Аннотация: Предания никогда не врут. Вот и сейчас, появилась веспа-матка, предрекая наступление последних времён.
Глава 3. Порочная тварь
Иван Лавинь прошёл в кабинет и сел в кресло за столом. Полминуты сидел с закрытыми глазами: старался избавиться от мыслей, связанных с братом.
Из-за дверей доносился гул голосов.
Приёмная шеф-капитана, как обычно, наполнена посетителями, просителями и родственниками подследственных. Они кричали, угрожали "пойти вверх по инстанции", умоляли и настаивали "немедленно принять".
Шеф-капитан нажал кнопку интерфона, вызывая своего аджюдана:
-- Докладывай.
-- Докладываю, мой капитан, ваш брат покинул здание почти без скандала.
-- Почти?
-- Глядя на портрет Императора, он позволил себе грубую реплику.
-- Слышь, какую реплику?
-- Я процитирую... "Володимар -- это главарь банды выживанцев, а не Император". Как вы и просили, я не стал задерживать гражданина Лавинь за публичное оскорбление члена императорской семьи.
-- Спасибо.
-- Если Ерофей Лавинь продолжит в таком же духе, то его снова задержат. Мы больше не сможем покрывать правонарушение. Нам и за эти влетит, если узнают.
-- Да, аджюдан... да, я понимаю. Куда он отправился?
-- Согласно протоколу, я установил наружное наблюдение через муниципального бес-пилота. Ерофей Лавинь двигается по авеню Кирилла де Рене, предположительно в сторону станции метро. Вывести изображение с бес-пилота на ваше табло?
-- Мерси, аджюдан, не надо. Слежку снять.
-- Мой капитан, осмелюсь напомнить, что согласно указу "О пресечении распространения бунтарского движения Фронда", лица, публично высказывающие оскорбление Императорскому величию, необходимо отслеживать, выясняя степень принадлежности к революционному подполью.
-- Я знаю, -- устало сказал Иван Лавинь. -- Слышь, я один из тех, кто разрабатывал этот чёртов указ. Слежку снять.
-- Но...
-- Никаких "но".
-- Есть, мой капитан.
Иван отключил связь. Выдвинул ящик стола и достал пудреницу. На крышке -- герб Империи Ру?сси и объёмные буквы "Первое Отделение Жандармерии".
В пудренице лежали два пакетика: с белым легальным порошком и пакетик с контрабандной чёрной пудрой из Санитарного Домена. Не колеблясь, Иван Лавинь достал чёрный пакетик и серебряную трубочку.
Раскатал на столешнице дорожку пудры, взялся за трубочку... и снова вернулся к кнопке интерфона:
-- Аджюдан?
-- Да, мой капитан, привязку бес-пилота к гражданскому чипу Ерофея Лавиня отключил...
-- Молодец, но я по другому вопросу. Зайди ко мне. Захвати материалы дела о похищениях.
-- Массовые пропажи граждан? -- уточнил аджюдан. -- Осмелюсь напомнить, все материалы доступны в директории...
-- Аджюдан, просто принеси табло, мне некогда лазать по директориям.
-- Есть.
Иван Лавинь ожидающе смотрел на горку чёрного порошка, задумчиво постукивая трубочкой по столешнице.
В дверь постучал и тут же, не ожидая разрешения, вошёл аджюдан Костя Бернст: тридцатилетний молодчик с невероятно широкими плечами, увеличенными за счёт погон и очень узкой талией, вдобавок утянутой, широким ремнём с гербом Империи на пряжке.
По тону начальства, аджюдан понял, что разговор будет особый. Не дожидаясь приказа, закрыл дверь на замок.
-- Садись, Костя. -- Шеф-капитан показал на стул, с которого недавно падал Ерофей.
Аджюдан Костя слегка поклонился, скрипя кожаным ремнём, и сел. Потом встал, поправил наклонное положение седалища и снова сел. Его широкие плечи с белыми жандармскими погонами идеально соответствовали параллели столешницы.
Костя положил перед собой ординатёр-табло с раскрытыми документами и замер.
-- Угощайся, -- придвинул ему пудреницу Иван Лавинь.
-- Чёрнявая! -- восхитился Костя и извлёк собственную пудреницу. Вынул из неё трубочку, но к порошку не прикоснулся, ожидая действия начальства.
