Роуд Макс : другие произведения.

Бергер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть нового романа "Бергер". Продолжение следует... Чем больше просмотров, тем скорее оно выйдет
  13.01.2020 -
  
  
   МАКС РОУД
  
  
  
  
   Бергер
  
   Часть 1.
  
  
   Глава 1. Старик.
   Март 1975 года, Австрия, госпиталь при Венском медицинском университете, палата 19, поздний вечер. В палате стоит почти полная тишина, разбавляемая лишь легким шелестом электрических часов, висевших на стене напротив окна, да еще изредка, где-то за дверью, в коридоре, что-то попискивало на пульте дежурной сестры. Основное освещение погашено, и только маленький ночной светильник разбавляет окружающую темноту, наполняя палату неясным, почти мистическим светом. В другой обстановке его приглушенный свет можно было бы назвать уютным, тем более что в палате было тихо, тепло, а воздух, недавно очищавшийся кварцевой лампой, был легок и свеж. В другой обстановке... А сейчас, на широкой кровати, застеленной ослепительно белым бельем, медленно умирал пожилой человек. Сознание не оставляло его, разум был незамутнен, но тело почти перестало повиноваться своему владельцу. Слабость, всеобщая слабость, буквально приковала его к больничной койке, как всегда и бывает при подобном диагнозе. Cancer шутить не любит, и шансов почти не оставляет.
   Приходивший с утренним обходом врач лукавить и изворачиваться не стал - на вопрос старика о том, сколько ему осталось, он честно ответил, что в лучшем случае дня два или три. Три дня! Впрочем, услышав подобный ответ, старик не был ни удивлен, ни даже, как это ни странно звучит для обычного человека, не был особо раздосадован. Напротив, теперь, когда он всё знал, он даже успокоился, а успокоившись, начал думать. Вспоминать. При его диагнозе точный срок можно определить лишь в самом конце, когда становится ясно, что речь уже не идет о месяцах или неделях, а актуальными остаются только дни или даже часы.
   О чем он вспоминал? Да как и все - о своей жизни, о любви и упущенных возможностях. Ничего нового, в его ситуации мысли у всех одинаковы. Любовь, секс, жены, мужья, любовники и любовницы, лучшие приятные моменты, трипы, молодость, любимые животные, дети, иногда работа. Да-да, старик даже нашел в себе силы удивиться - никаких воспоминаний о работе. Что-то было, но где-то далеко, словно не с ним, совершенно безразлично. А ведь именно работа определяла всю его жизнь, заставляла двигаться вперед, подниматься по карьерной лестнице, зажимать соперников, много кого ненавидеть. Где это всё? Ничего не осталось в памяти, которая, как известно, сама стирает ненужную или неприятную информацию.
   Когда человек бодр, находится в социуме, активно задействован в нем, это одно. С пенсионерами та же история, только по-другому оформленная. Пенсионер еще находит в себе силы и желание барахтаться в океане окружающей жизни. Конечно, есть зависть к молодости других, недовольство своей долей, желание и требования к другим о помощи и повышенном внимании, многократно выросшие фобии, но все же и пенсионер живет больше настоящим, нежели прошлым. А вот предсмертные, околосмертные переживания - это совсем другое. Всё ненужное отметено, результат жизни ясен, от обид и лишений не осталось и следа, будущего уже нет, остается лишь прошлое - самые яркие его моменты.
   На протяжении почти сорока лет Карл Бергер, а именно так звали старика, был судьей. Сначала в родном Зальцбурге, затем в Линце, а потом, на высшей точки карьеры, в самой Вене. И не простым судьей в каком-нибудь из двадцати трех городских районов, а заместителем председателя земельного суда города. Большая должность, большой человек, большие возможности, большая ответственность. А как следствие - множество завистников, лизоблюдов, недовольных и ненавистников. Да не простых, а лютых. Что поделать - такая работа. За все время своей деятельности Карл Бергер отправил за решетку сотни человек. Была бы возможность, он, как и всякий судья, мнящий себя последней инстанцией, посылал бы преступников и на смертную казнь, рука бы не дрогнула, но смертной казни в Австрии давно не было. Впрочем, большие тюремные сроки никто не отменял, и господин Бергер частенько не упускал возможность вкатить какому-нибудь очередному прохиндею срок на пару лет больше, чем тот, возможно, заслуживал.
   Что касается личной жизни, то Карл Бергер был вполне счастливо женат. Женат уже почти пятьдесят лет на одной женщине, от которой имел двоих детей - сына Дитриха и дочь Хильду. Сыну сейчас было сорок пять лет, дочери всего тридцать один. Поздний ребенок, любимый. У Хильды были дети - Адам и Магда, внук и внучка. У Дитриха тоже был сын, но недавно он женился во второй раз, на молодой девушке, так что у него все еще было впереди.
   Еще совсем недавно Клара, Хильда и Дитрих, в складчину подарили ему на семидесятилетний юбилей шикарную картину неизвестного голландского мастера 17 века. Картины - это его слабость. Как он был рад, получая из рук детей столь раритетный подарок, да и вообще жизнь буквально бурлила в этом еще крепком мужчине. Выйдя на пенсию по предельному возрасту для судей, Карл продолжал консультировать молодых коллег, они с женой отдохнули полтора месяца на Гавайях, вынашивали планы об открытии на паях небольшого отеля в Альпах, как вдруг в канун рождества он узнал свой страшный диагноз. В тот вечер выпитый бокал шампанского неожиданно буквально согнул его пополам дикой болью, а через сутки он уже знал, что ему осталось всего несколько месяцев. Поджелудочная железа, рак, четвертая стадия, метастазы в печень. Всё.
   Восемьдесят три дня - это много или мало? Да-да, именно столько прошло с того злополучного рождества до того вечера, с которого началось это повествование. Вначале было потрясение, потом надежда, потом борьба с недугом. Если для ребенка три месяца это огромный срок, для взрослого человека уже меньше, но тоже немало, то для человека в ситуации Карла Бергера эти дни пролетели как одна неделя. Сначала он не желал ничему верить, затем, когда начал резко худеть, начал впадать в бессильную ярость, затем, когда подкралась слабость, успокоился. Просто не осталось сил на эмоции. Впрочем, однажды, еще продолжая жалеть себя, он швырнул в помойку библию и распятие, висевшее на стене. С малых лет он ежедневно читал эту старую библию, доставшуюся еще от бабушки, она, как ему казалось, наполняла его разумом и мудростью, но теперь все обращения к высшим силам оказались бесполезны. Он решил, что бог покинул его. Его, такого верного приспешника и апологета. Как можно?! За что? В общем, Карл обиделся и решил покончить с этим одним махом. А раз решено, то сразу сделано - так у него было всегда, и так он поступил на этот раз. Даже нашлись силы дойти до мусорного бака, пока жена возилась на кухне и ничего не заметила.
   Через неделю после этого старика положили в клинику. Умирать. Да, ему делали уколы, позволяющие избавляться от боли, но организм уже отказывался работать. Не было сил, не было аппетита, не было желаний. При этом, несмотря на общее состояние, мозг еще работал довольно четко. В этом кроется великая тайна - когда все тело уже лишь простое сочленение плоти, кожи и костей, когда оно ничего не может и ни к чему не пригодно, разум продолжает работать. Продолжает, даже если человек уже не может говорить. Из этого следует только один вывод - сознание существует отдельно. Мозг лишь генерирует приходящий из эфира сигнал. В свои последние дни Карл Бергер, как человек весьма неглупый, четко осознал это. Но что толку? Что дает человеку оставшаяся возможность мыслить, если он уже десятый день ходит только под себя? Оставались лишь воспоминания о прошлом и жалость. Жалость к себе и об упущенных возможностях...
   Эх! Да если бы заранее знать, как оно всё будет! Думая о том, что он мог бы сделать, старик даже нашел в себе силы иронически усмехнуться. Да он бы с самой юности не пропустил бы ни одной юбки. Действовал бы нагло, прямо и уверенно. В половине случаев он бы своего добился. Деньги? Надо было уходить с работы, когда ему предлагали должность в одной крупной машиностроительной компании. Тогда он отказался. А как же - принципы! Да шли бы они, эти принципы! Денег было бы в три раза больше, это уж точно, а учитывая перспективы, и подавно. Был бы миллионером. Нет, ему нравилось шагать по карьерной лестнице именно на судейском поприще. Нравилась власть над судьбами людей, он упивался ею, как и любой законник. Взятки не брал - какие в Австрии взятки? За пару десятков тысяч шиллингов можно лишиться всего. Репутации, семьи, да и тех же денег. Ну и свободы, конечно. Европа почти изжила коррупцию, тем и процветает. Мы не латиносы, не арабы, ни черные, ни прочая шушера, мы - цивилизация! Карл очень любил это слово. Частенько, вынося приговор, он повторял, что нельзя в цивилизованном обществе делать такие-то вещи.
   Цивилизация - прежде всего! Цивилизация - это высокий уровень жизни - это развитие технологий, это уверенность в завтрашнем дне. Он был на ее стороне и жестко карал всех, кто вносил разлад в течение цивилизованной жизни его страны. Убийц, взяточников, коррупционеров, хулиганов и мошенников всех статей. Закон есть закон! Там, где его нет, там угнетение одних людей другими, там нет уважения к человеку, там коррупция, там узурпация власти одним кланом, там повальная бедность, серость, зависть и лень. Карл не променял деньги на убеждения и был тем вполне счастлив. Всю жизнь, кроме этих последних дней...
  
  
  
   Глава 2. Михаэль.
  
