Когда-то был Храм. Именно так: Храм. Величайший храм Богини. Он стоял высоко в горах, там, где снег переставал таять и лежал круглый год. Каждый, кто хотел посвятить себя служению Лунной Матери, мог придти в этот храм и начать обучение. Девы Луны - дочери Богини, те, в чьих жилах тек лунный свет, учили их быть целителями, врачами, поэтами, музыкантами и художниками. Учили нести людям свет, серебряный свет, что щедро дарила земле их мать. Ведь даже теперь говорят, что Богиня любит людей. Даже теперь, после того, как люди уничтожили всех лунных дев, разрушили Храм, перебили целителей и поэтов. Даже теперь Богиня любит людей.
Кроме Храма существовало еще одно святилище луны - монастырь пасынков. Ведь у луны есть не только светлая сторона. И были те, кто чтил Богиню не только как подательницу благ. Пасынки луны были убийцами. Монахи монастыря по всему миру искали подходящих мальчиков, а когда находили, забирали с собой. Не спрашивая согласия родителей. Мальчики изо дня в день, из часа в час учились убивать. Призывать лунные клинки, способные разрезать сталь, растворяться в тени, парить в свете луны. И когда приходил срок, они называли Богиню своей матерью и повязывали на голову темно-синий платок с эмблемой темной луны. Никто не мог уйти от лунного клинка. Пасынки принимали заказы, однако прежде, чем согласиться на выполнение, проводили долгие ночи в часовне монастыря, спрашивая у Богини, угодна ли ей будет эта смерть. Пасынок, носивший платок, был убийцей, монахи, искавшие и обучавшие их, пасынками не были. В зависимости от способностей, пасынок получал ранг. Следящие в тенях, Бегущие в тенях, Ищущие в тенях, Говорящие с тенями и Танцующие с тенями, те, кого никогда не было больше пяти. Именно Танцующий положил начало Реакции, выполнив заказ, не одобренный Богиней. Все рухнуло в одну ночь, ночь, когда луну скрыли тучи. Были разрушены монастырь и Храм, убиты почти все пасынки и Девы Луны. В течении нескольких месяцев люди охотились на оставшихся, охотились до тех пор, пока не уничтожили последних. Так говорят, и в это верят.
Кена отвела взгляд от окна, где луна, проглядывая сквозь тучи, серебрила падающий с хмурых небес дождь. Сидящий напротив Кены мужчина нервно мялся и пугливо оглядывался. Девушка поморщилась.
-Я слушаю вас, - сказала она, закурив и выпустив струю дыма, в запахе которого угадывался аромат легких наркотиков.
В принципе, она уже знала - зачем пришел этот человек, но людям ни к чему понимание того, что она способна видеть больше, на много больше, чем они.
-Мне рассказал о вас один мой друг...
Кена махнула рукой.
-Это мне ни к чему. Раз вы здесь, на то есть причина, и кроме того, случайно обо мне узнать невозможно. И так, у вас есть проблема, и вы хотите, что бы я ее решила.
-Да, мне сказали, это то, чем вы занимаетесь.
-У вас есть, чем платить?
-Конечно. Я знаю, что ваши услуги стоят дорого.
-Прекрасно. Рассказывайте.
Мужчина снова помялся.
-Мне сказали, что все детали дела останутся между нами, - произнес он с вопросительной интонацией.
-Вам повторить? - приподняв бровь, поинтересовалась Кена. - Легче станет? Если вы пришли ко мне, то знаете - какая у меня репутация. Рассказывайте.
Мужчина вздохнул и принялся рассказывать. Когда он закончил, Кена затушила в пепельнице окурок и взяла со стола мини диск, принесенный посетителем.
-Здесь вся информация?
-Да, все, что у меня было. Я вас прошу, понимаете это очень срочно, она должна вернуться завтра не позже полудня.
-Она будет у вас самое позднее к утру. Вы можете идти.
-А оплата?
-По выполнении. Надеюсь, вы будете достаточно благоразумны и не попытаетесь нарушить наше соглашение.
-Нет, - мужчина покачал головой, - вы были абсолютно правы - я знаю, какая у вас репутация.
Он снова вздохнул и, поднявшись с дивана, вышел из комнаты. Стакан коньяка, предложенный ему дворецким Кены, так и остался нетронутым. Сам дворецкий, проводив посетителя, вернулся в комнату и замер у дверей, ожидая распоряжений.
