Маликова Анастасия Сергеевна : другие произведения.

Королевство Керсан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Королевство Керсан, интересное место, где происходят странные, а может даже и невероятные события. Время от времени... Впрочем, ненаследное Его высочество (!) явно предпочел бы жить, где-нибудь в другом месте))

Пролог

-1-

   ...Жара. Утомительное марево и никакого тебе свежего воздуха. Сколько не смотри в окно, хоть наполовину высунись, облегчения никакого. Вот бы сейчас поплавать! Ну да что... На судьбу ему грех жаловаться. Вместо урока в душном классе и необходимости изображать попугая перед царственной особой, вместо почетного и хорошо оплачиваемого, но почему-то так гнетущего занятия, наконец, свобода. Да, пусть немного. Несколько глотков, несколько дней. Ему это передышка необходима как воздух, которого так не хватает в жару. Легкое, едва уловимое шелестение. Чуудится. Не колышутся за окном деревья, ветра...
   - Мэтр Дэртекс, я полагаю, - резкий и пронзительный женский голос ожег как удар хлыста. Для нерадивого ученика. Вот если бы...
   Сухопарая дама с нетерпением рассматривала нелепого человечка. Вздрогнув от ее появления, он попытался было оправиться и принять более-менее независимый вид, но получалось у него это из рук вон плохо. Жара сдерживала привычную поспешность в движениях, робость заставила слова смешаться в вязкую и горячую кашу на языке, а уж мысли, и так текшие медленно и величаво, казалось вообще застыли окаменевше-загустевшими осколками бреда.
   - Да, м-м-м..., да, Вы абсолютно, бесподобно правы госпожа аббатиса. О, простите. Я, я хотел сказать мадам Клайз. Я...
   Боже, как она одета! Шелест. Вот что это был за шум. Длинные пышные юбки, несколько штук в этакую-то жару. Бесподобно.
   - Я хотел сказать, что бесконечно рад приветствовать Вас, это поистине большая честь... и
   Все черное. Как ворона и этот капюшон. Странно, я готов поклясться, что в такой одежде и двух, да что там двух, одной минуты не вынесешь под палящим солнцем или в знойном мареве духоты. Но она уже похожа на мумию. Похоже ведь ей все равно.
   - Мэтр Дэртекс! - негодование в голосе достигло своего накала. Этот отупевший от жары человек казалось никогда не закончит одну-единственную фразу. И вообще он похож на мерзкую, жирную муху, завязшую в своих велеречивых словах. Бесспорно подходящий преподаватель для Его Высочества, во всех смыслах. Впрочем, ей явственно дали понять, что на ее компетентность рассчитывают, а значит, она выскажет свое мнение. Она действительно не против того, чтобы сменить на некоторое время окружение, ведь монастырь вышколен достаточно хорошо, что бы обойтись немного без нее. Ну а дворец, хоть и обитель разврата, но дама благородных кровей, родственница, пусть и дальняя Его Величества, с божьей помощью наведет здесь порядок необходимый для нормальной жизни в рамках приличий.
   - Ваше поведение меня удивляет! Мне бы хотелось увидеть моего подопечного как можно скорее! Занятья начаться должны были уже две минуты назад, - при этих словах она вынула из одной из складок своей хламиды массивные золотые часы на цепочке и потрясла ими перед носом оторопевшего толстяка. - Вы вынуждаете меня проявлять непунктуальность!
   - Да, да, конечно же, мадам Клайз. Будьте великодушны простить меня, мадам. Все что изволите, мадам.
   Визгливые нотки способные расцарапать железо прервали его на полуслове.
   - Да. Мне угодно получить, наконец, список тех наиважнейших вопросов, что Вы якобы уже успели донести до кроткой юной души. Я говорю "якобы" потому что вижу, что ваши способности преподавания явно оставляют желать лучшего. И потрудитесь передать мне ключи от классной комнаты.
   До крови прикусив губы, в отчаянной попытке сдержать горькую улыбку, мэтр Дэртекс все же вручил госпоже аббатисе все необходимые вещи, приготовленные давным-давно. В своем суматошном мельтешении наставник о них просто позабыл.
   - Прямо по коридору и налево, - пролепетал он, разжав губы. В ответ раздалось неопределенное бурчанье похожее на фырканье разгневанной кошки. Громко стуча каблуками, как офицер на плацу, мадам Клайз удалилась.
   - Фуухх, - с трудом переведя дыхание и утирая пот со лба мятым клетчатым платком, Дэртекс заторопился к выходу.
   Мысли в голове зашуршали чуть быстрее, словно бы вдохновленные надеждой на грядущую прохладу. Выглядит похоже на то, что место я потеряю. Грустно, конечно. Да будь что будет. Плакать я не буду! Да и не с чего. К тому же поглядим - не все так просто. Поглядим-поглядим, как сама она запоет после этого урока! Последние торопливые шаги гулко простучали под каменными сводами, эхо некоторое время перекатывало их, затем замолкло. Тишина... Но только, надолго ли?
   **************************************************

-2-

   Накануне поздним вечером.
   Веселье сегодня и впрямь удалось на славу. О, нет, дым не стоял коромыслом, все было куда более "солидным". Значительным даже. Вот и результат - сейчас для того чтобы пересечь не слишком и широкую залу необходимо проявить чудеса редкостной ловкости и проворства. Зазеваешься и полетишь кубарем вниз, напоровшись на очередную бутылку. Скорее всего, конечно, пустую, но попадались и едва початые, содержимое которых показалось неправильным и недостойным честной компании. Благородные в сущности люди - всякую дрянь не пьем. Анторриан улыбнулся. Вот ведь оказия, на протяжении сегодняшнего вечера, а точнее к его концу, ему было просто необходимо остаться зеркально трезвым, и он изрядно повеселился, наблюдая бедлам со стороны, а, не принимая в нем непосредственного участия. Как он и ожидал, зрелище, увиденное под столь забавным углом, оказалось крайне необычным. Что ж, смотреть - это ведь всегда интересно. И полезно, нет вопросов, но в этот вечер он только отдыхал. Своеобразно, конечно, но все же...
   Молодой человек потер виски кончиками тонких пальцев и легонько вздохнул. Одно но, крайне трудно сохранять нейтральное выражение лица при таком шуме. Вроде б и не наливали практически музыкантам, по сравнению с приглашенными, да только... Поневоле пожалеешь, что небеса наградили тебя тонким слухом и любовью к стройным созвучьям. Да, что музыканты, Кэртис превзошел их всех. В ту роковую минуту, когда он заполучил в руки злосчастную скрипку, оставалось только, презрев сочувствие к собственной горькой участи, судорожно пытаться убедить себя в том, что на свете существуют вещи и похуже. Причем верилось, увы, с трудом. Ой-ой-ой. У этого молодца сегодня явно был звездный час. Да что тут скажешь - каждый раз залпом выпивать не один бокал, а два. Настроение. Только до конца дотянуть не смог. Не много, впрочем, потерял.
   Сейчас долгожданное спокойствие вступило уже в свои права, и гулкая зала щеголяла мусором повсюду, парами алкоголя в воздухе и благословенным отсутствием народа. За тем, чтобы никто не повалился прямо на месте, Его Светлости Анторриану пришлось проследить лично. Нет, ну разумеется, ненавязчиво! Но все-таки... Единственным, на кого влиять было уже слишком поздно, был, конечно же, неповторимый Кэр. Он подавал весьма слабые признаки жизни, выражающиеся в еле слышном дыхании и перебивчивом стуке сердца, и вообще никаких признаков обладания рассудком или пребывания в ясном сознании. Впрочем, этим самым рассудком Кэртис обычно блистал довольно редко. Итак, принц пребывал в состоянии весьма похожим на то, что обычно свойственно дубовой колоде, и поделать с этим что-нибудь было сложно. Естественно, наивных желающих транспортировать бренное тело Его Высочества к нему на самый верх башни среди присутствующих не нашлось, а все слуги, будучи в отличие от веселящихся господ людьми нормальными, уже давным-давно крепко спали. Разумеется, эта истина не представляла ни малейшей проблемы, и тунеядцев в любую минуту можно было разбудить. Однако это требовало времени и внимания, а добровольцев как всегда не было. Впрочем, в данный момент в зале кроме Анторриана не было вообще никого, а значит, Кэру волей-неволей придется подождать.
   Нервный, едва заметный стук в дверь приятно разнообразил неспешную череду ночных шорохов. Просто чудо, что после всего этого гвалта у человека еще остается способность различать тихие звуки. Легким, пружинистым шагом Анторриан подошел к двери и слегка ее приоткрыл. В узкую щель тотчас проскользнула фигура в темном плаще, завозилась на месте, осваиваясь. Отвесила низкий поклон и замерла в нерешительности.
   - Странно, но мне кажется, что условленный час уже успел наступить, - буднично произнес Анторриан, возвращаясь к креслу, в котором он сидел, - И если ты прибыл не с визитом вежливости, для того, чтобы сообщить, что провалил тебе порученное, то неплохо бы уже было начать рассказывать.
   Поза прибывшего стала еще напряженней, он помешкал долю мгновения, ища подходящие извинения. Собрался, облизнул толстые губы и открыл было рот, но кинув быстрый взгляд по сторонам, осекся, и сказал явно не то, что собирался:
   - Так ведь Его Высочество...
   Молодой человек поднял брови, выражая легкое недовольство:
   - Его Высочество сейчас не в том состоянии, чтобы интересоваться нашей беседой. Итак, я тебя слушаю.
   - Простите, Ваша Светлость, простите! Я ж только...
   - Возможно, ты никуда не спешишь и именно поэтому тратишь мое время, проявляя то, что даже может тебе казаться осмотрительностью и осторожностью. Более того, ты даже демонстрируешь вежливость, достойную всяческого уважения, но знаешь, мне бы доставило больше удовольствия, если бы ты начал говорить по существу.
   - Дда, - вестник снова облизнул пересохшие губы и зачастил, - да, мне удалось узнать многое Ваша Светлость, действительно многое. Но все-таки я боюсь, что с кое-чем из этого Вы уже знакомы, Ваша Светлость, - выжидательная пауза сменила явственно звучащие в голосе нотки гордости.
   - Увы, мне тоже так кажется. Для тебя было бы лучше, если бы я, по крайней мере, знал не все из того, что ты мне может даже когда-нибудь и расскажешь. - Анторриан поглядел на сбитого с толка осведомителя и убедился, что растрачивает свою иронию напрасно, - Давай с начала.
   - Как скажите, Ваша Светлость, как скажете. Значит так. Тогда я начну с того времени, когда мадам Клайз была еще девицей на выданье - рассказчик чуть помедлил, ожидая, быть может, какого-нибудь замечания, но так его и не дождался.
   ******************************************

-3-

   Разогнавшись до весьма приличной скорости, благо длина коридора это позволяла, мадам резко затормозила у едва заметной в полумраке ниши в стене. Облако пыли, поднятое ее юбками, неспешно осело на каменные плиты. Ну, вот я и дошла. Придав лицу выраженье необычайной кроткости и просветления, она оглянулась по сторонам. К счастью ее юный питомец явно опаздывал. Просто прекрасно. О том, что она немного задержалась, никто не узнает, а уж привить ребенку чувство времени - для нее это не проблема. А ведь принц Кэртис еще действительно всего лишь дитя. Только четырнадцать лет. Конечно, она предпочла обсуждать проблемы спасения души и говорить о пути истинном с созданием более зрелым, а именно с Его Наследным Высочеством. Но, увы. Однако ни о каком умалении ее заслуг речь не идет. Напротив она всегда была и будет особой весьма ценимой при дворе, пусть и далекой от всей этой светской шелухи. Да. Просто все дело в том, что у принца Алегзандера нет ни минуты свободного времени. Что ж, бремя будущей власти с самых юных лет накладывает определенные обязательства, и весьма похвально то, что Его Наследное Высочество ими не пренебрегает.
   Кроткое дитя тем временем преодолевало путь, по которому минут пятнадцать назад пулей пронеслась аббатиса. В отличие от нее Кэртис явно не торопился. Он внимательно смотрел себе под ноги и старался идти так, чтобы наступать на каждую плитку с головой льва. Безусловно, на выполнение такой сложной задачи уходили без остатка все его душевные силы. Время от времени он принимался насвистывать мотив весьма популярной в этом сезоне песенки фривольного содержания. Однако задорные переливчатые трели всякий раз смолкали слишком быстро. Причиной тому было отнюдь не эхо, и впрямь способное довести до плачевного состояния нервы любой впечатлительной особы. Если у Кэртиса и были нервы, то сегодня он их с собой явно не захватил. Причина была в другом. Голова, и так немилосердно гудящая после вчерашнего, и способная, по всей видимости, с легкостью выиграть соревнование с каким угодно медным тазом, от каждого слишком громкого или резкого звука грозила и вообще развалиться на составные части.
   Ах, ну что же за напасть и так некстати. Он бы и вообще сегодня никуда не пошел, лежал бы себе тихонечко в постели да приходил в себя. Не тут-то было - какой-то мымре из Руаду-Крев приспичило с ним повстречаться. Любимый папочка послал к нему пажа, который и передал о том, что завтра на занятиях он должен быть особенно мил и любезен, так как провести их собирается весьма почтенная дама. Дама, ну-ну. Только таких ему и не хватало для полного счастья. Что ж, потерпим.
   Поначалу Кэртису и впрямь было нелегко. Вежливые извинения за опоздание, приветствия, любезности и все без остановки. Все это время он старался смотреть на мадам Клейс или как ее там как можно реже. Не для слабонервных картинка, это факт. Наконец она унялась и приступила к уроку, к сожалению не зарывшись с головой в свои записи, а вперив тусклые выцветшие глазенки прямо в него. Кэртиса это, впрочем, особенно не смутило. Несколько начальных фраз, произнесенных удивительно визгливым голосом, еще успели достичь его ушей, затем Его Ненаследное Высочество благополучно отключился.
   *********************************************

-4-

   Отвращение, питаемое Кэртисом к голубой крови, струящейся в его жилах, не создавало, однако, никаких помех, когда возникала потребность воспользоваться преимуществами оной. Может быть, его положение здесь во дворце и отличалось разительно от идеального (по его собственному мнению), но и сам он все-таки осознавал, что бесчисленный рой наставников не создает ему проблем давным-давно. Сами же они жили в постоянном страхе. Нет, правда, это вовсе не смешно! С одной стороны, какие меры воздействия можно применить к особе столь высокого положения? Когда сам сделать можешь ровным счетом ничего, а пожаловаться Его Величеству, значит расписаться в собственной некомпетентности. С другой же стороны, если при какой-нибудь, мало-мальски значимой ситуации все откроется... Регулярно спать на гвоздях намного приятнее и, безусловно, полезнее для здоровья.
   Принц не шалил на уроках. Вполне понятно, да и как-то смешно говорить о шалостях человека, который хоть и начал свою половую жизнь всего год назад, но слухи и пересуды о его победах на поле любви давно уже набили оскомину на языке. А уж о попойках и других увеселениях венценосной особы упоминать и вовсе неудобно. Нет-нет, вот если б человек ученный попытался поставить диагноз в данном случае, то без сомнения его вердикт звучал так: "Искусство не слушать". Вот в этом-то и была вся соль. Неважно, что ему говорили, кто говорил и зачем, если у Кэртиса не было желания (а откуда бы ему взяться!), никакого внимания или интереса к происходящему он не проявлял.
   Картина была, в общем-то, довольно странной. Наставник, очередной из сонма несчастных, новичок, конечно, отчаянно волнующийся и желающий произвести самое, что ни на есть благоприятное впечатление. Все вроде бы хорошо: учитель бегает, суетится, жестикулирует, загорается наконец восторгом от правильных слов, которые вдруг и посыпались с языка, он трепещет от счастья и немало признателен своему слушателю за его внимание и терпимость. Именно теперь, когда все наладилось, и процесс якобы пошел, и раскрывается проблема. Первый вопрос вызывает у мэтра легкое недоумение: ему так внимали, почему же не отвечают? Может быть, Его Высочество заслушался прекрасными речами своего недостойного слуги! О боги, о удача! Вопрос повторятся снова, но что же - тишина?! О, он робеет. Бедный мальчик, я так увлекся собой и своими проблемами, не наладил контакт - он не решается выдавить и слова. Какая разница, что принц, он же ребенок... Чехарда. От 10 минут до часа требуется данному преподавателю (время зависит от искушенности и умственных способностей), чтобы понять простую вещь: с равным успехом он мог бы делиться все своим опытом или просто травить байки перед первым попавшимся трухлявым пеньком. Вот и все. Горькая правда жизни. Добро пожаловать, Вы учитель второго ребенка Вашего короля!
   Напоследок одно маленькое, но существенное дополнение. Бесспорным доказательством того, что состояние Его Высочества не являлось следствием психической болезни, выступало то, что по окончании времени урока он отнюдь не оставался сидеть столбом, глядя в пространство перед собой. Стоило стрелкам часов лишь приблизиться к заветной отметке, как состояние транса проходило. Кэртис вежливо прощался, благодарил за прекрасный урок и уходил. Ну и естественно все вышеперечисленное отнюдь не говорит о том, что он являлся на каждое из занятий.
   ****************************************

-5-

   ...рассказчик чуть помедлил, ожидая, быть может, какого-нибудь замечания, так и не дождался и продолжил в удвоенном темпе, - красотой Авериния не отличалась и по молодости. Двое детей до нее были еще ничего, но вот о ее уродливости ходило много пересудов. Причем и характер девицу тоже не украшал. Если правда хоть половина того, что болтали о ней в ту пору, то кроткостью она не уступала раненой львице, ну а причудам и бессмысленным капризам и вообще не было числа. Вот и сами посудите, Ваша Светлость, кому ж сдался в жены такой подарок. Деньги, только очень много денег могли исправить все дефекты. А вот были они или нет? Еще тот вопрос. Старшая сестра Аверинии приданное получила вполне приличное. Не сказать, что уж огромное, но не пустяк. Сын тоже, сами понимаете, единственный наследник, кто ж его без гроша оставит. А последней что? Родители все же были неглупы. Понимали они, конечно, что особых желающих на свою красотулю не найдут, не поможет и кровь голубая. И пошел гулять слух. Откуда пошел? Да бог его знает. Ясно ведь как бывает. Один сказал, другой повторил. Концов не найти. А болтали, что дочка младшенькая у родителей налюбимейшая, и что приданное они за нее дают такое, что какой принцессе не стыдно было. Всю жизнь копили, да монетку к монетке собирали.
   Так и появился у Аверинии жених. Молодой человек весьма подходящий, благородных кровей - не партия, а сплошное загляденье. Родители на седьмом небе от счастья были, места себе не находили: когда ж свадьба будет? А вот девушка не спешила.
   Уж и неясно теперь, то ли она уверилась, что раз кто-то на нее польстился, значит и подождет, то ли просто кровь дурная взыграла. Да только стала она такие номера откалывать, что весь город только диву давался. Стала она в эту пору на диву набожной. В церковь чуть ли ни 3 раза в день ходила. И вот и стала Авериния своему суженному говорить: "Люблю я тебя больше света, люблю любовью неземной, мой ненаглядный! Рвется от этого сердце мое девичье на части, ибо чувствую я в себе предназначение высшее. Кажется самой судьбой определенно, что должна удалиться я в монастырь от мира грешного и там совершить предначертанное в молитвах праведных и постах!" Что ж делать несчастному. Раз уж решился он на такой брак, значит, нужда была. А пока не повел еще девицу к алтарю нужно и самому ее комедии подыгрывать. Плакал и заливался горючими слезами молодой человек. Говорил, что только она смысл всей его жизни, и если скроется от него, то наложит он на себя руки.
   Так прошла пара месяцев. Родители от беспокойства уже извелись, но строптивую дочь урезонить не получалось. Уже и видения ей стали дивные с небес являться, и чуть ли не будущее ей открылось. Может быть, тогда все еще по-хорошему закончиться и могло. Ну, да только Авериния на достигнутом не остановилась. Как-то раз принимала она своего ненаглядного поздно вечером. Родители под благовидным предлогом из дома скрылись. Не подумайте чего плохого, просто были они уже не в силах на все это смотреть. И не думали, не гадали, что вот этот раз и был особенным. Оглашенная, она и есть оглашенная. Дело давнее, и что там на самом деле произошло, наверняка неизвестно. Да вот только кончилось все тем, что девица взяла и забеременела. На радость маме с папой. Впрочем, те о счастье своем узнали не сразу. Пока Авериния поняла, пока подумала... Так значит, и надумала, что замуж выходить пора. С помпой объявила родителям (к счастью посторонним ничего известно не стало), что бог услышал ее молитвы и послал ей знак, будет у нее дитя, и скоро она и Эртон станут мужем и женой!
   *************************************************************

-6-

   ...Полет. Полет, небо, ветер, счастье. Только небо поможет тебе, не предаст, не обманет, спасет. Если есть вышина, то не надо крыльев. Вперед и выше, в облака, а оттуда камнем вниз к верхушкам деревьев. И еще разок, и еще и так без конца. Струи ветра обдувают лицо, щекочут щеки, играют волосами. Ветер любит эти забавы, уж он-то знает в них толк. Как хорошо! Скрежет, далекий, еле слышный, неприятный. Он нарастает, надвигается, рвет ушные перепонки. Мешает, концентрация падает, сердце бьется чаще. Падение? Но нет же, нет! Я же не хочу! Куда?
   Неподражаемо, возмутительно, просто нагло, в конце концов. Такое унижение и от кого?! От сопливого мальчишки. Мадам Клайз выпускала пар, как чайник, а уж флюидам злости и негодования, кружащимся вокруг, не хватало самой малости для воплощения. Над ней посмели посмеяться. Ну, ничего. Что он возомнил о себе, этот, этот... Подходящих слов даже не найти. А она-то сама тоже хороша. Вот, что называется потерять бдительность.
   Для тех, кто еще, что-нибудь не понял, временной лимит мадам Клайз составил 5 минут. Вообще довольно приличный результат.
   А было все так.
   - Милое дитя! Ты представить себе не можешь, как ликует сердце мое оттого, что час нашей беседы, наконец, настал. Я вижу, что ты умный мальчик и нисколько не удивлен тому, что я обращаюсь к тебе на ты, прекрасно, что гордыня еще не свила гнездо в твоем сердце, и ты понимаешь, что перед Богом все мы равны. Неважно, что мое происхождение не слишком отличается от твоего, и, по сути, я прихожусь тебе хоть и дальней, но родственницей, сейчас это не имеет ни малейшего значения, ведь во время занятий мы будем лишь наставницей и учеником, отбросив все лишнее и ненужное, что может помешать нам в длинной и непростой дороге. Да-да, именно так, ты не ослышался, я уже вижу, что сегодняшняя наша встреча будет лишь первой в ряду многих и многих, которые без сомнения повлекут за собой необходимые мысли и размышления с твоей стороны. А это прекрасно, ведь нет ничего хуже участи того несчастного, коему приходиться томиться душевной жаждой и не иметь доступных средств для ее утоления, ибо рядом нет достойного и сведущего человека всегда готового протянуть руку помощи. - Глубокий и быстрый вздох госпожи аббатисы знаменовал собой окончание вступления, она мгновение оставалась молчаливой и неподвижной, затем заговорила вкрадчивым голосом, не лишенным задумчивости:
   - Мне хочется, мой юный и внимательный слушатель, поговорить с тобой столь о многом, что я даже теряюсь, с чего же мне начать. Первая встреча... Без сомнения, этот разговор должен запомниться тебе надолго, значит, и обсудить следует нечто животрепещущее, значимое... не только для всех, но и для тебя в особенности. Ведь у молодой и неопытной души вопросов всегда больше, и даже самые простые вещи могут казаться ей неясными. Что ж, сегодня мы будем беседовать об искушениях, где-нибудь в другом месте я и начала бы с другого, но здесь...
   Итак, слушай меня внимательно, помни и не забывай никогда: тернист на земле путь человеческий, сложен удел людской, и много соблазнов подстерегает нас повсюду. Ибо хоть и страшно все то, что угрожает нашему слабому телу, но ужаснее всего именно то, что точит и искушает дух наш. Коварство может раздавить тебя, увести с пути истинного. Поэтому бремя наше и долг наш - быть всегда начеку.
   Вижу, слова мои произвели на тебя определенное впечатление, что ж, я разрешаю тебе поделиться им со мной, если же ты хочешь добавить что-нибудь от себя, я также выслушаю тебя с большим вниманием. Да нет, нет, не смущайся. Конечно, тема нашего разговора весьма печальна и касается больше взрослых, но и тебе, увы, уже должно быть кое-что известно об этих ужасных ...вещах, ведь ты живешь в таком месте, - мадам запнулась, не вынеся горького пафоса своих слов, и извлекла откуда-то из недр своих черных одеяний удивительно белый, возможно даже накрахмаленный платок, промокнула выступившие слезы и продолжила.
   - Пойми меня, дитя, тебе нечего стыдиться, ибо у кого же поднимется рука обвинить такого безгрешного ангелочка! Мои глаза достаточно зорки, чтобы видеть, что на твоем невинном личике нет ни следа тлена разложения и порока.
   (Он и в самом деле был хорош собой, особенно, как ни странно, в эти минуты, и мог вызвать умиление даже у аббатисы, в принципе, не особенно любившей детей. Чего стоили одни глаза, густо зеленые, глубокие, кажущиеся неправдоподобно большими на узком лице. Сейчас они зачарованно смотрели вдаль и были подернуты легкой дымкой.)
   - Ты должен осознать очень важную истину: только зная в лицо наших врагов, мы можем рассчитывать на победу. Итак, ты понимаешь, что я хочу сказать? Я жду.
   Если бы чуть позже госпожу аббатису попросили охарактеризовать тишину, тягостно зависшую в классной комнате после ее слов, одним словом, то она не колеблясь ни секунды, назвала бы ее неприличной.
   *****************************************************

-7-

   ...А время, Вы же понимаете, Ваша Светлость, время на месте не стояло. Эртон, так как не все время при любимой был, решил разобраться, а каково на самом деле то приданное и сопоставимо ли оно с его жертвой. И разобрался. Не вдруг, конечно, мало-помалу все ему и открылось. Обман. Все, что за милую причитается, уже столько раз перезаложено, только одно название и осталось. В это время голубка и обрадовала его известием о ребеночке и знаке с небес. На что ей мило так молодой человек и сказал, что предзнаменования все - вещь сама по себе тонкая, и если у девицы до брака дитя вдруг появиться должно, то растолковать сие можно двояко. А ему лично кажется, что господь дает его возлюбленной понять, что должна она посветить ему всю себя без остатка. Пусть и тяжко будет ему, Эртону оторвать ненаглядную от своей груди, да только с небесами не поспоришь, вот и остается одно - с волей божьей смириться и отпустить свою возлюбленную судьбе навстречу.
   Одним словом, допрыгалась. Утирая горючие слезы, бросилась девушка к маме с папой. Что ж делать? Те сначала поговорить попытались с избранником, мол, сватать - сватался, а сам - обесчестил нашу дочку и что теперь?
   А ничего. Если, с возлюбленной прощаясь, Эртон еще впрямую вещи своими именами не называл, то вот беседе с ее родителями душу-то и отвел. Что он только там не говорил, чего только не посулил, так увлекся, что даже сам не заметил, как один в комнате остался. Тише воды, ниже травы, красные - словно варом ошпаренные, так и скрылась почтенная пара с глаз несостоявшегося зятя.
   Однако дитя в монашки отдавать все ж еще не хотели и рассуждали здраво. Ребеночек, конечно, для девицы незамужней вещь невозможная, да только кто сказал, что дадут ему спокойно на свет появиться и срамом страшеннейшим семейную честь запятнать. Срок еще, слава богу, маленький, разберемся.
   Вызвали они врача, человека хорошего, опытного и главное неболтливого. До того как осмотреть Аверинию, тот говорил, что дело сладится. Нет, мол, ничего страшного. А вот посмотрев... Поскучнел сильно чудодей от медицины и даже лицом как-то переменился. Дело оказалось непросто сложным, а вообще - исключительным. Дитя, коего в своем чреве носила пациентка, было необычным. Плод был связан со своей мамой такими крепкими узами, что при любой попытке ему навредить, в равной степени мамаша и пострадает. Вплоть до смертельного исхода. Хотите - верьте, хотите - нет. Кто знает, может доктор и ошибся, так не побежишь же теперь к другому. Огласка ведь таким позором весь род покроет.
   Тут и решила Авериния рожать. Скрыться в глухой деревушке, там, где воздух свеж, а трава зелена, здоровье пошатнувшееся поправить и нервы укрепить, а попутно - ну, вдали от любопытных глаз - и свою маленькую проблему тоже... решить.
   Пришлось маме с папой открыть дочурке горькую правду. Сильно не понравилось Эртону, как голову ему закрутили. Ради денег - это дело другое, тут бы он на мнооогое пошел, а вот то, что все капризы и выходки милой он задаром терпел - нет уж, извольте. До сих пор стоит ему только вспомнить каким дураком он чуть ли не полгода себя выставлял и весь город смешил - сразу же глаза кровью наливаются, а уж мысли такие в голову идут, что не дай бог под горячую руку попасться - зашибет.
   Вот и в памятном разговоре с родителями Эртон себя особо не сдерживал. Так и сказал, прямо и с надрывом:
  
  
  
   - Знайте, что если родится ребенок от меня, я этого так не оставлю. Хочет она идти в монастырь, мешать не буду. Слова лишнего от меня не услышат. Но вот только, если, родив, опять в свет вернется, позор скрыть и не думайте. Все откроется, все наружу выплывет!.. - и такая злость звучала в его голосе, что было ясно: с ним приключившееся он не простит и не забудет. Понятное дело, легко ль ему после Аверинии другую девушку оплетать, когда две других на него из уголка косятся и хихикают без остановки, и так везде.
   Вот и попала девица туда, где ждала ее судьба. В строгом соответствии со своими пророчествами. Ребенок от всех был благополучно скрыт, и дальнейшая его судьба остается неизвестной.
   - Ну, вот я подхожу уже к делам настоящим, Ваша Светлость.
   - Прекрасно, но постарайся не так красочно и поживее, не до утра же нам тут сидеть.
   - Как изволите, Ваша Светлость - рассказчик сделал паузу, набрал в легкие побольше воздуха и продолжил свое повествование.
   *****************************************************

-8-

   На некоторое время она оторопела на месте, просто застыла от изумления и чего-то еще. Потом предприняла еще одну попытку.
   - Если это шутка, то она очень глупа! - голос дрожал от подступающего к горлу негодования, однако мадам еще пыталась сдерживаться. - Даже твой возраст не оправдывает твоего поведения, слышишь! Да что же это такое! Только испорченные и наглые мальчишки могут вести себя подобным образом. Если ты немедленно не прекратишь свое поведение, я буду вынуждена обратиться к Его Величеству, к твоему отцу!!!
   Увы и ах. Слышь ее Кэртис, угроза бы действительно произвела на него впечатление. Бравада бравадой, но не считаться с драгоценным папочкой... Мда. Биться в гранит, по меньшей мере, неразумно. Пусть он (Кэртис) обычно и не претендовал на разумность, инстинкт самосохранения у него все же был. Иногда.
   А сейчас он летал. Парил, блаженствовал, наслаждался. Все что угодно. Мало какое занятие может сравниться по увлекательности с мечтой. Явно не визгливые проповеди, застревающие в ушах.
   Именно тут мадам и стала выпускать пар. Пыхтение и сопение угрожающе нарастало, в голове закопошились подозрения. А может это неспроста, а может... Выдержка не отказала совсем этой даме старой закалки. Привыкшая уделять самое пристальное внимание воспитанию юных девушек преимущественно голубых кровей, она считала себя, и весьма обосновано, способной справиться с любой самой строптивой упрямицей.
   Решительным шагом Клайз подошла к столу. Приблизила свое лицо, уставилась в глаза принца. Ничего. Только прекрасная возможность полюбоваться собственным отражением. Хотя нет. Что же... Не понимая в первый момент, в чем дело, мадам отшатнулась. Потом до нее дошло. Разврат. От этого ангелочка так несло алкоголем.
   **************************************

-9-

   - Как бы там ни было, но прыти своей Авериния не потеряла. И именно в монастыре сумела-таки направить ее в нужное русло. Рвение ее вызывало одобрение у матери-настоятельницы, и молодая девица, не так давно и постригшаяся в монахини, стала пользоваться большим расположением. Тут совсем неожиданно приключилась с ней еще одна приятная оказия. Где-то там, за тридевять земель скончалась у нее двоюродная тетя. Весьма состоятельная дама. Выяснилось, что тетя тоже обладала довольно-таки скверным характером, почему и испытывала нелицеприятные чувства ко всем родственникам, с которыми поддерживала отношения. А так как Аверинию она в глаза не видала, то и решила оставить ей свое состояние, прочим назло. Благодарная наследница со своей стороны приложила все свои силы, чтобы известие о доставшемся ей богатстве, достигло ушей бывшего жениха. Пусть локти кусает. Таким образом, деньги и соответствующие данные способствовали тому, чтобы и стала она достаточно скоро настоятельницей того самого монастыря, ну а позднее аббатисой в Руаду-Крев. Прямо скажем, персоной не из последних среди церковников.
   После значительной паузы вестник заявил:
   - Ну а теперь самое важное.
   - Я надеюсь, тебе удалось узнать, что я просил, не так ли?
   - О да, Ваша Светлость я преуспел. Без сомнения только благодаря Вам, если бы я не был в эскорте, который встретил мадам Клайз и проводил ее до самых ворот замка, я бы ничего не понял.
   - А теперь? - интерес, звучащий в голосе Анторриана, был едва заметен. Казалось, то, что он задает этот вопрос - простая формальность, диктуемая лишь вежливостью.
   -Да, Ваша Светлость. Да. Я могу со всей уверенностью утверждать, госпожа аббатиса беременна.
   - Разумеется, - ледяным тоном ответил собеседник, - наш дворец лучшее на земле место для аббатис в интересном положении. Придумай что-нибудь более умное.
   - Нет, Ваша Светлость, это чистая правда! Особенности сложения госпожи аббатисы не оставляют ни малейших сомнений. Она ведь худа как щепка и поэтому соблюдает днем все предосторожности, однако я все же сумел удостовериться... Мне удалось проследить за ней и ночью, так что я ручаюсь за свои слова, Ваша Светлость.
   Анторриан пристально посмотрел на рассказчика, помедлил и безразлично пожал плечами:
   - Допустим, это так. Ладно, а выяснил ли ты кто является отцом предполагаемого ребенка?
   - Ваша Светлость! Ну, разве ж это возможно? Вы ведь сами говорили, внимания лишнего к себе не привлекать.
   - А что неужели для этого нужно было поднимать шум?
   - Ваша Светлость! Я же не говорю, что ничего не узнал. Просто доказательств-то нет. Одни догадки.
   - Доказательства ее беременности значит, ты предоставить берешься? - с легкой иронией в голосе поинтересовался Анторриан.
   - Да я ж видел, своими глазами видел - тотчас засуетился осведомитель.
   *******************************************************

-10-

   Фурия. Любая бы наложила на себя руки, засохла бы от зависти при одном только взгляде на почтенную госпожу аббатису. Одно выражение ее лица заслуживало того, чтобы быть запечатленным для потомков.
   Падение? Но нет же, нет! Я же не хочу! Куда? Кэртис пришел в себя и тут же чуть не упал в обморок. От возмущения, конечно. Похоже, остатки мозгов в голове у этой карги высохли напрочь. Обалдело озираясь по сторонам, он стал что есть сил вырываться из тесных "объятий". Не тут то было. Скрюченные пальцы намертво впились в его плечи и продолжали ритмично его трясти, словно бы желая, что бы что-нибудь выпало из карманов. Она же спятила, Мама Мия! Голова немедленно отозвалась на это открытие очередным болевым спазмом. Его Высочество стал судорожно вспоминать, что же знает о сумасшествии как болезни. Единственное, что пришло на ум - наиболее важным симптомом является пена, если есть в наличии, значит все. Кэртис изогнулся, как мог вывернул шею и уставился в перекошенное лицо. Пены вроде бы и нет...
   Мадам негодовала. Если бы во время тряски принц не проявил признаков жизни, она, может быть, и забеспокоилась, решив, что мальчик скоропостижно заболел, по ошибке злоупотребив горячительным. Ан нет. Дело было не только в запахе спиртного, подействовавшем на аббатису как красная тряпка на быка, но и в кое-чем другом. Несколько непечатных слов, сорвавшихся с невинных губ, привели ее в состояние полного исступления. Между тем произнесены они были еще до того, как Кэртис стал хоть как-то воспринимать мир вокруг.
   ...Их глаза встретились, и с губ аббатисы вместо пены сорвалось нечто, напоминающее птичий клекот.
   - Мадам Клейс! - с укором в голосе возопил принц. Раз уж не сумасшедшая, так можно и покачать права. В сущности, в чем дело?!
   - Мадам Клейс, что Вы делаете?
   И фонтан забил:
   - Негодный мальчишка, позор своего отца, да как ты только посмел....
   Кэртис оскорбился. К нему обращались на ты. До этого трясли как грушу. Каждый из диких и весьма обидных вскриков откликался новой вспышкой в голове.
   - Как Вы обращаетесь с Его Высочеством! - уже на окончании фразы он сожалением понял, что сам чисто машинально сказал "вы".
   - На деле ты лишь мерзкий и вульгарный мальчишка, заслуживающий порки!
   Кровь стала жечь жилы. Щеки вспыхнули. Кэртис медленно и нараспев поинтересовался со сдержанным холодком:
   - А кто же тогда на деле Вы, мадам Клейс?
   - Моя фамилия Клайз, Клайз! И я зарублю это на твоем носу, гадкий негодник!
   - Мне наплевать на то, как Вы себя зовете! - но, что, что же сказать? В это искаженную личину хотелось запустить чем-нибудь побольнее обычного ругательства. И потом, какое блаженство увидеть, как вытянется ее физиономия. Что сказать?! Что? Вдруг его осенило.
   ***************************************

-11-

   - Доказательства ее беременности значит, ты предоставить берешься? - насмешка, явственно-различимая в голосе, нарастала.
   - Да я ж видел, своими глазами видел - засуетился осведомитель.
   - Ладно, не лебези. Итак, какие же догадки?
   - Ну, болтают, что не так давно побывал в аббатстве герцог Занский. Отдавал он туда одну из своих внебрачных дочерей, которых у него так много, что говорят, и сам он им давно счет потерял. Герцог этот к слабому полу очень уж привязан, и к любой особе в юбке внимание проявить готов. Принят он был мадам Клайз очень любезно. Ну а что еще, так это так просто не узнаешь. Одно скажу: с возрастом Авериния краше не стала.
   - Понятно. Что ж, повторюсь, а что ей нужно у нас в замке? Если твои слова - правда, то госпоже Клайз определенно не нужно привлекать к себе лишние внимание.
   - Ну, чтоб отправиться сюда. Должно быть, у нее есть свои резоны...
   - Прекрасно. И как же ты себе это представляешь?
   - Ну, знаете, Ваша Светлость... Там на месте мадам Клайз очень не любят. Для этого у них причины есть, это точно. Все свои тиранские замашки госпожа не только сохранила с юных лет, но и весьма успешно развила. А рой девиц всегда может заметить что-нибудь подозрительное, ни одна, так другая. А образ жизни своей наставницы они изучили достаточно хорошо и любое отклонении истолковать правильно сумеют.
   Кроме того, опять же со времен молодости Аверинии и лекарское дело тоже вперед шагнуло. Здесь в столице найти подходящего врачевателя ей будет несложно, куда легче, чем в Руаду-Крев. На отсутствие денег ей жаловаться не приходится, скупиться она не будет, а значит, об огласке и речи нет.
   - Возможно - легко согласился Анторриан, - во всяком случае, в твоих словах, если поискать, даже можно найти зерно-другое истины. Ладно, на сегодня в любом случае довольно. - Его Светлость вынул из кармана плотно набитый кошелек и толкнул его по столу в сторону своего осведомителя.
   - Это тебе за твой нелегкий труд. Надеюсь, в дальнейшем мне придется иметь дело с чем-нибудь более определенным, чем догадки и домыслы.
   - Разумеется, Ваша Светлость. Благодарю Вас, Ваша Светлость. Вы очень щедры, Ваша Светлость, - низко кланяясь, человек удалился.
   С задумчивой улыбкой Анторриан направился к выходу. Вдруг резко остановился. Ах да, Кэр! Что ж, теперь твоя очередь.
   ****************************************

-12-

   Управление государством нельзя назвать легким делом. Только глупцы и тупицы продолжают считать, что главной обязанностью короля является сидение на троне, а уж в свободное время он только и делает, что развлекается на полную катушку. Можно будет только посочувствовать бедолаге, волей чудесного случая, очутившемуся на престоле и решившему претворить в жизнь подобные убеждения. Правление его будет недолгим. Жизнь, к сожалению, тоже.
   Тонкая паутина интриг с первого взгляда остается незаметной. Неосторожный или глупец, или просто проявивший слабость, любой из них скорее рано, чем поздно станет добычей. Задохнется, запутается в липких нитях неопределенности или станет марионеткой в мохнатых паучьих лапах. Здесь мало одной бдительности. Постоянное напряжение сказывается на образе жизни, накладывает свой отпечаток, проникает глубоко внутрь, не щадя самых потаенных закоулков души. Этого не вынесет слабый, сомнется под давящим весом как картонная фигурка.
   Значит корона - это бремя? Тяжелая ноша, которая может быть и дает свои преимущества, но накладывает слишком много обязанностей? Требует слишком больших предосторожностей? Возможно, для кого-то так оно и есть. И это понятно. Однако есть и другие. Для них этот тонкий венчик из чистого золота - призвание, судьба, смысл жизни. Они не сдадутся и не откажутся. Никогда.
   Эрнст Третий был из их числа. Он, неожиданно оказавшийся на троне в 19 лет и сумевший на нем удержаться, переживший, мало сказать переживший, одержавший вверх в нескольких десятках покушений на свою жизнь и власть. Грозный и великий правитель, молва о котором прокатилась по всему континенту. Продолжатель славного рода. Казалось, в нем воплотились все чаяния его предков. Живая легенда.
   Прекрасная легенда. Особенно увлекательная издалека - чем дальше, тем интересней. По мнению же тех, кто близко, Его Величеству все-таки не хватало монументальности. Конечно не только ее, но... Но.
   Самого Эрнста Третьего нынешнее положение дел вполне устраивало. Понятное дело, кто ж будет недоволен собственной силой. А вот пребывать живым памятником себе великому он почему-то не хотел. Не желал, видите ли, останавливаться на достигнутом, несмотря на то, что добиться сумел очень и очень многого. А потому рядом с Его Величеством, вечно устремленным вперед, было очень и очень неуютно. Многим. Конечно не всем, но... Но.
   А еще королю Кёрсана было чуждо благородство. Ну, по крайней мере, так говорили (очень тихо и озираясь по сторонам) его недруги. А их, кстати говоря, было немало, только вот одна беда, постоянством они не отличались. Один день - против, а два других - вроде бы как за. Обстоятельства, мол, вынуждают. Что тут скажешь, на то они и "недруги", а не "враги".
   А вот собственно врагов на долю Его Величества уже не осталось. Перевелись они подчистую или просто затаились в ожидании лучших времен? Кто ж разберет... Самое удивительное, король Кёрсана особенно разбираться и не спешил. Просто-напросто еще одним его недостатком (по мнению несуществующих врагов) были злопамятность и последовательность.
   *************************************

-13-

   Это было похоже на вспышку. Просто щелкнуло что-то в голове, как будто соединились две части головоломки, и пошло. Мадам Клайз, ведь точно, Клайз! Он же уже слышал, но когда? Неважно. Словно прорвав запруду, хлынули непрерывным потоком воспоминания, чьи-то слова.
   Со всей уверенностью... Утверждать... аббатиса беременна. Мне удалось... отец ребенка... Своими глазами видел ... герцог Занский... лишнее внимание. мадам Клайз... очень не любят Огласки она избежит ...
   Не может быть! Вот это да! В глазах у Кэртиса заплясали сумасшедшие точки, а сердце застучало резко и более прерывисто. Упоение захлестнуло его с ног до головы. Головная боль отступила куда-то на задворки, не выдержав бесшабашного восторга.
   - Мадам Клайз! Успокойтесь, что же Вы делаете, - для того чтобы она не увидела его улыбку, Кэр прикрыл рот рукой, - в Вашем состоянии нельзя так волноваться!
   Она вздрогнула. Что, что такое он мелет. Может, ей послышалось. Да нет же. Совпадение, нельзя же быть такой мнительной. И не в коем случае нельзя молчать!
   - После всего того, что ты выкинул сегодня, ты еще говоришь, что я не должна волноваться! Не должна болеть сердцем при виде юной души, падающей в грешную пучину!
   О, да! Как она изменилась в лице.
   - Мадам Клайз! В Вашем почтенном возрасте Вы должны уделять больше времени и внимания здоровью. Сейчас оно у вас такое хрупкое, такое слабое.
   Сначала она почувствовала облегчение. Так и есть - просто совпадение. Осознав же смысл слов, разразилась новой тирадой:
   - Ты пугаешь меня своей испорченностью! Как ты можешь только говорить подобные слова духовной особе, мало того, твоей дальней родственнице!
   Да-да. Она боится.
   - В таком тяжелом случае помогут только самые крайние меры. И я, я пойду на них, скрепя сердце...
   - Пожалуйста, только избавьте меня от скрипа Вашего сердца, мне хватает и голоса!
   Мадам повернулась на каблуках в сторону двери:
   - Я иду к Его Величеству. И как не грустно мне сообщить о том, что его сын...
   - Ну а мне-то как грустно, мадам Клайз! Вы все горячитесь и горячитесь. Того и гляди родите прямо у меня на глазах и что?!
   Она побледнела. Застыла на месте, не решаясь пошевелить хоть пальцем. Шок был так велик, что действительно странно, что слова принца не вызвали определенного эффекта, избавив мадам от необходимости прибегнуть к современным методам врачевания. Госпожа аббатиса несколько раз открыла и закрыла рот. Не раздалось ни звука. Затем легкие видимо оправились, и пронзительный и оглушительный визг, понесся, вибрируя и наводя ужас, по дворцовым коридорам.
   ******************************

-14-

   Анторриан сидел в библиотеке. Стол перед ним был завален книгами, причем некоторые из них создавали впечатление довольно старых и ветхих. У кого-то количество этих пухлых томиков могло вызвать сомнение. Не за тем ли их взяли, чтобы заслониться, скрыться с глаз за высокой баррикадой? Но в самой библиотеке в этот ранний час не было больше никого. А Анторриан с головой ушел в работу, требующую самого пристального внимания. Строго говоря, Его Светлость должен был заниматься несколько иным делом, а именно готовиться к занятию по нормам светского этикета. Но это лишь формально, на самом деле, его наставник уже две недели назад признал, что ему нечего больше сообщить своему ученику, способностями и усердием которого он так гордится.
   Безделье Анторриану, тем не менее, не угрожало, а в королевской библиотеке он обычно проводил большую часть свободного времени. Что ж, эта часть дворца действительно заслуживала уважение. Стоило только отворить тяжелую дубовую дверь, ведущую в эту сокровищницу знаний, как разбегались глаза, не в силах сразу справиться с явленным великолепием. Поначалу вошедшего охватывало чувство бесконечности, неопределенности. У помещения, только что принявшего посетителя, был потолок, украшенный роскошной лепниной с позолотой, с него свисали тяжелые громоздкие светильники, обильно инкрустированные драгоценными камнями и заливающие все пространство вокруг ярким теплым светом. Был здесь и пол, вернее пушистый ковер, похожий на облако, украшенный причудливым красно-желтым орнаментом. А вот стен, пожалуй, что и не было вовсе, а огромные шкафы и стеллажи, выполненные из дерева драгоценных пород, не подчинялись законам природы, а гордо и величаво парили над воздушным ковром, скрываясь где-то вдалеке. Нет конца и края. Только мягкий уют, немного сдобренный торжественным блеском, позволял пережить разочарование и подступающую грусть. Никогда, хоть посвяти этому добрый десяток жизней, не прочтет один человек всего здесь собранного! Библиотека пыталась утешить. Все здесь просило об одном: не думать о будущем, не бояться прошлого, а просто наслаждаться, поймать свой миг. Скамейки из красного дерева, находились неподалеку от каждого стеллажа, каждого деревянного исполина. Кое-где стояли и лесенки, позволяя добраться до самой сокровенной книги на вершине. То тут, то там прямо под светильниками были расставлены небольшие резные столики, сопровождаемые удобными креслами, обитыми красноватым бархатом. Не нужно тащить далеко тяжелые манускрипты, садись же рядом, садись и читай!
   А чего здесь только не было. Нет, описывать все просто бесполезно, один лишь сухой и неполный список занял бы бесчисленное множество страниц. Рукописные и напечатанные в типографиях, в дорогих переплетах и в скромных из свиной кожи, книги жили здесь своей жизнью. Другой важной составляющей были законы, указы, документы. Все аккуратно подшитые и сложенные стопками. Королевская библиотека.
   Перо скрипнуло, Анторриан огляделся по сторонам, распрямил затекшую спину. Ему сегодня надо еще много сделать. Пока никого нет. Он поправил стопку книг перед собой и перевернул страницу какого-то документа, нашел нужное место и продолжил записи. Некоторое время ничего не происходило, только потрескивало пламя в светильниках, да раздавался бумажный шелест. Вдруг к обычным звукам добавилось что-то еще. Необычное, неприятное. Увлеченный молодой человек изменение заметил не сразу, примерно через минуту. Осознав, потерпел еще одну, не желая прерываться и надеясь на то, что привычный покой вернется. Не тут то было. Пришлось уступить природному любопытству. Анторриан вздохнул, поморщился, быстрым движением собрал ворох документов и положил их на полку стоявшего неподалеку шкафа, скатал в трубку свои бумаги и, оставив нетронутыми книги, заспешил к двери.
   А когда он ее открыл... Истошный, нечеловеческий визг вонзился в уши. Многократно усиливаемый эхом, он казался порождением самого мерзкого из ночных кошмаров. Растерянные слуги, сталкиваясь друг с другом, сновали по коридорам. Немного поглядев на них, Его Светлость выбрал того, что мчался от источника непонятного шума и обратился к нему:
   - Эй, подожди! Что здесь происходит?
   - Ваша Светлость! - слуга побледнел.
   Анторриан уже привык к тому, что внушает прислуге (и не только) определенный страх. Иногда это было даже забавно. Чего опасались они - слуги, вот этого молодой человек не понимал.
   - Я жду ответа, - это нехитрое высказывание он произнес с удивительно мягкой теплотой в голосе, - отвечай и занимайся своими делами.
   Одетый в темно-зеленую с золотом ливрею человек сглотнул, взял себя в руки и ответил:
   - Ваша Светлость, мадам Клайз, с ней что-то случилось.
   - В самом деле? - Анторриан приподнял брови, - а что?
   - Ваша Светлость! Никто не знает, Ваша Светлость. Сегодня она должна была дать Его Высочеству Кэртису первый урок. Вы же знаете, Ваша Светлость, обсуждение духовных вопросов..., весьма важный предмет и ... В общем, на этом уроке что-то случилось и она, она не замолкает. Вот.
   - Хорошо, ты свободен.
   Рассеянно наблюдая за удаляющейся фигурой, Анторриан размышлял. Вдалеке пронзительный звук все же оборвался противным хлюпаньем. Будто б заткнули рот какой-то мягкой тряпкой. В голову против его воли лезли весьма непристойные предположения. Не набросился ли Кэр на аббатису. Вдруг попытался силой ею овладеть. Тогда ее можно понять. Но нет. Она страшна как смертный грех, а Кэртису такое несвойственно. Да и возраст у нее все-таки уже не тот. Тогда он ей что-то сказал. Но, в конце концов, да, от Кэра можно ожидать много, но ведь мадам Клайз вовсе не безгрешная овечка, не юная и наивная монашка. Чем же ее так проняло? Ладно, в таком состоянии многие женщины становятся нервными и раздражительными.
   Анторриан со вздохом покосился на дверь библиотеки. Увы, все его увлечение работой развеялось как дым. Не чего и думать о том, чтоб выжать из себя что-нибудь дельное. Да уж, Кэр - это нечто. Что ж попробую немного разобраться. И молодой человек одним решительным шагом оказался в людском потоке, заметно расступившемся при его приближении.
   **************************************************

-15-

   "Его Величество изволит пребывать в дурном настроении". Эта бесхитростная истина уже успела облететь весь замок, начиная с подвалов и отнюдь не угасая на башенных шпилях. Об известии знал каждый: гвардеец, стоящий на карауле, юный паж или легкомысленная прачка, придворные и их слуги, все. Те, кого обязанности или вопрос долга и чести не вынуждали быть на виду, скрылись с глаз. Прочие же ходили на цыпочках и беспричинно вздрагивали от отголосков своих шагов. Гнев короля может стоить жизни его подданному. А осторожность - спасти.
   Еще не прошло и получаса, как мадам Клайз покинула дворец. Слезы безостановочно лились из ее не очень прекрасных глаз (по правде говоря, чуть придя в себя, аббатиса воспользовалась кусочком луковицы), а истерические всхлипы и вздрагивания могли навести тоску на кого угодно.
   Как не старался Эрнст Третий выяснить причину, доведшую духовную особу до такого "плачевного" состояния, и послужившую поводом для скоропалительного отъезда, он получил лишь ворох тщательно скрытых в рыданиях упреков. Увы, все тщетно. Было ясно лишь одно. Его второй ребенок в очередной раз нанес невосполнимый урон трону, как начал это делать с самого своего появления на свет.
   - Меня еще никогда, Ваше Величество, никогда так не оскорбляли! Такой невоспитанный, такой испорченный... Ваше Величество такого ли обращения заслужила я?!
   Странным было то, что на прямой вопрос, чем именно Его Высочество обидел мадам, та лишь заливалась болезненным румянцем и лепетала, что не повторит, ни за что не повторит эти ужасные слова!
   Когда же король задал тот же вопрос самому Высочеству, его милый сынок только развел руками. Он уже успел избавиться от мучившей его с раннего утра головной боли, выпив несколько (довольно много) бокалов вина. Море ему сейчас было по колено, а о том, что же имело место на пресловутом уроке, Кэртис знал не больше других. Разбираться с ним пока было бесполезно, и королевский гнев созревал и нависал над всеми подобно одинокой грозовой туче.
   ***************************************************
  

Первая глава

-1-

   ...Стоял прекрасный летний день, удивительно славный и совсем непохожий на вереницу предшествующих. Не так давно прошел дождик, бурный как слезы девушки. Трава еще была мокрой, а солнце уже вовсю светило на конфетно-голубом небе. Изредка оно пряталось за белоснежные кудрявые облака, словно продолжая еще немного дуться. Хотя... Может быть, румяный шарик просто играл с ветром в прятки. В воздушных потоках крутились сбитые с деревьев листья и веточки, удивительно свежие и ароматные. Воздух дышал жизнью.
   Йоран отошла от окна и в который раз приникла к зеркалу. Все замечательно! Она такая хорошенькая, она сможет. Наряд, выбранный юной прелестницей для сегодняшних торжеств, не был пошит в устоявшихся канонах. Забавно. Многие девушки с замиранием сердца ждали того момента, когда они смогут наконец блеснуть на балу, укутанные ворохом драгоценной ткани, с тяжелым шлейфом, волочащимся за спиной, и грудью полуобнаженной и почти неприлично прикрытой газом. Йоран хотела не этого. Она любила танцевать, часами кружиться под звуки музыки и уже давно поняла, что не желает после ночи блаженства отлеживаться с непереносимой болью в спине. К тому же она может показать не только грудь. Может быть, для кого-то драгоценная маскировка необходима. Что ж, жаль бедняжек. Она...
   Она была миленькой. Исполненная грации фигурка была на диво пропорциональна и изящна. Темной ночью, когда никто за ней не наблюдает, и рядом нет никого, Йоран стаскивала с себя ночное платье и часами любовалась на свое отражение в огромном, во всю стену, зеркале. В сумрачной тени она была еще красивее, еще загадочнее, пусть даже и казались черными ее почти круглые глаза. На самом деле они были зеленые, того самого цвета, который бывает лишь у королей и самых благородных их подданных.
   А вот волосы не были цвета трона. Они были черными как смоль и безудержным водопадом спадали на плечи.
   Ах да, наряд! Она сама нарисовала его облик для портнихи. О, как та была шокирована. Но крошка Йори ее уломала, и взяла обещание, что б та не говорила родителям. Йоран знала, что в нужный день им придется уехать, а значит, помешать ей произвести фурор не удастся!
   Девушка мелодично хихикнула. После того как Матильда помогла ей одеться, на это пришлось пойти ради приличия, на самом-то деле, чтоб надеть это платье помощь была не нужна, она со страдальческим выражением лица вышла. Стоило прислуге лишь прикрыть дверь, как Йоран метнулась вслед как вспышка: что же скажет?
   - Господи Боже. Что ж твориться на земле твоей?!
   - Матильдочка, на что ж жалуешься, душка! - раздался в ответ голос одной из горничных, какой именно не разберешь.
   - Уехали взрослые господа, а дочка... Ой, что деется!
   - Да что, что такое?
   - А то! Такое платье на себя одела, что как бы ее там камнями не закидали, на балу этом.
   - Да ты что! Да не, полно тебе ерунду-то болтать. Барышня у нас красивая, ладная. Пусть завидуют.
   - Ну что ты говоришь, темнота! Да разве ж так одеваться господа благородные должны, что в пору, прости господи, девке какой ...
   Здорово. Да, ее ждет удача. Немного духов, накидку. Все - готова. Пора вниз, к карете и часы уже бьют.
   Чуть ежась от зябкого воздуха, она поднялась в экипаж, опершись на крепкую руку лакея. Бросив на него придирчивый взгляд, убедилась, что выглядит прилично и, кроме того, сражен ее обликом. Что ж, на счастье... В путь!
   *****************************************

-2-

   Она должна была пойти на бал вместе со своей воспитательницей. Родители могли быть уверенны, что их сокровище будет под присмотром и не выкинет какой-нибудь глупости. Однако в планы Йоран подобное не входило. Чтобы избавиться от ненужной докуки пришлось пойти на хитрость, даже на обман! Сначала ее мадам, кстати, особа крайне чопорная и сухая, получила письмо, якобы от родителей Йоран. В нем говорилось о том, что, настояв на своем, дочку забирают ненадолго в поместье, и помощь со стороны любезной компаньонки уже не понадобится. Стоит ли говорить, что все протесты, просьбы и мольбы папы и мамы, действительно имевшие место, не нашли никакого отклика в сердце упрямицы. Навязчивая идея, что пока взрослые будут улаживать семейные дела, их малышка отдохнет от городского шума и суеты, вовсе не казалась Йори милой. Да, родных не выбирают, но временами бесконечное занудство отца и странная беспечность матери по поводу ее будущего замужества, начинали действовать ей на нервы. Быть поздним ребенком плохо, и Йоран не переставало мучить ощущение, что родители уже давно не понимают, в каком времени они живут...
   Проблему навязчивого эскорта Йори решила с блеском. На всякий случай девушка несколько дней не покидала дом, чтобы избежать незапланированной встречи. Сплетен и болтовни прислуги можно было не опасаться. Представить, что мадам обратиться к подобному источнику? Просто смешно!
   Из дома она выехала заранее на всякий случай. Прислуга считала, что девушка отправилась к воспитательнице, откуда и поедет прямиком на бал вместе со своим "достойным" сопровождением. Доставку послания от мадам, в котором предлагалось встретиться у той дома, Йори опять же организовала сама.
   Ради чего все это? Пусть ей еще только шестнадцать, но ведь в свет ее уже вывозили не раз. Все невообразимо просто. Пусть она безумно любит танцы, но на самом деле ей нужно вовсе не бесцельное скольжение по полу в полупустом зале, украшенном паутиной. Вовсе нет, ей нужен муж.
   А сегодня она должна встретить свою судьбу. На балу будет Его Величество... В первый раз за несколько лет. А ведь король - это ведь Вам не слащавый принц из сладких девичьих грез!
   *******************************

-3-

   Парадоксальность жизни заслуживает уважения. Сколько самых важных планов, значительных и серьезных, проработанных до малейшей детали, обращается в пыль из-за какого-нибудь глупого пустяка. Хочешь поправить, спасти свой труд. Но поздно. Нечего спасать, все испорчено безвозвратно. Однако внимание! Поглядите сюда, ... глупышка шестнадцати лет, точно знающая, что она - центр вселенной, решила выйти замуж. За короля. Казалось бы, шансов нет. Но жизнь...
   ... Эрнст Третий был увлечен разговором. Столько времени занимаясь лишь подавлением мятежа, он и сейчас продолжал думать о хрупком равновесии, в котором любая былинка может стать решающей. Поэтому, даже теперь хоть и нужно слегка отдохнуть и развеяться, а где это сделать лучше, как ни на балу по поводу своего возвращения в столицу, дела все еще не отпускали, и король внимательно слушал одного из своих доверенных офицеров:
   - Волноваться не о чем, Ваше Величество. Да, пусть даже обезглавленное тело сумело продержаться дольше, чем мы рассчитывали, но тем лучше для нас. Если бы они не были так уверены в себе, то затаились, а выковыривать по щелям всяких ... В общем, Вам сейчас есть, чем гордиться, приношу Вам свои искренние поздравления, Ваше Величество!
   - Без таких людей как Вы вряд ли бы вышло что-то дельное, Анри. Однако боюсь, что Ваши представления слишком радужны. Дело в том, что здесь идет речь о теле, головы которого растут слишком быстро, словно в бесхитростной детской сказке. Ну а для того, чтобы обшарить все щели в нашей стране, в конце концов, далеко не каждая...- внезапная пауза прервала ход мысли монарха.
   - Ваше Величество?
   - Посмотрите в тот дальний конец зала. Что за ... переполох?
   - Не разобрать, Ваше Величество. Похоже, что-то стряслось,- только договорив, офицер понял, что обращался в пустоту, Его Величество уже давно направился к странному скоплению людей. Оно становилось все гуще и слегка жужжало как рассерженная оса.
   Добравшись до места и разглядев предмет беспорядка, Эрнст не стал сдерживать удивленного возгласа. Он уже рассчитывал увидеть очередного схваченного заговорщика, к которым Его Величество успел привыкнуть как к родным, или на худой конец нелепую перепалку между двумя почтенными дамами, чьи туалеты по роковому недосмотру портнихи оказались похожи друг на друга как две капли воды. А вот такое... На королевском балу (как впрочем, и на любом другом) редко увидишь обворожительную и крайне юную девушку ... в нижнем белье! И пускай оно было ярко изумрудного цвета и обильно украшено искусной вышивкой золотистого оттенка, ни чем иным назвать его язык просто не поворачивался.
   Ваше Величество! - Йоран прекрасно сыграла на голосовых модуляциях. Получилось кротко и волнующе. Ей уже успели надоесть разодетые дамы и кавалеры, не сводящие с нее глаз. Одни с осуждением и скрытой завистью, а другие с горячечным блеском и плохо сдерживаемой похотью.
   - Ваше Величество... - голос прервался, и смущенная девушка потупила глаза.
   Король не скроил бессмысленную физиономию и не спросил с придыханием: "Как Ваше имя, прекрасная незнакомка?" Он был на высоте.
   - Кто эта юная дама? - поинтересовался Эрнст у стоявшего поблизости герцога Арду, с трудом сдерживая улыбку. Герцог, сглотнув, отвел взгляд от слишком глубокого декольте и заговорил срывающимся фальцетом:
   - О, да это малышка Йоран, Ваше Величество. Вы наверняка помните ее отца, о, когда мы с ним вместе..., да, славное было время ..., Вы же видите фамильное сходство, Ваше Величество, поздний ребенок, ведь маркиз ... - и герцог сложился в приступе надсадного кашля, в котором невнятно прозвучало окончание фразы.
   - Она кажется одна и так ... одета?
   - Мммм... возможно, - Арду явно старался на ходу придумать какое-то правдоподобное объяснение. Волнуясь не на шутку, словно происходящее его чем-то задело, он наконец изрек, - молодежь, Ваше Величество. Раньше, Ваше Величество, все было по-другому, - на этих значительных словах герцог вновь вернул свои глаза на прежнее место, словно бы желая убедиться на месте, в чем же эта стройная девушка отличается от прежних, чья молодость уже отцвела в славные былые времена. Его Величество обернулся к нарушительнице спокойствия:
   - Милая Йоран, мне, пожалуй, придется составить Вам компанию на этот вечер. Я не навязываюсь, но когда юная и благородная особа попадает в моем доме в положение подобное Вашему... - поймав быстрый вопросительный взгляд, Эрнст чуть заметно улыбнулся, - Да, должен признаться, что такое здесь происходит в первый раз. Тем не менее, как хороший хозяин я должен позаботиться о Вас и Вашей репутации.
   В ответ Эрнст получил задорную улыбку. Принимая галантно поданную руку, Йори подумала: "Он мой". Так и вышло.
   ********************************************

