В Желмир новости идут долго, по дороге обрастая слухами и вымыслами. Поэтому рассказам торговцев и бродячих артистов не то, чтобы не верили, а ждали подтверждения от войсковых гонцов. Последние известия тревожили. Заговор, грядущая война. Мужчины только об этом и говорили. У Храмов, в чайханах, дома с соседями, даже в игровых залах " Веселого дома". Осуждали бунтовщиков, хвалили Правителя, рассуждали о кочевниках. В степи всегда готовы к набегам. А то, что дикие собрали большое войско - не причина для паники. У Монакира тоже воинов не мало, а нужно будет - все мужчины возьмут в руки оружие!
Женщины тоже говорили о войне, плакали и молились. Тайком от мужей и братьев проводили обряды поклонения полузабытым древним Божествам и Драконам, чтобы те смилостивились, отвели от страны беду, сохранили многие жизни.
Армия Монакира раскинула походные шатры в котловине между сопками. Правитель прибыл к месту встречи с союзниками первым. Неожиданная задержка и бездействие вызывали у Амрафа досаду. Он злился и на себя, за торопливость, и на южан, за медлительность, и, даже, на воинов, с удовольствием отдыхающих у костров. Чтобы успокоиться, Правитель решил немного пройтись. Но не ходить же, туда-сюда по лагерю. На склоне одной из сопок виднелась странная груда камней. Вот туда, в сопровождении охраны, и отправился.
Камни. Просто камни. Кто знает, зачем ифриты принесли их сюда. А он, совсем, как ребенок, представлял, что найдет что-нибудь интересное: место, где проводят тайные обряды приверженцы старой веры, могилу отшельника, разрушенное разбойничье логово. Но это просто камни. Сердиться глупо. Правитель недовольно поморщился: кажется, раздражение становится его верным спутником. Он потрогал валун - теплый. На ладонь вдруг опустилась божья коровка, и сразу вспомнилось: пальчики, перепачканные зеленым соком, и " солнышко, солнышко, полети на небо..."
"Шайтан! Почему гули не живут у рудников? Украли бы Гасара еще младенцем! Знал бы, что задумает этот сын девов, сам отдал бы в услужение огненному ифриту, чтоб снимал ледяными щипцами нагар с его языка тысячу лет!"
Жучок расправил крылышки, взлетел. Амраф следил за его полетом, пока не встретился взглядом с Исханом.
- "Очи его мечут молнии, голос подобен грому. Лик грозный врагов повергает в трепет. Буря в степи поднимается от взмаха меча его" Кого казнил в мыслях своих мой Господин?
- Можно ли казнить дважды...
- Сколько чести безумному Гассару! Властелин Монакира не стер его имя из своей памяти, изволил думать о нем!
Правитель горько усмехнулся:
- Изволил... И после долгих размышлений оценил его. Умнейший стратег.
- Ненависть затмила его разум.
- Ненависть ослепила его, вывела на ложный путь, но не лишила рассудка. Безумец, задумай он занять трон, бросился бы на Правителя прямо в Зале Совета. Его вело бы сиюминутное желание и не заботили бы последствия поступка. А Гассар продумал все свои действия.
- Ты хвалишь больше, чем он заслужил. Гассаров не приняли бы на троне. Аяны восточных и южных земель оспорили бы его притязания.
- У него был хороший план.
- Ничего " умнейшего" Сначала, для укрепления своего положения, он берет в жены дочь правящего рода. Неджмие подарит "правильного" наследника. Как только это произойдет, участь Правителя и тех, кто может претендовать на трон, решена. А чтобы аяны, верные правящему роду, не мешали, их нужно отвлечь войной.
- Разве не достойно похвалы?
- Не думаю. Намеренно втянуть страну в последующую за сменой Правителя смуту, отдать земли на разграбление врагам - не слишком ли большая цена за удовлетворенную ненависть? Уж, лучше был бы безумцем, чем таким стратегом.
