Аннотация: Реальная история, произошедшая с автором.
Через стенку от него в соседней квартире жильцы менялись часто, иногда раз в год или даже в полгода. Это могла быть многодетная семья или какой-нибудь разведенный отец, к которому раз в неделю могли приехать его несовершеннолетние дети. Почти год тому назад там поселилась молодая, только что повенчавшаяся пара, у которой часто бывали гости - чуть ли не каждые выходные и праздники, что, как правило, сопровождалось громкой танцевальной музыкой или песнями под гитару.
В эту ночь они веселились до самого утра. Спать не представлялось возможным, а значит, он не торопясь обзвонил всех друзей в Америке и Канаде, у которых Новый Год еще только был наступающим, затем включил телевизор, чтобы встретить этот праздник с французами, англичанами, а затем с испанцами. Можно было бы вызвать полицию, и он бы ничего не потерял, так как с этими соседями не дружил и вообще не был с ними знаком. Он поздравил еще одного своего американского друга, с которым когда-то учился в консерватории, но ни он, ни его друг академического образования так и не получили: один, не окончив второй курс, уехал в Америку, а он спустя пару месяцев - в Израиль. Только его американский друг продолжил играть, преподавать и руководить небольшим оркестром, а он в полной мере познал твердость бетона израильской стройки, терпкий запах моторного масла в ремонтном гараже и бесконечную рутину конвейерного производства на каком-нибудь заводе. Его тромбон уже как полтора десятка лет пылился на самом высоком шкафу.
Он включил компьютер, чтобы проверить электронную почту и "полазать" в интернете в поисках чего-нибудь интересного. Соседи продолжали веселиться под песни, появившиеся уже после старой доброй советской эстрады, и это было все так же громко. Он тоже когда-то любил до утра провести новогоднюю ночь с друзьями у кого-нибудь дома с большим количеством выпивки и закуски, с тостами и добрыми пожеланиями. А затем можно было выйти в парк на каток и кататься вокруг огромной елки со светящимися разноцветными гирляндами, или, ненадолго впав в детство, побросать друг в друга снежками или построить большую снежную крепость. Все это осталось в далеком прошлом, в далекой и уже не существующей огромной стране, занимающей тогда шестую часть суши.
Теперь это был Израиль, где сам праздник никогда не был официальным. Но он каждый раз на последний день декабря и первый января брал отпуск, чтобы поднять бокал в кругу родственников и посмотреть новогодний концерт по кабельному телевидению, чтобы где-то к двум ночи разойтись. Все равно тут календарный Новый Год для него казался чем-то незаконным, презираемым в официозе самой страны, празднуемым исподтишка, что его скоро уже как два десятка лет продолжало отвращать. Иногда ему удавалось взять отпуск на неделю или две, чтобы уехать на это время из Израиля - неважно, куда... туда, где эти дни на самом деле полны праздничного настроения и веселья.
Человеческие ценности для него оставались выше, чем таковые, для какой-нибудь отдельно взятой нации, национальности или религии.
В "Ютюбе" он нарвался на старый ролик из "Маппет Шоу" - "Мана-мана...": две коровы и неопознанный пушистый персонаж исполняли засвингованную песенку без слов, как всегда превратив ее в веселое сценическое шоу. Когда-то он слышал это по зарубежному радио, и ему - в ту бытность джазовому музыканту, шуточный вокализ пришелся очень даже по вкусу, после чего он отрепетировал его с небольшим диксилендом для музыкального вечера в одном арткафе, где собиралась вся местная богема. Зачем он приехал в Израиль? Чтобы все это оставить в прошлом, в воспоминаниях - в небытие?
Музыка за стенкой стала еще громче. Вместе с ней усилился и ритмичный топот. Хотелось бы немного поспать, отдохнуть, но что-то не получалось. Тут он еще раз подумал о тромбоне на шкафу. План мести был готов: на восемь утра уже был выставлен будильник, только надо было не полениться, встать и устроить им "Мана-мана". От одной лишь этой мысли у него поднялось настроение. Если в восемь утра он начнет играть, то полицию никто уже не вызовет.
В полшестого он начал засыпать, как за стенкой громкий скрип кровати стал сопровождаться еще и томными стонами. Его соседи никого не стеснялись и принимали жизнь во всей ее красе.
Пару часов поспать все-таки удалось. Будильник как всегда был громким и противным. Он принес из туалета небольшую стремянку и снял со шкафа запылившийся за все годы невостребованности кожаный продолговатый футляр. Открыв его и обнаружив внутри покрывшийся темной окисью инструмент, взял его в руки и попробовал шевельнуть кулису. Она поддалась не сразу. Ладно, бриолин в тюбике пока еще не засох. Он смазал потемневшие направляющие и еще несколько раз на полный ход выдвинул кулису, пока та не начала "ходить" более-менее свободно, и поднес к губам мундштук. Забытый металлический привкус, неуверенные звуки и непослушные, будто чужие, резиновые губы. Но инструмент отвечал, на нем можно было играть... "Мана-мана... па-дам пам па-бам..."
Теперь веселился он. Остальные соседи его должны были понять. При случае он с ними объяснится.
О, уже начало звучать по-настоящему. Это был звук тромбона... "Мана-мана..."... и кулиса... она "забегала" как в молодости... старый добрый американский инструмент... как звучит... и громкие звуки, и тихие... и высокие, и низкие... прямо в ту самую стенку, отделяющую от него неугомонных соседей...
"Мана-мана..."
P.S.
The question is what is it mean "mahna-mahna"?
The question is "Okay" (http://www.youtube.com/watch?v=8N_tupPBtWQ)