Гуляла нынче с внуком. Талантливый растёт паренёк. Подарили ему с дедом на десять лет фотокамеру, так общёлкал сегодня бабушку всю. И неплохо я у него на этих голограммах получилась, надо признать. Фотописец он уже сейчас знатный, верный глаз у мальчика. Внучка-то в другом сильна - цветомузыку пишет. Недавно на конкурсе молодых композиторов имени Скрябина первое место получила. А начинала с лауреатов какой-то (вдруг выпало из памяти) французской премии - сам Жан-Мишель Жарр вручал, старенький, но вполне ещё бойкий.

  - Внуки у таких, как мы, должны быть намного талантливее нас, - вспомнились мне слова одного доброго человека, сказанные в те годы, когда я только-только вплотную о первом ребёнке думала - а тема внуков даже и не возникала.

   Добрый человек по имени Симон Тавриди, которого я про себя называла волшебником, много чего ещё говорил мне. И первое, с чего начал - меня ему, оказывается, во сне показали, что я в помощи нуждаюсь. А также имя и как найти. Так прямо в комментах к моему блогу и написал. Вся моя аудитория аж замерла от такого феерического напора, ожидая, что я, известная лихостью и остротой языка столичная журналистка, забаню его или отправлю в бесконечный игнор, предварительно упластав наглеца в невесомый блинчик катком моего безбашенного интеллекта.

  Ничего из перечисленного я не предприняла. Более того, сделала то, чего не позволяла себе ни с одним из многочисленных фанов моего блога, ни с одним из его комментаторов. Списавшись в личке, мы с Симоном встретились. Потом ещё. И ещё. И пусть будет стыдно тому, кто плохо об этих встречах подумал. Женатый и при детях Симон, замужняя и при конкретно спроектированном чаде я - только разговоры были у нас, только взгляды, только беспредельная откровенность. Впрочем, в почте в основном и в скайпе - беременной в последнем триместре не шибко по свиданиям набегаешься. А главное - мужа не хотела я огорчать какими-либо отлучками, пусть даже и невинными вполне: он в первом браке от супруги натерпелся. Короче, думаю, умные всё и так уже поняли. Бывает, сколь это ни удивительно, связывает мужчину и женщину нечто больше банальных адюльтеров.

   Беременность подходила к логическому завершению, однако врач, мадам Лилль была крайне недовольна тем, как оно всё проистекало: анализы ей мои не нравились, отёки, высокое давление - и на каждой еженедельной нашей встрече настаивала, чтобы я легла в госпиталь заранее. Я отнекивалась: у меня аналогично еженедельная колонка и читатели, у меня блог и аудитория, у меня муж и Симон, наконец! Ну, типичная дурочка-интеллектуалка, уверенная (а вернее сказать - боящаяся), что работа и дела без неё остановятся.

   Эти отговорки довели мудрую мадам Лилль до того, что она позвонила моему мужу.

   - Эмма, родная, надо бы послушать врача, не навредить ни малышке, ни тебе...

   - Милый, я чувствую себя великолепно, а раз хорошо мне, то и малышке тоже!

   И неизвестно, до чего довело бы нас с малышкой упрямство её слишком городской мамы, если бы не судьба в лице Симона. Правда, это мне сейчас понятно, а тогда...

   А тогда я думала, что у меня взорвётся сердце. Потому что тот, кому я доверяла, кого считала не просто другом - внезапно обретённым братом, таинственным посланцем неведомых сил, призванным открыть мне тайны Вселенной, источником небывалых знаний (Симон был учёным-спелеологом) - он, выражаясь языком альпинистов, обрезал верёвку. Прямо в комментариях к моему блогу закатив мне непростительно грязную разборку. И душа моя, оставшаяся на этом конце былой нашей связки, кричала и корчилась от невозможной боли утраты - потому что видела, как неостановимо падает в бездну человек, придумавший зачем-то избавить меня от себя.

   К исходу первых суток после этого удара у меня начались преждевременные роды. Теперь-то, давно разменяв восьмой десяток, могу твёрдо сказать - ничего более кошмарного в своей оказавшейся такой долгой жизни я не испытывала. Нет, рожать оказалось совсем не больно (месячные порой тяжелее проходят) - мука оказалась в контрасте нескольких одновременно переживавшихся чувств. Радость, что через несколько часов стану мамой, изумление от того, насколько же это не больно, невыразимая словами горечь от поступка Симона, давшегося и ему - я знала! - большой кровью, страх за малышку, разделившую со мной мою беду, ужас за мужа - не остался бы вдовцом: роды начались с кровотечения... в общем, если мы с девочкой моей и выжили тогда, то лишь благодаря моментальной реакции и медицинским связям мадам Лилль, ночному времени родов (не было пробок, и в госпиталь меня доставили за три минуты), и тому, что крошка оказалась действительно крошкой. Юрко потому миновала она все сциллы с харибдами, которые встают на пути любого рождающегося...

   Кричали мы с нею одновременно. Я - от облегчения, она... тоже от облегчения, полагаю.

   Потом были недели в кювете, бессонные ночи в течение года, но выправилась девочка наша... Выправилась, выросла, сделала отличную карьеру - женскую: стала мамой двух чудесных детей. Они поистине чудесны, внучка и внук мои, и я ничуть не жалею, что благодаря бросившему меня другу заплатила за их появление на свет несколькими своими смертями одновременно.

   Недавно внучка рассказала, что отдыхая этим летом на Марсе, познакомилась с молодым, однако очень востребованным писателем, автором пяти альтернативно-исторических романов, восторженно принятых сетевой аудиторией Солнечной Системы.

   - А ещё, бабушка, он много путешествует, и у него одна из лучших коллекций минералов с разных планет, ещё дед его начал эту коллекцию собирать. Сэма и назвали-то в честь деда.

   Уже догадываясь, что услышу, я, тем не менее, спросила внучку о полном имени того, кто явно запал ей в сердце.

   - Симон Тавриди, бабушка...