Крутых и брутальных супергероев нет. Магов нет. Прогрессорства нет. Сильных друзей и учителей нет. Секса нет (это ужасно!). И главный герой, увы, не клинический идиот.
Сюжет нестандартный. Для некоторых "очеень нуднооооо". Есть жесткие моменты. Опять же старомодные понятия дружбы, верности и чести. Поэтому многим моя книга очень не нравится.
Если задумались, читать или нет, то зайдите на комментарии первых двух книг (после первой много ругани, после второй книги - наоборот). Если надумаете, начните с первой книги. Тогда читать до конца. Плеваться можно.
Глава 7
1002 год эры Лоэрна.
Через день после триумфального возвращения из похода против барона Шелвака Сашка взял оба своих десятка и поехал в сторону городских ворот. Посыльный уже принес ему известие, что отряд орков-храмовников, собрав человеческую дань, утром снялся со своего временного лагеря и направился по юго-восточной дороге. В той стороне, на лоэрнских землях располагался главный храм Ужасного Паа. Значит, обреченных людей ждала смерть от каменного ножа.
Рассчитав выезд из города таким образом, чтобы догнать орков, когда они свернут с дороги, устроив лагерь на ночь, Сашка не спешил. Он знал, что эти орки обречены. Действительно, когда уже стемнело, с правой стороны дороги показались костры, расположенные кругом, как это практиковалось у храмовников. Подъехав к стоянке, один из Сашкиных людей сообщил подскочившим к нему оркам, что они разыскивают своего человека, который может находиться среди пленников. Тем временем солдаты охватывали кольцом лагерь храмовников. Орки забеспокоились, вышли наружу из огненного кольца.
Сашка соскочил с коня, держа в руках свою любимую большую секиру. Рядом с ним по бокам встали двое охранников, которые должны были страховать виконта. А дальше начался бой. Хотя это трудно назвать боем. Орки в рукопашной схватке всегда уступали людям. Они могли побеждать только при значительном численном преимуществе. У полутора десятков храмовников не было никаких шансов устоять перед двадцатью неплохими солдатами. Сашка успел зарубить трех орков, прежде чем целые враги закончились. Остались лишь их части. На все у него ушло не более половины минуты, настолько скоротечным была стычка.
Солдаты проверили все места стоянки, но никого, кроме измученных и испуганных пленников не нашли. Ведь известно, что орки, проигрывая сражение, любили прятаться. А когда победители беспечно проходили мимо, они бросались на них, метя в беззащитные спины людей.
На площадку перед костром солдаты вывели пленных. Жалкое зрелище! Но отнюдь не ново для Сашки. Он ведь сам дважды побывал в таких вот обреченных колоннах. Людей он спас, но что с ними делать дальше? Об этом он как-то и не задумывался. Но сейчас эту появившуюся проблему надо было решать. Старики, калеки, дети, просто больные, измученные люди, они стояли перед ним, низко склонив волосатые головы. Рабы!
Отпустить? Но куда они пойдут? Тем более с рабскими клеймами. До первого стражника. А затем их, как беглых рабов, попросту казнят. Разве поверят, что знатный вельможа, перебив орков-храмовников, их отпустил? Поставить в Храме Клятв клеймо свободы? Но уже вечер, опять же, куда им идти после? Кто-то, конечно, найдет такое место. Возможно, где-то до сих пор еще живут их родные или хотя бы хорошие знакомые со времен свободной жизни. Но много ли таких среди них? Почти всем идти некуда. А значит, оставался один путь - опять в долговое рабство.
Отправить в замок Броуди? Почти три десятка нахлебников. Хороших здоровых работников храмовникам не отдавали. Какой прок от этого безрукого мужчины или вот от той худой старухи? Но, с другой стороны, почему он, Сашка, стал вот так запросто решать судьбы людей?
Итак, отпустить - погибнут. Оставить у себя - всех не прокормить. Ведь это не последние, кого он спасет. Как всё плохо! Так и не приняв решения, Сашка велел пяти своим солдатам остаться с людьми, а утром, временно отправить тех в замок Броуди. Сам же он решил посоветоваться с братом.