Амраф покачал головой
- Я тоже не сразу понял. Ты помнишь его речь? Сколько лет в мечтах он уже правил Монакиром! Точно спланировал, что и как будет делать в каждый день своего правления. Гассар никому не отдал бы и мизерной доли того, что считал своим. Для исполнения планов, он пообещал бы кочевникам самые немыслимые вещи. Но! Омар знал, что вся дикая степь не объединиться, в лучшем случае их войско будет равно армии Монакира. Он ненавидел меня (и тебя за одно), но глупцом не считал. Понимал, что замечу приготовления кочевников и начну действовать, позову союзников. Я уверен, он на это рассчитывал. Объединенное войско разбивает врагов и освобождает его от выполнения договоров... Вот так. А смута... уставшим в боях аянам мир нужнее власти. Просто провинции, на которые опирается Правитель, будут другие.
- Хм! Не думал, что скажу это, но, шайтан, не так уж безумно!
- Эх! Я погорячился тогда! Подарил ему легкую и быструю смерть. Нужно было подержать его в подземельях, устроить пару встреч с палачом.
- Ты стал кровожадным?
- Знали бы теперь точно: как велико войско, есть ли предводитель, где оно и много другого не менее интересного.
- Что ж, узнаем все сами. Да прибудет с нами милость Богов!
Братья еще долго гуляли по склону сопки. Говорили о том, что волновало сейчас больше всего: чего ждать от объединившихся кочевников, не изменят ли они привычки ведения войны, как предупредить их хитрости. Смотрели на лагерь в ложбине, рассуждали, как эта война повлияет на жизнь страны.
Они сильно удивились бы, если бы знали, что в это же время, в таком же военном лагере, еще один человек думал о предстоящей войне и Монакире.
Сидя в легком походном гэре, вождь Мэргэн пил чай. Напиток был таким, как он любил: на козьем молоке, чуть-чуть посоленный, заправленный поджаренным курдючным салом, со щепоткой перца. Вождь шумно тянул из пиалы густую, горячую жидкость, щурился от удовольствия. Хорошее это дело - чай! Мэрген даже не думал ни о чем - кто же делает два дела сразу, достойный человек не торопиться. Сначала - еда, потом - размышления.
И вот пиала пуста. Он велел, чтоб не беспокоили. Верные нукеры застыли у входа. Вождь закрывает глаза.
Его род был большим и уважаемым, но, так случилось, что отец ушел к предкам, когда Мэрген был еще ребенком. Пока мальчик рос, правили братья отца. Из-за их вражды род потерял и уважение, и пастбища, и людей. Ему пришлось быстро взрослеть и быть жестоким, чтобы вернуть потерянное. Теперь у него достаточно земель - настоящий аймак, большие табуны и стада, достаточно воинов, чтобы охранять их и совершать набеги, люди его рода забыли о голоде и распрях. Вот только нет былого уважения. Легко потерять, не просто вернуть. Мэрген старался. Небо видит, не для себя, для рода. Сыновей учил держаться вместе. Водил воинов в дальние и рискованные набеги, справедливо делил добытое. Лучшим дарил коней и скот. Помогал семьям тех, кому не суждено было вернуться.
Степному человеку нельзя без набегов. Разве мальчики станут мужчинами, не испытав себя в бою! Где воины возьмут красивые украшения для жен и возлюбленных? Как обходиться без пленных? Добытые в набегах запасы помогут выжить, если Небо вдруг прогневается и на скот нападет мор. Вот только совершать набеги все труднее. За несколько последних лет Монакир укрепил границы, увеличил гарнизоны в городах. Приходилось объединяться двум-трем родам, чтобы поход был удачным. Степных воинов гибло все больше, добытого было все меньше.
В самой степи было не спокойно - малочисленные кланы стали грабить чаще, случалось, их вырезали полностью. Приходилось держать на границах своего аймака больше воинов.
Мэрген видел, что торговля с соседями приносит, хоть и не большой, но постоянный доход. Но, Великое Небо! Разве можно изменить традиции предков! Его люди не станут презренными торговцами! Хватит и былых унижений!
Тревожные мысли не давали Мэргену уснуть. Но выхода он пока не видел.
