В МЕТРО


1.

Увидел место, прыгнул в угол,
да и дивлюсь, разинув рот,
как сонмом образцовских кукол
в вагон врывается народ.

Сижу: ведь мне седьмой десяток.
Вскочи попозже - так не сесть.
И стой, любуйся на ребяток,
у всякого ли совесть есть.

Кишат в вагоне тесном люди,
как в нерестилище лосось.
Мужик плечом смял девке груди - 
и не стесняется, небось.

Кому куда. Кто в галерею.
Кто слушать дело. Кто к станку.
А этот - плакать к мавзолею:
куда ж теперь большевику?

Товарищей у нас не стало.
Но в давке мы - всё та ж беда:
старушка-то запричитала:
"Ой, не давите, господа!"

И - мыслю грустно о народе:
куда глаза ни поверни -
и на свободе люди вроде,
но как же стиснуты они!


2.

Мощу газеты на коленях,
что каменщик бетонный блок,
а сумка - плащ в ней, трёшник денег -
лежит, как тощий пёс, у ног,
раскрытой пастью не кусает,
хотя её толкнул сосед:
он, клюнув носом, засыпает
под шорохи моих газет,
под разговор и смех девичий.
Вчера какой-то селадон
пристал к ним, к девкам, - без приличий,
а не отвергнут: добрый он,
купил в "Берёзке" ожерелья,
встав на колено, им дарил,
когда ж разделись - "Не кобель я", -
сказал и клюшкой потурил.


3.

А в прессе что? О путче споры.
Он, дескать, фарс. А будет путч -
в Кремле Иваны и Егоры,
а Борьки средь навозных куч.

Ни тех, ни этого не надо:
ведь псы из псарни из одной.

Не вяжет лык, но Борьке рада
бабёнка: "Наш гад, в доску свой.
вон как говночапистов стаю!"


4.

Советской власти больше нет.
Газеты радостно листаю.
Но - плачь! В глаза с полос газет
гадания экономистов,
что ни прогноз - стране капут:
не знают, как без коммунистов
теперь хозяйство поведут.
Пропали золото с валютой.
Кавказ - лавина и затор.
И по России скрежет лютый,
как трещины по льду, раздор.
В дни, страшные для государства,
в газетах и Христос, и бес,
и всё мистическое царство
невероятнейших чудес.
В них колдуны. В них ясновидцы.
В них Кашпировский и Чумак.
В них обнажённые девицы
в различных позах, так и сяк.


5.

Взгляд от газетных краль на этих,
кто с ожерельями за так,
мечу - меж них, как на поветях
петух меж кур, теперь чувак.
Его к дверям влекут девицы,
протиснувшись меж толстых баб:
клиент.


6.

Соседу сладко спится:
и свист, и чмоканья, и храп...
Улёгся на моё плечо ты.
Мне тяжело. Прости, сосед:
устал, поди, с ночной работы,
но руку убери с газет.


7.

Нет пьяницы, сошла когда-то.
Теперь беседуют пред мной
два офицера, три солдата:
"А Ельцин всё-таки дурной.
Держаться Терехова надо,
а с этим алкашом беда
ждёт офицера и солдата:
не даст квартир нам никогда".


8.

А сумка где? Её украли -
не гавкнувшего кобеля.
Но разживутся-то едва ли:
плащ кой-какой да три рубля...

Теперь газеты я не в сумке
неси. Все в урну их швырну...


9.

День пасмурный. Грустны и думки:
не разворуют ли страну?
Не стало власти-то зубастой.
А власти нет - страна ничья.
А раз ничья - воруй-грабастай!
Стыд-совесть лишь у дурачья...


10.

И воровали, воровали
в стране безвластья и невзгод
не те, кто трёшницу урвали,
а те, кто хапали завод...

1991, 2000.