Annotation

     — Вова! Вовочка! Котик, просыпайся! — слышалось сквозь сон. — Зай, у тебя сегодня много важных дел!

     Владимир Александрович окончательно оторвался от царства Морфея и открыл глаза. Перед ним стояла его супруга, державшая на руках поднос.

     — Я тут завтрак сделала, тебе уже через 20 минут надо быть внизу. Давай по быстрому перекусишь и собирайся, водитель ждет.

     — А одежду погладила?

     — Уж извини, отдала это дело Даше. Она все равно убирается быстро, а мы ей за час платим.

     — Спасибо, Юль.

     Покашляв в кулак, Владимир Александрович с большим трудом поднялся с постели, забрал поднос и принялся жевать бутерброды с сыром. Спустя 5 минут он уже был одет в свой костюм, а Юля старательно завязывала ему галстук.

     — Ты сегодня к какому времени вернешься?

     — Постараюсь как можно раньше закончить. Сначала торжественное открытие галереи, потом заседание комитета. Поговорю сегодня на счет бюджета что нам выделили на поддержку малого бизнеса, может придумаем что-нибудь.

     — Ой, котик, о малом бизнесе. Я сегодня в ЦУМ хотела с подружками сгонять, а то что ты мне дал на неделю уже кончилось.

     — А я то думаю, чего ты у меня такая заботливая сегодня. — хмыкнул Вова. — Возьми карту в кошельке.

     — Спасибо — неумело сдерживая радость сказала Юля и побежала в гостиную.

     Из-за принципа «ни в чем себе не отказывай», распространяющегося и на омаров в любимом ресторане Владимира Александровича, шаги с утра давались с большим трудом. Дойдя до лифта, он подумал «Надо бы сбросить пару килограмм. А лучше даже пару десятков».

     У выхода уже ждал Mersedes-Maybach. Завидев Владимира Александровича, водитель вышел из машины и открыл заднюю дверь.

     — Здравствуйте!

     — И тебе не хворать. — сказал Владимир Александрович и сел в машину.

     — Куда сегодня?

     — Вбей у себя «Центр современного искусства имени Валерия Альбертовича», сперва туда направимся.

     — Вас сегодня на что то высшее понесло? — спросил водитель, когда они отъехали.

     — Да нет, поручили мне провести торжественное открытие и первым изучить всю эту хрень. А потом журналистам рассказать свои впечатления.

     — Вы, получается, не любитель подобного?

     — С мамой часто ходил по выставкам в детстве, тогда ничего кроме скуки у меня это не вызывало. Не думаю, что за 60 лет что то изменилось.

     — Так это же современное искусство, как вы сами сказали. Там иногда бывает очень интересно. Я ходил с женой и детьми в экспериментариум какой-то, понравилось даже мне.

     — Да что они нового об этой жизни расскажут. Я чего только не повидал, и заинтересовать меня — это подвиг.

     — Как знаете. Я думаю что сейчас молодежь талантливая, они смогут. Нет у них такой своеобразной приземленности, они видят эстетику буквально во всем. Романтизм стал основным течением, хехе. Есть конечно исключения, дебилы что дальше своего носа не видят — вот к дочери моей сейчас подкатывает такой человек, я его называю жирным уе….

     — Включи пожалуйста радио — перебил водителя Владимир Александрович. Ничто не вызывало у него большей скуки, чем рассказы о семейных разборках и выяснении отношений. Он даже успел пожалеть, что ввязался в этот разговор. Временами казалось, что люди вокруг него настолько сильно идут на поводу у собственных эмоций, что забывают о каких либо манерах, структуре диалога и психометрии в целом.

     — Что включить? — спросил водитель

     — Новости какие-нибудь.

     Владимир Александрович вдруг почувствовал, что не до конца выспался дома. Под голос диктора, который рассказывал о том, как плохо сейчас на Украине, он заснул.

     Очнулся Вова когда машина уже подъехала к пункту назначения. Его тут же побежал встречать какой то молодой юноша.

     — Владимир Александрович? Здравствуйте! Такая честь вас видеть. — чувствовалось, что тот переживал, а нервное подергивание руки свидетельствовало о нетерпеливости.

     — Здравствуйте, да, я.