-4-

   Не стучитесь в закрытые двери. Не делайте этого, если не знаете точно, что там Вас ждет. Ведь самое плохое - это вовсе не разбитые в кровь руки, а то, что Вы встретите внутри. Оно кажется таким заманчивым и желанным извне. Но представить правду - что может быть сложнее. И вот Вы внутри, а заклятая дверь, она опять закрылась. За Вашей спиной. А сбывшаяся мечта, родная драгоценность, которую Вы так долго лелеяли, обернулась кошмаром. А ведь сами пришли сюда.
   Когда Его Величество Эрнст Третий взял в жены очаровательную Йоран, королю было двадцать три, а его избраннице всего шестнадцать. Через год на свет появился наследник - принц Алегзандер. Прекрасная чета, красивый умный малыш. Правда роды дались Ее Величеству нелегко, и ей пришлось долго пролежать в постели. Но разве ж это повод для смутной молвы, гулявшей по столице. "Королева очень несчастна".
   Однако это было правдой. А радость от свершившегося чуда растаяла быстрее, чем конфетка в пухлой ручке ребенка.
   Йоран была собственницей и не понимала, почему все вокруг посягают на ее законное право. Ее не волновали вопросы управления страной, власть над государством казалась маловажным дополнением к браку. Ей нужен был он, Эрнст. Такой, как она придумала, и никакой больше. И быть он должен ее и только ее. А выходило все совсем не так.
   К своему мужу прилюдно, а рядом с ним всегда кто-то был, она не могла, не имела права обратиться по имени! Ваше Величество! О, Мама Мия, как болели после этого губы. Этикет, правила хорошего тона, церемониал. Откуда пришло все это? Гадкая липкая паутина, созданная специально для того, чтобы измучить, погубить ее.
   А почему он все время занят? Разве не она прелесть и свет его очей?! Какие дела, она хочет, она требует. Она плачет в расшитую королевским вензелем подушку.
   Йоран не верила в долг, она ревновала. К каждому, кто проводил свое время рядом с королем. Ее осенило. Да, раньше она не хотела рано заводить детей. Она так молода, куда спешить. Надо быть счастливой, наслаждаться. Сейчас она решилась. Она - крошка Йори воспитает наследника престола. Эрнст будет ей гордиться, он будет с ней рядом. Все образуется.
   Дела и вправду пошли на лад. Узнав о том, что его возлюбленная носит под сердцем дитя, Эрнст потерял голову. Ее Величество была окружена заботой и вниманием. Если и раньше любой ее каприз немедленно выполнялся, то теперь все ее окружение пыталось предугадывать желания своей повелительницы. А самое главное - он. Эрнст держал ее за руку и по малейшей просьбе Йоран проводил с ней целые часы. Она была счастлива.
   ... Как же больно. Роды были такими тяжелыми, настоящая пытка. Она кричала и заливалась слезами. Только мысль, что за дверью ее ждет он, помогала держаться.
   - Ваше Величество, мальчик! - сквозь туман проступило заботливое лицо повивальной дамы.
   Конечно же, мальчик. Кто ж еще? Она так хотела.
   - Как хорошо! Вот Вы и родили Его Величеству наследника. Ой, какой красавчик. Тю-тю-тю... - и растерянно замолкла, не понимая, что же не то обронила, настолько нескрываемой яростью полыхнули глаза королевы.
   Она не рожала наследника Его Величеству. Не для того терпела смертные муки. Этого ребенка она родила себе! Себе и своему мужу - любимому Эрнсту.
   Имя для ребенка Йоран придумала давно. В размышлениях как лучше всего назвать малютку она коротала бессонные ночи, когда милого рядом не было, а подступающая к горлу дурнота не давала заснуть. Эрнсту она еще ничегошеньки не сказала. Как-то смешно было говорить с возлюбленным о детях, и она решила: это будет сюрприз!
   Несколько дней после родов королева провела в беспамятстве. Тяжелая муторная дрема не отпускала бы и дольше, но молодой организм взял свое. Йоран тут же потребовала принести малыша. Вместо этого к ней вошел Эрнст...
   После того, как захлестнувшее ее счастье слегка отпустило, она спросила, где же дитя.
   - О, милая. Малыш у кормилицы. Не волнуйся, за ним хорошо смотрят. Я сам...
   - Дорогой я хочу вскормить нашего ребенка грудью.
   Идиотка. Она поддалась на уговоры, какими же искренними и заботливыми показались они ей тогда. Он хочет, чтобы Йоран всегда была красивой, ей не нужно отдавать свою свежесть. Роды были такими трудными. Он и так видит ее любовь к дитя... А она так быстро устала и не успела даже увидеть сыночка. Провалилась в смутное некуда. Выплыла через неделю.
   - А вот и Его Высочество Алегзандер! Смотри какой. А глаза...
   Ее собственные глаза едва-едва не полезли на лоб.
   - Алегзандер! Эрнст, что ты такое говоришь? Я не понимаю. Мы, мы же не обсуждали... Я хотела...
   Тут она и узнала. Права, сто тысяч раз права была повитуха, она родила Его Величеству наследника, имя которого устанавливается традициями, а не прихотями любящей мамочки.
   - Как же ты не понимаешь!
   Ты. Ну конечно, рядом никого.
   - Обычаи складываются веками. Мой отец...
   Как темно в глазах.
   - ... отец моего отца.
   Я не хочу!
   - Этот ребенок, я не забираю его. Просто, милая, он не принадлежит ни тебе, ни мне. С самого рождения он предназначен для трона. То же самое, если отдаешь свое чадо в монастырь, вручаешь Богу.
   Она все потеряла. Любовь, сына. Пусть уходит жизнь!
   ***********************************************

-5-

   Жизнь не ушла. Целый год провела Йоран на ее границе, но не упала. Где-то глубоко в груди загорелась искорка, растопила лед, дала силы. У нее будет свой ребенок. Только для нее. Ее радость. Надо только окрепнуть, вернуться. Ей не повезло в любви - найдет утешение в материнстве.
   Казалось, горьким обидам не будет числа. Могла ли она ждать подобного от человека, которого любила больше жизни! Она, Йоран была нужна ему как самка, производительница чистых кровей. Да что ему счастье Йори...
   - Дорогая, я не хотел бы второго ребенка. Это не моя прихоть. Вовсе нет. История нашего рода...
   Как же они ее ненавидят. Все эти венценосные предки! Смеются и скалятся, глядят пустыми глазницами!
   - Все кончалось так печально. А я сам... Я не хочу такого для моего сына. Если б знать точно, что родится дочь.
   Я хочу себе сына.
   - У тебя есть моя любовь. Прошлые роды дались так тяжело. Не думай больше...
   ...Она думала. Она была упрямой. Но проклятая пытка явления на свет наследника действительно отразилась на ее здоровье. И все старания кончались ничем.
   Капля камень точит. Йоран ходила к знахаркам, пила отвары такие горькие, что потом во рту все отекало. Она делала все. Она ждала. Вскоре после того, как Его Высочеству Алегзандеру (она видела его пару раз в месяц, все остальное время наследник был поручен надзору доверенных лиц) исполнилось три года, она понесла. И сокрыла все в тайне до той поры, пока ничего уже сделать было нельзя. Не повернуть, не разрушить.
   - Дорогая, я же просил тебя!
   -Милый, прости, у нас будет дочь. Я...я точно знаю.
   Она лгала. Йоран кожей чувствовала, что носит сына. Она ждала его. Кэртис... Ведь Йори так давно придумала имя.
   ************************************

-6-

   И Кэртис появился на свет. Желанный для своей матери и ненужный другим. Еще один сын - для Эрнста эти слова звучали как ругательство. И не без причин.
   Йоран было все равно. Она восстановила справедливость, как делала каждый раз в детстве, когда ей вдруг осмеливались отказать и не покупали новую игрушку. Слово "нет" было бессмысленным. Ее самолюбию и так был нанесен болезненный удар. И сейчас она брала реванш, не задумываясь, решительно и безрассудно. Она не видела того, что происходило вокруг. Потемневших глаз мужа, его плохо сдерживаемый гнев и холодное отчуждение. Для Йори все было кончено давно, когда он предал ее ради своих непонятных ей дел. Раз он не стал ее безраздельно, не нужен и вовсе!
   А у нее есть сын. Самый красивый, самый умный в мире малыш.
   Йоран занималась с ребенком целыми днями. Сначала сидела у колыбельки и пела песенки как прекрасная сирена, потом стала учить говорить, весело и переливчато хохоча над смешным лепетом. Затем пошел черед сказок и страшных историй, суматошных игр и беготни. Крохотный мирок счастья жил своей жизнью, не пересекаясь с внешним.
   Эрнст сменил постепенно гнев на милость. Он все еще любил Йоран и почувствовал, что, может быть, и не был прав по отношению к супруге. Ради нее он старался относиться к ребенку лучше. А если б не постоянные бесконечные дела, не отпускающие ни на минуту и требующие самого пристального внимания, давно бы сделал попытку восстановить отношения с Ее Величеством.
   Но случилось непоправимое. И в тот день, когда Кэртису исполнилось три года, он потерял свою мать. Потерял навсегда, вместе с детством.
   ...Боль утраты. "Ее Величество умерла".
   - А где мама?
   - Ваше Высочество, Вы не должны плакать! - чужие, злые голоса.
   - Где моя мама?
   - Боже мой! Как можно это терпеть. Кто-нибудь, уймите же Его Высочество!
   Другой голос.
   - Может быть, не отправлять Его Высочество на похороны?
   - О Чем Вы говорите? - снова злость, - неужели непонятно есть протокол. А он принц.
   - Да, но Его Величество?
   - Хватит!
   - Где моя мама?! - почему ему не отвечают, почему молчат или как-то странно называют или говорят не то?
   - Ее Величество умерла, - противные нотки в голосе, фальшь, - Ваша боль понятна, Ваше Высочество, но постарайтесь, - угроза, - пос-та-рай-тесь успокоиться.
   - Я знаю, она уехала. Мама скоро вернется?
   - Если он скажет такое!
   - Его Высочество будет молчать! - боль, - Правда, милый?
   - Ма-ма!!!!
   ...Кладбище. Все в черном и расфуфыренные как индюки. Музыка гремит медным тазом. Он молчит. А на него смотрят, следят. Липкие взгляды, ни капли сочувствия, угроза. Зачем они здесь? К чему закапывать пустой гроб? Почему нет рядом мамы? Так устали ноги, стоит только их согнуть, начинают больно подталкивать сзади. Когда это кончится?
   Позавчера мама была такой доброй, такой милой. Она поцеловала его на ночь и долго говорила, что будет любить только его, его одного. Говорила, что если бы могла его взять с собой, обязательно бы взяла.
   - Ты же вернешься, мам! Скоро вернешься!
   Она не отвечала, только смотрела на него и улыбалась. Ему не было страшно. Ведь он уже большой и храбрый. Побудет немного один.
   - Мама, я буду храбрым!
   - Конечно, милый, конечно. Я в тебя верю, мое солнышко!
   Сейчас он боялся. Ему даже казалось, что он не выдержит, если мама не появится сейчас же. С ней ему так плохо быть не может.
   Он целый день просидел в комнате один, никуда не выходил, ничего не просил у прислуги. Сделал все так, как хотела мамочка. Лег спать с мыслью о ней, о том, как она скучает. Долго не приходил сон. Утром его разбудили, а мамы все нет и нет.
   - Мама! - он прошептал это еле слышно. Может быть, она где-то здесь, в толпе. Смотрит на него. Она никогда не уходила надолго, больше часа - никогда. А сейчас...
   - Прах к праху, земля к земле...
   Ладно. Раз так он не будет слушать! Он будет птичкой...
   ***********************************************

-7-

   Ее Величество королева Йоран скончалась в возрасте двадцати четырех лет от тяжелой болезни. Опасное заболевание не только лишило юную королеву жизни, но и обезобразило. Поэтому, скорбящий Эрнст Третий приказал похоронить свою супругу в закрытом гробу. На глазах у всех своих подданных, с трудом сдерживая слезы горя, монарх навсегда попрощался с возлюбленной.
   На следующий же день он покинул одетую в траур столицу. Король присоединился к своим войскам, второй год подряд принимающим участие в затяжной войне против соседнего государства.
   О беде, постигшей правителя, говорили все. Дети и старики сочувствовали ему, говоря, что даже самое высокое положение и власть не способны противостоять смерти.
   Злые языки говорили другое. Откуда взялась эта странные слова, перелетающие из уст в уста и всегда произносимые только тихим шепотом, было неизвестно. Едва слышные звуки всегда затихали, стоило городской страже только проехать мимо.
   Королева, ведали злые языки, вовсе не умерла от болезни. Нет, не пала она и от руки убийцы. Ее Величество Йоран и по сей день жива, здорова и прекрасна. Но вот в королевстве ее больше нет. Благородная Йоран сбежала вместе со своим любовником, знатным вельможей из дальней страны, воспользовавшись отсутствием Его Величества в городе...
   Что тут скажешь. От новой любви Йори вспыхнула как факел. Скрывать чувства и поступки от опостылевшего мужа было опасным. Не поспоришь с паутиной, не обманешь сотни наблюдательных глаз. К тому же зачем ей золотая клетка? Ее удел свобода, распахнутые крылья и зовущая синева неба! Кэртис... Да, Йоран очень хотелось взять бы его с собой. Она никогда не бросала любимые игрушки. Увы. Здесь слово "нет" было действительно необоримым. Как ни не любила она все эти разговоры про королевскую кровь, главное все же усвоила. Если возьмет с собой сына, Эрнст перевернет небо и землю, но их найдет. Заговоры, мятежи - его конек. И возможный претендент на престол для него не шутка.
   Йори немного поплакала над спящим сыном, поцеловала его в худенькую щечку - на удачу - и, закутавшись в темный плащ, поспешила в новую жизнь. Ночная мгла приняла ее в свои объятья, ветер играл выбившейся из-под капюшона прядью, звезды подмигивали из темной бездны. Где-то далеко всхрапнула лошадь... Он ждет ее, он близко. Вот родная рука обвилась вокруг талии, сердце понеслось вскачь, любимый подхватил ее и посадил на скакуна. Там дальше их уже ждет карета. Времени с избытком, у них все получится! В путь!
   Звонкий цокот копыт потревожил на мгновение безмолвие ночи. В замке в мягкой уютной постели Кэртис перевернулся на другой бок.
   ****************************************************
  
  
  
  

Вторая глава

-1-

   Небеса благосклонно относились к королевству Кёрсан. Несмотря на яростные смуты и мятежи из поколения в поколение терзающие плоть государства, вопреки бурным потокам алой крови, которые всегда обрывали бесчинство (именно потокам, ибо во время смуты бежали лишь ручейки!), невзирая на алчные взгляды и хозяйский интерес дорогих соседей, государство оставалось твердыней. Впрочем неприступный гранит тоже не простоит вечно. Да и что за радость стоять под палящим зноем или секущим ливнем в ожидании неизбежного конца.
   Кёрсан процветал. Казалось, это гордое и, откровенно говоря, не очень уж большое государство обращает себе на пользу каждое событие, любую мелочь и живет вопреки всем. А это действительно так приятно - существовать кому-то назло.
   ... Нестройный ропот протеста пронесся над небольшой кавалькадой. Недовольны. Эрнст делал вид, что не имеет ни малейшего понятия о том, какое настроение охватило процессию. Потерпят, не дети малые. Смешно полагать, что раз едешь подписывать мирный договор, к тому же победный и почетный, то и ждут тебя впереди только слава, да веселье. Не бывает такого, ой не бывает. Вот и видно, те, кто сопровождали его во всех переделках и врагу в глаза привыкли смотреть не за столом переговоров, а на ратном поле, не пытаются роптать. Они-то знают, безопасный тыл стоит дорого, и во всем лучше убедиться самому да загодя. А вот своими жизнями платить за ошибку - последнее дело!
   Эрнст не искал подвоха во всем, он его просто видел. Не ради свершения подвигов оставил он столицу и занялся государством изнутри. Град стольный Кредо прямой угрозы в себе давно уж не таит. Недовольные, да, конечно. Куда же их денешь? Не осчастливить всех. А казнить одним махом, кто останется? Не в этом дело. Должный порядок в Кредо Его Величество навел своими руками, а вот оставаться там и любоваться сделанным не хотел. Ведь очень легко обмануться, привыкнуть к хорошему. Решить, что везде так же здорово, как и у подножия трона.
   Окраины таили в себе много опасностей. Именно отсюда нужно ожидать очередного удара в спину, вот место, где охотно вспыхнет новая искра восстания. Он не прогадал. Провинциальная знать уже вовсю вела переговоры с соседним Брейзеном. Желали почетно присоединиться под дружественное крыло. Не бесплатно, само собой. Вот только о цене договориться не успели.
   *************************************

-2-

   Королевство Брейзен находилось на востоке от Кёрсана. Плодородные земли, богатые города. Все бы ничего, но неудачи преследовали государство постоянно как какое-то навязчивое проклятие. Будто одно-единственное желание заложено в саму суть существования - уменьшиться, сократиться. Отдельные церковники в стране даже советовали смириться с роком, внять гласу небес и пережить покаяние. Власть светская не была настроена так легко. Быть может церкви и хватает доходов, однако развала страны сие не оправдывает. Так и пытались удержать в железном кулаке расползающееся по швам королевство.
   К юго-востоку от Брейзена начиналась вереница государств вовсе некрупных. Над такими, поглядев, только посмеешься, однако... Вопреки своему несолидному размеру жили эти крайние весьма успешно. Не жалели денег для оплаты армии прекрасно обученных наемников и вовсе не спешили примкнуть к какому-нибудь крупному и неповоротливому соседу.
   Не хотят и ладно. Брейзен несколько раз безуспешно попробовав поглотить одно из соседних государств, смирился и стал вести весьма выгодную торговлю. В высокогорьях добывали золото и драгоценные камни. Особенно королевства Верхнего Круга славились своими изумрудами.
   Таким же небольшим, самостоятельным и преуспевающим государством захотела стать и юго-восточная окраина Брейзена. Настоящее захолустье. И здесь попадались в каменистой почве самоцветы, довольно мелкие, но лучистые и яркие. Хватит на безбедную жизнь. Зачем делиться со столицей и кормить зажравшийся двор?!
   Зараза под названием "отделение" зацвела бурным цветом. А высокородный правитель Брейзена вкупе с чадами, домочадцами и приближенными получил себе головную боль. Удивительное упорство жителей глубинки портило жизнь и грозило лишить казну одного из достаточно существенных источников дохода.
   Грустно стало жить и картографам. Просто невмоготу. То, вот оно, новое королевство, отбившееся от назойливой опеки, свободно! Но нет же, что вы, это уже одна из территорий Брейзена, восстание подавлено. Хотя нет... Судя по последним вестям с передовой, мирный договор подписан, а отделение признано. И так без счета. Утирая трудовой пот со лба, картосоставители судачили между собой, что не плохо б спорную границу обозначить пунктиром. Тогда б и расходы на бумагу упали, и жить бы всем легче стало не в пример, а уж им мастерам и подавно. Болтать-то болтали, да не забывали и через плечо коситься. Своя голова на плечах делу не помеха.
   Как будто мало было для одной страны бед и хлопот, долгие годы, с самых давних пор мучила Брейзен еще одна напасть. Кровавая бухта. Многие в один голос твердили, что она и есть корень всего зла и приносит королевству одни неудачи. Как не злился, не безумствовал от гнева высокородный правитель, даже он, в конце концов, признал, что именно из-за Бухты и потерпели они позорное поражение в войне с Кёрсаном. Да и какое поражение, все плодородные земли по ту сторону Кровавого треугольника отошли соседу. И леса со своей превосходной древесиной тоже потерянны. Просто ужасно... Как заявили государю надежные офицеры, победа была невозможна. В обход войска не проведешь - границы закрыты. А напрямик... О боевом духе и вспоминать смешно, так тряслись от страха солдаты. Ну и что с такими войсками прикажите делать в бою? Высокородный правитель негодовал и грозился обрушить свой гнев на того безумца, что предложил вступить в переговоры с дворянами с окраин Кёрсана. Ведь целы б были тогда наши земли, а зачем нам чужое?! Благоразумные подданные не напоминали своему монарху, что именно в его светлую голову пришла эта блистательная идея. Сейчас их правителя утешала одна мысль. Ненавистный Кёрсан получит в дополнение к его пашням и нивам весьма неприятное соседство. Монарх Брейзена признал Красный треугольник нейтральным, благо нужды в нем никакой больше нет. А значит, может невезение возьмет да и падет на Кёрсан?
   ******************************************

-3-

   - Ваше Величество? - звонкий, почти детский голос вклинился в размышления Эрнста. Король вскинул глаза и увидел перед собой пажа донельзя смущенного тем, что пришлось побеспокоить монарха.
   - Да-да. Я тебя слушаю.
   - Меня послал граф Озерс, Ваше Величество.
   Послал, звучит, конечно, гордо, но вот если повернуть голову, то графа увидишь без труда, отстал всего на пару метров, да и то, потому что лошадь еле плетется, по велению хозяина, само собой.
   - Понятно, что же он хочет мне сообщить?
   - Граф Озерс говорит, что надвигается гроза, и необходимо разбить лагерь. Бурю лучше переждать в безопасном месте.
   Эрнст Третий задрал голову и посмотрел в небо. И впрямь хмурилось. Насколько он успел изучить погоду здешних мест, дождь действительно обрушится на их головы. Часа через два. За это время они каак раз доберутся до своей зловещей цели, Красного треугольника. Страх, да и только. Сидели б дома, если такие робкие...
   - Передай графу, что мы разобьем лагерь, как только прибудем на место. Понял?
   - Да, Ваше Величество.
   Однако он почему-то не спешил доставить ответ. Впрочем, Эрнст говорил достаточно громко, что б его услышали и в конце процессии. Лошадь пажа, словно разделяя волнение всадника, невпопад переступила копытами, сбиваясь с такта.
   Эрнст посмотрел на него еще разок, повнимательнее. Покрасневшие от ветра руки казалось искали, но все никак не могли найти себе подходящего занятия, бесцельно перебегая с место на место, ища не нужно ли где ослабить или может подтянуть упряжь. Легкую дрожь, время от времени сотрясающую все тело, конечно можно было б списать на излишнюю прохладу, вынуждающую всех вкупе с резкими порывами пресловутого ветра поплотнее запахивать плащи, но стоит ли говорить, что, скорее всего, причиной этого "озноба" была отнюдь не плохая погода. Однако ж вовсе и не страх гостевал на круглом лице, обильно усеянном веснушками. Волнение и восторг.
   Дети... Они так любят страшные истории.
   - Ты что-то хотел спросить, правда... - как же его зовут? Ах да. - Клайв?
   - Ваше Величество. Я ...
   Он чуть-чуть помялся, потом выпалил не в силах терпеть больше:
   - А мы... мы действительно въедем в Кровавый треугольник? И доедем, доедем до самой Красной Бухты, Ваше Величество?
   Его Величество улыбнулся, задорно, чуть ли не в полный рот:
   - О да, мы это сделаем.
   - Ваше Величество!
   - Но, увы, Клайв, впереди не все так интересно, как ты думаешь. Там на месте ты поймешь, что таким загадочными и таинственными они были лишь в твоих мечтах. Это просто страшное место. Из-за того, что там давным-давно происходят отвратительные вещи. Сами по себе. А люди не только не вмешиваются, но и добавляют кошмара.
   - Я постараюсь понять, Ваше Величество.
   - Я знаю. Ты ведь молодец. Ступай.
   ***************************

-4-

   Королевству Брейзен с давних времен крупно не повезло. В государстве, о богатых черных почвах которого ходят легенды, существовало место, где ничего не росло. В прямом смысле этого слова ничего, то есть даже не было там ни травы, ни сорняков. Голая земля. Красный треугольник. Название не случайно, страшное место действительно имело форму вытянутого треугольника, основанием которого и была Кровавая бухта.
   Само по себе место это считалось несчастливым. Даже проклятым. Якобы в незапамятные предначальные времена произошла тут великая битва между силами добра и зла. Силы добра, как им и полагается в легендах, победили, но дорогой ценой. Много пролилось на землю крови небожителей, да видно только адских созданий пало еще больше. Они-то и осквернили эту некогда прекрасную землю. Темная зловонная кровь впиталась в почву и навсегда лишила ту плодородной силы. Кости же мерзопакостных существ, будучи неуничтожимыми, каким по природе своей является все зло, были сброшены в глубокие и ясные тогда воды бухты. Вот почему и было ей уготовано стать кровавой.
   Сам Эрнст никогда не верил в подобные вымыслы. Да, действительно земля не приносила плодов. Но может ли это быть основанием для того, чтоб считать место прибежищем темного? Что-то не верится.
   Как бы это ни было, но для Брейзена заклятое место оставалось проклятием вовеки веков. Конечно, сама Кровавая бухта играла в этом не последнюю роль. Очень уж коварной она была, и повод для суеверий искать не приходилось.
   Здесь в единственном месте на многие дни пути, что на запад, что на восток, море приближалось прямо к земле и образовывало удобный вроде бы залив. На востоке берега были надежно защищены высокими скалами. Неприступные серые махины обрывались практически у самого берега. Днем и ночью яростные волны тщетно бились о камень. Если и суждено было горной крепости когда-нибудь сдаться, то было очевидно, что эта пора нагрянет нескоро.
   На западе земли тоже были подняты довольно высоко. Там простирались леса. Стройные огромные деревья образовывали настоящие чащобы, в которых пропасть человеку легче легкого. Только чуть-чуть освоили люди эти богатства, совсем немного с внутренней стороны. А со стороны внешней, где леса граничили с морем и горделиво смотрели на бушующую стихию со своего подножия, там нога человека еще не ступала.
   Так и получалось, что ближайшим портовым городом, где можно сесть на корабль, оставался Наир, находящийся много дальше, на западе материка.
   А вот Кровавая бухта была обманчива. Настоящая ловушка. Откуда-то издалека из мест неизвестных и странных вело в эту бухту опасное течение. Где-то там захватывало оно в свои тиски неосторожные корабли и тащило. Может быть через весь океан. Сильное и цепкое течение изматывало свою добычу, не давая той и малейшего шанса вырваться из жестоких тисков. Мало-помалу оно слабело. Ближе к незнакомой, абсолютно незнакомой для чужестранцев земле. Недалеко от Красной бухты. Еще издалека мог увидеть ее ликующий капитан:
   - Земля! Земля!
   Не верящие в свое спасение, счастливые люди. Именно сейчас, когда можно избавиться от ведущей руки, самим выплыть на простор и найти безопасный порт, они, много дней мечтающие лишь о свободе, продолжают плыть туда, где уже притаилась смерть. Чего тут бояться? На диво мирная и отрадная картина. Заветная бухта как единственное убежище, окруженное недружелюбными скалами и отвесными берегами, со страшными чащобами, уже так близко. Какие ж тут сомнения? Конечно вперед, к спасению!
   ...Корабли разбивались о камни, такие незаметные под толщей воды, проклятые кости исчадий, как толковали люди. Уже ослабевшее, будто, течение вдруг ярилось в последний раз и со всей своей силы швыряло обреченное судно прямо на осколки. Вот тогда-то много крови проливалось в бухте. Гниющие тела, кости, обломки чужого скарба. Как не посчитать место прибежищем самого злого духа.
   "Каждый, кто прибывает сюда, уже проклят!" О, жители Брейзена боялись и, конечно же, лечили свой страх подручными средствами. Несчастные, которых время от времени выносило на берег, были чужаками. С ними не велась торговля в портовых городах, а где находится их земля, никто не знал. Значит, они тоже зло. Значит, именно их грешные души приносят несчастья и бесплодье. Заразу нужно уничтожить!
   Многие годы отправлялись на берег бухты патрули. Дрожащие солдаты ждали прибытия очередного корабля и своими руками добивали раненных чужеземцев. Чтобы не могли они еще несколько лишних мгновений отравлять здешний воздух своим дыханием. Пусть не выживет никто! Тогда спадет проклятие, и спасена будет земля наша. Но зло все не отступало. А те, кто принимал участие в карательных рейдах, кричали по ночам, у них преставали рождаться дети. Многие просто сходили с ума. Тогда Красный треугольник был окончательно заброшен. Даже мародеры не отваживались выйти на страшный берег. Обещание богатой поживы их не прельщало.
   Но вот еще беда: проклятая земля находилась как раз между нормальными. Отрезала напрочь часть плодородных территорий, которые и граничили с Кёрсаном. Поэтому и удалось так легко соседу присоединить их к себе. Соседнее государство наотрез отказалось пропустить армию Брейзена по своей земле. Мирные процессии всегда пропускало, а тут вдруг взяло да и заартачилось. А переход через Треугольник доконал армию сильнее любого сражения. Что ж, потеряв свое, Брейзен и от Треугольника тоже отказался. Нейтральная, мол, земля. Вот пусть и лежит себе на границе ничья.
   ***************************************************

-5-

   Эрнст тяжело вздохнул. Сложно выразить словами, какое отвращение у него самого вызывало только упоминание о Треугольнике. Как же можно ждать чего-то хорошего от земли, где веками льется невинная кровь. Разве сложно установить маяк и предупредить чужеземцев?! Да, на сооружение нужно потратить деньги и немалые, а окупиться потерям и вовсе не придется. Да, все верно. Но через землю, не покрывающуюся постоянно свежими костями, можно уже и ходить. И сделать на ней уже тоже что-нибудь можно. Что-нибудь полезное. А животный страх только туманит глаза и заставляет стучать зубы. Где уж тут подумать, когда такое.
   Раз уж теперь Красный треугольник будет лежать у границ его государства, пугалом для старых и малых он не останется. Легко ведь, на земле, куда ступить боятся разумники, соорудить что-нибудь этакое. Не все у нас глупы и наивны, а уж те, кто с властью не в ладах, и подавно. Да уж неет. Не нужны нам места заповедные, и убежища для врагов своих сооружать мы не будем.
   - Скелет, смотрите сюда, скелет!
   Пронзительный крик резанул уши. Они ехали уже довольно долго. До поры до времени цепочка всадников ничего дурного не замечала. Не считая, конечно, пепельно-серой, словно выжженной, земли, на которой конские копыта оставляли глубокие отпечатки. Почва напоминала тут песок и противно скрипела. Солнце казалось удивительно злым, совсем непохожим на то, что недавно припекало в Брейзене. Скорее всего, потому, что воды здесь не было. Только серый песок вокруг покуда видит глаз. А вот и первая находка.
   В белых, достаточно свежих и не распавшихся еще костях, застыло движение. Яркое солнце, тем не менее, уже успело оголить и выбелить скелет, чего не скрывали обрывки прежней одежды. По тому как растянут был по земле костяк, было понятно, что до последней своей минуты он полз, цепляясь пальцами и подтягиваясь, надеялся на спасение. И действительно прошел изрядный путь. Да вот только зря.
   - Вот и первая ласточка, Ваше Величество, - Анри рассеянно тер переносицу и щурился от режущих глаза бликов. - Их теперь много пойдет.
   - Да уж.
   Эрнст привстал в седле и оглядел своих спутников. Кавалькада, некогда растянутая, сбилась в кучу. Нервный шепот показывал явную неуверенность его посольства. Да и многие из гвардейцев напряженно вертели головами, словно ожидая, что вот-вот разверзнется песок и вылезет из него... Кто? Да кто ж его знает, но боязно.
   Небо темнело. Темно-свинцовые тучи начинали застилать солнце.
   - Наконец, прохлада! - Эрнст с облегчением вздохнул. - Сейчас доедем до Бухты, оглядимся, а потом вернемся и разобьем лагерь. Как раз до дождя успеем.
   - На костях, Ваше Величество? - граф Озерс настиг все-таки Эрнста и теперь с явным ужасом смотрел на монарха, видимо полагая, что безумие проклятого места уже сказалось на Его Величестве.
   Любитель устраивать сомнительные сеансы для впечатлительных дам, где использовалась столовая посуда, и, как утверждалось, вызывались духи умерших, отчаянно настаивал, что обратный путь домой должен быть таким как подобает, по нормальным землям. Там им и прием радушный всегда окажут. Так что за беда, если домой чуть позже доберемся. Однако тратить бесценное время и совершать бесполезный крюк не входило в намерения Эрнста Третьего.
   - Что ж поделаешь, любезный граф. До Кёрсана доехать мы все равно не успеем. Расчистим подходящее место и переночуем.
   Пробормотав сдавленным голосом что-то вроде "Как же Ваше Величество, но ведь...", граф опять поотстал.
   Похоже, он до недавнего времени был уверен, что все происходящее не больше, чем розыгрыш, и на ночь в таком месте они не останутся.
   Его Величество незаметно улыбнулся. Ему на самом деле было довольно забавно наблюдать за реакцией графа. Последний был очень успешным дипломатом, действительно бесценным, когда дело касалось важных переговоров. Почему-то талантливого и остроумного Озерса всегда охватывала странная робость при столкновении с теми материями, которые сам он туманно величал "иным миром". Проше говоря, графу достаточно было лишь увидеть мертвое тело, что б лишиться нормального сна чуть ли ни на неделю. Что, впрочем, не мешало ему мнить себя специалистом в потусторонних делах и при любом удобном случае баловать салоны очередным таинственным рассказом. Может хоть после нынешней поездки и приумолкнет на пару дней. Хотя ...вряд ли.
   *********************************

-6-

   Море, не так давно проступившее впереди, стало приближаться. Разошедшийся ветер приносил прохладу и соленые брызги. От его порывов закладывало уши, а по лицу стучали песчинки.
   Утомленные лошади недовольно вздрагивали и косились по сторонам. Поначалу они шарахались, только ступив на мертвый Треугольник, потом свыклись, а сейчас опять заволновались. Чуют бурю.
   Его Величество вздохнул. От долгого пребывания в седле нещадно ныла спина, переход выдался слишком длинным. Старые карты, как оказалось, были не слишком точны. А может быть, Красный треугольник просто увеличился в размерах. Ничего. Чуть потерпеть, доехать до самой бухты и на ночлег. А завтра...
   - Ваше Величество! Ваше Величество!
   Это был Клайв. Он задыхался, не мог говорить и только напрасно хватал ртом посвежевший воздух. Что еще такое стряслось? Эрнст покосился на графа, но тот не лежал без чувств, а медленно ехал, заторможено глядя в пространство перед собой или в никуда.
   - Клайв, ты...
   - Ваше Величество! Разве Вы не видите? Бухта, бухта, там... Посмотрите на море, Ваше Величество!
   Стряхнув с себя усталость и легкую дремоту (паж действительно был не на шутку взволнован), Эрнст посмотрел в указанном направлении. Сперва он ничего не заметил. Примелькавшийся пейзаж, все та же картина, успевшая изрядно осточертеть за время затянувшейся поездки.
   - Клайв, может быть ты... - и осекся, замер на месте, не доверяя, просто не желая поверить своим глазам.
   - Корабль. - против воли сорвалось с внезапно пересохших губ.
   - Ваше Величество, что же теперь будет, Ваше Величество?! - голос пажа дрожал и срывался от подступающих слез.
   - Как же так, Ваше Величество, как же так?
   Переполох заметили, и испуганный рокот заметался, смешиваясь с дрожью и непониманием. "Как же так?" Эрнст ощутил мелкие мурашки, противно заегозившие по коже. Подобного он не ждал. Всегда привык планировать, знать все наперед, просчитывать любую возможность. А тут такое... Треугольник казался ему подходящим средством для борьбы с самим собой, прекрасной возможностью для того, чтобы взять под контроль свой страх. Пересилишь глупость, и будешь потом собой гордиться. Поэтому и настоял он на немедленном проезде через. Хотел проверить своих людей, чуть-чуть даже себя. А тут...
   Впереди ополоумевшее море швыряло корабль, маленькое и изящное суденышко. Играло с ним, мучило, как злой ребенок насекомое. С хриплыми криками свинцовое с проблесками багряного от заходящего солнца небо заполонили хищные птицы. Привыкли. Ждут бойню.
   ****************************************

-7-

   - Ваше Величество, нужно поворачивать назад.
   Это Анри.
   - Ваше Величество! Там же люди, живые люди! Мы должны... - Озерс запинался, срывался на крик, одновременно требовал и умолял.
   - Любезный граф, - это снова Анри - неужели вы не видите, какая сильная буря, никто сегодня до берега живым не дотянет, раненных просто не будет.
   - Ваше Величество! - граф не обращал на офицера внимания, делал вид, что ничего не слышит, - мы должны...
   Молодец, с тоской подумал Эрнст, не боится проклятых чужаков, хочет помочь. К тому же говорит "мы". Хотя, что толку. Что "мы", что "Ваше Величество" сделать все равно ничего не выйдет. Прав Анри. Но уезжать тоже незачем. От себя не убежишь, будем ждать.
   - Мы остаемся.
   - Слава богу! - прервал его полувздох, полувсхлип Озерса.
   Как же смешно. Можно подумать, что короли всемогущи и способны изменить все. Да, ты можешь отправить на смерть человека, много людей, неважно. Можешь в последнее мгновение вернуть жизнь, оказать великую милость. Но вот здесь вершат свой суд совсем другие силы. И им-то, им все равно, кто ты такой, чего хочешь. Не твое слово здесь закон. А ты не бог.
   - Ваше Величество, - Анри приблизился, придвинулся почти вплотную и перешел на тихий шепот, - Ваше Величество, лучше уехать, люди волнуются.
   - Они боятся? - голос звучит как-то странно, металлически что ли.
   - Ваше Величество, проклятие, в него верят многие, одно дело просто ехать мимо мертвых тел, в конце концов, солдаты к этому привыкли, но... Они... многие действительно опасаются, что пришельцы принесут зло.
   - Поздно, Анри, уже поздно.
   Эрнст смотрел на море, где кораблик с непривычными очертаниями уже летел по своей последней волне. Насколько можно было разглядеть через сгущающиеся сумерки, на палубе почему-то было совсем немного народа. Не пережили долгого плавания? Не узнать.
   Он установит маяк как надгробье.
   Треск, отзывающийся в сердце ноющей болью. Как эхо согласный вздох, вырвавшийся у горстки людей на берегу. Криков умирающих здесь даже не слышно. Только ветер.
   - Ваше Величество!- снова зазвенел голосок Клайва - Они спустили на воду несколько лодок. Ваше Величество, может быть?
   Напрягая слезящиеся от ветра глаза, Эрнст не отвечал, он просто смотрел, превратившись в изваяние, живущее только сердцем и надеждой, тщетной надеждой.
   Под аккомпанемент новых вскриков ушла под воду одна из лодок. За ней вторая, третья... Все. Конец?
   Эрнст уже собирался отвернуться, отдать какой-нибудь важный приказ, уехать, пока свежие трупы не вынесло на песок. Не становится же могильщиком на этом вечном кладбище?
   Словно светлая вспышка, белая точка мелькнула в глазах. Морок или? Еще одна лодка. Сфокусировавшись до предела, Его Величество смотрел вперед.
   Люди тихо переговаривались между собой, некоторые, как, например, граф Озерс, стояли убитые горем. На что смотрит король, было неясно, но его не решались отвлекать, уважая чувства монарха. Хотя давно было пора ехать подальше отсюда.
   Удивительно крохотное, похоже, одноместное, судно отважно боролось с волнами. А те, словно чего-то боясь, не буйствовали в полную силу, а скорее даже опекали лодчонку. Эрнст молчал и только продолжал следить глазами, как будто от него что-то зависело. Словно одним неосторожным словом можно было погубить пытающихся спастись.
   Белая лодка подходила все ближе к берегу. Ее вдруг увидели остальные, загомонили, кто с восторгом, а кто с плохо скрываемым страхом.
   Эрнст с трудом разомкнул губы:
   - Анри!
   - Да, Ваше Величество?
   - Немедленно отправь человек пять к берегу, пусть войдут так глубоко как смогут и сразу перехватят лодку. Давай, берег здесь тоже опасный.
   Анри помешкал, но возражать не стал, натолкнувшись на резкий взгляд своего монарха. Знакомый взгляд. Шутить не о чем.
   Понукаемые люди заспешили к воде. Их товарищи провожали уходящих сочувственными взглядами. Так смотрят в последний раз на покойника, некогда бывшего близким другом. С одной стороны грустно, а с другой - хорошо, все-таки не ты.
   **********************

Третья глава

-1-

   Эрнст Третий никогда не был сентиментальным. Раннее восхождение на престол - хорошее лекарство, помогающее развеять ненужные иллюзии. Позже, когда он пытался вспоминать тот водопад тягостных чувств и боли, внезапно окативших его в Кровавых местах, просто не мог найти подходящего объяснения. Словно не он сам стоял на устланном костями песке и чего-то ждал. Как спасенья души от мук или исполнения всех, даже самых глупых, желаний. Странно. Может быть, и есть на земле такая штука - судьба, а человек действительно когда-то способен уловить ее дуновение.
   В одноместной, белоснежной лодке было двое. Молодая женщина и ее ребенок, мальчик лет пяти.
   Когда несущие на руках посудину гвардейцы остановились и бережно опустили свой груз на песок, ему показалось, что солнце изменило своему привычному ходу и снова засияло, только для него. Чужестранка была прекрасна. Обворожительна своей особой красотой, непривычной для глаз. Высокая и статная, она походила на старинную статую, подобные которой изредка находят в старых полуразрушенных храмах забытых ныне богов. Волосы очень светлые, почти белые, но с едва заметным медным блеском. Казалось, они слегка светятся даже в полутьме. Похоже, длинные, не разберешь, из прически выбивалось лишь несколько прядей, остальные были заплетены в две косы, обернутые вокруг головы вроде венца.
   - Ай йо эр оран? - вопрос был задан мягким благодарным голосом.
   - Вы в порядке?
   Эрнст обежал незнакомку взглядом. Нет даже царапины. Маленький мальчик крепко держит маму за руку, не плачет. Вроде бы тоже цел.
   - Со мной все хорошо. Спасибо Вам, - конечно же, она произнесла эти слова на Общем. На нем говорят везде, даже на далеком материке, где живут люди с черной кожей. Легкий акцент заставлял замереть сердце. В других землях общий диалект знали практически все, но сами в повседневных делах использовали другие, свои собственные языки. Только здесь в Кёрсане и еще в четырех государствах этот язык был единственным, что и являлось для многих основанием утверждать, что именно здесь находилось некогда сердце мира.
   - Не за что. Нам придется провести здесь ночь, - действительно уже поздно и отправляться в путь бессмысленно - а завтра Вас и Вашего сына доставят в безопасное место...- он запнулся, не зная как лучше к ней обратиться. Все в светловолосой указывало на благородное происхождение. Особенно ее осанка.
   Она сама пришла ему на помощь:
   - Трейвеси, меня зовут Трейвеси, - внимательные серо-синие глаза задержались на золотом ободке на его голове - Ваше Величество.
   В ее голосе не было ни капли сомнения, только спокойная уверенность.
   - Я полагаю, Трейвеси, - какое странное звучание - что это неполное Ваше имя, которое очевидно должно сопровождаться и титулом?
   Она молчала. Только на губах подрагивала теплая улыбка. Потом со вздохом произнесла:
   - У меня дома меня звали арэн Трейвеси. Однако сейчас я слишком далеко от родных мест.
   *****************

-2-

   Они отъехали от берега на некоторое расстояние и подыскали более-менее сносное место для стоянки. В то время как люди расчищали территорию и разбивали лагерь, Эрнст захотел продолжить разговор.
   Маленький мальчик, голоса которого он еще не слышал, крепко спал. Его мать сняла с себя длинный светлый плащ, подбитый незнакомым серебристым мехом, и постелила его на песке. Малыш тотчас заснул, закутавшись в мягкие складки.
   Трейвеси и Эрнст присели подле него на корточки и пару минут молча смотрели друг на друга. Его Величество первым нарушил приятное молчание:
   - Этот мальчик, он Ваш сын, не так ли, арэн Трейвеси?
   Она рассмеялась, точно зазвенел в воздухе мириад серебряных колокольчиков:
   - О, да! Вы абсолютно правы, он мой сын, Ваше Величество. Мой Анторриан. Но, не сочтите меня грубой, мне бы было приятнее, если бы Вы, Ваше Величество, звали меня только по имени. Трейвеси и все. Может быть, я прошу слишком многого, Ваше Величество?
   - Да, в общем-то, нет, Трейвеси. Вас зовут очень красиво. - Эрнст почувствовал, как улыбка сам приводит в движение его губы. - В свою очередь, я бы тоже хотел попросить, чтобы Вы звали меня Эрнст. Вы не против, Трейвеси?
   - Я право не знаю, но мне кажется, мне было бы неловко, Ва...
   - А если я прикажу как король и как Ваш спаситель.
   - Я с радостью выполню Ваш приказ, Эрнст. - ресницы, более темные чем волосы, весело трепетали. Разведенный поблизости костер бросал на них свои отблески.
   Эрнст вздохнул, хотел что-то сказать, но лишь вдохнул полной грудью ночной воздух. Потом все-таки произнес:
   - Может быть, нужно отнести Вашего сына в шатер, Трейвеси. Здесь уже довольно прохладно.
   - Эрнст, простите, я думаю, Вас что-то беспокоит. Вы можете меня спросить.
   - Может быть, это не мое дело. - он глядел теперь на песок, вернее на причудливую игру теней, и не хотел поднимать голову.
   - Раз Вас волнует эта ор-нэ, значит Ваше. А мне Ваш интерес приятен.
   Внезапно стало смешно, ощущение будто превратился в мальчишку, причем в такого, каким и не был никогда, даже в детстве. Разве такое бывает?
   - Трейвеси, мне бы не хотелось причинить Вам боль.
   - А Вы на это способны?
   - Я? Нет, но... Хорошо. Сегодня, Вы, Вы потеряли мужа, отца Анторриана?
   - Нет, Эрнст. У Торри нет отца, а у меня мужа. Давным-давно. Так давно, что можно сказать, что не было вовсе.
   Я вижу, что Вас интересует моя история. На самом деле в ней нет ничего любопытного, но я расскажу Вам, Эрнст. А сначала, и правда, давайте отнесем Торри в шатер. Я бы не хотела, чтоб он простудился.
   Эрнст Третий отнес теплый сверток сам. В лагере уже почти все спали, усталость заставила позабыть о кошмарах, пережитых и мнимых. Только часовые вели свой регулярный обход, резким шепотом переговариваясь между собой. Уложив ребенка на заботливо приготовленное одеяло и поплотнее его укутав, Его Величество вышел в ночь.
   На небе тревожным серебром мерцали звезды. Их костер еще не затух, а продолжал гореть удивительно ровным пламенем. Эрнст прихватил с собой две подушки и сейчас положил их у огня. Трейвеси села на одну, он на другую. Опять помолчали.
   - Я надеюсь, Вы сможете меня понять, Эрнст. Я не захочу много говорить о моей родине и о моей жизни там. Для меня она была слишком... В общем, не заслуживающей воспоминаний. Просто я, меня не похитил Айр-Енн, - она кинула на Эрнста быстрый взгляд и добавила, чуть понизив голос, - течение смерти. Я сбежала. Может быть, я сама обрекла на смерть всех моих спутников, может, и нет. Просто судьба. А я... Я не хотела умереть, и не желала участи хуже смерти для меня и моего сына. Эрнст, я говорю слишком непонятно?
   Какая разница, что она говорит. Только странный акцент и спокойные, несмотря на волнение, переливы ее голоса способны были воскресить умирающего.
   - Нет, Трейвеси. Все хорошо. Если Вы хотите, продолжайте, если же Вам тяжело, больно... Не нужно. Я не...
   - Да, мне не слишком приятно, но я говорю. Говорю, потому что потом не произнесу больше ни слова. Просьбы уже будут бессмысленны. Слушайте сейчас, Эрнст. Если Вам небезразлично. Мне сложно находить подходящие слова. На Вашем языке все звучит совсем не так, словно не про меня. Глупо как... В общем, да, если говорить как у Вас, я занимала высокое положение, очень высокое. У меня был муж, может быть, он меня любил, я не знаю. Родился Торри. А вот мой муж умер, пропал. Буквально через год. И мне стало очень плохо. Я не могу, не хочу, да и нельзя объяснить. Мне хотели зла. Мне и моему ребенку. На то, на то, к чему они меня принуждали, я пойти не могла. А пути к спасению были закрыты. Для меня. Вот тогда я села на тот корабль. Я хотела просто поплавать, может заставить себя смириться... Или приготовиться к смерти. Сейчас я понимаю, что именно мое настроение толкнуло наше судно прямо в жадные лапы Айр-Енн, самой верной из всех смертей.
   Она вздохнула, и некоторое время смотрела на пламя, оно все еще было спокойно, а трепет язычков казался лишь ровным дыханием сна.
   - А почему я говорю все это Вам, Эрнст?
   Она некоторое время вглядывалась в его изумрудные глаза, не в ожидании ответа, будто что-то проверяя. Он молчал, ждал, слушал.
   - Это опять покажется глупым. Но. Все-таки Вы меня спасли. Вы так хотели, чтоб я жила. Я не знаю зачем, но я здесь.
   - Вы действительно не знаете, Трейвеси?
   Улыбка.
   - Если говорить наперед, то можно сглазить.
   - Я Вас опять спасу.
   - Что ж, - она подвинула свою подушку ближе, еще ближе, - тогда я спасу Вас, Эрнст.
   И ночь упала как перезревший плод. И впервые за много веков были счастливы двое на бессчастной земле Треугольника.
   ****************************************

-3-

   Эрнст не собирался больше жениться. У него был наследник престола, женщины и так оставались доступными, да и может ли монарх в своем королевстве жаловаться на недостаток внимания и отсутствие выбора. Невозможно такое. Да и Йоран удалось причинить ему боль, слишком много боли. Словно не окаменело давно его сердце. Сначала он действительно хотел сделать ее счастливой, дать ей все, что захочет, да вот... Она не была такой, какой должна быть жена короля. И более того возненавидела его искренней ненавистью обманутого ребенка. Просто они не подходили друг другу. Да к тому же для него его страна, его владения всегда были на первом месте. Он жил дальше, выполнял свои планы, творил, так как это можно сделать лишь на троне. Жизнь была чудесной. Пусть не баловала и каждый миг подбрасывала новые препятствия. Лишний повод для того, чтоб убедиться, что можешь все.
   Но пришла его королева. Как награда за все, что было и еще будет, а будет оно непременно. Что ж. Пусть он дал зарок, пускай преступит сам через свою клятву, все неважно. Главное, он будет счастлив, вместе с ней. Может быть, недолго, хотя бы чуть-чуть.
   - Трейвеси, ты понимаешь, что у меня есть долг? Я не смогу быть с тобой каждую минуту, я...
   - А ты, Эрнст, ты знаешь, что у меня есть сын, которого я люблю, и судьба которого меня волнует?
   - Да, я обещаю, что бы с тобой не случилось, я позабочусь о Анторриане. Твой мальчик будет для меня родным. Но...
   - Спасибо Эрнст, за это спасибо. А больше ни о чем не переживай. Я не буду проводить дни в бездумных забавах и примерках нарядов, не буду тихо плакать, упиваясь одиночеством и заброшенностью. По правде говоря, я ни к чему такому не привыкла. Я могу править с тобой, делить твои заботы и твои победы. Конечно, если ты согласен.
   Он был согласен.
   Они поженились в октябре. Свадьба, торжественная и трогательная одновременно, надолго осталась в памяти у всех жителей столицы. Кредо был усыпан лепестками белых роз, и их волнующий аромат не покидал осенний воздух несколько дней. Его Величество Эрнст Третий и Ее Величество Трейвеси. Муж и жена.
   Король и королева. Их брак был удачным. Но, увы, недолгим. Спустя четыре года после свадьбы Трейвеси умерла. В родах, вместе с крошечной девочкой, их общей дочерью. У малютки даже не было имени. Эрнст усыновил Анторриана, потерявшего свою мать.
   ****************************************

-4-

   Когда Анторриан появился в замке, ему было пять с половиной лет. То есть он был на полгода старше Кэртиса. Будучи ровесниками и занимая высокое (но не совсем равное) положение, мальчики волей-неволей сталкивались друг с другом.
   Все же они были очень разными. Даже внешний облик каждого, не являясь полной противоположностью другого, нес в себе что-то не просто иное, но можно даже сказать свою собственную загадку.
   Торри был замечательным малышом, самим воплощением детства. Такого ребенка всегда хочется потискать, прижать к себе. Пухлые щечки, белокурые кудрявые локоны и глаза голубые как безоблачное небо весной. Казалось, его несколько не смущают бесконечные ласки и внимание взрослых. Он был неизменно мил, вежлив и обходителен, когда со всех сторон неслось: "Ах, ты мой сладенький!", "Моя конфетка!", "Кто тут у нас такой хороший?".
   Единственным в чем (впрочем, с большой натяжкой) можно было упрекнуть Торри, являлось то, что он как-то странно долго оставался ребенком, словно бы не хотел взрослеть. Достигнув возраста девяти лет, он продолжал выглядеть таким же малышом, какой и переступил четыре года назад порог этого замка, может быть, немного вырос, но внешне практически не изменился.
   Естественно об этом не задумывались. За течением времени обычно не следят, а если его не видно на детях, о нем просто забывают.
   Кэртис потерял свое детство рано. Даже когда была рядом нежно любимая мама, рядом с ней резвился вовсе не беззаботный карапуз. Болезненно худой мальчик, очень угловатый, но красивый. Вырастая, он становился выше и из-за этого выглядел еще более резким во всех очертаниях. Острые плечи, коленки, локти, все такое колючее, что, кажется, можно даже пораниться. Волосы черные и прямые как у матери спадали на два-три сантиметра ниже ушей. Глаза были зелеными, но не такими как у отца и у других членов династии. Те продолжали пронзать века, яростно глядя с портретов своими холодными изумрудами. Для того, чтобы понять, что это вовсе не выдумка художника, стоило поглядеть на Эрнста Третьего или Алегзандера. Неслучайно этот драгоценный камень много веков остается в Кёрсане одним из символов королевской власти. Но нет, глаза у Кэртиса были того странного оттенка, который имеет лишь высокая летняя трава после сильного ливня. Большие, они производили особенно сильное впечатление на почти треугольном лице с заостренным подбородком.
   **********************************************

-5-

   Когда Трейвеси и Эрнст были женаты уже три года, как-то раз Ее Величество подошла к королю. Он был занят, как обычно.
   - Мне бы хотелось поговорить с Вами наедине, Ваше Величество.
   Эрнст не успел жестом потребовать уединения, как возле них уже никого не осталось.
   - Что-то случилось, Трейвеси? - он глядел внимательно и немного удивленно, его жена обычно не прерывала его таким образом.
   - Все в порядке, Эрнст. Я просто хотела задать тебе один вопрос.
   - Так задавай. Я заинтригован.
   - Ты бы мог все бросить Эрнст, абсолютно все: корону, страну, Алегзандера, и уехать со мной, неважно куда?
   - А что, ты решила отправиться в дальнее странствие? - он улыбнулся, но встретил ее непонятно серьезный взгляд.
   - Но, дорогая! На сколько? Ты же знаешь, что я не могу...
   Она уже не слушала. На сколько? Как тут скажешь "навсегда". Но она все же должна была задать свой глупый вопрос.
   - Эй, Трейвеси, все в порядке? Ты меня слышишь?
   - Конечно, все хорошо, Эрнст, - она незаметно убрала руку с живота: безымянная опять толкалась. - Не обращай внимания, я же имею право на ерунду, правда, любимый?
   Он получил-таки свою награду - нежную родную улыбку и горячий поцелуй, немного более соленый, чем обычно, мало ли почему. Трейвеси пошла к выходу, его еще ждала встреча с послом из... Все-таки странно. Эрнст посмотрел вслед своей королеве.
   Трейвеси сплела вместе длинные пальцы, потом опять распутала и вздохнула. Время пришло. Если бы он только знал, он бы согласился. Но арэн Трейвеси не может раскрыть тайну. О чем грустить? Она была счастлива, обманом получив то, чего не положено избранной. Эрнст ее любит, по правде, все еще. Иначе бы у нее никогда бы больше не было детей, не пришла бы безымянная вопреки всем правилам и самой Оль. Она получила доказательство, благодаря которому неизбежное кажется легче. К тому же все-таки это не самая верная из всех смертей, может быть, придет лишь разлука, а потом все вернется. Она терпелива, она сможет ждать. А потом... Он ее спасет.
   *******************************************

-6-

   После девяти лет Торри стал меняться. Вырос чуть ли не за один день. И вряд ли смог бы кто-то незнающий различить в Его Светлости Анторриане прежнего чудо-ребенка.
   Пропала ребяческая пухлость и неловкость. Анторриан стал стройным и изящным, очень гибким, даже чересчур. Волосы потемнели. Они не были больше белокурыми, а приобрели очень красивый оттенок яркого золота. Свои кудри Анторриан тоже оставил в детстве, где не так давно напоминал завитками барашка. Легкие изгибы недлинных волос были сейчас иными волнующими и немного тревожными.
   Дети растут, израстают, меняются. В этом нет ничего удивительного? Возможно. В девять с половиной лет у Анторриана изменился цвет глаз. Прощай, голубое небо! Теперь Анторриан встречал окружающих внимательным темно-медовым взглядом.
   Его боялись, немного. Вовсе не по сверхъестественным причинам. Просто потому что ему было позволено все.
   Они с Кэртисом считались друзьями. В странную дружбу во дворце никто не верил. Скорее всего, они тоже. Просто им доставляло какое-то удовольствие создавать определенное впечатление, словно играть. Окружающие притворялись, что все так и есть. А зачем? Кто знает.
   Кэртис всегда чувствовал себя узником. Ему хотелось жить так, как хочет он, чтоб не указывали, не говорили, что делать, просто не мешали. Он не задумывался об этом, у него вообще не было привычки размышлять, но на самом деле, он сам, каждым своим шагом настраивал всех против себя. Кэртис просто хотел, чтобы от него отстали, наконец-то махнули рукой. Дали пожить в свое удовольствие. Увы, он родился не в том месте. Здесь каждый его шаг, каждый поступок истолковывался не так. С самого рождения его подозревали в покушении на то, что было для него лишь пустым звуком.
   ****************************
  

Четвертая глава

-1-

   "И после пятого удара гонга в среднем церемониальном зале должен появиться наследник престола. Ему следует войти через левый вход, пересечь зал, ступая по пурпурной ковровой дорожке, и стать по левую руку короля до того, как гонг ударит в шестой раз. После седьмого, заключительного удара гонга Его Наследному Высочеству необходимо будет поприветствовать Его Величество установленным обычаями жестом почтения и двукратным поцелуем. Затем наследник престола приступает к произнесению традиционного приветствия, специально предназначенного для приема не слишком значительных гостей из восточной части материка, обращенному по отношению к присутствующим представителям иностранного государства. (На рисунке можно ознакомиться с особенностями жестикуляции). Чрезмерная пышность церемонии определена соответствующим укладом жизни обитателей восточных земель, привыкших к показной роскоши и способных неверно (оскорбительно) истолковать отсутствие оной.
   Следует отметить, что на протяжении многовековой истории Кёрсана данный тип церемонии-встречи претерпел значительные изменения. Так, ранее наследнику престола отводилась ...".
   Лимонный кабинет был залит светом, солнечные лучи мешали сосредоточиться, назойливо лезли прямо в глаза. Вспотевшие от духоты ладони прилипали к тяжелому ореховому столу.
   "Отсутствие оной". Алегзандер с треском захлопнул "Путеводитель в мир счастья или краткий перечень полезных мелочей", далекий автор явно издевался над своими читателями, в очередной раз прикинул на вес надоевшую книгу. Тяжелая. Голова его уже давно распухла от бесчисленных описаний, для запоминания которых приходилось перечитывать текст раз по десять. Перед глазами продолжали ползать назойливые букашки черных букв.
   - Ваше Высочество?
   Робкая служанка настороженно выглядывала из-за двери, прижимая к груди тяжелый поднос.
   - В чем дело?! - раздражение, давно готовое выплеснуться наружу, перепоясало горло.
   - В-ваше Высочество изволили просить завтрак, вот я ...
   - Конечно, сделать все тихо ты просто не могла! Когда я занят, нужно меня отвлечь, это твоя прямая обязанность.
   - Ваше Высочество, простите меня, Ваше...
   Она была новенькой, появилась во дворце только вчера, и абсолютно не понимала, что происходит. Очень волновалась и была уверена, что сделала что-то не так, провинилась и оскорбила, быть может, самого принца.
   - Да поставишь ты, наконец, этот поднос и уйдешь!
   Руки задрожали, служанка стала кусать губы, чтобы не полились слезы, и взгромоздила свою ношу на стол прямо перед Его Высочеством. При этом она осторожно-бережным жестом подвинула ветхую, но красивую книгу, лежащую на столе. Ее переплет слегка перекосился, и, не отдавая себе отчета в собственных действиях, девушка моментально исправила свою оплошность и заботливо передвинула тяжелый фолиант еще дальше от еды. Скромница почти не умела читать, но книги втайне вызывали у нее большое уважение, особенно такие, толстые, тяжелые и явно старые.
   Для Алегзандера это стало последней каплей. Тщательно создаваемый настрой испарился восвояси, гладко-ровные фразы, которые только пару минут назад казалось бы надежно вошли в его голову, хлынули прочь. Досадная и отвратительная помеха, копающаяся с книгой девчонка, вызвала такую вспышку бешеной ярости, что принц скривился как от внезапной судорожной боли. Чувствуя, что еще мгновение, и он задохнется, Его Высочество попытался перевести дыхание. Не помогло. Алегзандер нарочито плавным жестом прикоснулся к кувшину.
   - Я вижу, шоколад уже остыл, пока ты тут возилась?
   Испуганная девушка только открыла рот, чтобы сказать, Его Высочество сами изволили просить охлажденный напиток, как Алегзандер взял в руку серебряную посудину с фамильным гербом и хорошо просчитанным движением запустил ей в служанку.
   Несмотря на оторопь, та рванула в сторону, пискнув как испуганная пичуга. Кувшин задел ее лишь мимоходом. Алегзандер почувствовал, как багровеет кожа на лице. Даже сейчас легкой разрядки не получилось. Его Высочество привык заслуженно гордиться своими успехами в обращении с боевым оружием и в забавах, где можно было блеснуть силой. Рука у него была крепкой, глаз зорким как у хищной птицы, и небольшие усилия окупались с лихвой. Так что Алегзандер не ждал от себя провала. И вдруг... Не попал в жалкую пигалицу.
   Несчастная тем временем оторвалась от стенки, по которой распласталась минуту назад, и лихорадочно пыталась собственным передником оттереть зловещее пятно, расплывающееся по роскошной тканевой обивке. Усилия были тщетны, она только размазывала шоколад еще больше и разводила его собственными слезами, подтеки начинали уже угрожать паркету из приятно пахнущего светло-коричневого дерева.
   Его Высочеству стало смешно, ползающая на коленках и заливающаяся слезами девчонка выглядела так жалко, что все раздражение улетучилось. Настроение стало легким, и сердце привольно заколотилось в груди. Аппетит давным-давно пропал, да и сколько можно уже сидеть в духоте, в четырех стенах. Ему уже пора на конную прогулку. После они с мастером немного пофехтуют, разомнут кости. А книга? Что ж... к ней можно вернуться и вечером. Сегодня он, похоже, неплохо повеселится в компании с Кларисс, как раз после ужина и будет немного времени. Милашка подождет, прихорошится. Что они там обычно делают?
   - Если уберешь все быстро и хорошо, о твоем неподобающем поведении никто не узнает. Ясно? Ясно, я спрашиваю?!
   - Да, Ваше Высочество.
   - Вот и умница.
   Направляясь к двери, он мимоходом потрепал глупышку по щеке, та оказалась противно мокрой, и Его Высочество с брезгливой гримасой вытер пальцы об обивку.
   Испортится - тем лучше! Мне уже порядком надоел этот цвет.
   *****************************************************

