Один мудрый человек, его звали Герберт Уэллс, сказал, что каждый может написать книгу, и эта книга будет рассказывать о его жизни.
Ну что же, посмотрим, получится ли у меня. И ещё вопрос, а будет ли она интересной? Тут уж Герберт, по-моему, ничего не обещал.
Но прежде, чем начать, надо определиться, насколько она будет откровенной. Однозначно, она должна быть откровенной. Но возникает этическая проблема. Про себя-то я могу писать всё, что вздумается, а другие тут при чём? Никто согласия не давал, чтобы их жизненные фрагменты я выставляла на всеобщий просмотр.
Поэтому о себе напишу, о других - по-разному.
Есть близкие и дорогие мне люди, они будут следовать вместе со мной по страницам моего повествования. Есть те, которых создало моё воображение. Пришлось пойти на эту, неприятную для меня меру, так как, даже из малого количества знакомых, которых я посвятила в свои планы, нашлись такие, которые потребовали, чтобы их не было в произведении. Вот и выкручивалась.
Так что, если вдруг кто-то когда-нибудь меня спросит, правда ли то, о чём я написала, я улыбнусь и скажу: "Ну, конечно же, нет. Где-то что-то основано на реальности, но и своему воображению я дала разгуляться".
Тем более, что воображению в любом случае надо дать волю о ком бы я не писала, ведь не настолько же моя память хороша, чтобы вспомнить всё.
1
Спать ложились рано, экономили электричество. Бабушкина пенсия - всего 48 рублей. Это её ещё, спасибо, недавно удвоили. При таком малом бюджете приходилось пореже ходить в магазин. Но бабушка, не привыкшая к тратам, нередко и эту сумму умудрялась не всю израсходовать, но на "чёрный день" не откладывала, а старалась кому-нибудь остаточек отдать. "Бери, бери, тебе нужнее. Куда мне? Вон, новую пензию уж почтальонша скоро принесёт".
Но свет тратить напрасно, без особой надобности, не следовало. Поэтому, как только управлялись с делами, лезли на печь. Ступеньки лесенкой, нижняя - самая широкая, На ней и посидеть можно, вместо стульчика. Дети, бывало, за вечер не один раз лазили вверх-вниз. И улягутся уж, бабушку поджидаючи и попутно рассматривая на потолке и стенах разные пятнышки - картинки. Потом игры затеют. Бабушка кричит:
- Тише вы, печку провалите!
"Печку провалим! - смешно и немного страшно, - полетим с кирпичами прямо в котлы!" Но смех смехом, а нельзя печку проваливать. Как без печки?
Наконец, бабушка выключила свет. Дети поспешно отодвигаются друг от друга.
Аришка с Андреем, всё делившие между собой только пополам, давно уж разделили и бабушку. Лечь она должна между ними. Тонкими пальчиками на ощупь проверили лицо. Бабушка "смотреть" должна вверх, потому что, если она наклонит голову в сторону к одному из внуков, получится, что от другого отвернётся, а это уже неправильно. Разобрали каждый себе по бабушкиной руке и притихли.
- Ну, чаво вам рассказать?
- Что-нибудь.
Диапазон тем неширок, но не беда, можно слушать одно и то же.
Вот, например, сказка про воров, которые утянули поросёнка. Она настолько бабушке наскучила, что рассказывая её, она редко оставалась в бодрствовании. И внукам приходилось то и дело будить бабушку и подсказывать ей слова, на которых она засыпала. Ребятишек же сказка каждый раз радовала юморными приключениями неудачников и справедливой и доброй концовкой. И от того, что каждое слово этого произведения они знали уже лучше бабушки, поправляя её, если вдруг её речь свернёт не туда, сказка становилась им всё родней.
Совсем по-другому звучали бабушкины рассказы о Боге. Здесь она сама увлекалась, вспоминая услышанные, дорогие сердцу, подробности. Жаль только, что подчас недоставало ей этих подробностей. Нужных книг не было, храмы далеко. Спасибо, дочь Варвара выручает, привозит время от времени переписанные на листочках тексты молитв. И с дочерью бабушка их тут же учит наизусть, так как сама почти неграмотная. Варвара уедет, обидно бывает забыть что-то и беспомощно смотреть на непонятные крючки. Но, впрочем, к ней часто заглядывают и заходят, так что спросить есть у кого. Вон и Аришка скоро зачитает. Эта девка молодец, понятливая.
Но сегодня мысли бабушки заняты другим.
- Мамка ваша опять учудила.
Детские маленькие сердечки болезненно сжались, как бывало всегда, когда ругали или не одобряли их мамку. И совсем другое дело, если над мамкиными поступками смеялись и восхищались их остроумием. Только вот дело в том, что так по-разному часто относились к одной и той же мамкиной проделке. Всё зависело от рассказчика. Бабушка Варвара матюкалась и орала. Бабушка печалилась и вздыхала. Бабушку было жалко. Инка Талалаева рассказывала так, что Аришка с Андреем покатывались со смеху и желали повторить мамкины подвиги.
- А что она сделала?
- Да шла она с Инкой Талалаевой мимо Быковых. Маня выскочила, стала на них ругаться. Что ей не понравилось? Не знаю. Те идут, и Маня за ними бежит, ругается. Им бы промолчать, а ваша мамка обернулась и ...
Бабушка повторила мамины слова.
Аришка притихла. Что тут скажешь.
- А Инка? - мамину молоденькую и немного бесшабашную подругу звали по имени и на ты.
- А Инка что? Хохочет, небось. Разве от Инки чего доброго дождёшься?
В отличии от бабушки, детям стало легче, что мамка не одна вела себя "вот так".
- А тёть Маня? - Аришке хотелось надеяться, что каким-нибудь чудесным образом все в конце помирились.
