Жалость - это когда замечаешь слабости кого-либо, но сострадаешь им. Восхищение - когда видишь чью-то силу, но мечтаешь быть таким же. А узел, в котором сострадание и восторг стянуты в неразрывность, зовётся любовь.

  Я восхищалась любимым и жалела. Любимый сострадал мне, но, случалось, смотрел так, что я прятала в ладонях лицо: "Да что же во мне такого, чего не было бы в тебе?! Ведь в тебе - всё, радость моя".

  Он тогда крепко, очень бережно обнимал меня, зарывался лицом в волосы: "Ты!" - слышала я невысказанное его.

  Следуя законам жанра, здесь бы следовало назвать наши имена, дабы обилием местоимений не портить искушённому читателю впечатления от текста, но дело как раз в том, что нету в наших именах никакого смысла. Мы Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, а также Шива и Парвати, и, разумеется, Озирис и Изида, в общем... так ли уж важны - эти наши имена? Сейчас они - одни, через мгновение - другие. Поэтому мы - всегда безымянны.

  Столь же не важно, и чем занимаемся мы в этой жизни, кем были в прошлой, и в кого обернёмся в последующих. Главное - мы встретимся снова и снова, и всё с тем же наслаждением обрушимся в невыносимо долгожданную петлю обоюдоострого сострадания, обоюдоострого восторга. И восхитимся - туда, где вспыхивают, пылают, плавятся, истаивают я и ты, где незримыми артериями вселенной золотимся блаженное мы.