В замок он вернулся уже поздней ночью и благоразумно решил не тревожить Дара. Утром же, еле дождавшись времени завтрака, Сашка помчался к брату. Тот как раз заканчивал есть и, увидев встревоженное и помятое лицо Сашки, отослал слуг, оставшись с ним наедине. После того, как Сашка сбивчиво все рассказал, Дар ответил:
- Да, ситуация. Ну, некоторых больных можно вылечить. Дети подрастут, да и сейчас могут работать. Не мешки же им таскать. А в поле работа по их силам найдется.
- Но что делать со стариками и калеками?
- Ты говоришь, что там был безрукий мужчина? Я ведь тоже безрукий. С трудом, но я выжил эти шесть лет. Просил милостыню, ел объедки с пола.
- Ты это к тому, чтобы я его выкинул на улицу?
Дар смотрел на Сашку и понимал, насколько тому сейчас тяжело.
- Давай сделаем вот как. Скоро зима, им быстро не устроиться, на улице замерзнут. Пусть эти люди поживут у тебя до весны. А как потеплеет тех из них, кого не возьмут работниками твои крестьяне, ты отвезешь в Амарис. Дашь вольную, немного денег. Оставишь там. И всё! После - забудь!
- Почему в Амарис?
- А я не хочу, чтобы ты мучился, когда увидишь их на улицах Ларска. Не хочу!
- А те, кого выберут крестьяне, станут у них рабами?
- Они и так рабы. А вот если дашь вольную, то они попадут в новое долговое рабство и поедут в Хаммий на рисовые поля. Крестьянам же ты запретишь продавать на сторону тех, кого они возьмут к себе. Только друг другу. Если окажутся плохими работниками, пусть тебе их возвращают, а ты отвезешь таких нерадивых опять же в Амарис.
- Наверное, другого варианта нет. Я так и поступлю.
За зиму Сашка еще два раза уничтожал отряды храмовников, освобождая пленных. Тех переправлял в замок. В последний раз вместе с орками нашли жреца. Тот спрятался, когда началась резня. Потом, конечно, быстро нашли. Сытного, опрятного. Жрец стоял, испуганно хлопая глазами. Сашкина охрана, уже разросшаяся до трех десятков человек, с интересом ждала решения своего господина. Виконт Ксандр зарекомендовал себя человеком мягкосердечным в отношении пленников. Ведь они безжалостно убивали только орков. А вот теперь было любопытно узнать, как поступит виконт со жрецом. Отпустит или отправит вместе со всеми в замок?
- Повесить! - коротко бросил Сашка и солдаты, на мгновение замешкавшиеся от неожиданного приказа, ринулись его выполнять.
После этого случая его люди совсем по-другому стали смотреть на своего сюзерена. Надо же, не раздумывая, приказал повесить. И кого? Самого жреца! Пусть, и не главного, но ведь жреца!
А как только сошел снег, Сашка выставил восемьдесят спасенных им людей на смотрины крестьянам. Тем приглянулась лишь половина, да и то меньшая. Остальные остались невостребованными. Через неделю он отвезет их в Амарис и оставит рядом с городом. Даст, конечно, немного денег на жизнь на первых порах, а там, кому как повезет. Повезет, конечно, немногим, но что он еще может сделать? Такова жизнь. Не может же он спасать всех? Их в Атлантисе сотни тысяч, миллионы, а он один.
Дар теперь опасался за Сашку, ведь путь шел в Амарис, соседнее владение, пока союзное Ларску, но только пока. Что на уме у амарисского герцога будет завтра, никто не знает. Да и напороться можно на отряды из Лоэрна и Пирена. Да и не только на них. Жрецы однозначно не простят действий ларскому виконту, истребляющему их слуг-храмовников. Вот потому он, несмотря на возражения, дал Сашке часть своей охраны - отряд Ястреда. Впрочем, Сашка не очень сильно и возражал. Тоже ведь понимал опасения Дара. Шестьдесят хороших солдат - это лучше, чем тридцать.
