|
|
||
Дверь со страшным грохотом слетела с петель и упала на пол где-то за моей спиной. Я попытался развернуться, чтобы понять что происходит, но глаз успел заметить только несколько крепко сложенных фигур надзирателей. На них, как всегда, были надеты легкие куртки и накидки-хамелеоны - их обычный прикид. Я еще заметил их равнодушные лица, похожие друг на друга, как капли воды. Больше ничего увидеть не удалось: мою голову резко развернули и с силой прижали вниз, к клавиатуре. Нос очень неудобно уперся где-то между клавиш. Руки завели за спину, а резкий щелчок закрывающихся наручников возвестил о конце моей прежней жизни.
Мою голову по-прежнему держали лицом вниз и я не мог видеть того, что происходило в комнате. Впрочем, мне хватало и услышанного. Системный блок компьютера был грубо вскрыт, потом я услышал противный треск плат, ломающихся под огромными сапогами. Хранители информации были разбиты небольшими резиновыми дубинками. Впрочем, всем известно, что эти дубинки только кажутся безобидными. В руках надзирателей эти дубинки могли производить любые разрушения. Однажды я видел, как они такой дубинкой пробили дыру в металлической стене толщиной в полметра. И всё это было проделано за считанные секунды.
Несколько громких выстрелов закончили издевательство над моей аппаратурой. Меня подняли со стула и повели к двери, держась, всё время сзади - я так и не смог толком рассмотреть их лица. Хотя это, пожалуй, было бы лишним. Я видел не меньше сотни надзирателей: все они выглядели совершенно одинаково - вплоть до нескольких морщинок на лице. Интересно как они различают друг друга? В голове начали крутиться возможные варианты идентификации, но я тут же одернул себя. Какая мне разница, как они отличают друг друга? Главное - выбраться из их цепких лап.
- А в чем меня обвиняют? - спросил я, когда меня подвели к небольшой бронированной машине.
- В том, что ты против существующего режима, - прозвучал стандартный ответ, надзиратели не приходят по другим поводам, - Это наибольшая ошибка, которую только может допустить гражданин. Ты её допустил - ты лишен всех прав, которые у тебя были, твоё тело и сознание было передано нашей организации. Твоя дальнейшая судьба сейчас рассматривается...
Последняя фраза повисла в воздухе, словно говорящий вдруг начал и вправду рассматривать мою дальнейшую судьбу. Я молчал, ожидая стандартного продолжения, но его не было. Что-то идет не так, как обычно, но вряд ли мне это поможет.
А надзиратель, так и не решив, что со мной делать сильно толкнул меня вперед. Едва заметная пауза и я оказался в темноте их мини-броневика. Я развернулся назад, но там ничего не было - всё вокруг, приобрело совершенно черный цвет.
Неужели именно здесь и оканчивают свои жизни те, кому довелось попасться в руки надзирателей? Я поднялся и начал нащупывать стены своей тюрьмы. Как оказалось до любой из них я легко мог дотянуться рукой - это место оказалось довольно тесным. Вряд ли мне здесь понравится.
До меня донесся едва слышный шелест: заработал двигатель машины. Этот звук, как ни странно, принёс мне некоторое успокоение. Мне часто приходилось слышать его раньше, он был мне знакoм. А вот непроглядная тьма, окружившая меня со всех сторон, была чем-то совершенно чужим. Мне хотелось оттолкнуть её от себя подальше, но это было бы бесполезным занятием. Руки её не ощущали, они только увязали в этой ужасной темноте и я ничего не мог сделать, чтобы как-то поправить положение.
Под убаюкивающий шелест двигателя я начал засыпать, хотя и чувствовал, что не стоит делать этого в объятиях тьмы.
Проснулся я оттого, что произошло нечто ужасное. Полежав некоторое время, я пытался разобраться, в чем же дело. Ага... Двигатель замолчал, я снова остался один на один с темнотой. Что ж, это означает, что мы прибыли. Значит и тьма скоро отступит.
