Ей повезло. Она сумела родиться. На этом, собственно, везение закончилось. Кэлифа считала, что и того достаточно. Когда наступали моменты испытаний, и жизнь стремительно ухала в яму, она всегда говорила себе: 'Ты родилась. И жива. Разве этого недостаточно?'
Кэлифа никогда не верила, что могло сложиться иначе. Судьба - мало что значит для ребенка, которого нашли на границе соляных пустошей и удочерили владельцы каравана. Толстяк Кадэф и Висау, его наложница, не воспитывали, а всего лишь не давали умереть. Своих детей у караванщиков не получилось, но это были не те родители, что отдали бы накопленное годами тепло заморышу. Возможно, по-своему они любили Кэлифу, но насколько это 'по-своему' укладывалось в общепринятые понятия - большой вопрос. Занятые делами каравана и громкими скандалами между собой, время для девочки они находили редко. И эти уроки любви - странные и путанные - она воспринимала как данность и ничего более. Получив шрам под лопаткой, Кэлифа научилась главному - она ничья. Сирота, которую не защитит имя владельца каравана, хотя именно оно дало ей некоторые преимущества перед остальными. Будь в младенчестве послабее, Кэлифа несомненно умерла. Бесконечные переходы в жестких условиях не самое лучшее для младенца. Но она росла крепким живчиком. Переболела множеством болячек, оспой, и даже смертельной для большинства людей соляной лихорадкой. Кто-то от случая к случаю присматривал за неуклюжим младенцем, затем за крупной, крепко сбитой девчушкой, выросшей в своенравную девушку. Висау быстро надоело возиться с забавной игрушкой, которая ночами не давала ей спать криком, а днем шалостями. Прошло не так много времени для мира, но дети караванщиков рано взрослеют. Кэлифа не знала другой жизни. Владела ножом, не слишком хорошо, но могла пырнуть в разборках и делала это. Если ты ничья, нужно всегда быть начеку, потому что тебя некому защитить. А доверие...Тонкий шрам, пересекающий губу и часть подбородка, напоминал ей постоянно, как обманчивы чужие обещания. Кэлифа любила свою жизнь, хотя за каждый день ей приходилось сражаться. Не так давно Висау посетила очередная блажь. Выучить приемыша манерам наложницы и продать в каком-нибудь городе за хорошую цену. Хотя Кэлифа была крупна в кости и груба до невозможности, в семнадцать лет это легко прощается. 'Свежая и юная кровь молодой женщины несколько лет погреет кости какого-нибудь старика, а там, может, сыграет свою роль наука мачехи, и Кэлифа устроится получше' - так рассуждала подурневшая с годами Висау. И старательно пыталась внушить найденышу, как надо себя вести с мужчинами. Будь ее воля, старая наложница, в свое время перебравшая немало потных объятий, уже уложила бы Кэлифу под нужных людей. Все для каравана, Кадэфа и, главное, для себя. Но девчонка сопротивлялась и мудрость впитывать не желала. Висау плюнула, решив пристроить девчонку как можно скорее. Но уроки вежливости, временами и при хорошем настроении, проводить пыталась. В остальное время Кэлифа трудилась наравне с караванщиками. Ухаживала за животными, готовила еду в свою очередь, дралась на ножах, когда становилось скучно. Вечерами, собираясь у костров посреди пустошей или около старых трактов, глядя в темную яму неба, подмигивающую крупинками звезд, караванщики рассказывали небылицы и пели о подвигах удалых же караванщиков. Это лучшее, что было у нее. Это и все, что у нее было.
Зачем жить прошлым, если оно исторгло ее из себя, не оставив и капли на горячих соляных песках?