     — Прекрасно, вы как раз во время! Пройдемте за мной. Так лестно, что вы будете первым, кто увидит результат долгой работы ума и рук.

     — Буду рад такой чести — сказал Владимир Александрович. Выражение «ума и рук» показалось ему крайне смешным, и он не смог сдержать улыбку.

     Вместе они проследовали в подвальное здание, что находилось прямиком в жилом доме.

     — Знаете, наш проект является абсолютной инновацией. Мне кажется вы человек, что посетил сотни подобных выставок, но я уверяю, наша останется у вас в памяти надолго! Меня зовут Георгий, я проведу вам экскурсию, подробно расскажу обо всем. Мы задействовали все, что могли. Весь спектр человеческих эмоций и чувств передать не удалось, но мы все равно гордимся проделанной работой. Сразу скажу, что каждый экспонат или группа экспонатов отражает очень глубокую мысль, и как следствие является иммерсией. Учитывая этот факт, знайте о правиле «под одну мысль одна комната». То есть пройдя одну комнату нашего центра современного искусства, вы должны понимать что следующая будет никак не связана с предыдущей. Но дойдя до конца, пройдя все что мы вам предлагаем, вы поймете связь между ними. Мы считаем подобную форму интерактива наивысшим уровнем искусства.

     — Звучит интригующе. — Владимир Александрович открыл дверь и вошел в темное помещение. — А свет где?

     Послышался крик.

     — Кто выколол мне глаза? Кто лишил меня зрения? — орали настолько истошно и страшно, что Владимир Александрович побледнел.

     Свет включился. Абсолютно пустая комната с дверью посередине одной из стен. В углу сидел какой то бородатый мужчина в рваной одежде и темных очках, из под которых стекала кровь.

     — Кто это сделал? — начал орать мужчина еще громче. — Спасибо, о убийца мой, теперь я вижу всё!

     Владимир Александрович поглядел сначала на мужчину, а потом на Георгия.

     — Мы использовали настоящего актера для этой комнаты. Опять же, напомню, только пройдя до конца вы поймете что к чему. Чем дальше мы будем заходить, тем сложнее и многогранней будет эксперимент. От простого к сложному. Признайтесь, испугались же?

     — Испугался. Но не то чтобы сильно. — он еще раз взглянул на незрячего — Надо бы ему нормально кровь под глазами нарисовать, и вместо очков линзы дать белые, как у Элджея.

     — Кровь настоящая. — Сказал Георгий, улыбнувшись. — Пройдемте дальше.

     Как только они подошли к двери в следующую комнату, актер бросился в ноги к Владимиру Александровичу.

     — О, спаситель мой, я вижу! Вижу дорогу, дорогу не для слабых! Вижу ворона черного, что каркает, неся в себе весть неблагодарную. Вижу вас, вы распяты, как Иисус Христос, за грехи народа своего же.

     — Это уже слишком. Вот эту сцену я бы убрал.

     — Примем к сведению!

     Они вошли в следующую комнату.

     С потолка лилась вода. Это как будто была душевая, но размером 25x25 метров. Сама комната была темная, и освещал ее лишь муляж уличного фонаря посередине. Стены, на которые едва попадал его свет, разукрашены в перспективе как панельные дома, остановки и едущие куда то машины. Слышался гром. По видимому это была симуляция дождливого дня. На входе стояли два зонтика

     — Владимир Александрович, возьмите — Георгий протянул ему один, а сам взял второй. — Давайте встанем под фонарь. Осторожно, пол скользкий.

     Встав под фонарь, из темных углов резко вышли люди. Каждый из них был чем то увлечен — как будто случайный прохожий шел по своим делам. Кто-то болтал по телефону. Кто то спешил домой, в место, где его ждут. Кто то бежал на последний автобус.

     Почему-то Владимир Александрович ощутил себя ребенком. Потерянным ребенком. Тоска невероятной силы охватила его. Люди не замечали никого и шли по своим делам, а он — стоит под фонарем и смотрит на все это. На абсолютное безразличие к нему. Картина вдруг стала казаться реальной. Вместо теплой душевой воды стала чувствоваться холодная и леденящая. Нарисованные машины начали ехать, панельные дома перестали быть лишь художественным произведением — люди начали заходить в них, убирая свои зонты. Из одного подъезда даже вышел мужчина в майке-алкашке и начал курить Беломор.