-Эрнест, - сказала Кена, - отправь письмо: для Номада есть работа.
Номад стоял на крыше высотки, вытянувшись, как струна, под дождем и лунным светом. Ветер игрался его истрепанным шарфом, закрывавшим нижнюю половину лица, обветшалыми, насквозь промокшими полами плаща и концами повязанного на голову темно-синего платка. Номад ждал свой транспорт. Он стал ленив в последнее время и не любил передвигаться на своих двоих на дальние расстояния. А транспорт скоро подойдет. Рейсовые тяжелые грузовики ходят мимо небоскреба Кены каждые двадцать минут. Правда движутся они с такой скоростью, что никому и в голову не придет, что на их крыше можно прокатиться. Номад смотрел вниз, на далекие улицы. Этот город уже привык к темноте. Даже в самый яркий день на его улицах горят фонари, пытаясь рассеять мрак, создаваемый массивными громадами небоскребов. Как правило, не особо успешно. Улицы были мрачными и темными. Этот город привык к дождю. Люди настолько испортили экологию, что теперь с трудом могли контролировать климат. На улицах было сыро и тоскливо. Номад не любил спускаться вниз, но делал это почти каждый день. Здесь, наверху нет жизни. Настоящей жизни, полной эмоций, радости, горя. Здесь была только борьба за власть. Настоящая жизнь словно чуралась просторных, светлых комнат, достатка и комфорта. Ее отпугивала вооруженная охрана у каждой двери, готовая стрелять в каждого, кого не знает. Ее прогонял запах деликатесов и дорогих вин, дорогих наркотиков и парфюмерии. Но многие из тех, кто сейчас ужинал в дешевой уличной закусочной там, внизу, продали бы душу, за то, что бы забраться повыше. Номад слегка повернул голову: повеяло горячим ветром. Его транспорт приближался. Номад шагнул с крыши еще до того, как огромный грузовик показался в пределах видимости. Массивный аэропоезд пронесся мимо, меньше, чем за секунду миновав здание, на крыше которого только что стоял Номад. Но он был уже на грузовике, крепко вцепившись в обшивку, он лежал на крыше вагона, наполовину растворившись в тени, чтобы его не сорвало с грузовика потоком встречного ветра. Через несколько минут он будет у Кены.
-Рассказывай.
Кена вздрогнула от звука низкого, хрипловатого голоса, выронив бокал.
-Черт, - выдохнула она, оглядываясь, - никак не могу привыкнуть.
Он стоял у окна, с него текло. Старый изношенный плащ, на котором в нескольких местах разошлись швы, шарф, такой древний, что уже и не определишь - из чего он сделан, джинсы, свитер под плащом, платок с эмблемой темной луны: все это было насквозь мокрым и слегка подмерзшим. На улице, видимо, было очень холодно.
-Я столько плачу тебе, - недовольно протянула Кена, - почему ты не оденешься поприличнее?
-Только если ты собираешься познакомить меня со своими друзьями.
Кена фыркнула, подняла с пола бокал и снова налила в него вина. Номад сделал несколько шагов и сел на диван, на котором недавно сидел заказчик.
-Обивку испортишь, ты же весь мокрый. И грязный, - последнее было неправдой. Несмотря на ужасное состояние одежды, грязным Номад не был никогда.
-Заменишь. Вместе с диваном.
-Вина? Сигарету?
-Все еще не оставляешь попыток увидеть мое лицо? Если дела никакого нет, то я пойду.
-Есть, - она глотнула вина, внимательно разглядывая собеседника.
Совершенно невозможно определить его возраст. Даже неровно обрезанные волосы, нависавшие над повязанным на лоб платком, были непонятного цвета. И оружия он не носит, по крайней мере на виду. И с помощью своих способностей девушка не смогла ничего узнать: Номад был непроницаем, словно завернутый в фольгу.
-А какой у тебя был ранг?
-Спящий в тенях.
-Врешь, не было такого ранга.
-Дело, Кена. Ты сказала, для меня есть работа.
-Есть,- она подтолкнула пальцем мини диск по направлению к пасынку луны и начала рассказывать.
-И все? - спросил Номад, когда она закончила. - Мельчают люди из высоких замков. Даже проблемы у них теперь как в дешевых сериалах.
-Нам-то какая разница, - махнула рукой девушка, - он платит, этого довольно. С убийством проблем не будет?
-Ты каждый раз об этом спрашиваешь. Я устал повторять тебе: Богиня больше не говорит со мной, ей нет дела до того, чем я занимаюсь, равно как и до того, кого я убиваю.
