Айбек-тегин сидел на солнышке, грея свои старые кости. На нём был одет тёплый стёганый халат и войлочная шапка. Хоть было и довольно жарко, но кровь совсем переставала его греть. Он вроде бы и приболел, но скорее всего, чувствовал себя неважно и даже тёплые одежды, как и солнце, не могли выдавить из него капли пота. Ему было уже почти пятьдесят лет, и он давно пережил своих сверстников, но он ждал, пока подрастёт внук и надеялся, что Ану привезёт его, чтобы передать тому своих людей и землю, что по праву принадлежали ему по рождению. Старик, конечно, слышал, что его зять ездил в монгольскую ставку, но мало надеялся, что он что-то добьётся там, да если и Великий хан будет не на стороне Айбек-тегина, то он и не обязан выполнять его повеления. Кыркыз медленно отчаливал от монгольской империи, помня обиды и погромы, что учинили те на их землях. Хан далеко, а снаряжать поход ради столь ничтожного человека, как его зять, тот не станет. Тем более император ханьцев постоянно угрожает монголам с юга, а те ещё не полностью оправились от погромов и междоусобиц. Взять силой свой улус, поскольку нукеров у Кадана, не более двухсот человек, тот не сможет, хотя его друг Курлун и готовит ему воинов, но у него их будет в пять раз больше, чем у обоих нойонов.
Старик слышал, что Кадан вернулся, о чём донесли ему его соглядатели, но его успокоило то, что тот пригнал караван с товаром и теперь его распродаёт.
Старик был, конечно, не один. Вокруг были люди, занимаясь своими хозяйственными делами, одинокий стражник болтал с девушкой, которая суетилась у котла, вываривая творог и разлаживая его, чтоб высушить на солнце. Оно уже подбиралось к полудню, когда услышал топот лошади. Кто-то мчался во весь опор.
Старик подумал:
- С чего это в такую жару гонит лошадь? Запалить животину можно ненароком.
Он ещё ничего не понял, когда из-за юрты выскочил испуганный начальник стражи.
- Кадан идёт сюда, - прошептал он белеющими губами.
- Ну и что, что он идёт? - спросил Айбек-тегин.
- С ним тысяча всадников, а у меня человек тридцать, только дневная и ночная стража!
Старик тоже был ошарашен этим. Он не высоко ценил ум своего зятя, но тот видимо за это время научился чему-то. Быстро прикинув весь расклад, старик понял, что меньшим злом в этом случае будет расстаться с улусом зятя, чем с собственной головой, а после смерти, его бесхозные земли растащат соседи или они, ещё хуже, достанутся ненавистному им зятю.
Кадан появился почти сразу, как прискакал его начальник караула. С ним подошло человек десять его приближенных. Все они были снаряжены, как на битву, при доспехах и оружии, кроме Кадана. Тот был в тонком халате, но на боку висела сабля.
Старик, конечно, испугался, но не подал виду.
- Ну, что привёз ты ярлык на свой улус от Великого хана?
Кадану кто-то подал бумагу из-за спины. Развернув её, Айбек-тегин увидел большую красную печать хана. Он раньше видел такую же на других бумагах и никак не мог её перепутать. Кадану подали и чугунную пейзу.
- Я привёз тебе требуемое тобой, теперь я пришел, чтобы взять своё! - сказал Кадан.
Как бы ни хотел оставить аалы Кадана себе, но старик понимал, что сейчас он ничего не может сделать. Нужно было сохранить лицо и в этой ситуацию.
- Коль хан решил так, то я обязан подчиниться ему.
Кадан не стал разговаривать с тестем, и, не простившись, ушел. После чего он поскакал в свой улус, чтобы навести порядок и принять власть над улусом.
Старик, казавшийся такой развалиной буквально, минуту назад, вдруг преобразился. Взгляд его загорелся огнём ненависти, желваки заиграли на его скулах, сам он превратился в сжатую пружину. Никто и никогда не обманывал и не унижал его так. Он всё помнил и ничего не прощал.