Максимов Алексей Алексеевич : другие произведения.

Да будет день

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Имя учёного восемнадцатого столетия, о котором упоминается в этой книге, доподлинно неизвестно. Предположения персонажей романа по этому поводу, равно как и легенды, связанные с именем этой загадочной личности, автора ни к чему не обязывают.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
  
   Пролог.
  
   Было около двенадцати часов ночи, когда Алекс вышел из квартиры ювелира Лытарина в третьем этаже неприглядного доходного дома. Он вздохнул и начал спускаться по лестнице. Лытарин, хотя и является его родственником по линии матери, заплатил за тибетский золотой браслет меньше стоимости этой старинной вещи. Что поделаешь! Надо надеется, что денег хватит на поездку в Париж, чтобы навестить престарелую тётю Варвару Владимировну.
   За порогом парадного Алекс словно провалился на дно колодца. В лицо ударил промозглый ветер с колючими дождевыми каплями. Он постоял, давая глазам привыкнуть к царившему во дворе полумраку. Перед ним, в слабом отблеске уличного фонаря, вырисовывалась проездная арка ворот.
   Сделав несколько быстрых шагов вперёд, он застыл, интуитивно почувствовав что-то неладное позади себя. Повернувшись, разглядел очертания двух фигур: женщина, привалившись спиной к стене, закрывала лицо руками, а над ней в угрожающей позе навис долговязый парень.
   От ворот послышался шорох. Он увидел, как из арки появилась приземистая мужская фигура и двинулась в его сторону. Стало ясно, что мирным путём из этого мрачного места не выбраться.
   Сунув деньги глубже в карман, он направился к замеченной ранее женщине. Теперь он отчетливо видел ее испуганное лицо и высокого парня в накидке, который при виде постороннего выставил перед собой кулаки.
   Ну, давай же, длинный, мысленно попросил его Алекс. Словно услышав, человек в накидке рванулся к нему.
   Алекс действовал автоматически, как учил его молчаливый китаец в команде армейской разведки: крутанул торсом и выбросил вперед ногу, всадив каблук сапога в живот нападавшего человека. Выпрямился он как раз во время - на расстоянии шага стоял бородатый мужик в распахнутом армяке. Для размышлений не было времени. Бородатый отвёл назад руку с ножом. В тот же миг Алекс ударил его в плечо ― мужика покачнуло, и тогда он еще раз ударил в основание шеи бандита.
   Подобрав выпавший из рук противника нож, он приблизился к девушке. Заглянул ей в лицо и поразился выражению её помертвевших глаз: это был не страх, а скорее отчаяние. Так бывает, когда наваливается несколько бед и уже всё равно, что может случиться дальше.
   Длинный парень на четвереньках, перебирая руками - ногами, отползал в сторону, словно гигантский краб. Краем глаза Алекс видел, как он помог бородатому встать, затем фигуры обоих скрылись под аркой ворот.
   Девушка продолжала молчать, прижавшись спиной к стене. С виду ей не более двадцати, а по одежде ― не относится к богатым московским барышням. Должно быть, учительница или артистка.
   Он скорее угадал, чем расслышал, как она прошептала несколько слов благодарности, и спросил о её самочувствии. Незнакомка качнула головкой, подобрала с земли шляпу и сумочку и направилась к подъезду, из которого только что вышел Алекс.
   Проводив её взглядом, он взглянул на темное небо, зябко поежился и продолжил свой путь.
   Лёгким пружинистым шагом он шёл под мелким дождем, обходя чёрные лужи и бормоча проклятия в адрес мерзкой погоды, а заодно и в адрес своей, как казалось ему, бестолковой и неустроенной жизни.
   Алекс или, если быть точным, Александр Петрович Манин - востоковед, а в недавнем прошлом офицер армейской разведки - всего несколько дней, как вернулся в Москву из далёких китайских земель.
   Получив в конце русско-японской компании ранение, он провёл больше двух месяцев в палате госпиталя. К моменту его выздоровления война закончилась, возвращаться в армию не было смысла. Он подал рапорт, и командование удовлетворило прошение поручика об отставке. Однако непредвиденные обстоятельства помешали сразу вернуться домой - ещё около года он странствовал по китайской части Тибета, выполняя секретные поручения русской посольской службы в Китае.
   Дорога домой была долгой. Изнывая от скуки, он трясся на жёсткой полке в вагоне поезда, катившего через просторы Сибири. В Екатеринбурге удалось пересесть на московский экспресс. И вот, он снова в Москве!
   Он так долго и трепетно ждал этой встречи, представляя мысленно, как выйдёт на привокзальную площадь, вбирая в себя с детства знакомые звуки и запахи, и с головой окунётся в ритм жизни большого города.
   Первопрестольная встретила Алекса неприветливо: дождями и озабоченными лицами горожан, которым и дела-то не было до отставного поручика, вернувшегося домой после трехлетней разлуки.
   Вспоминая на фронте или во время странствий о доме, он обычно имел в виду город, в котором родился и вырос, а собственного угла в этом огромном людском жилище у него не было. Раньше он снимал на паях с Василием квартиру в районе Зарядья. Но Василий ещё до начала войны покинул Москву. Вместе с ним уехал Петрович ― их общий с Василием добрый друг. Вскоре оставил Москву и Алекс. Как офицера запаса его направили на Дальний Восток, где назревал военный конфликт с Японией. В русской армии требовались специалисты со знанием китайского языка.
   Вернувшись в Москву, он долго бродил по улицам, по-детски радуясь встрече с ними и испытывая чувство невольной грусти. Город стал каким-то другим: настороженным, отчуждённым. Наконец понял, что всё дело в людях, которые изменились. Да и сам он стал другим человеком.
   Что же, всё-таки, с нами делается? - мысленно вопрошал он, всматриваясь в лица прохожих. Раньше на этих улицах он не чувствовал себя неуютно и одиноко. Впервые за многие годы захотелось, чтобы кто-то ему посочувствовал, а если уж суждено пропасть, то помянули бы о нём добрым словом. В пору было завыть от тоски или спеть под гитару о мытарствах непутёвой и заблудшей души.
   Через несколько месяцев его жизнь перевалит за тридцатилетний рубеж. Лучшие годы уже позади. Его однокашники давно нашли своё место в жизни, обзавелись семьями и домашними хлопотами. Всего этого у него не было. И, наверное, так никогда и не будет. Куда же приткнуться ему после этой треклятой войны?
   В данный момент ничто не удерживает его в Москве, отчего и пришло решение навестить проживающую в Париже тётку. Жаль только, что не довелось повидаться с Василием и с Петровичем, переписка с которыми внезапно оборвалась.
   В армии он изредка получал от Василия короткие весточки из разных концов России. Последнее письмо от него пришло год назад из Нижнего Новгорода...
  
   Он двигался вниз по Сретенке, направляясь к Охотному ряду, где находился дом с книжной лавкой его приятеля Сергея Сударева. Темнота и пустынность московских улиц, враждебность, затаившаяся в чёрных провалах дворов, не тревожили Алекса. Он не боялся ночных воров и прочих лихих людей. Ну, а город, казавшийся ночью мрачным, был одним из его союзников.
   Разве мог он в эти минуты знать, что судьба вдруг вмешается в его планы на ближайшее будущее, а недавняя встреча с попавшей в беду незнакомкой станет как бы точкой отсчета в череде нелёгких, но одних из самых счастливых дней его жизни?
   Алекс привычно вслушивался в ночные звуки. Город вздыхал, ворочался, устраиваясь удобнее перед тем, как уснуть.
   С Коланчёвки долетали тревожные гудки паровозов. В монотонный шелест дождя вплетались неясные шорохи и приглушённые голоса из окон домов, мимо которых он проходил. Часы на Сухаревской башне отбили двенадцать ударов.
   Закончился ещё один день осени 1906 года.
   Усталый, промокший Алекс спешил к Охотному ряду - в тепло и уют квартиры Сударева, не ведая, что там его ожидает новое приключение, в результате чего стремительно развернутся события и переплетутся в тугом клубке судьбы нескольких близких ему по духу людей
  
  
  
   1. Странные воры.
  
   Поздним вечером в городскую усадьбу Николая Чарокова - мецената и коллекционера - проникли грабители, что, само по себе, в те тревожные и смутные для Москвы времена, не считалось значительным происшествием в криминальной хронике города.
   В этот вечер Чароков задержался в клубе дольше обычного. Жена и дети ещё не вернулись после летнего отдыха из имения, и он не спешил возвращаться домой, где его ожидала долгая, наполненная тоскливым одиночеством ночь. В последнее время Николай Андреевич страдал бессонницей, спасение от которой пытался найти в чтении книг или в ночных променадах по усадебному участку.
   По дороге из клуба, находясь в беспокойном расположении духа, он решил завтра же послать в деревню Мирона поторопить жену с возвращением. (Он скучал и тревожился даже в кратких разлуках с семьей).
   Стемнело, когда Чароков подъехал на извозчике к воротам усадьбы, расположенной в Замоскворечье. Деревья и кустарник скрывали ограду, за которой угадывались очертания двухэтажного особняка с потушенными огнями. В тусклом свете уличного фонаря поблескивали мокрые булыжники уходящего в темноту проезда. Рядом чернел силуэт здания провиантского склада. Одинокий путник ночью вряд ли отважился бы свернуть в этот узкий неосвещённый проезд. А днем здесь выглядело все иначе: уютный закоулок старой Москвы, затерявшийся среди рассыпанных вдоль реки базарчиков, амбаров, питейных домов и купеческих особняков.
   Открыв калитку, Чароков направился по дорожке к дому, но, вспомнив, что не взял ключ от парадного входа, свернул к небольшому строению, где проживали сторож Мирон с женой, исполнявшей в барском доме обязанности кухарки.
   Мирон, прозванный в округе за хромоту и молчаливый характер "колченогим сычом", поднялся с хозяином на крыльцо и открыл перед ним тяжёлые резные двери особняка. Николай Андреевич зажег свет и "охнул" - в холле, приспособленном под библиотеку, было перевернуто всё верх дном. Ясно, что в отсутствие хозяина здесь побывали воры.
   Осмотрев с Мироном помещения особняка, Николай Андреевич присел за письменный стол в кабинете и задумался. Грабители учинили беспорядок в библиотеке, кабинете и спальне. В других комнатах всё оставалось нетронутым на своих местах. Воры почему-то оставили без внимания коллекцию произведений искусства, не говоря уже о дорогих безделушках, которыми был напичкан весь дом.
   Странным выглядел этот разбойный визит!
   Но к чему заниматься гаданием? Вскоре должен вернуться Мирон, посланный за живущим неподалеку Савёловым. Василий - именно тот человек, с которым следует посоветоваться, размышлял Чароков, наслышанный в среде московских коллекционеров о способностях своего приятеля возвращать владельцам похищенное имущество, главным образом, драгоценности и произведения искусства.
   Он ещё раз окинул взглядом царивший в комнате беспорядок. Переступая через раскинутые по полу вещи и книги, подошёл к застекленным дверям балкона. В детстве он не раз, тайком от родителей, спускался с него в расположенный за домом сад. Вглядываясь сквозь стекло в темноту осеннего сада, он представил, как воры взбираются по витым колонкам балкона и затем пробираются в дом.
   Вернувшись к столу, снова уселся в мягкое покойное кресло. До прихода Василия надо сохранить в кабинете всё нетронутым, как оставили после себя непрошеные визитеры.
   Содержимое стоящего в углу несгораемого шкафа было вывалено на пол: бумаги, документы, десятка полтора старинных книжных изданий и бесценная папка с гравюрами русских художников ХУШ столетия.
   "Дикари, язычники, варвары! - в сердцах думал Николай Андреевич, теребя седеющую бородку. - Разве можно так обращаться с хрупкими раритетами?" Воображение нарисовало картину, как злодеи роются в сейфе и в книжных шкафах. Может, искали старинную рукописную книгу с приложенным к ней зашифрованным текстом?
   Рукопись досталась ему после смерти старца Кирилла и представляла несомненную ценность. Чароков встревожился. Неужели о листке с криптограммой стало известно кому-то ещё! Криптограмма до сих пор не разгадана, но, по всей вероятности, в ней говорилось о чём-то важном.
   Размышляя так, он провел несколько долгих минут, прислушиваясь, не хлопнет ли внизу дверь, извещая о возвращении Мирона с Василием. Его слух, однако, не уловил еле слышного шороха от расположенной у него за спиной портьеры...
  
   Николай Чароков происходил из старинного дворянского рода. В московском обществе он прослыл человеком незаурядным и не лишённым причуд. Унаследовав родительское состояние, он завершил образование за границей, а затем, к удивлению родственников и знакомых, занялся необычной для людей его круга предпринимательской деятельностью. Предугадав грядущий в Москве строительный бум, основал паевое товарищество. С годами Николай приобрёл известность как крупнейший поставщик строительных материалов и один из самых щедрых вкладчиков в благотворительные проекты и миссии. Однако в круговороте повседневных дел и забот он все чаще задумывался над тем, что происходило в русском обществе накануне вступления в новый двадцатый век.
   Великое множество лжепророков и самозваных вождей объявилось в России на рубеже двух столетий. Одни из них предрекали скорый конец света, другие убеждали в необходимости государственных переворотов, третьи призывали к анархии или же, наоборот, видели выход в жёсткой руке правителя. Но факт оставался фактом ― империя агонизировала в страхе перед грядущим днём. Робкие устремления либералов в любой момент могли быть растоптаны мракобесами, проходимцами и дельцами, алчущими обрести богатство и власть.
   В атмосфере лжи и стяжательства реформы, о которых пеклись лучшие люди России, лопались одна за другой, а энтузиазм предпринимателей нового типа разбивался о скалы бюрократизма. На подмостках экономической жизни страны царили хаос, взятничество и казнокрадство. Находиться в одной упряжке с хищниками и стяжателями, по мысли Чарокова, было делом бесчестным, а сражаться с ними у него не было ни сил, ни желания.
   В начале девятисотых годов он продал свои акции, после чего уехал в Европу. Что послужило тому причиной, было известно лишь нескольким его близким друзьям и помощникам.
   В Москву он вернулся спустя несколько лет, но не один, а с женой и двумя приёмными сыновьями: близнецами пяти лет от роду, в которых не чаял души. Николай Андреевич поселился в своем старом доме в Замоскворечье и вёл замкнутый образ жизни. От коммерческих дел он отошёл, но, по-прежнему, увлекался собирательством антикварных книг и гравюр.
  
  
   * * *
  
   От гулкого звона голова готова была взорваться. Бум, бум, бум - ухали невидимые колокола. С последним ударом вернувшееся сознание подсказало Чарокову, что это всего лишь бой настенных часов в кабинете.
   Разомкнув глаза, он разглядел в кабинете трёх человек. В затылке жгло, будто к нему приложили кусок раскаленной железки. Он пошевелил руками, затем, напрягая шею, сумел приподнять голову и рассмотреть, что лежит на кушетке.
   Трое мужчин у письменного стола, заметив его движение, подошли к нему. В одном из них он узнал Савёлова. Наклонившись к кушетке, Василий начал что-то ему говорить, голос его звучал как будто издалека. Из его слов понял только, что, вероятно, получил сотрясение мозга и что сейчас его снова осмотрит доктор.
   Когда медицинские процедуры были завершены, Василий Савёлов, присев у постели друга, спросил:
   - Надеюсь, ты понимаешь, что тебя чуть было не отправили на тот свет? Хотя, не думаю, что преследовали именно эту цель.
   Савёлов откинул голову на высокую спинку стула, разглядывая что-то на потолке.
   - Тебя ударили сзади тяжелым предметом, и твое счастье, что мы подоспели вовремя. Сейчас тебе следует отдыхать. Если хочешь, я сам сообщу в сыскную полицию.
   Слова друга подхлестнули Чарокова. Он вспомнил всё, что случилось в доме, и свои размышления в ожидании возвращения Мирона. А что было потом? Выходит, кто-то напал на него, когда он сидел у стола в кабинете.
   - Постой, - заволновался он, - я, вроде, уже очухался. Насчёт полиции решай сам, но хотелось бы попросить тебя разобраться в этой истории. Понимаешь, здесь столько всего непонятного...
   Припоминая детали, он начал рассказывать о том, что произошло с момента его возвращения из клуба домой.
   Была уже глубокая ночь. Василий плотнее задёрнул шторы и прибавил света в керосиновых лампах, после чего в кабинете стало уютнее. Дождь ритмично выстукивал по крыше барабанные дроби. Настольная лампа мягко высвечивала лицо рассказчика. Вглядываясь в него, Василий думал, что история с ворами и с нападением на Николая выглядит странной. Возможно, происшествие будет иметь продолжение и доставит его другу новые неприятности. Он уже понял, что грабители не нашли в доме Чарокова то, что они искали.
   Выслушав рассказ приятеля, Василий некоторое время расхаживал по кабинету. Чароков с нетерпением ожидал, что скажет Савелов, который не так давно оставил службу следователя окружного суда и занимался теперь частной практикой по розыску воров и грабителей.
   Николай Андреевич собрался прервать затянувшееся молчание вопросом, но ему помешал скрип открываемой двери.
   На пороге возник рослый мужчина в твидовом пиджаке. Его широкое с твёрдыми складками щёк лицо выражало досаду. Даже кончики тронутых сединой усов не торчали, как положено им, остриями в разные стороны, а поникли, свесившись к мощному подбородку.
   - Как самочувствие, Николай Андреевич? - спросил он и добавил несколько крепких слов в адрес того человека, который ударил Чарокова.
   После этой тирады, седоусый мужчина вытер лоб огромным платком, повернулся к Савёлову и доложил:
   - Всё осмотрел. Воры действовали без церемоний, не опасаясь, что их застигнут врасплох. Разгром учинили, но искали только в определённых местах. В особняк проникли и покинули его по одной и той же заранее продуманной схеме. Вот только никак не укладывается в эту схему нападение на хозяина дома. В саду, под балконом, следы имеются. Ты бы взглянул на них, ― при этих словах последовал многозначительный взгляд на Василия.
   Савёлов уже видел следы, оставленные ворами на мягкой земле, поэтому понял: его помощник - Пётр Петрович Шилов - имеет желание что-то сообщить ему наедине.
   - Мы покинем тебя ненадолго, ― обратился Савелов к хозяину дома. ―Отдыхай, а чуть позже продолжим беседу.
   Когда за ними закрылась дверь, Николай вздохнул и вытянулся на кушетке, смежив тяжёлые веки. Любопытно всё же узнать какие выводы сделают сыщики, думал он, преодолевая навалившуюся на него усталость.
   Сыщики, только что покинувшие кабинет, занимали особое место, среди знакомых Николая Андреевича. Особенно Василий Савёлов.
  
   Судьба свела их в конце позапрошлого лета. Николай заглянул как-то в сторожку Мирона и застал его в обществе двух незнакомых ему людей. Они беседовали, расположившись вокруг стоящего на столе самоварчика. Не желая мешать им, Чароков извинился и сказал, что зайдет позже. Но обычно молчаливый Мирон представил ему своих гостей и пригласил к совместному чаепитию.
   Один из гостей Мирона - высокий блондин - оказался следователем окружного суда, а другой незнакомец с седеющими усами - сотрудником криминальной полиции. За разговором выяснилось, что следователь Савёлов и сыщик Шилов являются давними приятелями Мирона. Наблюдательный взгляд Чарокова отметил также, что Савелова и Петра Шилова связывает крепкая дружба. Петр Петрович заботливо подливает чайку Савёлову. Понятное дело - как не порадеть человеку, под рукой которого служишь! Необычными были едва уловимые тёплые интонации в их диалогах.
   Эти два человека понимают и уважают друг друга, сделал вывод Чароков при первой встречи с Шиловым и Савеловым.
   С тех пор прошло больше года. Николай Андреевич сдружился с Савёловым. Чувствуя взаимную симпатию, они перешли в разговорах на "ты". Их встречи сводились к беседам на самые разные темы. Василий оказался большим книголюбом, а в знании всего, что касалось московских древностей и обычаев, не уступал дотошным историкам.
  
  
   * * *
  
   Савёлов вернулся минут через двадцать. Взглянув на Чарокова, принялся вышагивать из угла в угол; наконец уселся в кресло, вытянув длинные ноги чуть ли не до середины комнаты, и стал объяснять приятелю:
   - Начнем с очевидного. Забравшиеся в твой дом люди - это домушники, которые проникают в чужие хоромы после тщательной подготовки. Они заранее все продумали и действовали по наводке. В твоём доме воры искали конкретную вещь небольшого размера, которую легко спрятать в тайнике или в укромном местечке. Эту вещь грабители не смогли найти.
   Чароков обрадовано кивнул головой.
   - Знаешь, я тоже подумал так! Но объясни, как смогли нанести мне удар, когда я сидел лицом к двери, а до этого мы с Мироном осмотрели все комнаты?
   Василий встал и откинул портьеру, за которой скрывалась гардеробная ниша.
   - Вот здесь затаился злодей, нанёсший тебе сзади удар.
   Чароков приоткрыл рот, намереваясь возразить, но Василий остановил его:
   - Знаю, знаю. Мирон успел рассказать мне, что вы проверили нишу за драпировкой, где ничего, кроме пары халатов, не было. Всё объясняется просто.
   Он подошел к Николаю и заботливо поправил под его головой подушки.
   - Когда ты открыл парадную дверь, воры были в доме, на втором этаже. Услышав, что вернулся хозяин, они спустились с балкона и ушли через сад. Но один из них затаился в тёмном углу балкона.
   - Ерунда, какая-та!
   - Не скажи! ― Василий обвел вокруг рукой, указывая на царивший в комнате хаос. - Видишь, как усердно они искали. Но, главное, без результата. Поэтому и задержался один из них. Надеялся подсмотреть через балконные окна, как ты сам откроешь тайник, где спрятано то, что они искали. Конечно, если тайник в кабинете.
   Чароков настолько заинтересовался, что даже приподнялся, внимательно слушая. Едва Василий умолк, он, как бы думая вслух, произнёс:
   - Значит, после того, как мы вышли в другие комнаты, некто снова проник в кабинет и спрятался за портьерой в нише. Рассудив, что второй раз я не буду туда заглядывать. Он, вероятно, думал, что я не захотел открывать тайник при Мироне, а вот когда я вернусь в кабинет один...
   По лицу Чарокова пробежала тень. Он внутренне содрогнулся, вспомнив минуты, проведённые в кабинете наедине с бандитом, который находился от него на расстоянии вытянутой руки.
   - Мое счастье, - воскликнул он, - что Кириллова книга в ту ночь была далеко от этого дома. Но почему грабитель напал на меня?
   - Время, - лаконично ответил Василий. - Вор решил, что дальше ждать бессмысленно и опасно. Он знал, что скоро вернется Мирон. А что за книга, о которой ты говорил?
   - Древняя рукопись без титульного листа. В конце ее подшиты страницы, последняя из которых заканчивается зашифрованным текстом, - объяснил Чароков. - Недавно я передал манускрипт и приложенные к нему листки Сергею Судареву. Он увлекается разгадыванием головоломок, которые встречаются в старых книгах. Да ты, верно, знаешь его книжную лавку, что в Охотном ряду.
  
  .
  
   2. Охотный ряд.
  
  
   Миновав Неглинный проезд, Алекс свернул на Петровку. Впереди, в густых клубах дыма и пыли, открывалась Театральная площадь. На узком участке между двумя театрами даже ночью не стихала гигантская стройка (возводилось здание первого в городе многоэтажного магазина). Чуть дальше, за Малым театром, сверкал огнями причудливый силуэт гостиницы "Метрополь", а в глубине площади мерцала цепочка костров на месте ремонта подземного коллектора реки Неглинки. Всё вместе составляло зрелище впечатляющее, почти фантастическое!
   Москва засыпала рано, а здесь - жизнь бурлила до середины ночи. Театральный разъезд закончился, но на площади у фонтана продолжали дежурить извозчики, поджидая публику, загулявшую в ресторанах и клубах, расположенных в окружающих площадь зданиях.
   Справа от площади начиналась территория Охотного ряда. - огромного продуктового рынка с проходами, объединявшими сотни лавок, амбаров, ларьков, забегаловок и харчевен.
   Алекс знал в Охотном ряду каждый из закоулков и всякую щель. Так уж сложилось, что большая часть его жизни, включая детство, прошла в непосредственной близости от знаменитого "чрева" города.
   На него повеяло ветром воспоминаний из далёкого прошлого. Разве можно забыть волнения и невзгоды детской души, когда после смерти матушки его отправили в детский приют! Памятное ему здание приюта с унылым фасадом, расположенное во дворах за чопорной Моховой, снесли лет десять назад.
   ...Длинные гулкие коридоры приюта с дверями, выкрашенными в белый цвет. В комнате, куда его привели, находился ряд железных кроватей с серыми одеялами. Дежурный воспитатель поставил рядом с одной из них баульчик с вещами мальчика и сказал, что теперь он будет жить в этом доме. Александру Манину тогда было девять лет. Через год одна из сестёр матери взяла его из приюта. Они перебрались жить в дом на Тверской, где его тётушка получила работу...
   Стал накрапывать дождь. Алекс пересёк Театральную площадь, ускоряя шаги, прошел мимо здания Дворянского Собрания и у Пятницкой церкви собирался свернуть, когда его кто-то окликнул. Мужичок невзрачного вида, опираясь на палку, приподнялся с церковной паперти:
   - Закурить бы осмелюсь просить, господин хороший.
   Мужичок был одет в старую чуйку*, на месте левой ноги болталась пустая штанина.
   ___________________________________
   * Верхняя мужская одежда из сукна, типа кафтана
  
   - Михеич! - Алекс узнал старика, потерявшего ногу в Балканской компании. - Где тебя так угораздило? - спросил он, разглядев в темноте ободранную скулу и грязный рукав его чуйки.
   - Александра Петрович! - старик тонко всхлипнул и, опустившись на каменную ступеньку, спрятал лицо в ладонях. Его тело вздрагивало, то ли от холода, то ли хмель выходил из него. Алекс деликатно молчал.
   Инвалид, не сдерживая обиды, выпалил:
   - Ироды, окаянные! Они хотели заставить меня плясать! Костыли отняли.
   Михеич разволновался. Брызгая слюной, рассказал, что ближе к вечеру, выпив вина в трактире Рогожина, задремал за столом. Очнувшись, увидел, что кто-то стянул его костыли. Трактирный половой шепнул ему, что костыли припрятали гулявшие в трактире парни, среди которых был Аким ‒ сын местного лавочника Трушина.
   - Я просил их вернуть костыли, - продолжал старик, - а они, паразиты, гогочут и говорят мне: сначала, спляши! Акимка стакан с вином мне в руки суёт: выпей, старик, плясать, мол, будет сподручней. Ну, я стакан взял, хотел в его морду выплеснуть, да рука дрогнула - пролил вино на пол. Тогда он сгрёб меня, да и вышвырнул за двери на улицу.
   - Подонки! - скрипнул Алекс зубами. - Ты, Михеич, не переживай. Они не тебя, а себя унизили.
   - Бог им судья. Вот только на душе муторно. Винца выпить надо бы, - старик махнул рукой в сторону. - Вон там шланбой,* а денег у меня не осталось.
  ______________________________________________
  * Место ночной торговли водкой (обычно через окно жилого дома).
  
   Алексу вспомнилось, что Михеич жил в каморке покосившегося от времени двухэтажного деревянного дома, известного обитателям Охотного ряда под названием "Таракановка". Кто только не ютился в этой трущобе: ремесленники, мастеровые, прачки и проститутки. Ему приходилось бывать в этом грязном, пропитанном запахами помойки здании в трёх кварталах от Пятницкой церкви.
   Поняв нехитрый намёк инвалида, Алекс неловко сунул ему целковый и угостил папиросой.
   Алекс был мальчишкой, когда в Охотном ряду появились солдаты ‒ участники войны на Балканах. С георгиевскими крестами и медалями на груди, они собирались в дешёвых пивных и кофейных. Вокруг них всегда были слушатели. Ребятишки сбегались, стараясь не пропустить ни одного рассказа. Но так продолжалось недолго. Отставники спивались, превращались в бродяг, и лишь немногие сумели пристроиться к какой-либо службе или же к ремеслу.
   Время от времени, в Охотном ряду случались групповые драки. Обычно дрались охотнорядские лавочники с местной шпаной. В этих побоищах ветераны войны, ненавидя сытых и хамоватых торговцев, всегда принимали сторону оборванцев.
   Будучи студентом, Алекс жил в меблированных комнатах недалеко от Охотного ряда. Однажды, ему довелось участвовать в одной из коллективных драк между лавочниками и студентами, собиравшимися в пивных Лоскутного переулка. Причину ссоры Алекс не помнил, но она была не пустячная, так как в драке участвовало полсотни людей. Встретились ближе к вечеру во дворе скотобойни Мокеева. Бились люто: с криками, с хрустом костей, обдирая в кровь кулаки. Среди лавочников выделялись мясники с пудовыми кулаками. Алекс помнил, как рослый лавочник крушил всё кругом себя, ухая при каждом ударе, и вдруг неуклюже присел от удара в пах сапогом. Студентам в той драке пришлось бы худо, если бы не подоспели дюжие молодцы из пожарной части, разогнав дерущуюся толпу.
   Алекс очнулся от воспоминаний. Михеич некоторое время что-то ему рассказывал, поглядывая на полученный рубль. Дождь усилился, и стало еще неуютнее.
   Заворачивая за угол ближайшего дома, Алекс обернулся: старик стоял рядом с папертью, опираясь руками на палку. На его шею и плечи стекали с картуза струйки воды.
  
   * * *
  
   Друзья Сергея Сударева называли его просто Сударь. Так повелось ещё в гимназии, а затем и в годы его студенческой жизни.
   Когда Сергею исполнилось двадцать лет, он приобрёл в Охотном ряду небольшой двухэтажный дом, в нижнем этаже которого открыл торговлю книгами. Через десять лет в окрестностях Моховой и Охотного ряда не было книжной лавки, более популярной, чем магазинчик Сударева. Знакомые в разговорах с ним перешли на уважительное обращение - Сергей Тимофеевич. Но для старых друзей он оставался Сударем.
   В этот ненастный осенний вечер Сергей не стал задерживаться в магазине. Проводив последнего покупателя и приказчика, он поднялся на этаж, где размещались жилые комнаты. Настроение было кислое. Облачившись в домашнюю куртку, он отправился в кухню, чтобы до прихода Алекса приготовить что-нибудь к ужину.
   Своё жилье Сергей держал в образцовом порядке, любовно называя его берлогой. Днём приходила убираться старушка, а еду готовил он сам. Впрочем, делал он это не из скупости, а скорее, чтобы кухарка не путалась под ногами. Кроме того, Сергей, как многие добродушные толстяки, любил вкусно поесть и в приготовлении изысканных блюд находил для себя удовольствие.
   В доме Сергей редко оставался один. Угловая комнатка была отведена для гостей; в ней останавливались его знакомые и торговцы книгами, приезжавшие в Москву из самых разных краёв России. На этот раз гостевая комната должна была приютить Алекса - друга и бывшего однокашника хозяина дома.
   Алекс где-то задерживался. Закончив хлопоты с приготовлением ужина, Сергей вернулся в гостиную, из которой можно спуститься по лестнице в торговый зал магазина. Обычно он проводил в гостиной большую часть времени, просматривая и разбирая книги. В этой уютной комнате, за огромным столом почерневшего дерева, обычно собирались друзья, пили пиво, спорили, рассказывали анекдоты.
   Перебирая, в ожидании друга, аннотации книжных изданий, он мысленно возвратился к загадочному тексту, над которым, по просьбе Чарокова, ломал голову последние дни.
   "Может, показать криптограмму Алексу, - размышлял он. - А что? Вдруг подскажет что-нибудь путное, как подступиться к решению этой головоломки".
   Зная увлекающуюся натуру друга, Сергей подумал, что Александр загорится мыслью разгадать тайну, скрытую в зашифрованном тексте, и тогда он, по крайней мере, перестанет твердить, что ему надо ехать к тётке во Францию.
   От этих мыслей его отвлёк звонок в дверь. Ну, наконец-то, проворчал он, направляясь в кухню, чтобы открыть дверь чёрного хода.
   Едва приоткрыв створку двери, он понял, что это не Алекс, но сделать что-либо уже не мог - тяжёлая рука незнакомца грубо втолкнула его обратно в кухню.
   В дверь протиснулись трое мужчин. Двое из них держали в руках револьверы.
  
  
   * * *
  
   Домик Сударя располагался в глубине тупика, зажатого с двух сторон заборами соседних усадеб.
   Издали Алекс увидел, что в окнах дома горит свет. Он не стал задерживаться перед дверью, над которой висела вывеска: "КНИНАЯ ТОРГОВЛЯ СУДАРЕВА".
   В часы, когда лавка была закрыта, в квартиру Сударя попадали со стороны двора по лестнице чёрного хода. Проходя вдоль уличного фасада, он взглянул на выставленные в витринах книги. В это время свет в лавке погас, за окнами раздался какой-то шум. Должно быть, Сударь забыл что-то в лавке, подумал о друге Алекс, пробираясь в тёмном дворе к двери черного хода.
   Стремглав взбежав на второй этаж по шатким ступеням лестницы, он крутанул диск звонка, потом ещё раз, и прислушался - в квартире тихо, ни единого звука. Странно! Для верности он ещё раз крутанул звонок и с тревожным предчувствием прильнул глазом к замочной скважине. Ключ торчал в замке с внутренней стороны. Обычно Сергей закрывал изнутри дверь на засов, а ключ вешал на крючок около двери! Алекс уже был уверен, что в доме происходит неладное.
   Оглядевшись, он поднял валявшийся на площадке кусок газеты и подсунул его в щель между полом и дверью. Торопливо достал из кармана перочинный ножик и открыл узкое лезвие. Теперь всё зависит от ловкости и везения.
   Вставив лезвие в замочную скважину, он стал осторожно выталкивать ключ, моля Бога, чтобы бороздка ключа за что-нибудь не зацепилась. Наконец ключ подался назад и звякнул за дверью об пол. Потянув к себе подсунутый под дверь лист, он с радостью ощутил тяжесть ключа на газете. В следующее мгновение ключ был у Алекса.
   Если дверь закрыта и на засов, придется идти за помощью. Осенив грудь крестным знамением, он вставил ключ в скважину. Дверь открылась без скрипа. Он с порога окинул взглядом тёмное помещение кухни. На противоположной стене дверь в жилые покои. Можно поклясться, что её прикрыли совсем недавно. Когда он смотрел в замочную скважину, кухня была освещена, скорее всего, через отрытую из коридора дверь.
   По всему выходило, что в доме находится кто-то чужой.
   За спиной на лестнице послышались чьи-то шаги. Раздумывать было некогда. Алекс шагнул в кухню и закрыл дверь на дверной засов. Всё. Назад пути нет, но тыл у него прикрыт.
   Пересекая кухню, он гадал, что же случилось с Сударем? Вряд ли он покинул дом, зная о скором приходе друга.
   Когда он рывком распахнул дверь в коридор, на улице раздался пронзительный свист. Он бросился по коридору в гостиную и услышал, как внизу, в помещении лавки, хлопнула входная дверь.
   Сударя он нашел в спальне, привязанным к металлическим стойкам кроватной спинки. При виде Алекса его глаза радостно заблестели, но произнести он ничего не мог из-за засунутой в рот салфетки.
   Друзья сидели в гостиной, обсуждая случившееся и прихлебывая из чашек только что сваренный кофе. Продолжая начатый разговор, Сергей взял со стола лист бумаги и протянул его другу:
   - Здесь записана та часть текста, которую нам с Чароковым удалось разобрать.
   Алекс внимательно прочитал текст и притворно вздохнул.
   - Лихо закручено! Пьяному человеку не разобрать, - говоря так, он кивнул на стоящую в центре стола бутылку. - На брудершафт пил с грабителями перед тем, как они связали тебя?
   Сергей рассмеялся.
   - Понимаешь, когда они стали допытываться, где спрятана книга Чарокова, я подумал, что их обязательно заинтересуют листок, который лежал на этом столе. Спрятать его на глазах у них я не мог. Поэтому, когда они обнаружили манускрипт в одном из ящиков секретера, я достал бутылку с фужерами, водрузил на поднос и поставил его на этот лист с записями.
   Алекс одобрительно хмыкнул.
   - Ну, а как же ты оказался привязанным к спинке кровати?
   - Один из налётчиков, судя по разговору, человек образованный, потребовал, чтобы я показал свои записи с переводом тайного теста из книги, - ответил Сергей, смакуя кофе. - Пришлось "признаться", что мои попытки найти ключ к тайнописи не увенчались успехом, а черновики моих записей лежат среди прочих бумаг в помещении лавки. Мы вместе поискали их, и, разумеется, ничего не нашли. Тогда они привязали меня к кровати и занялись поисками самостоятельно.
   - Зачем ты им это наплёл? - удивился Алекс. - Опасался, что бандиты бока намнут, если не отдашь им то, что они искали?
   Заметив, что его слова обидели друга, Алекс продекламировал:
   - Твоя отвага, Сударь, всем известна!
   Сергей не поддержал шутливого тона.
   - Да, испугался, но только за тебя. Знал, что ты придёшь и можешь получить по голове кастетом, а то и хуже. Вот и решил: - пускай бандиты пороются в лавке, а ты, проходя мимо окон, заподозришь, что в доме чужие люди.
   Алекс, желая сгладить неловкость, спросил:
   - Что собираешься предпринять? Может, вместе попробуем отыскать налётчиков?
   Они еще долго вели разговор, строя планы действий и прикидывая, как и где начать поиски. Сударь считал, что утром должен рассказать всё Чарокову. Если он даст согласие - заявить в полицию, а самим попытаться выяснить что-нибудь среди антикваров и книжников о лицах, заинтересованных в этой старинной рукописи. Алекс же напирал на то, что Сударь запомнил внешность грабителей, и предлагал разузнать о них в воровских притонах и у местной шпаны, среди которой у него сохранилось с прежних времён немало знакомств.
   После всех разговоров возвращение похищенной книги уже не казалось им безнадежным делом. С этой мыслью они разошлись по спальням. За окнами уже начал брезжить рассвет, а на соседнем дворе проголосил свой предутренний клич петух.
  
  
   Утро следующего дня не предвещало им ничего хорошего. На улице продолжал лить дождь. Сергей сбегал к дворнику, чтобы отправить посыльного за Чароковым, и сильно промок. К тому же, у него разболелся зуб, да и предстоящее объяснение с Николаем Андреевичем не добавляло радости.
   По случаю воскресного дня над городом стоял колокольный звон, Прихожане, прячась под зонтиками, пробирались к церквям. Кухарки тащили с рынков корзины с провизией. Заспанные извозчики выезжали на заработки, останавливаясь в ожидании седоков на раскисших от дождя перекрёстках.
   Часам к десяти утра дождь прекратился, и в просвет между тучами проглянуло солнце. Вокруг всё ожило: встряхнулись и зачирикали воробьиные стайки, заблестела зелень еще не опавшей листвы, зазвучали на улицах голоса прохожих, лотошников и вырвавшейся из домов детворы.
   В этот час перед фасадом книжного магазина Сударева остановилась заляпанная грязью пролётка, из которой вышли и направились к двери двое мужчин.
   Алекс увидел их из окна гостиной и кубарем скатился по лестнице в помещение лавки.
   Войдя в помещение магазина, Чароков при виде расстроенного Сергея улыбнулся и дружески хлопнул его по плечу. Он обернулся к Савёлову, собираясь представить его хозяину, но осёкся. Напряжённая поза Василия напоминала стойку гончей за секунду до старта. Вытянув шею, он всматривался в глубину магазина. Там, на нижней ступеньке лестницы, стоял загорелый брюнет, устремив взор на застывшего у порога Савёлова.
   Не сговариваясь, они рванулись друг к другу и застыли в объятии.
   Так встречаются после долгой разлуки очень близкие люди. В данном случае, именно так и было. Они не виделись больше трёх лет - с того самого дня, когда Василий Савёлов покинул Москву перед тем, как Александр Манин уехал на Дальний Восток.
   Дружба между ними началась почти четверть века назад. Алекс жил тогда в доме, принадлежавшем некогда одному из князей Долгоруких. Тётка Алекса служила экономкой у хозяина дома - бывшего дипломата, проведшего много лет в Китае. К старому дипломату по праздникам и в выходные дни приходили его племянники - мальчик с сестрой, почти одного возраста с Алексом. Это был Василий с сестрой Наташей. Они сдружились, а затем детская дружба перешла в дружбу юношей. Сестра Василия верховодила в их компании и благосклонно относилась к Алексу, который в те годы был немного в неё влюблён.
   А потом произошло то, о чём было тяжело вспоминать. Наташа заболела брюшным дифтеритом, и врачи не смогли спасти её от этой страшной по тем временам болезни.
   Со временем, их пути могли разойтись. Алекс при содействии хозяина дома поступил на восточное отделение Университета. В это время Василий уже заканчивал юридический факультет. У каждого из них появились новые друзья, заботы и интересы. Но случилось так, что жизненные неурядицы, с которыми каждому из них пришлось столкнуться, опять сблизили их, не дав, как это часто бывает, угаснуть дружбе прекрасной и невозвратной поры детских лет.
   И вот, после долгой разлуки, они встретились вновь! Их радость была столь заразительна, что заставила собравшихся в доме людей забыть на время о драматических событиях минувшей ночи.
   Они поднялись в гостиную и продолжали дружескую болтовню, пока Сударь выуживал из буфета припрятанную им бутылку шампанского.
  
  
   3. Дела разбойные.
  
  наступлением сумерек в кварталах, протянувшихся по сторонам Цветного бульвара, за фасадами ничем не приметных домов пробуждалась потаённая жизнь игорных притонов, недобрая слава которых уже много лет составляла главную достопримечательность этой части городской территории.
   В одном из таких заведений поздно ночью шла игра в стукалку.* В низкой зале полуподвального этажа за столом разместилось с десяток мужчин колоритной наружности - члены шайки Семёна Котовича, известного в воровских кругах по кличке Кот.
  ________________
  * Азартная игра в карты.
  
   В этот раз играли по-крупному (ставки от десяти и выше целковых). Все играющие были при немалых деньгах после ограбления ростовщицы Проторовой, имевшей неосторожность хранить наличные деньги дома.
   Под сводами залы плыли сизые клубы табачного дыма. Яркая лампа освещала стол с грудой ассигнаций и блестящих монет. Семён Котович не принимал участия в картёжной игре. Кривя рот с зажатой в зубах папироской, он рассматривал сидящего на другой стороне стола новичка: блондина с характерной внешностью мелкого служащего. Злоба переполняла Кота. С некоторых пор он чувствовал себя "на крючке". Кто-то вёл с ним непонятную для него игру. Да и Школяр, как успели уже окрестить новичка, появился в банде, думается, не случайно. Сначала Кот заподозрил, что это филер из сыска. Проверил новичка в паре дел - всё прошло гладко. Тогда он направил Школяра с ребятами на квартиру Проторовой. Старухе просто не повезло. Она вернулась домой раньше обычного времени, и в доме пришлось оставить её бездыханное тело. Не мог Школяр быть ищейкой. Но Кот чувствовал, что новичок не тот человек, за которого себя выдаёт.
   Он следил, как Школяр умело тасуют колоду и раскидывает по три карты каждому игроку. Бледное лицо новичка оставалось бесстрастным, когда выигрыш обходил его стороной.
   "Ты, касатик, не мелкий шулер, - думал Кот, наблюдая за игрой Школяра. - Когда надо будет, моих ребят в один миг облапошишь, а сейчас - выжидаешь, присматриваешься".
   Семён получил своё прозвище не только из-за фамилии. Он известен был подозрительностью и осторожностью в своих воровских делах. Будучи от природы сметливым, он давно пришёл к выводу, что, имея под рукой организованную им группу воров и грабителей, можно самому оставаться в тени. Несколько лет он сколачивал банду, подбирал людей, расправляясь с теми, кто шёл поперёк его воли.
   И вот теперь, когда члены банды беспрекословно выполняли его приказы и на очереди несколько очень заманчивых ограблений, кто-то вмешивается в их дела, ставит условия и даже грозит ему каторгой!
   Знать бы, кто стоит за спиной у Рыжего. Может, тот незнакомец, с которым третьего дня встречались Дылда и Колька-смычок.
   Примерно месяц назад в трактире, что на углу Самотёки, его подозвал облачённый в штатское платье участковый надзиратель Верёвкин. Последний был хорошо известен местным ворам, называвшим между собой надзирателя Рыжим, что вполне соответствовало цвету его волос.
   Веревкин пригласил Семёна присесть и стал расспрашивать, чем занимается, где живет, да что собирается делать. Понимая, что с сотрудником полицейского сыска ему беседовать совсем ни к чему, Кот отвечал неохотно.
   Придвинув рыжие усищи к лицу собеседника, Верёвкин поведал, что о нём думает. Несколько успокоившись, объяснил, что в два счёта может упечь Кота на каторжные работы; рассказал о некоторых прежних грехах Кота и намекнул, что имеются лица, свидетельства которых докажут его виновность в совершённых ранее преступлениях.
   "Вот и думай, Семён, - предложил он Коту, - или на каторгу, или выполнишь небольшую просьбу достойных людей", - и положил перед ним клочок бумаги. На бумажке был адрес, по которому он должен прислать двух опытных квартирных воров для встречи с неким господином. Рыжий сказал, что тот объяснит его ребятам, когда и что надо будет им сделать, а самому Коту следует знать одно - его люди должны помочь незнакомцу пробраться в пустующий дом. Квартальный ещё посулил, что за выполнение этого дела неплохо заплатят.
   Тем временем, в воровском притоне закончили карточную игру. Принесли закуски и водку. Все посматривали в сторону главаря, как бы спрашивая о причине столь долгого отсутствия двух товарищей, посланных на какое-то дело.
   По расчетам Кота, Колька с Дылдой должны были уже вернуться. Но в воровских делах часто случаются всякие неожиданности. Главарь не особенно волновался, зная, что посланные им ребята из любого положения вывернутся. Колька был фортачом*, а Дылда специалистом по разным запорам и сейфам.
   Кот окинул взглядом членов банды. Каких орлов ему удалось собрать! Не какие-то там портяночники, а деловые люди - из тех, что выходят на дело с фомками и наганами. Но, если говорить о квартирных кражах, Смычок и Дылда были в банде самые лучшие.
  
  ___________________________________
  *Вор, проникающий в дом через форточку.
  
   Наконец приоткрылась дверь, и пожилой хозяин притона кивнул главарю. Каждый понял, что вернулись Колька и Дылда.
   Направляясь к выходу, Семён громко позвал:
   - Мефодий!
   Подбежавший к нему человек, словно приведение, возник из тёмного угла комнаты. Кот, склонившись к его лицу, что-то шепнул.
   Мефодий был ночным извозчиком. Перед тем, как примкнуть к шайке Кота, он промышлял на улицах города самостоятельно, обирая пьяных, женщин и пожилых людей, севших на своё горе к нему в пролётку. Семён невольно испытывал брезгливость к этому человеку, державшемуся в банде особняком. Но все мирились с его присутствием, понимая, что собственный транспорт в их делах - вещь полезная.
   В небольшой полутёмной комнате Кот хмуро выслушал рассказ Кольки и рослого мужика по кличке Дылда.
   - Значит, их было двое, - главарь в задумчивости провёл рукой по густой шевелюре. - Ну и, что же они представляют? - он обращался к Смычку, зная его сметливость и наблюдательность.
   - Лихие ребята, - с уважением в голосе отозвался Колька. - Но только они не из наших людей. Видно, что господа, да и стрижки у них аккуратные, как у военных. Иван, что беседовал с нами заранее, вроде бы у них главный. А другой всё больше молчал, но бедовый: хозяину книжной лавки в мурло так заехал, что толстяк на кроватку брыкнулся. Потом мне велели около дома на стрёме стоять.
   - Кто из них книгу забрал?
   - Тот, который Петром назвался. А Иван деньги нам передал.
   - Половину денег, - поспешил уточнить Дылда. -
  А за другой половиной, говорит, пускай Кот зайдёт на ту же квартиру.
   Дылда потянулся к лежащей на столе пачке денег, но, встретив взгляд главаря, отдёрнул руку.
   - Что ещё они говорили? - Котович перевёл взгляд на Кольку. - Ну, когда они книгу нашли. Может, еще о чем-то обмолвились?
   Молодой воришка наморщил лоб, покрутил головой и, припомнив что-то, быстро заговорил:
   - Когда тип в шинели к лавке книжника прихондорил... Я, как условлено было, в окошко стукнул, затем потихоньку за ним пошёл. Слышу, он в кухню зашёл. Я на улицу выскочил и в два пальца свистнул, чтобы предупредить своих. Тут как раз заказчики эти из дверей лавки выходят, и Иван говорит другому: "Давай, Пётр, двигай с книгой на горку". Увидел меня, схватил за руку и в сторону потащил. В это время Дылда из дверей выскочил, и мы подальше от дома ушли. - Паренёк перевёл дух и продолжил: - Что за горка такая? Может, это Швивая горка, что у Яузы? Но только Пётр этот вместе с книгой к Охотному ряду подался: там скамейка* его ждала, на которой мы с Якиманки приехали.
   Дылда решил вернуть разговор к вопросу насущному.
   - Деньги мы, Семён Григорьевич, пересчитали. Иван сказал, чтобы мы держали язык за зубами.
  __________________
  * Конный экипаж (жаргон).
  
   - Вот и помалкивайте, - отозвался Семён. - Ребятам скажите, что дело было пустячное: документы какие-то попросили выкрасть.
   Он взял из пачки несколько ассигнаций и протянул их Дылде:
   - Это вам с Колькой, а остальные монеты всем на пропой,
   Спустя несколько минут в зале притона чуть не дошло до драки. Воровская компания спорила, обсуждая вопрос, в какой из ночных трактиров тотчас отправиться: в "Крым", что на Трубной площади, или к Зуеву на Самотёку?
   На следующий день Котович пришёл на квартиру, где его поджидал человек, о котором знал только то, что он назвался Иваном. Семён сразу узнал его по описанию Кольки. Не похож он на мошенника или вора, мелькнуло в голове главаря. Ох, не нравился Семену Котовичу этот Иван, чувствовал в нем опасную и непонятную силу. Он внутренне подобрался, предвидя нежданные хлопоты и неприятности от сидящего напротив него спортивного вида мужчины.
   Иван, мужчина лет сорока, с бритым лицом и ёжиком тёмных волос, смотрел на Котовича без всякого интереса и думал, что с этим бандитом надо держаться построже. Но и пугать его чересчур не стоит. Верёвкин, надо думать, перестарался.
   Затянувшееся молчание первым нарушил Семён. Достав портсигар, предложил папиросу Ивану. Тот отказался.
   Закурив, Котович стал осматриваться по сторонам, стараясь придать лицу независимое выражение. А сам сидел как на иголках, понимая, что не чай пригласили пить и не ради того, чтобы выдать остаток обещанных денег. На всякий случай, он прихватил с собой узкий нож, лезвие которого было спрятано в верхнем кармашке модного клетчатого пиджака.
   Сидящий в кресле Иван закинул нога за ногу и заговорил ровным голосом:
   - Можешь называть меня Иваном Ивановичем, и большего тебе, Семен, обо мне знать не надо. Хозяин квартиры не знает меня, так что разнюхивать бесполезно. Он достал из кармана деньги и положил их на стол.
   - Дружки твои мне понравились. Ловкие парни, особенно Колька. Присмотри, чтобы не сгорел оголец. Возможно, он мне понадобится.
   Отмахнув от лица облачко табачного дыма, Иван впился взглядом в переносицу вора.
   - Если фараоны вычислят твоих хлопцев, головой отвечаешь за их молчание.
   - Куда им, - отмахнулся Котович, имея в виду полицейских сыщиков. - Да и кража-то пустяковая.
   - Ты забыл о хозяине лавки, который мог запомнить нас. Так что, пусть сидят тихо, а еще лучше подальше от города.
   Семён кивнул в знак согласия. Не считая, стал засовывать деньги в карман. Господи, неужели пронесло, и на этом их знакомство закончится!
   Он привстал, собираясь откланяться.
   - Не спеши, - раздался жёсткий голос Ивана. - Нам ещё кое о чём побеседовать надо.
  Котович послушно опустился на стул. Минут десять он выслушивал наставления, суть которых сводилась к следующему: свести знакомства с теми служащими конторы банкирской конторы Гершензона, которые питают слабость к игре в карты или же на бегах, разузнать о них всё, что можно, сделать всё аккуратно, не привлекая внимания.
   Прощаясь, Иван сказал, что сам найдёт Семёна или передаст с кем-нибудь, где и когда они встретятся.
  
   * * *
  
  Алекс и Василий Савёлов, расположившись на скамейке у здания Университета, вели разговор, имеющий отношение к делам воровским и разбойным.
   Подставляя лицо лучам солнца, Алекс говорил, посматривая на друга:
  - Я неделю в Москве и постоянно попадаю в истории. Рассказать, какой скандал закатил в Окружном суде? Чинуши не захотели со мной разговаривать, когда я пытался выяснить, где тебя разыскать. Кстати, почему вы с Петровичем оставили службу?
  - В другой раз расскажу, дружище, - отозвался Василий, думая о чём-то другом. - Как считаешь, зачем понадобилось похищать у Чарокова старинную рукописную книгу?
  - Думаю, что воров интересовала не книга, а приложенный к ней зашифрованный текст.
  - Вот именно! - Василий прищелкнул пальцами. - Когда крадут, к примеру, музейную вещь, предполагается некая материальная выгода. Хочу кое-что рассказать тебе и просить о помощи.
  - Это имеет отношение к манускрипту?
  - Нет, это другая история. - Василий взлохматил рукой светлые волосы. - Я говорил, что недавно был в Петербурге. Там меня пригласило к себе высокопоставленное лицо из Министерства внутренних дел. Разговор зашёл о том, что полицейские службы безуспешно разыскивают людей, совершивших кражу чудотворной иконы Смоленской Божьей Матери. За последнее время был совершён ещё целый ряд хищений старинных икон, церковной утвари и раритетных книг из храмов и частных домов в Москве и в центральных губерниях. Всё наводит на мысль о действиях одной и той же банды преступников. Агенты полиции не могут отыскать хотя бы какой-то след. Вот и попросили меня заняться этим делом в частном порядке.
  - Ну и ну, - протянул удивлённо Алекс. - А почему обратились к тебе? Ты же оставил работу следователя.
   - Обещаю, что обязательно расскажу. Сейчас я задумал одну операцию, для осуществления которой мне нужен надёжный помощник. Дело рискованное, но, возможно, удастся схватить людей, причастных к этим омерзительным кражам.
   Заметив, что глаза друга загорелись азартным блеском, Василий не смог сдержать улыбку.
  -Так ты согласен принять участие в деле?
   Тверская улица.
  
  
  
   4. Штрихи к портрету.
  
   Если бы задали праздный вопрос, какое время суток он предпочитает для прогулок по городу, Алекс назвал бы рубеж между ночью и наступлением рассветных часов.
   Почему именно это время? Может быть, в глубинах его подсознания затаились впечатления детских лет о том, как, просыпаясь ночами, он часами мог лежать с распахнутыми глазами, стараясь уловить первые признаки приближающегося рассвета. Иногда, не выдержав ожидания, бежал босиком к окну и всматривался в знакомую улицу - пустынную и казавшуюся в эти часы уютной в желтоватом свете уличных фонарей. И ещё дворники. Появление на улице человека с метлой, а в зимнее время с лопатой для снега, служило верной приметой, что вскоре начнёт просыпаться город.
   Позже, в годы студенчества, часы на стыке ночи и раннего утра стали излюбленным временем для занятий. Частенько, оторвавшись от учебников и конспектов, он шёл прогуляться по молчаливым улицам, погружённым в предрассветную дрёму.
  
   Понедельник, как говориться, день тяжёлый и долгий, но для Алекса, благодаря привычке вставать с петухами, не составило большого труда в семь утра оказаться под стенами монастыря, расположенного на Страстной площади.
   Всматриваясь в шеренгу нищих у монастырских ворот, в торговые павильоны, киоски и в трамвай, подкативший со звоном на остановку, Алекс пытался представить, что именно здесь могло заинтересовать Василия, попросившего найти для них подходящие жилые комнаты на этой площади, в крайнем случае, - в примыкающих к ней кварталах.
   Он старался припомнить лица дворников, с которыми был когда-то знаком. Начинать поиск надо именно с них. Кому, как ни дворнику, знать обо всех сдаваемых на его участке жилых помещениях. К тому же, как он понял со слов Василия, желательно снять жильё не в доходном доме, а подыскать что-нибудь вроде одноэтажной пристройки или полуподвала с отдельным входом - подальше от глаз любопытных соседей
   После долгих хождений по периметру площади и в примыкающих к ней переулках, он отыскал помещение, которое представляло идеальный во всех отношениях вариант.
   Отдельно стоящий домик находился в глубине квартала к северу от Страстного монастыря. Это был каменный флигель, уцелевший от снесённой усадьбы. Рядом шло строительство доходного дома, а на соседнем участке находился фабричный корпус. Флигелёк оказался задвинутым в угол между оградой фабрики и тыльной стеной здания, принадлежащего городской богадельне.
   Алексу повезло. Знакомый дворник рассказал ему об этом уединённом строении, которое не так просто обнаружить незнающему человеку. Затем, управляющий богадельней, к владениям которой относился флигель, согласился сдать его трем одиноким мужчинам. А когда чиновник узнал, что Алекс участвовал в обороне Артура, то снизил арендную плату до вполне приемлемой суммы.
   Уладив дела с жильём, он решил вернуться к Охотному ряду. Погода стояла тёплая, располагая к прогулке и неспешному течению мыслей.
   Завтра можно перебраться на новое место жительства, прикидывал он, вышагивая вдоль Тверской. Неизвестно, как много вещей у Василия и Петровича? Но Петрович всегда был человеком запасливым, и можно не беспокоиться о разных там мисках, чашках и чайниках.
   С Петром Петровичем Шиловым он познакомились во времена службы Савелова помощником пристава в Сретенской полицейской части. Уже тогда Петрович считался одним из ветеранов сыскной полиции. Будучи одиноким, он привязался к молодому следователю; со временем стал для Василия верным помощником в неспокойном работе судебного дознавателя, а заодно и чем-то вроде управляющего его холостяцким хозяйством.
   Узнав, что Петрович по-прежнему находится рядом с Василием, Алекс обрадовался, ему захотелось как можно скорее увидеть и обнять пожилого сыщика.
   На лице Алекса появилась улыбка, когда он представил себе их совместное пребывание в уютном флигеле. Как хорошо, что теперь они снова вместе! Как и в прежние добрые времена, когда снимали подвальные комнаты с кухней в одном из трущобных доходных домов в районе Зарядья.
  
   После прошедшего ночью ливня фасады домов напоминали только что умытые лица. Витрины и вывески магазинов сверкали под солнечными лучами, отражаясь в застывших вдоль неровного тротуара лужах. А вот и знакомая вывеска аптекарского магазина в доме, где он прожил несколько лет. Как давно это было...
   От грустных воспоминаний слегка защемило сердце. Попытался одернуть себя: "Проклятая сентиментальность. Что же будет тогда со мной к старости?"
   Дорогие и милые сердцу образы обступили со всех сторон: лица матушки, заботливой тёти, старика дипломата, открывшего для него удивительный мир Востока. И лицо Ирины - его бывшей невесты, с которой он не виделся со дня их разрыва. Воспоминания о ней не вызывали больше чувства тоски и боли. Что было - то миновало.
   Оптимизм, энергия и неуёмный дух всегда подгоняли его вперед, не давая застрять в рутине. Такому настрою способствовала запавшая в душу вера, что для каждого человека уготованы свыше своё важное предназначение и свой звёздный час - нужно только искать с ними встречи, а не плыть по течению.
   Даже в самые мрачные и тяжелые для него периоды жизни эта вера не покидала его.
   После разрыва с Ириной жизнь померкла и понеслась вразнос. Он запил, забросил занятия в университете. Учился он, как говорили тогда, на медные деньги, то есть на мизерное пособие, подрабатывая переводами, так как владел несколькими иностранными языками. Но кому был нужен вечно пьяный студент, даже если он умел говорить по-китайски!
   Без вина он уже не представлял себе жизни. Продав все, что было возможно, шатался по кабакам и харчевням, а ночевал по случайным углам и в ночлежных домах. Забота и помощь друзей не могли ничего изменить. Казалось, к прежней жизни его может вернуть только какое-то чудо.
   А случилось это после того, как он стал пробовать петь свои песни во второсортных трактирах за рюмку водки или стакан вина. Его пение нравилось задушевным и доверительным тоном, а отдельные фразы шуточных песенок вызывали у невзыскательной публики хохот. Юмор певца-босяка (внешне он уже отвечал этому типу) и его умение постоять за себя в нередких трактирных драках снискали ему популярность среди посетителей пивных и трактиров.
   Этот успех воскресил его, заставил бороться за свою пропадавшую жизнь. Будучи по своей натуре бойцом, он смог вырваться из трясины пьянства и закончить образование.
  
   Добравшись до строений Охотного ряда, Алекс отыскал добротную с виду мясную лавку с вывеской:
  
   "ТРУШИН И СЫН. БАРАНЬИ КОТЛЕТЫ"
  
   При виде Алекса приказчик с лицом нездорового серого цвета мигом выскочил из-за прилавка.
   - Что угодно-с будет вашему благородию? Может, котлеток свеженьких? Прямо при вас от филейной части нарубим.
   - Мне с Акимом надо поговорить, - процедил он сквозь зубы, приглядываясь к сидящему мяснику с толстыми, словно окорока, ручищами.
   - Аким Семёнович сейчас в отсутствии,
  - промямлил приказчик. - С утра куда-то с друзьями уехал.
   - Передайте ему, - Алекс повысил голос, - чтобы принёс извинения инвалиду, у которого он отобрал костыли. Иначе, уши оборву Акиму Семёновичу, на потеху всему Охотному ряду.
   Он вышел из лавки, скользнув взглядом по мяснику, вскочившему с табурета. С таким громилой лучше было не связываться. Хотя, он по опыту знал, что в драке успех зависит не только от силы мышц.
   До условленной встречи с друзьями в доме Чарокова оставалось около часа. Алекс нанял извозчика и велел ехать на Якиманскую набережную. Он расслабился. Поглядывая по сторонам, вернулся к раздумьям, с чего именно начать поиски манускрипта.
   Мимо него, уходя постепенно вниз, проплывала громада храма Христа Спасителя - коляска с Алексом проезжала Каменный мост. В лучах солнца поблескивала лента реки с белыми точками плавающих в воде чаек. В конце моста замаячила фигура городового, остановившего экипаж, заваленный баулами и корзинами.
   - Ну, прямо японский бог! - сверкнул белозубой улыбкой извозчик, указывая кнутом на городового.
   - Что, замучили они вашего брата поборами? - спросил Алекс, оторвавшись от своих размышлений.
   - Не то слово, барин. Хабарят* так, что продыху от них нет. Гривенником не отделаешься. Я каждый день не меньше целкового им отдаю. - Извозчик тряхнул головой в сдвинутой на бок поярковой шляпе и присвистнул, подгоняя лошадь.
  
  
   Алекс знал о пристрастии нижних чинов полицейской наружной службы к мелкому вымогательству. Острые на язык московские обыватели называли городовых "фараонами", а околоточных - "околодырями". Множество анекдотов о них ходило среди зубоскалов Охотного ряда. В продуктовые лавки и дешевые забегаловки городовые наведывались, чтобы угоститься на дармовщину стаканом вина и закуской. Квартальные надзиратели, будучи рангом выше, навещали трактиры и магазины, получая от их владельцев к праздникам определенную сумму денег, что называлось тогда "дать сухими". Были среди стражей порядка честные и толковые люди, но большинство отличалось нерадивостью и умением отлынивать от своих обязанностей. Он не раз убеждался в этом во время своих скитаний по задворкам города, а затем, работая переводчиком в деловой части города.
   Проходя стажировку в турецкой торговой миссии, однажды стал свидетелем забавного случая. В Тёплых торговых рядах на Ильинке работала выставка-продажа турецких ковров и ювелирных изделий. К концу дня в торговом зале было безлюдно, в углу изнывал от скуки присланный на дежурство городовой. Алекс за конторкой переводил на русский отчёт хозяина, когда появилась разодетая, как купчиха к празднику, женщина. Приказчики стали обслуживать покупательницу, не обращая внимания на появившегося в магазине юношу. Подойдя к сидящему на стуле городовому, он сунул ему под нос какую-то бумагу. Последний стал её рассматривать и вертеть в руках. (Как выяснилось потом, это был один из старых циркуляров обер-полицмейстера).
   Тем временем, покупательница начала скандалить с турецкими продавцами, а затем завопила: "Полиция!" Городовой, поспешил к даме. Паренек, разговаривавший с полицейским, взялся за ручку двери, готовый скрыться на улице, но его ухватил за шиворот Алекс. Никто не заметил, как вор прихватил несколько золотых и серебряных украшений, - конечно, благодаря актерскому дару его сообщницы и ротозейству городового.
  
  
   За мостом начиналось купеческое Замоскворечье, воспетое в пьесах Островского и в романах модного писателя Боборыкина. В детстве Алекс пересмотрел в театрах все пьесы Островского. Характеры персонажей этих пьес были знакомы ему по нравам, царившим в Охотном ряду. Скупость лавочников, себялюбие и ханжество толстосумов вызывали у него отвращение. Зло и подлость, воплощённые на сцене актёрами, казались мальчику столь чудовищными, что у него перехватывало дыхание, и потом он с трудом разжимал кулачки, стиснутые в порыве негодования.
  
   Извозчик свернул на улицу, в конце которой начинался проезд, ведущий к усадьбе Чарокова. В Замоскворечье иного подобных улочек, переулков, проездов, напоминавших своим обличьем окраину провинциального городка. Проезжая часть, как правило, оставалась не замощённой, по обочинам росли кусты и трава; огромные листья разросшихся лопухов гнездились в кюветах и под заборами. Вдоль фасадов домов виляли тропинки с мостиками и досками, перекинутыми через заполненные водой канавы и ямы. Над заборами колыхались ветви деревьев, рыже-красные грозди плодов рябины и головки подсолнечников.
   Впереди, загородив дорогу, застряла в луже повозка с грузом. Возница - парень с веснушками по всему лицу - отчаянно дёргал вожжи. Улица оставалась безлюдной. Подобного рода дорожные происшествия были здесь делом привычным и не вызывали любопытства у местных жителей.
   - Не волнуйтесь, барин, проедем, - успокоил извозчик, соскочил с облучка и пошлёпал по луже к застрявшей повозке.
   - А ну, сворачивай, ржавая морда! - крикнул он конопатому возчику и, схватив под уздцы лошадь, стал выводить её на обочину.
  
   Вскоре Алекс подъехал к воротам красивой усадьбы. Как раз вовремя, чтобы не опоздать на встречу с друзьями.
   Будучи предусмотрительным, он отправился в путь с хорошим запасом времени. Впрочем, так поступали многие московские жители, знавшие состояние городских дорог после того, как прошли дожди.
  