Путь до Амариса проделали без приключений и осложнений. Четыре десятка рабов отвезли на телегах и оставили у стен города. Сами же сразу поехали в обратную дорогу. На исходе второго дня пути, уже после того, как добрались до оживленного перекрестка, на дороге, уходящей в Лоэрн, встретили орков-храмовников с колонной рабов. Те, поднявшись на пригорок, почти скрылись из глаз, направляясь дальше на юг.
Как поступит виконт? Это ведь не Ларск, а чужие земли Амариса. Пойдет ли он на самоуправство? Сашка не пошел. А куда торопиться? Храмовники идут в сторону Лоэрна, через два-три дня пересекут границу, вот тогда никто не посмеет сказать, что он устроил произвол на чужой земле. Ведь Лоэрн - это земли его брата. Не самозванца же Тарена?
Все так и произошло. Как только колонна храмовников покинула территорию Амарисского герцогства, шесть десятков воинов быстро сломили сопротивление полутора десятков орков. И освободили почти четыре десятка пленников. Большой оказалась колонна. Видимо, из-за действий Сашки в Ларске, жрецы стали испытывать нехватку людей для своих жертвоприношений, вот и увеличили число перегоняемых пленников.
Освобожденных сразу же перегрузили на телеги, благо число тех, кого они отвезли в Амарис, было таким же, как и численность пленных. Перейдя по проселочной дороге с коронных земель Лоэрна во владения Ларска, Сашка приказал устроить большой привал. Надо было разобраться с освобожденными, переписать их, а то и просто подкормить или перевязать.
Переписывать поручили одному из Сашкиных солдат, а тот, узнав что мальчик-посыльный из отряда Ястреда хорошо разбирается в грамоте, попросил мальчишку себе в помощь. Ястред не возражал и Эйгель на целый день поселился в палатке, где устроили переносной писарский пункт.
Пленных по одному заводили в палатку, а Эйгель, расположив письменные инструменты на седле, составлял опись освобожденных рабов. Перепись их подходила к концу, когда очередной назвал свое имя.
- Серри, господин.
Эйгель вздрогнул и всмотрелся в лицо вошедшего. Нет, конечно же, это не тот мальчик из гендованской гостиницы. Впрочем, с тех пор прошло чуть ли не три года, пусть даже два с половиной, но стоявший мальчишка никак не был похож на того, оставшегося в старой жизни Эйгеля.
- Простите, господин, - сказал раб.
- За что прощать?
- Не знаю, господин. Я так всегда говорю, когда господа недовольны.
Точно те же слова, что и три года назад. Совпадение или?..
- Скажи, ты жил в Гендоване?
- Да, господин.
- И где?
- Я был рабом у хозяина гостиницы.
Эйгель подался вперед:
- И что дальше?
- На гостиницу напали, хозяина убили, а новый хозяин продал всех рабов, господин.
Невероятно. Тот ухоженный гостиничный слуга, совсем не худой, как многие другие рабы и этот измученный, истощенный и грязный до черноты мальчик - одно и то же лицо?!
- Простите, господин, - мальчишка вновь поклонился, а Эйгеля всего передернуло, и он оказался в каком-то ступоре.
Эйгель очнулся только после того, как солдат дал ему затрещину.
- Ты что, оглох?
- Нет, господин Вертик. Я... мне нужно к милорду Ястреду.
- А работу кто будет заканчивать?
- Но мне очень нужно.
- Надолго?
- Нет, то есть, не знаю. Наверное, нет. Я постараюсь побыстрей.
- Ладно, беги.
Когда Эйгель получил разрешение войти в палатку Ястреда, там он застал Хелга. Эйгель поклонился и, обратившись к рыцарю, сказал:
- Милорд, там среди рабов есть мальчик. Я его знаю. Он был слугой в гостинице в Гендоване. Нельзя ли что-нибудь сделать для него?
- Сделать? - Ястред удивленно поднял бровь. - Мы и так много сделали, спасли его от храмовников.
- Милорд, его нельзя отвозить к стенам Амариса. Он не выживет. Ему некуда идти.
- Вот как? Таких, как он, мы вчера освободили четыре десятка. И чем он лучше других? Тем, что ты его раньше видел?