-Ну и славно. К утру справишься?
-Если ты не предложишь мне остаться попить чаю, справлюсь раньше.
На нижних уровнях города тысячи притонов, дешевых ночлежек и гостиниц, где может укрыться беглец. В таких местах не спрашивают документов, не оформляют снятый номер на твое имя, не ведут отчетность. Ты просто платишь деньги, и тебе просто дают ключ от комнаты. Кто ты такой, есть ли у тебя проблемы с законом - никого не волнует. Своих дел хватает. Почти полтора года после Реакции, до тех пор, пока не встретил Кену, Номад сам кочевал по таким злачным местам. Именно тогда, меняя место ночлега почти раз в сутки, он и взял себе свое теперешнее имя.
Раньше, когда Богиня еще говорила с ним, Номаду не приходилось искать свою жертву. Лунная Мать вела его к цели. Теперь пришлось научиться справляться самому. Впрочем, и парень, и девушка, которых он искал, раньше никогда не покидали небоскребов. На улицах они будут заметны.
Хенслик дернулся и выронил опиумную трубку, когда полог в альков откинулся, и на пороге возник высокий, худой мужчина в старой, ношеной одежде, с закрытым шарфом лицом.
-Не пугай меня, - плачуще попросил Хенслик, - у меня сердце слабое, сколько раз я тебя просил.
-Не моя вина, что ты боишься собственной тени, - Номад шагнул в альков и положил на столик рядом с кушеткой, на которой лежал Хенслик, несколько золотых монет.
Хенслик начал подниматься, но пасынок остановил его едва заметным жестом.
-Не вставай, - сказал он, - не надо.
Номад поднял с пола трубку и протянул ее Хенслику.
-Ты покури, ты же за этим сюда пришел.
-Что тебя от меня надо?
-А за что я могу платить тебе золотом?
-Я не хочу, - заныл Хенслик, - это больно. Я же говорил.
-А так? - Номад добавил к золоту на столике еще несколько монет. - Ты покури, я же знаю: тебе от этого будет полегче.
-Кто? - вздохнул Хенслик.
-Парень и девушка, двадцать восемь, пятнадцать лет. На улицах несколько часов, раньше никогда не спускались вниз.
-Дети из замков? Что они забыли в нашем мире?
-Ты уверен, что тебе стоит это знать? Во многие знания - многие печали.
-Нет, - Хенслик несколько раз глубоко затянулся, закрыл глаза и откинулся на кушетке.
Номад ждал. Хенслик был хорошим медиумом, но его разбитый наркотиками разум все чаще давал сбои, отказываясь собираться воедино из фрагментов, которые после каждой затяжки становились все мельче. Номад взял из ослабевшей руки опиумную трубку, покрутил ее в руках и затянулся. Наркотики, которые делали монахи в монастыре, вызывали сильнейшее привыкание, но именно такие наркотики помогли бы Хенслику в его работе. Вообще монахи делали очень много интересных и нужных вещей. И самое лучшее - регалии пасынков. Два браслета и серьга, каждые для своего ранга. Номад так и не успел забрать свои: их закончили в день Реакции. Хенслик дернулся и открыл глаза.
-Нашел? - спросил Номад, сунув трубку в судорожно ищущую руку.
-Да, если это, конечно, они.
-Если это не они, я вернусь и отрежу тебе голову. Медленно.
Медиум съежился.
-Они в Сартае. Там чертова тьма притонов. Как ты будешь их искать?
-Найду. Береги себя, Хенслик, ты мне еще пригодишься.
Сартай, район по соседству с портом, был перевалочной базой тех, кто рассчитывал выскользнуть из города, не привлекая внимания властей. Здесь они кантовались до того момента, пока найдется корабль, на который их возьмут без оформления документов. Стоило это не мало, но в случае, если тебя разыскивает служба безопасности какой-либо корпорации, это один из немногих шансов выбраться за городскую черту. Беглецы зачастую не понимали простой вещи, которую Номад осознал в первую неделю своего пребывания здесь: затеряться на дне городских улиц гораздо проще, чем сбежать из самого города. Дети из замков в качестве перевалочного пункта могли выбрать один из двух типов гостиниц Сартая: либо самые дешевые и неприглядные, либо наиболее приличные. Приличные - поскольку привыкли к хорошей, комфортной жизни; дешевые - поскольку туда никогда не заглядывали те, кто имеет хоть какое-то отношение к правопорядку. Исходя из данных по беглецам, содержавшимся на диске, выданным ему Кеной, Номад склонен был искать свои цели в наиболее "комфортабельных" ночлежках дна.