- А что тёть Маня? Ругалась. Что ей ещё делать? Не драться же.
О, это было бы совсем скверно. Аришка нелегко переживала свои ошибки и ошибки родных. В центре груди словно залёг тяжёлый камушек. Ей хотелось услышать от бабушки, что всё не так уж и плохо, что все в конце концов поговорят, поймут друг друга и помирятся. Но выразить свои чувства не могла. А бабушка уже начала вечерние молитвы. Она их чаще пела. А Аришка и Андрей подпевали тонкими голосами.
Через какое-то время правнуки замолчали, засопели, уснули. Но бабушке не спится. Наработалась за день. Гудят ноги, ноет спина, но сна нет. Тихо встаёт, стараясь не разбудить малышей. А, впрочем, их разбудить не так-то просто. Особенно Андрея.
Зажигает лампаду перед иконой и становится на колени.
Икона большая, старинная. Сын Пётр привёз её из какого-то монастыря. Отправили его учиться на художника в Москву, вот он оттуда её и привёз своей верующей матери. А когда вырос, возмужал, не раз и не два сам перед иконой топотал, произносил страшные слова, глубоко раня материнское сердце.
- Прости, Пресвятая Матушка Богородица, - вглядывалась в тёмный лик старенькая женщина.
И на неё в ответ смотрели скорбные глаза Царицы Небесной, держащей на руках своего Божественного Сына.
2
Аришка открыла глаза. В комнате ещё было полутемно. Девочка прислушалась. Бабушка с Андреем о чём-то тихо разговаривали. Аришка торопливо поползла с печки. Так можно проспать всё самое интересное.
Аришка уселась за стол на лавку рядом с братом. У того уже нарисовались над верхней губой белые усы чапаевской формы. Аришке тоже захотелось такие же. Бабушка проворно поставила перед ней кружку.
- Мать нынче в Маковское поехала, - стала рассказывать и внучке последнюю информацию. - Вчера получку получила, так теперича всю там и оставит.
Аришка с Андреем весело переглянулись.
- Мамка вкусненькое купит!
- И книжки с картинками!
- И мороженое, она обещала!
- Бабуш, а когда она приедет?
- Да не скоро, ещё и туда, небось, не доехала.
Бабушка вздохнула, видя легкомысленную радость своих правнуков. Попыталась всё же донести здравую мысль и до их глупых головок.
- Нет, чтобы поберечь деньги. Или на "книжку" положить. Всё целее были бы.
Но Аришке с Андреем такая бережливость не показалась разумной. И они дипломатично промолчали, уставясь в свои кружки, и втайне надеясь, что бабушкина установка не собьёт их весёлую мамку с намеченных целей.
Бабушка махнула рукой и повернулась к своей печке.
В полутёмной комнате огонь казался особенно ярким, и освещённая, просторная, ещё порожняя печная внутренность предстала перед детскими взорами знакомым зрелищем.
Вот бабушка потянулась к ухватам, выбрала самый широкий. И на металлическом цилиндрике в печь поехал самый большой котёл, в самый дальний угол. В нём еда для коровы.
Следующие котлы поменьше - для поросят, для коз, для кур. Их бабушка ставит башенкой один на другой тоже куда подальше.
Иногда ухват дёрнется, и из-под крышки котла прольётся и зашипит сердито вода. Но бабушка живо поправит покосившуюся башенку.
Наконец, пошли небольшие котелочки с едой для людей. То есть для Аришки, для Андрея, для бабушки и всех, кто случайно или целенаправленно заглянет в этот, всегда открытый для гостей, дом. Сегодня будут готовиться щи да картошка тушёная. А для детей ещё и каша пшённая.
Аришка с Андреем имели отличный аппетит, редко от чего отказывались. И позже, конечно, попробуют и горячие щи с золотистыми маслеными кружочками, и рассыпчатую картошку с поджаристой корочкой сверху, и ароматную кашу, которая так, как в русской печи никогда нигде не получится.
Заглянут они и в большие котлы, попробуют и коровью, и поросячью еду. Нормально, вкусно. Особенно приятен запах пара, когда мнёшь мелкую картошку, сваренную в мундире. Она мягкая, легко поддаётся широкой толкушке с длинной ручкой.
А потом, уже перед сном, бабушка вновь будет заполнять котлы и котелочки новой порцией продуктов, чтобы утром осталось только поставить их в печь.
А Андрей с Аришкой будут сидеть рядышком на невысокой скамейке, и наблюдать, как бабушкин острый нож с тонким лезвием ловко отделяет спиральную кожуру от картошки. Кожура попадает в большой котёл для коровы, а картошина летит и весело плёскается в маленький, где уже собралась целая компания таких же беленьких кругляшей. Андрей выберет себе картофелину и грызёт сырую. Аришка тоже пробовала, но никак не получалось вызвать гастрономический интерес к этому блюду. Не лежала душа есть сырую картошку и всё тут.
Так и появилась первая неразделённая любовь. Неразделённая между братом и сестрой, а пока всё остальное они дружно и поровну поделили.
3
Днём дети запросили у бабушки:
- Можно, к мамке пойдём?
- Идите, она как раз с Маковского должна приехать.
- Ух, ты! Давай, Андрей, скорее обувайся.
Аришка поставила перед братом резиновые сапоги. И свои натянула. Недолго полюбовалась их блестящей, ещё новой поверхностью. Красные. Сбоку уточка изображена.
Вскоре дети шагали по дороге, топча весеннюю грязь и испытывая самые значительные лужи.
Взявшись за руки, дети медленно вошли в лужу. Под ногами чавкало что-то мягкое и засасывающее, сапоги постепенно погружались в глубину, вода стягивала обувь и холодила ноги.