-Не так, милорд. Его видел его светлость виконт Ларский. И он тогда за него вступился. И господин Хелг его видел. Когда его светлость ударили в голову и выкрали, этот мальчик проследил за бандитами и сообщил об этом господину Хелгу.
Ястред повернулся к своему бывшему оруженосцу.
- Что-то такое было. Какой-то гостиничный мальчишка, - Хелг передернул плечами.
- И что ты хочешь от нас?
- Я не знаю. Помочь мальчику. Он смелый.
- Каким образом помочь? Дать побольше денег?
- Нет, не то. Нельзя ли его оставить где-нибудь здесь? А то он пропадет.
- И где оставить?
- Можно его взять в сотню мальчиком-посыльным? Как меня.
- Ты свободный, а он раб. Разницу чувствуешь?
- Но ведь вы же освобождаете рабов. Тех, кого отвезли в Амарис, их освободили. Они теперь не рабы.
- И все-таки я не вижу причины помочь твоему мальчику.
- Его светлость два года назад помог. И сказал... ну... что он мог его выкупить, но не знал, как помочь дальше, как его устроить. А теперь его светлость владетельный господин.
- Ладно, приведи мальчишку, хоть посмотрим на него.
Эйгель умчался за Серри, а Ястред повернулся к Хелгу и сказал:
- Что скажешь?
- Не лежит у меня душа к этому бывшему баронету. Понимаю, что вроде ничего мальчишка, а когда увижу спину Ксандра, так такая злоба к этой семейке.
- Понимаю тебя. Но виконт неплохо к Эйгелю относится. О нем недавно вспоминал, интересовался, как он.
- Знать бы наверняка, что за причина у Эйгеля возиться с этим мальчишкой. Нет, мальчишка, вроде ничего. Не побоялся пойти за бандитами, хотя там на каждом шагу лилась кровь. А Эйгель, кстати, под столом сидел, и слова от страха вымолвить не мог.
- Значит, подходящий мальчишка?
В это время откинулся порог шатра и появился Эйгель с Серри. Тот низко поклонился опешившим офицерам и уставился взглядом в землю, как и положено поступать рабам в присутствии господ. А опешить было от чего. Настолько грязного и оборванного раба трудно было специально отыскать, но вот нашелся же.
- Ну и кого ты нам привел? Вшивое и грязное пугало.
- Милорд, пожалуйста! - Эйгель неожиданно бросился на колени. - Не прогоняйте его! Ему некуда идти.
- А я и не прогоняю. Но такого грязнулю видеть не желаю. Приведи его в надлежащий порядок, только потом можешь его привести снова.
- Спасибо, милорд!
Когда мальчики ушли, Ястред спросил Хелга:
- Узнал мальчишку?
- Откуда? У него слой грязи в палец. Тот, припоминаю, был чистеньким, опрятным, а у этого заплата на дыре и дыра на заплате. К тому же штаны с рубашкой достались с какого взрослого. Излишки рукавов и штанин пошли на заплаты.
- В вашей полусотне так и нет мальчишки-посыльного?
- Ксандр не берет. Не хочет, чтобы тот обстирывал командиров.
- Ну, да. Это у него и раньше было. Помню.
- Ты что, думаешь предложить этого мальчишку нам?
- Ты же знаешь, что на каждый отряд положено не больше одного. Больше можно, но уже за счет командира.
- Сумма не такая уж и большая. Две медянки мальцу на руки в седьмицу. И по медянке в день в казну за еду. Итого в месяц серебрянка. И разовая трата: комплект одежды, кинжал. Еще лошадь.
- Не в деньгах дело. Но в связи с этой арифметикой есть у меня задумка.
- Какая?
- У тебя, говоришь, не лежит душа к Эйгелю?
- Я до конца так и не поверил в его искреннее раскаяние. Хотя сейчас, как мне показалось, он был искренним. Действительно, хочет помочь этому мальчику. Так ты думаешь его брать к себе в отряд? Грязь отмывается. Сашка тогда тоже не был чистеньким, когда мы его нашли на дороге.