Гаруш, почесывая толстый, едва прикрытый грязной майкой живот, лениво перелистывал новостные сводки на дисплее дешевой деки, когда над входной дверью звякнул колокольчик. Колокольчиком Гаруш очень гордился, справедливо полагая, что такой антикварной штуки нет даже в лучших отелях верха. От порога к стойке Гаруша неспешно шел высокий худой человек в старой, изношенной одежде, с закрытым шарфом лицом.
-Я ищу двух людей, - сказал вошедший, остановившись перед стойкой, - возможно, они остановились в вашей гостинице.
-Ничего не знаю, - привычно ответил Гаруш, покосившись на амбала с татуированной лысиной и массой пирсинга, исполнявшего в притоне обязанности охранника. Амбал тихонько посапывал на стуле у противоположной стены. - Я учета не веду, хрен его знает, кто тут нынче ночует.
-Их сложно с кем-то спутать, - незнакомец положил на стойку золотой, - парень и девушка. Молодые, девушка - почти ребенок. Явно не с улиц, хорошо одеты, ухожены.
Гаруш облизнулся. Эти двое действительно сняли у него комнату несколько часов назад, а за золотой владелец притона мог рассказать еще и не такое, но вот тот, кто задавал вопросы, ему не нравился. Было в нем что-то очень странное, что-то, чего Гаруш не мог понять. А от непонятных людей хорошего не жди, это Гаруш усвоил очень давно. Поэтому он колебался. Незнакомец положил на стойку еще одну монету, ожидающе глядя на хозяина мутными, серебряными глазами. Было понятно, что больше он не заплатит, но зато с легкостью может узнать интересующую его информацию другими способами. Гаруш снова покосился на охранника и решился.
-Тридцать второй номер, - сказал он, прибирая со стойки монеты, - мебель не ломайте. И вообще... поаккуратнее.
Незнакомец, не обратив на его слова ни малейшего внимания, пошел к лестнице.
Номад остановился перед дверью номера, прислушиваясь к тени. Это был уже девятый притон, в котором он искал. Пасынок не рассчитывал на результат раньше двадцатого, но, видимо, остатки благосклонности Богини все еще были с ним. Тени тихо и ласково шептали: цели здесь, к приходу пасынка не готовы. Но было что-то еще, что-то, чего Номад не мог разобрать в шепоте темноты. Что-то странное, очень необычное. Тщательно взвесив все слагаемые сложившейся ситуации, Номад решил, что опасности для него нет, и шагнул сквозь тень.
Парень сидел на кровати, дымя сигаретой, девушка плескалась в тесной душевой кабинке. Номад шагнул из тени и, призвав лунный клинок, коротким движением перерезал парню горло. Жертва не успела даже понять, что умерла: лунный клинок режет быстро и чисто, голова парня почти отделилась от тела. Номад сместился на несколько шагов, чтобы не испачкаться в крови, и стал ждать, пока девушка выйдет из душа. Ее нужно доставить живой. Убрать ее спутника - не основная задача. Номад вынул из мертвых пальцев недокуренную сигарету и, опустив шарф, затянулся. В этот момент тени исчезли, и его обступила Тьма. Первозданная, в которой нет и намека на свет, а значит, не может быть и теней. Номад остался совершенно один, в один миг лишившись большей части своей силы. Он больше не слышал голоса теней, не мог скрыться в них, даже лунные клинки не откликались на его зов. Во тьме зазвучал хриплый, злобный смех.
-Пасынок, - сказал уродливый голос, - ты лезешь не в свое дело.
Номад, не ответив, снова затянулся. Он не чувствовал противника и не мог атаковать, значит оставалось только ждать.
-Ты торопишься к Гарпу? - поинтересовался голос.
-Даже не знаю, кто это, - ответил Номад.
Голос снова засмеялся.
-Если ты попадешь к нему сейчас, то станешь просто едой, у тебя не будет перерождения.
-У тебя будет?
-Я уже переродился. Господь наш изменит всех, он пожрет ваши тела и извратит души, все вы станете подобны ему.
Номад почувствовал тень. В комнату вернулся свет, потеряв все краски, она стала тусклой, монохромной, в ней не раздавалось никаких звуков, кроме Голоса и треска тлеющей сигареты в пальцах пасынка. Номад бросил окурок и прикрыл лицо шарфом.