Голенища сапог уже едва торчали над водой, когда Аришка приняла решение:
- Поворачиваем, а то потонем.
Развернувшись, ускорили шаг, стараясь побыстрее выбраться из опасной лужи, начерпали ледяной воды и вскоре были на берегу.
- Ариш, у меня вода в сапогах.
- У меня тоже. Давай разуемся и выльем.
Нашли более-менее чистый пригорок с рыжей прошлогодней травой, разулись, потрясли сапогами, из которых вылилось немного воды, и побежали к мамке.
4
Маму звали Алла. Была она молодая, красивая, весёлая, любила шумные компании и застолья.
Недавно она с детьми переселилась в новый дом. Это было не первое их место жительства.
Деревня Рябинки делилась на две части - старинная, где жила бабушка, там были частные дома, и новая, поселковая, где построили советские жилища одно-, двух- и, даже, один дом трёхквартирный, которые принадлежали колхозу и местному ПМК. И колхоз, и ПМК щедро делились этими квартирами и домами со своими работниками. И одни работники, выбрав дом, в нём и проживали, другие же, как их мама, всё никак не могли определиться и переезжали с места на место, благо было много свободного жилья.
С отцом мама как раз находилась в процессе развода. Ругались. Однажды Аришка поучаствовала в этом неприятном действие.
Мамка с отцом сцепились, а она, желая заступиться за слабую мамку, ударила отца кулаком по спине. Ударила и обожгла кулак. Но не физической болью, а стыдом. Больше в ссорах не участвовала. А, впрочем, больше ссор на её глазах и не было. О них она иногда узнавала из весёлых рассказов матери, когда та делилась деталями с Инкой Талалаевой или тёть Таней Окуневой. И в них ничего страшного уже не было.
Процесс распада семьи был недолгим, но неприятным, как ему и полагалось быть. Дети чувствовали его неизбежность. Мама была категорична. Но отец не сразу сдался, он любил свою красавицу жену, хотя уже безответно. Его качества - ум, доброту, порядочность, мама оценила гораздо позже, когда жизнь стала клониться к закату, когда многое из того, что казалось смешным и забавным, оказалось пустым и глупым.
И теперь он ещё раз попытался вернуть отношения. Но мама тут чётко обозначила границы и понастроила преграды.
Со смехом рассказывала своей подруге Инке:
- Стучится, а я двери закрыла. Уходи, говорю, а он - "не уйду". Видела, у меня возле двери в веранде стекла нет в маленькой форточке? Я кулаком в эту форточку: уходи! Уходи! Он плюнул и ушёл.
И ушёл. Уехал к родителям на свою родину. Поставил точку.
5
Дома детей ждали сюрпризы и приятности.
Во-первых, мамка привезла им целую картонную упаковку мороженого. Оно было подтаявшее и расплывалось в сладкие белые лужицы. А вафельные стаканчики местами были совсем раскисшими, в них густые белые горки были уже не холодные, мягкие и очень приятные на вкус. Словом, ещё неизвестно, какое мороженое лучше - замороженное или подтаявшее.
Во-вторых, в комнате стоял прозрачный целлофановый мешок с кукурузными палочками. Не пакетик и не пакет, а самый настоящий мешок. Размером он был с Аришку, ну, не с Аришку, а с Андрея, ну, может быть, немного поменьше.
После мороженого кукурузные палочки елись с большим трудом. Но тут их развесёлая мамка ввела в дом целую стайку Аришкиных и Андреевых подружек. Выглянув на улицу, она их увидела на дороге. Те играли в "Кашу-малашу".
Игра заключалась в том, что нужно стоять в подходящей грязи, которая должна быть мокрая в нужной мере, и топтаться в ней, поочерёдно поднимая и опуская ноги. Важно ноги не слишком приподнимать, а лишь слегка оттягивать вверх, приговаривая при этом: "Каша - малаша, каша - малаша". И ноги будут всё глубже и глубже проваливаться в весеннюю дорожную грязь. А потом в подходящий момент, а какой момент подходящий, каждый решает сам, нужно вылезти из того, во что засосало. И это непросто. Иногда приходилось вылезать по частям, то есть, сначала ноги, а потом уже пустые сапоги.
Так вот, мама прервала их игру и пригласила всех в гости. И вскоре куча грязных сапог стояла у двери, а вся эта компания грызла кукурузные палочки. Все более-менее глубокие тарелки были в этом задействованы. А тут ещё и кстати сказка по телевизору началась. Чёрно-белая девочка в ней пела весёлые песни, размахивая корзиной с пирожками. И если у любого и каждого из жующей компании спросить, какого цвета шапочка была у этой девочки, все с уверенностью сказали бы, что красная. Это чётко и ясно было видно даже по чёрно-белому телевизору.
Аришке было и хорошо, и, всё же, неприятное чувство просачивалось в сердце. Ей было жалко, что мамка такая весёлая и щедрая для всех, а не только для них с Андреем. Но, впрочем, это чувство было не настолько сильным, чтобы испортить такой чудесный день.
6
Кто сказал, что в деревне скучно и делать нечего? Кто-то из взрослых. А среднестатистический ребёнок и в кусте крапивы найдёт много чего интересного. А уж ежели в целой деревне поискать...
Перво-наперво торопятся детские ноги на мамкину-бабушкину работу. Там иногда такая бурная деятельность, что и на их долю хватит.
Аришкина мама работала завклубом некоторое время, а потом дояркой. С Аришкиной точки зрения - обе работы хороши, но всё же...
Если включить воображение, и представить маленькую девочку, которой Аришка была когда-то, поставить её на развилке, две тропинки которой ведут на мамкины работы, и посмотреть, куда же она повернёт, то можно мысленно увидеть, как стоит она, колеблясь и вертя головой, то в сторону клуба, то фермы. Но вот - решилась, побежала. Куда? На ферму, конечно. Хотя нет, остановилась, вернулась. А, это она за братом. Взяла Андрея за руку, и побежали вдвоём на МТФ (молочно-товарная ферма).