  
   На следующее утро, едва забрезжил рассвет, старик проснулся. Опять поднималась боль, и пора было вызывать медсестру для очередного укола, но он решил еще немного подождать. Ничего, в восемь утра она придет сама. Старик повернул голову к окну - как жаль, что он не может сейчас встать, отдернуть шторы, открыть окно и вдохнуть полной грудью свежий утренний воздух. Не мог послушать, как в городе уже шумят машины, как грохочет по рельсам трамвай на соседней улице, как шумит ветер в голых ветках деревьев, не мог почувствовать, как вокруг уже запахло весной. Жизнь, бурлящая за стенами госпиталя, была уже не для него. Его собственная жизнь становилась все меньше, все тоньше и вот-вот была готова исчезнуть навсегда.
   По стариковской щеке, на которой уже успела отрасти щетина, скатилась одинокая слеза. Как жаль. Как жаль! Скоро его исхудавшее, почти невесомое, тело, положат в гроб, родственники и бывшие сослуживцы скажут последние слова, а затем топка крематория сотрет Карла Бергера из физического мира. Душа помчится наверх, ничем не сковываемая, а что будет потом, неизвестно. Да и будет ли? И есть ли она, эта душа? А если есть, то что дальше? Если нет, то понятно, а если...
   Поток его мыслей, ринувшийся было в эту скользкую и неясную тему, которая обычно приводит в тупик, но не имеет конца, был прерван открывшийся дверью. В проеме появилась медсестра, за ней виднелся какой-то неизвестный мужчина.
  - Доброе утро, герр Бергер, - медсестра подошла к кровати, в то время как мужчина остался за дверью. - Как ваше самочувствие?
  - Благодарю, - ответил старик и даже удивился своему голосу. Оказывается, он еще мог говорить! - Самочувствие нормальное.
  - К вам пришел ваш старый друг, вы можете поговорить с ним?
  - Друг? - старик попытался рассмотреть человека, стоявшего в дверях, но не смог - от слабости и медикаментов взгляд уже отказывался фокусироваться.
  - Это я, Карл, - мужчина сделал уверенный шаг навстречу. - Это я, Михаэль.
  - Кто? - тихо переспросил старик. - Как вы сказали?
  - Он очень плох, - шепнула медсестра, оборачиваясь к мужчине, уже подошедшему к кровати. - Врач говорит, что сегодня-завтра... Словом, всё.
  - Да-да. - тот кивнул. - Потому я так спешил. Будьте добры, оставьте нас одних. Мне очень дорог этот человек, я посижу с ним немного, а потом я вас позову.
  - Хорошо, только недолго.
  - Да-да, конечно.
  - Для вызова нажмите вот эту кнопку. Только без меня из палаты не выходите, пожалуйста.
  - Хорошо, будьте спокойны. Даже если у нас не получится разговора, я просто посмотрю в последний раз на моего старого товарища.
   Поправив у старика подушку, девушка вышла из палаты. Карл лежал молча - слова отнимали последние силы, а кто этот человек, назвавшийся его другом, ему было совсем неинтересно. Какая разница? Мало ли с кем он встречался в жизни. Теперь ничто не имеет значения.
   Между тем незнакомец неторопливо взял стул, стоявший у окна, поставил его рядом с кроватью умирающего и сел, резко закинув ногу на ногу.
  - Тяжело? - спросил он после некоторого молчания.
  - Что? - шепотом спросил старик.
  - Плохое у вас положение. Правда, бывает и хуже, но редко. Часики тик-так, тик так, но скоро остановятся.
  - Кто вы? Что вы хотите? - Карл с усилием повернул голову, но снова не смог рассмотреть посетителя.
  - Да, так у нас разговора не получится! - мужчина покачал головой. - Я пришел действительно вовремя. А давайте-ка вот так! - он вынул из кармана пиджака небольшой рулон пластыря, оторвал кусочек и быстрым движением приклеил к руке старика. - Подождем минутку!
   Старик толком не понимал происходящего, он даже не почувствовал, как на его руке оказался посторонний предмет, но вскоре резкое жжение заставило его содрогнуться. Казалось, что к нему приложили раскаленный металл и вскоре вот-вот должно запахнуть поджаренной плотью. Старик уже готовился закричать (на один вопль силы бы еще нашлись), как вдруг жжение прекратилось так же резко, как и возникло. Тело его свела жестокая судорога, а вместе с ней разлилось неожиданное ощущение тепла и спокойствия. Глаза его прояснились, ушла тяжесть в голове и если бы не прежняя слабость, то он мог бы поклясться, что не чувствовал себя так уже несколько месяцев. Он вообще уже успел забыть, что это такое - чувствовать себя хорошо.
  - Меня зовут Михаэль, - незнакомец заговорил так спокойно, словно продолжал ненадолго прерванный задушевный разговор. Видимо, действие пластыря было ему хорошо знакомо, и он был в нем уверен. - Вас зовут Карл Бергер. Пока этого достаточно. Обо мне ничего не расспрашивать, разговор пойдет о вас.
  - Кто вы? Я вас не знаю... кажется.
   Теперь старик мог рассмотреть посетителя. Лет сорока пяти, среднего роста, круглое широкое лицо, узкий нос, волосы с проседью, внимательные глаза, уверенный взгляд. Одет он был в великолепный темно-серый костюм, рубашка сияла белизной, а ботинки, носок одного из которых даже касался простыни, поражали начищенным зеркальным блеском.
  - Я ваш друг, - незнакомец, представившийся посмотрел на часы. У нас есть полчаса. После этого действие моего лекарства закончится. Второй раз повторить такой фокус нельзя, сразу предупреждаю. Это убьет и гораздо более сильного человека. Итак, время пошло!
  - Что вы хотите? - Карл уже настолько пришел в себя, что мысли могли сфокусироваться.
  - Я? - мужчина улыбнулся. - Сам я много чего хочу. Но разговор о вас. Вот вы, Карл, вы хотите жить?
  - Да, - старик горько усмехнулся. - А вы что, хотите меня лечить?
   Незнакомец внимательно посмотрел ему в глаза:
  - Завтра вы сможете уйти отсюда на собственных ногах.
  - Вы серьезно? А знаете мой диагноз?
  - Я серьезно.
  - Допустим, - Карл немного нахмурился, не в силах понять происходящее. - Вы хотите провести на мне какой-то опыт, зная, что мне нечего терять?
  - А если даже так? - его собеседник широко улыбнулся. - Вам ведь действительно нечего терять.
  - Вы врач?
  - Нет.
  - Послушайте, а как вы сюда прошли? Раннее утро - госпиталь закрыт.
   Незнакомец пожал плечами.
  - Я дал денег медсестрам. Они не так много получают. Я сказал им, что я ваш ученик, раньше мы работали вместе, я многим вам обязан и не могу позволить себе не проститься с моим учителем. В Вене я проездом, через два часа у меня самолет.
  - Так просто?
  - А что вас удивляет? Деньги решают всё.
   Карл бросил на собеседника острый взгляд, который раньше знали очень многие.
  - Разве?
  - Важна только сумма. Но давайте к делу, Карл. Часики тикают. Двадцать шесть минут.
  - Вы хотите узнать, согласен ли я? Вы, Михаль, пришли вовремя.
  - Еще бы! - тот усмехнулся. - Но я должен поставить вас в известность, Карл, что начиная с момента вашего выздоровления вы перестаете принадлежать самому себе.
  - Что это значит, поясните?
  - На протяжении некоторого времени вы будете выполнять, поступающие вам от определенных лиц, указания.
  - Ха-ха! Что за чушь? Я старик, я уже давно ни на что не гожусь.
  - И от стариков бывает польза.
  - Допустим. Но я все равно ничего не понимаю. Юридической практикой я уже не занимаюсь, ничем посодействовать не смогу. А так? Что бы я мог такого делать, чтобы расплачиваться по обязательствам? Моя жизнь важна только мне... или я чего-то не знаю.
  - Не только вам, - Михаэль хитро подмигнул. - Вы способны на очень многое, иначе меня тут не было бы.
  - И вы уверены в том, что ваше лечение поможет?
  - Нет сомнений.
  - Конечно, в любой другой момент я бы не поверил, но..., - старик сделал попытку лечь повыше на подушку и ему это удалось. - Я забыл, когда я чувствовал себя так хорошо.
  - Двадцать две минуты! - Михаэль предостерегающе поднял вверх указательный палец.
  - Хорошо, я согласен стать вашим подопытным кроликом, - решительно сказал Карл. - Что нужно для этого.
  - Ваше согласие.
  - Оно уже почти есть.
  - Не торопитесь. Сначала я должен объявить условия.
  Карл с готовностью кивнул:
  - Я слушаю!
  - Так вот, то, что вы перестаете принадлежать самому себе - это первое, - мужчина загнул один палец. - Вы выполняете все, что вам прикажут, без раздумий и вопросов - это второе. За попытку уклониться вас ждет жуткая смерть, но перед этим также будет уничтожено всё, что вам дорого. На ваших глазах. Это третье.
  - Я понимаю, что жизнь стоит дорого, - старик задумчиво посмотрел на собеседника. - Но ведь есть же еще мораль, обязательства перед людьми, какая-то ответственность. Какого характера будут эти просьбы?
  - Любого, мой друг. Но можете быть уверены, что все, что будет требоваться, будет вам по силам. По физическим силам. В моральном плане могут быть сложности, но вам будет что терять.
  - Бред какой-то! - старик вздохнул. - Я все равно ничего не понимаю, что и зачем, Какой от меня прок? Я стар и слаб.
  - Это поправимо, - Михаэль лукаво подмигнул. - Также вы будете получать деньги за услуги и на расходы, причем немало. Бедные в этом деле не нужны. Бедный человек злой, бедный не хочет работать над собой и развиваться.
   В ответ Карл даже рассмеялся:
  - Ну что вы несёте? Старость поправима? Вы думаете, что надо мной можно издеваться, раз я в таком положении? Или можно сыграть на безнадежном положении умирающего. Это что, какое-то шоу? В чем подвох? А вы, Михаэль, случайно, не идиот? Может быть, вы свихнувшийся профессор? Вы дали мне какой-то наркотик, заставивший ненадолго забыть о болезни, и играете в какую-то игру? Может быть, вас это возбуждает? Я видел много извращенцев и знаю, о чем говорю.
  - Восемнадцать минут, - человек, назвавшийся Михаэлем, оставался невозмутим. - То, что вы говорите, Карл, мне вполне понятно. Мало того, я слышал подобные речи десятки раз. Но сейчас для вас важно одно - вы соглашаетесь или нет.
  - А для вас это важно, Михаэль?
  - Для меня? - тот пожал плечами. - С одной стороны, мне все равно, но если вы согласитесь, то это будет означать, что я справился со своей задачей. А это неплохо. Это бонус в мой актив. Но если откажетесь, то для меня ничего не изменится. Скорее, даже наоборот. Это будет означать, что к делу не привлечен лишний человек. Согласие должно быть однозначным, без колебаний и задних мыслей.
  - И сколько будет длиться мое подчиненное положение? Я стар, еще раз повторяю. Для выполнения поручений можно ведь найти кого-то помоложе.
  - Это не нам решать, Карл, - Михаэль только развел руками. - Вы понимаете, что я лишь посредник? Но насчет "помоложе", я вам отвечу. В делах, которые вам предстоят, нужен жизненный опыт. Причем, весьма немалый. У вас он есть в достаточной мере - вы прошли через многое. Даже у пятидесятилетних этого еще нет.
  - От лица кого вы говорите, Михаэль?
  - Об этом потом. Я же сказал, что никаких вопросов. Четырнадцать минут.
  - Так сколько лет, Михаэль?
  - Вы сильно удивитесь, - тот лукаво улыбнулся. - В тот-то все и дело, что долго. Быстро не отделаетесь. А потом, глядишь, вам и самому понравится. Вы же всегда служили закону. Что, много удалось сделать за время службы? Вы были свободны?
  - Так сколько? Говорите уже!
  - Пятьдесят лет.
   Старику показалось, что он ослышался. Он мог предполагать все, что угодно, но только не подобный ответ. Мысли, сотни, тысячи мыслей, вихрем закружились у него в голове, перегоняя друг друга, наползая одна на другую, запутываясь, в конечном итоге, в невероятный клубок. Пятьдесят лет! Он думал, что речь идет о годе, ну, может быть, трех...
  - Пять - десять? - тихо переспросил он, всё еще думая, что ослышался.
  - Нет, пятьдесят, Карл! Полсотни лет и десять минут.
  - Это невозможно!
  - А вылечить вашу болезнь возможно? Вы мыслите слишком узкими категориями.
  - Я проживу еще пятьдесят лет?
   Михаэль утвердительно кивнул:
  - И даже больше. Если, конечно, не наделаете ошибок.
  - Мне терять нечего, но если принять то, что вы говорите, то максимум лет через десять я буду в любом случае стар и немощен. Какой от этого вам толк?
   В ответ мужчина вновь подмигнул:
  - Как и все, с кем мне приходилось общаться в подобных ситуациях, вы недооцениваете могущество тех, кто через меня делает вам это предложение. Да, старики никому не нужны, но их жизненный опыт, основанный на богатом жизненном пути, очень важен. Вам предстоит жить дальше, не старея, Карл. Больше того, с каждым годом вы будете становиться моложе и моложе, и так на протяжении следующей половины столетия. По истечении этого срока вы освобождаетесь от своих обязательств и дальше живете обычной жизнью, вновь начиная набирать возраст, как и все.
  - Я вновь буду молодым? - тихо спросил старик, чувствуя, что у него начинает кружиться голова. Теперь он чувствовал, что все прежние ощущения возвращаются вновь и понял, что боится и не желает этого.
  - Да, - Михаэль только пожал плечами.- Почему бы и нет? Ну что, вы согласны? Если да, то с этого момента вы приняты на службу и пути назад нет. Если нет, то я немедленно прощаюсь. Действие препарата заканчивается.
  - Конечно же - ДА! - старик даже закашлялся, уже через силу выдавливая из себя слова. Но еще вопрос... я знаю, мы успеем.
  - Слушаю вас.
  - Скажите, а кто-нибудь отказывался от вашего предложения?
   Михаэль усмехнулся:
  - Обычно я умею уговаривать. Впрочем, врать не буду - было два таких случая. Ну а теперь всё, Карл. Времени осталась минута. Слушайте внимательно! Сейчас я вам сделаю укол, и вы на время уснете. Затем вы проснетесь в прежнем состоянии, но уже к вечеру начнется улучшение. На следующий день вы почувствуете значительное облегчение, после чего через пару дней возвращайтесь домой. Приходите в себя, а потом мы с вами свяжемся для дальнейших инструкций. Все поняли?
   Михаэль встал, вынул из кармана продолговатую металлическую коробочку, достал оттуда шприц, наполненный ярко-оранжевой жидкостью, откинул в сторону одеяло, накрывавшее старика и, не раздумывая, сделал ему укол прямо в живот. Затем он еще немного постоял, наблюдая, как старик медленно закатывает глаза, с некоторым скепсисом осмотрел худое желтое тело, а затем, вновь набросив на старика одеяло, направился к двери.
   Подозвав к себе медсестру, находившуюся неподалеку, он сунул ей в руку еще пятьсот шиллингов и поблагодарив за понимание, направился к выходу. На улице он сел в припаркованный неподалеку красный Форд Таунус, и не спеша поехал в сторону набережной Хандельскай.
  
  
   Глава 3. Родственники.
  