-2-

   Анторриан спокойно спускался по главной лестнице. Настроение у него было хорошее, голова не болела, день складывался удачно. В кои-то веки ему даже удалось выполнить в библиотеке все для себя предписанное раньше обеда. Из случившегося даже не хотелось делать вывод, что можно поработать и побольше. Нет, нет, нет. Он заслуживает отдыха, а иначе и до старости не дотянуть. Веселая песенка сама собой рвалась к потолку, но Анторриан успешно загонял ее внутрь. Радужные переливы чувств - личное дело каждого, а вовсе не некий предмет, предназначенный для демонстрации зевакам. Его Светлость начал пересекать широкий холл и увидел, как из одного из узких коридоров выруливает знакомая фигура.
   - Торри! - на лице у Кэртиса сияла счастливая улыбка. Возможно, напоил вдрызг одного из бедных преподавателей и скрылся. А что? С ним такое уже бывало. Подмешал одному из умников не весь что в прохладную воду и был таков. Если бы Его Величеству не пришло в голову зачем-то послать за наставником, то ничего бы и не открылось. Удивительное дело. Младше его только на полгода, уже четырнадцать с половиной, а ведет себя как дитя.
   - Привет, Кэр, привет. Дела, вижу, идут хорошо?
   - Жаловаться пока не будем, Торри. - Кэртис уже сделал какой-то жест, чтобы помочь себе выдать нечто сногсшибательное, скорее всего с постельным уклоном. Но тут их разговор прервали: прямо над ухом, словно разъяренная оса, взвился голос Алегзандера.
   - Мне кажется, что Вашему Высочеству стоит быть более сдержанным в проявлении чувств, - свалившийся им на голову принц был раздражен и ожесточенно жестикулировал, стараясь придать своему пламенному и довольно-таки неожиданному вступлению максимум наглядности. - Мне прискорбно видеть, как особа столь благородная по происхождению позорит себя и всех своих родственников, ведя себя как презренный простолюдин, что недопустимо, просто недопустимо в...в...
   Красота! Анторриан незамедлительно сделал вид, что накал страстей Алегзандера его не касается. Изобразил на лице вежливое внимание и приготовился наслаждаться спектаклем. Когда наследный принц был рядом, обычная сдержанность Его Светлости и вовсе не знала границ. Помимо пользы получалось довольно смешно, благо Его Наследное Высочество не переставал баловать окружающих беспричинными вспышками гнева, а также прочими шумными изъявлениями недовольства и дурного настроения. Вот и сейчас то, что Кэр обращается к Анторриану на ты, в очередной раз резануло нежные уши его брата, и заставило прервать величавое шествование куда-то там.
   Естественно Кэр сдерживаться не стал:
   - А мне кажется, что мой близкий родственник лезет не в свое дело. Мы с Торри и сами в состоянии урегулировать свои взаимоотношения. Правда, Торри? - последние слова были превосходно выделены.
   О-хо-хо. Похоже, оставаться зрителем дольше уже не удастся. Вообще, Анторриан бы промолчал, но иногда так хочется расслабиться, настроение у него отличное, можно и позволить себе этот маленький пустячок.
   - Ну, разумеется, Кэр. О чем речь, - и еще более вежливо, чем когда-либо, - С Вашего позволения, Ваше Высочество Алегзандер.
   Принца перекосило. Спорить с Анторрианом он не стал, все равно подходящего повода у него не было. Только окинул мрачным взглядом и испарился.
   Кэр начал неприлично ржать, еще до того как его любимый братик скрылся с глаз. Его стройный спутник лишь молча пожал плечами.
   **********************************

-3-

   У Кэртиса были большие планы на сегодняшний вечер. В день, когда во дворце намечается большое светское мероприятие, вокруг будут слоняться целые толпы народа. Его отсутствия не заметят, а значит, можно будет хорошо развлечься в городе. С блеском.
   Кэртис направился к главной лестнице машинально. На самом деле ему было нужно вниз, к входу, поглядеть и разузнать какие сегодня заступают караульные. Но он отвлекся, и ноги сами повели в противоположную сторону.
   Дворцовая лестница выглядела впечатляющее, для ее постройки и отделки специально приглашались умелые мастера не только со всех уголков Кёрсана, но и из соседних государств. Причем произошло это все не в какие-то там незапамятные времена, когда был построен весь замок, а совсем-совсем недавно. Денег вбухали целую кучу, однако результат того стоил. По ступенькам, покрытым пунцовым ковром, одновременно в ряд могло подниматься восемь человек. Каждая колонна перил украшалась собственной резьбой ручной работы. Боковые панели были отделаны зеркалами, привезенными из страны и вовсе отдаленной.
   Кэртис шагал себе и шагал, рассеянно глядя перед собой. Вечно озабоченные слуги и служанки, придворные, все они проворно огибали идущего, даже не сбавляя скорости. Внезапно Кэр резко затормозил, его сознание наконец прояснилось, и он осознал, что движется куда-то не туда.
   Юноша завертел головой, стараясь понять, что же он все-таки здесь делает, и как попал. Глаза, пробегающие по деталям отделки и людям вокруг, незамедлительно натолкнулись на зеркальную стену. Кэртис устремил вдумчивый взгляд на свое отражение. Все понятно, необходимо переодеться. Действительно, если он будет в подобном наряде, даже самым прожженным мошенникам из забегалок, в которые он собирается, будет трудно делать вид, что они понятия не имеют, кто такой этот веселый молодой человек. Все-таки нужно подыскать что-нибудь попроще. Ему же вовсе не нужно, чтобы уже наследующее утро до его папочки дошли сведения об его подвигах.
   А раз так, то надо спешить. Кэр мило улыбнулся собственному отражению, взъерошил волосы и резко рванул вперед. Толкнул одного, другого, поднялся и заспешил к боковому проходу. Мимоходом Кэртис понял, что ощущает сильную жажду, может быть даже легкий голод. Утром его довольно сильно мутило, и он ничего не ел, только выпил немного воды. Оглядевшись по сторонам, он поманил пальцем одного из слуг сновавших мимо.
   - Что угодно Вашему Высочеству?
   - Пускай ко мне сейчас принесут холодного молока и поживее, я спешу.
   Ответа он уже не слушал, так как преодолевал крупными скачками ступеньки, ведущие наверх. Высота - это здорово, это точно, но вот иногда, когда нужно поторопиться, карабкаться на самую вершину башни довольно утомительно. Уф. Ну, скорей же...
   **********************

-4-

   Никогда за всю свою недолгую жизнь Кристин не чувствовала себя такой несчастной. Ах, как она радовалась накануне, как ждала. И теперь. Что же станется с ее бедными родителями. Девушка с трудом сдерживала рыдания. Ее, конечно, выгонят прочь, с позором, ведь она в первый же день не угодила Его Высочеству, испортила драгоценную обивку и несколько плашек паркета, а сейчас просто не может работать, так трясутся руки. Если ее куда-нибудь пошлют... Кристин стало жалко себя, и она тихонечко всхлипнула. Девушка была очень робкой и просто не решалась рассказать кому-нибудь о своем несчастье. По правде говоря, она жутко стеснялась и вообще ни с кем здесь еще не говорила просто так.
   Ах, если бы не была такой бедной ее семья. Ведь их довольно знатный род некогда владел обширными имениями на юге страны. Да, где это сейчас? Пропало, все прокутили прежние поколения, оставив своим потомкам только пышное имя и герб, пожелтевший от пыли.
   - Эй, тут кто есть?
   Девушка подскочила, завертелась как волчок, увидела важного и представительного слугу и сделала реверанс. Ой, дура. Она еще даже не привыкла склоняться в поклоне.
   Мужчина насмешливо фыркнул и сказал:
   - Ну-ка быстро, марш на кухню. Там возьмешь кувшин холодного молока и отнесешь Его Высочеству. Да, что смотришь как овечка?! Его Высочеству Кэртису, прямо на башню. Знаешь, небось, где?
   - Да, я...
   - Ну, так беги же. Чего ждешь! Сказано - срочно!
   Она побежала, чуть не запуталась в собственном подоле, но удержалась на ногах. На ней было второе платье, из тех, которые ей выдали. Первое же было ужасно испачкано, вечером нужно будет отстирать. Если доживу до вечера! Ой, мама. Когда ей сказали про Его Высочество, ноги сразу подкосились. Хоть бы больше он ее не видел пару деньков, может, забудет. Хотя толку-то... В комнате такой беспорядок.
   Серебряный кувшинчик, точно такой же, как в нее кинул Его Высочество, звякал на подносе. Казалось, ступенькам не будет конца. Ноги сделались ватными, а кувшин так и грозил свалиться вниз и загромыхать по лестнице. Скорей, скорей.
   *******************

-5-

   Кэртис скрылся в шкафу с головой. Бедлам страшенный, для того, чтобы в нем разобраться не помешала бы специально обученная собака или вышколенный слуга, но для всего этого времени не было. Еще вчера одна из милых комнатных девчонок наводила здесь порядок. Но то ли он слишком к ней приставал, мешая работать, то ли просто сегодня, когда спросонья рылся в одежде, вернул все на круги своя, сейчас все напоминало склад отбросов, а вовсе не гардероб Его Высочества. Вот это вроде бы и подошло, да только ходить в таком мятом как-то неприятно.
   За пределами шкафа раздавался какой-то шум, но Кэр не отвлекался. В настоящее мгновение он пытался распутать подозрительный клубок из собственных носков и гм ... нижнего белья. Внезапный белужий рев заставил его прервать бесплодное дело и выглянуть в комнату. Картину, представшую, его глазам можно было назвать идиллической.
   Привалившись к его столу, на котором Кэр с неземной радостью увидел пару свежих и неперекрученных носков, рыдала служанка. Бедная Кристин запнулась об валявшиеся на полу вещи, не подошедшие Кэртису и потому выброшенные из шкафа вон. Естественно молоко пролилось. Вылилось. Можно даже сказать, убежало.
   Кэр озадаченно посмотрел на девушку. Вроде миленькая. Вид плачущих красавиц был ему привычен, эти нежные создания обычно реагируют подобным образом на любую неприятность, будь то измена, желание расстаться, или тот печальный факт, что несчастную просто отвергают. Однако Кэртис мог бы поспорить, что девушку в накрахмаленном переднике, так самозабвенно погрузившуюся в слезы, он видит в первый раз. На симпатичные мордашки у него память хорошая, а значит, он ее не встречал. Что же это, беззаветная к нему любовь? Кэр ошарашено потеребил прядку волос, да, конечно, он красив и обаятелен, но ведь крошка даже не попыталась. Неужели она так неуверенна в себе?
   - Эй, малышка, что случилось, отчего такой потоп? - подбадривающие нотки обычно благотворно влияли на плачущих девушек, и те принимались делиться своим горем или крыть обидчика последними словами, все в зависимости от ситуации и от темперамента.
   "Потоп" Кристин скосила глаза в направлении пола и подумала, что хочет умереть. Здесь и сейчас. Она - позор. Как же стыдно! Слезы хлынули двойным потоком, сквозь них девушка попыталась промямлить хоть что-то в свое оправдание. Странное бульканье, сорвавшееся с ее влажных губ, определенно не имело какого-то смысла.
   Кэр вздохнул. Такой тяжелый случай, и даже неясно почему. Что ж надо переходить к более серьезным мерам. Его Величество набрал в легкие побольше воздуха и приник к дрожащей в рыданиях Кристин. Горячий поцелуй может вернуть назад любую!
   Сначала та никак не отреагировала, безвольно подрагивая в его объятиях, затем процесс, похоже, пошел.
   Когда Кристин стало понятно, что с ней происходит, девушка обрела второе дыхание. Она покраснела, вспыхнула ярко алым цветом от макушки до кончиков пальцев ног. Нелишне добавить, что для скромницы и послушной дочери своих родителей этот поцелуй был первым. Она рванулась изо всех своих сил, вспомнив все, что ей доводилось слышать о вольных нравах обитателей замка. Убежать, спастись! Прочь отсюда! Так как Кэр загораживал дверь, и так полускрытую различными предметами одежды, девушка рванула в противоположную сторону, к окну, широко распахнутому как обычно.
   Его Высочество отлетел в сторону. Странная незнакомка реагировала самым невероятным образом. Взревела как раненный буйвол, вырвалась и бросилась к окну. Кэр порадовался, что не успел ничего съесть, если она выбросится вниз, зрелище будет еще то.
   Подумав, что после подобного случая о нем будут говорить, Кэртис кинулся наперерез. Поймал отчаянно вырывающуюся и даже пытающуюся неумело царапаться девицу и с огромным трудом отволок от окна. Швырнул на стоящую поблизости, естественно незастеленную, кровать и сам навалился сверху, для верности. Кто знает, что еще выкинет.
   - Я не такая! - отчаянно просипела барахтающаяся в скомканных простынях Кристин. - Пожалуйста, я уйду, я не хочу!
   - Чего не хочешь? - спросил Кэр, не решаясь еще выпустить странную свою гостью.
   - Правда, правда, я не такая! Вы меня не поняли! Пустите, Ваше Высочество.
   - Обещай, что не бросишься в окно и перестанешь лить слезы.
   - Я не такая! Я
   - Понял, я понял. Хватит кричать! Обещай.
   - Я обещаю, Ваше Высочество.
   Кэртис с облегчением встал на ноги.
   - Ну, вот и ладушки. Все спокойно, - тишина была почти абсолютной - А теперь, ты знаешь, я вообще-то спешу...
   Кэр благоразумно решил, что от чудачки лучше отделаться и по быстрому, у него времени нет, она в себя пришла - это факт, а разбираться в чем тут дело, так опять начнет, кто ее знает.
   Кристин бросило в холод. Да, она кричала, что хочет идти, но если в один день на нее пожалуются оба принца, тогда...
   - Ваше Высочество, пожалуйста, Ваше Высочество. Не говорите про молоко. Я могу... Да, я все уберу. Прямо сейчас.
   - Прямо сейчас! - Кэртис с ужасом и некоторым уважением воззрился на девушку. По его самым скромным представлением для того, чтобы ликвидировать хаос, в который превратилось его жилье, потребуется, по меньшей мере, неделя. - И что прямо все?!
   Кристин насторожилась. Рыдания рыданиями, но здравый смысл у девушки все-таки был. Она бросила взгляд сначала на принца, кстати, он был вовсе нестрашным, а довольно-таки милым, а потом на то, что ее окружало со всех сторон. Ноги чуть было опять не подкосились. Во что это она влипает, мамочка?
   - Я ... я же про молоко, Ваше Высочество. Простите, я пролила все...
   Кэртис поглядел на пол и убедился, что действительно одна пара его брюк плавает в чем-то белом.
   - И ты из-за этого плачешь? Ну и ну. А как тебя зовут?
   - Кристин, Ваше Высочество. Меня же теперь выгонят!
   ************************************************

-6-

   В конце концов, Кэр с грехом пополам разобрался в сложившейся ситуации. Страшно даже представить, сколько времени и усилий ему пришлось для этого затратить. Если бы Кристин сама по себе чуть-чуть не успокоилась, то вряд ли бы вообще что-нибудь вышло.
   Дело оказалось самым что ни на есть обычным и привычным. Настроение у Его Наследного Высочества всегда было неважным, а вымещать любое недовольство на окружающих принц просто обожал. К этому вся прислуга уже привыкла и хоть и старалась всеми доступными средствами избежать ненужных встреч, но раз уж не выходило, близко к сердцу не принимала.
   Насколько был осведомлен сам Кэр, дурной норов его брат демонстрировал не только прислуге.
   - Он тебя ударил, скажи правду, Кристин?
   - Нет, Ваше Высочество, что Вы! Вообще я сама виновата. Я...
   Виновата она, конечно! Как же. Успокоив кое-как девчонку и выдворив ее из комнаты с бесконечными уверениями, что больше молока ему не надо, ничего плохого не случилось, и вообще в жизни всякое бывает, Кэр смог отдышаться. Кошмар. Обычно женское общество легкое и приятное, а тут... Словно наказание.
   Свесившись наполовину из окна, Его Высочество с тоской смотрел вниз. Его блестящие планы на сегодняшний вечер помахали ему ручкой. Гости уже съезжались, и покинуть замок незаметно он не мог. Кэр глубоко вздохнул, запрокинул голову и посмотрел в небо, там было хорошо и здорово, как всегда. Надо что-то придумать.
   Во двор с цокотом въехал один из экипажей, зазвенел наигранный женский смех, в котором явственно проступали нотки испуга. Ну, кто еще там? Кэр лениво скосил глаза и вдруг чуть не выпал в окно от внезапно подступившего озарения. Кларисс! Вот в чем дело, сегодня.
   На губах у Кэртиса заиграла нехорошая улыбка. В самом деле, в том, что сегодня ему не удалось сделать, то, что он хочет, кое-кто виноват. И уж конечно это не веснушчатая и зареванная крошка Кристин. Нет. Это его милый, милый брат. А раз он своего удачного вечера лишился, то разве не будет справедливо, если подобное произойдет и с Алегзандером? Ну разумеется. А он Кэртис повеселится на полную катушку!
   ***********************************************

Пятая глава

-1-

   Его Высочество Алегзандер презирал женщин. Откуда-то издалека, возможно из давнего детства осталось в нем это чувство, и раз укоренившись, оно не исчезало, а напротив крепло и развивалось. Может быть, внешне это и не проявлялось, однако большинство девушек как-то интуитивно чувствовали неладное, они начинали ждать от общения с принцем чего-то плохого и испытывали облегчение, как только он переставал уделять им внимание.
   Даже сама манера Его Высочества делать комплименты явно предназначалась не для слабонервных. В начале фразы - замечательно, он был поразительно похож на Его Величество в юности, а король Кёрсана и по сей день обладал для женщин какой-то особой непередаваемой притягательностью. Но вот если предложение оказывалось длинным... Глаза принца смотрели сквозь свою собеседницу, и, казалось, не видели ее вовсе. Голос становился монотонным и скучным, создавалось впечатление, что Его Высочество повторяет наизусть давно затверженные, но, тем не менее, бессмысленные слова. Многие из девушек в доверительной беседе между собой признавались, что их охватывает необъяснимый страх, прямо мороз по коже, когда глаза принца, обращенные на тебя, вдруг начинают стекленеть.
   До недавнего, впрочем, времени особы слабого пола могли дышать относительно спокойно. Алегзандер проявлял к ним довольно слабый интерес, и дальше непродолжительных бесед дело не заходило. Его Наследное Высочество отдыхал душою на охоте, с удовольствием занимался фехтованием или какой-нибудь другой активной деятельностью. Стрельбой по движущимся мишеням, например. Именно во время этих истинно мужских и благородных утех принц чувствовал себя на высоте.
   Однако время течет своим естественным ходом, и неудивительно, что после того, как юноша достиг возраста семнадцати лет, его слабый интерес перерос в нечто иное. Увы, оказалось, что на любовном поприще у принца все складывается не слишком удачно.
   За последний год счастье разделить с Алегзандером ложе любви испытало несколько девушек. В открытую или напрямик ничего сказано не было, но слухи поползли. По всей видимости, Его Высочество явно не понимал или не хотел понять, как нужно себя вести с женщинами. Более того, он порывался воспользоваться и часто прибегал к физической силе, стоило лишь возникнуть малейшим разногласиям. Как бы то ни было, в настоящий момент место постоянной спутницы и фаворитки принца было вакантно.
   ********************************************************

-2-

   -Сделай нормальное лицо немедленно! - вкрадчивое шипение заставило Кларисс вздрогнуть.
   - А? - она даже не успела понять, что такое успела натворить и в чем ее обвиняют.
   - Кларисс перестань таращиться по сторонам как идиотка! И этот свой истеричный смех тоже оставь в сторону!
   - Конечно, мама. Простите меня, мама.
   Кларисс еле слышно вскрикнула от боли, когда пальцы маменьки крепко сомкнулись на ее руке. Ей хотелось еще немного побыть снаружи, полюбоваться причудливо подстриженными деревцами, послушать птичек. Последний глоток воздуха перед своей ... гибелью она все же сделает.
   - Да что же это такое! Кларисс, платье сейчас лопнет, а ну пошли внутрь!
   - Ну и пусть лопается, мне-то что! - со слезами в голосе бросила девушка, чтобы хоть как-то досадить маменьке.
   - Неблагодарная! Я, твой отец, даже твоя сестра, все мы выбиваемся из последних сил, такие траты и все лишь ради твоего счастья!
   От обиды Кларисс только засопела и нарочно стала дышать усердней, набирая в легкие как можно больше воздуха и стараясь, чтобы грудь колыхалась сильнее.
   И за что она заслужила такое горе! Мамаша и сестра, обе ее не любят, шпыняют, как могут, злые-злые. А еще тощие как щепки. На ее беду.
   В их семье старшая дочь всегда была любимицей. Эта вредина и воображала постоянно причиняла Кларисс одни неприятности. Но платья оставались самым ее большим несчастьем. Естественно сестра, будучи старше, и в свет стала выезжать раньше, Кларисс ей потихоньку завидовала и ждала своего звездного часа. И дождалась. Ее экономная мама успела выбросить уйму денег на наряды для своей ненаглядной, и во всеуслышание объявила, что не может себе позволить одновременно одевать двух дочерей. На резонные упреки Кларки, зачем, мол, завела двух, ей сухо ответили, что лично ее никто не ждал, рассчитывали на мальчика, а тут она возьми да появись на свет. И вообще должна бы вести себя более вежливо и почтительно по отношению к родителям, которые из кожи вон лезут, чтобы ей жилось лучше. А появившемуся своим чередом третьему ребенку, долгожданному братику, деньги тоже нужны. Потому что это он наследник и продолжатель рода, а никак не Кларисс.
   Ну и вот. Конечно же, в голову ее дражайшей мамаши пришла гениальная мысль, что платьица старшенькой оставшиеся с прошлых сезонов и немножечко устаревшие, но, тем не менее, все еще хорошие и дорогие, можно отдать портнихе для переделки. Пусть сделает из них конфетку, все не новые покупать!
   Мысль и сама по себе была просто дикой. Представьте себе, как можно из чего-то устаревшего сделать вещь, которая казалась бы шикарной и актуальной? Невозможно. Но это было еще не все, если мама и ее любимица были похожи как две капли воды, и первая спокойно могла бы ходить в платьях своей дочери, то Кларисс посчастливилось родиться немножко ... пампушкой. Несмотря на то, что пышнотелые дамы всегда пользуются большой популярностью, в семье эта особенность сложения Кларки подвергалась нещадным насмешкам, а милое прозвище "корова" прилипло к ней раз и навсегда. Ее прекрасные волоокие глаза подобным издевкам только поспособствовали.
   Вот и спрашивается, как может она носить платья своей сестры, этой воблы, этой засушенной мумии?! Пришлось. Все ее скандалы не дали ровным счетом никакого эффекта. Ей предложили на выбор целых три варианта: сидеть дома, идти голой или не валять дурака, подтянуться и залезть в переделанные обновки.
   О, с каким облегчением она вздохнула, когда сестра вышла замуж. В видениях размечтавшейся Кларисс уже теснились длинные ряды новых туалетов, модных и дорогих, ее размера и, конечно же, выбранных по ее вкусу. После них не будет все тело болеть и чесаться, не останутся на нем красные вспухшие полоски и ноющие малиновые пятна. Невозможно описать ее ужас и возмущение, когда мама повела ее смотреть очередные обновы, купленные даже без ее ведома. Да, в этом не приходилось сомневаться, платья предназначались для нынешнего сезона, но размер-то, размер! Все наряды по-прежнему были ей маловаты.
   - Мама, но почему?!
   - Скажи спасибо сестре. Она купила все эти платья для тебя. Теперь ты видишь, как она тебя любит и продолжает заботиться до сих пор!
   - Но это же не мой размер, мама!
   - Естественно. Муж готов оплачивать наряды своей супруги, но ему вряд ли понравиться одевать и ее сестер. В конце концов, ты сама виновата, что родилась такой коровой!..
   Проходя по просторному холлу замка, Кларисс продолжала яростно сопеть, в очередной раз заново переживая свою обиду. Злость на родных помогала хоть немного преодолеть страх. Она отчаянно боялась того, что, по всей видимости, ждет ее нынче ночью. Во-первых, ходила жуткая молва, что Его Высочество бывает крайне груб и зол с девушками. А во-вторых, на кого она будет похожа, когда снимет платье! Кларисс не до конца верила маминым словам, что в спальне будет темно, и Его Высочество ничего не заметит. Мало ли что...
   Она попыталась сквозь ткань поправить корсет, но мать резким движением перехватила ее руку:
   - Веди себя прилично, Кларисс!
   - Да, мама.
   **********************

-3-

   Званый вечер начинался. Гости уже собирались в танцевальной зале, переговаривались, но пока неуверенно, до самого разгара действа пока было далеко. Некоторые робкие девушки, еще даже не нашедшие себе кавалера для первого танца, опасливо поглядывали по сторонам. Таких, впрочем, было немного, да и они через полчаса освоятся и будут танцевать в свое удовольствие.
   Кэртис, переодетый и причесанный, аккуратно пробирался в толпе. Ему нужно совершить необходимые приготовления, а для этого необходимо поскорее найти Бабетту. Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, Кэр прочесывал глазами все подозрительные группы людей. В зале стоял негромкий, но плотный гул, и принц не был уверен, сможет ли он сквозь шумовые помехи различить зычный голос графини. В том, что ему была нужна именно она, Кэр не сомневался.
   Также он надеялся, что помочь в его "деликатном" деле Бабетта не откажется. Сколько раз он ее видел, эта дама всегда демонстрировала широкую улыбку и ярко выраженную дружелюбность. Понятно, дочерей определенного, да и вообще любого другого, возраста у нее не было, значит и претензий к нему, Кэру быть не может.
   Кроме того, Кэртис уже успел убедиться, что все необходимое она всегда таскает с собой, в весьма крупном ридикюле, а раз так, значит и для него там кое-что найдется. Его Высочество уже видел много раз, как в беседе с Бабеттой кому-нибудь случалось ненароком обронить пару слов о своем недомогании, мнимом или действительно существующем. Эти неосторожные упоминания всегда вызывали бурю искренних чувств и переживаний со стороны графини. Всегда готовая помочь и горящая при этом нездоровым энтузиазмом, дама тут же начинала рыться в своей объемистой сумке, с которой она не расставалась. Из ее недр моментально извлекалось что-то позарез нужное именно в данной ситуации: микстура, порошок, какая-то травка, которую нужно прямо сейчас заварить и выпить отвар, все что угодно. Попытки сделать попятный ход Бабеттой всерьез не принимались. Заботливо и с укором она уговаривала свою новую жертву и не отставала до тех пор, пока снадобье не было употреблено по назначению.
   **********************************************************

-4-

   - Вы ведь еще так молоды, Анторриан. Я просто не понимаю, что же меня влечет к Вам? Непонятная сила? Признайтесь же, не надо быть таким скрытным, откройте мне Ваш секрет!
   Анторриан улыбнулся, показывая, что он в полной мере оценил сделанный ему комплимент, а может, даже счел его изящным. Затем Его Светлость бросил на собеседницу быстрый взгляд, прежде чем одарить ее собственной любезностью. В этот момент Дороти смотрела на него самого, настороженно и изучающее. Застигнутая врасплох, она чуть-чуть смутилась и блеск, разгорающийся на дне темных глаз, заслонили густые ресницы. Увы, если следовать направлению заданного вопроса, сегодня обществом прекрасной дамы Торри был обязан отнюдь не шарму или, скажем, личному обаянию.
   - Возможно, это какая-то загадка, полная мистики тайна, связывающая нас двоих, мадам, - Анторриан ответил тон в тон, ощутил легкое замешательство собеседницы, и продолжил, - Мне кажется, простите меня, если Вас может чем-то задеть моя вольность, но обычно женщины наделены большими талантами, иногда даже интуицией, что очень полезно, когда кто-то не знает или сомневается в том, что он правильно понимает причину происходящего. Может быть, Вам сегодня и удастся...
   Дороти не дрогнула, по-прежнему продолжая улыбаться, делая это робко и немного смущенно. Она часто моргала, и создавалось впечатление, что она не понимает ни единого слова из тех, что были ей только что сказаны.
   - Ключ к разгадке... - мягкий шепот с чуть заметным придыханием, и голова Дороти склонилась на плечо, будто бы все силы разом оставили ее. Тело под тончайшими складками одежды исходило томительным жаром, на гладкой коже лба горошинами проступила испарина.
   В одном из просветов людского потока появился Кэртис. Странно, что он тут делает? Обычно такие детские вечера, где полный разгул недосягаем, Кэра не привлекали. Его Высочество Анторриана увидел, улыбнулся и оценивающе посмотрел на даму. Оглядев ту с ног до головы, он пожал плечами, прекрасно копируя жест самого Торри, изобразил тяжкий вздох и опять скрылся. Анторриан же, поняв, что Дороти не спешит брать инициативу в свои руки, с вежливой улыбкой предложил ей немного потанцевать. Та согласилась с такой поспешностью и видимой признательностью, что можно было предположить, что больше всего на свете Дороти сегодня хотелось именно танцевать.
   *************************

-5-

   - И тут я и сказала, простите меня, но разве не нужно было добавить больше кружев!
   Жуткий хохот знаменовал, по всей видимости, окончание невообразимо смешной истории. Кэртис фыркнул, ему тоже стало смешно при виде почтенных дам, колышущих своими пышными телесами. Розовые оборки, обильно украшающие все детали их туалета, только усиливали пикантность. Вот он и нашел Бабетту, как кстати.
   Его Высочество принял очень смущенный вид. Робко стал в сторонке и принялся сверлить Бабетту глазами, полными самой искренней мольбы. Перед этим он незаметно подтолкнул одну из веселившихся так, чтобы та в свою очередь слегка развернула Бабетту. Иначе жди хоть целую вечность, не увидят.
   - О, Ваше Высочество. Какой приятный сюрприз! - яркая крокодилья улыбка появилась так быстро, что Кэр чуть было не отпрянул назад. Остальные дамы вели себя более натурально. Перестали заливаться хохотом, слегка смутились и тут же приняли солидный вид.
   - Дда. ээ ...Добрый вечер, госпожа графиня. Я
   Разумеется, договорить ему не дали.
   - Ну что Вы, что Вы, Ваше Высочество. Зовите меня просто Бабеттой. Я же помню Вас еще малышом...
   Страшно как. Похоже, Бабетта опять собиралась ведать всему свету одну из своих бесчисленных историей. Была она, конечно, нудной, слезливой и почему-то касалась его самого. Эти неправдоподобные выдумки он слышал каждый раз, когда оказывался от графини поблизости. Причем заметил, что даже грубые перебивания не могут сбить Бабетту с темы, она продолжает так же лучезарно улыбаться, будто не слышит и пока не кончит, не замолчит.
   - Бабетта...
   - Да-да, Ваше Высочество, называйте меня лучше так. Так вот на чем же я остановилась? Ах да. Ваша няня отошла на...
   Да что же это такое! Няни у него не было, и Бабетту он в младенчестве в глаза не видел. Слава богу. Впрочем, хами не хами, ее не заткнешь, а прочие дамы будут шокированы. Ничего, сегодня у него есть уважительная причина даже для графини, ради такого счастья прервется.
   - Бабетта, мне так неловко.
   К счастью именно в эту секунду она набирала в легкие новую порцию воздуха и не успела его прервать.
   - Я даже не знаю, как сказать. Мне бы... Если бы вы позволили поговорить с Вами наедине.
   Он был очень смущен, даже щеки слегка зарделись. Бабетта моментально прониклась еще ей неизвестной, но наверняка серьезной проблемой и с выражением сочувствия на лице взяла его за локоть. С неимоверным трудом сохраняя серьезное выражение лица, Кэр прошествовал с ней в укромный уголок. Какая романтика - я и Бабетта! Образ оказался слишком ярким и Кэртис хихикнул, тотчас поправился, сделав вид, что чихнул.
   - О, Ваше Высочество, вы нездоровы. А у меня...
   Бабетта угрожающе зашуршала своей сумкой. Кэртис, проклиная себя, поторопился начать:
   - Бабетта, мне так стыдно к Вам обратиться. У меня ... Вы понимаете, все так деликатно... Нет, я, наверное, не смогу...
   Бабетта была на седьмом небе от счастья. Она подбадривала его, говорила, что ей можно доверить самые сокровенные тайны. Кэртис подумал было, что она может разболтать всем и подпортить дело, но тут же успокоился. Нет, за рамки приличий она не выйдет.
   Наконец после долгих и усердных уговоров, он решился поведать графине свою беду. С дрожью в голосе, весь красный от стыда, Кэр говорил, что у него всегда, всегда был слабый желудок.
   - О, да, да! Так оно было и раньше,- с упоением вторила ему Бабетта, - Бедный, бедный малыш.
   Кэртис понял, что даже целый полк дочерей не помешал бы Бабетте обожать весь белый свет.
   - А вот теперь прошло уже три дня, вот. Ну, Вы понимаете, целых три дня прошло, а я... - Кэртис едва не плакал, сам проникся своим воображаемым горем.
   Увидел, что Бабетта еще не поняла деталей, и продолжил, запинаясь на каждом слове:
   - Болит, это-то не страшно... Я, я бы потерпел... Но, но мне кажется опасно. Живот уже как каменный, а я ведь... Ну, Вы понимаете, есть-то все-таки хотелось, а теперь. Я ведь... Ну, три дня... В общем не...
   До Бабетты дошло:
   - Ваше Высочество! - она слегка засмущалась, но тут же взяла себя в руки и принялась лихорадочно рыться в своих чудесных снадобьях.
   - О, как хорошо! Как раз то, что нужно. Знаете, Ваше Высочество, это замечательное средство.
   Бабетта протягивала Кэртису бутылочку среднего размера, доверху наполненную чрезвычайно неаппетитной жидкостью грязно-бурого цвета. Принц подумал, что, даже находясь при смерти, ничего такого пить бы не стал.
   - Нужно размешать в воде и выпить. Но только немного, совсем немного. Буквально пару чайных ложек, не больше!
   - А что обязательно в воде? А вкус...
   Кэртис опасался, что отрава, скорее всего, противно пахнет и помимо прочего обладает слишком резким вкусом. Слишком заметным.
   - Ваше Высочество! Все такой же малыш. Да, конечно, если добавить во что-нибудь другое, то будет не горько. Да, можно даже в вино!
   Сейчас она спросит, можно ли мне уже пить, понял Кэр и поспешил перехватить инициативу:
   - Вот еще что. Бабетта, скажите, а как быстро эта Ваша...
   - микстура, Ваше Высочество!
   -...ну да, микстура. Как быстро она... Ну, я хочу спросить... гм подействует?
   - Через полчаса, Ваше Высочество. Вам лучше будет подняться к себе, ну и...
   Спрятав вожделенный приз в карман, Кэр тепло попрощался с Бабеттой, по им двоим известной причине графиня его долго не задерживала.
   Прекрасно! Первая часть плана выполнена, Кэртис направился в нужном направлении, тихонько улыбаясь сам себе.
   ***************************************

-6-

   Кларисс грустно сидела у маленького столика. Его Высочество ушел, сказав, что у него еще осталась на сегодня пара важных дел, но через час он вернется, они немного потанцуют и ... Впрочем, про "и" Его Высочество ничего не говорил, а что скажешь, все и так ясно. А сейчас к ней никто не подходит. Скучно. Кларисс с завистью оглянулась по сторонам, все веселятся. А она "как корова перед бойней", так мама сказала. Мама тоже развлекается, строго-настрого наказала ей вести себя хорошо и ушла. Думала, наверное, что она весь вечер будет с Алегзандером, а он ушел.
   Кларисс вздохнула. Она и сама отошла подальше от людского шума нарочно. Везде на столах лежало очень много всяких вкусностей. Стоило им только попасться ей на глаза, как рот тут же наполнялся слюной. Все без толку. В таком платье как у нее, Кларисс давно это узнала, есть невозможно. Смотреть, как наслаждаются другие, и не иметь возможности попробовать хоть капельку, было сущей мукой. Уж лучше просто грустить тут одной.
   - Прелестная Кларисс, от кого Вы здесь скрылись?
   Чей-то голос прервал невеселые мысли. Девушка очнулась, повернула голову и увидела Его Высочество. Нет, не Алегзандера, другого. Кэртиса. Он улыбался и смотрел на нее во все глаза. Нет, только не это, пожалуйста! Кларисс метнула судорожный взгляд на свое платье, неужели? Ой, как хорошо, все в порядке.
   - Добрый Вечер, Ваше Высочество.
   - Мне кажется или я действительно слышу грустные нотки в Вашем голосе, несравненная Кларисс.
   - Да, нет. Ваше Высочество, просто... - щечки у девушки слегка порозовели, хороший знак.
   - Если Вам мешает мое общество, скажите прямо. Я не буду Вам надоедать.
   -Ну что Вы, Ваше Высочество. Я же не... - Кларисс заулыбалась, подумав, что, пожалуй, не будет ждать в одиночестве. В компании Кэртиса девушка не робела, понимая, что она старше Его Высочество почти на четыре года.
   - Ну, вот и хорошо, - с ангельской улыбкой Кэр присел рядом с Кларисс. Причем постарался разместиться таким образом, чтобы фигура девушки заслоняла его от любопытных глаз.
   - Сегодня такой красивый вечер! - Кларисс произнесла это с придыханием, сказала потому, что все время только молчать глупо.
   - О, да, действительно. - Кэр подумал, что поблизости нет ни одного окна, а значит, спорить о погоде явно не с руки. Да он и пришел собственно не за этим.
   - Знаете, Кларисс. Скажите прямо, если я лезу не в свое дело, но мне кажется, что сегодня Вы чувствуете себя немного неуверенно?
   Девушка замялась. Вопрос был задан чрезвычайно добрым и участливым тоном. Но разве может она с кем-нибудь кроме мамы говорить о своих сокровенных чувствах и страхах?
   - Ваше Высочество, Вы так ко мне добры, спасибо. Но вам не стоит беспокоиться, я справлюсь, - как назло на последних словах голос предательски дрогнул, и получилось не очень убедительно.
   - Конечно же, Кларисс. Неужели Вы смогли подумать, что я сомневаюсь в Ваших силах. Просто я бы хотел Вам немного помочь, подбодрить Вас по-дружески
   - Ваше Высочество! Разумеется, я не откажусь от Вашей помощи. - Кларисс стало смешно. Он такой милый, заботливый, и действительно волнуется за нее.
   - Что ж тогда я бы хотел рассказать Вам одну забавную историю. Так вот, дело было...- вдруг Кэртис закашлялся - О, простите меня, что-то в горле пересохло.
   - Ничего страшного, мы могли бы чего-нибудь выпить вместе. - глупая рыбка клюнула.
   - Да? Как мило с вашей стороны. Тогда я принесу нам по бокалу вина.
   - Вина? - девушка чуть-чуть напряглась - вообще-то...
   - Не беспокойтесь, Кларисс, мне уже можно пить, конечно, немного, но все же. Его Величество не возражает, поверьте мне. В конце концов, мне уже четырнадцать! Ну, я пошел?
   - Ага. - девушка смущенно кивнула. Признаться в том, что ей в восемнадцать лет мама пить не разрешает, она не решилась.
   Посвистывая, Кэртис направился к ближайшему столу. Около него к счастью никого не было, и Кэр быстро наполнил бокалы. Половину из одной бутылки, половину из другой. Такая смесь Кэртису очень нравилась благодаря своему своеобразному немного солоноватому вкусу, он предпочитал ее многим другим напиткам и быстро заметил, что другие люди пьянеют от нее почему-то не в пример быстрее, чем от чистого вина любого сорта.
   ******************************************************
  

Шестая глава

-1-

   В глазах у Дороти разгорался опасный огонек. По-видимому, ей становилось все труднее держать себя в руках. Дыхание ее становилось прерывистым, а лицо залила мертвенная бледность. Анторриан молчал или говорил что-нибудь банальное про то, как Дороти сегодня мила, про погоду, про другие приятные и ни к чему не обязывающие пустяки. Увы, ему не удалось получить удовольствие от танцев. Как только музыка начинала волноваться, тревожные или нежные мелодии словно вызывали искру, от которой Дороти тут же воспламенялась. Она начинала придвигаться к нему все ближе, позабыв о приличиях, ее грудь трепетала, а темные блестящие как у куклы волосы щекотали лицо. Стоило Анторриану чуть отстранить женщину, как та закусывала губу и пару минут кружилась в общем ритме бездушной заводной фигуркой. Потом все повторялось снова. Рот у Дороти распух и покраснел, она была вынуждена вынуть из крошечной сумочки надушенный кружевной платок и прижать его к губам. Анторриан вежливо и непринужденно предложил прервать танцы и немного отдохнуть. Казалось, он абсолютно не замечал того, что его спутницу что-то терзает, а просто приятно проводил время.
   - Вы не можете быть таким спокойным! - голос Дороти слегка дрожал из-за сдерживаемого гнева, плотно прижатый платок заставлял его звучать хрипло и приглушенно.
   - Да-да? О, милая Дороти, похоже, я слегка отвлекся и пропустил мимо ушей то, что Вы сказали.
   - Вы меня не слышали! - голос Дороти взвился к потолку, на белоснежной ткани проступило новое багровое пятно.
   - Дороти, я не понимаю причину Вашего волнения. Я Вас чем-нибудь обидел?
   - Причину! Наконец-то Вы соизволили признать, что заметили мое состояния.
   - Вы удивляете меня, Дороти. Мы проводили прекрасный вечер и вдруг...
   Дороти зашипела и начала заламывать руки, с остервенением вгоняя острые ногти правой руки в левую. Анторриан мягким, но твердым движением, прекратил гнетущую сцену.
   - Если Вы что-то хотели мне сказать, Вы должны были сделать это с самого начала, а не намеренно доводить себя до истерики. Прекратите, иначе люди заинтересуются Вашим поведением.
   - Вы... Вы негодяй.
   - Дороти, Дороти. У меня были собственные планы на сегодняшний вечер, и я Вас не приглашал, Однако, я пошел Вам на встречу, когда Вы заявили, что Вам просто необходимо со мной поговорить. И что же, все это только ради того, чтобы бросить мне в лицо пару низкопробных ругательств?
   - Вы сами знаете, в чем дело!
   - Отнюдь. Я вовсе не занимался с Вами никакими "делами", у меня нет привычки заниматься такими скучными вещами с красивыми женщинами. Особенно с такими впечатлительными как Вы.
   - Мальчишка!
   - Это новое оскорбление или констатация факта? Дороти, мой возраст не мешал Вам отбросить в сторону правила хорошего тона, когда мы танцевали. Что же случилось сейчас?
   - Что... что Вам нужно?
   - От Вас? Ровным счетом ничего. Не переживайте, Дороти. У Вас есть муж, он Вас любит, я просто не могу встревать в Вашу семейную жизнь.
   - Вы хотите погубить, уничтожить моего мужа! Вы... Вы
   - Мне казалось, что с Вашим мужем мы уже обо всем договорились, и свой выбор он сделал самостоятельно. Что касается Ваших беспочвенных обвинений, то Вашему супругу угрожает его собственная глупость, а вовсе не я сам.
   - Вы отлично знаете, у нас нет таких денег!
   - Дороти, беседа с Вами меня утомляет. Неужели Вы рассчитываете, что я буду обсуждать Ваше материальное положение? По-моему, наш "разговор" давно уже стал бессмысленным. Ваш несравненный вояка мог бы уже научиться разбираться со своими проблемами без помощи жены. Ну а раз уж Вы, что вполне естественно, хоть и не слишком действенно, готовы уделять его заботам свое драгоценное внимание, напоминаю, что выбор у Вашего мужа по-прежнему есть. Время, кстати говоря, тоже, но мало. По этому нам с Вами уже пора прощаться.
   - Негодяй! Все, чем Вы угрожаете моему мужу гнусная клевета! Это оскорбление, он ничего Вам не должен! Вам все равно никто не поверит, Вы лжец!
   - Дороти, на Вас смотрят. Я понимаю, что Вы сейчас не отдаете своим действиям отчет, и не приму Ваши слова всерьез. Но придите же в себя, прошу Вас. Скандал может Вам только навредить, а переубедить меня таким забавным способом, Вам не удастся. Когда Ваш муж принял такое рискованное решение... Не нужно меня перебивать, успокойтесь. Так вот, он должен был понимать, на что идет. А заботится о счастье неосторожных и легкомысленных дураков вовсе не моя обязанность. Однако не стоит также думать, что я упорно добиваюсь того, чтобы положение Вашего мужа резко ухудшилось, поверьте, мне это абсолютно не нужно и нисколько не входит в мои интересы. Я ведь никого не обличаю, Дороти, просто хочу получить, то, что мне нужно. Так что обратите внимание, что пока Ваш супруг еще может избежать окончательного крушения, и довольно странно, что он до сих пор не понял этого... Ведь даже мое терпение небезгранично. Итак, до свидания, Дороти.
   Не оборачиваясь, Анторриан пошел в другой конец зала.
   ************************************************

-2-

   На востоке от злополучного Брейзена располагался Раанский Халифат. Гордая и своевольная страна, во главе которой стоял не менее гордый и очень обидчивый халиф. Лучше сказать сразу, что простое слово "халиф" ни в коем случае не отражало всей глубины и необычайной благородности этого человека, заслуживающего несоизмеримо больших почестей. Одно только положение светил на небесном своде при его рождении было настолько благоприятным, что от удивления и безграничного восторга умерло несколько звездочетов, не сумевших совладать с безумной радостью за судьбу отчизны, охватившей их глубокие умы и пылкие сердца. Остальные же мудрейшие государства, не мешкая ни минуты, ибо открылась и им славная будущность и великое предначертание правителя, с первым криком царственного младенца приступили к работе, и трудились, не покладая рук, день и ночь.
   Результатом их трудов стал объемистый свиток, состоящий из тридцати двух страниц, подготовленный в срок, как раз к восхождению правителя на престол. Священные слова были написаны на коже белоснежных ягнят кровью юных девственниц самого высокого происхождения. Причем реликвия писалась только ночью при бледном свете полной луны, дабы солнце не воззавидовало величию новоявленного правителя, прекраснейшего и мудрейшего Раан-Да.
   Любой, самый жалкий и неграмотный житель Раанского Халифата знал наизусть первые четыре страницы великого труда. Осмелься презренный невежда и червь перепутать лишь порядок произнесения титулов могучего владыки, его бы ждала позорная и мучительная смерь. Ибо так повелел несравненный Раан-Да.
   "Когда светел ты и прекрасен словно огонь, то внушаешь лишь злобу и зависть тем, кто копошится в грязной пыли. Каждый стремится опорочить имя грозное как гром. Но Раан-Да силен, и ни один из его обидчиков не останется безнаказанным!"
   ...Кёрсан торговал с Раанским Халифатом довольно успешно. Нигде кроме этой восточной страны не ткали таких ковров, достойных лежать под ногами у самого бога. За невесомые драгоценности платили столько золота, что Раан-Да, и сам утопающий в роскоши, мог также содержать самый большой гарем из всех известных миру. Впрочем, государство славилось не только своими ткачами. Искусные ремесленники и мастеровые из года в год создавали удивительные диковинки одну краше другой. Однако иметь дело с великим правителем было крайне утомительно, так как в любом, самом невинном и незначительном действии он усматривал попытку нанести оскорбление, поползновение на свое могущество. Череда скандалов была нескончаемой, и Эрнст Третий каждый раз с невообразимым облегчением наслаждался затишьем, отлично понимая, что все это временно, и если не сегодня, то завтра великий Раан-Да выразит протест, объявит войну или выкинет что-нибудь еще в этом роде.
   Естественно новой смуты ничего не предвещало. Тишь да благословенная гладь и вдруг... Сначала очередной торговый караван не возвращался из Раанского Халифата подозрительно долго. А затем все-таки прибыл в Кёрсан. Одно но - без денег и без товаров. Дрожащие от страха купцы сообщили, им сказали, что на них излилась великая милость несравненного Раан-Ды, и только поэтому они сохранили свои презренные жизни. А страна их - оплот мерзкого греха, но львоподобного Раан-Ду обмануть невозможно. Он не будет потворствовать подлым лицемерам, что заливисто хохочут за его спиной, потешаются над ним и думают в безумном веселье, что могут безнаказанно попирать имя грозного владыки!
   Старая как мир история. Неважно, что именно задело на сей раз Раан-Ду, по крайней мере, было ясно, что оскорбление не было смертельным, и при условии получения должных извинений, дело можно будет решить быстро. В пользу этого свидетельствовал тот простой факт, что купцы действительно "сохранили свои презренные жизни". В Раанском Халифате люди обычно лишались голов за самую мельчайшую оплошность, благо жило их там много, и гибель нескольких десятков провинившихся общий порядок пошатнуть не могла.
   Следуя обычному, давно установленному порядку, Эрнст направил два подразделения своих гвардейцев вместе с небольшой посольской группой. Как и следовало ожидать, даже дипломатов через границу пропустить отказались, им заявляли, что никакие извинения не смогут искупить столь серьезную ошибку. После этого один из командиров подразделения, специально уполномоченный на то Его Величеством Эрнстом, объявлял Раанскому Халифату войну. На этот раз известие почему-то дошло до ушей благословенного владыки с небольшим опозданием, и войска Кёрсана сумели продвинуться по территории страны глубже обычного и даже провели одно сражение. Победоносно взяли штурмом дворец Бывшей Любимой Жены Раан-Ды.
   Дворец находился почти на границе, так как Бывшая Любимая фактически пребывала в бессрочной ссылке. Еще в бытность своей жизни в гареме высокое положение вскружило красавице голову, и она принялась плести какие-то интриги, то ли против других жен, то ли против кого-то еще. Увы, ее подрывная деятельность была разоблачена, и бедняжке грозило нешуточное наказание. Ей должны были обрить голову и с позором утопить в самом глубоком пруду владыки с черным мешком на голове. Влиятельные родственники Бывшей стали просить у несравненного Раан-Ды милости, и так как нижайшие просьбы сопровождались обильными подарками и дорогими подношениями, мягкое сердце правителя не выдержало, и он сжалился над предательницей, некогда бывшей Любимой. С тех самых пор, она и влачит свое жалкое существование в далеком дворце, оторванная от всего мира, предаваясь слезам раскаяния и грусти.
   Блистательная победа, безусловно, принесла много чести солдатам Кёрсана. Если учесть то, что при их виде немногочисленная охрана замка тут же бросилась врассыпную, а сама Бывшая напротив устремилась навстречу захватчикам, крича, что они ее избавители и прося забрать с собой, то можно понять, что тут же возникла угроза нового скандала. Однако военные были хорошо проинструктированы своим королем, и вышли из сложного положения с честью.
   Разумеется, разграбления дворца не произошло, строгий приказ Эрнста Третьего запрещал все возможные действия, способные усугубить отношения с великим Раан-Дой. Обидно, если учесть, что скромный по восточным меркам дворец опальной жены буквально ломился от драгоценностей и редких, а также чрезвычайно дорогих безделушек. Впрочем, о чем речь, никакое богатство на свете не стоит собственной жизни, в конце концов, солдаты и офицеры Кёрсана и так получали достойное жалование.
   Таким образом, после долгих и утомительных переговоров снисходительный Раан-Да принял извинения Кёрсана, и все пошло своим ходом, как и должно было быть.
   Все да не совсем. Непонятно почему один из офицеров, принявших участие в эпохальном походе в Раанский халифат, после своего возвращения очень сильно разбогател. Без всякой видимой на то причины. Болталось что-то про наследство, но было ли оно на самом деле неясно.
   ********************************************

-3-

   Удача - это девчонка. Глупая, легкомысленная вертушка, которой чужие ошибки и мытарства доставляют несказанную радость. Она и милости свои оказывает только для того, чтобы посмотреть, как запляшет, задергается человечек, вдруг лишившись того, что он только-только начал считать своим по праву. Твое да не совсем, порадовался, повеселился и будет с тебя.
   - Что так насупился, Рэнди! Легко пришло, легко ушло, знаешь пословицу.
   - Отвали! - мужчина с пунцовым от злости лицом и яростно шевелящимися усами остервенело швырнул кости в угол.
   - Эй, но ты, парень, полегче!
   Реджинальд стукнул об стол столбиком монет, те звякнули с отвратительной веселостью, им было все равно кому принадлежать и кого веселить.
   - Пересчитайте! - бросил он, слова проходили через горло с трудом и ,кажется даже слегка его царапали.
   - Да мы те верим, не горячись. Все бывает...
   Он уже стучал подкованными сапогами, шел, ничего не видя по сторонам. И только бурчал через плотно сомкнутые губы:
   - Вертихвостка! Ох, вертихвостка! Ничего, я тебя проучу. Да ты меня...
   С ним поравнялась веселая компания, изрядно подгулявшие ребята шумели и едва держались на ногах. Реджинальд ничего не замечал и продолжал бубнить свое. Его заметили и встретили очередным взрывом хохота:
   - Рэнди! Что твоя жена наставила тебе рога? Ах, малышка Дороти! Неудивительно, такую конфетку так и тянет попробовать, - кто-то особо прыткий затормошил задумавшегося, - Рэнди не убивайся так, от нее ж не убудет. Тебе самому урок, шляйся поменьше и ...
   Со злобным урчанием Реджинальд сбросил со своих плеч чужие назойливые руки. Ожег собравшихся взглядом, те опять заржали при виде налитых кровью и вылезших на лоб глаз.
   - Нет, он определенно сегодня не в духе, - укоризненно пророкотал рослый детина, сопровождаемый одобрительными криками своих приятелей - Эй, Рэнди, выпей с нами стаканчик, полегчает! Рэнди? Да, где же он? Только что был рядом...
   Рэнди уже давно разминулся с весельчаками. Он продолжал также оббивать каблуки о неровные булыжники мостовой, но выражение лица изменилось. Теперь оно было не таким яростным, а скорее удрученным. По всей видимости, он продолжал о чем-то размышлять, но уже больше не проговаривал свои мысли вслух. Бедная Дороти. Она так радовалась моей удаче. Нашей удаче. Реджинальд дернул себя за ус и сплюнул на грязные плиты. Толку-то, что ему повезло, в первый раз в жизни, и он вернулся из этой дальней поездки богачом. Не прошло и двух месяцев, как все исчезло, испарилось, утекло сквозь пальцы. И хуже того, у него теперь столько долгов, как никогда раньше. Но он же мужчина, он получит свое, накажет вертихвостку. Дороти не придется плакать.
   *******************************

-4-

   - Во дает, две шестерки, - столпившиеся вокруг стола зеваки изумленно загомонили. - Рэнди, да ты сегодня в ударе.
   Криво ухмыляясь, во всем виной давний шрам, из-за которого один уголок рта не шевелится, Реджинальд принимал заслуженные поздравления. Вот теперь все наконец-то образуется.
   - Рэнди, я чего-то не пойму, тебе ж не везло уже две недели, а теперь... Раз-два и полный ажур. Как так?
   - А вот так, - сказал, как отрезал, - Ну чего ребята, еще сыграем?
   И снова восторженный рокот.
   - Рэнди, да те ведь прет, нет, ты колись, дружок, говори, в чем дело!
   - Да-да, мы тя так не оставим! - завистливый голос Микки, приятно способствовал поднятию настроения, и без того заоблачного высокого. Работает. Все вышло.
   - Да, чего вы шумите, чего? Простое дело, удача надо мной издевалась, фордыбычила немножечко, а ее ать да по загривку. Теперь как шелковая стала.
   - Да ты чего? Неужели! Как так можно? - Микки видимо хотел добавить что-то еще, чтобы прояснить для себя все еще непонятную ситуацию. Но тут вдруг увидел стоявшую на столе прямо перед Реджинальдом маленькую фигурку. До этого охваченный азартом, он ничего вокруг себя не замечал, да и, по правде говоря, темновато было в комнате, едва-едва выпавшие очки разглядишь. - Рэнди, а это что такое?
   - То самое! Но-но! Нечего тянуться, не хватало мне того, чтобы твои грязные пальцы мне весь наговор испортили!
   - Наговор? Рэнди, да ты чего болтаешь? - любопытные столпились плотнее и чуть ли не повисли на Реджинальде со всех сторон. К счастью руками хапать больше никто не лез.
   - А вот такой. Денег я за него старухе отдал целую кучу, она и фигурку откуда-то старую выкопала. Древность страшенная, такой больше нигде не найти. Клялась и божилась уродина, что не подведет. Так вот не обманула. Я удачу на место поставил.
   Наслаждаясь воцарившейся тишиной, в которой явственно чувствовались уважение, зависть и желание не пропустить и словечка, Реджинальд сграбастал полную кружку и залпом ее осушил. Законный ее владелец, явно находящийся поблизости даже не пискнул. Все молчали. Но вот затишье прорвал голос Микки, резко охрипшего и захлебывавшегося от волнения:
   - А, старуха-то, Рэнди, старуха. Ты ее где нашел? У нас в городе? А может, ездил куда?
   - Ну, ты Микки даешь! Держи карман шире, так я тебе все и рассказал, план нарисовал... Может еще денег одолжить на дорожку?
   Окружающие прямо с мест повалились от веселой шутки. Они тыкали в незадачливого Микки пальцами и веселились от души. Вскоре все опять увлеклись игрой, и о таинственном талисмане подзабыли. Тем более что Рэнди не выигрывал все время, иногда и продувал как прежде. Однако, поздним вечером уходил он все-таки в значительном выигрыше.
   **************************************************

-5-

   - Господин Реджинальд, не желаете вина?
   - Неси, неси. Отчего б и не выпить, - с удовлетворенным вздохом Рэнди развалился в мягком кресле. Мысленно он потирал руки. Как же хорошо. Теперь он проводит время в обществе приличном для дворянина и офицера, а не торчит в низкопробной забегаловке вместе с солдатьем, с которым приходиться вести себя запанибрата. А потом, когда ты уходишь, они ржут за твоей спиной и говорят "неудачник". Да уж... Женушка всегда упрекала его за это, но что поделать - офицерское жалование так мало, доход же с имения и вовсе пустяшный. Если его Дороти блистала в свете, то ему денег для того, чтобы быть завсегдатаем салонов уже не хватало. Денег всегда слишком мало, даже тогда после той веселой заварушки они утеки, так быстро, что он даже не успел опомниться. Ничего. Сейчас все по-другому, больше таких проблем у него не будет!
   Он бережно сжал в кармане статуэтку. Везение надо подтолкнуть. Самому. И дело в шляпе. Здесь к этой его причуде относились снисходительно. Талисман? Ну что ж, хорошо. Приличное общество. Здесь никто не гогочет и не выясняет, по какой такой причине ему помогает голая баба, и знает ли об этом его жена. Скоты! Ладно, брось Рэнди, все в прошлом, забудь и веселись, а позже вечером опять поиграешь!
   Подумать только, он уже второй день играет в кости в одном из залов королевского дворца, того самого, куда раньше стеснялся зайти, чтобы его Дороти не пришлось стыдиться его запыленных и заношенных одежд. Да и что ему было здесь делать со всей той жалкой мелочью, что бренчала у него в карманах? Прошло... Сейчас он растоптал свое прошлое, и может смеяться над ним с легким сердцем. Какие здесь ставки... Его мечты уже начали сбываться, и кто скажет, что он этого не заслужил!
   ...Анторриану удивительно быстро стало скучно. Интерес развеялся сам собой. Он отложил карты и понял, что ему сегодня что-то мешает. Любопытно что? Ага, вот оно опять. Неприятный громкий смех, смачный шлепок, мимо с заполошным видом пролетела служанка. Под пристальным взглядом Торри она покраснела и принялась одергивать передник. Анторриан поднялся:
   - Я пока прервусь, господа. Благодарю всех за приятный вечер.
   Источник беспорядка находился в противоположной стороне помещения, там обычно играли в кости. Торри направился туда, выбрал один из столиков и уселся.
   - Будете играть, Ваша Светлость?
   - Пока посмотрю, может быть позже...
   ...Ему опять "везло". Люди за столиком менялись, но уже чувствовалось, что пора встать, прекратить игру. Перед этим пару раз проиграть. Что ж он действительно один раз выбросил две единицы, а второй - два и один. А вот остановиться не получалось. Радостно ущипнув подбежавшую с очередным бокалом вина разодетую служанку, он бросил взгляд на соседний столик, видят ли там его триумф, и еле справился с рукой, чуть не расплескав добрую половину пойла. На него действительно смотрели, и от этого взгляда неприятно заныл старый шрам на боку, он получил его не в бою, а в уличной драке, и обычно он его не беспокоил, и вдруг... Его Светлость. Почему он так глядит? Догадывается? Невозможно. Реджинальд резким движением пихнул стул, тот жалобно скрипнул.
   - Простите, господа, совсем забыл, меня ждет жена.
   Засунул в карман фигурку, раскланялся и пошел. Чужой взгляд, казалось, жег спину, он не выдержал и оглянулся. Его Светлость Анторриан все еще на него смотрел. Столкнувшись с ним глазами, Рэнди взмок. Его Светлость любезно улыбнулся.
   Хороший знак, все в порядке, не паникуй Реджинальд! Он же... Нет, Рэнди вздохнул почти обреченно. Этот молокосос всегда улыбается, всегда. Не разберешь, что у него на уме. Отвесив низкий, наверное, чересчур низкий поклон Рэнди заторопился к выходу. Свернув за угол, он облегченно вздохнул и вытер со лба не ясно когда проступивший пот.
   Ладно. Чего это он так переполошился, в самом деле? Прям взбрело в голову, что все за ним следят и... Глупости, право слово. Ему фартило, а на везунчиков всегда смотрят. Эх, Рэнди! Да, ты погляжу совсем зеленый еще... Словно девка красная на выданье, тьфу.
   Он пошлепал по штанам мокрыми ладонями, выругался тихим шепотом и сдержанно гоготнул. Собственный страх сейчас виделся ему чем-то вроде глупой байки, расскажешь такую, и все смеяться будут... До слез! Жаль, нельзя.
   Реджинальд, без всякого сомнения, почувствовал бы себе немного неуютно, если бы видел, что делал Его Светлость после его ухода. Как только место за соседним столиком освободилось от своего везунчика, а последний торопливым шагом покинул зал, Анторриан тут же пересел на его место.
   - Не возражаете, господа? Сыграем?
   Недовольных не было, и Его Светлость похоже не на шутку увлекся игрой. Услышав за столом несколько упоминаний о неком Реджинальде, Его Светлость проявил естественное любопытство и пожелал узнать о ком идет речь.. Получив исчерпывающий ответ, Анторриан потерял к офицеру всякий интерес, и беседа потекла дальше. Через часа полтора Его Светлость покинул стол. Он слегка проиграл, но это вряд ли произвело на него большое впечатление.
   ************************************