     — Георгий, мне плохо. Я чувствую себя одиноко. Очень одиноко. — сказал Владимир Александрович. Ответа не последовало.

     — Георгий, где вы? Георгий? — повторил он. Но голоса Георгия не было нигде — слышались лишь разговоры прохожих.

     — Да, сынок, я уже бегу домой с работы. Да, я купила тебе твой любимый торт. — говорила женщина по телефону, неся пакет из супермаркета в руках.

     Навстречу шла пара, молодой парень и девушка, которые находились под одним зонтом и держались за руки.

     — Я тебя тоже очень люблю. Пойдем ко мне? — сказала своему спутнику девушка.

     Мужчина в спортивных штанах и толстовке adidas, проходя мимо Владимира Александровича, толкнул его плечом.

     — Э бля, — сказал он, — осторожней будь, старик.

     Тоска переросла в душащее горло чувство того, что жизнь проходит мимо него. Что все нашли себе место, а Владимир Александрович стоит под этим гребаным дождем и не может ничего сделать. Его захватила необъятная грусть и от бессилия он просто сел прямо на мокрый асфальт, который изначально был полом и заплакал. 65 летний мужик сидел в луже и рыдал, как 5 летний мальчик. Весь промокший и замерзший. Сквозь слёзы он обратился к одному из прохожих

     — Уважаемый, я потерялся…

     — Пошел ты, дед спятивший.

     Плач перерос в истерику. Ударила молния. Происходящее казалось таким реальным, что стало забываться все, что было до и после.

     — Владимир Александрович — вдруг послышался голос Георгия. — Ну вы чего. Это просто одна из экспозиций.

     Вова опомнился. Он оглядел все вокруг — всего лишь стены с рисунками. Всего лишь фонарь посередине комнаты. Всего лишь теплая вода, что капала с потолка. А он как идиот сидел на плитке и вытирал слезы.

     — Георгий, извиняюсь. — встав с пола, Владимир Александрович сделал серьезное лицо. — Я просто проникся атмосферой. Поистине хорошая работа, хвалю. Не ожидал.

     — Рад что вам понравилось.

     — Да я как будто сам очутился в созданном вами мире.

     — В этом и есть главный плюс нашей выставки. Вам даже обьяснять ничего не нужно, вы сами это все чувствуете. Полное ощущение присутствия. Пройдемте дальше. — Георгий открыл дверь в следующую комнату.

     — Кстати, актеры очень хорошие.

     — Какие актеры?

     — Не смешно, Георгий, не смешно.

     Хорошо освещенная комната. Запах скошенной травы, пение птиц напоминало Владимиру Александровичу его юность, когда он ездил к бабушке в деревню. Повсюду стояли зеркала.

     — Взгляните на себя через них. — сказал Георгий.

     Владимир Александрович встал около одного из них и ахнул от удивления. Зеркало отражало не его текущего. Оно показывало его лет так 45 назад. Молодой красивый юноша, с идеальной кожей и четко выраженными чертами лица. Худощавый юный парень. Не веря своим глазам Владимир Александрович начал бегать по комнате и заглядывать в каждое из зеркал. И везде он был именно таким, каким его фотографировали еще в университете.

     — Боже мой, молодость. Я был так юн. Это время не вернуть ни за какие деньги. Но как вы это сделали? Как. Я так хочу обратно.

     Владимир Александрович начал ловить «флешбеки».

     1965

     Свежий воздух. Небольшой деревянный домик. Деревня где-то далеко, в месте, о котором сейчас даже нельзя было вспомнить. Огромный лес недалеко, кукареканье петуха, утренняя роса на траве.

     — Вова, ах ты проказник, прекрати за курами бегать!

     — Ну бабуля, они такие смешные.

     — Я тебе дам смешные, прекрати.

     1972

     — Вова, обещай мне что будешь писать мне письма.

     — Конечно, мам.

     — Твой брат будет отправлять тебе посылки с гостинцами от нас. Я верю что ты умный мальчик, и добьешься всего чего только захочешь. У тебя есть всё что нужно. Только не забывай обо мне.

