Много ходило разговоров и пересуд о том, что дескать можно продать свой скелет институту. Заманчиво. Еще бы. Тебя вроде как и нет, а скелет, он вот, туточки, за стклом, и табличка приклеена, и все на ней написано. Кто, где, когда, а главное почему он, скелет этот самый, здеся. И теперь всякий, кто придет посмотреть на тебя, значит, сможет все прочесть и все узнать. Тьфу ты! Интересно, а что он скажет? Посмотрит, сплюнет, а потом хмыкнет и глубокомысленно изречет:
- А глупый, как видно был, череп-то мааааленький, вона какой. И ребра какие-то впалые, не, урод, точно урод. И как он только мог кому-то нравиться? Зря его сюда поставили, ой, зря, - и пойдет дальше обозревать другие экспонаты.
Еще хуже тому, кто при жизни успел заслужить почет и уважение. Кого вроде как признали все. Такого обязательно раскритикуют, высмеют. Про такого непременно скажут:
- Ну, и чего он выпендривался? Шумел, искал, со всеми спорил? Вот же стоит перед нами, совсем такой же, как и все мы, грешные, и ничем не лучше нас. Мда, жизнь жестянка, ну ее в болото, - потом почешут затылок и пойдут дальше рассматривать другие экспонаты.
Как ни крути, а плохо пылиться за витриной в образе скелета в институте. Нет, не умеют у нас ценить еще людей.
О покойниках мы либо плохо, либо совсем нехорошо. Каждый, кто хоть немного заслужил хоть какое уважение, не оценен простыми людьми. В Вашингтоне, в библиотеке, висят все портреты президентов, которые были на своем посту. И даже бомбист Гари Трумен висит. А у нас? Словно и не было никого до Медведева, даже Путина вспоминают как премьер-министра. Нет, не хочу я быть скелетом в институте. Пусть уж лучше я сгнию в земле.
Я не Герострат, чтобы остаться в памяти на века, нет!