И вот в такое время и появился в степи молодой монакирец. Хорошие лошади, одет в шелковое дэли. Вел себя уважительно. Оружие и сапоги оставил за дверью. Пиалу взял двумя руками. Пил чай, улыбался, не спешил говорить о деле. Подарил синий хадак. Удивил тем, что предлагал. Вождь обещал подумать. Неожиданному гостю он не верил. Его желанию получить власть - да, тому, что выполнит обещанное - нет. Видит Небо, разве можно верить задумавшему предательство! Да и что такого он обещал? Когда это степняки спрашивали разрешения оставить себе то, что добыли в набеге? Откроет проход, отозвав к столице войска? Хм, для этого сначала нужно стать Правителем. А только Небо знает, станет ли. Да и личные гарнизоны землевладельцев никуда не уйдут. Торговать в Бир-Ким они могут и без непонятного договора. Земли? Так они не его, аянов. Они ни за что не отдадут свое, и дань платить не будут. Пастбищ там мало, а обрабатывать Землю - оскорбить ее и Небо, великие несчастия падут на того, кто осмелится на такое.
Степь волновалась. Посланники от монакирца стали частыми гостями в гэрах вождей. Везли подарки, оружие, золото. Согласных становилось все больше. Совет у Соленых Камней решил отправить посольство. Посольство вернулось с договором и впечатлениями. Мэрген не спорил с теми, кто называл нынешнего Правителя слабым. Он встречался с Амрафом в бою. Настоящий воин. А женщины? Кто из мужчин не любит женщин! Долго думал вождь, очень долго. И согласился идти в большой набег. Почему? Глупо отказываться от того, что само идет в руки. А еще возник у него план. Если монакирец хитрил, то и Мэрген схитрит. Самое ценное, что предлагалось - земли. Земли самого Монакира, они не получат и не удержат. А если захватить то, что не совсем Монакир? О, вождь помнит о горном княжестве! Если страну охватит заговор и смута, защищать князей будет некому. Главное, захватить. А потом видно будет: или новому Правителю напомнить об обещанных землях, или со старым воевать. Будет на то милость Неба и Тэнгэр - станет хозяином серебряных рудников, нет - так значит, постарается увезти, как можно больше драгоценного метала. Зато его род вернет былое уважение, и будет уверенно смотреть в будущее. Мерген решил, что пойдет со всеми до границы, а там придумает, как поступить. Единства в степной армии нет. Этим можно воспользоваться. И ничего, что его гэр стоит на советах не в первом круге, влияния вождя хватит, чтобы быть услышанным.
Мэрген довольно вздыхает, усмехается: " Решено. Скажу шаману, чтобы провел обряд восхваления девяносто девяти Тэнгэр! И пусть хорошо покропит молоком и на запад, и на восток!"
Он садится перед алтарем и, чуть раскачиваясь, возносит хвалу Великому Небу.
- Я стал вождем не потому, что я хорош и силен,
Вождем я стал, благодаря милости Отца - Могущественного Неба...
Степь, разморенная полуденным солнцем, вытянулась до самого горизонта и дремала. Изредка только приоткрывала один глаз - проверяла все ли в порядке. Довольно вздыхала: все спокойно, и снова засыпала под стрекотание кузнечиков и гудение пчел. Ах, хорошо спиться, пока до засухи далеко! Но, как часто бывает, вдоволь насладиться отдыхом Степи не дали. Ее разбудило ворчание Духов, обитающих в окрестностях сопок. Некоторое время, она слушала, как они возмущались, ругали людей за бесцеремонное вторжение и нарушение мирного покоя и уединения. Но вскоре стенания обиженных созданий ей надоели. Степь недовольно качнула травами, подняв мириады мошек, жучков и бабочек, и сердито загудела сотней шмелиных роев: " Ох! Что происходит под Вечным небом! Поразительный случай. Не верю ушам своим! Духи говорят о людях больше минуты. И какие жаркие речи! Воистину, за гордыней скрывается глупость! " Хранители тайн сестер великих гор..." Не слишком ли много чести вы присвоили себе и этим земляным кочкам? Эх, рассержусь, да и напущу на них кротов и сусликов! И что же заставило вас выть, подобно голодным гулям? Глаза обманывают меня? Или я действительно вижу чаши с молоком и медом и курящийся ладан? Вам, как положено, оказали уважение! Принесли извинения за нарушение покоя. Неужели вы потеряли счет времени, сидя в этой глуши, и ждете жертв, как во времена первых людей? Прямо уничтожить воинов готовы. Конечно, зачем обращать свое драгоценное внимание на причины, чьих-то поступков, если есть повод обидеться. Как мелочно и недостойно Древних! Но разве такие самовлюбленные создания что-то слышат?"
