Cамая знаменитая в истории свадьба состоялась по традиции в месяце гамелионе. Царевна-наследница Лаконии Елена, дочь Тиндарея, выходила замуж за Менелая, среднего сына Атрея, микенского ванакта. Доля в отцовском наследии среднему сыну не светила, зато с женой он приобретал права на спартанский тронос.
Справляли свадьбу в столице Лаконии Спарте, в царском дворце, где предстояло жить молодым.
На свадьбу съехались все, кто имел какой-то вес на полуострове Апия, все чаще называемом Пелопоннесом, то-есть "островом Пелопса", в честь деда жениха, потомки которого завладели его большей частью.
Здесь были, конечно, сам Атрей со своей третьей женой Пелопией, Тиндарей и его жена Леда, по слухам родившая Елену от самого Зевса-Громовержца, старший сын Атрея Агамемнон, басилей Писатиды, наследия Пелопса, женатый на старшей дочери Тиндарея Клитемнестре, вместе с супругой, мудрый Нестор, ванакт обширной Мессении с супругой Эвридикой, дочерью Климена, басилея аркадского городка Схойнея, и сам Климен со своей женой Эпикастой, дочерью Авгия, ванакта Элиды. Приехал и басилей Коринфа Сизиф в сопровождении супруги Ифинои, дочери Креонта, и старшего сына Орнитиона. Круг приглашенных не ограничивался жителями Апии. Из Крисы в Фокиде приехали на свадьбу Анаксибия, дочь Атрея, и ее муж Строфий, сын царя Криса.
Приехал и афинский ванакт Менесфей. Этому важно было показать себя равным в кругу апийских властителей для повышения авторитета в глазах афинян. Его собственное сватовство к Елене обернулось афронтом в виде отказа Тиндарея и Елены, и ехидные афиняне немало поизощрялись в шуточках на этот счет. Приехав на свадьбу своего удачливого соперника Менесфей показывал, что интересы государства для него выше мелких уколов личного самолюбия и, тем более, уличного злословия.
К общему удивлению на свадьбе появился и брат Атрея Фиест, бывший ванакт Микен, отстраненный от власти Атреем, и ныне довольствующийся ролью скромного басилея Мидеи. С ним приехали и его сыновья Аглай, Каллилеонт и Орхомен. Атрей пригласил их, чтобы показать, что для него родственные чувства важнее политических трений.
Свадьбу отпраздновали как полагается. Сначала обильные жертвоприношения и восторженные уверения жрецов в благоволении Олимпийцев, затем пышное застолье. Началось пиршество с многочисленных тостов и пожеланий молодым всяческого благополучия и здорового потомства. Потом присутствующим потребовалось промочить горло, пересохшее от длинных речей, да и закусить пришла пора после продолжительной торжественной части.
Наконец все наелись и в должной мере напились, молодых торжественно препроводили в опочивальню, пришло время для части деловой . Начались разговоры по делам и по интересам. А время было тревожное. Наступил год "после третьего урожая", указанный Дельфийским оракулом, как благоприятный для возвращения Гераклидов в Апию. Этой весной надо было ждать их нового вторжения. Поэтому для Атрея важнее всего было убедиться в прочности коалиции, которую он загодя сколачивал для противостояния им.
- Ну, когда и где начнем собираться ? - первым поднял тему нетерпеливый Нестор.
- Думаю, откладывать не стоит, - качнул головой Атрей. - Вот свадьбу отгуляем - и к делу. А собираться надо в Коринфе, не пропускать же их на Пелопоннес.
Сизиф поморщился:
- Сначала надо бы убедиться, что они выступают. А то все соберемся и будем ждать - придут, не придут. А войско тем временем кормить надо.
- Боишься за свои стада ? - хмыкнул Нестор.
- А ты харч для своих с собой притащишь ? - отпарировал Сизиф. - А потом сам же скажешь - корми нас, или грабить начнем.
- Он прав, - кивнул Атрей. - Надо посчитать, сколько войска соберем, сложиться и запас продовольствия на месяц закупить. Так согласен, Сизиф ?.
- Конечно ! - просиял басилей Коринфа. Он уже начал прикидывать, по какой цене будет поставлять продовольстыие для союзной армии.
- Вот и хорошо, - продолжил Атрей. - Мы договаривались, что ты на Истме стену построишь. Как дело двигается ?
- Ров прорыли, вал насыпали, - доложил Сизиф. - Оставили только пару проходов, чтобы торговле не мешать.
- А сколько войска выставишь ?
Сизиф замялся
- Ты же знаешь, у меня бездельников нет. Весь народ - ремесленники, моряки, да торговые люди. Только вот городская стража, да дворцовая охрана. Ну, может по деревням и по малым городкам сотен пять наберу.
- А кто у тебя рвы копал и валы насыпал ?
- Рабы же, - пожал плечами Сизиф.
- Так освободи их и дай оружие. Вот тебе и войско.
- Какие бойцы из рабов ? - возмутился Сизиф.
- А на валу стоять и копьями пырять большой выучки не надо, - усмехнулся Атрей.
- И учти, если Алкиденыши прорвутся, тебя первого разграбят, до нас-то еше дойти надо.
- С рабами полторы тысячи выставлю, - вздохнул Сизиф.
- Ясно, - подытожил Атрей. - Ну, а ты Нестор, чем порадуешь ?.
- У меня готово сорок кораблей. Могу прислать их в Лехей. На них две тысячи человек экипажа, - доложил ванакт мессенский.