Колхозная ферма представляла собой несколько кирпичных зданий, загонов между ними и так, по мелочам, из дополнительного. Всё это исхожено, разведано, изучено наизусть.
В одном здании - Витьки Быкова конюшня, очень интересное и популярное место, но о ней не сейчас. Напротив конюшни - телятник. Дети и там частые гости. Милые телята, беленькие и рыженькие, пятнистые самых разных рисунков. Глаза большие, круглые с длинными прямыми ресницами. Они неуверенно стоят на ножках и доверчиво тянут мокрые носы к человеческим, пусть даже детским, фигурам, в надежде, что сейчас им перепадёт что-то вкусное, и этим пробуждая у девочек материнский инстинкт. И тогда девочки готовы нянчиться с ними целыми днями.
Где-то посреди животноводческого хозяйства высится широкая башня без окон и без дверей. Лишь у самой земли выбито несколько кирпичей и получилось небольшое отверстие, как раз такое, чтобы туда протиснулась некрупная, но любопытная фигура и посмотрела, что там внутри.
А внутри там глубоко, если посмотреть вниз, и высоко, если смотреть вверх. Нет, какие-то сверху отверстия там всё-таки были, потому что внутри не темно и виден внизу мусор.
И если ухнуть в эту башню, или эгэгэкнуть, то голос окажется гулким, звонким и устрашающим. А назначение этой башни так и осталось неизвестным.
Рядом огромные круглые ёмкости, словно гигантские кастрюли на две трети вкопанные в землю. В одной такой кастрюле барда. Пахнет неоднозначно, но животным нравится. В другой кастрюле патока. Тягучая, коричневая и съедобная. Аришкина подружка Аня пробовала, сказала, что сладкая. Но Аришка, обычно не отказывающая себе ни в чём, тут застопорилась, засомневалась, а потом и отказалась наотрез даже попробовать.
Тут же и самое страшное, что может быть на ферме - быки. Иногда стоят они в отдельном загоне. Стоят и смотрят на проходящую Аришку, фыркают возмущенно, перебирают ногами. В носу кольца, это значит, что злющие и опасные. Говорят, что эти кольца вдеты для того, чтобы, если бык набросится, схватить его за это кольцо, крутануть, ему станет больно, и он сделается тихим и послушным. Вот уж в этом сомневались все. Во-первых, поди, схвати его за кольцо, так он и дался; во-вторых, от боли он совсем рассвирепеет, лучше не усугублять, потом, его нос может разорваться, и тогда кольцо останется в руках, а быка уж ничто не остановит. Вот такие картины рисовало детское воображение после встреч с этими чудовищами. И непонятно, как из милых теляток получилось такое. В какой момент происходит метаморфоза? Аришка ни разу этого не видела. И уж совсем непонятно, как пастухи с ними справляются и их не боятся.
И вот, наконец, коровник. Атмосфера здесь рабочая, активная, бодрая. Доярка должна быть расторопной, иначе не управишься. И если к дояркам пришли их маленькие дети или внуки на помощь, то эта помощь только приветствуется. Причём, труд особо не разделялся на детский и взрослый, можно делать всё, лишь тащить бидон молока не получится, не поднять.
Летом коровы возвращались с поля. Им открывали ворота, и они, приветствуя родные стены протяжным мычанием, шли на свои места. Аришка удивлялась, как в ряду одинаковых мест они находят своё. Но долго удивляться некогда, начиналось одно из опасных мероприятий, нужно корову привязать. Для этого цепью обхватывают её вокруг шеи. Приходилось рисковать, так как корова не стоит смирно, а машет своей головой. А вместе с головой машутся рога. И эти рога могут поранить, особенно страшно за глаза. Но, слава Богу, всё всегда обходилось благополучно.
И тут начиналась дойка. Обычно у каждой доярки два доильных аппарата. В свободное от их перестановки время доярка умудрялась подоить несколько коров вручную, перелить молоко из доильных аппаратов в бидон, отнести надоенное молоко в специальное помещение, где сидит тётя Зина и ведёт учёт. Здесь доярка переливает молоко в мерное ведро и потом опрокидывает его в общую огромную бочку. Здесь особый запах, свежий и сырой. Пол всегда чистый и залит водой, которая стекает в воронку в центре. Здесь же часто и председатель - Сан Саныч.
В осенне-зимне-весеннее время приходилось несколько раз в день кормить коров. Для этих целей имелась вагонетка. Вот уж весёлый вагончик для детей. Он предназначен для перевозки кормов: сена, жома, силоса. В отдельном коридорчике накладывают полную вагонетку этого добра, а потом по рельсам везут к своей группе коров. Затем раскладывают вилами по кормушкам. А коровы нетерпеливо тянутся, не дожидаясь, когда еда будет наложена как полагается и ещё с вил снимают вкусные кусочки. И становится страшно, как бы вилами не кольнули в красивые коровьи глаза. А доярки сердятся на коров за их нетерпение, матюкаются и, даже, бьют по их добрым лицам.
Аришка с Андреем тоже пользовались вагонеткой. И корм в неё накладывали, и коровам развозили, но намного веселее катать друг друга, когда один стоит в вагончике, словно капитан у штурвала, а другой изо всех сил катит её по рельсам. Но тут уж обычно кто-нибудь из доярок притворно строго упрекает: "Вы сюда работать пришли или баловаться?"
Аришка на ферме перепробовала и многое другое. Научилась следить за доильными аппаратами. Там есть небольшая стеклянная трубочка в чёрном шланге, специально предназначенная для отслеживания. В начале доения молоко густыми толчками проходит внутри неё. Но через некоторое время струйка молока становится уже и слабее. Тут нужно помассировать вымя коровы. Она немного добавит.