Из машины меня грубо вытолкали, я даже не успел понять, что произошло. Я не видел, где открылась спасительная дверь. Я не видел, как и когда ко мне подошли надзиратели. В определенный момент я просто почувствовал, как меня начали толкать в спину, а потом я оказался в просторном помещении со стеклянным потолком. Рядом стоял надзиратель - как всегда точная копия всех остальных. Он внимательно рассматривал меня, а я демонстративно поднял голову вверх и стал рассматривать солнце. Оно казалось несколько необычным, видимо стекло придавало его свету странный оттенок; к тому же смотреть на него было совершенно не больно.
Я вновь посмотрел на надзирателя и увидел, что он внимательно, с любовью, разглядывает свои руки. В первый раз вижу такое проявление чувств у этих людей. Я тоже перевёл взгляд на его руки и едва не закричал от увиденного. Он переделывал указательный палец правой руки в нож. Пальцы левой руки ловко и умело сжимали и разглаживали палец, придавая ему нужную форму. Медленно проявлялся металлический блеск. Крик застрял у меня в горле, я отвернулся и начал смотреть на противоположную стену этой странной комнаты. Машины, на которой меня привезли, нигде не было видно.
Рука надзирателя вдруг схватила меня за плечо и я почувствовал, как он провел по моей спине своим новеньким ножом. Одежда послушно расходилась под давлением его ужасного лезвия. Я не шевелился от страха, что этот нож сейчас зацепит моё тело. Если бы это произошло, то ему наверняка удалось бы срезать лоскуток кожи. В конце концов, вся одежда была разрезана сверху донизу, а поскольку она состояла из майки и трусов, то всё это просто попадало на пол.
Надзиратель отпустил моё плечо, а я недоуменно смотрел на себя, пытаясь понять смысл происходящего. В голову ничего не приходило. К тому же, я никак не мог забыть, руку медленно превращаемую в орудие убийства. Эти мысли не давали мне покоя и я снова задал себе вопрос, на который уже много лет искал ответ - кто же такие надзиратели? Ответа не было.
Солнце над головой неожиданно погасло и ко мне снова пришла давешняя приятельница - темнота. Я недоуменно глядел вверх, но там ничего не было видно. Не оставалось ничего, кроме как смириться с тем, что происходящее мне непонятно и ждать развития событий. В том, что они будут развиваться, я ни капельки не сомневался.
Дверь со страшным грохотом слетела с петель и упала на пол прямо передо мной. Я совершенно спокойно поднял руку, в которую заблаговременно вмонтировал пистолет, и сделал три выстрела. Пули разорвали головы надзирателей в кровавые клочья. Комната вдруг стала похожей на бойню, но меня это совершенно не интересовало. Я подхватил с пола одну из дубинок и спрятал её в карман. Надо будет на досуге разобраться в чём тут дело - то ли в необыкновенной силе надзирателей, то ли дубинка сама по себе не так проста, как кажется.
Рядом с компьютером стояла небольшая дорожная сумка, в которую я сложил всё, что мне может понадобиться в ближайшем будущем. Я специально собрал её для того, чтобы сейчас не тратить лишнее время. Она удобно легла на моё плечо и я, оглядевшись по сторонам, вышел из комнаты, пытаясь не наступать на кровавые пятна разбросанные по комнате. Вскоре они станут блекнуть, становится прозрачными. Через двадцать минут в комнате уже не останется ни малейших следов оттого, что в ней сейчас творится - об этом я специально позаботился. Жаль, что у меня нет времени дожидаться этого - в любую секунду может нагрянуть подкрепление. Спрятав руку с пистолетом в глубокий карман потертой кожаной куртки, я спокойно вышел в коридор и посмотрел по сторонам. Всё было так же, как обычно: несколько десятков комнат стыдливо прикрывались дверями, которые усеивали стены коридора не менее густо, чем тараканы. Мне всегда было интересно, каков процент этих дверей ведет куда-либо. Просто я не понимаю, зачем нужно такое огромное количество дверей - за время своей жизни здесь, я встречал не более десятка человек. Значит - часть стен этого коридора не больше, чем бутафория. Жаль, что у меня уже нет времени на проверку.