Их караван давно вышел из города, впереди, если хорошенько прищуриться, виднелась кромка леса. Выносливые черек, лохматые животные с широкими, раздвоенными копытами и валиками жира на спине и боках, неторопливо тянули за собой тяжелые повозки. Те медленно катились широкими колесами по земле, постепенно сменяющей песок. Три крупных ирэ трусили рядом. Одна из птиц повредила ногу и немного прихрамывала, но Кэлифа успела осмотреть ее и не сомневалась, что та поправится. Сильные ноги несли ирэ и их всадников по пустыне, земле или любой другой поверхности. А вот летать птицы не умели. Раненная была не оседлана, а на двух других сидели Первые охранники. Они заставляли птиц постоянно ходить вдоль каравана, проверяя, все ли в порядке. Основной задачей охранников было вовремя заметить опасность. Все остальные вступали в бой в случае необходимости. Девушка побывала в таких боях трижды. Сломанная рука, шрам на бедре и несколько шрамов от хлыста на спине стали ее личными трофеями. И все. Зато караван не разграблен. Караванщики могли сколь угодно собачиться, но ничто крепче не объединяет людей, чем общий враг. Это не семья, скорее клан. Но когда у тебя больше нет ничего, сойдет и так. Кэлифа думала тогда, что ехать еще долго, пожалуй, пока солнце не коснется вершин деревьев. А там будет привал, не раньше. Через несколько восходов они доберутся до другого города, продадут товар и наберут новый, чтобы снова двинутся дальше. Так из города в город до озерного края, где и осядут на какое-то время. Они всегда останавливались в озерном краю. Наверное, именно там Висау избавится от нее.
Той ночью, лежа на земле, Кэлифа вглядывалась в тусклое, далекое и безразличное небо, позволяя себе мечтать. У нее никогда ничего не спрашивали. Являясь частью мира, в котором жить - значит - выжить, проснуться на следующее утро и увидеть восход, могла ли она представить, что бывает иначе? Хотела ли ощутить трепет в груди и взглядов украдкой, которые обычны между молодыми караванщиками и караванщицами? Для которых завтра - это пройти под скрещенными руками матери и отца, позволить им связать руки уздечкой ирэ. И мир - цепь повозок на соляном хребте. Может, хотела, может иначе. Ее сердце всегда билось ровно, а шрам на лице напоминал о том, какова бывает плата за доверие. Но там, высоко, в звездной яме, нечто тянуло и заставляло ныть тонкую жилу души внутри нее, всплывая вопросами, на которые нет ответов.
Кэлифа ворочалась и не могла уснуть. Вечерний разговор с мачехой не шел из головы. Змея подтвердила ее догадки: ' В городе мы продадим тебя. Ты будешь счастлива. И больше не о чем беспокоится', - сказала Висау. Решение принято. Нельзя отказаться, ничего изменить. Дом, который не дом. Но если ничего больше нет? Теперь Висау отнимет последнее - свободу. И ворочаясь, Кэлифа пыталась принять правильное решение.
Не выдержав непривычной пытки лишними раздумьями, девушка тихо села. Младенцем вместе с молоком самки черек, Кэлифа впитала и чувство осторожности. Иначе в пустынях не выжить. Она встала, неслышной тенью прошла мимо сонных охранников. Увидев такую беспечность, Кадэф спустил бы с них семь шкур. Сонные птицы дремлют, спрятав голову под крыло. 'Посмотрят ли на восходе ногу раненной птицы, намажут ли мазью?' - мелькнула некстати мысль. Всхрапывают массивные черек, стреноженные и даже во сне жующие свою жвачку. Кэлифа кралась, словно враг, мимо спящих вповалку у затухающих костров караванщиков, мимо крытых повозок, где спят дети и женщины, мимо своей жизни...
Шла, вбирая запахи, запоминая мельчайшие детали, зная, что скоро все забудет, потому что нельзя помнить о том, чего у тебя нет. Ей было не больно, а душно, как перед песчаной бурей, сама неопределенность душила сильнее печали. Кэлифа шла не оглядываясь. Оборачиваться нельзя, иначе Духи решат, что ты сомневаешься, и не дадут удачи в пути. Жизнь тянется рваной ниткой и каждый узелок этой нити, связанные отрезки - до и после. Завязав новый узел на своей нити, Кэлифа уходила от лагеря караванщиков. От лагеря, не дома. Уже нет...