Высказавшись, Степь расправила травы, несколько раз вздохнула, и, довольная наступившей тишиной, снова задремала. Ах, если бы она знала, к чему приведет ее невинное желание отдохнуть!
Любопытный ветер еще немного покружил над сопками, надеясь услышать что-нибудь интересное, но, ничего не дождавшись, улетел.
Духи молчали. Стоит ли говорить, если не хотят понять? Впрочем, хоть это и не очень приятно признавать, в словах Степи есть доля правды - слишком много внимания горстке воинов. Но от людей слишком много шума! А слух у Бестелесных созданий так тонок, что ловит не только слова и звон оружия, но, даже, мысли. Только зачем Древним вообще знать все эти человеческие размышления и смешные желания. И, как тут "не дать волю гневу"! Но только вот это: "как мелочно и недостойно" и "такие самовлюбленные"... Что ж, честь важнее гнева. Духи окажут милость. Не всем, одному-двум. И эти счастливцы должны быть действительно достойны внимания Наделенных силой. Из-за глотка щербета или натертой пятки никто и пальцем не пошевелит. Древние создания решили, что они слишком утомлены непривычными переживаниями, чтобы делать что-либо прямо сейчас. К тому же, до утра воины никуда не уйдут, времени, чтобы выполнить обещанное достаточно. Духи решили действовать, когда сумерки уже начали осторожно гасить краски дня. Нет, солнечный свет не мешал им, просто, соблюдением церемоний хотелось произвести впечатление на Степь.
В степи, в отличие от городов, сумерки короткие. Небо еще хранит следы солнечных лучей, а горизонт уже скрывает темнота. В это таинственное время смены дня и ночи происходят самые удивительные вещи. Например, можно увидеть истинный свет каждой души.
Внимание Бестелесных сразу привлек яркий огонек, и что было совсем уж любопытно - они рассмотрели рисунок древнейшего заговора и тонкую нить, связавшую двоих, и боль разлуки, и груз вины. Что ж, раз уж этот человек отмечен Великими, выбор очевиден.
Духи осторожно коснулись тоненькой серебристой нити. Забавно... Странные эти люди, как можно с одинаковой силой хотеть сохранить любовь и отказаться от нее?! Впрочем, какое дело Древним до людских сомнений! Оказывать милость - значит, оказывать милость! В этот момент они хотят встретиться? Будет им встреча!
До самого заката Амраф старался чем-нибудь занять себя. То тренировку устроил, то пошел проверять запасы провизии, то в десятый раз выслушал донесения разведчиков, словом делал все, чтобы не вернулась досада и раздражение. Вот уже сумерки опускаются на вершины сопок, значит, еще один день ожидания закончился. Если Боги будут милостивы, завтра подойдет армия южан. Нетерпение - самая большая слабость человека, а уж для Правителя так почти преступление. Воевать нужно с холодной головой. Никуда кочевники не денутся, хоть степь и большая. Эти размышления успокоили. В самом деле, разве важно когда именно встретишь врага! И почему эти разумные мысли не пришли с утра?
На темнеющем небе появляются первые звезды. Над степью разливается тишина. Потрескивает хворост в кострах. Перекликаются ночные птицы. Амраф хотел посидеть с воинами у костра, даже вышел из шатра, но отвлекся на пролетевшую совсем рядом летучую мышь и замер. Куда хотел идти? Что хотел сделать? Он прихлопнул севшего на щеку комара и, неожиданно для себя, зевнул. Спать? А почему и нет! Быстрее наступит завтра.
Это сон, конечно, сон! Разве может человек наяву попасть в такое чудесное место? Башни и башенки из белого и розового камня, беседки, галереи и террасы тонут в изумрудной зелени. То ли сад во дворце, то ли дворец в саду. Диковинные растения склоняют ветви над ручьями и озерами. На тенистых лужайках пасутся белые и золотые газели. Удивительные птицы летают между деревьев. Над дивной красоты цветами порхают изумительные бабочки. Воздух наполнен чарующим ароматом. В струях фонтанов вспыхивает радуга.