-6-

   Для того чтобы сложить два и два, Торри не нужна была помощь посторонних. Просто так не стоят костяные фигурки Той-Фи даже на резных столиках салонов. Им это не к лицу, ведь изящные дивы давно привыкли к торжественному сумраку сокровищниц халифов и вряд ли часто их покидают, пусть даже ради яркого света солнца или ж прохладной свежести темных безмолвных ночей. Речь, разумеется, идет о родной стране Той-Фи, где много лет назад жили удивительные искусники, знавшие толк в красоте и не чуравшиеся советов неравнодушных тогда богов, благо, что умели их слышать.
   Сейчас немногие из их творений, переживших века, можно перечесть по пальцам. Да, их мало, но тем огромней достояние Раанского Халифата, тем богаче халифы знойной страны, безраздельно владеющими остатками чуда, равного которому не было и нет на свете. Сложно даже представить, что нынешний правитель государства палящего зноя обнищал настолько, что вдруг начал продавать священные реликвии своих предков. Насколько было известно Анторриану, еще ни одна из этих прекрасных статуэток границ Халифата не пересекала. Никогда. Да если бы и постучала крайняя нужда в двери великого Раан-Ды, вряд ли бы счастливым обладателем образа Давно пропавшей богини стал бы этот Реджинальд, обычный офицер, наверняка не скопивший за всю свою не слишком блистательную службу суммы достаточной для покупки бесценного.
   Что-то не верится. Однако, похоже, новый владелец души не чает в своем приобретении, а прелестная и грозная Той-Фи отвечает ему полной взаимностью и любовью. Торри еще не слышал, чтобы богини плодородия приносили успех в азартных играх. Конкретнее только в игре в кости. Насколько он понял, в других играх Реджинальд участия практически не принимал, а если вдруг и садился, то, в конце концов, счет оказывался вовсе не в его пользу.
   Любопытным можно было назвать и тот факт, что костяная фигурка щеголяла новой достаточно безвкусной подставкой, явно не сопровождавшей ее в многовековых скитаниях. Спрашивается, какой невежда мог совершить подобное "усовершенствование", резко уронившее стоимость невиданной диковинки? Вопрос.
   Впрочем, Торри хватало и вопросов и ответов. Например, почему, когда ему выпадают крупные числа, этот усач сидит спокойно, а когда кидает кто-то другой или перед тем как он сам вдруг проиграет, он начинает или незаметно поворачивать свой талисман или прикрывать его рукой? Забавно.
   Но главное не это. Во всяком случае, для самого Торри, которого чужие мошенничества интересовали постольку поскольку. Когда-нибудь, точнее, в самое ближайшее время, окружающие прозреют и сами, ведь глупо полагать, что один только Анторриан может заметить столь явный обман. Для этого надо принимать королевский замок за скопище идиотов, набитых золотыми монетами, а он таковым вовсе не является. Просто, как это не смешно, разнообразные игры, в том числе и карточные, служат здесь практически единственной отдушиной, тем самым полем, на котором по негласной, но принятой всеми договоренности, любой обман запрещен. Между прочим, естественное стремление к честности, ведь каждому хочется когда-то похвастаться перед ближним или оправдаться перед богом, а вот и не всегда я такой, а вот и мог я тебя..., да не стал. Ну, разве это не похвально?!
   Впрочем, ладно, дело сейчас не в этом. Совсем в другом. В том, что случилось в знойном Раанском Халифате. Просто поверьте на слово, а если не хотите, откройте любую книгу, на которую можете положиться. На востоке живут богатые люди (вельможи) и их просто очень богатые правители. Но это отнюдь не значит, что к своему кровному они относятся легкомысленно, нет, напротив, берегут пуще зеницы ока. Правда, интересно как такой ... наивный человек как Реджинальд добыл себе Той-Фи? И зачем? Честное слово, явно не похоже, что у него были покупатели.
   ************************************************************

-7-

   Забавно, но казалось, что Реджинальд обладает теми самыми сведениями, которые в будущем могут сослужить Анторриану весьма неплохую службу. Конечно, не посмотрев, точно не скажешь, но отказываться от подобных знаний было бы неразумно. Следовательно, этого мужественного офицера нужно было склонить к тому, чтобы он своими сведениями поделился. И желательно побыстрее, а то не ровен час и окажется остолоп на виселице, куда сам похоже так и рвется.
   Однако "хитроумный" мошенник и "любимец" фортуны вовсе не стремился пойти ему на встречу. Реджинальд был упрям как осел и упорно не хотел признавать, что его зажали в угол. Прекратил играть и завил, что талисмана у него больше нет, потерял, и вообще ничего Его Светлости доказать не удастся! (Смилуйтесь над безумцем, боги Верхнего Неба! Можно подумать, что у Его Светлости Анторриана могла бы возникнуть необходимость что-то доказывать! Будто одного слова ..., ладно, забудем.)
   Кого-то другого идиотские потуги на оригинальность могли вывести из себя, не его - Торри по-прежнему оставался спокоен. Единственное, ему становилось немного грустно при мысли, что с целью заметания следов недалекий усач, скорее всего, уничтожил Той-Фи, охваченный приступом запоздалой осторожности. Нелепый конец для той, кто волей судеб превратилась лишь в опасную улику. Если бы Анторриан был могуществен как бог, он бы на месте Потерянной обиделся. И отомстил. Но, что может костяная статуэтка, пусть даже и безупречной работы и ангельской красоты?
   К назойливым выходкам Анторриан подготовился заранее. Верные люди, получавшие за свое рвение достойную плату, обошли всех искусников города. Мало-помалу, место, где свершилось рождение "талисмана удачи" нашли. Когда ты занимаешь значительное положение при дворе короля, то, даже одно упоминание имени Его Светлости служит хорошим средством, чтобы развязать языки. Ремесленник, получив гарантию того, что избежит преследования со стороны правосудия и наказания за содеянное, рассказал все, что знал. Во всем виной, по его словам, оказалась его репутация великого мастера и нешуточное самолюбие. На последнем Реджинальд с легкостью и сыграл, утверждая, что выполнить его заказ почтеннейший отказывается лишь потому, что понятия не имеет, как это сделать. Да и вообще ему, старику уже пора на покой, так как всю работу в мастерской давно делают ученики и подмастерья, а сам хозяин, можно сказать, выжил из ума, и молва об этом идет по всему городу. Сначала в порыве вполне понятной ярости искусник хотел убить своего наглого гостя на месте. Но быстро затух, не только потому, что старческие силенки да храбрость были уже не те, просто понял, что таким образом пятно, вдруг расплывшееся по его репутации, он не сотрет. И решился, была не была, тряхну стариной! Наглый офицер настолько задел его за живое, что мастер начал свою нелегкую и кропотливую работу, не получив никакого задатка. Уже потом, спустя две недели Реджинальд с ним рассчитался, послал деньги с посыльным. На всякий случай, чтобы не мелькать лишний раз. "Да только не помогло видать ему это", - со счастливой улыбкой ведал старик.
   Не помогло, что ж, так оно и есть. После того как Реджинальд наконец осознал, что "Его Светлость действительно может кое-что доказать" (это удивило ловкого мошенника до глубины души), и лучше начинать сотрудничать, если не хочешь распрощаться с честью, а то и с жизнью, он заюлил еще сильнее, ведя себя как уж, которого бросили на раскаленную сковородку с шипящим маслом. Он стал предлагать Анторриану деньги, много денег, уверяя, что та фигурка досталась ему случайно, и не в каком таком тайном деле он участия не принимал. Дескать, не может выдать он своих подельников, так как и не было их у него вовсе. Его Светлость сделал вид, что поверил в искренность плаксивых речей, обильно сдобренных богохульствами. И назвал свою цифру, после которой у обалдевшего Реджинальда челюсть отвисла до самых коленок. Он пропал из виду на некоторое время, а сегодня вечером послал к Анторриану свою нежно любимую супругу. Завтра утром срок истекал, и по прикидкам Торри уже этой ночью он наконец-то услышит то, что желает знать. Давно пора.
   ********************************************************
  

Седьмая глава

-1-

   Кларисс дошла до нужного состояния очень быстро. Кэртис даже не предполагал, что на свете существуют люди, которых могут так разойтись с трех бокалов.
   - Кэртис, понимаете, я боюсь. Я никогда в жизни... А я... Скажите только, там будет темно?
   - Ну да. Конечно, Кларисс, очень-очень темно, не бойтесь.
   Кэртис был немного озадачен. Похоже, вопрос сумерек волновал девушку выше всякой меры, она уже успела повторить его раза четыре. Странно, что же такое она скрывает под одеждой? Ну да ладно. Одно ясно - она вполне созрела для страшной истории.
   - Но Кларисс, я должен Вас предупредить, что Ваше счастье находится под угрозой.
   - Ккакой угрозой?
   - Я думаю, Вы уже знаете о постоянных несчастьях, преследующих тех девушек, на которых мой брат обращал внимание. О том злом роке, губившем их отношения, поначалу такие безоблачные и счастливые. Кларисс! Вы же не можете быть в неведении.
   - Я, ну да..., то есть, нет. В общем, я, конечно, слышала, но я сама...
   - Кларисс, все это не случайно, и я знаю этот страшный секрет, знаю и не могу молчать, не в моих силах лишить Вас заслуженного счастья.
   - Ой, правда!
   - Тссс. Не говорите ни слова. Слушайте меня внимательно и запоминайте! Все дело в привидении.
   Кэр предполагал, что при этих его словах девушка завизжит, и был начеку. Аккуратно зажал ей рот, подождал, пока чуть успокоится, и отпустил.
   - Аах, Кэртис, я...
   Он молча приложил палец к губам и пристально на нее посмотрел. Кларисс замолкла и вытаращила глаза.
   - Кларисс, слушайте! У нас мало времени, но беды еще можно избежать. - девица судорожно вздохнула, - Замок, в котором мы находимся очень стар, и в нем умерло много людей. Увы, не все из них упокоились с миром.
   - Мамочка!
   - Сегодня Вы пойдете в комнаты моего брата. Так вот именно там, в одной из комнат и скончался он, тот, кто обрекает невинных девушек на страдания.
   - В одной из комнат...
   - Вы правы Кларисс. В этом все и дело. Именно из-за вульгарности этого помещения, страшная история не получила огласки.
   - Ву... вульгарности... О, Кэртис, это спальня?
   - Нет, Кларисс, это даже не спальня.
   -Оооох! - сдавленный вздох свидетельствовал о том, что девушка поняла о каком презренном помещении идет речь.
   - И он там умер?
   - Да. И теперь каждый раз, когда к Алегзандеру приходит на ночь девушка, злой призрак появляется снова и врывается в спальню! Причем сам принц его не видит, привидение вредит только особам женского пола.
   - Неет. Но. Вы же говорили... А что-то можно... Сделать?
   - Да, Кларисс. Его можно запереть.
   - Аа?
   - Засов. Если приделать на двери снаружи крепкий засов и запереть ее перед... В общем, так и можно избежать кошмара.
   - Но, что я могу сделать?
   Кэртис настороженно оглянулся по сторонам, Кларисс вздрогнула.
   - Вы можете приказать какому-нибудь слуге, чтобы он сейчас же установил надежную задвижку. Но только помните, надежную! Никакая другая не остановит призрака, и он вырвется на волю еще более свирепый, чем обычно.
   - Нно, Кэртис, меня же не послушаются! Или я расскажу все?
   - Нет, Кларисс, все нужно сохранить в тайне, обязательно. Его Высочество Алегзандер вообще не верит в этого духа, и поэтому до сих пор и не предпринял необходимых мер предосторожности. Вопрос слишком... Ну, Вы понимаете.
   - Да-да. Но как же тогда?
   - Вы скажете, что действуете с согласия и по просьбе Его Высочества.
   - С ссогласия и ппо просьбе Его Высочества, - старательно повторила Кларисс голосом прилежной ученицы.
   - Прекрасно! Именно так.
   - А Вы...?
   - Ну да! Я же согласен. Только поторопитесь, времени осталось мало.
   - Спасибо Вам, Кэртис.
   - Не за что. Только очень тихо, не привлекайте внимания! До свидания, Кларисс.
   - До свидания, Кэртис.
   ***************************

-2-

   Атмосфера в большом зале тем временем разогрелась, и веселье достигло своего пика. Парочки кружились в бешеном темпе и останавливались лишь тогда, когда от полного изнеможения не могли шевельнуть и пальцем. Томительная усталость, сковывавшая все члены тела, тем не менее, не мешала им, накопив достаточно воздуха в легких, скрываться чуть погодя вдвоем в каком-нибудь укромном уголке. Разумеется, эти заповедные места находились не в самой танцевальной зале. Любители свежего воздуха удалялись в сад, где так романтично гулять под луной, и кто посмеет испортить им радость и заявить, что вообще-то сегодня ночью все небо затянуто тучами и ни зги не видно. Да и мешала разве когда-нибудь темнота людям по-настоящему влюбленным! Они не могут споткнуться о камень, не могут заблудиться, их ведет заветное чувство, освещает дорогу и вообще всячески помогает и хранит. Те же парочки, которые отличались более практичным настроем и не очень любили прогулки на свежем воздухе, тоже мало-помалу исчезали с места головокружительных танцев, причем делали это на диво незаметно и внезапно. Что ж, остается только порадоваться за тех, для кого пламенные чувства не влекут за собой безумие. Они всегда осторожны и предпочитают, что бы им путеводной звездой служил здравый смысл, а не что-то другое.
   Что же касается пар семейных, по меньшей мере, тех из них, которые с самого начала вечера не были безжалостно расколоты несовпадением интересов, они еще не спешили уходить. Может быть, кто-то из них просто наслаждался пленительной музыкой, причудливыми переливами света, вспоминая тот миг, когда все и началось. Другие же ревнивым взором поглядывали на своих бывших подруг и друзей, думая и гадая, не совершили ли они сами роковую ошибку, слишком дешево продав свою свободу. Шуршание изысканным туалетов тоже не давало возможности поспешно оставить нескончаемый праздник глаз, превратившийся для некоторых в настоящую пытку. Здесь есть, на что посмотреть и чего возжелать. А что может ранить чуткое и трепещущее сердце сильнее, чем чьи-то презрительно поджатые губы или насмешливый взгляд. Да что же это! Пол, уходит из под ног, сердце колотится как сломанный маятник у часов в гостиной. Возможно, было бы и разумнее для мужественного спутника решительно взять за руку свою милую, внезапно лишившуюся сил, и вывести ее из этого вертепа, чьи яркие краски так дурманят и отравляют. Но разве может сделать что-то преданный кавалер, чтобы побороть слабость женщины, ее самое острое и неотразимое оружие. Если дорога еще тебе та, кто сейчас беззащитная как редкая и слабая пташка ухватилась за твою руку, то разве сможешь обмануть эти распахнутые глаза, в которых самым непостижим образом смешались любовь к тебе, острый блеск и недосягаемый шик и боль, такая мучительная, такая беспричинная, но искренняя и соленная как слезы или кровь. И ведь не объяснишь той, что дороже жизни, что все ее волнения и слезы - тщета. Что не нужно за кем-то гнаться, что есть, должно же быть, что-то другое. И вовсе не со зла отказывают ей в желанном, просто все иметь невозможно. Не скажешь такое, а будешь потакать, пока чувствуешь, и со страхом ждать того удара, когда сердце окаменеет, и милые глаза не вызовут больше ничего.
   А сколько их вокруг равнодушных и разочаровавшихся. Завидовать ли им, кто с самого начала связывали свои судьбы, влекомые разумом или расчетом? А может пожалеть? Ладно, давайте вытрем, наконец, слезы. У них тоже свои заботы. И где одному могло достаться счастье, другой обретает докуку и обузу. Одни жены строгим взором следят за своими половинами, но стоит им отвлечься и опять. Укоры, укоры... Другие красавицы водят за нос своих рогатых ревнивцев, играют в веселую игру и не знают горя. Нет одной кальки, нет шаблона. Только гул, шум и блеск. Может быть, где-то здесь и есть та дорога. Но найти...
   Юные и свежие смотрят, мотают на ус. Пытаются обдумать или просто впитывают всем телом. Ведь ошибок много, а то, настоящее одно. Или нет?
   **********************************

-3-

  
   Кэртис некоторое время ошивался в толпе, не занимаясь при этом ничем определенным. Алегзандер не торопился и этим своим нескончаемым занудством продолжал оттягивать тот момент, когда Кэр сможет-таки насладиться чудным вечером и получить заслуженную награду. Лишенный своей порции удовольствий на сегодня, Кэр чувствовал, что от нетерпения у него внутри уже все кипит. Увы, выпустить пар он не мог. Даже просто метаться из угла в угол как дикой кошке запертой в клетке было слишком рискованно. Бросаться в глаза нельзя, а значит...
   Его ожидание немного скрасила Кларисс. Понаблюдав за ней со стороны, он убедился, что милая девушка сумела выполнить все его указания без единой ошибки. Что в ее состояние было вовсе не так легко, как может показаться. Ради безмятежного счастья создания в юбках готовы на все! Вытянутая физиономия слуги яснее ясного говорила о том, что своим новым поручением он недоволен. Возможно, будь юная барышня настроена не так решительно, ей бы отказали, стали спрашивать, где ее мама, и не слишком ли много она выпила сегодня. Да-да-да. Но мало того, что Кларисс пылала желанием во что бы то ни стало решить зловещую проблему, она еще и была настороже, оберегая тайну, а так же сослалась на Его Высочество, что было очень-очень существенно. Во-первых, Его Высочества Алегзандера в данную минуту в зале не было. А во-вторых, отказывать в просьбе его нынешней фаворитке, а затем спрашивать у самого принца, действительно ли он желает того, о чем заявляла Кларисс... От такого может несколько рассердиться даже человек обычного темперамента, а уж Алегзандер... С постным и скорбным выражением лица слуга покинул помещение явно для того, чтобы выполнить свой странный и, скорее всего, неблагодарный труд.
   А Наследное Высочество наконец удостоил собравшееся общество своим присутствием. При этом он не проявлял ни малейшей спешки и видимо не торопился увидеть ненаглядную Кларисс как можно скорее. Напротив повел неспешную и, по мнению Кэртиса, лишенную всякого смысла беседу с несколькими расфранчованными юными хлыщами. Скорее всего, Алегзандер находил их общество приличным для будущего короля и правителя Кёрсана. Что ж, эти молодые люди, несколько напоминающие ослов, действительно могли поспорить чистотой своей крови и богатством гербов с кем угодно. Впрочем, в планы Кэра вовсе не входило кого-нибудь критиковать или читать любимому брату нотации о выборе собеседника и темы разговора. Пусть несут что угодно - это их дело, главное то, что они действительно увлечены и не обращают малейшего внимания ни на что вокруг. А ему, Кэру это на руку.
   - Вы очень тонко подметили Ваше Высочество! Позвольте мне только добавить, что воинский дух необходимо поднимать всеми доступными средствами, невзирая на недовольство офицеров и солдат. - голос звучал несколько пискляво и не очень гармонировал с широкими плечами и квадратным подбородком его владельца.
   - Фу, как Вы можете... - Кэр нащупал в кармане драгоценную бутылочку и решил, что за чайной ложкой он ходить не будет. Сколько в бокал влезет, столько и надо. Обрывки знаменательной фразы все же достигли его ушей ровно, как и ответ Алегзандера. - Ваше Высочество! Вы же согласны, что о мнении солдат не может идти и речи. Они просто не осознают сами, что это послужит для их пользы.
   - Да, конечно. Вы правы, любезный... - Кэртис стал осторожно приближаться и опять отвлекся от познавательной беседы. Вот сейчас, ну же... - Со всей уверенностью могу заявить, что нашей стране хорошие солдаты необходимы и для этого еще приняты не все меры. Я не в коей мере не критикую моего отца, Его Величество делает все...
   Кэр подумал, что два кусочка чистой тряпицы, бережно заправленные в уши весьма скрасили бы ему жизнь, и уже было отвернул пробку, та злобно скрипела и никак не хотела поддаваться, однако не на таких она напала! Внезапно Кэртис заметил, что Алегзандер вовсе не так заинтересован болтовней как прочие собеседники. Одной рукой, левой, которая не держала бокал, Его Величество что-то нашаривал в своем кармане. Кэртис на время прекратил свои попытки и стал наблюдать. Видимо достигнув намеченной цели и сделав мимоходом пару реплик, Алегзандер чем-то зашуршал. Создавалось впечатление, что он распаковывает какой-то предмет, сдирая с него многочисленные обертки, но явно не хочет вынуть его для этого наружу. Хотя на свету все дело бы спорилось не в пример лучше. Вот активная деятельность увенчалось удачей, и на свет божий появилось нечто. В руке у принца белел маленький пакетик, который тот старательно прятал в ладони. Мог бы так не стараться, его спутники ничего не видели у себя под носом, а Кэртису смешная маскировка не мешала. С его места все было видно превосходно. Отсыпав где-то треть содержимого, оказавшегося желтовато-серым порошком, в свой бокал, Алегзандер его осушил. Сам пакетик со всей возможной заботливостью был упрятан обратно в карман. К счастью оборачивать его бумагой заново Его Высочество не стал. Бесшумный и вышколенный слуга явился по первому требовательному окрику, наполнил опустевшие бокалы, и скрылся так же незаметно, как и появился.
   Кэр пожалел, что поблизости нет стенки, к которой он мог бы прислониться. Ржать тоже было нельзя, оставалось лишь действовать. Ему было интересно только одно, было чудодейственное средство для поднятия мужской силы также предоставлено заботливой Бабеттой? Скорее всего, нет. Надо же, бедный братик, кто бы мог подумать, что у него таакие проблемы! Ну что ж, бедняжке надо помочь. Кэртис сунул свое слабительное назад, откуда вынул. Подумал, что и достал его, вообще-то говоря, слишком рано. Алегзандер отличается отвратительной пунктуальностью и раньше определенного часа в постель не пойдет, а что толку, если все подействует не вовремя? А раз свой эликсир он уже выпил, то для него время уже приспело. Иначе бы уж всяко глотал его не на виду, где любой может заметить.
   Действительно хорошо, что вокруг еще остается так много народу! Шаг за шагом Кэртис приник к своему брату и его заветному карманчику совсем близко. Теперь остается проверить, научился ли он чему-нибудь полезному в своих прогулках по ночному Кредо. Ооп. Легким, еле заметным движением кисти Кэр подцепил пакет и стал быстро вытягивать его наружу. Бумага предательски шуршала, но было шумно, и Алегзандер и компания ничего не слышали.
   **********************************

-4-

   - Ваша Светлость? - Анторриан обернулся и увидел слугу, склонившегося в низком поклоне. В руке он сжимал сложенный в несколько раз лист бумаги и явно намеривался передать его Торри.
   - Прошу прощения, господа, мне нужно будет отойти на некоторое время, - выслушав ответные фразы и раскланявшись, Его Светлость отошел от группы на достаточное расстояние, посланник шел за ним, держась на небольшом отдалении.
   - Ну, в чем дело? - вопрос был задан медленным, размеренным тоном. Несмотря на свое любопытство, проявлять нетерпение Анторриан, разумеется, не собирался.
   - Ваше Светлость, мне поручено передать Вам это послание, - бережно держа бумагу двумя пальцами, слуга опять заторопился ее передать.
   - Кем поручено? - Анторриан равнодушно покосился на записку и не принял ее.
   Слуга начал нервничать, хотя обычно ничем таким особо зловредным Его Светлость не отличался, но мало ли. Вдруг дурное настроение или что еще, а он как назло попадет под горячую руку.
   - Простите, Ваша Светлость. Я не знаю, Ваша Светлость.
   Анторриан счел такой ответ неудовлетворительным и помолчал, ожидая продолжения.
   - Мужчина, Ваша Светлость. Мужчина, у него капюшон был накинут, лица не разберешь, ну и... Он сказал, что Вы, Ваша Светлость, знаете, в чем дело, и изволите ожидать этого ответа. Но если здесь какая-то ошибка, то я сейчас же...
   - Ладно, все в порядке. Давай это сюда и ступай, - слуга с очередным низким поклоном передал бумажку, помедлил пару мгновений и исчез.
   Анторриан с улыбкой посмотрел на послание и развернул его. Несколько коротких фраз еле влезали на большой лист бумаги, очень крупные и корявые буквы наскакивали одна на другую, строчки же где сближались, чуть ли не сливаясь воедино, а где разлетались под немыслимым углом. Создавалось впечатление, что подобное можно написать или в жуткой спешке или просто-напросто отправитель взял перо в руки в первый раз.
   "Я принимаю Ваши условия. После того, как часы пробьют двенадцать, я буду в саду, рядом со старой беседкой. Я расскажу все".
   Времени до установленного часа было еще изрядно. А он не чужд романтики этот усатый вояка, ровно в полночь, надо же. Анторриан подумал, не вернуться ли к прерванной беседе, но ему этого не захотелось. Лучше будет скрасить ожидание прогулкой по саду. Сейчас там довольно пустынно, большинство уже скрылось в замке, устав дрожать от слишком зябкого воздуха и ночной сырости.
   *************************

-5-

   Никогда не жестикулируйте во время разговора! В привычке размахивать руками нет ничего хорошего, и дело даже не в том, что Вы рискуете случайно стукнуть кого-нибудь по носу. Нет, все гораздо страшнее и намного серьезнее. Не забывайте, если Вы пьете, то руки нужны Вам для того и только для того, чтобы держать сосуд, в коем и размещается Ваш напиток. Если же вожделенная влага не находится постоянно и непрерывно под вашим чутким контролем, то знайте, ни к чему хорошему такая беззаботность не приведет. И даже не пытайтесь жаловаться после всего того, что Вас ждет. Сами виноваты, раньше надо было думать.
   Кэртис осуществил свою миссию с блеском. Алегзандер как миленький сначала допил остатки своего лечебного порошка. Лучше больше, чем меньше, ведь правда? Пустой пакет Кэр возвращать не стал, посчитав, что Его Наследному Высочеству он больше ни к чему. Дождавшись нужного часа, Кэртис также влил несколько чайных ложек микстуры от Бабетты в бокал, беспечно поджидавший своего владельца на небольшом столике подле беседующих. Ему показалось, что возможно он плеснул несколько больше, чем надо, но вообще вопросы дозировки волновали его слабо. Кэр покинул благородное общество, которое с течением времени и увеличением количества принятого внутрь становилось все более раскованным и в своих беседах обсуждало уже победы над женским полом. Несмотря на то, что это было поучительно, Кэртис все-таки скрылся.
   Спустя некоторое время пунктуальный Алегзандер вернулся наконец к Кларисс. Если бы кто-то спросил мнение Кэра, то тот бы со всей авторитетностью сказал, что без Его Высочества красавица не скучала, а помогли ей в этом еще несколько дополнительных порций вина. Впрочем, его точкой зрения не поинтересовались, а сам он навязывать ее не стал. Алегзандер побеседовал с девушкой пару минут, затем взял ее под ручку и пошел к выходу, действуя строго по графику. Кэртис устремился следом, предвкушая прекрасный финал.
   *******************************

-6-

   Смерть где-то рядом. Она витает в ночном воздухе. Она кричит, сегодня кто-то умрет! Это невозможно объяснить словами, можно только почувствовать как приближающуюся грозу по дрожащему, растекающемуся мареву. Приход старухи с косой можно унюхать. Да-да, достаточно всего лишь чутья, но для того, чтобы его обрести нужно, чтобы до этого на твоих глазах кто-то умер, лучше не один. Но самыми точными твои ощущения станут тогда, когда все эти, отправившиеся в мир иной, пустились в это безрадостное путешествие с твоей помощью. Вот тогда-то ты будешь вдыхать запах свежей крови еще до того, как она брызнет на землю.
   Рэнди глотал воздух полной грудью, он захлебывался, и временами ему казалось, что его месть уже свершилось, его враг повержен, а сам он, Реджинальд почему-то это забыл, но чувства же не обманешь. Воздух ликовал, земля пахла так, что кружилась голова, и отливала багровым каждый раз, когда ночной светляк пролетал поблизости и делился своим зыбким светом.
   - Я мужчина! - Рэнди не узнал звука своего голоса, таким значительным и суровым зазвучал он в тенистой аллее. Словно последний завершающий аккорд дьявольской симфонии страха. На мгновение ему даже стало жутко. Отказаться? Отбросить все? Могут увидеть, и тогда...
   Но он не может ошибиться, воздух уже пропитан гибелью, все уже написано наперед в книге жизней. Мальчишка заслужил смерть, он умрет. А все потому, что хотел отнять у Рэнди его драгоценность, его удачу.
   Рэнди приник плотнее к стенке беседки, погладил ее шершавое дерево так ласково и нежно как обычно прикасался только к своему оружию да к любимой Дороти. Даже заветный талисман он не удостаивал подобной чести, ведь дело не в жалкой побрякушке, а в нем самом. Все неровности потрескавшегося старого навеса он ощущал кожей, он был благодарен этой беседке, она давала ему укрытие, и за это она и разделит с ним его триумф.
   Сейчас для того, чтобы ушли ненужные сомнения, чтобы перестали звенеть назойливыми комарами где-то в глубине головы посторонние мысли ему нужна эта нежность, эта доброта. Он бы вынул свой нож, провел загрубевшими пальцами по острой кромке, но нет. Не для того напряжены все нервы, и он впитывает каждый шорох, каждое дуновение ветерка. Рэнди осторожен. Случайный отблеск может погубить все, предупредить врага. Он не двинется с места, будет лишь гладить дерево и ждать. А потом он не промахнется, нанесет этот удар и исчезнет. Но, может быть, перед этим он рассмеется в лицо тому, кто думал, что сможет одержать над ним вверх.
   *********************************************************

-7-

   - Ваше Высочество.- Кларисс подивилась кошачьему мурлыканью, сорвавшемуся с ее губ. Спальня Его Высочества была потрясающей, золото и пурпур повсюду, длинные и тяжелые портьеры зашторены, свечи... горят. Для того чтобы отвлечься, девушка чуть сместила свой взгляд и увидела кровать. Оооо, что же это?! Ложе было и прекрасным и пугающим одновременно, простыни казались слишком белыми, слишком яркими, а тени от потрескивающих огоньков сплетались и образовывали на них пугающие своей откровенностью образы. Сумрачным силуэтам было, где разгуляться, под ярко-алым балдахином без труда могло разместиться человек пять.
   - Вваше Высочество? - она обернулась к Алегзандеру, может он не против, и она задует свечи.
   - Простите меня, Кларисс. - странно бледный принц почему-то стоял у входа в свою спальню и смотрел не на нее, а словно бы внутрь себя. Ей опять стало не по себе. Вдруг призрак уже на свободе, а все из-за нее. Сколько не смотрела по сторонам, так и не поняла, где же тот засов, от которого все зависит. Надо быстро выйти опять. Вялый Алегзандер только начал открывать рот для того, чтобы продолжить свою фразу, и тут она выпалила:
   - Простите, Ваше Высочество. Я бы... Ну, на минутку. Подождете меня, хорошо?
   Он покосился на нее с тревожным, пугающим выражением лица.
   - Я по...
   - Извините меня, Кларисс, - одним непостижимым, звериным, вовсе не человеческим прыжком Его Высочество скрылся с ее глаз. Кларисс охнула, колени подогнулись, и она обмякла на чем-то подозрительно рыхлом, что угрожающе заколыхалось при соприкосновении с ее телом. Она взвизгнула и подскочила, но это оказалась всего лишь монументальная кровать. Девушка пробормотала пару слов, тут же покраснела и оглянулась по сторонам. Ладно же. Выходить сейчас она не решалась, а вдруг страшное привидение овладело Его Высочеством. Такие вещи случаются, уж она-то знает. Можно конечно задуть свечи, но в темноте она ничегошеньки не увидит, не сможет потом найти дверь и сбегать к засову, да и вообще мало ли кто тут же наползет из коварного мрака. Кларисс плюхнулась обратно на постель, та скрипнула и слегка просела. Обиженная, пампушка поджала губы. Платье немилосердно жало, но снимать его при свете она не будет. Девушка решила придумать какой-нибудь загадочный вопрос, которым она встретит Его Высочество, зевнула, грациозно прикрывая рот ладошкой, так как учила мама. Зевнула еще разок, глаза стали слипаться, комната закружилась и сама собой погрузилась в спасительную темноту.
   *********************************

-8-

   Наверное, пора. Кэртис чуть приотворил тяжелую дверь, тишина. Протиснулся в щелку и тут же снова вернул дверь на место. Огляделся по сторонам, на цыпочках подошел к спальной. Посредине ложа любви лежала одетая Кларисс, она мирно посапывала и зябко куталась в одно из одеял. Алегзандера, как и следовало ожидать, видно не было.
   Кэртис нашел защелку, на вид она была вполне надежной, похоже на нее можно положиться. Шум льющейся воды сквозь дверь был еле слышен. Прекрасно, опасаться, что кто-то кроме них с Кларисс услышит метания Алегзандера, не приходилось. Звонкий щелчок прозвучал для Кэра слаще любой музыки. Легким шагом он направился в спальню. Задул все свечи, девушка просила темноты, вот Вам темнота, и позвал:
   - Кларисс, Вы спите?
   Малышка не услышала вопроса и продолжила свой поход в царство сновидений. Кэр чуткими пальцами пробежал по плечу, коснулся груди, ниже...
   - Ай!
   - Кларисс, Вы заснули? - ласковый укор в голосе заставил девушку расслабиться.
   - Ваше Высочество, это Вы?
   - Ну да, Кларисс, а что Вы меня не ждали?
   Она весело хихикнула, зашуршала платьем, пытаясь нащупать застежку, и вдруг замерла.
   - Скажите, Ваше Высочество, а я уже выходила?
   - Конечно, Кларисс. Две минуты назад. Вам помочь с платьем?
   - Я буду Вам признательна, Ваше Высочество, - голос светился счастьем. Я это сделала!
   В темноте Кэра внезапно пробрала легкая дрожь. Он заморгал глазами, думая, что те по непонятной причине его подводят. Без одежды Кларисс вроде бы как стала больше. Раза в полтора. Он судорожно вздохнул и махнул рукой. Наверное, выпил слишком много, хотя.... Глупости какие. Нет, просто слишком плотно задвинуты занавески, ничего не разберешь. Полные бедра смутно белели в темноте, откуда-то издалека раздался деликатный стук. Кларисс прижалась к Кэртису, от нее веяло прохладой и уютом.
   - Вы дрожите?
   - Немножко, Ва...
   Он прижал свои пальцы к ее влажным и горячим губам. Поцеловал. Стук на заднем плане стал сильнее, к нему добавились нечленораздельные крики.
   - Может быть, прикроем дверь? - Кларисс дышала все чаще, страх отступал, но все же....
   - Зачем, Кларисс? Лучше поцелуйте меня вот здесь. Да-да, именно здесь.
   ***********************************

-9-

   Анторриан прошелся пару раз по главной аллее и вернулся поближе к стене замка. Здесь была проложена одна смешная маленькая дорожка, которая никуда не вела. Торри любил бегать по ней в детстве и играть разноцветными камушками. Зачастую ему было очень трудно отыскать даже два одинакового цвета среди всего этого великолепия оттенков и полутонов. Говорят, что этот крупный песок привезли из мест действительно далеких, чуть ли ни с другого континента, где живут люди с черной кожей. Правда это или нет, Анторриан не знал, все случилось мало, что задолго до его рождения, но даже не при жизни отца Его Величества Эрнста Третьего.
   Забавная искристая галька и сейчас весело похрустывала под ногами, только вот цвет у камушков был один на всех - серый. Не важно, Торри стоило лишь закрыть глаза, и он тут же видел как наяву все бесчисленные переливы. Странное дело, сейчас дружеское подмигивание разноцветных искорок виделось ему немного ...нерешительным. Где-то в глубине сада, ориентировочно именно там, где располагалась старая, давно заброшенная беседка, раздался тревожный стон. Анторриан сделал еще один разворот и пошел в другую сторону. Спешить в назначенное место было еще рано. А беседка, хоть и не близко отсюда, но все же Торри знал здесь каждый закоулок и быстрым шагом вполне успеет дойти до нее минут за семь.
   Кстати говоря, умели же строить в незапамятные времена! Этой беседке еще больше лет, чем его любимой дорожке, а ведь стоит. Подправлять и ремонтировать ровно, как и просто сравнять с землей и построить на ее месте, что-нибудь приятное глазу, никто не решался. Не то чтобы проклятое место, а так... Неуютно. Кого-то там убили, ну и вот... Анторриан в темноте пожал плечами, время от времени окружающие проявляли просто удивительную чувствительность. Можно было подумать, что где-то вокруг, в замке и в его окрестностях нашлось бы место, где не лилась кровь. Королей и их подданных...
   ...Рэнди изнемогал. Он думал, что здесь ему будет легче, чем на свету, но его проклятая жертва никак не приходила, а сердце уже готово было разорвать грудную клетку. Реджинальд не выдержал, он оторвался от деревянной опоры, у которой провел уже целую вечность, и стал мерить шагами небольшую лужайку. Вскоре он понял, что отдаляется от места встречи все сильнее, ноги несут его в одну сторону, и нужно возвращаться, если он не хочет...
   Вдруг Рэнди увидел юношу, тот прогуливался размеренным шагом прямо под дворцовыми окнами и думать забыл о нем. А может быть, как раз помнит, смеется, понимая, что Реджинальд томится и места себе не находит. Яростный крик вырвался из самого нутра, Рэнди попытался загнать его внутрь, не получилось, и он зажал рот ладонью. Лизнул прокушенный палец, скрипнул зубами. Беспечно прогуливающийся человек ничего не слышал. Ничего, Рэнди подождет, и когда он наконец отправится, прокрадется за ним следом и тогда...
   Анторриан решил, что его усач промучился уже достаточно, и больше не будет терзать его отговорками. Повернулся к извилистой тропинке, спрятанной в кустах. Внезапно спина онемела, ударила болью. Торри напрягся, замедлил движение. Что за черт? Обернуться хотелось очень сильно. Он терпел, медленно двигаясь в выбранном ранее направлении. Еще чуть-чуть. Резкий шум, камешки прыснули в разные стороны. Пора. Анторриан крутанулся волчком, выбросив вперед правую руку. Вцепился в занесенный нож, и стал вырывать его из чьей-то руки, трясущейся мелкой дрожью.
   - Ты умрешь! - ворча как голодная собака, Рэнди пытался достать Анторриана ножом, другой рукой он тем временем нащупывал шпагу. Так или иначе, его враг никуда не денется.
   - А может Вы? Реджинальд, кончайте валять дурака, - в голосе Анторриана звучал смех, вот он вывернул волосатые пальцы, швырнул блестящий предмет высоко вверх. С негромким чпок тот вонзился в кору старого дуба. - Или Вы решили вывести меня из себя? Кстати говоря, Ваше поведение действительно невежливо.
   - Защищай свою жалкую жизнь! - размахивая шпагой точно так же, как он минуту назад делал это с ножом, Рэнди скалил зубы и наскакивал на Анторриана. С неизменной улыбкой Торри вынул свое оружие и стал наизготовку.
   Пару минут раздавался лишь звон да чертыханья Рэнди. Анторриан решил было, что хватит ломать комедию, конечно, старый вояка умел неплохо владеть шпагой, да вот только успехи Его Светлости в фехтовании (его учитель не зря им гордился) не позволяли его сопернику в полной мере раскрыть свои возможные таланты. Да и ярость застилала Реджинальду глаза красным туманом, и если бы Торри поставил бы себе задачу убить остолопа, то успел бы достигнуть намеченной цели уже раза два, а то и больше. Внезапно в замке раздался крик. Истошный, яростный, он дико завибрировал в ночной тишине. На долю секунды Анторриан отвлекся, правую руку тут же ожгло острой болью, и кровь тоненькой струйкой стала сочиться на его дорожку.
   - Ты умрешь! - с новым приливом сил и воодушевлением завопил Рэнди.
   - Все мы когда-нибудь умрем, - как Торри не старался, в голос все-таки вкрались нотки раздражения. В гордости нет ничего плохого, когда она оправдана, и человек просто-напросто осознает собственные преимущества, испытывая при этом чувство вполне понятного удовлетворения. А вот когда излишняя самоуверенность мешает тебе пользоваться этими самыми преимуществами...- Вот только кто-то умрет раньше, а кто-то позже.
   Нет, правда, пора кончать. В замке какой-то переполох, не хватало еще, чтобы кто-то выглянул в окно и их увидел. Лично ему это не к чему.
   Тщательно просчитанными движениями Анторриан стал теснить своего горе-противника к стене. Рука болела, а рукав противно намок и слипся, но пока это сильно не мешало. А потом все уже будет... Новый крик раздался прямо над их головами. На этот раз Торри не шелохнулся, хотя вопль превзошел предыдущий по силе и накалу. В то же мгновение хлопнуло окно, раздался свист, словно вниз летело что-то тяжелое, Анторриан отшатнулся. Мимо стремительно пронеслась чья-то фигура, вцепилась в ветку дуба, качнулась на ней, отлетела на приличное расстояние и толкнула застывшего Реджинальда. Тот потерял равновесие и с еле слышным шлепающим звуком напоролся на шпагу Анторриана. Торри мгновение смотрел в стекленеющие глаза, выкатившиеся из орбит, затем перевел взгляд на дуб. На нем висел Кэр.
   ********************************
  
  
  
  

Восьмая глава

-1-

   - Кэр какого... - Анторриан сделал паузу, показавшуюся ему огромной. Единственные слова, который толпились у него на языке, он произносить не хотел. А прочие, похоже, его покинули раз и навсегда. Аккуратным, но чисто машинальным движением Его Светлость извлек свою шпагу, проткнувшую невезучее тело насквозь, вытер запачканную поверхность об одежду Реджинальда и позволил последнему мешком свалиться на землю.
   - Торри? А что ты? - Кэртис еще немного поболтался на своих импровизированных качелях и спрыгнул вниз, каким-то чудом не приземлившись прямо на остывающее тело Реджинальда. - А это еще что за гадость! - Кэр сделал грациозный прыжок в сторону и вроде бы заткнулся.
   Анторриан решил, что сейчас не время и не место думать о выборе выражений. Тем более сомнительно, что Кэртис сумеет понятно, кратко и быстро объяснить суть дела. Его Светлость задрал голову и задержал еще пару десятков новых ругательств, радостно выскочивших из недр его сознания. Торри даже не предполагал, что владеет некоторыми из них. Открытым, вернее распахнутым настежь, оказалось одно единственное окно, принадлежавшее спальне Его Наследного Высочества. Оттуда чуть колышущаяся под слабым ветерком свисала громоздкая портьера. Свет пока еще не зажегся, но сомневаться в том, что через минуту другую он вспыхнет, не приходилось.
   - Кэртис, что происходит?!
   - Не знаю, Торри. Я этого типа, - Кэр брезгливо ткнул пальцем в сторону Реджинальда, - вообще в первый раз вижу. Вроде. - С этими очень умными словами принц присел на корточки и стал вглядываться в лицо невинно убиенного. Создавалось впечатление, что его нисколько не волнует происходящее наверху, раз уж он уже покинул спальню.
   А там, похоже, продолжал бушевать ураган. Яростные и бешеные вопли уже не звучали столь одиноко. Теперь Торри в полной мере узнал голос Алегзандера, просто раньше он никогда не слышал, чтобы Его Наследное Высочество кричал так сильно. К этим завываниям теперь добавился новый голос, женский и перепуганный до крайности. Конечно, женский. Иначе, что бы здесь делать Кэру.
   - Привидение! Спасите! Мама! Ваше Высочество! На помощь! Караул! - похоже, красотка, кем бы она не была, обладала завидными легкими. На фоне ее криков поблекли и стали казаться не такими выразительными выступления Алегзандера. - Не приближайтесь ко мне! На помощь! Призрак!
   Торри вырвался из оцепенения одним скачком. Не важно то, что его замешательство не продолжалось дольше двух минут. Сейчас время дорого как никогда, а быть замешанным в это подозрительный треугольник, может быть даже четырехугольник, ведь есть еще и привидение, хоть оно и молчит, ему совсем не хочется. Больше всего на свете он мечтал стать личным врагом Алегзандера! А уж то, что принц ни в чем разбираться не будет и, невзирая на факты, проникнется к нему пламенными чувствами ясно как две капли воды.
   - Кэр, хватай его за ноги! Я возьму за голову, и потащили. Живей. Не стой столбом.
   - Кого его? Рэнди?
   - Да ты его и узнал уже, - Анторриан резким движением вцепился в тело. Махнул Кэру рукой. Он уже не верил, что сподвигнет этим Кэртиса на какие-нибудь полезные действия, но как не странно, тот начал делать то, что нужно. Одно плохо, молчать он естественно не начал:
   - А знаешь, Торри, он ведь похоже на цветочках посидел.
   - Да ну? - Анторриан изобразил всем своим голосом и даже телом неземное удивление. Слов Кэртиса он не слушал, так как развивал огромную скорость и на ходу размышлял, как обойтись с трупом.
   - Да, Торри. Похоже, что в первый раз. Я в этом ... ну, разбираюсь. Зрачки расширенны. Яснее ясного картинка.
   Скрыться в густых кустах они успели очень вовремя. В замке уже слышен был топот множества ног, а крики из беспорядочных стали становиться более... систематизированными. Очевидно, виновника беспокойства уже начали искать. Торри вздохнул, к его просто неизмеримому сожалению несостоявшийся осведомитель отличался до обидного хорошим аппетитом. Один он бы его не уволок, а сидеть с Реджинальдом под окнами или бросить его там одного - верх идиотизма. Ровно такой же идиотизм, как и бегать вместе с Кэртисом по саду.
   - ....и ведут себя странно.
   - Угу. - Торри согласно мотнул головой и опять прибавил хода. Проклятую тяжесть и вдвоем тащить было очень нелегко. Случись с ним такая пакость и в нормальных условиях, проблем не было бы никаких. Конечно, пришлось бы расстаться с некоторым количеством звонких монет, но и результат бы того стоил. Реджинальда не нашли бы никогда, да и загадочное исчезновение с ним, Анторрианом никто бы не сопоставил. Увы. Выпутываться на этот раз придется самому и немедленно.
   - Торри, ты меня не слушаешь.
   - Конечно, Кэр. - вот эта аллея, пожалуй, и подойдет. Вот только где им взять лопату? Еще рука ноет. Кровь, похоже, бежать перестала, но... Кэртис резко затормозил, а так как Анторриан вовсе не был настроен прекращать гонку именно сейчас, он пролетел еще пару метров, и остановился только тогда, когда понял, что еще мгновение и тело Реджинальда порвется пополам.
   - Кэртис, ты что заснул?
   **************************

-2-

   Мадам Велмер не находила себе места. Каждый посторонний звук привлекал ее внимание, она тут же открывала глаза и начинала прислушиваться к темноте. Сон понял, что в уютной комнате для гостей ему сегодня ничего не светит. Испарился. Впрочем, его исчезновения мадам даже не заметила. Ей сейчас и впрямь было не до того.
   В голове она методично перебирала все то, что сказала дочери. Да, конечно же, она ей все объяснила. Но как она может быть уверенна, что ее безмозглое дитя не выкинет очередной глупости. И за что ей такое наказание, боже мой!
   Она уселась на мягкой кровати, подняла повыше колени и подперла голову сжатыми кулаками. Ее муженек сладко спал, громкие рулады доносились даже через плотно прикрытую дверь. Как хорошо, что в их гостевых покоях две комнаты.
   Фаворитка принца! В первый раз, когда Его Высочество обратил внимание на ее Кларку, она вознегодовала. Спрашивается, почему не ее старшая, красавица, умница, прекрасная дочь и вообще, почему не она? Ведь Кларисс проигрывает во всех отношениях. Потом она подумала и пришла в себя. В конце концов, ее милая Тильда нашла себе прекрасного мужа. Богатого, покладистого, в меру ревнивого, человека благородного происхождения из хорошего рода, что еще можно желать! Подарок, а не зять. А Его Высочество? Что ж слухи откуда-то берутся, неспроста бледнеют юные девы и не спешат они к наследному принцу в объятия. Однако попытаться все-таки стоит. Для ее Кларки это шанс.
   Да, конечно, никаких вопросов о том, что когда-нибудь потом она станет законной женой, то бишь королевой государства. Говорить об этом просто смешно и нелепо. Даже то, что она продержится с принцем хоть какой-нибудь приличный срок, будет очень хорошо. И для самой Кларисс и для всей ее семьи. Только бы эта дуреха ничего не напутала.
   Внезапно по спине мадам Велмер рвануло стадо упитанных мурашек.
   - О, нет! Платье! - она начала озираться по сторонам, соображая, что же делать. Даже если все пройдет как надо. Даже если ее дочь окажется на высоте. Утром она не сможет одеться самостоятельно. У них дома только две проворные девки под непрерывным руководством своей хозяйки могли упаковать ее пышку в платье. Никакая прислуга здесь не справится. А если что-то просочится...
   Худощавая женщина стала решительно собираться. Да сейчас еще поздно или рано для ее прихода, смотря, как считать, но если она будет поблизости, то сможет отреагировать быстро. В самом деле, нет на свете такой проблемы, которую она бы не решила голыми руками ради счастья своей дочери!
   ****************************

-3-

   Сон, который в эту ночь где-то в высшей канцелярии получил направление к мадам Велмер, оказался очень упорным. Да, конечно, как и все сновидения его отличала некоторая капризность, но, однако чувство долга у этого конкретного сна было развито так, что заслуживало самых искренних похвал. Всего спустя несколько минут после своего исчезновения он вновь вернулся к изголовью мягкой и уютной постели. Однако, о горе! Мадам в своей комнате уже не было, в то время как в соседней ее муж смотрел уже... возможно, что и десятый сон.
   Не будучи кошмаром, эта ночная дымка, тем не менее, не отказалась от своих намерений. Неизвестно каким способом ей все же удалось найти свою будущую владелицу и госпожу в рекордно-короткие сроки. Мадам Велмер сидела на корточках полускрытая от посторонних глаз на холодном узорчатом полу маленькой и темной ниши в стене. Эта выемка, которая была действительно небольших размеров, а значит, в свою очередь могла вместить в себя особу только крайне миниатюрных размеров, находилась совсем недалеко от спальни Его Высочества. Разумеется, речь идет об Алегзандере. Увы, положение мадам Велмер язык не поворачивается назвать удобным. Согнувшись под крайне опасным углом, она постаралась стать еще более незаметной, чем это возможно в подобных условиях. Спина ее плотно впечаталась в холодную стену, способную вызвать ревматизм и у более молодого человека. Последним оплотом уюта и тепла для героической женщины оставалась маленькая вышитая подушка. Мадам прихватила ее со своей кровати, здраво рассудив, что благодаря своей темной окраске она не будет бросаться в глаза в не слишком ярко освещенном помещении. Именно этой подушке и суждено было стать преградой на пути убийственных сквозняков, да и вообще спасти мадам от коварного воздействия ледяного пола.
   Довольно проблематично утверждать, что сновидения наделены чувствами и способны испытывать эмоции. Как бы там ни было, тот сон, о котором мы говорим, мог бы собой гордиться с полным на это правом. Усыпить человека, раздираемого переживания и волнениями на части. Отправить в царство Морфея женщину, у которой зуб на зуб не попадает от холода, все кости свело в одну мучительную судорогу, и нет малейшей возможности подвигаться для того, чтобы разогнать кровь. Что же это, если не подвиг! Что ж, этот дремотный каприз заслужил рукоплескания, и пусть он не будет обижаться на мадам Велмер, если та по какой-то своей непонятной прихоти, а может просто из-за особенностей тяжелого характера не будет в последствии ему благодарна!
   *************************

-4-

   - Кэртис? - повторный вопрос Анторриан задал намного тише, чем первый. Что вроде бы хоть и было нелогичным, но в данную минуту казалось вполне оправданным.
   Кэр сглотнул и попытался хоть что-нибудь сказать, хотя бы то, что собирался или другое, что угодно. Ему было не по себе. Странное липкое чувство нахлынуло внезапно, вскоре после того, как у него прояснилось в голове, и он, в конце концов, осознал, что мчится куда-то в кромешной темноте вместе с Торри и тяжелым трупом на закорках. Понимание ситуации особой радости ему не принесло, конечно, несомненный плюс, то, что замок и неизвестно как сорвавший дверь с петель Алегзандер остались позади, да только... Веселый вечер заканчивался совсем не по его остроумному плану, а провал этих самых вполне устраивающих его своей изобретательностью планов сулил ему немалые неприятности. Вряд ли ему удастся выкрутиться, но все же нужно попытаться, а труп и прочее для него помеха, ему надо незаметно вернуться к себе, а там ... поглядим. Поглядим. Именно на этом слове на него и накатило нечто, он уже открывал рот, уже что-то говорил и вдруг... Кэртис передернул плечами, поежился. Как же тут холодно и одновременно душно, нечем дышать.
   - Кэр? - Анторриан всмотрелся в лицо Кэра, еле различимое и сливающееся с сумрачным небом. Создавалось впечатление, что Кэртиса хватил паралич. Что творится? Торри действительно не был бы против, если бы его спутник решился дара речи на некоторое время, но то, что Кэр внезапно застыл столбом, сводило на нет полученные от молчания преимущества.
   - Ты меня слышишь? - слова только начали ввинчиваться в давящее марево воздуха, как до Торри дошла их полная бессмысленность. Сильный порыв ветра больно хлестнул по лицу гибкой веткой, похоже, собиралась гроза. Густой кустарник вокруг видимо мог избавить Анторриана от части его забот. Кэр, что бы с ним не происходило, давно перестал поддерживать тело Реджинальда, и оно валялось на земле, застыв в безвольном ожидании.
   - Кэр, помоги мне. Засунем его в кусты, прикроем ветками и пойдем, ладно?
   Он ничего не чувствует, Торри не замечает это. Кэр попробовал набрать в легкие немного воздуха, вдохнул, дрожь никак не унималась, но стало чуть-чуть полегче.
   - Ххорошо.
   - Давно бы так. - Анторриан отряхнул одну руку об другую, ухватился с одной стороны, Кэр пристроился с боку. Растопыренные руки Реджинальда скребли по траве и цеплялись за слишком прочные стебли. Торри толкал изо всех сил, чувствуя, как из глубин души вместе со злостью поднимается разочарованье. Ему так и не удалось ничего узнать, и, похоже, что он так и останется в неведении.
   Работа все же спорилась, и спустя несколько минут тайник в сплетенных зарослях был готов. Кэр отвлекся на возню с неподатливым Рэнди, который то и дело застревал в кустах и продвигался с огромным трудом. Когда же они с Торри утрамбовали труп, и стали осматривать окрестности в поисках возможных следов, Кэр внезапно понял, что странное ощущение исчезло, испарилось, так же незаметно, как и появилось.
   - Торри, надо бы поскорее вернуться?
   - Ага. Сейчас подожди только, мне кажется, я что-то вижу.
   Анторриан действительно заметил нечто вроде белой искорки, блеснувшей в высокой траве. Трава эта, к слову сказать, уже поднималась навстречу первым каплям дождя, стирая образовавшиеся в ней совсем недавно вмятины. Торри отвел рукой несколько крепких упругих стеблей, один из них вывернулся и полоснул его по начавшей уже подсыхать ране. Пробормотав нечто мало пристойное, Его Светлость склонился над неглубокой ложбинкой. На ее дне вроде бы что-то лежало, а может, и нет. Шаря наугад, Анторриан задел несколько раз какой-то гладкий предмет, но он каждый раз выскальзывал из липкой руки. Как раз вовремя сверкнула молния, при ее свете Торри увидел Той-Фи.
   - Торри, если ты хочешь тут ночевать, оставайся! А я пошел. - Кэр переступил с ноги на ногу. Сегодня все складывается не в его пользу: сначала не успел в город, потом этот бугай каким-то чудом выбил дверь, ладно еще он, Кэртис шею себе не сломал, а затем еще эта дурацкая ...не ясно что, в общем, хватит с него веселья, руки в ноги и ...
   Анторриан поднялся с колен, бережно провел рукой по карману. Потерянная уютно устроилась внутри, и теперь Торри уже не приходилось жалеть о напрасно проведенном вечере.
   ********************************

-5-

   Здесь в глубине сада было на диво тихо и спокойно. Давящая тишина. Несколько первых капель дождя лишь слегка сбрызнули землю, повисли на траве и на кустах. Новые же пребывать перестали, тяжелые серые тучи кружились над головами, словно хищные птицы. Казалось, они уже набухли до предела, вобрали в себя всю влагу, но делиться ей почему-то не спешили. Оставалось лишь надеяться, что вязкий воздух не выдержит больше тяжелого груза, и тогда под страхом падения важные и пухлые как подушки губки сдадутся, прольются спасительным дождем. Пока они держались, только вот земля уже тянула к себе их рыхлые, мягкие тела. И тучи приближались, нависали все ниже, отдельные деревья яростно хлестали ветками по их отвисающим животам. Бесшумный ветер. Почему он такой? Куда делись звуки?
   В саду не было сейчас никого, кто мог бы задуматься над загадкой. Торри баюкал Той-Фи или ощупывал раненную руку. Кэртис изредка озирался, вздрагивал, но его занимали более насущные проблемы. Гораздо более насущные.
   Скорее всего, пробраться незамеченным к себе наверх ему не удастся, хорошо и то, что удалось покинуть спальню в нужный момент. Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Нет, ему, конечно, не привыкать, но вот в данной ситуации его отец, Кэртис скривил губы, Его Величество явно будет раздражен. Мягко говоря.
   Эрнст Третий не питал к своему второму отпрыску нежной отцовской любви, и, честно говоря, у него были на это все основания. Еще ни один человек на свете не сделал так много для того, чтобы превратить нормальную жизнь нормального дворца в настоящий дурдом. Казалось, что одним из главных развлечений для Кэра, помимо выпивки и девушек, разумеется, была изощренная игра на нервах своего папы, осуществляемая путем нарушения всех возможных правил, приличий и церемоний.
   Кэртис покосился на причудливо постриженный кустик. Его немного удивлял тот факт, что пока его в саду никто не ищет. В конце концов, он нисколько не скрывался, когда... Может быть, все-таки до Алегзандера не дошло, что это был он. Все-таки было темно, да и вообще... Кэр рассеянно подергал себя за нижнюю губу, предстоящая головомойка его вовсе не радовала. Его Величество Эрнст Третий был единственным человеком, слова которого Кэр не умел пропускать мимо ушей. Как бы ему этого не хотелось.
   Легкий шорох в очередном кустике заставил принца напрячься. Он бросил туда быстрый взгляд - ничего, показалось. Наслаждаясь чувством облегчения, которое через пару мгновений опять должно было уступить место беспокойству, Кэртис беспечно глянул в боковую аллею, где уж конечно не должно было быть ничего плохого.
   Оно там было. В смысле не "ничего плохого", а ... Впрочем, описать это что-то было весьма затруднительно. Кэр почувствовал знакомый озноб, тот самый, который уже настигал его сегодня вечером, попытался отвести глаза, но не сумел. В воздухе происходило какое-то движение, некая смутная вибрация, завораживающая и отнимающая дыхание одновременно. Кэртис моргнул, один раз, другой, нечто не отступало, напротив оно становилось более определенным, приобретало контуры. Опять стало трудно дышать, душный воздух принялся царапать легкие сотнями ледяных иголок. Но кошмар наяву на этом не закончился, и буквально через долю секунды в дрожащем колыхании обозначились глаза. Настоящие, живые, зрячие. Они кого-то искали своими тусклыми, не до конца проступившими зрачками. Его, Кэртиса?! Мама Мия, что же...
   Ноги Его Высочества были предоставлены сами себе. Для них было не в новинку топать куда-то вдаль без всякого внимания и контроля их владельца. Разумеется, не подвели бы они и сейчас, но Кэр был настолько потрясен, его тело сотрясала настолько сильная дрожь, что даже его бывалые нижние конечности не выдержали чудовищного напора. Одна из ног со всего маха врезалась в каменную плитку, огораживающую край дорожки. Кэртис взвыл от боли, на секунду уставился на злобный бордюр, а когда тут же вернул глаза во всю ту же аллею, то там (о, радость!) ничего больше не было. На седьмом небе от счастья Кэр открыл опять ставший послушным рот, вобрал побольше воздуха и исторг наружу замысловатое ругательство, которое длилось до тех пор, пока принц не начал задыхаться снова.
   - Я вижу, у тебя сегодня такой милый вечер, правда, Кэр? - с легкой улыбкой поинтересовался Анторриан.
   - Ну да, Торри. Лучше не придумаешь.
   **********************************

