СЛУЧАЙ НА СКОТОГОНЕ

Всюду в пойме в страдный день
сенокосники:
всех окрестных деревень
в ней колхозники.

Не с косою, а с кнутом
я тут, в пойме-то.
К броду путь мой - за скотом,
мимо омута.

Не кошу, как весь народ:
я - в проторину
меж кустов и через брод
на ту сторону.

На том берегу коров
ждут подойники.
А тут... Пир?! Средь котяхов,
а не в доннике?!

Парни - издали гляжу -
оба голые.
А поближе подхожу -
разнополые.

Из Москвы ли рюкзаки,
из Рязани ли
скотогон-то у реки
сдуру заняли?

Преградили путь коров,
место бродное.
Закусь в туче комаров -
бутербродная.

"Прочь!" - кричат. Опнут ли скот:
валит грудою,
и безгрудого сомнёт,
и безгрудую.

В стаде гости-то мои
встали, взвизгивают:
плюшки ж плюхаются и
их обрызгивают.

Перешли уж речку вброд
все бурёнушки.
А мой сломан переход:
в костре брёвнышки.

Промокать-то ни к чему
мне до ниточки:
у воды штаны сниму, 
не сняв свиточки.

Снял штаны я, на плечо
взмахом вешаю -
не шагнуть мне. Что за чёрт?
Эк, приезжею

схвачен! Тянет свитку, рвёт
обветшалую,
смех ей: "Покажи перёд!"
Как быть с шалою?!

"Зря ты лезешь голяком
к холостому-то.
Не в себе вон даже сом
среди омута.

Пьёшь ты с хахой водку - пей!
Не мешаю же!
Свитку рвёшь..." Злит и пигмей
угрожающий.

Ишь ты, нож мне в грудь воткнут!
Значит - выстегай.
Эх, расправься-ка ты, кнут,
с их нудистикой!

Помощь от сенных рядков
ротой движется.
В бой ведёт баб, мужиков
ворошильщица:

"Пьют, едят - скот не гони,
стал облаивать.
Пришлые, но, вишь, они -
тут хозяева".

От кнута и от граблей
теми ж, голыми,
в реку пришлые скорей,
что от полымя.

Из Москвы ль те голяки,
из Рязани ли -
с той страды тут, у реки,
не терзанили

жутью беспорочный нрав
края нашего,
хоть никто до новых трав
тут не кашивал.

1954, 1959.