Научилась снимать доильный аппарат и надевать его на недоенную корову. Это всегда тревожно, так как страшноватое и засасывающее шипение воздуха заставляет поволноваться, нельзя мешкать, надо быть ловкой и четыре присоски аккуратно, одну за другой надеть на соски.
Научилась вручную доить корову. Первую свою любимку запомнила на всю жизнь. Звали её Капуста. Аришка всегда немного переживала за несолидность такой клички. Но корова вообще не виновата. Просто дояркам даётся указание дать кличку с использованием определённых букв, вот они и проявляют свою творческую фантазию. А у всех она разная, что ж поделаешь.
Капуста была спокойной и непоколебимой. А соски её были совсем не тугие. И даже тонкая струйка молока вытекала сама, когда подходило время. Вот Аришка на Капусте и отрабатывала своё умение.
Нравилось Аришке сгребать коровьи лепёшки. Это делалось специальным скребком, аккуратно и с удовольствием. Сначала с одной узкой досточки, потом со следующей. Сгребалось это добро в неширокую самодвигающуюся траншею. Особенно приятно было этим заниматься, когда этих коровьих отходов впереди много, а позади всё чисто. Тогда чётко виден результат. А лепёшки кучами и поодиночке тихо ползут себе в траншее по кругу к месту своего назначения.
А место назначения - яма, уже полная коричневой жижы. И малая часть этой ямы находится в помещении фермы, большая вываливается наружу. Зимой она замерзает, и по ней можно кататься как по льду. Страшновато, конечно, потому что глубина-то неизведанна. Глубоко, говорят.
У коров в кормушках лежат большие куски соли. Они их вылизали своими языками до глянцевого блеска. Аришка и её друзья берут эти куски прямо у коров из кормушек и сами их лижут. Вкусно.
На ферме имелся и красный уголок. Комната такая. Путь к нему лежал по длинному коридору с серыми, пещерного вида стенами. В "красном уголке" телевизор, газеты, бумаги, что-то красное по стенам. Дети там иногда находились, но недолго. Вокруг полно более интересных вещей, которые, наверное, пора заканчивать перечислять.
Вот таким было одно из самых приятных мест Аришкиного детства.
7
Другое место работы Аришкиной мамы - клуб. Там тоже интересно, хотя не так, как на ферме. Находится он недалеко от леса. Там в ряд стоят три здания: клуб, баня и ПМКовская контора. А объединяет их бетонная дорожка, которая длится столько, сколько длятся эти здания. И это очень приятное место, потому что по такой ровненькой и аккуратной дорожке можно походить, побегать, попрыгать. И тут же стоят лавочки для тех, кто любит сидеть и смотреть.
В клубе особенно интересно зимой. Перед Новым годом привозят высокую ель, устанавливают её и начинают наряжать. Стоит приятный новогодний запах. Ребятня носится вокруг ёлки, а каждая новогодняя игрушка, как маленькая сказка, стоит в неё только внимательно вглядеться.
И вот незадолго до праздника Аришка обсуждала с соседом Вовкой Окуневым свои новогодние выступления. Вовка был ровесником Андрея и его хорошим другом. Был он добрый, безобидный, сильно заикался. Знали они друг друга с самого раннего детства, так как дома их бабушек стояли рядом.
- Я выучила песню "Папа, подари мне куклу", - похвасталась Аришка, - хочешь, я тебе спою?
Вовка не стал возражать и Аришка затянула:
- Всю ночь по кры-ышам дождик капал...
О том, что для пения необходимы приятный голос и музыкальный слух, Аришка узнала гораздо позже. А потом узнала, что и того и другого у неё нет. И это останавливало её, если ей вдруг приходило в голову спеть в присутствии кого-либо. Но Вовка и сам был не в курсе про приятный голос и музыкальный слух, поэтому спросил:
- А кто это тебя так научил?
- Это я сама научилась по пластинке. Мамка уже накупила всяких подарков на Новый год и будет всем дарить, кто выступит. Самая красивая там кукла. Вот я и придумала спеть эту песню. А мамка мне и подарит куклу. Понял?
- Ага. А мне что-нибудь подарит?
- Конечно, подарит. А что ты споёшь?
- Не знаю. Я петь не умею.
- Ну, можно стишок рассказать. Ты умеешь стишок рассказывать?
- Да, вот послушай:
Маленький мальчик
Сел на диванчик,
Ножку поднял,
Фу, навонял.
- Ну, можно и такой, наверное. - Аришка немного поразмышляла. - А другой не знаешь?
- Другой не знаю, - вздохнул Вовка.
И вот новогодний утренник или вечерник. Вся деревня собралась. Наступил момент, когда желающие могли выступить перед залом. Аришка не стала ждать, когда её попросят, и направилась на сцену. О том, что нужно стесняться и бояться, она тогда ещё тоже не знала. И поэтому, вздохнув полной грудью, громко заголосила:
- Папа, подари, папа, подари,
Папа, подари мне куклу-у-у...
А сама больше поглядывала не в зал, где зрители готовились одарить её аплодисментами, а на маму, которая копалась в подарках. И, к удивлению Аришки, наконец, выбрала... пластмассовую птичку и с улыбкой несла её дочери. Разочарование и досада на непонятливую мамку были настолько велики, что последние слова песни плавно, почти не изменяя мотива, перешли в громкий плач, да что там в плач, скажем честно, это был возмущенный рёв.
Мамка в недоумении застыла, и зал, наконец-то, заинтересовался таким необычным окончанием выступления.
Аришка понимала, что ей как-то надо обозначить свою позицию, раз уж не поняли изначально, о каком подарке она тут намекала.
