Однажды Аленка их услышала. И сразу же помчалась к маме, рассказывать.
- Мамочка, я только что говорила с дождем! - закричала она под окошком, размахивая ручонками, чтобы привлечь к себе внимание. Мама как раз стояла у придвинутого к окну обеденного стола и заворачивала в тесто сливовое варенье - ну в точности так, как заворачивают лялечку в новенькие пеленки. Алена очень любила смотреть, как мама готовит. В особенности - что-нибудь сладенькое.
- И что же он тебе сказал? - улыбнулась мама, приоткрывая окно.
У нее очень красивые карие глаза. Когда она улыбается, они становятся янтарными и блестят, будто смоченная водой сосновая смолка.
Аленка подпрыгнула на месте от предвкушения и восторга: как же удивится мама, когда она ей все расскажет!
- Он сказал, чтобы завтра на рассвете я обязательно вышла на улицу! Наверное, он хочет что-то рассказать. Или показать даже!
- В самом деле? Как здорово! - мама вытерла руки о бумажное полотенце.
Оно было мягким и бархатистым, как обратная сторона липового листочка, и на нем красовались крохотные синие цветы. Аленке нравилось разделять каждый полотенчик на несколько тонюсеньких полосок, похожих на лепестки. В прошлом году, когда на ее шестой день рожденья мама испекла огромный торт, Аленка перемазала губы в шоколадно-вишневом лакомстве, и папа торжественно протянул ей бумажное полотенце. Он состроил серьезную рожицу и сказал нарочито громко: "Каждая маленькая принцесса должна уметь пользоваться салфеткой. А всем большим королевнам полагается вытираться таким вот большим полотенцем!" - и они с мамой рассмеялись шутке.
- Ты совсем вымокла. Беги домой, переоденься и просуши волосы!
- Ну-у-у! Ты мне всю вспоминалку испортила! - скуксилась Аленка, но на всякий случай спряталась под крышу. - Здесь вот сухо, я посижу тут немножко, ладно? Пять минуточек. А то вдруг дождик захочет что-нибудь еще мне сказать, а меня нету? Ушла, понимаете ли, переодеваться в самый важный момент!
Мама покачала головой и отправила в духовку целую компанию маленьких лялечек из теста.
- Ну хорошо, посиди. Но только с одним условием.
- С каким же?
- Обязательно расскажи мне, о чем еще скажет дождь.
Аленка кивнула и присела на корточки. На кухне то и дело звякала посуда, а во дворе ей подпевали капельки, падающие в железную миску. Остатки молока в ней давно уже смешались с дождевой водой и пылью, и когда мокрый, как мочалка, Тузик подошел к своей кормушке, в ней уже плескалась ни на что не похожая противная жижа. Однако пес невозмутимо допил ее до дна и сел рядом с миской, преданно виляя Аленке хвостом.
- Будешь со мной дождь слушать? - спросила она.
Пес выразительно заскулил. Он всегда так делал, если с ним начинали разговаривать. Он подошел ближе, помахивая хвостом и пригибая голову, и Аленка похлопала по коленке:
- Садись рядышком. Вот умный пес.
Дождь немного усилился. Капли были теплыми и сверкали на протянутых ладошках, прежде чем скользнуть между пальцев и упасть на траву. Кучерявая Тузина шерстка от воды распрямилась и потемнела, и Аленка протянула руку, чтобы погладить пса. Ей было интересно: какой же он теперь на ощупь.
- А знаешь, Тузик, нас дождь пригласил завтра утром погулять, меня и маму. Но ты тоже можешь с нами. Пойдешь? Он нам хочет что-то сказать!
Пес заскулил.
- Хи-хи, знаю, что пойдешь, все равно увяжешься, даже если тебя и не покличут. Но завтра как раз можно. Потому что будет что-то интересное, честное слово. Я так думаю. Между прочим, - тут Аленка выдержала многозначительную паузу и посмотрела на своего друга так, как это делает папа, когда хочет сообщить маме что-то очень важное и существенное. Ей казалось, что именно так и нужно посмотреть, чтобы самые обычные слова вдруг стали волшебными. - Между прочим, только я понимаю, о чем говорит дождь, веришь?