  
   5. Начнём охоту, господа.
  
   Обед в доме Чарокова подходил к концу. В просторной комнате четверо мужчин разместились за овальным столом двумя парами напротив друг друга.
   Сидящие рядом хозяин дома и Василий Савёлов о чём-то переговаривались. Сергей Сударев делал пометки в блокноте, смешно шевеля губами. Алекс курил и рассматривал обстановку столовой.
   Через открытые окна в комнату вливались потоки света и воздуха. Бело-голубые стены и сиреневого цвета шторы гармонировали с обивкой диванов и кресел. Стилевая принадлежность мебели терялась в смешении английского чипендайла и русского ампира времён Александра Первого. В отличие от гостиной, стены не были увешаны картинами и рисунками: лишь на одной из них -два парных портрета, а в красном углу - киот с иконами.
   Заметив, что хозяин дома наблюдает за ним, Алекс похвалил интерьер. Чароков признательно улыбнулся.
   - Я оставил здесь всё, как было при жизни родителей, - кивнул в сторону парных портретов. - Супруге моей очень нравится здесь. - Окинув гостей внимательным взглядом, он как бы подвел итог: - Вам, друзья мои, ещё не ведомо счастье семейной жизни. Но, рано или поздно, вы обзаведетесь семьями. Давайте, выпьем за это.
   - Откуда такая уверенность, - пробурчал Василий, разглядывая напиток тёмно-зелёного цвета.
   - Расскажу чуть позже.
   Промокнув губы салфеткой, Николай Андреевич объяснил:
   - Дело в том, что эта настойка приготовлена по старинному рецепту. В нашей семье хранится поверье: если выпить её в кругу друзей с пожеланием им того, чего нет у них в данных момент, это обязательно сбудется.
   - Почему бы не выпить нам за возвращение манускрипта? - усмехнулся Сударев.
   - Это не относится к предметам, похищенным или проигранным в карты, - пояснил Алекс. - Я согласен на блаженство семейной жизни. Но только, когда вернём старинную книгу, - продолжил он под хохот друзей.
   После десерта некоторое время все сидели в молчании. Савёлов затушил сигару и обратился к Чарокову:
   - Не пора ли рассказать о полученном сегодня послании?
   Николай Андреевич достал из кармана конверт с отметкой срочной доставки.
   - Посыльный принес после полудня. Собственно, мне не понятно, почему Василий обеспокоился, когда прочитал текст записки?
   Чароков развернул сложенный вдвое листок и вслух прочёл:
   - Забудьте о том, что взяли у вас. Тем, кто будет болтать, грозят неприятности. Убоится кары сующий нос в чужие дела. Доброжелатель.
   - Вопрос поставлен ребром, - прокомментировал Сударев. Взяв листок у Чарокова, стал рассматривать его, сопя и фыркая, словно морж.
   - Корявый почерк - хитрость для дураков. Чтобы нельзя было судить, насколько образован автор. - Сергей протянул записку Алексу.
   - Пустые угрозы тех, кто похитил Кириллову книгу, - убежденно сказал Чароков.
   Василий, нахмурив светлые брови, что-то пробормотал и произнёс, не обращаясь ни к кому в отдельности:
   - Попробуем собрать воедино то, что известно нам о манускрипте, о зашифрованном тексте и о прочих тайнах, связанных с книгой и ее похищением. Николай, тебе первому слово.
  
   Из рассказа Николая Андреевича Чарокова.
  
   ...Этот манускрипт я стал именовать Кирилловой книгой в память о моём духовном наставнике старце Кирилле, от которого рукопись перешла ко мне. Говоря откровенно, мне неизвестно, являлась ли она собственностью Кирилла. Вы поймёте, что я имею в виду, узнав, при каких обстоятельствах я стал обладателем манускрипта.
   Несколько лет назад я получил известие о болезни Кирилла, пребывавшего последнее время в подмосковной обители. С Кириллом меня связывали крепкие дружеские отношения, и я поехал проведать старца. Но к великому огорчению, опоздал. Настоятель монастыря сообщил, что Кирилла похоронили на монастырском кладбище за день до моего приезда. По сей день, господа, сокрушаюсь кончине старца. Он был человеком праведной светлой души...
   Кирилл завещал мне свои бумаги и книги светского содержания, так как родственников у него не было. С настоятелем мы договорились, что я просмотрю архив старца, возьму себе то, что покажется интересным, а остальное останется в монастырской библиотеке.
   Старец был интереснейшим человеком. В молодости получил хорошее образование, написал несколько серьёзных научных работ, а еще он был поэтом. Я потратил несколько дней, просматривая тетради с его записями, черновики исследований и статей. В библиотеке старца, помимо книг церковного содержания, было несколько десятков романов и мемуаров, а также несколько старинных рукописных книг - в основном религиозного содержания.
   На третий день работы с архивом, я заметил новую книгу. Раньше её в келье не было. Это и был тот самый наш манускрипт. Тогда я не придал этому факту значения, предположив, что кто-то брал книгу для чтения, а теперь вернул ее в келью почившего старца.
   То, что передо мной редкая рукописная книга, я понял сразу (хотя в ней отсутствовал титул) и отложил её вместе с другими заинтересовавшими меня бумагами и книгами старца.
   Изучением манускрипта я занялся после возвращения из долгого заграничного путешествия. Мои усилия убедили меня, что рукопись является произведением неизвестного автора семнадцатого столетия. По жанру она представляла собой что-то вроде сборника сведений о травах, плодах, минералах, а также - собрание рецептов, которые, по словам автора, "здоровью людей способствуют". Но в отличие от древних сборников подобного содержания - "лечебников", "зелейников", "травников" - в этой рукописи содержались ещё сведения по астрологии и алхимии.
   Из манускрипта я почерпнул массу любопытных сведений, но многое было изложением каких-то непонятных для современного человека вещей. Отдельные места текста были записаны в форме иносказаний, смысл которых не всегда очевиден.
   К сожалению, в книге отсутствовали первые листы с обычным для рукописных книг того времени титулом. Сохранившиеся листы пергамента были заново переплетены вместе с листами другой рукописи, текст которой относится уже к девятнадцатому столетию. Это был совсем другой жанр. Я назвал бы его дневниковыми записями учёного, собирающего необходимые для себя сведения. У меня сохранилась копия этого теста. С вашего разрешения, я суммирую его содержание.
   Это записки отставного пехотного капитана Михаила Зотова. Так он сам назвал себя в подписи, поставленной в конце текста. Большая часть записей относится ко времени пребывания Зотова в Сибири, куда он был сослан за неизвестную нам провинность уже после своей отставки. Других сведений автор о себе не сообщает.
   Текст содержит записанные Зотовым факты, очевидно, для памяти. В основном - свидетельства разных людей о местах находок самородного золота в западной части Сибири. В каких именно местах, сказать трудно, так как названия рек, долин, урочищ и населенных пунктов записаны нумерическим шифром.
   Последняя часть записок сделана автором в Москве, очевидно, уже после того, как он вернулся из ссылки. "Наконец-то я снова в Москве", - пишет Зотов и далее сетует на то, что он не застал в живых никого, с кем хотелось бы ему встретиться.
   В самом конце записок имеется странная фраза о том, что командор и мёртвым продолжает испытывать души живых. И что склеп, о котором командор поведал ему перед смертью, действительно существует и что в нем спрятаны бесценные вещи. Кто такой командор, неизвестно. Может, такой же, как Зотов, ссыльный?
   На этом записки капитана заканчиваются. Далее следует подпись и ниже её - три строчки цифр тайнописи, расшифровать которую мы не успели.
  
   Объяснения Сергея Тимофеевича Сударева.
  
   ...Зотов закодировал последние, предположительно, самые важные строчки в тексте своего дневника. В обоих случаях он применил шифр, который, не зная ключа, разгадать практически невозможно. Эти строки представляют собой числовой ряд из 93-х цифр, от 0 до 9, расположенных без какой-либо математической закономерности и с разной частотой повторяемости одних и тех же цифр.
   Не буду утомлять подробностями проделанного анализа, в результате которого я пришёл к выводу, что цифровой ряд представляет собой набор из отдельных групп трёхзначных чисел. То есть, запись следует читать как: 446 - 521 - 225 - и так далее до последней группы - 153. Всего таких групп насчитывается 31. Это объясняет нам способ тайнописи, но ничего не даёт для её расшифровки. Трёхзначные числа несут информацию о том, где искать в определённом тексте нужное слово. К примеру, первая цифра может обозначать номер страницы, вторая - строку, а третья - указывает на нужное слово в этой строке. Это общая схема, но вариантов у неё может быть много. Например, каждая цифровая группа на самом деле может иметь другое численное значение, то есть к каждой цифре следует прибавлять какое-то постоянное число, допустим - плюс 3. Тогда цифровая группа 225 на самом деле должна читаться, как 558.
   Все варианты просчитываются и можно опытным путем нащупать общую схему тайнописи, но при этом принципиально важно знать, каким исходным текстом пользовался шифровальщик. Это может быть книга, одна из её глав или какая-либо другая часть текста. Теперь, обратите внимание на следующее рассуждение. Строки, состоящие из ряда трёхзначных чисел, расположены, как постскриптум, после подписи Зотова. Эту запись он сделал в Москве, после того, как нашёл какой-то склеп, о котором ему рассказал командор. Напрашивается предположение, что в зашифрованном тексте находится указание, где этот склеп, или же, что в нём спрятано.
   Автор прибегнул к шифру, чтобы донести свою тайну до кого-то из близких ему людей, скрыв содержание от посторонних глаз. В таком случае, текст, при помощи которого можно прочесть эти сведения, должен быть где-то рядом. Я уверен, что Зотов использовал для этого страницы известного нам манускрипта семнадцатого столетия . Вернувшись в Москву и закончив дневник, он сброшюровал его в один том со страницами манускрипта. Зашифрованные слова надо искать в этой старинной книге.
  
   Некоторые мысли Александра Манина.
  
   ...Что касается дневника Зотова. В нем упоминается человек, которого автор назвал командором. Сведений о нём не имеется, но бесспорно - это одно из главных действующих лиц в судьбе ссыльного капитана Зотова. Встретились ли они в Сибири или жизнь свела их раньше? Неизвестно. Важно, что пути их пересеклись, и командор доверил Зотову некую тайну.
   Пролив свет на личности этих людей, мы, возможно, узнаем о тайне неизвестного склепа. В свою очередь, это может способствовать обнаружению похитителей манускрипта.
   Далее. Командор, как и Зотов, вероятней всего, оказался в Сибири не по собственной воле. Может, причиной тому являлась принадлежность обоих к одному из тайных обществ, готовящих государственный переворот. Большинство заговорщиков после событий в декабре 1825 года были сосланы на сибирскую каторгу или на поселение в отдалённые и глухие провинции азиатской части России. Если мне не изменяет память, таких было более ста человек. Получив доступ к нужным архивам, можно попытаться найти сведения о капитане Зотове и о том человеке, которого он называл командором.
  
   Вопросы Василия Савёлова.
  
   ... Если бы мне рассказали о загадках Кирилловой книги неделю назад, я отнёсся бы к этому с долей скепсиса. Но события последних дней заставляют взглянуть на дело иначе. Одно за другим последовали проникновение воров в дом Чарокова, нападение на лавку Сударева и, наконец, послание "доброжелателя". Вопросов, связанных с этим, много.
   С какой целью совершили кражу Кирилловой книги? Пока ясно только одно - похитителям известно о манускрипте и дневнике Зотова гораздо больше, чем нам.
   Почему нападения последовали сразу одно за другим? Вероятно, злодеи спешили. Но могут быть и другие объяснения этому.
   Откуда грабителям стало известно, что манускрипт у Чарокова? Самое простое объяснение: кто-то из окружения Николая Андреевича передал похитителям эти сведения. Почти уверен, что это тот самый "доброжелатель", записку которого мы получили. Почему? Да больше некому. Ворам нет нужды стращать нас. Если бы они опасались ответных действий, то просто применили бы силу, без всяких предупреждений. И эти люди не оставят Чарокова и Сударева в покое. Почему? Во-первых, им неизвестно, как далеко продвинулись они в расшифровке теста. Во-вторых, им опасен Сергей, который запомнил лица посетивших его воров. Поэтому Чароков и Сударев должны на время покинуть Москву...
  
   - Я не мальчишка, чтобы бегать и прятаться, - горячился Сергей. - Кто больше нас с Чароковым знает о манускрипте? И только я могу опознать грабителей!
   - Вот поэтому и надо уехать, - настаивал бывший следователь.- Вам предлагают не прятаться, а отправиться в Петербург и покопаться в архивных материалах.
   Николай Андреевич с сомнением покачал головой:
   - Ты, Василий, сыщик. Тебе и карты в руки, но, думаю, что мы с Сергеем нужнее в Москве.
   Василий хмыкнул. Бросив взгляд в сторону Алекса, склонился к столу, в руках у него появилась карточная колода. Двинул пальцами - карты легли на столе в длинный ряд.
   - Предлагаю каждому взять по карте. Если карты Чарокова и Сергея окажутся старше, чем у меня и Алекса - поступайте, как знаете. Если нет, - вам придётся покинуть на какое-то время Москву.
  
   Вечером, провожая Савелова, Алекс спросил:
   - А если бы карты легли в их пользу?
   - Изволите шутить, господин поручик?
   Помолчав, Василий серьёзным тоном добавил:
   - Я не мог поступить иначе. Охота за Сергеем и Чароковым уже началась. Похитители книги попытаются выяснить, куда и зачем скрылись наши друзья. А мы с тобой начнем охотиться за охотниками, повадки которых мне напоминают матёрых хищников.
  
  
  
   6. Страстная обитель.
  
   Ясное утро мягко струила свет вдоль главной улицы города. На пересечении Тверской и Бульвара, где раскинулась одна из городских площадей, лучи восходящего солнца высветлили главки храма и колокольни Страстного женского монастыря. Перед Святыми вратами обители, несмотря на ранний час, толпился народ. Был канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы.
   Пройдя сквозь строй нищих, Савёлов направился к домику настоятельницы. Его уже ждали. Пожилая послушница провела Василия в апартаменты игуменьи Серафимы.
   С настоятельницей Василий познакомился в покоях митрополита. Тогда с благословения владыки ему удалось уговорить Серафиму на проведение задуманной операции, а сегодня они должны уточнить техническую сторону дела. Но главное, конечно же, сроки. Если затягивать с началом работ, то задуманный план может сорваться.
   Серафима оказалась женщиной с деловым складом ума. Она быстро решила все практические вопросы, связанные с таким деликатным делом, как временное изъятие из монастырского храма главной престольной иконы, которую решили перенести в один из служебных корпусов после окончания праздничных служб.
   Список, то есть точную копию, иконы должен изготовить известный иконописец Арсений - внук прославленного царского изографа и мастера Оружейной палаты. Но в отношении ювелира игуменья заупрямилась. Василию стоило немало сил убедить её в необходимости подновления древней ризы иконы, состоящей из серебряного оклада с золотыми накладками и драгоценными камнями.
   В конце разговора игуменья вызвала старшего охранника, в сопровождении которого Василий стал осматривать помещения, чтобы выбрать место для предстоящей работы иконописца и ювелира.
   Монастырский двор заливал солнечный свет. Среди цветников прогуливались монастырские сестры. Около входа в здание Ксениевской церковноприходской школы толпились воспитанницы. Не скрывая любопытства, они поглядывали на высокого мужчину со спутанными ветром прядями светлых волос.
   Осмотрев служебные постройки обители, Василий остановил свой выбор на двух смежных комнатах в корпусе мастерских, встроенном в часть монастырской ограды.
  
   Закончив с делами, он зашёл в монастырский собор, зажёг свечу перед чудотворной иконой. Стоя перед алтарной преградой, вглядывался в потемневший от времени лик Богородицы. Он прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на мыслях о невидимой, но прочной связи, которая существует между высшей Божественной силой и человеком, и о том, что эта связь устанавливается чаще всего через молитву - устную или мысленную.
   В эти минуты он не улавливал течения времени. Его губы беззвучно шептали слова. Были ли то слова, просящие духовного успокоения, или, может, благословения на трудное дело?
   Ему надо было понять что-то главное, что давно уже мучило душу.
   Неожиданно послышался перезвон колокольчиков. Он открыл глаза, оглянулся. Вокруг никого. Слышалось лишь потрескивание горящих свечей. По телу разлилась непонятная слабость. Казалось, не хватит сил, чтобы поднять к лицу руки. Глубоко внутри зародилась и стремительно захлестнула всё его существо волна покоя.
   Из этого состояния, близкого к трансу, его вывел нарастающий звук музыкальных аккордов, расколовших царившую кругом него тишину.
   Он слушал звуки этой небесной мелодии с радостным удивлением...
  
   Выйдя через Северные ворота монастыря к Малой Дмитровке, Василий окунулся в толчею и шум улицы. После чувств, охвативших его перед образом Богородицы, и этих небесных звуков, прозвучавших в душе столь явственно, словно раздались они под сводами храма, -
  всё вокруг казалось суетным и придуманным. Пешеходы, торговцы, извозчики и этот жёлтый трамвайный вагончик, протарахтевший мимо него, напоминали ему балаганное представление, в котором предметы и персонажи двигались наподобие заводных игрушек.
   В голове роились мысли, возникали неясные образы - он не мог до конца осознать происшедшее. Наконец выхватил из сумятицы мыслей и чувств то звено, которое показалось ему самым важным.
   Только что, под сводами храма, он услышал то, что хотел понять и услышать! В этом кратком прикосновении к святости было знамение свыше!
   Что означало оно? Может, знак, ниспосланный для укрепления духа. Или ответ на мучившие его сомнения?
   Несомненно, что услышанная мелодия несла в себе утверждение чего-то крайне важного для него. Но разве не хотел он развеять свои сомнения, как поступать в извечном конфликте добра и зла? Разве не жаждал услышать, что в жизни мирской, столь зыбкой и скоротечной, зло нельзя оставлять безнаказанным? Кто-то должен выносить справедливый вердикт, кто-то должен карать проявления несправедливости. А прощать или нет - это удел Всевышнего.
  
   На ближайшем от монастыря перекрёстке, прислонясь спиной к тумбе афиш, стояла нищенка. Василий бросил в ее кружку несколько мелких монет. Направляясь дальше, припомнил, что фигура горбуньи за последнее время несколько раз попадалась ему на глаза.
  
  
   * * *
  
   В книжной лавке Сударева, после отъезда её владельца в столицу, появился новый служащий. По утрам он исправно приходил в магазин, охотно разговаривал с покупателями, представляясь им Александром Петровичем Маниным. Обслуживать клиентов помогал один из приказчиков Сударева. Если кто-то спрашивал хозяина магазина, приказчик мямлил что-то невнятное и обязательно подзывал Алекса.
   Время в заставленном книгами помещении летело быстро. Ему нравился неровный, непривычный для него ритм работы: суета с клиентами, когда в торговый зал набивалось много людей, и возможность в часы затишья покопаться в книгах, полистать журналы или, выйдя на улицу, покурить перед входом.
   Ожидание неизвестных посланцев будоражило воображение, напоминая ему состояние, с которым азартный игрок ждёт, когда придёт к нему вожделенная карта.
   Стоило в магазине появиться подозрительному клиенту, Алекс отлучался в подсобное помещение, чтобы сделать глоток вина. Приём не хитрый, но верный. Если во время работы от человека попахивает спиртным, он, наверняка, не откажется от приглашения распить бутылочку в соседнем трактире.
   Ему казалось, что всё должно произойти именно так. Заметив его пристрастие к выпивке, неизвестный посланник попытается напоить его и выпытать, что он знает о Сударе. Зато и Алекс будет знать, что за люди интересуются уехавшим из Москвы хозяином лавки.
   Размышляя так, он взглянул на часы. Не позднее шести часов надо быть во флигеле у Страстного монастыря. Прошло несколько дней после того, как он встречался с друзьями в доме Чарокова. В книжной лавке за это время не случилось ничего необычного.
   Ему не терпелось узнать, какие успехи у Василия и Петровича? Захотелось скорее вырваться из пропахшего пылью пространства лавки на улицу, где сияло закатное солнце.
   Предупредив приказчика, что они закрывают лавку, Алекс занялся подсчётом дневной выручки, проверил результат по расходной книге и запер деньги в металлический ящик. Теперь можно идти. Приказчик с ключами в руках уже поджидал у выхода.
   Они вместе дошли до Александро-Невской часовни, рядом с которой Алекс заглянул в табачную лавку. Купив для Василия коробку сигар, направился вверх по улице, предвкушая встречу с друзьями.
   У витрины гастрономического магазина он задержался, раздумывая, не купить ли чего-нибудь вкусного к ужину. От денег, вырученных за тибетский браслет, оставалось не так уж много.
   Будь что будет, махнул он рукой, разрешив минутные колебания в пользу выставленного в витрине аппетитного куска осетрины с жемчужным разводом по свежему срезу.
   Подходя к Страстной площади, он увидел толпу людей, глазевших на, пересекающих улицу конных городовых. Со стороны Бульвара раздавались звуки оркестра. На ступенях церкви Святого Дмитрия женщина в чёрном платке причитала, выкрикивая на чужом языке слова.
   - Кого хоронят? - прошамкал небритый старик, ухватив за рукав пробегавшего паренька.
   - Полицмейстера, - со смехом ответил тот.
   Потолкавшись в толпе зевак, Алекс услышал массу любопытных суждений:
   Что конные стражники направляются на Бульвар, к дому, где глава московской полиции проводит смотр своим подчинённым.
   Что стражи порядка собираются отразить нападение террористов на своего начальника (год назад в том же доме был убит его предшественник, граф Шувалов).
   Что готовится грандиозная облава на проституток и обитателей воровских притонов.
   Что генерал полиции отмечает свою помолвку с дамой из высшего света...
   Множество занятных вещей можно услышать в толпе от охочих до слухов московских жителей!
   Вдогонку стражникам из толпы кто-то бросил огрызок яблока. Словно в ответ, от дома полицмейстера "рыкнули" трубы духового оркестра.
   В этом доме, вспомнилось Алексу, тридцатилетний Пушкин познакомился с красавицей Гончаровой. Как сложилась бы жизнь поэта, если не состоялось бы это знакомство? Может, не было бы тогда дуэли и безвременной гибели великого барда?
   Воспоминание о дуэли Пушкина обратило мысли Алекса к судьбе его прадеда, также убитого на дуэли в начале прошлого века.
   Со слов матери, Алекс знал, что полковник Манин проведя полжизни в походах, был убит после того, как вышел в отставку. По странной случайности предание об этой дуэли, записанное в мемуарах одного из современников прадеда, попалось на глаза юному Алексу.
   Автор мемуаров писал, что полковник М. на одном из балов вступился за честь женщины, оскорблённой тремя светскими щёголями. Полковник, отхлеставший по щекам молодых людей, согласился драться с ними на условии, что поединки состоятся один за другим. Первый из его противников отделался лёгким ранением, после чего двое других решили не рисковать и принесли свои извинения. Но публичный позор толкнул их на мерзкий поступок. Они подговорили известного в Москве игрока и бретёра, чтобы он затеял ссору с полковником. Состоялся поединок, после которого смертельно раненный прадед Алекса произнёс слова, поразившие секундантов. Слова эти часто потом повторяли молодые военные. Он сказал, что смерть на дуэли - не самый достойный из его поступков, но, если бы в нём не жила решимость в любую минуту рискнуть жизнью за честь или правое дело, он не смог бы отойти в мир иной с чистой совестью.
   Неспешным шагом Алекс двигался по периметру площади, продолжая думать о днях былых. Проходя вдоль шеренги ветхих особнячков, он ласково провёл пальцами по шершавой стене одного из них. Осколок старой дворянской Москвы эпохи Пушкина и Грибоедова.
  Похоже, что те времена романтиков и гордецов безвозвратно канули в Лету.
  
  
   * * *
  
  Пока что только Савелов перебрался на новое местожительство. Петрович временно обитал в усадьбе Чарокова, а Александр Манин до возвращения Сударева из столицы оставался жить в квартире над книжной лавкой. Вечером трое друзей должны были встретиться в каменном флигеле, расположенном во дворах у Страстного монастыря.
  Подойдя к флигелю, Алекс увидел Василия в заросшем бурьяном дворике. Он сидел под развесистым деревом, толстый ствол которого состоял из корявых узлов. Алексу с первого взгляда приглянулся этот зелёный гигант, посаженный, должно быть, лет триста назад. Как приятно, что от старинной усадьбы, кроме надворного флигеля, сохранилось что-то живое. Он подумал тогда, что это дерево переживет ещё не одно поколение, храня в себе память о людях, любовавшихся его красотой.
   Василий встретил друга улыбкой.
   - Чуть не заснул в ожидании твоего прихода, - сказал он, вставая с земли. - Ты просто волшебник. Чудесное место нашёл в центре города.
   Они прошли в дом. Полы в кухне и комнатах были вымыты, на окнах красовались ситцевые занавески.
   - А, где Петрович? - спросил Алекс, разглядывая появившуюся во флигеле незамысловатую мебель.
   - Недавно ушёл. Помог обустроиться и умчался обратно на Якиманку выполнять моё поручение. Он поселился в усадьбе Чарокова под видом садовника. Сегодня вечером там будет разыграна криминальная сцена: жуликоватый садовник тайком прячет вещи, которые привезут на телеге. Мирон, организует свидетелей, пригласив их к себе на выпивку. Среди гостей будут люди, которые обязательно донесут о садовнике местной бандитской братии. А что будет дальше - посмотрим. Как сказал бы Петрович по этому поводу: "Была бы наживка - будет и рыбка!"
   Василий развернул принесённые Алексом свёртки. Раскладывая по тарелкам закуску, пробурчал:
   - Придётся нам пировать вдвоем. А как дела в лавке Сударева?
   - Пока никто не проявил интереса к отъезду Сударя. Не исключено, что наша затея с треском провалится.
   - Быть такого не может. Вот увидишь, в скором времени кто-то объявится. Только не предпринимай без меня самостоятельных действий. Просто назначь встречу, а там разберёмся.
   Алекс кивнул. Не удержавшись, подцепил вилкой облюбованный им кусок ветчины.
   - Частный сыщик, кажется, разбогател, - он кивнул на уставленный закусками и бутылками стол.
   Василий наполнил рюмки.
   - Дай, Бог, здоровья Николаю Андреевичу! Деликатный он человек. Уехал, оставив для нас конверт с деньгами. Просил передать, чтобы мы не стеснялись расходами. Неловко как-то. Да поздно сетовать - Петрович, получив от Мирона деньги, сразу помчался на рынок.
   Утолив голод, друзья закурили. Василий присел на кабинетный диван. Затягиваясь сигарой, похлопал рукой по сиденью:
   - Я буду спать здесь, а ты - на тахте в маленькой комнате.
   - Нет уж, на диванчике спать буду я. У тебя для него слишком длинные ноги, а я люблю спать рядом с буфетом. - Алекс имел в виду шкаф с застеклёнными дверцами, в котором Петрович успел расставить бутылки, чашки и рюмки.
   Когда с трапезой и воспоминаниями было закончено, Василий заговорил о главном.
   - Помнишь, я рассказывал о краже икон? Эта серия ограблений продолжается несколько лет. Знаменитый образ Казанской Богоматери, похищенный два года назад, так и исчез бесследно. Даже иноверцы, разорявшие во время войн наши храмы, не оскверняли иконописные лики святых. Сейчас эти выродки забирают из храмов не только золото и драгоценности, но и старинные иконные образы. Церковный вор всегда был изгоем, презренным на Руси человеком. Неужели, и впрямь, наступает время, в котором будут царствовать безверие и анархия?
   - Возможно, это дело рук гастролеров, - предположил Алекс. - В Россию сейчас стекаются авантюристы со всех концов света.
   - Скажешь ещё, что всё это проделки маньяков-иконоборцев. Прежде, чем совершить своё подлое дело, воры тщательно готовят каждую кражу и действуют наверняка. Если надо, применяют и силу. Чтобы выкрасть из дома старообрядца Васильева иконы, они подожгли сараи. Когда очумевшие от страха люди выбежали на улицу, воры взломали дверь в комнату, где находилась молельня. В церковные здания воры проникают обычно ночью. Только последняя кража совершена в дневное время, чуть ли не на глазах у верующих. Грабители подменили старинную икону, вынесли её в один из приделов Никольской церкви и передали через оконце сообщникам.
   - Куда же девается всё украденное?
   - В том-то и дело. Изделия из золота и серебра могут быть переплавлены, драгоценные камни - заново отшлифованы. Но куда исчезают иконы? Понимаешь, предметом краж становятся наиболее редкие, почитаемые и известные иконописные образы. Продать их у нас невозможно. Может, увозят за пределы России? Слышал я, что в Европе увлекаются коллекционированием произведений старинной религиозной живописи.
   Василий замолчал, подперев рукой голову. Светлая прядь волос, упав на лицо, почти целиком прикрыла высокий лоб и глаза. Алекс ждал, предчувствуя, что его друг не сказал ещё самого главного.
   - Тёмное это дело, Алекс. Жуть берёт! Не всякий вор пойдёт на такое. Неизвестно, кто совершает данное святотатство. Но я докопаюсь до истины. Несколько дней назад появилась одна зацепочка...
   Василий поведал о своих мытарствах в поисках способа выйти на след преступников.
   Московская полиция, разыскивая церковных воров, перетряхнула преступный мир города. Один из агентов, сумевший проникнуть в воровскую среду, заверил, что никто из главарей уголовного мира не причастен к церковным кражам. А показания немногих свидетелей были на редкость путанными и бестолковыми. Никаких следов на местах краж воры не оставляли. Ясно только одно - в кражах участвуют люди, которые действуют изобретательно.
   Как, спрашивается, церковному вору собрать нужные сведения, не привлекая к себе внимания? Конечно же, затерявшись в толпе людей у церковного здания или среди прихожан во время службы.
   В распоряжении Савелова имелось несколько ловких осведомителей. Он поручил им расспросить прихожан тех храмов, в которых были совершены последние кражи. Не забыл он и о церковных нищих. Их глаза и уши обычно улавливают мельчайшие подробности того, что происходит вокруг Божьего храма.
   Один из осведомителей доложил, что у Никольской церкви, из которой была похищена икона "Утоли моя печали", мальчишка-посыльный незадолго до кражи заметил двух новых нищих: старика и глухонемого парня. До этого он не встречал их среди знакомой ему нищенской братии. Он обратил на них внимание из-за старика, фигура которого отличалась удивительной кособокостью. Посыльный не вспомнил бы об этой паре, если бы третьего дня не встретил их снова, но уже на Страстной площади, у Святых ворот женского монастыря.
   Василий немедленно отреагировал на это известие. Староста нищих с паперти Никольского храма, ничего не смог рассказать о старика и глухонемом. Зато человек, возглавлявший нищих у Страстного монастыря, хорошо запомнил обоих и рассказал, что они появились с неделю назад, платили положенную мзду за место, а затем куда-то исчезли.
   Если предположить, что подозрительная парочка не случайно бродила вокруг Никольского храма, перед тем, как оттуда украли икону, то вполне вероятно, что у Страстного монастыря они также объявились с определённым умыслом.
   Савёлов понимал всю зыбкость этих предположений. Но другой возможности встретиться с неизвестными ворами пока не было.
   Заручившись согласием начальника сыска, митрополита и настоятельницы Серафимы, он подготовил в монастыре ловушку на случай попытки выкрасть знаменитую икону Страстной Богоматери. Именно эта святыня могла привлечь внимание преступников к монастырю. До наступления праздника Рождества Богородицы за иконой будут постоянно присматривать. Настоятельница постаралась также, чтобы предстоящий перенос иконы в корпус золотошвейных мастерских ни для кого не составил тайны.
   - Какова моя роль в твоём плане? - Алексу не терпелось выяснить именно это.
   - После переноса иконы придётся постоянно дежурить в комнате, где днём будут работать художник и ювелир. Без надёжных помощников я не смогу обойтись.
   - Мне нравится проводить время в засадах, - ухмыльнулся Алекс.
   - Да, вот ещё что. Ты рассказывал, что у тебя есть родственник, опытный ювелир. Работа с окладом иконы пустяковая, для отвода глаз, но я не хочу привлекать незнакомого человека.
   - Имеется родственничек. - Алекс на секунду задумался. - Можем встретиться с ним завтра вечером, и ты сам поговоришь с Лытариным. Он мужик скуповатый, но не трус, и телосложение у него не субтильное.
   Поздно вечером они вышли во двор подышать чистым воздухом. На улице было тепло: в Москве начиналось обычное для этого времени благодатное Бабье лето.
   Алекс осторожно наполнил вином бокалы и протянул один из них другу.
   - Вот и справили мы с тобой новоселье. У нас теперь общий кров.
   - У нас с тобой за душой ни кола, ни двора. Помнишь, Чароков говорил нам о счастье семейной жизни? Ну, мыслимо ли при моей работе иметь семейный очаг? Видно суждено коротать век в одиночестве. Да и родственников в живых никого не осталось. Дядюшку Романа Гавриловича, твоего учителя и любимца, уже два года, как схоронил на Ваганьковском кладбище. Давай, помянем его светлую душу, Саша.
   Василий не часто называл Александра этим простым и по-домашнему тёплым именем.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   7. Судьбе и случаю вдогонку.
  
   В трактире у Покровских ворот, где обычно собирались извозчики, пахло кислыми щами и подгорелым горохом.
   Алекс проголодался, но решил, что обедать в трактире не будет. Прихватив с буфетной тележки пару бутербродов и кружку кваса, он расплатился и осмотрелся, выбирая свободное место.
   В низкой зале было невыносимо душно. За столом рядом с распахнутой дверью, поближе к свежему воздуху, орудовали ложками бородатые мужики. У окна дремал старик, уронив на грудь плешивую голову. Напротив него хрустел баранками чумазый парнишка.
   Присев за липкий от пива столик, Алекс стал жевать бутерброды, поглядывая на дверь в ожидании человека, который назначил ему в этом трактире встречу.
   Всё произошло не так, как он себе представлял. Утром к открытию магазина не явился приказчик, но вскоре пришла мать приказчика и рассказала, что Митеньку вчера жестоко избили, так что придти в лавку сегодня он не сможет.
   В короткой записке Алекс прочел: "Александр Петрович, вчерашним вечером на улице ко мне пристали какие-то хулиганы. Побили изрядно! Велели рассказать, куда и зачем уехал Сергей Тимофеевич. Я сказал им, как вы наказывали, что ничего не знаю, и только вам что-то известно об этом. Если трудно вам будет одному управляться в лавке, пошлите за Павлом Рубцовым, его адрес записан в конторской книге..."
   Понятно, что на самом деле случилось с приказчиком Митей. Неизвестные злоумышленники решили начать своё дознание с приказчика. Хорошо, что Митя не знал ничего о Сударе. Но теперь-то уж моя очередь, думал Алекс, ожидая, как будут разворачиваться события.
   Улучив минуту, он поднялся в квартиру и достал из ящика секретера браунинг. Оружие не серьёзное, но лучше, чем ничего.
   Потом в лавку заглянул местный дворник, сообщил, что рано утром Александра Петровича разыскивал юноша в студенческой куртке, вроде тех молодых людей, которые часто наведывались в гости к хозяину книжной лавки. Студент просил передать, что у него имеется важное известие от Сударева, что сейчас он торопится, но может встретиться с господином Маниным в пять часов после полудня в трактире извозчиков у Покровских ворот.
   Закрыв лавку на час раньше обычного, Алекс торопливо зашагал по Тверской, надеясь застать Василия дома. Но на двери флигеля увидел замок.
   Направляясь по бульварам к Покровке, Алекс выстраивал в голове различные варианты предстоящего разговора, понимая, что в трактире его поджидают бандиты, и действовать они будут примерно так же, как и вчера с приказчиком Митей. Пожалуй, ему не стоит идти в трактир одному. Нужен помощник, который сможет проследить за его собеседниками. Где же взять такого помощника?
   Найдя наконец решение, он ускорил шаги. До условленной встречи в трактире оставалось около получаса.
  
   Алекс допивал кружку кислого кваса, когда в трактир вошёл молодой человек в студенческой тужурке старого образца. На его худом прыщеватом лице застыла неуверенная ухмылка. Встретившись взглядом с Алексом, он кивнул на дверь позади себя и вышел на улицу.
   Нет, не с этим человеком должна состояться беседа. Уж больно молод и неуверен в себе посланец, чтобы вести серьёзные разговоры.
   Студент поджидал его в шагах двадцати от входа в трактир, сделал Алексу приглашающий жест рукой и юркнул за угол.
   Следуя за студентом, Алекс свернул в переулок и увидел вдали узкую спину в знакомой тужурке. Студент несколько раз оглядывался и продолжал удаляться. Это было уж слишком.
   - Стой! - рявкнул Алекс на весь переулок, но студент даже не обернулся, только испугано вжал голову в плечи.
   - Стой, тебе говорят! - ещё раз выкрикнул он. Студент резво двигался в сторону ближайшего перекрёстка.
   Что за детские игры, мысленно чертыхнулся Алекс, бросившись догонять беглеца. Это потом уже он поймёт, что юноша служил примитивной приманкой, на которую он попался, словно неопытный новобранец.
   Любопытную сцену можно было увидеть в тихом Мыльниковом переулке, что у Чистых прудов.
   Грудастая женщина, застывшая в проёме окна двухэтажного дома (словно скульптурный фрагмент фасада), раскрыла рот, не понимая, что происходит на улице. По мостовой, размахивая руками, мчался студент, позади него бежал темноволосый мужчина. Оба скрылись за поворотом. В ту же минуту в переулке появились два мальчика. Спросив, куда свернули студент и мужчина, они побежали следом за ними.
  
   Студент нырнул в подворотню дома. Уйдёт, дьявол, непременно уйдёт через проходные дворы. Алекс перескочил ограду палисадника, спрямляя путь к подворотне.
  В узком, словно кишка, дворе он увидел, как захлопнулась дверь дальнего от него подъезда.
   Может, студент пытается скрыться в одной из квартир? Он открыл дверь и прислушался. Потом шагнул в полумрак и тут же от толчка в спину отлетел к стене. Сзади на него сразу же навалились. Два бугая подмяли его под себя, затем поставили на ноги и прижали спиной к стене. Толстая рука легла поперёк его горла, так что затылок упёрся в шершавую стену. Алекс чувствовал, что задыхается. Он видел нижнюю половину лица мужика с густой бородой, от которой несло запахом дешёвого табака.
   - Сам прискакал, офицерик. Теперь не рыпайся, - злорадно прошипел бородатый мужик.
   Надо же было так глупо попасться. Правую руку Алекса зажал бородач, а на левую руку навалился всем телом другой бандит.
   - Ну-ка, педель*, пошарь у него в карманах, - приказал бородач появившемуся студенту.
  ______________________________________________
   * Осведомитель, "стукач" из среды студентов (жаргон).
  
  
   Из бокового кармана кителя вынули браунинг. Волна ярости захлестнула его сознание, и он выдал серию замысловатых ругательств. Бородатый мужик удивлённо крутанул головой. Отпустив горло Алекса, чуть отодвинулся и толкнул в лицо огромной ладонью.
   Этот шанс Алекс не мог упустить. Почувствовав, что между ними появилось небольшое пространство, он двинул громилу коленом в живот. Бородач взвыл и выпустил его руку.
   Почти вслепую, он ударил другого бандита и почувствовал, что свободен.
   Одним прыжком Алекс выскочил на середину площадки, но дорогу к выходу преграждал студент. Пока с ним управишься, остальные придут в себя.
   Он развернулся и бросился вверх по лестнице. На втором этаже, не раздумывая, вскочил на каменный подоконник. За спиной слышался топот преследователей. Окно выходило к знакомому палисаднику. Он рванул на себя оконную створку, так что посыпались стекла, и прыгнул вниз.
   Приземление не получилось удачным: он пропахал по земле несколько метров, ударившись коленкой о корень дерева. Поднимаясь с земли, не успел даже взглянуть на окно, как над ним грянул выстрел, и боль пронзила левую руку.
   Он бросился к спасительной подворотне, ожидая нового выстрела. Под аркой перевёл дух и ощупал рану. Задерживаться нельзя. Вот-вот со стороны двора появятся люди, напавшие на него в подъезде. Сделав несколько вздохов, Алекс выскочил в переулок. Отбежав на приличное расстояние, замедлил шаги и направился к трактиру извозчиков. Пацанов, с которыми он договорился о помощи, нигде не было видно.
  
   * * *
  
   Шурка с Лёшкой остановились в растерянности. Куда подевались их новый знакомый и тот студент, за которым он гнался?
   Шурка начал обходить дворы и подъезды по левой стороне переулка, а Лёшка - по правой. Выходя из очередного подъезда, Шурка услышал выстрел, а затем увидел Алекса, который поднимался с земли.
   Снова укрывшись в подъезде, мальчик прильнул к покрытому пылью стеклу, наблюдая за улицей. Вскоре снова увидел Алекса, который высочил из подворотни и понёсся во весь дух к перекрёстку. Теперь уже он спасается от каких-то людей. Наверное, от тех самых, за которыми просил помочь проследить.
  
   ...Трое мужчин вышли на улицу и остановились, разговаривая между собой. Шурка, спрятавшись за ствол дерева, хорошо рассмотрел всех троих.
   Один из них был тот самый студент. Второй - тип в поддёвке с жилетом - показался Шурке знакомым (позже вспомнил, что встречал его в компании местных пьяниц и дебоширов). Третий - рослый мужик с бородой - сердито внушал что-то своим собеседникам. Бородач хлопнул студента по сутулой спине и вместе с костлявым типом отправился вверх по улице. Студент помедлил, глядя им вслед, затем быстро пошел по направлению к Чистым прудам.
   Ещё раньше Шурка решил, что надо проследить за Студентом. Два других человека больше походили на ломовых извозчиков, чем на тех опасных преступников, какими их представляло его пылкое воображение.
   Выйдя к бульвару, Студент пересёк Покровку, затем свернул в изогнутый переулок. Шурка подумал, что преследуемый человек направляется к притонам Хитрова рынка, но тот повернул к Ивановской горке, и в тихом переулочке вошёл в дом с портиком в центре фасада.
   Особняк сверкал свежеокрашенной кровлей. Крепкий забор опоясывал дом с трёх сторон. По всему было видно, что здесь обитает состоятельный человек.
   Рассудив, что Студент вряд ли живёт в столь солидном доме, мальчишка устроился на ступенях здания, расположенного на другой стороне переулка, и принялся ждать.
   Прошло не менее получаса, из дома за это время не вышел ни один человек. Сообразив, что в тыльной части забора может находиться калитка, Шурка чертыхнулся и отправился проверить свою догадку.
   Проулком между домами он вышел к задворкам и обнаружил в заборе ворота с калиткой. Калитка была заперта, зато на воротах он увидел табличку:
  
   "ОЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ГИМНАСТИКИ И АТЛЕТИКИ"
  
   Перелезть через забор было плёвое дело, но во дворе могли находиться сторожевые собаки.
   Осмотревшись, он увидел рядом с забором дерево. Шурка мигом взобрался до первых веток, откуда просматривался двор за забором. Кроме главного дома, увидел приземистое строение, рядом с которым отдыхали спортивного вида мужчины. Должно быть, те самые любители гимнастики и атлетики. Студента среди них не было видно. Может, вышел через калитку, или через парадный вход, пока Шурка взбирался на дерево?
   Спустя некоторое время Шурка бодро шагал обратно к Покровским воротам, будучи уверен, что честно заработал обещанное вознаграждение, за которым отправится завтра в книжную лавку Сударева в Охотном ряду.
  
   * * *
  
   Алекс вернулся к трактиру извозчиков, надеясь, что мальчишки крутятся около входа, но их не было видно. Зайдя в трактир, он прошёл в туалетную комнату и снял рубашку. Рана, на первый взгляд, пустяковая, но кровь пропитала рукав рубахи. Он оторвал от подола кусок материи, промыл рану водой и кое-как, перевязал предплечье. Кряхтя от боли, снова надел рубашку, обнаружил, что из карманов кителя, кроме браунинга, исчез кошелёк с деньгами. Пропажа расстроила, так как придётся теперь тащиться пешком, а ушибленное колено полыхало огнём.
   Он достал из кармашка брюк часы и покачал головой. С Василием договорились встретиться у Лытарина в половине седьмого. Надо добираться до Мещанской пешком, а в квартире ювелира он отдышится и обработает рану.
   Прихрамывая, он отправился переулками в сторону Красных ворот, откуда рукой подать до улицы, где проживал давно овдовевший Лытарин.
   По дороге он снова и снова обращался мыслями к событиям дня. Чего он добился? Результат, можно сказать, нулевой. Кто подослал бандитского вида людей, назначивших ему встречу в трактире? Хорошо рассмотреть удалось только студента. Василий будет расстроен таким оборотом событий. Всё происшедшее представляяет собой странную цепь случайностей. Он ведь мог не пойти в трактир, а дождаться повторного визита студента. Отправляясь на встречу с неизвестными лицами, мог не взять с собой браунинг. И вот что ещё: стрелявший в него бандит мог всадить ему пулю не в руку, а в сердце или в затылок.
   Подходя к дому Лытарина, он почувствовал, что ослабел. Голова кружилась, ноги казались ватными, и он переставлял их с трудом, заставлял себя брести дальше. У парадного, остановился передохнуть, предстояло пешком подняться на третий этаж.
   Он не помнил, сколько времени провёл у квартиры Лытарина, крутя звонок и колотя кулаком в массивные створки двери. Бесполезно. Тогда он сел на кафельный пол, прислонившись спиной к двери и выпрямив ноющее колено.
   Судьба сегодня играла с ним в кошки-мышки. Удача и невезение сменяли друг друга, словно картинки в детском калейдоскопе. Всё - он больше не в силах бегать наперегонки с судьбой.
   Решив дожидаться прихода Лытарина или его служанки Анны, он смежил налитые тяжестью веки.
   Из состояния забытья его вывел звук закрывшейся двери. Высокая девушка вышла из соседней квартиры, увидев Алекса, склонилась к нему.
   - Что с вами?
   В полумраке лестничной клетки он не сразу признал в ней барышню, с которой встретился во дворе этого дома, когда на неё напали ночные грабители.
   Он поднялся на ноги и скрипнул зубами, задев плечом о дверной наличник.
   - Я к соседу вашему. Там нет никого, но мне надо дождаться Лытарина или Анну.
   - Пойдёмте ко мне, - девушка решительно открыла дверь и ждала, пока Алекс войдёт.
   Она провела его в небольшую гостиную. Предложив присесть, с улыбкой сказала:
   - Я узнала вас. Давайте знакомиться: Мария Коржева. - Она протянула ладошку и вздрогнула, заметив испачканную в крови рубашку.
   - Вы ранены! Опять за кого-то вступились? Потерпите минутку. - Мария стремительно вышла из комнаты и принялась за стеной возиться с посудой.
   Алекс с любопытством оглядывался: гостиная носили следы тщетно скрываемой бедности. Но хозяйка, вероятно, знала лучшие времена. На это указывали домашние безделушки и книги на полках.
   Неожиданно из-за двери в другую комнату раздался тоненький голосок:
   - Маша, ты вернулась?
   Алекс хотел встать и позвать Марию, но она уже входила в комнату, неся таз и кувшин с водой.
   - Маша! - снова позвал голос девочки.
   Улыбнувшись Алексу, Мария скрылась в соседней комнате. Она вернулась спустя пару минут, объяснив, что отлучалась к сестрёнке.
   - Ну, давайте смотреть ваши раны. - Она помогла ему снять рубашку и осторожно удалила потемневшую от крови повязку.
   Потом они пили чай, а перед этим Мария познакомила его с Юлей. Видя недоумение Алекса, что девочка не встаёт с постели, Мария негромким голосом, чтобы не было слышно в соседней комнате, рассказала, что с Юлей случилось несчастье: она упала с крутого обрыва, и с тех пор её ноги лишены способности двигаться.
   Мария не жаловалась, но он чувствовал, что над сёстрами нависла беда. Он не стал расспрашивать, боясь показаться бестактным.
   Время, проведённое в квартире Коржевых, пролетело, словно мгновение. Взглянув на часы, он ахнул. Лытарин, наверное, давно вернулся домой, и скоро должен придти Василий.
   Пока он снова звонил в квартиру Лытарина, голову будоражили мысли, от которых сердце никак не могло успокоиться. Господи! Если бы все сложилось иначе! Если бы не цепь происшедших случайностей, он не встретил бы чудесную девушку с тревожным взглядом огромных глаз.
  
  
  
  
   8. История прегнусной аферы.
  
   Вольнолюбивая натура Семёна Котовича не могла смириться с тем обстоятельством, что он, матёрый вор и главарь, стал орудием в руках каких-то там махинаторов, ведущих грязную игру на аукционах города и охочих до секретов банкирских домов.
   - Ты ещё смеешь учить меня, сучий потрох, - цедил он сквозь зубы, уставясь взглядом на Школяра и придавив его руку к столу своей лапищей. - Ну, выследил ты нашего "друга" Ивана Ивановича, оказавшегося на поверку отставным ротмистром Вербицким. Теперь твоё дело исполнять, что скажут. Раздолбать надо гадюшник на Ивановской горке. Вербицкого и его дружков в драке похерить, а Рыжего накачать винищем, да утопить в первой попавшейся яме. Вот и всё. Других подходов ко мне у этой компании нет.
   Школяр промолчал, но в глубине его окружённых белесыми ресницами глаз закипала злость. Видно зря он связался с Котом, надеясь с его помощью разведать о подозрительном обществе любителей атлетики и гимнастики. Может, это те самые люди, которых он ищет, а кучерявый разбойник может сейчас всё испортить.
   Но Котович уже остыл, посматривал на Школяра задумчиво.
   - Возможно, ты прав. Наше участие в таком деле не скроешь. - Он вздохнул с сожалением, отодвинувшись от стола (разговор происходил в задней комнате трактира на Трубной площади).
   - Тебе такой финт не простят, - подхватил Школяр. - Сперва надо узнать, какой у них главный промысел, кто заправляет делами, а потом уже укорот сделать главарям этой компании жуликов и вымогателей. Тут действовать надо с умом, а не наобум святого Лазаря.
   - А как всё это узнать? Может, продолжить слежку за бывшим ротмистром?
   - Это сколько же мы потратим времени? И, возможно, что всё впустую! Пожалуй, вот что сделаем. - Школяр наклонился к главарю банды и, понизив голос, рассказал о своём простом и надёжном плане.
   Котович взирал на собеседника с удивлением: на вид сморчок, а ухватки самые, что ни на есть, бандитские.
   - Мысль толковая, - одобрил он. - Но почему Шавров, а не сам Вербицкий?
   - Я два вечера наблюдал за их встречами в Эрмитаже. Толстячок вёл себя с бывшим ротмистром, не как подчинённый, но и не как главарь. Задачи у них, думаю, разные. Если Вербицкий верховодит спортсменами, подмявшими под себя самых ушлых маклаков*, то Шавров - птица другого полёта. Я навёл о нём справки. Одни говорят, что у него голова, как у министра финансов, другие при его имени морщатся, словно глотнули уксуса: мол, подлец он, пройдоха, о котором и вспоминать-то тошно. Такой человек, если действует заодно с Вербицким, должен многое знать о всей шайке мошенников. Да и характером Павел Ионович, кажется, жидковат. Если на него нагнать страх, - выложит всё, что знает.
  ____________________________________
  *перекупщики на аукционах и распродажах (жаргон).
  
   - Да он у меня в дерме по уши будет купаться.
   - Только не перестарайся. А потом и я объявлюсь в роли спасителя. Шавров - человек умный, должен сообразить, что рассказывать о своём позоре никому не стоит, а лучше иметь рядом верного человека, способного вызволить его из беды.
  
   Спустя день в саду Аквариум из ресторана вышел розовощёкий, упитанного телосложения господин. Это был известный среди дельцов Китай-города биржевик Шавров. Но, странное дело, кучер Шаврова не дождался тогда хозяина у ворот, ведущих на территорию сада. Биржевик исчез. Не объявился он и в последующие два дня, так что служащие его конторы были вынуждены обратиться в полицию.
  
  
   * * *
  
   С началом нового века Шаврову исполнилось сорок лет. Часть сознательной жизни он посвятил тому, чтобы выбиться в люди, сделав карьеру, достойную своих способностей и талантов. Однако и карьера для него не была главной целью, а только способом проложить путь к богатству. Потому что всё его существо подчинялось одной неуёмной страсти к деньгам.
   К тридцати годам Павел Ионович понял, что ему не подняться выше должности старшего счетовода в Городской управе, где в то время имел честь служить. Впереди вырисовывалось существование чиновника среднего ранга. Конечно, на жизнь денег хватало, но рядом с ним люди ворочают миллионами, и кругом столько возможностей делать деньги прямо из воздуха. Он нутром и нюхом добытчика ощущал эти неиспользованные возможности. Но, чтобы реализовать их, надо иметь хотя бы небольшой капиталец и обладать определёнными связями.
   На деньги, скопленные за годы своей холостяцкой жизни, он начал играть на бирже. Так, по мелочи. Его капитал понемногу рос, но Павел Ионович с тоской сознавал, что такими темпами на миллионные обороты ему никогда не выйти.
   Для быстрейшего обогащения Павел Ионович не остановился бы перед тем, чтобы вступить на преступный путь, но понимал, что присвоение чужого имущества чревато последствиями. Другое дело, если человек сам, по своей дурости или доверчивости, отдаёт тебе деньги.
  Тогда преступный умысел со стороны получателя доказать почти невозможно.
   Исходя из этого аргумента, Шавров разработал способ, который открывал ему безнаказанный доступ к деньгам сограждан. Назывался способ словом "сговор".
   Способ способом, но при этом надо еще обладать особой сноровкой и наглостью, иметь за душой изрядную порцию подлости, ну и, конечно, делиться добычей с целой сворой корыстных участников сговора.
   Шавров исподволь составлял картотеку на чиновников разных мастей и уровней; заводил среди них полезные для себя знакомства при помощи угощений, подарков и других немудрёных приёмов.
   И закрутилось, наращивая обороты, колесо отвратительных махинаций.
   На то оно и колесо, что у него не найти ни конца, ни начала - круговая порука людей, вступивших в сговор с целью мошенничества.
   Изощрённый ум Павла Ионовича выискивал всё новые приёмы присвоения казенных средств или чужого имущества. Его махинации становились масштабными и всё более жестокими по отношению к жертвам. Люди, знавшие Шаврова достаточно хорошо, называли его Падлой Ионовичем. Но сам он взирал на окружающий мир со спокойной душой. Его операции с ценными бумагами и недвижимым имуществом, с аукционными распродажами, с расходованием казённых сумм за поставки или подряды - всё формально осуществлялось законным путем и подкрепляясь кипами официальных бумаг.
   Среди махинаций, совершённых Шавровым на этой неблаговидной ниве, было одно пустяшное (с точки зрения самого Шаврова) дельце, которое имеет отношение к нашей истории.
   Несколько лет тому один из нотариусов сообщил Шаврову, что после смерти московского лесопромышленника Коржева во владение имуществом усопшего должна вступить его племянница, у которой нет других родственников, кроме малолетней сестры. Выяснив размеры наследства и наведя другие справки, Павел Ионович решил, что деньги сами плывут ему в руки.
   Племянница Коржева вернулась в Москву из Парижа, прервав занятия живописью из-за болезни дядюшки. Шавров рассудил, что наследница захочет продать лесопильное дело дяди. Остальное для Павла Ионовича было, как говорится, делом техники.
   Ох, и не везло же сёстрам-сиротам! Сначала тяжёлый недуг приковал Юлю к постели. Затем скончался их единственный родственник и опекун. И надо же было так распорядиться судьбе, что наследство, доставшееся им от дяди, попало в поле зрения Павла Ионовича.
   Его рекомендовали Марии Коржевой, как опытного посредника. Познакомившись с наследницей, Шавров пошёл по самому простому пути, не прибегая даже к трюку с аукционом. По договорённости с Коржевой, в её доме появились два солидного вида чиновника. Один из них, на груди которого красовалась бляха с орлом и надписью: "Техник по оценке заводов и фабрик", передал Марии смету, скреплённую подписями и печатью.
   Оценка лесопильни и складов была составлена так, что их стоимость оказалась заниженной чуть ли не вдвое. Через пару недель Шавров купил лесопильное предприятие через подставное лицо, а затем продал его, но уже за реальную стоимость.
   Павел Ионович был законченный жлоб, на теле которого, как говорят в народе, клейма ставить негде. Он не оставил в покое сестёр-сирот. У покойного Николая Коржева был каменный особняк на берегу Яузы, где в данное время жили его наследницы. Шавров выбрал из своих подельников господина приятной внешности, который появился в особняке на Яузе под видом давнего приятеля Коржева.
   Приятель высказал Марии свои соболезнования, посетовал, что не смог присутствовать на похоронах дорогого друга, и отечески пожурил за продажу дядюшкиных предприятий.
   Он стал навещать сестёр, приносить Юле подарочки. Высказывая участие к недугу девочки, приглашал врачей, оплачивая их визиты. В разговорах с Марией он исподволь возвращался к теме, что особняк для сестёр слишком велик, а стоит он, даже по нынешним низким ценам, больших денег. Вот только продать его, убеждал он сестёр, выгоднее будет после ремонта.
   Вскоре Мария с Юлей перебрались в удобную большую квартиру на соседней улице. Ремонт дома затягивался. По словам рекомендованного сестрам подрядчика, обнаруживались скрытые дефекты, на устранения которых требовались новые средства. Когда ремонт был закончен, выяснилось, что от денег, вырученных от продажи лесопильни, почти ничего не осталось. "Приятель" не торопил с продажей особняка, говорил, что цены низкие. Мария сама обратилась в контору по торговле недвижимостью, где узнала, что их каменный дом может стоить около 60-ти тысяч рублей. Это было немногим больше той суммы, в которую обошёлся ремонт злополучного особняка.
   "Приятель" уговаривал Марию не торопиться с продажей недвижимости, так как цены обязательно вырастут. Посоветовал ей сдать особняк в аренду, а пока оформить на него закладную. Чтобы Марию не обманули, он предложил выплатить ей 50 тысяч рублей из ссудной кассы, в которой был главным пайщиком. Он сам оформил необходимые документы и вручил ей 15 тысяч, сказав, что к вечеру принесёт остальную часть денег.
   Вряд ли требуется объяснять, что эти деньги исчезли вместе с "приятелем" умершего дяди.
   Гнусный поступок человека, которому она доверяла, оставил в душе Марии неприятный осадок. Но она не утратила присутствия духа. Какие-то средства у неё оставались, и она решила отвезти сестру за границу в клинику известного специалиста.
   Спустя полгода сёстры вернулись в Москву окрылённые надеждой и верой - в болезни Юли наметилось некоторое улучшение. Однако радость Марии была омрачена извещением, что до конца года она должна выплатить залоговую сумму за особняк, или дом будет продан с торгов в счёт погашения ссуды.
   Вот таким образом, лишившись дядюшкиного наследства, сёстры вынуждены были обосноваться в убогой квартире на одной из Мещанских улиц.
   С тех пор миновало немало трудных для сёстер Коржевых дней. Заботы о крове и хлебе насущном целиком поглощали Марию, но, больше всего, её тревожило здоровье сестры и то, что Юля в последнее время уже перестала надеяться на исцеление неподвижных ног.
  
  
   * * *
  
   Заканчивался первый послевоенный год. Воспоминания о проигранной японской компании померкли, уступив место новым событиям и коллизиям. Не успели умолкнуть в храмах молебны по воинам, убиённым у берегов далёкого Тихого океана, как на улицах города снова начались беспорядки в продолжение кровавых событий 1905 года. Волна репрессий, насилия и разбойных налётов не утихала в городе всю зиму и лето, а затишье, наступившее к осени, было тревожным и не сулило умиротворения.
   По ночам на окраинах города раздавались вопли о помощи, бухали выстрелы. На вокзалах и улицах, как никогда до этого, было много людей, одетых в военную форму. В садах и парках играли духовые оркестры, и в такт музыки плавно кружили в воздухе пожелтевшие листья деревьев.
  
   Вдоль пыльных Мещанских улиц поднявшийся ветер гнал листву и обрывки бумаг. Мария смотрела в распахнутое окно на опустевшую темную улицу, вдыхая влажный и чуть горьковатый воздух.
   В эти минуты ей особенно ясно представилось, что никому на свете нет дела до несчастий, которые преследуют двух сестёр, затерявшихся в городе среди множества обездоленных душ.
   Из соседней комнаты слышался голос Юли, напевавшей песенку про одинокий корабль, пересекающий океанский простор.
   Слушая песню сестренки, Мария огорчённо подумала, как мало помнит из той счастливой поры, когда сама была девочкой.
   За окном собиралась разразиться гроза. Потемнело и стало прохладно, слышались отдаленные громовые раскаты. Вот-вот хлынет на землю ливень, и ударят молнии.
  
   Милые сестры, что ожидает вас впереди - в этом огромном и беспощадном мире?
  
  
  
  
   9. Особняк на горке.
  
   Василий вышел из дома, когда на улице забрезжил рассвет. Пожалев будить Алекса, оставил ему записку, в которой сообщалось, что со вторника (уже завтра) они начинают дежурить в монастыре, поджидая в засаде преступников. Подробности предстоящего дела Василий предлагал обсудить вечером вместе с Петровичем и ювелиром Лытариным.
   - Завтра - так завтра", - пробормотал сонным голосом Алекс, откладывая в сторону послание друга. Затем снова вытянулся на диване и зажмурил глаза, стремясь припомнить ускользающие обрывки посетившего его приятного сновидения. Будто шёл он по росистой траве, сжимая в руке ладошку легко скользящей рядом с ним барышни. Попытался вспомнить, как выглядело её лицо, но в памяти сохранилось лишь ощущение теплоты тонких пальчиков. Тогда он стал вспоминать лицо и выражение глаз другой девушки, с которой познакомился недавно в доме Лытарина. Сокрушённо вздохнув, признался себе, что ему нравится барышня из сновидения, если представить её в обличии Марии Андреевны Коржевой.
   Старинные настенные часики (предмет гордости и постоянных забот Петровича) показывали семь утра. Пора просыпаться, милостивый государь, скомандовал себе Алекс, и поплёлся на кухню. Прихватив полотенце и ковшик, вышел во двор, поёживаясь от прохлады осеннего утра.
   Вода из колонки показалась ему ледяной, но он терпел, подставляя обнажённую спину под водяную струю. Потом приступил к выполнению гимнастических упражнений, с удовольствием отмечая, что ушиб в колене не отдаёт острой болью. Рана в предплечье тоже не беспокоила. В том месте, где пуля вспорола мышцу, наверняка, останется шрам. Да мало ли на его теле рубцов и заштопанных дырок. Сейчас он снова чувствовал себя здоровым и бодрым.
   После завтрака, перечитав записку Василия, призадумался. К предстоящей засаде в монастыре следовало подготовиться. Кто знает, как долго продлится охота за похитителями древних икон? Другие дела придётся пока отложить. А сегодня надо заняться подготовкой оружия и других вещей, которые понадобятся во время их пребывания в стенах монастыря.
   Если останется время, прикидывал он в уме, надо наведаться на Ивановскую горку в архив, повидаться с Марковым и с мальчишкой по имени Шурка. Вспомнив рассказ Василия, решил, что надо самому послушать объяснения мальчика и взглянуть на таинственный особняк, куда заходил ускользнувший от преследования студент.
   На следующий день после стычки с бандитами у Чистых прудов Василий, отправив Алекса к доктору, зашёл в лавку Сударева. Там он и встретился с Шуркой, который явился за обещанным ему вознаграждением. Выслушав мальчика, Василий предложил ему вместе осмотреть дом и улицу, где накануне скрылся неизвестный студент.
   Присматриваясь к строениям, расположенным по сторонам сбегавшего вниз переулка, Савёлов вспомнил, что в одном из них раньше находился архив. Это был старинный дом с арочными окошками, спрятанными в толще могучих каменных стен. Такие палаты строили в Москве богатые и знатные люди лет двести тому назад. Очевидно, дом возвели ещё до указа Петра Первого о запрещении вести в Москве каменное строительство.
   Раньше Василий и Алекс часто заходили в эти палаты, навещая Андрея Маркова - приятеля и бывшего однокашника Алекса. Сейчас дубовая дверь архива была приоткрыта. Василий велел Шурке следовать за собой.
   Оказалось, что Марков продолжает трудиться в этом хранилище древних актов. Встретившая их пожилая женщина сказала, что Андрей Дмитриевич сейчас у себя в кабинете, и пояснила, что он занимает теперь пост управляющего.
   Худощавый человек с красивой бородкой при виде
  Василия издал удивлённый возглас. Было приятно, что Марков обрадован неожиданной встречей, что живо ин
  тересуется, куда подевался Алекс, и предлагает гостям выпить чая с пряниками.
   Савёлов рассказал, что привело их с Шуркой на эту улицу. Марков не стал задавать вопросов. Он работал здесь много лет и, конечно, знал особняк, расположенный на другой стороне переулка. Из его слов выяснилось следующее.
   Несколько лет назад этот каменный дом купил богатый золотопромышленник. Дом подновили, обнесли высоким забором, но сам владелец здесь не жил, доверив все заботы о доме своему управленцу. В последнее время было замечено, что особняк стали посещать молодые люди, исключительно мужского пола. Оказалось, что в одной из надворных построек обосновалось спортивное общество.
   К сожалению, это всё, что было известно Маркову об интересующем их объекте.
   Глядя на огорченную Шуркину физиономию, хозяин кабинета в шутку предложил юному сыщику установить наблюдение за особняком через чердачное окно под крышей архива. Савёлова предложение заинтересовало. Он посмотрел на Шурку и, поняв, что мальчишка готов часами сидеть на крыше, попросил его погулять на улице. Когда Шурка снова зашёл в кабинет, Марков сказал, что берёт его на работу посыльным и для оказания помощи пожилым сотрудникам в перетаскивании тяжёлых папок с архивными материалами.
  