ххх
Кэлифа глубоко вздохнула. Иногда невозможно никуда деться от мыслей. Они настойчивыми горошинками колотятся изнутри, сводят с ума. Прошло два восхода с момента, как она сбежала, и будущее становилось все неопределеннее.
В озерном краю много воды. Большие и маленькие озера. Проточные, связанные цепью речушек и стоячие, питающиеся подводными ключами. Девушка сидела на песке, уткнувшись носом в сложенные на коленях руки. Сбежать из каравана оказалось просто. Только назад дороги нет. Конечно, теперь Висау не страшна, но остаться одной - не значит выжить. На дорогах множество охотников до легкой добычи, преступников всех мастей. Даже если она наткнется на другой караван, вероятность, что ее возьмут, очень мала. Может, попытаются убить, приняв за подсадную утку. Но если уж ты ничья, то представить, как тебя продадут кому-либо по сходной цене, еще невыносимее. Кэлифа знала, ее решение, скорее всего, приведет к смерти ее саму, но поступить иначе не могла. Но знать - не значит смириться. Думая, как поступить, Кэлифа устала, раньше не приходилось озадачиваться подобным, жизнь шла, и вместе с ней шла она.
Ей нравилось сидеть около озера. Тихий шум волн, неторопливо облизывающих линию прибоя, шелест болотной травы, листьев низких кустарников. Изредка раздавался клекот шэбея, странной уродливой птицы, и кряканье серых уток. Но сидеть так до бесконечности?
Поднявшись, Кэлифа пошла вдоль воды. Расслабленность - странное чувство. Оно обманчиво и подводит в самый неожиданный момент. Страшный вой пронзил воздух, и мгновенно поднявшийся ветер хлестанул по лицу песком. Кэлифа упала и, перекатившись со спины на живот, увидела, как над водой пухнет на глазах огромный, переливающийся зеленью пузырь. Зажав уши руками, она закричала. Страх, обуявший ее, требовал выхода. Вой нарастал и, превратившись в дикий на одной ноте визг, внезапно захлебнулся взрывом. Пузырь порвался и вывернул из себя что-то прямо в воду, затем, словно свернулся сам в себя и исчез.
Кэлифа не шевелилась. Сжавшись и трясясь всем телом, лежала на песке. Из воды меж тем вынырнула чья-то голова, и вот человек уверенно поплыл к земле. Выбравшийся на берег оказался девушкой. Незнакомка огляделась и, вытирая лицо мокрыми ладонями, спросила:
- Где я?
Кэлифа понимала, о чем та говорит, хотя звучание слов казалось незнакомым. Она потянулась рукой за ножом и осторожно поднялась на ноги.
- Не надо бояться, я друг, - улыбаясь, произнесла чужая, подходя ближе. Кэлифа мягко отступала, готовясь нанести удар. Ее, кроме страха, охватило странное сомнение. Лицо девушки было смутно знакомым, но Кэлифа никак не могла понять, кого же ей напоминает эта пришлая. И та тоже внезапно остановилась, внимательно вглядываясь.
- Не пойму, - забормотала она, полезла внутрь своего странного одеяния. Кэлифа сощурилась, ей в лицо светило солнце и потихоньку стала двигаться в сторону, чтобы видеть врага.
Чужая вынула плоскую коробочку и открыла ее.
- Нет. Не может такого быть.
Невольно заинтересовавшись, Кэлифа вытянула шею и в этот момент чужая резко повернула коробочку к ней. Блеснул луч, и ослепленная, девушка крикнула, закрываясь.
- Дура что ли? - Обиженно спросила чужая, - это зеркальце. У нас с тобой одно лицо. Как такое может быть только не пойму. Взять бы у тебя ДНК для сравнения или, на худой конец, анализ крови.
-Что?
- Заладила, - досадливо махнув ладонью, чужая облизнула губу и осторожно поинтересовалась, - ты местная?