Пол под ногами привычно заскрипел, когда я направился в сторону лестницы.
Всё было точь-в-точь, как раньше, но меня не оставляло в покое чувство надвигающейся опасности. Не могут эти наблюдатели быть такими простыми ребятами. Вряд ли их самоуверенность доходит до такой степени, что они послали на захват одну-единственную группу. Скорее всего, где-то меня еще ждет пара молодчиков. Жаль, что я вчера не смог увидеть, сколько их было. Это очень сильно упростило бы задачу.
А вот и они!!! Сумка полетела в сторону, ноги резко оттолкнулись от пола и я, падая на пол, выхватил из кармана пистолет и начал стрелять прямо перед собой, в надежде, что в кого-то попаду. Удача оказалась на моей стороне: один из преследователей упал на пол, задержав на мгновение своего товарища. Этого времени мне как раз хватило, чтобы откатиться назад и встать на ноги. Надзиратель приближался, помахивая своей дубинкой. Пользоваться огнестрельным оружием ему, видимо, запретили. Ну, что ж, я не сторонник всяких глупых джентльменских соглашений и могу без малейшего стеснения прострелить голову даже безоружному ребенку... если сочту это необходимым.
Я быстро сбежал по лестнице на первый этаж и начал внимательно осматривать вестибюль. Никого не было. Мне это не очень понравилось, но раздумывать времени, как всегда не было. Оставалось только действовать. Я быстро прошел к выходу и направился к ээробусной остановке. Общественный транспорт - лучшее место, где можно укрыться от надзирателей. А всё потому что его никто не любит, и очень не многие сейчас на нём ездят. Но он сохранён, как дань традиции.
Огромная стальная труба плавно опустилась в нескольких метрах от остановки и мне пришлось немного пробежаться, чтобы успеть вскочить в салон. Там не было абсолютно никого, только железная коробка кондуктора застенчиво затаилась в углу, поглядывая оттуда тяжелым злым взглядом. Я, разумеется, вызвал у него неподдельный интерес - он, как с цепи сорвавшись, подбежал ко мне и начал прыгать вокруг, истошно завывая и требуя денег за проезд. Платить такому уродцу карточкой я не хотел. Поэтому пришлось медленно выгребать из карманов всю мелочь и, отбиваясь от нагловатой машины, начислять нужную сумму, используя при этом монетки, как можно меньшего достоинства. Довольно неплохая задача, заставляющая напрячься, как разум, так и тело - весьма нетривиально.
Но, рано или поздно, всё заканчивается, так вышло и на этот раз. Получив нужную сумму, кондуктор довольно заурчал и вручил мне огромный билет, на котором красовался логотип этой дурацкой компании, содержащей ээробусы. Потом кондуктор опять убежал на своё место, откуда стал сосредоточенно наблюдать за порядком в салоне.
Поскольку мне было совершенно все равно, куда ехать, я решил выйти отсюда, когда станет совсем уж невмоготу: когда надоест сидеть на жестком кресле, когда надоест вдыхать гарь от перегревшегося кондиционера, когда надоест слушать радио, которое почему-то принималось кондуктором.
Где же я ошибся? Почему надзиратели пришли сегодня за мной, а не, скажем, за моим соседом наркоманом. Почему из той кучи дверей, что были в коридоре, они выбрали именно мою?
И всё это было бы не так страшно, будь это впервые. Я же помню, что они приходили сюда и вчера, помню, как вломились в квартиру отвезли неизвестно куда и оставили. Что было потом, я не помню, наверное, меня накачали какой-нибудь дрянью. Очнулся я только за несколько секунд до того, как они вломились в мою квартиру. Отстрелялся пистолетом, который купил неизвестно где и когда. Может быть, я умудрился бежать от них? Хотя вряд ли, никогда не слышал, чтобы хоть одна живая душа, попавшая в лапы надзирателей, смогла уйти от них. К тому же не понятно, зачем я вернулся домой. Много вопросов и ни одного ответа. И не понятно, когда я получу на них ответ.