   * * *
  
   Ближе к полудню во флигеле появился Петрович, за- став Алекса за чисткой шестизарядного револьвера.
   Помощнику Савёлова на вид было лет пятьдесят. Крепко сбитый, с широким лицом, на котором выделялись усмешливые глаза и тронутые сединой усы, Петрович внешне напоминал довольного жизнью заурядного московского обывателя.
   Он с порога окинул комнату придирчивым взглядом и, оставшись довольным результатом осмотра, сообщил, что привёл гостью. Не реагируя на вопросы Алекса, протянул ему взятый со стула китель:
   - Надень, Алексаша, а наган пока спрячь, а то барышня испугается.
   Петрович исчез за дверью и вернулся, пропуская впереди себя Марию Коржеву.
   Пока Петрович хлопотал на кухне, организуя предстоящее чаепитие, они сидели напротив друг друга, испытывая неловкость, возникшую с момента прихода девушки.
   Мария стала рассказывать, как встретила своего соседа Лытарина и поинтересовалась у него здоровьем Алекса. В ответ ювелир кивнул на стоящего рядом с ним человека, который представился ей Петром Петровичем Шиловым - другом Алекса. Он и предложил ей вместе с ним навестить "больного.
   Старый хитрюга, подумал Алекс. В смекалке и быстрой реакции Петровичу не откажешь. Запомнил сыщик их разговор о сёстрах Коржевых, живущих в соседней квартире с Лытариным.
   - Мне нужно было в аптеку, - рассказывала Мария, - а Пётр Петрович уговорил по дороге заехать к вам. Я думала, вы ещё не поправились.
   - Спасибо, Машенька, - он невольно назвал девушку ласковым именем. - Как видите, я здоров и только что вспоминал о вас и вашей сестренке.
   - Ну, если вы о нас не забыли, мы с Юлей приглашаем вас в гости. Помните, вы обещали рассказать про сражения под Артуром и под Мукденом.
   - О, да, - замешкался Алекс, понятия не имея, что может заинтересовать сестёр в рассказах об армейской жизни на фронте.
   За чаем они говорили о Юле, которая, по словам старшей сестры, последнее время хандрила, хотя старалась скрыть своё настроение. Алексу удалось выпытать у Марии, что она надеется на повторный курс лечения девочки в клинике австрийского доктора. Сказала об этом неохотно, невыразительным голосом и перевела разговор на другую тему.
   Он не стал расспрашивать - и так понятно, что для поездки в Вену у Коржевых не имеется средств.
   Допивая чай, Алекс подумал: "Хорошо бы помочь в лечении Юли у заграничных светил медицины. Тут следует поразмыслить. А вот с работой для Марии я, кажется, могу оказать содействие".
   Мария обмолвилась, что три раза в неделю помогает знакомому художнику давать уроки живописи детям состоятельных москвичей. Платят ей за это немного, и что она вынуждена в эти дни оставлять Юлю дома одну.
   - У меня имеется предложение, - Алекс отодвинул чашку и посмотрел в глаза девушки. - Если не возражаете, заедем сейчас в книжную лавку, о которой я вам рассказывал, и выберем для Юли несколько интересных книг. Без вашей помощи мне с этим не справиться. А затем навестим одного моего приятеля. Думаю, он может предложить вам работу, которую обычно делают на дому. Это связано с переводами текстов, а вы говорили, что знаете французский и итальянский. Наш визит не займёт много времени.
   Выходя из флигеля, Алекс услышал, как оставшийся дома Петрович сетовал недовольным голосом:
   - Нет, чтобы пригласить барышню в ресторан или кофейную, он в архивы надумал её везти, архаровец окаянный.
   Почему "архаровец" и что обозначает данное слово, Алексу оставалось только догадываться.
  
  
   В архиве они застали Маркова за обедом. Он доедал кусок пирога с грибами, запивая чаем из глиняной кружки. На зелёном сукне стола красовались небольшой самовар и ваза с печеньем.
   Первые минуты встречи приятелей прошли сумбурно, сопровождаясь возгласами и похлопываниями по плечам и спинам. Алекс представил Марию, объяснив, что она ищет работу, которую можно делать, не отлучаясь надолго от больной сестрёнки.
   После расспросов Марков некоторое время взирал на девушку с изумлением, потом торжественно произнёс, что само провидение направило Марию Андреевну к ним в архив. Он давно озабочен поисками переводчика, который разбирался бы в вопросах искусства, так как в архиве имеется фонд документов об иноземных зодчих, художниках и артистах, работавших когда-то в России. Он может прямо на днях заключить с Марией контракт на переводы означенных документов, если её устроит оплата и если Алекс, - при этом он бросил на приятеля смеющийся взгляд, - поможет ей на первых порах составлять аннотации к переведённым текстам.
   Уладив немаловажное дело, Алекс поинтересовался, где сейчас Шурка, но тот уже просунул голову в щель приоткрытой двери, спрашивая разрешения войти. Алекс подмигнул ему и увлек к распахнутому окну, оставив Маркова и Марию у стола рассматривать старинную книгу с рисунками и чертежами.
   Мальчишка шёпотом рассказывал о результатах своего наблюдения за особняком, но вдруг замолчал, рассматривая что-то в окне. На другой стороне переулка, напротив окон архива, остановились двое мужчин. Один из них, одетый в спортивную куртку и бриджи, грубо схватил за плечо спутника, с головы которого чуть не слетела шляпа.
   - Видите, - заторопился Шурка, - вон того высокого человека в куртке. Он несколько раз заходил в особняк. Может, это начальник спортсменов?
   - Я, кажется, знаю этого господина, - сказала подошедшая к ним Мария. - Ну да, это Аркадий Вербицкий. Я не сразу признала его - раньше он носил военную форму.
   - Вы его знаете? - удивился Алекс.
   - Так, случайный знакомый. Последний раз видела его год назад. Неприятный и злой человек. Он при мне обошёлся по-хамски с моим товарищем - художником Зотовым.
   В голове Алекса промелькнуло невероятное предположение: вдруг это родственник того самого капитана Зотова.
   Двое мужчин на улице направились к особняку. Перед входом они остановились и снова заспорили.
   Алекс смотрел на Марию, не решаясь спросить.
   - Хотите, чтобы я познакомила вас с Вербицким? -догадалась девушка.
   - Нет, лучше представьте ему Маркова, - он взглянул на внимательно слушавшего Андрея. - Ты не против того, чтобы познакомиться с господином из особняка? Нам важно узнать о нём, как можно больше.
   Марков кивнул и, предложив девушке руку, направился к выходу.
   В дверях она обернулась. Радуясь возможности оказать услугу, проговорила:
   - Встретимся на Мещанской. Может быть, разговор с Вербицким затянётся. Дам понять ему, что я согласна продолжить наше знакомство.
   Из окна Алекс видел, как Мария и Марков вышли на улицу. Вот Мария окликнула господина в бриджах. Между ними завязалась беседа. Спустя минуту собеседник Вербицкого - пожилой человек в соломенной шляпе - откланялся и направился вниз по улице.
   Шурка, наблюдавший за происходящим на улице из другого окна, спросил:
   - Проследить, куда пойдёт эта шляпа?
   - Обязательно проследить! Но вот что - давай, сделаем это вдвоём. Если этот человек заметит слежку, ты меня опять подстрахуешь.
   Прежде, чем выйти из кабинета, Алекс взял со стола пакет с приготовленными для Юли книгами.
  
  
   * * *
  
   Ну и денёчек сегодня выдался, мысленно вздыхал Александр Манин, возвращаясь вечером от сестёр Коржевых. Столько неожиданных событий и новостей, что голова идёт кругом.
   Началось всё с нежданного прихода Марии во флигель. Затем сюрпризы посыпались один за другим: встреча с Вербицким, слежка за человеком в соломенной шляпе и неожиданный её результат, а ещё слова Коржевой о её знакомом - Георгии Зотове.
   Он не поверил ушам, когда на вопрос, известно ли что-нибудь о предках Зотова по отцовской линии, Мария рассказала то немногое, что знала со слов Георгия.
   Его дедушка, доживший до преклонного возраста (умер он, когда Георгию было лет десять), в молодости был военным, потом его сослали в Сибирь. Спустя много лет Зотову разрешили вернуться в Москву. Он женился на состоятельной барыне и остаток жизни посвятил научным опытам, прослыв непризнанным гением. С единственным сыном старик был не в ладах, но внука Георгия очень любил и заботился о нём до конца своих дней. Более подробные сведения, сказала Мария, можно узнать у самого Георгия, который сейчас в Москве.
   Вот такие совпадения иногда случаются в жизни! Не исключено, что теперь можно будет узнать о капитане Зотове больше, чем Сергей Сударев, который ищет сведения о нем в петербургских архивах.
   А Мария? Сколько нового он узнал о ней за сегодняшний день!
   Чувства жалости и сострадания переполнили Алекса при воспоминании о последних минутах их разговора. Прощаясь с ним в тесной, заставленной вещами прихожей, Мария внезапно всхлипнула и прошептала, что ей очень страшно. Если с ней что-то случится, то бедная Юля останется в этой жизни совсем одна.
   Он усадил её на стоящий рядом сундук и велел рассказывать. Вглядываясь в лицо девушки, слушал сумбурный рассказ о полосе неудач: о несчастном случае с Юлей, о смерти дяди и растаявшем, словно дым, наследстве. И о том, как она разыскала подрядчика, чья артель вела ремонт дома, но ничего нового не узнала После этого Марию стали преследовать какие-то мерзкие типы, грозя ей расправой. Один раз (Алекс знает об этом случае) они напали на неё поздним вечером, когда она возвращалась домой.
   Он, как мог, успокоил девушку. Пообещал ей договориться с Лытариным, чтобы его служанка присматривала за Юлей, а сам он постарается, чтобы "мерзкие типы" больше её не тревожили.
   Ещё одним из важных событий этого дня была встреча с человеком в соломенной шляпе. Расставшись с Вербицким, незнакомец сел в пролётку извозчика и, к удивлению Алекса, приехал на улицу, где располагалась усадьба Чарокова. Господин в соломенной шляпе вошёл в дом, примыкающий к ограде особняка Николая Андреевича. У сторожа Алекс выяснил, что господин в соломенной шляпе иногда заглядывает по-соседски в их дом, а служит он провизором в одной из ближайших аптек.
   Погрузившись в воспоминания, Алекс озабоченно хмурил брови. День выдался не из лёгких и преподнёс немало сюрпризов, а вместе с ними кучу новых вопросов, на которые пока нет ответа.
  
   Вечером состоялся совет, в заседании которого, кроме Алекса и Савёлова, участвовали Петрович и ювелир Лытарин.
   Василий посвятил их в детали плана по устройству засады в золотошвейном корпусе монастыря, в помещение которого завтра будет перенесена икона Страстной Богоматери.
   До позднего вечера Савёлов рассматривал всевозможные варианты и ситуации, искал вместе со своими помощниками наилучшие способы обезвредить злодеев, совершавших церковные кражи.
   Алекс не забыл о своём обещании Марии Коржевой. Ювелир, выслушав просьбу, не стал возражать, чтобы его бестолковая, но сердобольная служанка Анна присматривала за Юлей. А присутствующий при разговоре Петрович обещал заглядывать к сёстрам, и произнёс туманную фразу о том, что у Юли появится вскоре занятие, благодаря которому ей некогда будет скучать.
   Глянув на сыщика, Алекс спросил:
   - Петрович, скажи-ка мне, уважаемый, что такое "архаровец"?
   Савёлов повернулся к Петровичу, а Лытарин пожал плечами. Застигнутый врасплох сыщик смущённо кашлянул и объяснил:
   - Батюшка мой, царство ему небесное, когда серчал на меня, то всегда называл архаровцем.
   Алекс вопрошающе обернулся к Василию.
   - Словечко это, - откликнулся тот, - придумано москвичами. Бытует оно с конца восемнадцатого столетия, когда в Москве под началом обер-полицмейстера Архарова был создан особый полк полицейских стражников. Стражники эти наводили страх своим озорством и шумной гульбой. Отсюда и пошло - "архаровец", то есть озорник, буян и гуляка.
  
   После ухода Лытарина, Алекс поведал друзьям о событиях минувшего дня. Его новости произвели впечатление, особенно сведения о художнике Георгии Зотове и о провизоре, который проживает по соседству с Чароковым.
   Алекс с Петровичем долго спорили, строя планы поисков похищенного манускрипта. Василий больше слушал, чем говорил, дважды ломал и затачивал карандашик, которым что-то чиркал в блокноте. В конце разговора, перебирая листки блокнота, Савелов подвёл итоги:
   - В нашем активе несколько интересных фактов. Они помогут нам разобраться в истории с похищением манускрипта. Раньше мы только предполагали, что студент не случайно зашёл в особняк на Ивановской горке. Теперь точно знаем, что ниточки к похищенной рукописи тянутся к этому дому. Во-первых, провизор. Он оказался соседом Чарокова и одним из посетителей загадочного особняка. Возможно, он и есть тот самый "доброжелатель", пославший письмо Николаю Андреевичу. Во-вторых, - господин Вербицкий. К нему, наверное, и приходил в особняк студент, связанный как-то с бандитами. Опять же с Вербицким как-то связан провизор. Но самое интересное то, что Аркадий Вербицкий знаком с художником - внуком ссыльного капитана Зотова.
   Савёлов выдержал паузу перед тем, как завершить объяснения:
   - И последнее: имеются сведения от моего агента, что особняк на Ивановской горке - одно из пристанищ мошенников. Всё вместе взятое говорит о многом. На следующей неделе в Москву вернутся наши друзья. Вот тогда и возьмём в оборот провизора, а затем и Вербицкого − эти двое, несомненно, имеют отношение к похищению манускрипта.
   Он замолчал, мысленно оценивая ситуацию. Опыт и интуиция подсказывали, что имена людей, укравших старинную книгу, скоро станут известны. Вполне возможно, что даже удастся вернуть манускрипт, разгадать тайнопись и обнаружить склеп, о котором сообщалось в записках Зотова. Вероятно, речь идёт о каком-то кладе. Да, Бог с ним, с кладом и со всеми сокровищами, в нём хранящимися! Не в злате же счастье.
   В истории с манускриптом его волновало другое - опасность, нависшая над головами Чарокова и симпатичного книжника Сударева.
  
   Миновала полночь. Утомлённые спорами Петрович и Алекс давно уже спали, а Савёлов продолжал свои размышления, уточняя детали предстоящей засады в монастыре. До начала задуманной операции оставались считанные часы.
   Если ловушка в монастыре не даст результата, вступит в действие запасной вариант его плана.
   Василий упрямо сжал губы. Трудно сказать, как сложатся обстоятельства. Но он доберётся до выродков, которые грабят православные храмы. Где бы они не скрывались.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   10. Воскресение. Трубная площадь.
  
   Пробираясь сквозь потоки людей, заполнявших Трубную площадь, Петрович понял, что ему не удастся найти ускользнувшую от наблюдения женщину.
   Совсем нюх потерял, пень трухлявый, озлился он на себя. Упустил фигурантку, да не какую-то шуструю дамочку, а горбатую нищенку. Нельзя было далеко отпускать её от себя.
   Он по-прежнему был ловок и быстроног, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет. Да, видно, притупился рефлекс мгновенной реакции на любой неожиданный выверт противника. На службе его даже в шутку прозвали "тенью" за умение намертво приклеится к человеку, за которым велось наружное наблюдение. А теперь вот опростоволосился - за калекой сирой не смог усмотреть. Как удачно всё начиналось, когда злоумышленники проявили наконец интерес к служебному корпусу монастыря, где находилась икона Страстной Богоматери.
   Этим утром, после открытия монастырских ворот, Петрович прогуливался по территории монастыря, приглядываясь к окружающим людям. Он находился рядом с собором, когда увидел старосту местных нищих. Старик был чем-то взволнован. Увидев Петровича, припустился к нему бегом, прижимая к груди култышку левой руки.
   Староста сообщил, что минут пять назад у Святых ворот объявился тот кособокий нищий, с которого и началась вся история. Староста увидел его, когда он беседовал с горбатой нищенкой-богомолкой. Затем кособокий отправился вверх по Тверской, а горбунья вошла в монастырь.
   Петрович кинулся вдогонку за фигурантом, наказав старосте не выпускать из виду горбунью, но искомый им человек, словно в воду канул.
   Вернувшись ни с чем в монастырь, он узнал, что горбунья бродила среди монастырских строений, проявляя повышенное внимание к корпусу бывших золотошвейных мастерских.
   Около часа Петрович, прибегая к разным уловкам, следил за горбуньей, которая несколько раз разговаривала с послушницами. Потом она вышла через Северные ворота, и направилась по бульвару в сторону Трубной площади.
   На площади было не протолкнуться. По воскресным дням здесь, помимо базара цветов, располагались собачий и птичий рынки. Клетки с живым товаром в окружении покупателей и праздных зрителей заполняли пространство площади. Рядом с певчими птицами размещались корзины с голубями, курами и петухами, аквариумы и банки с рыбками, коробки с мелкой живностью: кроликами, черепахами, морскими свинками. А территорию, что ближе к Рождественскому бульвару, занимали собачники и охотники.
   В собаках и голубях Петрович начал разбираться с детства. Как и многие истые москвичи, он любил по воскресным дням приходить на Рождественский рынок (или "Птичку", как любовно называли этот рынок старожилы Москвы).
   Недавно у Петровича появилась идея приобрести для дома симпатичного лохматого пса. Тогда квартира во флигеле станет похожа на частное домовладение, да и в охране дома появится добрый помощник. "Двор без верного пса, что дырявый мешок овса", - пробормотал он и решил, что купит собаку, когда завершится монастырское дело.
   Горбунья семенила впереди сыщика, не оглядываясь и нигде не задерживаясь. Вот свернула к Цветному бульвару, прошла мимо прилавков с цветами и остановилась, что-то высматривая, около павильона, где находилась полупивная.*
   ________________________________________
   * питейное заведение, торгующее слабым пивом.
  
  
  
   На всякий случай Петрович придвинулся ближе к нищенке. Горбунья подошла к торговцу книгами, разложившему товар на куске дерюги. Продавец сидел под стеной павильона, прячась в полоске тени от солнца. Горбунья что-то спросила его. В ответ тот кивнул на сидящего рядом с ним человека в спортивной шапке.
   - Я от Никифора, - обратилась к нему горбунья. - Принёс, о чём договаривались?
   Человек в шапке приложился к бутылке с вином, затем протянул нищенке свёрток. Получив от горбатой женщины деньги, нехотя произнёс:
   - Товар первый сорт. Может ещё, что понадобится? - Он почесал похожий на спелую сливу нос. - Меня здесь все знают. Если нужен буду, спросишь в пивной Мишу из цирка.
   Горбунья кивнула и, спрятав свёрток в холщовую сумку, направилась к птичьему рынку на площади.
   Петрович двинулся следом, размышляя, что за вещь купила убогая? За этими мыслями упустил момент, когда нищенка юркнула в сторону и растворилась в толпе. Смешно сказать, но вот так до обидного глупо выпустил он фигурантку из поля зрения.
   Он бросился к стоящей рядом телеге и с высоты её окинул взглядом толпу, но так и не смог разглядеть чёрный платок богомолки.
   Петрович поспешил к Неглинке, рассудив, что в этом направлении двигалась раньше горбунья.
   В начале улицы он подождал, надеясь, что обогнал фигурантку, но вынужден был вскоре признать, что потерпел поражение Неясно, как всё это произошло: случайно или, может, нищенка заподозрила слежку?
   Солнце в безоблачном небе зависло прямо над головой, обдавая людей на площади непривычным для этого времени года зноем. Петрович вытер платком взмокшую шею. С каким удовольствием он скинул бы с плеч чесучовый пиджак, но в кармане, оттягивая пиджачную полу, находился наган.
   Быстрым шагом, не обращая внимания на толчки и сердитые окрики потревоженных им людей, он снова пробирался сквозь рыночную толпу на другую сторону площади. Только застать бы на прежнем месте человека, продавшего нищенке небольшой предмет, завёрнутый в кусок плотной бумаги.
   Добравшись до места, он облегчённо вздохнул. Носатый мужик вместе с продавцом книг и кучерявым парнем сидели под стеной павильона. На земле рядом с ними была разложена немудрёная закуска и стояла бутылка вина. Момент для знакомства самый, что ни на есть, подходящий.
   Подняв с дерюги пару книжечек, Петрович, с видом праздного покупателя - любителя почесать язык, присел рядом с торговцем книгами.
   После нескольких фраз о погоде и о том, что нынче ценителя книжного чтения встретишь не часто, Петрович поинтересовался, не угодно ли будет почтенной компании распить с ним бутылочку "ерофеича"?
   Спустя полчаса все четверо были уже приятелями. А ещё через какое-то время Петрович, поддерживая под локоть носатого Мишу, спускался с ним в трактир-низок.
   Новый приятель в подпитии оказался словоохотливым, рассказал, что раньше был наездником-акробатом, а теперь работает конюхом в цирке Саламонского на Цветном бульваре. Год назад от него ушла жена, оказавшаяся редкой стервой, и живет он теперь одинёшенек в номерах Ноблиса на углу Неглинки и Трубной площади.
   Трактир был заполнен людьми до отказа и гудел, словно встревоженный улей. Петровичу приходилось наклоняться к Мише, чтобы услышать, о чём он бормочет. Бывший циркач, как говорится, "поплыл", забывал, о чём он рассказывал, и делал усилия, припоминая имена друзей и знакомых.
   Опасаясь, что он может заснуть, Петрович, встряхнув собеседника за плечо, задал вертящийся на языке вопрос:
   - Слышь, приятель, что за вещь ты продал недавно горбунье?
   Конюх Миша недоумённо взирал на него, пока в голове у него что-то не переключилось. Полез в карман и вынул скомканные ассигнации, вид которых помог ему вспомнить, о чём идёт речь.
   - Никифор сказал, что к пивной подойдёт горбунья, мол, она заберёт товар и заплатит.
   - Никифор? - удивился Петрович. - C которым ты в цирке работал:
   - Да нет, тот в Ростове на вдове женился, а через год Богу душу отдал. − Конюх начал вспоминать о гастролях в Ростове, но сыщик вернул остановил:
   - Ты не путай меня, Михаил. Вспомни, что за Никифор прислал к пивной горбатую богомолку?
   - Ничего я не путаю, - обиделся Миша и потянул к себе почти пустую бутылку. - Третьего дня Никифор попросил достать ему змейку, я и достал. Даже длиннее, чем он просил.
   Петрович отобрал у него бутылку и твёрдым голосом заявил:
   - Давай выясним до конца, а потом уж выпьем. Разъясни мне, откуда взялся Никифор, о какой змейке идёт речь?
   - Я толком не знаю его. Видел пару раз в цирке и слышал, что он у воров местных в почёте.
   Он подозрительно глянул на собеседника.
   - Чего это ты всё выспрашиваешь? Я, если хочешь знать, эту змейку за две бутылки выменял.
   Выяснив у конюха подробности о проданном им предмете под названием "змейка", Петрович повёл его прогуляться по свежему воздуху. Доведя Мишу до входа в меблированные комнаты, он поспешил к Страстному монастырю. Надо было рассказать обо всём Василию.
  
   Вечером он снова пришёл на Трубную площадь. Дворники, шаркая мётлами, сгребали в кучи оставшийся после воскресного рынка мусор.
   Несуразная и кривобокая в плане площадь стелилась у него под ногами, возвышаясь уродливым флюсом к началу Рождественского бульвара. В сгустившихся сумерках вспыхнули электрическим светом окна расположенного на углу ресторана.
   Глядя на подъезжавшие к Эрмитажу экипажи, Петрович презрительно сплюнул. Ему ли было не знать, что за внешней благопристойностью этого заведения скрывается настоящий приют разврата.
   В те годы Эрмитаж был одним из самых популярных в городе ресторанов. За его столами проигрывались целые состояния, а в укромных кабинетах устраивались интимные свидания с девицами из кордебалета или с дамами, скрывавшими лица под вуалями.
   Странное место представляла ночью Труба (так москвичи называли площадь). С одной её стороны, в кабинетах модного ресторана кутили купцы, а по другую сторону площади, в притонах знаменитой Грачёвки,* веселился и пьянствовал преступный мир города.
  __________________________________________
  * Название улицы и района, примыкавшего к Трубной площади.
  
  
   В район Грачёвки, куда полиция даже днем остерегалась заглядывать, и направлялся сейчас Петрович, получив задание разыскать там нужного человека. Углубившись в тёмные переулки, он невольно ускорил шаги. Путнику здесь грозила опасность быть обчищенным местным ворьём. На всякий случай, он переложил наган из кармана за пояс брюк. Проходным двором сыщик вышел к строению, похожему на сельский амбар. На стук в окошко приоткрылась дверь, в щель просунулась взлохмаченная голова подростка. Петрович придвинулся ближе и приказал мальчишке:
   - Позави Мефодия.
   - Нет его, укатил на своей пролётке. Сказал, что только под утро вернётся.
   Петрович на миг задумался.
   - Передай-ка ему, дружок, что кум в семь утра будет
  ждать его у биржи извозчиков на Страстной площади.
   Положение осложнялось. Мефодий нужен был позарез. Савёлов наказал с помощью этого агента, проникшего в воровскую шайку, отыскать среди бандитов Грачёвки Никифора. Если последний бывает в цирке, то,
  скорее всего, он из местных. Никифор - это ниточка к людям, готовящим ограбление монастыря.
  
   Петрович потоптался возле амбара, раздумывая, удастся ли ему разыскать Мефодия? Он знал несколько мест, где обычно собирались парни из шайки Кота, но появляться там Василий ему запретил.
   Сыщик направлялся обратно к Трубе, когда внезапная мысль заставила остановиться. Он стал прикидывать, как короче пройти к перекрестку, рядом с которым жил старик по прозвищу Канареечник. Петрович давно с ним не виделся, но помнил, что жилище Кондрата находилось на чердаке трехэтажного дома, у подъезда которого горел красный фонарь.
   "Если кто и поможет отыскать на Грачевке Никифора, то это Кондрат. Что же такое сказать этому старому пню, чтобы заставить его впустить меня в свою нору поздним вечером?" - размышлял Петрович, взбираясь по лестнице к жилищу Кондрата.
   В сыскной полиции лмшь немногие знали, что Кондрат, проживший всю жизнь на Грачевке, был тайным осведомителем. Профессия осведомителя для Москвы вовсе не редкая, но опасная. Так что, если человек зарабатывает этим делом на жизнь, нужно быть очень ловким пройдохой, чтобы дожить до преклонных лет.
   Добравшись до последнего марша лестницы, он зажег спичку и осмотрел единственную дверь на площадке. Не обнаружив звонка, принялся стучать кулаком, пока внутри не раздались шаги. Человек в квартире подошёл к двери и затаился.
   - Кондрат, - позвал сыщик. - Это Шилов Пётр Петрович. Поговорить с тобой надо срочно.
   За дверью молчали.
   - Ты же знаешь меня. Открывай, старый чёрт, - разозлился Петрович. - Или запамятовал нашего общего друга Кудима?
   Он услышал шорох удаляющихся шагов. Заберётся сейчас старый хрыч в постель и накроется с головой одеялом!
   Сыщик осмотрел дверь и убедился, что высадить её не удастся. Собрав с пола мусор, он разложил небольшой костерок и стал проталкивать в дверную щель кусочки тлеющих тряпок и пакли. Спустя минуту Кондрат подал голос, грозясь крикнуть в окно дворника.
   - Заткнись, - прорычал Петрович. - Если ты не откроешь дверь, то завтра же на Грачевке станет известно, кто сдал полиции Счастливчика и Ерёму.
   Последние слова подействовали. Он услышал, как Кондрат открывает дверные запоры.
   Шиловы, Кудимовы, упомнишь всех вас, бубнил старик, закрывая за Петровичем дверь, хотя прекрасно знал этих сыщиков, особенно Кудимова, на связи с которым он состоял больше десятка лет.
   В заставленной птичьими клетками комнате Петрович присел к столу и прежде, чем объяснить цель прихода, выложил перед собой радужную ассигнацию...
  
  
   На улице стояла темь, когда Петрович снова вышел на улицу. Ну и память у скупердяя, изумлялся он, торопясь к Трубной площади. Канареечнику за семьдесят, а он помнит внешность, клички и имена всех воров, грабителей, аферистов, владельцев притонов и мелких мошенников, промышлявших в районе Грачёвки.
   Только двое из Никифоров, о которых рассказал Канареечник, подходили под приметы, сообщенные конюхом Мишей. Один из них, по словам Кондрата, бросил своё ремесло. Зато другой, по кличке Сом, был посредником, достающим воровской инструмент, И жил он где-то вблизи от цирка.
   За отдельное вознаграждение Канареечник дал совет: человека по кличке Сом можно разыскать в малом зале трактира Крым, спросив о нём у буфетчика. При этом Канареечник пробормотал, что наводить справки о ворах в этом трактире дело опасное.
   Трактир Крым располагался в доме на углу Трубной площади и Цветного бульвара. Сколько помнил себя Петрович, в этом здании всегда находились питейные заведения, которые пользовались у московских жуликов особым почётом. В настоящее время "Крым" был одним из немногих в городе мест, где, не скрываясь, появлялись короли преступного мира.
   Малый зал трактира размещался на втором этаже. Длинное помещение в этот час было заполнено наполовину. Кушанья и напитки здесь были дорогими, поэтому воровская мелюзга в малом зале не появлялась.
   Петрович, заказав порцию московской селянки, подошел к стойке и стал присматриваться к буфетчику. Ничего примечательного, если не считать мрачной физиономии. Выбрав момент, поманил буфетчика пальцем и негромко сказал:
   - Мне, дружище, с Никифором надо бы поговорить.
   - Какой Никифор? Может, фамилию скажите?
   Буфетчик склонил к нему голову. Не получив ответа,
  пожал плечами и начал что-то подсчитывать на листке бумаги.
   - Никифор, что с Цветного бульвара, у которого кличка Сом, - настойчиво пояснил он, вспоминая слова Канареечника, что о ворах здесь расспрашивать небезопасно.
   - Буду ждать его в этом зале до двенадцати, - буркнул Петрович, положил на стойку "красненькую" и вернулся за столик.
   Расплатившись за ужин, он бродил некоторое время между столами, за которыми велась карточная игра. Похожего на Никифора человека нигде не было. Он сыграл рублевую партию на бильярде и снова вернулся к буфетной стойке.
   Буфетчик, встретившись с ним глазами, равнодушно отвернулся в другую сторону.
   У Петровича начала болеть голова. Вынув серебряные часы, демонстративно рассматривал циферблат. Стрелки показывали четверть двенадцатого.
   Веселье в трактире было в самом разгаре. Цыганский квартет кочевал между столиками. Посетители раскошеливались − русский человек во хмелю имеет загадочную склонность к цыганским мелодиям и напевам.
   А Петрович маялся. Минут тридцать он ещё подождёт. Обидно возвращаться с пустыми руками.
   В это время сзади кто-то тронул его за плечо. Он обернулся: парень с рябым лицом, ухмыляясь, грубо спросил:
   - Ты, говорят, Сома искал? Петровичу он не понравился. Таких парней надо сразу ставить на место. Разгладив усы, он перевёл взгляд на цыган и флегматично промолвил:
   - Мне Никифор нужен, а не рожа твоя пупырчатая.
   Парень дёрнулся, но сдержал себя.
   - Дело у тебя, какое к Никифору Павловичу?
   - Хочу привет передать от серьёзных людей.
   - Ну, смотри, он шутников не любит. Иди за мной. - Рябой вор развернулся и направился к выходу.
   Следуя за ним, Петрович внутренне подобрался. Через пару минут они спустились на первый этаж и служебным ходом прошли в подвальное помещение.
  
   В разгулявшемся к полуночи трактире стоял пьяный гомон, а снаружи здания, в слабых отсветах газовых фонарей, простиралась притихшая площадь. На сходящихся к ней бульварных аллеях шелестел и посвистывал ветер. Временами из-за туч выглядывала луна, и тогда на площадь падали гигантские тени, чуть подрагивая, словно живые.
   Тёмный морок и странные шорохи царили в этом пространстве, наводя жуть на прохожих.
  
  
   11. Ва-банк.
  
   В крохотном помещении витали затхлые запахи. Казалось, что здесь даже стены источали спрессованный временем аромат хлама и прелых тканей, которые раньше хранились в этом лишённом окон пространстве.
   Василий перестал расхаживать вдоль свободной стены чулана и обратился к Алексу:
   - Скажи, ты хотел бы разбогатеть?
   Вопрос застал его друга врасплох. Он даже вздрогнул от неожиданности. Силы небесные! Оказывается, они оба думали об одном и том же.
   Лёжа на узкой походной кровати, Алекс рассеянно просматривал "Утро России", но мысли его постоянно возвращались к вопросу, где достать крупную сумму денег, необходимую для лечения Юли?
   Он отложил газетный лист и удивлённо посмотрел на Василия.
   - К чему этот праздный вопрос?
   - Отвлечься хочу от гаданий, зачем грабителям понадобился металлический тросик, который циркачи называют лонжей или же просто - змейкой. Вот и переключился на мысли об украденном манускрипте. А вопрос вовсе не праздный. Организаторы похищения книги не похожи на коллекционеров. Вероятней всего, в книге имеется указание к отысканию склепа, где находится спрятанный в давние времена клад.
   - Ну тебя, - отмахнулся от друга Алекс. - Клады - это любимая тема досужих бесед москвичей. Но эти истории, как правило, - плод фантазии.
   - Не скажи. На пустом месте вряд ли что-нибудь вырастит. Я склонен верить, что за многими байками о древних кладах скрываются имевшие место события.
   Разговор этот происходил поздним вечером в здании бывших золотошвейных мастерских Страстного монастыря. Савёлов организовал здесь классическую засаду. Никто, кроме Серафимы и начальника монастырской стражи, не знал, что второй этаж здания, где в дневное время трудились иконописец Арсений и ювелир Лытарин, состоит под надзором Савёлова. На первом этаже находились складские и подсобные помещения, двери которых отпирались лишь по мере необходимости. Золотошвейное производство, давшее название корпусу, располагалось раньше в светлых комнатах верхнего этажа, пустующих в настоящее время.
   Во второй половине дня иконописец и ювелир уходили домой, закрывая на ключ двери здания. Василий и Алекс оставались одни в опустевшем корпусе, словно узники, заточённые в огромный кирпичный ящик. Каждый звук гулко разносился по длинному коридору, в конце которого находилась комната, где хранилась икона. Рядом, в смежном чулане, неотлучно находились Василий и Алекс.
   Корпус был построен в девятнадцатом веке таким образом, что он и соседнее здание оказались встроенными в периметр монастырских стен. Злоумышленники могли проникнуть сюда через единственную наружную дверь со стороны монастырского сада, или же через окна верхнего этажа (окошки первого этажа были забраны двойными решетками).
   Замысел Савёлова был безупречен: даже не зная, в каком именно помещении корпуса изготавливается список древней иконы, грабители должны прийти к выводу, что единственный путь проникновения в здание лежит через окна верхнего этажа, расположенные на восточной стене. Эти три окна не просматривались ни с улицы, ни с территории монастыря, так как выходили в разрыв между двумя корпусами, вытянутыми вдоль монастырской ограды. Ближнее к ограде окно вело в комнату, где в светлое время дня работали оба мастера.
   Друзьям оставалось ждать. Савёлов рассчитывал, что грабители проникнут в здание под покровом ночи. Но их дежурства длились круглые сутки. В дневное время друзья по очереди спали на принесённой в чулан походной кровати. Один из них мог даже отлучиться из корпуса, но другой всегда оставался рядом с иконой Страстной Богоматери.
   Ночами время тянулось томительно долго. Небольшая настольная лампа в чулане давала возможность читать, а когда надо было выйти в смежную комнату, один из них гасил лампу, чтобы отблеск света не был замечен с улицы.
   Савёлов снова принялся расхаживать вдоль чулана, шесть шагов в одну сторону и ровно столько - в обратную.
   - Как долго нам ещё ждать? - просил Алекс, хотя они не раз обсуждали этот вопрос.
   - Арсений сказал, что закончит работу не ранее, чем к воскресению. Значит, ещё суток пять или шесть. Игуменья позаботится, чтобы известие о скором возвращении иконы в собор облетело весь монастырь. Теперь, когда горбунья получила трос, которым пользуются цирковые гимнасты, есть надежда, что воровская компания клюнула на наживку.
   Алекс удобнее вытянулся на постели, не сомневаясь, что Василий уже обдумал вопрос о "змейке" и поделится выводами.
   - Зачем, спрашивается, лонжа понадобилась грабителям? - принялся рассуждать Василий, не глядя на Алекса. - Логично предположить, что длинный и прочный тросик нужен для того, чтобы проникнуть в здание, где сейчас мы находимся. Но как они собираются им воспользоваться? Объяснения этому пока что не нахожу. Или "змейка" тут не причем, или воры придумали что-то особенное.
   - Сколь веревочке не виться, ей всегда придёт конец, - пошутил Александр Манин. - Чтобы украсть икону, нужно войти в соседнюю комнату, где воры встретятся с нами. Разве не прав я?
   - Ты мыслишь крупными категориями. А детали очень важны и часто влияют на результат. Если бы нам были известны все подробности плана предстоящего ограбления, мы смогли бы избежать случайностей и выбрать нужную тактику поведения. - Заметив, что невольно повысил голос, Василий запнулся и продолжил, чуть ли не шёпотом: - Представь, что преступник спускается к окну с крыши здания. К каким окнам именно? К тем, которые выходят в торец здания. Как бы ты поступил, когда вор проникнет в мастерскую через окошко в торцовой стене?
   - Что здесь думать. Подождал бы, пока он не влезет в комнату. Затем скрутил бы его, заставив рассказать о своих сообщниках. Мы с тобой это уже обсуждали.
   - А если он завопит, пока ты ждёшь его объяснений? Или откажется отвечать на вопросы? Нет, дружище, действовать надо, исходя из предугаданной заранее ситуации. Если вор подбирается к окнам с земли - это значит, что его сообщники находятся внизу - в монастырском саду. Иное дело, когда в окно залезают с крыши, а сообщники ожидают сигнала, распластавшись по кровле здания.
   - Алекс хотел что-то сказать, но Василий остановил его жестом, желая докончить мысль:
   - Я говорю об этом, чтобы ты понял, как важны детали, которых, к сожалению, мы не знаем. Всё дело в том, что злополучная "змейка" никак не пригодна для проникновения в это здание ни с земли, ни с крыши, ни с ограды монастыря или с соседнего здания. Она слишком короткая.
   - Но от крыши до окошка "змейки" должно хватить.
   - Я был на крыше. Там зацепиться тросом не за что, кроме печной трубы, а она далеко от края. - Василий покачал головой. - Нет, вариант с крышей совсем исключать нельзя. Хотя проще подобраться к окну с земли, используя лестницу или другие приспособления. На их месте я прошёл бы на территорию монастыря в доступное для посетителей время, затаился бы в укромном месте до наступления темноты, а потом пронёс раскладную лестницу к окнам, выходящим в сторону соседнего корпуса. Сторожа вряд ли заметят грабителя в тёмном закутке между двумя домами, когда он станет взбираться по лестнице. А зачём тогда "змейка"?
   Василий подошёл к двери, прислушался. Кругом было тихо. Только где-то на улице мяукали кошки. Он посмотрел на часы, удивился:
   - Ого, Петрович давно уже должен вернуться. Может, он ждёт Мефодия? Или что-то случилось с ними в Грачёвке?
   - Скоро придёт. - Алекс потянулся всем телом и предложил: - Давай пройдёмся. Убедимся, что всё в порядке, а заодно покурим, здесь кислорода уже не хватает для лёгких.
   Затушив лампу, он вышел за Василием в соседнее помещение, где находилась икона, оставив открытой дверь, чтобы чулан проветривался.
  
  
   * * *
  
   После того, как стража запирала на ночь ворота,
  монастырь затихал, оставаясь пустынным и молчаливым до утреннего благовеста. С наступлением темноты сестры и послушницы монастырской общины расходились по кельям: молились, предавались покаянию, обращая взор к святым образам, или пытливо всматривались в тексты священных писаний.
   Крошечный островок бытия, отгороженный стенами от суетной жизни города, простоял на Страстной площади два с половиной века, и все внешние перемены, происшедшие вокруг него за многие годы, не коснулись сути монашеских бдений.
   Бездонное небо простиралось над тихой обителью и казалось, что время для неё не имеет значения...
  
   Закутанный в плащ ночной сторож пропустил Петровича в монастырь и, недовольно бурча, вернулся в будку. От ворот широкий проход вёл к главному монастырскому храму. Пятиглавая церковь Страстной Божьей Матери возвышалась в окружении старых лип. Обогнув церковное здание, Петрович свернул на дорожку, ведущую к корпусу мастерских. Одинокий фонарь высвечивал пятачок пространства перед входом в здание. На какое-то время он задержался рядом с большим кустом, вслушиваясь в доносящиеся из темноты шорохи. Не услышав ничего подозрительного, направился к разрыву между двумя корпусами, напоминавшему вход в тёмный провал. На углу здания ещё раз осмотрелся вокруг и негромко, два раза подряд, звякнул ключом по водосточной трубе, подавая условленный знак о своём приходе. Он нетерпеливо поёжился. Ребята, наверное, давно уже нервничают, поджидая его возвращения.
   Наконец он услышал ответный сигнал. Можно идти - внутренние запоры с дверей будут сняты.
  
   По лицу Василия трудно было понять, какое впечатление произвёл на него рассказ Петровича. Алекс решил, что он недоволен и вступился за друга:
   - Ему просто не повезло. Кто мог знать, что в трактире один из воров признает в нём бывшего сыщика?
   - Не в этом дело, - Василий потёр пальцами подбородок. - Мотив, объясняющий мое желание встретиться с вором по кличке Сом, мы придумаем. Петрович неплохо вывернулся, сославшись на мою просьбу поговорить с Никифором. Странное у него прозвище.
   Лицо Петровича просияло.
   - А что оставалось мне делать? Они сразу мне заявили: "Знаем мы тебя, фараон полосатый, и твоего приятеля, что в суде дознавателем служит". Пришлось объяснить, что мы с тобой вышли в отставку, и что ты хочешь встретиться с Никифором по важному делу.
   - Как же ты объяснил, зачем при тебе револьвер? -спросил Алекс.
   - А просто. Сказал, что не решился идти без оружия на встречу с ворами. Но я сам вынул его из кармана и положил на стол. А потом мне его вернули.
   Внезапно Савёлов предостерегающе поднял руку, уловив какие-то звуки снаружи здания.
   - Алекс, взгляни-ка в окна. Что там, на улице и во дворе?
   Оставшись в чулане наедине с Петровичем, Савелов продолжил расспрашивать сыщика о разговоре с ворами Грачёвки. В целом, он был доволен результатами этой встречи. Тем не менее, ситуация непростая: стоит ли рисковать, выходя на связь с представителем преступного мира?
   "Что, если я ошибаюсь? - задавался вопросом Василий, перебирая в уме возможные варианты и их последствия. - Слишком мало данных о человеке по кличке Сом, чтобы ответить на главный вопрос - имеет ли он отношение к людям, которые грабят православные храмы? И все же, похоже, что он не из той компании".
   Савёлов склонялся к данной мысли по ряду причин, и не последнюю роль среди них играли некоторые детали из рассказа Петровича.
   Тем временем, Петрович угощал Алекса ещё тёплыми пирожками, которые, вместе с бутылкой вина, прихватил из трактира. Алекс оживился − жизнь затворника, лишённого возможности выпить чашку горячего чая или ароматного кофе, не назовешь приятной. Он с удовольствием жевал пирожки, начинённые молотым мясом, рассуждая о достоинствах и недостатках монастырского быта.
   Наметившаяся возможность вырваться на некоторое время из монастыря грела душу. Дожевав пирожок, Алекс выпил стакан вина и стал излагать свой план: Петрович остаётся с Арсением и Лытариным в монастыре, а Василий с Алексом отправятся в шляпную мастерскую, где назначена встреча с Никифором. Алекс будет дежурить у входа на улице. Если разговор Василия и Никифора сложится не так, как надо, Алекс начнет следить за Никифором, куда бы тот ни пошёл. Ну и так далее...
   Петрович с таким планом не согласился, стал приводить доводы, почему на встречу с Никифором надо идти
   ему, конечно, вместе с Савёловым.
   - В мастерскую Анастасии пойду один, - прервал спор Василий и подвёл итог под своими сомнениями: - В любом случае, разговор с Никифором кое-что прояснит. Возможно, я рискну задать ему интересующие нас вопросы. Если риск оправдается, мы окажемся в крупном выигрыше.
  
   * * *
  
   Утром Савёлов отпустил помощников в город. Петрович сразу направился на Кузнецкий мост предупредить Анастасию − хозяйку шляпной мастерской о предстоящем визите Савёлова, а Алекс устремился на 2-ю Мещанскую улицу к сёстрам Коржевым.
   После прихода иконописца и ювелира Савёлов уселся около распахнутого окошка и пересчитал в портмоне наличность. Оказалось чуть меньше двухсот рублей. Он не собирался предлагать Никифору деньги. Но они, всё же, могли понадобиться - пойди, угадай, когда эти бумажки могут выручить, становясь той волшебной палочкой, которая помогает уладить вопрос или сдвинуть с мёртвой точки расследование.
   Он убрал портмоне в карман, оставив в руках фотокарточку двух молодых людей в котелках и длинных до пят пальто. На обороте фотокарты была надпись: "Преданный душой и сердцем Василий Брагин". Внизу указана дата. Боже, с тех пор миновало уже почти три года!
   На фото рядом с Савёловым напыжился парень с молодцевато подкрученными усами - один из умелых карточных игроков. Савёлову чем-то нравился этот бесшабашный молодой человек, которого ему удалось спасти от каторги, сняв с него обвинение в преступлении, совершённом другим человеком.
   Фотография могла пригодиться. Хороший предлог расспросить Никифора о людях, якобы связанных с одной давней историей. Он обдумал всё это недавно, вглядываясь сквозь немытые стекла в расплывчатые силуэты деревьев. Важно было перед тем, как приоткрыть в разговоре с Никифором карты, постараться выяснить, что он за человек и способен ли на святотатство.
   В половине первого вернулся Петрович, вскоре появился и Алекс, рассказавший, что дела у Коржевых обстоят неплохо. Мария работает, а Юля принялась за изучение итальянского языка. Манин был возбужден, полон энергии и замыслов, в которые обещал посвятить друзей в скором времени.
   Перед уходом Савёлова в шляпную мастерскую они присели в молчании - чтобы дорога была удачной. Когда Василий направился к выходу, Петрович перекрестил его и изрёк вслед уходящему:
   - Бандитов ловить - не дрова рубить. - Он имел в виду, что в сыскном деле очень важно иметь на плечах умную голову.
   В шляпное заведение на Кузнецком мосту Савёлов пришёл за полчаса до условленной встречи с Никифором. Анастасия Павловна, дама лет сорока, подвижная и разговорчивая, атаковала его вопросами. Выяснив у дорогого Василия Платоновича, что в ближайшем будущем он не имеет планов на устройство своей личной жизни, она вышла из комнаты приготовить чай.
   Они пришли, когда хозяйка наливала кипяток в заварной чайник. Девушка - мастерица ввела в комнату двух мужчин. Анастасия Павловна чуть было не уронила чайник, увидев лицо первого из вошедших мужчин. У него была мрачная физиономия с пристальным взглядом маленьких глаз; лоб и щеку пересекал уродливый шрам.
  Зато лицо другого мужчины источало само добродушие. Он поглаживал ладонью крутой подбородок и топорщил в улыбке пшеничные усики, обнажая белоснежные зубы.
   Пока хозяйка накрывала на стол Савёлов и двое пришедших мужчин молчали, разглядывая друг друга.
   - Может, душа моя, поднесёшь гостям по стаканчику? - попросил Савёлов. Бутылка и закуска появилась на столе моментально, как и было заранее оговорено.
   - Давайте знакомиться, - Василий наполнил стопки. Он, конечно, узнал Сома (Никифора), лицо которого отдаленно напоминало голову этой рыбы.
   - Я пришел не один, - Никифор кивнул в сторону улыбчивого мужчины. - У Фёдора к вам дельце имеется. Слышал он кое-что о следователе Савёлове и посоветовал мне не отказываться от встречи.
   Они выпили и степенно закусили огурчиками. Василий отметил, что Фёдор перед тем, как выпить, привычным жестом перекрестился, а Никифор не сделал этого.
   - Какое дело у вас ко мне? - уважительно обратился он к Фёдору, признав в нём главного. Узнать о собеседниках как можно больше было ему только на руку.
   "Дельце" оказалось не совсем обычное. У одной московской певицы пропали ценные бумаги на очень крупную сумму денег (считай - украли, мысленно поправил Савёлов рассказчика). Люди, у которых случайно оказались эти бумаги (Савёлов - "воры или барыги"), желают вернуть их певице за приличное вознаграждение (Савёлов - "потому что бумагами, кроме владельца, никто не может воспользоваться"). Для переговоров с певицей нужен посредник, и Савёлову предлагалось выступить в этой роли.
   - Вы, Василий Платонович, - объяснил Фёдор, - имеете репутацию человека, слову которого можно верить, а в этом деле всё зависит от посредника и доверия к нему обеих сторон. Нам известно, что вы оставили службу, и некоторая сумма за содействие в этом вопросе вам, наверное, не помешала бы.
   Савёлов всматривался в лица сидящих напротив него людей. Дневной свет, едва проникавший через плотную занавеску, не позволял разглядеть выражение глаз собеседников, но он не сомневался, что перед ним преступники. Если помочь им, то и они не откажут в содействии. Важно - не попасть впросак и не раскрыть свои карты раньше времени.
   - Допустим, вы доверяете мне, - начал он, ещё не решив, как лучше подойти к интересующему его вопросу. - Но, в любом случае, вы почти ничем не рискуете. Я же - совсем в другом положении. Если певица, после разговора со мной, захочет решить вопрос другим способом, обратится в полицию, то я окажусь в роли пособника людей, укравших бумаги, то есть рискую добрым именем, а в худшем случае, меня могут привлечь к судебной ответственности. Вот, если бы потерпевшая дама сама обратилась ко мне за помощью. - Он помолчал, обводя собеседников взглядом. - Я бы мог попытаться переговорить с обеими сторонами о достойном вознаграждении за возвращение утерянных ею бумаг. Я бы сделал это не ради денег, а в том случае, если вы поможете мне в одном пустяковом вопросе. Ради этого я и хотел с Никифором встретиться.
   Никифор промычал что-то, очевидно, выражая своё согласие, а Федор выразился более определенно:
   - Если это в наших силах, Василий Платонович, и без вреда для наших друзей, то почему же не помочь хорошему человеку?
   Вот и подошли мы к главному, думал он, прикидывая, как ловчее задать вопрос о горбатой богомолке. О цирковой лонже пока не следует заикаться. Риск имеется, но надо решаться.
   - Мне нужно разыскать одну женщину, богомолку. Недавно её видели вместе с Никифором.
   Даже при сумрачном освещении было видно, как побледнело лицо Никифора. Он наклонился к Савёлову и, сверля его глазками, произнес:
   - Она славная девушка. В плохом деле замешана быть не может. - Он дышал прерывисто, с трудом выдавливая слова: - Охмурили её, глупую. Сирота она, выросла без отца и матери, но упрямая.
   Господи, да они сейчас говорят о разных людях! Василий не стал поправлять Никифора. Чем больше расскажет он, тем проще будет разобраться в этой путанице. Девушка, наверное, родственница Никифора. То, что она, как и Горбунья, похожа на богомолку - не случайно. От этого и надо плясать.
   - Расскажите о людях, которые охмурили девушку. Я не знал, что она ваша родственница.
   - Глаша - моя сестра. - Никифор успокоился и стал рассказывать более связанно: - Она всегда была тихая, но упрямая и слишком гордая. Через гордость эту в беду попала. Один мерзавец до греха бедняжку довёл, после этого она решила руки на себя наложить. Её тогда из петли, считай, вынули. Да хрен редьки не слаще. Люди, что тогда помогли ей, стали Глашу к вере своей приспосабливать. Они сектанты и прозываются как-то причудливо. О хлыстах слышали? Так вот, они вроде хлыстовцев будут.
   - А Горбунья тоже из этой секты? - Василий сам не знал, что подтолкнуло его задать вопрос именно в этот момент
   - Она вроде правой руки у главного, который за пророка у них считается. Его Лукой величают. Говорят, что на тайных молениях он людей до безумства доводит, так что они сами не понимают, что вытворяют. Они храма Божьего не признают. Тьфу, а ещё "христами" себя называют!
   - А цирковую змейку вы кому передали? Горбунье или Луке?
   Василий чувствовал, что постепенно начинают складываться кусочки мозаики.
   - Так вы и это знаете? Глаша к этому отношения не имеет. Она лишь по просьбе Луки свела меня с этой Горбуньей. Они хотели через меня доставать инструменты для вскрытия разных запоров. Толком-то я ничего не знал, а потом стал догадываться. А Глашу жалко - девка не в себе последнее время.
   Фёдор с осуждением покачал головой и тронул Никифора за рукав пиджака:
   - Ты, милок, расскажи, что знаешь об этих людях. Не нашей веры они. Кто их знает, что могут сделать с сестрицей твоей.
  
   Три часа дня. Трое мужчин только что вышли из шляпной мастерской на Кузнецком мосту. Ласковый ветерок обдувал разгорячённые лица Савёлова и двух его спутников. У Василия возбуждённо блестели глаза. Ему не терпелось взглянуть на дом, где сектанты задумали совершить дерзкое ограбление.
   По случаю погожего дня на узкой торговой улице царило праздничное оживление. Отблески солнца вспыхивали в витринах магазинов и лавок, у дверей которых зазывалы сыпали прибаутками. Грохотали по мостовой конные экипажи, суетились уличные торговцы, слышались возгласы, смех и ругань.
   В этой уличной суматохе услышанный им рассказ о душегубах - сектантах, казался чем-то далёким и нереальным, словно отголосок кошмарного сна, который привиделся и скоро забудется.
  
  
  
   12. Последний трюк Луки.
  
   Савёлов вернулся в монастырь засветло. Видя на лицах друзей нетерпение, поведал им самое главное из разговора с Никифором.
   На вопросы, которые посыпались на него с двух сторон, Василий отвечать отказался, сославшись на отсутствие времени, и сообщил о предстоящей перегруппировке сил: Петрович с начальником монастырской стражи дежурят ночью в золотошвейном корпусе, а он и Алекс вечером пойдут в Зарядье. Суть дела он объяснять не стал. Сказал только, чтобы Алекс ждал его после семи в лавке Сударева в Охотном ряду.
   Выпалив всё это, Василий умчался, сказав, что у него полно ещё дел и что он надеется на Петровича, как на самого себя.
  
   В пустом доме было тихо, только изредка поскрипывала старая мебель. Алекс перевёл взгляд на циферблат настенных часов и откинулся в кресле: больше часа он поджидает Василия в холостяцкой квартире Сударя.
   Приказчик, которого он застал запиравшим лавку, передал пришедшую от Сударя телеграмму. Алекс поднялся в жилые комнаты и уселся в кресло с журналом в руках. Листая страницы, ловил себя на том, что думает о другом. Его мысли всё время крутились вокруг разговора с Марией.
   В то утро она выглядела усталой, так как накануне засиделась над переводами до поздней ночи. По словам Марии, работа с архивными текстами увлекла её и, хотя отнимала много времени, главное, что она могла её делать дома.
   Он чувствовал, что Мария что-то не договаривает. Стал расспрашивать, пока она не призналась в неотвязном желании сменить место жительства. Дело было не в жилье, а в потребности уехать в любое другое место, о котором не знали бы преследовавшие её в последнее время люди.
   Хорошо бы найти квартиру, пояснила она, пусть даже маленькую, но на первом этаже и с садиком, чтобы Юля могла любоваться им, глядя в окно. Мария посмотрела на Алекса и добавила, что было бы просто чудесно, если он будет жить поблизости, потому что у них с Юлей в Москве нет друзей или хороших знакомых, на помощь которых они могли бы рассчитывать.
   До него не сразу дошёл смысл сказанного, а когда
  понял - волна радости захлестнула сердце. Значит, Мария относится к Александру Манину, как к человеку, которому можно довериться, и его обшество не считают назойливым.
   Мысли о том, как помочь Марии и Юле не оставляла его после визита к сёстрам. Выслушав Алекса, Петрович посоветовал не суетиться. Вот поймаем ворюг, заявил он, тогда и займёмся поисками жилья для девочек. При этом Петрович опять намекнул о сюрпризе, который он готовит для Юли.
   Алекс в задумчивости прошёлся по комнате, снова уселся в кресло и ещё раз перечитал текст телеграммы. Сударь сообщал, что они с Чароковым вернуться домой в ближайшие дни и что у них имеются хорошие новости. Значит, им всё-таки удалось отыскать что-то важное, понял Алекс, зная, как осторожен в оценках его приятель.
   Напоминание о Николае Андреевиче навело на свежую мысль. Что, если попросить Василия выяснить у симпатичного коллекционера, не сможет ли он на какое-то время предоставить сёстрам Коржевым кров? Тем более, что семья Чарокова ещё не вернулась в Москву.
   Звонок в дверь прервал размышления Алекса. Он встрепенулся в предчувствии, что скоро узнает, какое именно приключение ожидает его в районе Зарядья.
   - Чувствую запах кофе, - сказал Савёлов, входя в прихожую и снимая плащ. - Не серчай на меня, дружище, сейчас всё расскажу по порядку. У нас есть в запасе немного времени, чтобы поговорить за
   Удаляясь на кухню, Алекс, не без ехидства, спросил:
   - А может, желаете французского коньяка? Я, пока жил здесь, выпил все напитки Сударя, включая коньяк.
   Вскоре, смакуя горячий кофе, Василий объяснял Алексу, одновременно рисуя схему территории части Зарядь
  
   - Вот здесь, между Знаменским и Ершовым переулками, находится короткий проезд, который не имеет названия. Когда-то здесь располагался один из Гостиных дворов, от которого сохранился каменный дом, напоминающий надвратную башню с проездом.
   - Знаю я эту башню, - Алекс обозначил на рисунке квадратик на углу проезда,
   - Нет, не так, - поправил Василий. - Башня стоит по оси проулка, и её проездная арка выводит вот к этому повороту. Если идти от набережной, сразу за башней поворот налево. Проезжая часть здесь очень узкая, а напротив фасада башни проходит подпорная стенка, за которой пологий склон с кустарником. Вот в этом месте, - он поставил на схеме крестик, - нам с тобой надо быть во время необычного ограбления.
  
  
  Один из приятелей Алекса, утверждал, что Зарядье самый загадочный и неизученный кусочек древней Москвы. Он говорил, что исследователей там ожидает масса открытий, особенно в скрытых под слоем земли подвалах давно несуществующих зданий.
   Когда-то в Зарядье, вдоль главной торговой пристани, устраивали свои дворы с крепкими закромами богатые иноземные купцы. Потом здесь стали селиться государевы служилые люди и боярские семьи. Место для жилья было не самое лучшее, низкое и сырое, поэтому, со временем, Зарядье оказалось заселённым мелкими торговцами и ремесленниками. Теперь это был один из трущобных районов города, в котором преобладали неказистые здания бедного люда.
  
   К ночи стало прохладно. Алекс шел рядом с Василием, подняв воротник и засунув руки в карманы шинели. На Варварке они свернули в проходной двор и сразу же окунулись в кромешную темноту.
   В Знаменском переулке ориентироваться стало легче: свет от уличных фонарей позволял разглядеть колдобины на узеньких тротуарах и жмущихся к фасадам домов редких прохожих.
   Заметив на другой стороне переулка силуэт запряжённой в повозку лошади, Василий указал на неё и негромко сказал:
   - Думаю, что на этой повозке грабители собираются
  вывести похищенный ими сундук. Это самое близкое от башни место, где удобно оставить лошадь.
   - В чем же дело? Подождем, когда воры притащат сюда сундук.
   - Не горячись, дружище. Нам нужна не воровская добыча, а сами бандиты. Их надо брать с поличным на месте преступления. Подожди здесь, я распоряжусь, чтобы за повозкой присматривали. - Савёлов растворился в арочной подворотне, мимо которой они проходили.
   - Всё в порядке, - сказал он, вернувшись через пару минут. - Теперь идём к месту засады. Если встретим подозрительных личностей, мы с тобой два чудака, заплутавших по дороге на набережную.
   Почти на ощупь они спустились по кирпичным ступеням в проходе между двумя строениями и оказались на площадке перед решеткой ворот.
   Предупредив, что во дворе может бегать собака, Василий нырнул в проделанное в заборе отверстие. Пройдя тёмный двор, они вышли к пологому склону, поросшему редким кустарником.
   - Видишь за теми кустами старую голубятню? - прошептал Василий. - Она стоит на кромке склона. За голубятней вниз уходит подпорная стенка примерно в мой рост. Если спрыгнуть с неё, то окажешься напротив башни в проезде, который в этом месте сворачивает к Знаменскому переулку.
   - Крестиком на схеме ты обозначил место, где стоит голубятня? - так же тихо спросил Алекс.
   - Правильно. Воры, наверное, уже на исходной позиции - на голубятне или рядом с ней. Их трое или четверо, и один из них - небольшого роста, скорее всего - парнишка. Он и проникнет в башню через окошко.
   Василий замолчал, вслушиваясь в ночные звуки, затем тронул Алекса за руку:
   - Мы должны зайти с другой стороны голубятни.
   Крадучись, они прошли вдоль забора, затем свернули в сторону недостроенного кирпичного здания. У неприметного входа на стройку Василий остановился. От стены отделилась фигура человека в надвинутой на глаза шапке. Приглядевшись к Василию, человек открыл низкую дверь в ограде.
   - Это сторож, - пояснил Василий.
   - Все тихо, Фома Васильевич? - спросил он, когда сторож привел их в свою каморку и зажёг свет.
   - Четверть часа тому два хмыря приходили. Спрашивали, не видел ли я здесь подозрительных личностей.
   У сторожа был простуженный голос. При свете керосиновой лампы Алекс рассмотрел его заросшее щетиной лицо и сердитые глазки-бусинки.
   - Это они, - не скрывая радости, произнес Василий.
   - Проведи нас к южной стене и открой окно, чтобы мы могли вылезти.
   - Да я уже снял щит с одного проёма, - сторож закашлялся и стал вытирать выступившие на глазах слезинки.
   - Тогда мы сами, а ты дежурь на улице. Как заметишь, что грабители разбегаются, дуй в свисток, что есть мочи.
   Пробираясь через территорию стройки, Алекс слышал, как идущий впереди Василий что-то невнятно бормочет, словно повторяет слова заклинания. О чём это он? Может, хочет унять волнение? Надо держаться к нему поближе. Василий - хороший следователь, но в искусстве ведения рукопашного боя у него нет опыта. Не дай Бог, если с ним случится беда.
   Они остановились у открытого оконного проёма, Василий, вглядываясь в темноту, объяснил:
   - В шагах пятидесяти проходит линия подпорной стены. Оттуда будем вести наблюдение. По левую руку от нас будет башня, а с правой стороны - голубятня. Когда дам сигнал, мы должны в один миг оказаться у подножия голубятни, чтобы застать врасплох воровскую компанию
   Подобрав полы плаща, Василий выбрался из окна.
   - Ну, удачи нам. Не отставай.
   Преодолев препятствие, Алекс поспешил за другом в направлении чернеющих впереди кустов.
   На краю склона они укрылись за кирпичным столбом от старой ограды, проходившей когда-то вдоль верха подпорной стены. Вокруг было тихо. Высоко в небе диск луны, словно пляшущий по волнам поплавок, то выглядывал из-за туч, то скрывался за ними.
   Алекс всматривался в лежащий внизу проулок. Слева видны были очертания башни, через дорогу от неё, у самого края склона, спускавшегося к проулку, стояла деревянная голубятня. Призрачный свет луны придавал всей картине характер романтического пейзажа. Это напоминало ему театральную сцену перед началом спектакля, когда занавес уже поднят, но декорации ещё в полутьме, интригуя зрителей таинственными силуэтами.
   В это время загрохотали по мостовой колеса, послышались негромкие голоса. Из арки башни выехала за -
  пряженная в телегу лошадь. Понукаемая возгласами, она с трудом развернулась на тесном пространстве перед фасадом башни и потащила повозку за угол, где узкий проезд поднимался к Знаменскому переулку. Василий шепнул, что это повозка фонарщиков. (В переулках Зарядья вечером зажигали старые масляные фонари, а центральные улицы города давно уже освещались газовыми фонарями или электрическим светом).
   Алекс удобнее уселся на куче мусора, привалившись плечом к столбу, и начал подремывать, когда Василий толкнул его в бок. Вздрогнув, Алекс открыл глаза и уставился на проулок. Потом обернулся к Василию и увидел, что он смотрит куда-то вверх. На фоне чернильного цвета неба он с трудом различил ещё более тёмный предмет, который медленно перемещался в сторону башни.
   - Смотри, - прошептал Василий, указывая другу на силуэт, приближавшийся к башне выше уровня второго яруса.
   Спустя пару минут фигура воздушного путешественника достигла башни и слилась с её тёмным фасадом. Алекс посмотрел на приятеля, Он не знал его плана действий, кроме краткого наставления, что по сигналу должен спешить к голубятне.
   - Сейчас он проникнет в башню через окошко под верхним карнизом здания, - шёпотом произнёс Василий. - Затем изнутри откроет окно с железными ставнями, которое ярусом ниже, и начнёт спускать на верёвке сундук.
   Раздался негромкий звук лопнувшего стекла. Спустя несколько минут ожидания послышался скрип открываемых ставень. Напрягая зрение, Алекс, всматривался в фасад, пока не уловил над проездной аркой башни какое-то шевеление.
   - Пора, - прошептал Василий. Он легко поднялся с земли и быстрым шагом направился к голубятне.
   Алекс старался не отставать. У подножия стоящей на четырех столбах голубятни, Василий извлек из полицейского свистка две протяжные трели.
   - Эй, наверху! - крикнул он и спрятался за один из столбов. - Сдавайтесь. Маскарад окончен.
   Следуя примеру друга, Алекс присел под деревянной лесенкой, ведущей на нижнюю площадку строения.
   Наверху послышалась возня, потом грохнул выстрел.
   Алекс увидел, как с края площадки свесились сапоги. Человек прыгнул вниз, но не смог устоять на ногах. Алекс бросился на него и припечатал к земле грузное тело грабителя.
  