   Когда к Карлу с утренним обходом пришел врач, он спал. Врач измерил больному давление, внимательно осмотрел глазницы и, поморщившись от запаха, исходившего от старика, обернулся к медсестре, наготове стоявшей немного позади:
  - Мария, вызывайте его родственников. Скоро начнется агония, пусть они попрощаются. Думаю, время до вечера у них есть, а дальше... Вероятно, следующего заката ему уже не увидеть. Покажите-ка мне журнал.
   Взяв книгу записей, он отметил в ней время осмотра и результат, а затем поставил отрывистую подпись.
  - От пациента дурно пахнет, Мария. Джулия ничего не говорила вам, передавая дежурство?
  - Да, герр Раухе. Она сказала, что с вечера дважды меняла ему подкладки.
  - Понятно. Я же говорю, что речь видимо уже идет о часах... Ладно, приступайте к своим обязанностям. Если я понадоблюсь, то ищите меня на третьем этаже. Там еще двое тяжелых.
  - Хорошо, герр Раухе.
   Врач ушел. Медсестра, стараясь не вдыхать воздух носом, ловко поменяла под стариком пеленку, поморщилась, протирая ему промежность толстым куском марли, смоченным в спиртовом растворе, поправила подушку и тоже ушла.
   Около двух часов дня старик проснулся. Состояние было ужасным, но несмотря на это он отчетливо осознавал происходящее. Все тело горело, словно подогреваемое изнутри разгорающимся пламенем, перед глазами стояла пелена. Он попробовал поднять руку, но не смог. В эту минуту, делая еще одно усилие, старик вдруг вспомнил о своем посетителе. Когда это было? Сколько сейчас времени? А было ли это вообще?
   Подумав о том, что все произошедшее вполне могло оказаться бредом, Карл почувствовал, как смертная тоска наполнила все его естество. А ведь какая была надежда! Но нет, все это произошло, конечно, во сне. Или в бреду... Еще бы, разве подобное могло случиться наяву? Кому он нужен - полуживой немощный старик? Ну что же делать, ладно... придется умирать...
   Почти каждый, находящийся при смерти, но не потерявший при этом рассудка, остро чувствует приход последних часов жизни. Организм не обманешь. Осознание скорой смерти идет откуда-то извне, оно четкое и ясное. Сил бороться уже нет, остается только ждать, зачастую желая, чтобы конец наступил как можно скорее. Надежды нет.
   Старик почувствовал, как у него вдруг задергался левый глаз. Слеза? Опять?! Откуда она? Он же не боится. Сама, она появилась сама! Это не он! Он не будет плакать. Пусть по нему плачут другие. А впрочем... они, наверное, тоже не будут. А смерть... ну а что смерть? Это ведь все равно, что заснуть. Правда, осознавая, что уже не проснешься. Страшна не смерть, а чувство обреченности. Сложно согласиться с тем, что ты не увидишь больше следующего дня, не увидишь близких людей, да и вообще Никогда более не будет того, к чему привык.
   В этот момент дверь в палату приоткрылась и вновь появилась медсестра. Она подошла к кровати, пощупала лоб больного и уже собиралась поставить ему градусник, как он открыл глаза.
  - Кто вы?
  - Ой! - девушка от неожиданности отпрянула, приложив руку к сердцу. - Испугали вы меня... извините. Как вы себя чувствуете, герр Бергер? Вы меня не помните? Меня зовут Мария, мы позавчера с вами общались. Я медсестра.
  - Мария? А, да. Я вас помню. Извините, я плохо вижу.
  - Да уж какие тут извинения, герр Бергер. Сегодня к вам придет жена и сын. Они хотят повидаться с вами.
  - Когда?
  - Сказали, что около шести вечера.
  - Хорошо. Знаете, Мария, мне сейчас даже странно, что у меня есть жена, дети... мне кажется, что я один. Впрочем, скоро я действительно стану один. Мария, вы сделаете мне укол?
  - Да, конечно. Вы не хотите есть? (Глупый вопрос к умирающему, но девушка задала его машинально). Так, чтобы просто не молчать.
  - Нет. Сделайте укол... пожалуйста.
   Сделав инъекцию, медсестра поправила у старика подушки, дала ему немного попить воды из специальной трубки и удалилась. Боль, навязчивая и монотонная, вскоре улеглась и старик вновь заснул.
   Проснулся он, когда на улице начало темнеть. Сколько сейчас времени? Карл с трудом разлепил горячие глаза и попытался сфокусироваться на противоположной стене, где висели часы. Четыре или пять? Вечер или утро? Стрелки раздваивались, но он сумел сделать усилие... Пять. И пять минут шестого. Да, вероятно, это вечер. К нему же собиралась прийти жена с сыном. Раз их не было, значит точно вечер. А если утро? Нет, он бы не дожил до утра. Старик мысленно даже улыбнулся. Как интересно думать так про самого себя! Не про кого-то абстрактного еще, а именно про себя.
   Полежав еще какое-то время не двигаясь, старик почувствовал, что сильно хочет по-маленькому. Немного напрягшись, он ощутил, как в промежности стало горячо и сыро. Ну что же, дело сделано. Теперь надо ждать жену. Эх, еще бы пришла медсестра и поменяла под ним эти мокрые пеленки! Надо бы позвать ее, но как? У него уже давно не было сил, чтобы дотянуться до кнопки вызова. Но и лежать так ему было совсем неудобно.
   Озабоченный столь деликатной проблемой, старик даже не осознавал, что еще совсем недавно ему было уже не до таких мелочей. Он уже ни на что не обращал внимания, а теперь... Нет, определенно что-то надо было сделать! Придет жена, сын, а он лежит весь обделанный. Решив, во что бы то ни стало, решить этот вопрос, Карл весь напрягся и медленно, скрипя всеми членами, перевернулся набок. Вот она кнопка! Совсем рядом. Надо сделать еще одно усилие!
   Увидев загоревшуюся на пульте маленькую красную лампочку, медсестра поморщилась. Вероятно, пациент уже корчился в агонии и задел кнопку рукой. Как она не любила эти моменты! Потом на целые сутки обеспечено плохое настроение. Хайнц, ее парень, не понимая происходящего в душе своей подруги, даже обижался, когда она отказывала ему в близости в такие дни, но Мария не могла ничего с собой поделать. Смерть человека, происходящая на ее глазах, производила слишком сильное впечатление.
   Сделав над собой усилие, Мария пошла по коридору. Подойдя к палате, она прислушалась. Тишина. Толкнув дверь, заглянула внутрь.
  - Сестра! - голос старика был неожиданно громок. - Спасибо, что вы пришли!
  - Как вы, герр Бергер? - Мария с облегчением шумно выдохнула. - Что случилось?
  - Пожалуйста, не могли бы вы поменять мне простыни?
  - Да, конечно... хорошо. Правда, я только недавно меняла...
  - Простите, - в голосе старика послышались нотки извинения, - я не смог удержаться. Как ни странно, я даже уже привык к этому, но ведь ко мне должны прийти родственники.
   Медсестра подошла к кровати и потрогала лоб больного:
  - А как вы себя чувствуете?
  - Плохо, дорогая, плохо, но не настолько, чтобы я совсем ничего не соображал.
   Процедура не заняла много времени. Мария заправила новые простыни, спросила, не нужно ли что-нибудь еще и, получив отрицательный ответ, покинула палату. Впрочем, едва она подошла к пульту, как на нем раздался телефонный звонок и из приемного отделения сообщили, что к Карлу пришли жена и сын. Пришлось вновь возвращаться, но теперь, когда она увидела, что до агонии еще дело не дошло, ей было гораздо легче.
   Через несколько минут в коридоре появились пожилая женщина и мужчина средних лет в сопровождении доктора Раухе.
  - Как он? - остановившись перед дверью, женщина вопросительно посмотрела на врача и медсестру. - Мой муж может говорить? Он меня узнает?
  - Я совсем недавно была у него, - ответила Мария, переглянувшись с доктором. - Герр Бергер очень плох, но со мной он разговаривал вполне нормально.
  - Пожалуйста, проходите, - доктор Раухе сам открыл дверь и посторонился, пропуская посетителей.
   На улице к этому времени уже стемнело, и в палате царил полумрак. Медсестра включила освещение, и они подошли к кровати. Услышав движение, старик медленно повернул голову и открыл глаза, жмурясь от электрического света.
   Доктор наклонился к уху фрау Бергер:
  - Подойдите ближе. Он плохо слышит.
  - Как ты, дорогой? - ее тихий мягкий голос, наполненный искренним состраданием, казалось, благотворно подействовал на больного, потому что тот даже нашел в себе силы изобразить на изможденном лице подобие улыбки.
  - Привет Клара. Как хорошо, что ты пришла. А где Дитрих?
  - Я здесь, папа, - сын, державшийся чуть поодаль, вышел вперед. - Как ты?
  - Бывало и лучше.
  - А мы, вот, пришли....
  - Молодцы. Как у вас дела?
  - Нормально, - ответила жена. - Груди очень грустит без тебя.
  - Да? Я тоже по ней скучаю, - при мысли о любимой собаке Карл еле сдержался, чтобы не пустить слезу. С возрастом, да еще на фоне душевных или физических переживаний, человек становится сентиментальнее.
  - Нам сказали, - фрау Бергер бросила на врача быстрый взгляд, - нам сказали, что... Карл, мне очень тяжело, но...
  - Что? Что со мной пора прощаться? Да не надо юлить, Клара, всем все понятно. Давай будем честными... я умираю.
  - Мам, ну не надо, - сын положил руку на плечо матери, которая приложила к глазам платок. - Папа сильный, он же всегда таким был.
  - Правильно, сынок, - Карл даже попытался ободряюще подмигнуть. - Не надо противиться неизбежному. В любом случае, я уйду, осознавая, что хорошо прожил свою жизнь, вырастил хороших детей, что у меня была самая лучшая жена на свете.
  - Мария, подойдите ко мне, - доктор Раухе, наблюдавший всю эту картину с видимым удивлением, сделал шаг назад. - Скажите, - он наклонился к самому уху подошедшей медсестры, - когда вы давали больному лекарство?
  - В четырнадцать тридцать, как положено.
  - И как он себя чувствовал?
  - Очень плохо. Но сейчас, мне кажется, ему полегче.
  - Вам кажется, Мария? Нет, ему действительно легче и, признаюсь, на моей практике такое в первый раз. Больной в терминальной стадии уже не испытывает улучшения. Но здесь... удивительный случай.
   Между тем, жена и сын Карла подошли вплотную к кровати, Клара взяла мужа за руку и они продолжали вести тихий разговор. Карл спрашивал о домашних новостях, о дочери, которая жила в Италии, но сейчас приехала к родителям, и вообще, проявлял весьма живой интерес ко всему, что было несвойственно умирающим.
  - Мы принесли тебе вот эту фотографию, - Клара достала из сумочки их общий семейный портрет. - Я поставлю его здесь, на тумбочку. Будешь смотреть, и, может быть, тебе будет от этого облегчение.
  - Спасибо, дорогая. Поставь на тумбочку. А знаешь, я почувствовал облегчение, стоило вам только войти. Я очень скучаю.
  - Ну и замечательно, дорогой! - фрау Бергер снова выразительно посмотрела на доктора. - Ты действительно выглядишь гораздо бодрее.
  - Здесь очень хороший персонал и грамотные врачи. Доктор Раухе, а вы верите в чудеса?
   Тот пожал плечами:
  - В общем-то я материалист, герр Бергер, но еще в чудеса верю, хотя ни разу с ними не встречался. Без этой веры жить гораздо сложнее.
  - А я вот не верю, несмотря на то, что они, кажется, все же существуют.
  - Что ты имеешь в виду, дорогой? - спросила Клара.
  - Я не могу тебе сказать. И вам, доктор, тоже. Не сочтите мои слова за бред, но я сам не могу понять, что хочу сказать. Если происходит чудо, то это просто волшебство, а если я обманываюсь, то не хотелось бы быстро разочароваться.
   Слушая его, Мария шепнула доктору Раухе:
  - Что он несет? Это же и есть настоящий бред!
  - Пап, может быть, ты хочешь что-нибудь у нас попросить? Хочешь, завтра принесем тебе штрудель? - спросил Дитрих. - Ты хочешь лечь повыше? Давай, я поправлю подушку.
  - Спасибо, сынок. А наклонись-ка ко мне... ближе, ближе. Вот так!
   Никто не слышал, что Карл сказал сыну, приблизив губы к самому его уху, но изумление, отразившееся на лице Дитриха, было видно невооруженным взглядом.
  - Ты уверен, пап? - переспросил он.
  - Пусть это будет между нами.
  - Ну хорошо, как скажешь, - Дитрих только развел руками. - Попробую.
  - Что у вас за секреты такие? - спросила Клара, недоуменно переводя взгляд с одного на другого.
  - Это наше, мужское, - ответил старик, лукаво прикрыв один глаз. - Я же еще не умер, а значит, имею право на свои маленькие тайны.
  - Ну зачем ты так говоришь!
  - Потому что так и есть. Доктор, - Карл посмотрел на Раухе, который с немалым удивлением наблюдал за своим пациентом, явно не напоминающим того несчастного, которого он видел еще утром, - скажите, доктор, как вы считаете, у меня ведь еще есть время?
   Тот пожал плечами:
  - По-видимому, вы преодолели определенный пик, но когда начнется рецессия, я вам сказать не могу.
  - А она начнется?
  - Врать не буду, мы же с вами со всеми так договаривались. Скорее всего, да, и довольно скоро.
  - Ну, все что есть, все равно мое, - старик вытянулся на кровати. - Да и не боюсь я ничего. Вы тоже за меня не бойтесь. Клара... отойди немного от окна, я плохо тебя вижу... знай, что я тебя люблю и всегда буду рядом, на этом и на том свете.
  - Милый...
  - Не надо, - Карл покачал головой, видя, как на глаза жены навернулись слезы. - Все, что с нами происходит, это и есть жизнь. И даже смерть является ее частью. А плакать будешь потом, не сейчас. Еще рано. Лучше испеки мне штрудель из красных яблок и принеси его завтра. Хорошо? Ну такой, как мы любим, с корицей.
   Она коротко кивнула и улыбнулась, сглатывая слезу:
  - Конечно, милый. Я приду завтра к десяти, как только откроют посещение.
  - Отлично. А ты, - Карл перевел взгляд на сына, - не забудь, о чем мы договорились.
  - Хорошо, папа.
   Бергер подмигнул сыну и со вздохом прикрыл глаза.
  - В общем, приходите завтра, а сейчас я что-то устал, извините. Я хочу спать.
  - Конечно, конечно! - родственники переглянулись, посмотрели на врача, который лишь пожал плечами, попрощались с больным и вышли из палаты.
  - Что с ним происходит, доктор? - спросила Клара, когда они вышли в коридор. - Завтра нам стоит приходить с утра, или... или уже все равно?
  - Я не могу вам обещать ничего определенного. У таких больных на этой стадии крайне редко бывают моменты улучшения самочувствия, но все же подобные случаи известны. К сожалению, это не может продолжаться долго и к завтрашнему дню, боюсь, наступит конец. Впрочем, конечно, приходите. Если больной будет в сознании, ему будет приятен ваш визит, а вы лишний раз увидите дорогого человека.
   Клара улыбнулась сквозь вновь проступившие слезы;
  - И мне действительно стоит испечь пирог?
  - Почему бы и нет?
  
  
  
   Глава 4. Следующий день.
  
  
   На другое утро, около шести, Карл проснулся. В палате еще было темно, но он знал, что это именно утро, а не вечер. События минувшего дня перемешались в голове, реальность его вызывала сомнения. Может быть, это был только сон? Впрочем, не это сейчас тревожило больного. Он очень сильно хотел в туалет. В последние дни он ходил под себя, но сейчас что-то не давало ему поступить так же. Что именно? Да он и не собирался с этим разбираться.
   Подняв голову с подушки, он отбросил одеяло в сторону, а затем сел на кровати, свесив ноги вниз. Голова немного кружилась, но все же не настолько, чтобы старик не смог встать и неверной походкой дойти до туалета. Сделав дела, он подошел к зеркалу, висевшему над раковиной, и посмотрел на себя. Впервые за неделю или больше. Смотревшее на него оттуда изможденное желтое лицо настолько не походило на его собственное, что Карл несколько раз провел рукой вниз ото лба, чтобы удостовериться в увиденном. Да, жалкое зрелище. Именно с таким лицом и умирают, когда кожа теряет блеск , западают глаза, а нос удлиняется.
   Посмотрев на себя еще пару секунд, Карл открыл воду и осторожно умылся, словно забыл как это делается или боялся, что вода смоет последние черты живого человека. Вытерся полотенцем и поморщился - лицо небритое. Где же взять бритву? Надо дождаться медсестру. Ничего, можно подождать. Кажется, время еще есть.
   Выйдя из санузла, Бергер собирался было снова лечь в койку, но вместо этого подошел к окну, отдернул в сторону штору и невольно застыл, привлеченный открывшимся видом. Нет, ничего особенного за окном не происходило, но там была жизнь, которой он уже давно не интересовался, которая происходила для других. Застывшие голые деревья, пустая больничная территория, огни в соседнем корпусе и редкий свет от проезжающих где-то за забором автомобилей. Ничего интересного, но не для человека, который совсем недавно уже попрощался с этим светом и одной ногой стоял в могиле.
   Не менее десяти минут старик стоял у окна, словно впитывая открывшуюся жизнь, и только немного устав, сел на кровать. Да, ему было о чем подумать. Вспоминая слова незнакомца, назвавшегося Михаэлем, и анализируя прогресс своего состояния, нельзя было отрицать, что действительно произошли перемены. Бергер несколько раз ощупал все тело - ничего нигде не болит. Он чувствовал себя лучше, чем даже за год до выявления болезни. Хочется есть - такого тоже давно не бывало. Голова светлая, мысли четкие, хотя и сумбурные. Он понимал, что за все придется платить, но думать об этом не хотелось, тем более платить было за что. Если все правда, то он вернется к полноценной жизни и увидит еще столько, сколько и надеяться никогда не мог. Такие перспективы, что захватывает дух.
   Через полчаса в палату зашла медсестра. Хельга. Увидев, что старик сидит на стуле около приоткрытого окна, она на некоторое время замерла, буквально не веря своим глазам - еще два дня назад, в прошлую ее смену, он не мог голову поднять от подушки, да и диагноз больного был ей хорошо известен.
  - Доброе утро, - видя, что женщина молчит, Бергер начал первым. - Сегодня замечательное утро.... как вас зовут?
  - Хельга, - ответила та.
  - Хельга? Извините, но я так плохо себя чувствовал прошлые дни, что ваше имя где-то потерялось. А я вот уже встал... когда у вас завтрак?
  - У меня? - медсестра была так ошеломлена, что даже не поняла вопрос. - Я ухожу после девяти и завтракаю в кафе, а здесь только кофе с печеньем.
   Старик улыбнулся:
  - Это хорошо. Но я хотел бы знать, когда завтрак в больнице?
  - А вы хотите кушать, герр Бергер?
  - Как ни странно, но да, - он пожал плечами. - По-моему, я не ел несколько дней.
  - Подождите, - тихо сказала медсестра, открывая за спиной дверь, - подождите немного. Я сейчас позову врача... я не знаю... ой, может вам не нельзя.
  - Да можно! - старик беспечно махнул рукой, но Хельга уже выскочила из палаты, и он услышал только ее торопливо удаляющиеся шаги.
   Через некоторое время, которое он вновь потратил на созерцание, в палату вошел дежурный врач в сопровождении Хельги, которая как будто боялась происходящего и сейчас выглядывала из -за плеча мужчины.
  - Доброе утро, герр Бергер, - сказал он, бросив при виде старика, сидевшего у окна, быстрый взгляд на медсестру. - Вам лучше?
  - Да, спасибо. Кажется, доктор Гройм?
  - Грайм. Разрешите пощупать ваш пульс. Так... ну что же, неплохо. А почему вы сидите, не хотите прилечь? Вам все же лучше соблюдать постельный режим.
   Бергер улыбнулся:
  - Мне кажется, я уже належался. Так, что чуть не умер. Но сейчас мне хочется видеть жизнь, пусть пока только из этого окна, но все равно это так приятно.
  - Ну что же, воля ваша. Медсестра сказала, что вы голодны. Завтрак начинается в восемь. Вам принесут первому. Хельга, распорядитесь.
  - Спасибо, доктор. Скажите, если мне будет лучше, меня когда смогут выписать?
  - Выписать? Хм..., - доктор Грайм даже запнулся, не зная, что ответить. - Если вам будет лучше, и родные не будут возражать, то вас выпишут так скоро, как возможно.
   К десяти утра, когда в госпитале открывалось посещение, Карл Бергер был сыт (он съел сразу две порции омлета и молочную кашу), побрит, и ничем не напоминал того умирающего старика, которым он был всего несколько часов назад. На двенадцать был назначен медицинский консилиум, собиравшийся из-за его невероятного выхода из однозначно безнадежного состояния. Впрочем, его это мало волновало. Вот-вот должна была прийти жена, и им было о чем поговорить, а его здоровье теперь от врачей не зависело - в этом Карл был уверен.
   Когда Клара Бергер, сопровождаемая герром Раухе, вошла в палату, Карл, полулежа в постели, читал газету. Он отказался от всех положенных в его состоянии (с точки зрения медицины), процедур, и даже причесал редкие седые волосы, стремясь выглядеть лучше.
  - Доброе утро, милый! - сказала Клара, но затем резко остановилась, как и все, пораженная произошедшим в ее муже переменам.
  - Доброе утро, дорогая! - Карл отложил газету и бодро встал с кровати. - Я так тебя ждал!
  - Ну, я вас оставлю, - сказал доктор. - Фрау Бергер, у вас есть полчаса. Больному все же необходим покой.
  - Спасибо, доктор. Милый, как ты себя чувствуешь?
  - Вполне нормально, - ответил Карл, подходя к ней. - У тебя в руке пакет - ты принесла мне пирог?
  - Как ты и хотел. Испекла с самого утра.
  - Замечательно! Проходи! - Карл посторонился, показывая жене на стул у окна.
   Взяв второй стул, он пододвинул небольшой столик ближе к окну, развернул бумагу с пирогом и принялся жадно есть, благо жена заботливо порезала штрудель на куски, а ножа в палате не было.
  - Милый, я не верю своим глазам, - сказала Клара, с приоткрытым от изумления ртом наблюдая, как он расправляется уже со вторым куском. - Я так рада тебя видеть в таком состоянии. Мы ведь уже забыли, когда так было.
   Не отрываясь от еды, он кивнул:
  - Все нормально, дорогая. Я думаю, что теперь я поправлюсь, и все у нас будет замечательно.
  - Знаешь, доктор говорит, что такой случай впервые в его медицинской практике. Он честно сказал, что уже сегодня ты должен был...
  - Умереть?
  - Ну да.
  - Мало ли что он сказал. Ведь не умер же. Я сильный, милая, ты же знаешь.
  - Я в тебе не сомневаюсь. Теперь мне хочется, чтобы ты поскорее вернулся домой и пусть все будет как прежде. Я бы все за это отдала.
  - Так-таки и всё? - Карл бросил на жену внимательный взгляд.
  - Конечно.
  - Я бы тоже много что отдал ради этого, потому что все имеет свою цену.
  - Ты о чем, милый?
  - Да так... Ничего. Я надеюсь, что дня через два я уже смогу быть дома. Только тебе необходимо будет подписать бумаги, что мы отказываемся от дальнейшего нахождения в госпитале.
  - Ты уверен, что надо так скоро?
  - А что тянуть? Я выздоравливаю, милая. Чувствую, что уже скоро я восстановлю прежнюю форму. Да я и сейчас бы уже ушел, но врачи не позволят. Они находятся во власти своих представлений и никогда от них не откажутся. Да и правильно, впрочем. Но я, я это особый случай.
  - Ты самый сильный, Карл! Ты самый сильный!
  - Ты так думаешь? Не знаю. Хотя, если господу было угодно даровать мне жизнь, значит, я наверняка что-то из себя представляю.
  - Как же хорошо, что тебе легче! Врачи все в шоке, если честно. А Груди, по-моему, уже что-то почувствовала - до этого она была грустная, скулила часто, а сегодня с утра ее было просто не узнать. Я сказала, что снова иду к тебе, так она так прыгала!
  - Я тоже по ней скучаю. Очень хочется пойти с ней погулять в парк. Но скажи, что ты сама думаешь обо всем этом? Думаешь, что это временно, потом опять мне станет плохо и тогда все? Признайся?
  - Да нет, ты что! Все теперь будет хорошо, ты же сам сказал.
  Карл усмехнулся, а затем повторил:
  - Признайся. Так или нет?
  - Да нет же, нет.
  - Ладно, - старик погладил руку жены. - Я ведь все равно знаю. Но только я тебе скажу, что ты можешь не сомневаться. Со мной произошла очень странная история, просто невероятная. Я уже почти умер и вряд ли мы сейчас смогли бы вот так запросто говорить. Не знаю, как описать то, что произошло, я и сам не был бы уверен в реальности, если бы не сидел так спокойно сейчас перед тобой. Я хочу, чтобы ты знала только то, что я вернулся, и мы будем вместе. Остальное я тоже тебе расскажу, но не сейчас. Сейчас я и сам почти ничего не понимаю.
  - Хорошо, милый. Как будет время, так и расскажешь. Вкусный пирог?
  - Блистательный! Я так соскучился по твоей еде. Видишь, я почти все съел.
  - Вижу, - Клара улыбнулась. - У тебя хороший аппетит, как и всегда.
  - Волчий аппетит! Когда я вернусь, сделай свое коронное рагу. Да побольше!
  - Обязательно!
   Оставив на тарелке всего один кусок штруделя, Карл выдохнул:
  - Ух, наелся! Когда я вернусь, купим новую машину и поедем в Италию! Купим Мерседес. Самый большой! W116! Лучше, чем у бургомистра!
  - А как же твоя мечта об отеле? Машина заберет много денег.
  - А все равно! - Карл беспечно махнул рукой. - Гулять, так гулять!
  - Вот как! - Клара была удивлена. - Это что-то новенькое.
   В ответ Бергер с хитрецой прищурил глаза:
  - Один раз живем.
   Поговорив еще минут десять, Клара стала собираться уходить. Они договорились, что она вновь придет завтра утром, а вечером он позвонит ей и расскажет, как обстоят дела. Нежно поцеловав жену, Бергер еще раз напомнил ей, чтобы она захватила свежие газеты, и сам проводил супругу до двери.
   К этому времени он чувствовал себя совершенно здоровым, так что когда через час начался врачебный консилиум, врачам не оставалось ничего другого, как признать, что у больного чудесным невероятным образом наступил период ремиссии. Прогноз они давали неблагоприятный, но тем не менее отрицать явное было невозможно и консилиум пришел к заключению, что необходимо провести дополнительные анализы. Лишь один врач, заместитель директора, герр Шенке, выразил сомнение, что предыдущие показания были правильны. Он сказал, что возможно, они встретились со сложной врачебной ошибкой, а анализы трактовались неправильно. Возможно, сказал он, это была какая-то неизвестная болезнь, потому что выздоровление от рака на четвертой стадии, невозможно ни при каких обстоятельствах. Словом, анализы, анализы и еще раз анализы. Вполне вероятно, добавил доктор Шенке, что эта тема стоит большой научной работы, за которую автор получит немалый гонорар, а главное, признание первенства.
   В конечном итоге консилиум пришел к следующим выводам, с которыми Бергер вполне согласился:
  1 В течении нескольких дней продолжать наблюдение за пациентом и провести все необходимые анализы.
  2. В случае удовлетворительного состояния пациента, если сам он будет настаивать, в конце недели его можно выписать, переведя на амбулаторное лечение.
  3. Выработать необходимое лечение, прописать рекомендуемые дозы препаратов, рекомендовать еженедельный осмотр в течение двух месяцев..
   После обеда к Карлу Бергеру пришел сын. Пробыл он не слишком долго, минут десять. Они тихо говорили о чем-то, причем было видно, что Дитрих довольно сильно нервничает, но Карлу удалось его успокоить, а потом он даже проводил сына до лестницы и довольно крепко пожал ему руку на прощание.
   Вернувшись в палату, старик раскрыл большой пакет, который принес Дитрих, вытащил из него завернутую во много слоев бумаги небольшую бутылочку виски и, нетерпеливо открутив пробку, сделал большой глоток. Посидел немного, чувствуя, как обжигающая жидкость медленно стекает вниз, затем повторил, закусил шоколадной конфеткой и лег на кровать, наслаждаясь ощущениями.
   Размышляя о том, что с ним произошло, старик понял, что ему совсем не хочется думать о будущем. Сейчас, в самом конце жизни, уже оказавшись на самом краю, он внезапно получил шанс продлить свое земное существование, но теперь его жизнь будет зависеть еще от кого-то. Неизвестность. От нее всегда не по себе. Что от него потребуют, будет ли он в состоянии выполнять эти поручения? Сможет ли? Отказаться идти на поводу? Это не так-то просто - от него не отстанут. Силы, сумевшие вытащить его из бездны, редко допускают ошибки и поэтому вряд ли допустят ослушание.
   Вздохнув, Карл еще раз приложился к бутылке, теперь уже покрепче. Подождал пару минут, дождавшись легкого головокружения, и заснул.
  
