай нагнулась, чтобы завязать шнурок. Шнурка в наличии не было, и я стала вытряхивать из туфли несуществующий песок. Как ты понимаешь, я привлекла своими манипуляциями внимание двух старушек на соседней скамейке: они привстали и зачем-то направились в
мою сторону. Мне ничего не оставалось, как довериться судьбе, и я рухнула на несчастное портмоне. Ниточки там не было, но сердобольные старушки тут же кинулись ко мне на помощь.
- Стоять! - закричала я, как ненормальная. Бабули резко затормозили и уставились на меня, лежащую на траве. - Вы спугнёте ценную бабочку! - первое, что пришло мне в голову. Бабули переглянулись и опять посмотрели на меня, но уже с тревогой.
- Отойдите на три метра. Она ядовитая! - я продолжала врать, судорожно вспоминая хоть одно название ядовитой бабочки. - Это данаида монарх! Страшная бабочка! Плюётся ядом, как змея!
Бабули сделали несколько шагов назад. Отступили.
- А как же ты, доченька? Может, скорую вызвать? - спросила одна из бабушек.
- Я биолог! У меня есть противоядие! - я продолжала лежать на траве.
Подошёл мужчина в серой кепке.
- Что с вами? - спросил он участливо.
Бабули начали галдеть наперебой:
- Говорит, бабочка ядовитая. Монарх какой-то. Но я так думаю, врёт!
- Точно врёт! Сидела-сидела, потом как прыгнет! Там граната. Она нас спасла, а чтоб мы не напужались, соврала про бабочку. Помощь ей нужна, голубчик!
- Я сейчас! - сказал мужчина и кинулся за помощью к двум проходившим парням.
- Не надо! - булькнула я, но вокруг стали собираться люди.
У старушек началась настоящая минута славы. Они были звездами, и чем больше они расходились, тем больше я чувствовала себя трупом и героем одновременно. Бабушки рассказывали про подвиг, про героизм и ругали проклятых террористов. А я лежала на траве и проклинала и свою маленькую совесть, и своё большое желание иметь шубу, и скамейку цвета детской неожиданности.
Зазвучала сирена скорой помощи, и через пару минут подъехала и скорая, и две полицейских машины. Началась эвакуация зевак. Место, где я имела несчастье лежать на портмоне, оцепили, и я отчётливо услышала, как полицейские вызывали отряд сапёров. Я уже жалела, что там не бомба, ибо так стыдно мне ещё никогда не было.
- Лежите, не двигайтесь! Мы сейчас вас спасём! - прокричал молодой полицейский и ко мне поползли два сапёра. Народ собирался с огромной скоростью. Вместе со скорой приехала ещё какая-то странная машина, из которой вылезли люди в масках, перчатках и при полной защите. Не понимаю, что такое наговорили бабули, но такое чувство, что я лежу как минимум на ядерной бомбе. И, что важно, встать уже нет никакой возможности - стыдно признаться даже себе, что я, как дура, лежу на чужом кошельке, набитом денежными купюрами огромного достоинства. Про купюры я не была уверена, но мне же нужно было хоть как-то сговориться со своей совестью.
Ко мне медленно пополз сапёр.
- Не двигайтесь. Лежите и не шевелитесь.
- Я лежу.
- Тихо отвечайте, какого цвета то, на чём вы лежите?
- Чёрного.
- Шевелите одними губами и не шевелите конечностями. Какого размера?
- Среднего.
- Думайте о приятном!
- Думаю...
Человек подполз близко.
- Сейчас мы вас будем эвакуировать. Я тихонько обвяжу вас верёвками и мы подгоним кран.
- Не нужно кран. Пожалуйста.
- Как это не надо? Вам повезло! Вы хотите, чтобы половина города на воздух взлетело?
Сверху появился вертолёт. Кто-то заорал в рупор.
К моему великому ужасу, в толпе я заметила своих учеников. Они достали мобильные телефоны и стали снимать меня, лежащую в траве.
- Держитесь, Дарья Николаевна! Вас сейчас спасут!
Именно в этот момент я осознала весь ужас и весь позор своего положения! Меня начали обвязывать верёвками, и я поняла, что дальше тянуть нельзя.
- Не нужно меня трогать! - закричала я, испугавшись, что повисну в воздухе, а я с детства боюсь высоты. - Нет там ничего! Я просто упала! Я никого не трогала!
- А чего не встаёте? - тихо спросил герой-спасатель.
- Не успела. Бабули решили, что я на бомбе лежу. Отпустите меня, пожалуйста. Меня дети дома ждут. И муж.
Я заплакала, сапёр встал, замахал руками и крикнул "Отбой!". Я медленно поднялась, отряхнулась.
Подо мной лежал кошелёк. Народ стал медленно расползаться. Остались полицейские я, бабули, поднявшие шум и мужик в кепке.
- Вот же он! - вдруг вскрикнул мужик и подскочил к кошельку.
- Ух ты! - только и оставалось промямлить мне. - А я и не видела...
- А я, понимаете ли, хотел лотерейные билеты проверить. Целую пачку купил, в портмоне засунул, встал и не заметил, как оно выпало.
- Какие лотерейные билеты? - спросил молодой полицейский.
- Да я в магазине купил. Я всё время покупаю. Понимаете, у меня есть своя теория выигрыша. Я всё рассчитал. Нужно только знать, когда, где и сколько купить.
Я чуть не убила этого мужика, но, подумав, спросила:
- Выиграли хоть раз?
- Пока нет. Но чувствую, нюхом чувствую, что вот она удача, совсем рядом!
- Вы сумасшедший? - спросил его полицейский.
- Нет. Я просто очень невезучий человек. Жена от меня ушла. На работе кризис.
Дай, думаю, счастье испытаю. По теории вероятности, если везде плохо,
то обязательно должно повезти.
- Псих, - сказала я ему.
- Возможно, - безразлично ответил он.
Нас отпустили, и я пришла домой. На следующий день по местному каналу показали моего мужика в кепке, которому посчастливилось выиграть миллион...
![[]](/img/m/majja_t/zdravstvuija-3/5.png)