   * * *
  
   Плывущий над рекой протяжный гудок буксира возвестил, что начинается новый день. Скоро развеется предрассветная дымка, и солнечный свет прольется на водную гладь реки, пробуждая к жизни эту древнюю и самую прекрасную "улицу" города.
   Алекс спустился к берегу, зачерпнул в ладонь ледяной воды и смочил лицо. Бессонная ночь давала знать. Он с удовольствием втягивал в легкие пахнущий влагой воздух, наблюдая, как стелются над водой белесые клочья тумана. Вдали за рекой, по краю неба, медленно разгоралось зарево.
   Он вернулся на набережную в здание полицейского участка, куда ночью были доставлены схваченные в Зарядье грабители.
   Часа два назад Савёлов и группа полицейских агентов отправились в район Солянки, чтобы арестовать Горбунью и провести обыск в логове предводителя банды. Эта часть операции осуществлялась под руководством местного пристава. Алекс остался в участке дожидаться их возвращения.
   От Василия он узнал, что этой ночью при ограблении башни удалось задержать главаря банды, совершавшей церковные кражи. Этот человек - некто Данила Митрошин - выдавал себя за пророка и под именем Луки объявил себя духовным наставником организованной им религиозной общины.
   Митрошин был матёрым преступником, детоубийцей. Пять лет назад ему удалось бежать с каторги. Сначала он обосновался в Казани, затем перебрался в Москву. Об этом рассказал на первом полицейском дознании схваченный вместе с Лукой кособокий нищий. Сам Лука пока что молчал и ни в чём не хотел признаваться. Кособокий, сидевший когда-то с Митрошиным в одной камере, случайно встретил его год назад в Москве и участвовал в последних трёх ограблениях банды Луки. К сожалению, ни он, ни другие арестованные, не знали, на кого работал Лука. Он сам отвозил всё похищенное в Казань и по возвращении расплачивался со своими помощниками.
   Что заставило их решиться на святотатство? - задавался вопросом Алекс, пристроившись на деревянной скамье в полицейском участке. В банде, вместе с Лукой, семь человек. Все они, включая мальчишку, - воры и члены организованной их предводителем религиозной общины. Другие сектанты не были посвящены в разбойные дела своего духовного пастыря, который использовал их вслепую. Наверное, не потому, что Лука опасался их осуждения. Скорее всего, он не хотел делиться с ними дьявольскими деньгами.
   Господи, что ждёт страну, где святыни становятся объектами краж и торговли?
   Наконец вернулся усталый и расстроенный чем-то Савёлов. Закончив дела, он присел рядом с Алексом и рассказал, что поиски Горбуньи окончились безрезультатно. Помощница главаря исчезла. Её не оказалось в доме, где она снимала квартиру. В помещении бывшего склада, где Лука устраивал молитвенные собрания своей паствы, её тоже не было. При обыске этого помещения были обнаружены некоторые предметы церковной утвари, похищенные ранее из московских храмов.
   - Понимаешь, дружище, - сказал Василий, с досадой глядя на суетящихся полицейских чинов, - если мы не схватим того негодяя, которому Лука поставлял иконы, он со временем может найти других исполнителей. Похоже, что Лука не выдаст своего хозяина. Поэтому я собираюсь поехать в Казань. С начальником сыска этот вопрос уже согласован.
   По дороге домой Алекс продолжал расспрашивать:
   - Как ты узнал о плане ограбления башни? Кстати, почему ты не был уверен, куда именно воры направятся: в Зарядье или в Страстной монастырь?
   - Всё началось с циркового тросика. Если бы Петрович не проявил упорства в поисках Никифора, неизвестно, чем бы всё это закончилось. Никифор оказался поставщиком воровских инструментов. Разговор с ним мог многое прояснить, но был риск, что он окажется одним из тех, кто занимается церковными кражами. Тогда я спугнул бы грабителей. Мне важно было узнать от него про Горбунью, но Никифор подумал, что я интересуюсь его сестрой, и рассказал мне о секте, в которую её завлекли, и о подслушанном сестрой разговоре Луки с Горбуньей. Они обсуждали, как лучше вытащить из башни сундук и затем переправить его на Солянку. Бедная девушка не знала, о чем идёт речь, но поняла, что замышляется что-то недоброе, и рассказала об этом брату. Никифор сделал то, что не удалось Петровичу - он выследил Горбунью после того, как циркач передал ей тросик. Горбунья привела его к заброшенной голубятне, где в это время собрались участники предстоящего ограбления, так сказать, на генеральную репетицию. Он видел, как они измеряли шагами длину "змейки" и что-то обсуждали. Потом двое из них ушли, а главарь с Горбуньей задержались. Никифор знал теперь, о какой башне рассказала ему сестра, и что ограбление намечено на ближайшие дни. Он не знал точной даты, но Лука сказал своей спутнице, что до среды всё должно быть сделано. Это происходило в воскресный день, а вчера я встречался с Никифором на Кузнецком мосту. Ограбление должно было произойти в одну из двух ближайших ночей. Поэтому я допускал, что прошлой ночью они нагрянут в монастырь за иконой, а в Зарядье - в ночь со вторника.
   - Почему же они выбрали башню?
   - Никто из арестованных пока не сознался в планах похищения иконы Страстной Богоматери. Это понятно. А башня в Зарядье? Могу только предположить, что их прельстило содержание сундука.
   - Ты разве не знал, что находится в сундуке?
   - Признаюсь, что я ошибался. Думал, что в нём хранятся иконы или редкие старинные книги, и был удивлён, когда оказалось, что сундук набит коробками с золотыми монетами разных стран и эпох. Покойный супруг владелицы сундука всю жизнь пополнял эту коллекцию, которую начал собирать его дед. Вдова была уверена, что склад во втором ярусе башни с крепкими стенами, запорами и решетками самое безопасное место для сундука с этим золотом.
   - Лука придумал необычный способ проникнуть в башню. Разве мальчишка не мог добраться до оконца под кровлей более простым способом? Скажем, по той же верёвке, но только снизу.
   - Мог, конечно. Но это было рискованно, да и сложно. Ему пришлось бы взбираться на фоне арочного проезда почти двухсаженной высоты, к тому же, освещённого с другой стороны фасада.
   - А как они закрепили на башне трос?
   - Ну, это просто. Когда стемнело, петлю троса накинули при помощи шеста на крюк, расположенный над верхним окошком. Крюк этот был вмурован в стену ещё строителями башни и служил тем же целям, которые хотели использовать грабители - раньше на нём крепился блок, при помощи которого тюки с товаром на веревках поднимали и спускали через оконный проём, расположенный над проездной аркой башни. Другой конец троса закрепили на верхней площадке голубятни, натянув трос через улицу. Снизу, при ночном освещении, он практически не был виден.
  
  
  
   До отправления Казанского экспресса оставалось около получаса. Они зашли в буфет для пассажиров первого класса, и присели за столик.
   - Что ещё не ясно тебе в этой истории? - спросил Василий, прихлебывая из пузатой кружки светлое пиво.
   - Почему Лука непременно участвовал во всех ограблениях?
   - Вероятно, полностью не доверял помощникам. Он вообще никому не верил, кроме Горбуньи. Не исключено, что в Казани я обнаружу её присутствие. Если она знает, кому Лука передавал похищенные ценности, то должна поспешить в Казань, чтобы предупредить этого человека и получить от него инструкции.
   - Ты надеешься разыскать его? - удивился Алекс. -У тебя же нет никаких зацепок в Казани.
   - Одна есть, - ответил Василий. - В сыскном отделении мне вручили фото Луки. Давай, закажем ещё по кружечке пива.
  
  
  
   13. Секреты ссыльного капитана.
  
   А что же Павел Ионович? Где сейчас этот ястреб московской биржи?
  После его внезапного исчезновения из сада "Аквариум" ничего страшного с ним не случилось, если не считать нескольких неприятных часов, которые ему пришлось провести в помойном ящике. Божья кара на этот раз миновала неразборчивого в средствах дельца. Хотя сам он опасался другого исхода, сознавая, что найдётся немало людей, готовых лично свернуть ему шею. Но настырности Павлу Ионовичу не занимать, и он с удвоенной энергией вернулся к осуществлению своих махинаций, стремясь при каждом удобном случае запустить руки в государственную казну или в карманы доверчивых, простодушных сограждан.
   В данный момент Шавров размышлял о том, как пристроиться с какой-нибудь стороны к проекту, связанному с поставками для русской армии. Прибыли в этом деле ожидались многомиллионные, но, вот беда, желающих поживиться и без него достаточно. Тягаться с известными финансовыми тузами Москвы и столицы Павел Ионович, конечно, не мог. Одна у него надежда, что братья Кузяевы не захотят упустить заманчивые возможности подряда на поставку обмундирования нового образца и не забудут при этом о Павле Ионовиче, оказавшем братьям немало услуг. Но для этого надо справиться с делом, которое они ему поручили.
   Откровенно говоря, Шавров считал, что затея с поиском клада давно умершего Зотова - это блажь младшего из двоюродных братьев Кузяевых, отличавшегося экстравагантными прихотями. Однако, от Кузяевых поступило распоряжение любым способом выведать у художника Зотова все, что связано с его дедом, и с оставшимися после него бумагами.
   Смешно сказать, больше года вояка Вербицкий (первейший помощник Андрея Кузяева) возился с художником и практически ничего не узнал. А теперь надо всё начинать сначала. Художник после "дружбы" с Вербицким насторожился и вряд ли охотно поделится секретами деда. К этому делу нужно привлечь умную женщину и интеллигентного плана мужчину, который станет собутыльником живописца и его партнёром по задушевным беседам.
   Решив так, Шавров задумался. Даму, подходящую для этой роли, Павел Ионович знал, а вот партнёра ей надо найти. Не самому же возиться с художником.
   Наконец в своей памятной книжечке он записал имена: "Эва Лучинская, Серж Шепусевич". Эти двое должны составить превосходный альянс - оба умные, ловкие и, по иронии случая, оба выходцы с польских земель.
   Серж Шепусевич, получивший в банде Кота кличку Школяр, был недавним спасителем Павла Ионовича, после того, как его схватили на тёмных аллеях сада и увезли на окраину города.
   Закрыв книжечку, Павел Ионович тяжело вздохнул и вытер вспотевший от неприятных воспоминаниях лоб. До сих пор не может без содрогания вспоминать ту ночь, когда его тело с кляпом во рту засунули в ящик с помоями и захлопнули тяжёлую крышку.
  
   * * *
  
   С Чароковым Алекс договорился встретиться на Большой Дмитровке. Имея рекомендательную записку от Марии Коржевой, они собирались нанести визит художнику Георгию Зотову.
   Еще издали Алекс увидел Николая Андреевича, который прохаживался вдоль фасада дома издателя Селивановского и рассматривал на противоположной стороне улицы фасады старинных домов.
   - Отчего у вас грустный вид? - спросил он Чарокова, когда они стали переходить дорогу.
   - В мои годы, Александр, воспоминания о детских годах всегда носят грустный оттенок: понимаешь, что большая часть жизни уже позади. Вон в том домике, - он указал на жёлтый фасад здания, - снимала квартиру моя бабушка Анна Михайловна. В детстве мама часто возила меня к ней по праздникам. В хорошую погоду меня выпускали гулять во двор. Как изменился теперь всё кругом! Но домик стоит, и, дай Бог, простоять ему ещё много лет.
   Постояв немного во дворе старого здания, они направились вниз по Столешникову переулку.
   - Жаль, что дома, подобно людям, старятся и уходят из жизни, - продолжал свои рассуждения Николай Андреевич. - Бабушка рассказывала, что в соседнем доме, которого уже нет, в начале прошлого века жил поэт Баратынский, и к нему наведывался Александр Пушкин.
   - Баратынский жил здесь в 1825 году, - уточнил Алекс и взял Чарокова под руку, пропуская выезжающую из подворотни повозку ломового извозчика.
   - Интересуетесь пушкинскими местами в Москве? -спросил Чароков.
   - Нет, просто мне симпатичны наши предки, жившие лет сто назад. Что-то изменилось в людях с тех пор не в лучшую сторону. Согласитесь, что это так.
   - Технический прогресс способствует тому, что многие из сложившихся раньше иллюзий теряют значение нравственных ценностей, а новые идеалы и критерии складываются в обществе исподволь. Их надо выстрадать.
   - Может быть, вы и правы, - не стал спорить Алекс. - Но меня устраивают те представления о чести и долге, которыми руководствовались наши деды и прадеды.
  
   Он часто мысленно сравнивал своё время с минувшими временами, особенно с периодом Александра Первого, как бы проецируя современность на экран русской жизни начала прошлого века. За сто лет утекло много воды, и Москва, с её уходящими в древность традициями, стала иной. А как изменился город за годы, что он провёл на Востоке! Изменился не только образ жизни людей. Раньше горожане были терпимее и добрее друг к другу. Может, потому, что верили: впереди их ждут перемены к лучшему. Время не оправдало эти надежды. Возможно, Чароков отчасти прав - утраченные иллюзии порождают страх и безверие.
   Крах империи казался ему неизбежным. А что дальше? Новые смуты и хаос?
   Ну, и времечко выпало на долю подданных Российской империи, сокрушался бывший поручик, не ведая, что это только прелюдия.
   Разве мог он предвидеть, что дальше будет гораздо хуже, что разразившаяся мировая война унесет миллионы жизней, а через десяток с хвостиком лет страну охватит лихорадка безумств и начнётся разгул серой мути.
   Это, скажу я вам, страшнее чумы, которая поражает бренное тело...
   Не утруждайте себя, господа историки, объяснениями, отчего так случилось тогда в России. Не иначе, как Промысел Божий оставил нас в том треклятом двадцатом веке!
  
   Они перешли на другую сторону переулка. Проходя мимо винного магазина Леве, Алекс подумал, что хорошо бы купить дорогую бутылку вина для налаживания отношений с Зотовым, но предложить такой вариант Чарокову постеснялся.
   Нужный им дом стоял в глубине двора. Алекс указал Николаю Андреевичу на большое полуциркульное окно и сказал что за ним, очевидно, и находится ателье художника.
   В центре двора, возвышались беседка и наклонившийся фонарный столб; на перилах беседки дремал чёрный кот, который при их появлении бросился в угол двора. Заметив рядом с беседкой человека в фартуке, Алекс спросил у него, где находится мастерская художника Зотова. Дворник с унылым длинным лицом вынул изо рта папиросу и пригласил их пройти за ним в правый подъезд, пояснив, что вчера господин живописец просил разбудить себя, как раз к этому часу.
   Поднимаясь на третий этаж, Алекс поинтересовался, давно ли здесь проживает Зотов?
   Дворник остановился передохнуть и начал прикидывать:
   - Я при этих домах состою уже больше года. А Георгий Павлович въехал сюда, должно быть, года за два до этого. Раньше-то эту квартиру занимал немец с семьей. Говорят, он картинки делал для книжек.
   У дверей квартиры художника, дворник долго звонил. Не дождавшись ответа, достал связку ключей.
   - Спит ещё. Ключики Георгий Павлович мне вручил, потому что он часто отсутствует, а летом почти всё время живёт в подмосковной усадьбе.
   Отворив дверь, дворник оставил гостей в прихожей. Спустя минуту вернулся и провёл их в гостиную, сказав, что хозяин сейчас к ним выйдет.
   Шторы на окнах были прикрыты, поэтому Алекс не смог хорошо рассмотреть лицо вошедшего в комнату Зотова, одетого в домашнюю куртку. На вид художнику было лет тридцать.
   - Простите, господа, - произнес он глуховатым голосом, - Вчера поздно лёг спать. Прошу в кабинет.
   Выглядел Георгий Зотов неважно. Тёмные припухлости под глазами и рассеянный взгляд свидетельствовали о дурном самочувствии. Возможно, от чрезмерного употреблением алкоголя, подумалось Алексу. Он знаком был с несколькими молодыми художниками, и все они являлись почитателями крепких напитков.
   - Присаживайтесь, господа, - предложил Зотов, расчищая стол, заваленный книгами и рисунками на листах желтоватой бумаги. - Сейчас Тимофей вернётся и поможет мне приготовить кофе.
   Прочитав записку Коржевой, он задумчиво произнёс:
   - Понимаете, если бы не просьба Марии, я не стал бы вам ничего рассказывать, потому что некоторые господа уже проявляли интерес к личности моего деда. Это были люди сомнительной репутации и весьма настойчивые в расспросах. К тому же, у меня пропали бумаги деда. Так что, не обессудьте, мне хотелось бы знать причину вашего интереса.
   Подперев голову кулаками, художник слушал объяснения Николая Андреевича. Алекс с Чароковым заранее договорились, что Зотову расскажут всё без утайки, за исключением событий, которые последовали за кражей манускрипта из дома Сударева.
   - Украденный манускрипт когда-то принадлежал вашему деду, - рассказывал Николай Андреевич. - В пользу этого говорят записи капитана Зотова. В любом случае, дневник является собственностью наследников Михаила Ивановича Зотова, если только он сам не вручил его какому-нибудь другому лицу.
   - Я не помню манускрипта, о котором вы говорите, и впервые слышу о дневнике.
   Художник оторвал от стола хмурый взгляд, в котором отсутствовал даже намёк на интерес к словам Николая Андреевича. Увидев явное разочарование собеседников, он поспешно заверил:
   - Разумеется, я расскажу вам, что мне известно о деде. Очевидно, он действительно оставил после себя некую тайну, но я не очень верю в её серьезность. Дед был замкнутым человеком. Матушка считали его чудаком и даже слегка тронутым фанатиком в области изучения химии. Для меня, как художника, его научные опыты непонятны и малоинтересны. Впрочем, у нас почти ничего не осталось из его личных вещей. Буду рад, если дневник и древняя книга деда вернутся в наш дом.
   В это время в кабинет заглянул дворник и позвал хозяина. Оставшись одни, Чароков и Алекс переглянулись.
   - Похоже, художник лукавит, - произнёс Чароков. - Особенно, когда говорит о неверии в тайны своего покойного деда.
   - Надо расспросить его о людях, которые интересовались бумагами старика Зотова.
   Чароков кивнул и стал рассматривать лежащие на столе рисунки. Алекс подошёл к двери и прислушался: в квартире не было слышно ни звука. Он прошёлся по кабинету, посмотрел в окно на двор, через который они недавно прошли, и сделал несложный вывод:
   - Студия Зотова располагается за стеной, в соседнем помещении.
   - Интересно было бы посмотреть на его работы, - задумчиво произнёс Николай Андреевич. - Он способный художник, некоторые эскизы просто великолепны.
   В это время вернулись Зотов и дворник, последний нёс кофейник и вазу с бисквитами. Художник держал в руках бутылку и рюмки.
   - Я веду холостяцкую жизнь. Извините, но молока Тимофей не купил, - сообщил художник, разливая по чашкам кофе. Затем повернулся к дворнику: - Спасибо, Тимоша, сегодня ты больше не нужен.
   После кофе, сдобренного коньяком, хозяин дома несколько оживился, охотно отвечал на вопросы, шутил, вспоминал о своей студенческой жизни. Алекс смотрел на него, пытаясь понять, что он за человек. Несомненно, Георгий - натура эмоциональная и впечатлительная. Это обычно для человека искусства. Но было в нём ещё что-то такое, что не укладывалось в стереотип художников, вращавшихся в богемной среде. Дело, конечно, не в бороде или в других внешних признаках. Он подумал, что у Зотова, наверное, нет друзей, и он лелеет своё одиночество, отгораживаясь от окружающих стеной сдержанности и молчаливого высокомерия.
  
   В результате их разговора выяснилось, что дед Георгия умер в 1879 году, когда ему было за девяносто. Раньше Георгий с матерью жили в доме деда у Красных ворот или в его загородной усадьбе. Отец художника - единственный сын капитана Зотова - умер, когда Георгий был малышом. Георгий подрос и узнал, что дед много лет провёл в Сибири на принудительном поселении. Потом отставной капитан вернулся в Москву и при внуке никогда не вспоминал об этом периоде своей жизни.
   Георгий отлично помнил высокого старика с седыми усами и крючковатым носом. Дед любил, но не баловал внука. Он сам учил его грамоте, играть в шахматы, пользоваться акварельными красками. Лучше всего Георгию помнились их прогулки в загородной усадьбе, куда они приезжали каждое лето. Во время этих прогулок дед обычно рассказывал ему различные эпизоды из русской и европейской истории.
   Вот м все, что удалось им узнать об отставном капитане Михаиле Зотове.
   Самым интересным в рассказе художника было то, что среди людей, которые интересовались судьбой его деда, Георгий назвал ротмистра Вербицкого. Они познакомились на бегах, а потом Георгий рассорился с ним из-за хамоватого характера этого человека.
   - Вербицкий, вероятно, спрашивал о наследстве вашего деда? - спросил Чароков. - Чем же он объяснил вам свой интерес?
   - Очень просто. В присущей ему нагловатой манере заявил, что ищет клад, к которому дедушка имел какое-то отношение. Якобы, речь идёт о склепе, в котором этот клад спрятан. Но в нашей семье нет фамильного склепа. Деда похоронили на сельском кладбище в Пегове, рядом с которым находится наша усадьба. Матушка до сих пор живёт там со своей компаньонкой.
  
   В кабинете было душно и сильно накурено. Заметив, что Чароков расстегнул на жилете верхнюю пуговицу, Зотов встал и приоткрыл створки окна. Он устал, но из, вежливости продолжал поддерживать с гостями беседу.
   Неожиданно Алекс заметил, как мышцы лица художника затвердели. И только после этого до Алекса дошёл смысл вопроса, который Чароков задал художнику. Вполне безобидный вопрос, не таящий в себе подвоха или скрытого смысла.
   - Скажите, Георгий Павлович, у вас не сохранилось изображения Михаила Зотова? - спросил Чароков. - Интересно как выглядел этот, судя по вашим рассказам, незаурядный и волевой человек.
   Художник медлил с ответом, словно раздумывая, что сказать. Усмехнувшись, развел руками и сказал, что не видит причин скрывать от них - он много раз по памяти делал портретные зарисовки деда, но не думает, что они сохранились. Он не является портретистом, и эти рисунки представляли собой наброски, которые он выполнял, когда вспоминал о деде.
   - Вы отличный рисовальщик. - Чароков кивнул на листы эскизов. - Я увлекаюсь графикой старых русских художников. Не сочтете нескромной просьбу показать что-нибудь из ваших работ?
   - С удовольствием. Правда, это потребует определенного времени, да и в мастерской сейчас беспорядок. Впрочем, покажу вам рисунок, сделанный минувшей ночью. Вы будете первыми зрителями.
   Когда Георгий вышел из кабинета, Алекс негромко сказал:
   - Наш художник о чём-то умалчивает. Как вы думаете, удастся разговорить его, если вы останетесь с ним с глазу на глаз, беседуя о проблемах творчества? А я сбегаю в магазин за бутылочкой коньяка.
   Чароков кивнул в знак согласия и задумчиво произнёс:
   - Нужно узнать, не сохранились ли тексты, написанные рукой старика Зотова? - Видя недоумение Алекса, добавил: - Потом объясню. У меня зародилось одно подозрение в отношении ссыльного капитана.
   Вернувшийся в кабинет Георгий протянул Чарокову планшет с гравюрой.
   - Что вы думаете о художнике, памяти которого я посвятил сей лист?
   Разглядывая гравюру, Чароков подошёл к окну. Алекс последовал за ним и взглянул на рисунок. Его познания в изобразительном искусстве были скромными, символика изображенного на рисунке сюжета была ему не совсем ясна. Но проступавшие в нагромождении каменных глыб черты мужского лица были столь органично связаны с ними, что не оставляли сомнения в скрытой силе живого духа, пробудившегося в мертвой каменной толще.
   - Это в память о Поле Сезанне, - утвердительно произнёс Чароков и внимательно посмотрел на Зотова. - Я недавно узнал о смерти великого живописца.
   - Он скончался в Экс-ан-Провансе. - Зотов вылил в рюмки оставшийся в бутылке коньяк и выпил.
   - Судя по этой работе, вы знакомы с живописью Сезанна. Вам приходилось бывать во Франции? - спросил Чароков, пригубив из рюмки.
   - Два года провёл в Париже, занимаясь в студии мэтра Ришара.
   Они заговорили о творчестве импрессионистов. Дождавшись паузы, Алекс наклонился к Зотову и что-то прошептал на ухо.
   - Да, конечно, если не затруднит вас, - ответил художник. - Дверь можете не захлопывать.
  
   Выйдя в полумрак коридора, он осмотрелся. Ближайшая застеклённая дверь вера в мастерскую художника. Вдоль узкого коридора размещались ёще три двери, одна из которых была приоткрыта. Он заглянул в неё - небольшая комната, очевидно, спальня хозяина. То, что он увидел на одной из стен, заставило его подойти поближе.
   Несколько минут он всматривался в поясной портрет человека, облачённого в придворный мундир прошлого века. Особенно привлекало лицо мужчины, грубоватые черты которого были вылеплены рукой искусного мастера. Но какой знакомый прищур больших карих глаз! Наверное, кто-нибудь из предков художника...
   Он вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, на филенках которой потрескалась и вспучилась краска.
   На покупку коньяка ушло минут двадцать. Вернувшись в квартиру Зотова, Алекс прошёл в кабинет, где Чароков с художником рассматривали лежащий перед ними альбом.
   Алекс разлил по рюмкам коньяк и предложил:
   - Выпьем за наше знакомство, а затем я должен откланяться. В магазине встретил приятеля, предложившего обсудить выгодное для меня дело. Он ждёт меня на углу переулка.
   Прощаясь, Алекс передал Чарокову записку, в которой коротко сообщал ему о портрете мужчины в придворном мундире.
   Алекс никак не мог отделаться от ощущения, что увиденный им в спальне Зотова портрет молодого вельможи каким-то образом связан с историей пропавшего манускрипта.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   14. Лубянка в сезон дождей.
  
   Хмурым утром Петрович и Алекс вышли из флигеля, направляясь каждый по своим неотложным делам. Проводив взглядом ладную фигуру Манина, сыщик вздохнул и, в который раз за последнее время, подумал, что Василий и Александр давно уже возмужали, и жаль, что они не его сыновья.
  В молодости Петрович был бравым парнем, на которого заглядывались многие московские барышни. Но жизнь вот сложилась так, что не довелось ему обзавестись семьей. А теперь он считал себя стариком, и самым заветным его желанием было дождаться семейного счастья двух молодых людей, ближе которых у него никого не было.
  В Охотном ряду Петрович свернул в переулок, который вывел его к Манежу. У главного входа в здание толпились люди, разглядывая выставленные для обозрения автомобили. На огромном плакате белозубый красавец поднял руку в кожаной краге, приглашая посетить Международную выставку автомашин.
  В Манеже Петрович собирался встретиться со своим приятелем Дмитрием Костиным - автомехаником и личным водителем известного московского предпринимателя. Найдя Костина в одном из ремонтных отсеков, Петрович стал ожидать, когда его приятель освободится. Наконец Дмитрий подвел его к укрытому брезентом сооружению на колёсах, откинул брезент и хмыкнул, разглядывая творение своих рук...
  
  
  В это время в доме Чарокова происходил следующий разговор:
   - Надо дождаться возвращения из Казани Василия, а пока не предпринимать самостоятельных действий, - говорил Николай Андреевич, доброжелательно взирая на Алекса и Сергея - Лучше проанализируем сведения, полученные нами в архиве, и то, что нам известно о людях, похитивших Кириллову книгу.
  Алекс стал доказывать, что одно не мешает другому: можно анализировать и одновременно искать грабителей. Но по лицу собеседников догадался, что его не поддерживают.
  - Хорошо, - согласился он. - До приезда Василия оставим в покое провизора, отставного ротмистра Вербицкого и мошенников из дома на Ивановской горке. Но с художником-то, с Георгием Зотовым, мы уже познакомились. Надо выяснить, что известно ему о тайнах умершего деда.
  В кабинете Чарокова царил идеальный порядок. Николай Андреевич подошел к шкафу и достал с полки толстую книгу. Перелистав её и найдя нужную репродукцию, показал её Алексу:
  - Посмотрите, похож ли мундир человека на этом рисунке, на одеяние вельможи с портрета в спальне у Зотова?
  Когда Алекс утвердительно кивнул головой, Чароков торжественно произнёс:
  - Должен сообщить, что это парадное одеяние флигель-адъютанта царской свиты начала ХIХ столетия. Мундир из тёмно-зелёного сукна с красным воротом и серебряным шитьём на груди. Как видите, на левом плече эполет. Такой эполет свитские чины получили в 1807 году, а с 1815 года стали носить эполеты с вензелем императора на обоих плечах мундира. Флигель-адъютант на портрете из спальни художника, никак не может быть дедом художника. Михаил Зотов был капитаном. А прадед Георгия умер ещё до 1805 года.
  Чароков выдержал паузу и задал вопрос:
  - Так, кто же изображён на портрете?
  Сергей хотел что-то сказать, но Николай Андреевич говорил уже дальше:
  - Почему молодого Зотова столь заинтересовал этот придворный сановник, что он повесил его портрет в своей спальне? Вижу только одно объяснение: портрет достался художнику от деда, для которого этот вельможа был близким другом, возможно, родственником. В архивах Петербурга мы с Сергеем установили личность командора, о котором Михаил Зотов упоминает в своём дневнике. Это князь Пётр Владимирович Чулукадзе. В первые десятилетия прошлого века он состоял в свите Александра Первого, затем перебрался в Москву, а после 1825 года был обвинён в принадлежности к тайному обществу заговорщиков и сослан в Сибирь. Я уверен, что на портрете изображён командор, он же - князь Чулукадзе.
  - Чулукадзе ведут свой род от грузинских князей, - уточнил Сударев. - А князь Пётр - одна из любопытных и загадочных личностей прошлого века. Помимо увлечения масонством (он дружил с самим Новиковым), князь занимался историей, алхимией и оккультными науками. Кроме того, он был любителем разных мистификаций. Известно, например, его причастность к фальшивым раритетам древнерусской письменности. Одному Богу известно, зачем это было нужно князю! Но несомненно, что он имел доступ к неизвестным древним первоисточникам.
  Чароков подошёл к окну, вглядываясь в моросящий на улице дождь.
  - Попробуем подвести итог. Можно не сомневаться, что командором капитан Зотов называл Петра Чулукадзе, скончавшегося в сороковых годах прошлого века в одном из сибирских селений. В жизни этого человека, на первый взгляд, нет ничего необычного: в России было немало дворян, которые являлись членами тайных обществ, увлекались масонством и средневековой мистикой . Но Петр Чулукадзе оставил после себя несколько странных загадок, в одну из которых, он посвятил капитана Зотова.
  - Почему именно Зотова? - спросил Алекс. - Разве у князя не было родственников или других друзей?
  - С кончиной князя Петра род Чулукадзе прекратил существование. Во всяком случае, родственников по мужской линии у него не осталось, - ответил Сударев.
  Алекс с досадой прихлопнул ладонью по крышке стола.
  - Этот князь отдал Богу душу полвека назад. Поэтому его загадки надо разгадывать через молодого Зотова, дед которого вряд ли унёс эти тайны с собой в могилу, не поделившись с кем-то, кто мог бы передать их внуку, когда тот подрастёт.
  - Разумная мысль, - одобрил Чароков. - Хотя в отношении деда и внука Зотовых загадок не меньше, чем в случае с командором. К примеру, что за таинственная библиотека была у капитана Зотова, о которой мне рассказал художник? И откуда она взялась?
  - И какими опытами занимался старик Зотов в лаборатории у Красных ворот? - подхватил Сударев.
  - Портрет, портрет князя, - напомнил Алекс. - Как портрет оказался у Зотовых?
  Трое мужчин, продолжая обсуждение, сошлись во мнении, что портрет Чулукадзе в их расследовании имеет ключевое значение. Художник не случайно скрывает его в спальне, подальше от посторонних глаз
  В конце разговора договорились, что Николай Андреевич при встрече с Зотовым попытается разузнать у него о портрете вельможи. Встреча с художником должна состояться на этот неделе в доме Чарокова.
  Прощаясь с молодыми людьми, Николай Андреевич взял с Алекса слово, что он познакомит его с Марией Коржевой и её сестрой.
  - Помните, я угощал вас настойкой, изготовленной по особому рецепту? - спросил он, пожимая сухой ладошкой руку Алекса. - Сдаётся мне, что скоро начнут сбываться мои пожелания в виде застольного тоста.
  После ухода гостей Николай Андреевич не смог удержать улыбки, вспомнив смущение Алекса при намеке на возможные перемены в его личной жизни.
  
  
   * * *
  
  На улице сеял мелкий дождь. Сергей и Алекс доехали на извозчике до начала Никольской улицы, а дальше пошли пешком в направлении Лубянки, переходя с одной стороны неширокой улицы на другую, заглядывая в книжные магазины и лавки. Некоторые из них были крохотными закутками, в которых с трудом помещалось не- сколько покупателей. В одной из таких лавчонок начинал свое дело Иван Сытин, ставший впоследствии крупнейшим в России издателем и торговцем книгами. Глядя на Сударя, который чувствовал себя среди книжных развалов в родной стихии, Алекс по-доброму позавидовал другу. Может быть, и Александру Манину Бог когда-нибудь дарует такое же страстное увлечение стоящим делом!
  - Не надоело тебе вечно копаться в книгах? - спросил Алекс.
  - В книгах я ищу правду жизни. А еще - ответы на загадки российской истории, - серьёзно ответил Сударь.
  
  Около Проломных ворот в стене Китай-города, они остановились передохнуть. Договорившись с Алексом встретиться минут через тридцать на пятачке у Владимирской церкви, Сударев свернул в проход, получивший название Новой площади.
  Ещё недавно здесь располагался знаменитый рынок, своеобразная барахолка, где торговали всем, чем угодно, начиная от старой одежды и мебели и заканчивая произведениями искусства, среди которых встречались хорошие антикварные вещи. Площадь вдоль внутренней стороны городской стены была сплошь уставлена каменными и деревянными лавками. Толкучий рынок на Новой площади в конце концов упразднили, но здесь ещё сохранилась торговля старыми книгами. Среди этого букинистического изобилия Сергей Сударев надеялся разыскать книгу, которую недавно показывал им Николай Андреевич.
  Алекс, в ожидании друга, вышел через арку к Лубянской площади и стал прохаживаться мимо лотошников. На ступенях торгового павильона, привлекая к себе внимание, ораторствовал щупленький человек - то ли пьяненький или, может, один из тех проповедников, которые во все времена вещали на улицах и площадях Москвы.
  Он подошел ближе, прислушиваясь к речи оратора, говорившего что-то о проклятии, из-за которого на Россию обрушиваются невзгоды и беды, ввергая православные души в страх и смятение.
  Алекс закурил и окинул взглядом фасады зданий, пестревшие вывесками и транспарантами - монументальное выражение сосредоточенной на Лубянке предпринимательской деятельности. Размеры площади были так обширны, что строения на другой ее стороне казались не столь внушительными, как это было на самом деле.
  Дождь на время утих, но лохматые тучи плыли по небу, предвещая затяжное ненастье. Крикливая стая ворон взмыла в небо и, сделав над площадью круг, спикировала на забор у здания Музея прикладных знаний.
  Воронье. Проклятое воронье, думал он, имея в виду не птиц, а людей. Все беды, о которых вещает сейчас уличный проповедник, это не проклятие свыше, а результат алчности дельцов и политиков, дорвавшихся до больших денег и власти. По кусочкам разворовывают Россию. И войну с японцами из-за них проиграли. Пока солдаты гибли под Порт-Артуром, они сколачивали здесь миллионные состояния.
  Эти мысли сменились досадой на самого себя: "Какого дьявола, я болтаюсь в Москве без дела и цели, словно щепка в водовороте? Надо увозить Марию и Юлю в Европу".
  Чтобы поехать в Вену и оплатить лечение Юли нужны деньги. Большие деньги! Если не удастся найти мошенника, вытянувшего из кармана Марии всё её состояние, остается только сразиться с купчишками в одну из коммерческих игр.
  Подошёл Сударев. Взяв Алекса под руку, потянул его через площадь к церкви, приютившейся между двумя домами. Посещение этого храма и являлось целью их пешеходной прогулки.
  - Не гони так, - взмолился Алекс. - К чему спешка, и зачем, вообще, понадобилась нам Гребнёвская церковь?
  - Мы опаздываем. Я договорился с ключницей, что подойдём к двум часам, и она откроет нам вход в подвалы церкви. Увидишь там нечто весьма интересное.
  Сгорбленная старушка отомкнула замок решетки и ушла, оставив друзей перед уходящими вниз ступенями. Держа в руках зажжённые свечи, они осторожно стали спускаться.
  Затхлый воздух обдал их лица, когда Сударев приоткрыл тяжёлую дверь. Он зажёг стоящий на табурете фонарь и, подняв его, направился к центру перекрытой сводами залы.
  Поставив фонарь на пол, Сергей присел и сказал подошедшему Алексу:
  - Здесь, под этими плитами, находятся захоронения нескольких известных российских личностей: поэта Тредиаковского, учёного Магницкого, историка Левыкина. А вот здесь плита с именем наставника юного Петра Первого - Никиты Зотова. Имеет ли он какое-либо отношение к нашему Зотову - неизвестно. Но вот, что нам интересно.
  Взяв фонарь, Сергей перешел к стене и снова присел на корточки.
  - Вчера я зашёл сюда, чтобы взглянуть на надгробную плиту Зотова. О его захоронении в Гребнёвской церкви я вычитал в старом журнале. Осматривая надгробия, случайно наткнулся вот на эту плиту. Читай, что здесь написано: "Сергей Владимирович Чулукадзе". Это старший брат Петра Чулукадзе, умерший, судя по датам, в тридцатилетнем возрасте.
  Всматриваясь в едва проступавшие на поверхности камня очертания букв, Алекс озадачено потёр лоб:
  - Признаться, совпадение любопытное.
  - И я о том же: фамилии двух семей - Зотовых и Чулукадзе - странным образом пересекаются. Не успели мы выяснить, кто такой командор, как оказывается, что художник Георгий Зотов хранит у себя портрет Петра Чулукадзе. А теперь вот оказывается, что прах брата командора в начале прошлого века захоронили в том же месте, где находились останки Никиты Зотова. Эти фамилии опять соседствуют рядом друг с другом.
  - Почему ты не рассказал об этом Чарокову?
  - Николай Андреевич - человек, мыслящий рационально. Сказал бы, что это случайное совпадение. К тому же, еще неизвестно, имеет ли дьяк Зотов, какое-либо отношение к капитану Зотову, жившему в другом столетии. Но совпадение настолько меня впечатлило, что появилась одна идейка. Поэтому и привёл тебя сюда, хочу посоветоваться.
  После тёмного подвального помещения дневной свет, ударивший им в глаза, показался особенно ярким.
  Сергей глянул на затянутое тучами небо.
  - Скоро опять начнётся дождь, - сказал он, поёживаясь. - Зайдём-ка в трактир, перекусим и обсудим мою идею.
   Они обогнули дом Стахеева, направляясь к трактиру с многообещающим названием "Бухта радости", хозяин которого являлся приятелем Сударя.
  Просторный обеденный зал был обставлен без особых затей: дубовые столы по периметру помещения, в центре которого возвышался помост с пыльной пальмой и стульями для музыкантов.
  - Нас угостят простым и божественным на вкус блюдом, - Сергей зажмурил глаза и причмокнул губами. - Только здесь так вкусно готовят голяшки. Это разварное красное мясо говядины на косточках с картофелинами. А к ним подаётся протёртая клюква с сахарной пудрой. Пальчики оближешь, в прямом смысле этого выражения.
  Фирменное блюдо трактира появилось на столе спустя пять минут. Когда их тарелки почти опустели, Сргей продолжил беседу.
  -Так вот, о моей идее. Обнаружив захоронение старшего брата Петра Чулукадзе, я подумал, что встреча командора с капитаном Зотовым в сибирской ссылке не было делом случая. Возможно, они были знакомы раньше и, вообще, весьма вероятно, что между их семьями существовали более тесные узы.
  - Ну-ну, - подбодрил Алекс, закуривая папиросу и осматривая полупустой в это время трактир.
  - Георгий Зотов сказал, что ничего не знает о тайнах умершего деда. Живописец лжет. Ему было лет десять, когда схоронили деда. Он являлся его наследником и продолжателем рода. Михаил Зотов просто обязан был что-то поведать внуку о семье Чулукадзе. В пользу этого говорит и портрет в спальне художника.
  - Всё это так, - согласился Алекс. Но в чём же твоя идея?
  - Надо заставить художника проговориться. Он человек впечатлительный. Этим и надо воспользоваться.
  - Каким образом?
  Сергей достал из кожаной сумки книгу и положил её перед Алексом.
  - Только что купил её на книжном развале. В ней воспроизведён тот же портрет человека в мундире флигель-адъютанта, который показывал нам Николай Андреевич. Я сегодня же могу передать эту книгу доктору Шиману. К медицине он отношения не имеет, а содержит на антресолях Лубянского пассажа, пошивочную мастерскую, где со своей еврейской роднёй перешивает приносимую скупщиками одежду. Однако, настоящее призвание Шимана - создание сложных театральных костюмов. В этом он мастер высшего класса. Его все театральные деятели знают. За пару дней он соорудит мундир, такой же в точности, как на картинке в книге.
  - А дальше что? Явишься в этом мундире к Георгию Зотову и загробным голосом спросишь, не выдал ли он тайну умершего деда?
  - Да нет. Его от испуга кондрашка хватит. Можно обставить всё проще. Допустим, когда художник придёт к Чарокову, в уголке кабинета увидит манекен. Без всякой мистики и театрализации - обыкновенный манекен в мундире флигель-адъютанта. Лицо под шляпой можно закрыть маскарадной маской. Если наши догадки верны, художник обязательно чем-нибудь выдаст себя. Захочет, к примеру, взглянуть на лицо под маской. Есть ещё пара мыслей, как заставить Зотова проговориться.
  - Подожди, - прервал Сударя Алекс. - Смотри, что творят стервецы, - он указал на компанию молодых людей. Парни весело гоготали, потешаясь над трактирным официантом - юношей в белой рубахе с красным поясом. Один из них схватил полового за пояс, притянул к себе и под одобрительные возгласы приятелей начал запихивать ему за рубаху остатки еды со стола.
  Паренёк вырвался из объятий обидчика и хотел убежать, но подставленная кем-то нога опрокинула его на пол трактира.
  Компания, продолжая смеяться, направилась к выходу, не обращая внимания на всхлипывающего полового.
  Когда они проходили мимо, Сергей протянул толстую руку и схватил одного из них за полу пиджака.
  - Постой-ка, приятель. Надо бы извиниться перед мальчишкой.
  Компания сгрудилась вокруг их стола. Остановленный Сударем парень попытался вырваться, поняв, что это ему не удастся, обратился за помощью к стоявшему рядом верзиле:
  - Акимка, этому пузану что-то не нравится.
  - Так врежь ему, - ответил верзила, с любопытством разглядывая Сергея. - Отпусти моего дружка, - приказал он с угрозой в голосе и взял стоящий перед Сергеем стакан с вином.
  Алекс понял, что стычки с подгулявшей компанией не избежать. "Акимка! - лихорадочно вспоминал он. - Где я слышал недавно это имя. Ну, конечно. Охотный ряд". В памяти всплыла встреча у Пятницкой церкви с инвалидом Михеичем.
  - Похоже, вы заводила в этой компании, - обратился Сударь к верзиле. - Извинитесь перед мальчишкой, иначе я отведу вашего друга в участок.
  В ответ Аким плеснул из стакана вином на рубашку Сударя. Тот успел перехватить запястье верзилы и поднялся со стула.
  - Стоп! - рявкнул Алекс и призывно поднял правую руку. - Плачу четвертной, если не устою в схватке с любым из вас. - Обращаясь к верзиле, спросил: - Ты согласен? Или только с инвалидами, да с юнцами сражаешься?
  Аким начал стаскивать с плеч сюртук. Он был на полголовы выше Алекса и шире в плечах.
  Алекс окинул взглядом коробку трактирного зала. После того, как отодвинули ближе к стене столы, около помоста с пальмой образовалось достаточное для поединка пространство.
  - Правила знаешь? - спросил Алекса один из парней с прыщавой физиономией и скороговоркой выпалил: - В пах и горло не бить, за одежду и волосы не хватать, не душить, не бить лежачего. Побеждает тот, кто три раза собьёт противника с ног, или, если сбитый не встанет на счёт десять.
  Алекс скинул китель и засучил рукава рубашки. Сергей шепнул ему на ухо:
  - Тяжеловат для тебя этот парниша.
  - Не тушуйся, Серёга. Главное, поглядывай, чтобы они не вздумали сворой броситься выручать дружка.
  - Начинай! - крикнул прыщавый парень, когда все отошли к стене, оставив бойцов в центре зала.
  Алекс медленно стал обходить по кругу Акима. Тот стоял, опустив руки вдоль тела, демонстрируя уверенность в своём превосходстве.
  Закончился поединок быстро. Акиму, видимо, надоело бездействовать. Поводя крутыми плечами, он стал сближаться с Алексом, тесня его к помосту с пальмой. Тот отступал, выжидая нужный момент.
  Он дождался этого мига. Уклонившись от направленного в лицо кулака, рванулся вперёд и чуть в сторону, выбрасывая перед собой локоть правой руки. Удар, усиленный тяжестью устремлённых друг к другу тел, пришёлся Акиму под нижние ребра. Мгновение он ещё продолжал движение, но потом покачнулся и стал опускаться, хватая ртом воздух.
  Едва Аким снова встал в стойку, как удар, нацеленный в челюсть, поверг его на пол.
  
  
  - Так и будешь всю жизнь махать кулаками? - спросил Сударев, когда они вышли из трактира на улицу.
  Сударь в принципе прав, думал Алекс с запоздалым раскаянием. Бороться со злом таким вот способом - не выход из положения. И всё же, в случае с самоуверенным лавочником, он поступил по велению совести. Но настроение было испорчено.
  Они снова миновали Гребнёвскую церковь, чтобы перейти на другую сторону площади. Один из них направлялся в Лубянский пассаж, другой - к стоянке извозчиков у фонтана, торопясь попасть на 2-ю Мещанскую улицу.
  
   Под пеленой дождя булыжная мостовая Лубянки переливалась сизыми и бурыми пятнышками. Вокруг фонтана то и дело разворачивались конные экипажи. Со стороны Софийки вползала вереница повозок с грузом. Слышались крики обозных возчиков и цоканье лошадиных копыт. На другом конце площади застыл красно-жёлтый вагон трамвая, напоминая речной пароходик.
  С хмурого неба продолжали сыпаться мелкие дождевые капли, попадая за шиворот офицерской шинели Алекса, погруженного в невеселые мысли.
  Вот и закончились погожие осенние дни. Наступил период скверной погоды с непролазной уличной грязью и слякотью.
  Зачастят теперь долгие, без просвета в небе, дожди, навевая тоску и щемящие душу предчувствия.
  
  
  
  
   15. Я тебя не забуду.
  
   С наступлением ночи жизнь на улицах и площадях города замирала. Редкие в это время прохожие, попав в белу или в затруднительное положение, могли рассчитывать лишь на самих себя или на чудо. В Москве - в этом загадочном, непредсказуемом городе - в глухую ночную пору возможны самые невероятные встречи.
   Возвращаясь домой дворами, которые протянулись через домовладения Горчакова от Козицкого переулка к Страстной площади, Петрович всматривался в очертания маячившего впереди крыльца. Это деревянное сооружение напоминало беседку, пристроенную к одному из подъездов. Ему почудилось, что в глубине крыльца мелькнуло светлое пятно женской кофточки. Боже, неужели он продолжает на что-то надеяться?
   Ноги сами собой вели его тем же маршрутом, через проходные дворы, где около года назад произошла запавшая ему в душу встреча.
   Год назад, в одну из тёплых ночей, он осторожно следовал за фигурантом по безлюдным московским улицам. Он следил за ним, чтобы выяснить, куда и к кому направляется скупщик Тихоня в столь поздний час.
   От угла Козицкого переулка он увидел, что фигурант свернул в подворотню проходных дворов, и бросился за Тихоней, опасаясь упустить подопечного.
   Перетекающие один в другой дворы просматривались до самого выхода к площади. Тихоня, за которым велось наблюдение по причине его причастности к скупке краденых драгоценностей, растворился в этих дворах. Укрывшись в тени арочного проезда, сыщик выжидал, не мелькнёт ли где фигура Тихони, за которым он шёл от самой его квартиры в Неглинном проезде. Прижавшись к шершавой кирпичной стене, Петрович напрягал слух и зрение, стараясь уловить в узких, словно кмшка, дворах малейшее движение или подозрительный звук.
   За спиной послышались чьи-то шаги. Чтобы не привлекать внимания нежданного пешехода, пришлось наклониться, делая вид, что разыскивает в темноте оброненную на землю вещь. Прохожий миновал Петровича. Выпрямившись, сыщик увидел силуэт женщины в длинной юбке и светлой кофте. В тот же миг женщина обернулась. Вот сейчас она испуганно вскрикнет и бросится бежать от него во двор.
   Прошло несколько долгих секунд. Женщина молчала. Боясь испугать её, он собирался вернуться назад в переулок, но женщина негромко спросила:
  - Что с вами, сударь? Вам нездоровится?
  Ну и молодчина же, восхитился Петрович. Заговорить в ночное время в подворотне двора с незнакомым человеком отважится далеко не каждый.
  Он несколько раз мотнул головой.
  - Что-то сердце сдавило. Отдышусь и пойду потихоньку дальше.
  - Вы, чай, не здешний. Может, помочь вам дойти до извозчика? - женщина махнула рукой в сторону выхода к площади.
  В подворотне было темно, он не мог разглядеть выражение её лица. Платок на голове выдавал женщину простого происхождения, а то, как она выговаривала слова, не оставляло сомнений, что перед ним коренная москвичка. Похоже, что местная. И живёт она неподалёку отсюда. Имеется шанс проверить, не притаился ли где-то рядом Тихоня.
  - Спасибо, голубушка.
  Он взял её под руку, и они направились в тёмное пространство дворов, зажатое между корпусами кирпичных зданий. Со стороны казалось, что идёт влюблённая парочка. Наклонив лицо к спутнице, он вздыхал тёплый запах её волос и говорил, не задумываясь над смыслом сказанного:
  - Представь, что я провожаю тебя домой. Вот такой незадачливый у тебя кавалер - сам не может дойти до дома. Ты, голуба, далеко ли отсюда живешь? Я, наверное, задержал тебя?
  Впереди он приметил крыльцо и замедлил шаги, рассудив, что дальше идти не имеет смысла.
  - Что-то нехорошо мне, - шепнул он женщине. - Посижу немного на этом крылечке, а ты иди, поздно уже. Бог в помощь тебе, родная.
  - А вдруг хуже станет, - обеспокоилась спутница. - Я за извозчиком сбегаю, он к воротам подъедет.
  - Не волнуйся. Ничего со мной не случится, а тебе ещё до дома идти. - В ответ он услышал негромкий, словно перезвон колокольчика, смех.
  Перестав смеяться, она объяснила:
  - Я живу вон в том подъезде, - она указала на дверь в одном из углов двора.
  - Ну, беги, - он погладил её по плечу. - Как величать-то тебя?
  - Варвара, - ответила она, сбегая с крылечка. У дверей дома она обернулась и помахала ему рукой.
  Прошло минут десять. Во дворах было тихо. В этом каменном чреве могли спрятаться десятки людей, не говоря уже об одном, появление которого он поджидал. Вдруг Тихоня зашел в один из этих домов. Надо дождаться его появления, может, удастся выяснить адресок, по которому он отправился в неподходящее для визитов ночное время.
  Свет из окон и фонари у подъездов давали возможность разглядеть пространство дворов, где внезапно исчез Тихоня. Но мысли сыщика были заняты не фигурантом, а женщиной, с которой он только что разговаривал.
  Скрипнула дверь. Он увидел выскочившую во двор собачку. Следом за ней появилась Варвара.
  - Хорошо, что вы не ушли. Я капли вам принесла. Барыня пользует их, когда у неё щемит сердце. Дома все спят, а с Топкой никто не гулял.
  Она присела рядом с ним на скамейку и протянула флакон с лекарством. Вряд ли она разглядела смущение на лице Петровича, здоровье которого было столь отменным, что он не помнил, когда обращался к врачу.
  Он повертел флакончик в руках. Чувствуя, что дальше не в силах обманывать женщину, произнёс, стараясь скрыть чувство неловкости:
  - Прости, Варвара, старого дуралея. Я неправду сказал, что у меня болит сердце. Надо же было тебе объяснить, с чего это я застрял в подворотне. А ты сама спросила, не худо ли мне?
  Он почти физически ощутил, как напряглась сидящая рядом с ним женщина.
  - Я следил за одним человеком. Слышала, наверное, о сыщиках. Но сказать тебе сразу об этом, сама понимаешь, не мог.
  После затянувшейся паузы она прошептала:
  - А где он... Человек, за которым надо следить?
  - Думаю, что зашёл в один из здешних домов. - Он отвечал ей таким же, как и она, приглушённым голосом. - Подождать надо, может, узнаю, из какого подъезда он выйдет.
  Варвара пододвинулась к нему ближе.
  - Можно, я немного побуду с вами? Вам же лучше, если нас будет двое. Никто не подумает, что мы следим за преступником. Он, что - мошенник или убийца?
  - Скупщик краденного.
  - Трудно быть сыщиком? Я читала в приложении к "Ниве" об одной женщине-сыщике. Смелости у неё было не меньше, чем у мужчин.
  Варвара стала рассказывать о женщине по фамилии Форстер, которая работала в сыскном агентстве Нью-Йорка в качестве шоппера (то есть, агента, посещающего магазины с целью сбора информации).
  Закончив рассказывать, Варвара спросила:
  - Ну, а вы? Что у вас за секретная служба? Это, наверное, интересно.
  Не получив от него ответа, она отвернулась, Петрович услышал обиженный голос:
  - Ничего не рассказываете, даже как вас звать не сказали.
  - Не серчай на меня, Варвара. - Он заглянул ей в лицо. - Величают меня Петром Петровичем. На службе состою годков с двадцати. Конечно, довелось повидать всякого. Сейчас я в отставку вышел, да всё равно ко мне за помощью обращаются. - Он помолчал и зачем-то добавил: - Семьи не имею, если не считать двух молодых людей, для которых я вроде дядьки-наставника. А ты замужняя будешь? В Москве такие красавицы в девичестве не засиживаются.
  - Вдовая я, - вздохнула Варвара. - Фёдор мой не вернулся с фронта. Второй год уже вдовствую, Мужа до сих пор жалею. Очень доброй души человек был. Всего-то годочек мы с ним и пожили.
  - Вот оно что, - задумчиво протянул Петрович. - С такой, как ты, - невольно вырвалось у него, - любой человек будет счастливым.
   - Ну, вас, - рассмеялась Варвара. - Расскажите мне что-нибудь из своей жизни. Я только в книгах читала про сыщиков.
  Выслушав одну из его историй, она долго молчала, прикрыв глаза, удивительной синевы.
  На этот раз она была без платка. Тёмные волосы собраны на затылке в узел, открывая шею и мягко очерченный профиль с выпуклым лбом.
  Открыв глаза, она с удивлением произнесла:
  - Какое нынче звёздное небо!
  Он посмотрел вверх, где светился яркой россыпью звёзд кусок неба, обрамлённый кромками крыш домов. Этот кусочек неба казался окном, распахнутым в далёкий чудесный мир.
  - Словно в сказке, - прошептала Варвара.
  Может, это ему пригрезилось, что её головка вдруг очутилась у него на плече и какое-то время - минуту или чуть дольше - они сидели так, заворожённые зрелищем звёздного неба.
  Вспоминая об этих минутах, он не мог объяснить, что явилось причиной, оборвавшей тогда этот "сон".
  Он очнулся, услышав её слова:
  - До свидания, сыщик. Мне пора, а вам - желаю удачи. Может, свидимся ещё в этой жизни.
  Она окликнула бегавшую по двору собачку и скрылась в дальнем подъезде.
  Что случилось потом? Ведь должно же быть какое-то продолжение у необычного ночного знакомства.
  Около двух недель после той встречи он крутился, словно белка в цирковом колесе, помогая распутать одно крупное преступление. Когда дело было закончено, отправился в проходные дворы Горчаковских домовладений. Оказалось, что пожилая дама, занимавшая квартиру во втором этаже углового подъезда, переехала недавно к сыну на Пресню. Он разыскал эту даму и узнал, что Варвара уволилась, собираясь поехать в деревню к родственникам покойного мужа.
  Так и закончилась эта история. Год спустя, возвращаясь домой после вечера, проведенного в трактире c приятелями, Петрович снова забрёл в те дворы и присел на памятную ему скамейку. Можно было передохнуть, расслабиться в конце этого долгого дня...
  
  С утра он встретился в Манеже с Дмитрием Костиным. Затем они навели лоск на собранную в боксе коляску с двумя большими и двумя маленькими колёсами на мягких резиновых шинах. После полудня он доставил это "чудо" на повозке ломового извозчика во двор дома, где жили Коржевы. Оставив коляску в подъезде дома, он стал дожидаться на улице Алекса. Надо было видеть выражение лица отставного поручика, когда они вместе вошли в подъезд. На кафельном полу вестибюля, сверкая лаком, стояла небольшая коляска для инвалидов. Петрович подтолкнул ее, пояснив, что это их общий подарок Юленьке. Оставив Алекса в квартире сестёр, он снова вернулся к Манежу, где его поджидали друзья. Остаток вечера они провели в трактире "Север", расставшись лишь после того, как стали закрывать заведение.
  Из окон дома, у которого он сидел, доносились звуки приглушённой мелодии. Прислушиваясь к ней, Петрович терзал душу вопросом, на который не находилось ответа.
   Почему он не может забыть встречу с Варварой? Может, судьба свела его с той единственной женщиной, с которой он мог бы быть счастлив. Эх, если бы он был моложе, годков на десять-пятнадцать!
  Годы-годы! Как-то быстро они пронеслись. Он не жалел о прожитой жизни. И если не всегда у него выходило так, как хотелось бы, - это не важно. Главное, что жил по совести, неплохо служил, радовался удачам, переживал обиды и точно так же радовался и переживал за близких ему людей.
  Он сидел на той же скамейке, спрятав лицо в широких ладонях, и тихонько раскачивался, отгоняя воспоминания.
   Не трави себе душу, Петрович! Ты не первый и не последний, кто испытывает горечь утраты, разлучившись с любимой женщиной.
  Не кручинься, сыщик. Расправь плечи, подкрути тронутые сединой усы и забудь о синеглазой Варваре - звездочке, промелькнувшей в небе, словно прощальный подарок судьбы.
  Такой исход не устраивал Петра Шилова. Упрямо сжав губы, он мысленно несколько раз повторил: "Я тебя не забуду. Мы с тобой обязательно встретимся".
  
  Было за полночь, когда Петрович вернулся во флигель. В гостиной в одиночестве бодрствовал Алекс, тихонько перебирая струны гитары.
  - Ба! - с напускным изумлением воскликнул он. -Почему явился из кабака совершенно трезвым? Да ты, вроде, чем-то расстроен!
  - Всё хорошо, - пробурчал Петрович. - Давай-ка, лучше чайку попьем. Замёрз я что-то.
  Подойдя к Петровичу, Алекс, обнял его.
  - Здорово ты придумал с коляской для Юли. Спасибо, дружище.
  За чаем, расспрашивая Петровича, Алекс, задал вопрос:
  - Скажи, что ты думаешь о Марии?
  - Всякому видно, что вы неравнодушны друг к другу. Вот, что скажу тебе, парень: в таком деле тянуть нельзя. Упустишь счастье - потом казнить себя будешь. Тебе, Алексаша, надо на службу устраиваться, а потом, глядишь, сладится всё с Марией.
  Алекс взъерошил ладонью волосы и покивал головой.
  - Ты прав. Но сейчас важно другое. Врачи говорят, что возможно ухудшение в здоровье девочки. Мария уповает на повторное лечение Юли в Вене. А для этого надо иметь тысяч двадцать рублей. Таких денег Коржевым не достать.
   - Сумма не малая. Может, попросить в долг у Чарокова?
   - Это, в крайнем случае, если Василий посчитает такую просьбу возможной. Я тут надумал кое-что лучше. Для этого мне нужна будет помощь.
   Он рассказал Петровичу, что надеется отыскать мошенника, из-за которого сёстры лишились денег и дома на Яузе. Решив заняться деталями этого плана завтра, они отправились спать, но долго ещё ворочались и вздыхали в постелях, перебирая в мыслях события прошедшего дня и обращаясь к милым сердцу воспоминаниям.
  Ранним утром их сон был прерван настойчивым стуком в дверь. Петрович, накинув на плечи пальто, пошёл открывать настырному посетителю. К своему удивлению, увидел на крыльце Сергея Сударева. Рядом с ним переминался с ноги на ногу городовой в надвинутой на глаза мерлушковой шапке.
  - Что случилось? - Петрович всматривался в Сергея, предчувствуя, что услышит недобрые вести.
  - Алекс дома? - спросил Сергей, проходя в гостиную. Городовой, громыхая по половицам каблуками сапог, не отставал от него.
  Увидев полицейского, Алекс стал надевать рубашку и парадный китель с георгиевским крестом на груди.
  - Что случилось? - не унимался Петрович.
  Тяжело отдуваясь, Сергей сел на стул.
  - Я и сам толком не знаю. Ни свет, ни заря ко мне явился этот служивый и сообщил, что ему поручено доставить меня и отставного поручика Манина в дом господина Чарокова для беседы с сотрудниками полиции. Ничего другого я не вытянул из городового.
  - Одевайся, Петрович. Едем на Якиманку. - Выдвинув ящик письменного стола, Алекс достал документы.
  Спустя полчаса они подъехали к усадьбе Чарокова. Около чугунной решетки ворот прохаживался околоточный. Пошептавшись с городовым, он провёл их в дом и попросил обождать в гостиной. Им никто не встретился по дороге. Странно, обычно приходящих в усадьбу людей встречал Мирон или его жена Агафья.
  Не прошло и пяти минут, как в гостиную вошла группа людей во главе с полицейским чиновником. Он представился как следственный пристав и пригласил всех разместиться за столом в центре комнаты.
  - А где же хозяин? С ним всё в порядке? - не удержался от вопроса Сергей.
  - Терпение, господа. - Следователь неторопливо раскрыл папку с бумагами. - Позвольте задать вам несколько несложных вопросов.
  Вопросы чиновника сводились к выяснению, когда господа Манин и Сударев ушли вчера из дома Чарокова, не видели ли они его после этого, чем были заняты накануне вечером?
  Выслушав их ответы, следователь повздыхал и начал рассказывать о преступлении, которое было совершено в усадьбе Николая Чарокова.
  - Ваш приятель остался жив по чистой случайности, - завершил он свои объяснения. - В темноте убийца решил, что его выстрел был точным и упавший Чароков мёртв. Преступнику ничто не мешало сделать еще один выстрел и скрыться. Тем более, что до прихода хозяина он хладнокровно расправился с усадебным сторожем. Жена сторожа в это время отсутствовала. Убийца, должно быть, знал, что она вернётся не скоро...
  
  Мирона хоронили через два дня на Ваганьковском кладбище. Николай Андреевич находился в это время в больнице. Кроме Петровича и его друзей, на кладбище пришло человек двадцать, в основном родственники Агафьи и соседи. После отпевания в храме траурная процессия тронулась по широкой центральной аллее.
   Когда всё было кончено, и пришедшие проститься с Мироном начали расходиться, Петрович отошел за ближайший каменный крест и присел на низкую лавочку. Отсюда он видел выросший холмик сырой земли и склонившуюся над ним Агафью.
  Он догадывался, что Мирон не был счастлив в браке. И детей у него с Агафьей не было. А сейчас вот, вглядываясь в лицо вдовы, он понял вдруг, как много значит для этой женщины потеря мужа, с которым она прожила долгую жизнь.
  Вот и закончил свой жизненный путь Мирон - хромой сыч, как частенько называли его соседи.
  Петрович дружил с ним, и они хорошо понимали друг друга. Кроме сыщика, мало кто знал, что за неприветливой внешностью пожилого сторожа скрывалась душа доброго и верного друзьям человека.
  Пожелтевшие листики медленно осыпались на плечи Петровича. Он смотрел на стоящую у могилы женщину, вертел в пальцах прутик и твердил, едва слышно: "За тебя, Мирон, мы с кем надо, Бог даст, поквитаемся".
  
  На старом московском кладбище ветер равнодушно шуршал зарослями бурьяна, шевелил ленты и поникшие бутоны цветов на могиле Мирона, рядом с которой никого уже не было.
  
  
  
  
   16. Первый день следствия.
  