- А ты, Тиндарей ?
- Дам Менелаю тысячу бойцов. Пусть покажет, какой он стратег, - хмуро ответил лаконский ванакт. Ему не было никакого дела до распри Атрея с Гераклидами, и в семейный союз с ним его буквально втащили силой.
- Прекрасно, - заключил Атрей, делая вид, что не замечает хмурого вида Тиндарея.
- Микены выставят три тысячи. А что аркадяне ? Нестор, ты с Клименом говорил. ?
- Он-то пойдет. Да городишко его невелик, и дружина такая же. Тут надо с Эхемом договариваться. Он пойдет, так за ним и вся Аркадия выступит.
- Это верно. Это бы нам еще тысячи три дало, - вздохнул Атрей. - Тиндарей, ты-то что молчишь ? Он ведь тоже тебе зять.
- Был зять, - криво усмехнулся Тиндарей. - Вот только дочка с ним жить не захотела. Так что, теперь не знаю, как с ним и говорить-то.
- Ну, а внук твой, Лаодок, у отца ведь живет, - подал идею Нестор. - Пригласи их в гости, дед мол соскучился, внука повидать хочет. А там и поговори с Эхемом. Если он нам поможет, то и мы Лаодоку поможем после него ванактом в Аркадии стать. А то ведь желающих будет много. Пусть Эхем задумается.
- Ладно, поговорю, - кивнул Тиндарей.
Пока вожди атреевой коалиции вели свой разговор, другие гости тоже пользовались случаем пообщаться. Фиест сам подошел к Менесфею, оставшемуся в одиночестве и уязвленному этим.
- Рад поблагодарить тебя, богоравный Менесфей, что ты удостоил посещением свадьбу моего племянника.
- И я рад возможности пообщаться с тобой, богоравный сын Пелопса, - вежливо ответил Менесфей.
- Ты прав, нам наверняка найдется, о чем поговорить, - улыбнулся Фиест.
- И о чем бы ты хотел поговорить ? - ответно улыбнулся афинский ванакт.
- Сейчас все разговоры об одном, - продолжал Фиест. - Три урожая прошли после ухода Гераклидов из Апии. Вот-вот они должны вернуться.
- Да, конечно это должно беспокоить апийских владык, - согласно кивнул Менесфей.
- А тебя ? В прошлый раз Афины поддержали Гилла и его братьев. А что думает на этот счет ванакт Менесфей ?
- Как один из претендентов на руку прекрасной Елены я давал клятву не выступать против ее избранника, - усмехнулся Менесфей. - А Менелай несомненно поддержит своего отца. Я не хочу оказаться клятвопреступником.
- Ну, тебе необязательно выступать лично, - развил свою мысль Фиест. - Достаточно
прикрыть глаза на каких-нибудь ослушников, которые загорятся желанием помочь сыну Геракла.
- Я не вижу, какой прок был бы Афинам от моих прикрытых глаз, - возразил ванакт.
- А ослушники... . Сегодня я прикрою глаза на одних, а завтра явятся другие, и кто знает, в чем они захотят меня ослушаться на этот раз.
- Ты мудро рассуждаешь, ванакт, - кивнул Фиест.- Но, возможно, Атрей захочет от тебя большего, чем неучастие в войне.
- Пока не вижу, чем мы могли бы быть полезны друг другу, - хмыкнул Менесфей.
- Наверняка он предложит тебе присоединиться к коалиции, - предположил Фиест.
- А потом мне предстоит в одиночку сражаться с Гиллом, пока союзники будут любоваться битвой с Истмийского вала ? А пока я воюю, Тесей без боя возьмет Афины в свои руки ?
- Я вижу, ты трезво оцениваешь ситуацию, - уже без улыбки сказал Фиест. - А если Гилл победит Атрея ?
- Думаю, ванактом Микен снова станешь ты. И надеюсь, удержишь Гилла от глупости возвращать Тесею афинский тронос.
Пока старшие обсуждали свои дела, молодежь тоже строила свои планы.
- Ну, богоравные, побъем Алкиденыша, что дальше делать будем ? - приобняв сидевших рядом Строфия и Орнитиона за плечи задался вопросом Агамемнон.
- Как что ? - возмутился вопросу Строфий. - Ты же обещал мне помочь стать ванактом Фокиды.
- Ну, это не сразу. Сначала мне надо микенским ванактом стать. Тогда и за Фокиду возьмемся. Но отец хочет сначала Аргос подчинить.
- Прекрасно ! - обрадовался Орнитион. - Аргос - Микенам, а тогда можно и Сикион - Коринфу.
- Нет ! - запротестовал Агамемнон. - Законный владетель Сикиона - Атрей. Так что, Сикион тоже Микенам. А вам лучше Мегариду забрать.
- Ладно, - согласился сын Сизифа. - А то, как война, все через эту Мегариду ходят, как через проходной двор, а заодно и нас грабят. Будет Мегарида наша, никого к Коринфу не пропустим.
- Ну, а когда же Фокида ? - настаивал Строфий.
- Вот мы всю Апию заберем, а Орнитион Мегариду. А Фокида, считай рядом. Войско на корабли погрузим - и к тебе, в Кирру. Фокиду завоюем тебе на раз-два. Заодно и Дориду - Гилла-то не будет, считай бесхозная. А потом из Фокиды и Мегариды с двух сторон на Беотию навалимся. Как тебе ? - изложил план будущих завоеваний Агамемнон.