     — Никогда и ни за что! Я рад что ты веришь в меня. В Москве столько возможностей. Когда я разбогатею, я обязательно куплю тебе дом, мам. И машину, Москвича кремового цвета. Я никогда о тебе не забуду, никогда.

     1975

     Парк Горького. Лето. Красная скамейка, покрашенная несколько дней назад. «Тархун» в стаканчиках и импровизированный пикник.

     — Ксюша, выходи за меня.

     — Вова, боже! Я сейчас заплачу. Конечно же да!

     — Я живу твоей любовью. Благодаря тебе я иду вперед, ты помогаешь мне двигаться в правильном направлении. Я люблю тебя.

     1985

     Запах хлорки. Звук кондиционера. Плач ребенка доносится из соседней палаты. Коридор.

     — Владимир, мне очень жаль, мы не смогли спасти вашу мать.

     1992

     Плохо освещенный кабинет с иностранной дорогой мебелью. Важные люди говорят важные вещи.

     — Владимир Александрович, поздравляю. Вы удостоены должности руководителя комитета по внешним связям.

     — Рад служить Российской Федерации.

     2015

     Звук бьющейся посуды и плача. Пентхаус. Вечер.

     — Вова, ты не можешь так поступить

     — Ксюша, ты постарела, и я тоже. Я не смогу так. Не хочу так. Я очень благодарен тебе, ты поддерживала меня все это время, но сейчас мне просто надо дожить свое время так, как хочется мне. Если мы не расстанемся, я не смогу умереть с чувством, что сделал все в этой жизни. Мне так будет проще. Добившись всего в этой жизни, ничего не остается, кроме как выдумывать новые достижения.

     — Вова, пожалуйста. Подумай обо мне, у меня нет никого кроме тебя.

     — Не буду. Не хочу и не буду.

     2016

     «Светское» мероприятие. Официанты разносят дорогой алкоголь. Все сливки и всё к нему прилежащее собралось тут.

     — Здравствуйте, как вас зовут?

     — Владимир Александрович.

     — Блиииииин, не прикольно. Ты будешь котиком. Я Юля.

     — Владимир Александрович! — послышался голос Георгия.

     — А, да, что? Извиняюсь, я упал в воспоминания. Не знаю что со мной произошло.

     — Воспоминания от абсолютно пустой комнаты? Вы на месте стояли минут 40.

     Владимир огляделся. Действительно, абсолютно пустая комната. Никаких зеркал. «Какого? Я, кажется, так с ума сойду» подумал он.

     — Так что, пойдем дальше?

     — А что значит эта комната? Ну, раз она пустая

     — Я думал вы поняли, так долго в трансе находились. Говоря простым языком, непринятие обществом несуществующих вещей является метаморфозой самих людей, только уже имеющих материальное проявление.

     — Ладно, ерунда какая то, отпустим этот факт… По правде говоря, мне тут у вас не очень комфортно. Слишком много эмоций у меня ваши экспозиции вызывают. Может я сделаю вид что дошел до конца, а сам пойду уже? И прессе расскажу как тут классно. Поймите, я человек уже пожилой, мне всякое видится.

     — Вы уверены? Помните, не дойдя до конца, вы никогда не узнаете, как все это связанно.

     Владимир Александрович задумался.

     — Ладно, открывай дверь в следующую комнату.

     Три картины висели на тросах. На первой был изображен старик с графином в руках. Ощущалось, что сосуд был тяжелый, руки старика еле держали его. Он стоял на какой то лестнице, по видимому в особняке, и почему то плакал. Его лик был мастерски детализирован — казалось, что он настоящий, и слезы его как будто капают на пол. «Какое мастерство кисти!» подумал Владимир Александрович.

     На второй картине изображалось старое пианино. Загнивший от влаги деревянный инструмент почему то находился в лесу. В правом верхнем углу была полная луна, а на одном из деревьев, на самой верхней ветке сидел голый мужчина, его не сразу было заметно — он был размером с белку.

     Третья картина была самой обычной проекцией объемной фигуры. Черно белая сфера, нарисованная карандашом. Подобные рисунки делают в художественных школах.