-6-

   А замок тем временем бушевал и гудел как потревоженный улей полный самых разъяренных и, если этого еще мало, самым ошарашенных и заспанных пчел на свете. Кэртиса пока еще не искали, и, честное слово, у обитателей дворца были на это самые веские причины. А для того, чтобы их узнать, нужно вернуться немножко назад во времени в ту самую эпохальную сцену, когда Кэру (не по своей воле) пришлось покинуть ложе любви.
   ...Алегзандер был вне себя от ярости. Наверное, его можно понять. Ведь, в самом деле, когда отправляешься в свою собственную уборную, ты, разумеется, даже и не предполагаешь, что кто-то может закрыть тебя снаружи. Тем более что там, на оборотной стороне двери и засова-то никакого нет, да и действительно кому и зачем он мог бы там понадобиться? Вопрос.
   Сначала Его Наследное Высочество решил, что возникли какие-то проблемы с дверью, что-то там заело или что-то вроде того. Постучав немного тихо и деликатно и не получив никакого результата, принц призадумался. Положение его выглядело плачевным. С одной стороны, он, конечно, не хотел смущать милую девушку своим грубым и бестактным поведением, пугать ее, яростно и громко колотя в дверь. С другой стороны, если он будет вести себя тихо, его никто не услышит, а дверь слабыми усилиями на место тоже не поставишь. А с третьей стороны (да-да, существует еще и третья сторона!), как бы громко он не стучал и даже бы не кричал, никто за пределами его покоев шума не услышит, прекрасная входная дверь, поставленная специально для раздражительного принца, на дух не переносившего постороннего шума, надежно задерживала все, даже самые резкие звуки. Из всех этих размышлений следовал один единственный возможный вариант поведения, и Алегзандер с яростным воплем бросился на штурм злокозненной преграды.
   Возникающий шум проливался на уши Кэртиса медоточивым бальзамом, ни одна, даже самая нежная, неземная по своей красоте мелодия, не могла бы вызвать у Его Высочества большего восторга. Нельзя даже со всей точностью сказать от чего Кэр получал самое большое удовольствие: от общества Кларисс или от незримого, но вполне заметного и ощутимого соседства с Алегзандером. Вечер удался на славу.
   ...Его Наследное Высочество не зря гордился своей силой. Несмотря на то, что неизвестно зачем слуги постарались на славу и установили действительно надежную задвижку, а так же на тот факт, что эта дверь, как и все прочие во дворце, была сделана на совесть и более того даже превосходила своих товарок во многих отношениях (по качеству древесины, например), так вот, несмотря на весь этот внушительный перечень, принц не сдавался. Распаляясь все больше и больше и чувствуя в происходящем какой-то подвох, злую насмешку и издевательство над ним, Алегзандером, принц начал биться в неподдающуюся преграду с удвоенными усилиями. Злость, кипевшая и пузырившаяся в его нутре, рвалась на свободу. Какая-та малая часть этих эмоций выходила наружу в виде диких непрекращающихся криков, все остальное копилось и грозило со временем разорвать принца на куски.
   ...Дверь сдалась и с жалобным и молящим стоном сорвалась с петель. Его Высочество издал победный вопль, достойный отважного вожака племени дикарей, и рванул в спальню. Не стоит, наверное, даже говорить о том, что рассудок Алегзандера был в эту минуту немного... Ну, в общем, все и так понятно.
   **********************************

-7-

   Кэртис парил, он уже пребывал на вершине блаженства, а этот пик вовсе не то самое место, которое достигают, обдумывая и анализируя свои действия. Однако звуки падения двери, а так же новый "возглас" Алегзандера, резко отличающийся по тембру и эмоциональной окраске от предыдущих, все-таки сумели достигнуть сознания Кэртиса, и где-то там в его недрах зазвенел колокольчик тревоги.
   Пора. Кэр мягким движением отстранил прильнувшую к нему Кларисс, девушка отчаянно прижала к лицу простыню и застыла, для нее все было понятно и страшно: призрак вырвался на свободу. У Кэртиса просто не было времени на объяснения и утешения, да и вряд ли смог бы он сейчас извлечь из себя что-нибудь подходящее моменту. Одним прыжком он оставил податливую перину кровати и устремился... И устремился прямо вниз, на самом деле от того, что бы не раскроить себе череп Кэра спасла самая малость. Замечательная скамеечка розового дерева, ручной работы, предназначенная, между прочим, для того, чтобы помогать Его Высочеству и, разумеется, его гостье подняться на кровать, чуть было не сыграла весьма неприятную для Кэртиса роль, так некстати бросившись ему под ноги. Для того, чтобы восстановить равновесие, Кэр лихорадочно стал размахивать руками, под которые тут же подвернулся какой-то спасительный предмет. Шаги Алегзандера звучали в коридоре все ближе, Кэртис был еще не одет, и естественно принялся форсировать свои действия. Для начала он перенес всю массу своего тела на пальмочку, именно это растение, являющееся предметом гордости Алегзандера и привезенное ему в дар с далекого континента, населенного людьми с черной кожей, так своевременно оказалось у Кэра под рукой. Увы, экзотическое растение не сумело удержать своей тяжелой ноши. Кэр почувствовал, что его новое прибежище начинает клониться в сторону кровати, и предпринял очередную героическую попытку добраться до своих вещей, небрежно брошенных на столике у окна. Для этого он обеими ногами оттолкнулся от тяжелой кадки и рванул к одежде, оборачиваться и смотреть, что же с жутким грохотом свалилось у него за спиной, Кэртис не стал, ему и без того было дорого каждое мгновение.
   В этом же состоянии весьма близком к полному помрачению Кэртис натянул на себя штаны, рубашку и прочие предметы своего гардероба, которые он сумел найти. Не реагируя на подозрительный шум в комнате, а точнее просто его не слыша, Его Высочество открыл окно, к счастью не запертое на щеколду, перекинул через подоконник тугие складки портьеры и съехал по ним вниз, так и не кинув прощального взгляда на покидаемое помещение. Добравшись до края тяжелой ткани, принц уперся в каменную стену, оттолкнулся резким рывком, отлетел в сторону деревьев и разжал руки. Пронесся как метеор, разорвав ночной воздух, и вцепился в ветку старого дуба. Скорее всего, в любое другое время повторить свой трюк Кэр бы не смог, не только в такой короткий срок, но и в любой другой.
   ******************************************************

-8-

   Алегзандер влетел в спальню как вспышка света. Увидел силуэт Кэртиса возле окна, взревел как раненный зверь и бросился вперед. Злополучная пальма, получившая от своего владельца столько любви и заботы, как раз именно в этот момент катилась по направлению к двери. Его Наследное Высочество тотчас же зацепился за шершавый стволик одной ногой и полетел на пол, со всей силы ударился головой об прикроватную скамейку и затих. Оцепеневшая Кларисс не сводила с призрака глаз, в ее хорошенькую головку забрела шальная надежда, что может быть злодей повержен.
   Но нет, с принцем Алегзандером так легко не справиться! С глухим рычанием он поднялся на нетвердые еще ноги, покачнулся и двинулся к окну. Кэртиса там уже не было, только легкий ветерок трепал оборки на второй портере, все еще остававшейся внутри. Кларисс завизжала. Она не хотела умирать, она еще так молода, и кто сказал, что за первую ночь любви нужно так дорого платить. Не обращая внимания на пронзительные выражения испуга, темная фигура продолжала медленно и неумолимо приближаться. Кларка, не помня себя от ужаса, начала озираться в поисках чего-нибудь. И увидела. На сдвинутом со своего привычного места столике сиротливо накренился серебряный подсвечник. Кажется, серебро отпугивает нечисть. Отважная Кларисс сграбастала массивный предмет, издала боевой клич и ринулась навстречу привидению. Алегзандер попятился.
   - Ага, струсил, негодяй! На помощь! Призрак!
   ***************************************

-9-

   Когда мадам Велмер открыла глаза, в первую секунду ей показалось, что она попала во власть кошмара.
   - Где я? - пробормотала почтенная дама, с трудом вставая на ноги. По полу скользнула подушка. Наморщим лоб, мадам попыталась оглядеться, но тут... Раздался громкий хлопок открываемой двери, и из нее стала неповоротливо вылезать какая-то фигура. Его Высочество. Встревоженная мать тут же вспомнила все свои планы. Нет, ну как же меня только угораздило заснуть! Подхватив подушку, мадам Велмер попыталась опять слиться со стеной... Поздно, он уже близко. Как же неловко.
   Дверь отлетела еще раз, взвизгнула, обижаясь на непривычно грубое обращение. Мадам стала медленно сползать на пол, из спальни принца выскочила ее Кларка, завернутая в простыню, из-под которой при каждом движении жизнерадостно проглядывала розовая кожа. Дочка судорожно сжимала в руках какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся погнутым подсвечником. Грозно потрясая своим оружием, Кларисс орала как оглашенная,
   - На помощь! Привидение! Ко мне!
   Несмотря на то, что ее дитя вроде бы молило о спасении, оно, тем не менее, продолжало гнаться за ... принцем с видом весьма решительным и суровым. Когда же мадам Велмер сумела рассмотреть пару шишек на лбу Его Высочества, ей стало по настоящему дурно. Такого она не ждала даже от своей дочери.
   - Караул!.. - этот признак отчаяния мадам подавила в зародыше, скандала не будет! Она здесь, и во что бы то не стало, спасет свое дитя сама.
   - Замолчи, идиотка! Перестань немедленно! - тихое шипение достигло ушей Кларки в тот момент, когда она поудобнее перехватывала подсвечник, и властная рука мамы легла на плечо.
   - Ммамочка? - с дрожью в голосе спросила Кларисс. Мадам Велмер не отвечала, застыв на месте. Она с обреченным видом взирала на то, как изо всех коридоров и коридорчиков к ним бегут люди. За что ей такое наказание!
   ************************************************************

-10-

   Разобраться во вселенском столпотворении удалось не сразу. Все безмятежно спящие обитатели замки были подняты на ноги. От чудовищных и абсолютно не согласующихся с поздним времен суток звуков проснулся и Эрнст Третий. В первые несколько секунд он отчаянно боролся сам собой, не желая покидать теплую и уютную постель, в которую он лег так недавно. Государственные дела отнимают много времени и сил, а с подобным тарарамом не приходилось беспокоиться, что речь идет о заговоре или какой-то серьезной угрозе. Однако спать было невозможно, а король все-таки должен быть в курсе происходящего в собственном доме. К тому же такое вопиющее нарушение порядка явно заслуживало его внимания.
   Когда же Его Величество приблизился к эпицентру событий, то понял, что все здесь происходит всерьез и надолго. Так оно и было, и снова лечь спать в эту ночь Эрнсту Третьему не удалось. Ровно, как и всем прочим, не считая, конечно, Его Высочества Алегзандера, которого удалось поместить в кровать лишь ценой неимоверных усилий. Когда же несчастный принц с влажным компрессом на больной голове все же провалился в зыбкую дрему, городские часы уже били четыре часа утра.
   Причем стоит отметить, что только благодаря решительности и несгибаемой воле мадам Велмер удалось хоть как-то навести порядок в чудовищном разгуле. В пять часов карета умчала исходящую слезами Кларисс и ее мать, плотно сжатые губы которой не обещали своей непутевой дочери легкой жизни.
   Через пару дней, когда Алегзандер смог отвечать на вопросы, загадочная картина прояснилась окончательно. До этого Его Величество располагал лишь сумбурными и довольно странными объяснениями, полученными от Кларисс. Что ж, Кэртису мало не показалось. Справедливость восторжествовала, но вряд ли даже это смогло принести Его Наследному Высочеству хоть какое-то чувство удовлетворения. Несмотря на то, что каким-то чудом, а вернее благодаря непререкаемому желанию Его Величества происшествие не получило заметной огласки, Его Наследное Высочество чувствовал, что превратился в посмешище. Алегзандер жаждал крови.
   Анторриан, пользуясь суматошной неразберихой, разобрался со своей маленькой проблемой. Дороти некоторое время пыталась его преследовать, требуя объяснений, однако Торри не смог ей ничем помочь. О пропаже Реджинальда в силу произошедших событий спохватились намного позже, чем это могло быть в более спокойное время. Тщательные поиски не дали результатов, скорее всего, как поговаривали старые знакомые Рэнди, успех слишком вскружил ему голову, вот парень и потерял всякую осторожность, А город у нас, сами знаете, не очень-то безопасный. На том и порешили.
   *********************************************************

Девятая глава

-1-

   Приближалась зима. На самом деле, она должна была начаться уже довольно давно, но вот все не спешила. Да и вообще в этом году наблюдалось какое-то непонятное смещение всех времен года. То лето никак не желало уступать осени, и чудовищное пекло простояло почти до середины октября. Теперь вот холода не могут достучаться до Кёрсана, льют себе и льют проливные дожди, полируя голые ветви деревьев.
   Эрнст улыбнулся. Плохая погода не оказывала на него своего удручающего воздействия, и дело тут даже не в том, что, будучи королем, ты получаешь лишь преимущества, а недостатки оставляешь на откуп другим. Просто давным-давно, когда все было очень сложно, но так же увлекательно, как и сейчас, а он не мог позволить себе не то что демонстрировать, а просто иметь какие угодно слабости и недостатки, так вот именно тогда он и сделал простой выбор. Или он вообще не будет замечать жары и холода, и ему будет все равно глотать ли обжигающую пыль, захлебываться мутными потоками или нежиться под легким дуновением ветерка в яркий солнечный день - или же он будет брать хорошее отовсюду. Меланхолию и прохладный отдых из затяжной мороси, ярость стихии и упорство от неистовой грозы, быстроту реакции и неумолимость у песчаной бури. Принятое решение было верным и помогало ему всегда, и пусть упреки в бездушии нет-нет да и шелестели за его спиной. На самом деле, он испытывал искреннюю радость, принимая каждый новый день и твердо зная, что существуют вещи, на естественный ход которых он не может повлиять. Может быть и глупо, но ему это нравилось. Правда потом, когда ушла Трейвеси, иногда ему было больно, но он терпел.
   А сейчас Эрнст ждал зимы, пушистого ласкового снега, мягкой тишины. Еще он ждал вестей из Артуукса. Ждал их давно, и, как не обидно, безрезультатно.
   Его Величество подошел к окну, отдернул пошире твердую от золотой вышивки ткань. Над городом нависали темные тучи, дело привычное, да вот только... Эрнсту все-таки казалось, что чем-то они сейчас непохожи на прежние, а если он прав (Король всегда прав!), то значит, что скоро пойдет снег. А если кончится одно ожидание, то и другому скоро придет черед. Не надо бояться предчувствий, смешно отдаваться в их власть, но и не слушать их робкие и невнятные голоса тоже опасно. Поэтому их надо использовать.
   Ох уж мне этот Артуукс, с начала дней человеческих и все одно и тоже. Хотя, что уж там одно, дальше - больше. Только не надо мне говорить, что уж надоело, что своих дел есть по горло, и какая нам теперь разница, что там за тридевять земель творится. Нам, мол, у себя бы порядок навести, да и жить себе поживать помаленьку да потихоньку. Чего уж тут, много не надо.
   Ну-ну, живите, конечно, кто же Вам не дает, а вот когда накатит беда и смута, к кому тогда устремятся чаяния несчастных и обделенных? Не знаете? А я знаю, заранее вижу и слезы и всхлипы и просьбы, а еще слышу, на слух вот жаловаться не приходится, слышу шепоток за спиной, что, мол, пока наш государь деньги из казны транжирил, да святую церковь обижал, враги-то к нам и пришли, а союзники (опять же из-за него, из-за государя!) кто отвернулся, а кто и рад помочь, да не может, от самого уже рожки да ножки остались. А потому все напасти приключились, что не послушался монарх советов верных приближенных, да людей благородных, вот и стонем мы теперь, и одна ныне дорога - поскорее головку склонить и не упорствовать боле. Обязательно ведь зачтется.
   Прямо хоть плачь сам. Только вот не поймут, решат, ослаб на голову великий правитель.
   В дверь почтительно постучали, и Его Величество со вздохом молвил:
   - Да-да, войдите.
   По всей видимости, горячий шоколад. Что ж, нужно будет приказать, что б растопили камин, а то действительно становится немного свежо.
   *******************************************************

-2-

   За дверью кто-то нерешительно переминался с ноги на ногу. В чем дело? Мимо его караула, особенно в этот час, никто подозрительный пройти не может. Только не говорите, что все спят сном младенца, все равно не поверю, не рискнут. Не встречал я еще тех, кто так странно квитается с жизнью. Вялым движением руки, Эрнст нащупал любимый клинок, заботливо укатанный в теплое одеяло у изголовья кровати, на глаза тут же попалась еле заметная отметина на одном из резных столбиков. К своей кровати Его Величество всегда питал теплые чувства, а раз уж она и жизнь ему спасла, то отказываться он от нее и вовсе не собирался.
   - Дверь не заперта. - Эрнст подпустил раздражения в голос, думая о том, что это очередная служанка со склонностью к истерии. В последнее время все новенькие девушки, попадающие в замок, только что от своей тени не шарахались. Волнение понять еще можно, но неужели они думают, что король сам открывает дверь в свои покои?
   - Ваше Величество? - робко протискивавшуюся в приоткрытую дверь особу нельзя было спутать с прислугой. Больше всего это чудо напоминало снежную фигуру, вроде тех, которые лепят дети, причем густо заваленное снегом существо явно пыталось от него избавиться вместе с частью своей одежды и кожи, для чего и лезло с завидной энергией в узкую щель, щедро разбрасывая хлопья снега и пуговицы по новому ковру.
   - Добрый вечер, граф Озерс. Что у меня тоже сломалась дверь?
   - Ппростите, Вваше... - остальное слилось в одно неразборчивое и сдавленное бормотание. Эрнсту пришлось подойти к двери, открыть ее нараспашку и комично вежливым жестом предложить графу войти. От жаркого румянца, тотчас покрывшего щеки Озерса, снег начал таять и игривыми ручейками заспешил вниз.
   - Ваше Величество, простите! Я я боялся, что Вы уже спите и ...
   Эрнст улыбался. Непонятно как, граф всегда способствовал приливу у него самых хороших чувств. Этот же великий энтузиаст, и по сей день убежденный в том, что обязан королю всей своей славой, вообще питал к своему монарху горячую любовь. Роковая поездка к Кровавой бухте принесла счастье не только Эрнсту, там, где король обрел любовь, его подданный нашел вдохновение. Прекрасные вирши о неземном чувстве Его Величества Эрнста Третьего и несравненной арэн Трейвеси нашли отклик в сердцах тысяч, поэтический успех графа можно было сравнить только с буйной волной, взлетевшей выше самого огромного корабля и замершей там, словно приклеенной к небесному своду.
   - Знаете, граф. Надеюсь, мои слова Вас не обидят, но - Озерс попытался прервать Его Величество пылкими уверениями и заверениями, что чтобы не сказал его король, он даже и не... Эрнст, проигнорировал готовый окатить его поток любезностей и славословий и продолжил более громким голосом. - Так вот, мне казалось, что Вы отправились в брачное путешествие. Может быть, я ошибаюсь, но ни Вас, ни мадам Озерс в столице никто не ждал раньше весны.
   - В этом все и дело! - граф сиял так, словно сама мысль о том, чтобы бросить молодую жену и тайно навестить обожаемого монарха, была ему мила выше всякой меры.
   - Простите? - нет, однозначно дело плохо. Хотя, по крайней мере, похоже, его не бросили. Даже странно. - Любезный граф, я хочу, чтобы Вы успокоились, пришли в себя и рассказали мне, что стряслось. Вы ведь сами понимаете, что час сейчас поздний, да и....
   ********************************

-3-

   В камине пировал огонь, веселый треск и шуршание заполонили всю просторную комнату, заставили с позором отступить ночь и холод. За занавешенным окном валил снег, он не таял, а продолжал покрывать крыши и деревья густым ватным мороком, в котором можно потеряться и заблудиться хоть на целую жизнь. До первой капели. Створка платяного шкафа тихохонько скрипнула, и оттуда робко высунулся длинный нос графа.
   - Выходите уж, Озерс. Располагайтесь. - Его Величество с удобством устроился на застеленной кровати, подпихнул под спину подушку. - Простите, что не могу предложить Вам выпить, но Вы же сами настаиваете на конспирации, а чашку мне принесли всего одну. Если только не откажетесь выпить из моей?
   Милый Озерс продолжал твердить, что дело, по которому он так срочно прибыл, абсолютно секретное и не терпит никаких отлагательств. Так же он утверждал, что никто понятия не имеет о том, где он сейчас, что во дворце его вообще никто не видел, и лучше всего, чтобы так продолжалось и дальше. Что ж, Эрнст не спешил. Он был рад этому свалившемуся на него посреди скуки, ожидания и надоедливой бессонницы развлечению. Со временем ему откроется, как под покровом ночи проник к нему граф Озерс, неспособный без забавных происшествий ступить и шагу. А пока, чего стоило одно лицо очередной очаровательной девчушки в переднике, когда она увидела жуткую лужу у входа в покои Его Величества. Она завертела головой, явно напрягая ее что есть мочи, но так и не поняла, откуда же произошел странный беспорядок. Похоже, в конце концов, милашка пришла к выводу, что в случившемся каким-то образом виновато окно, расположенное, естественно, в противоположной стороне комнаты, но взгляд ее все равно оставался немного настороженным и испуганным. Загадки, особенно когда они исходят от коронованных особ, способны вызвать большое волнение и беспокойство у впечатлительных девичьих сердечек.
   Немного посидев в шкафу, граф, похоже, согрелся и явно чувствовал себя лучше. Он, конечно, капельку нервничал, но это не могло удивить любого, хорошо его знающего. Настораживало другое - серьезность графа несла не обычный для него оттенок драматизма, а нечто особенное, можно даже сказать страх, причем настоящий, а не вымышленный. Опять же создавалось впечатление, что чувство это Озерс всеми силами старается заглушить.
   - Ваше Величество, Вы же знаете, как много Вы для меня сделали. - Эрнст воспользовался паузой для того, чтобы глотнуть еще обжигающего напитка. Граф посмотрел на него с укоризной, но, видя, что ответа он все равно не получит, продолжил. - А я, увы, долгое время остаюсь неблагодарным.
   Похоже, сегодня мне гарантирован хороший сон. Что ж, если его решили веселить и благодарить на колыбельный лад, то лично сам он ничего против не имеет. Да и вообще на самом деле граф хороший рассказчик, только сейчас что-то мешает ему сосредоточиться, Может непривычная обстановка королевской опочивальни?
   **************************************

-4-

   Есть одна легенда... Старая. Очень старая... Но
   Впрочем, в давно минувшие дни по-иному просто не попадешь. То, что прошло - прошло, и узнаешь ты о нем только то, что позволили и не каплей больше. Человеческая память прихотлива и ненадежна, язык человека и вовсе далеко не всегда точно передает правду. Которой, кстати говоря, и вовсе нет на земле.
   Это было давно, очень давно, и даже странно, что еще что-то связывает нас с тем временем, ведь мало того, что люди, жившие тогда, обратились в пыль, даже плоды рук их успели развеяться по ветру, и редко где найдешь лишь камень, который бы мог видеть и не забыл увиденного. Хотя опять же, что толку - камни не умеют говорить.
   То далекое время, о котором речь, было золотым для Кёрсана. Не потому, что не было войн и болезней, просто, может быть, другой была сама жизнь, более звонкой, простой и конечно счастливой. А в жилах правителей Кёрсана бежала та же кровь, что и теперь, только волосы их еще не потемнели, а пламенели на солнце ярким цветом этой же самой крови. Ну а глаза их, конечно же, были зелеными. Какими ж еще?
   ...король, имя которого подхватил и унес от нас проказник-ветер. Да и не важно теперь, как его звали, главное - каким он был и что он делал. А он был молод и красив, временами горяч, ничего не боялся и обожал свою младшую сестру, прелестную насмешницу и непоседу. Она тоже любила его горячей сестринской любовью, и неудивительно, что брат с сестрой всегда были неразлучны. Им было хорошо вдвоем, и они так не хотели расставаться, что даже решили править вместе, как король и королева, и пусть ни один из них не женится и не выйдет замуж.
   Они были молоды, а в двадцать лет не хочется размениваться по пустякам и напрасно тратить время в бессмысленно-скучных заботах. Может быть, когда-нибудь... в далеком будущем, когда волей-неволей на плечи придется взвалить груз бесславных дел, уступить нескончаемому укору долга и совести. И отбросить жизнь, такую настоящую и жгучую, потерять ее..., но это все нескоро, а пока... Другое занимало все думы, волновало сердце и заставляло пылать кровь. Война. Подлинная забава и самое достойное занятие для венценосной пары. Пока юные правители делали лишь первые шаги на поле брани, но какими же точными и уверенными они были!..
   А рядом лежал Артуукс, обидно-удачливый, заманчиво-богатый, заносчиво-независимый. Спелое яблоко этой страны дразнило, тянуло к себе и больно хлестало самолюбие. Как можно заниматься ратным делом где-то в стороне, кто другой может сравниться с этой землей, самой заветной и самой желанной? Пусть удастся не все, хотя бы кусочек. Чуть-чуть. Попробовать бы только на зубок, а потом...
   Земля Артуукса располагалась на западе от Кёрсана, и страны соприкасались друг с другом в одном единственном месте, там, где граница между ними была общей. Если бы это сочленение или же проход изобразить на карте, то получился бы маленький отрезок, совсем крохотный в сравнении с другими отметками, в общем, не представляющий собой ничего особенного.
   А вот если смотреть глазами, вряд ли бы нашелся человек, рискнувший сказать, что повидал на своем веку что-то более значительное, чем бескрайние волны желтой спелой пшеницы...
   Ах, да! Быть может, Вы-то и не знаете про пшеницу на границе? Ну, раз так, слушайте, все дело в том, что сердце мира находилось именно здесь, между Кёрсаном и Артууксом. (Почему "находилось", а не "находится" узнаете своим чередом.) На нем и росло пшеничное поле, росло само собой, не требуя от человека ухода, тешило взор привольем и охотно делилось урожаем. А еще поговаривали старики, что не зря сюда можно попасть только из двух стран, таким образом сердце бережет себя, так как даже ему можно повредить, особенно если щедро вспрыснуть человеческой кровью. Так оно или нет, не ясно, но на самом деле перейти поле из одного конца в другой можно было только с востока на запад или с запада на восток. Ни соседи Кёрсана и Артуукса слева, ни справа ходу на этот клочок земли не имели. Также и выйти с пшеничного поля на земли Правых или Левых было невозможно. Хоть целую неделю иди, хоть год, вокруг лишь колосья и конца-края не видать желтизне.
   Ну а настоящие, скажем так, "боевые" границы находились само собой по обе стороны от пшеницы. Там стояли вооруженные люди, да не просто так на ровном месте, а вместе со специальными постройками, в которых они жили, укрепленными заграждениями, громоздкими частоколами и прочими препонами, вся задача коих сводилась к замедлению продвижения всевозможного неприятеля, буде он конный или пеший.
   Так вот в один замечательный солнечный денек возникло на боевой границе Кёрсана с Артууксом какое-то беспокойство. Служивые люди замельтешили как муравьи, подозрительно заблестела их амуниция, и даже несколько покосившихся крыш жилых построек в пару часов молодцевато выпрямились. А вскоре прибыли и первые и, несомненно, самые главные виновники беспокойства - король и королева. Их доблестное войско еще топтало дороги родной страны, глотая клубы вздымающейся пыли, а юные полководцы уже устали сдерживать пыл своих горячих коней и поскакали вперед, опередив своих воинов на добрых три дня пути.
   Осмотрев все, что полагается, требовательным и любопытным оком, похвалив и отругав, кого нужно, брат и сестра вновь оседлали отдохнувших коней и поехали кататься. Стоит ли дивиться тому, что путь свой они держали в сторону сердца мира.
   ********************************************

-5-

   ...он чуть-чуть придержал коня, по привычке давая сестре возможность вырваться вперед. Однако она давно уже не нуждалась в его уступках, и разрыв тотчас сделался угрожающим. Пришлось уже не в шутку, а в серьез понукать недоумевающего жеребца, позорное поражение, не имеющее ничего общего с ничьей, стало очень и очень возможным.
   Хохочущая без умолка королева обернулась, прочла на его лице решимость и нежелание сдаваться и в свою очередь начала подхлестывать белоснежную кобылицу. Шумящий в ушах ветер устал теребить колосья пшеницы и занялся длинными алыми волосами, тщетно пытаясь выжать из них такой знакомый и, несомненно, любимый им шуршащий звук. Сестричка что-то крикнула одновременно недовольно и весело, погрозила небу тонким пальцем. Он тоже посмотрел в заоблачную высь, скакуну не нужны уж были чужие советы, и он сам мчался вперед, по умятой копытами подруги узкой тропке. По небу плыли кудрявые барашки облаков, забавно упитанные и неповоротливые, они то и дело наталкивались друг на друга, а потом снова разбегались, будто обиженные.
   То ли ветер стал сильнее, то ли нет, но по стеблям цвета соломы внезапно прошла сильная рябь, а его конь вдруг пошел медленнее и легонько заржал, оберегая на ходу переднюю левую ногу.
   - Вихрь, Вихрь, ты что? - он спешился и тут же приступил к осмотру, немного поспешному, но тщательному. Вихрь сейчас важнее и...
   Глухой рокот, уже нисколько не похожий на песню ветра, усилился. Земля начала дрожать мелкой, непонятной дрожью. Он оступился, тут же вскочил на ноги.
   Лицо залил пот, если с конем все и было в порядке, то вот вокруг явно творилось что-то неладное. Он вскинул голову, алая искорка впереди была еле заметна.
   - Эй, эй, мой цветок! - он сам не понял, почему назвал вдруг детское прозвище, которым его королеву называла еще мама, - Эй, хватит, вернись, что-то не таааак!
   Бесполезно, далеко, она не слышит. Встревоженный юноша вскочил на Вихря, конь часто-часто шевелил ушами, по крайней мере, стоял ровно, не припадал больше на ногу.
   - Давай, давай! Догоним ее! - он крикнул это весело, но скакун словно бы и не поверил, опять заржал и помчался, как-то исступленно, а тропка уже терялась, гибкие стебли спешили подняться к солнцу и недовольно хлестали коня по животу.
   - Э-ге-гей! Поворачивааай! Ты победииила! - земля опять дрогнула, но зато сестру впереди стало видно. Она его не слушала и весело кричала что-то свое, помахала ему рукой.
   Справа от полузаметной дорожки, связывающей его и сестру, мелькнула и тут же пропала синяя точка. Шум в ушах стал уже противным, в таком и кричать бесполезно, кто разберет. Ничего еще совсем...
   На этот раз земля просто закачалась под ногами, будто выпрыгивая со своего привычного места, он почувствовал, что летит, сгруппировался, удар о землю, вспышка в глазах...
   Он вскочил сразу же, не мешкая и даже не оборачиваясь в сторону Вихря, с которым вроде бы все было в порядке, должно было быть, но...
   А впереди... Он ошалело поморгал и протер глаза. Впереди весело бежала река, которой не было здесь еще минуту назад. Ее синяя лента должна была пересечь их тропинку, тропинку его сестры, бежать прямо через нее... Тропинки не было. Вернее она была, но только до реки, упиралась прямо в нее, а потом...
   А с другой стороны не было тропинки, не было поля, не было его сестры. Только какая-то смутно-знакомая грязно-бурая земля, сколько видит глаз, вдали несколько деревьев и все... Все...
   А когда вдруг заржал Вихрь, заржал дико, отчаянно и так грустно, он вдруг понял, что это действительно все. Такого уже не исправишь.
   Тогда он сел, рухнул на желтую пшеницу и заплакал так же отчаянно и дико, как и его конь.
   *******************************************

-6-

   Сердце мира не считается с людскими желаниями и всегда делает лишь то, что считает нужным. Нужным для себя, а значит и для всего мира. А что вообще может, а, следовательно, и делает сердце?
   Только одно - оно бьется. Редко. Конечно, редко. Но все же...
   От такого биения Артуукс, и так крепко-накрепко сжатый с двух сторон, вылетел как тугая пробка из бутылки. А страны, бывшие совсем недавно по его левую и правую сторону, сомкнулись, соединились в одно целое. И стали они странами Западного края. Вернее... получили общее имя. А значит, и общую судьбу.
   И неважно, что брошенное кем-то несведущим и легкомысленным название, было неверным по своей сути. В нужный час Нареченные По Ошибке взяли свое себе, не волнуясь о неразберихе или чьем-то возможном неудобстве. Ведь когда небеса соединяют вместе, то, наверное же, это неслучайно. Но это все потом. А сейчас...
   А сейчас прежде чем вернуться к юной королеве, попавшей в самый невероятный переплет в своей жизни, скажем еще полслова о "неразберихе". Просто, когда упоминание одной из сторон света вызывает не прояснение, а замешательство, это тяжело. Именно так и вышло, когда все больше и больше людей поняли наконец, что отныне и навсегда на материке есть запад и Запад. И то слово из двух, которое пишется с большой буквы, относится вовсе не к закатному краю материка, а к его центру. Легче всего было, без сомнения, Кёрсану. Ведь для него самого прозвание нечаянных соседей было совершенно верным.
   А теперь о нашей королеве, резвая кобылица которой принесла ей не только желанную победу над братом, но и нечто совсем нежданное и просто рвущееся из ряда вон. Так уж вышло, что на ее долю выпало разделить вместе с Артууксом стремительный полет на новое место. Мощная сила движения сорвала ее с лошади, смела и потащила по жестким, колючим стеблям, а затем одним махом швырнула о твердую землю, испещренную свежими выбоинами и червоточинами. Между ней и братом как по мановению чьей-то недоброй руки раскинулись обширные, местами заброшенные и не слишком приветливые, Западные земли. Пусть даже тогда никто и не знал, что они будут зваться именно так, поверьте на слово, это ничуть не добавляло им привлекательности. А к боевой границе Артуукса вовсю стягивались войска, ибо король этой страны был совсем недавно предупрежден о готовящемся на него нападении. Вот в такой-то славный момент одна-одинешенька и попала венценосная девушка с алыми волосами в государство, войну с которым она собиралась начать. Мало кто захотел бы оказаться на ее месте в эту минуту, еще меньше смогло бы с честью выпутаться из передряги подобной этой. (Пусть и выход из нее, в сущности, был только один.)
   Но даже тогда исцарапанная, перепачканная с головы до пят и изрядно ошеломленная случившимся дева не потеряла присутствия духа. Ей, всегда жившей с улыбкой на устах, претила даже сама мысль о смерти, какой бы достойной и "прекрасной" она не была. Да и кто вообще сказал, что пробил час, а гибель ее неминуема?
   ********************************************************

-7-

   ...король Артуукса и королева Кёрсана полюбили друг друга. Приходит свое время, и нарушаются клятвы, пусть когда-то они и казались незыблемыми как гранит. Любящий брат не попрекнул свою сестру ни единым словом, главное - она в безопасности, с ней все хорошо, чего еще желать?
   Писем. Много писем. Много-много писем. Из конца в конец, туда и сюда, и быстрее, как можно быстрее. Раньше они никогда не разлучались больше, чем на день, раньше они всегда болтали и знали друг о дружке все, больше, чем иной человек о себе самом. Сейчас они вовсе не хотели отбрасывать привычки, мириться с разлукой, отдаляться, раз уж так вышло. Нет, ни за что.
   Никогда. Говорят, в ту пору в государствах Западного края дороги стали намного лучше, чем были прежде. Не потому, что кто-то стал их мостить, что Вы! Просто били и били копыта разномастных скорых коней, высекая искры из скудной почвы, день и ночь, ночь и день.
   А потом, когда они наговорились и наболтались, им вдруг стало скучно. Одно дело говорить "а вот у меня!" или "нет, а у меня-то!". Но ведь это мало, это же совсем чуть-чуть, а общее? Как же так, ладно теперь ее земля Артуукс, а моя Кёрсан, но как же быть?! Ведь с нами этого случиться просто не должно!
   И они нашли лекарство. Да и кто бы мог поверить, что это им не по плечу. Война. Самое лучшее, самое увлекательное... Одна на двоих? Нет проблем, если между нами теперь - закатное полукружье. Сшитое на скорую нитку неизвестной рукой. Не успевшее еще понять собственной мощи и силы. Самое время ударить по больному месту, распороть свежий шов, исходящий кровавым паром.
   Так пришла новая пора, поразительная, прекрасная, волнующая. Время новых подвигов и великих свершений. Новая слава Артуукса и Кёрсана - двух самых великих братьев-государств на свете!
   Конечно, были и сложности. Особенно с перепиской. Но они справились. Претерпели все. И жили - долго и счастливо. Каждый в своей стране.
   Легенда на этих словах кончается. А жизнь? Что ж, жизнь, как известно на одном месте не стоит. Что-то в ней повторяется, а что-то и нет.
   ***********************************************************

Десятая глава

-1-

   Если с человеком никогда ничего не случается - это скучно. К сожалению, такое бывает. Частенько.
   А если речь идет о государстве, а "ничего" подразумевает не что-то там, а ничего плохого? Что ж, тогда это странно, но такого ведь не бывает. Правда?
   Нуу...
   Благословенный Артуукс. И Вы знаете, этим все сказано. Другими же словами Никогда Ничего Плохого. И ведь не шутка.
   Сначала происходящее казалось лишь цепочкой обычных удач. Крупным завидовали, на мелкие и вовсе глядели сквозь пальцы. Невозможно же, в конце концов, обращать внимание на все, что творится за пределами отчизны. Потом же, когда вдруг поняли, что неудачами и не пахнет, насторожились. Стали примечать, принюхиваться, присматриваться. Чем дольше смотрели, чем сильнее вытягивались лица, а глаза чуть не вылезали из орбит. В итоге бросили кислым голосом (сквозь зубы) "благословенный", фыркнули, пожали плечами и забыли.
   Да только, забыли ли?
   Впрочем, у Артуукса об этом голова не болела. Ему ли беспокоиться о завистниках, когда беды обходят страну стороной. Смешно, но вот в Кёрсане на происходящее точка зрения была иной. Не у всех, безусловно. Но была.
   В частности же, была она своей у Эрнста. У Его Величества Эрнста Третьего. Лично ему гладкая фраза "Всегда все в порядке" не нравилась. Очень сильно не нравилась. И вообще...
   А вообще в Артууксе и впрямь был порядок. Не восставала коварная знать, пытаясь свергнуть короля с престола или на худой конец вытребовать дополнительных милостей. Не бунтовал простой люд, жалуясь на высокие налоги, плохие урожаи (что было бы неправдой) или же на притеснения дворян. Даже церковь тихой овечкой наставляла заблудших на путь истинный, не грозя жгучим пламенем и холодной сталью, и даже не навязывая (естественно напрямую) своих убеждений народу и его правителям. Да что тут церковь, если сами Западные любовно, но, конечно же, не нарочно Кёрсаном и Артууксом сшитые и сплоченные, даже они ничегошеньки с благословенной страной поделать не могли.
   И все-таки Эрнст ждал подвоха. Может быть, по привычке. А может...
   Ждал, а пока ничего такого не происходило, ему самому оставалось лишь одно - тешиться исходящим из Артуукса спокойствием. Жаль, но даже это ему не удавалось.
   *************************************************

-2-

   Давняя нитка, связавшая некогда Артуукс и Кёрсан, не ослабевала с веками. Пыл взаимных симпатий и дружбы не думал сходить на нет и временами даже расходился жарче прежнего. Удивляться тут нечему, ведь масло в костер подливалось исправно, ну а то, что маслом здесь служила королевская кровь... Ну, что ж, тем лучше.
   Сейчас в Артууксе правила Гераглэдис, двоюродная сестра Эрнста Третьего. Последний из изумрудов Кёрсана, успевших украсить корону благословенного королевства. Да вот только ... чаяниями завистников или ж нет, сдвинулось что-то в неизменном порядке удачи.
   ...На самом деле, говорить с подобной категоричностью было пока нельзя. Не случилось еще ничего такого, после чего с уверенностью можно говорить, что в благословенное королевство пришла беда. Да только, ростки беды всегда незаметны, а бурная поросль обычно появляется быстро, в один миг, почти из ничего. Почти.
   Благословенная почва слишком уж плодородна. Слишком уж заманчива, и глупо верить, что только одно лишь добро будет здесь процветать. Не потому что кого-то мучает паранойя, просто потому что так не бывает. Но - тем не менее - есть. Пока.
   Так уж вышло, что похвастаться общей границей Артуукс и Кёрсан уже не могли. Кстати говоря, давно. А вот интереса друг к другу (со времен эпохального и неизвестно бывшего ли на самом деле "разделения") не теряли. На свое горе.
   Как будто мало им было лишь расстояния (путь из одной страны в другую ох как не близок), братские государства виртуозно и наверняка испортили отношения с Западными соседями. Конечно, не велика беда, ведь о дружбе с Правыми и Левыми и так не найдешь даже самых туманных упоминаний в великой книге истории. Да вот только, Правые и Левые - это одно, а Западные - соовсем другое. А соединение их произошло именно тогда, когда двинулись с обеих сторон (с западной и с восточной) доблестные рати наших отважных знакомцев. Ведь до той поры "исходил кровавым паром свежий шов", а Слитые Вместе бряцали оружием, делили земли и упорно не хотели дружить.
   Пришлось. И с того самого счастливого момента и по сей день вести из Кёрсана в Артуукс и обратно доходят с задержкой. Месяца в три. Да и то не все, само собой.
   Вот такая вот головная боль. Единственная докука для Артуукса, и не первая, а также, само собой, не последняя для Кёрсана. Остается только гадать - опять ли навечно задержался в пути очередной посланник или же благословенное царство все-таки свернуло с наторенного пути и отчаянно нуждается в помощи.
   *************************************************

-3-

   - Вообще-то все произошло из-за моей жены, - граф странно запинался, мямлил, делая паузы после каждого предложения, и считаться с поздним часом явно не хотел. - Кстати, она передает Вам наилучшие пожелания.
   - Очень хорошо. Я также со своей стороны шлю ей мои самые искренние заверения. Она сейчас у Вас дома?
   - Но нет же! Ваше Величество, я же говорю, Амалия в Артууксе.
   Эрнст дара речи не потерял, от Озерса действительно можно было ожидать чего угодно. Просто подавил в себе сильное желание графа выругать, манера, выбранная последним для подачи новостей, была, мягко говоря, странновата. Как, впрочем, и сами новости.
   - В Артууксе. - чуть слышно повторил Эрнст и взглянул на графа, тот молчал, уставившись в пространство перед собой, и всем своим видом демонстрировал полнейшее отчаяние.
   - Озерс? Озерс, подождите, не надо так переживать, ведь... - мысли, все до единой, голову Его Величества тотчас отставили, похоже, что толком объяснить, почему волноваться не нужно, он не сможет. Потому что и сам не знает.
   - Ведь... - вялое движение в черепной коробке было встречено как озарение. - Она же все-таки туда добралась, смогла - значит, есть чему радоваться! - Выдав последнее, Эрнст подумал, что все последние полтора года, знаменовавшиеся почти полным отсутствием Озерса, вряд ли кто-нибудь слышал из уст монарха подобные глупости. Которыми он, кстати говоря, и до этого не щеголял. Похоже, стареет, виданное ли дело, чтобы его можно было так легко выбить из колеи.
   В это время граф как раз решил поступиться своей отрешенностью. Для этого он замотал головой из стороны в сторону, вызвав в комнате легкое движение воздуха. Рта Озерс так и не открыл.
   - Что? Граф, Вы с чем-то не согласны? - Отрывистый кивок.
   Волной нахлынуло сожаление, у Озерса повредился рассудок, интересно можно ли еще бедняге помочь?
   - Озерс, я только сказал, что раз Амалия в Артууксе... - на этот раз движения Озерса были такими резкими, что голове его явно грозила участь оторваться от шеи. Его Величеству пришла в голову светлая мысль, что на самом деле все проще и рассудка лишился похоже он сам.
   - Нет? Ее там нет? Граф, Вам не кажется, что...
   - Нет, но, Ваше Величество, я же сказал...
   Говорить, а вернее, кричать они кончили одновременно. Эрнст, восстанавливая дыхание, жестом попросил от Озерса продолжения. Как бы там ни было, граф сейчас был просто обязан владеть ситуацией лучше.
   - Ваше Величество, все дело в том, что Вы не выслушали меня до конца.
   - В самом деле?! - самообладание к королю мало-помалу возвращалось. Похоже, он от Озерса просто отвык. - Ладно, говорите, что хотели.
   - Она туда едет. В Артуукс, сейчас. Дорога не близкая и...и...
   - Не легкая, - почти с облегчением закончил Эрнст, картинка, несмотря на свою определенную дикость, все-таки прояснялась
   - Ваше Величество! Я так... так переживаю, у меня уже просто нет сил, я не могу...
   - Сначала успокойтесь. Придите в себя, и мы во всем, во всем разберемся.
   ***************************************************

-4-

   Жизнь Гераглэдис в Артууксе можно бы было назвать безоблачной и счастливой. Благословенное королевство, красавица-королева, любящий заботливый супруг. Впереди - лишь долгие годы блаженства.
   Так оно и должно было быть, да вот только... Только вот Гераглэдис никак не удавалось принести своему мужу долгожданный подарок. У королевской четы было все, но не было детей. Маленькая червоточина в спелом яблоке Артуукса.
   Годы шли. Королева по-прежнему оставалась красива. Ее лицо не портили первые морщины, пусть и причиной их был не возраст, а печаль. Она продолжала надеяться, но иногда, в письмах к Эрнсту самообладание ей отказывало. Эрнст старался как мог, писал ей ответы полные сочувствия, сострадания, поддержки. Находил и придумывал самые лучшие, самые добрые, самые горячие слова. Они же были ей так нужны. Жаль, но большая часть писем до Гераглэдис не доходила.
   Перемирие. С Западными у Кёрсана и Артуукса действовал пока мирный договор. Хрупкий и ненадежный мир, нисколько не устраивающий первых, а откуда, как не из писем из стана врагов, узнать об их планах. Они и узнавали, не раз и не два попадаясь на крючок обмана, но продолжали выискивать гонцов, уничтожать письма, прочесть которые из-за шифра не удавалось, и пытали посланников, тщетно пытаясь выжать из них хоть что-нибудь. Застенки Западного Края. Молва о них обежала весь континент, да только гонец обычно понятия не имел, что написано во вверенной ему депеше.
   К сожалению для себя самих, напасть сейчас на Артуукс или на Кёрсан Западные не могли. Государства эти нелегко было взять с наскока, а вот лишнего времени у Закатного края не было. Почему? Потому что всегда и во всем альянсом были они лишь против, стоило только скрыться за углом общему врагу, грозящему родным землям, так и покой тут же оставлял недавних союзников. Всплывали недавние ссоры, к ним прибавлялись новые, недовольство множилось и нарастало как снежный ком. Неделя-другая и вот уже весь Запад полыхает в огне затяжной междоусобной войны.
   Но они все-таки ждали. Надеялись. Не забывали о временах Великого Перемирия, когда судьба Кёрсана висела на волоске. И еще ... лелеяли одну задумку. Ведь не обязательно же нападать самим, особенно, когда никак не удается поладить друг с другом и поделить будущую добычу. Можно ведь подтолкнуть врага, раздразнить, чтобы потерял голову и сделал первый шаг. И все... Все, чего столько ждали, к чему так готовились. Вот оно - рядом.
   *****************************************************

-5-

   После бурного потока утешений и ободрений, который Эрнсту пришлось выплеснуть на графа, последний наконец отошел. Покинул гнетущее состояние ступора и принялся объяснять, быстро, суматошно и жалобно.
   - Я, нет, просто все произошло так ...внезапно, даже ... нелепо, я бы сказал. И я до сих пор не могу прийти в себя. Вы спрашивайте сразу по ходу, если будет непонятно, просто у меня должен был быть медовый месяц, а вышло... - Озерс увидел протягиваемую ему чашку и одним глотком осушил ее. - А вышло, что вышло. Мы с моей женой отправлялись прямиком в Брейзен. Дело в том, что если я много, где побывал в силу моего рода деятельности, то она практически не путешествовала. А уж как хотела! - граф мечтательно улыбнулся - Поэтому мы собственно и решили отправиться в настолько продолжительную поездку. Мы ведь думали еще поехать и в Раанский Халифат, самим выбрать там какой-нибудь замечательный ковер. Амалия очень любит всякие диковинки, ну и...
   Все было просто замечательно, я услаждал мою возлюбленную разными занимательными историями, мы прекрасно проводили время, а вот, когда мы только подъезжали к границе Брейзена, мою жену настиг ... вернее нагнал посыльный. С вестями из Артуукса.
   - Почему же именно из Артуукса?
   - Не у Вас одного там родственники, Ваше Величество. У Амалии там какая-то..., ну, в общем, нечто вроде внучатой племянницы. Родственница, одним словом.
   - Понятно.
   - Дело не то, чтобы было очень уж важное. Звали, конечно, мою жену туда, говорили, что нужна она очень, но на самом деле ничего такого там не было. Посмеялась она только с какой скоростью весть дошла, не более того. Увы, окрыленный любовью, я далеко не всегда отдаю себе отчет в том, что говорю. И вот какие-то из моих слов, которые я обронил чисто случайно, не имея в виду ничего серьезного, почему-то произвели на мою ненаглядную слишком большое впечатление.
   - Что же Вы сказали?
   - Ох, Ваше Величество. Ничего, кроме того, что с того времени, как королева Артуукса потеряла своего мужа, никаких вестей от нее напрямую мы получить не можем, - граф помолчал, но Эрнст ждал продолжения, отлично понимая, что только этим все сказанное ограничиться не может. - Ну... нет, но... В общем, мне кажется, что я добавил, что дело, скорее всего, неладное, и давно уже пора отправить кого-нибудь с поручением, чтобы он на месте во всем разобрался и переговорил с Ее Величеством лично, а ... а просто слать и слать депеши в пустоту все равно толку нет. - скороговоркой закончил длинную фразу Озерс.
   Эрнст коротко кивнул, с мнением графа на этот счет он был отлично знаком и уже не раз выслушивал весьма пространные аргументы в его защиту. Ведь как, в сущности, могли Западные с легкостью вычленять и задерживать (чаще всего навсегда) гонцов среди прочего странствующего люда. Только с помощью одной, но, к сожалению, слишком важной отличительной черты, отказаться от которой было никак нельзя. Посланники спешили. Торопились, что есть сил, загоняли коней, потому, что весть, принесенная с запозданием, ценности, увы, не имеет. И если и сбережешь ты свою голову, медля, прячась и таясь в дороге, то непременно лишишься ее на месте, так как миссии на себя возложенной не выполнил и дело провалил. Вот почему так часто и возникали в сообщении пробелы, сбои, несмотря даже на то, что в нелегкий путь обычно отправлялся не один, а несколько вестников. И каждый раз, абсолютно каждый раз, когда что-то выходило не так и приходилось вновь снаряжать людей, не надеясь на возвращение старых, граф, известный паникер в делах подобного толка, принимался за старое. Он убеждал Его Величество, что медлить больше нельзя, что дело сейчас вовсе не в Западных, а напротив что-то случилось в Артууксе, и надо, непременно надо лично связаться с Ее Величеством Гераглэдис, пока еще не поздно. Эрнст в очередной раз, тратя на это немалое количество сил и времени, убеждал графа, что все в порядке, за время их бесконечных бесед успевал прибыть гонец, и все успокаивалось. Естественно до следующей нестыковки.
   В последние же полтора года Эрнст мог смело считать себя везунчиком, так как раздумывать "а не слишком ли долго?", "и не пора ли что-нибудь сделать?" ему пришлось практически в гордом одиночестве. Граф, вознесенный высоко на крыльях любви, ему в этом компании не составлял, а значит, возражать и спорить было не с кем. Прочие в благословенности Артуукса не сомневались. Ну, или просто держали свои соображения при себе.
   В последнее время Его Величеству грешным делом даже казалось, что отсутствие под рукой вечно обеспокоенного, встревоженного и негодующего Озерса плохо на нем отразилось. Ведь и действительно в этот раз задержка преступила давным-давно все разумные пределы.
   Граф деликатно кашлянул, и Эрнст вскинул голову:
   - Да-да, я слушаю, продолжайте, прошу Вас. Что же еще?
   - Еще... Ну, еще я добавил, по-видимому, мне не следовало этого говорить, что Вас все это весьма беспокоит.
   - Ясно.
   - Ваше Величество! Я действительно не...
   - Пожалуйста, продолжайте, граф. Все прочее потом.
   - Да, Ваше Величество. Тут моя жена загорелась. Я и до этого замечал, да что там замечал, гордился ее неженской храбростью и отчаянностью характера. Но тут, признаться, она поставила меня в тупик. Амалия сказала, вот у нее есть письмо, в Артууксе ее ждут, она поедет будто по своим делам, а параллельно во всем разберется. Каюсь, Ваше Величество я положил немало сил на то, чтобы разубедить ее. Увы, все безрезультатно.
   Граф немного помолчал, сцепил пальцы, развел их снова и вздохнул:
   - Признаться, Ваше Величество, во всем этом есть и моя вина. Возможно я все же спровоцировал Амалию сам, но с другой стороны, понимаете, все же, кто бы на моем месте поверил, что это всерьез?
   ***************************************************

-4-

   Он прищурился и посмотрел на нее с лукавой усмешкой. Такой красивый, такой близкий, такой родной. Неужели это не сон? В добрых серых глазах задорно плясали искры, ах уж эти мужчины, они так любят чувствовать себя на коне.
   - Дорогая, я поистине горжусь Вами. Ваша пылкость, верность государю, все это достойно самого искреннего...
   Амалия прервала мужа, тряхнув густой копной волос. Непонятно почему ее граф был убежден, что все ей сказанное не более чем милая шутка. Да, может быть, вначале она и кокетничала, но сейчас почувствовала неожиданную обиду. Что же получается? Они думают, что сами способны на все, а женщину, пусть даже и обожаемую ни во что не ставят. Вот уж нет! Она тоже... Нет, правда! Ведь это же действительно шанс. Только бы получилось.
   - Любимый, я же помню, Вы же всегда говорили, как много Его Величество сделал для Вас. Как Ваша супруга я просто обязана отплатить той же монетой благодетелю моего мужа, - голос звучал звонко и, увы, немного требовательно.
   - Ах, моя дорогая, Вы просто делаете меня самым счастливым, самым гордым человеком на этой земле, - шаловливые ручки ее мужа уже обвивались вокруг талии, горячее дыхание щекотало щеку. Он до сих пор не мог поверить, что эта зеленоглазая и гибкая как виноградная лоза красавица принадлежит только ему.
   Амалия закусила губу, сейчас или никогда!
   - Значит, Вы согласны? Как же я Вас люблю, милый!
   Озерс на мгновение лишился дара речи. Любовь всей его жизни смотрела на него широко открытыми глазами и явно ждала ответа. Граф тут же ощутил прилив странной робости, неуместной и совершенно неподходящей моменту. Происходящее внезапно вырвалось за рамки обыденной жизни и превратилось в что-то... невероятное.
   - Вы говорите...
   - Поверьте, мне и самой грустно, что нам придется расстаться в начале нашего медового месяца, но все это ради нас, ради нашей любви.
   Да, это только для того, чтобы мы были счастливы. Только для того, чтобы ты любил меня еще сильнее, чтобы гордился мной, так же как и я тобой.
   - Расстаться? Но, милая, о чем Вы? - уверенность сменилась искренним удивлением, ее супруг очаровательно захлопал глазами. - Ты же не хочешь на самом деле... - он остановился на полуслове, внезапно поняв, что именно этого она и хочет. Его обвели вокруг пальца, ловко и умело, и вряд ли он сейчас сможет ответить отказом. Ведь клялся, стоя у алтаря, что сделает все, что она пожелает.
   - Дорогой, ты же понимаешь, - довольно смеха, раз уж они больше не обращаются к друг другу на Вы, значит, и обсуждают действительно важные вещи, - что такому известному человеку как ты, знаменитому дипломату, - она подчеркнула последние слова и с удовольствием увидела в глазах мужа не привычную уверенность и прилив самолюбие, а чуть ли не мольбу, что бы она прекратила, - просто невозможно добраться до Артуукса незамеченным. А если привлечь к этой поездке такое большое внимание, ее успешность сама собой будет поставлена под вопрос.
   - Но, милая, ты же моя жена, и даже если ты и будешь одна...
   - Любимый! Ты же еще не забыл, как мои родители противились нашему браку?
   Граф вздохнул и потупил глаза.
   *********************************

-5-

   Она всегда была послушной дочерью, всю свою жизнь, с самого рождения. Впрочем, Амалию любили, и вряд ли кто мог бы сказать, что что-то в ее жизни в отчем доме складывалось не так и хорошо, как могло бы. Конечно, кроме нее. Бесконечная и донельзя трогательная опека все-таки действовала ей на нервы, не имея ни брата, ни сестры, девушка вечно оставалась ребенком, на серьезные просьбы которого не реагировали. Добиться своего можно было только капризами, а изо дня в день притворятся маленькой девочкой - вовсе не завидная участь. Она никогда не покидала столицы, папу с мамой преследовал непонятный страх путешествий, а уж о том, чтобы отпустить драгоценное дитя куда-то одно, вопрос даже не ставился. Амалия, пусть и мучили ее порой угрызения совести, ждала замужества как избавления, но, тем не менее, вовсе не спешила связать свою жизнь с первым попавшимся претендентом, одобренным мамой и папой. Торопиться - легко ошибиться.
   Потом она встретила графа, полюбила его всем сердцем, ежеминутно проверяя себя и боясь признаться, что происходящее не плод ее воображения, а настоящее крепкое чувство. Разумеется, родители были против. Мужчина старше ее в два раза, благородный мот, успевший пустить на ветер большую часть своего состояния, чудак, о чьей рассеянности и странных выходках уже сложены легенды, безбожник, в конце концов. Ни за что! Достоинства возлюбленного в расчет не брались совсем. Он тебе не пара и точка! Родители грудью встали на защиту счастья единственного ребенка, который вдруг вышел из-под контроля. Она настояла на своем, впервые в жизни одержала вверх, и упоение от этой победы не оставило ее до сих пор. А свадьба, что ж, она была скромной. В надежде переупрямить дитя, мама с папой не только отказались прийти на венчание, настойчиво рекомендовав это всем ближним и дальним родственникам, что те и не преминули сделать, но также не дали Амалии ни гроша. Честное слово, она была уверенна, что все пропало, ведь ее избранник действительно обладал странным качеством избавляться от любых свободных денег мгновенно, абсолютно не осознавая, куда и как они ушли. Спасибо Его Величеству. Любимый признался ей, попросив хранить страшную тайну, если бы не благоволение короля к ее несравненному дипломату, она бы и сейчас перебирала куклы в родительском доме.
   - О том, что мы поженились, еще никто не знает, милый. Тем более за пределами Кёрсана. Свадьбы наша была практически тайной. Поэтому все должно получиться.
   Озерс понял, что неизвестно как они уже начали обсуждать детали авантюры. Вместо того чтобы сказать свое твердое нет, он как будто бы на самом деле обдумывает данный прожект. Что с ним творится?
   - Амалия, да неужели же ты поедешь одна?!
   - Но, дорогой, - она рассмеялась переливчатым смехом и лукаво потянула его за нос - ты и правда думаешь, что я совсем дурочка? Кончено, я не поеду одна, я возьму с собой слуг, охрану, снаряжу удобный дорожный экипаж. А ты что думал, что я сниму с себя всю одежду, распущу волосы и поскачу верхом на гнедом скакуне? Что, правда, что ли?
   - Это было бы так красиво, - меланхоличные нотки в голосе явственно указывали на то, что ее возлюбленный смирился.
   - Я сделаю это для тебя и только для тебя, когда вернусь.
   Рыжеволосая плутовка светилась счастьем, похоже, впереди у нее самое настоящее приключение.
   ************************************

-6-

   - Я не смог ей отказать, Ваше Величество. Просто не смог.
   - Но, любезный граф, помилуйте, что она собирается там делать? В конце концов, то, что я не получаю сообщений от Гераглэдис, продолжается уже очень долго. Да, наша давняя прямая связь прервалась, и все попытки возобновить ее терпят неудачу, но, в остальном, новости из страны до нас доходят как обычно, а вряд ли Вашей жене каким-то образом удастся связаться с королевой лично. Мало того связаться, но и каким-то образом вызвать ее на откровенность. Вы же понимаете, если там действительно не все в порядке, то Ее Величество уж точно не будет поверять душу первой встречной. Да и характер моей сестры...
   - Да, понимаю. Я дал Амалии печать.
   - Печать?
   - Ну да, Особого Посланника, - под пристальным взглядом Его Величества граф незамедлительно залился болезненно красным румянцем.
   - Похоже, - пряча неуместную улыбку, произнес Эрнст, - Вы с ней не расстаетесь. Я был уверен, что после завершения нашего последнего посольства, печать вернулась на свое место.
   - Я собирался, конечно, просто, сами понимаете, все эти хлопоты, женитьба, простите меня ради бога! Просто случайно так вышло, Ваше Величество. А раз так, не зря же ей ехать. Мы обратились к очень искусному ювелиру, сейчас знак неотличим от простого украшения, она ничем не рискует.
   - Понятно. Но я все же сомневаюсь, что Гераглэдис согласиться передать все на словах. Если ей вообще есть, что передавать, в конце концов. Ведь на самом деле я даже не могу быть уверен, что это не инициатива моей сестры, которая по неизвестной мне причине могла отказаться от наших сношений.
   - Да, конечно, Ваше Величество, я все знаю. Поэтому я и чувствую себя таким идиотом. Я пытался ее хоть как-то переубедить, объяснял ей даже, что подобные сообщения всегда передавались в письменной и зашифрованной форме. Говорил, что другого пути нет. Я знаю, что выгляжу сейчас слишком болтливым, но я должен же был как-то растолковать ей всю бессмысленность подобной затеи.
   - По-видимому, с Вами не согласились?
   - Мягко говоря. Впрочем, она рассуждала вполне здраво. По мнению Амалии, что-то действительно случилось там, в Артууксе, и именно после этого Ее Величество не может донести до нас весть. О случившемся Западные осведомлены лучше нас, возможно, они и не знают Ваш шифр, но, тем не менее, сейчас уничтожаются все послания, а значит, пришла пора применить другие меры, чтобы не оставаться и дальше в неведении. Она сказала, что уверенна, что найдет способ поговорить с Ее Величеством по душам, обстоятельства, по ее мнению, требуют своевременных действий... А у меня теперь сердце не на месте, - граф тяжело вздохнул и постучал указательным пальцем по чашке, - Вообще, я должен был ждать ее в своем поместье. То, которое у меня на окраине. Она и лошадей и экипаж там взяла, там и охрану снарядили. Да Вы, наверное, про него от меня слышали?
   Его Величество промолчал, не желая возвращаться на давно изъезженную тему. Про поместье Озерса слышали абсолютно все, кто хоть раз получал чудесную возможность побеседовать с графом. Этот райский уголок в глуши получил такую известность благодаря своему ловкому управляющему, который в течение долгих лет получал неимоверный доход, обдирая практически до нитки бедного Озерса. Тот в свою очередь хоть и знал о вороватости своего вассала, не предпринимал ни малейших действий для ее пресечения. Причины для пассивности всегда находились. То владение слишком далеко, неужели граф специально поедет в такое захолустье, бросив на время столицу? А ведь во всем нужно разобраться только прямо на месте. То, когда граф проезжал мимо, направляясь с миссией в Брейзен или в Раанский Халифат или куда еще, как можно отбросить поглощенность работой и заниматься такими пошлыми вещами? Эрнст не сомневался, что и сейчас, хоть граф и сказал, что он проскучал у себя добрых две недели, ему и в голову не пришло не то что просто вывести на чистую воду, а даже рассчитать вконец обнаглевшего плута. Озерс слишком страдал. Итак, Его Величество просто ждал продолжения.
   - Амалия просила меня и вовсе не появляться в столице, но мне так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Как я только мог допустить, как?! Но отказать ей... А эти кошмары по ночам... А кому кроме Вас я могу доверить подобное? Ах, только бы с ней все было в порядке.
   - Остается надеяться. Впрочем, насколько я знаю, она действительно рассудительная девушка, и если она поймет, что ее план неосуществим, то вернется домой, не совершив никаких глупостей. Охрана, благородное происхождение... дорога вряд ли будет сулить ей много опасностей.
   - Если бы только Вы были правы, Ваше Величество.
   - Я думаю, что раз уж Вы сюда прибыли, Озерс, то поживете некоторое время тайно во дворце, не привлекая особого внимания ни к себе, ни к отсутствию Вашей жены. Устроить это не сложно. - Эрнст взмахом руки остановил готового рассыпаться в благодарностях графа, в голову Его Величества вдруг вернулась мысль, принявшая неожиданно тревожную окраску:
   - Постойте, граф, мне показалось, что Вы сказали в начале нашего разговора, что о том, что Вы здесь никто не знает.
   - Да-да! Конечно, Ваше Величество. Я приехал инкогнито.
   - Но, помилуйте, я молчу уж про весь город, возможно, Вы и прибыли сюда очень тайно, так же допустим, что и в замок Вы добрались без излишнего шума, такое тоже может произойти. Но как, просто объясните мне как Вам, по Вашим же собственным словам, удалось абсолютно незаметно пройти мимо ночного караула. Мне все-таки кажется, что это невозможно, пусть мои молодцы и не подпирают дверь в мои покои, но все подходы охраняются, в этом нет сомнений.
   - Ах, Ваше Величество, я и сам не надеялся, что у меня получится. Мне помогла любовь.
   - Простите?
   - Да-да, никак иначе я это объяснить не могу. Много раз я пытался практиковать гипноз, но всегда что-нибудь да выходило из-под контроля, а тут... Без сучка, без задоринки.
   - ?????????!!!! - некоторое время Его Величество просто молча смотрел на графа, потом, не говоря ни слова, направился к двери, вышел и решительным шагом проследовал в сторону проходного помещения, отведенного для его личной охраны. Никто не спал, как и следовало ожидать.
   Ответив на приветствие командира караула, король поинтересовался:
   - А что, сегодня вечером, ну и ночью, конечно, меня никто не хотел видеть?
   - Никак нет, Ваше Величество, - четко отрапортовал бравый молодец, - вообще ни души, только вот девчонка приходила, с шоколадом, Кристин, Ваше Величество, а так больше никого.
   - И давно ли? - по-прежнему не веря своим ушам, спросил Эрнст.
   - Да с тех пор как мы на часы заступили, Ваше Величество.
   Четверо гвардейцев, подтянутых и стройных молча слушали беседу. На их спокойных, мало выразительных лицах можно было прочитать, что они не подвергают слова своего командира ни малейшему сомнению. Дела. На каменном полу явственно виднелись грязные отпечатки сапог графа.
   - А это что такое? - Его Величество уже хотел уйти, но не мог сдержаться и не узнать, что же ему на это скажут.
   - А, да это Кристин шоколад расплескала. Неловкая, страсть. - офицер ухмылялся так красноречиво, что в любом другом случае Эрнсту было бы очевидно, что вояка явно приложился крепкой мужественной рукой к упругой попке. - Да и ребята немного развозили, Ваше Величество.
   - Бесподобно, - тихо пробормотал король, приближаясь к своим покоям. В этот раз Озерсу явно удалось превзойти самого себя.
   *********************************

