Следующий спектакль был смонтирован в небольшом зале рядом с открытой площадкой, на которой прошел "Гибиртиг". Это была пьеса Башевица Зингера "Последняя любовь". В главной роли сам создатель. За глаза его так и называли. Когда много лет тому назад Шломо Беркович отработал в одном из главных театров Израиля и отправился на пенсию, то он из ничего создал свой театр, в котором ставились спектакли на языке идиш, со временем добившись того, что его театр стал государственным. Отбор актеров для труппы был его прерогативой. Изредка он появлялся на сцене в главной роли, например, Тевье Молочник в "Скрипаче на крыше".
Привезенный спектакль был поставлен одним его американским другом специально для него. Пьеса была о любви двух пожилых людей с очень драматичным концом. И, разумеется, на сцене городка, в котором он родился, Шломо должен был сыграть именно в этом спектакле.
Вся техническая группа с утра пыталась втиснуть декорацию на эту маленькую сцену, ширины которой едва хватило лишь для основной ее разворотной части, да и то при перемене сцен, разворачивающаяся стена заходила в зал, и пришлось разобрать сидения в первом ряду. Звукотехника зала подошла полностью. Джордж установил лишь привезенные с собой микрофоны, позволяющие лишь немного усилить акустическую атмосферу сцены, и в остальном он помогал двоим рабочим сцены и художнику по свету.
Техническая группа вечером в гостиницу уже не возвращалась, поэтому все личные вещи были взяты с собой и сложены в грим-уборной. В полдень они оставили работу и отправились, чтобы пообедать в ближайшем кафе, где в основном местные жители не столько обедали, сколько проводили время.
Они заказали смажни, что было чем-то похоже на русские ватрушки, но горячие, и не с творогом, а с картошкой, их надо было поливать растопленным салом с луком - шкварками. Джордж хорошо был знаком с этим блюдом еще в Белоруссии.
Сцена была готова. Спектакль "стоял".
Зал на четыреста мест не вместил всех желающих, и люди сидели на ступеньках в проходе и на подоконниках. Не хватало воздуха, и поэтому в первые же двадцать минут спектакля были раскрыты все окна, через которые не замедлили забраться в зал те, кому не хватило билетов.
На сцене Шлемо выложился, как мог. Когда спектакль закончился, то публика встала и долго не отпускала актеров, пока, наконец, на сцену не вышел сам мер города с подарками для актеров и в первую очередь для самого Шлемо Берковича и Берты Янковской.
Шлемо плакал. Давно его так не принимали. Он даже не смог произнести что-нибудь в благодарность публике, состоявшей в основном из его земляков.
Декорации обоих спектаклей уже были в кузове грузовика. Техническая группа прощалась с коллегами, так хорошо их принявшими у себя. Были извлечены запасы водки, захваченные в ресторане пару дней тому назад, и вручены польским коллегам этого маленького городка. Те тоже не остались в долгу, у них нашлась закуска. Был звон стаканов, дружеские объятия и добрые слова.
Сумки и чемоданы были уложены в сейф бронированного фургона, который должен был доставить техническую группу "Еврейского Театра" в Краков. С ними же ехал административный директор театра Леви Островский. Двоих "коротышек" - его и мастера по свету Виталия посадили на двойное сидение рядом с водителем, и те всю дорогу сидели там как две "курочки на жердочке". Трое остальных работников сели на заднее сиденье. Им было очень тесно и некуда деть свои колени. Ночная дорога до Кракова заняла не более четырех часов, утомив всех больше, чем в автобусе с прогоревшим глушителем за вдвое больший промежуток времени. Они подъехали к одной из лучших гостиниц Польши. Помятые и уставшие они вылезали из машины. Черт бы побрал самого Шломо Берковича и его друзей с их инкассаторской фирмой, решающей все технические вопросы за пределами сцены. Может, классные номера в отеле сети "Холидей-Инн" должны были выглядеть компенсацией за неудобства в пути? И тут также не обошлось без Шломо Берковича. Совладельцем этой сети гостиниц был его двоюродный брат Хаим (тоже Беркович).
На сон осталось лишь три с половиной часа.
Всех ждал подъем по звонку будильника, завтрак и монтаж спектакля на сцене одного из театров Кракова. Актеры должны были прибыть к полудню, но они опоздали, по дороге у них сломался автобус. Они прибыли почти к самому спектаклю.