-Только не птичку-у-у!
Расстроенная мамка быстро поменяла подарок и протянула дочери пластмассового ослика. Что птичка, что ослик в Аришкиных глазах были одинаково приятны, но тут уж поняла она, что не судьба и усугублять ситуацию не стала.
Следующим на сцену рвался Вовка. Его стихотворение имело такой же сомнительный успех. И, хоть зал хохотал, но стихотворение было явно не новогоднее. Мама, поколебавшись, протянула ему ту самую злополучную птичку. И Вовка её на этот раз не забраковал.
Хорошо, что и Аришке, и Вовке не приходило в голову переживать и расстраиваться по поводу своих неудачных выступлений. Хотя, если уж быть совсем честными, им даже не пришло в голову, что эти самые выступления были неудачными. Вот с подарками, тут уж, конечно, мамка сплоховала. Но детские обиды быстропроходящие. И вскоре они весело бегали вокруг ёлки. Аришка держала за заднюю ногу своего ослика. А куда дел свою игрушку её добрый приятель, Аришка не заметила.
8
Бабушка протянула монетку внукам и попросила их сходить в магазин за сахаром.
Не успели они далёко отойти от дома, как случайно оглянувшись, увидели догоняющую их Райку Окуневу. Догоняющая Райка - это из области ночного кошмара.
Райка - старшая сестра Вовки, старше Аришки на два года и тоже их соседка. Была она совсем не похожа на своего добродушного брата. В раннем детстве она враждебно относилась к Аришке и Андрею, а поскольку была сильной, то им приходилось несладко.
Вовка и Рая жили с бабушкой Валей и дедом Гришей. "Солопей" - так насмешливо, но и с тщательно замаскированной нежностью, звала своего мужа бабушка Валя. Их (Вовки и Райки) мама, тёть Таня, занималась, в основном, поиском подходящего спутника жизни. И эти поиски требовали изрядных затрат времени и сил, так что на детей этого добра оставалось немного. Но дети и не переживали. Вовка - добрый, нетребовательный и некритичный, даже и не догадывался, что чем-то обделён. Самым близким человеком для него был дед. Жаль только, что он стал старым и слабым и всё больше времени проводил на печке.
Райка с раннего детства помогала своей бабушке на ферме, причём, управлялась с коровами почти наравне со взрослыми, носила вёдрами воду из колодца, на огороде за ней было не угнаться, словом, оставалось удивляться, что с ней дальше будет, если процесс обретения трудовых навыков продолжится с той же скоростью. И эту её сторону оценили Аришкины родственники и нередко ставили её в пример.
- Смотри, какая Райка работящая. Во, молодец девка. Да, далеко тебе до неё.
Аришка в таких случаях делала неуклюжие попытки приблизиться к Райкиной работящности, но и сама чувствовала, что ей далеко.
Почему Райка недолюбливала Аришку и Андрея - неизвестно, но при всяком удобном и неудобном случае так и норовила их обидеть. Как-то даже ломилась к ним в закрытую дверь, почуяв, что никого из взрослых дома нет. А брат с сестрой тряслись с обратной стороны этой двери.
Аришка с Андреем тихонько мечтали, что когда-нибудь вырастут, станут сильными, и тогда Раечка у них получит. Перво-наперво, в случае внезапного роста и усиления, они нарвут крапивы и засунут её Раечке в штаны и... всё. Вот такой короткий и ёмкий план. Больше ничего подходящего в голову не приходило, но и этого было достаточно, если включить воображение. А оно рисовало им страшную и радостную картину Райкиных мучений, когда она, почему-то, никак не могла избавиться от этой крапивы и ревела на всю деревню.
А сейчас эта Райка неслась за ними, как лось. И не было никаких сомнений, что с недобрыми намерениями.
- Бежим, - Аришка потянула брата за руку. Но было бесполезно, так как Аришка не умела быстро бегать, а Андрей, хоть и ловкий, но был слишком мал.
Райка вскоре схватила их обеими руками за шивороты и резко повернула к себе.
Дети только пискнули, и, сжав головы в плечи, ждали расправу.
- Не бойтесь, - Рая всё же запыхалась, - я не буду вас бить. Вы куда идёте?
- В магазин, - пропищали оба.
- Покажите деньги, - приказала Райка.
- А они бабушкины. Бабушка сказала, чтобы мы кулёк песка купили.
- Покажите, не бойтесь, не заберу.
Аришка разжала кулак. В ладони лежал один рубль.
- Ясно, - как-то разочаровано произнесла Райка и отпустила детей. - Ладно, идите, - она повернулась и пошла обратно.
А Аришка с Андреем смотрели в Райкину неприятную спину и не верили своему счастью.
А вечером узнали, что у Окуневых пропала десятка, а так как накануне вечером к тёть Тане в гости приходила их мама, вместе с ними, то потерпевшие решили, что её украли или Аришка, или Андрей, или оба. А потом выяснилось, что десятку эту стянул Вовка. И на допросе бедный Вовка показал, что потратить похищенное он собирался на себя и своих соседских друзей, так что Райка верное направление своим чутьём унюхала. Узнав об этом, ребята очень переживали за своего друга и за конфеты. Раскрыла преступление всё та же глазастая Райка.
И всё таки Андрей с Аришкой Раечке отомстили. Жёстко. Гораздо страшнее, чем в мечтах.
9
Был зимний вечер. От заходящего солнца розовел снег, в тени же он был голубым. Этот зрительный образ всплывает в памяти и много лет спустя.
Аришка с Андреем стоят перед соседским домом. Окуневы были на ферме. Об этом дети догадались и поняли, что пришло время мстить.
Аришка первая взяла в руки снег, слепила снежок и бросила в стену.
- Получай, Раечка!