Одиннадцатая глава

-1-

   Амалия высунулась в окно кареты, мчащейся полным ходом, благо дорога это позволяла, и позволила шумному ветру обдуть ее разгоряченное лицо. Ее тут же встретили улыбки, четверо верховых, призванных охранять свою госпожу на протяжении всей долгой поездки, явно были рады ее видеть. Похоже, они не замечали в ее облике ничего подозрительного, вот и хорошо. Девушка улыбалась в ответ, искренне надеясь, что не выглядит слишком грустной. По крайней мере, ей очень повезло с внешностью, в том самом плане, что даже самые обильные слезы высыхали у нее быстро и без следа. Что ж, в отчем доме она привыкла плакать, без всякой причины могла разразиться настоящим водопадом. А вот теперь и повод нашелся, конечно, она этого ждала, но не могла даже и предположить, что разлука - это так больно, так тяжело.
   - Ничего, милый, - Амалия не произносила ни звука, только губы шевелились в такт тяжелым мыслям - ничего. Я же... Я вернусь. - глаза с готовностью начали набухать новыми слезами.
   Девушка крепко сжала деревянный подлокотник. Как ей не стыдно, как только может так себя вести! За все нужно платить в этой жизни, даже за счастье, а она, в конце концов, отправилась в это странствие, вовсе не влекомая бессмысленным капризом. Конечно, первой была мысль о путешествии, заветная детская мечта. Она не ошибалась, когда постоянно твердила совсем маленькой крохой, что хочет этого больше жизни. Она не знала, что это такое "больше жизни", но почему-то выбирала именно эти слова. Поездка с графом все подтвердила, это прекрасно, бесподобно, похоже на цветной сон. Но они могли бы быть вместе, не расставаться. Да.
   Или нет? Рассудок никогда не дремал в ее головке, которую милый обычно называл хорошенькой как солнышко. Пусть мысли ее и летали зачастую вразнобой, но, совершив над собой определенное усилие, она могла принять решение сама. Пусть нещадно грела ее самолюбие возможность совершить подвиг, и уже в глубине души она видела свои приключения и победы, только вот где-то еще глубже маленькие, но очень точные весы взвешивали и прикидывали возможность осуществления всех ее планов на деле. Они-то и сказали ей да. А слово это значило многое. Его Величество, без сомнения, наградит удачливую вестницу, а это позволит ей, пока бесприданнице, вести свою жизнь так, как захочется, и начать приводить в порядок донельзя запущенные дела графа, к которым сейчас без определенной суммы и подступиться-то страшно. Ну и расположение родителей вернуть таким образом тоже можно. Кроме того, как не была бы страшна и мучительна разлука, даже в ней (даже в ней!) есть свои плюсы, ведь, что может разжечь пламя любви еще сильнее, чем потеря на некоторое время того, с кем ты был уверен, что не расстанешься долгие годы.
   Внезапно Амалия кое-что вспомнила и закатилась заливистым смехом. О, да! Какое бы было лицо у Озерса, если бы он только знал к кому на самом деле она едет. Внучатая племянница. Ой-ой-ой. Смех, да и только. В Артууксе ее ждал родной дядя, нежно любимый с самого детства. Своим беспутством, буйной душевностью и ворохом разнообразных пороков он влек ее к себе как особый темно-серый металл иголки. Ему быстро дали от ворот поворот в доме мамы и папы, где никто не желал сталкиваться с подобным гостем. Имя его было исключено из числа допустимых, и только спустя два или три года скучающая Амалия узнала, что сейчас ее любимый дядюшка живет в благословенной стране. Ой, как же она ждет встречи! И надеется на помощь, не без того. Вряд ли кумир ее детства откажет любимой племяннице.
   - Госпожа, вот мы и границу пресекли.
   - Что уже? - девушка разлепила сонные глаза и огляделась. Вот она и оказалась впервые в жизни в чужой стране. Пока все вроде так же как у них.
   Красно-желтое солнце садилось за облака, его осколки падали на землю и запутывались в длинных волосах, которые, казалось, решили забрать себе весь свет на свете. Амалия улыбалась, она грезила о счастье. Вспоминала то, что уже было, и ждала нового. Впереди извивалась дорога. Звала вперед.
   **********************************

-2-

   - Ваше Величество?
   - Да-да, я слушаю. - Эрнст повернул голову в пол оборота и позволил казначею увидеть свое лицо. Что-то он сегодня немного... Нет, не нервничает. На подобном уважаемый Августо не ловился, просто само его поведение было нынче капельку... натянутым что ли.
   - Погода, Ваше Величество, - способность прочесть еще незаданный вопрос, только что проступившее сомнение в чужих глазах полезно сверх меры и всегда сможет сослужить хорошую службу. В подходящий момент.
   - В самом деле? - Эрнст бросил косой взгляд за окно, там все было прекрасно. Зима. Само по себе это слово в дополнениях не нуждалось.
   - Не обращайте внимания, Ваше Величество, просто кости ноют. Не смотрят ведь, кто моложе, кто старше.
   Его Величество хмыкнул. Он был моложе Августо годов эдак на шесть, а может и на все десять, кто знает. Но только вот незадача, сейчас у него не ныла ни одна прежняя рана, ни один сустав, вообще ничего, может быть, только сердце. Да и оно не страдало, а просто пело во весь голос, так звучно, что и другим бы впору услышать. И тотчас заткнуть уши - несерьезно закончил он мысль и вернулся к разговору.
   - На воздухе нужно чаще бывать, уважаемый. Тогда и будете летать как пташка.
   - Не с руки мне это, Ваше Величество, - летать или бывать? - Дела все дела. А я и рад, признаться.
   Эрнст кивнул. Спору нет, рвения ему было не занимать. Что ж, радеет не только о благе государственном, о собственном тоже не забывает. Глупо рассчитывать, что государственный казначей будет светел и чист как кристалл розовой воды из далеких восточных копей. Главное - дела спорятся, а прочее... Ничего порочащего Августо покамест на свет божий не выплыло, а значит, и беспокоиться не с руки. Эрнст ничего не имел против ловких и умелых, покуда они усердно выполняют его волю. А чувство меры - прекрасное качество для любого подданного.
   Эрнст в последний раз пробежал глазами документ. В чем-то этот донельзя гладко написанный текст оставлял лазейку. Должен был оставлять. Да ладно. Пока обойдемся без головной боли, подпишем. Но вот потом... Надо бы приглядеться.
   - Благодарю Вас, Ваше Величество. - Августо с поклоном принял плотный лист бумаги, тотчас бережно его свернул. - Кстати, Ваше Величество, если Вас интересует, пришел новый отчет о ... - он запнулся, сделал слишком картинную паузу, Эрнсту даже захотелось поморщиться, - о Пока Последнем, - казначей улыбался так сладко, так душевно, словно бы ему обещали в подарок нечто совсем уж восхитительное. Например, дочку Пока Последнего в законные жены.
   - В самом деле? - поскучнел, похолодел голос. Вроде бы и незаметно, только вот Августо отступил назад, сделав пару мелких шагов. Но тотчас остановился и свою улыбочку с губ не снял:
   - Да-да, Ваше Величество. Любезный Ларио сообщил мне об этом... по секрету. Он собирался направиться к Вам прямо сейчас, но я поставил его в известность, что мне уже оказана милость, и аудиенция у Вас назначена на самый ранний час. Он великодушно согласился подождать. Если Вы хотите, я сейчас же проведу его, минуя основной вход.
   - А кто в зале?
   - Да так, - запрокинув голову, Августо на мгновение было замешкался, но глянул Эрнсту в глаза и продолжил снова уже без неуместно-игривых интонаций.
   - Когда я проходил сюда, то видел, что герцог Бетта Джонс двигался в том же направлении. Он, правда, слегка приотстал, но я не сомневаюсь...
   - Проведите Ларио.
   - Конечно, Ваше Величество.
   Мохнатый коврик упал на место, скрывая за собой потайную дверь. Его Величество подпер рукой подбородок, пальцы тотчас запутались в густой бороде. Пока Последний. Под рукой не было зеркала, но Эрнст без того знал, чувствовал, как по губам расползается кровожадная улыбка. Месть. Самое сладкое блюдо. Будучи приготовленным правильно, оно никогда не потеряет своего неповторимого терпкого аромата. Будет волновать кровь и греть сердце даже спустя многие годы. А еще ты в любой момент сможешь его подогреть, добавить жару... И тогда...
   При всем притом это кушанье вовсе не способствует улучшению аппетита, да вот только... есть его все-таки надо. Давиться и жевать ложку за ложкой, захлебываясь бессмысленными слезами и радуясь в душе, что еще в состоянии плакать. Глупая незваная чувствительность, в которую все равно никто бы не поверил, да и признаться, ты тоже. Послевкусие... Вот это и есть долг, самый твой первый и практически вечный. А значит, остается помогать пальцами и запихивать назад в рот так и норовящие вывалиться из него куски.
   Король Кёрсана точно знал, что скрывается под липкими улыбками прочих, когда речь идет о Пока Последнем. Страх. Причем тщательно скрываемый. В конце концов, вовсе не он придумал это полунасмешливое-полуоскорбительное, но, тем не менее, правдивое прозвище. Вовсе не он стер некогда блистательное имя, по собственной прихоти выбросив его из речи.
   Притворяйся, не притворяйся, но сделать вид, что ты в восторге от чужой изобретательности нелегко. Тем более, что каждую минуту тебя мучает вопрос "А что если я перейду черту?" Или вернее будет сказать так "А что, если он узнает, что я перешел черту?"
   Слишком тяжело, чтобы вынести. О тех, кто был и ушел, можно забыть без труда. Да, они были. Да, даже на коне. Просто совершили ошибку. Потеряли головы. Ну и что! Теперь их уже нет, времена другие, а мы не в пример умнее. Постоянное напоминание хуже, ты наталкиваешься на него, когда не надо, и дрожишь. Неприятно, когда кто-то рядом с тобой, когда кто-то над тобой решил и смог доказать, что СМЕРТЬ не самое худшее! Ведь это же... страшно. А в страхе лучше не признаваться даже самому себе. Куда проще делать вид, что изощренная оригинальность короля тебя приятна точно так же, как и ему.
   С одной стороны, все правильно. Для того и проводятся правителями подобные акты, чтобы одумались да поостереглись непокорные. А вот с другой... Полная неразбериха. Неясно, почему чужая беда взяла за живое слишком многих, чуть ли не каждый продолжает видеть в ней персональное предупреждение, направленное лично ему. Мнительность и раздутое самомнение. Вроде бы, что за пустяк, но именно это его давнее волеизъявление стало широким полем для беспричинных страхов, переживаний и домыслов.
   Хотя, скорее всего дело тут даже не в этой истории как в ходячем упреке, ведь на деле живой она осталась уже для него одного. Для прочих это лишь грязный, замусоленный орех, о который отважные грызуны напрасно ломают зубы. Время с той поры не застыло. Свежей пищи для ума и так в избытке. Для того чтобы пощекотать себе нервы и подстегнуть собственную осторожность тоже. Однако любое возвращение к обветшалой истории вызывает всплеск небывалого, болезненного интереса. Будто бы они все еще считают, что она не кончилась, и томятся в предвкушении настоящего финала.
   Похоже, и не слишком заблуждаются, право слово. Долгожданная точка уже нависла сверху подобная толстой черной мухе, а ее давно пора прихлопнуть, размазать по некогда белоснежному листу.
   ***************************

-3-

   Никого. Как и следовало ожидать. Кэр постоял еще немного с головой, наполовину просунутой в дверной проем. На самом деле, он вовсе не ждал, что преподаватель внезапно появится из пустоты или на худой конец вылезет из-под стола. Он просто переводил дыхание. Сделав еще парочку судорожных вздохов, Его Высочество ввалился внутрь, прикрыл за собой дверь. После того, как конструкция была несколько усовершенствована с помощью пары стульев, он, наконец, почувствовал себя в покое. Что за жизнь? Впрочем, он сам, похоже, свалял дурака. С этой крошкой ночь надо было провести вчера, а не два дня раньше. Ладно еще, что ее брат-пустомеля взялся разобраться с ним сам. Дикий народ, что скажешь Брейзен. Якобы он настолько любит свою сестру, что поколотил ее сам, ничего не говоря отцу и не покрывая беспутницу позором. Сама она, конечно, тоже... молодец. Не хватило ума даже наврать. Ладно-ладно. Главное, что бы до моего любимого папы ничего не дошло. С остальным он справится, уже сегодня днем процессия с восточным полудурком убывает назад. Вот он и активизировался выше меры. Ничего, того, что он здесь никто не знает. Учитель географии уехал уже две недели назад (скатертью дорожка!), нового ждать неоткуда. Нет, ну какой народ! Еще кто-то (то есть все) говорит, что это он Кэртис ни во что не ставит приличия. А можно ли назвать приличным тот факт, что какой-то одержимый скачет по всему замку с глазами налитыми кровью, желая пересчитать Его Высочеству Кэртису все ребра? Он еще что-то пытался ему говорить про дуэль. Ну-ну. Ему, Кэру, хватило только пары минут, чтобы полюбоваться на это чудо, во все стороны брызжущее слюной. Кэртис сказал: "Конечно, я только схожу за моей шпагой, понимаете, она у меня не с собой". И сделал ноги. Два дня! Сама эта мысль может вывести из равновесия. Ведь в последний день, в часы приготовлений и суеты, ничего бы этот ... не заметил.
   Стулья вздрогнули и издали мерзопакостный стон. Нет, но... Позвольте! Каким образом эта волосатая горилла... На мгновение все прекратилось, затем началось снова. Кэр облизнул губы, посетитель отличался настойчивостью и явно хотел войти во чтобы то ни стало. Похоже, его первое знакомство со страной шелковых покрывал и скромных прелестниц окажется не слишком удачным. По крайней мере, ему не приходится сожалеть о том, что шпаги с собой нет, все равно, что с ней делать Кэртис не знал. И, кстати говоря, ему на это было глубоко наплевать.
   Дверь распахнулась, стоявший наизготовку Кэр уже собирался вихрем пронестись мимо входящего, но собственное тело опять подвело. Что самое смешное, это были даже не ноги, глаза. Быстрый взгляд, брошенный чисто для проформы, чтобы удостовериться в том, что и так было ясным, встретил такое...
   - ААААААААААААА!!!!!!!! - Кэр заорал что есть мочи. Почему, за что, как же так? Из садистски услужливой памяти тут же выскочили болезненные воспоминания о некой ночи, когда зловещие глаза собирались выпить его душу. А ведь он уже забыыыл. Опять, опять, опять....
   - ОЙОООЙОЙОЙООЙОЙО!!!!! - раздавшийся в ответ клич, высокий, переливчатый и странно мелодичный, особой радости не вызвал. Однако способствовал тому, что сердце в груди начало пульсировать, подчиняясь не привычному ритму, а новому небывалому такту.
   - ОЙОО ЙА НЭ! - на этой, без сомнения торжественной ноте, голос замолчал. Кэртис заткнулся еще раньше, когда судорогой свело глотку, и сейчас медленно и довольно вяло размышлял, стоит ли убежать или можно скончаться прямо на месте.
   - Ваше Высочество! - перед ним склонились в знакомом до боли поклоне встречи. Надо же. Даже выходцы из другого мира блюдут, оказывается... в общем, ну то есть чтят традиции, и манеры даже у них... Рот зачем-то открылся и выдал:
   - Что? Как? Я не...
   - Признаюсь, я тоже не готов был застать Вас прямо здесь, Ваше Высочество. Я немного даже испугался, когда... Да, это неважно. Позвольте представиться, я Ваш новый наставник географического искусства, Ваше Высочество. Меня зовут АрМо Да Еп Же Астрел Эр Ен.
   Кэртис подавил возникшее в нем дикое желание повторить названное ему невообразимое имя, а также слегка приукрасить его всеми ему известными и неизвестными словами. Он просто во все глаза смотрел на человека с коричневой кожей, увидеть которого посреди зимы в собственной комнате для занятий вовсе небезопасно для здоровья.
   - Рад встрече, - голос твердо решил, что лучше Кэра знает, что и когда говорить.
   - Взаимно, - темнокожий улыбался. - Простите, Ваше Высочество, наверное, будет невежливо, если я первым задам вопрос. И, сказать по правде, немного даже не по теме наших занятий. Скажем даже так, чуть выше темы. Раз уж мы встретили друг друга традиционным приветствием тех, кто понимает. Это ведь наверняка должно быть хорошим знаком?
   Озорные смешинки набросились на Кэра со своей расслабляющей щекоткой. На душе наконец-то полегчало.
   - Я полагаю, что Те, Кто Понимают орут потише немного, не так ли?
   - Ну, Вы застали меня врасплох. Простите снова, Ваше Высочество. Если бы здесь можно было развести огонь... Я, на самом деле, немного мерзну.
   - Угу. - Будь что будет. - Я только дверь опять закрою.
   - Давайте я Вам помогу, Ваше Высочество.
   *********************************

-4-

   Только тогда, когда пламя в камине разбушевалось, между прочим, наставник развел его без помощи прислуги, ловко орудуя какими-то двумя палочками, и жара затопила всю комнату без остатка так неистово, что могла бы дать какую угодно фору летней, обладатель непроизносимого имени перестал кутаться в меховую накидку. Одарив Кэра очередной улыбкой, сверкнул белоснежными зубами и сорвал наконец с плеч тяжелый мех. И предстал во все своей красе.
   Он был поразителен. Крепкое мускулистое тело непередаваемого цвета, больше всего похожее на расплавленный шоколад, блестело, словно смазанное жиром. На плечи и спину спадали длинные густые волосы, способные дать повод для зависти любой девчонке, каждая прядь была причудливо перевита разноцветным шнурком. На шее блестели и переливались монеты, кулоны и другие украшения, подвешенные на тонких полосках кожи. Ах, да! Одежды практически не было, после того, как защита от холода упала на пол, на новом знакомом Кэра за более-менее обычный предмет обихода могла сойти только широкая набедренная повязка, тоже сделанная из какой-то незнакомой тисненой кожи. Стоит отметить, что тяжелые меховые бахилы его спутник снял сразу у входа и сейчас оставался босиком. При каждом жесте и повороте все его висюльки и подвески приходили в движение, они стукались друг о друга и звенели странно, завораживающе и мелодично, под лоснящейся кожей перекатывались упругие мускулы.
   Кэр не отводил от темнокожего учителя глаз, как только тот небрежным, но, скорее всего, тщательно рассчитанным жестом откинул волосы со спины, с губ Его Высочество сорвался вскрик:
   - Что... Что это?! - создавалось впечатление, что спина была использована в качестве основы под картину каким-то безумным художником, который не только не довольствовался необычным холстом, но и в качестве кисти вооружился чем-то и вовсе неподходящим.
   - Вы можете посмотреть, Ваше Высочество.
   - Я ... - Кэр подошел поближе и оторопел. Шрамам, пересекавшим вдоль и поперек смуглую кожу, не было числа.
   - Вот это да, - поймав в блестящих глазах очередную улыбку, Кэр спросил. - А это... Хотя нет, как Вы сказали, Вас зовут?
   - АрМо Да Еп Же Астрел Эр Ен, - ответили ему с готовностью.
   - А короче?
   - Ваше Высочество! Вы ставите меня в тупик. Право не знаю... Мои друзья зовут меня Ардо Ен Бо.
   - Да, так намного лучше. Скажите мне, Ардо, а где Вы сумели получить столько шрамов?
   - В моих странствиях. Вообще-то я путешественник, а в дальних краях с человеком может многое произойти, - в голосе явственно звучала гордость, Кэртис не обращал внимания, задумчиво пробегая пальцами то по одной, то по другой отметине.
   - Каждая из этих рваных полосок в моей памяти связана с какой-нибудь невероятной историей, Ваше Высочество. Я могу рассказать Вам о диких зверях, которым не по зубам оказалась моя шкура.
   - Правда? - вопрос был прямо-таки исполнен вежливости - А мне кажется, я узнаю того хищника, чьи когти оставили Вам это.
   - Правда? - Ардо скосил глаза, вернул их на место и вопросительно посмотрел на Кэртиса. - Вы уверены, Ваше Высочество?
   - На все сто. И знаете, что, Ардо? Мне кажется, я был бы не против познакомиться именно с этой Вашей историей. Но сначала скажите, она была красивой?
   - Настоящая богиня, Ваше Величество. Но при этом дикая и своенравная как кошка лесов Йар.
   По губам Кэртиса порхала мечтательная улыбка, он слушал.
   - Она была дочерью вождя, а я простым путешественником. Но если мне что-то взбредает в голову, я привык идти до конца. А ее глаза воспламенили мое сердце.
   **************************

-5-

   Амалия не питала никаких иллюзий по поводу Крана. Может быть, она и не покидала никогда не то что Кёрсан, но даже и Кредо, но это вовсе не значит, что девушка была глухой и слепой. Впрочем, все Западные были похожи между собой как горошины из одного стручка. Выбор государства для проезда не нес, таким образом, в себе ни малейшей смысловой нагрузки. Конечно, можно сказать, что через Кран дорога вроде бы короче, но в данном случае все зависело не от протяженности пути, а от удачи странствующих.
   А это государство, точно так же как и его соседи, не пользовалось большой популярностью. Только очень веские причины могли толкнуть человека на то, чтобы попытаться пересечь эту страну без сопровождения десятка другого до зубов вооруженных охранников. А раз уж подобный эскорт позволить себе мог далеко не каждый, то и в Кран люди старались соваться как можно реже.
   А государство это пользовалось своей славой. Плохой или хорошей, судить не нам, но о Разбойниках Западных Земель было сложено без счету леденящих кровь историй. Говорят, что единственной задачей для сказателей, не страдающих от отсутствия фактического материала, было как можно сильнее смягчить и сгладить раздирающие сердце моменты. Возможно, им подобное и удалось, но, тем не менее, никто не станет развлекать беременную женщину или карапуза лет до ... двенадцати самой невинной из вышеупомянутых побасенок.
   Что тут скажешь? Чистая правда, нет на свете другой страны, где бы так легко жилось лихим молодцам. Настоящее гнездовище. Время от времени, конечно, и они заканчивали свой жизненный путь, болтаясь на крепкой веревке, но почему-то поговаривают знающие люди, что несчастье подобное приходит только к тем, кто зарвался.
   Значит, зарвался... А точнее, перестал делиться с теми, кто сверху. А вот они наверху такой самодеятельности страсть как не любят.
   *****************************************************

-6-

   Дорога становилась все хуже и хуже. Было в этом, что-то неприятное, как будто бы кто-то нарочно набросал в самых неподходящих местах булыжников, а те, незаметные под нетронутым снежком, только и ждут как бы броситься под копыта усталых лошадей. Амалия проснулась сразу же, как почувствовала смену настроения. До этого единственное, что окружало их карету, это скука. Когда вроде бы и надо держать ухо востро, но зыбкая дремота неотступна и неутомима, шепчет тебе на ухо "отдохни", да пеленает как упрямого младенца потуже. Сейчас, хоть верховые и не потревожили покой своей госпожи ни одним неосторожным словом, что-то изменилось.
   "Сон тебе плохой приснился, вот и все!" - зевая, с раздражением пробормотала девушка. Больше всего на свете она боялась накликать беду сама глупыми, неосторожными мыслями. Поэтому и старалась она как можно больше спать и ни о чем не думать, не представлять никаких таких приключений.
   Однако она осторожно высунула голову наружу, сделав это так тихо и незаметно, что не потревожила ни камеристки, лежащей рядом на ворохе мягких подушек, ни свою охрану. Хотя куда там! Им, похоже, было не до нее. Не зря стукнуло, словно срываясь в омут, сердце. Хмурые и неприветливые люди, в лицо им бьет пронзительный ветер, а они все сжимают глаза в узкие щелки и смотрят куда-то вперед, пока слезы не начинают струиться по запорошенным щекам.
   - Госпожа? - кто-то все же заметил ее появление, и словно по команде, все заулыбались. Да уж. Только стужа, сковавшая губы, могла бы послужить оправданием таким гримассам.
   - Что впереди? - голос даже не дрогнул, остался спокойным. Таким словно его тоже заморозили, замотали, бросили умирать. Одно хорошо - мыслей нет.
   - Похоже, засада.
   **********************************

-7-

   Рой вытер стылой рукавицей глаза. Разозлился на себя, сколько уже лет, а они... Перестань, словно тюкнулось в голову мягкое предупреждение, а то... Конечно, слепцом стать тоже не...
   - Готов, Рой? - из кустов просипели еле слышно, напряженно. Заждались.
   - Тихо. Рано еще, далеко карета.
   - Да куды они денутся! - грубый хохот прозвучал на удивление обидно. Особенно из-за того, что во все горло, без всякого желания затаиться.
   Кровь прилила к щекам. Над ним явно посмеялись, оставив на стреме. В наказание. Смысла в его торчании на верхушке чуть, а когда все начнется, он и слезть не успеет. И что ему, спрашивается, останется делать? Карета приближалась. Он приготовился залихватски свистнуть, при этом подспудно боясь, что голос сорвется. Одно к другому катится. Надо было ему так облажаться в тот раз, теперь этого не забудут, и придется ему всегда... Хотя, что он говорит, если бы Варро не был бы тогда охвачен приступом такого пугающего, как и все в нем великодушия, где бы был сейчас он, Рой? "Он же хороший парень. Да, Рой? Конечно, что угодно, все, что хотите. Только не... Ты же будешь стараться? Правда, Рой?"
   Мелькание. Словно бы кто-то подает знак из глубины леса. Что там еще такое? Ухнула сова. Ну-ка, ну-ка.
   - Рой.
   - Заткнитесь там! Что-то у ребят стряслось.
   На этот раз стало тихо, а он, не моргая, уставился в белесое нутро чащи. Что же?
   - Эй, внизу. Сюда барон едет.
   Витиеватая брань намекнула на полную его безмозглость.
   - Надо смываться. - ругань подействовала отрезвляющее, мгновение назад он начал было костенеть в ступоре, не веря себе, открывая и закрывая обледеневшие глаза, ломая колкие ресницы, а сейчас руки чуть было не разжались, мгновенно взмокнув от липкого страха. Он кубарем свалился вниз, так быстро, будто получил пинок вдогонку, отдавил кому-то ногу и глухо взвыл от чувствительного удара по ребрам.
   - Если тебе показалось... - угроза сулила многое, очень многое. Все то, что он не дополучил по милости или по недогляду, а теперь, какие сомнения, уж точно получит. За то, что дурак, за то, что не оправдал, не выполнил обещаний, а теперь еще и несет невесть что, как будто не в состоянии выполнить самое простое дело, придумывает еще то, чего нет, да и быть не может на этой дороге.
   - Быстро в ноги. - Черноус оставленный Варро за главного решительно поставил точку в уже начинающейся сваре. Малый был неглуп, и к счастью подвергать сомнению слова Роя не стал. Пока не стал, не обольщайся, словно хихикнул чей-то противный, ему одному слышный голосок. Во всяком случае, времени смугляк терять не хотел. - Барон не будет разбираться, с кого он треть добычи получает. Уговор ясный - на глаза не попадаться. На сегодня шабаш.
   Недовольно переругиваясь и угрюмо ворча в бороды и в усы, орава принялась отступать глубже.
   - О, черт! - истерично заорал вдруг Рой.
   - Чего еще? - насупленный бородач Ак уставился на него как на блажного (или прокаженного) и даже посторонился.
   - Хворост-то Вы с дороги не убрали!
   Мерзкая тишина мгновенно охватила всю группу. Несколько человек покосилось на Роя, явно прикидывая, не он ли во всем виноват. Не предупредил ведь вовремя. Похоже, понял он, и то, что сидел на верхушке его, если что, не спасет.
   - Так и беги, - кого-то столбняк уже оставил, и он закричал зло, с надрывом во всю силу богатырских легких - убирай, скотина! Чего ж ты молчал?!
   Остальные своего несомненного согласия выразить не успели. Быстро и резко вмешался Черноус.
   - Никого Увидеть Не Должны! Всем ясно?
   Дальше еле слышного ропота возражения не пошли, и вопрос явно можно было считать решенным. Продвигаясь вперед, Рой услышал как сухонький и озабоченный мужичок, имени которого он не помнил, настороженно озираясь по сторонам, бормочет на ухо Аку,
   - Остается надеяться, что он ... того, насмерть то есть. А если ж нет.
   Что произойдет, "если нет", все понимали.
   - Эй, Рой, - заполошно оглянувшись на шепот, он увидел чьи-то черные глаза, блестящие от лихорадочного возбуждения, - А может та карета, она быстрее доберется?
   - Хорошо б. Понимаешь, я ж барона-то сверху видеть сам не мог, дерево ведь в низине, так что только сигнал. Эти шли себе не спеша, осторожно. Ну и в горку, все понятно, с поклажей. А он, все знают, как лихачить любит. Конный да во весь опор, это ведь не карета. Спуск там крутой. Перевернется.
   - Дела.
   Все будет плохо не так, значит, иначе. Барон от подобного не скончается, такие как он нигде не пропадут, да если б и отдал богу душу, им бы от этого легче не стало. Все всплывет. Такое не прощают. Поди докажи, что случайность, жуткая шутка жизни.
   Да даже если только любимый жеребец Его Милости ноги себе переломает, и то - песенка спета. "Лютое сердце не знает пощады. Слезы утри и смирись-ка с судьбой. В голос красотка одна зарыдает. Скажут старухи, ушел молодой".
   По ушам вдруг полоснул удалой свист, муторная тошнота подскочила к горлу. Рой даже не завопил, только принялся хватать ртом колючий воздух. Вокруг загоготали, дружно, весело, пытаясь насмешкой вытравить неприятный осадок, отогнать дурные мысли.
   - А ну! Тихо я сказал. Совсем ума лишились, - Черноус в два счета навел порядок, и шествие продолжилось.
   *************************************************

-8-

   - Похоже, засада, - два слова закружились в томительном вихре, перевернулись вниз головой, повторились тысячей отзвуков.
   - Почему? - какая ты глупая, Амалия! Им уж виднее, почему да отчего. Думают, как разобраться, а тут еще ты лезешь с такими вопросами. Еще скажи, мол, нету ничего, потому что я не хочу!
   Ей стали отвечать, почтительно, с уважением, которого она нисколько не заслуживала, и даже оправдываясь. Оправдываясь...
   - Госпожа, все, похоже, складывается серьезно, - конечно, что может быть серьезней смерти.
   - Госпожа, из-за нас, Вы рискуете своей жизнью.
   - Кто мог ожидать, что на этой дороге...
   - Самонадеянность и не...
   - Я ничего не понимаю! - ну и замолчи. Какая теперь разница? - Только не надо хором. Давайте Вы, Лоран.
   - С Вашего позволения, госпожа, эта дорога просто создана для того, чтобы на ней устраивать засады.
   Загнав радостное "здорово" назад, откуда оно выплыло, Амалия вежливым кивком потребовала продолжения.
   - Поэтому на ней... В общем, было бы смешно, если бы разбойники не воспользовались таким подарком.
   - Да-да, - похоже, он не торопится, так как это последние минуты их жизней.
   - Но они, будучи весьма грубыми и не слишком далекими, пусть в хитрости им не откажешь, весьма перегнули палку. И дня не проходило без того, как не случалось в этом самом месте какой-нибудь новой... заварушки. Вести разошлись и все больше и больше людей стали предпочитать другие более безопасные пути. Мало-помалу места эти были вынуждены оставить и лиходеи, так как грабить стало больше некого, а бесплодно проводить недели в ожидании случайно забредшего путника они не хотели.
   Амалия вскинула глаза и стала слушать еще внимательней.
   - Мы решили, что для нас это прекрасная возможность. Во-первых, Вы, госпожа, изволили торопиться. А во-вторых, места эти пользуются настолько плохой репутацией, что существовала возможность проехать по ним довольно-таки безопасно. Увы, мы ошиблись. Впереди нас явно ждут, а вчетвером... даже если сказать впятером, мы не справимся.
   У девушки хватило здравого смысла не кричать, что их вообще-то семеро, кто возьмет в расчет ее и камеристку.
   - А если завернуть?
   - Вряд ли это даст результат. Даже то, что они до сих пор не напали, а затаились именно на повороте, скорее дань традициям, а не насущная необходимость. На самом деле, так подстерегали хорошо вооруженную охрану купеческих обозов, где вопрос внезапности играл важную роль. А с нами... - куцая фраза нелепо повисло в воздухе.
   - Тогда вперед. Чего мы ждем? Помощи? - как же обидно.
   - Но, госпожа...
   - Что? Поехали, вдруг все-таки... - последние слова она не то, что сказала, пролепетала про себя.
   *******************************

-9-

   Лошади тоже знали про ловушку. Они храпели, сильно били копытами, разбрызгивая во все сторону снежное крошево, и упорно не хотели идти вперед. В какой-то момент Амалия поймала себя на том, что без остановки шепчет "скорее, скорее, скорее, скорее", зажала непослушный рот руками. Но ведь правда, они едут так медленно, так мучительно, просто ползут навстречу неизбежному.
   Они приближались к повороту, такому коварному, что разглядеть, что там будет, было просто невозможно. Видно было только, что дорога впереди резко принимает вверх и в бок. Редкие деревца, которые до этого были всего лишь разбросаны то здесь, то там, мало того, что решили сомкнуть свои ряды как раз у начала крутого подъема, так их еще стало не в пример больше. Словно бы раскинулся вдруг здесь самый настоящий лес, появившийся обманом из ничего. Вот сейчас? Нет. Значит, сейчас? Опять нет.
   - Странно, чего они ждут?
   Может быть, разбудить Сонечку? Лучше не надо, она заплачет, зачем ее пугать. Лошадь заржала так дико, что она поняла, вот оно! Карета застопорилась на месте, ее охрана спешилась, но почему-то не ощетинилась мечами во все стороны, а стала припадать к дороге, словно бы злодеи-лиходеи спрятались именно там, дали снегу себя обелить и уже собираются выскочить на свет. Кучер бросил себе лошадей, тоже слез на землю и уселся на корточки, начал разгребать руками белую массу.
   Она не выдержала, выскочила наружу, прикрыв за собой дверку. Лучше уж в последний раз ощутить под сапожками пушистый снег, еще немного по...
   - Госпожа, если бы Вы помогли, то...
   - ??? - еще ничегошеньки не понимая, она, тем не менее, стала копировать действия окружающих, отволакивая в сторону неизвестно откуда взявшиеся на дороге длинные сучковатые ветви. Впрочем, о чем она? Конечно, ясно. Но где же?
   - А как?
   - Неизвестно, может, что-то у них пошло не так. Если быстро разберем завал, то сможем оторваться.
   Правильно. Скорее, скорее, скорее.
   Рядом что-то зло ворчит кучер. Вроде бы и тихо вокруг, но слова не доходят, теряются. Чуть-чуть напрягла слух, испытывая какой-то вялый интерес:
   - Они же играют с нами! Да-да, как со слепыми мышатами. Мерзкие, ожиревшие коты!
   Глубоко под ноготь вонзилась колючка, палец заныл, тотчас набух каплей крови. Резкий свист где-то вдали. Вот и все? Мамочка... Скорее, скорее, скорее.
   *******************************

Двенадцатая глава

-1-

   Зал был абсолютно пуст. Абсолютность в данном случае вовсе не подразумевает полное отсутствие в нем людей. Просто-напросто их количество было настолько незначительно по сравнению с общими размерами помещения, что и воспринимать их наличие всерьез было бы просто нелепо. Кроме того, двое из не двигались и не говорили, а значит, и не предпринимали ни малейшей попытки заполнить уже упомянутую пустоту. Следовательно, вся тяжесть бремени (а людей в зале было всего трое) упала на одного единственного человека - герцога Бетта Джонс. Он отлично понимал, как сиротливо выглядит его фигура на фоне исполинских стен, и насколько жалкое впечатление создают безответные звуки его голоса, тщетно летающие из одного конца простора во плоти в другой.
   Престона это не смущало. Когда он собирался прийти сюда настолько рано, пожертвовав для подобного поступка лишним часом, во время которого можно было понежиться у камина, уютно закутавшись в плед, и мелкими глоточками попивая подогретое вино, он отлично понимал возможный ход событий. Естественно, если бы они его не устраивали, то и ноги его, весьма изящной между прочим, обтянутой замшевым сапожком, здесь не было. Короче говоря, все, действительно все, без малейших исключений, что делал герцог Бетта Джонс, он делал нарочно.
   Для того, чтобы бороться со скукой, этой вечной напастью сотен тысяч, увы не оставляющей в покое даже действительно блистательные умы, Престон прихватил с собой трость. Разумеется, она представляла собой настоящее произведение искусства и заслуживает самого подробного описания. Однако, стоит сразу заметить о невозможности представить подобные сведения в силу того простого факта, что герцог Бетта Джонс с презрением относился к возможности обладания такими вещами, чей внешний облик не вызывал сразу искру вожделения у окружающих. Поэтому просто невозможно себе представить рассказ о таких значительных предметах уместившимся в паре-тройке слов. Без всякого сомнения, подобное действие невозможно назвать ничем иным как оскорблением. А так как найти нужное время, достаточное по своей продолжительности, не представляется в данный момент возможным, то, к искреннему сожалению, приходится отказаться от любования прекрасной тросточкой Престона.
   Итак, напевая в полголоса (Бетта Джонс вовсе не отказывал тишине в своем уважении) не лишенным мелодичности баритоном, герцог аккомпанировал себе, меланхолично барабаня драгоценной палочкой по холодным плитам. Если его и угнетало длительное ожидание... Впрочем, нет, по всей видимости, Престон Бетта Джонс прекрасно проводил время.
   ********************************************************

-2-

   В тишине угасали звуки последних аккордов. Утомленный маэстро вытер со лба пот, воображаемый или нет, и уселся на корточки, с видом на редкость утомленным и томным. Он очевидно вовсе не желал приблизиться к двум удобным рядам кресел, как раз предназначенных для длительного ожидания и находящихся не слишком далеко от входа в помещение, где в данный момент находился король.
   Тем временем одна из створок тяжелой двери, ведущей в средний зал, отворилась. Сгибаясь в три погибели, слуга пропустил новоприбывшего и тотчас притворил дверь за его стеной. Причем свою привычную работу этот человек выполнил настолько умело, что ни один посторонний звук или отзвук не сумел пересечь высокого порога, а был вынужден томиться снаружи в компании себе подобных вместо того, чтобы завоевать эту нетронутую ниву, где ему, конечно же, были бы рады. Увы, служитель тишины был непреклонен, и одним лишь движением руки воспрепятствовал готовящемуся покушению.
   Престон было встрепенулся, как только под высокими сводами застучали чьи-то четкие шаги, но тут же обмяк, и полностью лишенным сил тружеником привалился к прохладному камню стены. Глаза незнакомца тем временем настороженно обегали пространство вокруг, в какой-то момент времени они натолкнулись и на Бетта Джонс, но обладатель сурового взора ни коим образом не прореагировал на герцога, любезно и немного смущенно улыбнувшегося ему из темного угла. Лишь только дернулась нижняя губа, затем рот плотно сжался, и, чеканя шаг, подтянутый мужчина устремился к входу в угловую комнату.
   *************************************

-3-

   - Его Величество? - требовательный тон требовал ответа немедленно, сию минуту. Гулкое эхо сразу же принялось играть словами, повторяя их снова и снова, и позволив им подняться на высоту недосягаемую для человеческого голоса, прежде чем они смолкли.
   - Любезный Оливер? - реплика шла не от двух стражников, стоящих по обе стороны двери. Единственное, что указывало на то, что они не были глухи и слепы, было мгновенное изменение выражений их лиц. Сонно-дремотные минуту назад, они окаменели при звуках обращенного к ним вопроса, став превосходной копией двух сторожевых статуй. Две скрещенные алебарды еще больше подчеркивали суровость образа, добавляя ему при этом определенную поэтичность.
   - О-ли-вер. - напевный голос по-прежнему лучился заботливым укором. Герцог подошел сзади и полуобнял за плечи по-прежнему не обращающего на него внимания Оливера, помрачневшее лицо которого бледнело и краснело попеременно. - Оливер, ну что с Вами твориться? Не надо хмуриться, от этого закрытые двери не распахнутся.
   Молчащий человек недовольно передернул плечами, но попытки высвободиться не сделал. Дыхание его сделалось хриплым и затрудненным, он, не отрываясь, смотрел на алебардистов, будто готовый, как и они, превратиться в скульптуру.
   - Сегодня граф Овалян меня игнорирует? Я обижусь, Оливер, определенно обижусь. Вам тогда придется пожалеть, но будет поздно уже, о так поздно.
   - Бетта Джонс, я здесь по важному делу.
   - Конечно, а я тут обычно провожу ночь, меня так греет тайная романтика этого зала. Ведь Вы же знаете ту историю, правда, Оливер? Несмотря на то, что она случилась в незапамятные времена, мне кажется, что она правдива.
   - Престон, я должен подождать Его Величество.
   - Или просто ворваться к нему, пусть и немного не вовремя.
   - Мне необходима аудиенция у короля.
   - И что? Может, это деликатный намек, чтобы я уступил Вам свое место? Или же...
   - Хорошо, давайте пока пройдемся по саду. Я вижу, Вы уже здесь давно, Бетта Джонс, вот-вот на стенку полезете.
   - О? А все-таки, что у Вас там приключилось с этим аббатством? Но, нет! Не надо так бледнеть, все должно...
   С лицом, напоминающим гробовую маску, граф Овалян повлек своего собеседника к выходу.
   - Подождите. Ну не надо так спешить, я еще не взял мою трость.
   ****************************

-4-

   - Это просто невыносимо, когда Вы ведете себя на людях подобным образом, Престон.
   - Что Вы говорите, Оливер. Вы действительно заметили там каких-то людей?
   - Вы хотели со мной поговорить, я полагаю?
   - До последней минуты я думал точно также. Но поймите, я просто не могу спокойно смотреть на Ваш рот. Такое напряжение, эти героические складки, мне сразу становится смешно. Милый Оливер, я не привык, что бы Вы так драматизировали ситуацию.
   - Время, Бетта Джонс, все дело во времени.
   - Неужели?
   - Вы ведете себя как мальчишка всегда и везде, постоянно, несерьезность намертво прикипела, въелась в Вашу кожу. Но так не может быть всегда!
   - Черта с два! Слушайте, если бы мне кто-то пару дней назад сказал бы, что Вы заговорите с таким пафосом, да еще и со мной, я бы рассмеялся ему в лицо. Или Вы решили, что все, что было, теперь Вас недостойно?
   - Престон, неважно, что было, а что нет. Главное - результат, которого нет и нет, а ведь люди не бессмертны. Время, проклятое время течет как речной песок сквозь пальцы, если ты не воспользуешься последним шансом, ты проиграл.
   Престон мелодично засмеялся, он прятал лицо в ладонях, плечи вздрагивали, а он никак не мог остановиться и прервать свой заразительный смех. Потом, сделав над собой видимое усилие воли, он заговорил, все еще давясь подступающими смешинками:
   - Оливер, Вы всегда так не любили проигрывать, несмотря на то, что мягкое падение на лапки, когда остаешься при своем, вовсе не пораженье. А Вам всегда хотелось большего. Я вот вспомнил... Ах, да! Подождите, пусть непоследовательно, но замечу, людям не стоить жалеть ход времени. Я уже замечал много раз, не один и не два, а больше, что это сигнал, а потом - ... смерть, Оливер. Просто никогда не нужно подстегивать коней самому.
   - О смерти не следует забывать.
   - Угу, не вгоняйте меня в слезы. Так вот как я уже начал, я вспоминаю Ваш первый демарш, которому стоило бы позавидовать. Тогда многие поверили не в ту карту, но козырь оказался вдруг битой шестеркой, что ж легковерные и многомудрые проигравшие дорого заплатили за свою ошибку. А, знаете, что самое смешное, Оливер? Конечно, Вы знаете. То, сколько времени они цеплялись за свою надежду, как уверены были в том, что одержат вверх несмотря на все видимые симптомы краха. Впрочем, откуда им было знать, что вот туз в отличие от их мнимого козыря окажется настоящим. Ну а Вы даже тогда сумели превратить неминуемое и позорное поражение в сногсшибательную победу.
   Ваш бедный, разоблаченный старший брат. Кто бы мог подумать, что он окажется бастардом, а его папа даже не мог пролить света на секрет рождения первенца, увы-увы, рассудок покинул его раньше, своевременная была шутка судьбы, не так ли?
   - У Вас удивительная память, Бетта Джонс, - звучание пересушенного голоса напоминало об осенних листьях. - По-моему, Вам тогда было двенадцать?
   - А Вам пятнадцать. Двойной подарок хорош и в столь нежном возрасте, правда? Стать единственным наследником и проучить братца-зазнайку. Несомненно, именно из-за плохой наследственности он сам и выступал среди безумцев, хотевших свергнуть Его Величество Эрнста. Что ему была Ваша фамильная честь! Подумайте только, ведь это же было блестяще, пятно позора, неминуемого позора и не только его, разумеется, не задело Вашего рода. Вас самих. Как жаль, что к тому времени Вашей матери уже не было в живых. Поразительно, что пришлось пережить несчастной женщине, вынужденной терпеть и воспитывать чужого ребенка. Увы, ее уже не было с Вами, чтобы разделить Ваш триумф. Пятнадцать лет. Вы были невинны, Оливер. Может быть, Вы даже оплакали его смерть на плахе, без сомнения тайно, мне помнится, Вы были очень разумным мальчиком.
   - Вам доставляет удовольствие ворошить прошлое и оскорблять меня, Престон?
   - Но, Оливер! Разве мы не друзья? Я всего лишь напоминаю Вам, о прекрасных свершениях Вашей юности. Вполне естественно, что я начал с самого первого. У Вас хандра, что ж я лечу ее как умею.
   - Как всегда бездарно. Непонятно как Вы еще живете с таким-то длинным языком.
   - Не жалуюсь на судьбу, вот и отгадка. К тому же я позволяю себе некоторую ... болтливость только в доверенном кругу. Моя ли вина, что подобная возможность приходит ко мне нечасто.
   Некоторое время они постояли молча. Затем Престон Бетта Джонс прервал неловкую паузу:
   - Вы так сладко предаетесь воспоминаниям, Оливер. Возможно, они даже Вас греют, а вот я совсем зазяб. Чем стоять тут как двум надгробиям нам самим, простите за мрачность, но Вы сами привели меня в это настроение, так вот не лучше ли будет, если мы немного пройдемся?
   - Сейчас Вы виноваты в одном, Престон.
   - Да-да?
   - Я не могу с чистым сердцем сказать " с удовольствием".
   - Свершилось! Оливер, Вы улыбнулись, я Вас спас. Теперь давайте мне свою руку. Пойдемте... Знаете, мне продолжает казаться, что Ваши монастырские дела не так плохи, как представляются. В конце концов, иметь дело с этими пройдохами одно удовольствие, они своего не упустят. Или, мой милый, Вам досаждают как раз они?
   *****************************

-5-

   Мирно переговариваясь, мужчины направились в сторону парадных ворот. Они не спешили, а двигались медленно как люди, которым есть что обсудить. Если бы какой-то пичуге, пролетающей сверху, пришла бы в голову шальная мысль кинуть свой взор на заснеженную землю и заметить две человеческие фигурки, копошащиеся на ней, то она бы, несомненно, почувствовала тонким нутряным чутьем какое-то неуловимое сходство, глубинное родство двоих. То самое, которым зачастую оказываются связанны люди, имеющие между собой слишком много общего. Разумеется, ни одну из птах небесных подобные затеи не интересовали, в небе есть куда больше интересного, чем на земле.
   В виду того, что увлекательная беседа как видно угрожает затянуться на чрезвычайно длительный срок, скорее всего, более интересным будет перенестись в это время на неприветливые дороги Крана и посмотреть как там дела у прелестницы Амалии. Но сначала неплохо бы познакомиться с бароном Ристаллом, личностью примечательной во многих, если даже не сказать, во всех отношениях. А для того, чтобы как можно лучше разобраться в сложившейся ситуации, необходимо поглядеть самим, какие же загадочные причины привели барона к тому повороту, где Верхняя дорога переходит плавно в Нижнюю.
   ***************************************

-6-

   - Э-ге-гей! Быстрее! Еще быстрее!
   - Ваша Милость, мы же не...
   - Ттты, кукучер, ты мне перечишь?!
   - Никак нет, Ваша Милость, простите, Ваша Милость.
   - Ттогда ххлещи. Ччерепах не держим!
   Бледный как старательно выбеленное полотно кучер, чувствовал отвратительную трясучку в руках. То, что поводья до сих пор не выпали из его ставших сейчас такими беспомощными конечностей, можно было объяснить только чудом. Хотя... Скорее всего, он не отпустит их больше никогда, ведь не случайно все сильнее сжимаются пальцы, превращаясь в чертовы тиски. Пот застилает глаза, а дикий ужас давно уже ослепил рассудок. Он грешник, вот и в ад попал при жизни.
   ... Барон Ристалл обычно никогда не ездил в экипаже. Не собирался он изменить своей привычке и на этот раз, когда этому страстному любителю лошадей в очередной раз взбрело в голову совершить конную прогулку. Нет, барон, весь во власти очередного буйного порыва, принялся выбирать подходящего скакуна, завидные размеры его конюшни в немалой степени способствовали тому, что эта процедура затянулась надолго. Наконец вдоволь налюбовавшись на гарцующих красавцев, Его Милость остановил свой взор на одном из них, недавно купленном, еще практически необъежженном угольно-черном Дьяволе. Да, этот конь был хорош, что, к сожалению, в тот час можно было бы сказать и о бароне, но совсем в другом смысле. Может быть, если бы "коняшка" (именно так Его Милость ласково называл своих любимчиков) была бы не столь ретива, все бы и прошло как по маслу. Увы, злобно кусающий удила мерин отнюдь не был в настроении оказывать кому-то поблажки. Чуткие ноздри благородного животного яростно раздулись, стоило только Ристаллу сделать пару шагов вперед. И правда, от весьма нетвердо державшегося на ногах и покачивающегося из стороны в сторону барона, несло такими ароматами, что даже человек, целый год мучающийся от насморка, рисковал бы тут же свалиться вусмерть пьяным.
   ...Грохот от падения на землю грузного тела был слышан в самых дальних комнатах замках, истошно визжащие служанки бросились к окнам в полной уверенности, что родовой оплот Ристаллов берут штурмом многочисленные недруги барона.
   - Убился? - с непередаваемой надеждой прошептал один из конюхов.
   - Жди! - буднично огрызнулась пробегающая рядом толстощекая прачка с большим тазом мокрого белья. - Болтай-ка поменьше, дурень.
   Тело зашевелилось, барон завертел головой, взревел, увидев гнусную морду Дьявола:
   - Так ты еще улыбаешься! - и бросился на приступ посмевшего ослушаться негодяя.
   ... Барон падал еще семь раз. Каждый раз проводил на земле немного больше времени, чем в предыдущий, но затем все-таки вставал. Во хмелю обычное упрямство Его Милости начинало переходить все границы, в то время как лоск благородства и величаво-вальяжные манеры исчезали без следа.
   Сразу стоит сказать, что зрелище не отличалось комизмом, а напротив вызывало весьма тягостные впечатления. Уже чувствуя надвигающиеся неприятности, челядь и рада бы была покинуть место злополучной баталии, да только вот ноги отказывались повиноваться своим владельцам, и глаза как приклеенные все продолжали следить за Его Милостью. Еще никогда в жизни барона Ристалла какой-то там лошади не удавалось взять над ним верх, а своей славой неподражаемого наездника барон дорожил пуще всего на свете.
   ... Как и следовало ожидать, после очередного звучного "бум" барон обратил наконец свой яростный взор на вассалов, истинных виновников происходящих событий.
   - Тты... - дикий клекот, рвущийся из пересохшего горла, заставил толпу расступиться.
   Для того, что представить себе, как события будут развиваться дальше, вовсе не нужно быть деревенской бабкой-гадалкой. Некоторый опыт зачастую делает ворожбу совершенно бесполезной. А произойдет сейчас следующее: прямо здесь на месте будут определенны виновные, в большинстве своем люди, имеющие какое-нибудь отношение к конюшням, но не только они. Затем все виновные будут подвергнуты нещадной справедливой экзекуции в виде порки, за должным исполнением которой барон будет бдительно следить. После он слегка подобреет и смягчится, откажется от мысли отдать Дьявола под нож мясника, чтобы кормить его мясом прислугу, правда потребует, чтобы непокорного пару дней подержала впроголодь, проще говоря, не давали овса, пусть-ка пожрет солому! Потом же Его Милость вернется к себе в покои и займется своим обычным занятием, коему он и предавался непосредственно до неслучившейся поездки.
   - Тты...
   Конюхи вперились в обвинительный перст. Сначала проверить, не на тебя ли указывает разгневанный господин, если же нет, то облегченно вздохнуть и оглядеть товарищей. Кто же?
   *******************************

-7-

   - Госпожа? - она со слабой улыбкой отвергла протягиваемую руку и одним прыжком заскочила в карету. Заполошная со сна камеристка, уставилась на нее не до конца открытыми глазами.
   - Все хорошо, моя милая. Спи.
   Вместо того, чтобы послушно откинуться на подушки, Соня упрямо завертела головой. Открыла рот, подумала и выдала:
   - А ...я ... больше... нне ... хочу... спать. - на последнем слове девушка сладко зевнула.
   - Не хочешь, как хочешь. - Амалии было не до того, карета мало-помалу набирала ход. Конечно, ехать в гору было довольно сложно, но все же, так как завал они разобрали, теперь дорогу можно было назвать достаточно проходимой.
   - Госпожа, а почему Вы выходили? - камеристка видимо решила коротать дорогу в болтовне. О случившемся и о возможно грядущем Амалии говорить не хотелось, прочее и на язык вообще не шло.
   - Сонечка, душенька, давай я теперь посплю. Ладно? - и не дожидаясь ответа, девушка плотно-плотно слепила вместе темно рыжие ресницы.
   В новоявленной темноте раздался обиженный вздох, через пару минут прискучавшая Соня опять мерно засопела.
   - И, слава Богу, - прошептав эти слова, Амалия осторожненько выглянула в окно. Злополучный подъем они вроде бы уже преодолели, но дорога по-прежнему казалась ей неуютной и зловещей. Похоже, до самой ее старости она будет трястись в мерзлой клетке кареты...
   - Ай! - девушка прикусила губу и слегка ушибла голову об оконную створку при очередном толчке. "Трястись!" - верное слово.
   **********************************

-8-

   Вскоре слугам стало ясно, на кого именно смотрит Его Милость. Толпа послушно расступилась, и прямо перед бароном предстал худощавый мужчина в очень опрятной ливрее, который тотчас испуганно завертел головой по сторонам, не понимая, куда же взяло и делось его плотное окружение, через которое он сам совсем недавно протиснулся с огромным трудом.
   - Тты ккто? - барон в очередной раз тыкнул пальцем в сторону заинтересовавшего его слуги.
   На самом деле, вопрос Ристалла вовсе не был так глуп, как можно подумать. Во-первых, самому барону физиономия этого малого явно была незнакома. Конечно, мелочь, вряд ли Его Милость мог бы, да и захотел бы помнить в лицо каждого своего вассала. Но дело было не только в этом. И тут-то и является "во-вторых". Итак, во-вторых, мужчина этот разительно отличался от всей остальной челяди барона, представителем которой он, несомненно, являлся. Никто, ни один человек во дворе (включая самого барона), не выглядел таким аккуратно одетым, чистым как этот слуга, отличающийся вместе с тем невиданно жидким телосложением.
   - Кктто?
   Зазевавшегося было дохлика быстро подтолкнули в спину, и он сделал попытку ответить:
   - Я ... ну, это... Ваша Милость... - очередной толчок видимо помог прочистить мозги, и вопрошаемый крикнул. - Кучер я, Ваша Милость.
   - Куку-кучер? Какой-такой? Зачем? - наличие кучера всегда подразумевает наличие кареты. Ничего подобного в хозяйстве Его Милости не водилось.
   - Ваша Мммилость, - новоявленный кучер стал заикаться в свою очередь, - Я же кучер Вашей покойной жены.
   - Жжены? - голос барона взвился на невиданные высоты. Он тупо огляделся по сторонам, но видимо не нашел на лицах жадно внимающей действу челяди должной поддержки и повторил еще разок с большим возмущением, - Жжженыыы?
   Субтильного кучера рев чуть не сбил с ног.
   - Ваша Милость... - начал канючить он, жалобно растягивая слова.
   Неизвестно как бы долго продолжалась нелепая сцена, если бы Ристалл не принял наконец своего решения:
   - Лладно. Тогда готовсь.
   - К чему?
   - Кататься поедем. Сед-лай! - этим трубным кличем Ристалл привык будить в походах своего вечно пьяного пажа. Кучер покойной жены от подобного чуть сам не скончался на месте, по крайней мере, на одно ухо оглох точно.
   - Но, Вваша Ммилость...
   - Я сказал - ббыстро.
   Таким-то образом и началась сногсшибательная поездка. А вот чем она кончилась?
   ************************************

-9-

   - Вообще, Вам бы следовало меня предупредить, - несмотря на все старание Амалии, недовольство в голосе было очень заметным.
   - Госпожа, мы...
   - Просто мне не нравится, как все это выглядит. Я вовсе не дурочка, оголтело стремящаяся на тот свет. Меня дома ждет муж, которого я обожаю, и я вовсе не хочу, чтобы он... То есть, я предпочла бы пробыть в разлуке больше, но вернуться к нему живой и невредимой. Да и, в конце концов, именно Озерс составил мне безопасный маршрут, и я не понимаю, почему Вы вдруг принялись действовать по своему усмотрению!
   - Госпожа, Вы действительно можете винить нас в произошедшем. Но поймите, мы просто хотели сделать Вам приятное и немного сократить утомительную дорогу. Поверьте, то, что на месте была засада, выглядит довольно-таки неправдоподобно. К тому же на нас не напали...
   Амалия раздраженно цокнула языком. Чем больше она думала о случившемся, тем больше оно ее злило. Но не только, ко всем чувствам мешалось еще скрытое беспокойство, егозливое и тревожное. Оно-то и мучило ее больше всего, но вот чем именно, девушка не понимала.
   - Госпожа, Вы уже можете отдохнуть.
   - Спасибо, я отдыхаю, - ледяные нотки не напоминали то, как она обычно говорит, обидевшись на кого-то. Ладно. Просто она сейчас немножко возбуждена, все понятно. А то, что смотрит вперед, не сводя глаз с белой одинаковости, да это же так... Так, так...
   - Аааа... - она вскрикнула. И тотчас услышала свист кнута, которым кучер загорячил лошадей.
   - Правильно, прибавьте хода. - Ничего не выражающий голос Лорана. Ага, постойте! Что это! Он опять дает указания за ее спиной.
   - Позвольте, Лоран, Вы видите какую-то опасность?
   - Я ... - по-видимому, он вовсе не ожидал таких ее спокойных слов, - нет, я не уверен. В любом случае, мы не должны рисковать.
   Она зло фыркнула, почему-то ей донельзя захотелось сказать что-нибудь колкое. Но тут... Она поняла, зрачки глаз расширились, а спокойствие улетучилось как дым от дорогих восточных благовоний.
   - Они! Точно, это они! Вот на кого напали... Поэтому-то нас и никто не тронул.
   Несколько кивков, подтверждающих, что она права, а карета разгоняется все сильнее и сильнее.
   - Но как же так? Постойте! Может быть, кто-то еще остался в живых. Мы же должны помочь.
   - Госпожа, успокойтесь.
   - Что слишком рискованно? - какая же она злая, никогда в жизни она не чувствовала себя настолько разъяренной.
   - Вы и так чересчур расстроены, госпожа, а зрелище не будет предназначено для женских глаз. Мы все сегодня пережили очень много, простите. Ложитесь лучше, понюхайте душистой соли и отдохните.
   -Что Вы мне говорите! Они, если все мертвы, отдали свои жизни вместо нас, спасли нас своими смертями, а Вы хотите, чтобы я просто проехала мимо. Не попыталась, отвернулась. По-моему, Вы заслуживаете обвинения в трусости. Довольно странно, для человека, который берет на себя смелость не выполнять чужие приказы, - яростным жестом она оборвала возражения. - Здесь госпожа я! И приказы отдаю тоже я! Мы останавливаемся.
   **************************