  
  
   Глава 5. Новая старая жизнь.
  
  
  
   Через два дня старик взбунтовался. Врачи, следуя ранее намеченному плану, не хотели выпускать его из госпиталя раньше намеченного срока, что его совсем не устраивало. Когда доктор Раухе, заканчивая свой очередной визит, пообещал зайти на следующий день, Бергер одним махом смел с прикроватного столика все, что на нем находилось, и предложил доктору побороться на руках. При этом щуплый старик был настолько убедителен (годы работы в юстиции давали о себе знать), что герр Раухе согласился. Он сел напротив своего визави, засучил рукав, обнажив мускулистую руку, а через минуту уже оказался повержен и еще долго потирал запястье, чувствуя железную хватку пациента.
  - Не отпустите сегодня вечером, я прыгну из окна, - Бергер предостерегающе поднял вверх указательный палец, показывая, что он не шутит. - Думаете, не хватит духу у старикашки? Хватит, доктор. Можете не сомневаться. Я полностью здоров, ну а если и подохну, то тут нет вашей вины. Я напишу расписку, подпишу все, что угодно! Но поймите, я хочу домой. Все, что мне осталось - моё. Я чувствую в себе силы, и не смотрите, что внешне я похож на старую дохлятину. Мою силу вы почувствовали, и пока она у меня есть, я хочу ей пользоваться. Понимаете меня?
  - Вполне. Ну что же, если так, то я после окончания обхода обращусь к герру Шенке, передам ему ваше заявление и думаю, что вопрос будет решен положительно.
  - Если не будет, я все равно уйду!
   Доктор улыбнулся:
  - Да я понял вас, понял. Но... Вы можете быть со мной откровенным?
  - А почему же нет? - старик пожал плечами. - Что вы хотите?
  - Как вы сами относитесь к тому, что с вами происходит? Вы понимаете уникальность вашего случая? Вы вполне осознаете, что с вами происходило?
  - Я разве похож на идиота, чтобы не осознавать?
  - Да я не об этом, герр Бергер, - доктор досадливо махнул рукой. - Вы человек непростой, долго занимали ответственную должность... Вы хоть что-нибудь мне можете ответить?
   Бергер хитро прищурился
  - Вы считаете, что я могу знать ответы на ваши вопросы?
  - А вдруг!
  - Друг мой, вы меня переоцениваете. Я ничего не знаю и не понимаю. Это правда. Отношусь к происходящему я с меньшим недоумением, чем все остальные. Это тоже правда. Насчет уникальности моего случая... ммм... я не знаю. Это снова правда. А происходило со мной то же самое, что и с миллионами других людей. Я умирал и уже видел перед собой белый тоннель. Смерть проста и однозначна, жизнь сложнее. Почему я вернулся - я не знаю. Причину этого я не знаю тоже. Ну, вы довольны?
   Раухе усмехнулся:
  - Может быть. Мне кажется, вы говорили искренне, хотя и не сказали ничего нового. Ну ладно, значит так.
  - Вы хороший человек, доктор. Вам, как специалисту, я очень интересен, и это совершенно понятно. Давайте так... попозже я постараюсь ответить вам немного более полно. Я действительно не знаю, что произошло, и мне это не менее интересно, чем вам, клянусь. Но сейчас больше не спрашивайте ни о чем. Я хочу домой.
  - Клятва принята! - доктор Раухе улыбнулся. - Хорошо, герр Бергер. Через полчаса вам принесут одежду, вы позвоните родным и пусть за вами приезжают.
  - Еще чего! Я хочу пройтись пешком. Хорошая погода, весна. Я чувствую в себе достаточно сил.
  - Ну, как хотите. Только не пугайте людей своим видом - наденьте шляпу поглубже.
  - Я так плохо выгляжу? Мне кажется, терпимо. Наверное, я уже привык к своей роже.
   Доктор кивнул:
  - Плохо.
  - Как кто?
  - Как живой труп.
  - Да? - старик задумался. - Ладно, натяну шляпу ниже ушей.
  - Но через два дня мы вас ждем здесь на осмотр.
  - Договорились!
   В половине пятого Бергер уже подходил к своему дому. Расстояние в четыре километра он преодолел пешком без особых усилий. Конечно, как и предупреждал доктор, некоторые прохожие с интересом осматривали худенького старика, одетого в серый костюм и плащ, приходившиеся явно не по размеру, но он не обращал на них внимания. Нахлобучив шляпу ниже бровей, скрыв под ней лысенькую желтоватую голову, старик уверенно шел вперед, чувствуя упоительную легкость во всем теле. Даже год, два, пять лет назад, он не ощущал в себе такой бодрости. Наверное, примерно в этот день должны были состояться его похороны, но теперь он думал об этом с улыбкой. Что его ждет, он не знал, но реальность определенно нравилась.
   Выйдя из ворот госпиталя, он прошел сквозь Ратхаус парк, прошел мимо здания парламента, вышел на Бурггассе и через двадцать минут ходьбы по прямой улице завернул на родную Гольдшлагштрассе, где почти у метро находился его дом. Войдя в подъезд, он поздоровался с обалдевшим от его появления консьержем, немного постоял возле лифта, но затем передумал и пешком поднялся на свой четвертый этаж.
  - Ох! - только и смогла вымолвить Клара Бергер, увидев своего супруга, стоящим в дверях.
  - Привет! - Карл как ни в чем не бывало, чмокнул ее в щеку, привычным движением закинул шляпу на вешалку и принялся ласкать Груди, которая с радостным лаем выскочила из комнаты.
  - Что случилось?! - Клара задала, наверное, самый глупый вопрос в данной ситуации, но ничего другого в голову не пришло.
  - Ничего, - Бергер пожал плечами. - Меня выписали.
  - Ой... Боже... Какое... Какое счастье! Я не ожидала.
  - Я выздоровел, милая. Теперь все в порядке. По крайней мере, на данный момент. Ты одна?
  - Одна, с Груди. С кем же мне еще быть? Хильда была вчера днем, а с Дитрихом виделись у тебя в госпитале.
  - И тапки мои на месте! - Карл скинул жесткие ботинки и погрузил ноги в мягкий войлок удобной домашней обуви.
  - А ты думал, что мы тебя уже похоронили и убрали все вещи? Нет дорогой, я до конца верила, что все будет хорошо.
  - Спасибо, милая. Ну, что у нас нового? За две недели в больнице, да и вообще за время болезни, я совсем потерял счет времени.
   За следующие две недели в жизни Карла Бергера не произошло ничего интересного и, одновременно, многое стало меняться. Да, он несколько раз посещал госпиталь, проходил очередные обследования, которые еще раз убедили врачей, что болезнь таинственным образом отступила. Первые дни он старался без нужды не выходить на улицу, лишь вечерами гуляя с собакой, но потом почувствовал вкус к жизни и начал все более проявлять активность. За неделю домашнего питания, помноженного на прекрасный аппетит, старик набрал несколько килограммов, расправил плечи, а на щеках даже заиграл легкий румянец. На двенадцатый день он начал гулять с собакой трижды в день, на четырнадцатый пошел с супругой в оперу, а на пятнадцатый записался в бассейн. Хильда и Дитрих сначала навещали родителей каждый день. Затем, видя, что у них все хорошо, заходили все реже, потом Хильда уехала к мужу в Италию, и они иногда обменивались телефонными звонками.
   Несколько раз Клара пыталась узнать у мужа, что он думает о своей болезни и неожиданном выздоровлении, но Карл отделывался общими фразами. Будучи женщиной деликатной, видя, что ему не хочется говорить на эту тему, вскоре она оставила расспросы, тем более что он пообещал однажды вернуться к разговору, когда будет в подходящем настроении.
   В целом жизнь четы Бергеров вполне могла вернуться на привычные рельсы, но Карл этого уже не хотел. Не зная, что его ждет в дальнейшем, он хотел теперь получить от жизни немного больше, чем это было бы в другой ситуации. Прекрасно понимая, что не случись с ним чуда, он уже вот как несколько недель должен был быть мертв, старик решил ни в чем себе не отказывать. Через месяц после выписки он действительно купил новенький Мерседес Бенц, и они с женой отправились в путешествие по соседней Италии.
   Переехав границу в районе Обертерля и вдоволь насмотревшись на красоты Альп, они остановились на ночь в небольшом отеле в местечке Понтебба. Еще совсем недавно они и сами хотели вот так же иметь свой отель в горах, но отложенные деньги ушли на машину и поездку. Клара не протестовала, радуясь тому, что она вновь может находиться вместе с мужем, с которым уже, казалось бы, попрощалась, а Карл и вовсе решил жить одним днем. Втайне от жены он заказал билеты на океанский лайнер, отправляющийся через две недели из Барселоны в большой круиз по Средиземному морю, а затем он планировал на машине пересечь еще и Францию, чтобы потом через Мюнхен вернуться домой. Таким образом, эта поездка должна была реализовать их давние мечты о большом путешествии, и когда это было делать, как не сейчас?
   На следующий день, еще в отеле, едва проснувшись, старик осознал, что к нему вернулась и мужская сила. Уже добрый десяток лет Клара не испытывала от него такого напора и горячности, как в то майское утро. Для семидесятилетней женщины это было непросто, но Карл был неутомим, два раза овладевая женой на протяжении часа. Излишне говорить, что такое пробуждение добавило положительных эмоций, и, когда они, крепко взявшись за руки, шли к машине, чтобы продолжить путешествие, яркое солнце вполне соответствовало настроению. К обеду пара уже была в Венеции.
  
  
   Глава 6. Снова Михаэль.
  