- А что это - Строфию и Фокиду, и Дориду, и Беотию, а мне только Мегариду ? - обиделся Орнитион.
- А тебе еще и Аттику отвоюем, - щедро пообещал Агамемнон.
И удовлетворенные будущими завоеваниями друзья принялись усердно их обмывать.
Сыновья Фиеста, сидевшие на дальнем конце пиршественного стола, обменивались впечатлениями между собой.
- И зачем нам всем надо было ехать сюда ? - досадовал Аглай. - Съездил бы ты с отцом, и довольно им чести. Нам-то с Каллилеонтом зачем таскаться ? - обратился он к Орхомену.
- А что ? Кормят неплохо, наливают вдоволь. Я доволен, - хмыкнул Каллилеонт.
- Атрей хочет показать союзникам, что вся родня с ним, - пояснил Орхомен. Он был помощником Фиеста по делам политическим, и в силу этого был самым осведомленным из братьев.
- А мы-то ему кто - союзники или так, в гости зашли ? - продолжал ворчать Аглай. - Смотрю, он с отцом даже не разговаривает, все с этими... .
- Ну, мы как бы остаемся Мидею защищать в случае чего, - улыбнулся Орхомен.
- С Гиллом драться нас не зовут. Мы-то с ним неплохо поладили в прошлый раз.
- Побаивается дядюшка. Ну как мы с ним опять поладим.
- А что отец думает ? - поинтересовался Каллилеонт. - С кем ладить-то будем ? С Атреем или с Гиллом ?
- А это уж пусть Олимпийцы решают, - снова улыбнулся Орхомен. - Кто победит, с тем и поладим.
- Одни ли Олимпийцы ? - возразил Аглай. - Как по мне, так и Диомед Аргосский решить может. От Аргоса до Микен два часа ходу. Пока Атрей на Истме бъется, хлоп - и в Микенах уже Диомед.
- Вот тут-то спартанцы и пригодятся, - заявил Орхомен. - Если Менелай будет оборонять Микены, никто туда не сунется. Диомед же давал клятву против Менелая не выступать.
- Видать, Атрей это все еще тогда продумал, - восхитился Аглай.
- А я бы и клятвы не побоялся,- буркнул Каллилеонт. - Зато вся Арголида в руках.
- Что толку ? - возразил Аглай. - Все равно, Микены Гиллу придется отдать.
- Все равно, кое-что Диомед удержал бы, - настаивал Каллилеонт.
- Оно того стоит ? - задал Аглай риторический вопрос. - Ради кое-чего с Олимпийцами ссориться ?
- Про Диомеда сплетня ходит, что он с ними в родстве, - ехидно вбросил Орхомен новую тему. - Поди договорится с родней, а ?
- Если бы так было, он давно бы всю Апию к рукам прибрал, - рассудительно высказался Аглай.
- Интересно, конечно, что он делать будет ? - вздохнул Каллилеонт.
- Да то же, что и мы, - авторитетно заявил Орхомен. - Прорвется Гилл через Истм - присоединится к нему. Нет - не судьба.
- А вот побъет Атрей Гилла, что дальше делать станет ? - задался вопросом Аглай.
- Должно быть, Арголиду объединять, - предположил Каллилеонт. - Тогда уж Диомеду не устоять.
- Будет Олимпийцам молиться, - ухмыльнулся Орхомен. - Тут только родня поможет.
Женщины, сидевшие за отдельным столом, вели свои беседы. Только отягощенная годами царица Леда покинула собрание сразу после молодых, сославшись на недомогание. После ее ухода роль хозяйки дома перешла к дочери Леды, Клитемнестре, сестре Елены. Но и она выглядела печальной и озабоченной.
Соседки по столу понимающе переглядывались. Клитемнестра дохаживала срок беременности, и причина ее скверного самочувствия была очевидной.
- Как ты решилась поехать сюда ? - спросила молоденькая Анаксибия, сестра ее мужа, Агамемнона. - Я, когда последние месяцы ходила, тоже чувствовала себя ужасно.
Анаксибия совсем недавно родила сына, и ей хотелось напомнить всем об этом. Клитемнестра криво усмехнулась:
- Агамемнон не любит оставлять меня одну.
- Ах, он у тебя такой внимательный и заботливый ! - включилась в разговор всегда доброжелательная Эвридика. -Это ведь у вас первый ? - уточнила она.
- Да, я понесла сразу после того, как он меня изнасиловал, - ответила Клитемнестра.
За столом повисло неловкое молчание.
- Такова уж наша женская доля, - нарушила его Эпикаста. - Мне это тоже знакомо.
Когда Геракл захватил город ее отца, Элиду, он сделал Эпикасту своей добычей. А когда натешился, отдал ее Климену, своему союзнику.
- Зачем вспоминать о печальном, - захлопотала Эвридика. - Ведь сейчас у вас все хорошо.
- И правда, девочки, плохая примета - говорить на свадьбе о грустном, - поддержаля ее старшая из присутствующих Ифиноя, жена Сизифа Коринфского. - Расскажите лучше о том, что у вас есть хорошего. Вот ты, Эвридика, и начни.
- Я всем довольна, - пожала плечами Эвридика. - Мой Нестор добр ко мне и к детям. Мальчики, Фрасимед и Антилох, учатся хорошо. И в палестре учителя их хвалят. Старшие дети от первой жены уже взрослые, помогают отцу и со мной любезны. Нет, мне пожаловаться не на что.