Кэлифа мотнула головой, нож опускать она не собиралась. Но чужую это, казалось, не интересовало. Она села на песок и положила зеркальце рядом. Задрала штанину и с досадой цокнула языком. Длинная кровавая царапина тянулась от лодыжки к колену. Кэлифа едва слышно фыркнула. Разве это рана? Тем временем, чужая устроилась удобнее и положила одну руку на землю, а второй медленно стала водить по ране. Дышала при этом ровно и почти не слышно, подобно лекарю каравана Миушафа, когда тот лечил или говорил с великими Духами пустошей. Временами, Миушаф просил Висау отдать ему Кэлифу, говоря, что пустоши послали ребенка для великой цели. Но когда Висау назвала его старым безумцем, затаил обиду и больше не просил ничего. Кэлифа подозревала, что когда-то Висау вспомнится все, особенно если Духи наградят ее какой-нибудь болячкой.
Чужая же стала светлее льна, а потом часто задышала, и от царапины осталось только бледная полоска под коркой засохшей крови. Встав на ноги, девушка дошла до воды и помыла ногу, не обращая внимания на застывшую Кэлифу.
- Ты Дух? - спросила та.
- Да. Дух, - почесав шею, чужая задумчиво спросила: - А это меняет дело?
- Дух озера или земли? Есть Духи пустошей. Они самые сильные. Насылают проклятье соляной лихорадки. Да только я пережила эту болезнь, не напугаешь. Ты же Дух воды?
- Пожалуй, просто дух. Я пришла сюда по важному делу. И мне нужна помощь. Если ты поможешь мне, то я помогу тебе, - чужая раскатала штанину обратно и выжидающе посмотрела на Кэлифу.
Девушка ответила не сразу:
- Мне нужно добраться до города. Любого. Чтобы меня не зарезали по дороге или не пленили. Сможешь защитить меня? И чем может простой караванщик помочь Духу?
Чужая задумчиво смотрела на нее:
- Дело лишь в том, что я никогда не была здесь. Хотя все ближайшие измерения уже изучены и взяты под наблюдение. Это должен быть мой подарок для родителей, точнее, я надеялась сделать им подарок. Если повезет. Возможно все дело в спешке, неточной настройке. Мне нужно найти место, где меня смогут поймать. Пусть это слово не пугает тебя. Ловцы - это энергетические силки, которые находят объект по данным передатчика и выхватывают из одного измерения в другое, где они установлены. Ты не понимаешь ни слова, я вижу это. Лучше всего мне подойдет пустыня. И еще мне кажется очень странным, что мы так похожи. Сколько тебе лет?
- Семнадцать лет. Примерно. Меня нашли.
- У тебя нет родителей?
- Есть. Приемные. Но Висау, мачеха, хотела меня продать. Мне пришлось сбежать, а теперь мне нужно добраться до города. Недалеко отсюда, может, в семи восходах начинаются соляные пустоши. Я хорошо знаю эти места, но тут опасно. Ты Дух, с тобой мне нечего бояться.
- Ты считаешь меня бессмертной? - чужая настороженно хмыкнула, подняла с земли и спрятала свою коробочку в карман.
Кэлифа пожала плечами и немного опустила нож:
- Я не проверяла. И не буду, если мы договоримся.
- Однако хорош мир, в котором смертные без почтения относятся к богам.
- Меня нашли около пустошей. Возможно, в моих жилах течет кровь Духов, - неосторожно похвасталась девушка, не зная, кого именно в эту минуту убеждает в собственной значимости.
Чужая кивнула:
- Я могу проверить это. Ты дашь мне взять у тебя немного крови?
Кэлифа немедленно помотала головой, и нож в ее руке дернулся вверх.
- Меня зовут Агата. Можешь обращаться ко мне по имени. А тебя?
- Я не так глупа, - улыбнулась Кэлифа, - скажу имя, и ты будешь держать мою душу в своих руках.
- Как хочешь. Не могу же я называть тебя караванщица.