  
   Конечно, Венеция не тот город, на осмотр которого хватит одного дня, но, тем не менее, да наступления темноты Карл и Клара успели пройтись по левой стороне Гранд-канала, увидеть роскошные дворцы эпохи Возрождения, выйти на площадь Сан-Марко и немного посидеть в кафе неподалеку от дворца Дожей.
  Кофе с яблочным пирожком были очень хороши, но аппетит от этого только разыгрался пуще прежнего и они решили подыскать себе хороший ресторан с местной кухней. В Венеции, как и во всей Италии, нет плохих ресторанов, но все они имеют свою изюминку, а лучшие как всегда те, которые предпочитают местные жители, а не туристы. Поэтому, немного ознакомившись с картой, они пошли в сторону от предлагаемых маршрутов и наконец, на Корте Сабионера, нашли некое заведение, где и решили провести вечер.
  Пара провела в ресторане около двух часов, разговаривая о своем путешествии, параллельно вспоминая прошлую жизнь. Карл, несмотря на уговоры жены, заказал бутылку вина, и с большим удовольствием выпил несколько бокалов. Клара, у которой были проблемы с сердцем, сделала лишь символический глоток. Они уже собирались уходить, когда официант передал Бергеру какую-то записку.
  - Что случилось? - спросила жена, увидев, что он побледнел и стал оглядываться по сторонам.
  - Ничего, дорогая. Оказывается, здесь есть один мой знакомый... ты его не знаешь, это по старой работе. Он увидел нас, но чувство такта не позволило подойти напрямую, так что он спрашивает, могу ля я с ним поболтать. Ему нужна какая-то консультация.
  - Но где же он?! И какие консультации - ты давно на пенсии?!
  - Он... Да где-то здесь, - старик замешкался. Он и в самом деле не помнил лица человека, приходившего к нему в госпитале. Незнакомец, представившийся Михаэлем, сейчас вдруг оказался здесь же, в Венеции, в этом же ресторане, но пока не спешил объявляться.
   "Карл, здравствуйте. Рад, что у вас все хорошо. Пришло время нам поговорить. Я неподалеку от вас. Что сказать супруге, придумайте. Напрягите фантазию. Михаэль" - гласила записка.
  - Так пусть подходит. У нас не дворцовый этикет, - Клара тоже начала всматриваться в лица окружающих, когда сзади нее возник мужчина, одетый в белый джинсовый костюм, красную рубашку с высоким воротом и белые лаковые туфли из кожи питона.
  - Добрый вечер! - с широкой улыбкой произнес он, одновременно протягивая Кларе большую чайную розу. - Это вам, фрау! Здравствуйте, герр Бергер! Надеюсь, не сильно помешал? Извините, но неожиданно увидев вас здесь, я не мог не подойти.
   Карл кивнул:
  - Добрый вечер, Михаэль! Вот уж поистине удивительная встреча!
  - А мы только сегодня приехали, представляете! - сказала Клара, принимая ароматный подарок. - Вы давно здесь?
  - Уже две недели. Две прекрасные недели! И какое счастье, что я увидел вас здесь. Карл Бергер лучший специалист в том вопросе, который меня интересует. Я хотел обратиться к нему еще в Вене, но мне сказали, что господин судья серьезно болен и не сможет дать консультацию. Я очень рад, что вы выздоровели, Карл! Мои поздравления!
  - Спасибо, - старик тонко усмехнулся. - Так что вы хотели, Михаэль? Полагаю, что лучше все же нам поговорить не сегодня и не здесь. Мы сильно устали, извините.
  Мужчина замахал руками:
  - Ничего, ничего! Конечно, я все понимаю и уже рад тому, что вы уделите мне свое внимание. Давайте завтра? Утром? Вы где остановились?
  - В "Палаццо Венециано".
  - Это отель у паромной пристани?
  - Точно.
  - Прекрасный выбор! Тогда, если вам будет это удобно, в девять утра я буду ждать вас в холле на первом этаже. Не рано?
  - Нормально, - Бергер посмотрел на супругу. - Клара любит поспать до десяти, так что как раз у нас будет время.
  - Договорились! О, как все замечательно сложилось! Ну ладно, не смею вас больше отвлекать. Позвольте откланяться! Вашу ручку, фрау Бергер! Хорошего вечера!
  Когда он ушел, Клара какое-то время молчала, а затем тихо произнесла:
  - Странный человек. Такое впечатление, что он владеет всем миром, но хочет казаться проще, чем есть на самом деле.
  Бергер пожал плечами:
  - Ты так думаешь? Да, он богат, но это не делает жизнь беспроблемной. Скорее, наоборот.
  - Да, конечно. Но, наверное, он мог бы спросить мнение лучших специалистов. Странные это люди, в общем.
  Карл только усмехнулся:
  - А ты считаешь, что я к ним уже не отношусь? Ладно, милая, пойдем в отель. Мы устали, надо отдохнуть. Завтра мы еще покатаемся по каналам, а потом едем в Милан.
  
   Глава 7. Карты на стол.
  
   Карл Бергер всегда был человеком исполнительным и пунктуальным. Следующим утром, за десять минут до указанного времени, он уже сидел на первом этаже своего отеля. Утренняя газета и кофе прилагались.
   Ждать пришлось недолго. Ровно в назначенное время Михаэль появился в дверях. Он был одет все в тот же джинсовый костюм, только красная рубашка уступила место белой. От него пахло дорогим парфюмом, на руках кольца, с явно не бутафорскими камнями, на шее толстая цепь замысловатого плетения. Когда он подсел к старику и снял свою белоснежную шляпу, то оказалось, что голова мужчины гладко выбрита до почти зеркального блеска.
   - Доброе утро! - громко сказал Михаэль, садясь в противоположное кресло. - Как дела?
   - Доброе утро, - Бергер кивнул. - Дела у меня были на работе, а сейчас я просто отдыхаю.
   Михаэль кивнул:
   - Понятно. Так, а я тоже хочу кофе. Девушка, подойдите, пожалуйста. Мне капучино две чашки. Да, я подожду. Кстати, Карл, как ваше здоровье?
   - Неплохо, - старик пожал плечами. - Чувствую себя здоровым.
   - Это замечательно! Как родные отнеслись к вашему выздоровлению? Удивились?
   - Это мягко сказано, как все удивились. И не только родственники. Первое время мне прохода не давали врачи, но потом отстали.
   Михаэль хитро прищурился:
   - Да, нет болезни, не о чем и говорить. Ну а как вы себе объясняете то, что с вами произошло?
   - Не знаю. Объяснений я жду от вас. А кстати, как вы меня нашли? Наша встреча не может быть случайностью.
   - Ерунда! - мужчина махнул рукой. - Ничего сложного - потом узнаете. Давайте говорить о вас. Я надеюсь, вы помните наш предыдущий разговор? Помните условия, на которых вам была предоставлена жизнь?
   - До последнего слова. Я каждый день вспоминаю об этом.
   - Вот и не забывайте.
   - Вы меня пугаете?
   - Нет, ну что вы! Просто помните об этом, как... ну, например... вот возьмем нож. Он может нарезать колбасу, может защитить, а может и убить. И все один маленький ножик. Вот и с жизнью также.
   Старик вздохнул:
   - Яснее ясного. Ну что же, я готов вас слушать. Но скажите, Михаэль, как вы меня спасли? Я ведь был неизлечим.
   - Значит, излечим, - мужчина улыбнулся. - Это технология, Карл. Она существует, но пока неизвестна. Вам в кровь были запущены так называемые нанороботы. Они уничтожили злокачественные клетки и вживились во все системы организма. Они будут регулировать вашу жизнь, и защищать вас.
   В глазах у Бергера потемнело. Он торопливо утер выступивший со лба пот, и тряхнул головой, пытаясь избавиться от нарастающего шума в ушах. Впрочем, все это длилось недолго. Сердце застучало ровно, а мысли стали яснее прежнего.
   - Вы хотите сказать... у меня внутри инородные организмы? - запинаясь, проговорил он. - Мной управляют?
   - Не управляют, а помогают. В своих действиях и желаниях вы вольны. Нанороботы - ваши друзья, только это не организмы, а механизмы. Только очень маленькие.
   Бергер долго молчал, а затем бросил на собеседника острый взгляд:
   - Вы сказали, что такой технологии пока нет. То есть... это из будущего?
   Михаэль кивнул:
   - Причем из довольно отдаленного. Вам оказана честь, друг мой, представлять это будущее в данном времени. В мир уже вброшены начальные знания о высоких технологиях, скоро начнется настоящая технологическая революция, но эти знания необходимо защищать.
   - Вы тоже из будущего?
   - Скорее, из прошлого. Я родился в 1890 году, Карл. Я на 14 лет вас старше, но выгляжу неплохо, не правда ли? В 1847 родился Эдисон, в 1856 году родился Тесла. По совокупности причин, именно им были переданы знания, необходимые, чтобы прогресс тронулся с мертвой точки. Тысячи лет люди жили примерно одинаково. Чем пользовались прадеды, тем и внуки. Медицины, можно сказать, нет, техники нет, развлечений минимум. Через этих двоих знания были переданы в мир, и прогресс пошел семимильными шагами. Конечно, всегда существуют люди, которые хотят направить силу прогресса не в ту сторону. Хотят по разным причинам, но, в основном, все дело во власти и богатстве. Такие, как мы, друг мой, и нужны, чтобы пресекать подобные устремления. Не будь нас, люди обязательно уничтожили бы друг друга. А так ничего - живем и развиваемся. Но залог успеха будущего - в прошлом. Прошлое необходимо охранять, не допускать перекосов. Для тех, на кого мы работаем, мы и есть прошлое, понятно?
   - Допустим, - Бергер вздохнул. - Но я же стар.... Пока что стар. Я слаб физически, быстро и часто устаю. Лет до пятидесяти это все не вернется. Тьфу, какой я бред несу, казалось бы!
   - Вы все правильно говорите. Потому вас и избрали - чистая голова и практичность. Вы все схватили на лету. Ну а насчет слабости в данный момент... Вы не так и слабы теперь, как вам кажется. Да, нет мощи и скорости, нет многих умений, но вы будете работать не одни. Сила и молодость будет рядом.
   - Что вы хотите этим сказать? Кто будет еще?
   - Вот смотрите, судья , то есть вы, у нас есть, - Михаэль загнул один палец. - Полицейский есть, судья есть, адвокат есть, солдат есть. Сыщик и прокурор тоже будут. Как видите, все в порядке.
   - Будет шесть человек?
   - Нет, четверо.
   - Но...
   - Роль сыщика и прокурора будет на вас, Карл. Так решено, потому что вы справитесь.
   - Кто эти люди?
   - Когда придет время, вы с ними познакомитесь. Они подобраны по одному психотипу, так что проблем не будет. Тем более, каждый из вас будет связан данными однажды обязательствами. За шаги в сторону - смерть. Машинки внутри вас могут не только защищать хозяина, но и уничтожить за долю секунды. Впрочем, надеюсь, это не понадобится. Я, как видите, вполне себе неплохо существую.
   - Ох, - Бергер вздохнул. - Конечно, я много всего ожидал, но такое... И когда, Михаэль, начнется моя... моя миссия, что ли?
   Мужчина задумчиво приподнял подбородок:
   - Не скоро, но и ждать слишком долго не придется. Точно я не знаю, но пока вы можете продолжать свой вояж. Месяц у вас в запасе есть.
   - Ну а жена? - Бергер поднял на собеседника красные глаза. - А с ней как быть? Что ей сказать?
   - Скажете, что я предложил вам подработку, - Михаэль пожал плечами. - Вам скучно на пенсии, чувствуете вы себя хорошо, так почему бы и не помочь людям? Она поверит.
   - А у вас есть жена?
   В ответ Михаэль усмехнулся:
   - Представьте себе, есть. И даже не одна?
   - Вот как?! - старик удивился. - Вы мусульманин?
   Михаэль придвинул к себе вторую чашку кофе, которое только что принесли, немного помолчал, сделал глоток и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову:
   - Когда все началось, мне было шестьдесят. Это был 1950 год, Бремен. Сейчас, как вы понимаете, мне 35 лет, а Эрике, первой жене, уже 80. Жить с ней я не могу по разным причинам. Документы у меня другие, ведь я не тяну на 85 лет. Я много езжу, я мужчина, а значит, женщина необходима физически. Случайные связи не подходят, поэтому восемь лет назад я женился на другой. Ей было тогда 20, так что у нас еще много лет впереди, прежде чем разница в возрасте станет слишком очевидна.
   Бергер внимательно посмотрел на собеседника:
   - А Эрика знает?
   - Знает, - мужчина вздохнул. - Я не смог утаить от нее. Так было нельзя, но мне простили эту слабость.
   - И что она?
   - Вы проецируете это на себя? - Михаэль хитро подмигнул старику. - Она приняла это как данное. Я знал, что она поймет, потому рассказал. Я ей помогаю, иногда мы встречаемся, но сейчас она маленькая старушка в инвалидной коляске и ей тяжело видеть меня таким. Она все время плачет во время свиданий. Для меня, как понимаете, это тоже нелегко. Но у нее есть все необходимое, и это важно для меня. Для всех остальных знакомых, для детей и родных, я умер десять лет назад.
   - Она живет в Бремене? - спросил Бергер.
   - В пансионе под Кельном.
   - Понятно. Ну а мне что делать? Вы правильно подметили, Михаэль, что я примеряю вашу ситуацию на себя. Мне стоит рассказать Кларе все, как есть?
   Михаэль решительно покачал головой:
   - Ни в коем случае! Сейчас, по крайней мере. Лет семь у вас есть в запасе, прежде чем ваша разница в возрасте начнет проявляться. Впрочем, она ведь тоже пожилая женщина, так что еще неизвестно, что может случиться за это время.
   - Что вы имеете ввиду?
   В ответ Михаэль развел руками:
   - Она просто может умереть, вы можете поссориться - да все, что угодно!
   - Да-а, - протянул старик. - Но и со мной тоже может что-то случиться, не так ли?
   - Если вы будете вести себя, как мы договорились, то ничего.
   Старик криво усмехнулся:
   - А если я наложу на себя руки? Или меня собьет машина, например? Или меня во время ваших заданий убьют?
   - Не думайте об этом, Вы полагаете, что ваш случай рядовой? Да вы слишком ценный объект, чтобы вот так вас просто потерять. Все продумано, друг мой. Ребятки внутри вас - ваши защитники, как я уже сказал. Во время реальной опасности они активизируются, и вы становитесь почти неуязвимым. Даже если к вам незаметно подойти сзади и в упор выстрелить из пистолета в голову, то пуля просто срикошетит. Нанороботы активизируются во время соприкосновения с вашей кожей инородных тел мгновенно. Триллионные доли секунды. Ножи и средства ближнего боя вам почти не страшны. После других травм кости зарастают за считанные дни, раны затянутся за несколько часов. Вы можете до трех минут находится внутри открытого пламени. Убить могут только сильнейшие яды или кислота, принятая внутрь. Но даже в этом случае смерть настанет не сразу. Выстрел из пушки вы, конечно, не выдержите, также опасны прямые попадания в голову. Винтовка пробивает защиту до тридцати метров. Крупный калибр опасен до ста метров. В случае попадания в голову, напоминаю. Если в тело, то есть все шансы на выживание. Степень регенерации такова, что могут восстановиться даже утраченные глаза. Повреждения мозга до 20 процентов тоже обратимы. Нога или рука, конечно, новые не вырастут, в случае их потери, но и от потери крови вы не умрете.
   - Какой кошмар! - Бергер закрыл глаза руками. - Я себе не принадлежу, так кто же я?! Конечно, приятно слышать и своей защите, но.... Я ведь уже не совсем человек? Впрочем, это легко проверить!
   Старик взял со стола чайную ложку, огляделся, убеждаясь, что никто не смотрит в его сторону и с силой ударил себя тонкой частью в бедро.... Ощущения, были, надо сказать, специфические. Ему показалось, что, скорее, удар пришелся в какой-то другой предмет, нежели в его собственную ногу. Ни боли, ни ощущения соприкосновения с инородным телом - ничего! Ложка только соскользнула по ноге, вырвалась из руки, и со звоном упала на пол...
  
   Глава 8. Его новая вселенная.
  