Пес вильнул хвостом. Разумеется, он верил, и Аленка в этом не сомневалась. Но все равно ей очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью. Словно почувствовав торжественность момента, Тузик немедленно изобразил самую искреннюю гордость за свою маленькую подругу.
- Только маме не рассказывай, что я тебе хвасталась, - спохватившись, добавила Аленка. - А то она не любит хвастунов...
Перспектива остаться без любви мамы испугала девочку, и она на всякий случай крикнула погромче - так, чтобы было слышно в приоткрытое окошко:
- Мамочка, я тебя люблю!
Аленка прислушалась. Через невероятно долгое мгновение откуда-то из глубины комнаты послышался голос:
- И я тебя, солнышко!
И Аленка удовлетворенно хихикнула.
Она подняла голову к небу и прислонилась затылком к стене дома. Капельки дождя, словно маленькие метеоры, стремительно падали вниз и отскакивали от земли, приятно обдавая брызгами голые ноги. Некоторые из них то и дело попадали на забытую кем-то на лавочке газету, и тогда раздавался звук, похожий на крохотный "щелк". Будто где-то неподалеку по лужам маршировали пластмассовые солдатики или дедушка Алеша чиркал старенькой зажигалкой, пытаясь развести для мальчишек костер. Время тянулось медленно, а потом и вовсе остановилось, растворяясь в музыке дождя. И тут Аленка снова услышала его - тот самый голос. Но на этот раз он ничего не говорил. Он пел песню - красивую и светлую, как отражение радуги в бирюзовой реке:
Здравствуй, мой друг, солнечный кот!
Трется о щеку теплой мордашкой - это восход.
Здравствуй, мой друг, сокол ручной!
Крыльями ветра плеч он коснется - будто живой.
Здравствуй, мой друг, мир голубой!
Тенгери-небо, вечный и светлый - буду с тобой!
Заслушавшись чарующей мелодией, льющейся вместе с хрустальными потоками воды вниз, на землю, Аленка, казалось, уснула. Но нет, она все видела и слышала. А значит - это был не сон.
- Ты слышишь?.. - шепотом спросила она у Тузика, на всякий случай, для верности. И тут только заметила, что пес лежит на боку, сладко посапывая и подергивая лапой во сне - Эх, ты... соня, - вздохнула Аленка и снова подняла глаза к небу.
Тучи, заключившие горизонт в неподвижное нефритовое кольцо, подмигнули молнией. Аленка ахнула и прижалась к стене. Она не боялась грома, но тот почему-то всегда появлялся неожиданно. Будто удар бубна, он создал акцент в таинственной песне и смолк до следующего такта. Девочка позволила себе немного расслабиться, но на всякий случай подвинулась поближе к Тузику. Так она чувствовала себя увереннее.
Думаешь? - спросил голос, на этот раз обращаясь к Аленке - это она ощутила так же верно, как и запах сдобной выпечки, доносящийся с кухни. - О чем?
- О многом, - ответила девочка шепотом, опасаясь, что кто-нибудь посторонний может послушать их разговор.
Например?
- Ну... О том, что будет завтра. И еще я думаю о твоей песне. То есть о том, о чем она. То есть... - Аленка запуталась и смущенно умолкла.
Голос тоже надолго смолк. И как только девочка была уже готова поверить в то, что ей померещилось, он неожиданно заговорил снова:
У меня есть подарок для тебя.
Аленка чуть не подпрыгнула на месте: получить подарок от дождика - о чем еще можно мечтать? Вот будет здорово показать его маме и подружкам и получить в награду удивленные и восторженные взгляды.
- Правда? - радостно крикнула она, вскакивая на ноги, но тут же спохватилась и перешла на едва слышный шепот. - Какой же?
Держи! - послышалось откуда-то сверху, и кусты сирени, росшие у самого дома, качнулись от порыва внезапного ветерка, осыпая девочку градом сверкающих капель.
Аленка растерянно опустила голову.
Тебе не понравилось?.. - спросил дождь, безошибочно разглядев досаду на лице девочки.
- Ну не то чтобы... Просто я...
Ждала чего-то другого?..
Аленка со вздохом кивнула.
- Но все равно спасибо тебе огромное! - поторопилась сказать она, боясь обидеть своего нового знакомого. - Капельки с лепестками сирени - это тоже очень здорово! Правда-правда!