   Савёлов вернулся из Казани в Москву в день похорон Мирона. Не зная ничего о случившемся, он с вокзала поехал домой, радуясь предстоящей встрече с друзьями.
  Не застав никого в доме у Страстной площади, Василий решил узнать новости у Чарокова, с которым не виделся со дня отъезда Николая Андреевича в Петербург.
  На Якиманке ему рассказали о том, что произошло в усадьбе три дня назад. Известие об убийстве Мирона и покушении на жизнь Николая потрясло Василия. Ехать на кладбище было поздно, поэтому он помчался в больницу, где узнал, что Чарокову сделали операцию, но состояние его до сих пор остаётся тяжёлым.
  Выйдя из больничного корпуса, он бродил по усыпанным жёлтой листвой аллеям, зябко кутаясь от ветра в пальто, отворачиваясь от проходящих мимо людей, чтобы не видели застывшей в его глазах боли.
  Наконец он присел на скамейку и попытался сосредоточиться. Надо возвращаться домой или на Якиманскую набережную, чтобы встретить кого-нибудь из своих и расспросить о происшедшем несчастье. Рассудив, что успеет ещё это сделать, он отправился в сыскную полицию. Очень важно взять расследование преступления в свои руки.
  Только вечером он пришёл домой. Алекс с Петровичем недавно вернулись с поминок. Глядя на их хмурые лица, он подумал, как нелегко им было пережить эти дни.
  Василий присел к столу, предложив:
   - Помянем, друзья, Мирона. Неразговорчивый он был человек, но сердце имел золотое. Николай очень любил Мирона.
  Осушив фужеры, они долго сидели в молчании. Мягкий свет от шёлкового абажура падал на середину стола, оставляя в тени фигуры людей, их застывшие, сосредоточенные на своих мыслях лица. Каждый из них сознавал, что случившегося не изменить, зло уже состоялось, но преступники, от рук которых погиб Мирон, не должны свободно разгуливать по земле.
  Затянувшееся молчание первым нарушил Манин. Обернувшись к Василию, негромко спросил:
  - Что сказали в больнице?
  - Пуля задела нерв и застряла в правой стороне грудной клетки, - голос Василия дрогнул. - Николаю сделали операцию. Врачи не говорят пока ничего утешительного.
  - Какой-же гад стрелял ему в спину! - возмутился Алекс.
  В спину, - подтвердил Василий, - и с близкого расстояния. Николай в это время открывал ключом дверь. Убийцы, уверенные, что достигли цели, скрылись, оставив тело на пороге дома.
  Петрович сидел, опустив голову и стиснув лежащие на столе кулаки.
  - За что убили никому не сделавшего зла Мирона, - спросил он, медленно выговаривая слова.
  - Не знаю. Пока не знаю, - ответил Василий. - Скорее всего, решили убрать сторожа, чтобы затем спокойно расправиться с хозяином дома. Мирона оглушили, возможно, пытались связать, но он, наверное, стал оказывать сопротивление. Тогда его ударили ножом под лопатку. Преступники спрятали тело в кустах недалеко от ворот и стали поджидать прихода Чарокова. Агафья, вернувшись от родственников, направилась к дому и наткнулась на истекавшего кровью хозяина. Николая увезли в больницу, а прибывшие в усадьбу сотрудники сыска, осматривая участок, обнаружили в кустах тело Мирона.
  - Откуда тебе всё это известно? - спросил Алекс. - Почему ты думаешь, что в нападении участвовало несколько человек?
  - Преступников было, как минимум, двое. Полиция обнаружила следы их ног рядом с телом Мирона. Эти сведения сообщил мне пристав, которому поручили расследование. Официально он будет продолжать вести его, но под моим руководством. На этот счёт имеется распоряжение. Добавлю, что с завтрашнего дня я возглавляю специальную группу следователей и сыщиков, основная задача которых довести до конца расследование о хищениях икон и церковной утвари.
  Василий подошёл к Петровичу, положил руку ему на плечо.
  - Мы с тобой снова на службе. Убийцу Мирона и того негодяя, который стрелял Чарокову в спину, найдем непременно.
  - А какая роль отводится мне и Сударю? - спросил Алекс. - Думаешь, что мы останемся в стороне?
   Василий с досадой развёл руками.
  - Алекс, дружище, пойми, что мы имеем дело с убийцами. Я не могу подвергать ваши жизни опасности.
  - Ты забыл, что я фронтовой офицер! Сударь тоже не мальчик и может постоять за себя. - Алекс рывком поднялся со стула. - Покушение на Чарокова не случайность. Особенно, если вспомнить, что произошло в его доме раньше. Тогда он отделался ударом по голове, а визит преступников объяснялся поисками древней книги. Ясно, что оба нападения связаны. Это одна и та же история. Мы с Сударем с самого начала приняли в ней участие, так что теперь прятаться не имеет смысла.
  - Нужно всё обсудить, - буркнул Василий.
  Он достал и положил перед собой блокнот и остро отточенный карандашик.
  - Никто не требует, чтобы вы выбросили из головы историю, которая началась с кражи рукописи. За время моего отсутствия вы, наверное, не сидели, сложа руки. Так что рассказывай, Алекс, всё в подробностях. Мне особенно важно знать, что делал и говорил Николай в последние дни.
  Слушая рассказ друга, Василий делал пометки в блокноте и, время от времени, уточнял обстоятельства дела.
  На душе у Алекса было муторно. На фронте ему не раз приходилось хоронить товарищей. Но сейчас, когда он стал привыкать к мирной жизни, хладнокровное покушение на двух беззащитных людей не укладывалось в голове. К чувствам боли и гнева добавлялось отчаяние от одной только мысли, что он ничем не может помочь Чарокову, беспомощному и, быть может, умирающему в данный момент в больнице.
  Ему не терпелось начать действовать. Пассивное ожидание казалось предательством по отношению к Николаю Чарокову. В то же время, разум подсказывал: метаться, не имея конкретного плана, - дело совершенно бессмысленное.
  Рассказывая о событиях минувшей недели, Алекс снова, но как бы со стороны, увидел всё происшедшее. Попытки их самостоятельного расследования представлялись теперь детской игрой. Василий прав: в этом деле они столкнулись с убийцами, для которых пролить кровь человека всё равно, что отмахнуться от мухи. К таким зверям в людском обличии надо быть беспощадными. Если Всевышний до сих пор не покарал их - значит, он хочет, чтобы это сделали люди. Но изобличить преступников будет не так-то просто.
   Савёлов захлопнул блокнот.
  - На сегодня достаточно. Надо всё хорошенько обдумать.
  Он ушёл в свою комнату, потушил свет и растянулся на скрипучей тахте, заложив за голову руки.
  Утром Алекс посмотрел на усталое с покрасневшими веками лицо друга и понял, что Василий не спал всю ночь. Пепельница в его комнате была заполнена до краёв. Рядом с ней лежали листки бумаги, испещрённые аккуратным убористым почерком. Отдельные строчки текста обведены жирными рамочками.
  Заметив, что Алекс поглядывает на листочки, Василий отрицательно качнул головой:
  - Ничего особого я не надумал. Это просто некоторые соображения, факты и записи, о чём говорил Николай в последние дни перед покушением.
  За завтраком Савёлов сообщил, что скоро уходит и вернётся лишь поздним вечером. Услышав это, Петрович принялся собирать со стола посуду. Из кухни, где у него был свой угол с кроватью, он вернулся одетым в пальто и в начищенных до блеска штиблетах.
  - Не спеши, Петрович, - Василий усадил его рядом с собой. - Для тебя имеется особое задание. Сегодня же отправишься в село Пегово, рядом с которым находится усадьба Зотовых. Оденься так, чтобы не привлекать внимания, - он кивнул на обувь Петровича, - а по дороге подумай, под каким предлогом ты там появишься. Мне надо, чтобы ты разузнал о живущих в усадьбе людях всё, что можно о них узнать. В селе и округе, наверняка, найдутся словоохотливые и любознательные старожилы. Впрочем, ты и сам знаешь, как надо действовать. Сейчас в усадьбе находится мать Георгия Зотова. Составишь список всех, кто бывает или бывал там раньше. Хорошо бы иметь план дома, чтобы знать, что и где в этом доме находится. Меня интересуют, в первую очередь, личность художника, его приятели и знакомые, с которыми он общался в Пегово.
  - С таким заданием в один день не управиться.
   - А ты заночуй у какой-нибудь вдовушки, - посоветовал Алекс.
  Петрович взглянул на Василия. Тот прикинул что-то в уме и спросил:
  - Управишься за два или, максимум, за три дня?
  Когда Петрович снова вышел на кухню, Василий повернулся к Алексу:
  - Для тебя, господин фронтовой офицер, - припомнил он реплику друга, - тоже имеется поручение. Только, чур, без фокусов и самодеятельности.
  - Слушаюсь, мой капитан.
  - Без шуток, Алекс. Прошу сделать только то, что тебе будет сказано.
  Поручение оказалось совсем пустяковое. Алекс выслушал друга и подивился, как это ему самому не пришла раньше в голову столь простая мысль. Надо было встретиться с Сударем и тайком провести его через чёрный ход в здание архива на Ивановской горке. Сударь был единственным, кто видел в лицо ворвавшихся в его дом бандитов. Возможно, Сергей узнает среди посетителей особняка хотя бы одного из налётчиков.
  На прощание Василий ещё раз напомнил, чтобы Алекс и Сударь ничего не предпринимали без его ведома, не входили в контакт ни с кем из подозреваемых лиц, не приближались к дому Чарокова на Якиманке и не искали встреч с Георгием Зотовым.
  Высказав наставления тоном приступившего к разработке следователя, Савёлов облачился в пальто, и направился к выходу.
  - Ты бы шляпу и шарфик надел, - крикнул вдогонку ему Петрович. - На улице, чай, не лето.
  
   * * *
  
  Впервые за весь сумрачный день лучи солнца пробились сквозь плотные облака. На улицах сразу стало светло и празднично: не успевшие высохнуть дождевые капли заискрились весёлыми блестками, а тусклые краски городского пейзажа засияли вдруг многоцветной палитрой, словно наполнившись изнутри чудодейственным соком.
  Василий шёл вдоль широкой улицы, распахнув пальто, не обращая внимания на рассыпанные под ногами лужицы. На углу с Кузнецким мостом остановился, прислонившись спиной к киоску. Со стороны могло показаться, что он о чём-то задумался или просто любуется освещёнными солнцем фасадами зданий.
  Заметив в толпе нужного человека, он помахал ему зажатой в руке перчаткой, и направился к зданию вывеской: "Осенняя выставка московских художников". Рядом, более мелким шрифтом, перечислялись участники выставки. Убедившись, что среди них значится живописец Зотов, он вошел в дверь, догоняя своего приятеля -профессора Николая Бурланова.
  Утром Василий посетил Бурланова в его доме в Таганке, чтобы расспросить о Георгии Зотове. Профессор отозвался о нём, как о талантливом графике и живописце, и предложил познакомить их сегодня же, после открытия выставки на Кузнецком мосту.
  
  В главном выставочном зале стояла чинная тишина. Вернисаж подходил к концу, и публика разбрелась по залам. Бурланов сразу же направился к группе людей, одетых во фраки или парадные сюртуки.
  Оставшись один, Василий рассматривал посетителей: студенты, институтки в пелеринах и фартуках, небрежно одетые волосатые личности, пожилые дамы и господа. Две старушки рассматривали через лорнеты портрет, едва не касаясь его носами. Сухопарая дама что-то "картавила" группе французов. У картины с изображением Христа на Голгофе застыл бородатый крепыш в просторной блузе...
  Георгия в этом зале не было. Пейзаж Зотова оказался в последнем зале. Изображение заурядного сельского вида - огромное вспаханное поле на фоне весеннего неба - на первый взгляд, показалось Василию простеньким. Но, всмотревшись в земляные пласты, ему вдруг почудилось, что они излучают тепло и подрагивают, словно фантастическое животное, распростёртое на переднем плане пейзажа.
  - Не правда ли, оригинальный пейзаж? - обратилась к нему блондинка в коричневом платье из фая. - Второй раз подхожу к этой картине: хочу понять, что привлекает меня в столь незамысловатом сюжете?
  - Интересный художник, - ответил не ожидавший вопроса Савёлов. - Жаль, что на выставке только одна из его работ.
  Женщина перевела взгляд на Савёлова. Поправив рукой прическу, дружески улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками.
  - Савёлов Василий Платонович, юрист, - представился он, склонив перед дамой голову.
  - Эва Лучинская, - кивнула в ответ блондинка и спросила: - Вы знакомы с автором этой картины Зотовым? Кажется, я слышала раньше эту фамилию среди русских, живущих в Париже.
  - Я здесь с профессором живописи Бурлановым. Зотов один из бывших его учеников. Профессор отзывается о нём лестно.
  Свёлову почему-то казалось, что блондинка не прочь быть представленной Георгию Зотову. Как странно. Он пришёл на выставку с этой же целью! Впрочем, его устраивала возникшая ситуация.
  Он увидел Бурланова и предложил блондинке:
  - Профессор может познакомить нас с Зотовым, если, конечно, художник на выставке.
  Не дав и слова вымолвить подошедшему мэтру, Василий представил ему Лучинскую.
  - Моя собеседница интересуется Георгием Зотовым. Мы только что говорили о нём, рассматривая этот пейзаж. Не мог бы ты познакомить нас с автором?
  Профессор удивленно посмотрел на приятеля, затем подмигнул ему и поддержал затеянное Василием представление:
  - Я и сам собираюсь поговорить с ним. Этот молодой человек болезненно переживает, что его творчество не получает в России должного понимания. Сейчас он скучает в буфете. Если не возражаете, составим ему компанию.
  Спускаясь по лестнице в помещение, где находился буфетный зал, Савёлов спросил, как оценивают выставку светила искусства? Профессор поморщился и оглянулся на задержавшуюся около зеркала белокурую спутницу.
  - Тебе повезло, что не слышал весь этот словесный понос. - Он поморщился и заговорщицким тоном добавил: - Если правильно тебя понял, эта блондинка не должна догадываться, что на выставку ты пришёл, чтобы познакомиться с Георгием Зотовым?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   17. Факты и версии.
  
   Среди сотрудников криминальной полиции города известие о назначении Савёлова начальником новой следственной группы вызвало пересуды. Кабинетные чиновники язвительно вспоминали о покровителях молодого следователя. А сыщики-практики отзывались о Савёлове уважительно, и лишь некоторые из них говорили о нём с долей зависти, ссылаясь на капризы фортуны, которая и на этот раз одарила улыбкой не их, а другого.
   Не будем повторять досужие разговоры. Каждому человеку в мирской жизни уготована своя роль, своё главное предназначение. Знать бы только, в чём оно заключается, и иметь желание выполнить данную миссию. Человек, к примеру, может всю жизнь торговать галантерейной продукцией и не знать, что ему уготовано было стать писателем или, скажем, прославленным воином. Такое случается, если человек не прислушивается к зову души, не стремится к достижению достойной его способностей цели, предпочитая плыть по течению.
  Савёлову на роду написано было стать криминалистом. Профессия эта требует особых способностей и специфических черт характера, которыми Василий Платонович обладал сверх достаточной меры. Он с интересом относился к расследованию любых дел криминального свойства - от заурядных уличных краж, до запутанных и хитро задуманных преступлений. При всём этом, пытливый ум молодого следователя стремился к познанию сути человеческого естества, способного творить не только добро. В религии и в трудах философического содержания искал он ответа на мучающие его вопросы, относящиеся к извечной проблеме противоборства добра и зла. Это не мешало работе, но в значительной степени снижало эффект того счастливого состояния, которое испытывает человек, занимаясь любимым делом.
  Получив новое назначение, Василий развернул бурную деятельность. Целыми днями пропадал в городе, встречаясь с разными людьми, и лишь изредка появлялся в помещении, которое выделили для его сотрудников.
  Это была просторная комната с низким потолком на последнем этаже здания. Полдюжины сыщиков трудились в ней за старыми канцелярскими столами. На данном этапе суть их работы заключалась в том, чтобы разослать во множество разных мест запросы. Начальство надеялось после поступления ответов сузить круг поисков лиц, организовавших серию хищений церковного имущества и предметов антиквариата.
  То, что они имели дело с преступной организацией, Савёлов убедился, побывав в Казани, где ему сказочно повезло. Благодаря захваченному из Москвы фотографическому портрету Луки, местная полиция выяснила, что этого бандита видели несколько раз в районе торговой пристани. Удалось установить человека, которого встречали вместе с Лукой у одного из лабазов. Это был немолодой и солидный на вид купец первой гильдии. Вначале он отпирался от знакомства с Лукой, но когда в принадлежавшем ему амбаре обнаружили склад икон и других старинных произведений искусства, он сознался, что всё это привезли сюда из разных городов России. Он расплачивался с поставщиками и передавал антиквариат другим людям, отправлявшим его вниз по Волге в Астрахань. Владелец лабаза сделал ещё одно важное признание: руководили всем процессом из Москвы, откуда, приезжали эмиссары с деньгами и с условленным паролём.
  К сожалению, попавшая в руки сыщиков нить была внезапно оборвана. Арестованного хозяина лабаза нашли мёртвым на тюремных нарах - его задушили во сне подушкой.
  После ареста Луки и лабазника из Казани главари организации наверняка затаились, хотя, как понял Савёлов, они и не поддерживали прямых контактов с людьми, которые совершали кражи, и с теми, кто осуществлял доставку ценностей в Астрахань. Далее груз загадочным образом исчезал. Очевидно, его переправляли морем в другие страны.
  Необходимо было выявить канал, по которому ценности попадали за границу, и установить зарубежных партнёров преступников. Поэтому часть запросов, которые готовили и рассылали сотрудники группы Савёлова, адресовалась через Департамент иностранных дел в различные заграничные учреждения.
  Предстояло также выяснить, из каких городов России стекались в Казань похищенные ценности, и установить, кто именно приезжал из Москвы с целью отбора похищенных ценностей. Подобного рода размышления не давали покоя Савелову. Но, в первую очередь, надо было найти убийц, проникших в усадьбу Чарокова.
   Он понимал, что дополнительно взял на себя расследование сложного дела - подобные преступления удавалось раскрыть крайне редко. Но иначе он поступить не мог, Николай Чароков был его другом.
  Улик и свидетельских показаний по этому делу не было. Убийцы, скорее всего, - наёмные. Они растаяли в городе, оставив во дворе усадьбы тела своих жертв. А как обнаружить тех, кто нанял убийц?
  Савёлов начал с версий мотива совершенного на Чарокова покушения. К счастью, таких мотивов не так уж и много.
  Отметая в сторону всё нереальное: ограбление, ревность, приступ внезапной ярости и тому подобное, он оставил в своём перечне два наиболее вероятных мотива: месть человека, знавшего раньше Чарокова, и покушение в связи с тем, что жертва являлась обладателем какой-то тайны или опасных сведений.
  Только в одном Савёлов не сомневался - покушение на его друга готовилось загодя, но что-то заставило преступников поспешить, не выжидая более благоприятной для нападения обстановки.
  Зная жизнь друга, он считал наиболее вероятной вторую версию, которая увязывалась с историей похищения древней рукописи. Эта книга, случайно оказавшись в руках его друга, принесла Николаю одни несчастья.
  Бедняга Чароков! Сколько дней уже он находится между жизнью и смертью, распластавшись на больничной кровати. Жена Николая - худенькая светловолосая дама лет тридцати - была срочно вызвана из деревни в Москву, и теперь она не отходила от мужа, оставив детей на попечение воспитателя и домашней прислуги.
  Василию была симпатична Алиса Феликсовна, которую в доме Чароковых все, кроме слуг, запросто называли Алисой, или же Лизой.
  Но уж слишком внезапно Алиса появилась в жизни Николая Чарокова. Возможно, что причина покушения на его жизнь таится в прошлом.
  Савёлов решил, не откладывая, побеседовать с супругой Николая Андреевича. Он встретился с ней в больнице. Алиса была растеряна, находилась в недоумении относительно причин обрушившейся на их дом беды. Она ничего не знала о муже с тех пор, как он уехал в Москву, оставив её с детьми и слугами в сельском имении. А теперь с надеждой смотрела в глаза Савёлову, ожидая его объяснений.
  Ничего не утаивая, он рассказал ей о происшедших событиях, начиная с той ночи, когда в усадьбу проникли воры в поисках манускрипта.
  К сожалению, Алиса мало, что смогла сообщить. Манускрипт она видела - Николай иногда читал ей забавные отрывки из этой книги. Он показывал рукопись специалистам и коллекционерам. Да, она может назвать Василию их имена. С живущим по соседству провизором - Игнатием Вадимовичем Козловым - она знакома, он бывал у них дома. Показывал ли муж манускрипт Козлову, она не знает, но думает, что такое вполне вероятно, так как провизор также увлекается коллекционированием - собирает старинные рецепты и способы врачевания людей.
  Никого из врагов мужа или людей, желающих ему зла, Алиса Феликсовна назвать не могла.
  После этого разговора Савёлов встречался почти со всеми, кто бывал в последнее время в доме Чароковых. Не составил исключения и провизор Игнатий Козлов.
  
   * * *
  
  Дописав последнюю строчку, Алекс вздохнул и отложил в сторону листы бумаги. Перевод статьи, посвящённой войнам династии Цин, был завершён. Преодолеть хитросплетения оборотов восточного языка помогала мысль о солидном вознаграждении, которое он получит в издательстве. После этого можно заняться осуществлением планов, не дававших ему покоя уже несколько дней.
  Переулками и проходными дворами он добрался до Самотёки. Вскочил на подножку задней площадки трамвая и доехал до церкви в Напрудном. Ёще минут десять прошел по местности, пересеченной канавами и пустырями, и вышел к дому, в котором находилась квартира Коржевых.
  Марию он застал за тем же занятием, которым сам занимался недавно. В окружении справочников и словарей, она переводила с французского какой-то архивный текст. С большим трудом удалось уговорить Марию Андреевну отлучиться из дома по важному делу, которое требовало её присутствия.
  Он повёз её на извозчике-лихаче. Свернув на набережную, лихач помчал их в сторону Кремля. Миновали храм Христа Спасителя, и Алекс остановил извозчика. Не раскрывая цели поездки, провёл Марию на задворки небольшой усадьбы, где, в окружении кустов боярышника и сирени, приютился деревянный дом. У дома окликнул пожилую женщину.
  Спустя минуту Алекс представлял Марию владельцам дома - супругам, готовым сдать пустующие комнаты приличным людям. (Адресок уютного домовладения подсказал Петрович). Накануне Алекс переговорил с хозяином и договорился о плате.
  Как приятно было видеть раскрасневшееся лицо и сияющие глаза Марии! Дай-то Бог, чтобы сёстры чувствовали себя в этом доме спокойно, да и Юля может отдыхать в небольшом саду, сколько душе угодно.
  После осмотра комнат и сада Мария, шепнула на ухо Алексу:
  - Чудесное место. О таком можно только мечтать.
  Обсудив с хозяином сроки предстоящего переезда, они спустились к реке и решили пройтись вдоль набережной.
  Мария опиралась на руку Алекса. Было ветрено, и она придерживала на голове шляпу, обшитую полосками чёрного шёлка. Её старенькое пальто, вышедшего из моды фасона, раздувалось под порывами ветра, мешая идти в ногу со спутником. То и дело, сбиваясь с шага, она сетовала на эти пустяковые трудности и продолжала рассказывать о загородном доме, где прошло её детство.
  - Это ужасно, - рассуждала она, - когда ребёнок лишён возможности быть на природе. Если бы Юля была здорова, я увозила бы её летом в деревню. У девочки имеются способности к живописи. На природе мы бы вместе писали этюды...
  Алекс поддакивал, поглядывал сбоку на профиль девушки и мысленно обещал себе, что раздобудет необходимую сумму денег, чтобы отправить сестричек в Австрию, где врачи обязательно вылечат Юлю.
  В это время они вошли в аллею, с одной стороны которой пролегала набережная, а с другой - возвышались стены Кремля. Впереди виднелся силуэт женщины с детской коляской; под одним из деревьев дремал странник, усевшись на кипу опавшей листвы.
   У подножия приземистой башни остановились передохнуть. Запрокинув голову, Мария долго смотрела на стены, увенчанные зубцами.
  - Надо же, - удивилась она, - прошло лет десять, как с этих стен удалили побелку, а я до сих пор не могу привыкнуть к их кирпичному цвету. Раньше Кремль смотрелся белым, с золотыми главами церквей и соборов над крепостными стенами. Это было в традициях московского зодчества и образа "Москвы белокаменной".
  - Русские люди, Маша, с трудом привыкают к новому. Лет через сто москвичи, возможно, уже не смогут представить стены и башни Кремля иначе, как в таком вот тёмно-красном обличии. Мне тоже не нравится этот тревожный цвет - словно кровь, загустевшая на каменной плоскости.
  Мария невольно вздрогнула. Ей, как и многим другим москвичам, были памятны кровавые столкновения, происшедшие минувшей зимой на улицах города.
  Она с беспокойством взглянула на Алекса, понимая, что его волнуют другие мысли. Она в курсе трагических событий на Якиманке, видела, как переживает он, и сама испытывала всё это время волнение и тревогу.
  - Как ты думаешь, покушение на Чарокова связано с той историей, о которой ты мне рассказывал? Я имею в виду людей, похитивших древнюю рукопись.
  Прошло несколько минут прежде, чем он ответил. Он и сам последние дни мучительно размышлял над этим вопросом.
  - Василий допускает такую возможность. Недаром он столько внимания уделяет твоему коллеге Георгию Зотову, дед которого сделал эти странные записи в конце манускрипта. Но ищет Василий не там, где надо. У меня имеются новые данные о причинах этого покушения.
  Мария порывисто взяла его за руку.
  - Алекс, прошу тебя, будь осторожен. Эта твоя горячность. Опять ввяжешься с кем-нибудь в драку. Люди, которых вы ищите... - хотела сказать, что эти люди убийцы, но промолчала.
   - Полноте, Машенька. Ты известная всем трусиха. Кстати, не надо пока никому рассказывать о вашем переезде на набережную.
  - И Лытарину не рассказывать?
  - С ним я сам поговорю об этом.
  - Но переезд всё равно не скроешь.
  - На этот счёт у нас с Петровичем всё продумано.
  
   Они расстались на Васильевском спуске. Перед тем, как сесть в экипаж , Мария поправила фуражку на голове Алекса и уже из пролётки помахала ему рукой. Обернувшись, она смотрела на него до тех пор, пока извозчик не свернул за угол храма Василия Блаженного.
  На курантах Спасской башни Кремля стрелки показывали начало пятого. По времени все складывался так, как Алекс наметил утром. Оставалось занести в издательство перевод статьи, а затем встретиться с Фёдором. Алекс надеялся, что этот уважаемый среди воров человек прояснит некоторые обстоятельства, связанные с новой версией покушения на Чарокова.
  Размышляя об убийстве на Якиманке, он пришёл к выводу, который перечёркивал прежнюю версию, связанную с похищением манускрипта.
  Всех их, включая Василия, заворожила мысль о несомненной связи между недавним покушением на жизнь Чарокова и событиями, происшедшими примерно месяц назад. Сначала замаскированный под ограбление обыск дома на Якиманке. Затем нападение на Сударя и похищение манускрипта. Потом записка с предупреждением о бедах на их головы, если они займутся поисками украденной рукописи. Как не связать все эти события с убийством Мирона и с тем, что Чароков чуть не погиб от пули убийц?
  Казалось ясно, в каком направлении вести поиск убийц. Судя по тем поручениям, которые Василий дал Сударю и Петровичу, следователь считает эту версию главной. И всё же, как и раньше, нет ответа на главный вопрос: зачем понадобилось лишать жизни Николая Андреевича? Записка "доброжелателя", скорее всего, - просто угроза с желанием запугать. Всё остальное тоже не очень-то складывается. В последний раз бандиты не пытались проникнуть в дом Николая Андреевича. Если они решили, что Чарокову удалось разгадать зашифрованный текст, то тем более, какой резон убивать обладателя этой тайны?
  В чем же умысел столь жестокого преступления?
  Со дня возвращения Николая Андреевича из Петербурга и до момента, когда убили Мирона, прошло несколько дней. За это время могло произойти что-то важное, давшее повод пойти на убийство хозяина дома.
  Он мысленно перебирал события этих дней, стараясь припомнить чуть ли не каждый час. Теперь-то он понимал, почему Василий так подробно расспрашивал обо всём, что происходило за время его отсутствия.
  Восстанавливая в памяти эти события, он вдруг понял, что совершает одну и ту же ошибку, начиная воспоминания с четверга, когда увидел Чарокова после его возвращения из Петербурга. А что было в среду?
  Он стал вспоминать:
  "Сударь с Чароковым приехали поездом в среду вечером, а телеграфное сообщение об их приезде приказчик вручил мне в понедельник, когда я пришел в книжную лавку, чтобы дождаться Василия и отправиться с ним в Зарядье. Вторник я провел весь день с Василием, вечером проводил его на вокзал, а в среду утром..."
   Внезапное воспоминание всплыло в сознании Александра Манина.
  В среду утром он решил зайти на Якиманскую набережную, чтобы предупредить Мирона о приезде его хозяина. Калитка в ограде была открыта, и он направился к домику, где жили Мирон с Агафьей. Подойдя к двери, услышал за ней громкий голос мужчины, не принадлежавший Мирону. Тогда он не придал значения невольно подслушанной фразе, постучал и громко позвал Мирона. Дверь открылась, мимо него проскользнул потрёпанного вида мужик в кожаной безрукавке.
  В прихожей Алекс застал Агафью, с лица которой не успело исчезнуть выражение человека, так и не сумевшего уяснить, о чём это ему только что говорили. Мирона не оказалось, он ушёл с полчаса назад за покупками в Китай-город. Алекс не стал дожидаться его и, передав Агафье о приезде Чарокова вечерним поездом, отправился на 2-ую Мещанскую улицу.
  Теперь он старался припомнить ту фразу, подслушанную им у дверей в сторожку. Алекс тогда еще обратил внимание, что слова посетителя казались странными. А теперь, после происшедших в усадьбе событий эти слова и вовсе приобретали зловещий смысл.
  Вышедший из дома мужчина говорил о каком-то долге, что-то вроде: "Старик скоро придет за долгом... Если донесете полиции, муженьку наступит хана".
  Он точно помнил, что слышал следующие слова: "старик", "муженёк", "полиция" и "хана". Речь, должно быть, шла о самой Агафье, и это её муженьку - Мирону - грозили смертью. На воровском жаргоне термин "хана" употребляли, когда хотели сказать, что такому-то человеку пришел конец, что он обречён.
  Придя к этому выводу, Алекс поспешил разыскать Агафью, разговор с которой не занял много времени. Она запомнила наглеца, вломившегося к ним домой. Раньше никогда не видела этого человека. Он грубо потребовал передать своей барыне, что какой-то дед или старик скоро явится к ней за долгом и, если барыня обратится в полицию, то она и её муж пожалеют об этом. И добавил еще, что лучше не злить старика, под рукой которого ходят все бандиты Замоскворечья.
  Теперь многое становилось понятным. Речь-то шла не об Агафье или Мироне, а о Чарокове и его жене.
  Кто-то шантажирует Алису Феликсовну!
  Он спросил Агафью, передала ли она хозяйке слова с угрозами от какого-то старика? Но убитая горем Агафья только махнула рукой - до того ли было после смерти Мирона.
  В голове у Алекса быстро сложилась версия. Шантажисты решили до возвращения Алисы с детьми в Москву расправиться с её мужем. Это должно было послужить для неё устрашением и, кроме того, облегчало задачу дальнейшего вымогательства, потому как Алиса наследовала всё состояние мужа.
  Всё объяснялось просто, а они морочили себе голову в поисках мотива покушения на Чарокова.
  Василий лучше его сможет объясниться с Алисой и разузнать у неё о загадочном старике, который запугивал её расправой с Чароковым, а теперь будет угрожать ей самой или детям. Правда, ещё неизвестно, что расскажет Алиса. И захочет ли она вообще говорить на данную тему. О старике же - главаре бандитов Замоскворечья - Алекс и сам попробует разузнать.
  Вот для этого и спешит он сейчас на встречу с Фёдором в Охотный ряд, где рядом с трактиром Тестова должна находиться лавка старьёвщика. Не так давно Фёдор сам сказал, что, если он будет нужен Алексу, его можно найти через старьёвщика, который неотлучно сидит в своей убогой лавчонке.
   С Фёдором Алекс познакомился по просьбе Василия, помогая уладить щекотливое дело, связанное с кражей ценных бумаг у московской певицы. Лавку старьевщика, напоминавшую нору крота, он отыскал в одном из задних дворов трактира. Сморщенный, словно сушёный гриб, человечек с безразличным видом выслушал Алекса и прошамкал беззубым ртом, что передаст его просьбу, как только Фёдор Кузьмич объявится. Алекс достал из кармана ассигнацию и протянул старьевщику. Старикан вылез из кресла и скрылся в задней комнате лавки. Через пару минут он вернулся и сказал, что молодой человек может зайти спустя час или обождать интересующего его человека в лавке.
   Когда Алекс снова вернулся к лавке старьёвщика, Фёдор уже поджидал его во дворе, сидя на ящике и попыхивая дымком из короткой трубочки. Выслушав вопрос Алекса, он выбил пепел из трубки и сказал, что человек по кличке Старик, обитающий в Замоскворечье, им известен.
   - Не мое дело, зачем тебе нужен Старик, - сказал Фёдор и вопросительно посмотрел на Алекса. - Раз надо, адресок я тебе скажу.
   Алекс не стал ему ничего объяснять. Уточнив, где можно найти Старика, спросил, что он за человек и действительно ли он главарь одной из воровских артелей?
   Фёдор глянул на него удивлённо:
  - Он же сявка.* Посредничает у заезжих ребят из Варшавы. Раньше Старик слыл в Москве мастером по аферам с липами.** В своё время он при помощи
   ______________________
   * мелкий воришка ( жаргон).
   ** фальшивые документы (жаргон).
  
  подделанных им бумаг сумел облегчить городскую казну на сотню тысяч рублей.
   - Понятно, - протянул Алекс. - Как считаешь, мог Старик ради денег убить человека?
  Фёдор с минуту молчал, дергая кончик усов.
   - Право не знаю, - наконец произнёс он. - Чужая душа потёмки, а Старик, по-моему, человек мутный.
  
   Вечером Алекс рассказал Василию о разговоре с Агафьей и изложил свою версию покушения на Чарокова. Как он и думал, Василий отнесся к его словам серьёзно. Характеристика, которую Фёдор дал Старику, его не смутила. Походив по комнате, он сказал, что обязательно всё проверит. При этом напомнил Алексу, что запрещает ему влезать в это дело.
  - Лучше займись поисками мошенника, обманувшего Коржеву. Я подскажу тебе кое-какие ходы - они помогут найти афериста.
  После того, как Алекс вышел во двор флигеля покурить на лавочке, Василий стал обдумывать сведения, доставленные Петровичем из села Пегово. Он изучил привезённые сыщиком план усадьбы и список с фамилиями. Лишь одна из них привлекла внимание.
  Что заставило этого человека трижды провести несколько дней в доме матери Георгия Зотова? Впрочем, на это могло найтись с десяток безобидных причин. Спрятав в карман листок, он мысленно вернулся к недавнему разговору с провизором Игнатом Козловым.
  Эта встреча не дала Савёлову никаких новых фактов, но позволила сделать один важный вывод.
  
  
  
   18. Китайгородские страсти.
  
  
   Китай-город (или просто "город", как называли его старожилы) издавна являлся торговым центром Москвы. Причудливое название этой части городской территории вполне соответствовало бурному кипению жизни на ее улицах, обычаям местного торгового люда, а также внешним приметам, представлявшим странную смесь облика европейского бурга и гигантского базара восточного поселения.
   Живописный характер застройки Китай-города к началу двадцатого века несколько потускнел в результате строительства зданий гостиниц, подворий, акционерных обществ и банков. Но характерный дух древнего торжища не покинул эту часть города, придавая ей очарование, сравнимое с древней патиной, проступившей на старинном бронзовом украшении.
   Один из патриотов Москвы сравнивал Китай-город конца девятнадцатого столетия с лондонским Сити. Сотни контор, товариществ, торговых компаний появлялись в те годы в Китай-городе, как грибы после обильного летнего ливня. Скоротечность существования многих из них с лихвой возмещалась появлением новых деловых предприятий. Наряду с обилием мелких компаний в Китай-городе было немало крупных банков и фирм, ведущих дела по всей Российской империи и за её пределами.
   В те времена торговая биржа на Ильинке, была символом деловой активности московских промышленников и купцов. Известно, что в старые годы купечество наживало свои капиталы благодаря собственному усердию, деловой сметке и бережливости. А теперь! Игра на бирже позволяла разбогатеть в одночасье. Удавалось это, конечно, лишь единицам, но людей, желающих разбогатеть, было хоть отбавляй.
  
   На Ильинке перед зданием Биржевого комитета целый день толпится народ. И кого только здесь не увидишь! Вот классический тип купца: бородатый человек в длиннополом сюртуке и в сапогах гармошкой. Вслед за ним в двери Биржи просачивается канцелярист в шинели, потерявшей от времени первоначальный цвет (таких чинуш наделили прозвищем "крапивное семя"). Важного вида толстяк в котелке взбирается по ведущим к Бирже ступеням - лицом строг, а усища с подусниками, как у свадебного генерала - не иначе, как один из начальников городской управы. Под портиком Биржи то и дело шныряют шустрые люди - спекулянты, предлагая купить за бесценок акции или бумаги процентных займов. А что за дела на Бирже у затрапезного вида личностей, которым, судя по их одежде, место где-нибудь в торговых лабазах? Это биржевые артельщики, ведущие оптовую торговлю артельным способом (явление чисто русское). Все, кто входит в такую артель, включая последнего грузчика, связаны между собой круговой порукой и имеют общую кассу, иногда на очень крупную сумму денег.
  
   Ненастным осенним утром один из таких биржевых артельщиков - белобрысый парень с сумкой через плечо - вышел из здания Биржи и остановился между колонн, достав из кармана сломанную папиросу. Стоящий рядом худощавый брюнет в офицерской шинели выпустил изо рта струйку дыма и протянул парню портсигар с папиросами.
   Поблагодарив, артельщик закурил, с интересом разглядывая незнакомца. Смуглое лицо последнего оставалось бесстрастным, но в прищуренных синих глазах промелькнула ирония, когда он окинул взглядом собравшихся перед зданием биржевых спекулянтов.
   - Вы, должно быть, случайно здесь? - высказал догадку артельщик.
   - Не совсем так, - ответил Алекс. - Ищу одного человека. Он, говорят, бывает у здания Биржи.
   - Если он "заяц"... Ну, из тех, кто продает здесь акции, тогда спросите вон у того толстяка. Его все называют Пузом. Только придётся вам его угостить. В этом районе он не только "зайцев", но и любую собаку легавую знает.
   Довольный своим каламбуром, парень затушил папиросу и направился в сторону Ильинских ворот.
  
   Спустя некоторое время в расположенной рядом с Биржей пивной толстяк по прозвищу Пузо с трудом протиснул свое тело за столик. Алекс расположился напротив него, лицом к арочной галерее.
   Заглотнув несколько кружек пива, толстяк щёлкнул пальцами и пробурчал что-то подошедшему половому. Вскоре перед ним появилось блюдо с горой маленьких жареных пирожков, прозванных горожанами "воробушками". Закидав их в своё необъятное чрево, Пузо снова подозвал полового, который спустя пару минут поставил перед ним деревянную доску с рассыпанными по ней кусочками варенного говяжьего мозга и чёрного хлеба, сдобренных солью и перцем.
   Алекс терпеливо ждал, прихлебывая из кружки вишнёвый квас. В помещении было тепло. За окном свистел ветер и накрапывал дождь. Усталость и желание хоть на минуту смежить глаза, навалились на него как-то сразу, проникая в каждую клеточку тела.
   "Ну и обжора, - вяло думал он, наблюдая за Китайгородским Гаргантюа. - Ты сейчас выложишь мне всё, что знаешь о дельце со странной фамилией Поседако".
   Тем временем, Пузо, казалось, раздумывал, не заказать ли ещё что-нибудь из еды, разумеется, за счёт своего клиента.
   - Водки, - распорядился Алекс, решив, что Пузо скоро лишиться способности разговаривать.
   Толстяк с сожалением посмотрел на поставленную перед ним стопку с водкой, понимая, что это последнее, на что он может рассчитывать перед тем, как расскажет о Викторе Карловиче Поседако.
   Опрокинув выпивку в рот, он уставился влажными глазками в точку за спиной Алекса. Его заросшее волосами лицо застыло; только сочные пухлые губы, продолжая двигаться, казалось, жили самостоятельно, отдельно от маски лица.
   Не меняя позы, спрятав руки внизу огромного живота, Пузо начал мямлить о том, что Поседако занимается тем, что продаёт и покупает "бумаги", но главное его занятие заключается в перепродаже недвижимости. Если молодой друг хочет встретиться с Поседако по этим вопросам, он не советует этого делать, так как делец надувает клиентов самым бессовестным образом. В заключение толстяк добавил, что обязательно сообщит молодому другу, когда Виктор Карлович появится на площади перед Биржей.
   Он продолжал ещё бормотать, но Алекс уже понял, что обжора не собирается сообщать ему, где разыскать Поседако. А последний нужен был срочно, так как строительный подрядчик, сообщивший ему фамилию Поседако, может предупредить Виктора Карловича, и тот исчезнет в неизвестном никому направлении.
   Надо заканчивать затянувшуюся комедию.
   - Где живет Поседако? Где нора, в которой он обстряпывает дела? - Алекс перегнулся через стол и ухватил толстяка за ухо. Двумя пальцами другой руки несильно, но резко ткнул толстяку под живот.
   Рот толстяка округлился, глаза налились слезами, но он отрицательно покачал головой и прохрипел, что не ведает, где Поседако.
   Видно, обжора не трус. Вспомнились слова молодого артельщика, что толстяк знает всех местных дельцов, аферистов, а также легавых. Глядя в переносицу толстяка, Алекс процедил сквозь зубы:
   - Хорошо. Сегодня же в местный полицейский участок поступит указание относительно человека по прозвищу Пузо. - И наугад добавил: - Не рассчитывай больше на то, чем ты пользовался раньше за свои услуги полиции.
   Он увидел, как на переносице толстяка разгладилась складка, и не поверил ушам, услышав в ответ:
   - Графинчик водки с закуской - и можете записывать адрес.
  
   Виктор Карлович жил в переулке около Ильинских ворот. Теперь, когда Алекс знал его адрес, важно было не опоздать. Если, конечно, Поседако уже не скрылся, предупрежденный подрядчиком, в сговоре с которым он состоял, занимаясь ремонтом особняка сестер Коржевых. Сколько сил пришлось затратить, чтобы разыскать подрядчика и буквально выжать из него фамилию Поседако - человека, усилиями которого сёстры Коржевы лишились отчего дома.
   Ну и жучила этот дядюшкин "друг", думал Алекс, вспоминая рассказ Марии. Добровольно он не признается ни в одном из своих грехов и не отдаст присвоенных денег. Такого пройдоху не возьмешь на арапа. Если подрядчика удалось припугнуть, то с Поседако такой номер вряд ли пройдет, да и улик против него не имеется. Заявит, что выплатил Коржевой весь кредит, и будет стоять на своём, понимая, что свидетелей нет.
   Кто бы знал, как противно договариваться с такими скользкими типами. А шансов прижать такого дельца, уличив его в воровстве, почти никаких. Будет все отрицать, и точка. Другое дело - специалисты из московского сыска. Уж они-то, заполучив мошенника, сумели бы раскрутить его. Но для этого надо придумать способ, чтобы доставить Поседако в полицию.
   Ну что же, с усмешкой подумал Алекс, будем действовать методами противника. Он направился вверх по Ильинке к лавке еврея-менялы, с которым был знаком с довоенных времён. От него он вышел, унося в кармане пачку процентных билетов государственного казначейства, давно вышедших из обращения и не стоящих в данный момент ни одной копейки. Дальше его путь лежал в ближайшую полицейскую часть. Хорошо, если кто-либо из полицейских агентов поможет ему разобраться с мошенником. Жаль, что рядом с ним нет Василия или Петровича.
  
   * * *
  
  А Петрович в это время находился недалеко от здания Биржи и Богоявленского монастыря.
  Походкой праздного человека он вышел из подъезда многоэтажного дома, из окон которого просматривался затерявшийся среди корпусов Теплых торговых рядов проезд, упиравшийся в глухие ворота.
  За воротами находился двор, обстроенный по периметру строениями складского типа. С внутренней стороны у ворот всегда дежурили сторожа. За последние дни в этот двор несколько раз заходил отставной ротмистр Вербицкий, а потом куда-то загадочным образом исчезал. Из ворот он больше не появлялся, уходя каждый раз другим путём.
  После того, как Сударев опознал в Вербицком одного из бандитов, похитивших из его дома старинную книгу, полиция следила за домом на Ивановской горке. В результате выяснилось, что парни, обосновавшиеся там под видом членов спортивного клуба, занимались делами неблаговидными. "Спортсмены" установили контроль над распродажами вещей из ломбардов и ссудных касс. Они не позволяли маклакам, сбивавшим аукционные цены, перепродавать ювелирные изделия никому другому, кроме указанных ими лиц. Понятно, что маклаки несли убытки, но терпели, потому что с теми, кто возражал, люди Вербицкого расправлялись самым безжалостным образом.
  Петрович персонально следил за Вербицким, надеясь, что он выведет их на главных лиц в истории с похищением манускрипта. Возможно, это поможет получить ответы и на вопросы, связанные с убийством Мирона и покушением на Чарокова. Загадочные посещения Вербицким складского двора заинтересовали Петровича, но пока что слежка за ним не дала ничего конкретного, если не считать одного любопытного совпадения.
   Из всех людей, с которыми Вербицкий встречался за последние дни, заслуживал внимание некто Павел Ионович Шавров, предприниматель и, по отзывам знавших его людей, крупный мошенник. В городской Управе, куда обратился Петрович, ему сообщили, что складские строения за таинственными воротами оформлены на имя Шаврова. Прежде, чем сообщить об этом факте Василию, Петрович решил осмотреть окрестности торговых рядов, а затем поговорить с околоточным и с агентами местной полицейской части.
   Перейдя на другую сторону улицы, он углубился в узкий проезд, который в этот утренний час был безлюден. Впереди уже виднелись ворота складов, когда из дома по правую сторону от Петровича вышел человек в накинутой на плечи суконной сибирке.
   Хотя бы одна живая душа объявилась, оживился Петрович и ускорил шаги, намериваясь заговорить с этим прохожим.
   Неожиданно в проезде появилась ещё один человек. От арочной ниши здания отделилась фигура мужчины, плечи которого были столь широки, что он казался почти квадратным.
   Подойдя к человеку в сибирке, крепыш что-то сказал ему, а затем ударил в лицо. В один миг Петрович оказался рядом.
   - Прекратите сейчас же драку!
  Крепыш мельком взглянул на Петровича.
   - Ты ещё кто такой? Вали-ка отсюда!
   - А ты, зачем его обижаешь? - Петрович склонился над упавшим молодым человеком, помогая ему встать на ноги.
   Крепыш презрительно сплюнул и вразвалочку двинулся к выходу из проезда.
   На лице потерпевшего образовался багровый подтёк. Он поправил сибирку и, болезненно морщась, погладил скулу.
   - Кастетом ударил, - пожаловался он Петровичу.
   - За что это он тебя?
   Не ответив, незнакомец направился к двери, из которой вышел пару минут назад. В дверном проёме махнул рукой, приглашая Петровича следовать за собой, и стал спускаться по ступеням, ведущим в полуподвальный этаж. За тамбуром находилась просторная комната со сводами. Два оконца в глубоких нишах почти не давали света, но Петрович сумел разглядеть, что в комнате прибрано, под ногами лежали половики, а большая кровать аккуратно застелена одеялом из цветных лоскутов.
   Предложив гостю стул, молодой человек присел за стол, на краю которого стояли чайник, кружка и большая бутыль вина.
   - Признателен вам за помощь, - голос был низкий и чуть хрипловатый. - Хорошо, что вы оказались рядом. Не желаете выпить стаканчик вина?
   -Тебя звать-то как, мил человек? - спросил Петрович, разглядывая худое лицо с рыжеватыми волосами.
   - Петром. А фамилия Волков будет. Скорняк я, да забросил давно свое ремесло.
   - Значит мы с тобой тёзки. Меня Петром Петровичем величают. За знакомство не грех и выпить.
   Волков достал из буфета чистый стакан и наполнил его вином из бутыли.
   Выпив, Петрович разгладил усы и похвалил:
   - Хорош портвейн.
   - Может водочки и закусить? - засуетился Волков.
   Петрович не ел со вчерашнего дня, а хозяин предлагал угощение от души, так что отказываться резона не было. На столе появились штоф водки, миска кислой капусты и тарелка с большими кусками жареной рыбы.
   Налив в стопку водку, Волков пододвинул её Петровичу, а себе плеснул немного вина. Заметив удивление гостя, пояснил:
   - Зарок я дал водку не пить. От неё одни только беды. А винцо, оно ничего. Душой теплеешь, и обличие человеческое не теряешь.
   - Да ты, брат, философ, - усмехнулся в усы Петрович.
   Пробуя сочные куски рыбы, он с любопытством рассматривал парня. Расспрашивать его о складах Шаврова не торопился, чувствовал, что с Петром Волковым завяжется разговор по душам. Вот тогда и видно будет, как ловчее приступить к этой теме.
   - Один живешь. Холостой будешь или вдовец?
   Видно, на душе у Волкова уже потеплело. В глазах не было прежней тревоги. Он сидел, откинувшись на спинку стула, изредка поглаживая синяк на скуле, и неторопливо басил, рассказывая о своей жизни, какой она была несколько лет назад.
   Это была грустная история о парне, влюблённом в свою жену, и о том, как в один миг всё обрушилось, словно лавина снега с вершины горы.
   Жена Волкова, Евдокия, сошлась с другим парнем. Ладно, если бы это был достойный её человек! А то какой-то заезжий ферт, который вскоре бросил Дуняшу и укатил на юг. В тот раз Волков сумел разыскать жену, уговорил вернуться домой. Но не задалась у них дальнейшая жизнь. Однажды, придя домой, он увидел записку, в которой жена просила простить её и сообщала, что поехала в Харьков, где обосновался её возлюбленный. Вот тогда он запил беспробудно. Потом отправился в Харьков в надежде найти Дуняшу. Когда вернулся ни с чем в Москву, понял, что жить без Евдокии невмоготу. Обезумев от горя и пьянства, он пытался наложить на себя руки. Да, видно, не суждено ему было тогда умереть, хотя врачи перестали уже надеяться на его спасение. Проведя много дней в больничной палате, он понял, какое счастье рассматривать за окном кусок синего неба с плывущими по нему облаками и чувствовать, как возвращается желание жить.
   Из больницы Волков вышел другим человеком. Тоска по Дуняше временами накатывала на него. Но он больше не пьянствовал. Вечерами или в ночное время, если становилось совсем тоскливо, выпивал вина - тогда на душе становилось легко, и он засыпал с тихими добрыми мыслями. Квартиру, в которой они с Евдокией жили, он сохранил, надеясь, что жена вернётся в Москву. А сам перебрался в это строение, обустроив под жильё тёплый полуподвал.
   - Тихо здесь, и любопытных соседей нет, - говорил он, глядя на гостя с доверием, которое возникло после того, как он поведал ему о сокровенном. - Живу здесь, как птица свободная, радуюсь солнцу, хорошей погоде. Знаю, что у меня имеется кров, где можно склонить на подушку голову, скушать тарелку хорошего супа, мыслям и чувствам своим предаться.
   Лицо Волкова раскраснелось, на лбу выступили капли пота. Видно было, что воспоминания о жене взволновали его.
   - Чем же ты на жизнь зарабатываешь? Или проедаешь остатки прежнего капитала?
   - Что вы! От работы я не отлыниваю, - загорячился Волков, - но ищу работу себе по душе. Поэтому и скорняжное дело бросил. Я люблю с людьми общаться, на воздухе больше быть. Работал почтальоном, расклейщиком объявлений, водовозом, укладчиком дров и грузчиком на соседнем складе. Теперь вот уличной торговлей в разнос занимаюсь. В Китай-городе для добросовестного человека всегда найдется работа.
   - А Евдокия? Надеешься разыскать её и вернуть домой? - Петровичу всё больше нравился парень с рыжеватыми волосами.
   - Да, - просто ответил он.
   Отхлебнув вина, Волков пытливо взглянул на Петровича.
   - Я хочу рассказать вам ещё кое о чём. На Ильинке, у Никольской церкви объявилась недавно блаженная. Говорят, что она прорицательница. Если понравится ей человек, может предсказать ему будущее. Правда, предсказания её бывают мудрёные и не совсем понятные.
   - Иносказательные.
   - Вроде того.
   - Ты обращался к этой юродивой?
   - Я спросил её про себя и Дуняшу, а она мне в ответ: "На все воля Божья". Потом мне в глаза строго глянула: "Не вздумай, - говорит, - обижать дитё малое". Вот и всё - больше ничего не сказала.
   - Ты на самом деле кого-то обидел?
   - Да что вы! Я детишек люблю. Бог не дал нам с Дуняшей ребёночка. Был бы у нас сын или дочка, может, и не случилось бы всего этого. Я вот думаю: что имела в виду блаженная, предупреждая меня о дите?
   - Что тут думать, радоваться надо. Вероятно, она хотела сказать, что вернётся к тебе Евдокия, но не одна, а с ребёнком, и чтобы ты не вздумал к дитю этому относиться плохо.
   - Если бы так, да не всё ещё я рассказал. Недели две до того, как обратиться к блаженной, надумал я взять к себе в дом парнишку, сироту десяти лет от роду. Раньше он со своей тёткой жил, а потом она отдала его в ученики к парикмахеру. Как-то пожаловался мне сиротка, что жизнь у него хуже смерти. И в самом деле, парикмахер с мальцом лютовал. А парнишка-то терпеливый. Только даже у самого безответного человека терпение кончиться, если с ним обращаются хуже, чем с паршивой скотиной. Вот и решил взять мальчишку к себе. Вася - так зовут мальчугана - обрадовался моему предложению. С тёткой его я быстро договорился, но парикмахер упёрся, говорит, что истратил на обучение и содержание мальчика много денег. Я сказал ему, что готов заплатить. После этого разговора парикмахер и подослал ко мне своего дружка, который предупредил, чтобы я забыл про мальчишку, а для острастки двинул мне в челюсть кастетом.
   Волков с надеждой посмотрел на Петровича:
   - Может, блаженная предупреждала меня, чтобы я Васю не обижал? Но откуда она могла знать про моё намерение взять в дом мальчишку? Может, это имеет отношение к нашей с Дуняшей судьбе?
   Конечно, имеет, думал Петрович, ещё как, имеет! Дело не в том, какого дитя подразумевала юродивая. Говоря о ребёнке, она давала понять, что ей известно будущее семьи Волковых и что Бог не оставит их своей милостью. В словах юродивой есть подтекст, указующий на возможность сбыться надеждам симпатичного парня.
   Ему вспомнилась давняя встреча с Варварой. Прошло больше года, а он так и не смог ничего узнать о ней. Где теперь эта милая женщина? Вспоминает ли сыщика, назвавшегося Петром Петровичем?
   Он тряхнул головой, стараясь избавиться от охватившего его наваждения, и обратился к Волкову:
   - Я человек служивый. Переговорю о твоем деле с приставом. Думаю, после этого парикмахер не будет чинить препятствия. Но и ты, будь любезен, окажи мне услугу. Разузнай, что сможешь, про склады за воротами в конце проулка.
   - Тут и стараться нечего. Я на этих складах прошлую зиму спину гнул.
   Из рассказа рыжеволосого парня он узнал, что в одном из подвалов складских корпусов устроена лаборатория по изготовлению красителей для мануфактуры. Волков носил туда ящики с металлическим, судя по звуку, грузом. В остальных складских помещениях хранились пакля и другие товары. А Шавров, оказывается, лишь на бумаге числится хозяином тех складов. Волков точно знал, что их владельцем был Андрей Кузяев, двоюродный брат известного всем промышленника и банкира.
  
   Покинув жильё Волкова, Петрович осмотрелся по сторонам. Ветер гнал вдоль тупика песок, заметая накатанную колею, ведущую к железным воротам. По обе стороны тянулись грязно-жёлтые фасады приземистых зданий. Запустение и тишина царили в этом безлюдном месте.
   С огорчением взглянув на покрытые пылью ботинки, Петрович направился в Ильинскую полицейскую часть. Надо договориться с местным начальством, чтобы провели досмотр складов и лаборатории, о которых он узнал из рассказа Волкова.
   В здании полицейской части было полно народу. В прокуренных коридорах толпились посетители в ожидании вызова. Петрович поднялся на верхний этаж и прошёл в кабинет пристава. Обговорив с ним дела (не забыв про Волкова и парикмахера), сыщик спускался по лестнице, когда чуть не столкнулся на последних ступенях с Алексом.
   - Петрович! Именно ты, нужен мне сейчас больше всего, - выпалил Манин, увлекая сыщика в конец коридора.
   - Случилось что? - с тревогой спросил Шилов, пристраиваясь рядом с Алексом на жёсткий деревянный диванчик.
   Не перебивая, он выслушал друга. Когда речь зашла о задуманном Алексом трюке с недействительными билетами казначейства, Петрович едва удержался от смеха.
   - Ну и придумщик же ты, Алексашка! Тебе бы пьесы сочинять для театра.
   - А в чём другом я могу обвинить Поседако, чтобы был повод доставить его в полицию или прямо на службу к Савёлову?
   Петрович, насмешливо хмыкнув, поднялся и поправил на шее Алекса шарф.
   - Значит, Поседако живёт у Ильинских ворот? Так вперёд. Горю желанием побеседовать с ним. Найдем способ заставить его вернуть деньги Марии. Все до одной копеечки!
  
   Они шли вдоль многолюдной Ильинке, на ходу обмениваясь короткими фразами. Оба статные, широкоплечие, с непокрытыми головами.
   - О чём задумался, старина? - спросил Алекс.
   - Да так, вспомнил одну юродивую, которая обладает даром провидения и предсказывает людям будущее.
   Наше будущее, подумалось Алексу, во многом зависит от нас самих. Вот только будущее России, похоже, мало кому интересно.
   Рядом с ними двигались вереницы прохожих, проезжали экипажи и грузовые повозки, продавцы газет выкрикивали последние новости.
   Жизнь делового центра города текла в своем обыденном рваном ритме.
   Надо жить и трудиться, продолжал свои размышления Алекс. И надеется на лучшие времена.
  
  
  
   19. Фигуранты.
  
   Алекс рылся в карманах, выуживая несколько мелких монеток. Надо же, думал он, с таким трудом удалось узнать адрес Виктора Поседако, а всё оказывается напрасно. На звонки и стук в дверь мошенник не отзывается. Должно быть, смотал всё же удочки. Ищи теперь ветра в поле.
   Он протянул монетки консьержке.
   - Может, он вышел, когда вас не было?
   Опустив деньги в жестяную баночку, старушка продолжала упорствовать:
   - Говорю вам, что со вчерашнего дня Виктор Карлович не покидал квартиры. Он человек аккуратный: уходя из дома, всегда переворачивает бирку с номером. Видите синий цвет бирки - значит он дома.
   - А по лестнице чёрного хода он не мог спуститься?
   - Мог, конечно, - пожала плечами старушка и снова затараторила: - Но зачем барину в краске пачкаться? Там маляры с неделю уже ремонт проводят. Прислуга мусор из квартир прямо через парадные двери тащит. А господин Поседако даже кухарки не держит, убираться к нему раз в неделю женщина ходит. Он жилец тихий, правда скупой донельзя. Уверяю вас: Виктор Карлович, наверное, почивать изволит. Стучите в дверь громче.
   Не узнав, куда мог подеваться господин Поседако, Алекс снова поднялся на третий этаж, где его поджидал Петрович.
   - Слышал я вашу беседу, - пробурчал он. - Старушка разорялась на всю лестницу, словно перед ней был глухой тетеря.
   - Что будем делать?
   - Надо дверь открывать. Может, случилось что нехорошее. Подожди-ка здесь, я за дворником сбегаю. У него должны быть запасные ключи.
   Попасть в квартиру оказалось не просто. Когда дворник открыл замок, выяснилось, что дверь закрыта на внутреннюю задвижку.
   - Если хозяин не ушёл черным ходом, - рассудительно заметил дворник, - то должен быть дома. Уж, не помер ли? - Он нажал на дверь, но дверные створки не поддавались.
   - Давай вместе, - предложил Петрович.
   Они разом ухнули в дверь плечами - раздался треск выломанного вместе с засовом куска древесины. Они оказались в крохотном тамбуре, двери которого были прикрыты.
   Убедившись, что в комнатах никого нет, они прошли в кухню, где был выход на лестницу чёрного хода. Эта дверь оказалась закрытой на ключ.
   - Сбежал фигурант, - констатировал Алекс.
   Петрович рассматривал пол с белесыми отпечатками подошв ног, испачканных в сухой извёстке. Проследив за следами, он подошел к дверце, за которой обычно размещался чулан или комнатка для прислуги.
   - Иди сюда, - позвал он Алекса.
   В чулане на узкой железной кровати лежал связанный человек. Нижняя часть лица пленника была замотана тряпкой, из-под которой виднелась задранная кверху бородка.
   Склонившись над ним, Петрович увидел зажмуренные глаза. Сняв с лица потерпевшего тряпку, сыщик тихонько окликнул:
   - Виктор Карлович.
   Человек не желал проявлять признаков жизни. Петрович, не оборачиваясь, обратился к Алексу:
   - Позови дворника.
   Он увидел, как дрогнули и приоткрылись веки лежащего на кровати мужчины. Карие зрачки испуганно заметались из стороны в сторону.
   - Кто здесь? - еле слышно прошептал он.
   В дверь чулана протиснулся дворник. Он размашисто перекрестился.
   - Что с вами, Виктор Карлович? - В ответ они услышали жалобный стон.
   Освободив Поседако от пут, Шилов осмотрел и ощупал тело жильца. Убедившись, что раны и повреждения отсутствуют, он помог ему сесть.
   - Почему вас сюда упрятали?
   Виктор Карлович растирал затекшие ноги. Судя по тому, что на нём были домашний халат и шлепанцы, нападение застало его врасплох.
   - Негодяи! - наконец вымолвил он. - Их было двое, оба здоровые парни, и рожи у них разбойные. Должно быть, грабители.
   - Господин Поседако, - в голосе сыщика прозвучали зловещие нотки, - сейчас мы вас снова свяжем и оставим в этом чулане. Те двое вернутся сюда, и тогда вам не поздоровится.
   Петрович поднял с пола веревку и, расправляя её, скомандовал:
   - Давайте руки.
   - Как вы смеете! - взвился недавний пленник. - Я велю Пахому позвать полицию.
   - Вы правы: полиция должна знать правду. Мы давно уже, - Петрович кивнул в сторону Алекса, - следим за вами. А вы небылицы рассказываете про грабителей. Те, кто связал вас, даже не заходили в комнаты. Какие же это грабители?
   Он вывел Поседако на кухню и указал на отпечатки подошв.
   - Ваши гости пришли и ушли через чёрный ход. Если бы вы их не знали, то ни за что не впустили в квартиру. - Петрович подтолкнул жильца и приказал: - Пройдёмте в ваш кабинет, там и запишем правдивые показания. А ты, - обратился он к дворнику, - посиди на кухне. Если услышишь, что открывают дверь чёрного хода, - дашь мне знать, только без шума.
   Спустя час Алекс вышел из дома и направился к ближайшей бирже извозчиков. Сев в пролётку, он велел гнать в переулок, где находилась сыскная полиция. Надо срочно сообщить Василию о том, что они узнали из признаний Виктора Поседако.
   Виктор Карлович рассказал, что аукционные скупщики, прижатые в своей деятельности группой бандитов, выдававших себя за спортсменов, решили освободиться от этой зависимости. Они наняли охрану и под её защитой самостоятельно стали решать, кому и что из купленных на аукционах вещей перепродать втридорога, распределяя между собой барыши.
   Бандиты, заявившиеся к Поседако, потребовали у него назвать зачинщиков "бунта". Под угрозой расправы Виктор Карлович назвал им несколько имён, но бандиты не поверили в его искренность. Они связали его, пообещав вернуться вместе с Вербицким.
   Грызня между бандитами и мошенниками мало интересовала полицию. Петровича в рассказе афериста заинтересовало упоминание о Вербицком. Бандитские проделки "спортсменов" были уже известны, но роль отставного ротмистра в этих делах оставалась неясной. У Петровича радостно ёкнуло сердце, когда Поседако сказал, что Вербицкий - главарь людей, которые прижали на распродажах скупщиков, и что у Вербицкого имеется могущественный покровитель.
   Кое-что узнали от Поседако и о финансисте Шаврове, с котором Виктор Карлович был знаком, помогая ему в разных аферах.
   В тот же день на квартире Поседако у Ильинских ворот был арестован главарь вымогателей - Аркадий Вербицкий. А чуть позже агенты полиции доставили к Савёлову группу людей, имевших отношение к махинациям на распродажах.
   На первых допросах Вербицкий признался, что участвовал в нападении на квартиру Сударева с целью похищения рукописной книги. По его словам, он выполнял поручение Павла Ионовича Шаврова, которому манускрипт и был передан с месяц назад.
   Что касается оскорбительных действий в отношении Поседако, Вербицкий держался версии, что Виктор Карлович задолжал ему крупную сумму денег, и его хотели слегка припугнуть. На очной ставке отставной ротмистр заявил, что Поседако известный всем проходимец, который, желая избавиться от кредитора, возводит поклёп, обвиняя его, бывшего офицера, в бандитских деяниях.
   В других "грехах" Вербицкий не признавался
  
  
   * * *
   Октябрь начался промозглым ненастьем. Накануне шли холодные злые дожди вперемежку с колючей изморозью. К ночи ожидались первые заморозки, но изменчивые осенние ветры вдруг дыхнули на сонный город теплом и к утру закутали улицы в пелену тумана.
   Стоя у распахнутого окна кабинета, Савёлов вглядывался в проступавшие сквозь туман силуэты зданий. В такие минуты бездумного созерцания его нервы и мозг отдыхали, словно предчувствуя напряжение предстоящей вскоре работы.
   Заложив пальцы рук в кармашки жилета, он насвистывал марш, стараясь настроить себя на рабочий лад. Потом, оторвавшись от созерцания улицы, стал перебирать в уме факты, появившиеся за последние дни. В "антикварном деле" кое-что прояснилось. А вот в деле по убийству Мирона не было ни одного просвета.
   Вербицкий отрицал свою причастность к трагедии на Якиманке, утверждая, что Шавров распорядился лишь приглядывать за коллекционером в надежде, что он разузнает что-либо о тайнике, где храниться какой-то клад. Савёлов верил словам Вербицкого. Но, всё же, кто-то убил Мирона и стрелял в Николая!
   Каждый раз, приступая к расследованию, он стремился обуздать свои чувства в отношении к преступникам, сотворившим зло. Не осуждай, и сам не будешь судим. Ибо все мы не без доли греха.
   Ему надолго запомнился один уличный эпизод, участником которого он оказался.
   Зимой, на одной из улиц, прохожие колотили купца в распахнутой шубе. Перед этим они видели, как купец выволок из саней двух гулящих девиц в одних платьицах, столкнул их в сугроб и принялся полосовать кнутом. Запихивая купца в сани, Василий тоже не смог сдержаться и двинул ему в бок кулаком.
   Любое насилие влечет за собой другое насилие. Зло порождает новое зло. Но разве можно бороться с преступным миром, не прибегая при этом к насилию?
   Он твёрдо знал, что всякоё преступление должно быть раскрыто, а преступник должен понести наказание. Однако, судебное наказание - лишь одна из принудительных мер, к которым вынужденно прибегает общество. По большому же счету, исправлением причинённого зла может стать лишь искупление грехов преступника.
   Не покаявшись в совершенном грехе, не искупив его через собственные страдания, преступник остаётся преступником. А общество, осуществив возмездие, не становится от этого лучше. Баланс сил добра и зла от этого не меняется.
  
   Вздохнув, Василий вернулся к столу и подумал:
   "Я человек служивый. Мое дело ловить преступников, а не терзаться сомнениями о возможной или допустимой мере противоборства злу".
   Надо было работать. В последние дни он вгрызался в дела с упорством крота, не щадя ни себя, ни своих помощников. Период топтания на месте миновал. Скоро, чувствовал он, совсем скоро наступит время решительных действий.
   После проведённых недавно арестов необходимо, не теряя темпа, раскручивать полученные показания и свежие факты. Главное - не забуксовать, не упереться в стену в поисках организаторов хищений и вывоза из страны художественных ценностей и реликвий.
   Усевшись за стол, он принялся наводить порядок, сортируя документы, разные папки и папочки, укладывая их аккуратными стопками вдоль края стола, чтобы все они были у него под рукой.
   Поместив на видное место две основные папки, он окинул взглядом письменный стол и достал чистый лист бумаги.
   Прошло минут десять, в течение которых он что-то обдумывал. Потом провёл на листе вертикальную линию, разделив его на две половины. Левую часть озаглавил "Манускрипт", а правую - "Церковные кражи". Сверяясь, время от времени, с документами, стал вписывать в каждую из частей фамилии и имена людей. В результате получилось два списка, часть фамилий повторялась в обоих перечнях. Это не могло быть случайностью. Оба дела переплелись: одно из них являлось как бы частью другого.
   Он ещё раз просмотрел все фамилии. Покачал головой и решил действовать методом исключения. Переписал фамилии на другой лист, пропуская те, которые повторялись; затем стал вычеркивать имена людей, которые, по его убеждению, не могли иметь отношения к покушению на жизнь Николая Чарокова. Вычеркнул даже имена "спортсменов" из команды Вербицкого, рассудив, что все они лишь мелкая сошка. Людей, совершивших убийство на Якиманке, надо вылавливать из другого омута, и поймать их может помочь лишь случайность. А вот лиц, заинтересованных в смерти Чарокова и нанявших убийц, нужно попробовать вычислить. В списке осталось меньше десятка фамилий:
  
   Шавров Павел Ионович,
   Вербицкий Аркадий Филиппович,
   Козлов Игнатий Вадимович,
   Кузяев Андрей Андреевич,
   Зотов Георгий Павлович,
   Зотова Пелагея Михайловна,
   Лучинская Эва,
   Шепусевич Серж.
  