  
   - Получилось? - Михаэль зевнул. - Все так делают, ничего нового.
   - А если я утону? - Бергер кинул на него изумленный взгляд. - Захлебнусь. Какая же тут неуязвимость?
   Михаэль усмехнулся:
   - Нет, вы сможете дышать и под водой как рыбка. Внутреннее строение вашего организма тоже претерпело определенные изменения. Вот только еще раз напомню - это все известно только вам и небольшому кругу других лиц. Рассказывать посторонним и демонстрировать свою силу запрещено. Всё это карается смертью, и никакие заслуги не спасают.
   - Понятно, - старик вздохнул. - Но Клара... она же догадается.
   - Знаете что! - Михаэль резко положил ногу на ногу. - Привыкайте исходить из конкретного момента. Вот возникнет проблема, тогда ее и решайте. Не стройте догадок и планов. В любой момент в жизни все может измениться независимо от вас и ваших желаний. Сейчас вы на службе, вы на посту. Что будет велено, то и делайте.
   Бергер пожал плечами:
   - Слушаюсь. Что мне остается? Я согласился, а значит, дал слово.
   - Вот поэтому вас и выбрали! - Михаэль с довольным видом кивнул. - Вы знаете, что такое честь. Ваша честь - сколько раз вас так называли?
   - И не припомнить! - Бергер отмахнулся. - Хотя быть и называться - это не одно и то же. Юристов продажных гораздо больше, чем достойных.
   Михаэлю только оставалось развести руками:
   - Так везде, не только среди юристов! Ну, так что вы еще хотите спросить, друг мой? Спрашивайте, не стесняйтесь. Мы будем не так и часто с вами видеться, а сейчас время есть.
   Бергер хитро посмотрел на собеседника:
   - Как вы меня нашли здесь? Мое местоположение всегда будет известно?
   - Да. А как же! На вас возлагаются большие надежды, вы очень важны. А если бы однажды спрятались? В жизни ведь всякое бывает.
   - Это эти ваши нанороботы передают мое местонахождение?
   Михаэль усмехнулся:
   - Нет, они передают своё местонахождение.
   - Ясно. Небольшая разница. Скажите, а что, всем дано помолодеть на пятьдесят лет? Если вам было тогда 60, то что, вы станете десятилетним мальчиком?
   - Ха-ха! Нет, это уж слишком! Но пятнадцатилетним стану! Для определенных дел нужен и такой возраст.
   - Но со своим разумом и опытом?
   - Естественно!
   - А эти люди.... Ну, которые будут со мной? Они молоды, значит их опыт намного больше моего?
   - Нет, самому пожилому было 45, сейчас ему 32. До двадцати лет он будет молодеть, затем время пойдет своим чередом. Остальным было 32 и 33, соответственно. Сейчас одному 22, другому 23.
   - Михаэль, - Бергер внимательно посмотрел собеседнику прямо в глаза, - А из какого времени нами управляют? Когда это все началось?
   - Мне говорили, что временной скачок возможен только на двести двадцать пять лет. Эдисон получил первые знания в 1864, хотя в детстве, заметьте, его считали ограниченным и даже выгнали из школы, а потом он официально нигде не учился. Складываем 1864 и 225, получается 2089. Вот это и есть год начала. Соответственно, сейчас 1975, значит там, откуда нам идут приказы, сейчас 2200 год.
   - Кошмар, - Бергер громко вздохнул. - А ведь мы даже не знаем, хорошие ли люди отдают эти приказы. Вы видели их?
   Михаэль кивнул:
   - Несколько раз. С виду - обычные люди. Только техника в их руках не оставляет сомнения, откуда они. Сейчас такого нет.
   - А сами там не были?
   - Нет, в будущее нельзя попасть. Для нас его еще нет. Они также не могут попасть в свое будущее, только в прошлое ровно на 225 лет. Тут все логично, потому что прошлое есть, а будущего еще нет. Однако, люди из будущего вернуться назад могут, мало того, время их здесь, у нас, жестко ограничено тремя сутками. Возврат происходит автоматически.
   - Откуда вы это все знаете, Михаэль?
   - Потому что я должен объяснять всё таким людям, как вы. Это моя работа. Поэтому я должен много знать, чтобы быть убедительнее.
   - А зачем мы нужны? Кто переходит оттуда? Раз есть судья, полицейский, адвокат и солдат, значит, не все так просто.
   - Понимаете верно, Карл. Официально разрешены переходы только для специальных экспедиций. Все с разрешения правительств, со специальной подготовкой. Но со временем, там, в будущем, технология перемещения стала доступной не только нескольким государствам. Иногда оборудование удается настроить тем, кто хочет получить личную выгоду. Не важно какую, но в любом случае это опасно. Кстати, переход синхронизирован, поэтому перемещаются всегда двое, взявшись за руки. С собой можно взять до двух килограммов неорганики, если плотно примотать предметы к телу. Чаще всего несанкционированно переходят охотники за раритетами, но бывают и такие, кто пытается поменять свое прошлое, или, что еще хуже, поменять течение истории. Это очень опасно для них там, в будущем. Они не могут долго находиться здесь, поэтому для выявления незаконных переходов пользуются помощью таких, как мы.
   Некоторое время старик молчал, задумчиво поворачивая стоящую перед ним чашку из-под кофе, а затем вздохнул:
   - Это очень непросто и страшно, то, что вы говорите, Михаэль. Но сейчас я понимаю ответственность, возложенную на меня, и мне это даже нравится.
   - Вот и замечательно! - Михаэль достал из внутреннего кармана небольшой листок бумаги, посмотрел на него несколько секунд, а затем передал Бергеру. - Посмотрите, это вам тоже многое скажет.
   Листок оказался фотографией. На ней была изображена старая могила, заросшая мхом, а надпись гласила "Карл Йозеф Бергер. 24.01.1902 - 17.03.1975"
   - Что это? - руки старика задрожали. Он сразу узнал это место. Кладбище в Зиммеринге. Там находились могилы его родителей - они были и на фотографии, но слева и справа были еще и другие захоронения, которых сейчас не было. А место с памятником ему самому Карл сам выбрал несколько лет назад, слева от матери.
   - Это ваша могила, - Михаэль хитро прищурился. - Снимок сделан в 2000 году. Рядом могила вашей жены, сына и внучки.
   Старика словно ударили чем-то тяжелым по голове. Он еще долго сидел, прерывисто дыша и ничего не понимая. В голове творился настоящий сумбур, мешающий собрать разрозненные мысли воедино.
   - Но как? - только и смог он проговорить, поднимая на собеседника остекленевший взгляд. - Что происходит?
   - Вы дату видите? - спросил Михаэль, перегибаясь через стол, чтобы указать на памятник на фотографии. - 17 марта 1975 года, а сейчас 8 мая 1975 года.
   - И что? Я все-таки умер?
   - А вот тут начинаются загадки! - Михаэль развел руками. - Причем, не только для меня, но и для тех, кто в будущем. Мы поменяли реальность, вы выжили, но в другой реальности вы всё же умерли. Там, в госпитале. Что такое вторая реальность, пока не знает никто. Там нет правила 225 лет, а есть правило 200. Она неизменна в любом случае. Она пересекается с измененной реальностью очень редко и всегда неожиданно. И в ней мы оба уже мертвы. Вы умерли недавно в госпитале, а меня давным-давно сбила машина.
   - И какая реальность, так сказать, реальнее?
   - Для нас эта, но и вторая существует тоже.
   - Я не понимаю! - Бергер замотал головой. - В чем суть-то?
   - В том, что наш мир не совсем таков, как мы его представляем. Да, из будущего можно попасть и во вторую реальность на 200 лет назад. Таким образом, можно увидеть возможный вариант прошлого. Следовательно, иногда можно понять, нужно ли было менять одно прошлое на другое, увидеть, какое лучше. Но больше ничего не спрашивайте. Тут я уже и сам ничего не понимаю. Мне что-то объясняли, но, увы, моего мозга для этого оказалось недостаточно. Я не глупец, но и не гений.
  
  
   Глава 9. Вторая реальность Карла Бергера.
  
  
   - Ух! - Бергер вытер со лба проступившие капельки пота. - Сегодня на меня свалилось больше информации, чем не только за всю жизнь, но, наверное, больше чем за жизнь всех этих людей вместе взятых, - он обвел рукой холл отеля, где уже появились выспавшиеся постояльцы и персонал. - Я был ко многому готов, но понял только половину, а половину не только не понял, но и не принял.
   - Все нормально, - Михаэль ободряюще похлопал его по руке. - Я тоже многое не понимаю, но не забиваю себе голову тем, во что не могу проникнуть. Так легче. Так надо, чтобы оставаться трезво мыслящим.
   - А вот эта фотография, - Карл указал на лежащий перед ним снимок. - Даты смерти моих родственников, Клары, Дитриха, внучки, которой еще нет, они не видны.
   Михаэль кивнул:
   - Да, они остались вне поля кадра. А вы хотите их знать?
   - Ни в коем случае! - Карл замахал руками. - Но я не понимаю... Я умер и не умер... Ну, хорошо, это я, а они? Клара, которая сейчас со мной, она что, живет в двух реальностях? И вот этот весь мир вокруг? Может быть, в другой реальности нет и этого отеля, например?
   Михаэль пожал плечами:
   - Дело в том... как я это понял... Реальности перемешаны. Мы со своим разумом находимся в одной реальности. При этом мы существуем и в другой, но не знаем, что существует еще одна. Не все понятно? Так это сложно, Карл, очень сложно. Да, вы жили в двух реальностях одновременно, все было очень схоже, но немного иначе.
   - Значит, у меня был двойник? - перебил его Бергер.
   - Или вы у него были двойником, - Михаэль подмигнул старику. - Нет, немного не так. Нет никаких двойников, есть только вы, но в двойном экземпляре, так сказать.
   - И эти реальности никогда не пересекаются?
   - Почему же нет? Например, во сне вы можете быть самим собой в другом измерении. Вы - это вы, но большинство окружающих вам незнакомы, хотя во сне вы их прекрасно знаете. Парадокс! Впрочем, зачем вам об этом думать? Для вас теперь существует только одна реальность, так что не забивайте себе голову. Постепенно вы узнаете больше, но сейчас, как мне кажется, с информативным потоком пора заканчивать.
   Бергер вздохнул:
   - Да, вы правы. Но у меня есть еще несколько вопросов. Не услышав ответа на них, я не смогу успокоиться.
   - Извольте, - Михаэль откинулся на спинку кресла. - Время у меня есть. А вам, кстати, скоро пора к супруге, чтобы не было лишних вопросов у нее.
   Старик кивнул:
   - Да, вот насчет нее.... Что мне говорить ей, когда мне придется отлучаться по вашим заданиям? Я ведь теперь себе не принадлежу.
   - Принадлежите, успокойтесь. Но наполовину, - Михаэль хмыкнул. - Супруге скажете сегодня, что я предложил вам работу. Не полный рабочий день, но иногда вам может потребоваться выезжать для профессиональных консультаций. Скажите ей, что у меня свое сыскное агентство.
   - Ну, допустим, - Бергер пожал плечами. - Это правдоподобно. Ну а деньги? Я ведь не очень богат. Будет какая-то оплата?
   Михаэль, услышав такой вопрос, даже рассмеялся:
   - Об этом не беспокойтесь! Бедные люди плохо делают свое дело, они неадекватно воспринимают реальность. Конечно, деньги у вас будут. Сразу скажу, что суммы будут не очень большие, но не из-за того, что с деньгами непросто, а чтобы не привлекать внимания. Неизвестно откуда взявшееся богатство, соответственно, большие траты - это звонок для государственных органов. У нас одна ставка для всех, независимо от ранга и заслуг. Тридцать шесть тысяч долларов в месяц. Нет, конечно, если что-то будет надо для дела, то сумма неограниченна ничем.
   - Тридцать шесть тысяч! - пробормотал старик. - Я в последние годы получал примерно две с половиной и был счастлив. Хм, небольшие деньги.... А кстати, откуда они?
   - Резонный вопрос, - согласился Михаэль. - Деньги нельзя взять из воздуха или напечатать просто так. Деньги настоящие, успокойтесь. Их дают банкиры, зависимые от будущего. Это такие же люди, как и вы. Однажды им спасли жизнь, теперь они работают на тех, кто их спас и нанял.
   - А почему доллары?
   Михаэль развел руками:
   - Так удобнее. А вы хотите шиллингами? Нет, доллары и только доллары. Они принимаются в любой стране мира, их знают везде. Вам иногда придется работать не только в Австрии. Кстати, для работы деньги выдаются отдельно. Эти тридцать шесть тысяч - лично для ваших нужд.
   - Понятно. Скажите, а из будущего можно менять реальность? Это ведь опасно.
   - Правильно думаете, Карл. Именно для этого вы и нужны.
   - А эти деньги - они выдаются наличными?
   - Да. На ваше имя будет приходить посылка. Имя отправителя каждый раз будет разное. Если деньги понадобятся вдруг, а у вас их нет - для этого существует ваша команда. Вместе вы этот вопрос решите.
   Бергер лукаво подмигнул собеседнику:
   - Кто-то из них знает больше моего?
   - У всех свои роли и свои обязанности. Встретитесь с ними и все поймете. Так, Карл, нам пора заканчивать разговор. Я донес до вас все, что необходимо на данный момент. Осмысливайте то, что услышали, наслаждайтесь отдыхом, а потом я организую вам встречу с остальными.
   - Хорошо. Но еще один вопрос.
   - Валяйте!
   - Если мы прошлое для тех, кто в будущем, значит, всё, что сделано, уже сделано? Появился кто-то из будущего, изменил, что хотел, а мы, допустим, не смогли ему помешать, значит, это уже исторический факт?
   - Вы имеете в виду, что в будущем знают, что, когда и где произошло?
   - Да, это же логично.
   - Если бы всё так было просто! Я тоже задавал этот вопрос, не вы один такой умный. Так вот, просто вспомните про свой памятник. Несколько реальностей не дают точной картины. Всё может быть так, а может и иначе. Это касается как прошлого, так и будущего. Нет, они не всегда знают точно, до минуты, когда произошло то, или иное событие, повлиявшее на ход истории. Однако, знают приблизительно. У них есть компьютеры, которые рассчитывают, как и какие события в прошлом повлияли на будущее, они понимают, что нужно изменить, чтобы их будущее соответствовало одной реальности в другой. Нельзя менять глобальную историю, полностью предотвращать войны, революции и так далее. Но можно предотвратить некоторые катастрофы, помочь кому-то выжить или наоборот. Всегда есть исключения из правил. Все, что в мире, как кажется, происходит случайно, таковым не является. Нет случайностей и совпадений, есть лишь внезапное смешение реальностей или влияние извне. Помните, что мир до Эдисона и иже с ним был одним, а после них он изменился неузнаваемо. Именно поэтому раньше просто жили, как жили, а теперь живут под контролем. Техника изменила ход времени, людям сложно самим с этим справиться. Надо помогать и направлять. Теперь не только прошлое влияет на будущее, но и наоборот. Вам достаточно такого ответа?
   Бергер неопределенно повел плечами:
   - Это очень сложно, половину все равно не понял. Но, думаю, что пока достаточно. Скажите, Михаэль, а есть такие, кто решил поделиться с другими своими знаниями? Допустим, вы решите рассказать то, что рассказали мне, всему миру. Что тогда?
   - Вы серьезно? - Михаэль саркастически усмехнулся. - В таком случае есть два варианта. Первый - я окажусь в психиатрической лечебнице, второй - нанороботы просто мгновенно убьют носителя, если есть вероятность реального выхода информации, и кто-то действительно поверит в услышанное. Пуф - и всё! Нет человека. Или просто неожиданно умер, или, казалось бы, самоубийство. Помните об этом, Карл. А еще лучше, забудьте про эти мысли.
  
  
   Глава 10. Она.
  