Я бы очень хотел, - прошелестело в ветвях, - чтобы ты научилась видеть сердцем. Потому что тот, кто смотрит лишь глазами, никогда не сумеет разглядеть настоящий алмаз среди капель дождя.
- Я постараюсь... - неуверенно пробормотала Аленка. Она почти ничего не поняла, но из всех сил старалась не разочаровать говорящий ливень.
Казалось, дождь ей поверил. Потому что в звоне капель об оконное стекло Аленке вдруг почудился негромкий хрустальный смех.
Ну вот и славно. Кто ценит то, что посылает ему Тенгри, тот сам бесценен для него. Кто искренне улыбается каждой прошедшей минутке, тому улыбается сама жизнь.
Чтобы не выдать свое замешательство, Аленка на всякий случай улыбнулась.
Ну ничего, - рассмеялся дождь. - Сердцем ты все равно понимаешь то, чего не понимаешь рассудком... Хочешь, спою тебе на прощание?
Аленка расстроилась:
- Тебе уже домой пора? А я думала, погуляешь со мной еще. Ой... То есть... Дома-то у тебя, конечно, нет...
Ну почему же, есть. У всех есть свой домик, - улыбнулся голос.
- А где же он у тебя?
В твоей душе. В душе каждого, кто верит в то, что у дождя есть голос...
Аленка немного растерялась. На всякий случай она решила проверить, как только придет домой, где же находится ее душа. Она подозревала, что ее местечко, возможно, где-то там, в ящике с игрушками, а может быть и в шкафу с ее платьями, ведь там куда уютнее и места больше... Но как бы то ни было, она решила не подавать виду, что не знает, где именно живет ее душа.
- А какую песню ты споешь? Веселую?
А ты бы какую хотела?
- Мне все нравятся. Кроме тех, которые по телеку поют...
Теперь уже голос смеялся громко и по-настоящему. Он весело звенел каплями по подоконнику и Аленка начала серьезно опасаться, как бы мама не услышала. Ведь тогда ее знакомый перестанет быть только ее знакомым...
Хорошо, я не буду петь ничего подобного, - пообещал дождь, отсмеявшись. - У меня есть одна очень хорошая песня. Тебе обязательно понравится. Слушай...
И он запел:
Когда закат зажжет пылинки на земле,
И шепот листьев станет громче наших слов,
Весь мир уснет, купаясь в грезах о заре,
Под одеялом тонким песен соловьев.
Я спрячусь в сумерки и звездною тропой
К тебе приду, пусть даже ты меня не ждешь.
Я - летний дождь, твой верный друг. И я - с тобой,
Когда мечтаешь, любишь, веришь и поешь.
Закрой глаза, позволь обнять тебя на миг
И унести туда, где жизнь коснулась снов.
Где в колыбели духов неба и земли
Уснули тысячи и тысячи миров.
Твой час настал - понять, как жить и как любить.
Сияй звездой, пусть даже ночь черней угля.
К чему стремиться, что отвергнуть, что ценить -
Путь только твой, так пусть Тенгри ведет тебя.
- Алена! Ты спишь?
Стоило только открыть глаза, как солнечный лучик немедленно прыгнул в глубину зрачка и осветил его изнутри. Девочка удивленно уставилась на маму.
- Нужно было Соней тебя назвать, соня! - мама рассмеялась. - Бужу ее тут, бужу уже полчаса, а она и не моргнет даже.
- Я не спала, это вот Тузик спал, а я нет. Я песню слушала, - возразила девочка. - Мне дождик пел.
- Ах, ну конечно. Я тоже часто засыпаю под песни дождя.
Аленка недоверчиво вскинула брови:
- Правда, что ли? А ты его откуда знаешь?
- Кого?..
Аленка вздохнула с облегчением.
- Никого, мамочка. Это я просто... А ты уже приготовила сливовых лялечек?..
- Конечно, - мама улыбнулась.
Когда она улыбается, на ее щеках появляются добрые паучки. Сначала они сидят тихонько, а потом убегают или переползают в уголки глаз. Это очень смешно - наблюдать за паучками. Аленка очень любила маминых паучков.
- Тогда пойдем скорее, пока папа все не скушал! - взвизгнула она и помчалась в дом.