Я встал и пошёл к выходу, чувствуя, как мою спину сверлит тяжёлый взгляд кондуктора. За окнами плавно проплывали высоченные дома - центр города, место, где я стараюсь бывать, как можно реже. Тут больше всего надзирателей, из-за вечного обилия молодежи, непонятного вида с непонятным поведением. Впрочем, здесь надзиратели очень редко действуют активно, видимо молодежь соответствует требованиям существующего режима. Хотя мне всегда казалось, что им никто не может соответствовать.
Дверь ээробуса открылась и я, вытащив руку из кармана, выпустил несколько пуль в кондуктора. Он дико завизжал, источая по салону огромные клубы дыма. Свет погас, и мне, ничего не оставалось, кроме как выйти наружу - в огромное высокое помещение со стеклянным потолком.
- Неплохо, - раздался голос за моей спиной и я тут же развернулся. Ээробуса не было и близко. Рука сама вскинулась вверх, я уже привычно напрягся, представляя, как сжимаемый курок. Выстрела не было, как не было и пистолета. Моя рука снова была всего лишь рукой. Передо мной стоял надзиратель и с полуулыбкой смотрел, на мои потуги.
- Здравствуй, - сказал я, с сожалением опуская руку в карман.
- Неплохо, - повторил он ещё раз и я вдруг уверился, что это тот же человек, что и вчера. Вот сейчас он начнет делать из своей руки лезвие, - Но, разумеется, могло быть и лучше. Мне, к примеру, совершенно непонятно, зачем ты взял дубинку. Пользоваться ею ты все равно не умеешь, но это весьма упростило нам задачу твоего обнаружения. Уж что-что, а свои вещи мы находить умеем.
Я кивнул и начал обшаривать карманы. Дубинка исчезла так же загадочно, как и пистолет. Не было и сумки, но её я просто забыл подобрать после перестрелки в коридоре. Жаль, конечно, много чего хорошего там было, много полезных вещей, которые стоило бы сохранить.
- Почему меня отпустили? - спросил я у надзирателя.
- Тебя никто и никуда не отпускал. К тому же мы тебя уже вернули.
Неужели мне действительно удалось сбежать от надзирателей? Что ж, получилось один раз, сделаем ещё и не раз. Только в следующий раз нужно быть умнее.
- Можешь считать, что это было просто испытанием. Проверкой твоих способностей и твоего отношения к режиму, в котором ты раньше жил. Ты не удовлетворяешь этому режиму, поскольку осмеливаешься играть.
- Что делать? - спросил я упавшим голосом. Значит, меня просто выпустили погулять на свободу, зная, что рано или поздно я сюда ещё вернусь.
- Играть, - важно повторил надзиратель.
- Играть во что? - спросил я, ощущая, что меня вот-вот допустят к важной тайне.
- А ты когда-нибудь задумывался о том, чем занимаются надзиратели? - спросил он.
- Бесцельно ходят по улицам и увозят тех, кто им не нравится. Прикрываются при этом существующим режимом, хотя никакого режима и нет. Все живут, как хотят. Раньше было лучше.
- Никакого раньше никогда не было. По крайней мере, для тебя.
- Для меня не было, но ведь были же другие люди - наши предки. Они то жили по-другому. Ведь есть истории про былые времена, зайди в любой кабак, подойди к кому угодно, кто выглядит постарше и он расскажет тебе очень много интересного. Никогда не пробовал?
- Мне это не нужно, - надзиратель усмехнулся, - я и сам знаю, как всё было. Никакого раньше никогда не было. Этот твой рассказчик или сам игрок, или, как чаще всего бывает, просто наслушался историй от других игроков.
- Например, от вас? - спросил я.
- Никогда, - его голос словно ножом обрубил все возможные возражения, - Мы чистые игроки. Мы не хотим что-либо менять в вашем укладе жизни. Мы, наоборот, по мере своих возможностей пытаемся сохранить всё таким, как оно есть.
- А в чём заключается ваша игра?
- Это не наша, а ваша игра. Мы всего лишь игроки, а вы - сама игра. Декорации там, и всякие прочие приятные излишества.