- Хорошо, что у тебя со старшими все благополучно, - вступила Пелопия, жена самого Атрея. - А мне все не по себе. Мой Эгисф должен после Атрея Микены унаследовать, он же младший. Мне рассказывали, что Пелопс тоже хотел младшему сыну, Хрисиппу, все оставить. И что с ним стало... ? Я все время за Эгисфа боюсь. Агамемнон всегда на него так мрачно смотрит.
- Ну, Атрей его в обиду не даст, - утешила ее Эвридика. - Да и о чем Агамемнону беспокоиться ? У него Писатида, у Менелая теперь Спарта будет. Ну, а Микены Эгисфу остаются. Никто же не обездолен ?
- Расскажи ты, Эпикаста, о своей жизни. Твой старший с тобой живет. Как Климен к нему относится ? - вдруг спросила Клитемнестра.
Старший сын Эпикасты Тестал был от Геракла. Когда Эпикасту выдали за Климена, он был еще маленьким, и его отправили вместе с ней к Климену.
- Слава Олимпийцам, Климен так почитает Геракла, что и к сыну его относится по-отцовски, - вздохнула Эпикаста. - Хоть у нас и своих уже трое, он и к Тесталу относится, как к своему. Одна беда - мальчишка возмечтал пристать к своим братьям - Гераклидам. Того и гляди сбежит. И шею себе свернет. Хоть на цепь его сажай.
- Ничего, - рассудительно утешила ее Ифиноя. - Муж говорит - война вот-вот начнется. Атрей победит - мальчику и бежать некуда будет. Гилл победит - пусть бежит, это уже станет неопасно.
- Ты так спокойно об этом говоришь? - возмутилась Пелопия. - Что с нами со всеми будет, если Гилл победит ?
- Меня, наверное, на кухню пошлют, посуду мыть, - спокойно ответила Ифиноя. - А вы, молодые и красивые, новыми мужьями обзаведетесь. Может даже понравится.
За столом вновь воцарилось молчание. Цинизм Ифинои потряс собеседниц. Однако прежде, чем разговор возобновился, Тиндарей трижды хлопнул в ладоши. Двери мегарона распахнулись, и в них впорхнула стайка флейтисток.
- Женщины, нам пора удалиться в свои покои, - скомандовала Клитемнестра.
Деловая часть праздника закончилась. Наступило время вольных развлечений.
Примерно в то же самое время состоялись еще две свадьбы. Столь большого внимания современников они не удостоились, хотя замуж выдавали двоюродных сестер Елены. На Крите Меда, дочь Икария, брата Тиндарея, выходила замуж за Идоменея, сына царя Западного Крита Девкалиона. На далекой Итаке ее сестра Пенелопа стала женой Одиссея, сына царя Лаэрта. Разумеется, обе свадьбы были должным образом воспеты местными аэдами. Но, поскольку эти острова на материковой части Эллады рассматривались как далекая провинция, эти песни не стали частью национального эпоса, хотя браки островных правителей тоже послужили основой для весьма драматических событий.
2. Истмийский перешеек. Война третьего урожая
В Спарте еще не закончили праздновать свадьбу Елены и Менелая, а война уже началась. Из Северной Дориды двинулось в Южную дорийское ополчение, ведомое сыновьями Эгимия Памфилом и Димантом. Путь был неблизким. От сборного пункта в Арне Эолийской маршрут шел на юг долиной Онохона. От поселения Киферы войско повернуло на восток вдоль отрога Пинда, огибающего северо-восточную границу Долопии. Этот переход завершился перед ущельем, прорезающим горную гряду, над которым нависал город-крепость Тавмаки. Через ущелье проходила дорога, связывающая Фессалию и Среднюю Элладу, к которой относились области, расположенные южнее Ахейских гор. По этой дороге дорийское войско проследовало через Малиду и Трахину в Южную Дориду, бывшую Дриопию, нынешний оплот Гераклидов во главе с Гиллом, сыном Геракла.
Сейчас, после изгнания Гераклом местного населения, Южная Дорида постепенно заполнялась переселенцами из соседних областей, преимущественно малийцами, благо свободной земли здесь было много. Кроме них у Гилла оставались еще ветераны Геракловой дружины, союзники-сердины, приведенные Медом, а также дорийцы, осевшие здесь после неудачного первого вторжения на Апию. Объединив свои силы Гилл и сыновья Эгимия продолжили новый поход за владениями у теплого моря.
Двигаясь из Дориды на юг они прошли последовательно Фокиду, Беотию и Мегариду, как и в прошлый раз избравшие дружественный к Гераклидам нейтралитет. По дороге к ним приставали как отдельные искатели военной удачи, так и целые отряды наемников с лихими атаманами во главе. В итоге к тому моменту, когда вся эта орда подошла к Истмийскому перешейку, под командой Гилла собралось до пяти тысяч бойцов весьма различного качества.