-10-

   Бывшая некогда роскошной карета сейчас напоминала безобразную груду хлама. Что же нужно было сделать такого, чтобы экипаж просто-напросто развалился на куски? Обломки покрывали дорогу и окрестности, были разбросаны по сторонам. По всей видимости, негодяи искали ценные вещи в большой спешке. Не обращая внимания на осторожный шепоток своих спутников и тем паче игнорируя тонкие вскрики Сонечки, она двинулась вперед. Составить ей сейчас компанию явно никому не хотелось. Ей было все равно. Под ногой скрипнула оторванная дверца кареты, девушка присела на корточки и вгляделась в вензель. Из-за того, что обозначения были не совсем привычными, а так же и снежная пыльца значительно мешала осмотру, тут же заново покрывая протертое было обшлагом рукава место, она прокопалась больше, чем могла бы.
   - Барон... Или баронесса... - Она только пробовала на губах эти скорбные звуки, как только ее хлестнул со всей силой шквальный порыв новых переживаний, весьма нелицеприятных, между прочим. Амалия, ты, что превращаешься у себя на глазах в идиотку?! Что за неспешное любопытство, двигай ножками! Она тут же прибавила шагу и даже не завизжала, когда ей на глаза попало первое тело, наполовину вывалившееся из кареты.
   - Пожалуйста, - невнятно бормоча что-то, она приложила свою дрожащую руку к крепкой мужской шее. Рука тут же окоченела.
   - О, боже. И, правда, ведь, труп.
   В этот же самый момент труп издал приглушенный стон и зашевелился.
   - Живой... Мамочки, он живой, - и дальше во стократ громче, обращаясь к переминающимся с ноги на ногу остолопам, которые даже и не подумали подойти к карете ни на шаг. Похоже, ждали, пока ее охватит страх, и она рванет назад с криками о помощи. - Сюда, быстро! Человек ранен! Сюда!
   - Где я? - мужчина, явно барон, беспокойно заметался из стороны в сторону. Понятно, почему предпочли его карету, ее экипаж выглядит не в пример скромнее. А сколько у нее с собой денег, кому ж известно. Амалия крепко взяла барона за плечо одной рукой, другую заботливо положила на лоб.
   - Все в порядке. Успокойтесь. Вы спасены. Только скажите, пожалуйста, здесь должен быть кто-то еще?
   Барон опять застонал, невнятно и глухо сказал что-то и махнул рукой в сторону. В это время приблизилась наконец ее отважная охрана и зачем-то почтительно замерла на расстоянии вытянутой руки.
   - Как интересно, правда? - голос Амалии уже привык произносить издевки, и они с каждым разом становились все сочнее.
   - Госпожа?
   - Да, это я, Лоран. Вы бы меня очень... ну просто очень обязали, если бы перенесли Его Милость в нашу карету. Заранее спасибо, - одарив неприятно пожелтевшего лицом горе-охранника, она сама двинулась в направлении, указанном бароном. Несмотря на то, что можно было кого-нибудь отрядить и вернуться назад в экипаж, ей этого все же не хотелось. Почему-то девушка была уверена, что посланник вскорости вернется с уверениями, что больше никого вокруг нет, даже не скажет, что есть только погибшие, просто никого и все. Уверенность была на редкость сильной.
   Она не знала, почему так сильно взъелась на своих верховых. Всю жизнь была отходчивой, а тут с каждым новым словом распалялась все сильней и сильней. Потом, на досуге, надо бы разобраться, а то вдруг она незаслуженно...
   На обагренном снегу было распростерто беспомощное лошадиное тело, пегие ноги были так страшно вывернуты и изломаны, что сразу становилось ясно, что ей уже не помочь ничем. Две цепочки следов и оборванная упряжь указывали на то, что две других лошадки оказались много удачливее своей товарки. Похоже, что разбойники не заинтересовались беглянками или может быть отловили их на отдалении. Да уж. Амалия отвела глаза от противного липко-красного снега, чувствуя между тем, что что-то от нее ускользает, уходит. Что-то очень важное, вот...
   - Ай! - головой в сугроб лежало новое тело еще краше предыдущего. Мертвенная бледность находки заставило сердце девушки пуститься в очередной пляс. Сколько она не тормошила человека в ливрее, судорожно зажимавшего в руке поводья, - в себя он не пришел. Она уж было решила, что это конец, но потом все-таки уловила слабое биение сердца.
   - В карету его!
   - Госпожа?
   - Да, я Вас слушаю, - обычно молчаливый Грегор решил вдруг обратиться к ней напрямую.
   - Ваша карета не безразмерна, госпожа. Быть может, Вы хотите, чтобы Соня шла пешком?
   - Она может сесть сзади на лошадь одного из Вас, - ответила в запале, отлично понимая, что сморозила глупость. Только ей еще не хватало свести свою камеристку с ума. Лошадей Сонечка боялась больше всего на свете. Кроме того, оставаться с двумя незнакомыми мужчинами, пусть даже они и без сознания, в одной карете... Для замужней дамы это просто невозможно. Почему первые слова Грегора звучат так непочтительно? Словно объявление войны... Потом, Амалия, все потом.
   - Хорошо, Грегор. Барон поедет в моей карете со мной и Сонечкой, а его слугу Вы бережно разместите на Вашей лошади. Поедем медленно, чтобы раненных не растрясло.
   Кстати о ранах, интересно, а... Нет, но... Ладно, какая ей разница, не заметила и, слава богу. И так нагляделась до конца жизни. Вспоротые животы может в глаза и бросились бы, да только вряд ли бы кто подобное пережил....
   - И куда же мы их повезем? - это снова Лоран. Нет, определенно, ее свита начинает вести себя нагло.
   - До ближайшей канавы. Я не понимаю, Лоран, что за тон, что за вопросы. Повинуйтесь и прекратите, пожалуйста, Ваше странное поведение. Пока мы поедем вперед по дороге, другого пути тут все равно нет. А потом уж и решим.
   ... Карета вновь мягко тронулась с места. Сонечка круглыми как у совенка глазами смотрела на барона.
   - Вы его спасли, госпожа. Какая же Вы храбрая.
   - Соня, милая, не смеши, - и Амалия действительно засмеялась, только вот смеху ее немного не хватало беззаботности. Вечерело.
   *************************

Тринадцатая глава

-1-

   В камине по-прежнему бушевал огонь, Кэртис сидел подле него на маленьком коврике, плетенном из какой-то душистой травы, и любовался на пламя. Стройные языки, извивающиеся в вихре безумного танца, напоминали бесплотные девичьи фигурки, души самых прекрасных на свете, воплощенные после смерти в пылающем чреве. Сейчас ему хотелось только смотреть на их бесшабашные пляски и вдыхать дурманящий запах, в котором почему-то было так много боли.
   - Ваше Высочество?
   - Ммм? - Кэр неохотно отвел глаза и посмотрел на Ардо. Темнокожий воитель натирал свое тело каким-то благовонием, смутный аромат которого уже начал беспокоить ноздри принца.
   - Вы сегодня все время молчите, - вокруг не было никого, кто мог бы сказать учителю географии, что вообще-то для Его Высочества это самое обычное явление. Впрочем, как сам Ардо никогда не был наставником в смысле привычном для Кёрсана, не стал он им и здесь. Скорее улыбчивый и белозубый странник, не прекращающий рассказывать удивительнейшие истории на свете о самых дальних его уголках, превратился для Кэртиса в единомышленника и даже больше.
   - Ну и...? - Кэр подпер голову кулаками и недоуменно покосился на "учителя", В конце концов, приступ охватившей его меланхолии был не случаен. Просто слишком хорошо было вчера, а сегодня все стало как прежде. Не то, что плохо, но могло бы все-таки быть...
   - Наверное, мне не стоило отправляться с Вами вместе, Ваше Величество.
   - Ардо, Вы городите чушь. О Ваших "боевых" подвигах уже сейчас с восторгом рассказывает полгорода.
   - Да, но... С этической стороны...
   Малость озадаченный взгляд Кэра явно свидетельствовал о том, что о существовании подобной стороны он слышит в первый раз.
   - Хотя... все вышло действительно замечательно, боюсь только, что вряд ли я задержусь на месте Вашего наставника.
   - Ардо, Вы можете заниматься в свободное время, чем захотите. Это незапрещенно, - Кэр фыркнул, мало-помалу выползая из собственной заторможенности, - Вряд ли Вас должен останавливать тот факт, что все остальные "наставники" всегда ведут себя как серые мыши.
   - А как они себя ведут на самом деле?
   - Мыши?
   - Ваше Высочество! Я просто...
   - Лад-но. Ну, они не ходят по борделям, это точно. Не пьют на людях, а только тогда, когда их никто не видит. Да и вообще они не знают, чем можно заняться с хорошенькой девчонкой, разве что рассказывать ей что-то действительно умное до той поры, пока она не запросит пощады.
   - Она всегда может убежать.
   - Ну, наверное, они привязывают их к стульям.
   - А почему ... Неважно. Ваше Высочество, я имел в виду несколько другое. Ведь мы были вдвоем, а проще говоря, именно Вы и со мной.
   - Ардо, в нашем городе не так уж и часто гостят представители Вашего народа, и мало кто здесь видел собственными глазами человека с коричневой кожей, а я вот я развлекаюсь в ночном Кредо с максимально доступной для меня периодичностью. Вот и скажите мне, на кого смотрели больше? Или Вы думаете, что в Вашей компании я узнал что-то такое, чего не знал раньше?
   - Во всяком случае, мне бы это польстило.
   - Здорово. Скажите, Ардо, Вам все-таки должно быть скучно в Кёрсане?
   - Я бы назвал это более деликатно. Холодно, Ваше Высочество.
   - Опять же, Вы никакой не учитель, а путешественник. Тогда зачем Вам это нужно?
   - Ну... Дело, конечно, даже не в том, что иногда стоит осесть на месте и слегка зализать раны. Понятно, что для этого я смог бы отыскать уголок поприветливей. Все банально. Мне нужны были деньги, я путешественник, а значит, многое повидал, поэтому я и попытался занять это место. Как не странно, несмотря на весьма значительный заработок, других желающих не было.
   - И впрямь странно. - Кэртис почувствовал, что начинает плавно сползать к огню, и подтянул колени к подбородку, - Невозможный день сегодня, я уже сплю.
   - Еще нет, раз уж что-то говорите.
   - Ну уж нет. Ардо, раз Вам платят деньги, значит, говорить будете Вы.
   - Я могу спеть колыбельную, - с пылкой готовностью воскликнул собеседник, сверкнув белками глаз.
   - Как же. Ардо, Вы не купите меня на один номер дважды. После той Вашей так называемой колыбельной мне снились кошмары две ночи.
   - Вы же сами говорили, что возбуждающие сны...
   - Это были кошмары, Ардо. Меня не возбуждают русалки с синюшной кожей и гарпии с кривыми клыками. Я уж не говорю, что после Ваших завываний от меня стали шарахаться две служанки, которые обычно приносят мне шоколад. Между прочим, это явно уронило Вашу репутацию больше, чем вчерашний поход. Растление Его Высочества. Девочки и мальчики, знаете ли...
   - Вы не хотите спать, Вы уже ... как же, ... разговорились и
   - Пусть так, тогда я хочу слушать. Не ломайтесь. В конце концов, Вам того и надо. Чем еще можно заняться в такую погоду. Выбирайте что-нибудь подходящее и валяйте...
   - Вы напоминаете мне юного вождя одного племени, после того, как я расстался с ним у меня на языке остались мозоли.
   - Только на языке? Я Вам не поверю.
   - Между прочим, это было начало моей увлекательной истории.
   - Дааа? Ладушки, понял, заткнулся.
   ******************************

-2-

   Дело было не в погоде. Может быть, в предчувствии, может быть, в воздухе. Проникнуть в тайну, когда она сама еще не вошла в тебя, сложно. Тем более, когда не знаешь. Не пускаешь сам. Хотя, безусловно, знать хочешь.
   Чепуха, бессмыслица, бред, наваждение. Называй, как хочешь. Но не думай. Просто забудь.
   "Я тебя ищу", - ну и ладно.
   "Я тебя найду", - кто это кричит?
   "Твое место здесь", - Вас учили правилам хорошего тона?
   "Возвращайся сам", - похоже, что и нет.
   "Мы сотрем этот уголок в порошок", - а я Вас не приглашал.
   "Сотрем тобой. Ха-ха-ха!", - смешно, аж до жути.
   "ШШшш. Шшшш. Ш...", - надоело, конец!
   Анторриан открыл глаза, тут же захлопнул их снова, да так резво, что даже не ослеп от чудовищного блеска вокруг. Ресницы встретились друг с другом с резким и вовсе им несвойственным шорохом. Торри замер на миг, обдумывая свое положение. Приходу умных мыслей тут же помешали резко и бесцеремонно. Кто-то куда-то поскребся, в общем-то, тихо, но...
   - Я сплю! Раньше обеда не встану. Все вон! - писклявый со сна голосок выдал свои распоряжения и замолк. Анторриан со вздохом открыл глаза, уже понимая, что его ожидает.
   - Черт, - явно не до конца, как выяснилось, прошипев еще парочку проклятий, Торри сумел-таки справиться с резью в глазах. Все стены и даже возможно потолок девичьей спальни были увешаны всевозможными безделушками. Сочетаемости между украшениями не было никакой, если только не брать за объединяющий фактор ослепительное сияние, исходящее от каждого предмета.
   - Если бы я это видел раньше... - Анторриан переключился с обстановки на собственное тело. Последнее почему-то выдавало тревожно-болезненные сигналы, словно бы Его Светлость всю ночь колотили палками. Бросив всего один взгляд на постель, на которой и возлежало его бренное тело, Анторриан легко решил и эту загадку. Милая любительница побрякушек, несмотря на то, что кроватка ее могла вместить троих, явно не была настроена делиться. Когда Анторриан увидел, какой маленький клочок белоснежной простыни был отведен на его долю, ему тут же стало не по себе. Об одеяле, само собой, речи не было. Людвига намотала на себя оба и сейчас напоминала собой чудовищный кокон.
   Интересно сколько еще недостатков молодая особа прячет в своей спальне. До момента сегодняшнего пробуждения, несмотря на легкую глупость или наивность, кому как больше нравится, она казалась ему вполне ничего.
   - Оооой. - томно изогнувшись, красотка открыла свои огромные серые глаза, в глубине которых задорно колыхались золотистые точки. Как-то раз Кэр выплеснул на него целую лекцию, посвященную женским глазам, но вот только в голове у Анторриана не удержалось ни слова. Дело было не в проблемах с памятью, а в невероятном сумбуре слов и предложений. Точки там упоминались точно.
   - Доброе утро, Людвига. - Анторриан наклонился, чтобы провести рукой по прядке пушистых волос, нахальный солнечный зайчик тотчас воспользовался моментом и вонзил свои желтые лучики прямо в левый глаз Его Светлости. На миг Торри застыл, отчаянно моргая.
   - О, Анторриан. Доброе, тысячу раз доброе. Но, я вижу, Вам нравится Унди.
   - Унди. - Торри только повторил нелепое слово, еще не решившись снова посмотреть перед собой, а девушка уже начала щебетать вовсю как счастливая птичка, выпорхнувшая из своего уютного гнездышка.
   - Да-да-да. На самом деле, это Ундина. Да Вы видите и сами. - Анторриан предпочел бы не видеть ничего. Крайне неприятная, длиннохвостая рыба по прозвищу Унди таращила на него со стены свои чересчур выпуклые даже для рыбы глаза. Блестела она не хуже сапог или скорее орденов генерала на торжественном ежегодном смотре. - Я так называю ее ласково. Потому, что она на самом деле хорошая. Не может быть иначе, это мне дядя Августо подарил. А я ее сначала боялась немного. Нет, просто подумала, а вдруг злая. А потом придумала, буду звать Унди, она меня и полюбит... Вот. Молодец дядюшка, конечно, если бы не он, не знаю, что бы со мной стало. Он меня жалеет, видит, как я грущу, я ведь дома столько фигурок оставила, все не увезти. Только любимые с собой захватила.
   Во время милой трели Анторриан уже справился с приступом внезапной паники и философски решил, что, по крайней мере, для закалки этот случай однозначно полезен. Оставалось только радоваться, что свою первую ночь он провел не с Людвигой. Уловив, что девушка ждет ответа, Анторриан со значением сказал:
   - У Вас очень душевный дядя, Людвига. Это ведь искусство - радовать свою племянницу такими прекрасными подарками. - В глубине жабьих глаз Унди явственно загорелось ехидство.
   - Племянницу... О, по правде говоря, он не совсем мой дядя. Понимаете, дядя Августо... То есть, я его зову так, но он... - Торри, прищурив глаза, стал обозревать обстановку, похоже, ему сейчас расскажут о сложных семейных отношениях. Вот тебе урок, в следующий раз не будешь связываться с глупышками, если уж и терпишь их с трудом. Но кто же знал, что выдающиеся способности Людвиги отнюдь не ограничиваются ее бескрайней наивностью, всего лишь душистым цветочком на фоне всего прочего. Что ж, ягодка, похоже, зреет у него на глазах. - ... Но просто, он давний друг отца, и как же я его должна звать, господин казначей, что ли...- девушка рассмеялась. - Ведь глупо же, правда, Анторриан? Он к папе так часто заходит.
   - Частенько значит? - Анторриан даже не почувствовал азарта. Легкое раздражение и все. В любой другой ситуации он был бы весьма заинтригован, узнав подобное. Откровенно говоря, Торри как-то сомневался в том, что герцог Бетта Джонс и главный казначей государства были знакомы давно. Однако он все же мог себе позволить предположение, что внезапная общность интересов окажется в дальнейшем весьма продуктивной. Дочь блестящего папочки тем временем уже начала живо тараторить, охотно отвечая на вопрос Анторриана:
   - Ага, я не знала раньше, что они с папой дружны, а когда мы приехали, ну Вы знаете, уже две недели назад, то тогда я и поняла... Они сначала все вместе гуляли, а сейчас холодно очень, вот они у нас и сидят. Прямо ночи напролет. И не спят вроде. Ой, мама бы ругалась.
   Торри сочувственно покивал, разделяя негодование мамы. Понятно, что герцог, редкая пташка в их местах, приехал вдруг ко двору неслучайно. Не для того, чтобы якобы найти для дочки подходящего жениха. Королевский замок больше был славен вольными похождениями за спинами, а то и на глазах мужей, жен, отцов и матерей.
   - Анторриан, я так не хочу замуж. Вот если бы...- голос взволнованно затух, девушка вздохнула и взяла его за руку, - за Вас.
   - Милая Людвига, мне пятнадцать. Мужчины не женятся так рано.
   - А мне шестнадцать. Почему же я должна?
   - В этом нет ничего плохого, не надо бояться.
   - Мне все так говорят, папа, дядя Августо, мама говорила. А я боюсь.
   Торри мягко поцеловал девушку в губы, она несмело ответила, продолжая сильнее сжимать его ладонь. Солнце за окном поднималось все выше, и в комнате уже не возможно было найти места, защищенного от жгучих сполохов.
   - А вот и женись на нашей раскрасавице! - зазывным голосом гаркнула вдруг Унди, игриво замахиваясь плавником. Анторриан прикусил язык и моргнул, жуткое видение испарилось, вместо него осталась очаровательная мордашка Людвиги, слегка выпятившей губки. Стоило девушке замолчать, и она сразу стала похожа на загадочную и обворожительную нимфу, из тех, за которыми путники готовы шагнуть в пропасть по первому зову...
   **********************************

-3-

   Ровный шум колес можно было назвать монотонным и умиротворяющим. Спокойная безмятежность дорожного уюта, что еще может пожелать уставший странник?
   Барону Ристаллу казалось, что с каждым поворотом колеса в него вонзается несколько добела раскаленных гвоздей. Барон страдал, жутко, мучительно и ... скрытно. Если бы в голове еще осталось хоть немного сладкого дурмана, коим она была до верха переполнена еще так недавно. Но нет... Хмель улетучился восвояси, вероломно бросив своего несчастного обладателя на растерзание мукам совести. Жгучее преддверие позора...
   - Госпожа! Госпожа, Вы меня слышите? - через дремоту Амалия отпихивалась ногами и руками, ей хотелось еще чуть-чуть побыть лишенной проблем и давящей необходимости принимать решения. А принимать их нужно было как можно скорее и самой. Но Соня проявила неслыханную для нее настойчивость и растолкала свою госпожу против ее воли.
   - Соня, что же такое?
   - Госпожа, он пошевелился, - по тону можно было подумать, что на камеристку только что кто-то пытался напасть.
   - А? - Амалия, стиснув зубы, вернулась на промерзлую землю, вернее в зябкое лоно кареты. На подушках лежал раненый барон, заботливо укутанный теплыми одеялами. Если судить по болезненному тону его лица, то в себя он придет не скоро. А то и вообще отдаст концы именно здесь.
   - Госпожа, я же говорю, он...
   - Сонечка, ну как же тебе не стыдно. В дороге всем скучно, тебе показалось...
   - Я же видела! Клянусь, госпожа.
   - Да что же это, - девушка испустила тяжелый вздох. В голове уже начинали бродить мысли о том, что сопровождение или так называемая охрана кареты доверия не заслуживает. Нужно что-то делать. Интересно только что? Посередине чужой страны с одной преданной, но крайне робкой камеристкой.
   - И вообще, госпожа. Вот Вы говорили, что на них разбойники напали, - если бы в этот момент Амалия или Сонечка наблюдали за бароном, они бы тотчас вздрогнули при виде коварной улыбке победоносно выползшей из-под обвисших усов, - а я ран-то и не заметила.
   - И плохо, Соня. Ты должна была их не только заметить, но и перевязать.
   - Я?! Госпожа, он же мужчина! И...и вообще... я не умею...
   - Эх, Соня, Соня...
   Барон застонал протяжно и не очень страшно, в его намерения не входило пугать своих нечаянных спасительниц. Тем не менее, Соня тут же завизжала как резанная и вцепилась в рукав Амалии:
   - Я же Вам говорила!
   Девушка только махнула свободной рукой и проворно склонилась над подающим признаки жизни бароном. Тот медленно открыл глаза и посмотрел на девушку.
   - Ваша Милость. Вы... Вы меня узнаете? Мы Вас спасли, на Вас разбойники напали.
   Ристалл скорчил болезненную гримасу и открыл рот, продолжая обдумывать свои слова. Словно бы предваряя начало его речи, Сонечка слабо вскрикнула.
   ***********************************************

-4-

   - ... Так что мой слуга явно свернул не на том повороте.
   - Оооо... - Соня уже забыла свой недавний страх и с восторгом слушала интересный рассказ барона Ристалла. Амалия тщетно продолжала сверлить камеристку строгим взглядом. Госпожа попыталась найти в ней союзницу и убедить барона в том, что сейчас в силу плохого состояния ему нужно только лежать и не произносить ни слова. Где там! Соня с горящими глазами смотрела Его Милости прямо в рот и жаждала продолжения. Дорожная скука обычное любопытство девушки превратила в что-то безграничное.
   - Да-да. Признаться, милые дамы, во всем случившемся я виноват сам.
   - Да что Вы!
   - В самом деле. Если бы я только удосужился бросить на моего кучера лишний взгляд, то понял бы, что он-то и на ногах еле держался. Увы, я слишком торопился, вот и ... попал разбойникам прямо в лапы.
   - Ах! - Соня с готовностью обмякла у Амалии на коленях, та рассеянно подергала девушку за выбившийся локон, продолжая прислушиваться к рассказу.
   - Когда я понял, что происходит, было уже слишком поздно. Настоящая чума здешних мест, сколько с ней не борешься, все без толку. Больше я мало что помню, меня оглушили ударом по голове, в чувство я пришел только здесь.
   - Вам повезло, - Амалия с удовольствием наблюдала, как щеки барона покрывает здоровый розовый румянец. Причина явно была в крепком телосложении Его Милости, не желающего уступать нападкам немощи.
   - Только благодаря Вам. Вы спасли мне жизнь, прекрасная госпожа, и теперь я буду признателен Вам до конца своих дней.
   - Ах, да что Вы говорите! Я сделала так мало. Но, молчите. Одно я знаю точно, Вам нужен покой.
   - Еще только два слова. Это очень важно.
   Соня умоляюще потянула ее за руку, пришлось смириться и кивком выразить согласие.
   - Мне очень неловко, что я своим непрошенным появлением замедляю Ваше путешествие. - Сонечка пробормотала очередные любезности, и барон продолжил, - естественно я в свою очередь тоже очень хочу оказаться для Вас полезным.
   - Пусть Вас это не беспокоит... - Амалия попыталась отказаться, но...
   - Нет-нет, выслушайте меня, прошу Вас. Мои владения находятся совсем недалеко отсюда. Не назовите мои слова злоупотреблением Вашей любезностью, но сам я действительно пока не в состоянии самостоятельно добраться до места.
   - Конечно же...
   - Я и не сомневался в Вашем благородстве. Но мне бы было чрезвычайно приятно, если бы Вы немного задержались под моей крышей. Да, я понимаю, что Вы спешите, а я несу Вам одни лишь промедления, но сама мысль, что я смогу отблагодарить Вас хотя бы своим гостеприимством, так согревает мое сердце. Скажите, Вы согласны?
   Амалия вздохнула. С одной стороны, они и так постоянно теряют время. А вот с другой, не она ли сама говорила, что свою безопасность ставит выше, чем некоторую отсрочку. Быть может, признательный барон будет так любезен и выделит ей несколько своих людей для сопровождения? Как бы там ни было с ее собственными, все-таки получится понадежней. Сопровождение местных определенно предоставит ей некоторые гарантии...
   - Да, Ваша Милость. Я согласна.
   - Ура! - от восторженного крика Сони откуда-то с верха кареты посыпалась древесная стружка.
   **********************************

-5-

   - Добрый день, Престон.
   - Все доброе. Однако, мне все же кажется, что сейчас у нас вечер.
   - С Вами не поспоришь. А я в заботах и ночь от дня не отличаю.
   - А нам пока и не о чем спорить.
   - Возможно.
   - Вас что-то беспокоит, Августо?
   - Нет. До тех пор ... пока Вы...
   - Обо мне Вам думать и вовсе не надо. Тем более что скоро я уезжаю.
   - А как же малышка?
   - Моя головная боль. Августо, за что, только не улыбайтесь, нет, за что у меня рождаются такие глупые дети?
   - Вы напрасно волнуетесь, Престон. Людвига на редкость мила собой.
   - Угу, особенно когда молчит.
   - Вы к ней несправедливы.
   - Вы можете добавить, что это и мой недостаток тоже.
   - Первым эти слова произнес не я.
   - Ну-ну.
   - Многие говорят, что Ваши речи...
   - Полно. Хватит об этом. Постарайтесь пару дней не попадаться Оваляну на глаза. Я убедил его, что он слишком безрассуден...
   - Я Вами восхищен.
   - Лесть - Его Величеству, мне - деньги. Так вот, он, как я и думал, собирался идти прямо к королю.
   - Его Величество не захотел бы пойти ему навстречу.
   - Поэтому Вы так тряслись, Августо? Ооп, не расстраивайтесь сильно, Вы сами сказали, что мой язык не ночует за зубами.
   - Вы были знакомы с моим мнением.
   - А Вы с моим. В конце концов, играть на других условиях я не стал бы. Короля не понять, он далеко не всегда, точнее никогда не делает, то, чего от него ждут. А мне пока жизнь не надоела.
   - Я же согласился с Вами.
   - Вот и не начинайте все заново. Тем более теперь, когда дело уже в шляпе. Я не настолько глуп, чтобы строить все на личных антипатиях Его Величества. Идущий до конца...
   - Все-таки Вы его переоцениваете. За все эти годы...
   - Ему некуда спешить. По натуре наш правитель нетороплив, что не мешает ему в нужную минуту демонстрировать мгновенную реакцию.
   - Все равно. Вы сами знаете почему...
   - Надо же, когда Вы отрываетесь от дел, Вы тоже не прочь покалякать о том, о сем... Что ж, господин казначей, я, пожалуй, уделю Вам еще пару минут.
   - Престон...
   - Не надо. Зарубите на носу, пока я в одной лодке с Вами, а значит раскачивать посудину вовсе не в моих интересах. Мои отношения, бывшие или настоящие, с Оливером, не имеют тут никакого значения. Я предпочел иметь дело с Вами вовсе не потому, что у Вас такие выразительные глаза. Не надо краснеть - это не комплимент! Я выбрал то, что мне подходит. Надеюсь, я выражаюсь ясно?
   - Более чем. Хорошо, прежде чем мы попрощаемся... Почему в этот раз мы встречаемся здесь, вероятно у Вас возникли какие-то опасения?
   - Браво, Августо. Настороженность прежде всего. Но нет, нас не разоблачили... пока. Моя малышка, та самая, к которой Вы так трогательно привязались, ночует сегодня не одна.
   - Бетта Джонс!
   - А Вас можно шокировать. Похвально. Не пугайтесь, вопреки своей глупости она не бросилась на лакея, разносящего хрустящее печенье. О, нет. Ее удостоил чести Его Светлость Анторриан.
   - Вы... Вы говорите об этом так спокойно.
   - Я должен рыдать? Или может жаловаться королю? На что, девчонка была согласна.
   - Я... я ... Раз Вы все знаете...
   - Я польщен, но не все на свете.
   - Бетта Джонс, Вы могли бы помешать.
   - Боже мой, Августо, зачем же? Я не желаю портить отношения с Его Светлостью, если бы Вы иногда внимательнее смотрели по сторонам, поняли бы то, что я заметил через неделю, а Вы-то живете здесь постоянно. Во дворце он единственный по-настоящему могущественный человек, после короля, конечно. Причем не только сейчас, но и с отличными перспективами на будущее. Да, он пока держится в тени, ведь он юн и перед ним лежит целая жизнь. Но разуйте же глаза. Его Величество терпеть не может Второго Принца, и отделался бы от него при любом подходящем случае. Вполне понятно, даже монархи сделаны не из камня. А значит, никаких соперников у парня, на его уровне, я имею в виду, нет.
   - Но... Его Высочество Алегзандер?
   - Алегзандер! Я ждал, что вы назовете это имя. Вот она горькая правда жизни, по крайней мере от нее страдаю не я один. Прекрасные отцы, но их дети... Алегзандер посредственен. У него просто не хватает воображения для того, чтобы распорядится тем, что когда-то будет его по праву. А вот Анторриан... У него даже сейчас есть чему поучиться...
   - Вы так это говорите...
   - Забудьте, Августо. Крепче будете спать по ночам. Неужто Вам своих бумажек не хватает?
   - Мне действительно понравилась Ваша дочь...
   - Заведите свою. О чем Вы говорите? Девушка наберется опыта, только и всего. Может, поумнеет капельку. Хотя верится с трудом. Жениха я ей уже нашел, свадьба скоро. Увы, Вы на нее не попадете, Августо. Все пройдет у нас дома. Подарок можете передать со мной.
   - А жених?
   - Не берите в голову. Кстати, ему я про Его Светлость рассказывать не собираюсь, если вы еще не поняли. Да ладно. Прощайте, Августо.
   - До свидания, Престон.
   Звонкий стук каблуков прокатился по узкому коридору. Мгновение и энергичная фигура Бетта Джонс исчезла за углом. Слегка накренившаяся дверь, за которой скрывалась какая-то неуютная каморка, осталась приоткрытой. Если бы любопытный глаз приник к щелке, то был бы крайне поражен, что в королевском замке остаются еще подобные комнаты, в которых царят нищета и запустение. Ах, да. Клетушка была пуста.
   *****************************************************

-6-

   Громадина, представляющая собой замок барона Ристалла, уже давно маячила впереди. Строение, значительное даже на расстоянии с каждой минутой становилось все ближе. Несмотря на опасения Амалии, ее сопровождение не стало возражать против того, что они остановятся у барона на пару дней. Их ворчание по поводу отклонения от маршрута, от которого они сами отказались давным-давно, явно было наигранным. Неспособное кого-либо убедить оно производилось, как казалось, всего лишь для приличья. С души сам по себе свалился огромный булыжник, и девушка начала насвистывать какую-то песенку, придумывая на ходу слова и мелодию. Разумеется, незатейливый мотив был дорожным.
   Барон смирился наконец со своей молчаливой участью. После того как он объяснил Лорану дорогу, Амалия решительно пресекла все новые попытки начать разговор и осталась несгибаемой, несмотря на то, что мольба, так и выплескивающаяся из глаз Ристалла была невыносимо-красноречивой. Пусть даже девушка и понимала во врачевании крайне мало, она, однако, не сомневалась, что покой благотворен для всех видов заболеваний и потрясений. Когда они доедут до замка, там сумеют оказать своему господину полноценную помощь, а пока... Что ж, пусть отдохнет. Для того чтобы барону было не так тяжело страдать в одиночестве, она запретила болтать и Соне и тем самым волевым движением погрузила карету в состояние торжественной тишины. Той самой, которая часто устанавливается сама собой перед тем, как начнется какое-нибудь действительно впечатляющее и знаменательное событие. Таким образом, они и продолжали себе скользить и скользить по весело похрустывающему снегу. Солнце хоть и не летнее тоже сменило гнев на милость и протянуло свои тоненькие, но заботливые лучики прямо к карете.
   - Сссссссссссс... - Амалия скосила глаза, не подавая признака, что что-то слышит, Соня с увлечением продолжала шипеть, явно делая это по отношению к самой Амалии. Девушка подавила в себе желание в ответ изобразить какую-нибудь страшную змею, шутка смешная, но да только визгу не оберешься. Сейчас нельзя.
   - Чего, Соня? - в полголоса поинтересовалась девушка, в ответ камеристка прошелестела таким жутким шепотом, что у Амалии по коже рванули мурашки.
   - Он заснул.
   - И что, ты его будишь?
   Соня смешливо фыркнула и продолжила свою речь, явно тщательно обдуманную во время затяжного молчания:
   - Госпожа, я так боялась, что Вы не захотите остановиться.
   - Соня-Соня, если мы будем задерживаться каждые пять минут, то проведем в дороге всю жизнь. Всю, понимаешь? Или вернемся старенькими старушками.
   - Но, госпожа, только подумайте, мягкая постель.
   Амалия против своей воли тихо вздохнула, Соня тотчас обхватила ее обеими руками, и девушки прижались друг к другу.
   - Мы просто очень избалованные, - пробормотала Амалия, ощущая легкие угрызения совести. Отважные путешественники не страдают... Хотя, что за чушь, страдают, конечно, просто никому в этом не признаются.
   - А это плохо?
   - Что? Ах, да. Нет, конечно же, нет. Мы ведь еще упрямые. - Улыбнувшись себе под нос, Амалия добавила после паузы, - Особенно ты.
   Соня тотчас надулась от гордости и сделалась похожей на упитанную мышь, съевшую слишком много крупы. Амалия прыснула в кулачок... В это время в окошко кареты почтительно постучали:
   - Госпожа?
   - Да-да? Какие новости?
   - Подъезжаем, минут десять и мы на месте.
   - Отлично. - Она откинулась на ворох подушек, в глубине души бурлило и клокотало блаженство. Может быть... Да нет же, это слишком большая удача. А вдруг? Ладно, поглядим...
   - Как Вы думаете, госпожа... Нам удастся там помыться?
   - Соня, ты читаешь мои мысли. Не знаю, но очень бы хотелось.
   ******************************************************

-7-

   Изрядно надоевшая монотонность странствия мало-помалу сходила на нет. Сейчас даже воздух казался совсем другим, свежим, пьянящим и каким-то... волнующим что ли. Пейзаж за окном тоже начал меняться на глазах, и все в нем навевало мысли о предстоящей передышке. Обе девушки одновременно почувствовали, что не могут больше терпеть ни минуты, и каждая из них до половины высунулась в окошко со своей стороны. Они весело загомонили, испытывая томительное и вместе с тем невообразимо сладкое предвкушение новизны и чего-то еще, замечательного и непонятного. То самого заветного, что караулит своих избранников за каждым поворотом.
   Барон осторожно приоткрыл правый глаз. Убедился, что за ним не наблюдают, и распахнул оба. Облегченно вздохнул, наконец-то меняя положение невообразимо-затекшего тела.
   - Смотри, Соня! Да не туда, поверни голову!
   - Госпожа, а что Вы показываете?
   - Вон там, видишь?
   - Ой, как красиво!
   Барон с сомнением покачал головой. Сам он был неуверен, что в данную минуту замок выглядит как подобающе и готов к принятию гостей. К сожалению, никакой возможности первым въехать в ворота и навести внутри хоть маломальский порядок, у него не было. Оставалось только надеяться, что утомленные дорогой девушки не будут слишком взыскательными судьями.
   - О, Сонечка, обрати внимание на вышивку!
   - Просто прелесть! Какая тонкая работа, все детали видно... Вот это да! Госпожа, я не помню, а что означает букет синих цветов?
   - Соня, что я слышу! Ты что не помнишь ничего, что нам рассказывал обаятельный О..., Орб...
   - О-Брайнен, госпожа. А Вы не запомнили даже его имени, хотя рассказ предназначался Вам, а вот обаятельное общество мне терпеть ...пришлось.
   - Сонь, я думала, ты развлечешься..., я ведь только...
   - Госпожа!
   - Я же ушла потому, что и так в геральдике ... хорошо...
   - Гос-по-жа, ну помилуйте, только не надо мне объяснять из-за чего Вы - через две минуты!..
   - Через три!
   - Через две и точка! - оставили виконта даже не одного, еще хуже - Вы оставили его со мной. А я улыбалась, а я на него смотрела, а мне хотелось - плакать!
   - Хватит, Соня, перестань, это же неприлично!
   - Ваши родители так и сказали. Такой кавалер, а дочь...
   - Соня, я не вижу здесь никаких букетов, одни доспехи и оружие, о чем ты говорила?
   - Я? Ага, то-то! Вот посмотрите на шлем, видите?
   - Шлем?
   - Нет, внутри. Ну не совсем внутри, ну... Видите же?
   - Ага.... Нет, правда, Соня, вижу, маленький такой...
   - Госпожа, так что он значит? Расскажите.
   Обсуждения некого виконта кончились, и на лбу внимательно прислушивающегося барона вновь проступила морщина озабоченности. Чем ближе к замку - тем тяжелее на душе, все-таки в глазах юных и очаровательных девиц (даже если они и живут в проклятом Кёрсане) не хочется ударить в грязь лицом. Неизбежность позора зловеще маячила впереди, собственные мысли давили тягостностью, а из девичьих уст, как назло, вылетали одни лишь охи и ахи, перемежаемые подробными и не слишком занимательными объяснениями.
   Ристалл в очередной раз повел плечами, тщательно стараясь не шуметь. Страшно подумать, как часто в детстве увлекательные рассказы мамы о блестящих подвигах баронов Ристалл неизбежно перетекали в нудное и скучное заучивание всех элементов фамильного герба. Геральдика священного трепета у мальчонки не вызывала, а наоборот казалась самой жуткой штукой на свете. Вот и сейчас столько лет уже прошло с той поры, а сам он так, пожалуй, и не помнит, что же значат пресловутые синие цветы, и какого лешего их занесло на герб.
   - Черт! - внезапное озарение заставило барона так резко привстать, что он больно стукнулся головой о стенку кареты. Экипаж тряхнуло, девушки взвизгнули, но ничего не поняли... Сам же Ристалл почувствовал, что его прохватил холодный пот. Чертовщина... В его обычный уклад, похоже, что просочилась чертовщина.
   В звонкой и восторженной болтовне девиц (как же он не понял раньше!) речь явно шла о полотнище с фамильным гербом, коему и отводилась почетная роль главного украшения замка. Однако случилось так, что за время долгого отсутствия барона, а в родовой замок он вернулся всего неделю назад, гордый и роскошный некогда стяг превратился в грязную тряпку годную лишь для мытья полов. Естественно распорядиться об его замене Ристалл еще не собрался. Восхищение же девушек выглядело вполне искренним и даже отдаленно не напоминало насмешку. Между тем, даже обладая самым острым зрением, вряд ли бы можно было понять, что же вышито на замызганной ткани...
   Что же стряслось? В чем дело?! Даже мысль о том, что его обленившиеся вассалы наконец-то взялись за ум, показалась Его Милости дикой. Не сумев совладать со всплеском самого искреннего удивления, Ристалл приподнялся и высунул свою всклокоченную голову в окно.
   - Ваша Милость! Ну зачем же... - Амалия запнулась, убедившись, что внимательный до недавнего времени спутник, явно ее не слышит.
   - Что... Что-то случилось? - сердце охотно екнуло и приготовилось к падению.
   Барон очнулся:
   - Что? А, нет-нет, все в порядке. Простите меня, прекрасная Амалия. - Ристалл попытался пригладить раздуваемые ветром волосы и, смущенно улыбаясь, продолжил, - Просто я только что выяснил, что, несмотря на мое не очень хорошее состояние, я все же смогу принять Вас наилучшим образом.
   - Правда? - Амалия до сих пор не верила в благополучный исход.
   - Вот здорово! А как Вы узнали об этом? И вообще, что нас ждет, Вы скажете или это сюрприз? - любопытная Соня не оставила госпоже ни малейшего шанса поинтересоваться о чем-то самой, моментально вывалив на барона все возможные вопросы.
   - Разве я бы осмелился мучить неизвестностью двух моих очаровательных спасительниц? Тем более, я уверен, что Вас эта новость обрадует, так же как и меня. Я просто счастлив сообщить, что ко мне в гости приехала моя мать, которую я не видел уже почти полгода. Мне послышалось, что Вы любовались стягом на крыше, не так ли?
   - Ну да, он просто бесподобен.
   - Его повесили по приказу моей мамы. Обратите внимание на алую розу, обвивающую рукоятку меча - она здесь неспроста. На самом деле это специальный знак. Все для того, чтобы еще издалека было видно, что баронесса Ристалл в замке.
   - Замечательно!
   - А... Да, это просто прекрасно. Надеюсь, мы не стесним...
   - Ни коим образом. Представьте только, как она будет рада Вас увидеть. Между прочим, я у нее единственный сын, а значит, Вы...
   - Ладно уж, - Амалия заулыбалась, - Вы только уж не расписывайте слишком красочно наши геройства, Ваша мама заволнуется.
   В ответ барон лишь загадочно хмыкнул.
   ***************************************

Четырнадцатая глава

-1-

   - Это просто отвратительно! - Его Высочество сердито комкал в руках какую-то бумажку.
   - Ваше Высочество, - благообразный старец смотрел на принца с отеческой любовью. Алегзандера он воспитывал с двух лет и любил его, а вернее просто обожал, на много больше, чем своих собственных, к слову сказать, давным-давно выросших, детей, - Постарайтесь все же поглядеть на обстоятельства с другой стороны. Я бы даже заметил, со стороны государственной.
   Алегзандер потемнел лицом и попытался что-то возразить, но дальше зубовного скрежета дело пока не пошло.
   Седовласый наставник тем временем неспешно продолжил свою речь:
   - Я понимаю, что Вам нелегко. Да, весь Ваш установленный и тщательно спланированный для максимальной продуктивности распорядок нарушается. Внезапно, без всякого предупреждения. Конечно, Вы негодуете. И я понимаю, да-да, я разделяю Ваше справедливое возмущение. Но все же...
   Алегзандер тем временем методично рвал измочаленный лист бумаги на мелкие клочки. Выполнив это действие, Его Высочество аккуратно сложил обрывки в кучку и со всей силы ударил кулаком по столу. Тот выдержал, мебель для помещений, которые Его Наследное Высочество удостаивал своим частым посещением, выбиралась в соответствии с характером принца. Грязно-белые мотыльки бумаги залетали по комнате, постепенно оседая на ковер.
   - Я не виню Вас ни в чем, уважаемый Роксилен, - тон, коим были произнесены слова, заставлял усомниться в сказанном, - Внезапность, да. Я отлично понимаю, что учесть все невозможно. Но как, просто объясните мне, как можно иметь отношения с подобными ...- принц замялся, не нашел нужного слова и закончил тоном еще более взвинченным, чем в начале, - Дипломатия - тонкое искусство. Я отдал ее изучению, так же как овладеванию знаниями из прочих сфер весьма важных для управления государством многие годы моей жизни. Что тут говорить, я и сейчас, несмотря на все мои прошлые труды, продолжаю денно и нощно шлифовать мои познания. И что я вижу, все то, чему я отдал столько сил и стараний не стоит больше ничего! Отживший мусор, так, наверное, зовут его в других странах, раз уж они, не долго думая, нарушают все эти много лет устанавливающие уклады.
   - Простите меня, за то, что перебиваю, Ваше Высочество, - голос Роксилена дрогнул, и старец несколько мгновений боролся с сильным приступом кашля, - Ваше кхе-кхе, еще раз простите, кхе, Ваше Высочество. Вы абсолютно верно сами в начале нашего разговора охарактеризовали суть проблемы. Дааа. У нас нет отношений с Морентой, вернее сказать, те, которые существуют, нас не устраивают.
   - Вот именно! И надо задуматься, нужно ли нам то, что они предлагают. Да как можно говорить о серьезности их намерений, если неделю, НЕДЕЛЮ назад ни о каком договоре и речи не шло! Скажите мне, уважаемый Роксилен, разве же возможно решить какой-то важный вопрос в подобные смешные сроки. Ведь все нужно обдумать, даже не говорю о том, что сама церемония подписания, если она состоится, будет проходить в просто неприличной спешке.
   - Ваше Высочество. Мне действительно тяжело, так как я в полной мере разделяю Ваше мнение. Я всегда считал, что основательная подготовка и тщательные размышления себя окупают. Однако, Его Величество...
   Алегзандер издал болезненный стон:
   - Они нас не уважают, - произнес он упрямым голосом.
   ***********************************************

-2-

   Морента испокон веков относилась к числу западных соседей Кёрсана. Причем западность этого государства проявлялась не столько в его географическом положении, сколько в его внешней политике проводимой в полном соответствии с курсом, сообща устанавливаемым этим альянсом. Разумеется, за исключением тех периодов времени, когда весь Запад полыхал алым цветом, охваченный междоусобной войной. В эти, не столь уж редко встречающиеся в истории, временные отрезки каждый действовал на свой страх и риск, пытаясь урвать наиболее аппетитный кусок пирога. Впрочем, в подобных событиях нет ничего удивительного, и вряд ли они вообще заслуживают упоминания.
   До поры до времени Морента от своего окружения не отличалась, такая же страна, как и прочие, пусть и обладающая какими-то собственными характерными особенностями. Ее жизненный путь пересекался с дорогой Кёрсана ровно в той же мере, как это происходило со всеми Западными государствами, ни каплей больше, ни каплей меньше. Возможно, так оно все шло бы и дальше, но вот только в один прекрасный день страну потрясла жестокая смута.
   Мы не будем утверждать, что событие это было каким-то редким и вообще из ряда вон выходящим. В конце концов, речь все-таки идет не о благословенном Артууксе. Тем не менее, в этот раз мятежники почему-то решили, что вековой шаблон истории им не по вкусу. Может быть, они чувствовали, что слабы и не продержатся у власти долго, может быть, причина была в чем-то другом. Хотя, какая разница? Ведь речь идет не о том, планировали ли восставшие свои действия заранее или решились на них только под влиянием сложившихся не в их пользу обстоятельств.
   Важно другое. Впервые, да-да, впервые за бесчисленное множество лет одна из стран западного края, вернее ее новоявленные правители, захотела отринуть своих прежних союзников и заключить с Кёрсаном дружеский договор. Разумеется, при условии получения гарантий того, что они смогут удержаться во главе страны и им будет предоставлена защита в случае возможного давления со стороны прочих государств.
   Морента постаралась на славу и со времени захвата власти успела здорово испортить отношения с бывшими союзниками. Поначалу мятежников нисколько не волновал далекий внешний мир. Другие более насущные заботы как захват, а потом и удержание трепыхающейся и неподатливой власти в родной стране занимали все помыслы разгоряченных голов. Когда же обстановка постепенно приблизилась к нормальной, и счастливые победители оглянулись по сторонам, их глазам предстало весьма неприятное зрелище в лице на редкость разгневанных и оскорбленных государств Западного края. Те демонстрировали самые ясные намерения отомстить за свои попранные в Моренте интересы и явно не собирались довольствоваться самыми нижайшими извинениями и заверениями о непреднамеренности случившегося. На попятный идти было поздно, а значит, вмешательство извне казалось неминуемым и фатальным.
   В смыкающемся вокруг обреченной страны мареве безысходности Кёрсан внезапно засиял ярким лучом последней надежды. К нему-то и устремились все помыслы и мольбы отчаянно-нуждающейся в защите страны, точнее ее донельзя перетрусившей власти. Моренте позарез не хватало времени для соблюдения дипломатических процедур, страну трясло и качало и из стороны в сторону как спелое яблоко в ураган. Тряслась и дрожала новая знать, не стершая еще со своих холеных рук кровь старой. Расплата уже снилась ей по ночам, и ничего на свете Морента не жаждала сейчас сильнее, чем союза с Кёрсаном. Только быстрее...
   Его Величество Эрнст Третий не мешкал. Рано или поздно открытые военные действия с Западными начнутся опять, а значит, любой раздор, любое смятение в еще не слишком крепких рядах противника играет на руку нам. Может быть, с Морентой и не оберешься бед, но искушение взять под свое крыло эту взбунтовавшуюся страну слишком велико. Ну уж а вопрос, кто управляет теперь государством, Эрнста не волновал совсем. И без того дела да заботы.
   *********************************

-3-

   Кэр ощутил странный запах издалека. Может быть, и смешно в замке, где сейчас суетой, беспокойством и нервозностью пропитано все вокруг, попытаться расчленить общее на части. Впрочем, Кэртис мало, что замечал даже вблизи себя. И вообще очень бы удивился, если кому-то пришло на ум сказать Кэру, что за прошедшие два дня в мире много чего изменилось, и, что Кёрсана эти изменения очень даже касаются.
   Как ни странно этот запах настиг Кэра на месте, словно поджидал, его одного и никого больше. Легкое дуновение безумия. Кэртис не сомневался, он знал. Может быть, Его Высочество шел куда-то по своим делам, кто скажет, кто поспорит. Сейчас Кэртис остановился, он по-прежнему не смотрел по сторонам, не видел проходящих, пробегающих и проносящихся мимо людей. Он вообще ничего не видел, не помнил, не хотел.
   Сердце билось тревожно и со всем не по-своему. Словно чужое...
   В Кэртиса кто-то врезался, начал извиняться, оправдываться. Его Высочество качнул головой, от этого нечаянного движения стало капельку легче.
   - Что за...? - Кэртис постоял минутку, утихомиривая и убаюкивая не на шутку расходившееся сердце. Запах волновал его так, что в пору хоть... Впрочем, что за чушь.
   - Ваше Высочество, простите.
   - Идите куда шли и отстаньте. - Кэр повернулся спиной, жалея, что сам воспользоваться советом не может. Он просто понятия не имел, куда же он направлялся.
   - Что за бред! - Кэртис напряг содержимое своей головы, закусил губу. Проклятый аромат продолжал терзать ноздри, такое ощущение, что его никто другой не чувствует. Ладно, почему бы ему не пойти... Не пойти... к ... к Ардо! Точно, прекрасная идея. Конечно, еще можно бы было напиться, но это от него никуда не убежит, всему свое время. Кэртис немного отошел и с видом скорее беззаботным, чем встревоженным вприпрыжку устремился прочь.
   ****************************************************

-4-

   - Ардо? - Кэртис с грохотом ввалился внутрь, утирая со лба пот. - Ардо, Вы здесь или нет? Не понимаю, что происходит. Какое-то безумие, кровь земная!
   Человек с коричневой кожей по имени Ардо стоял спиной к двери. Он возился с чем-то поставленным на стол, что успешно загораживала его широкая спина, задрапированная накидкой крикливых, но притягательных красок.
   - Ваше Высочество? - голос звучал чуть глухо как у человека только что высвободившегося из цепких щупальцев кошмара.
   - Вы меня узнали с первого раза, Ардо, прямо на пороге! Что это у Вас там такое?
   Наставник чуть отодвинулся в сторону, позволяя Кэру увидеть размещенную на столе небольшую ванночку, непохожую на одну из тех, которые используют для различных нужд на кухне. Сосуд был очень простым по форме и не обладал практически никакой отделкой. Если конечно не принимать в расчет несколько невзрачных посеревших ракушек и отдельные крошки грязного песка, налипшие то там, то тут по краям. Внутри ванночки была налита вода.
   - Ритуальное омовение? - тоном напрочь лишенным деликатности поинтересовался Кэр. - Знаете, мне кажется, Вам воды не хватит.
   Ардо молча поглядел на Кэртиса немного странным взглядом и качнул свою чашку, в один бок, потом в другой и снова...
   Кэра замутило, голова поползла в сторону, а знакомый запах, из миски, откуда еще, начал обволакивать лицо.
   - Черт! Что же Вы здесь такое вытворяете?
   Темнокожий с видимым усилием поставил сосуд обратно, попытался улыбнуться:
   - Это больно, я знаю.
   - ?????? - Кэр понял, что всерьез опасается не только за свой, но и за рассудок "учителя".
   - Ардо, может быть, Вы...
   - Странно, что Вы так быстро услышали этот запах, Ваше Высочество.
   - Предпочел бы остаться глухим, - Кэртис фыркнул и с подозрением посмотрел на собеседника, - Если это Ваша какая-то милая шутка...
   - Ваше Высочество! - Ардо мастерски напялил на себя озабоченный вид и даже немного пригнулся, однако лихорадочный блеск, которым все еще блестели его глаза, впечатление несколько портил, - Я же не ожидал, я же не хотел...
   - Нет, правда? - несмотря на то, что желание превратить все в шутку и забыть было у Кэра сильным, ситуация, тем не менее, явно требовала прояснения. Пусть слегка, но все же... Лишним не будет...
   - Увы, не шутка, Ваше Высочество. Для меня - определенно нет, - если бы Его Высочество был знаком с чревовещанием, он бы, скорее всего, решил, что ртом Ардо для этих слов явно воспользовался посторонний.
   - Угу, - увидев, что развивать сказанное никто не спешит, Кэртис опять открыл рот, - Ардо, Вы сегодня дали обет молчания, что ли?
   - Ваше Высочество?
   - Мое Высочество. После того, как меня от Ваших... забав, скажем так, чуть кондрашка не хватила, Вы еще собираетесь молчать?
   - Но, ведь...
   - Никаких но! Я от Вас просто не отстану. И вообще Ваши действия в качестве моего наставника становятся все больше... Черт! - Кэртис подпрыгнул на месте прямо в конце своей разоблачительной фразы.
   - Что? - обеспокоенный, но по-прежнему несколько заторможенный Ардо повернул голову туда, куда указывал явно протестующий и слегка дрожащий указательный палец Кэра. Разумеется, смотреть нужно было на пресловутую мисочку, вернее на ее скудную отделку, уже не являющуюся таковой. Каждая из ракушек переливалась размытыми и замысловатыми оттенками, представляя собой сокровище неописуемой нежности и очарования. Песок же, да-да, те самые песчинки, которые совсем недавно щеголяли своей серостью и убогостью, сиял теперь с такой неистово-жгучей силой, что мог бы поспорить с золотом высшей пробы, и неясно что бы предпочел умудренный годами и опытом ценитель прекрасного и драгоценного. Видимо говорить о том, что вода также перестала напоминать прежнюю себя, а заголубела, расцвеченная бирюзово-фиолетовыми разводами, уже не нужно. Всего вышеперечисленного и так хватает за глаза.
   - Вот оно! - звучный голос Ардо зазвучал торжественно и взволнованно. - Вот оно опять!
   - Оно что? - Кэртис вскарабкался на стул, стоящий на безопасном расстоянии от стола, и поджал ноги. Происходящее ему определенно не нравилось.
   - Море и безумие...
   - Ардо, если Вы думаете, что я пойду вешаться с горя сам, Вы этого не дождетесь. Сначала я займусь Вами, так и знайте!
   - Какое блаженство! - наставник встретил пылающий нешуточным негодованием взгляд Кэра и вздрогнул, - О... Да, хорошо... Ваше Высочество. Конечно, Вы правы и...
   - Кто бы сомневался!
   - Я и так слишком долго... Да, я определенно перегибаю палку, а может, даже и рискую... Но, честное слово, Ваше Высочество, я был уверен, что здесь, в Вашей стране у меня ничего не выйдет.
   - Вышло, - угрюмо буркнул Кэр, ощупывая свою грудную клетку, взбесившееся сердце только что не прогрызало там дырку, чтобы вылезти наружу.
   Ардо встрепенулся и одним упругим прыжком устремился к Кэртису:
   - Да, нет. Но... Как? - темнокожий гигант одним махом подхватил стул с сидящим на нем принцем и быстро отодвинул его в угол комнаты, находящийся как можно дальше от благоуханного сосуда. Затем вихрем метнулся к окну, отворил его, содрогнувшись от ворвавшегося в комнату порыва ветра. После чего, зябко дрожа, бросился к столу, бережно взял в руки миску и накрыл ее сверху чем-то вроде крышки, испещренной мелкими точками. Похоже, крышка лежала на столе все это время, но оставалась незаметной, будучи очень тонкой, прямо-таки как лист бумаги.
   - Сейчас, Ваше Высочество. Потерпите еще чуть-чуть, все будет хорошо...
   Кэр попытался возразить, что все хорошо и так, но горло перехватило. Возмущенный принц напряг все свои силы, но ничего не вышло и во второй раз. Может быть, и к лучшему. По крайней мере, то, что Кэртис собирался сказать в этот второй раз, не отличалось особой вежливостью.
   - Но кто бы мог подумать. - Ардо сливал жидкость из своей чашки в обычный бокал, в котором еще оставалось немного вина, прямо через крышку. Вода все же текла. - И главное не только получилось... Но и ... Ваше Высочество, надеюсь, Вы на меня не сердитесь... Хорошо-хорошо. Но Вы вообще не должны были ничего... Просто ума не приложу. Сказать хотя бы вблизи, так ведь нет...
   ********************************

-5-

   ...Где-то далеко билось чужое сердце. Где-то вдали напряженные глаза смотрели сквозь кристально-ясную стену горизонта. Солнечные лучи жгли и без того раскаленный до предела песок. Впрочем, в этом месте пределы не существовали.
   Бешеные волны становились покорными как барашки, стоило им только приблизиться к золотистому берегу. Горячий песок обжигал прохладные водяные языки, причинял им боль, оставаясь безжалостным и спокойным. Волны все равно возвращались, одна за другой, они не пытались затушить неистовое пламя вечной муки. Только покорно склонялись перед раскаленной песчаной полосой и смиренно обмывали каждый камушек, каждую песчинку.
   Стайка обнаженных девушек выскочила на берег из пышной пены прибоя. Они тоже были обкатаны волной, как и все на много-много миль вокруг. Стройные тела блестели под яркими лучами солнца, стоявшего в зените.
   - Ай йо ленто би ридо! - гортанные полузвучья гулко разнеслись по сторонам, в то время как каждая из девушек в свою очередь повторяла "Ай йо ленто би ридо!", и невозможно было понять, какая же из них произнесла эти слова первой.
   Наконец затихли звуки последнего голоса, и все они повернулись к воде, единые в слитном порыве непонятного, но сильного чувства. Нарочитая медленность движений, будто бы наполненная своим тайным смыслом, завораживала и отвлекала одновременно. Словно бы непонятная торжественность скрывала в своей глубине что-то другое, служила своеобразной ширмой для чего-то еще более значительного, чем сам ритуал. Словно бы что-то...
   Согласное движение показалось быстрым как вспышка. Вот только что ни одна грациозная фигурка не шевелилась, а вот каждая уже метнула в воду мерцающую алую раковину. Воздух вскипел, напоенный сотней тысяч брызг, зыбкая пелена на миг отрезала берег от суши.
   Девушки одновременно присели на корточки, сомкнули вместе изящные ладони, откинули волосы, упрямо лезущие в глаза. Вода меж тем стала гладкой как стекло, лишь легкое колыхание показывало, что неведомая сила не смогла лишить ее всей своей силы. Впрочем, судить о желаниях и возможностях неведомого всегда трудно, и кто знает наверняка, чего оно хотело добиться.
   - Би ридо. - на этот раз, это было похоже на стон, угасший так же быстро, как и возникший. Множество девичьих рук устремилось к послушной воде, они поспешно и взволнованно наполняли ковшички, сделанные из ладошек, голубоватой влагой.
   Потом каждая внимательно вглядывалась в сложенные руки, просеивая через них воду. Вылив все, набирала следующую порцию. Пока ни одному стройному и нежному созданию не удалось увидеть через хрустальную толщу желанное. Но они не останавливались, ведь каждая из них была усердна и терпелива. Рано или поздно...
   Рано или поздно...
   **************************

-6-

   - Значит, Морента, - Озерс вскинул блестящие серые глаза и задумчиво посмотрел на Эрнста. - Морента... - граф еще раз попробовал старое слово на языке и пару минут провел в безмолвии, размышляя, - А Вы знаете, Ваше Величество, это может стать весьма интересным.
   - Возможно, - Эрнст коротко кивнул, несомненный интерес уже привел к тому, что у него не осталось времени для сна. Счастье еще то, что ему самому не приходится заниматься всей этой показной шелухой для проведения церемонии. Заботы по ее подготовке аккуратным, но ощутимым грузом легли на плечи Его Высочества Алегзандера. И правильно - учиться лучше всего на собственном опыте, как это иногда ни утомительно, а не за чтением умных книг.
   - И Вы хотите, Ваше Величество? - в голосе графа явственно зазвучали оживление и надежда.
   - Ну, да. Я полагаю, что у Вас здесь не так уж много занятий. - Его Величество окинул взглядом обстановку в комнате. У окна на небольшом трехногом столе красовалась затейливая композиция из бессчетного множества свечей, по всей видимости, больше на него просто не влезало. Озерс коротал свободное время очередным сеансом вызывания духов или чем-то вроде того.
   - Как в тюрьме, - поймав полный сомнения взгляд короля, Озерс махнул рукой, - Ладно-ладно, только не говорите, что Вам лучше знать.
   Эрнст сдержанно улыбнулся:
   - Конечно, не буду, любезный граф.
   Озерс между тем рассеянно постукивал пальцами по спинке кресла:
   - Нет, но... Все же, Ваше Величество, как обидно!
   - Простите?
   - Ведь я бы сейчас мог...
   - Озерс, у Вас сейчас медовый месяц и
   - Оно и видно. О, простите меня, Ваше Величество!
   - Ничего страшного, граф. Вы и так займетесь всей подготовкой дела, разберетесь с возможными подводными камнями... Впрочем, что мне Вам рассказывать, все как обычно. Ну уж а то, что все будет происходить, так скажем, негласно, разве же это причина для сожалений?
   - Ну, разумеется, нет, - трагическим голосом отозвался Озерс.
   В наступившем молчании граф явно предавался горестным мыслям. Несмотря на обилие заслуг перед государством в общем и самим Эрнстом Третьим в частности, Озерс всегда опасался того, что он вдруг окажется неоцененным, забытым или вообще отодвинутым на второй план.
   Наконец граф видимо понял, что затянувшаяся пауза уже стала не слишком удобной, и попытался найти другую тему для разговора. Нещадно терзаемый скукой и переживаниями за судьбу любимой жены, Озерс отчаянно страдал из-за того, что поделиться своими опасениями или просто поговорить о чем-нибудь ему было не с кем.
   - А Вы, Ваше Величество, я полагаю, что Вы сейчас прямо из Среднего Зала? Если судить по времени, то...
   - Вы правы, Озерс, - Его Величество легко согласился, графа определенно бы не обрадовало упоминание места, откуда только что вернулся правитель Кёрсана. Не то чтобы умелый дипломат всерьез верил, что пыточные застенки существуют только в государствах Западного края, просто чувствительный граф предпочитал подобные вещи не замечать. А сейчас, когда все мысли Озерса летали вокруг Амалии, затрагивать в разговоре с ним такие болезненные темы и вовсе было бы бестактно. Тем более что нынешний визит монарха к мастерам заплечным был в какой-то мере связан с самим графом. Оставалось надеяться, что не с его женой.
   - Понятно... - Озерс вздохнул, попытался найти что-нибудь более увлекательное или даже веселое для поддержания вялотекущей беседы, но в своем начинании не преуспел:
   - Ваше Величество, я не нахожу себе места!
   - Милый граф, не переживайте так сильно, с ней все будет хорошо.
   - Если бы знать наверняка... Ваше Величество, ведь я, ведь из-за меня... Я же позволил, я отпустил...
   - Озерс, что Вы говорите, Вы же не могли помешать.
   - Правда?! Ваше Величество, я просто не понимаю, как же это все стряслось.
   - Постарайтесь отвлечься, - Эрнст поймал себя на том, что его голос стал мягким как у человека, говорящего с маленьким ребенком, - Не переживайте так сильно, Амалия не одна, с ней надежная охрана. Ничего плохого не произойдет.
   - Ах, Ваше Величество, Вы единственный человек на свете, который может меня утешить!
   **********************************