- Вот здесь у меня и есть задумка. Проверю Эйгеля. Заодно и ты, думаю, изменишь к нему отношение.
- А что за задумка?
- Скоро узнаешь. Хотя отмыть этого грязнулю быстро не получится.
Эйгель смог привести Серри только через несколько часов. Чистенький, вымытый, длинные темно-русые волосы связаны сзади в косичку. Одежда... Видимо, Эйгель отдал мальчишке свою запасную, была она ему великовата, но не очень, чтобы висела мешком. Даже глаза мальчика оживились. Войдя, тот снова низко поклонился, уставившись глазами в землю.
- Вижу, что изменения есть. Только стоит по-прежнему, как раб. А, Эйгель?
- Так, милорд, он еще раб.
- Ну, да, да. Подстричь недолго, вольную выправить - тоже. А вот рабскую сущность вытравить возможно ли?
- Милорд, я ему помогу.
- Ты? Эйгель, ты знаешь, что в каждом отряде не должно быть больше одного мальчика?
- Но в отряде барона Брамбера два мальчика...
- За второго за еду нужно платить тридцать медянок в месяц в казну. И мальчишке на личные расходы по две медянки в седьмицу. Итого - серебрянка в месяц. У тебя есть серебрянка?
Эйгель поник головой.
- Милорд, а если мы будем есть одну порцию на двоих, тогда платить в казну ничего не надо. И двух медянок в седьмицу не надо.
- Одежда у мальчишки откуда?
- Я дал запасную.
- А запасная откуда? Помнится, в первый месяц ты лихо тратил на сладости свои медянки. Пока не получил хорошей порки за грязную одежду. Целый месяц тебя за это драли по седьмицам, пока не скопил денег и не купил сменную.
- Милорд, нам хватит моих двух медянок.
- А кинжал? А лошадь?
Эйгель обреченно молчал.
- Нет, двоих никак. Только один. Ты или он.
И вновь, как тогда в замке брата надо выбирать. Тогда он струсил, Ксандра под плети подставил. А сейчас? Кто он, Эйгель? Мог быть и второй случай выбора, но от того тяжелого выбора его спас Ксандр. Ведь надо было выбирать между Ксандром и маленьким Марисом. Кому жить, кому умереть. И даже если он отказался бы, то все равно его выбор состоялся, Рисмус так подстроил. А Ксандр спас его ценой своей жизни от этого ужасного решения, с которым ему пришлось бы ходить всю оставшуюся жизнь. И вот теперь третий выбор, который предстоит. Он или Серри. Кому остаться, а кому уйти в неизвестное. Хотя, скорее всего, ясно, что с ним будет потом. Долговое рабство. И плети от хозяина. Плети, которых ты тогда испугался, подставив вместо себя Ксандра. Серри это уже прошел, теперь очередь за ним... За ним...
И Эйгель беззвучно заплакал. Стал отстегивать кинжал, протянул его Серри. Тот машинально его взял, не понимающе глядя на разыгравшуюся сцену.
Ястред хрипло произнес:
- Хватит. Прости, Эйгель. Я был неправ. Я беру обоих в отряд. Обоих. Когда вернемся в Ларск, сходишь в оружейную и подберешь Серри кинжал. И лошадь. Пока поедете вдвоем. И подстриги его.
- Как?
- А как ты думаешь? Наголо. Он уже не раб. В личной сотне графа Ларского рабов нет.
Серри, до которого, наконец, дошло, о чем был разговор, бросился на колени.
- Господин, пожалуйста! Господин, спасибо!
- А ну встань немедленно! Чтобы я это видел в последний раз! Ты уже не раб, чтобы вставать на колени. Запомни это. Свободные люди могут вставать на колени только перед аристократами и только тогда, когда те потребуют этого. А в нашем войске его светлость виконт Ларский такое не терпит. А теперь быстро подстригаться!
Когда мальчики убежали, Хелг сказал Ястреду:
- Мне стыдно.
- За меня?
- Нет, за себя. Напрасно я на Эйгеля зуб точил.
- Да и мне стало как-то не по себе, когда тот заплакал. Зря я это сделал.
- Зря. Но ведь и мне нос утер?