   Несмотря на невероятное количество информации, полностью перекроившее его восприятие жизни, мира и себя самого, Карл Бергер не утратил самообладания. После того, как Михаэль, попрощавшись, скрылся в дверях отеля, к Кларе вернулся прежний супруг, по внешнему виду которого никак нельзя было определить, что только что с ним произошло. Там, где-то в далеком будущем, определенно неплохо знали, на кого делать ставку, кому можно доверять самые невероятные тайны. Отдых четы Бергеров продолжился своим чередом.
   Они проехали всю Италию, от Венеции до Таранто, затем Неаполь, Рим, Флоренция, Генуя, Милан, Турин. После Турина пересекли Французскую границу, побывали в Марселе, Монпелье, и уже оттуда прибыли в Барселону, за половину дня проехав 350 км между этими городами. Запланированный круиз по Средиземному морю удался. Погода была отличная, море ласковое, посещенные города были прекрасны, а с профессиональными гидами еще и интересны.
   Из Барселоны, вновь вернувшись во Францию, они посетили Тулузу, Лимож, Орлеан, и 1 июня 1975 прибыли в Париж. Здесь они решили немного сбавить темп и недельку погостить во Французской столице. С деньгами проблем не было совсем - перед уходом Михаэль вручил Карлу кожаное портмоне с его первой, можно так сказать, зарплатой. Тридцать шесть тысяч долларов сразу, без всякого аванса. Бергер распорядился ими, как и положено человеку, находящемуся на отдыхе. Рестораны, хорошие отели, лучшие гиды - всё было к услугам четы Бергеров. Клара, как женщина неглупая, мужа ограничить не пыталась, хотя и не знала, что все эти роскошества оплачиваются не из их семейного бюджета.
   Периодически, как и все пожилые люди, Клара чувствовала себя неважно. Давление, сердцебиение, слабость, усталость, головокружение. В общем, не в пример мужу, у которого с этим все было хорошо. Карл, прекрасно понимая супругу, относился к ней бережно, не заставляя ее жить в том темпе, на который он был теперь способен. Путешествие, да еще и такое насыщенное, всегда отнимает немало сил, благо, что они быстро восполняются свежими впечатлениями, но возраст есть возраст. Впрочем, свою невероятную бодрость он старался не выказывать, чтобы соответствовать тому образу, к которому привыкла жена. Даже супружеские обязанности он исполнял не так часто, как мог бы, видя, что пожилой супруге это уже в тягость. Иногда он задумывался над тем, к чему это может привести впоследствии, но поскорее гнал подобные мысли прочь. Клару он любил и уважал даже еще больше прежнего.
   Итак, Париж. 8-й округ, недалеко от Елисейских Полей, Отель де Кастильон. Именно здесь они поселились, сняв номер за 2000 франков, окна которого выходили на тихую улицу Д"Анжу. В первый день, Клара, уставшая после переезда, вечером осталась отдыхать в отеле, а Карл решил немного пройтись пешком и осмотреть Вандомскую колонну и Триумфальную арку. До Вандомской колонны идти 15 минут, до Арки 20 минут. Бергер еще раз сверился с картой, выбрал первой точкой маршрута колонну и, поцеловав супругу, вышел из номера.
   Оказавшись на улице, он с удовольствием вдохнул полной грудью парижский воздух, совершенно особенный поздней весной и в начале лета, после чего быстрым шагом пошел улице Сент-Оноре, на которой уже зажглись вечерние огни. Он уже подходил к Вандомской площади, предвкушая свидание с историческим монументом, у которого была такая непростая судьба, когда его неожиданно окликнула красивая статная дама, стоящая возле входа отеля "Де Грамон".
   - Мсье! - громко сказала она, когда Бергер проходил мимо. - Мсье, можно вас отвлечь на секунду?
   - Да, мадам, - старик остановился. - Что случилось?
   Ему непросто давался французский, который он когда-то учил, но разговаривать на котором приходилось весьма нечасто.
   - Вы ведь не француз? У вас жесткий акцент, - женщина подошла ближе, и он ощутил аромат дорогих духов. - Вы из Швейцарии?
   - Из Австрии. Так я вас слушаю. Только, пожалуйста, говорите помедленнее. Мне может быть сложно понять вас.
   - Нет проблем! - она с легкостью перешла на немецкий. - Не хотите прокатиться? - Женщина кивнула на зеленый ягуар, припаркованный неподалеку.
   - С вами? - Бергер даже опешил, вновь ответив ей на французском.
   - Ну конечно, - улыбнулась она. - Например, в Венсен?
   Только теперь Бергер осмотрел незнакомку. Черные волосы, забранные сзади в пучок, скрепленный бархатной заколкой, темное, обтягивающее фигуру, платье чуть выше колена, Чулки телесного цвета и изящные туфельки на шпильках. Лицо холеное, с дорогим макияжем. Возраст 30-35 лет.
   - Извините, но я иду по делу, - ответил он. - Я не понимаю, что вам от меня нужно, мадам. Или в Париже так принято?
   - Вы знаете Михаэля? - снизив голос, спросила она. - Если да, то поедем, если нет - я, значит, ошиблась.
   - А-а! - Бергер вздохнул. - Ну что же, поехали.
   Они сели в машину.
   - Будем знакомы. Меня зовут Мари, - незнакомка протянула ему руку. - Я адвокат!
   - Я - Карл. Судья, - ответил он, удивившись крепости ее рукопожатия, столь необычного для тонкой холеной женской ручки.
   - Вы голодны?
   Он пожал плечами:
   - Не очень.
   - А я очень, - она улыбнулась. - Там есть отличный ресторан, а десяток устриц и немного шампанского вам точно не будут в тягость.
   Ловко вписавшись в уличный поток, Мари повела машину быстро и уверенно. Поначалу они молчали, собираясь с мыслями, но затем диалог возобновился удивительно легко:
   - Сколько вам лет? - спросила она, бросив быстрый взгляд на его серый костюм.
   - 73. А вам?
   - Мне 32, хотя и больше. Странно звучит, да?
   - Отчего же, - он пожал плечами. - Значит, вам 58?
   Она быстро прищелкнула языком:
   - Михаэль сказал?
   - Да, и я запомнил. Одному 32, другим 23 и 22.
   - Вы удивлены были встретить женщину? - в ее интонации прослушивалась хитринка. - Признайтесь?
   - Признаюсь. А вы удивлены моим видом и возрастом?
   - Совсем немного, потому что я видела вашу фотографию. Правда, вы там выглядели несколько моложе.
   Теперь пришел его черед улыбнуться:
   - Все впереди. Я еще успею измениться.
   - Не сомневаюсь. А как ваша супруга? Она не будет волноваться, куда вы делись?
   - Часа три - четыре у меня есть, - он пожал плечами. - Я не говорил ей, когда приду.
   - Почему вы не вместе гуляете?
   - Она пожилой человек, устала от переезда. Я же теперь почти не устаю. Кстати, а что бы вы делали, если бы я был с ней?
   - Нет проблем. Я бы точно так же сказала, что я от Михаэля, я ваш клиент, и мне нужна консультация. Или она такая ревнивая?
   Карл вздохнул:
   - Это все уже давно прошло. Да и куда такому старику, как мне, до такой женщины, как вы?
   - Ого, какой комплимент! Но знаете, если вам несколько сменить имидж и начать есть дорогую и качественную пищу, то вы изменитесь гораздо быстрее.
   - Это вы про устрицы, что ли? - он улыбнулся. - Да, такое не ем, но в целом - я не так и плохо питаюсь. Откуда вы вообще это взяли, что я не так ем?
   - Потому что я это вижу. Поменьше шницелей - побольше вареного мяса. Индейка, говядина, баранина. Овощи сырые. Не надо картошки, сладкого, жирного. Хлеба поменьше. Пиво и крепкие напитки смените на белое вино. Вы конечно любите шницели, "захеры" и штрудели? Ведь вы же автриец?
   - Жить без них не могу, - Бергер вздохнул. - Все верно говорите, Мари. Но мне готовит супруга и ее уже не переубедить, что у меня вдруг сменился вкус. Сейчас мы ходим только в рестораны, но скоро вернемся домой. А что касается одежды, то я в этом совсем ничего не понимаю. Есть несколько костюмов, вот и хорошо.
   Она понимающе кивнула:
   - Вам будет нужен стилист, который объяснит, что хорошо, а что не очень. Знаете главную ошибку людей, которые вдруг заимели много денег? Никогда не надо гнаться просто за дорогими вещами. Одному идет то, другому это. Один человек может надеть на себя много золота и будет выглядеть круто, другой в этом золоте как полный asshole. Кому то идет лысина, кому то нет. Вот излишняя полнота и нездоровый цвет лица не идут никому. Так же, как дешевые костюмы. Такие мужчины как солдатики в одинаковой форме. В гражданской, но в форме. Я понимаю, что у всех свои возможности, но тем не менее.
   Бергер лукаво посмотрел на нее:
   - А мой костюм, между прочим, не самый дешевый! Кстати, да будет вам известно, полтора месяца назад я весил 42 килограмма и умирал. Мало того, Михаэль сказал, что где-то там я даже умер. Так что мой цвет лица под стать обстоятельствам.
   - Понятно, - она усмехнулась. - А я в 1962 году выпала из окна на седьмом этаже, а перед этим получила пулю в правую щеку. Поэтому вы своей смертью не сможете произвести на меня впечатление. Так... я сейчас запаркуюсь... Мы приехали!
  
   Глава 11. Венсенский диалог.
  
   Ресторан, куда они зашли, оказался не только дорогим, но и приватным заведением. Сюда нельзя было попасть, просто зайдя с улицы, только предварительная запись. Холеный, исключительно вежливый метрдотель, встретил гостей у входа, проводил к столу, а затем такого же вида официант, принял заказ и бесшумно удалился.
   - Нравится? - Спросила Мари, наблюдая, как Бергер внимательно, с неподдельным интересом, осматривает помещение.
   Он кивнул:
   - Очень красиво. В Вене я бывал в подобных заведениях, в Arnador, в Steirereck, но очень нечасто.
   - Почему же?
   - Во-первых, это дорого, а во-вторых, для судьи это неприлично. Пойдут разговоры, и так далее. Я ходил в другие рестораны, несколько попроще. Но знаете, качество еды от этого не становится хуже. Скорее, наоборот.
   - Это да, - согласилась она. - Но сюда ведь приходят не просто поесть.
   - Я понимаю, - ответил он. - И потому с нетерпением жду, что вы мне скажете.
   Мари улыбнулась:
   - Начать про себя с самого рождения?
   - Нет, - Бергер улыбнулся в ответ. - Со смерти.
   - А, ерунда! - она махнула рукой. - Суровая проза жизни. Я родилась в Оттаве, там же жила, училась и работала. Я была, как вы понимаете, адвокатом. Муж был, но через пять лет мы расстались, детей не было. Работа занимала все время, и весь интерес был только в ней. Она мне попросту нравилась. И вот надо же было такому случиться, что в 44 года я влюбилась. В хорошего человека, бизнесмена. Год продолжался наш роман. Он уже хотел развестись, чтобы мы по-настоящему были вместе, но его жена думала иначе. Однажды она пришла ко мне в офис, а я, думая, что этот разговор между нами нужен, разрешила охране ее пустить. Говорили мы недолго, после чего она выхватила пистолет и несколько раз выстрелила в меня. Две пули прошли мимо, разбив окно, возле которого я стояла, а одна попала мне прямо в лицо. Меня отбросило назад, и я выпала вниз, прямо на асфальт. Умерла через час, в операционной. Но затем сердце вновь забилось, я быстро пошла на поправку, ревнивую жену посадили, я вышла замуж за Жана, но через три года он умер. После этого я ушла с работы и переехала в Европу. Теперь живу между Парижем и Женевой. Вот так. У меня здесь своя адвокатская контора, которая зарегистрирована в Швейцарии.
   - Да-а! - протянул Бергер, выслушав ее историю. - Ну а вы сами как расцениваете случившееся?
   - Что вы имеете в виду?
   - Сожалеете?
   - Ни в коей мере! - Мари решительно покачала головой. - Я свободна, обеспечена, я вновь молода, и продолжаю заниматься любимым делом. А вас, Карл, разве не прёт от происходящего? Только честно!
   Он усмехнулся:
   - Прёт! Поначалу не пёрло, а теперь прёт. Ну а про меня, что вам про меня известно.
   - Кое-что, - она пожала плечами. - Вам 73 года, вы из Австрии, вы почти полвека женаты на одной женщине, у вас двое детей, вы почти сорок лет были судьей, причем, довольно суровым. Во время войны вы два года служили полевым судьей в военном трибунале, где приобрели некоторые навыки, о которых мало кто знает. Сначала вы были в Италии, потом здесь, во Франции. После ранения уехали домой в Зальцбург, а там и боевые действия скоро кончились. Вы решительны, прямы, справедливы, в меру амбициозны. Правильно?
   - Всё так, - ответил он. - От точки до точки. Скажите, Мари, а вы когда видели Михаэля?
   - Вчера. Он заехал ко мне на пару часов, чтобы рассказать о вас, и вновь уехал. А сегодня он позвонил и сообщил, где вы остановились. Остальное - дело техники.
   Бергер вздохнул.
   - Да уж, техники. Но я до сих пор не пойму, как вы узнали, что я иду по улице смотреть Вандомскую колонну?
   - Я вас почувствовала, - Мари хитро подмигнула ему. - Да, у меня есть такой дар, Карл. Я это умею, как и Михаэль. У вас же тоже есть своя особенность, так что не расстраивайтесь.
   - Какая же? - не понял он.
   - Вас сложно убить.
   - А вас, разве, нет?
   Мари вздохнула:
   - К сожалению. Моя защита гораздо слабее. Да, у меня ускоренная регенерация, но пулю, к сожалению, я не остановлю.
   - Почему ? - удивился он. - Им что, было сложно дать вам защиту?
   - Всё гораздо проще, Карл. Дело в том, что я получила жизнь тринадцать лет назад, и там, в будущем, не было еще такой технологии, какая досталась вам. В вашем теле попросту более совершенные жучки. Карл, а получить их можно лишь один раз, добавить новых нельзя.
   - Жучки?
   - Ну да, так я их называю.
   - А кто такие те двое, с которыми нам предстоит работать? Вы их знаете?
   - Конечно, уже девять лет.
   - Ого! - Бергер удивленно поднял брови. - Кто же они, они здесь?
   - Нет, вы увидите их позже, в Мюнхене. Это два классных парня, Джон и Джим. Со стороны такие два веселых клоуна. Они служили во Вьетнаме, были офицерами. Один в военной полиции, другой в спецназе. Однажды они ехали на задание, но на отряд напали вьетконговцы. Парни получили ранения, несовместимые с жизнью. Но, как вы теперь понимаете, невозможного почти нет. Они выжили, демобилизовались, и вскоре мы стали работать вместе.
   - Втроем? - спросил Бергер.
   - Нет, вчетвером.
   - И кто же четвертый? - еще более удивился он. - Мне про это ничего не говорили.
   - Его звали Робер Дюрок, - ответила Мари. - Он тоже был судья, как и вы.
   - Был?
   - Да, он умер.
   - Почему? Что случилось?
   Мари глубоко вздохнула:
   - Роберу было 55 и его время вышло.
   - Что - что? - Бергер округлил глаза. - Как это?
   - А вы разве не знаете? - медленно проговорила она, наблюдая, как официант ловко ставит перед ними блюда. - Спасибо, друг мой. Принесите нам, пожалуй, по бокалу вина. Шабли... Так Михаэль ничего вам не сказал? - спросила она, когда официант удалился. - Нельзя пережить возраст, в котором вам дали вторую жизнь. Мне, например, не будет больше сорока пяти никогда, вам не больше 73, а Джону и Джиму больше 32 и 33. Я буду молодеть до 18 лет, как и они, потом время пойдет назад. Вам здесь повезло больше, хотя как знать - быть стариком не очень круто. Впрочем, я могу ошибаться. Мне это точно не грозит.
   - Михаэль сказал, что мне дано пятьдесят лет, а только потом назад, - ответил Бергер.
   - Да, я знаю. Вот и радуйтесь.
   - Завидуете?
   - Ни капли! - Мари усмехнулась и подняла свой бокал. - Давайте кушать! Ваше здоровье! Чин-чин!
  
  
   Глава 12. Учение Мари Дюваль.
  