* * *
Утром Аленка проснулась так рано, что удивилась самой себе. Впрочем, удивляться тут было особо нечему, зато можно было смело радоваться тому, что вот-вот случится нечто необычайное. Что именно должно произойти, девочка понятия не имела, но ей очень хотелось разрешить этот вопрос как можно скорее.
Мама долго возилась с непослушными волосами, но наконец собрала их в смешной пушистый хвост. Аленке обычно нравилось наблюдать, как мама это делает, но сегодня она торопилась.
- Пойдем скорей, а то дождь уйдет! - просила она, ловя в ответ насмешливые взгляды.
- Куда это он уйдет, если он еще и не пришел? - пыталась возразить мама, хотя прекрасно знала, что переубедить дочку не сумеет никогда. Аленка тоже это знала, поэтому настаивала.
- Мало ли, может быть он только и ждет, когда мы выйдем. А ты так долго копаешься! Ну, мама!
Наконец, сборы были закончены. Выскочив на улицу, Аленка огляделась.
Ничего.
Ничего необычного. Ничего особенного. Ничего примечательного.
Все осталось как и вчера, разве что небо было ясным до рези в глазах.
Мама подошла и встала за спиной.
- Подождем? - весело спросила она, но Аленка отчего-то не разделяла ее веселья. Она уселась на лавочку и нахмурилась. Ее одолевали сомнения, еще вчера казавшиеся невозможными: что, если ей и вправду приснился и дождь, и голос, и приглашение, и песня?.. Что, если ее таинственный приятель - всего лишь навеянная дождем сказка?
- Мам, ты иди домой, ладно?.. - попросила она, и ее голос дрогнул. - Я позову, если что...
Мама тихонько шагнула в сторону дома.
- Как хочешь, - улыбнулась она. - Но ты не расстраивайся, может быть, завтра?..
- Мам, иди, - вздохнула девочка и услышала, как скрипнула дверь подъезда.
Чтобы не позволить слезам предательски вытечь из глаз, Аленка подняла голову. И тут ее взгляд остановились на чьей-то невысокой фигуре в дальнем конце двора.
Одетая в белое, эта фигура двигалась. Она приближалась, то погружаясь в тень деревьев и становясь от этого похожей на призрачно-серую птицу с редкими блуждающими темными пятнами на оперении, то выныривала на яркий солнечный свет - и тогда ее одежды слепили глаза и не позволяли рассмотреть, кто же все-таки это был. Аленка заворожено следила за тем, как мерно и неторопливо движется фигура. Но вот она подошла на такое расстояние, с которого можно было услышать шаги, но как девочка ни старалась, она так и не смогла уловить ни звука. Разве что странный стук, исходивший, казалось бы, из-под земли. Аленка присмотрелась к фигуре и испуганно ойкнула: так стукали друг об друга замерзшие рукава.
То была женщина. Ее пустые глаза на лишенном носа и рта бледном лице смотрели прямо на Аленку - и одновременно сквозь нее. Взгляд этих глаз был и строгим и пугающе-печальным.
Теперь, когда женщина подошла совсем близко, девочка уже ни на минуту не сомневалась в том, что одежды пришелицы обледенели. Но почему? Ведь не дворе лето!
Остановившись точно посередине между Аленкой и ее домом, ледяная женщина еще раз хлопнула замерзшими рукавами друг о друга - так, как это делает охотник, удовлетворенный тем, что ему удалось отрезать своей жертве путь к логову.
Аленка подалась назад, в ужасе озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, куда же ей спрятаться, но сделать это она не успела. Потому что как раз в это мгновение ледяная гостья начала стремительно расти. Достигнув макушкой уровня третьего этажа, женщина еще раз хлопнула рукавами - и тут же рассыпалась, будто упавшая с крыши сосулька. Ее глаза, все еще продолжавшие строго смотреть на онемевшую от ужаса девочку, отлетели прямо к ее ногам и растаяли, не успев коснуться земли. Сотни, если не тысячи довольно крупных градин, в которые превратилась расколовшаяся одежда женщины, мгновенно осыпали собой землю и впитались в нее талой водой. От асфальта немедленно пошел густой пар.
Аленка бросилась к дому. Теперь она громко кричала.
Из подъезда на улицу выбежала женщина. Ослепленная ужасом, Аленка едва узнала в ней собственную мать.