- Получай, Раечка! - повторил брат и тоже влепил снежком в дом.
Но в стену бросать не так уж и серьёзно.
Аришка слепила ещё один снежок и бросила его в стекло. Это было окно кухни. Ребята у соседей бывали, они знали.
- Получай, Раечка!
- Получай, Раечка! - Андрей не отставал от сестры.
Снежные удары были меткими и сильными. Вскоре зазвенело и посыпалось стекло, потом другое. Снежки уже летели в кухню. Дети забрались на высокий фундамент и заглянули внутрь. Пол, стол, стулья были усыпаны снегом.
- Надо посмотреть, не возвращаются ли они?
Они побежали за поворот и посмотрели в сторону фермы. Дорога была пустынна.
- Пошли ещё!
В тот вечер месть продолжалась долго, но никто не видел, и никто не остановил.
Чем могла бы закончиться эта история? Ну, естественно, такое страшное дело должно было бы закончиться страшным наказанием.
Но наказания не было. Вообще не было никаких последствий.
Уже взрослая Аришка пыталась разгадать эту загадку и не смогла.
Может быть, вернувшиеся Окуневы, обнаружив погром, не смогли сообразить, кто это сделал и поэтому преступников не нашли?
Смешно. А следы на снегу? Там, наверное, столько понатоптано было, что не разобрал бы только слабоумный.
Или Окуневы оказались милосердны и сказали, проглотим это, поймём и простим, ведь мы сами не без греха? Ещё смешнее.
Может быть, наказание было настолько суровым, что мозг решил, что в памяти это нельзя оставлять и стёр всё нафиг?
Уже, будучи взрослой, Аришка обратилась к свидетелю:
- Ма, я помню, мы с Андреем в детстве... и т.д.
На что, хоть и постаревшая мама, но в здравом рассудке и твёрдой памяти, удивилась и сказала:
- Первый раз слышу.
Больше свидетелей рядом не оказалось. Можно, конечно, связаться с Райкой Окуневой или с её матерью, тёть Таней. Но у Райки спрашивать как-то не хочется. И даже немного страшно. Мама звонить своей подруге по такому поводу тоже не согласилась. Сказала, да прям тут, может, вы и бросили снежок в сторону окна, но ничего серьёзного. Словом, отмахнулась.
Может, это всё Аришкино воображение? И явь с выдумкой она не всегда различает? Крапива в штанах - это выдумка, а снежки на кухонном полу - это явь. Или нет?
Странно всё это.
10
На бабушкиной стороне деревни был колодец, и за водой ходили к нему. Колодец-журавль. Бетонные широкие кольца уходят в землю. Там вода. Сверху столбы и воротца, выполняющие роль рычага, к столбу подвижно прикреплён шест, на шесте болтается ведро. Опускаешь шест в колодец - опускается ведро, поднимаешь шест - поднимается ведро. Как-то так.
Ходить за водой интересно, но немного опасно. И опасность эта резко возрастает зимой. Потому что вокруг вырастают горы покатого льда. Каждый раз, когда воду переливают из колодезного ведра в своё собственное, она (вода), естественно расплёскивается, и горы льда растут. Постепенно верхняя часть кольца, на которое нужно опираться, когда достаёшь воду, доходит уже не до груди среднестатистического человека, а до пояса. Стенки этого кольца и внутри, и снаружи, тоже уже ледяные. Словом, жуть какая-то ледяная стоит посреди деревни.
И вот в такую ловушку попал однажды мужик. Пьяный. Ночью. Один. Безнадёжно?
Но ему повезло, потому что бабушка ждала рождения телят. Сейчас эта взаимосвязь станет очевидной.
Чаще всего у Зорьки рождались сразу два телёночка. Мальчики. Бычки. Событие это нужно было не проворонить. Так как и корове нужна было помощь, и "послед" молодая родительница могла съесть, а это считалось нехорошо. Но в те дни, о которых сейчас речь, стояли морозы и телята могли просто-напросто замёрзнуть.
Бабушка просила Бога, чтобы Он её разбудил в нужный момент. А сама спала, просыпалась, прислушивалась.
За год до этого её разбудил стук в окно. И это оказалось тем самым, нужным ей сигналом.
А в ту ночь она услышала еле различимые крики. В другое время она, может, повернулась бы на другой бок и дальше бы спала, мало ли кто песни в ночи запел. Но сейчас встала. Сходила к корове, у той всё спокойно. Вышла на улицу, прислушалась, приглушённые крики раздавались словно из-под земли. Не сразу догадалась, что кто-то в беде, то бишь в колодце, и надо срочно вытаскивать его оттуда. Время шло, каждая минута могла стать последней для человека.
В доме ночевали сын Пётр и племянник Толик. Мигом была организована спасательная операция. Мужики притащили лестницу, опустили в колодец.
Страшный, замёрзший мужик лез из ледяной тьмы. На выходе он вцепился в бабушкин рукав и чуть не скинул её туда, откуда она его таким чудом вытаскивала.
Ну что ж, достали мужика, уложили на печь, растёрли самогонкой, влили её же ему внутрь, и вскоре он пошёл домой.
А после его прозвали "Спутником". Мол, по пьянке потерял ориентир, сбился с маршрута. Деревенский народ остроумный и в курсе последних научных разработок.
А дед Пётр сдружился со Спутником. И однажды в борьбе (дед знал несколько приёмов рукопашного боя и любил с кем-нибудь побороться) сломал ему руку. Но Спутник не обиделся, зато страшно обиделась его жена. Ох, досталось тогда и деду Петру, и Спутнику.
11
Как-то Аришка гуляла по ферме. Время было послеобеденное, летнее, народу почти нет, коров тоже нет. Чего ей там гулялось, сейчас и не вспомнить. И тут её позвала бабушка Валя Окунева.