Сон, это, конечно, сон! Только во дворце Прекрасных Пери стены украшены самоцветами и жемчугом! На полах лежат великолепные ковры, и шкуры невиданных зверей. Занавеси тончайшего шелка, диваны затянуты нежнейшим бархатом, алтабасовые подушки. Резные чаши из горного хрусталя нефрита и яшмы, наполненные превосходными плодами. Звучит прекрасная музыка.
Но Амрафу не до всего этого великолепия! Непонятное волнение гнало, словно шептало на ухо: " Нужно найти, скорее!" И он шел от зала к залу, гулкими переходами, открывал двери в покои, выходил на террасы, спускался и поднимался по лестницам. Где искать? Что вело его? Любопытство, упрямство, необъяснимая уверенность?
Они просто столкнулись. Одновременно повернули и столкнулись. Правитель подхватил ойкнувшую от неожиданности девушку, не падать же ей, в самом деле. Едва коснувшись, он знал - нашел, это она, та о ком не мог не вспоминать. Ее тонкая талия, светлые локоны и неповторимый аромат амбры и масла давана. Сердце сначала пропустило несколько ударов, а потом понеслось такими скачками, что будь это лошадь, ни один седок не
удержался бы в седле. Амраф обнял нежно и крепко, прижался щекой к волосам и выдохнул: " Моя Дара!" Боль, занозой сидевшая в сердце, исчезла, казалось, что с каждым вздохом он наполняется покоем, как водой в сезон дождей пересохший ручей. "Великие и Всемогущие! Благодарю за щедрый дар! Есть ли слова, чтобы описать счастье!" Амраф почувствовал, конечно, что девушка, услышав его голос, вздрогнула, задержала дыхание и замерла, но посчитал, что это от удивления и неожиданности. Сейчас она поднимет голову, и он без сопротивления утонет в серо-зеленом море ее глаз.
- Я рада, что неожиданная встреча подарила Благородному Правителю Амрафу радость и счастье, а если меня перестанут душить и отпустят, то и сама стану счастливой.
Девушка упиралась кулачками в грудь мужчине, старалась выбраться из объятий и, даже, постаралась наступить на ногу, чтобы он отвлекся и развел руки. А он, опьяненный радостью, любовался ее серьезным личиком, нахмуренными бровями и крепко сжатыми губами. Конечно, никто ее не отпустит. Амраф улыбнулся:
- Дочь Лесных Духов, тебя невозможно предугадать.
Дара вздохнула:
- Властелин Монакира, от которого знаешь чего ожидать - хватает всех девушек, оказавшихся рядом.
Правитель одной рукой крепче прижал к себе вырывающуюся девушку, другой нежно провел по ее щеке.
- Я знаю только одну, которую хочется схватить, когда она оказывается рядом.
- Несчастная! Мало ей синяков от хватания, так еще и от этих злобных завистливых крыс в черных абайях отбивайся!
Она довольно засопела, заметив, как поморщился мужчина, от того, что ей удалось-таки наступить ему на ногу. Амраф вздохнул: " Не могу ее отпустить, не могу. Словно сейчас мы - единое целое, отпущу - оторву часть себя" Понимал, почему Дара сопротивляется и хочет уйти. А отпустить не мог. Немного ослабил хватку и спокойно сказал:
- Прекрасный дворец. Ты успела его осмотреть?
Девушка прищурилась, цокнула языком.
- Если меня будут держать так же крепко еще несколько минут, то точно задушат, и прекрасный дворец станет моей прекрасной усыпальницей.
- Я думаю, это дворец Прекрасных Пери - чудесных дев, исполняющих желания. Я желал так сильно, что они услышали и исполнили.
- Надо же! Но я не слишком удивлена, в этих краях принято исполнять желания мужчин. Моего желания никто и не думал спросить. Да и исполнять, как я вижу, не собирается.
Дара фыркнула, и в очередной раз попробовала освободиться. Правитель снова вздохнул. Эх, где то время, когда он был юным? Одного игривого взгляда бывало достаточно, чтобы покорить девушку. Возраст наделяет мудростью, но забирает обаяние и легкость общения. Что ж, вспомним проверенные способы.
- Дивное место. Очаровывает, вдохновляет. И, хоть я не поэт, просятся строки:
Есть девушка, на орешек киндаля похожа,
сердечко колючее, словно куст дикой розы.
Уста ее нежные, созданы лишь для молитвы,
слова же суровые режут, как бритва.