-Девочка будет первой, кто переродится. Она избрана нашим Господом, и не тебе отнять ее у него.
На стенах, потолке и даже полу комнаты проступили жуткие живые лица. Их вылезшие из орбит глаза бешено вращались, рты кривились, из них текла мутная слюна, черные губы шевелились, когда звучал Голос.
-Она так важна? - спросил Номад.
-Твоему жалкому уму не дано понять - насколько.
-Извини, кто бы ты ни был, - сказал пасынок, растворяясь в тени и призывая лунные клинки, - сегодня она вернется домой.
Анна вышла из душа и замерла, не в силах поверить своим глазам. Джим лежал на кровати с перерезанным горлом, вокруг него по одеялу растекалось широкое кровавое пятно. Посреди комнаты на коленях, упираясь в пол двумя кривыми, словно сотканными из тумана и лунного света ножами, стоял незнакомый человек в старой, ветхой одежде. С его лба тек обильный пот, незнакомец тяжело дышал. Анна окаменела от ужаса, не находя в себе сил даже закричать. Стены и потолок комнаты, выглядевшие абсолютно нормально, когда она вошла в душевую кабинку, теперь были покрыты мерзостными ржавыми потеками. В воздухе стоял едва слышный, хриплый жуткий стон, от которого кровь застывала, а сердце начинало давать сбои. Незнакомец тряхнул головой и встал на ноги. Клинки в его руках исчезли, превратившись в мгновенно испарившуюся серебристую дымку.
-Одевайся, - хрипло сказал незнакомец Анне, - ты едешь домой.
Кена сладко потянулась и хитро посмотрела на Номада.
-Я перевела тебе твою долю, - сказала она, - чего ты сидишь?
-Мне нужна информация, - ответил из-за шарфа пасынок.
-Информация? А чем ты будешь платить?
-Деньги тебя не устроят?
-Денег у меня, как грязи. Предложишь что-нибудь еще?
-Продлим наш контракт. На месяц.
Кена задумалась. Ее контракт с пасынком заканчивался через четыре месяца, после этого Номад может идти на все четыре стороны - таков был уговор. Вот только Кена не хотела его отпускать.
-На два месяца.
-На месяц. Решай.
-Хорошо, я согласна. Какая информация тебе нужна?
-Здесь, на верху, среди некоторых представителей вашего общества довольно популярно поклонение Гарпу, которого они называю Господом.
Кена нахмурилась.
-Я что-то слышала об этом. Блажь, с жиру бесятся.
-Не важно. Мне нужна вся информация по этому культу и по всем, кто имеет к нему отношение.
-Много просишь, - присвистнула Кена.
-Месяц контракта, - напомнил Номад.
Он встал, девушка пристально наблюдала за ним, не сводя с пасынка глаз. Всегда, стоило ей на секунду отвести взгляд, он бесследно пропадал. Теперь Кена хотела увидеть: как это происходит. Номад хмыкнул и исчез. Кена удивленно открыла рот, хлопая глазами. Выглядело это так, будто пасынок просто растворился в тени. Кена закрыла рот и, покачав головой, открыла портсигар.
Номад стоял на крыше небоскреба Кены, ожидая, пока мимо пройдет очередной рейсовый грузовик. Если бы Богиня слышала его, если бы он слышал Богиню, он бы уже все знал сам. Но мать отвернулась от него. Того, кто начал Реакцию, мало было просто убить, но, к сожалению, в тот момент Номад не смог придумать ничего лучше. Гарп. В библиотеке монастыря наверняка было что-нибудь, что дало бы Номаду если не ключ к разгадке, то хотя бы вектор поиска. Он никогда не слышал о таком боге, он вообще не слышал о каких-либо богах, кроме Матери и Отца. Но если этот Гарп действительно бог, добра от него ждать не приходится. Номад вздохнул, и шагнул сквозь тень на крышу проносящегося мимо грузовика.
А еще говорят, что Реакция не уничтожила всех пасынков Луны. Говорят, что один из Танцующих с тенями, один из пяти величайших убийц выжил, и теперь скитается по земле, пытаясь вернуть себе расположение Матери. И всех, кто встретится с ним взглядом, ждет неминуемая смерть. Ведь пасынок, не способный слышать голос Богини, очень быстро сходит с ума и превращается в одержимого смертью демона. Так говорят.