- Тебе утрешь. Чувствую, что мне скажет барон Компес, когда вернусь в Ларск.
- А что такое? Из-за того, что появился лишний мальчик-посыльный?
- Это мелочи. Серри на днях выправлю вольную, но как вытравить из него рабский дух?
- Зато исполнительный будет.
- Будет.
- Эйгель, кстати, не взбрыкивает? Свое баронство не вспоминает?
- Как ни странно, нет. Сегодня вообще первый раз, когда он ко мне обратился. А так тихий и исполнительный. Все обязанности выполняет без понукания. Как будто всегда был простолюдином.
- Еще один плюс в его сторону...
Работы в войске у мальчика-посыльного много. Бездельничать не приходится. Но теперь вся работа в отряде Ястреда стала делиться на двоих. И по утрам четыре пары сапог ждали не его одного, а двух мальчиков. Серри все делал проворно, только быстро уставал, сил было мало, а тело - кожа да кости. Зато теперь он усиленно отъедался.
- Ты ешь потому, что все еще голодный или еда, в самом деле, тебе так нравится?
- Сытно. И вкусно.
- Вкусно? - Эйгелю после баронского стола еда не нравилась - одни каши, хоть и разные.
- Да, вкусно. Хотя в гостинице объедки вкуснее были. Но после рудников... Знаешь, когда мне в первый раз здесь положили каши, мне показалось, что я никогда такой вкуснятины в жизни не ел.
- А когда подгорелая бывает?
- Вкусно. Все равно вкусно. Не похлебка из гнилых овощей.
- После гостиницы тебя продали на рудники?
- Нет, вначале к одному господину в домашние рабы.
- А как на рудниках оказался? Провинился у этого господина?
- Нет. Жадный он был. Я могу сравнить, как мне жилось у него с жизнью в гостинице. В гостинице все время хотелось спать. Ведь вставать с рассветом, когда уже светает, а постояльцы спят. Работы много: чистить котлы, мыть посуду, пол вымыть в трактире. На этажах мыл редко, там другие мыли, они же в комнатах прибирали. Зато в комнатах клопов ловил, собирал в кувшинчик. А они все обратно лезут. Из-под крышки.
- А зачем собирать? Не лучше давить?
- Нельзя. Запах будет, постояльцам не нравится. Вот собираешь, новых ищешь. Найдешь, крышку откроешь, а оттуда уже собранные лезут. А мало соберешь - накажут. Спать обычно получалось уже за полночь. Ни на миг не остановиться, все бегом хозяин требует, ведь работы в гостинице не переводится. Правда, днем немного давали подремать. А у второго хозяина почти высыпался. Работы тоже много, но уже мог немного передохнуть, когда хозяина дома не было.
- Значит, у второго лучше было?
- Не знаю. Нет. Второй жадный был. Он ведь меня купил на рынке, когда узнал, что я работал на кухне в лучшей гостинице Гендована. А парня, что был на моем месте, хозяин отправил на рудник. У него свой оловянный рудник есть. А парень уже подрос, чтобы работать в шахте. И меня, когда работу всю выполнял, заставлял бегать вокруг дома с мешком с песком.
- Зачем?
- Чтобы сила была. У него мальчишки в доме не задерживались. Чуть подрастут - сразу в шахту. Я и говорю - жадный. В гостинице я наедался, а у этого всегда голодный, аж выть хотелось. Объедки жалел. Свинью ими кормил, а мне крохи уже доставались.
- Как объедки? Ты ел объедки?
- А как еще? Домашние рабы обычно объедки едет, если рабов мало. Там, где много, там готовят для них. Нет, объедки хорошо. Такая вкуснятина в гостинице была. Только самое вкусное взрослые забирали. Чего только постояльцы не доедали. А вот на рудниках, там готовили. Похлебка из мороженых овощей. Часто гнилых. Или что-нибудь с червяками. Я первые два дня там ничего есть не мог. Потом ел, хотя и тошнило от такой похлебки. Не умирать же с голоду? А каши у вас такие вкусные. И не жалеют. Ешь от пуза.