Один раз взглянув, мимо прошла,
а в сердце моем пожар разожгла.
И солнечный свет не мил уж тому,
кто глаз ее серых познал глубину.
Улыбка ее, словно буря степная,
восторг и смятенье в душе вызывает.
Не знаю, на счастье дана иль на горе,
та девушка - моя ясная зорька.
Пусть ядом разлуки отравлена кровь,
я душу отдам, лишь жила бы любовь!
Девушка слушала, иронично подняв бровь, потом кивнула:
- Мило.
Он смущенно потупился, склонился к ее ушку, и, почти промурлыкал:
- Автору положена награда...
И, не дав ей опомниться, поцеловал. О, Боги! Как же он скучал по этим губам! Дара возмущенно мычала, вырывалась, молотила кулачками по его плечам. Но Амраф не отпускал ее. Тогда девушка затихла и, даже, стала отвечать на поцелуй. Он, поверив, что она перестала упрямиться, расслабился, закрыл глаза, и... тут же вскрикнув, на мгновение отпустил девушку.
- Шайтан!
Дара, довольно сильно прикусила его за губу, и, воспользовавшись растерянностью мужчины, выскользнула из объятий.
- Ты - дикий кочевник!
- Какое суровое наказание за неудачные строки.
Увернулся от летящей в него подушки.
- И за невинный поцелуй...
О стену с мелодичным звоном разбилась ваза.
- Ты сердишься на меня, зачем же громить чужое жилище?
- Пусть знают, как помогать...
Еще одна подушка, задев корзину с цветами, вылетела в окно.
- Пощади прекрасный дворец...
Дара фыркнула, и схватила очередную вазу.
- Довольно! И в гневе нужна мера.
- Я еще не сердилась.
Девушка гордо вздернула подбородок, крутнулась и направилась к выходу.
- Не уходи, не завершив разговор!
- Ты не можешь мне приказывать. Я не твоя подданная!
Амраф вздохнул.
- Я прошу.
Она остановилась, повернулась.
- Послушай. Не знаю, чьей милостью, нам подарили встречу, скажу только, что безмерно благодарен за подарок Всесильных. Но, кто скажет, будет ли еще такой случай?
Девушка нахмурилась.
- У меня горят ладони, так хочу обнять тебя! Но, если решишь уйти - не стану удерживать. Подумай. Решив уйти сейчас, не будешь ли сожалеть и корить себя за то, что не воспользовалась чудесной возможностью? Ни один человек не знает, что уготовано судьбой. Я не знаю, что случится в сражении. Одно знаю точно - твое лицо проплывет перед моими глазами прежде, чем они погаснут навсегда. Это..
Девушка жестом остановила его. Отвернулась к окну, нужно собраться с мыслями. " Вот же, Леший! "твое лицо проплывет перед моими глазами прежде...", ох, я глупая, ведь война же! Утащи болотный дух, этих кочевников! А ведь он станет мечем махать рядом с воинами..."
Он, молча, напряженно ждал, не мешал, любовался тем, как меняется выражение ее лица. Разве можно предугадать Дару? Вот девушка поворачивается. Как понять этот блеск глаз? Почему она резко выдохнула, и тряхнула головой, отвечая, очевидно, своим мыслям? Что решила?
Подошла. Стала, уперев руки в бока.
- Ай-ай-ай, Наследник Великого Собирателя Земель, Сын Стража Границ, потомок Знатнейшего Рода Айяшаров, властелин Монакира, Благородный Правитель Амраф, слышали бы тебя сейчас воины и подданные! " Я не знаю, что случиться в сражении" Что это за женские причитания? Сожалеть, говоришь? Если и буду сожалеть, то о том, что нет у меня с собой шила, чтобы исколоть твой глупый язык!
Дара решительно шагнула ближе, Амраф даже вздрогнул. Но девушка, привстав на цыпочки, обняла, прижалась щекой к щеке и неожиданно всхлипнула. Правитель обнял ее, а она, обхватив ладонями его лицо, глядя прямо в глаза, говорила:
- Ты не можешь! Не смей думать о смерти! Попробуй только! Я тебя тогда поколочу самой большой дубиной!
Голос сорвался, слезы текли по щекам. Дара уткнулась лбом в широкую грудь мужчины, била кулачками по плечам и повторяла:
- Слышишь? Не смей! Слышишь!