   Интуиция подсказывала, что разгадка убийства на Якиманке кроется среди этих имён. Или, может быть, разгадка спрятана под тёмными сводами склепа с кладом, сведения о котором зашифрованы в книге?
   На Руси исстари легенды и поверья о кладах пользовались большой популярностью. Обычно байки о кладах связывались с представлениями о колдовстве, о проклятиях и нечистой силе, которые охраняют спрятанные сокровища. Чушь всё это. В данном случае ему интересен не клад, а люди, связанные с тайной клада. Загадку склепа надо раскрыть, чтобы найти убийц. Вероятней всего, Николая пытались убить по причине того, что ему стало известно нечто, имеющее отношение к тайне этого клада. Кто-то из списка людей должен вывести сыщиков на заказчиков совершённого на Якиманке убийства.
   Все фамилии были из списка под названием "Манускрипт", но трое - Шавров, Вербицкий, Кузяев - повторялись и в перечне, озаглавленном "Церковные кражи". Наибольший интерес представлял Шавров.
   По словам Вербицкого, Павел Ионович являлся главным лицом в истории с кражей древней рукописи. В деле о скупке антиквариата ниточки также сходились к этому финансисту.
   Так кто же он, господин Шавров? Биржевой игрок, стяжатель, готовый мать родную предать ради выгоды? Из материалов следствия видно, насколько Павел Ионович осторожный, скользкий и вёрткий тип. Как ни старались агенты, но доказательств, уличающих Шаврова в махинациях, мошенничестве, подкупе должностных лиц, обнаружить не удалось. Ловок, бестия, и умен. Против Павла Ионовича только показания Вербицкого и его помощников. Если верить словам отставного ротмистра, Шавров руководил похищением манускрипта. Но предъявить биржевику данное обвинение, возможности нет. Сбежал. Почуял что-то неладное.
   И всё же, в отношении Шаврова были сомнения. Вполне вероятно, что мошенник многое знает о расследуемых преступлениях, но сам он вряд ли является главарём. Настораживало, что Вербицкий слишком откровенно валит все грехи на Шаврова, представляя его лицом, указания которого он выполнял.
   Кроме того, имелись сомнения и другого плана. Человек, сумевший наладить масштабный грабеж на территории нескольких городов и губерний, должен обладать серьёзными связями в официальных кругах и огромными суммами денег. А Шавров - фигура не этого уровня.
   Не исключён вариант, что во главе стоит группа лиц, нечто вроде штаба воровской корпорации. Имеют ли они (или кто-то один из них) отношение к убийству на Якиманке? Трудно сказать. Вне сомнения, что покушение на Николая Чарокова связано с тайной склепа.
   Наблюдая за Вербицким во время допросов, Савёлов убедился, что этот человек обладает упрямым и вздорным характером. Такого вряд ли удастся склонить к признаниям. Но, с другой стороны, Вербицкий не может похвастаться проницательным острым умом. На этих качествах арестованного преступника и надо построить игру. Оказавшись неожиданно для себя на свободе, Вербицкий, возможно, выведет сыщиков на след исчезнувшего Шаврова или других, не менее важных для следствия, лиц. Помнится, аферист Поседако обмолвился, что у Вербицкого имеется высокопоставленный покровитель. Может, именно этот неизвестный им человек и является главарем, на которого работали Шавров, Вербицкий и шайка вымогателей с Ивановской горки?
   После минутного колебания Савёлов дополнил свой список еще одной строчкой - "покровитель Вербицкого" - и поставил рядом с ней вопросительный знак.
   Был ещё один вариант: патроном Вербицкого мог оказаться предприниматель Кузяев. В справке, составленной на Андрея Андреевича, сообщалось, что это состоятельный человек, сорока двух лет, холостой, любитель лошадей и знаток конноспортивных состязаний. В Воронежской губернии у него имеется конный завод. Круг знакомых этого фигуранта ограничивается в основном людьми, связанными с ипподромом или с клубами, где процветали картёжные игры. В деловых кругах он появляется редко, хотя для него открыты любые двери, потому что ни для кого не секрет, что он - двоюродный брат известного промышленника и банкира Михаила Фёдоровича Кузяева.
   Эти сведения не позволяют пока сделать вывод о возможной причастности Андрея Кузяева к преступным делам. Но некоторые детали привлекают внимание к личности этого человека. Во-первых, он оказался владельцем складов, которые посещал Вербицкий. В связи с этим выстраивалась цепочка: Вербицкий - Шавров - Кузяев. Во-вторых, выяснилось, что Кузяев ездил с непонятными целями в Турцию, а затем и в Европу. И, наконец, проверка лаборатории на складах Кузяева, установила, что её оборудование не связано с производством текстильных изделий.
   Негромкий скрип двери прервал размышления следователя. В кабинет протиснулся Петрович с подносом в руках. Подойдя к столу, поставил перед Василием кружку с чаем и тарелку с булочками.
   - Опять спозаранку ушёл, даже чай не стал пить, - пробурчал он. - Скоро придут сотрудники, за делами и подхарчиться некогда будет.
   Прихлёбывая чай, Савёлов стал расспрашивать о вчерашнем визите в Замоскворечье.
   Петрович неспешно рассказывал:
   - Полдня потратил, чтобы разыскать Старика, ещё часа два - чтобы убедиться в его непричастности к событиям на Якиманской набережной. В тот вечер, когда был убит Мирон, Старик пьянствовал в кабаке "Три ступени". Свидетели утверждают, что он ушёл в стельку пьяный. Побеседовал с ним. Этот опустившийся человек объяснил мне, что он приходиться братом матери Алисы Чароковой. Несколько раз он брал у племянницы деньги, как он выразился, для поддержания подорванного здоровья. Бедная женщина. Угораздило её встретить в Москве такого родственника!
   - А как прошла встреча с провизором?
   Петрович хохотнул и удобнее уселся на стуле.
   - Видел бы ты, как он испугался, когда я подошёл к нему и передал привет от Вербицкого. Его буквально всего передернуло. Испугался. С криком: "Оставьте меня в покое!" он бросился от меня в аптеку.
   - Он связан с людьми Вербицкого, - сказал Савёлов. - Думаю, что они заставляли его следить за домом Чарокова. Когда же рукопись оказалась у них в руках, они потребовали от провизора продолжить слежку. Я заподозрил это ещё во время беседы с провизором. Он тогда невольно проговорился, что книга похищена, а узнать об этом он мог только от самих грабителей.
   - Почему бы не арестовать шпиона и допросить его с нужным пристрастием?
   - Это мало, что даст. Лучше продолжим за ним наблюдение.
   - Но банда Вербицкого уже за решёткой!
   - Это всё исполнители. Не исключено, что с провизором захотят теперь повидаться злодеи рангом повыше. - Савёлов задумался, потом, что-то вспомнив, спросил:
   - Как ту думаешь поступить с Поседако?
   - Договорились, что он будет ждать меня после полудня у себя на квартире. Как только я верну его письменные показания об афере с домом Коржевых, он передаст мне деньги, которые недоплатил Марии по закладной.
   - Как же тебе удалось уговорить проходимца?
   - Тебе приходилось видеть ужа, прижатого к земле вилами? Поседако изворачивался, как только мог, но понял, что лучше вернуть украденное. Так что Мария вернет свои деньги за дом. А я смогу вернуться к наблюдению за художником. Уж больно шустрые у него знакомые. Я имею в виду Лучинскую и Шепусевича.
   - Нет-нет. Этим займется Мефодий, а тебе предстоит другая работа. Подберешь опытных топтунов и вместе с ними станешь следить за Вербицким.
   - Ты собираешься отпустить его?
   - Выпустить подобного человека рука не поднимется. К тому же, это вызвало бы подозрение. Мы устроим ему побег и посмотрим, к кому он пойдёт.
  
  
  
   20. Признания живописца.
  
   Приблизив к глазам лист бумаги, Савёлов прочёл: "За означенные сутки квартиру Зотова посетило пять человек, из коих двое - приятели художника, люди той же профессии; а также механик, приходивший для ремонта часов с боем, уборщица и неизвестный нам господин средних лет с брезентовым саквояжем. Неизвестный пробыл у Зотова чуть более получаса. Следуя вашему указанию устанавливать всех подозрительных лиц, было выяснено, что человек с саквояжем является торговцем книгами. Он приносил Зотову книги, одну из которых художник купил. Название книги и фамилия книжника с указанием места его проживания прилагаются. По сведениям доверенного лица, Зотов устраивает послезавтра ужин для друзей и знакомых, на котором будут присутствовать Шепусевич и Лучинская. Рапорт составил Мефодий".
   Савёлов решил не откладывать встречу с Георгием Зотовым. Упоминание в рапорте о "доверенном лице" означало, что речь идёт о Сергее Судареве. Вместе с ним Савёлов решил посетить мастерскую художника накануне намеченной вечеринки.
   Сударев познакомился с художником через Савёлова и стал частым гостем в студии Зотова. Их встречи за чашкой кофе или бокалом вина носили характер непринуждённых бесед на разные темы. Каждый из них не прочь был извлечь из этих встреч определённую пользу. Художника интересовало всё, что можно узнать из старых книг о русском масонстве, а Сударев использовал любую возможность, чтобы пополнить сведения о деде художника и о портрете, который Георгий предпочитал никому не показывать.
  Сергей знал, что на портрете изображён князь Чулукадзе, командор, вместе с которым дед художника находился в ссылке. Существовали некие узы, которые прочно связали эти две личности. По этому поводу Николай Чароков ещё до убийства Мирона высказал почти фантастическое предположение. В подтверждение этой догадки Судареву удалось коё-что раскопать.
  Эту версию надо еще раз проверить, решил Савёлов перед встречей с художником. Без откровенного разговора с ним, пожалуй, не обойтись. Только к разговору следует подготовиться. Постепенно в голове следователя сложились контуры предстоящей беседы в доме художника. Оставалось уточнить кое-какие детали.
   Что касается новых знакомых художника, удалось кое-что выяснить. Они подосланы к Зотову. Мефодий признал в Шепусевиче человека, известного в банде Котовича под кличкой Школяр. Наблюдение за ним подтвердило его знакомство с финансистом Шавровым. Поляк после разгрома банды Кота выдавал себя за варшавского коммерсанта и проживал в том же доме, что и Шавров. На дознании в полицейском участке он не отрицал своего знакомства с биржевым дельцом, но на вопрос, куда скрылся Павел Ионович, отвечал, что ничего об этом не знает.
  В отношении Лучинской тоже имелись любопытные данные: из варшавской полиции сообщили, что её подозревают в связях с преступным миром, но прямых доказательств этому не имеется. В Москве полячка ни в чём подозрительном замечена не была. Но в числе её знакомых был всё тот же Павел Ионович.
  Это всё, что было известно о новых друзьях художника, когда Савёлов отправился в его мастерскую в Столешниковом переулке.
  
  С утра было пасмурно и прохладно. Плотнее запахнув пальто, Савёлов обогнул строения Страстного монастыря и вышел на Большую Дмитровку. Он любил эту прямую улицу с уходящими вдаль очертаниями добротных зданий. В приземистых особняках прошлых веков строгие архитектурные формы сочетались с гордой осанкой. Это старожилы прежней барской Москвы. А в домах, возведённых к концу девятнадцатого столетия и на рубеже двух веков, лепной декор радовал глаз игрой светотени. Многие здания сменили своих родовитых владельцев и принадлежали теперь богатым купеческим семьям: Бахрушиным, Ляпиным, Солодовниковым. Но улица не утратила респектабельной внешности - здесь не было людской толчеи, на фасадах домов не пестрели вывески, а чистые и просторные тротуары располагали к прогулкам.
  Когда предоставлялась возможность, Василий выбирал путь вдоль Дмитровки, полагая, что это одна из тех улиц, которые могут создавать настроение. Надо сказать, что к такому суждению у него были свои причины. Вон в том здании с нарядным фасадом на углу с переулком, жила раньше барышня с ласковым взглядом карих глаз - юношеская и самая памятная в его жизни любовь.
  Он остановился на краю тротуара и долго всматривался в окна верхнего этажа. Как давно это было! Он учился тогда на младших курсах Университета, а с кареглазой девушкой познакомился на катке Чистых прудов.
  Рядом с ним послышался смех. Смеялись стоящие рядом с домом девчушки в одинаковых накидках мышиного цвета. Девочки таращили на него глазёнки и хихикали. Одна из них состроила ему рожицу. В ответ он показал ей язык, затем направился дальше, пытаясь насвистывать песенку, которую недавно услышал от Алекса.
  У поворота в Столешников переулок он замедлил шаги и взглянул на часы. До встречи с Зотовым надо успеть поговорить с Мефодием.
  В этот утренний час прохожих было немного. Савёлов издали увидел агента, стоявшего рядом с книжным прилавком. Вид у Мефодия был вполне приличный (не тот, когда он в обличии извозчика проник в банду грабителей). Аккуратно постриженный, в тужурке с бархатным воротником, он ничем особенно не выделялся среди прохожих, напоминая служащего, ускользнувшего из конторского помещения.
  Спустя пять минут они сидели за столиком в небольшой кондитерской. Мефодий делал вид, что читает вслух "Московские ведомости", водя пальцем по газетным строкам, и докладывал новости. Кроме них, посетителей не было. Конспирация агента происходила от излишней в данной ситуации усердности, но Василий не перебивал Мефодия.
  Закончив доклад, молодой человек вопросительно посмотрел на следователя.
  - Отлично, - одобрил Савёлов. - А теперь, слушай, что надо сделать после того, как я отправлюсь к Зотову.
   * * *
  
  Анатолий Сидорович Балатаев - глава торгового дома "Балатаев и сыновья" прохаживался во дворе, поджидая приказчика, и сердито поглядывал на бродягу в беседке, который смачно жевал, разложив вокруг себя свёртки с едой. Променад бухгалтера был прерван появлением посыльного в фуражке и с сумкой через плечо. Окинув взглядом двор, он обратился к бухгалтеру:
   - Не подскажите, уважаемый, где квартира художника Зотова?
  - Спросите у дворника, - раздражённо буркнул бухгалтер, указывая на человека в фартуке.
  Выслушав посыльного, дворник протянул руку:
  - Давай свою грамотку. Господин Зотов ещё спать изволит, так я сам передам ему позже.
  - Не положено, - возразил посыльный - У меня пометка имеется, чтобы вручить пакет самому получателю.
  - Ишь, какие строгости. Ну, иди вон в тот подъезд. Может, проснулся барин. А от кого же письмецо ему будет?
  - Не указано.
  Недовольно бурча, дворник продолжил уборку двора. Скоро вернулся посыльный и скрылся под аркой ворот. Проводив его взглядом, бродяга в беседке собрал свёртки и тоже поплёлся к выходу. Дворник, закончив чистить дорожку, ушёл в подъезд, где находилась квартира Зотова. Тощий кот, обойдя опустевший двор, вспрыгнул на перила беседки...
  Приблизительно в то же время в гостиной квартиры художника Савёлов и Сударев пили кофе и разговаривали, поджидая вышедшего в прихожую Зотова.
   Сергей нервничал, прислушиваясь к голосам в прихожей. Он с трудом удержался, чтобы не взглянуть на художника, когда тот вернулся в гостиную, держа в руке почтовый пакет.
   Видя, что гости заняты разговором, Зотов опустился в кресло, вскрыл пакет и стал читать вынутый из него листок. По мере того, как он пробегал глазами строчки письма, выражение любопытства на его лице сменилось досадой, а затем беспокойством.
  - Дурные известия? - Савёлов участливо посмотрел на Зотова.
  - Даже не знаю, что вам сказать. - Георгий откинулся в кресле, как-то странно поглядывая на Савёлова.
   Сударев стал рассказывать о редком издании, которое приобрёл на днях в лавке у Новой площади, но вскоре умолк, заметив, что его невнимательно слушают.
  - Василий Платонович, - произнёс художник, когда Сударев замолчал, - я не знал, что вы полицейский сыщик. Помнится, вы говорили, что служите по юридической части.
  - Ну да. Некоторое время я занимался частной практикой, консультировал людей, нуждавшихся в моём совете. А недавно, после того, как покушались на жизнь моего друга Николая Чарокова, я согласился помочь полиции в расследовании этого преступления. Что ещё вас интересует в моей профессии?
  - Значит, вы поддерживаете со мной знакомство потому, что ведёте расследование?
  - Когда мой друг Николай Чароков пришёл к вам, - Савёлов говорил, глядя в глаза художнику, - он рассказал всё, что ему известно о манускрипте Михаила Ивановича. Но вы не захотели тогда быть откровенным. Спустя несколько дней Чарокова пытались убить.
  - Думаете, я замешан в этом?
  - Нет, не думаю. Но своими секретами и недомолвками вы невольно способствовали покушению. Кто-то из вашего окружения был участником этого злодеяния. Пока не знаю, кто именно, но с вашей помощью нам хотелось бы выяснить это.
  Савёлов видел, что его слова удивили Зотова
   - Право же, господа, не знаю, кого можно заподозрить моих знакомых. Я никого не посвящал в дела нашей семьи, даже самых близких друзей. Родственников, кроме матушки, у меня нет. От Чарокова я впервые узнал о записях деда, вставленных в манускрипт о целебных травах. Ваш друг просил рассказать о Михаиле Зотове, надеясь, что это поможет найти людей, укравших старинную книгу.
   Следователь наступил под столом на ногу Сударева.
   - Почему же вас так взволновало известие о покушении на жизнь Чарокова? Так сильно, что вы спрятали портрет с изображением вашего деда? - Голос Сударева был негромким, но для Зотова вопрос прозвучал, словно грохот выстрела.
   - Вы знаете это! Тогда прочтите, - художник протянул Савёлову листок из полученного им пакета.
   Пробежав глазами текст письма, Василий передал его Судареву.
   В письме сообщалось, что один из знакомых Георгия, а именно Савёлов Василий Платонович, служит в Московской сыскной полиции. Далее анонимный автор предупреждал художника, чтобы он в общении с сыщиком был осторожен. Савёлов - опытный следователь и может дознаться о тайне, связанной с личностью деда художника, который в действительности не был отставным капитаном Михаилом Зотовым и много лет самозвано носил имя этого человека.
   Художник вглядывался в лица гостей, выжидая, что они скажут. Его удивил не факт принадлежности симпатичного с виду юриста к сыскной полиции, а то, что друзьям Чарокова стало известно, кто изображён на портрете. А ещё этот анонимный автор, которому непонятно как удалось пронюхать о давней мистификации деда. Вероятно, анонимщик - один из тех людей, в руках которых сейчас находится манускрипт! Впрочем, без портрета им ничего не узнать.
   А вот Чарокову и его друзьям Георгию очень хотелось верить...
   Тем временем, Сударев закончил читать письмо и вернул его следователю. Савёлов сунул письмо в карман и пошутил:
   - Будем считать, что анонимный автор достиг цели поссорить нас. Но, если серьёзно, позвольте повторить свой вопрос: есть ли у вас желание помочь нам выяснить, кто хотел смерти Чарокова?
   - Уверяю вас, что ничего об этом не знаю.
   - От вас требуется рассказать всё, что знаете о своём деде, о склепе, в котором устроен тайник, и о людях, заинтересованных в получении этих сведений. - Савёлов помолчал, затем жёстко закончил фразу: - Настолько заинтересованных, что они не остановились перед двойным убийством.
   Георгий сорвался с места и закружил по комнате.
   - Не желаете ли, господа, ещё по чашечке кофе? Ну, если нет, продолжим беседу в студии. Я покажу портрет, о котором вы говорили.
   В просторном помещении мастерской в глаза бросалось полуциркульное окно, нижний край которого начинался от пола. На стенах развешены картины, этюды, рисунки, на полу лежат стопки холстов на подрамниках, в одном из углов возвышался станок для изготовления гравюрных оттисков.
   Пригласив гостей присесть у стола, художник вытащил из кипы картин портрет и стал оглядываться в поисках места, куда бы его поставить. Освободив один из мольбертов, он водрузил на него написанную маслом картину. Тот самый портрет человека в мундире придворного вельможи.
   - Вот моя самая большая ценность, - он театральным жестом указал на вынутый из рамы портрет. - С тех пор, как матушка вручила мне этот портрет, я никому его не показывал. Не знаю, каким образом вам удалось узнать, что на портрете изображён в годы молодости мой дедушка - князь Чулукадзе.
   - Эх! - обрадовано выпалил Сударев и грохнул по столу кулаком. - Выходит, Чароков не ошибался, допуская, что вы прямой потомок рода князей. Говорят, ваш достославный дедушка, Пётр Владимирович, был известен своими причудами и любовью к мистификациям...
   - Подожди, Сергей, - прервал Василий, - может, Георгий Павлович сам расскажет нам о князе Петре Чулукадзе и его превращении в отставного капитана Михаила Зотова?
   - Да-да, конечно, - с готовностью согласился художник. Собираясь с мыслями, он несколько минут всматривался в лицо на портрете.
   Он присел на высокую табуретку, ослабил на шее галстук и стал рассказывать. Его голос звучал приглушённо. Неясные тени - отзвуки воспоминаний о событиях давних лет - скользили по тонким чертам выразительного лица рассказчика. Временами он бросал невидящий взгляд за окно, где кружили, неспешно падая, пушистые хлопья первого в этом сезоне снега.
  
   ...В начале двадцатых годов девятнадцатого столетия молодой адъютант из свиты Его Императорского Высочества, Пётр Владимирович Чулукадзе, в результате дворцовых интриг вынужден был покинуть двор Александра Первого.
   К тому времени император уже охладел к государственным делам и заботам, утратив иллюзии в отношении своей судьбоносной миссии. Тем более, ему была безразлична судьба человека, вызвавшего недовольство придворной знати.
   Пётр Чулукадзе перебрался в Москву к своему старшему брату - члену одной из масонских лож и страстному библиофилу князю Сергею, который спустя несколько лет угас от скоротечной чахотки. Князь Пётр оказался последним представителем старинного рода. Ещё при жизни брата его приняли в члены масонского братства, и, волею случая, он стал обладателем тайны, которой весьма дорожил. Эта тайна послужила причиной того, что в дальнейшем в жизни князя происходили удивительные метаморфозы и повороты судьбы.
   Отзвуки неудавшегося восстания на Сенатской площади в Санкт-Петербурге докатились до Москвы - и закрутилась в белокаменном граде машина политического сыска, выискивая заговорщиков и сочувствующих их идеям людей. На князя поступил ложный донос о его принадлежности к одному из тайных политических обществ. Несколько раз его вызывали для дознания в следственную комиссию. Беда в тот раз миновала князя, но его неизвестный враг не успокоился. Спустя полгода в дом Чулукадзе на Разгуляе нагрянули жандармы и учинили обыск, обнаружив подброшенные кем-то бумаги, текст которых уличал князя в самом страшном по тем временам преступлении - злонамеренном умысле против российской монархии.
   Судьба князя была предрешённой. Вердиктом Верховного суда он был приговорён к бессрочной каторге с лишением всех наследственных и приобретённых прав. Только спустя пять лет, благодаря хлопотам влиятельных лиц из числа масонов, каторжные работы бывшему князю заменили пожизненной ссылкой в забытый Богом таёжный край.
   Шли годы. Вероятно, о Петре Чулукадзе забыли. Вернулись из ссылки Раевский, Пущин, Волконский и многие другие изгнанники - участники бунта 1825 года. А Чулукадзе - крепкий духом и не старый ещё человек, лицо которого потемнело от перенесённых невзгод и болезней, - продолжал томиться в сибирской глуши.
   Последние годы его заточения были скрашены общением с человеком, отбывавшим ссылку в соседнем селе. Отставной капитан Михаил Иванович Зотов был человеком тихим и нелюдимым, но, как оказалось, верным и заботливым другом. Когда в их краях разразилась чума, и обессиливший от этой болезни Пётр Чулукадзе смирился с неизбежным концом, Михаил Зотов не отходил от его постели, кормил с ложечки и отпаивал травяными отварами
   Видно, так тому суждено было быть: Чулукадзе поправился, а спасший его от смерти Зотов вскоре сам заболел и скончался, поражённый той же болезнью.
   Случилось это в разгар весеннего паводка, когда их деревни оказались отрезанными водой от остального мира. Это и позволило бывшему князю осуществить свой смелый план.
   Похоронив товарища, он забрал его скудные пожитки и с двумя преданными ему охотниками отправился на лодке вниз по реке. В уездном центре охотники доложили начальству, что привезли заболевшего ссыльного Зотова. Вещи и бумаги другого поселенца - умершего Петра Чулукадзе, сдали полицейскому приставу. Прибывший с охотниками "больной" был помещён в лазарет под именем Зотова, которому до окончания ссыльного срока оставалось чуть больше месяца.
   Расчёт беглеца был на то, что в неразберихе, вызванной эпидемией, никому в голову не придёт усомниться в личности заболевшего Зотова. Так оно и случилось. Спустя полгода бывший князь (будем называть его далее Михаилом Зотовым) появился в Москве.
   Прошло без малого двадцать лет с момента его ареста после обыска в княжеском особняке. В высоком мужчине с костистым лицом и седыми поредевшими волосами трудно было признать некогда молодого красавца князя Петра. Беглецу вряд ли грозило разоблачение, так как у настоящего Зотова в Москве не было родственников и близких знакомых. Его устраивала жизнь под именем Зотова в уединённом жилище бывшего капитана. Это давало возможность продолжить изучение тайника. Потом он никогда не жалел об этом, так как встретил в Москве женщину, которая стала его женой и родила ему сына Павла.
   Последующая жизнь Михаила Зотова протекала внешне спокойно. Но только на взгляд постороннего человека, так как была и другая, скрытая от всех сторона его жизни, о которой можно только догадываться...
  
   В студии повисла напряжённая тишина. Савёлов и Сударев с нетерпением ожидали продолжения рассказа художника. За окном перестал падать снег, серая мгла небес прояснилась, и в комнате стало светлее.
   Словно очнувшись от забытья, живописец продолжил рассказ:
   - Историю деда - князя Петра - я узнал в девятилетнем возрасте. Отчётливо помню день (стояло лето, и мы жили в подмосковной усадьбе), когда меня и матушку позвали в комнату деда. Он болел, не вставал с постели. Было ясно, что дед доживает последние дни. Распорядившись прикрыть окна, он рассказал нам историю своего перевоплощения в бывшего армейского офицера. Закончив признания, дед поцеловал меня и сказал, что всё остальное узнаю, когда подрасту. Затем меня отослали гулять, а матушка долго ещё разговаривала с умирающим тестем. Его похоронили на сельском кладбище рядом с его женой. Со временем, мысли об удивительной истории жизни деда всё реже тревожили моё юное воображение. А в день, когда мне исполнилось шестнадцать лет, матушка вручила мне этот портрет, сказав, что деду посчастливилось выкупить картину у новых владельцев фамильного особняка князей Чулукадзе. Тогда же она рассказала мне о других, не менее интересных, обстоятельствах жизни деда после бегства из ссылки и о его завещании.
  
   Оказавшись снова в Москве, Михаил Зотов стал обладателем дома в переулке у Красных ворот. Домик, да ещё листки с дневниковыми записями составляли всё имущество, перешедшее к нему от человека, благодаря которому он остался жив.
   Он припомнил и примерил к себе всё, что было ему известно об умершем товарище: его привычки, слабости, интересы и даже манеру двигаться, разговаривать. Помогли его актёрские способности и не утраченные навыки имитации разных почерков и стилей письменности.
   Он пытался стать (и практически стал) Михаилом Зотовым, угодившим в ссылку по совершенно пустячной причине - в результате скандальной истории с сенатором, во время ссоры с которым, Зотов выбросил оного с балкона театрального зала.
   Дневник бывшего капитана представлял опасность. Не желая расставаться с ним, он задумал продолжить записи, подражая руке писавшего, с того места, на котором они обрывались. После сложных манипуляций со страницами дневника получалось, что сам Зотов сделал записи о своём возвращении в Москву и о том, что он обнаружил тайник, о котором ему рассказал командор.
   Зачем он это сделал? Наверное, опасался, что с ним может что-то случиться. Может, поэтому прибёг к тайнописи в той части текста, где сообщал о местонахождении тайника?
  
   ...Он вздохнул и поставил последнюю точку. Дело сделано, "дневник" завершён. Усмехаясь, бывший князь выверил цифры и буквы строк, которым доверил тайну, ставшую теперь тайной воскресшего из небытия Михаила Зотова. Зашифрованный текст можно прочитать, только зная ключ к коду и имея старинную рукописную книгу, текстом которой он воспользовался для придуманной тайнописи.
   Впервые он вошёл в тайник в 1824 году. Когда увидел, что там находится, радостно ёкнуло сердце. Он повёл зажатым в руке шандалом, освещая каменные стены комнаты с низким сводчатым потолком. Всюду глаз натыкался на книги, расположенные на грубо сколоченных полках.
   На одной из стен он заметил тёмный проём. Пройдя несколько шагов по проходу, попал в более просторное помещение. В центре его находилось подобие помоста, уставленного сосудами из стекла и керамики и разными приспособлениями, наводящими на мысль о лаборатории средневекового алхимика. Вдоль стен размещались пять каменных саркофагов; между ними стояли сундуки и корзины с неизвестными ему приборами и инструментами.
   Вернувшись в первое помещение, он стал наугад снимать с полок старинные фолианты, разглядывая их в тусклом свете свечей. Облачка пыли слетали с книжных страниц, отчего у него запершило в горле. Раскрывая ветхие, иссечённые "шрамами" кожаные переплёты, он вдыхал в себя аромат древних времён, замирая всякий раз перед тем, как открыть и впиться глазами в титульный лист.
   На одной из полок стоял кожаный короб, в котором хранилась кипа бумаг с рукописными текстами. В глаза бросились чёткие буквы с росчерками и завитушками, характерными для скорописи начала восемнадцатого столетия. Просмотрев лежащие сверху листы, он улыбнулся, убедившись, что это тайник того самого человека, найти который он уже не надеялся...
  
   - К сожалению, господа, дед по какой-то причине не счёл нужным сообщить моей матери, кто устроил тайное хранилище книг и приборов для химических опытов. Но ему, несомненно, было известно имя этого человека.
   Георгий некоторое время молчал, затем снова заговорил негромким, чуть хрипловатым голосом:
   - Осталось рассказать, чем закончилась эта история. Мне известно, конечно, не всё, но события, происшедшие в нашем семействе в конце прошлого века, возможно, подскажут что-то полезное для расследования, которым вы занимаетесь.
  
   ...Семидесятые годы были самым трудным периодом в его долгой и бурной жизни, которая подошла теперь к последней черте. Он напоминал одинокого дряхлого волка, так как, не желая того, пережил и жену, и единственного сына Павла, а невестка и малолетний внук не могли быть опорой, когда недруги и обстоятельства жизни взяли немощного старика за горло.
   После возвращения из Сибири он долгие годы посвятил изучению тайника, устроенного в подземном склепе.
   Сначала он проштудировал старинные книги и рукописные комментарии к ним, которые обнаружил в кожаном коробе. Там же находились описания опытов, некоторые из которых граничили с магией и алхимией. Но обширность естественнонаучных и гуманитарных знаний хозяина тайника завораживала.
   Он составил аннотации к хранящимся в тайнике книгам и рукописям. Затем его целиком поглотила идея повторить некоторые из опытов, результаты которых казались фантастичными даже в конце девятнадцатого столетия. Кое-что ему удалось. Ободренный этим успехом, он с упорством фанатика сосредоточил силы на одном из главных экспериментов учёного, описанию которого был посвящён рукописный том. Если удастся в точности воспроизвести этот опыт и получить такой же потрясающий результат, это откроет новую эру в науке.
   Только позже он осознал, что практическое применение данного открытия может привести к трагическим последствиям. Но к тому времени он был уже связан с человеком, который требовал от него довести опыты до конца, преследуя свои авантюрные цели.
   Вот так он оказался загнанным в угол. Надо было или соглашаться на сделку с авантюристом, или порвать с ним, но тогда последует столкновение, вступать в которое он не считал себя вправе.
   Он нашёл всё-таки выход из положения. Весной невестка с внуком переехали в загородную усадьбу. Вскоре он последовал за ними, сообщив партнёру, что нуждается в отдыхе. В одну из ночей он вернулся в город и, скрепя сердце, сжёг дотла свой дом у Красных ворот. Вместе с домом сгинула лаборатория с оборудованием, на котором удалось повторить удивительный эксперимент. Начинать всё заново не имело смысла.
   Партнёр старика был в ярости. Он не поверил Зотову, полагая, что тот сам учинил пожар, а рукописи спрятал в потаённом месте, где хранилась библиотека редчайших книг. О существовании этого тайника партнёр знал, но старик скрывал от всех его местонахождение...
  
   По выражению лиц слушателей художник понял, какой вопрос не терпится им задать. Он покосился на портрет деда и развёл руками.
   - Нет, господа, нам с матушкой неизвестно, где устроен тайник. Где-то в городе, но, возможно, что в окрестностях села Пегово. Может, дед не случайно купил усадьбу именно в этой местности.
   - Почему же он не сказал вам самого главного - где расположен тайник? - Сударев в сердцах сломал карандаш, которым что-то чиркал в блокноте.
   - По завещанию деда я должен был это узнать, когда мне исполнится двадцать лет. В завещании значилось, что в известном московском банке хранится пакет, который я смогу получить с наступлением 1890 года. Я надолго запомнил день, когда вместе с нашим поверенным отправился в банк, расположенный на Ильинке, сгорая от нетерпения заглянуть в завещанные мне бумаги. Наконец я получил объёмистый и тяжёлый сверток. В пакете, как я уже знал от матушки, должны находиться старая рукописная книга и дневник с зашифрованным указанием местонахождения тайника.
   Художник прервал рассказ, закуривая папиросу. Глубоко затянувшись и выпустив изо рта струйку дыма, продолжил воспоминания:
   - Выйдя из банка, я остановился на улице, поджидая задержавшегося поверенного. Почти сразу ко мне подошёл молодой человек и учтиво предложил сесть в подъехавший кабриолет. Я стал объяснять, что меня, должно быть, с кем-то спутали, но сзади меня схватили за руки, приложили к лицу влажную тряпку, и я потерял сознание. Очнулся под каким-то забором; саквояж, в который я положил пакет, исчез. Кроме этого, пропали часы и деньги. В полицейском участке мне разъяснили, что я стал жертвой уличного ограбления. Грабителей, конечно же, не нашли, но я знал, чьих рук это дело.
   - Вы знаете их? - удивился Савёлов.
   - Уверен, всё было подстроено бывшим партнёром деда Федором Кузяевым, о котором я вам рассказывал. Матушка в разговорах со мной называла его фамилию, и каждый раз она добавляла, что дед наказывал остерегаться этого человека.
   В голове Савёлова промелькнуло, что им улыбнулась удача. Но в следующую секунду он уже спрашивал:
   - Не кажется ли вам, что тут много странного? Если саквояж с манускриптом и другими бумагами попал в руки Кузяева, то он или его наследники давно уже обнаружили бы тайник. А как манускрипт оказался затем у старца Кирилла? Зачем понадобилось снова похищать эту книгу, теперь уже у Чарокова?
   - Чтобы прочесть зашифрованный текст, - ответил художник, - надо знать ключ к придуманной дедом системе тайнописи. В прощальной беседе с матушкой он сказал, что этот ключ заключён в портрете, который просил передать мне, когда подрасту. Ничего не скажешь - дедушка был осмотрительным человеком и, к тому же, большим придумщиком... Я разузнал, что смог о Фёдоре Кузяеве, хотел встретиться с ним и заставить вернуть похищенное. Но Кузяев неожиданно умер от случившегося с ним удара. Подкупив одного из работников дома Кузяевых, я узнал, что в день смерти хозяина из его кабинета пропала старинная ценная книга. Наследники Кузяева - сын Михаил и племянник Андрей - в поисках этой книги перевернули весь дом, с пристрастием допрашивали всех домочадцев и слуг. Потом выяснилось, что книгу украл один из приказчиков. Он услышал о ценности книги и в суматохе после кончины хозяина незаметно вынес её из дома, а затем продал на Сухаревке неизвестному человеку...
  
   Они покинули квартиру Георгия Зотова на склоне дня. По дороге молчали - каждый мысленно перебирал подробности услышанного рассказа.
   Судьба Чулукадзе-Зотова, чья жизнь пролегла зигзагами через весь девятнадцатый век, напоминала сюжет приключенческого романа.
   Призрак старого князя, думал Савёлов, будет витать рядом с нами, пока трижды похищенный манускрипт не вернётся в руки его наследника. Кто знает, может, тогда удастся найти спрятанные в склепе бумаги и вернуть миру таинственное открытие двухсотлетней давности?
   Чего не бывает на Белом свете! Судьбы открытий, как и людские судьбы, часто зависят от воли случая. И всё же, сильные духом люди - такие как дед художника - идут к своей цели наперекор всем случайностям.
   Уповая на Божью помощь, и рассчитывая на самих себя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   21. Встречи в Коломенском.
  
   Шли третьи сутки, как агенты полиции во главе с Петром Шиловым вели наблюдение за домом вдовы лавочника Баранова в Марьиной Роще. Они расположились на другой стороне улицы в мезонине деревянного дома, не выпуская из виду лежащий перед ними объект наблюдения. В доме вдовы скрывался после побега Аркадий Вербицкий. Бег- лец ни разу не покинул своё убежище. Вероятно, он пытается связаться с оставшимися на свободе сообщниками через хозяйку дома, которая днём пропадает в городе, встречаясь с множеством разных людей.
   В этот пасмурный день дело сдвинулось с мёртвой точки. Баранова, как обычно, ушла из дома ранним утром. Следом за ней отправился один из агентов. Теперь можно было немного расслабиться - Вербицкий. вряд ли выйдет из дома, будет ждать новостей от Барановой. Но хозяйка неожиданно вернулась довольно быстро и не одна, а в сопровождении смуглолицего парня. Чёрные как смоль кудри и пёстрая рубаха под распахнутым армяком придавали его внешности вид цыгана.
   Экая разбойная рожа, отметил Петрович, вглядываясь в лицо чернявого и пытаясь припомнить, не встречал ли раньше этого человека. То, что приход незнакомца не случаен, Петрович почуял нутром и подал знак агентам быть наготове.
   Минут через двадцать чернявый парень вышел из дома и направился вниз по улице. Вслед за ним Петрович послал одного из своих помощников. Вскоре после ухода "цыгана" на крыльце появилась хозяйка дома. Осмотрев пустынную улицу, она что-то произнесла, обернувшись к открытой двери. Тотчас к ней присоединился высокий мужчина.
   Наконец-то! Вербицкий выполз на Божий свет. Короткое, явно с чужого плеча, пальто обтягивало его мощный торс, на голове красовался картуз, должно быть, принадлежавший раньше лавочнику Баранову. Оглядываясь по сторонам, Баранова и Вербицкий отправились в сторону дровяного рынка, перепрыгивая по пути через рытвины и канавы, наполненные жирным месивом грязи. На рыночной площади они сели в пролётку извозчика.
   В тот же день, ближе к вечеру, когда за окнами сгущались синие сумерки, Петрович отчитывался перед Савёловым о результатах слежки за Вербицким.
   - Припомни, Петрович, - настойчиво повторил Василий. - Важно выявить всех людей, с которыми Вербицкий общался на ипподроме.
   - Да, вроде, больше ни с кем, кроме местной публики. - Сыщик снова стал перечислять, загибая пальцы: - С тремя тотошниками,* потом с конюхом местного доктора, а затем, как я уже говорил, отправился к конюшне, принадлежащей Андрею Кузяеву. Там он перебросился несколькими словами с жокеем и с двумя уборщиками. Все трое были выпивши, как говориться, "подержали чёрта за уши". Потом Вербицкий снова зашёл в буфет, где его поджидала Баранова. У выхода с ипподрома они наняли извозчика и, не останавливаясь, доехали до Марьиной Рощи.
   ____________________________________________
   *Заядлые любители игры в тотализатор на ипподроме.
  
   - Понятно, - задумчиво протянул Савелов. - Похоже, что Вербицкий ездил на ипподром, чтобы договориться о встрече с Андреем Кузяевым. Недавно я навел справки об этом семействе. Вот что мне удалось узнать. В прошлом веке в Москве обосновался богатый сибирский золотопромышленник Фёдор Кузяев, человек хваткий, умный и оборотистый. Обзавёлся несколькими мануфактурами, вёл торговлю и с Европой, и с Азией, оставив после себя капитала на несколько миллионов рублей. Этот Кузяев и похитил у внука Зотова известный тебе манускрипт. Но в день смерти Фёдора Кузяева манускрипт был украден из его кабинета. Это второе из известных нам похищений произошло в 1890 году. Наследники Кузяева - сын Михаил и племянник Андрей, очевидно, были посвящены в тайну книги и приложили
  все силы к отысканию манускрипта, но следы его затерялись на Сухаревке, где сия книга была продана неизвестному покупателю. В начале нашего века книга оказывается в руках старца Кирилла, а после его кончины - у Николая Чарокова. Третье похищение манускрипта произошло из квартиры Сергея Сударева. Принимавший участие в ограблении Вербицкий скалал, что сделал это по просьбе Шаврова, а последний, как выяснилось, тесно связан Андреем Кузяевым. Круг, как видишь, замкнулся.
   - Наблюдение надо бы установить за Кузяевыми.
   - Следят за обоими братьями. Да что толку! Доказательств их виновности у нас нет. Встретится, допустим, младший Кузяев с Вербицким. И что это даст? Никаких обвинений Андрею Кузяеву мы пока предъявить не можем. Занимается человек коммерцией, держит конюшню, играет на скачках. А факт его знакомства с Вербицким ничего не доказывает. - Савёлов удручённо вздохнул. - Нам, Петрович, нужен свидетель или факты, доказательно подтверждающие причастность Андрея Кузяева к делу о хищениях антиквариата. Уверен, что он в этом деле является одним из главных. Но улик против него или его двоюродного брата мы не имеем. Вербицкий после того, как мы снова водворим его за решётку, будет помалкивать о братьях Кузяевых и валить всё на скрывшегося Шаврова. Вся надежда теперь на этого биржевого деятеля. Он не будет никого выгораживать и отвечать по чужим грехам. Нам этот Падла Ионович вот как нужен, - провёл по горлу ладонью Василий.
   В дверь постучали. В кабинет заглянул дежурный, доложив, что агент Рыбкин имеет срочное сообщение.
   Через пару минут в кабинет вошёл невысокого роста агент с влажными от пота прядками волос. В одной руке он держал шапку, а другой нервно оглаживал ворс потёртого меха на отворотах пальто.
   Опустив голову, он с запинками пробормотал:
   - Вербицкий... Час назад покинул дом Барановой, а затем улизнул от нас.
   - Как это улизнул! - рявкнул Петрович. - Отвечай толково, севрюжья твоя голова.
   - Подожди, Петрович, - прервал друга Савёлов. - Дай человеку передохнуть. А вы, Рыбкин, снимайте пальто и рассказывайте, начиная с того момента, когда Шилов оставил вас, направившись с докладом ко мне.
   - Ушёл я в начале четвертого, - вставил Петрович, - и заглянул в трактир. С утра ничего во рту не было.
   - Так и было, - подтвердил Рыбкин и начал рассказывать, шмыгая носом:
   - Минут через десять после ухода Петра Петровича мы увидели вышедшего из дома Вербицкого с баулом в руках. Он направился пешком к центру города, шёл, не таясь, но выбирая малолюдные переулки. Нас было двое и, как положено, мы вели фигуранта со всеми предосторожностями, используя схему "один плюс один". Дойдя до Тверской заставы, Вербицкий, чтоб ему пусто было, повернул назад, потом свернул на Миусские улицы. Может, заподозрил что-то неладное, стал оглядываться, пару раз заходил в подворотни и наблюдал оттуда за улицей. У выхода на Долгоруковскую ему удалось скрыться от нас, смешавшись с толпой студентов у здания Народного университета. На всякий случай, я оставил там агента Агеева, а сам поспешил с докладом сюда. - Рассказчик ещё раз шмыгнул носом и развёл руками.
   - Растяпы вы, а не сыщики, - Петрович крутанулся на стуле, потрясая в воздухе кулаками. Затем обернулся к Савёлову,
   - Продолжать наблюдение за домом Барановой?
   Савёлов не ответил. Когда за агентом закрылась дверь, сказал:
   - Завтра наблюдение за домом Барановой можно снять. Думаю, Вербицкий туда не вернётся. Ты не расстраивайся. Он ищет встречи с младшим Кузяевым, а это значит, что нам известно, где он снова появится. Никуда он от нас не денется.
   Петрович вытер платком лицо и продолжал вздыхать, бурча что-то под нос. Василий внимательно посмотрел на друга, затем подошёл к нему и пощупал ладонью его горячий лоб.
   - Ты, никак, заболел. Отправляйся домой и выспись, а перед сном выпей чая с малиной.
   - Ладно, - неохотно согласился Петрович. - Последние двое суток почти не спал. Сам-то поздно придёшь? Обсудить нам кое-что надо.
   - Меня сегодня не жди. Дел много, а поговорить сможем и завтра.
   В дверях Петрович обернулся и спросил, когда они навестят в больнице Чарокова?
   - Плох ещё Николай, но врачи уже не опасаются за его жизнь. Вот поправишься, после этого и отправимся вместе в больницу.
  
   Вечером на другом краю городского центра, опоясанного полукольцом бульваров, тайно встретились два человека. Разговор происходил в здании неподалёку от Покровских ворот. Бывший ротмистр Вербицкий, закончив рассказ о своём побеге, слушал хозяина дома, выражение лица которого скрывал полумрак помещения.
   - Через несколько дней ты уедешь в Астрахань, - цедил сквозь зубы хозяин, прислонившись спиной к облицованной кафелем печке. - И не рассчитывай на скорое возвращение.
   В этой большой полутёмной комнате с массивной славянской мебелью Вербицкий чувствовал себя неуютно, предвосхищая звериным чутьем, что разговор может обернуться опасными для него последствиями.
   Хозяин дома, тем временем, уже расхаживал по кабинету, заложив руки за спину и неслышно ступая по ковровой дорожке.
   - В Астрахани встретишься с моими людьми, они приготовят для тебя документы. Потом переправите последнюю партию груза в Турцию, и ты останешься там до тех пор, пока не получишь от меня дальнейшие указания.
   Вербицкий с трудом удержался от довольной улыбки. Такой вариант ему нравился. Ничего не скажешь: голова у хозяина соображает, что надо. Если тебя разыскивает полиция, самое лучшее - укатить за пределы державы.
   - Не радуйся раньше времени, - угадал хозяин настроение собеседника. - Прежде, чем уехать , ты должен справиться с двумя поручениями. От этого, кстати, зависит твоя безопасность. Во-первых, выясни, куда спрятал свою задницу Павел Ионович. Не дай Бог, если он попадёт в руки полиции.
   - Я уже думал об этом, послал одного ловкого человека проверить место, где Шавров, вероятно, прячется.
   - Когда найдёте его, сообщите мне. Тогда и решим, что с ним делать.
   Хозяин дома присел на край дивана рядом с Вербицким и, понизив голос, продолжил:
   - Теперь об известном тебе Савёлове. Эта ищейка не отстанет от нас. Надо сделать так, чтобы он больше не смог заниматься расследованием наших дел.
   - С вашими связями, - льстиво заметил Вербицкий, - не составит труда добиться, чтобы расследование передали другому следователю. А Савёлова пусть ушлют в какую-нибудь Тмутаракань.
   - Я уже пробовал, да не получается такой поворот. У Савёлова высокие покровители. От самого министра имеется рекомендация поручить ему это расследование.
   - Ну... - неуверенно протянул Вербицкий, - любой человек, к примеру, может захворать или в больницу попасть после несчастного случая.
   - Вот-вот, только времени у нас совсем мало. Действовать надо быстро и без затей. Савёлов приходит ночевать в домик, расположенный в глубине дворов на Малой Дмитровке. Место уединённое. Я Ромову поручил разнюхать там всё. Вместе с ним и с Кирюхой отправляйтесь туда завтра к вечеру.
   - А если он придет не один?
   - Ты, Аркадий, будешь за старшего. Тебе и решать на месте, как поступить. И никаких хитроумных планов. Всё должно произойти мгновенно: следователю нельзя оставить ни малейшего шанса.
   Голос говорившего звучал ровно, и слова его были вполне обыденными. Но за ними таился умысел, от которого веяло духом дьявола.
  
   * * *
   В небольших натопленных комнатах флигеля было душно. Петрович прихлёбывал с блюдца чай, изредка поглядывая на часы и прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам.
   От разлившегося по телу жара лицо Шилова стало пунцовым, на лбу и щеках проступили бусинки пота. Он вытер полотенцем лицо и вяло подумал, что на кухне надо открыть форточку. Но не сдвинулся с места.
   Алекс, возвращения которого он дожидался, утром явно перестарался с печкой, не пожалев заготовленных дров. По наблюдениям сыщика, с Алексом в последнее время что-то происходило; он стал рассеянным, казался выбитым из колеи. Причина тому могла быть только одна: отношения Алекса и Марией вступили в стадию, когда мужчины обычно начинают подбирать в уме фразы, с которыми предлагают своей избраннице руку и сердце.
   Дай, Боже, им счастья, подумал сыщик, откинувшись на спинку кресла. Он закрыл глаза и представил картину венчания Алекса и Марии. Они держатся за руки, а сам Петрович, в качестве шафера жениха, стоит рядом с ними. У ног Марии примостилась на корточках одетая в кружевное платье Юлька. Вот она поднялась и побежала впереди них, бросая под ноги новобрачных лепестки цветов.
   Тяжёлая, словно налитая свинцом, голова Петровича клонилась на бок, ломило шею и спину. Он успел подумать о том, как не вовремя захворал, и незаметно для себя задремал.
   Молоточек настенных часов мелодично ударил одиннадцать раз. За окнами уже стояла чёрная ночь, а Петровичу снился удивительный сон.
   Ему снилась залитая солнечным светом дорога, по которой он, чему-то неясно радуясь, спешил к виднеющейся впереди арке проходных дворов.
   Пройдя сквозь арку, он увидел просторное поле, на котором возвышался металлический крест. Рядом с ним на скамейке сидела женщина - предсказательница, склонив голову и опираясь руками на клюку посоха.
   Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза.
   - Что это? - спросила она и указала на цветок в петлице его сюртука.
   - Цветок шафера, - ответил он.
   - Ну, а ты? Когда ты поведешь под венец суженную? - продолжала расспрашивать женщина.
   - Когда найду её, - услышал он собственный голос.
   - Ищи! - предсказательница отвернулась.
   - Где искать её? - с надеждой воскликнул он, но женщина уже удалялась, едва касаясь земли ногами.
   Он стоял, опустив вдоль тела безвольные руки и не смея шагнуть за ней следом, а в ушах, словно эхо, звучали слова, неизвестно когда ею сказанные: " Рядом с ангелом - охранителем ... Рядом с ангелом её ... ангелом её ..."
   Вздрогнув, Петрович очнулся от сна, долго сидел, не шевелясь, пока не услышал в прихожей скрип двери. Вернулся Алекс. На часах было около часа ночи.
   Утром он проснулся, чувствуя себя совсем разбитым, будто кто-то разобрал его тело по косточкам. За стеной расхаживал по гостиной Алекс; было слышно, как он напевает песенку об отчаянных контрабандистах, ускользнувших от стражи.
   - Ну, как тут больной? - спросил Алекс, заглядывая в приоткрытую дверь.
   Петрович попытался встать с постели.
   - Лежи и не рыпайся, - скомандовал Алекс. - Сейчас приготовлю чайку и чего-нибудь перекусить.
   После завтрака Петрович снова прилёг на кушетку, а Алекс принялся мыть посуду, рассказывая о Коржевых, которые в конце месяца отправятся в Австрию.
   - Ты поедешь с ними? - решил уточнить Петрович.
   - Поеду, - ответил Алекс, присаживаясь на стул рядом с постелью больного.
   - Счастья тебе, - прошептал Петрович и, желая сменить тему, стал рассказывать новости, связанные с художником Зотовым, бандитом Вербицким и неведомым для Алекса предпринимателем Андреем Кузяевым.
   - Может, я могу быть чем-то полезен? - спросил Алекс.
   - Готовься к отъезду, - ответил сыщик. - Впрочем, если ты сегодня свободен, может, скатаешь в Коломенское? Простуда выбила из моей памяти одно важное дело. Цыган, который приходил к Барановой, после этого отправился в Коломенское. Наверное, с поручением от Вербицкого. В Коломенском он разговаривал со сторожем кладбища, что при храме в селе Дъяково. Потом выспрашивал что-то у местных жителей. Поговори, Алексаша, с людьми, выясни, кого искал там цыган. Я сейчас опишу тебе его внешность.
   Когда с наставлениями было покончено, Петрович наклонился к лицу Алекса:
   - Знаешь, дружище, - начал он, преодолевая смущение, - мне приснился занятный сон. Будто встретил я предсказательницу, и она велела мне продолжать искать человека, которого я не могу найти. Она сказала, чтобы я искал рядом с ангелом - хранителем этого человека. Как думаешь, что она имела в виду?
   - Для начала скажи, кого ты разыскиваешь?
   - Ну, одну женщину. Я познакомился с ней около года назад. Потом она куда-то уехала, и где сейчас - я не знаю.
   - Старый дамский угодник! Ты хотя бы узнал её имя?
   - Варвара она. Для меня очень важно найти её.
   - Ну и дела! Ангелы, как известно, обитают в Царстве небесном, а в миру ангелы являются нам в сновидениях или в момент Божественного откровения. Хотя, - он помолчал, - я, кажется, знаю, что она хотела сказать.
   Алекс задумался, взвешивая в уме верность своей догадки.
   - Не знаю, помнишь ли ты, что у меня по материнской линии были две тётушки. Так вот, одна из них - Варвара Владимировна - проживает сейчас в Париже. Давно не видел её, но помню, что она каждый год справляла свои именины в день Святой Великомученицы Варвары. В России это очень почитаемая святая; мощи её в давние времена привезла в Киев византийская принцесса. Но сейчас важно другое: тётка Варвара в день своих именин обязательно ходила в церковь Великомученицы Варвары.
   Вскочив с постели, Петрович воскликнул:
   - Хочешь сказать, что надо искать Варю в этом храме?
   - Возможно, что там. Если она православной веры, то в день крещения обрела ангела-хранителя, а еще - духовного покровителя в лице Святой Варвары. Поэтому в день именин она, надо думать, будет молиться в храме перед образом своей покровительницы, чтобы она и ангел её помогли донести до Бога её молитвы. Вот и выходит, что именно в этот момент ангел - хранитель твоей Варвары будет незримо присутствовать рядом с ней, а она - рядом с ним.
   - Ну, а если в этот день она будет в другом городе? Или будет молиться в другой церкви? Выходит, что всё зависит от случая!
   - И всё же, имеется вероятность встретить твою зазнобу в Зарядье, где находится самый известный в Москве Варваринский храм. Ты почаще туда наведывайся. Надо действовать, старина, и верить в успех.
  
   * * *
   Извозчик высадил Алекса у входа на территорию древней царской усадьбы в Коломенском.
   За воротами, возле Казанской церкви, сновали фигурки богомолок в длинных чёрных одеждах. День стоял пасмурный. Сквозь ветви деревьев виднелось нависшее над церковными главами бугристое серое небо с фиолетовыми разводами по краям низко плывущих туч. В парке было пустынно. Порывы ветра поднимали с дорожек облачка пыли, шелестела собравшаяся вдоль обочин сухая листва. Стволы могучих столетних деревьев напоминали стражей, окруживших подступы к месту, где когда-то стоял удивительный по красоте деревянный царский дворец.
   Пройдя по центральной аллее и через арку южных ворот, Алекс присел на каменную ступеньку.
   Перед ним открывался вид, созерцание которого будоражило воображение. У края склона, сбегавшего к берегу, вздымались ввысь белые стены Вознесенского храма. Его стройный шатёр парил в небесах, будто утратил земную тяжесть каменной массы. За рекой до самого горизонта простирались поля с подмосковными деревеньками и посёлками дачников в Люблино, Перерве, Марьино.
   "Ах, эти любезные нашему сердцу пейзажи осеннего Подмосковья! В чём же секрет их чарующей привлекательности?" Возможно, именно так думал Алекс, когда вглядывался в луговые дали, окрашенные в нежные полутона, под стать неяркому небу.
   Будучи до мозга костей горожанином, он испытывал огромное удовольствие, если ему доводилось вырваться на природу в пригороды. Случалось это не часто, но с каким наслаждением в такие минуты он вдыхал ароматы воздуха, бродил по траве, опускал ладони в ручьи или, вот как сейчас, впитывал в себя красоту открывшихся взору просторов.
   Серебристая гладь реки подёрнулась легкой дымкой. Большая рыбачья лодка, покачиваясь на волнах, направлялась к острову, разделявшему русло реки на два рукава.
   Алекс поднялся с каменного сиденья - надо приниматься за дело, ради которого он приехал в Коломенское. Минут десять понадобилось, чтобы перебраться через глубокий овраг, склоны которого поросли деревьями и кустарником, - и вот он у подножия храма Иоанна Предтечи в старинном подсёлке Дьяково.
   Внутри церковной ограды располагалось кладбище - обычный сельский погост, куда частенько наведывались любители археологии, привлечённые слухами о находках, обнаруженных при раскопках расположенного рядом древнего городища.
   Раньше он не раз приезжал сюда, бродил по кладбищенским тропкам, разглядывая и пытаясь прочесть эпитафии на саркофагах и постаментах надгробий.
   В углу кладбища Алекс увидел крышу домика, где сторож встречался с посланцем Вербицкого. О чём они говорили?
   Он решил последовать совету Петровича и навести справки о стороже в местном трактире. Направляясь к выходу, заметил у ворот двух мужчин. Вот это да! В одном из них он узнал Шепусевича, с которым познакомился у Георгия Зотова.
   Василий предупреждал, что Серж Шепусевич приставлен следить за художником, что этот невзрачный на вид блондин - авантюрист, прибывший в Москву из Варшавы.
   Тем временем, Шепусевич распрощался со своим собеседником. Следуя за поляком, Алекс видел, как он несколько раз справлялся о чём-то у местных жителей. Наконец поляк остановился рядом с оградой одного из домов. На лай собаки вышел человек в накинутой на плечи шинели чиновника - очевидно, хозяин дома. Шепусевич что-то сказал ему, затем оба прошли на участок и скрылись в дверях добротного крытого железом дома.
   Надо было ждать, что последует дальше. На другой стороне улицы он приметил сидящего на обрубке бревна человека городского обличия с опущенными к подбородку усами.
   Алекс поздоровался с ним и попросил разрешения присесть рядом. Незнакомец охотно подвинулся, освобождая место. Он оказался общительным человеком. Через пять минут Алекс знал, что его зовут Саввой Никитовичем, живёт он в расположенном неподалеку посёлке и работает счетоводом на мучных складах купца Алексеева.
   - Я, как возможность объявится, - объяснил счетовод, - отправляюсь прогуляться в этих местах. Душевное отдохновение, так сказать, здесь получаю. А весной-то, весной, что здесь творится! Когда в Царских садах яблочный и вишневый цвет идёт, в воздухе плывут такие благовонные запахи, что дух захватывает.
   Алекс рассеяно слушал словоохотливого счетовода, поглядывая на забор дома, где скрылся Серж. Как бы узнать, зачем объявился здесь этот авантюрист, и не связано ли это с недавним визитом в село посланца Вербицкого?
   Наконец увидел, что к калитке с другой стороны забора подошел Шепусевич. Пожелав счетоводу удачи, Алекс поднялся с бревна. Поляк вышел на улицу, следуя за полненьким господином.
   Алекс шёл вдоль улицы, всматриваясь в двух идущих впереди него невысоких мужчин. Спутник поляка смутно кого-то напоминал. Одет по-городскому и не без изящества: от хорошего портного пальто, котелок, шарф, перчатки, в руке дорогой саквояж - так одеваются преуспевающие поверенные или предприниматели нового толка, берущие пример со своих европейских коллег.
   В конце улицы поляк и незнакомец остановились. Посовещавшись, вошли в дверь сельского кабака.
   Алекс решил последовать за ними. Есть риск, что Шепусевич узнает его, но, если быть осторожным, возможно, удастся что-то услышать из их разговора.
   Он критически оглядел свой костюм: чесучовый пиджак Петровича, его собственные старые брюки и башмаки, изрядно избитые на московских улицах. Вполне подходящая экипировка, чтобы не привлекать внимание в сельской местности.
   Уверенным шагом он направился прямо к буфетной стойке, спросил кружку пива и только потом оглядел помещение. Пять-шесть столиков и один большой стол у окна. Серж и его щеголеватый спутник сидели за этим столом, перед ними стояли стаканы с квасом. Шепусевич, жестикулируя, что-то говорил сидящему напротив него господину.
   Допьют квас и уйдут, подумал Алекс. Интересно, о чём это так настойчиво Шепусевич втолковывает собеседнику?
   С кружкой пива Алекс присел к столику, расположенному за спиной поляка. Отхлебнув пива, прислушался к разговору, который вели за соседним столом, и чуть было не поперхнулся, услышав слова поляка:
   - Не беспокойтесь, Павел Ионович, сделаю всё, как вы говорите.
   Вот кто оказывается спутник Сержа! Тот самый делец Шавров, которого ищет полиция. Человек, который надул Марию с продажей Коржевской лесопильни. Петрович задохнётся от радости, когда этого господинчика доставят в полицейский участок.
   Эти мысли пронеслись в голове Алекса, но он умудрился не пропустить продолжение разговора за соседним столом.
   - Почему же такая уверенность, что всё устроится? - спрашивал Павел Ионович. - Где гарантии, что я смогу продолжать работать, не скрываясь и не уезжая из города?
   - Если что-то сорвётся, я достану паспорт, по которому вы уедете за границу. В Европе у нас отличные связи. Но вы сами хотите остаться в Москве.
   - Ещё бы, - пробурчал Шавров. - Только в Москве я кое-что стою. Ты не ответил на мой вопрос.
   - Обязательно всё устроится, если примете моё предложение и снабдите меня доказательствами против Кузяева. Тогда он наконец осознает, что деваться некуда и единственный путь избежать тюрьмы - сделать так, чтобы ваша фамилия не упоминалась даже в ходе следствия. Вы же знаете, для Кузяева это нетрудно. Всё это я беру на себя, а вы будете находиться в надёжном укрытии. Здесь оставаться опасно.
   - В этом ты прав, - голос Шаврова звучал жалобно. - Меня непременно найдут, а затем прикончат. Хорошо, пусть будет по-твоему. Останусь пока в Москве, а там видно будет, как быть с Кузяевым. Скажи буфетчику, чтобы послал за извозчиком. Поедем в дом, о котором ты говорил...
   Алекс вышел из кабака. Дождавшись, когда появился посланный за извозчиком паренёк, окликнул его. После непродолжительных переговоров они ударили по рукам. Он умел договариваться с московскими пацанами.
   Если удастся уговорить извозчика, можно будет доставить Шаврова прямо к порогу его убежища в городе.
  
  
  
   22. Ночная схватка.
  
   Окрылённый успехом, Сергей Сударев, наподобие мощного локомотива, двигался вдоль Тверской, направляясь к дому своих друзей, чтобы поделиться с ними осенившей его недавно догадкой.
   Ноги сами собой несли его грузное тело вперёд. Он не замечал ничего вокруг, погрузившись мыслями в разные варианты систем цифрового кодирования с использованием ключевого числа.
   Узнав от художника, что в портрете Петра Чулукадзе скрыт "ключ", с помощью которого можно расшифровать строчки тайнописи, Сударев не мог думать ни о чём другом. Он обследовал через увеличительное стекло каждый вершок портрета, пересчитал на мундире князя все застежки, петельки и повторяющиеся детали. Всё, что было изображено на портрете не осталось без его пристального внимания.
   Однако, ничего странного или наводящего на мысль о "ключе" в портрете не обнаруживалось. Не было даже даты создания портрета. Ещё раньше Георгий Зотов снял резную раму и разобрал её на куски в поисках тайника.
   Все их старания не принесли желаемого результата. Прямо чертовщина какая-то, с досадой думал Сергей после нескольких дней бесплодных поисков. Не мог же дед Георгия Зотова ввести в заблуждение тех, кому хотел передать тайну шифра!
   И вот сегодня, размышляя о злополучном портрете, ему в голову пришла удачная мысль. А вдруг дело совсем не в портрете, а в личности человека, которого изобразил безымянный художник? В таком случае портрет служит лишь указанием на то, что подсказку надо искать в каких-то необычных приметах жизни изображённого на портрете красавца, в глубине глаз которого чудилась ироническая усмешка.
   Портрет написан в петербургский период жизни князя, когда он состоял в императорской свите. Князю в это время было, наверное, около тридцати...
   Стоп! Сергею вспомнилось, что, изучая сведения о Чулукадзе, выписанные из архивных источников, ему показалась забавной одна деталь. Вроде бы, это связано с возрастом князя.
   Вскочив с кресла, Сергей вынул из папки записи, нашел нужный лист. На первый взгляд, ничего необычного в биографии князя не было. Стал перечитывать текст ещё раз и вдруг - будто молния озарила память - вот именно то, что раньше показалось ему забавным: "... родился 1788 года, августа, 8-го дня". Август - восьмой месяц года. В датах рождения Чулукадзе цифра 8 повторялась четырежды!
   Сергей бросился к недавно установленному телефонному аппарату. К счастью, Георгий оказался дома.
   - Вам ничего не говорит цифра восемь? - ошарашил вопросом подошедшего к телефону Зотова.
   - Да-а, - удивился художник и замолчал. - Мать рассказывала, что мой батюшка, да и дедушка тоже, считали восьмой день каждого месяца благоприятным для любых начинаний и дел.
   Он не сразу поверил в свою удачу. Предстояло проверить, подходит ли цифра 8 на роль искомого им "ключа". Часа три он усердно корпел над копией последней страницы из дневника Зотова, проверяя разные варианты с использованием восьмерки. Наконец почувствовал, что находится на верном пути. Чтобы окончательно убедиться в этом. Не хватало главного - книги, страницы которой служили полем для отыскания зашифрованных слов.
   Он решил, что открытием надо срочно поделиться с друзьями.
   Около стен Страстного монастыря Сударев затормозил, разглядывая шеренгу нищих. У него имелась своя теория в отношении нищих, калек и убогих.
   В обществе, усыпанном язвами стяжательства и порока, - считал он, - лицезрение разношерстной армии нищих, играет благотворную роль, не менее полезную, чем чтение сентиментальных романов, герои которых попадают в беду и взывают о сострадании. Выставленные на показ лохмотья нищих и обнажённые раны калек должны воздействовать на мысли и чувства благополучных, сытых людей, напоминая им о бренности всего сущего и о том, что не хлебом единым жив человек...
   Студёная дождевая капля, скатившись за шиворот, заставила его вздрогнуть и очнуться от дум. Только теперь обратил внимание на непогоду: мелкий дождь и порывистый ветер. Начинало темнеть. Город медленно затихал, погружаясь в промозглые серые сумерки. До момента, когда на улицах загорятся 9 тысяч газовых фонарей, оставалось около часа.
   Прячась от ветра под монастырской оградой, он вышел к Малой Дмитровки, затем свернул в проходные дворы. В узком проходе между строящимся домом и оградой фабрики царила зловещая тишина. За каждым скрытым в тени уступом могла поджидать невидимая для глаз опасность. Сергей облегчённо вздохнул, проскочив неприятное место. В глубине двора виднелся флигель, приютившийся под гигантским деревом.
  