И Серри целый месяц ел за двоих, в прямом смысле этого слова. Быстро поправился, даже, кажется, где-то жирок появился. Впрочем, это только кажется, ведь бездельничать ни ему, ни Эйгелю не давали. Даже вдвоем не сидели без дела. А в свободное от текущей работы время десятники гоняли их на плацу, по большей части заставляя заниматься физическими упражнениями. Но и на технику боя время оставалось. Пока они будут мальчиками-посыльными мечи им не положены, но не до старости же они проторчат на этой низшей военной ступени? После того, как исполнится восемнадцать, их могли взять полноправными солдатами в личную сотню графа. Вот к этому времени уже нужно было уметь владеть мечом, луком, арбалетом, копьем, щитом и так далее, и не просто уметь владеть, а владеть хорошо. Это ведь личная сотня графа, где служат лучшие из лучших воинов.
Но на первых порах Серри никак не подходил на роль мальчика из личной сотни. И не только худобой и слабостью. За годы рабства плети хозяев оставили следы не только на его спине, но и в характере. Он кланялся каждому солдату и бросался выполнять любые их поручения. Хорошо, что почти все они были необходимыми. Но не все. Люди разные бывают. Некоторым очень нравится командовать, даже издеваться над тем, кто тебя слабее.
Когда в сотне появился Эйгель, вчерашний баронет, на него обращали внимание все. Кто-то смотрел с любопытством, кто с непонятным злорадством. Ведь был аристократом, которыми им никогда не стать, а теперь простолюдин, как и все они. Да не как они, уважаемые солдаты, а всего лишь мальчишка для чистки солдатских котлов. Но издевки и подшучивание быстро пресекли десятники, получившие приказ от Ястреда приглядывать за новеньким.
А про Серри Ястред ничего не говорил. И Серри своей рабской забитостью дал им повод. Через несколько дней после прибытия в Ларск, один из солдат, уже несколько раз до этого с издевкой подшучивавший над новеньким мальчиком, сказал ему:
- Эй, бывший раб, вспомни, как ты был рабом, почисти мне сапоги.
Серри встал, чтобы выполнить приказ. Но сидящий рядом Эйгель задержал его за руку:
- Сядь.
А солдату ответил:
- А ты разве дворянин? Или десятник? Мы обязаны чистить сапоги только аристократам, десятникам, или хотя бы дворянам, а ты пока еще не дворянин.
- А ты сам забыл, кто ты теперь? Был баронетом, а теперь ты чернь. Помалкивал бы. Я твоему дружку, бывшему рабу предложил вспомнить свое недавнее прошлое. Что такого: почистить солдату сапоги, с него не убудет. Он же каждый день лизал господину ноги, я же только предлагаю почистить сапоги. Ведь лизал же, а, малец?
Серри стоял столбом, он только сейчас понял суть требования солдата, и он видел, что тот продолжает его оскорблять. А Эйгель тем временем ответил:
- Вот как? Ты не имеешь права требовать, чтобы Серри почистил тебе сапоги, но все равно требуешь, потому что Серри бывший раб. Так?
- Вот именно. Из рабов.
- Значит, если человек был в рабстве, имеет клеймо и спину со следами плетей, то он тебе должен почистить сапоги?
- Не убудет от бывшего раба.
- Интересно, в таком случае, потребуешь ли ты почистить свои сапоги у его светлости виконта Ларского?
- Ах ты... - солдат вскочил и бросился с кулаками на Эйгеля, но не добежал, как его свалил удар кулака другого солдата.
- Заткнись! Или ты хочешь попасть на правеж к его светлости? Тогда я скажу, как поступит он. Один из вас получит плетей. И это будешь ты, Тринис.
- Да, - протянул другой солдат, - наслышаны, как его светлость виконт поступил со жрецом. Приказал повесить не раздумывая. И собирался выдрать плетьми сыновей барона Шелвака. Смотри, Тринис, как бы кто не проболтался. И даже не виконту, а нашему графу. Тут и плетьми не обойтись. Наш граф за милорда виконта любому глотку перегрызет. А тобой даже не подавится.