Иван взял ординатёр-табло и пролистнул несколько документов. Со вздохом отложил:
-- Глаза мои болят читать всё это. Ты же, Костя, ориентируешься в материалах дела о пропаже людей?
-- Конечно, мой капитан. Все ресурсы Жандармерии направлены на это дело. Резонанс в обществе. Люди в панике. Каждый думает, что его могут похитить...
-- Но ведь похищают не каждого?
-- Да. Все похищенные -- это люди в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет.
-- Дочери Ерофея Лавинь было четырнадцать.
Аджюдан Костя пожал плечами: параллельные линии столешницы и погон нарушились и вернулись к равновесию.
-- Четырнадцать-пятнадцать, девочки в этом возрасте не особо отличаются. Вы-то знаете...
Иван Лавинь заворочался в кресле:
-- Давай без шуток.
-- Простите, мой капитан.
-- И без субординации.
-- Есть.
-- Мы влипли, Костян. Мы в говне по самые ноздри.
-- Почему? -- Костя насторожился и решительно отложил трубочку, которую только-только прислонил к ноздрям.
-- Помнишь данные из лаборатории криминалистики?
Костя воровато оглянулся, будто убеждался, что в кабинете никого больше нет:
-- Да... я поступил так, как ты приказал.
-- Не сомневаюсь. Какого рода была информация, что нас попросили удалить?
-- Анализ органических структур, обнаруженных на месте преступления.
-- Вот-вот, про органические эти, как их там... расскажи подробнее. Там было что-либо про ДНК?
-- Да.
-- У тебя копий не сохранилось?
-- Какие в жопу копии, Ваня, -- забыв о сдержанности, возмутился аджюдан. -- Главным условием сделки было как раз удаление всех материалов. Какой смысл сохранять копии?
-- Да, да... ты прав.
-- Тогда в чём проблема, мой, чёрт тебя дери, капитан?
-- В том, что копии кто-то сохранил, и они свободно гуляют по чёрному рынку! -- гневно выкрикнул Иван Лавинь. -- Любой пейзанин купить может.
-- Ты уверен?
-- Почти, -- с сомнением ответил Иван.
Аджюдан Костя вернул почтительный тон голоса:
-- Этот "любой пейзанин..." твой брат?
-- Не важно. Не смей его трогать, слышишь?
-- Так точно, -- с сомнением ответил аджюдан. -- Но мы не можем допустить, чтобы эти сведения распространились. Нас же вздрючат канцеляриты.
-- Я завтра всё решу по-семейному. Возможно, придётся заплатить.
-- Сколько?
-- Минимум три тысячи эльфранков.
-- С каждого по полторы штуки?
Иван Лавинь кивнул. Костя уверенно взялся за трубочку:
-- Не переживай, мой капитан, мы просто исполняли приказ. Приказ исходил из Имперской Канцелярии, так что, если потянут нас, то мы потянем канцеляритов. -- С этими словами вставил трубочку в ноздрю и вдохнул чёрной пудры.
-- Как бы нас не сделали крайними в этом деле. Императору, слышишь, сейчас самое время бросить фрондирующему народу кость в виде разоблачения продажного жандарма и его приспешника.
Закончив фразу на полушёпоте, Иван тоже вставил трубочку и вдохнул пудры.
Несколько секунд жандармы молча сидели, откинувшись на спинки кресел и запрокинув головы.
Когда их немного отпустило, Иван выдохнул:
-- Что ты знаешь про синтезанов? Есть знакомые?
-- Синтезаны? Откуда!
-- ДНК с места преступления принадлежало синтезану. Помнишь, пару лет назад, до начала войны была какая-то движуха с синтезанами? То ли они кого-то захватили, то ли их...
Костя поспешно подтвердил:
-- Был такой, Клод Яхин, командан Приватной Военной Компании.
-- "Эскадрон Клода"? Слышал, слышал, работали вместе даже. Сейчас ими какая-то баба управляет?
-- Ну и вот, слушай, про бабу эту. Во время миссии по заказу Глапп Корпорасьён, где-то в Неудоби, эскадронцы нашли бандуру старинную, ещё добедовую, которая синтезировать людей могла. Клод и решил на себе её испытать.
-- Я помню отца Клода, рисковый был парень. Вроде глупо умер под огнём собственной артиллерии?
-- Ага, это семейное у них, ха-ха, наследственное.
-- И что? Клод замутил своего клона?