   Петрович обрадовался приходу Сударева, стал усаживать гостя за стол, предлагая в ожидании Алекса и Василия отведать отменного китайского чая.
   - Прихворнул я, Серёжа, - сообщил он, доставая чашки и блюдца. - Вот сижу теперь дома, чаи гоняю с утра до вечера: то с медком, то с малиной. Пока мы с тобой чаёвничать будем, глядишь, и ребята наши придут.
   В небольшой гостиной было уютно, тикали часы-ходики, из ведущей на кухню двери доносились аппетитные запахи.
   Сергей шумно втянул носом воздух.
   - Чем это так вкусно пахнет? Может, перекусим с тобой до чая?
   - Супчик имеется, а на второе - пирожки картофельные с грибной начинкой, - перечислил Петрович. - Всё горячее, только что для ребят приготовил. Сам-то я аппетит потерял.
   - Слушай, Петрович, - таинственным тоном начал Сергей, когда сыщик вернулся из кухни с кастрюлей в руках, - если найдётся немного водки, я приготовлю бальзам, который излечит твою простуду и поспособствует появлению аппетита.
   Проходя мимо Сударева, Петрович шутливо шлёпнул его по широкой спине, потом достал из буфета бутылку смирновской.
   "Бальзам" состоял из смеси водки, соли и чёрного перца. Петрович залпом выпил бурого цвета жидкость, и через минуту почувствовал, как заструилась по жилам кровь, разлилась по телу приятная теплота. Потом они пили за выздоровление Николая Чарокова, за предстоящий отъезд Марии и Алекса в Австрию и за то, чтобы Юленька избавилась от тяжёлого недуга.
   В голове Петровича зашумело. Он с трудом успевал следить за рассказом Сударева, объяснявшего, как ему пришла счастливая мысль искать ключ к шифру в датах рождения князя.
   - Понимаешь, - втолковывал он Петровичу, - не обязательно быть математиком, чтобы разгадать тайнопись князя, но непременно надо обладать двумя вещами. Во-первых, самим манускриптом, а, во-вторых, - ключом к шифру. Надеюсь, что ключ теперь у нас есть. Первая из четырёх восьмёрок, наверняка, указывает на последнюю восьмую главу в рукописной книге, текстом которой надо пользоваться. Каждая группа чисел в криптограмме состоит из трёх цифр. Если к первой цифре прибавить вторую восьмерку, то полученное значение укажет на порядковый номер страницы в этой главе. Сумма от сложения второй цифры и третьей восьмёрки даст результат, указывающий на номер строки в найденном ранее листе манускрипта. А последняя цифра трёхзначной группы в сумме, опять же, с четвёртой по счёту восьмёркой подведёт итог проделанной раньше работы. Полученное число укажет на нужное слово в строке. Всего четыре действия с четырьмя восьмёрками! Примерно так или что-нибудь в этом роде.
   Сергей с победным видом посмотрел на Петровича:
   - Ну, как? Или что-нибудь непонятно?
   - Про восьмёрки ты здорово сообразил, - Петрович хитровато прищурил глаза. - Непонятно, почему тебе раньше не пришла мысль прибавлять по очереди числа с 1 до 8? Для первой главы - 1, для второй - 2 и так далее. Прежде, чем похитили книгу, ты мог проверить эти варианты и добрался бы до восьмёрки и восьмой главы книги.
   - Молодец! - воскликнул Сергей. - Я думал, что ты особенно не вникаешь в логику моих рассуждений. Но в данном случае ты не прав. Знаешь ли, сколько имеется вариантов, которыми мог воспользоваться Чулукадзе, составляя свою криптограмму? Тысячи! В манускрипте двести с лишним рукописных листов и каждый из них мог быть использован для тайнописи. И это только один из многих приёмов.
   Сударев принялся посвящать Петровича в тонкости разных способов тайнописи. Вскоре на столе перед ними образовалась целая горка листков бумаги, исчерченных рукой книжника.
   Мирно тикали на стене ходики. За окошками флигеля уже царила ночная мгла, когда слух Петровича уловил едва различимый звук в кухне: снаружи кто-то негромко постукивал в переплёт окна.
  
   * * *
  
   Но вернёмся к Алексу, которого мы оставили в подмосковном селе.
   Договорившись с трактирным мальчишкой, а затем и с извозчиком, Алекс забрался на козлы потёртого временем фаэтона.
   Пожилой извозчик повернулся к Алексу и скептически оглядел его платье.
   - Возьми-ка вот это, - проворчал он, протягивая ему кусок дерюги. - Накинь на плечи, а то вид у тебя не совсем подходящий для извозного промысла.
   Алекс и сам опасался быть узнанным, поэтому сидел, опустив голову и надвинув на уши картуз.
   Наконец из дверей питейного заведения появился Шавров, а следом за ним поляк.
   Помогая Павлу Ионовичу забраться на подножку фаэтона, поляк приказал извозчику:
   - В город, на Пречистенку. Если быстро доедем, добавлю целковый. Кто это рядом с тобой?
   - Племяш, - буркнул извозчик.
   К вечеру они добрались до цели и остановились у дома, на который указал Шепусевич.
   Когда поляк и Павел Ионович скрылись в дверях небольшого особняка, Алекс попросил извозчика проехать вперёд и высадить его за первым же поворотом. Кто знает, может, пассажиры заподозрили что-то неладное и теперь наблюдают за ними из окон.
   Он вернулся по другой стороне улицы. Не доходя до нужного дома, пристроился на скамейке у входа в кофейню.
   Прошёл час. Вероятно, Шавров с поляком будут ночевать в этом доме, и дальнейшее наблюдение бесполезно. Алекс решил не тратить попусту время и отправился по бульвару к Страстной площади, рассчитывая вернуться домой до полуночи. Удачный сегодня день. Отправляясь в Коломенское, он не мог даже предположить, что встретит поляка, который, в свою очередь, выведет его на Шаврова. Дело случая, но Петрович был прав, подозревая, что Вербицкий кого-то разыскивает в тех местах. Кого же, как не господина Шаврова!
   При мысли о биржевике, он усмехнулся, представляя, с каким удовольствием Шилов расскажет Марии об аресте Павла Ионовича. Дело в том, что во всех бедах, выпавших на долю Коржевых, Петрович винил именно этого человека и обещал воздать ему по заслугам.
   Под ногами шуршала осыпавшаяся листва, На бульварах царил полумрак, лишь вокруг фонарей высвечивались круги жёлтого цвета. За бульварными оградами возвышались силуэты домов, на фасадах которых пульсировали огоньки освещённых окон. Одни из них гасли, другие загорались внезапным тревожным светом, третьи продолжали мерцать вдали едва различимыми разноцветными пятнышками. Из окон одного из домов доносились звуки вальса. Где-то зашёлся в плаче ребёнок. Со стороны Арбата промчался лихач с седоками - и опять всё стихло.
   В этот час Москва представлялась Алексу добродушной и слегка ворчливой хозяйкой, которая делает вид, что сердится, укладывая спать своих не всегда покладистых чад.
   Глубоко вздохнув, он негромко позвал:
   - Москва! Слышишь меня?
   Ему хотелось сказать ей что-нибудь ласковое.
  
   Спустя годы, когда у него появятся дети, он будет рассказывать им о мальчишке, которого взрастила добрая "няня" с загадочным и мелодичным именем " Москва Златоглавая".
   Это она научила его защищать свою честь, не пасовать перед трудностями, а в делах и решениях не поступаться совестью.
   Москва подарила ему встречу с Марией, дружбу таких людей, как Василий, Петрович, Сударев...
   А что сможет он подарить ей взамен?
  
   Миновав Страстной монастырь, он вынужден был отвлечься от своих размышлений. Если на бульварном кольце ночью было сравнительно безопасно, то в безлюдных дворах надо было держать ухо востро, опасаясь людей, промышлявших ночным разбоем.
   Его опасения оправдались. Едва он углубился в проход, ведущий к флигелю, как сзади послышался шорох, чья-то рука легла ему на плечо.
   Он развернулся и оказался лицом к лицу с человеком в длинном пальто и надвинутым на глаза картузе.
   - Что надо? - отрывисто спросил Алекс, зная, что сейчас за спиной возникнет другой грабитель, и у него потребуют деньги.
   Но произошло по-другому.
   - Это не он, - послышался сзади негромкий голос. После паузы тот же голос скомандовал: - Проходи, парень. Нечего тут разгуливать.
   Обернувшись, Алекс увидел стоящего у стены человека. В лунном свете характерный контур лица и короткая стрижка волос показались ему знакомыми.
   Неужели Вербицкий? Точно, он! Но какого чёрта ему здесь надо?
   Алекс шёл, не оглядываясь, чувствовал, что ему смотрят в спину. Прежде, чем выйти на открытое пространство двора, он уже знал ответ: Вербицкий с напарником поджидали Савёлова, который именно этой дорогой обычно возвращался домой.
   Оказавшись в просторном дворе, где было гораздо светлее, Алекс свернул в противоположную от флигеля сторону. Бандиты должны думать, что он случайный прохожий. В этом случае имеется шанс предупредить Василия о засаде.
   В следующем дворе он замедлил шаги, прикидывая, каким образом действовать дальше. Осторожно выглянув из-за столба ворот, быстро окинул взглядом местность, которую только что миновал. Ни души. Бандиты затаились где-то рядом и просматривают двор перед флигелем.
  
   Весной следующего 1907 года, рассказывая Юле Коржевой о событиях этой ночи, Алекс нарисовал схему расположения флигеля в проходных дворах и отметил пунктиром маршрут, которым ему пришлось добираться до окна кухни флигеля.
   Вот как выглядела эта схема:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Как поступить в сложившейся ситуации? - лихорадочно думал он. На ум пришло несколько вариантов. Можно кружным путём, по Успенскому переулку, снова выйти к Малой Дмитровке и там дожидаться Василия. Или выйти через территорию богадельни к зданию городской больницы и позвать на помощь дежуривших там постовых. Нет, оба способа не годятся. Слишком много времени потребуется на их исполнение. Время имело решающее значение. В любой момент Василий мог подойти к проходу, где его поджидают бандиты. Правда, можно просто вспугнуть злоумышленников, но тогда ускользнёт Вербицкий.
   Как-то само собой в голове сложилось решение. "Только так, - убеждал он себя, - можно обезвредить бандитов или, на худой конец, лишить их возможности внезапного нападения". Для осуществления плана нужно попасть во флигель, причём сделать это надо незаметно и как можно быстрее.
   Ну, была не была, прошептал он, перекрестившись, и стремглав помчался к воротам городской богадельни. С территории богадельни к флигелю можно было попасть, перебравшись через крышу одной из служебных построек.
   Для ловкого парня взобраться на кровлю одноэтажного корпуса не представляло труда. Может быть, кто-то и обратил внимание на человека, лазающего в столь поздний час по крышам, но Алекса это не волновало.
   Достигнув гребня двускатной кровли, он сел на него верхом, потом осторожно, ногами вперёд, стал скользить к противоположному краю гладкой крыши. Внизу чернела земля. Высота пустяковая, но спрыгнуть нужно без шума. Неизвестно, сколько помощников у Вербицкого, и один из них мог притаиться неподалёку от флигеля.
   После прыжка он оказался в тёмном сыром углу между флигелем и служебным корпусом богадельни. Прислушался и тихонько стукнул в окошко флигеля...
  
   Очутившись дома перед удивлённым Петровичем, Алекс сразу же приступил к делу. Пока всё складывалось удачно. А присутствие Сударя облегчало задачу.
   По-военному кратко сообщил он друзьям о засаде Вербицкого и предложил им свой план действий.
   - Да, чего тут мудрствовать! - воскликнул Сударев. - Выйдем к проходу и шуганём всех, кто там прячется. Чертям тошно станет.
   Петрович как будто не слышал, о чём-то думая. Потом просипел:
   - Молодец, Алексаша. Будем действовать, как ты предлагаешь. - Слова сыщика означали, что командование он берёт на себя.
   Перед тем, как выйти из дома, он вручил Алексу свой револьвер, а Сергею - увесистый молоток-гвоздодёр.
   В дверях Алекс пропустил Петровича и Сергея вперёд, а сам задержался у входа, прижавшись спиной к стене флигеля.
   Выждав какое-то время, он двинулся следом за ними, прислушиваясь и озираясь по сторонам - не крадётся ли кто по пятам друзей. Слух улавливал лишь шуршание песка и камней под ногами тучного Сударя. Вот они остановились у начала прохода. Послышались голоса - это Петрович с Сударем затеяли разговор, чтобы привлечь внимание ожидавших в засаде людей. Голоса смолкли. Он понял, что его друзья уже движутся по проходу мимо засады.
   В три бесшумных прыжка он очутился рядом с проходом и спрятался за грудой битого кирпича. Теперь надо ждать условленного сигнала. Появилась уверенность, что их план сработает.
   В узком проходе стояла кромешная темнота. Алекс присел на корточки за кирпичным укрытием, сжимая в ладони рукоятку револьвера и всматриваясь в очертания фабричной ограды и дощатого забора стройки.
   Потянулись минуты томительного ожидания.
   Ему вдруг представилось, что время совершило скачок назад, и он снова в составе команды армейской разведки отправился в рейд по японским тылам.
   Вот в такую же тёмную ночь он лежал на обочине размытой дождями дороги, прильнув телом к сырой земле в ожидании вражеского обоза. Потом был сигнал к атаке и короткий ожесточённый бой, в котором погиб его добрый приятель - хорунжий Далметов. В том бою Алекс сам получил ранение. Воевать ему после этого уже не пришлось.
   По подсчётам Алекса, прошло минут десять. Первая часть маневра завершилась успешно: Петрович и Сударев миновали проход и перекрыли его со стороны улицы. Можно не опасаться, что Василий наткнется на засаду бандитов.
   Сударь должен сторожить у прохода, а Петрович - привести стражников от ворот Страстного монастыря. После этого, разделившись на группы, они приступят к захвату. Одна из групп зайдёт в тыл бандитам с территории стройки, заставив их отступить в блокированный теперь с двух сторон проход.
   Прошло ещё несколько долгих минут. "Что у них происходит? Почему нет сигнала?" - обеспокоено думал Апекс, понимая, что могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.
   Словно в подтверждение этого, в дальнем конце прохода грохнул выстрел.
   Наплевав на опасность, он углубился в проход. Второй выстрел он услышал, достигнув выхода к улице.
  
  
   Проводив взглядом удаляющуюся в темноту фигуру Петровича, Сергей занял пост под стеной киоска у кромки уличного тротуара. В стороне от него одинокий фонарь бросал тусклый свет на площадку, в глубине которой начинался проход. Где-то там, в сквозной чёрной щели, затаились бандиты.
   Привалившись плечом к стене киоска, Сергей всматривался в темноту. Спящая улица застыла в молчании; только поскрипывали от ветра вывески лавок, да ржавые петли неплотно закрытых ставень. Рядом с ним булыжная мостовая протянула горбатую спину между узкими тротуарами и поблескивала влажными после дождя боками.
   Он собрался переместиться ближе к проходу, за которым вёл наблюдение, но послышались чьи-то шаги. Сергей увидел высокого человека, переходящего улицу в направлении освещённой площадки. Вглядевшись, узнал Савёлова. Сергей вышел из своего укрытия и помахал рукой. Когда следователь подошёл, приложил к губам палец, затем, наклонившись к Савёлову, сбивчиво зашептал:
   - Там, - ткнул пальцем в сторону прохода, - прячутся Вербицкий с бандитами...
   Он умолк, не закончив фразы, увидев через плечо Савёлова неизвестно откуда появившегося человека: он стоял почти в центре уличной мостовой, направляя револьвер в спину Василия.
   Сергей успел толкнуть Василия в грудь - в тот же миг грянул выстрел, и плечо обожгла боль.
   Всё дальнейшее произошло за считанные секунды, напоминая Судареву краткий и жуткий сон:
   Покачнувшись, он успел ухватиться за ствол стоящего рядом дерева. Ему видно, как стрелявший в них человек (Вербицкий!) приближается к споткнувшемуся Савелову, наклоняется, затем оба, словно подкошенные, падают на мостовую.
   Спустя секунды звучит новый выстрел. Пуля впивается в дерево, отщепив кусок древесины рядом с его лицом. Вспышкой света мелькает мысль, что это его, Сергея, хотят убить, стреляя от проходных дворов.
   А в двух шагах от него перекатываются по булыжникам мостовой тела двух людей, сцепившихся в яростной схватке.
   С другой стороны к Сударю движутся фигуры убийц, вынырнувшие из щели прохода. Их двое. Тот, что справа, поднимает руку с оружием, целясь Сергею в грудь. Вот сейчас грянет выстрел, и пуля на этот раз достигнет цели. Отчего он медлит? Убийца взмахивает руками и кувырком летит в сторону. Это работа Алекса, выскочившего на площадку!
   Стиснув зубы, Сергей преодолевает метры, отделяющие его от второго бандита, и наносит удар гвоздодёром. Раздается пронзительный крик, будто вой угодившего в капкан зверя.
   Третий выстрел! Он оглядывается - видит распростёртое на мостовой неподвижное тело, а рядом с ним стоящего на коленях Савёлова с бледным, словно маска паяца, лицом...
  
   Вскоре всё было кончено. Подбежавшие во главе с Петровичем люди помогли связать двух бандитов. Одного из них под стражей отправили в расположенную рядом больницу.
   Чуть позже, после прибытия местного пристава, угрюмые санитары увезли с места схватки мёртвое тело третьего участника нападения - отставного ротмистра Вербицкого.
  
  
  
  
  
  
   23. В погоне за ускользающей тенью.
  
   Ранним утром, когда едва забрезжил рассвет, в кабинете следователя беседовали троё друзей.
   - Не расстраивайтесь, - успокаивал Василий товарищей. - Всё не так плохо, как кажется. Шаврова снова разыщем. Ты же слышал, Алекс, как он говорил, что не хочет уезжать из Москвы. Значит, будет прятаться в городе.
   Алекс с Петровичем виновато внимали словам следователя. Они только что вернулись с Пречистинки, где их ждала неудача.
   Доклад Петровича занял не больше минуты. Да и рассказывать было нечего. К нужному дому они прибыли в семь утра, но Шавров с Шепусевичем уже уехали. Хозяйка дома сообщила, что гости отбыли ещё затемно в неизвестном ей направлении.
   В комнате с низким потолком было накурено, душно. Василий ослабил узел галстука и расстегнул жилет. Все трое молчали, погрузившись в раздумья.
   Вглядываясь в серые после бессонной ночи лица друзей, Василий особенно остро почувствовал, как дороги ему эти два человека.
   "Забияка Алекс, милый ворчун Петрович! В эту ночь наша дружба выдержала ещё одно испытание. Вы не ждёте от меня слов признательности, потому что уверены: ради друга я бы тоже рискнул своей головой. Ну, а Сударев - толстый Сударь, с которым я недавно знаком, - что его заставило подставить себя под пулю, предназначенную для меня?"
   Алекс, словно услышав мысли Василия, произнёс:
   - На месте Сударя любой другой растеряться бы, и неизвестно, чем закончилась бы тогда стычка с бандитами. До сих пор не пойму, как Вербицкий мог оказаться на улице за спиной Василия?
   - Всего не предвидишь, - изрек Петрович. - Гладко было на бумаги, да забыли про овраги. Слава Богу, всё обошлось, и рана у Сергея сквозная. С Вербицким, конечно, вышла у нас неувязка.
   Оживившись, они стали вспоминать подробности схватки. Но Василий бросил озабоченный взгляд на часы и сказал, что его ждут дела.
   Оставшись один, Савёлов в задумчивости прохаживался по кабинету. Сведения из услышанного Алексом разговора Шаврова с поляком кое-что проясняли и, вместе с тем, ещё больше запутывали ситуацию. Заглянув в соседнюю комнату, распорядился вызвать Мифодия,
   собираясь вместе с ним нанести ряд визитов.
   За пару часов они объехали несколько адресов (на Пречистенке, в Китай-городе и в Таганке), а к полудню пролётка с двумя седоками мчалась вдоль бульваров в сторону Чистых прудов. На Покровке, Савёлов велел кучеру остановиться.
   - Дальше пойдём пешком, - сказал он своему смуглолицему спутнику.
   Мефодий кивнул, зная, что расспрашивать следователя бесполезное дело.
   - Вон в том доме, - Савёлов указал на видневшийся впереди особняк, - проживает Андрей Кузяев. В это время дня его, как правило, не бывает дома.
   Савёлов взял агента под руку и подвёл к табачной лавке, из окна которой удобно было следить за тем, что происходит перед нужным особняком.
   - Будешь ждать, пока Андрей Кузяев не вернётся домой. Хозяин лавки наш человек и сообщает полиции обо всём, что происходит в доме Кузяева.
   Пошептавшись с лавочником и купив у него газеты, Савёлов повернулся к Мефодию:
   - Всё в порядке. Можешь устраиваться рядом с окошком, читать газетки и делать вид, что зашёл поболтать с хозяином.
   Савёлов уселся напротив Мефодия.
   - Тебе придётся ещё раз сыграть роль извозчика из банды Кота. Когда Кузяев вернётся домой, хозяин лавки поможет тебе попасть в особняк. Передашь Кузяеву на словах сообщение от твоего приятеля Школяра.
   Несколько минут Савёлов разглядывал за окном улицу, потом закурил и перевёл взгляд на лицо агента.
   Этот справится. Умён и старателен. Кроме актёрских способностей обладает выдержкой, а главное - работает увлечённо. Похоже, что Мефодий в сыскном деле, со временем, станет мастером.
   - Всё будет зависеть от убедительности твоего рассказа, - продолжил он. - А расскажешь Кузяеву вот что. Просил, мол, Школяр передать, что у него имеются сведения о Шаврове Павле Ионовиче. Что Шавров скрывается в городе по известному Школяру адресу. Что Павел Ионович пребывает в панике и собирается явиться с повинной в полицию. Рассказывать будешь, примечая реакцию Кузяева на каждое слово. Далее скажешь, что Школяр готов помочь ему избавиться от Шаврова и предлагает обсудить это, если Кузяев явится в пятницу к трём часам в трактир "Дон" с двумя тысячами рублей в кармане.
   - Кузяев станет задавать вопросы, пытаясь выведать что-нибудь о Шаврове.
   - А ты отвечай, что больше ничего не знаешь. Это, разумеется, не относится к тем вопросам, на которые мы сейчас подготовим ответы.
   Савёлов успел выкурить до конца сигару прежде, чем они закончили репетировать предстоящий разговор агента с хозяином особняка. Теперь можно было поспорить на что угодно, что Мефодий справится с этим заданием. Андрей Кузяев должен попасться в ловушку и тем самым даст в руки полиции доказательства своей причастности к уголовному преступлению.
   - Я всё понял. Не сомневайтесь, Василий Платонович. Буду бубнить одно и то же, как наказывал передать Школяр: только пятница, в три часа дня в трактире "Дон". - Помолчав, Мефодий спросил: - Что, если Кузяев заподозрит неладное?
   - Кузяев осторожный и коварный противник. Но если он поверит в твое сообщение, то обязательно придёт на встречу. У него просто нет выбора - он не может поступить иначе, сознавая, чем грозит ему явка Шаврова в полицию. Вероятно, он постарается уговорить Школяра сделать так, чтобы полиция обнаружила бездыханное тело Шаврова.
   Василий задумался. Чем еще он может помочь Мифодию? Если Кузяев вдруг заявит, что знать не знает никакого поляка с бандитской кличкой Школяр? Ну и пусть себе заявляет. А вот, где сейчас прячется господин Шавров, ему непременно надо будет узнать.
   - Не забудь, Кузяев обязательно спросит: видел ли ты Шаврова? Так ты обрисуй встречу поляка с Шавровым в Коломенском, при которой ты, якобы, скрытно присутствовал. Можешь, к слову, упомянуть о ваших с поляком "подвигах" в банде Кота. Ну, а я отыщу Школяра и подготовлю его к встрече с Кузяевым.
   Он не стал говорить о своих сомнениях. В любом случае, им удастся всполошить преступников и убийцу (он уверен был, что Вербицкий стрелял по приказу Андрея Кузяева). Пусть Кузяев почувствует на своём затылке дыхание настигающей кары. Тогда он непременно что-то предпримет и, возможно, выдаст себя неосторожным действием.
   Оставив агента в лавке табачника, Савёлов отправился к центру города, мысленно составляя план действий на оставшуюся половину дня.
   В первую очередь надо заняться Лучинской. Она должна знать, где и в какое время чаще всего бывает Серж Шепусевич. Вряд ли он будет отсиживаться в укромном месте. В отличие от Шаврова, он не чувствует за собой вины, ему нет смысла скрываться. Тем не менее, дома он не появлялся уже несколько дней. Сегодня утром поляк куда-то увёз Шаврова, а сейчас обрабатывает его, уговаривая передать ему документы, обличающие Андрея Кузяева. С какой целью? Ради чего?
   Он не знал пока этого. Сначала Шепусевич связался с шайкой Кота, которая промышляла разбоем и квартирными кражами. Потом предложил главарю бандитов похитить Шаврова, а затем освободить его, чтобы войти в доверие к финансисту. Похоже, что польскому авантюристу это вполне удалось. Шавров не стал бы встречаться с ним, если бы не доверял ему.
   На чьей стороне играет поляк? - размышлял Савёлов, будучи уверенным, что только не на стороне Кузяева. За ним кто-то стоит. Но кто?
   Он надеялся узнать это от самого Шепусевича, потому что имелись основания рассчитывать на откровенность этого авантюриста.
   Не доходя до Лубянской площади, Савёлов свернул и вскоре оказался на Кузнецком мосту.
   Он скользил по влажным булыжникам тротуара, размышляя о том, каким образом можно выведать у Лучинской сведения о местопребывании Шепусевича. Наконец решил, что попросит Георгия Зотова помочь ему в этом вопросе. С художником она будет более откровенна, и расспросы о поляке не покажутся ей подозрительными.
   Радуясь принятому решению, он ускорил шаги. Поскользнувшись на скользкой брусчатке, шлепнулся наземь, смешно раскинув длинные ноги в узких брюках.
   Ему посчастливилось застать Георгия дома. Художник надевал пальто, собираясь пройтись по магазинам и книжным лавкам.
   - Дело срочное, - объяснял он Георгию, когда они спускались по лестнице. - Если Эва захочет, поляка из-под земли достанет. Можете упомянуть, что речь идёт о вашем деде, и вам необходимо посоветоваться с Сержем до отъезда в Пегово. Пусть она передаст ему эти слова. После этого он появится у вас в самое ближайшее время.
   - Можно поинтересоваться, зачем он столь срочно понадобился?
   - Честно говоря, очень рассчитываю на встречу с ним. От этого зависит, сможем ли мы уличить в преступных делах одного известного вам человека. - Савёлов остановился на лестничной площадке. - Это Андрей Кузяев, укравший у Чарокова манускрипт вашего деда.
   Скрипнув зубами, Савёлов добавил:
   - Это преступник, готовый убить любого, кто ему помешает. Извините, ночь была трудная. Я ещё не успел вам сказать: при задержании Вербицкого был ранен Сергей Сударев. Неизвестно, что ещё натворит эта банда, если не обезвредить их главаря.
   Внизу послышались шаги, затем хлопнула дверь парадного.
   Выходя во двор, Савёлов замешкался и спросил:
   - Не скучно вам жить одному?
   - Мне так удобнее: никто не мешает работать. А по хозяйству Тимоша мне помогает, - он кивнул в сторону дворника.
   - Помощник у вас усердный, - согласился Савёлов. - Только имеет слабость подслушивать разговоры.
   Перед тем, как расстаться, они договорились встретиться вечером у художника дома.
  
   Пообещав разыскать поляка, Георгий отравился на Ордынку к Лучинской. Молоденькая горничная сообщила ему, что хозяйка недавно уехала, сказав, что вернётся поздно. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда горничная добавила, что мадам собиралась после обеда посетить литературный салон Баркашевичей.
   Георгий обрадовался. С Баркашевичем - известным московским критиком - он был знаком. Но после женитьбы критика на дочери богатого предпринимателя, им не доводилось встречаться. Теперь предоставлялась возможность возобновить знакомство, а заодно поговорить с Лучинской, встреча с которой будет выглядеть непреднамеренной.
   Поблагодарив девушку, он отправился в Китай-город, чтобы покопаться в книжных развалах на Новой площади.
   В начале четвёртого часа после полудня он подошёл к гостинице Метрополь, пересёк улицу и отыскал здание, в бельэтаже которого Барташевичи занимали большую квартиру.
   Оставив лакею пальто и шляпу, он поднялся по лестнице и очутился в огромной, похожей на залу, комнате. К нему подошёл Алексей Баркашевич - румяный мужчина, одетый в тёмную с искоркой тройку.
   - Жорж, рад видеть тебя! - воскликнул он, слегка прижимая Георгия к пухлой груди. - Куда ты пропал? Говорят, на последних выставках у тебя был успех. Рад. Очень рад за тебя, приятель. Я всегда считал, что ты умница и талант. Пойдём, я представлю тебя жене. Наши литературные вечера - это её затея. Она влюблена в поэзию и во все эти модные литературные опусы.
   Алексей подвёл его к невысокой брюнетке, с оголённых плеч которой ниспадало что-то лиловое и воздушное. Он представил Георгия и тут же оставил их, устремившись к дверям встречать новых гостей.
   Георгий мысленно чертыхнулся - он терпеть не мог вести разговоры с дамами. Но вскоре облегчённо вздохнул, поняв, что в данном случае можно ограничиться невнятными междометиями, внимая речам хозяйки салона. Высказав пару суждений о судьбоносном предназначении современной поэзии, мадам Баркашевич переключила своё внимание на молодого человека в бархатном пиджаке.
   - Вячеслав, - протянула она, всплёскивая руками, -я сгораю от нетерпения услышать ваши сонеты. По Москве только и разговоров, что о них. Начинайте скорее, мой друг - не томите душу!
   Георгий отошёл в угол зала, посматривая по сторонам. Кругом раздавался приглушённый гул голосов. В старинных бронзовых канделябрах горели свечи, в свете которых колыхались по стенам тени, перечёркивая на обоях позолоченные изображения ангелочков.
   Он взял с подноса бокал с вином и стал пробираться ближе к дивану, где Лучинская устроилась с двумя собеседниками.
   - Жорж, идите сюда, - услышал он. Полячка приветственно махала ему ладошкой.
   Он присел на стул рядом с диваном, дожидаясь, когда Эва закончит беседу. Спустя несколько минут она встала, кивнув своим собеседникам, и подошла к Георгию. В отличие от большинства присутствующих в зале дам, на ней был строгий костюм: жакет с широким отложным воротом и длинная расклешённая к низу юбка.
   - Давайте выйдем в другие комнаты, - предложила она. - Здесь нечем стало дышать от табачного дыма.
   Они присели в кресла за ломберный столик. Выбрав момент, Георгий задал вопрос о Шепусевиче.
   - Странно, - в задумчивости проговорила Эва. - Я не видела Сержа уже несколько дней.
   Эва откинулась на спинку кресла, барабаня пальчиками по лакированному подлокотнику.
   - Если Серж действительно срочно нужен, - она с интересом глянула на Георгия, - так и быть, попробую вам помочь. Через час или чуть позже Серж будет у вас в мастерской. Ожидайте, а я покину вас, чтобы заняться своим колдовским ремеслом.
   Несколько минут он обдумывал неожиданный поворот событий. Что он скажет поляку, когда тот придёт? Надо срочно найти Савёлова. Но где искать его? И как это лучше сделать?
   В растерянности он обошёл комнаты, разглядывая гостей. Эвы не было видно. Выходит, она и в самом деле уехала за Шепусевичем.
   Неожиданно он услышал за спиной французскую речь. Оглянувшись, увидел только что прибывших гостей. Среди них выделялся француз с пышными, на половину лица, усами. Жестикулируя, он говорил о поэзии Бодлера. Рядом с ним стояли мужчина и девушка. Черты лица господина с аккуратной бородкой не оставляли сомнений в его русском происхождении, а в статной девушке Георгий с удивлением узнал Марию Коржеву. Вот и выход из затруднительного положения, промелькнуло у него в голове.
   - Мария, - тихонько окликнул он Коржеву и подал девушке знак, что хочет поговорить с ней.
   Выслушав просьбу, Мария огорчённо развела руками:
   - Георгий, я никак не могу оставить сейчас господина Бертье. Он важная птица в парижском департаменте искусства, а в Москве находится с официальным визитом. Вот что, я попрошу Маркова, - она кивнула в сторону господина с бородкой. - Он давний друг Алекса и Савёлова. Уверена, Андрей рад будет помочь и сейчас же отправится, чтобы передать твоё сообщение.
   Пока он писал записку Савёлову, Мария подвела к нему Маркова.
   Георгий вкратце объяснил суть дела и пояснил, что, если не удастся найти Василия Платоновича, то следует прислать в Столешников переулок кого-нибудь из его сотрудников.
   Андрей Марков не стал задавать вопросы, спрятал в карман записку и вернулся к французу. Через несколько минут откланялся и вышел из залы.
   Георгий выпил ещё вина и отправился на поиски хозяина дома. Обнаружив Баркашевича, отозвал приятеля в сторону.
   - Алёша, друг мой, я должен сейчас уйти. Будь любезен, передай супруге мои извинения. Вот и отлично. Забегай ко мне в мастерскую, когда сможешь. Надеюсь, не забыл ещё адрес?
   Пробираясь к выходу, он оглянулся: шум и гам, царившие в помещении, смолкли - все смотрели на человека во фраке и с орхидеей в петлице. Взобравшись на стул, он нараспев принялся декламировать строки Бальмонта:
  
   Мы лежим на холодном и грязном полу,
   Присуждённые к вечной тюрьме.
   И упорно, и долго глядим в полумглу:
   Ничего, ничего в этой тьме!
  
   От гостиницы "Метрополь" до Столешникова переулка расстояние невелико - минут десять пешего хода, если идти по Петровке.
   Возвращаясь домой, Георгий с наслаждением вдыхал морозный воздух. К вечеру неожиданно похолодало, и небольшие лужи подёрнулись корочкой льда. На ветках деревьев, под которыми он проходил, дрожали серебряные паутинки инея.
   Всматриваясь в сиреневый с желтыми отсветами небосклон, он размышлял о сложной метаморфозе, происшедшей с искусством на стыке девятнадцатого века с двадцатым.
   Новый век жаждал утопии, обретая её предчувствие в мистических и религиозных символах, столь любимых нынешними поэтами. Нет, он не был против новых веяний и, в частности, символизма, поэтический шквал которого обрушился на Россию. Холодные, изящные рифмы стихов Бальмонта, Иванова, Мережковского даже нравились ему, но не вызывали в душе творческого сопереживания.
   "В наше грубое и гнилое время, - думал он, - люди искусства интуитивно стремятся творить в отточенных до совершенства формах, создавая, в протест окружающим мерзостям, произведения изысканные и утончённые - словно звонкий хрусталь на сверкающей белизной скатерти".
   Сам он был приверженец искусства мощного и полнокровного, обладающего очищающей душу силой.
   Георгий остановился перед зеркальной витриной пассажа, всматриваясь в своё отражение. Из зеркала на него смотрел человек с недовольным сердитым взглядом. На миг ему показалось, что это лицо старика, уставшего от споров с самим собой.
   Он встряхнул головой и провёл пальцем по гнутому переплёту витрины в стиле модерн.
   "Ну вот, тебе уже видится старость, - с грустью подумал он. - А модерн - это юный стиль, пришедший на смену бездарной эклектике. Как чудесно вписались текучие формы модерна в кривые московские улицы! Возможно, и через столетие здания в этом стиле будут казаться вполне современными..."
  
   Такие вот мысли роились в его голове, пока он шагал вдоль Петровки, зачарованный красотой заката и почти сказочным видом притихшей улицы.
   Незаметно ускорил шаги. На подходе к дому художник почти бежал - не терпелось запечатлеть на холсте причудливый, сиюминутный образ городского пейзажа; передать при помощи красок разлитые в воздухе сиреневые полутона и даже эти нежные звуки, которые струились с кончиков веток, укутанных в хрупкий иней.
   Когда он сворачивал в Столешников переулок, на небе уже гасли последние отблески солнца.
   Пройдут минуты - и всё погрузится в серую однотонную мглу.
  
  
  
  
  
  
  
  
   24. Новые "лица" некоторых персонажей.
  
   Когда раздался звонок в дверь, Савёлов отложил газету и кивнул Мефодию.
   - Если это Шепусевич, пусть Георгий проводит его сюда. Я поговорю с поляком наедине, а вы с Зотовым подождите пока в мастерской. Позову тебя в случае надобности.
   Савёлов посмотрел на часы. Из прихожей послышался звук закрываемой двери и мужские голоса, один из которых принадлежал поляку.
   Эва сдержала своё обещание. Поляк пришёл в мастерскую художника, и скоро станет известно место, где скрывается Павел Шавров.
   В гостиной царил полумрак. Стол, за которым читал Савёлов, освещался настольной лампой. Шепусевич вошёл в комнату, с интересом всматриваясь в Савёлова. Подойдя, склонил в приветствии голову.
   - Чем обязан, милостивый государь? - спросил он, не скрывая своего удивления. - Вы, наверное, тот самый сыщик, который проявляет интерес к родственникам моего приятеля Георгия Зотова?
   Савёлов представился и предложил поляку присесть.
   - Пока меня интересует только одно: где находится в настоящее время Шавров?
   Несколько минут он выслушивал заверения авантюриста о том, что ему ничего не известно о местопребывании Павла Ионовича. Что полиция уже спрашивала его об этом. Что последние месяцы они виделись часто, так как снимают квартиры в одном и том же доме, но неделю назад Павел Ионович пропал.
   - Куда вы отвезли Шаврова сегодня утром? - Савёлов будто не слышал объяснения собеседника. - Мне известно, что вы делали накануне и о чём говорили с Шавровым в Коломенском. Вы обещали укрыть его в городе в обмен на сведения о некоторых делах Андрея Кузяева.
   Поляк задумчиво разглядывал следователя, потом без смущения в голосе произнёс:
   - Мы расстались с ним на Арбате. Он не сказал, в каком месте собирается дальше скрываться, и я обещал ему не говорить никому, что видел его. Он боится, что его жизни угрожает опасность.
   На щеках поляка проступили красные пятна, белесые бровки то и дело приподнимались, когда он убеждал Савелова, что не знает, где находится Павел Ионович.
   - А зачем вам сведения о Кузяеве?
  
   Шепусевич на секунду задумался, затем объяснил, что в этих сведениях заинтересована крупная финансовая корпорация.
   - Вы имеете в виду банкирский дом Гершензона?
   - Если мам и это известно, почему тогда вы меня расспрашиваете?
   - Потому что не знаю, когда вы лжёте, а когда говорите правду. Вы могли бы играть на сцене, - язвительно добавил Савёлов. - Если не скажете, где скрывается Павел Ионович, мне придётся взять вас под стражу.
   Угроза не испугала поляка. Он даже изобразил на лице улыбку.
   - Вы не можете арестовать меня только за то, что я не знаю, куда он поехал. Шавров сказал, что сам разыщет меня. Тут моей вины нет. Я добропорядочный коммерсант, а что касается братьев Кузяевых, то я впервые взялся не за своё дело.
   - Добропорядочный коммерсант, - проворчал Савёлов, направляясь к двери. Приоткрыв её, он позвал: -Мефодий!
   Спустя секунды вошел агент и уселся на стул. Савёлов ожидал, что будет дальше, но появление Мефодия не произвело впечатления на поляка. Тогда Савёлов обратился к агенту:
   - Скажи, знаком ли тебе находящийся здесь человек?
   - А то нет, - усмехнулся Мефодий и прищурил глаза, понимая, что сейчас от него потребуется. - Больше месяца промышляли с ним в банде Котовича. Потом фараоны замели главаря, а Школяр, - он кивнул на поляка, - на свободе остался. Теперь он с важными господами знается.
   Шепусевич вглядывался в агента. В глубине его глаз Савёлов заметил нарастающую тревогу.
   - Да не путаешь ли ты, Мефодий? Господин Шепусевич говорит, что он коммерсант.
   - Не извольте сомневаться, тут ошибки выйти не может. Кот велел мне глаз с него не спускать. Не доверял ему атаман до тех пор, пока не повязал новичка смертью процентщицы из Лефортово. Ребята Кота убили старуху случайно, когда она застала их в своём доме. А Школяр в это время находился на чердаке - проверял, нет ли там тайника.
   - Что вы на это скажите, господин Шепусевич? Или вам больше нравится кличка Школяр?
   Поляк промолчал. Склонённая голова не позволяла видеть его лица.
   - Вы по-прежнему считаете, что нет повода, чтобы отправить вас в тюремную камеру? - продолжал наседать Савёлов. - Соучастие в убийстве - серьёзное обвинение.
   - Хорошо, - выдавил из себя Шепусевич. - Придётся открыть вам важное обстоятельство. Дело в том, что я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не Серж Шепусевич, а его брат Станислав. Мы близнецы, нас часто путают. Вернее сказать, что меня обычно принимают за брата, потому что он, в интересах нашего дела, скрывает от всех, что в Москву вместе с ним прибыл его брат-близнец.
   - Вы можете это доказать?
   - У меня имеются документы о том, что 20-го мая 1871 года в местечке Велихово в семье лекаря Богдана Шепусевича родились два мальчика-близнеца. Кроме того, у Сержа на запястье правой руки имеется шрам - след от пореза ножом, а у меня, как видите, его нет, - отогнув манжет, он показал узкую кисть руки.
   - Допустим, вы говорите правду, - произнес Савёлов. - Но, если вы в курсе дел, по которым ваш брат приехал в Москву, то постоянно с ним видитесь и знаете, где его можно найти.
   Поляк, сцепив пальцы рук, неуверенно посмотрел на следователя.
   - Я бы мог рассказать о том, что мне известно о лицах, которыми вы интересуетесь. Я имею в виду братьев Кузяевых и господина Шаврова. Но при условии, что вы позволите Сержу уехать в Европу, забыв об этом ужасном случае с убийством процентщицы. Поверьте, Серж не вошёл бы к ней в дом, если бы знал, чем всё это закончится.
   "Собственно говоря, - подумал Савёлов - нам нужен Шавров, а не этот поляк или его брат-близнец. И даже не столько Павел Ионович, как его показания против Андрея Кузяева".
   - Чтобы установить степень причастности вашего брата к убийству Проторовой, потребуется провести дополнительное дознание, - осторожно стал объяснять Савёлов. - Могу обещать только одно: если с вашей помощью арестуют Шаврова, то у вашего брата появится шанс избежать сурового наказания.
   Видно было, что поляк колеблется, не зная, на что решиться. Савёлов добавил на чашу весов ещё один довод:
   - Будет хуже для вашего брата, если мы арестуем его, когда он придёт за обещанным вознаграждением в контору московского отделения "Гершензон и К№".
   - К сожалению, я не знаю, где сейчас Серж, - едва слышно проговорил допрашиваемый. - С утра он заскочил ко мне на Никитскую. Сказал, что дело идёт к концу и что Шавров согласен передать нам бумаги. А пока они вынуждены скрываться, потому что биржевика ищет полиция. - Он замолчал, потирая ладонями щёки. - Но я согласен помочь вам. Хотите знать, зачем мы с братом приехали из Варшавы в Москву?
   Савёлов махнул рукой, и поляк приступил к рассказу.
  
   В конце лета этого года в Варшаве Сержа посетил его старый знакомый и поинтересовался, не возьмётся ли он выполнить в Москве поручение солидной компании. Как выяснилось позже, предстояло сложное и опасное дело. Беседовавший на этот раз с Сержем представитель компании, сказал, что в случае его успешного выполнения московское отделение их банка, помимо оговоренной платы, выплатит дополнительное вознаграждение. Сержу позволялось привлечь двух-трёх помощников, не посвящая их в суть задания.
   Таким образом, в жаркие дни середины августа 1906 года, в Москву прибыли три человека: братья Шепусевичи и подруга Сержа - Эва Лучинская. Им предстояло завести знакомства среди преступного мира Первопрестольной и выяснить, кто из главарей бандитских артелей вступил в сговор с группой московских промышленных и финансовых воротил, замысливших с помощью неподвластной закону бандитской силы сокрушить, а затем и прибрать к рукам, своих конкурентов. Это была только часть их задания. Другая, более сложная часть, заключалась в том, чтобы собрать доказательства сговора предпринимателей и бандитов.
   В Варшаве Сержу назвали несколько возможных фамилий. На первом месте в этом перечне были братья Кузяевы.
  
   * * *
  
   В пятницу выдался ясный день. Лучи солнца растопили в сквере перед больницей остатки вчерашнего снега, и между деревьями стояли лужи талой воды.
   Проходя через сквер, Алекс обратился к Василию, продолжая начатый в больничной палате Сударева разговор:
   - Как ты думаешь, у кого из братьев Кузяевых находится манускрипт?
   - Трудно сказать. Скорее всего, книга у старшего брата Михаила Кузяева. Вопрос в том, как вернуть старинную рукопись Зотову.
   - Почему же Зотову, а не Чарокову, который получил манускрипт в подарок от старца?
   - Что ты! Я уже говорил с Николаем об этом. Он сказал, что Георгий - законный владелец книги и зашифрованных в ней сведений о тайнике.
   - Выходит, все наши старания были напрасными.
   - Ошибаешься. Георгий сам затронул эту деликатную тему. Он считает, что мы, в равной степени с ним, имеем право на поиски тайника, и хотел бы просить нас довести это дело до конца общими силами.
   Алекс перепрыгнул через лужу и вытянулся перед другом.
   - Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие! - рявкнул он дурным голосом и, уже тише, добавил: - Будет исполнено в точности, как приказано: склеп захватим без шума и скрытно, а Кузяевых сотрём в порошок и развеем его по ветру!
   Посмеявшись, они отправились вниз по Петровке. На углу Алекс остановился, закуривая папиросу.
   - Ты на службу? - спросил он Василия.
   - Надо подготовиться к важной встрече. Беспокоит меня свалившийся на нашу голову Станислав Шепусевич. Придётся привлечь его вместо Сержа к намеченной операции с Кузяевым. Станислав, в отличие от братца, - человек неискушённый в мошенничестве. Хорошо ещё, что рядом с ним будет Мефодий.
   Василий озабоченно покачал головой и полез в карман. Вместе с папиросами случайно вынул небольшой лист бумаги. Взглянув на него, спохватился:
   - Совсем запамятовал о старике. - Поразмыслив о чём-то, спросил: - Ты не мог бы сегодня наведаться к одному человеку?
   Получив согласие, Василий протянул листок с адресом.
   - Это в районе Солянки. Борис Павлович Хорев, в прошлом стряпчий, давно отошедший от дел и много раз менявший своё местожительство. Лишь вчера я получил его адресок. Хорев был поверенным в делах Михаила Зотова и оформлял его завещание.
   - Думаешь, он знает больше, чем рассказал нам Георгий?
   - Возможно. Ты особенно не наседай на него. Присмотрись, выясни, как у него с памятью, и потом уже приступай к вопросам. Придумай что-нибудь в оправдание своего интереса к делам Зотовых. К примеру, что ты из Научно-технического общества и собираешь сведения о проводимых Михаилом Зотовым опытах. В общем, поговори с человеком.
   Согласившись выполнить поручение друга, Алекс отправился на Солянку. Ему не очень-то верилось, что визит к старому, возможно, выжившему из ума, поверенному прояснит что-то в тайнах капитана Зотова. Всё это напрасная трата времени, а сейчас пришло время действовать. Дело за малым - заполучить в свои руки древнюю рукопись, а для этого надо просто отобрать её у братьев Кузяевых.
   Вот только, как скоро это может произойти? Хорошо бы, история с книгой и тайником завершилась ещё до того, как он отправится с сёстрами Коржевыми за границу. Перспектива предстоящего путешествия вместе с Марией радует. Остаётся решить задачу: где взять средства, необходимые для поездки. Деньги, полученные Марией от Поседако, принадлежали сестричкам, и он наотрез отказался от предложения воспользоваться этими деньгами. Нужная сумма почти уже набирается (благодаря радению ювелира Лытарина), но предстоят расходы по обновлению гардероба. Не может же он сопровождать сестёр в потёртой армейской шинели.
   По дороге к дому Хорева он перебирал в уме имена людей, у которых можно занять некоторую сумму денег. Даже, когда будет найден склеп, с усмешкой подумал он, вряд ли удастся разбогатеть. А долги? Ну и шут с ними, с долгами этими.
   Он не сомневался, что со всеми долгами расплатится, потому что умеет и любит работать. К тому же, он верил, что рождён под одной из счастливых звёзд.
  
  
   * * *
  
   Переулок, где проживал бывший стряпчий, находился рядом с Хитровым рынком и представлял собой короткий проезд между каменными строениями.
   В записке Василия было указано, что Хорев снимает квартиру в доме Пухова. Издали Алекс рассмотрел на фасаде двухэтажного дома вывеску:
  
   "Бюро похоронных процессий. ВЕЧНОСТЬ"
  
  
  
   В конторе похоронного заведения ему объяснили: квартира Хорева расположена в пристройке к дому и имеет отдельный вход со стороны двора.
   Дверь в пристройку открыла опрятно одетая полная женщина. Выслушав Алекса, предложила войти и, пока он снимал в прихожей шинель, шёпотом сообщила, что Борис Павлович из-за больных ног в последнее время не выходит из дома, а приходу всякого гостя он радуется как дитя.
   Пройдя в комнату, он увидел пожилого человека в халате. Хорев сидел в кресле у окна и щурил глаза, всматриваясь в нежданного посетителя. Алекс тоже рассматривал старика. На вид ему лет семьдесят пять. Седая бородка клинышком и усы с загнутыми кверху кончиками выглядели довольно комично на старческом лице Бориса Павловича. Но тёмные зрачки его глаз живо поблескивали между складками век.
   Алекс представился, стараясь говорить внятно и громко. Хорев в ответ взмахнул ручками, предложил гостю присесть за стол и тут же сообщил, что у него отменный слух, и поэтому они могут беседовать, не повышая голоса.
   - Я пока на здоровье не жалуюсь, - продолжал он развивать свою мысль. - Вот только ноги меня подвели. Оттого, видно, что в молодости часто с барышнями танцевал.
   Вежливо улыбнувшись шутке хозяина, Алекс спросил, не помешал ли его занятиям. Он кивнул на разложенные по столу вырезки из газет и журналов.
   - Это я от нечего делать занимаюсь разгадыванием шарад и головоломок. Иногда попадаются задачи весьма занятные.
   - Недавно я тоже столкнулся с одной загадкой, - сообщил Алекс, решив подготовить почву к теме предстоящего разговора.
   - С превеликим удовольствием выслушаю вашу историю. Но сначала, милостивый государь, не откажите в просьбе откушать со мной чайку.
   Хорев позвонил в колокольчик. Когда в комнату заглянула знакомая Алексу женщина, попросил:
   - Мотя, радость моя, угости нас чайком, да предложи гостю свои варенья.
   Пока женщина накрывала на стол, Хорев сообщил, что он холостяк, а Матильда - его экономка.
   - Не знаю, что бы я делал сейчас без неё, - произ -нёс он, и Алексу послышались нотки печали, которую ис -
  пытывают одинокие в жизни души.
   Наблюдая за домоправительницей: за её походкой, протяжной речью и бесхитростным выражением глаз, Алекс понял, что Матильда часть жизни провела в деревне, отзываясь на русское имя Матрёна.
   За чаепитием Борис Павлович рассказывал о своём немудрёном житье. Человек он был благовоспитанный, не спешил спрашивать о цели прихода Алекса. После чая Матильда удалилась из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Борис Павлович предложил гостю сыграть партию в шахматы.
   - Заодно вы расскажите мне о загадке, с которой довелось вам столкнуться. Это, наверное, как-то связано с делом, по которому вы пришли?
   - Некоторым образом, - ответил Алекс, удивляясь проницательности старика. - Скажите, вы помните отставного капитана Михаила Зотова, умершего в 1879 году? Он ещё увлекался проведением разных химических опытов.
   - Как же! Отлично помню, - отозвался Хорев, делая ход чёрной пешкой. - Расскажите, мой друг, что именно интересует вас.
   Алекс лихорадочно соображал, какую часть сведений о тайнах Михаила Зотова можно приоткрыть в беседе с Хоревым? Вряд ли ему известно о превращении князя Петра Чулукадзе в бывшего ссыльного капитана. А вот об опытах Зотова в домашней лаборатории или подробности о завещании Зотова старик вполне мог припомнить.
   - Один из моих знакомых, - издалека начал Алекс, - попросил помочь собрать сведения о Михаиле Зотове и научных исследованиях, которые тот проводил в Москве. Признаюсь, я мало в чём преуспел. У Зотова не было близких друзей. Его единственный сын умер более тридцати лет назад, а внук Георгий в последние годы жизни деда был ещё малым ребёнком.
   Алекс продвинул слона в расположение чёрных фигур и продолжил:
   - Единственное, что Георгий вспомнил в этой связи, так это о случившемся незадолго до смерти деда пожаре в доме у Красных ворот, в котором они в те годы уже не жили. Его дед устроил там что-то вроде химической лаборатории.
   Хорев сделал ответный ход чёрным конём и посмотрел в окно. Казалось, он о чём-то раздумывает.
   - Я помню этот пожар, - наконец вымолвил он. - Незадолго до этого Зотов обратился к моим услугам по составлению завещания. После пожара, он сказал мне, что погорелый домик восстанавливать не будет, так как не собирается продолжать свои опыты. Знаете, я уверен, что Зотов не был любителем, тратившим время на свои чудачества. Он говорил мне о каких-то людях, которые стремятся проникнуть в секреты его исследований. Опасения Зотова не были старческой мнительностью - его и в самом деле кто-то преследовал. Поэтому, думается, он и прекратил работу. Поговаривали, что он сам устроил пожар.
   - Зотов не мог уничтожить результаты своей работы!
   - Всё может быть, - пробормотал старик и замолчал, крутя в пальцах шахматную фигурку.
   Он ждал продолжения, предчувствуя, что услышит о чём-то важном. Хорев хранил молчание. Казалось, он с головой ушёл в обдумывание шахматной комбинации. Алекс терпеливо ждал. Интуиция подсказала, что нельзя торопить события. Пусть старик сам возобновит разговор о Зотове.
   Ещё в начале шахматной партии Алекс понял, что перед ним опытный и сильный игрок. К середине партии преимущество чёрных фигур было уже очевидно. Однако Алекс не собирался сдаваться. Не в его это было правилах. Но последовавший вскоре размен фигурами предрешил исход игры в пользу хозяина дома.
   Собирая с доски фигуры, старик искоса глянул на Алекса, и напомнил:
   - Вы хотели рассказать мне о какой-то загадке.
   Не вдаваясь в подробности, Алекс поведал о том, что отыскались записи Михаила Зотова, соединённые в один том с текстом древней книги.
   - Содержание записок вполне обычное, но в конце их имеется криптограмма из ряда трёхзначных цифр. Очевидно, Зотов вынужден был прибегнуть к шифру с подстановкой чисел вместо слов или букв. До сих пор мы не можем разгадать эту тайнопись. Нужен ключ к шифру, чтобы прочесть скрытый текст.
   Он заметил, что старик как-то странно поглядывает на него. Как только Алекс умолк, Борис Павлович тут же спросил:
   - У кого сейчас находится эта книга?
   Алекс развёл руками и пояснил, что манускрипт недавно украден, но есть надежда отыскать похитителей.
   - Вам известно, кто украл книгу Зотова?
   Алекс задумался: что, если Хорев связан с Кузяевыми или же с их пособниками?
   - Мы подозреваем нескольких человек, но у нас нет доказательств, - дипломатично ответил он.
   - Позвольте спросить, кто это "мы", за исключением вас, Александр Петрович?
   Ему пришлось рассказать о Чарокове, которому манускрипт достался от старца Кирилла, о Судареве и о художнике - внуке Зотова. Рассказал он после некоторых колебаний и о том, как похитили книгу из книжной лавки, о покушение на Чарокова, при котором погиб сторож Мирон, а сам Чароков был ранен.
   Выслушав всё это, Хорев долго молчал. Потом приподнялся с кресла и достал из буфета графинчик и хрустальные рюмки.
   - За здоровье вашего друга, господина Чарокова. - Старик пригубил из рюмки и осторожно поставил её на стол. - А Георгия Зотова я знаю давно. Правда, последний раз мы виделись с ним лет пятнадцать назад. Георгий всегда был скромным мальчиком, а затем юношей. - Хорев вздохнул и снова пригубил из рюмки. - Манускрипт, о котором вы рассказали, должен принадлежать Георгию. Зашфрованные Михаилом Зотовым сведения предназначались тоже ему. Но нашлись негодяи, которые сыграли с ним злую шутку. К моему огорчению, я так и не покаялся перед ним и не открыл мальчику до конца всю правду.
   Склонив голову с поредевшими волосами, старик продолжил:
   - Не сочтите за труд передать Георгию, что я сейчас расскажу. Если нет у него на меня обиды, пусть зайдёт проведать меня, старого дуралея.
   Дальнейший рассказ Бориса Павловича взволновал Алекса. Он услышал что-то вроде исповеди о минутах слабости, проявленных Хоревым в давние времена.
  
   Первый раз это случилось незадолго до смерти старика Зотова. Тогда домой к Хореву пришли два человека и потребовали сообщить им содержание завещания Зотова. Он отказался, но ему пригрозили, что изобьют до смерти, и ему пришлось уступить. Он тогда не придал всему этому большого значения, тем более, что ничего секретного в завещании не было. Помимо обычных распоряжений об имуществе и денежных средствах, Зотов завещал внуку старинную рукописную книгу и запечатанное в конверт письмо. Обе вещи, согласно завещанию, должны храниться в одном из московских банков, а Георгий должен получить их, когда ему исполнится двадцать лет.
   Другой неприятный для Хорева случай произошёл спустя много лет. Неизвестные зловещего вида личности вынудили его сообщить им, в какой день Георгий Зотов собирается посетить банк, где хранились предназначенные для него письмо и книга. Они жестоко избили стряпчего, сказав, что сделают из него калеку, если он проболтается об их разговоре.
   - До сих пор не могу простить себе, что не нашёл в себе мужества предупредить Георгия о злодейском умысле, - с горечью в голосе произнёс старик. - Но это не всё. Злосчастная книга Зотова будто преследовала меня. Лет пять тому или немного раньше довелось мне в последний раз листать страницы этого манускрипта. Возвращаясь однажды с прогулки, я встретил поджидавшего меня человека, по внешнему виду обыкновенного клерка. Хотя прошло много лет, я узнал в нём одного из тех молодцов, которые избили меня. Напомнив мне об этом печальном событии, человек предложил зайти к жившему неподалёку антиквару, чтобы взглянуть на вещь, возможно, принадлежавшую раньше одному из моих клиентов. Ему, видите ли, нужно было знать это точно. Я ожидал увидеть что угодно, но только не эту старинную рукопись. Я не мог ошибиться, так как Михаил Зотов показывал мне её перед тем, как отдать на сохранение в банк. После этого визита я хотел рассказать обо всём Георгию, но оказалось, что он уехал в Париж. Больше с Георгием мы не виделись.
   - Можете вспомнить, где находился дом того антиквара?
   - Я жил тогда у Каменного моста, а дом, в который меня привели, был расположен рядом с провиантскими складами на Якиманской набережной.
   - Так вы же заходили к Николаю Чарокову! Послушайте, а этот клерк, который был тогда вместе с вами... Вам что-нибудь известно о нём?
   Борис Павлович отрицательно покачал головой.
   - Не знаю даже имени этого человека. У него передние зубы крупные, словно у кролика. Он запомнился мне ещё тем, что избивал меня гораздо искусней, чем излагал свои мысли. А когда мы пришли в дом к вашему другу, он и вовсе всё время молчал. - Вспомнив что-то, Хорев хихикнул. - Видно, выгнали со службы этого "Цицерона", потому что с год назад я видел его на улице: он подметал тротуар в фартуке дворника.
   Что-то подтолкнуло Алекса спросить, где именно Хорев встретил этого дворника, и услышал в ответ, что случилось это в Столешниковом переулке.
   Вот это да! - поразился Алекс. Ещё один из шпионов, приставленных следить за Георгием. Случайно, но, всё же, проявилось подлинное лицо дворника Тимофея, имеющего доступ к квартире и мастерской художника.
  
   Позже, вспоминая беседу с Хоревым, Алекс задумался. В рассказе милого старичка прозвучало ещё что-то важное, ускользнувшее от его внимания. Ускользает некий вывод, который ему надо сделать из сообщенных Хоревым фактов.
   Внезапно его осенило - дело в Чарокове!
   В разговоре с Хоревым выяснилось, что вместе с ним в усадьбу Николая Андреевича приходил человек, оказавшийся дворником Тимофеем. Чароков любезно позволил им взглянуть на старинную книгу. После этого Николай Андреевич отправился за границу, а после его возвращения книгу похитили. Потом его пытались убить.
   Значит так: Чароков видел Тимофея пять лет назад в своем доме на Якиманке. А совсем недавно, когда он впервые посетил мастерскую художника, дворник увидел его в гостях у Георгия и испугался угрозы разоблачения. Если, конечно, есть причина, по которой Тимофею важно сохранить расположение Зотова и возможность свободно бывать в его квартире и в мастерской.
   Алекс понял, что близок к разгадке причины покушения на Николая Чарокова.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   25. "На тихих берегах Москвы".*
  
   На одной из окраин города по расхлябанной грунтовой дороге двигался одноконный крытый возок. Кучер подхлёстывал лошадь, торопясь засветло проехать пустынную местность. По сторонам простирались унылые пустыри с кучами мусора, над которыми кружили стаи ворон, оглашая окрестности надрывными криками.
   Единственный пассажир возка - мужчина лет сорока - хмурил брови, откинувшись на спинку сиденья. Казалось, что он целиком погрузился в свои невесёлые мысли. Ему, привыкшему считать себя одним из столпов московского общества, приходилось теперь спасаться бегством, петляя по задворкам города.
  _________________________________________
  * Первая строка одноимённого стихотворения А.С. Пушкина.
  
   Андрей Кузяев в ярости скрежетнул зубами, устремив невидящий взор за оконце возка. Никогда угроза разоблачения не подступала к нему так близко. Впрочем, может быть, он зря паникует, и всё обойдётся. Надо только исчезнуть на некоторое время из поля зрения полицейских ищеек. А там, глядишь, повезёт - ловкач Шавров найдёт способ вывернуться.
   Но рассудок подсказывал безжалостную реальность: Павел Ионович сам на крючке у сыскной полиции.
   Ах, как ошибся он с господином Шавровым! Конечно, хитроумные идеи биржевика полезны в осуществлении разного рода финансовых махинаций. Но Павлу Ионовичу стало слишком много известно. Хорошо, что хватило ума не посвящать его в дела, связанные с церковными кражами. Надо было вовремя избавляться от услуг консультанта, любым способом заткнуть ему рот. А он все тянул, вот и дождался теперь беды.
   Пока что лопнула одна из ячеек доходного промысла - то, что связано с махинациями на аукционах. В итоге арестованы почти все люди Вербицкого. Наплевать на это. Только Аркадий знал, в чьих интересах действовал на аукционах сброд из бывших спортсменов, воров и бандитов. К счастью, оказавшись в руках полиции, Вербицкий не выдал его, а свалил всё на хитреца Шаврова.
   Бог с ними, с аукционами. Сейчас под угрозой провала налаженный сбыт икон и драгоценной церковной утвари. Это уже серьезно. Предвидя, что когда-нибудь такое может случиться, он постарался обезопасить себя. Кроме Вербицкого, да ещё Степана - верного пса и помощника, ни одна живая душа не знает, кто стоит во главе этого дела. Вербицкий мёртв, и уже ничего никому не расскажет. А Шавров? Попади он в руки дотошного следователя, выложит всё, что ему известно. Этого будет достаточно, чтобы карьера Кузяева - предпринимателя, владельца конюшен и клубов - закончится в одной из тюремных камер.
  
   Всё началось с увлечения Андрея Кузяева азартными играми. Промотав за карточными столами унаследованное от родителей состояние, он попал в позорную для себя зависимость от богатея дядюшки, а после смерти последнего - от старшего двоюродного брата. Тогда и пришла ему в голову мысль: используя родство с известным миллионером, взять кредит и вложить деньги в развлекательные заведения, в которых практиковались запрещённые законом азартные игры. Игорные дома рассыпаны по всему городу и могли, как считал Кузяев, приносить неплохой доход.
   Но дело оказалось не столь уж прибыльным - слишком велика была конкуренция между владельцами игорных притонов, да и нечистым на руку фараонам приходилось платить немалую мзду. На этом поприще Кузяева ожидал неминуемый крах, если бы он не встретил Степана. Он был старше Андрея лет на двадцать, знал всех шулеров и хозяев игорных домов, но в карты сам не играл. Его профессия заключалась в том, чтобы выбивать из клиентов долги - в этом деле Степан считался умельцем. Он-то и помог Андрею Кузяеву уладить дела с конкурентами и с алчными стражами законопорядка.
   Через несколько лет Андрей Андреевич Кузяев стал владельцем многих игорных клубов. А затем - хозяином текстильной мануфактуры и крупной торговой фирмы. Степан, по-прежнему, оставался его тайным помощником и советником, и никто не мог заподозрить, что руководимые стариком опытные костоломы выполняют волю Кузяева.
   Ему не было жаль людей, искалеченных или затравленных по его приказу. Он считал, что так и должно быть - обычная борьба за кусок пирога, за выгодный подряд, за место под солнцем. С годами, ощущение власти над поверженными противниками стало необходимо как воздух. Это захватывало гораздо сильнее, чем азартная игра с крупными ставками.
  