- Можешь, - разрешила девушка и убрала нож. Разочарованно вздохнув, чужая заворчала:
- Мы пойдем прямо сейчас или разведешь костер, чтобы я обсушила свою одежду?
Кэлифа пожала плечами, не приближаясь к Агате:
- Разве ты не можешь ее высушить просто так?
- Могу. Но не хочу. Чинить поломки, знаешь ли, не так просто.
- Какие поломки? - нахмурилась Кэлифа, но чужая деловито искала дрова. Это было непросто, возле воды почва была сырая и обломавшиеся ветки не высыхали, а гнили. Кэлифа какое-то время наблюдала за ней, а потом поднялась выше по склону и вскоре вернулась с охапкой сушняка. - Там выше, на склоне есть высохший кустарник. Только нет смысла сушить одежду у костра, неудобно. Лучше раздеться и положить на горячий песок. Солнце в зените, высохнет быстро.
Согласно кивнув, Агата скинула вещи, оставшись в маленьких вещичках, каких Кэлифа никогда не видела и не понимала их необходимости. Одна - словно набедренная повязка, но гладкая и тонкая, как вторая кожа, а вторая, из такого же материала, прятала грудь. У чужой была молочная кожа, нежная, сейчас покрытая пупырышками. Ни одного шрама, ни пятен, ни царапин. Вот что значит - Дух.
- Хочешь, я что-то покажу тебе? - спросила Агата, щурясь.
- Что? - настороженность не исчезла, лишь немного утихла. Вместо ответа чужая подошла к воде и склонилась над поверхностью, покрытой мелкой рябью волн. Помешкав, Кэлифа все же присоединилась. Поглядывая больше на чужую, чем в воду стала рядом.
- Смотри. Но внимательно. Ты видишь, как мы похожи с тобой?
Скосив глаза, Кэлифа попыталась всмотреться. Да, они похожи. И хотя лицо Кэлифы портил шрам, а кожа была загорелая и обветрившаяся, с подтеками грязи, чужая права. Одно лицо.
- Зачем ты приняла мой облик? - Спросила девушка, отступая назад. Агата помолчала. Выпрямилась, долго смотрела вдаль.
- Ты знаешь, что такое случайность? Я не принимала твоего облика. Я думаю, ты просто одна из Духов. Но мне нужно это проверить.
- Духи и люди не одно и тоже.
- Но ты ведь сама сказала, что ты сильная и выжила после соляной лихорадки. А ее редко переносят?
Кэлифа ответила не сразу. В голове крутились мысли, некоторые соблазняли своей простотой выхода. Но Духи коварны, и кто не знает того, живет недолго.
- Я тебе не верю. Просто выполни свое обещание. Мне без надобности знать, почему ты приняла мой облик, Агата. Просто выполни обещанное.
Чужая вздохнула огорченно, подошла к своей одежде и присела рядом:
- Не веришь. Может быть, если ты увидела бы моих, то поняла бы. Они позаботились бы о тебе и обрадовались. А если бы я знала точно, то смогла решить головоломку. Одна капля крови.
Кэлифа упрямо помотала головой. Кровь это жизнь. Это власть над душой, как и имя.
Вечером стало холоднее, Агата оделась в высохшую одежду и они отправились в путь. Кэлифа решила идти по ночам, это ненамного, но безопаснее. Странное чувство не покидало девушку. Никогда раньше одна она не шла этой дорогой. Семнадцать лет с караваном. А теперь с Духом. Не враг, не друг. Чужая.
Они шли по-над водой, стараясь не шуметь, прислушиваясь к ночным шумам и шорохам. Кэлифа была сильно напряжена, она пыталась сохранять расстояние между собой и чужой и при этом слышать, что необычного происходит рядом. Получалось не очень хорошо, и, сдавшись, девушка сосредоточилась на опасностях извне. Ночь, безлунная и почти беззвездная, пугала своим отрешенным равнодушием к их судьбе.