-- Более того...-- Костя залился хриплым смехом, от которого из ноздрей вылетело несколько размякших комков чёрной пудры: -- У него синтезан получился в виде тёлки.
-- Это ещё как?
-- Ну, типа, трансгендерное клонирование.
-- Этот Клод, извращенец что ли?
-- Он не специально. Сбой в программе АКОСа или вроде того.
-- АКО... чё?
-- Аппаратный Комплекс Органического Синтеза. Я не знаю, как он работает, мой капитан. Короче говоря, биороботов из пробирки выпускает.
Иван Лавинь сделал ещё две дорожки чёрной пудры:
-- Дальше что?
-- В этом деле многое было засекречено Канцелярией. Но я точно знаю, что война с Австралией из-за этого бабского синтезана и началась.
-- Да ну? Я считал, что из-за подлого нападения австров на наши торговые суда.
-- Ну, Ваня, ты же знаешь Имперскую Канцелярию. Они и не то насочиняют.
-- Ты поосторожней со словами. Сам-то фрондёрские лозунги не распространяй.
-- Пардон, мой капитан. Короче, был там замес серьёзный. Точно не могу сказать, что именно произошло, засекречено же. Но если верить военным, эти эскадронцы чуть ли не весь мир спасли. И всё под руководством этой Жизель...
-- Клонихи?
-- Ага. Но правильнее сказать "синтезанихи". Бойцы Эскадрона Клода "содействовали сокрушительному поражению врагов Империи", как теперь имеют право писать на своём штандарте.
-- Точно, теперь вспоминаю, -- воскликнул Иван Лавинь. -- Эскадрон за это наградили званием "почётного императорского". Мне приглашение приходило на презентацию. Но я тогда в Нагорной Монтани был, руководил обучением местных жандармов.
-- Зря не пошли. Во время праздника, при скоплении держателей акций случился переворот в управлении пэ-вэ-ка.
-- Какая причина переворота?
-- Клод получил тяжёлую степень инвалидности. Бывший финансовый директор эскадрона задумал сместить его и сам заделаться команданом. Но Жан-Люка в свою очередь сместила эта синтезаниха, Жизель, обыграв его на его же юридическом поле...
-- Жан-Люк? -- Воскликнул Иван Лавинь. -- Этот ублюдок?
-- Знакомы?
-- В молодости схлестнулся с ним... Теперь понятно, почему, после смерти отца Клода, именно этот эскадрон перестал делиться разведданными с Жандармерией.
-- Жан-Люк больше не работает там. Он вообще исчез неизвестно куда.
-- А ты откуда всё это знаешь?
-- Мой племянник после военной академии проходил практику в "Эскадроне Клода".
Иван Лавинь втянул последние крошки пудры и захлопнул пудреницу, показывая, что пора закругляться. Костя подскочил, поправил параллельность погон:
-- Так что эта тёлка, Жизель, единственный известный синтезан во всей Моску. Может, есть и другие, но я не знаю.
-- Назначь с ней встречу на завтра после обеда.
-- Официальный допрос?
-- Нет, оформляй пока что как консультацию по профессиональным вопросам. Кто знает, вдруг эти синтезаны собираются в клубе, обсуждают жизнь.
Костя взялся за дверную ручку:
-- То есть вы, мой капитан, собираетесь принять личное участие в расследовании?
-- Придётся, Костян. Придётся.
Выпроводив аджюдана, Иван вернулся к столу. Послал в приёмную сообщение, что до завтра его не будет, и выключил ординатёр.
Достал из недр стола мешочек чёрной пудры побольше предыдущего. Включил "Радио Шансон", снял китель, развязал галстук и бросил на спинку кресла.
Трагедия, приключившаяся с его братом, долго болтались на периферии сознания, ожидая своего часа, чтобы вторгнуться в мысли Ивана. Теперь эта трагедия появилась в сопровождении угрозы разоблачения, что окончательно выбило шеф-капитана Жандармерии из привычного хода жизни.
Иван Лавинь втянул пудру, выдохнул и пробормотал:
-- Неужели... неужели мне стыдно за тот случай?
Расстроенное, изрезанное старческими морщинами лицо младшего брата, укоризненно висело перед его взором до тех пор, пока шеф-капитан не унюхался настолько, что свалился под стол и забылся тяжёлым сном пудрилы.
Вспоминать лицо Оленьки, пропавшей племянницы, он опасался больше всего.