Застать коалицию Атрея врасплох, как надеялись Гилл и его сотоварищи, не удалось. Уже о выступлении дорийского ополчения микенские агенты, замаскированные под мирных торговцев, известили Атрея голубиной почтой. К тому времени, как войско Гилла подошло к укреплениям на Истме, туда уже подошел Атрей с микенцами и Эхем со своими аркадцами. Спартанцы во главе с Менелаем и писаты, возглавляемые Агамемноном, были на подходе. Флот Нестора торопился в Лехей, западную гавань Коринфа, огибая берега Апии. Вместе с коринфянами у вала собрались шесть с половиной тысяч защитников, и еще три с половиной ожидались. Однако основные силы свои Атрей расположил за валом, так что взорам Гераклидов предоставилась лишь довольно жидкая цепочка коринфян, выстроенная на валу. Увидев ее Гилл решил, что его надежда оправдалась - Атрей не собрал для защиты вала достаточно сил.
Само строительство Истмийского вала конечно не было секретом для Гераклидов. Их войска готовились к его преодолению. В обозе везли штурмовые лестницы и разобранные на части тараны. Первый день по приходу на перешеек был потрачен на подготовку таранов для ворот, запирающих оставленные в валу проходы для дорог к коринфским гаваням, и подготовку фашин для забрасывания рва перед валом. В течение этого дня на помощь защитникам подтянулись отряды сыновей Атрея. На следующий день осаждающие увидели, что строй защитников на валу заметно уплотнился, и заметно увеличилось число воинов в доспехах. Очевидно, к врагу подходят подкрепления. Откладывать атаку, значит усиливать его. И Гилл повел своих воинов в бой. Правым флангом командовал Памфил, левым - Димант. Центр Гилл взял на себя. Конные сердины Меда оставались в резерве на случай вылазки неприятеля.
Битва кипела почти весь день и была крайне кровопролитной. Штурмующие заполнили фашинами несколько участков рва, установили лестницы и полезли на вал. На валу их встречала ощетинившаяся копьями фаланга защитников, встречным напором сбрасывающая смельчаков вниз. Тараны разбили не столь уж крепкие ворота, но за ними обнаружились плотные ряды микенских дружин. Оба войска понесли тяжелые потери. Пали смертью храбрых оба названных брата Гилла, считавшие своим долгом показывать пример своим дружинникам. Полководцы их противников были благоразумнее, держась позади строя и своевременно посылая подкрепления туда, где их воины начинали подаваться назад под напором штурмующих.
В разгар сражения из Схенунта, коринфского города-порта, расположенного в паре стадий севернее восточной оконечности вала, высыпала толпа ополченцев, ударивших во фланг северянам. Дорийцы смешались. В этот-то момент и погиб их стратег Димант. На выручку помчались сердины. Не обученные приемам боя против конницы ополченцы в свою очередь смешались и побежали. Лишь немногим удалось укрыться за городскими стенами.
Во второй половине дня порыв штурмующих иссяк Храбрейшие погибли, остальные были изранены и утомлены. Пробиться через вал не удалось. Гилл решил использовать последний шанс. Он вызвал на поединок любого желающего из вражеского войска. В случае победы Гилла Атрей должен был уступить ему власть над Микенской державой. В случае победы его противника оставшиеся Гераклиды обещали пятьдесят лет не возобновлять войны.
- Да пошел он..., - пожал плечами Атрей. - Мы его и так не пропустим.
Но сыновья его рвались на поединок. Отказаться - это бесчестье !
- Скажут, что мы трусы, - мрачно буркнул Менелай.
- Я порву этого урода в клочья ! - храбро восклицал Агамемнон, втайне уверенный, что отец поединка не допустит.
- Я схожу, подерусь, - проворчал аркадец Эхем. - А вы в случае чего - как хотите.
Атрей смекнул, что исход поединка с посторонним для него Эхемом ни к чему его не обязывает. Всегда остается возможным сказать, что аркадец полез драться без его согласия.
На поединок Гилл снарядился подобно своему отцу. На плечах его была львиная шкура, на голове шлем, покрытый львиной мордой. В руках он сжимал отцовскую дубину. Эхем, взглянув на приготовления противника, ухмыльнулся и надел на себя медвежью шкуру. Вооружился он рогатиной и топором, заткнутым за пояс. Оба войска с энтузиазмом заняли зрительские места. Все были рады, что больше им не нужно рисковать своей шкурой.
Поединщики осторожно приближались друг к другу. Оба понимали, что искусно владеющий своим оружием противник не простит им малейшего ошибочного движения. Эхем медленно переступая смещался влево, чтобы развернуть Гилла лицом к солнцу. Гилл, понимая его маневр, приподнял дубину так, чтобы тень от нее падала ему на глаза. Эхем сделал выпад рогатиной. Гилл отбил ее дубиной.
Противники возобновили маневрирование. Далее все повторялось. Эхем, не рискуя слишком приближаться к Гиллу, угрожал ему своим длинным оружием. Гилл отбивал его выпады дубиной. Вскоре Гилл понял, что проигрывает. Все же он в силе уступал Гераклу. Необходимость постоянно размахивать его тяжелой дубиной постепенно выматывала его. А Эхема, победителя Олимпийских игр, его куда более легкая рогатина ничуть не утомляла. Рано или поздно он должен был опередить противника. И Гилл решил перейти в атаку. В очередной раз отбив выпад Эхема он бросился к нему навстречу и наконец достал его, обрушив дубину на его левое плечо. Но сделал это недостаточно быстро, и Эхем в свою очередь успел вонзить ему рогатину в живот. Широкое лезвие вспороло брюшину, и из живота сизыми змеями вывалились кишки. Оба противника упали. Зрители ахнули. Но Эхем с перекошенным от боли лицом с трудом поднялся на ноги и, правой рукой вытащив из-за пояса топор, отрубил Гиллу голову. Затем он бросил топор и подняв за волосы голову Гилла показал ее зрителям. Потом снова упал без чувств.