- Ариш, иди, что я тебе дам.
Аришка подошла и стала с любопытством разглядывать бабушки Валины руки. Там явно что-то было, пока непонятное. Бабушка Валя приоткрыла ладони и в образовавшемся отверстии показалась птичья головка. Живая, подвижная и очень-очень симпатичная.
Аришка тут же протянула свои жадные ручонки, и птичка перекочевала к ней.
И вот девочка и птаха остались вдвоём. Ах, как жаль, что нет рядом Андрея. А птичку, конечно, надо выпустить на волю. Аришка поспешила на улицу. "Вот только немножко подержу её. Ах, какая она невесомая, какая она милая, а глазочек, как бусинка. Сейчас, сейчас я тебя выпущу, только поглажу пальчиком твои пёрышки на головке, только рассмотрю получше твои лапки и коготки. Ах, какие коготки! Вот только прижму твоё тёплое тельце к щеке. Ах, какое оно гладкое и нежное. Вот только поцелую твой тоненький клювик..."
И тут птичка пребольно клюнула Аришку в губу.
"Ах, ты!" - Аришка в раздражении размахнулась и бросила птичку. Гнев мгновенной молнией ослепил разум. Но всё же Аришка бросила птичку не вниз, где она бы ударилась о землю и разбилась, а в сторону, чтобы нехорошая птичка всё же сориентировалась бы и взлетела. Но, к несчастью, в той стороне было небольшое ограждение. Так себе ограждение, просто столбы, которые соединялись двумя параллельными латами.
А птичка сначала летела от броска, потом энергично замахала крылышками и полетела уже самостоятельно, но всё же, в силу инерции, не успела изменить траекторию и врезалась в верхнюю лату. После удара она всё же полетела дальше.
Но Аришка видела, какой тяжёлый это был удар. Как сгоряча птичка полетела дальше, но выживет ли она?
С тяжёлым сердцем пошла девочка домой.
А ночью мама проснулась от горьких рыданий своей дочери.
- Что? Что случилось? - мама пыталась разбудить девочку, думая, что ей снится плохой сон.
- Птичку жалко! - Аришка плакала и не могла утешиться, потому что понимала, что, скорее всего, она погубила живое существо, маленькую, слабую птичку. Ах, как горько! И невозможно ничего исправить!
А мама не могла понять, почему среди ночи Аришка повторяет слова Шурика из "Кавказской пленницы" и ревёт его же слезами.
12
Центром семьи, её живым притяжением была бабушка. К ней съезжались родственники. Когда, много лет спустя, не стало бабушки, некуда стало съезжаться, никто не смог и не захотел занять её место.
Аришка с Андреем себя гостями не считали, и всем приезжающим (за редким исключением) были рады или очень рады.
Почти каждые выходные наведывался бабушкин сын - дед Пётр. Жил он в городе, в областном центре, работал художником, имел двух дочерей и жену. Был атеистом, увлекался здоровым образом жизни, хотя это и не мешало ему иногда крепко выпить.
С собой привозил он городские гостинцы, лекарства, а уезжал с деревенским изобилием. Это изобилие он запихивал в свой рюкзак со множеством завязочек и застёжек и отправлялся на станцию.
Дети его ждали, любили, он был чаще весёлый. Аришка особенно с ним сдружилась, потому что он раскрыл для неё новую грань окружающего мира, очень для неё увлекательную. От своего деда она узнала невероятную бесконечность космоса, которую невозможно уразуметь, узнала про планеты и звёзды, чёрные дыры и другие открытия астрономии. Его рассказы зажигали в душе такую любознательность, что зачастую её от деда с трудом можно было оторвать. И такую её любознательность дед поощрял. И вкладывал в Аришкину головку все знания, какие могли уложиться туда в силу возраста.
Но одно его раздражало и даже бесило. Вера. И бабушкина, а потом и внуков. Но тут уж бесись, не бесись, а вера у старых и малых непоколебима.
Все выходные в деревне он трудился. Весело и с удовольствием. Деревенский труд сезонный. Но интересный, тяжёлый и на свежем воздухе. Аришка с Андреем тоже с удовольствием участвовали в нём.
Весной сажали картошку. Брали в колхозной конюшне лошадь, плуг, и дружно, во главе с лошадью работали. Получалось быстро. А что там сложного? Шагай по борозде да бросай картошку через промежутки, равные длине сапога плюс ещё чуть-чуть. А если случится кому замешкаться и не успеть на своём участке, то кто-нибудь из взрослых тут же спешит на помощь.
А потом дед сажал на толстый круп лошади Аришку или Андрея, а то и обоих. Ух, страшно, высоко и весело. А лошадь идёт себе смирно. И вскоре привыкаешь к её мерному шагу и расслабляешься.
Летом с дедом сено заготавливали многочисленным бабушкиным травоядным. Дед сыпал шутками и поговорками, часто любил повторять, обращаясь к кому-нибудь из детей:
- Вот, а ты говоришь, что Земля имеет форму чемодана.
Сначала Аришка отнекивалась, мол, не говорила такого, и Андрей тоже не говорил. Пыталась объяснить деду, что они давным-давно знают, что Земля - это шар, и, если вот прям здесь начать копать, копать, копать, то можно выкопаться на другой стороне Земли, и там люди ходят на головах.
И что это раньше она думала, что, если долго-долго идти, то можно прийти к краю Земли. Это такое место, где Земля резко заканчивается. И вправо-влево, везде заканчивается, и там страшный-страшный обрыв, а дальше ничего нет. А что Земля имеет форму чемодана, такое она не могла утверждать, потому что такая мысль ей даже в голову не приходила.
А потом Аришка поняла, что дед её дразнит.
Осенью белили стволы у яблонь в саду, обрезали ветки.