Тринис, потирая скулу, сидел побледневший. До него дошло, какую ошибку он совершил. Ведь брат графа тоже был рабом. И клеймо на спине осталось и сама спина в следах от плетей.
- Эй-эй, - только и смог он вымолвить.
- Пойдем, Серри, - Эйгель взял друга за руку, уводя его от солдат. Чем все у них закончилось, он не узнал, да и не стремился к этому.
Оставшись наедине, он посмотрел на младшего мальчика, тот подавленно молчал.
- Ну, чего ты так перед всеми унижаешься? Ты ведь теперь свободный человек. Зачем кланяешься? Делай, что прикажут, но не лебези. Я же не кланяюсь. Только командирам и то кланяюсь лишь слегка.
- Но ты же баронет, пусть и бывший.
- А вот и не из-за этого. Мальчишки в других отрядах ведут себя также. А они не из благородных. Обычные мальчишки.
- Я стараюсь, но у меня не получается. Привычка. Мне, наверное, никогда уже не исправиться.
- Ерунда. Мне же ты не кланяешься?
- Ты не такой! С тобой я чувствую себя совсем другим.
- Так и с другими себя также чувствуй.
- С другими не получается. Они чужие.
- А я тебе что, родной?
- Не чужой. И у тебя могут быть неприятности.
- С чего ты взял?
- А вдруг накажут из-за того, что произошло? Обоих. Тебя и этого Триниса. И Тринис может потом тебе отомстить. Он такой, я чувствую. Нет, мне лучше почистить ему сапоги. С меня не убыло бы. Зато и скандала не было бы.
- Нет, ты безнадежен, Серри! Одно дело, когда это воинская обязанность, ничего обидного в этом нет. Хелг, командир личной полусотни милорда Ксандра, чистил сапоги нашему Ястреду несколько лет. И не только сапоги. Потому что так принято. Но этот Тринис над тобой издевался!
- Я это понял. Не с самого начала, а тогда, когда ты вмешался. И когда он про лизание ног хозяевам говорил. Он злой человек.
- А ты... в самом деле...
- Что?
- Лизал?
- Нет, не лизал. Целовать - целовал. И то всего несколько раз, когда работорговец меня приручал к рабству. Не будешь целовать - будет бить плетью. Быстро, за несколько дней выбили из меня свободу. Даже быстрее. И у хозяев, которым меня потом продавали, я должен быть послушным рабом. Поэтому тоже били. И так несколько лет. А ты хочешь, чтобы я сразу избавился? Мне до сих пор сны об этом снятся...
Вечером того же дня Эйгеля окликнул один из десятников их отряда.
- А ты молодец, не ожидал я от тебя. Такой тихоня, а за друга вступился.
- Серри мне не друг.
- Да? Нет желания дружить с бывшим рабом? Ты ведь из благородного рода.
- Нет. Это не так. Просто я не умею дружить.
- А что здесь сложного?
- У меня никогда не было друга, друзей. Хотя вероятность была, но я сам виноват, загубил всю возможную дружбу.
- Ты случаем, не про милорда Ксандра?
- Да, про милорда.
- Теперь жалеешь? Ведь милорд теперь виконт.
- Нет, не из-за этого. Не за то, что он виконт. Хотя и это есть, но немного, совсем немного. Главное - что мог быть отличным другом. А теперь поздно, он виконт. А я простолюдин, мальчик на побегушках. Кто со мной таким будет дружить?
- А Серри. Чем плох? Ах, да, из рабов.
- Знаете, я ведь совсем и не задумывался о его рабстве. Чем я лучше? Ничем. А друг Серри? Он, конечно, не такой, как милорд Ксандр. Вот тот - да! Но и Серри - он хороший. Наверное, и другом может быть хорошим. Не наверное - наверняка. Вон он как в гостинице. Только он не выдавил из себя раба.
- Поэтому он тебе плох?
- Нет, я так даже и не думал. Скорее, чем я хорош, чтобы Серри стал мне другом? Чем я его лучше? Я хуже.
- Вот это ты брось! Надо же, двое мальчишек в отряде - и оба придурки! Один всем кланяется, другой еще почище...