Подобрав своих убитых и раненых участники битвы разошлись по своим лагерям. На следующий день сжигали убитых и справляли тризну по ним. На третий день победители остались праздновать победу, а побежденные бесславно отправились кто откуда пришел, увозя с собой тела павших полководцев.
Те из дорийцев, кто не имел дома ни семьи, ни хозяйства, предпочли осесть в бывшей Дриопии. После несчастной войны на юге здесь осталось немало молодых вдов, которые рады были создать новую семью с уцелевшими товарищами погибшего мужа.
Чтобы избежать споров из-за власти, Гераклиды решили признать царем маленького Клеодая, сына Гилла и Иолы. До совершеннолетия царя его регентом согласились признать Иолу.
По-другому сложились события в правящем доме Аркадии. Через несколько дней после своей победы умер Эхем. Костный мозг из раздробленных дубиной Гилла костей плеча попал в кровь, и герой умер от заражения крови. Обещания вождей коалиции позаботиться о сыне Эхема Лаодоке были тут же забыты, и тронос Аркадии достался сильнейшему: Агапенору, сыну Анкея, двоюродному дяде Эхема.
В результате этой войны стало принято считать, что опасность вторжения с севера на Апию - Пелопоннес в ближайшие пятьдесят лет не грозит.
3. Микены. Пир победителей
Успешно отразив попытку Гераклидов вторгнуться на Апию войско Атреевой коалиции разошлось по домам. Атрей пригласил сыновей к себе, в Микены. Из остальных вождей коалиции он удостоил приглашением только своего важнейшего союзника Нестора Пилосского. На пиршестве в честь победы и возвращения ванакта присутствовала вся микенская аристократия. А вот Фиеста и его родных не приглашали. Война была победно закончена, и они были больше не нужны.
Теперь настало время обсуждать планы на дальнейшее. Первым начал разговор нетерпеливый Агамемнон.
- Что дальше, отец ? - задал он вопрос.
- Я думаю, пришла пора покончить с прискорбным разделением Арголиды надвое, - ответил Атрей. - Мы должны подчинить Аргос Микенам. Тогда и Сикион, наше законное владение, перейдет в наши руки. Ну, а с Эгиалом после этого хлопот не будет. Нечего этим мелким городишкам играть в независимость.
- Ваша торговля с Коринфом идет по суше, а моя по морю, - робко возразил Нестор.
Платить портовый сбор в Эгиале - сущее разорение. Мне бы хоть один порт в Коринфском заливе... .
Агамемнон поморщился.
- Мы поможем тебе взять Элиду. А границу в Эгиале проведем по реке Меганите.
У тебя будет все побережье Калидонского залива и порт Эриней в Коринфском.
- Может все же границу по Селинунту ? - решил поторговаться Нестор. - Эгион чуть ближе к Коринфу.
- От Эринея до Коринфа можно дойти, не заходя ни в какие порты, - сухо отрезал Атрей. - При попутном ветре, - добавил он усмехнувшись.
- И как мы это поделим ? - не утерпел Агамемнон.
- Микены и Аргос тебе. Писатиду, Эгиал и Сикион - Эгисфу, он ведь внук сикионского царя Эпопея по матери.
- А кому Аркадию ? - забеспокоился Менелай.
- А тебе нужна эта головная боль ? - вопросом на вопрос ответил Атрей.
- Впрочем, бери, - пожал он плечами.
- А зачем с Эгисфом делиться ? Да пошел он к Хрисиппу, - буркнул Агамемнон Менелаю.
- Но Пелопоннес только первый этап, - продолжил микенский ванакт. - Наша главная цель - Сипил. А в перспективе - вся Азия. Объединим Пелопоннес, подчиним Элладу. А потом общими силами вперед. Сначала Троя. Потом Мисия, Потом Лидия, Потом Кария и Ликия. А там сразимся и с Хатти.
Когда все закончилось, и прислуга занялась приборкой мегарона, из-под стола вылез мальчик лет десяти и побежал в покои царицы Пелопии.
- Мама ! Они говорили, как мы будем сначала Элладу завоевывать, а потом и всю Азию. И мне дадут Сикион, Пису и Эгиал какой-то. А Агамемнон сказал, что я к Хрисиппу пойду. А это где, мама, далеко ?
- Очень далеко, сынок, - грустно усмехнулась царица. - Но ты туда не пойдешь, я тебя не отпущу, обещаю тебе.
Как и у всякой царицы, у Пелопии была особо приближенная служанка. Звали ее Лаодамией, и она прислуживала Пелопии еще до ее замужества, в Сикионе. С ней и приехала в Микены. Будучи живым напоминанием о детстве и о доме среди чужих людей, она естественно стала для Пелопии подругой и советчицей. Узнав о страшной угрозе, нависшей над Эгисфом, она пообещала Пелопии приложить все силы для его спасения.
- Пока Атрей жив, никто не осмелится причинить царскому сыну вред в открытую.
От тайных убийц его уберегут телохранители, которых ты попросишь у Атрея.
Но, если что-нибудь случится с Атреем, тогда остается только бежать. Агамемнон в самом деле способен на любую жестокость, - сказала она Пелопии.