'Старая луна умерла, а новая еще не родилась' - отрешенно подумала Кэлифа. Агата брела чуть позади. Не жаловалась, не ныла беспрестанно, просто молча шла.
'Если она Дух, в этом нет ничего странного. Для Духа идти без воды и питья несколько восходов пустяки, он живет другими законами' - решила Кэлифа и тихо спросила, останавливаясь:
- А таким, как ты, нужна пища?
Агата устало улыбнулась в ответ. Коварство духов всем известно, и Кэлифа постаралась удержать эту мысль, чтобы не поддаваться чарам дружелюбия.
- Да. Ем. Я очень сложная. Но мой ресурс нужно пополнять. Здесь это сложно делать, но пока держусь. Ты думала о том, как я попала в твой мир?
- Да. Это не самая большая загадка. Ты живешь в параллельном мире. Мире 'Около'. Миушаф говорил о подобных тебе Духах. Похожи внешне на нас, плачут и смеются, у них может течь кровь и появляться раны. Но им ничего не стоит излечить себя. Их речи странны и сладки, дурманят разум. Духи всегда предлагают обычным людям всяческие чудеса. Но верить им нельзя. С Духами можно заключать сделки, но чаще всего обманут, обведут вокруг пальца. Чтобы так не случилось, или не договаривайся с Духом или договаривайся правильно. Есть двери, когда Дух открывает такую дверь, то входит в наш мир. Такое бывает. Я раньше сама не видела, но рассказывают разное. Такие двери часто открываются в соляных пустошах. Потому у тех мест дурная слава.
- Забавно, - пробормотала себе под нос Агата, - значит, порталы вы называете дверями в мир Духов, и значит, многие из моего мира бывали здесь. Возможно ли то, о чем я думаю? Послушай, караванщица, тебе хотелось бы знать, кто были твои родители?
Кэлифа присела на корточки, вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Прижала палец к губам:
- Тссс. Нужно быть тихими. Здесь очень опасно.
Они провели в темноте еще какое-то время, совершенно молча. Наконец, Агата не выдержала:
- Нет тут никого. Я точно знаю. Можешь мне верить. Я Дух.
- Верить можно только тому, кто никогда не подведет. Ты знаешь таких людей? Я верю себе. Моя жизнь - это все, что есть у меня. Потому молчи, чужая.
Агата раздраженно хмыкнула, но замолчала.
Несколько восходов спустя, Кэлифа задумалась о своей удачливости вновь. Как им удалось проскочить через одно из опаснейших мест тропы, не погибнуть в болотах, от голода или диких зверей? Дух был тому причиной или редкая удача? А просто время не пришло. Последнее оказалось верным, когда на границе соляных пустошей на них напал одинокий, отбившийся от какого-то клана убийца. Почему он оказался один, Кэлифа не задумывалась. Они, как обычно, в эти последние восходы шли ночью. Минула полночь и тусклый узкий серп луны, едва прорезавшийся на небе, отсвечивал, делая все вокруг зыбким и призрачным. Усталость сменила настороженность, постоянно страдая от голода, Кэлифа стала чувствовать, что ей все труднее держатся настороже. Им удавалось поесть, но это были ягоды или съедобная трава. Можно было выжить, но сил не прибавлялось.
Агата поникла, в ее высказываниях проскальзывала печаль, она хотела домой и не скрывала этого.
- Я очень устала, - пожаловалась чужая, - у меня мало сил. Мне нужно пополнить запасы, а этого сырья мне недостаточно. Совсем недостаточно. Послушай, караванщица, я не человек, а созданная другими людьми машина. Твоими родителями, думаю. Пусть...волшебниками. Из другого мира. Случайность - это закономерность. Они искали тебя много лет. Видишь, случайно, мы столкнулись с тобой. Мы сестры. Мы больше чем сестры, меня создали из твоей пуповины. Я была дочерью им все эти годы, и они любили меня как дочь... Я не могу проверить, насколько верны мои догадки, но твое лицо слишком похоже на мое...