   Трясясь на жёстком сиденье возка, Кузяев мысленно перебирал имена людей, которые что-то знали о его связях с преступным миром. Вот и братец, ворочавший миллионами, не раз прибегал к его услугам, но, как и все остальные, не знал ничего конкретного. Из тех, кто мог бы представить суду опасные для него свидетельства, в живых только двое: старик Степан и Шавров. Потому-то и клюнул он на предложение избавиться от последнего. Возможность была так заманчива, что он согласился на встречу в трактире Дон.
   Звериная осторожность, не раз его выручавшая, и на этот раз спасла от беды. Чутьё подсказало: не следует идти самому в трактир. Направил туда верного человека, вручив ему деньги для Школяра, и, оказалось, поступил правильно - в трактире поджидали агенты полиции, арестовавшие и Школяра, и посланца Кузяева. Похоже, что легавые взяли след. Впрочем, обвинить его, Андрея Кузяева, в злом умысле против Шаврова будет не так-то просто.
   Проклятый Шавров! Лишь бы этого умника не схватили живым ...
   Он вылез из возка на развилке дорог. Расплатившись с извозчиком, выждал, когда экипаж скрылся за поворотом. Впереди, под сбегающим вниз откосом, простиралась речная гладь. Влево дорога уходила к расположенным вдоль русла реки домам, а направо - к монастырю с многоярусной колокольней. Он не пошёл ни по одной из этих дорог, а стал спускаться по неприметной тропке к берегу, опираясь на трость и придерживая висящую на плече сумку из грубой замши.
   Оказавшись внизу, Кузяев остановился передохнуть. Отсюда можно добраться вдоль берега до старой заброшенной пристани. Он снял с плеча сумку, вытер платком лицо и сплюнул с досадой в воду. Злость продолжала душить его. Он вернётся ещё в свой особняк и заставит недругов плясать под свою дуду! Напрасно брат Михаил тешит себя надеждой, что завладеет спрятанным в склепе сокровищем. Сейчас самое важное - заполучить старинную книгу и портрет, а затем исчезнуть из города.
   Река равнодушно катила спокойные воды мимо идущего вдоль берега человека.
   Да полноте, человек ли это? Скорее - спасающий шкуру встревоженный хищный зверь.
  
   Прошло несколько дней. Люди Савёлова сбились с ног, разыскивая Андрея Кузяева. Кто знает, в какую щель он забился? Искать человека вслепую в огромном городе почти безнадёжное дело. В Москве людей, как на дубе жёлудей, изрёк по этому поводу Петрович одну из своих присказок.
   Но, всё же, они продолжали поиски. Савёлов распорядился установить наблюдение за домами обоих Кузяевых. В мастерской Георгия постоянно дежурил кто-нибудь из агентов. Алекс с Петровичем обходили городские притоны, надеясь выяснить, не встречал ли кто скрывшегося предпринимателя.
   Никто из подозреваемых лиц не проявлял нервозности. Дворник Тимофей расчищал тротуары, а старший из братьев Кузяевых - Михаил - ежедневно выезжал из дома в свою контору. Эва Лучинская поглощена была любовной интрижкой с московским банкиром. Станислав Шепусевич скучал под надзором сыщиков в ожидании появления брата Сержа. О последнем, как и о Павле Ионовиче, не было никаких известий. Где теперь они прячутся, что замышляют и что собираются предпринять? Возможно, пьют сейчас чай в купе экспресса, уносящего их в Европу.
   Савёлов наведался в банкирский дом Гершензона, но и здесь его ждала неудача. Управляющий заявил, что никогда не слышал о Шепусевиче и ничего не знает о расследовании, которое должны провести в Москве приехавшие из Варшавы люди. Василий не стал настаивать. Врёт, конечно, подумал он об управляющем и велел не снимать наблюдения за конторой банка.
  
   Размышляя о том, куда мог спрятаться младший Кузяев, Савёлов вспомнил, что похищенные ценности доставлялись в Казань водным путём. Не исключено, что из Москвы тайный груз также вывозился рекой в трюмах барж или речных пароходов. Эту версию следовало проверить.
   В суете служебных забот, срочных следственных дел, объяснений на докучливые запросы начальства Василий чуть не запамятовал о приближающемся дне рождения Александра Манина.
   Накануне этого дня Алекс с утра отправился по магазинам, затем отвёз провизию и вино в дом на Пречистенской набережной. Решено было, что завтра его друзья соберутся у Коржевых.
   В деревянном домике на Пречистенке было тихо. Хозяйка дома, провожая Алекса в комнаты сестёр Коржевых, сообщила, что Мария ушла по делам, а Юля рисует в гостиной.
   Склонив голову, девочка что-то усердно выписывала на плотном листе. Обернувшись на голос Алекса, воскликнула, прикрывая руками бумагу:
   - Подожди минутку, не подглядывай! Я покажу тебе это завтра.
   Догадавшись, что она готовит ему подарок, он почувствовал, как потеплело у него на душе. Девчушка расписывала кистью какие-то сложные завитушки. Подождав пока высохнет краска, она аккуратно закрыла баночки с красками и попросила Алекса принести воды, чтобы вымыть кисточки.
   До прихода Марии они не скучали, рассказывая друг другу "истории": Юля вспоминала забавные происшествия из того чудесного времени, когда они с Машей жили в деревне, а Алекс - интересные случаи из своего далёкого детства.
   Мария вернулась домой усталая и расстроенная. Оказалось, что документы для выезда за границу ещё не готовы.
   - Если волокита затянется, мы не сможем уехать в начале месяца, - сообщила она, поправляя у зеркала волосы.
   - Не трави себе душу, Машенька, - попытался её успокоить Алекс. - Попрошу Василия похлопотать, чтобы ускорили оформление паспортов.
   Взяв гитару, он присел на софу, перебирая пальцами струны. Затем негромко стал напевать старинный цыганский романс. Юля слушала, затаив дыхание, сжав ладошками бледные щёки. Когда смолк последний аккорд, захлопала и протянула Алексу руки.
   - Ты чудесно исполняешь романсы! Спой ещё, чтобы Маша забыла о неприятностях.
   Рассмеявшись, Мария погладила сестру по головке и присела рядышком с ней.
   - Юля права. Я не раз ловила себя на мысли, что хорошая музыка способна поднять настроение.
   В это время кто-то стукнул в окно.
   - Это Петрович! - радостно завопила Юля, рассмотрев лицо сыщика.
   Алекс с Марией переглянулись. Юля давно уже так не радовала их своим приподнятым настроением.
   Петрович вошёл в комнату, держа в руках большой свёрток, перевязанный цветными тесёмками.
   - Заглянул по пути, - пробасил он простуженным голосом, положив сверток рядом с Марией. - Извозчик ждёт во дворе - по делам надо ехать.
   - Какие ещё дела, обедать будем сейчас, - засуетилась Мария.
   - Благодарствую, Машенька, но времени нет. - Сыщик посмотрел на Алекса и пояснил: - Кажется, засту- кали мы Андрея Кузяева. Его видели на старой пристани, что у Симонова монастыря. Там и повяжем его сегодня.
   - Я с тобой. - Алекс хлопнул Петровича по плечу.
   - Василий наказывал не брать тебя с нами. Готовься к празднику, а завтра устроим пир. - Подойдя к софе, Петрович склонился к Юле, и стал шептать ей что-то на ушко.
   - Петрович, миленький, скажи мне, что в этом свертке? Я не выдам секрет, - принялась теребить Юля сыщика.
   Распрощавшись с сёстрами, сыщик торопливо вышел из дома. С улицы послышался шум отъёзжающего экипажа. Алекс отошёл от окна и задумался: по его подсчётам Василий с Петровичем вернутся часа через три.
  
  
   * * *
  
   С утра у Петровича было неважное настроение. Давала знать не залеченная до конца простуда. Проснувшись, он долго натужно откашливался. Хворь, конечно, пройдёт, но невеселые мысли настойчиво лезли в голову. Как не вспомнить в таком состоянии, что тебе перевалило за пятый десяток лет, и о быстротекущем времени жизни, в которой не успел создать семейного очага, а в старости, кроме друзей, не на кого будет ему опереться. С досадой подумалось, что так и не купил на рынке щенка. Но обязательно приобретёт собачку, а лучше парочку симпатичных лохматых щенков, одного из которых подарит Юле. А сегодня надо купить пальто для Алекса. Парень собирается с барышнями за границу, а у него нет даже приличного верхнего платья. Лучшего подарка к его дню рождения не придумаешь.
   Приобретя на Кузнецком мосту приглянувшееся ему пальто из дорогого касторового сукна, Петрович отправился на службу. Появился он там кстати. Василий сообщил, что отыскался след Андрея Кузяева. Через два часа они должны быть в районе Симонова монастыря, где их встретят местные сыщики.
   В начале третьего часа после полудня в древнюю приречную слободу с грохотом вкатил автомобиль, принадлежавший сыскной полиции. У ворот Бельгийской электрической компании машина затормозила. Водитель, не выключая мотора, остался на улице, а трое пассажиров - Савёлов и Петрович с Мефодием - направились в заводскую контору. Вскоре они снова появились на улице в сопровождении молоденького агента по фамилии Грач, который повёл их к реке. Издали он указал на крышу затерявшегося среди кустов деревянного дома:
   - В этом доме дежурит Иван Тыров. Агент опытный, ошибиться не мог. Сейчас он ведёт наблюдение за причалом заброшенной пристани.
   К нужному дому они пробирались через огороды, путаясь ногами в засохшей траве, протискиваясь между сараями и штабелями заготовленных на зиму дров. В дом прошли через двор, с левой стороны от которого, под обрывом, виднелась старая пристань.
   В горнице находился Тыров - это он накануне обнаружил Андрея Кузяева. Через распахнутое оконце сыщик вёл наблюдение за пристанью. Хозяин дома в накинутой на плечи поношенной кацавейке, примостившись у печки, чистил картошку. Не обращая внимания на вошедших, продолжал ловко орудовать зажатым в беспалой руке ножом.
   Агент Тыров, признав в Савёлове главного, представился и кивнул на хозяина дома:
   - Это Авдей Михайлов, бывший матрос с крейсера "Петропавловск". Он из местных, и, вообще, мужик толковый. Вы его расспросите о людях с причала. Кузяев укрылся на катере, который пришвартован к причалу.
   Савёлов подошёл к окну, всматриваясь в очертания старой пристани, расположенной в двухстах саженях от дома. Обрывистый берег в этом месте спускался к реке двумя уступами. Между ними находилась площадка со следами древней каменной кладки. Ещё ниже виднелись настилы деревянных причалов, вдоль которых застыли корпуса трёх барж и катер. Из трубы катера тянулась тонкая струйка дыма.
   - Ты уверен, что это Андрей Кузяев? - обратился Савёлов к Тырову.
   - Вернее не бывает, - ответил Иван. - Вчерашним днём зашёл я к Авдею и поинтересовался, всё ли спокойно на пристани? Он и рассказал, что шкипер катера "Марс" по фамилии Буров нанял двух новых матросов. Затем на пристани объявился ещё один человек, якобы знакомый шкипера. А зачем знакомому торчать на катере целыми днями, да ещё и ночевать в неудобной каюте? Вот и решил я посмотреть на этого человека. Стал вести наблюдение, пока не увидел его. Он и есть тот самый предприниматель, которого ищет полиция.
   - Так ты, Ванюша, - обратился к агенту Петрович, - признал Кузяева по фотокарточке?
   - Ну, не сразу. У меня сомнения были. Потом, когда он сошёл на берег, я отправился за ним следом. Вижу: заходит в магазин Блюмеля. Я - за ним. В магазинчике этом у меня знакомая барышня. Пока я с ней о свидании договаривался, успел рассмотреть фигуранта лучше, чем на экране синематографа. Точно он. Между прочим, покупки он сделал интересные: мыло французское, одеколон, пару льняных полотенец, бритву и прочие туалетные принадлежности. Обычно такие вещи приобретают перед дальней дорогой, когда нет времени, чтобы заехать за ними домой.
   - Собирается отбыть из Москвы на катере! - воскликнул Мефодий.
   Савёлов начал расспрашивать бывшего моряка о стоящем у пристани катере и его команде. Постепенно Михайлов разговорился. Поставив чугунок с картошкой в печку, присел за стол рядом с Савёловым. Его чёткие ответы напоминали военные рапорты.
   - Шкипер Буров - опасный тип, - докладывал он. - Местные речники боятся его. Говорят, что Бур связан с контрабандистами и ворами. Механик на катере пьяница и буян. О матросах ничего сказать не могу. Бугаи с лужёными глотками. Матросы с механиком после работы уходят на стоящую рядом баржу. Там отдельный камбуз и кубрик, в котором они ночуют. Катер и баржа принадлежат одному хозяину. При мне он ни разу не появлялся на пристани. Приходил недавно один старик. Пробыл на катере около часа и ушёл в сторону слободы. Старик этот обладает недюжинной силой. Сундук, который он притащил с собой, был не из маленьких, но старик этот легко вскинул его на плечо, поднимаясь на борт катера.
   - Выходит, что на катере сейчас пять человек, - подытожил Савёлов.
   Снова устроившись у окошка, он задумался. Андрей Кузяев совсем рядом. Надо только дойти до пристани и подняться на катер.
   - Что будем делать, Петрович? - спросил он, не оборачиваясь, продолжая рассматривать катер и баржи.
   Катер с этого расстояния напоминал один из тех игрушечных пароходиков, которые в детские годы он любил запускать в путешествия по водам Люблинских прудов. Однажды, спасая такой пароходик, он сам опрокинулся в холодную воду. К счастью, рядом оказался сосед по даче, вытащивший его на берег. Но воспоминания о мгновенном испуге и хлынувшей в рот мутной воде сохранились на долгие годы.
   - Только бы не вспугнуть Кузяева, - негромко сказал подошедший к окну Петрович. - Тебя он может узнать. Поэтому на пристань пойду я, хозяина дома возьму с собой. Наше появление не вызовет подозрения. - Он посмотрел на Михайлова. - Что скажешь, Авдей, поможешь нам?
   - Отчего ж, не помочь, - согласился Михайлов, - только действовать надо с умом. Люди на катере собрались отчаянные: могут наделать дырок в наших шкурах. К вечеру механик с матросами уйдут на баржу, будут пьянствовать. Вот тогда и надо идти на катер, а матросов надо заблокировать в кубрике баржи.
   - Дельную мысль предлагает флотский, - одобрил Петрович.
   - На катере или баржах лодки имеются? - спросил хозяина дома Савёлов. - У тебя ведь тоже, наверное, лодочка есть?
   Авдей подошёл к окну и показал рукой в сторону пристани:
   - Вон на пристани лежит ялик. Вчера матросы с катера его конопатили. Других лодок нет.
   - Люди на катере окажутся в западне, - подхватил Мефодий, - если перекрыть все отходы с пристани.
   - А дальше что? - возразил Петрович. - Обнаружив на берегу засаду, могут удрать вверх по реке на этом катере.
   - Надо ждать, пока троё из них уйдут на баржу. Без
  механика и матросов они не смогут отплыть. Разве не так? - обратился к хозяину агент Тыров.
   - Смогут, - ответил Авдей Михайлов, - но потратят много времени, чтобы поднять давление пара в котле.
   Пока длился этот словесный обмен, Савёлов вернулся к столу и стал набрасывать на бумаге схему расположения пристани. Справившись с этим делом, он подозвал всех, за исключением Васи Грача - молоденького полицейского, оставшегося у окна наблюдать за пристанью.
   - Вот это деревянный причал, здесь стоит катер, здесь баржа, где ночуют механик с матросами, - показывал на схеме Савёлов. - На площадке перед причалом укрыться негде. Если с катера или баржи откроют огонь, спрятаться можно только за яликом. Наша исходная позиция будет вот здесь: у кромки склона, ведущего к пристани, как раз напротив стоящего внизу катера.
   Не успел следователь закончить последнюю фразу, как стоящий у окна Вася Грач доложил:
   - Два человека сошли с катера ! Идут в нашу сторону.
   Савёлов подскочил к окну.
   - Это Кузяев. Рядом с ним, вероятно, шкипер Буров. Авдей, куда ведёт дорога, по которой они идут?
   - Да так и тянется вдоль берега, только она не везде проезжая. - Понимая, что именно интересует следователя, пояснил: - Они пройдут мимо нас. Видите, справа вяз на пригорке? За ним к берегу имеется спуск, ведущий от монастыря. Этой дорогой к причалу подвозят грузы. Другого пути в город нет, если не хочешь увязнуть в грязи и слякоти.
   - Будем брать их на берегу, - распорядился Савёлов. - Более удобного случая не представится.
   Берег, вдоль которого продвигались Кузяев и шкипер, был безлюден. Слева река, с другой стороны - крутой склон прибрежной кручи.
   - Перекроем им путь с обеих сторон, когда они минуют дом Авдея, - продолжал командовать следователь. - Петрович с Мефодием бегом выдвигайтесь к дороге, ведущей от монастыря, и ждите у поворота к берегу. Ты, Иван, будешь следовать за Кузяевым и его спутником по верху склона на случай, если им вздумается рвануть от нас в сторону. Ну, а мы с Васей отрежем им путь к отступлению.
   - А что делать мне? - тронул его за плечо Авдей Михайлов.
   На секунду задумавшись, Савёлов протянул ему револьвер:
   - Иди к причалу. Не выпускай никого с борта катера, если у кого-то появится такое желание. Ну, удачи всем! - напутствовал он помощников.
  
   Не суждено было сбыться простому и надёжному плану Савёлова. Неожиданный поворот в развитии дальнейших событий был результатом вмешательства Его Величества Случая.
   Разве можно уберечься от проделок всесильного и равнодушного к людям Слепца? Нет, конечно. Но попробуем отнестись к вопросу иначе: Что случилось - то уж случилось. А вот как поступить потом - решать приходится нам самим.
  
   Кузяев и Буров были совсем близко, приближаясь к месту, где начинались ступени лестницы, ведущей по склону к домику моряка. Авдей, сопя от натуги, натягивал сапоги, остальные смотрели в окна.
   - Авдей, - с тревогой позвал Савёлов, - кажется, они собираются подняться к дому.
   Люди на берегу остановились у подножия лестницы и о чём-то переговаривались, поглядывали на дом Михайлова.
   Подскочивший к окну Авдей, с досадой выдохнул:
   - Ну, японский бог! Чего они здесь забыли?
   - Сейчас узнаем, - ответил Савёлов, разглядывая приземистого бородача в мятой морской фуражке, вступившего на первые ступени лестницы. Кузяев остался внизу, повернувшись лицом к реке.
   - Быстро, ребята, во двор, - приказал Савёлов местным агентам. - Иван, спрячешься за сараем, пропустишь шкипера в дом. А ты, Грач, обогни дом и наблюдай сверху за спутником шкипера. Твоя задача - не дать Кузяеву вернуться на катер. Входную дверь оставьте открытой. Пускай шкипер сам войдёт в дом.
   Шкипер Буров достиг середины подъёма. Савёлов стал объяснять Авдею, что делать ему, показывая через окно на шкипера . Ещё несколько минут - и всё будет кончено.
   За окном раздался сдавленный вскрик. Это Вася Грач, выглянув из-за дома, полетел вниз по откосу, поскользнувшись на мокрой глине.
   - Назад, Бур! - крикнул Кузяев и побежал вдоль берега к пристани.
   Шкипер ринулся по лестнице вниз. Когда он был на последних ступенях, из канавы под откосом, грохнул выстрел. В кого и зачем стрелял молоденький агент Грач? Должно быть, с отчаяния, что вспугнул преступников.
   Савёлов нёсся вдоль берега, равномерно выкидывая вперёд длинные ноги. Он обогнал Грача, впереди виднелись спины шкипера и Кузяева. Между ним и преследуемыми было шагов тридцать. Более медлить нельзя. На пристани бандиты с катера встретят их пулями, дав своему хозяину возможность скрыться.
   Савелов упал на одно колено и выстрелил, целясь в ноги Кузяева. Он вложил в этот выстрел всю свою выдержку и всё свое зло. Беглец споткнулся. Но вскочил и продолжил бег, припадая на правую ногу. Далеко ему не уйти.
   Кузяев тоже, наверное, понял это. Обернувшись к шкиперу, что-то крикнул и взбежал по трапу на катер.
   Савёлов успел приблизиться к причалу ещё на десяток шагов, когда с катера прозвучали ответные выстрелы.
   Стрелки, хреновы, подумал он, укрываясь за грудой камней. Вскоре к нему присоединился Грач, а затем и Петрович с Мефодием.
   - Где Иван? - спросил он Грача, после того, как объяснил Петровичу, что произошло у подножия дома Михайлова.
   - Я видел, как он бежал по верху склона. - Вид у Васи был жалкий. - Это из-за меня всё случилось.
   - Не время, тёзка, пускать пузыри, - пробормотал Савёлов, всматриваясь в появившуюся вдали фигурку. - Это Авдей. Что это он размахивает руками?
   Спустя мгновение они поняли, что означают жесты Авдея Михайлова: из трубы катера вместо струйки дымка валили густые клубы чёрного дыма.
   Набросав в блокноте несколько строк, Василий протянул записку Грачу:
   - Найдёшь у завода наше авто с водителем, и гоните в Крутицы. На тамошней пристани у причала стоит полицейский катер...
  
   По тропинке, ведущей к заброшенной пристани, осторожной поступью скользил человек. Это был высокого роста старик с бритым лицом, на котором выделялись кустистые брови. В правой руке старика болталась сумка. Услышав выстрелы, он мгновенно присел и прислушался. Свернув с тропинки, стал пробираться к реке через территорию заброшенной стройки. С вершины крутого берега перед ним открылась лежащая внизу пристань. Стало ясно, что происходит там. Нападающих было не менее четырех человек. Они перекрыли подступы к катеру, команда которого не позволяла нападавшим людям вступить на настил причала.
   Старик вздрогнул, услышав выстрел в шагах десяти от себя. Стараясь не шуршать осколками кирпича, обошёл площадку с недостроенным фундаментом здания и снова вышел к бровке крутого берега. Здесь он увидел крепкого парня, который занял позицию за кипой брёвен, сложенных вдоль края склона. Он что-то кричал находящимся внизу людям, указывая рукой на реку.
   Опустив сумку на землю, старик достал из кармана нож и прыгнул на спину парня...
   Когда он снова взглянул на русло реки, показавшийся из-за поворота полицейский катер стремительно приближался к пристани. Люди на пристани тоже заметили это. Двое из них вскочили на ноги, размахивая руками. В это время катер Марс медленно отвалил от причала.
   Увидев это, старик улыбнулся, хотя понимал, что радоваться пока рано. Успеет ли Марс раньше полицейского судна пересечь русло реки? Переминаясь с ноги на ногу, он почти физически ощущал, как содрогается корпус удаляющегося от берега катера. Ещё немного, и он уйдёт от погони.
   И он не поверил своим глазам, увидев столп пламени на том месте, где только что находился катер с Андреем Кузяеым на борту.
   Зажав ладонями уши, в которых ещё звучали раскаты взрыва, старик замотал головой. Потом стал палить из нагана в людей на пристани, пока не понял, что кончились пули. Отбросив оружие в сторону, он пробрался за кипу брёвен, поплевал в ладони и упёрся ими в лежащее сверху огромных размеров бревно. Напрягая мышцы спины, стронул с места многопудовый кругляк и с диким выкриком толкнул его вниз.
   Громадный, сметающий всё "каток", достигнув подножия склона, раздавит, расплющит тела людей, находящихся рядом с перевёрнутой лодкой...
  
   После ухода Грача Савёлов пробормотал, рассматривая площадку перед причалом:
   - Попробую перебраться ближе к катеру. Укроюсь за корпусом ялика.
   Петрович что-то сказал об опасности, но Савёлов только махнул рукой и стал вставлять пульки в барабан револьвера. Услышав шорох, поднял голову и увидел, как Петрович с Мефодием, вскочив на ноги, устремились к лодке на пристани. Василий не успел даже дёрнуться. Потом уже удивился: когда успели они договориться у него за спиной?
   Домчавшись до лодки, его помощники укрылись за ней. Несколько раз пытались приблизиться к катеру, но безуспешно. Оставалось надеяться, что помощь с реки придёт раньше, чем на катере успеют поднять давление пара.
  
   Финальные сцены, развернувшихся на реке событий, промелькнули перед глазами Савёлова в считанные секунды.
   После мощного взрыва, развалившего на куски корпус Марса, Василий почувствовал, как его охватило чувство усталости. Всё кончено. Вряд ли кому-то удастся спастись с исчезнувшего в водах реки судёнышка.
   Новые выстрелы заставили его Василия обернуться. Стреляли с вершины склона. Он заметил, как упал на землю Мефодий. Петрович склонился над ним, потом открыл ответный огонь. В это время раздались гулкие звуки, словно били в землю чем-то тяжёлым. Громадных размеров бревно стремительно скатывалось по откосу. Прямо на Шилова и лежащего на земле Мефодия.
   Последнее, что врезалось в память перед тем, как он невольно зажмурил глаза, была широкоплечая фигура Петровича. Подняв на руки раненого товарища, он стоял лицом к склону, расставив ноги, готовясь вытолкнуть тело Мефодия вверх.
   Вечером, пытаясь воссоздать в памяти этот трагический миг, Василий подумал, что так, наверное, встречали смерть гладиаторы ― стоя в рост и обернувшись лицом к противнику.
  
   * * *
  
   Посмотрев на Алекса, который беспокойно вышагивал по больничному коридору, Савёлов сказал:
   - Поезжай к Марии, успокой её, а я здесь побуду. Может, доктора сообщат что-то новое.
   - Ладно, я скоро вернусь.
   Он спускался по мраморной лестнице к вестибюлю. На другом конце зала, по встречному маршу лестницы, поднималась девушка в широкополой шляпе. Заметив Алекса, она хотела его окликнуть. Но он уже мчался вниз, перепрыгивая через ступени. Туда, где в инвалидной коляске белело тревожное лицо Юли. Он подхватил её на руки, с жаром выкрикнув:
   - Жив наш Петрович! Он обязательно будет жить!
   Сквозь набежавшие слёзы Мария смотрела на необычную для больницы сцену: по узорчатым плитам просторного вестибюля кружил в ритме вальса молодой человек в шинели, прижимая к груди тельце худенькой девочки.
  
  
  
   26. Ноябрь. Ветры разлук и надежд.
  
   Отведя от окошка взгляд, Алекс обмакнул в чернила перо и продолжал писать: "...Милая Маша, не терзайся сомнениями. Надо верить, что Юльку вылечат, и вы скоро вернётесь в Москву...
   У нас всё по-прежнему. Петрович держится молодцом, доктора делают всё возможное для его спасения. Каждый день у входа в его палату толпятся люди. Я и думать не мог, что у него так много товарищей.
   Погода в Москве в последние дни была слякотная, а сегодня глянул в окно - земля снова покрылась снегом.
   Ну, пока, мои милые девочки. Не забывайте об Алексе, который ждёт вас в доме на Пречистинской набережной".
  
   Жизнь по капле медленно покидала тело Шилова. Добродушный доктор, отходя от больничной койки сыщика, недовольно что-то бурчал под нос.
   Петрович знал, что дела его плохи. Кровь из повреждённых сосудов растеклась внутри тела, сжимая смертельной удавкой усталое сердце. С досадой и грустью он думал о том, как обыденно наступили последние дни его жизни. Жил себе человек, не больной и не старый, а через какое-то краткое время, уже не будет его на Свете. А может, для него это ещё одно испытание? Выиграл же он у смерти, когда пьяный лавочник всадили ему в спину нож. Да нет, на этот раз так не получится...
   Он чувствовал, что силы оставляют его. Мысли были вязкими и нечёткими, временами он терял связь с реальностью - и тогда в сознании мелькали странные образы и размытые отрывки воспоминаний.
  
   После отъезда Коржевых в Австрию время для Алекса застыло на месте, и он знал, что это наваждение будет преследовать его до тех пор, пока сёстры не вернуться в Москву. По словам Марии, курс лечения Юли мог продлиться месяца три. Мысль об этом заставляла его вздыхать. Надо ждать, и он ждал, загружая себя работой. Дел и разных хлопот каждый день набиралось по самое горло. Он старался оказывать помощь сыщикам из группы Савёлова, а когда выдавался свободный час, спешил в больницу к Петровичу. По утрам, перед тем как уйти из дома, садился к столу и записывал события предыдущего дня. Получалось что-то вроде дневниковых записей, которые он прочтёт сёстрам после их возвращения.
   Расследование о церковных кражах близилось к завершению. Андрей Кузяев погиб при взрыве катера. Никому из тех, кто был в тот момент на борту "Марса", не удалось спасти жизнь. Неожиданный финал погони за преступниками обескуражил Савёлова. Возмездие совершилось! Младший из братьев Кузяевых мёртв, но он не понёс заслуженного им наказания. Удалось ему, пусть даже ценою жизни, ускользнуть из рук правосудия и скрыть правду о своих преступлениях.
   И всё же, судьба дала ниточку, благодаря которой удалось узнать много нового о преступной деятельности Андрея Кузяева и его сообщников.
   В день трагических событий у старой пристани агент Тыров не погиб от ножа старика. Он даже не потерял сознание и рассказал подоспевшим товарищам о высоком седом старике, столкнувшем вниз огромных размеров бревно.
   В поисках неизвестного силача полиция прочесала округу, но поиски оказались безрезультатными. Савёлов поклялся, что разыщет убийцу. Характерная внешность этого человека, обладавшего чудовищной силой, внушала надежду на успех организованных поисков.
   Спустя двое суток старика схватили в одном из трактиров Марьиной рощи. Он оказался "в дымину" пьян и даже не сразу понял, что его доставили в сыскную полицию. Во время ареста у него обнаружили холщовую сумку, в которой находился свёрнутый в трубку портрет, украденный за несколько дней до этого из мастерской Георгия Зотова.
   По документам старик значился мещанином Степаном Ивановичем Тарасенко. Но скоро выяснилось, что старик - известный в прошлом взломщик сейфов Степан Спицын по кличке Жом, о котором в полиции города не слышали много лет. Кличку "Жом", по словам ветеранов сыска, он получил за необычную силу ладоней, жёстких, словно стальные тиски.
   К удивлению следователя, Спицын сразу признался, что был в тот день у спуска к пристани. Еле ворочая языком, он подтвердил, что напал с ножом на агента, а после взрыва катера столкнул бревно на стоящих внизу людей.
   Старик терзался жестоким похмельем. Чтобы унять в теле дрожь, обхватил руками могучие плечи, на которых едва удерживалась порванная косоворотка.
   - Водички выпейте, - сдерживая закипавшую в груди злость, предложил Савёлов. Он налил из графина воды и протянул старику стакан.
   Спицын несколько минут неподвижно сидел, уставившись взглядом в пол.
   - Андрейка погиб на катере... Я его как сына родного любил, - прохрипел он, не глядя на следователя.
   Потом последовал сумбурный рассказ о многолетней собачьей преданности Спицына предпринимателю Андрею Кузяеву. Помощник Савёлова едва успевал записывать эти признания, из которых, в частности, стало ясно, кто и как совершал преступления, связанные с церковными кражами и продажей похищенных ценностей за границу.
   Спицын не стал скрывать, что зачинщиком и головой во всем этом деле являлся Андрей Кузяев. Только несколько из участников преступления знали об этом, а с остальными связь поддерживал Спицын, не открывая имени своего хозяина. Кроме Спицына и Шаврова, о Кузяеве знал владелец одной иностранной компании, занимавшейся скупкой антикварных вещей.
   - А Вербицкий или старший брат Кузяева, Михаил Фёдорович, разве не были в курсе церковных краж? - с сомнением поинтересовался Савёлов.
   Спицын отрицательно качнул головой.
   - Вербицкий и его люди работали на аукционах и распродажах. Запугивали перекупщиков, а заодно и всех тех, кто мешал Андрею или его двоюродному брату. Последний, конечно, догадывался о делах Андрея и обращался к нему за помощью, когда требовалось применение силы.
   Перечитав записанные показания старика, Савёлов, спросил:
   - Что известно вам об убийстве во дворе усадьбы господина Чарокова?
   Спицын пристально посмотрел на следователя.
   - Андрей мёртв, - медленно произнёс он. - Люди, которые на него работали, арестованы или погибли. Мне незачем их покрывать. Верно, говорю вам: ничего об этом убийстве не знаю.
   - О книге с зашифрованной записью и о местонахождении тайника вам тоже ничего неизвестно?
   Старик грубо выругался.
   - Из-за этой чёртовой книжки и принял Андрейка смерть! Давно бы уплыли на "Марсе" в Астрахань, но Андрей приказал выкрасть книгу из дома его двоюродного братца. Ни за что не хотел уезжать из Москвы без неё, да ещё без портрета из мастерской художника. Видно суждено ему было унести эту книжку с собой в могилу.
   До Савёлова не сразу дошёл смысл последних слов старика.
   - Значит, книга была на катере, когда он взорвался?
   Спицын кивнул головой.
   Вот и закончились поиски манускрипта, подумал Василий. Тайна клада покоится отныне на дне реки.
  
   Спустя неделю Савёлов получил приказ отправиться в Польшу. Надо было найти и доставить в Москву Шаврова, след которого объявился в Варшаве. Начальник сыска распорядился, чтобы Савёлов лично возглавил проведение этой акции. Скрепя сердце, он подчинился. Кто бы знал, как тяжело покидать Москву, когда в опасности жизнь товарища.
   За час до отхода поезда Василий заехал домой, забрать вещи и поговорить напоследок с Алексом. Закончив дорожные сборы, он присел в кресло, давая последние наставления другу:
   - Не забывай присматривать за дворником Тимофеем, - напомнил он. - Подозрительный тип, не исключено, что он ведёт самостоятельную игру.
   - Что делать, если он попытается скрыться?
   - Сразу же извести моего заместителя. Да, забыл сказать, что Чароков со вчерашнего дня находится дома. Навести Николая - ему будет приятно. Насчёт Петровича сам знаешь, что надо делать. Главное - помочь ему справиться с апатией. Я надеюсь на тебя, Алексаша.
   - Будь уверен, - заверил Алекс и поднял руку, словно давая клятву. В голове промелькнуло: до сих пор Алексашей его называл только Петрович.
  
  
   А Петрович, тем временем, пытался вытащить себя из полуобморочного состояния и понять, что говорит сидящий рядом с ним человек. Это давалось ему с трудом. Непомерная тяжесть давила на грудь, а при каждом глубоком вздохе тело пронзала боль.
   Когда он снова открыл глаза, за окном стемнело. Вглядевшись в лицо находящегося у постели мужчины, признал в нём Мефодия. Жив человече, вяло подумал он. Молодой ещё. Дай, Бог, жить ему долго и счастливо. И встретить свою Варвару.
   Его сознание вновь соскользнуло в пропасть, погрузившись в мягкую и тёплую мглу.
  
   При выходе из больничного корпуса Алексу повстречался Зотов, собиравшийся навестить Петровича.
   Выслушав восторженные слова Георгия о героическом поведении Шилова, Алекс подумал, что не ошибся в художнике, полагая, что он человек отзывчивый, понимающий и ценящий дружбу.
   Они распрощались, договорившись встретиться на следующий день у художника дома. В тот день и произошли события, подтвердившие суждение Алекса о Георгии Зотове - последнем отпрыске старинного дворянского рода.
   В десять утра Алекс звонил в квартиру художника. Расположенная рядом дверь приоткрылась. Дама в накинутом на плечи платке, окинув внимательным взглядом Алекса, сказала, что Георгий Павлович уехал около часа назад.
   - А вы по делу к соседу? - поинтересовалась она.
   Он ответил, что договорился на этот час встретиться с Зотовым.
   - Георгий Павлович вернётся не скоро, может, даже и не сегодня. Я как раз выходила, когда какой-то мужик говорил моему соседу, что его срочно просит приехать мать по причине её болезни. Вам известно, где живёт матушка Зотова?
   Алекс кивнул и собрался уже уходить, но соседка, словно большую тайну, сообщила, что приходивший к соседу мужик вёл себя подозрительно.
   - Вижу, что вам можно довериться, - торопливо прошептала она. - Человек этот сказал Зотову, что ехать надо сейчас же, внизу ожидает извозчик. Георгий Павлович пошёл одеваться, а мужик следом за мной спустился во двор. Тут-то я обратила внимание на странные вещи. Прежде, чем сесть в пролетку, он что-то шепнул парню на облучке, а потом подмигнул стоящему рядом дворнику, который сразу ушёл. Я замешкалась и видела, как уехал Георгий Павлович. И вот, что интересно - через пару минут вышел дворник наш, Тимофей, с чемоданом в руке, нанял извозчика и уехал. Ну, что вы на это скажете? Вам известно, что квартиру Зотова недавно ограбили? Уверена, что всё это не случайные совпадения.
   Пообещав бдительной даме сообщить полиции о людях, увезших Зотова, он поспешил на Тверскую улицу. Недобрые предчувствия бередили душу. Простодушный Георгий! Ясно, что сообщение о болезни матери Зотова кем-то подстроено. Но куда его увезли? Какую ловушку ему устроили? Искать надо в направлении села Пегово, где живёт мать Георгия. Художник сразу бы заподозрил неладное, если бы его повезли в другое место.
   В сыскной полиции он не застал никого из знакомых ему сотрудников. Оставив срочное сообщение, он снова вышел на улицу, раздумывая, не зайти ли к Сударю, чтобы вместе с ним поехать в деревню, вблизи от которой находилась усадьба Зотовых.
   Неожиданно его окликнули: у тротуара затормозила машина (новенький Дион-Бутон), из которой ему махал рукой человек в защитных очках. Алекс узнал Дмитрия Костина - одного из друзей Петровича.
   - О чём задумались, господин поручик? - спросил Костин подошедшего Алекса и, не дожидаясь ответа, сообщил: - Вчерашним днём заходил к Петровичу. Вроде хуже стало ему. Я давно Петровича знаю, человек он сильный, а тут - как бы духом сник. Сестрица, что ухаживает за больными, рассказала, что он в забытье все Варвару какую-то вспоминает.
   - Ищу я эту Варвару, - вздохнул Алекс. - Обязательно должен её найти.
   - Садитесь, Александр Петрович, - предложил Костин, - Довезу, куда надо, а по дороге обсудим, чем я могу помочь в поисках этой женщины.
  
   Прошло более часа прежде, чем они добрались до окраинных изб села Пегово, на другом конце которого возвышалась кирпичная колоколенка. У встречного парня Костин спросил, как добраться до усадьбы Пелагеи Михайловны Зотовой? Тот указал на уводящий в сторону от дороги просёлок.
   - Версты две будет отсюда, - ответил паренёк и поскрёб затылок, с любопытством рассматривая автомобиль. - Только на этой штуковине вам не доехать.
   Оставив машину во дворе старосты, они собрались пешком отправиться к дому Зотовых, но услужливый парень по имени Сеня предложил помочь и доставил их на двуконной телеге до самых ворот усадебки.
   Внешний вид владения Зотовых был довольно убогий. За ветхим забором в глубине двора стоял деревянный дом с мезонином. Под облезшей краской на стенах проступали почерневшие от времени доски, декоративная башенка над мезонином грозила рухнуть при сильном порыве ветра. За домом виднелся сад, чуть в стороне стояло несколько надворных строений.
   Алекс и Костин направился к дому, а Сеня остался ждать у ворот. Поднявшись по ступеням крыльца, Алекс несколько раз стукнул в дверь - в доме царила мёртвая тишина. Они обогнули дом. Сад с корявыми стволами яблонь и вишен лежал перед ними притихший и отрешённый, усиливая ощущение тихого увядания сельской усадьбы, отрезанной от мирской суеты.
   Дверь, ведущая на веранду, оказалась незапертой. Это насторожило. В первой комнате никого не было. Приоткрыв дверь другой, Алекс замер, не переступая порога. В затемнённом пространстве угадывались очертания расположившейся в кресле женщины, голова которой склонилась набок. Алекс сделал несколько осторожных шагов. Он уже мог различить лицо, обрамлённое кружевным чепцом, и даже прядки седых волос на висках. Волна ужаса захлестнула на миг сознание.
   Его страх улетучился, когда, наклонившись к креслу, он уловил вздох пожилой женщины, пребывавшей в спокойном сне.
   Подойдя к окну, он раздвинул шторы и позвал:
   - Пелагея Михайловна. Не пугайтесь, мы друзья вашего сына Георгия.
   Очнувшись от сна, женщина перевела взгляд с Алекса на стоящего в дверях Костина. Без малейшего удивления или страха она сообщила, что молодые люди заблуждаются, принимая её за хозяйку дома.
   Спустя минуты многое прояснилось, но то, что они услышали от невозмутимой старушки, оказавшейся компаньонкой матери Зотова, встревожило ещё больше.
   Из её рассказа они узнали, что хозяйка уехала в Москву к заболевшему сыну Георгию; что кухарка Авдотья отпущена к родне в соседний уезд, а работник Алёшка загулял с друзьями в сельской харчевне и пришёл только утром, еле держась на ногах, но с литровой бутылью винного зелья.
   Он спросил, как давно и с кем уехала Пелагея Михайловна. Старушка прищурилась, всматриваясь в часы, и сказала, что прошло не менее получаса, потому что они собирались пить кофе, когда прибыл из Москвы с тревожным известием человек, который и до этого несколько раз бывал у них в доме.
  . Подойдя к Костину, Алекс негромко сказал:
   - Дело скверное. Думаю, Тимофей с дружками затеяли жуткое дело. С какой целью они увезли Георгия и его матушку, я догадываюсь. Но куда? Это место должно быть недалеко отсюда: старое кладбище, заброшенный монастырь или что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, их повезли в место уединённое, давно оставленное людьми. Я старушку ещё расспрошу, а ты с Сеней поговори. Только времени у нас на поиски почти не осталось.
   Обдумав то, что им удалось узнать, они пришли к выводу, что Георгия с матерью могли увезти или к сельскому кладбищу или к руинам загородного дворца одного из временщиков позапрошлого века.
   Сеня тотчас же был послан в село, чтобы собрать мужиков и обследовать кладбище. Алекс с Костиным задержались, уточняя, как быстрее добраться до развалин дворца.
   Алекс едва поспевал за размашистыми шагами Костина, сжимая в руке эфес тяжёлой шпаги. (Снял её со стены в доме Зотовых). Интуиция подсказывала, что Зотовых увезли к руинам дворца. К тому же, старушка вспомнила, что Георгий любил совершать прогулки среди дворцовых развалин.
   Выйдя к озеру, они издали увидели на фоне неба руины мрачного здания на высоком пригорке. Вокруг озера затаился чёрный, пропитанный влагой лес.
   Ноябрь в этих местах называют месяцем полузимником: уже не осень, но ещё не зима с её сугробами и морозным воздухом. В Подмосковье ноябрь - это так, непонятно что, когда каждый клочок природы скукоживается, сознавая свой унылый и неказистый вид.
   Островки снега и серого льда тянулись вдоль подножия склона, на который им предстояло подняться. К руинам вела широкая лестница с истёртыми каменными ступенями. На одной из её площадок покоилось изваяние неизвестного зверя с отколотым носом.
   Наверху, перед стеной с пустыми глазницами окон, простиралась площадка, заваленная осколками кирпича и остатками белокаменного декора.
   Итак, они были у цели поисков, но ничто не указывало на присутствие здесь людей, которых они искали.
   Осмотрев завалы от рухнувших перекрытий, убедились в отсутствии проходов, ведущих в подвальные этажи. Затем стали обследовать территорию хозяйственного двора. Алекс бродил у развалин каретного сарая, когда Костин негромко окликнул его. Он стоял у невысокого каменного сооружения и рассматривал следы ног на земле перед дверью.
   - Смотри, - прошептал он, - следы совсем свежие, и среди них маленькие - явно женские.
   Алекс всмотрелся в отпечатки ног, ведущие к двери сооружения, служившего некогда ледником для хранения съестных припасов. Повернувшись к Костину, приложил к губам палец. Кажется, это то, что они искали.
   Дверь ледника оказалась не заперта. Костин приоткрыл её и жестом показал Алексу, что путь свободен.
   Внутри были ступени, круто сбегавшие вниз. Касаясь руками влажных стен, они спустились и в дальнем углу ледника обнаружили сдвинутую в сторону каменную плиту, за которой оказался выложенный кирпичом лаз.
   Алекс протиснул плечи в отверстие. Через несколько метров проход расширился. За спиной тяжело дышал Костин. Но вот впереди обозначалось пятно света. Это мог быть выход в другое более просторное помещение. Добравшись до него, он замер, прислушиваясь. Привыкшие к темноте глаза различали вытянутое в длину помещение с высоким сводом. Под пятами свода располагалось несколько щелевидных отверстий - продухов, через которые поступал воздух и сочился слабый рассеянный свет.
   Подземная зала была пустой, ни одного предмета. На продольной стене увидели арку. Прошли сквозь нее и оказались точно в такой же зале. И тоже пустой. Но на одной из стен они рассмотрели следы замурованной двери. Вероятно, когда-то здесь был вход в подземную часть дворца.
   Указав на арку, которую они только что миновали, Костин махнул рукой. Алекс понял. Люди, которые перед ними спустились сюда через ледник, могли быть только там. Костин был прав. В торцовой стене они обнаружили потемневший бронзовый диск в рост человека, испещрённый непонятными знаками или символами.
   Похоже на масонские знаки, подумал Алекс. Пытаясь лучше рассмотреть их, он приблизил лицо вплотную к диску и услышал за ним приглушённые голоса.
   - Ищи, Дмитрий, - прошептал он. - Здесь должен быть рычаг механизма, открывающий диск.
   Один из камней в кладке стены дрогнул под рукой Алекса. Он нажал на него. Что-то лязгнуло, но за этим ничего видимого не последовало. Тогда он упёрся рукой в край диска, который поддался и плавно повернулся вокруг оси, освободив по сторонам от себя два узких прохода.
   За диском ступени опять вели вниз. В конце лестницы они уже отчетливо услышали голоса. Один из них, незнакомый и гулкий, выговаривал:
   - Даю ещё полминуты. Потом услышишь, как твоя мать завоет от боли.
   - Будь, по-вашему. - Алекс узнал голос Зотова. - Я покажу, как открыть тайник, но при одном условии: сначала вы отпустите Пелагею Михайловну.
   - Ишь, чего захотел, - прогудел первый голос. - Она же пришлёт сюда мужиков из села.
   - Не успеет, - возразил Зотов. - Чтобы дойти до Пегово и вернуться, потребуются более часа. Успеете выгрести содержание тайника и убраться отсюда.
   - Мы отпустим старушку, а ты скажешь, что передумал, - продолжал сомневаться тот же голос.
   - Он не обманет, - это уже был голос дворника Тимофея. - Отпустим старуху. Мы и так потеряли много времени.
   Голос Зотова произнёс:
   - Я дойду с вами до прохода в ледник. Хочу увидеть, что матушка на свободе. Потом продолжим.
   Алекс подал знак Костину. Они быстро отступили обратно в сводчатый зал.
   - Жди гостей, - прошептал Алекс, прижимаясь спиной к стене рядом с бронзовым диском, который они вернули в первоначальное положение.
   Когда появилась фигура идущего впереди бандита, на его голову обрушился кулак Костина. Одной рукой он подхватил его обмякшее тело, а другой зажал ему рот. Потом наступила очередь Алекса: второй похититель едва вылез из щели, как полетел на пол от удара в челюсть. Затем из тайника выбрались Пелагея Михайловна и Георгий. Алекс протянул Зотову отобранный у бандита револьвер, а сам, переложив в правую руку шпагу, успел приставить её к груди появившегося в проходе дворника Тимофея.
   Тимофей глянул на беспомощные тела сообщников, взмахом руки отбил шпагу в сторону и помчался к выходу. Алекс настиг беглеца, который резко остановился, повернулся к нему и поднял руки. Лицо Тимофея искажала гримаса злобы. Неожиданно он сделал выпад зажатым в руке ножом. Парировав этот удар, Алекс не смог удержаться от искушения - клинком шпаги рубанул по зубам бандита.
   В этот миг он уверовал, что одним из тех нелюдей, убивших на Якиманке Мирона, был стоящий перед ним Тимофей. Или Тимоша, как называл его простодушный Георгий.
  
   - На что ты, собственно говоря, рассчитывал, блефуя с бандитами? - спросил Алекс Георгия, когда они вернулись в усадебку Зотовых.
   По лицу художника скользнула тень смущения, он замялся, словно раздумывая, как ответить.
   - Понимаешь, надо было найти способ вызволить матушку. Поэтому пришлось делать вид, что я знаю о тайнике под одной из гробниц в склепе, куда нас с матерью привели бандиты. Я не собирался обманывать их. Окажись матушка на свободе, я открыл бы им здешний тайник. Это всё, что я обещал им. Но мне точно известно, что тайник деда не там, куда нас привёл Тимофей. Дед показывал мне подземелье этого замка, под руинами которого ничего ценного не сохранилось. По его словам, там совершали свои обряды масоны. Он даже собирался сообщить об этом в Общество любителей российских древностей.
   - Но ты понимал, что рискуешь жизнью? Они не выпустили бы тебе из подземелья живым.
   Лицо художника озарилось улыбкой.
   - Я надеялся, что на помощь придут хорошие люди.
  
   * * *
  
   Предположение Савёлова, что Тимофей может действовать на собственный страх и риск, оказалось верным. Многие годы по приказу купца Кузяева, а затем его сына Михаила Фёдоровича, он занимался поисками манускрипта и склепа с кладом. Сын Кузяева как-то проговорился ему, что в склепе хранятся слитки золота. С тех пор Тимофею не давала покоя мысль завладеть сокровищем. Зная, что дед Георгия приобрёл загородную усадьбу, он решил, что тайник учёного должен быть где-то рядом с ней. Он долго искал, пока не наткнулся на склеп, скрытый в подземелье разрушенного дворца. Но обнаружить там заветный тайник не смог, поэтому и решил заманить в подземелье художника, решив, что тому известно, где находится хранилище золота.
   Что касается покушения на жизнь Чарокова и убийства Мирона, Тимофей яростно всё отрицал. Прямых улик против него не имелось, и в полиции решили оставить выяснение вопроса до возвращения из Варшавы Савёлова.
  
   Со дня отъезда Коржевых за границу прошёл месяц. Алекс тосковал, ему хотелось, чтобы время летело быстрее. Но он гнал от себя эти мысли, понимая, что каждый день, каждый час, потраченные в поисках Вари, уменьшают шансы Петровича выжить.
   С упорством фанатика он обходил московские храмы, в которых имелся образ Великомученицы Варвары. Чаще всего наведывался на Варварку, где находилась церковь во имя этой святой.
   В первый и последний раз Петрович видел Варю около года назад. Вот и попробуй отыскать её спустя год в многолюдной Москве! А Петрович лежит обессиленный на больничной постели, и дни его жизни, возможно, уже сочтены.
   Наконец пришло очередное письмо от Марии. "Наш верный и милый Алекс, - писала она, - Как мы с Юлей скучаем по Москве и оставшимся там друзьям. Прошла, кажется, целая вечность с того дня, когда мы расстались. Самая главная наша новость и радость в том, что с состоянием Юлиных ног происходят чудесные перемены. Она уже может опускать их с постели на пол. Врачей это радует, и они выражают надежду на её полное исцеление...
   Вокруг клиники, где мы живем, возвышаются горы, покрытые лесом. Красота сказочная, но ночами мне снится садик перед домом на Пречистинской набережной. Каждый день молюсь за Петровича..."
  
   До начала воскресной службы в храме Великомученицы Варвары в Зарядье оставалось около часа. Направляясь туда, Алекс зашел в Александровский сад и присел на скамейку. Снова стал перечитывать строки письма Марии, хотя помнил их наизусть. Потом спрятал письмо в карман и откинулся на спинку скамейки.
   В небе скользили гонимые ветром причудливые облака, стремительные и переменчивые. Глядя на них, он подумал, что жизнь человека так же изменчива и зависит от многих больших и малых потоков, которые определяют течение нашего бытия.
   Его мысли снова вернулись к Петровичу. Надо найти Варвару! Если она придёт в больницу к Петровичу, он непременно пойдет на поправку.
   Неужели Силы Небесные не помогут разыскать эту женщину!
   Он направился к выходу из сада на Воскресенскую площадь. Ещё звучали в душе слова из письма Марии, укрепляя уверенность в том, что в мире нет ничего невозможного. Надо бороться, делая всё для того, чтобы помочь Петровичу выстоять.
   На аллеях сада было пустынно. Под ногами поскрипывал снег. У чугунных ворот ограды он обернулся: вдали, сквозь голые ветви деревьев, сияли золотом главы храма Христа Спасителя.
   Над Москвой плыли мелодиные колокольные звоны. Встрепенувшись, город стал прислушиваться к этим звукам, потом замер, словно в тревожном предчувствии испытаний и перемен, уготованных ему в скором будущем.
   Но вот вступили главные колокола - раскатистые, басовитые, вселяя в сердца надежду и утверждая с каждым ударом:
   Да, будет день! Да будет свет! Да сгинет тьма!
  
  
  
  
  
  
  
  
   Эпилог. Вдоль Варварки - по дороге к Храму.
  
   В первых числах марта 1907 года на Варварке, одной из самых уютных московских улиц, остановились, продолжая вести беседу, тёмноволосый мужчина и стройная девушка в широкополой шляпе. Эта пара была столь красива своей статью, здоровым румянцем щёк и пригожестью лиц, что прохожие невольно на них заглядывались.
   - Я безумно рад тебя видеть, - говорил Алекс, слегка сжимая в руке ладошку Марии. - Жаль, что наши друзья не могут разделить с нами радость.
   Так уж случилось, что к началу марта почти все товарищи Алекса уехали из Москвы.
   Савёлов укатил в захудалый Моршанск вместе с парнишкой по имени Шурка. Помните мальчугана, который следил за преступниками из особняка на Ивановской горке? Дело в том, что мальчик, оставшийся сиротой, родился в Моршанске. Вот и поехал Василий туда, чтобы оформить документы на опекунство - он решил позаботиться о дальнейшей судьбе парнишки.
   Сударев продолжал копаться в архивах столицы, разыскивая по крупицам сведения, которые могли бы пролить свет на имя учёного, оставившего в тайнике собрание древних книг. Из Петербурга Сергей написал, что многие факты указывает на имя одного из сподвижников Петра Великого. И ещё одну потрясающую новость сообщил Сергей: в Петербурге он видел старинную рукописную книгу, как две капли воды, схожую с манускриптом, утраченным в результате взрыва катера "Марс". Возможно, составитель древнего манускрипта сделал несколько рукописных копий книги. Учитывая, что у Чарокова имеется копия криптограммы, есть надежда расшифровать ее и найти таинственный склеп!
   Николай Чароков уехал в имение, Георгий Зотов отправился путешествовать по Италии, чтобы полюбоваться творениями мастеров итальянского Возрождения, а Дмитрий Костин переехал в Орёл, куда его пригласили работать в школе автомехаников.
   Накануне возвращения Коржевых, Алекс мог поделиться радостью только с Петровичем, здоровье которого шло на поправку. Правда, передвигался он при помощи костылей, но надеялся, что вскоре сможет от них отказаться. Вечерами ему приходилось выслушивать рассуждения Алекса о будущем Марии и Юли и о том, что летом он поедет с ними в деревню, потому что Мария сообщила ему в письме, что врачи рекомендуют Юле ходить босиком по травке.
  
   Но вернёмся к беседе Алекса и Марии на Варварке в день приезда в Москву сестёр Коржевых.
   - Чем же закончилось следствие, которое вел Василий? - спросила Мария, когда Алекс рассказал ей главные новости.
   - После гибели Андрея Кузяева и признаний Спицына были арестованы и осуждены остальные участники хищения редких икон и церковной утвари. Спицына приговорили к пожизненной каторге. Дворник Тимофей, не дожив до суда, умер в тюремной камере. А известный тебе Шавров опять вывернулся. Его защищал один из лучших адвокатов Москвы. В судебном разбирательстве были доказаны только отдельные эпизоды его махинаций, и он был выслан на поселение в город Тобольск. Двоюродный брат Андрея Кузяева - Михаил Фёдорович - продолжает здравствовать и приумножать свои капиталы. Но Василию удалось припугнуть нечистого на руку богатея, и он поведал ему много нового об истории манускрипта.
   - Ну, а тайна князя - деда Георгия - так и останется нераскрытой?
   Сообщив о последних открытиях Сударева, Алекс предложил зайти в небольшую кондитерскую, мимо которой они проходили.
   - Эта история началась ещё в прошлом веке, - приступил он к рассказу, когда они сели за столик. - Вот, что стало известно о последнем периоде жизни Петра Чулукадзе (Михаила Зотова) после откровенной беседы с Михаилом Кузяевым, почерпнувшего эти сведения из рассказов своего отца...
  
   В годы реформ императора Александра Второго в Москву прибыл и обосновался на постоянное жительство сибирский золотопромышленник с неблагозвучной мужицкой фамилией - Кузяев.
   Фёдор Иванович Кузяев (отец Михаила Кузяева) находился тогда в расцвете сил. А что касается дел торговых, он даже среди ушлых московских купцов быстро стал фигурой приметной, выделяясь энергией, верным, чутьём и мёртвой хваткой в достижении цели.
   Через несколько лет Федор Кузяев вошёл в число самых богатых людей Китай-города. Его компании "Русский лес" и "Русское золото" успешно соперничали, каждая в своей отрасли, с самыми крупными российскими фирмами, что позволяло Каузяеву лелеять мечты о монопольном владычестве в этих сферах предпринимательской деятельности.
   И вот, в шестидесятые годы прошлого века, судьбе угодно было свести в Москве удачливого купца с бывшим ссыльным Михаилом Зотовым. Они случайно столкнулись лицом к лицу в перерыве заседания Общества горнорудной промышленности.
   Не сразу признал Федор Кузяев в высоком жилистом старике, лицо которого избороздила сеть глубоких морщин, ссыльного князя Петра Чулукадзе (лет двадцать назад им доводилось встречаться в Сибири).
   Выяснив, что встреченный им старик - исследователь в области химии по фамилии Зотов, Кузяев стал наводить о нём справки, и полученные сведения заинтересовали его. Любые жизненные обстоятельства Фёдор Кузяев привык использовать так, чтобы извлечь из них для себя максимум выгоды. Однажды вечером Кузяев появился в домашней лаборатории Зотова, расположенной у Красных ворот.
   Хозяин встретил гостя неприветливым взглядом и согласился выслушать лишь после упоминания имени Петра Чулукадзе.
   Золотопромышленник деловито и сжато изложил основные факты истории, происшедшей в давние годы в Сибири с двумя ссыльными: один из них - знатный вельможа - умер в ссылке, а другой - бывший пехотный капитан по фамилии Зотов - выжил во время эпидемии чумы и вернулся из ссылки домой.
   В заключение этой истории, Кузяев добавил, что был знаком и с Петром Чулукадзе, и с капитаном Зотовым, который, будучи на поселении, собирал сведения о находках самородного золота.
   Ни единым словом не прервал старик повествования гостя, только пристальный взор тёмных глаз словно померк. Бесстрастно он выслушал сделанное ему Кузяевым предложение. И так же бесстрастно, поглаживая приютившегося на коленях кота, он изложил дельцу свой "вариант". В конце затянувшегося разговора они сумели договориться, заключив между собой некое соглашение.
   Михаилу Зотову к тому времени было за семьдесят. Он не чувствовал себя стариком. Но впереди ещё так много работы! Правда, он сумел-таки повторить удивительный опыт, описание которого обнаружил в рукописях хозяина тайника.
   Следуя его письменным указаниям, он мог превращать крупицы разных металлов, если не в золото, то, во всяком случае, в вещество, обладающее устойчивым сходством с золотом, и практически с теми же свойствами. Пока что ему удавалось совершать это только с крохотными частицами. Сложности начинались, когда он увеличивал массу исходного металлического порошка, превращая его в жидкое состояние.
   При содействии Кузяева в лаборатории Зотова появились приборы и механизмы, закупленные в Бельгии и Германии. Зотов продолжил опыты, усложняя разработанную технологию, и добился того, что смог получать уже не песчинки, а более крупные кусочки металла, который он сам называл "лжезолотом".
   Но пришло время, когда Зотов вынужден был признать, что большего ему вряд ли удастся добиться. Он признался в этом своему компаньону, они долго спорили, так как Кузяев не мог отказаться от мысли получить более крупные образцы "лжезолота". Взбешенный упрямством учёного, Кузяев поклялся, целуя крест, что не собирается торговать фальшивым золотом, но так и не смог убедить старика. Зотов знал, что результаты его труда привлекают Кузяева в целях личного обогащения, хотя и представить не мог масштабы задуманной им аферы. А суть её заключалась в том, чтобы использовать сам факт якобы состоявшегося научного открытия...
  
   - Что за нелепый план! - пожала плечами Мария. - В наше время никто не поверит в такое открытие, если оно не подтверждается бесспорными доказательствами и отзывами авторитетных учёных.
   - Почитай вот это.
   Алекс достал из кармана и протянул ей газетные вырезки, датированные 1897 годом. В них сообщалось о сенсационном открытии американским учёным Эмменсом секрета превращения серебра в золото особым способом, который, в силу ряда причин, пока сохраняется в тайне.
   - Подобными слухами во все времена земля полнилась, - сказала Мария, пробежав глазами газетные сообщения.
   - Ты не прочла ещё вот эту статью. В ней сообщается, что в связи с открытием Эмменса в Америке по инициативе солидных промышленников и учёных создан синдикат по переработке серебра в золото. Понимаешь, целый синдикат, акционерами которого захотели стать тысячи вкладчиков, так как в этом деле ожидались колоссальные прибыли. С какой целью понадобилась шумиха вокруг изобретения американца? И создание специального синдиката? Отвечаю: это была прекрасно организованная афера владельцев серебряных рудников. В конце прошлого века во всех странах мира резко упали цены на серебро, а также стоимость акций серебряных рудников. Поэтому история с изобретением Эмменса и созданием названного синдиката способствовала тому, что на какое-то время стоимость акций серебряных рудников подскочила вверх, что позволило их владельцам своевременно избавиться от них по искусственно вздутым ценам. Так вот, нечто подобное, но лет за двадцать до этого, задумал осуществить в России золотопромышленник Фёдор Кузяев. Представь, какое впечатление произвело бы на читателей известие о находке в одном из старинных склепов библиотеки уникальных древних изданий и манускриптов. А затем газетчики подняли бы шумиху вокруг имени владельца этого тайника - одного из выдающихся деятелей петровской эпохи, а для москвичей - личности легендарной и особо почитаемой. Сообщения, что в том же тайнике обнаружены сделанные рукой этого человека описания научных опытов, проглатывались бы читателями на едином дыхании. В серии сенсаций лебединой песней прозвучало бы сообщение, что ученый Зотов сумел повторить опыты хозяина тайника по превращению цветных металлов в золото. А после этого на всеобщее обозрение были бы выставлены образцы золота, полученного в лаборатории Зотова. Не знаю, додумался бы Кузяев до идеи учредить в России акционерное общество по изготовлению искусственного золота? В любом случае, он постарался бы раздувать эту историю до тех пор, пока стоимость акций золотодобывающих компаний не снизилась бы до уровня, который позволил бы ему скупить большинство из них за бесценок.
   - А кто тот легендарный учёный, трудами которого воспользовался старик Зотов? Кто хозяин найденного Зотовым тайника?
   Некоторое время Алекс крутил на столе блюдечко из-под кофейной чашки.
   - Точно не знаю, но думаю, Сударев не ошибается, полагая, что им был граф Яков Вилимович Брюс - соратник Петра Великого, дипломат и учёный. Личность Брюса можно считать легендарной, потому что в Москве до сих пор бытуют легенды, связанные с именем этого неординарного человека...
  
   После смерти императора Яков Брюс перебрался в Москву, посвятив остаток жизни наукам: математике, физике, химии, астрономии. В Сухаревской башне он устроил обсерваторию. Тогда же, вероятно, и зародились первые легенды о колдуне и чернокнижнике Брюсе, который и "живую" воду изобрёл, и по воздуху на сделанном им аппарате летал, и однажды летом, на глазах у зрителей, целый пруд воды в лёд заморозил. После смерти Брюса многие вспоминали, что в башне у него имелась библиотека древних книг. Всё исчезло, в том числе и бумаги учёного: расчёты, схемы и чертежи.
  
   - Николай Чароков, - продолжал Алекс, - рассказал нам ещё одну любопытную подробность о Брюсе. Происходил он из древнего рода королей Шотландии. В одной из книг Чароков вычитал, что в начале Х1У века король Шотландии Роберт Брюс и король Англии Эдуард Второй пригласили знаменитого алхимика Раймонда Луллия, который, по утверждению очевидцев, открыл секрет превращения металлов в золото. В Тауэре Луллий по просьбе королей превратил пятьдесят тысяч фунтов ртути, свинца и олова в чистое золото, из которого затем были отлиты монеты. Луллий подарил тогда Роберту Брюсу свою работу, названную им "Об искусстве превращения металлов".
   Алекс замолчал, продолжая вертеть на столе блюдечко. А когда они направлялись к выходу, заметил:
   - Может, хозяину тайника всё же удалось совершить то, что сегодня нам кажется невероятным.
   На улице они задержались, любуясь отливающими перламутром сугробами и хрустальным блеском сосулек, которые плавились под лучами солнца, роняя на землю капли - словно слёзы бездумной и лёгкой радости.
   Мария взяла под руку Алекса.
   - Как тебе удалось разыскать Варвару? - спросила она, заглядывая ему в глаза.
   Он с трудом оторвал взгляд от милой морщинки в уголке её рта и только тогда ответил:
   - Видишь вон тот белый храм с колоннадой портика на фасаде? Там я встретил в конце ноября Варвару. Она молилась перед образом своей святой покровительницы. Что-то тогда подсказало мне: это та женщина, которую мы разыскиваем. Когда я спросил, не знакома ли она с Петром Петровичем Шиловым, слёзы брызнули из её глаз. Она вернулась в Москву к празднику Покрова Богородицы и часто наведывалась в проходные дворы, выходящие к Страстной площади. Надеялась снова встретить Петровича. Знаешь, что самое удивительное в этой истории? Петрович как-то признался, что ещё до встречи с Варварой, видел её во сне. Снилась ему не просто похожая женщина, а именно Варя или образ её, который ему не спутать, ни с кем другим. Я верю ему! Он в жизни лживого слова не вымолвил. Сегодня вечером познакомишься с Варей. Как только Юленька отдохнёт с дороги, отправимся к нам домой. Петрович с Варварой угощение для нас приготовили.
   Он с притворной печалью вздохнул и добавил:
   - Придётся скоро съезжать с квартиры - флигелёк наш оставим молодожёнам. К Пасхе Петрович и Варя будут венчаться в этой вот церкви.
   У неё вдруг захолонуло сердце.
   И предчувствие не обмануло её! Она услышала от Александра Манина те слова, которых ждала, казалось, целую вечность.
   Склонив голову, он коснулся губами ладони Марии. А когда снова взглянул ей в лицо - увидел сияющие счастьем глаза.
   И они вошли в Храм.
  
   Жаль расставаться! Но на этом заканчивается эта история о старой Москве и ее обитателях:
   О русском офицере Манине, мечтавшем о возрождении славных традиций прошлого.
   О следователе Савёлове, сумевшим сохранить чистоту души, воюя с пороками в дряхлой империи.
   О добряке Петровиче и любви, украсившей небосклон его жизни.
   О правдолюбе Судареве и других москвичах, о которых в старину говорили, что они являются солью русской земли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"