-7-

   - Мне очень приятно, - Амалия не кривила душой, у Его Милости действительно оказалась чрезвычайно милая мать. Это моложавая дама с густой седой шевелюрой с самого порога окружила нежданных гостей и собственного сына заботой и вниманием.
   - Спасибо Вам за все, - разомлевшая от нахлынувшего уюта Соня и вовсе смотрела на баронессу с обожанием.
   - Вам нужно отдохнуть, - теплая улыбка хозяйки грела не меньше, чем жарко натопленные камины. Амалии казалось, что сама она уже насквозь пропиталась атмосферой домашнего счастья, несмотря на то, что порог переступила всего десять минут назад.
   - Еще раз простите меня за нетерпение, - продолжала между тем баронесса, - Я прекрасно вижу всю бестактность моего поведения, с моей стороны просто невежливо отягощать Вас лишними расспросами, но все же я пока не поняла, что же произошло с моим сыном?
   Увидев, что барон уже открывает рот для очередного объяснения, Амалия моментально заспешила с собственным. Ее и так встретили здесь заботой и любовью, и она вовсе не хотела выслушивать бесконечные и, скорее всего, не заслуженные слова благодарности. Ничего такого она не сделала и точка!
   - О, госпожа баронесса, поверьте, ничего серьезного не произошло.
   - Дорогая Амалия, я все понимаю, но все же, что именно случилось? Не беспокойтесь за меня, я могу перенести многие потрясения.
   - На Вашего сына напали разбойники, ну и... Но все...
   - Разбойники? - баронесса вскинула тонкие брови и внимательно посмотрела на Ристалла. Тот ответил ей смущенным взглядом и быстро заговорил:
   - Да-да, мамочка, все именно так и было. Видите ли, мой кучер свернул не на том повороте, вот я и оказался в этом опасном месте... Вы знаете, поворот Верхней и Нижней... Мне повезло, что звук приближающейся кареты спугнул мерзавцев, меня только оглушили, вот и все...
   - Кучер... - еле слышно буркнула себе под нос баронесса и продолжила громким голосом, обращаясь ко всем присутствующим, - Да, конечно, я поняла, что это за место. В следующий раз тебе следует быть более осторожным, сынок, - явно пропуская мимо ушей заверения барона, его мать обратилась к Амалии, - Моя душенька, я Вам так благодарна, Вы же спасли моего сына.
   - Да что Вы... Ничего такого...
   - Ну уж нет. Даже и не надейтесь, что Вам удастся избежать заслуженной похвалы. Но не сейчас, конечно. Делать что-нибудь впопыхах да кое-как я не привыкла, а Вам сейчас нужно переодеться, согреться и отдохнуть. Вам тоже, Соня.
   - Спасибо Вам.
   - Это я должна быть благодарна, а вовсе не Вы. Сейчас Вам покажут Ваши комнаты, располагайтесь как дома. Поговорим потом, за ужином. Все больше ничего говорить не нужно, до вечера. А я пока займусь своим пострадавшим сыном.
   Амалия смутилась, поняв, что за все это время раненного барона не положили в постель. Она быстро подхватила за руку еще пытающуюся что-то сказать Сонечку и решительно повлекла ее за служанкой, так вовремя появившейся по призыву хозяйки дома.
   *******************************

-8-

   Роскошный ужин превзошел все, даже самые смелые ожидания гостей.
   Восхищенная Амалия без устали награждала хозяйку комплиментами до тех пор, пока не почувствовала, что язык во рту уже ворочается еле-еле, а по всему телу разливается приятная дремотная слабость. Вот тогда-то открылась и причина странного молчания Сони в конце ужина, та, оказывается, уснула прямо за столом, каким-то чудом умудрившись не уткнуться в тарелку носом. А так как сногсшибательно оформленные блюда были хороши всем, но абсолютно не оставляли широкого поля для обзора, то истинный повод, из-за которого девушка перестала участвовать в беседе, некоторое время оставался загадкой.
   Таким образом, вечер сам собой подошел к концу. Не проснувшуюся до конца Соню отнесли в кровать два плечистых лакея. Амалия до своей дошла сама, предварительно пожелав доброй ночи барону и баронессе, хлопнулась на мягкую перину и тут же забылась крепким здоровым сном.
   Спустя некоторое время в замке Ристалл стало совсем тихо. Проворные слуги, под чутким руководством баронессы, ловко убрали все следы недавнего пиршества и отправились на покой. Мать барона же, сложив с себя груз домашних забот, направилась к своему сыну. Впрочем, слова "мать" и "сын" в данном случае не слишком уместны. На самом деле... Хотя, прежде чем разобраться, подождем сначала конца разговора, который уже успел начаться.
   - Значит, разбойники?
   - Я был на седьмом небе от счастья, представляешь, ломал голову, что же такое сказать и ... Услышал, они были уверенны.
   - Звучит глупо.
   - Не глупее, чем обычные речи этих кёрсанских ротозеев. Явная напраслина, ее у нас всерьез не воспримут. Как представлю, какой мерзкий слушок пошел бы гулять... Ведь я уже пришел в себя, только собирался подняться на ноги, и слышу - шум. Что делать - бух назад, на землю, закрыл глаза. Только и думал, хоть бы проехали, не остановились. Подумать только, я бы в такое посмешище превратился, и вся недолга.
   - Ну-ну. Так скажи-ка мне на милость, что же там такое случилось на этой твоей ... прогулке?
   - Угораздило просто, сам не знаю как. Эта проклятая карета взяла просто развалилась на куски, лошади еще вроде понесли сначала... Ничего я еще приведу к ответу этого... этого...
   - Без выражений. Зачем ты вообще в нее залез?
   - Не помню. Какая теперь разница.
   - И верно. Есть более насущные вопросы.
   - Какие же, мама?
   - У меня до сих пор нет внуков.
   - Но кто мог знать, что...
   - Никто. Я вовсе не собираюсь обсуждать твою прежнюю жену, Гастон. Разговорами делу не поможешь, а я не молодею.
   - Тогда...
   - Тогда не нужно меня перебивать. Скоро ты отправляешься в очередной твой поход?
   - Я смог бы пожить пару месяцев дома, но все равно же...
   - Прекрасно. Этого времени должно хватить. Скажи мне, как тебе понравилась Амалия?
   - Но, мама!
   - В чем дело? Она не замужем, не так ли?
   - Да, но... Это как-то...
   - Ничего такого, она явно питает к тебе теплые чувства.
   - Ты так думаешь... Но почему именно она? В конце концов, ты о ней почти ничего не знаешь.
   - Благородное происхождение видно и так. Прекрасная кровь, порода... Подтверждения не нужны. Кроме того, она больше тебе подходит, чем кто-нибудь из наших девушек.
   - Почему?
   - Все вырождается. Они слишком хрупкие, слабые, впечатлительные. Чуть что не так и... Моника - прекрасное подтверждение.
   - Ты выбрала ее сама.
   - Знаю и не хочу повторно полагаться на неженку. Из-за нее я и так потеряла почти полгода. К тому же не забывай, что хотя бы ее приданное, надо отдать ему должное, сослужило нам хорошую службу, особой нужды в деньгах у нас теперь нет... Ладно, хватит отвлекаться. Так вот Амалия... Погляди сам, эта девушка путешествует одна, в чужой стране. Ни одна из дочерей моих подруг на подобное не решилась бы. Четыре человека охраны! Да никогда в жизни.
   - Мама, она не просто путешествует, она едет к тетушке в Артуукс. Если мы будем ее задерживать... Она ведь спешит...
   - Свадьба не займет много времени, Гастон. А потом, ты можешь съездить с ней вместе. Познакомишься хоть с какой-то родственницей, мало ли... В Кёрсан ты с ней само собой не поедешь...
   - Ну, я не против. Все лучше, чем...
   - Значит, ты согласен. Хорошо, осталось продумать наши, то есть, конечно, твои действия.
   - И с чего тогда начнем?
   *******************************

-9-

   А вот и обещанные объяснения. На самом деле так называемая мать барона Ристалла вовсе не приходилась барону матерью. Тем не менее, она действительно являлась Гастону ближайшей родственницей, а именно бабушкой по отцовской линии.
   Конечно, как и у любого человека на земле у Ристалла мать все-таки была. Эта бледная девица, происходившая из многочисленного семейства вконец обедневшего барона Крег-Арда, чьи владения располагались на северо-западной окраине страны, разрешилась от бремени в семнадцать лет и тут же была задвинута волевой свекровью в самые темные уголки замка баронов Ристаллов. Крайне нерешительная и робкая от природы барышня даже не пыталась хоть как-то протестовать против подобного обращения и выражала горячее желание выполнять любые прихоти матери своего мужа. Тем более что супруг Элеоноры и единственный сын рано овдовевшей баронессы посещал родовой замок крайне непродолжительными наездами, то есть претендовать на его защиту молодая жена при всем своем желании не могла. Впрочем, собственная невестка крайне мало интересовала баронессу, по сути дела дальнейшая судьба молодой женщины была ей безразлична. Истинная хозяйка замка Ристалл уже получила, то, что хотела - собственного сына, очаровательного шалопая, которого она назвала Гастон.
   В скором времени Элеонора лишилась мужа, точно также как некогда и супруг ее свекрови, он нашел свою смерть на поле брани. Героическая гибель мужа произвела на его супругу самое тяжелое впечатление, видимо в глубине души она еще продолжала надеяться на избавление от страданий и счастливую семейную жизнь. Увы, сладким мечтам сбыться не пришлось.
   Нянчившейся с "сыном" баронессе не пришлись по нраву затяжной траур и надрывная скорбь Элеоноры. Подумав о том, как избавиться от вечно рыдающей молодой женщины, само унылое присутствие которой ровно, как и глаза, вечно набухшие слезами, начали действовать ей на нервы, свекровь незамедлительно приняла свое решение. Сильная воля и имеющиеся в наличии некоторые денежные суммы, боевые подвиги мужчин Ристаллов приносили неплохие плоды, позволили начать на изрядном отдалении строительство другого замка, на быстрое завершение которого баронесса очень рассчитывала.
   Увы, оказалось, что возведение замка дело не столь уж скорое, а скорее даже затяжное до невозможности. Избавиться от общества вечно слезливой Элеоноры, которое могло плохо отразиться на подрастающем мальчике, оказалось не так-то просто. Однако на помощь баронессе пришел счастливый случай, унесший жизнь погруженной глубоко в пучины отчаяния невестки. С тех пор прошло уже много времени и понять наверняка, что же произошло на самом деле довольно трудно. Возможно, Элеонора пострадала на строительстве замка, отосланная туда с глаз долой, видимо там ей на голову свалился небрежно укрепленный камень. Вполне вероятно, что трагическая случайность случилась и в родовой обители Ристаллов, когда невнимательная девушка оступилась, спускаясь с лестницы. Впрочем, что без толку гадать о делах давно прошедших дней, когда наверняка ясно лишь одно, после смерти невестки баронесса смогла наконец не отвлекаясь больше ни на что заняться воспитанием нежно любимого сынишки.
   Результаты трудов мудрой женщины оказались действительно впечатляющими. Ей удалось то, что на протяжении многих поколений существования рода Ристаллов считалось невозможным, а именно она сумела привить юному Гастону прекрасные манеры и любезное обхождение. Стоит заметить, что производящие неподражаемое впечатление на поле боя отважные Ристаллы, моментально растрачивали весь свой блеск, только переступив дверь салона. Грубоватая резкость и мужественность, принимаемые большинством за неотесанность, лишали баронов очень многих возможностей светской жизни, а также не давали ни малейшего шанса породниться с более знатными, чем они сами, особами. Не помогала тут даже внешность, буйная фамильная привлекательность действовала лишь до той минуты, пока ее владельцы сохраняли значительное молчание.
   А вот баронесса преуспела. Разумеется, она даже не думала о том, что бы хоть как-то изменить природную сущность Гастона. Ей это было ни к чему, мать лишь хотела для своего сына блестящего будущего. Что ж, когда барон Ристалл вырос, он на самом деле произвел самое благоприятное впечатление на девичьи сердечки столицы Крана и сумел жениться на девушке поистине голубых кровей, за которую к тому же полагалось и значительное приданное.
   Хорошо бы хорошо, да только... Тут и начались проблемы. Выбором невесты для сына баронесса занималась сама, подобная отстраненность Гастона отнюдь не указывала на его инфантильность или излишнюю подчиненность мамочке. Просто, фактически девушка выбиралась лишь для того, что принести баронессе внуков, а также следить во время практически постоянного отсутствия барона за порядком в одном из замков. К указанному времени Ристаллы уже располагали двумя замками, что на редкость утомляло и раздражало баронессу. Сам же барон, вовсе не лишенный девичьего внимания, предпочитал проводить время в занятиях, издавна считавшихся подходящими для мужчин своего рода. Там вдали от дома между ратными подвигами он и совершал свои победы над слабым полом.
   Моника показалась баронессе идеальной кандидатурой, она чем-то неуловимо напоминала почившую Элеонору и явно должна была оказаться для Гастона прекрасной парой. Увы, голубая кровь неженки преподнесла маме и сыну немало неприятных сюрпризов.
   **********************************
  

Пятнадцатая глава

-1-

   Шорох... Просто тихий звук в пустоте, шевеление за портьерой. Ничего такого, не обращай внимания, не надо так...
   - Кто здесь? - пусть не ответят, не надо, все может быть тихим и незаметным. Ведь можно же даже не понять... Можно?
   - Я все слышу! Кто здесь? - только не отдергивай, спрашивай и все. Не надо, Гераглэдис, что ты делаешь?
   За тяжелыми темными складками никого не было, совсем никого. Еще не веря, она настороженно провела рукой по шероховатой стенке, вздохнула и без сил обмякла, безвольным комком свалившись на пол. Безупречное угольно черное одеяние траура мялось, когда Гераглэдис сползала все ниже, беззвучно распластываясь и растекаясь как позорная клякса на чистом листе бумаги. Изящные черты немолодого лица, припухшие от усталости, застыли, сведенные болезненной судорогой. Минуту другую Гераглэдис не шевелилась. Потом она все же заплакала, сначала тихо, давясь собственными слезами, потом все громче и страшнее, чуть ли не крича... Болезненная дрожь охватила тело, она рыдала во весь голос, а лицо то искажалось, замерев очередной скорбной маской, то в него словно вселялись злые духи, вгрызающиеся своими острыми кривыми зубками в каждый нерв, в каждую черточку. Они пели и плясали эти посланники вечного зла, они радовались ее горю и вопили во все горло свои мерзкие песни, и все это отражалось на дергающейся мертвенно бледной личине, которую некогда беспечные поэты называли самым красивым личиком Артуукса, да счастлива будет вовеки дней его королева. "Ну что получила!" - визжало ее сознание, а она мучительно подвывала ему сама. "Ну что счастлива?!" - она не смела просить о пощаде, таким как она смерть слишком большой дар. Так и будь-ка ты счастлива! Вовеки дней, вовеки дней, вовеки дней...
   - Я хочу умереть! - она все равно не выдержала, закричала, пугаясь собственного крика, проясняющего разум. Только-только забрезжили первые искры в глубине сведенного корчами боли рассудка, как вдруг раздался голос:
   - Мама? Мама не плакай, все хорошо. Мама, давай я с тобой поплакаю!
   Она тяжело выдохнула спекшийся на губах воздух, в лицо словно бы плеснули ледяной водой, мучительная краска запылала яркими отблесками стыда.
   - Ммилый... - она даже не могла найти добрых слов, но отчаянная, нежная, трепетная, самая огромная в мире любовь к этому крошечному человечку уже правила всем ее существом. Вовеки дней.
   - Ты что, хороший? Мама не плакала, а ты почему не спишь, а малыш?
   - Я же слииишал... - он забавно растягивал звуки, оттопыривая при этом нижнюю губу. А что, мамочка, ты бы его могла возненавидеть за эти пухлые губки или же ты... Ведь можно просто забыть, правда, а потом... - Мам, не надо так, а то мне стало за тебя грустно.
   - Грустно? За меня? - она подхватила его на руки и прижала поближе к сердцу. Никаких угрызений совести, никаких. Он для нее не оправдание и не укор грызущей совести, ни за что. Он смысл, вечный смысл, ради которого она стерпит все, ни разу не усомнившись в собственной правоте. Он ни в чем не виноват, и более того Я Его Люблю! - Но милый за мамочку не нужно грустить, ведь я же...
   - Тебе было плехо. - он заботливо провел своей неловкой ладошкой по ее щеке, напряжение медленно уходило. - Видишь, слезки!
   Она не выдержала и рассмеялась, с таким серьезным укором смотрел на нее малыш. "Господи, - подумала Гераглэдис, - если ты не простишь меня, то ты не Бог. И не важно то, что я себя никогда простить не смогу, но ты-то, ты-то..."
   - Ну ты что, какие же это слезки, это у тебя ручки мокрые! - и быстренько, пока не начал возражать ее отважный защитник, - И вообще мамочка очень хочет спать, - она сладко зевнула, как не странно ей тотчас захотелось уткнуться головой в подушку. Только бы ничего не снилось.
   - Плявда? - внимательный взгляд не изобличил никакого обмана, и ее малыш решил поделиться собственным признанием, чуть понизив при этом звонкий голосок, - А знаешь, я тожа.
   - Вот это да! Знаешь кроха, такие вещи называются "совпадение".
   - Сафподение.
   - Угу. И раз уж так случилось, то мы сейчас пойдем в одну кроватку. Хорошо?
   - В твою или ... - она фыркнула и закружила его над головой.
   - Ну-ка, ну-ка, лапки в лапки и бегом. Что смотришь, мама до твоей кроватки еще не доросла! Бу-бух! - они с громким шумом упали на мягкую перину и одновременно плотно закрыли глаза.
   - Спокноч... - его губки еще не успели справиться с этой скороговоркой, а он уже спал, ровно посапывая, как будто не утешал свою мамочку совсем недавно.
   - Спокойной ночи, - испуганно ответила она, но перед глазами все уже плыло и таяло...
   - Без снов... - еще успела взмолиться Гераглэдис, прежде чем ее подхватил бурный поток и понес неведомо куда. Сил для сопротивления у нее уже не было.
   ******************************************

-2-

   - Ваше Величество?
   Она очнулась на полу, холодном и безжалостном. В голове еще крутились обрывки бреда, похоже, он был очень трогательным и сладким, ведь улыбка даже не сразу стекла с ее узких губ. Такое странное ощущение...
   - В чем дело, Мелана? - она ответила, привычно чувствуя излишнюю резкость голоса, избавиться от которой не было в ее власти никогда. Хотя зачем же? Сейчас эти нотки властности в голосе будут как можно кстати, прямо ко двору. Несколькими скупыми движениями Гераглэдис оправила одежду, не слишком прислушиваясь к почтительному ответу, монотонным шепотом бубнящемуся ей из-за двери.
   - Мелана потрудись войти и начать с начала, а то тебя почему-то плоховато слышно. И лучше поживее. Надеюсь, я понятно говорю?
   - Да, Ваше Величество, простите меня, Ваше Величество, - в голосе была покладистость. О да, да, конечно. Куда же без нее? А в глазах, пронырливых и бесстыдных, любопытство. Быстрое любопытство, почти мгновенное, раз и нет. А потом разочарование, только что губки не надула. Ах ты моя куколка. Видно и тебе наши новые забавы по нраву. Интересно-то как! Ой, как здорово, что попала к самой королеве, такое видела! Всю жизнь рассказывать можно...
   - Ваше Величество, мне так неловко... В этот поздний час... А Вы еще не лож... - Вот-вот, это правильно. Как же приятно, когда достаточно одного твоего взгляда для того, чтобы сладкий ротик с немелодичным щелчком закрылся на замочек. Ничего ты не дождешься, крошка. Мне не нужно зеркала, вообще ничего не нужно, чтобы привести себя в порядок. Я безупречна. Помните, Ваша королева безупречна! А если ее прокляли, там наверху ... так это не Ваше дело!!!
   - В чем дело, Мелана? Вы решили проверить, не мучают ли меня кошмары или все-таки что-нибудь более важное ... Вас... привело... сюда? - с каждой паузой лицо девушки становилось все более виноватым, доверчивым, испуганным... Сейчас заплачет и уйдет. Жди, как же!
   - Дитя, Ваше Величество, - голосок дрожал. Почему не говоришь бедная сиротинка?! Хочешь же, почему молчишь?! Ладно, хватит Гераглэдис. В руки себя и быстро. А не то... Да и сама знаешь, как не старайся, не сойдешь ты с ума, не та порода. Такие как ты все выносят. Настоящий сухарь не размочишь.
   - ... капризничает...
   - Мне послышалось, что Вы сказали, что Его Высочество изволит капризничать? - Почему они не ограничиваются ей одной, чего ждут от малютки? Сама знаешь, Гераглэдис, перестань... И ведь боятся, ничего не знают, а все равно...
   - Простите. Ваше Величество. Но принц отказывается ложиться спать...
   - Мелана, я не понимаю, что ты такое ... болтаешь. Когда я целовала сына перед сном, он уже ложился, не так ли?
   - Ваше Величество, мадам Рости не может ничего сделать. Он хны... Его Высочество не в духе уже час и ... - Интересно, в чем же все-таки дело... В слухах или в чьем-то чутье? А может, в укоренившейся привычке? Да нет, наверное, все-таки в Гарольде, надеюсь, он сейчас в аду. А еще больше надеюсь, что мой личный ад оттуда не видно. Слуги... Сейчас даже они встали на изготовку, потеряли разум в ожидании момента, когда мною можно будет помыкать.
   - В следующий раз, мне нужно будет сообщить сразу же, - пощечина приятным шлепком оборвала медоточивую канитель девчонки. - Передай мадам Рости мои слова. А на твое место придется подобрать кого-нибудь более подходящего. И еще постарайся запомнить, думаю, тебе пригодится, мне не нравится, когда за мной шпионят. И еще сильней я не люблю, чтобы о Его Высочестве отзывались непочтительно. Поняла?
   Визгливый скулеж и нежные слезы невинного ребенка. Ой, не верю, что не поняла за что, ой, не верю... Уж я постараюсь, что б тебе пригодились мои советы, время мое не уйдет, не отпущу, не позволю. Кем бы я не была, какой бы не была, но сын-то у меня есть!
   - Твоя королева задала тебе вопрос... - а вот таким тоном людей обычно отправляют на эшафот. И она, Гераглэдис это уже кстати делала. Не только на эшафот! Королева улыбнулась в такт обличительной мысли вырвавшейся из темных глубин венценосной и просто очаровательной головки. Да не только, ну и что? Не важно, что ей больно, что она в огне. Об этом не узнают. Вам меня не судить.
   - Да, Вваше Велиичествоо. Простиииитее... - и дальше сплошные ааа и ооо... Жалкое зрелище, ох жалкое.
   ***********************************************

-3-

   О том, что он пришел в себя, Кэртис объявил не сразу. В конце концов, вина Ардо перед ним была очевидной, в чем бы она не заключалась. А значит, нет ничего удивительного в том, чтобы потерпевшему были преподнесены все соответствующие моменту извинения, да и не только они. Однако хлопотливые и, похоже, вполне искренние заботы наставника ему вскоре прискучили, тем более, что, дрожа от холода, последний все же не спешил закрывать окно, видимо решив замерзнуть заживо в знак искупления. Кэр не мог сказать, что он уж сильно против такого принятого и без сомнения взвешенного решения, однако мерзнуть за компанию сам не собирался. Поэтому, он и поспешил решительно прервать монолог Ардо, чей основной смысл сводился к каким-то роковым случайностям, совпадениям и вообще превратностям судьбы. Ну, или к чему-то в этом роде, когда у тебя зуб на зуб не попадает, не говоря уж о только что перенесенных волнениях, судить более точно затруднительно. Да и, откровенного говоря, Кэр в обеспокоенную болтовню особо не вслушивался, довольствуясь лишь пламенными интонациями, которые говорили сами за себя.
   - Ваше Высочество, я просто не могу представить каким образом я смогу хоть как-то избавиться от неблагоприятного впечатления, кое я без всякого сомнения вызвал и...
   - Два варианта.
   - А? - выражение лица учителя было таким, словно ближайшие десять лет он рассчитывал говорить сам, желая в полной мере воспользоваться и насладиться немотой своего слушателя.
   - Ага. - Кэртис с отвращением отбросил темную руку с неправдоподобно розовыми ногтями, продолжающую заботливо оправлять и одергивать намотанную на принца легкую и крайне цветастую накидку. Тепла, а значит, и толка от этого сомнительной по своему внешнему виду хламиды было чуть. - Руки прочь. Так вот, я сказал два варианта. Или Вы обратитесь в хладный труп прямо на моих глазах и сделаете это достаточно конвульсивно и впечатляющие, чтобы это не только все искупило, но так же и послужило оправданием моей преждевременной кончины, которая очевидно не помедлит наступить следом. Да?
   Ардо машинально кивнул, тут же спохватился, что соглашается на что-то не то, но перехватить инициативу ему уже не удалось, так как Его Высочество с неиссякаемой решительностью, которая уже выплескивалась через край, взял дело в свои руки. Прервать его сейчас обещало бы быть делом нелегким.
   - Второй вариант. Несоизмеримо более легкий, более понятный, более доступный и вообще... Да, он абсолютно лишен красочности и всех Ваших колдовских прибамбасов, Ардо. Вам интересно? - наставник воззрился на принца с видом наиболее осмысленным из тех, коими он обладал на протяжении последнего получаса. - Я вижу, да. Тогда, - Кэртис перешел на крик и даже привстал на стуле, но тут же рухнул обратно, отмороженные конечности уже напрочь отказывались повиноваться, - ЗАКРОЙТЕ ОКНО!!!!
   На сказанном Его Высочество не остановился, и все то время пока остолбеневший чернокожий сначала пытался понять сказанное, а затем, спохватившись, наконец принялся его срочно исполнять, впопыхах то, врезаясь в угол стола, то, никак не справляясь с оконной задвижкой, так вот все это время Кэртис продолжал свой монолог. Увы, составляющие его выражения, несмотря на свою несомненную красочность, вовсе не относились к тем, которые обычно принято использовать в обществе, которое претендует на то, чтобы его именовали приличным. Можно добавить лишь, что на протяжении всей своей обширной речи принц ни разу не повторился.
   - Ваше Высочество! - удачно воспользовавшись моментом, когда Кэртис перехватывал дыхание, "мэтр", справившись с оконными створками, поспешил вставить словечко в свою защиту, невзирая на яростный протест, немедленно выраженный Кэром, тут же начавшим лихорадочно отмахиваться руками, и всем своим видом демонстрирующим полное нежелание что-либо слушать. - Ваше Высочество, я понимаю, что выгляжу сейчас в Ваших глазах несколько глупо...
   - Воздержусь, - Кэр озабоченно оглянулся по сторонам, будто что-то прикидывая, - Да Вы не беспокойтесь. Вот я посижу немного, отогреюсь, да и пойду себе... А Вы ... можете продолжать... Что Вы там такое делали? То есть не важно, я не...
   - Ваше Высочество, когда я Вам расскажу...
   - Никогда, мне хватило, того, что я видел и перенес. Предпочитаю, оставаться в неведении.
   - Но Вы же не понимаете...
   - И слава небесам. Все, Ардо, мне пора. Думаю, что на пару недель нам стоит отказаться от занятий, как-то мне, знаете ли, не по себе немного. Но Вы не волнуйтесь...
   - Все дело в Оль, но когда о ней идет речь, мужчины всегда трепещут от страха. Только избранные... Хотя, о чем я? Вы же тоже выбираете безопасное незнание...
   - Ардо, Вы думаете, я легко поддающийся на Ваши уловки идиот? - Кэр помедлил возле двери, нерешительно переступая с ноги на ногу.
   - Ваше Высочество, разве я бы осмелился предположить... - в отчаянной схватке Ардо и улыбки улыбка все же победила.
   - Я ничего не знаю про Оль.
   - Разумеется, про нее мало кто знает. Она... совершенна... Да-да, совершенна и очень опасна. Впрочем, чего другого можно хотеть от богини.
   - Богиня? Вы это серьезно или же...
   - Такими вещами я бы не стал шутить. Даже стоя на пороге... Кстати, а Вам удобно там, где Вы находитесь, Ваше Высочество?
   - Если я останусь...
   - Простите?
   - Если я останусь, я могу рассчитывать на то, что ничего подобного тому, что Вы уже выкинули, не повториться? Ардо, отвечайте и прекратите улыбаться, Вы находитесь не в Ваших тропических дебрях, а во дворце. А здесь, как бы сказать помягче... А вот, такое не принято! Ну?
   - Ваше Вы...
   - Да или нет?
   - Да. То есть... Нет, но... Ваше Высочество, но я же говорил, это была чистой воды случайность, конечно же, я даже могу дать Вам мое слово чести, ничего, абсолютно ничего...
   - Хорошо, извинения приняты. Итак, что там Вы говорили про Оль?
   **********************************************************

-4-

   Нечасто, ой нечасто выпадает человеку возможность послушать настоящую историю. Историю с большой буквы. Кажется, что важнее нее на свете ничего нет, да и не будет. Она завораживает, притягивает, покоряет, хочется лишь одного, чтобы роковое слово "конец" так и никто не произнес. Не надо...
   Если Вы увлеченные и покоренные еще способны прислушиваться к чужим советам только бы они не были слишком скучными и пыльными, то значит, есть еще надежда, что слова грядущие не упадут камнем в пустоту, а будут приняты. Заслуга в этом принадлежит, увы, не нам, а тому блестящему рассказчику, ради которого и нам уделяются крохи внимания его внимательных... Впрочем, хватит пустопорожней болтовни! Хватит отвлекать, что может быть хуже и бесчеловечнее, приходите лучше тогда, когда серое чудовище скуки подкрадется к самым дверям и заскребется, так требовательно и жалостливо, словно все права на нас давным-давно лежат у него в кармане. Хотя... Какие уж у скуки карманы.
   Не обижайтесь же, простите тех, кто уже пропитался скукой пыли с ног до головы, и стирает с себя лохмотья паутины лишь по большим праздникам. Выслушайте, и клянемся, клянемся самым дорогим, что имеем (но не просите называть, Вы просто не поверите, что такие пустяки могут волновать сердце взрослого человека, а просто решите, что нам прямая дорога в дом умалишенных), так вот не будем отвлекаться... Мы клянемся, что, произнеся то, что взбрело в наши набитые хламом головы, мы замолчим. Более того, мы даже не будем смущать Вас своим без сомнения тягостным присутствием. Ведь действительно же уже слышны слова "ну кто это еще пришел?", "что им надо?" и многое, многое другое в этом же роде. Но мы Вас не стесним, мы не будем подслушивать, а просто... Да просто развернемся и уйдем. Но сначала...
   Дело в том, что певцу Настоящей Истории, а таковыми мы почему-то себя мним, трудно не проронить ни слова при ее начале. Рассудок уже не властен над нами, а для того, чтобы просто закрыть рот...
   Ладно, все будет кратко... Может быть, Вы даже сами увидите, что наш совет не лишен некого смысла, хотя... Ладно, вот он, судите сами.
   Слушайте и будьте счастливы... Слушайте в оба уха и не упускайте ни единого слова, да что там слова, ни единого вздоха и жеста рассказчика. Кстати говоря, если природа, боги, а может просто небеса наградили Вас количеством ушей отличным от двух в большую сторону, радуйтесь и ликуйте - это Ваш шанс. Да...
   Почему-то сразу же представляется хор голосов разобиженных выше всякой меры... "И все?!!!" Но полно, полно, друзья, придержите это, как Вам кажется, вполне здоровое негодование. И если Вы даже и в самом страшном сне не захотели бы назвать меня другом, что ж... я не стану утверждать, что меня каким-то образом коробят Ваши мысли или кажутся несправедливыми Ваши убеждения. Но постойте. Не жалейте напрасно потраченного времени, так как это еще не все.
   Вы, конечно, понимаете это и сами, ведь первую часть нашего совета Вы бы очевидно исполнили и без глупых и никому ненужных указаний. Для чего же нужно говорить вещи само собой очевидные? О... мы чудаки. Другое объяснение, честное слово, было бы еще нелепей. Так вот, господа, вот продолжение - ДЕРЖИТЕ УШКИ НА МАКУШКЕ!!! Это (то, что Вам рассказывают) здорово, интересно, невероятно, просто бесподобно, в конце концов. НО... (Вот оно, это противное слово, которое просто обожают всякие заплесневелые всезнайки). Итак, НО ... это не всегда правда.
   И знаете, господа, что еще более удивительно, это не всегда ложь.
   Вообще, после этих слов уже можно было откланяться с приятным осознанием выполненной миссии, которую сам на себя и возложил. Однако, предвидя определенную степень недоумения, мы задержимся еще на одно самое что ни на есть пустяшное мгновение. Именно в этот незначительный промежуток времени мы постараемся вместить то, что Вы можете в любую минуту отбросить как вредные и абсолютно ни на чем не основанные домыслы. Разумеется, Вы вправе принять подобное решение, ведь все наши выводы, основательно подкрепленные логикой, а так же и просто человеческими чувствами (в той степени, в которой они нам доступны), так вот весь этот ворох старого хлама, который мы постараемся сократить до нескольких не слишком длинных предложений, для Вас лишь ничто. А может, ... Вы все-таки согласитесь...
   Настоящая История - это носитель жизненной сути, носитель в самом прямом, в самом буквальном смысле этого слова. Проще говоря, Настоящая История живет. Сама по себе как дерево или куст, не подчиняясь или почти не подчиняясь чужой воле. А правда и ложь? Правда и ложь - это и есть корни, из которых вырастает... Что? Слушайте сами, господа.
   Счастливо оставаться!
   ************************

-5-

   - У этой истории как таковой нет настоящего начала, - сидящий на корточках Ардо чуть откинулся назад и закинул руки за спину, приняв настолько неудобную позу, что от одного взгляда на рассказчика начинало ломить зубы. - Может быть, это потому что сама по себе она меня не касается. Ну, это, конечно, как смотреть, - тут же заметил он с небольшой долей ехидства, словно возражая сам себе. - Но все же...
   Кэртис, непривыкший к излишне долгим вступлениям, иронично поднял брови. Жест этот он позаимствовал у Анторриана, не отдавая, впрочем, в этом себе отчета.
   - Хор-ро-шо, - Ардо тем временем видно собрался с мыслями и взмахом руки потребовал большего внимания.
   - Я не буду утверждать, что у меня дома про Оль знает каждый поперечный. Другое дело, что если болтаешься постоянно с места на место, то и в уши тебе набивается не в пример больше, чем твоим оседлым родичам и прочим, кто за ограду выходит ровно раз в десять лет, да и то в соседнюю деревушку на большую гулянку.
   Вот так и вышло, что одним не слишком погожим днем, меня, не спрашивая при этом, разумеется, моего разрешения, решили осчастливить очередной сногсшибательной побасенкой.
   Поймите меня правильно, Ваше Высочество, когда перебиваешься постоянно то тут, то там эти самые побасенки уже вовсе не благо, а страшнейшее наказание. По-первости ничего. Твоя собственная котомка с историями не такая уж и толстая и ты с удовольствием слушаешь чужие для того, чтобы бы впоследствии блеснуть в новом кругу. Но вот потом... Когда ты наконец понимаешь что, в сущности, тебе рассказывали, дер-жись. Так как нет для сельских бездельников, лежебок и даже трудяг удовольствия большего, чем навешать доверчивому "путешественнику" на уши лиан и кореньев потолще.
   Чего тут только не встретишь. У одних прямо в соседнем лесочке живет людоед, который лопает всех кого ни попадя, но видят его, конечно, только местные. Почему не изведут? А шут его знает. Нравится он им наверно. Другие прожужжат все уши про нечто и вовсе уж непонятное и неудобоваримое: десять ног, пять голов, кожа зеленая в крапинку, одни бьют себя в грудь - в серую, другие орут - в желтую, а мол каждое полнолуние в девицу-красавицу оборачивается. Хоть криком кричи и беги прочь. Поглубже в чашу, где никто над тобой так издеваться не будет. Съедят, так съедят, а больше - ни-ни!
   Опять же в этих чащобах, да дебрях можно и самому, если не совсем дурак и сам кому попало в пасть не лезешь, много интересного повстречать, да повидать. Ради чего собственно люди в странствия и пускаются. Там и народцы можно встретить разные... удивительные. Если сразу не прирежут или там суп не сварят, то можно будет с ними и подружиться. А уж они хоть и тоже байки баять любят, но все же и о серьезном говорить не гнушаются. А знают они много, ой как много.
   Вот и кажется мне, только не скажу сейчас точно, но вроде бы от них я и услышал первый раз про Оль. Ничего такого, обмолвился только кто-то, что много есть для человека на земле напастей, да только страшнее прекрасной Оль ничего нет. Ну, сказал и сказал, подумаешь, я об этом через минуту забыл и не вспоминал еще лет десять. Может быть, и вообще не вспомнил, мне на радость, но вот только...
   ********************************

-6-

   Итак, в непогожий и слякотный день, заставший меня в неком селении Не-Ешь-Ее, я как раз собирался навестить уютную хижину одной хохотушки, чей муж охотился вместе еще с десятком мужчин на значительном отдалении от деревни. Я сам был любезно размещен старейшиной в гостевой постройке, где протекала крыша, а так же стояла весьма специфичная вонь, о происхождении которой я даже не хотел догадываться. Что мне до нее, жить там всю свою, надеюсь долгую, жизнь, я не собирался. Кстати говоря, нелишне будет сказать, что к хохотушке меня влекло не столько тепло ее жилья, сколько ее весьма живой и веселый нрав, а так же прочие достоинства, заслуживающие самого пристального внимания. Но впрочем, речь сейчас идет не о них.
   Напрямую расстояние, которое мне нужно было преодолеть, слишком большим не было. Однако не знаю уж почему, ведь погода не располагала к прогулкам, я воспользовался обходным путем. Так я шел себе и шел, довольно уныло хлюпая по хляби под ногами. Одним несомненным преимуществом, выбранной мною дороги, была ее полная безлюдность. Впрочем, я, конечно, сомневаюсь, что в подобную погоду нашлось много желающих бродить, где бы то ни было. Поэтому вполне можно представить мое недовольство, когда из какого-то промозглого и вымокшего, как и все вокруг, закоулка выскочил кто-то и радостно засеменил мне навстречу. Увы, ни разминуться, ни сделать вид, что я никого не замечаю, возможности у меня не было. А когда я понял, кто именно бежит ко мне, переваливаясь с бока на бок, как разжиревшая домашняя птица, меня прохватил настоящий озноб. Это был деревенский дурачок, Йа-Йу как все его называли. На самом деле он не был здешним уроженцем, а пришел невесть откуда пару лет назад, да так и остался, прижившись на новом месте. А нехорошо мне стало по одной простой причине, несмотря на то, что Йа-Йу местным не был, он все же принимал удивительно близко к сердцу все как-то связанное с приютившей его деревенькой. И, что самое печальное, не держал это при себе, а, исходя безудержным восторгом, так и сыпал все новыми и новыми россказнями. Так, он уже успел, по меньшей мере, раз десять рассказать мне душещипательную историю, почему же селение получило такое название как Не-Ешь-Ее.
   - Почтенный, - возопил он еще издалека, сильно размахивая руками и чуть не падая при этом в грязь, - Мне было видение сегодня, и я узнал, что ты достоин услышать Откровения!
   Более неподходящего момента для знакомства с некими Откровениями я сам себе представить не мог. Что делать, я чуть замедлил шаг, сдерживая себя, что есть силы, так как не в моих привычках не уважать людей, убеленных сединами, а если я еще не сказал, то добавлю, что Йа-Йу был возраста весьма почтенного, а я всегда стараюсь вести себя со стариками вежливо даже, если разум уже давно стал редким гостем под обветшавшими крышами их голов.
   - Прости же и ты меня, почтенный, - проорал я в свою очередь, делая пару не слишком мелких шагов назад, - как жаль, что видение посетило тебя именно сегодня, когда я промок и устал и очень спешу домой. - Про себя я подумал, что наплюю на эту дорогу и пойду к заждавшейся меня знойной птахе напрямик. К сожалению, идиоту чувство такта явно было чуждо.
   - Нет, почтенный, вся твоя жизнь зависит от этих слов и, если я не поделюсь ими сегодня, то никогда больше тебя не увижу. - И Слава Ярким и Блистающим Искрам подумал я, разглядывая старика, чье уродство вполне могло бы вызвать выкидыш у беременной, неслучайно Йа-Йу было строго запрещено показываться им на глаза под угрозой изгнания.
   - Не стоит так думать, почтенный, - произнес я, тщетно скрывая переполняющее меня раздражение, - Мы с тобой непременно поговорим, я буду ждать этой встречи, но вот сегодня я не...
   Дурак издал пронзительный крик и со всего размаха плюхнулся в грязную (какой ей еще быть?) лужу прямо передо мной. Зловонная и мокрая влага окатила меня и тотчас проникла во все участки моей одежды и тела, где до этого еще оставались островки относительной сухости. Я начал с чувством выражать свое негодование, но все мои протесты были заглушены неистовым ревом старика Йа-Йу.
   - Я не могу ослушаться, - визжал, орал и стонал он как оглашенный, извиваясь передо мной в грязи, - Я должен сказать сегодня, сегодня и сейчас. Иначе моя жизнь... Вся моя жизнь...
   Просто замечательно, с горечью подумал я, здесь даже речь идет не о моей, а о жизни этого безумца. Просто бросить его в луже показалось мне все же жестоким - его здесь никто не найдет до утра, а значит любая хворь с легкостью сможет им поживиться. Не говоря уж просто о холоде и сырости. Таким образом, я решил сплавить его кому-нибудь из деревенских и сделать ноги, пока он не сообразил, что меня уже нет рядом.
   - Почтенный, - прибавил я голоса, - но неужели ты думаешь, что Откровения необходимо поведать мне под открытым небом, истекающим этой назойливой грязной жижей. Я всегда думал...
   Создававший впечатление глухого и окончательно потерявшего разум Йа-Йу при этих моих словах вскочил на ноги так быстро, словно кто-то отвесил ему хорошего пинка.
   - Конечно-конечно, почтенный, - лепетал он, склоняясь передо мной, - Мы пойдем в тепло и там под надежной крышей, - он подпрыгивал от нечаянной радости, а я думал о действительно надежной крыше, где меня давно заждались, а может, и просто уже махнули рукой.
   К счастью, сравнительно недалеко от места, где мы толклись уже минут пять, была небольшая ветхая лачуга, которую ее владелец с успехом использовал как таверну. Выпивку в ней подавали самую дешевую, а от посетителей не было отбою. Разъяренные жены всегда знали, где искать своих разгоряченных и захмелевших мужей. Вот туда-то я и решил отвести прилипалу, будучи совершенно уверенным, что, пропустив пару бесплатных стаканчиком, он позабудет и обо мне и о своих видениях.
   Естественно, Йа-Йу не разделял моего настроя, нетерпение терзало его изнутри и разрывало на части, и делиться со мной своими откровениями он стал задолго до того, как мы приблизились к корчме.
   - Далеко... - вещал он хриплым, гнусавым голосом, чуть ли не захлебываясь от умиления, - Далеко в бурном и клокочущем, страшном и волнующем, синем и ... - тут он запнулся, видимо не найдя подходящего слова, но тут же не мешкая лишком, продолжил, - В бурном океане таком синем как слезы любимой девушки, - при этих словах я чуть не оступился, - есть остров. Остров самой Оль.
   Само это имя: казалось, придало ему силы, и он заговорил быстро и взволнованно, все больше забывая обо мне и увлекаясь своим бредом.
   - Оль - это свет. Свет - это жизнь. Оль - это пыльца небесной пчелы, пронзенная бликами солнца. Она прекрасна. Она мудра. Она...
   Я закатил глаза и попросил у всех Сил Небесных, Водных, Земных и Огненных терпения. Как оказалось позже они меня не услышали. Или же просто-напросто наплевали на мою просьбу, кто с неба, а кто из огня.
   ********************************************************

-7-

   ...Ночью в Кране все небо заволокло сизыми тучами. Среди них не блуждало ни одной даже самой тусклой звезды, а ветер лениво играл густыми хлопьями промозглого серого тумана. Отдельные косяки птиц, летевшие куда-то по своим делам этой ночью, махали крыльями осторожно, скорее всего, проклиная в душе вожаков стай, решивших путешествовать в кромешном мраке, где ничего не стоит случайно потерять голову. А птица без головы разве птица?
   Замок барона Ристалла также был объят темнотой. Сном, конечно, тоже, но, как вы уже знаете, еще не все его обитатели успели удалиться на покой. Тем не менее, тишина и отсутствие света все-таки создавали обманчивое впечатление безмятежности.
   Амалия лежала на мягкой и высокой перине. Ее дыхание было ровным и выдавало глубокий и мирный сон своей госпожи. Но вот она повернулась с боку на бок. Опять затихла. Но нет, снова заворочалась, пробормотав что-то неразборчивое, и наконец проснулась и села на кровати, свесив вниз босые ноги.
   Обильный и чрезвычайно вкусный ужин, увы, требовал сейчас принятия определенных мер. Девушка вздохнула, ей не очень-то хотелось покидать уютное и нагретое ложе, но что поделаешь. Она вытянула ноги и нашарила под кроватью мягкие тапочки, сшитые из меха неведомого, но очень красивого зверя.
   Глаз Амалия не открывала. Мысль о том, что она находится не у себя дома, до ее сонной головы не дошла, а привычка была стойкой и упрямой. К счастью, кубарем с лестницы она не полетела, а только врезалась в стену и ошарашено завертела головой по сторонам, что при сомкнутых плотно веках смысла не имело.
   - Ой, - девушка наконец-то решила оглядеться и стала более осознанно воспринимать мир вокруг, - Как это я?
   Она незамедлительно прикусила язык, чтобы не шуметь посреди ночи, и с удивлением обнаружила, что стоит в каком-то длинном и достаточно темном коридоре. Боже, что за глупость, ночной горшок наверняка стоял у нее под кроватью, а она... Куда же это она пришла и как, скажите на милость, ей отсюда выйти?
   За одной из дверей коридора послышались голоса, Амалия прижалась к стене, но никто не выходил. Подождав еще немного, она подошла к этой двери поближе, гадая про себя, почему голоса кажутся ей знакомыми. Происходящее больше всего напоминало ночной сон, и девушка даже не была уверена в том, что она на самом деле не грезит, а бродит неведомо где, вместо того, чтобы лежать в мягкой постели.
   - Подслушивать нехорошо, - шепнула она сама себе и приложила свое ухо к прохладной и чуть-чуть влажной поверхности.
   - Мы теряем время! - мужской, очень знакомый голом звучал хлестко и обидно. Как пощечина или удар кнута.
   - И все потому, что Вы не пошли сами и ... - второго говорящего моментально прервал поток отвратительной брани. Амалии захотелось то ли зажать уши, то ли просто бежать прочь. Но тут один из спорщиков заглушил всех остальных, и его-то она и узнала. Лоран. Значит, она на первом этаже, радостно подумала она, вспомнив, где разместили ее охрану. Надо же куда забралась. Радость, однако, быстро испарилась, что это они затевают?
   - ... не стоит теперь переходить на личности, - говорил тем временем Лоран мягким и вкрадчивым голосом, - От провала никто не заговорен, а значит, не стоит теперь перегибать палку и грызться из-за того, что могло бы быть.
   - Да, но время? - недовольно возразил Грегор.
   - Потеряли, тут Вы абсолютно правы. И можем потерять еще больше, если не выработаем, наконец, окончательного плана.
   - После того как покинем замок, - хором выкрикнуло два или три голоса.
   - Естественно, - похоже, Лоран улыбался, - Девчонка попрощается с Его Милостью и отправится в путь. А дальше все уже будет опять зависеть от нас. Зачем нам с кем-то делиться? Я думаю, что с ее звонкой ношей мы разберемся и сами.
   Гулкие крики одобрения или просто собственные подкосившиеся ноги понесли Амалию вдаль. Мамочки-мамочки, что же ей делать?!
   *************************************************

-8-

   Сейчас Амалия казалась себе ощипанным куренком. Тем самым, который чудом вырвался из рук повара, а теперь за ним гонятся с ножом в руке для того, чтобы схватить и бросить-таки в суп. Неприятное ощущение.
   Взять себя в руки. Мне нужно взять себя в руки. Она со свистом вдохнула прохладный воздух, одернула ночное платье, замедлила шаги. Хватит бежать сломя голову, надо подумать.
   Да уж, картина не из приятных. Того и гляди и выйдет все точно так, как она в шутку говорила мужу. Одна, верхом на коне, одетая только собственными волосами. Зрелищно, что ни говори, но только совершенно бесперспективно.
   Но нет. Ей повезло, она сейчас с головорезами не один на один, а значит, пока они бессильны. А она теперь все знает... Пока преимущество, если, конечно, можно так выразиться, на ее стороне, им нужно воспользоваться, нужно действовать. Само собой, сначала неплохо бы решить как.
   Полная раздумий, Амалия поднялась назад на второй этаж, где разместили ее и Сонечку. Про ночную вазу она давным-давно позабыла, и в комнату к себе возвращаться вовсе не спешила, а мерила себе и мерила шагами очередной темноватый коридор.
   Конечно, самым очевидным решением казалось немедленно обратиться за помощью к барону Ристаллу. Благодарному барону Ристаллу. Но... Все хорошо, но все-таки... Конечно, он сможет ей помочь лучше всего, и более того уж он-то разберется со злоумышляющей против нее "охраной". А того, что он узнает настоящую цель ее поездки в Артуукс, бояться не приходилось. Не будешь болтать сама - вот и не узнает...
   Тихой сапой пришла новая, неожиданная мысль, если их загонят в угол, неужели ты думаешь, что они будут молчать? Не будут, - со вздохом согласилась она сама с собой, - завизжат как резанные. Кроме того, и как не глупо, этот довод казался ей самым весомым, она считала, что барону вовсе не стоило чувствовать себя чересчур в долгу перед ней. Ее проблемы - это только ее проблемы и никого больше, и вовсе не стоит выезжать на том, что кто-то чувствует себя признательным. Только в крайнем случае.
   А пока он не пришел... можно будет сделать так. Она сама наймет себе новую охрану, прямо здесь в замке, раз уж ей повезло оказаться в столь подходящем месте. Это Вам не корчма, где каждый третий, а то и второй, головорез, это замок Ристалл. Уж Его-то Милость точно не берет себе в услужение кого попало. Завтра она разберется, несколько надежных людей найти несложно, и уже на следующую ночь они с Сонечкой отправятся в путь. Ни какой огласки, шума, болтовни. Ничего не будет. Главное - постараться быть очень и очень осторожной. А еще главнее - привыкнуть надеяться только на себя.
   От последней мысли настроение все-таки поднялось, и к своей комнате она уже шла с легкой улыбкой на губах. За одной из дверей, находящейся в самом дальнем и темном конце этого коридора, тоже кто-то с кем-то говорил.
   - Амалия, не валяй дурака, - фыркнула она себе под нос, - Ты еще не пуп земли, и не стоит об этом забывать. - Тем не менее, она все же повернулась и пошла к голосам. Любопытство, любопытство. Новая дверь тоже была прохладной на ощупь, хорошо хоть сухой, а то и простыть недолго.
   - Женитьба - очень важное и ответственное дело, и к нему не стоит подходить легкомысленно, - четко и немного суховато говорила баронесса.
   - Конечно, мама, - в голосе барона Ристалла ясно чувствовалось сыновнее почтение.
   - Мне нужно, чтобы ты не просто согласился, а понял это, - продолжала нажимать баронесса, - Понял всю важность, осознал, наконец, что я уже заждалась внучат...
   Амалия, улыбаясь во весь рот, пошла к себе. Вот и правильно, у барона свои дела, на носу свадьба. Не нужно его беспокоить. Сама уже не ребенок, разберусь.
   - Ах ты, моя маленькая, заждалась, - проворковала она, вытаскивая из-под кровати очень красивую ночную вазу, - А я-то как скучала, как скучала!
   *************************************************************

Шестнадцатая глава

-1-

   - Ваше Величество! - умоляюще простирая перед собой руки, утомленный толстяк подпрыгивал на месте и чуть не плакал.
   - Да? - Эрнсту пришло в голову, что он слишком много времени отводит на разрешение внутренних дел, и кое-кто этим нагло пользуется. Между прочим, отнюдь не те его упитанные поданные совсем "недавно открывшие дворянство", один из представителей которых без толку докучает ему уже добрых полчаса. Неет. Те, кто дворянством своим, как положено, владеют со времен стародавних и предпочли бы конечно, да что там предпочли, были бы просто счастливы, если бы на их проблемы Его Величество зря не отвлекался. Ну Уж Нет.
   - Послушайте, господин Раербдан...
   - Простите, Ваше Величество, Раербдюн, Ваше Величество. - толстяк сделал нечто среднее между поклоном и реверансом. Король задумчиво и не слишком приятно улыбнулся. Блестящая мысль, что ни говори, "недавно открывшие дворянство". Свеженькие.
   - Господин Раербдюн! - "благородный" подданный вне себя от счастья сделал попытку упасть ниц, Эрнст подумал, что, если он выйдет из себя... Потом (с меньшим удовлетворением) подумал о том, что (к сожалению) лучше этого не делать. В другой раз, а значит, никогда.
   - Так Вы говорите, - Раербдюн уже был занят тем, что отряхивал пыль со своего роскошного, оранжево-синего костюма, расшитого золотом. Для этого он вооружился светло-розовым платочком, обшитым серебристым галуном. Пыли было много. Слишком много - уборку явно пропустили уже два раза.
   - Вы говорите, - снова начал Эрнст, наслаждаясь тем, что свежачок в данную минуту молчал, - что не в состоянии заплатить налог, в размере определенном Вашим дворянским статусом?
   - Н-н-не ссовсем, В-ваше В-в-в-в - он опять начал мямлить, видимо то, что сцена с малозаметными отклонениями повторялась уже раза три, подданного не волновало.
   Эрнст подавил в себе желание проверить на прочность кружевное жабо собеседника. Во-первых, королю его возраста так вести себя не положено. (Кем и куда? Вопрос.) Во-вторых, и дураку было ясно, что избыточный вес оплывшего тела Раербдюна не выдержать даже дорогой ткани самого высокого качества.
   Итак, король отвернулся от неразборчиво сопящего предмета, прошествовал к двери и высунул в проем голову. Два часовых вздрогнули при виде монарха, где-то потерявшего хладнокровие, и мужественно отступили назад всего на полшажка.
   - Августо! - коротко бросил Эрнст и закрыл рот. Затем закрыл дверь и принялся про себя считать до пяти. Довольно быстро. Казначей явился на "четыре".
   - Ваше Величество? - вкрадчивые интонации были неприятны до омерзения. Временами Августо терял присутствие духа и начинал стлаться перед королем не хуже пресловутого Раербдюна. Все же он делал свою работу хорошо, но, признаться, малейшей ошибки было достаточно для того, чтобы расхлябанное равновесие сместилось.
   - Господин казначей. Господин Раербдюн. - и чуть тише - Через две минуты я желаю знать, в чем дело и почему этот олух и денежный мешок не выполняет свой долг перед королевством и, кроме того, действует мне на нервы. Ясно?
   Августо понял, что лучше молчать, и лишь низко поклонился в знак понимания. Затем подхватил под локоток начавшего что-то говорить пухлика и неделикатно оттащил его в угол залы.
   Эрнст повернулся к трону и с удовольствием, но не в полную силу пнул последний. Аккуратно он действовал потому, что отлично знал, что ушибиться можно здорово, а больные конечности вовсе не веский предлог, чтобы монарх разлеживался в постели. И конца залы раздался слабый вскрик. Странно, но кричал Августо.
   ****************************************************

-2-

   - В-ввше В-вели-чество. - на этот раз мямлил Августо, а Раербдюн робко толокся на отдалении. Эрнст выразительно молчал.
   - Ва... - опять начал казначей, но запнулся, расширенными глазами глядя прямо на своего короля. Эрнст закусил губу, но тем временем собеседник вдруг быстро собрался с мыслями и зачастил, не отрывая настороженных глаз от сидящего на троне.
   - Ваше Величество, Вы же помните, мы же обсуждали. Вы сами ... одобрили этот шаг и...
   Шаг заслуживал внимания.
   Обычно, т. е. всегда, а не от случая к случаю, королевская казна нуждается в деньгах. Как правило, они даже туда поступают, но вот жалость исчезают из нее намного быстрее, чем оно должно было бы быть. Почему так происходит - вопрос бессмысленный, так как слишком глубоко затрагивает природу человека. И не то чтобы в Кёрсане процветало казнокрадство, просто, как не крути, слишком многие жители страны пользовались при уплате налогов излишними поблажками и привилегиями. Как следствие должного наполнения казны в наличии не наблюдалось никогда. А расходов (само собой) было много. Проблема требовала решения, и ... решение нашлось.
   Причем настолько замечательное, что для его исполнения отнюдь не требовалось ущемления чьих-либо интересов. Выход из затруднительного положения был взаимовыгодным, и каждый получал свое. Должен был получить. Впрочем, до недавнего времени сомнений в том, что так оно и будет, не наблюдалось.
   Богатые, но не знатные, хотели стать знатными. Знатные, но немного/много порастратившиеся хотели денег. Венец страны - монарх и королевская казна тоже нуждались в средствах. Таким образом и появились в Кёрсане недавние открыватели дворянства.
   Где они его находили? Ну, обычно титулы определенным образом связаны с землей. И еще у каждого настоящего дворянина имеются в наличии абсолютно бесполезные территории, выжать с которых даже горсть медных монет проблематично. Как оказалось, впрочем, толк с этих земель все-таки был. Ведь не шутка же - именно в их недрах и было закопано вожделенное для многих дворянство.
   Желающих было много, Знать выступила требовательным и взыскательным судьей. Понятно же, деньги - это презренный металл, а здесь речь идет о Высоком Положение. Значит, отбор будет жестким, и только достойные получат свою награду за умеренное (читай, неумеренное) вознаграждение.
   Так оно и вышло.
   А король? А казна? Не беспокойтесь, власть в обиде не осталась. Что получили? А вот что - свежие или более изысканно "недавно открывшие дворянство" блистали своим положением. Радовались, искрились, веселились. НО - платили налоги. В Полном Объеме. Это ли не подарок трону?!
   Разумеется, никто и не предполагал, что идиллии что-то сможет помешать.
   - Августо, ближе к делу! Почему?
   - Ваше Величество, но он же не отказывается...
   - Отказывается?!
   - Прошу прощения, Ваше Величество, я неудачно выразился, конечно же, он не может отказаться. Он... - казначей поводил по воздуху растопыренными пальцами - просто он... может заплатить.
   - И меня это радует. - ехидно пробормотал Эрнст, - я-то думал у него ни гроша.
   - Вваше Ввеличество. - пискливо всхлипнул в уголке Раербдюн.
   - То есть - поспешно окончил фразу казначей, - не в той форме.
   - Что?
   - Ну не деньгами, а...
   - ЧЕМ???
   - ПАНТАЛОНЫ!!!!!- истошно как резаная свинья завизжал в углу толстяк, а Августо побагровел так, что даже его макушка зарделась через жидковатую шевелюру.
   - Панталоны. - Эрнст со священным ужасом обозревал поле битвы. Толстяк рыдал в углу, а казначей растирал платочком лицо, становясь от этого еще краснее.
   - Но почему? - прошептал король, особо не надеясь на получение ответа. Естественно, его никто не услышал.
   - НИЧЕГО БОЛЬШЕ!!! НИЧЕГО!!!!- Раербдюн уже хрюкал и сопел, потихоньку сползая на пол.
   - Тихо! - Эрнст помахал рукой. - Пускай платит ими, только немедленно его отсюда убрать, Авгус-то.
   Казначей засуетился. Когда он вернулся (один), король уже почти выбросил из головы загадку панталон. Все же его продолжал мучить один малюсенький вопрос, который даже можно было не считать праздным любопытством. Его-то он и поспешил задать почтительно застывшему на пороге казначею.
   - Горячий денек, не так ли, господин казначей?
   - Гмгу. - тотчас последовал нечеткий ответ.
   - Августо, не могли бы Вы прояснить мне еще одну ... маленькую деталь. - Августо вскинул глаза на короля, вздрогнул и вновь потупил взор.
   - Августо, а... какого размера эти панталоны?
   Казначей стал малиновым.
   - Нет, но, понимаете, если они .. гм пошиты на господина Раербдана, то вряд ли...
   - Простите, Ваше Ввеличество, я не знаю. Готов выяснить, Ваше Величество. - Казначей поклонился, развернулся и поспешно вышел. Бросив на прощание на Эрнста очередной испуганный взгляд.
   Заинтригованный, Эрнст решил подойти к зеркалу. Поглядел и тут же согнулся от взрыва мощного хохота. Он действительно выглядел СТРАШНО.
   Теперь можно понять даже толстяка, монархи не должны принимать ни в чем не повинных просителей, с ног до головы забрызганными свежей кровью.
   - Дда. - отсмеявшись, буркнул он, оттопырив губы. - В конце концов, виноват сам. Явился раньше срока и настолько заморочил мне голову, что я забыл, что после нашей комнатки секретов нужно мыться и переодеваться. Опять же виноват палач, ему недостает мастерства, раз правитель после посещения застенков сам выглядит как мясник. Опять же... вышло мило, возможно даже очень. Хоть какая-то польза. А вот секрет мне так не достался... А жаль.
   ******************************************************

-3-

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"