- Замолчи, - цыкнула на нее Кэлифа, внезапно ощутив чье-то присутствие. Но чужая не унималась, ныла и ныла, словно сломавшись от испытаний. Тогда-то они и увидели врага. Он был изнеможен больше, чем они. Увидев выражение лица - хищное и голодное, Кэлифа поняла, что ни о каком разговоре речи не идет. Она не успевала предупредить чужую. Враг выхватил нож и пошел на нее. Он был вымотан, видимо, тоже давно в пути. Но это был жилистый мужчина против двух девчонок. Тем более что одна тут же угодила под нож.
Один - это шанс. Будь это группа, их ничто уже не спасло бы. Но враг был один.
Кэлифа дралась не на жизнь, а на смерть. Краткое потрясение при виде упавшего Духа сменилось страхом за свою жизнь. Ей повезло, мужчина споткнулся и она тут же, заскочив со спины, полоснула его по горлу ножом. Случайность? Везение? Для нее разницы не было.
Потом сидела на корточках, наблюдая, как тело врага бьется в судорогах, затихая. Лишь убедившись, что он мертв, дрожа от возбуждения, страха и отчаянья вернулась к Духу. Как ни странно, та была ранена и сильно. Пробита грудь. Кэлифа знала, что с такой раной не выжить. Но ведь это Дух.
- Вылечи себя и пойдем, - потребовала она. Агата слабо улыбнулась. На ее губах пузырилась кровь. Она открывала рот, но не могла произнести ни звука. Кэлифа слышала только клокотание в ее горле и хриплый удушливый свист. Наконец, едва слышно, чужая прошептала:
- Я не могу, - из уголков ее рта сочилась кровь, но клокотание немного утихло. Словно она собиралась силами, вытягивала из своего нечеловеческого тела остатки сил, чтобы дотянуть еще немного. Успеть сказать.
- Ты можешь, ты Дух. Ты не можешь умереть, - удивленно ответила Кэлифа, склонившись к лицу Агаты и пытаясь расслышать ее слова.
- Удача для смелых... Если ты хочешь увидеть своих родителей, надень кулон, который на моей шее и иди в пески. Жди, и тебя скоро поймают. Это не страшно, - она внезапно замолчала и, закрыв глаза, пыталась вздохнуть. В груди Агаты снова что-то засвистело, и она закашлялась. Кэлифа видела, как лопаются кровавые пузыри на ее губах. Впереди на одежде Агаты было немного крови, но Кэлифа подумала, что земля впитала ее уже немало, - когд.. увиди.. их, расска.. е.., что с на... И расска.., все вспомни.., - шепотом, глотая окончания слов зашептала Агата, широко открыв глаза и ища взглядом что-то в небе, - ..ы долна.. идти... чтобы ...очн.. наш..и те..я.. иди...
Кэлифа сидела над Духом и думала. Она не ушла сразу же. Поверить в рассказ нелепо. Умереть в пустыне от руки следующего бродяги глупо.
- Мое имя Кэлифа, что значит дочь пустоши. Так меня назвали. Я буду ждать, и если ты говоришь правду, то значит я тоже Дух.
Агата закрыла глаза. Ее трясло.
Кэлифа взяла в руки нож. Она ждала восхода. Бывают хорошие дни. Бывают плохие. Но если ты хочешь умереть, умри на восходе, чтобы солнце унесло твою душу в небо. Девушка сидела рядом с Агатой и держала в одной руке нож, а в другой руку чужой.
Когда, наконец, небо приобрело тот самый розовый с лазоревым цвет, с пронзительно алыми всполохами, предвещая появление солнца, она отложила нож в сторону. Переодевшись в одежду Агаты и одев на нее свою, девушка наклонилась над трупом еще раз. Сняв с остывающего тела цепочку с кулоном, Кэлифа осторожно одела ее на себя. Она не боялась. Дань за ее жизнь заплачена. Тело духа примут за нее, если найдут. Удача для смелых, так кажется, говорила чужая?
Кэлифу ждали пустоши.