Обо всем услышанном от Пелопии Лаодамия рассказала своему любовнику Эмолу. Эмол, сын Атрея от рабыни, начальствовал над конюшней микенского дворца и мог при необходимости устроить побег Лаодамии и юного царевича. Как и его сводный брат Алкон, он втайне ненавидел отца, так и не давшего ему свободы и державшего его в статусе хоть и привилегированного, но все же раба. При первой же возможности он поделился сведениям о планах Атрея и Агамемнона
с Алконом, управлявшим домом Атрея в Мидее и давно завербованным хеттской разведкой. Одержимый мечтой вернуть богатейшие владения своего отца Пелопса в Азии Атрей дважды вторгался во владения хеттского лабарны. С тех пор хеттская разведка взяла его под постоянное наблюдение.
Алкон, получивший столь интересные сведения из дома Атрея, доложил их хеттскому резиденту Эвресту, действовавшему под личиной купца, а тот переслал их своему руководству в Хатти.
4. Скирос. Любовь и торговля.
В начале лета на Скирос прибыл караван торговых кораблей, груженных зерном из Фтиотиды. В состав каравана входили четыре эйкосоры и равное количество пентеконтер, составляющих конвой. Возглавлял караван известный мореплаватель Феникс, сын Аминтора. При нем состоял для поручений юный Лигерон, сын Пелея, ванакта Фтиотиды, обычно называемый по прозвищу Ахилл. В штаб Феникса входили также Патрокл, сын Менетия, молодой, но уже опытный военный, и Бафикл, сын Халкона, тоже опытный моряк, имеющий навыки и в торговом деле.
Царь Скироса Ликомед встретил новоприбывших с распростертыми объятиями. Приход каравана знаменовал два важных для него предприятия. Во-первых он надеялся заработать на поставках фессалийского зерна островам Эгейского моря, во-вторых хотел укрепить личные связи со своим компаньоном Пелеем, выдав замуж свою младшую дочь Деидамию за его сына. Пелею тоже на руку был этот брак. По принятому обычаю его наследником во Фтиотиде был зять Бор, которому должен был наследовать сын Бора Менесфий. Ахиллу в этом раскладе светила лишь роль царского родственника. Брак же с младшей дочерью Ликомеда делал его наследником Скиросского царства. Хоть и невелико царство, да свое. И ничего, что невеста была существенно старше мальчишки-Ахилла. Главное - она вполне могла нарожать детей. Да и Ахилл в свои пятнадцать лет ростом и шириной плеч не уступал уже взрослым мужам. А для любовных удовольствий у царя при нужде всегда найдутся красивые невольницы. Словом, между отцами вопрос был решен. Осталось лишь мягко подтолкнуть молодых в нужную сторону.
На непременном пиршестве в честь гостей их представили друг другу. Деидамии юный красавчик понравился с первого взгляда. Да и замуж давно уже хотелось. Придирчивый Ликомед в претендентах на ее руку оценивал пригодность к роли будущего правителя Скироса. И никто не мог ему угодить. Все подружки Деидамии давно уже повыходили замуж и понарожали детей, а она все еще ходила в невестах.
Новый кандидат был из уважаемой Ликомедом семьи. Да и столь юный возраст говорил в его пользу. Ликомед сам рассчитывал заняться его воспитанием и был уверен, что сделает из него достойного преемника.
Ахилл, увидев Деидамию, вздохнул с облегчением. Его старшие товарищи ему уши прожужжали о том, что он женится не на женщине, а на острове Скирос.
- Главное - чтобы тебе остров понравился. Кстати, Ликомед его прекрасно благоустроил, - наставлял его Феникс. - А с таким приданым любая невеста хороша будет.
Ахилла эти речи наводили на опасения о том, что ради острова и царского сана ему придется терпеть возле себя какую-то малоприятную особу. Но Деидамия оказалась хороша собой, а главное, так приветлива и дружелюбна с ним, что он сразу почувствовал себя легко и свободно в общении с ней. Она рассказывала ему о красотах и богатствах Скироса, вызывалась сама устроить путешествие по острову и все ему показать. Он поведал ей о своих успехах в спорте и на охоте, и она с таким интересом внимала ему, что хотелось говорить с ней еще и еще.
По окончании пира они расстались в прекрасном настроении и в мечтах о не менее прекрасном будущем.
Старшие, в течение всего пира следившие за ними, обмениваясь между собой ехидными замечаниями, тоже вздохнули с облегчением.
- Ну, кажется срослось, - сделал заключение Ликомед. - Теперь, мать, следи, чтобы до гамелиона дотерпели, - обратился он к царице Нисее.
5. Хиос. Опыт торговли.
Сдав Ахилла на руки скиросской царской чете Феникс перешел к следующей части задания - продать зерно на Хиосе и Лесбосе.
Остров Хиос получил свое название благодаря редкому климатическому феномену - однажды на острове пошел снег ("хион"). По случайному совпадению в этот же день на острове родился сын Посейдона от одной из местных нимф. В память о таком событии счастливый отец назвал сына Хиосом. Вполне понятно, что став хозяином острова сын бога наименовал и весь остров в свою честь.