А потом обвила руками шею и поцеловала. И столько было в ее не слишком умелом поцелуе: и прощение, и решительность, и любопытство, и волнение, и жаркое желание, и призыв. Это смешение чувств захватило обоих. Не прерывая поцелуя, он подхватил девушку на руки, пинком распахнул двери в ближайшие покои.
Духи, устроившие встречу, раздраженно вздохнули: " Ну, наконец-то! И сколько возни с этими людьми! И как долго! Страсти им прибавить, что ли?"
Они не дошли до роскошного ложа. Это Дара виновата. Запустила руки в волосы, прижалась сильнее и, вдруг, скользнула язычком ему рот. Амраф задохнулся от жаркой волны и, вместе с драгоценной ношей опустился на ковер. Она тихонько смеется и прикусывает мочку уха. Легкая тень удивления: " Разве это его стыдливая девочка?" Но до размышлений ли сейчас? Он осыпает поцелуями ее лицо, шею, руки. Девушка гладит его заросшие густой щетиной щеки и подбородок, трогает упрямую складку между бровей. Они смотрят в глаза друг другу и тонут, тонут, тонут ... " Моя Дара..." ... "Амраф..." ... Горячие, жадные поцелуи. Дара никак не справится с застежкой шервани, он рывком распахивает полы, отрывая пуговицы, одним движением снимает курту. Она восхищенно ахает, трогает кубики пресса, перебирает курчавую поросль на груди, и целует ямочку на шее, и грудь, и плечи. С треском рвется тонкая ткань, у Амрафа не хватило терпения на шнуровку ее одеяния. Он задохнулся: " О, Боги! Как восхитительна ее нагота!" Нежная шейка, с пульсирующей жилкой, точеные плечики, грудки с заострившимися сосками! Последние покровы сброшены. Они ласкали и целовали тела, забыв о мире и времени, поили друг друга любовью. Еще мгновение и они сольются в древнем танце страсти.
Ночь, занятая привычными хлопотами, не сразу обратила внимание на проделки духов. А когда поняла, что может произойти, решительно прервала творящееся безобразие. Если бы могла - надавала бы подзатыльников и затрещин самовлюбленным глупцам, чтоб впредь думали, прежде чем вмешиваться в судьбы людей. Она порадовалась, что успела во время и ее подопечные не совершили непоправимой ошибки. Затем вместе со Степью и Луной, пользуясь правом древнейших, придумали духам наказание - лишить их силы и отправить жить среди людей до тех пор, пока не избавятся от гордыни и научатся понимать человеческие чувства.
С протяжным хриплым стоном наслаждения Амраф открыл глаза. Не сразу понял, что находится в своем шатре. "Сон! О, Боги, какой сон! " Он с удивлением обнаружил, что ему нужно менять шальвары. " Такого со мной не случалось с тех времен, когда был совсем юнцом!" Но сон ли это? Губа прокушена, на груди царапины от ноготков, рукав курты оторван, шервани без пуговиц. А какие ощущения! Шальвары теперь менять ...
Исхан, привлеченный странной возней в шатре Правителя, застал брата за переодеванием. " Сон приснился? Говорил же тебе, долгое воздержание вредит здоровью. В ближайшем же поселке приведу тебе кутани" Вдоволь посмеявшись, ушел. Амраф ничего не сказал ему о сомнениях и о том, что в кулаке он крепко сжимал янтарный кулон Дары. Не спал до утра, вспоминая и размышляя - что это было: дар, наказание или шутки Всесильных.
А в это же время в своей кровати горько плакала Дара.
Ей снился удивительный сон. Прекрасный дворец, Амраф... Но сон резко прервался. Она не сразу поняла даже, что очнулась в своей комнате. " Какой странный сон. Да и сон ли?" Девушка горела, как в лихорадке, тело покрыто испариной, низ живота тянет. Она чувствовала каждое прикосновение, каждый поцелуй. Сорочка разорвана... А в кулачке зажаты пуговицы от его шервани.
Стараясь не шуметь, сменила сорочку. Легла, свернувшись клубком, и заплакала. Потому что совсем не понятно и обидно!
Дара не знала, что под дверью сидит разбуженная ее стонами Фарида, и тоже горько плачет, жалея свою госпожу.