- Мамочка! - воскликнула она не своим голосом и, прыгнув на несколько ступенек вверх по лестнице, вжалась лицом в ее живот. Только бы не видеть ничего вокруг себя. Только бы не слышать, как продолжает стукать замерзшими рукавами ледяная гостья, хотя ее уже не было, не было, лишь только градинки, да и они давно растаяли, став паром, паром, поднявшимся к небу, сложившимся в рваные лохмотья облаков. Облака стали темнеть, но девочка ничего не видела. Облака обратились в колышущееся серое покрывало туч и дунули холодом под легкую рубашечку Аленки. Но она не чувствовала холода, лишь страх, обездвиживающий и колючий.
- Солнышко, не бойся, ну что ты! Это просто град... - успокаивала мама, пытаясь перекричать шум ветра. Она гладила малышку по голове, но Аленка не слышала слов. В ее ушах все еще стучали друг о дружку замерзшие рукава гигантской ледяной женщины.
И тут Аленку потащило назад. Она совершенно отчетливо ощутила прикосновение чужих рук - влажных и крепких, будто мшистые болотные камни. Оторвав ее от матери и не обращая внимания на истошный крик, эти руки подняли девочку над землей и подбросили в свернувшееся над головой иссиня-черное облако. Оно несколько раз вжалось само в себя, словно бы пережевывая добычу. Снизу до Аленки донесся приглушенный вопль, лишь отдаленно напоминающий человеческий, и обезумевший лай собаки.
Открой глаза, - послышалось совсем близко, и обжигающе-холодные капли дождя ударили по лицу девочки. - Открой глаза и смотри!
Увидеть снова ледяную женщину - это было выше ее сил. Однако она не могла не подчиниться голосу дождя...
Погляди же на меня! - свистнуло в ушах, и ледяной ветер приподнял веки девочки.
То, что в этот миг открылось ее взгляду, казалось всего лишь черно-белой картинкой безумного художника. В вихре дождя и клочьев изорванного неба мелькали тени людей. Каждая из них, дрожащая и полупрозрачная, в упор смотрела на Аленку одинаковыми парами остекленевших глаз. Каждая из них молчала, то и дело хлопая замерзшими рукавами, будто бы желала привлечь к себе внимание. Каждая из них чего-то ждала.
Чего?..
Девочка хотела было закричать и зажмуриться, но следующий порыв ветра пресек ее дыхание и не позволил смежить веки.
Помоги мне, - произнес голос дождя. - Ты - единственная, кто может услышать мою просьбу, - помоги мне, прошу!
Аленка замерла, прислушиваясь.
Они стали мной, моим телом, моим разумом. Демоны слез, демоны зимы, зависти, горя, страха и жестокосердия. Души, рыдающие вместе с дождем, души, погибшие еще при жизни. Люди, потерявшие надежду, забывшие о радости и любви, расставшиеся с песней, равнодушные и самовлюбленные - те, кто ждут, когда же пойдет дождь, чтобы оплакать свою несчастную судьбу. Они не желают меняться. Плесень покрыла их гнилые сердца. Бессмысленность и обреченность снегом скрипит под их ногами, стоит им сделать еще один шаг к смерти. Их так много... Но я не хочу умирать вместе с ними! Помоги мне, ведь я твой друг...
Девочка медленно обвела взглядом пространство. Тысячи тысяч теней, тысячи тысяч смертей - и она, застывшая в самом центре смерча, крохотная и насмерть перепуганная малышка. Что она может сделать?..
Ледяные взгляды не останавливаясь проходили через нее насквозь. Они не верили, что кто-либо может им противостоять. Однако они ошиблись.
Аленка размышляла всего лишь одно короткое мгновение. А потом - улыбнулась. Со всей искренностью, на какую была способна...
Тени - все как одна - встретили ее улыбку непередаваемым удивлением, и в тот же миг рассыпались на тысячи ледяных осколков. Вместе с каскадом сверкающих молний они ринулись вниз, на землю, и застучали по крышам и окнам, листьям и цветам, вспенивая лужи и наполняя реки, пробуждая жизнь и побеждая смерть. Вечное синее небо, очистившееся у самого горизонта, загорелось лучами солнца. И Аленка вдруг увидела радугу - самую яркую и прекрасную из всех, что ей когда-либо прежде доводилось видеть...