  
   Устрицы, которые так рекламировала Мари, Бергеру действительно пришлись по душе. Он даже заказал две дюжины дополнительно. Когда-то в Нормандии, во время войны, он пробовал их несколько раз, причем без особого удовольствия, а затем - никогда. Странным образом эти моллюски ассоциировались у него с войной, о которой так хотелось забыть. Но сейчас всё это ушло, осталось в прошлой жизни, а значит, его ничто не сдерживало.
   - Да вы настоящий гурман! - Мари улыбнулась, наблюдая, как он быстро выпивает последние раковины. - А говорили, что не хотите есть!
   - Это потрясающе вкусно! - Бергер вытер губы салфеткой. - Ух! Прямо не мог остановиться. Скажите, Мари, а эти Джон и Джим - судя по всему, они из Америки?
   - Да, самые настоящие WASP.
   - А когда вы получаете новое задание, не возникает сложностей при перемещении? Мы все, получается, живем в разных странах.
   - Нет, никаких сложностей. У нас у всех есть паспорта множества стран, мы говорим на большинстве необходимых языков. Надо посетить Швецию - мы шведы, надо Бельгию - бельгийцы. Ну и так далее. К тому же, самолеты летают быстро, Карл. Но чаще всего мы находимся поблизости друг от друга. Это сейчас, когда в группе происходят перемены, мы временно отстранены от дел и занимаемся собой.
   - Это понятно. А если нужно поехать в Японию или Китай? - Бергер хитро подмигнул. - Или в Анголу, например?
   В ответ Мари рассмеялась:
   - Нет, туда мы не ездим! Для этого существуют другие люди, которые более соответствуют местному населению. Или вы думали, что мы одни такие?
   - Признаюсь, что до этого момента я об этом не думал, - Бергер пожал плечами. - Вы когда-нибудь пересекались с кем-то еще? С такими же, как мы?
   - Несколько раз.
   - И сколько нас?
   - Я не знаю, - Мари только покачала головой. - Возможно, это знают только несколько человек. Да и зачем эти сведения? Я знаю только, что счет идет на десятки человек. Не сотни, и не тысячи. Это очень дорого - создавать нас. Мы - товар штучный!
   - Не сомневаюсь. Кстати, мне очень трудно даются языки. Я никогда не смогу выучить несколько языков, да еще и так, чтобы в Швеции меня приняли за шведа. С этим как быть?
   - А вы пробовали? - Мари хитро посмотрела на собеседника. - Ваши жучки вам помогут, не сомневайтесь. Вот, смотрите! - она взяла со стола меню, показала его Бергеру на несколько секунд, а затем закрыла и положила назад. - Сколько стоит Бёф-бургиньон?
   - Что стоит? - удивился Бергер. - Откуда же я знаю? Я даже не знаю, что это такое. Вы бы мне даже пальцем показали - я бы не запомнил.
   - А вы попробуйте, - лицо Мари стало серьезным. - Вы все видели и всё запомнили. Вспоминайте. Это блюдо на первой странице на пятом месте.
   - Шутите?
   - Вспоминайте! - она смотрела ему прямо в глаза, проникая, казалось, в самую глубь. - На пятом месте!
   Так они и смотрели друг на друга, когда внезапно перед глазами старика появилась картинка развернутого меню, и вот он уже смог явственно различить буквы и цифры.
   - 65 франков 50 сантимов! - сказал он. - Я вижу, а не вспоминаю!
   - Вот так-то! Зрительная память! - довольная эффектом, Мари даже захлопала в ладоши. - И с языками будет так же, не сомневайтесь.
   - А кто меня будет всему этому учить? Вы?
   - Нет - нет! - Мари покачала перед ним указательным пальцем. - У меня нет необходимых знаний. Пойдете в Вене по языковым курсам, по частным урокам. Выучите английский, испанский, итальянский, русский, все скандинавские языки, языки стран восточной Европы. Как видите, у вас будет, чем заниматься на досуге. Не рассчитывайте, что будете просто сидеть и ждать указаний, поедая штрудели вашей жены.
   - Жаль. Они такие вкусные!
   - Не сомневаюсь. Кстати, мой молодой человек тоже умеет готовить штрудель, хотя чаще всего он делает блюда из индейки.
   - Кто же он? - поинтересовался Бергер. - Он что-нибудь о вас знает?
   - Ничего лишнего, - Мари покачала головой. - Для него я адвокат с разъездной практикой.
   - А Джон и Джим? Они живут в США?
   - Нет. Уже нет. Им двадцать с небольшим, а должно быть за сорок. Они живут в Барселоне. Для окружающих они братья, которые работают в охранном агентстве.
   - А их отлучки с работы?
   - Владелец фирмы - наш человек.
   - А-а, - протянул Бергер. - Тогда понятно. А у этих ребят есть семьи?
   Мари усмехнулась:
   - Да, и в Америке, и в Испании. Мало того, у обоих есть дети и там, и там.
   - Просто таки шейхи!
   - Они точно знают, сколько проживут, поэтому времени не теряют. В работе оба, кстати, совершенные сорвиголовы. Дюрок так натаскал их, что они стали как гончая и бультерер. Классные парни, в общем. Я их очень люблю.
   - Мне тоже придется завоевывать их сердца, - задумчиво проговорил Бергер. - Как, впрочем, и ваше!
   - А вам со мной разве сложно общаться? - удивилась Мари. - Говорим, как давно знакомые люди. Не волнуйтесь, мы все подобраны по складу характера, поэтому в общении ничего сложного нет. А Дюрок... Мы относимся к этому так, словно он вышел на пенсию или уволился. Это правда жизни, поэтому никто не переживает.
   - Это обнадеживает. Нет ничего хуже, чем неслаженный коллектив.
   - Вот и налаживайте! Но только помните, Карл, что у нас все равны. Есть только старший, то есть вы, но нет главного. Мнения каждого равнозначно.
   Бергер только пожал плечами:
   - Это мне нравится. Так и должно быть. Это как в семье.
   - Именно! Ну что же, вот нам и пора возвращаться назад, - сказала Мари. - Где там наш официант?
   - Да, время пролетело, - согласился Бергер.
   Мари достала пудреницу с зеркалом, губную помаду, и ловко нанесла косметику на лицо, подчеркивая естественную красоту.
   - Вам на Вандомскую площадь или к жене?
   - К жене! - Бергер махнул рукой. - Она будет беспокоиться.
   Дорога назад заняла не слишком много времени - машин на улицах заметно поубавилось. Уже возле отеля они обменялись телефонами, договорившись созвониться, как только Карл будет в Вене, обменялись на прощание рукопожатием и расстались.
   В номере, куда Бергер зашел, стараясь не шуметь, было темно - Клара, уставшая после переезда, крепко спала. Не включая света, он наскоро умылся и лег рядом с женой, но еще долго не мог уснуть. Разговор с Мари и сама ее личность произвели на старика сильное впечатление. На него вновь свалилось столько нового и необычного, что это требовало дополнительного осмысления. Одиннадцать, двенадцать часов, час ночи - периодически он подносил к глазам часы со светящимися стрелками, удивляясь стремительности их хода. Последнее время, которое запечатлелось в его памяти - это два двадцать ночи, после чего старик незаметно провалился в сон.
  
  
   Глава 13. Команда.
  
  
   Остаток путешествия для четы Бергеров не отметился ничем экстраординарным. Неделю они провели в Париже, несколько дней в Мюнхене, и в середине июня вернулись в Вену. По прибытии домой Клара сказала, что больше она ездить никуда не хочет. Во-первых, она сильно устала, во-вторых, семейный бюджет не резиновый. Карл, которого уже ждала на почте бандероль с его июньской зарплатой, многозначительно хмыкнул, но ничего доказывать не стал. Подсчитав все свои финансы, он понял, что их вполне хватит на небольшой отель в Альпах, о котором они так мечтали. Торопиться он не стал, но на объявления о продаже стал поглядывать, отмечая интересные варианты.
   Вскоре после возвращения, Карлу позвонили из госпиталя и попросили придти на обследование. Врачи, осматривавшие своего бывшего пациента, были поражены произошедшими с ним, за столь короткий срок, изменениями. Он набрал вес, с кожи исчез желтоватый оттенок, а на щеках заиграл румянец. Новая прическа, которую ему сделали еще в Париже, также снимала пять-семь лет, так что теперь он не только не был похож на того изможденного старика, каким его здесь помнили, но и выглядел лучше, чем несколько лет назад. В общем, врачам в очередной раз оставалось лишь развести руками и признать, что пациент совершенно здоров и в дальнейшем наблюдении не нуждается.
   25 июня Карл Бергер записался на курсы английского языка, а уже через неделю мог читать "The Times" в оригинале. Испанский, итальянский, русский и польский, с которыми до этого он был совершенно незнаком, сдались ему в течении июля. Также в июле он начал посещать спортивный клуб, занимаясь на беговой дорожке и степпере.
   Советы Мари по поводу его внешности также были учтены. Большая часть прежней одежды отправилась на дальние полки в шкафу, а ее место заняла новая - более современная, удобная и дорогая. Не очень много, но достаточно для того, чтобы старая оказалась не нужна. Также он приобрел в дом новую музыкальную аппаратуру, и стал слушать не только оркестровую музыку или любимого Rudi Schurickе, но и новейшую Аbba, и даже Deep Purple.
   Что касается жены, то она воспринимала происходящие с ним метаморфозы вполне философски. Да, он был одним человеком, но потом заболел, едва не умер, потом невероятным образом выздоровел, и теперь, познав тщету жизни, хочет успеть взять от нее как можно больше. Дело идет к старости, думала она, так что, раз у мужа есть силы и желание заниматься всем этим, пусть делает что хочет. Конечно, про его занятия языками и успехами в их изучении, она не знала. Супруги часто гуляли, несколько раз ходили в гости к старым знакомым, ездили с дочерью и внуками в горы на пикник - словом, вели вполне нормальную, для бодрых пожилых людей, жизнь.
   Мари звонила несколько раз, спрашивая, как идут дела, а в конце июля объявился Михаэль. Он не спрашивал о делах, поинтересовавшись лишь настроением своего подопечного и его здоровьем. Услышав, что все идет хорошо, он назначил ему встречу в Вене, на набережной Нового Дуная, в парке Донау. В 10 часов утра 3 августа.
   Точно в назначенное время Карл Бергер был на указанном месте. Ничего примечательного - место как место. Ряд деревянных скамеек вдоль асфальтированной набережной, сзади парк, спереди вид на канал и искусственный остров Донауинзель. Гуляющих в утренние часы очень мало - в основном старички да женщины с колясками, которые приходят сюда с близлежащих улиц отдохнуть в относительной тишине.
   Подойдя к одной из лавочек, Бергер посмотрел на часы и огляделся. Вокруг никого. Только вдалеке какой-то старичок сидел с газетой в руках. Бергер тоже достал из кармана свежий номер " Wiener Zeitung" и принялся ждать.
   Иногда он отвлекался от чтения новостей и осматривался по сторонам, но поблизости по-прежнему никого не было. Прошло пять минут, десять, сверх назначенного срока. Вот старичок поднялся и ушел по своим делам, так что теперь Бергер оставался на набережной совсем один. Он уже начал сомневаться, правильно ли запомнил время, и не назначили ли ему встречу в 10 вечера, а не утра, когда на канале появился большой скоростной катер. Красиво промчавшись мимо, катер лихо заложил крутой вираж и причалил неподалеку - там, где к воде сходили ступени. Двоих, из четырех людей, сошедших на берег, Бергер узнал сразу - это были Михаэль и Мари. Двое других были ему незнакомы, но он сразу догадался, что это те самые парни из США, Джон и Джим, с которыми ему предстояло работать.
   - Привет! - Михаэль еще издалека помахал ему рукой. - Заждались? Нам пришлось пропускать теплоход на фарватере.
   - Ничего, - Бергер сложил газету и бросил ее на скамейку. - Мне было, чем заняться. Здравствуйте, Мари!
   Она приветливо улыбнулась:
   - Доброе утро! Хорошо выглядите, Карл!
   - Следую вашим советам, Мари!
   - Знакомьтесь! - Михаэль кивнул на пришедших с ними молодых людей. - Джон Редгар и Джим Тайд. А это, господа - Карл Бергер!
   - Доброе утро, сэр! - Парни крепко пожали ему руку. - Как вы тут классно устроились!
   - Да, утро замечательное, - согласился Бергер. - Но на то оно и лето.
   Джон, крепкий коренастый парень с рыжими волосами, сел рядом, положив ногу на ногу, а Джим, высокий и стройный блондин с тонким и умным лицом, остался стоять.
   - Хороший у вас кораблик, - Бергер указал на катер .- А кто это там?
   - Это Густав, капитан корабля и наш друг, - ответил Михаэль. - Он будет ждать нас на судне. Ну что же, Карл, по вашему виду я вижу, что вы вполне оправились. Даже по сравнению с Венецией, вы выглядите лучше.
   - Да, я чувствую себя превосходно. Да вы садитесь, места здесь много.
   - Да, в ногах правды нет, - согласился Михаэль, вместе с остальными присаживаясь рядом на скамейку. - Эх, красота здесь! Дунай, Вена, лето, солнце! Что может быть лучше?
   - Вы давно в Австрии? - спросил Бергер.
   - Вчера прилетели, - ответил за всех Джон. - Слетелись отовсюду, как пчелы на мед.
   - Всё ради вас, - улыбнулась Мари.
   - Спасибо, приятно, - ответил Бергер.
   - Во-первых, так проще лично для вас, - сказал Михаэль. - А во-вторых, вскоре для вашей команды будет задание здесь неподалеку.
   - Ого! Где же?
   - В Гамбурге. Выезд послезавтра днем. Но об этом чуть позже. Итак, господа, теперь вы все вместе. Новый состав команды укомплектован. Для вас, Карл, отдельно скажу - каждый член группы имеет равное право голоса, чинопочитания нет, былых заслуг нет, но и дисциплина необходима. Помните, что былые заслуги - это всего лишь необходимый жизненный опыт. Каждый член группы - это золото, но результат работы важнее. Теперь говорю для всех остальных. Карл Бергер - ваш новый старший брат. Скажет прыгнуть в огонь - прыгните. Но только в том случае, если вы поймете, что он сам окажется способным на подобный шаг. Вы - одно целое. Так было раньше, так должно быть дальше.
   - Я думаю, что с этим проблем не будет, - сказал Джон Редгар. - Ну да, Карл сейчас не похож на нас, но это же не главное. А насчет огня - так не проблема. Вот если только он скажет, что надо лезть в постель к мужику, то я не знаю. Даже для дела мне это будет как то так не очень.
   - А я не против, если это для дела, - сказала Мари, в то время как вся компания дружно расхохоталась.
   - А если к женщине? - спросил Джим. - Я к женщине запросто, а ты?
   - А почему бы и нет? - она со смехом пожала плечами. - Если для дела, то можно и к женщине, и даже не одной!
   - А если мужиков трое? А? для дела!
   - Вот напугал! - она ткнула Джима кулачком в грудь. - Я и с пятерыми была, так ничего - даже понравилось!
   - Ну, я вижу, что вы справитесь с любым заданием! - сказал Бергер. - Отличная команда, Михаэль! Сработаемся!
   - Не сомневаюсь, - ответил тот. - Кстати, помните, что я сказал? Они выполнят все ваши указания, если будут уверены, что и вы сделаете то же самое, не задумываясь? Учитывайте это всегда.
   Бергер усмехнулся:
   - Если я тоже при случае лягу с тремя мужиками, например?
   - Хотя бы так! - Михаэль подмигнул всем четверым. - В общем, при случае разберетесь, хотя, признаюсь честно, на моей практике на такие жертвы еще никому идти не приходилось.
   - Звучит обнадеживающе, - отозвался Джим Тайд. - По мне, так лучше в огонь или пулю получить.
   - Так, хватит прикалываться! - Михаэль, видя, что парни не унимаются, несколько раз громко хлопнул в ладоши. - К делу! Для начала для вас выбрана совсем простая работенка, чтобы вы смогли в процессе присмотреться друг к другу. Через неделю на аукционе в Мюнхене будет выставлено на торги золотое кольцо с изумрудом. Называется "кольцо Роде". За ним прибудет человек, который это кольцо во что бы то ни стало должен купить. Денег у него точно хватит, и именно вот этого допустить нельзя.
   - Откуда этот человек? - спросил Бергер.
   - Конечно, из будущего. Это известный авантюрист, специалист по переходам во времени. С ним будет женщина, его неизменный спутник, необходимый для создания синхронности. Вы же помните, что это переместиться можно только вдвоем?
   - А переместиться можно только с представителем противоположного пола? - удивился Бергер.
   - Да хоть с кем! - вмешался в разговор Джим. - Главное, чтобы это был человек. Конечно, с женщиной интереснее.... Хотя... кому как. Дело вкуса. Мужчины тоже переходят вместе, за ручку. Ха=ха!
   - Джим, ты опять за своё! - Михаэль погрозил ему пальцем. - У тебя что, все мысли об этом?
   Тот утвердительно кивнул:
   - Почти!
  Вот видите, с кем приходится работать! - Михаэль с улыбкой посмотрел на Бергера. - Как сложно перейти к делу!
  
   Глава 14. Первое задание.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"