Позже островом завладели критяне. Это завоевание пошло ему на пользу. На острове они обнаружили скалистый район, как нельзя лучше приспособленный для выращивания винограда. Вскоре Хиос прославился как производитель самого лучшего из греческих вин. А вот для выращивания пшеницы подходящей земли не было, и зерно приходилось ввозить. Занимались этим финикийцы из Сидона, перепродававшие очень дорого зерно из Египта. Задумка Ликомеда в том и состояла, чтобы продавая зерно из Фессалии подешевле вытеснить с рынка финикийских конкурентов. При этом Ликомед вполне отдавал себе отчет в том, что честная конкуренция бывает только в сказках, и сидоняне могут прибегнуть к прямому насилию. Поэтому ему нужны были от Пелея не только поставки зерна, но и военная помощь.
Первую экспедицию на Хиос Феникс решил возглавить лично, чтобы получше ознакомиться с обстановкой. Дорога, в основном под парусом, используя западный ветер, заняла сутки. Только достигнув северной оконечности острова перешли на весла, чтобы дойти до столицы вдоль восточного его берега. Там Феникс испросил аудиенции у царя Хиоса Амфикла.
Сам Амфикл не был уроженцем острова. Он был выходцем из Гистиеи, города эвбейских абантов. На Хиосе жило немало переселенцев с Эвбеи, и Амфикл сделал там карьеру, как и некоторые удачливые искатели судьбы до него. Наемник, офицер царской гвардии, жених царской дочери, преемник тестя.
Преподнеся и получив подарки, а затем распив амфору знаменитого хиосского вина
хозяин и гость поладили, и царь сам скупил все привезенное зерно, чтобы распродать его подданным в розницу.
Расплатиться медью за все не мог и царь. Он предложил Фениксу взять за зерно вином по цене 20 драхм за метрет.
- Больно много запрашивает, - шепнул Фениксу Бафикл, взятый им с собой на роль советника.
- Боюсь, о богоравный Амфикл, что по такой цене у нас смогут платить за вино только цари, - усмехнулся Феникс. - А царей у нас не так уж много. И много этого вина я продать не смогу. А вот за десять взял бы.
- Такое вино и за десять ? - возмутился царь. - Ты же сам его попробовал.
- У себя дома я купил бы его и за двадцать, - кивнул Феникс. - А расходы на транспортировку ?
После некоторого спора сошлись на пятнадцати.
- А сколько этого вина ты можешь нам поставить, богоравный Амфикл ? - спросил Феникс.
Царь и сам не знал, сколько вина у него есть. Пришлось кликнуть главного виночерпия, Тот долго вздыхал, закатывал глаза к потолку, шевелил губами и наконец объявил, что можно продать полторы тысячи метрет.
- Но это в пифосах объемом в метрет каждый, а они тоже денег стоят, - добавил он. - По драхме за каждый.
- Итого получается двадцать четыре тысячи драхм, - подсчитал Бафикл.
- Ты остаешься должен нам еще двенадцать талантов меди, богоравный Амфикл.
- Возьмите еще инжир, - предложил царь. - Я слышал, у вас он не растет.
- Сколько и почем ? - заинтересовался Бафикл.
- По пятьдесят драхм за талант. И сколько возьмете, - пожал плечами царь.
- А мы сможем еще погрузить ? - забеспокоился Бафикл.
- Если не сможем, вызовем корабль от Ликомеда со Скироса, - успокоил его Феникс. - Думаю, тысячу талантов еще возьмем.
- Еще пятьдесят тысяч драхм, - вздохнул Бафикл. - Еще на двадцать две тысячи можно чего-нибудь взять.
- У нас мрамор хороший. На материке прямо-таки с руками отрывают, любезно предложил Амфикл.
- Ну, мрамор и поближе, на Скиросе, есть, - покачал головой Феникс.
- Мастику возьмите. Это только у нас, на Хиосе. Недорого уступлю. Две мины за
талант. Как раз сто десять талантов получится. А со скидкой сто двадцать отдам.
- Мастика ? А что это такое ? - удивился Феникс.
- Принесите ! - кивнул царь слугам.
Слуги принесли блюдо, на котором лежали комочки плотной полупрозрачной массы.
- Попробуйте, - предложил царь.
Упругие комочки с горьковатым вкусом приятно пахли, постепенно размягчаясь во рту.
- Это смола мастичного дерева, которое растет только у нас. Если ее жевать, зубы будут белые и здоровые, и запах изо рта приятный, - пояснил царь.- Мы ее и в вино добавляем. А в горячей воде развести, так она облегчает боль в животе.
- Берем, - кивнул Феникс.
Пришлось просить Ликомеда, чтобы послал на Хиос еще пару кораблей, чтобы погрузить весь купленный товар. Но сделкой Феникс и Бафикл остались довольны. Пока стояли в порту, разгружая зерно и грузя закупленный товар, к морякам несколько раз подходили финикийские купцы с расспросами - откуда, мол, что привезли почем продавали, что купили. Им отвечали, что мол корабли ванакта Пелея, привезли зерно, а что почем - коммерческая тайна. Финикийцы улыбались и говорили, что все равно узнают. И добавляли, что сбивать цены опасно, не будет в море удачи.
6. Понт и Фракия. Возвращение Меда.
Плин, помощник сердинского воеводы Тевтара, посланный им на поиски царевича Меда, вышел в море, как только закончился сезон штормов. Его камара направлялась на юг вдоль западного берега Аксинского Понта. Первым он посетил ближайшего соседа сердинов царя харпиев Панасагора. Сообщив ему о вторжении сколотов, Плин получил уклончивый ответ царя. Он-де будет внимательно следить за развитием событий и при необходимости окажет соседям посильную помощь. Ну, в тыл, кажется , ударить не собирается, пока и на том спасибо.