Да, приятным излишеством меня ещё никогда не называли. А что же будет потом?
- Так в чём же заключается игра?
- Игра проста, как жизнь. Для тебя она жизнью и является, - надзиратель вновь улыбнулся.
Если я отсюда выберусь, то сам стану рассказчиком и буду говорить, что видел улыбающегося надзирателя. Вот это будет сенсация.
- Вы и сами любите играть в такие игры, - продолжал он, - Например, когда тебя вчера захватили ты именно этим и занимался. Толпы народу, бегающие по узким коридорам, разносят друг другу мозги по стенам. Вот и нас то же самое.
- С кем же вы воюете?
- Друг с другом, - вы этого просто не видите, - хамелеоны в такие моменты работают на полную мощность.
- Ага... - только и сказал я. Оказывается, вокруг меня постоянно бегают толпы народа, которые палят друг в друга, а я этого не замечаю.
- А мирных жителей мы стараемся не трогать. Это не принято, к тому же - это лишние штрафные очки. А мы все-таки пытаемся выиграть.
- Так почему же вы иногда захватываете людей и привозите их сюда?
- Далеко не каждый приезжает сюда. Большинство проходит предварительное тестирование и их тело уничтожается, а сознание заносится в центральную базу данных, дожидаться вакансий. Некоторые попадают сюда и отправляются на тестирование. И только единицы попадают сюда во второй раз. Это те, кто может стать игроком.
- Что это за место? - я пропустил мимо ушей предложение стать надзирателем.
- Это вход в игру. Здесь мы ещё можем устанавливать свои правила. Когда игра начинается, то всё идёт честно... Здесь мы можем произвольно менять форму себя и всего остального, что здесь находится, а потом возвращаться в игру. Здесь мы привели тебя к такому виду, чтобы провести тестирование, здесь же и вернули тебя в норму. Ограничение на время игры было установлено пятиминутным. Тебя не убили за это время: значит, ты достоин попасть сюда снова. Вот ты и попал. Давай теперь что-то решать.
- А что же тут можно решать. По-моему вы уже все и так решили.
- Неправда. И не прикидывайся дурачком. Ты отлично понимаешь, что тебе предлагают.
- А что будет, если я откажусь?
- Попробуй, узнаешь. Я жду твоего ответа. Давай быстрее. Я тоже хочу вернуться к своей нормальной жизни, ведь я не могу находится в игре сколь угодно долго. У меня есть своя жизнь.
- Которая всего лишь чья-то чужая игра, - нагловато ухмыльнулся я.
- Не думаю, - мягко сказал надзиратель.
- А я уверен. Я не хочу быть надзирателем. Не хочу играть по правилам, которые задаются однократно, я хочу сам решать, чего мне хочется.
- А когда-нибудь от твоего решения что-то зависело? - я промолчал, считая вопрос риторическим, - Впрочем, отказаться от предложения - твоё право. Наверное, ты будешь первым, кто сделал это.
- Вот и славно. И что теперь?
- Теперь... Пиши сам свою судьбу. Ведь ты все-таки почти игрок. Не то чтобы самый настоящий - не такой, как мы, и таким никогда не стал бы. Но ничего, в своей игре ты теперь на уровень выше всех остальных.
- Хорошо. В своей игре я выше всех!
Я развернулся и пошел к стене, уже зная, что никогда до неё не дойду.
Надзиратель за моей спиной топнул ногой и свет начал меркнуть.
- Счастливого тебе пути, игрок. Ты не с нами - значит против нас. Скоро мы за тобой придем. Удачи!
Темнота снова обняла меня и игра началась.
Дверь со страшным грохотом слетела с петель и упала на пол, который тут же провалился вниз, увлекая за собой надзирателей.
Я равнодушно смотрел под ноги, паря над образовавшейся пропастью. Я наслаждался игрой, в которой я был выше всех в прямом и переносном смысле слова. Пусть эти гады поймут, что пришло время нового уровня. Пусть почувствуют это на своей шкуре!
Игра только начинается!