     — Владимир Александрович, чтобы понять посыл этой комнаты, надо поставить картины в правильном порядке. Двигайте их как хотите, главное, чтобы очередность была правильная. Сами все поймете. Но у вас только одна попытка — если вы ошибетесь, то никогда не узнаете эту тайну.

     Владимир Александрович еще раз взглянул на каждую из них. От чего то старик и голый мужчина на дереве казались чем то ужасным и психоделическим. Сфера-шар не вызывала у него никаких эмоций.

     — Стало быть, Георгий, раз первые две вызывают страх и ужас, и уже расположены в очереди как 1 и 2, то надо просто 3 поставить на место 1?

     Опять тишина. Гробовая тишина. Владимир Александрович обернулся — в комнате были только три картины. Более того, двери в следующий и предыдущий зал куда то пропали. «Ладно, головоломка, так головоломка» — подумал он и принялся думать дальше. «Может, 3 на 2, 2 на 1, а 3 на 1? Хотя нет, нужен железобетонный аргумент, у меня ведь всего одна попытка». Время шло, час длился как минута, а ответ так и не приходил.

     — Ладно, все, сдаюсь, Гош. Давай уже выпусти меня.

     Как только эти слова были сказаны, мужчина с графином перестал плакать. Он буквально вышел из рамок картины, не забыв взять графин, и залез в другую — к гнилому пианино и голому мужику размером с белку. Мужик тут же слез с дерева, и побежал уже к сфере. Она оказалась больше его раза в 4, и он с трудом перекатил ее в родной ночной лес. Старик взял мужика в свою руку, окинул презрительным взглядом и засунул в свой графин, который в свою очередь положил на пианино. Затем он потянулся к луне, вырвал ее и на ее место поместил объемную сферу. Пианино заиграло само по себе. Первая и третья картины, на которых раньше были старик и сфера, куда то исчезли.

     Владимир Александрович ничуть не возмутился.

     — Георгий, круто наверное 3-d мониторы заместо картин поставить, я почти поверил. Но я как бы человек трезвого ума. Открой уже дверь.

     Старик повернулся на голос, вылез из картины, подошел в плотную к Владимиру Александровичу и открыл рот. В его ротовой полости каким то образом оказался мужик размером с белку.

     Это уже действительно произвело впечатление. Не контролируя себя, Владимир Александровичу закричал и начал истерично бить старика. Тот, никак не отреагировав, подошел к стене и открыл дверь, которой определенно не было до этого. Из двери вышел Георгий.

     — Ну что, придумали, как поставить картины?

     — Что? — отходя от шока, Владимир Александровичу огляделся — посередине комнаты, как ни в чем не бывало, стояли те же три произведения. Как будто ничего и не происходило.

     — Как что? Ну, вы поняли смысл? Тут вообще очень сложно, и без последней комнаты я бы сам не понял.

     — Какая к черту последняя комната? Всё, я ухожу, мне плевать как это все связанно, мне страшно, мне в психушку пора! Я с ума сошел, мальчик! С ума выжил старый дурак!

     Игнорируя последние высказывания, Георгий сказал:

     — Как какая последняя комната? Вы прямо сейчас в ней.

     Владимир Александрович проснулся. Машина подъехала к «Центру современного искусства имени Валерия Альбертовича». На встречу побежал Георгий. Ничего не понимая, Владимир Александрович вышел из машины.

     — Здравствуйте! Такая честь вас видеть!

     — Где последняя комната?

     — Вы о чем?

     — Где последняя комната я спрашиваю.

     — Ну…

     — Я сука…

     Вдруг Владимир Александрович вспомнил последние слова, что сказал Георгий. «Вы прямо сейчас в ней»

     — То есть ты хочешь сказать, что реальность и есть последняя комната? И хуле я еще не осознал, как связан дождь, молодость и ебаные картины? А слепой хуй?

     — Я не понимаю вас, Владимир…

     В голове слышалась одна фраза. Она повторялась из раза в раз, создавая ощущение невообразимой осознанности бытия. Но от этого Владимиру Александровичу лучше не становилось.

     — Да пошел ты! Идиоты! Пидорасы! Гомогеи! Твари! — он со всей силы пнул Гошу по ноге.

     — Ай, за что?

     — В пизду ваше дегенеративное искусство!