В ролях - Отто Зандер, Настасья Кински, Уильям Дефо
- Ты жестокий!
- Вовсе нет. Просто я не знаю жалости.
(Одна поучительная беседа)
- Поможешь мне? Исключительный случай!
- Касиэль, вся жизнь - исключительный случай.
(О смысле жизни)
Многим из вас знаком сюжет "Так далеко, так близко", благодаря достаточно известному фильму "Город Ангелов" с Николасом Кейджем и Мег Райан в главных ролях. Да, "Так далеко, так близко" фильм про ангелов, которые незримо присутствуют меж людьми, про одного ангела, который так или иначе становится падшим, и наконец-то может испытать на себе все то, что до сих пор тщетно пытался понять, наблюдая за людьми, провожая их в последний путь. Да, фильмы про одно и то же, но не об одном и том же. Более поздний "Город Ангелов" романтичен, он красив, как история любви, его приятно смотреть, но почему-то, как только в зале вспыхивает свет, он тут же забывается, оставляя после себя легкую печаль, и почему-то едва заметную улыбку. Совершенно иначе смотрится "Так далеко, так близко". Иногда рука буквально тянется, что бы остановить кино, что бы выключить, и больше не смотреть. Местами фильм по непонятным причинам вызывает чуть ли не отвращение, причину которого понимаешь чуть позже.
Я вижу черно-белый Берлин, вижу таких же бесцветных ангелов, смотрящих на людей с высоты, ангелов, которые не могут плакать. В своем черно-белом мире они лишены времени, лишены радости, они - ничто. Но люди для них - все. Я вижу, как они страдают, когда у них на руках умирает человек, но эти страдания почему-то не те. Вся первая половина фильма ущербна, и вызывает отвращение - потому что ущербны ангелы. У них есть чувство сострадания, они могут радоваться и переживать, сочувствовать и быть привязанными, но все это - одна большая ложь. Это ложь, потому что они не способны на эти чувства сами по себе, они могут летать, но не способны ощутить радость полета. Те, кто утешает сами достойны жалости. Чистые сердца, способные любить, но не способные понять любовь. Им доступно только одно - радоваться тому, что радуется человек, и бесконечно желать понять это чувство. Весь черно-белый мир это мир, в котором радость лишь часть настоящей радости, любовь лишь часть настоящей любви, а страдание лишь попытка понять это чувство. Наверное, такой мир мог бы снять Тарковский. Мир, в котором Касиэль и Рафаэла испытывают друг к другу то, что у людей называлось бы любовью, но в их мире нет времени, а значит нет причин любить. Вечность не приемлет любви.
Я вижу, как Касиэль пал. Он пал не потому, что любил, не потому что что-то в нем всколыхнулось, нет - это был надлом. В нем что-то надломилось, потому что даже ангелу больно быть вечным наблюдателем. Самая малость человеческого проснулась, и ангел пал. И в мир пришел цвет. В мир пришел звук, и свет. Мир наполнился Берлинской суетой и гамом. Той самой глупой суетой, которую мы видим вокруг себя. Касиэль счастлив, он наконец-то может что-то сделать, наконец-то он может хоть что-то исправить, и чего-то не допустить. Он еще не понимает, что одним своим падением он уже что-то сделал, что-то очень важное. Важное не для людей, которым он рвется служить, а для самого себя. Это очень важно - сделать что-то для самого себя, если целую вечность у тебя не было желаний.
Я вижу, что у Касиэля есть два вечных спутника. Рафаэла, которая смотрит на того, с кем вечность была рядом, и пытается постичь мир его глазами. Она ничего не может для него сделать, она вечный наблюдатель, чистое начало, которое может сострадать, но не может раз в вечность принять решение. И злой гений Касиэля. Он не жесток, в нем просто нет жалости. Железной рукой, волей, которой лишены ангелы, он ведет падшего по дороге грехов. Касиэль хочет просто жить в этом цветном мире, и наконец-то понять, что такое время, которого он был лишен, но ему уготована иная судьба. Он хотел понять людей, и он их поймет - через боль, через страдание, через очистительное пламя. Темное начало, в лице Уильяма Дефо, заставит Касиэля познать все, на что способна человеческая душа. Без жалости, сострадания, и слез, он заставит наивного ангела опуститься на самое дно, откуда есть только одна дорога - наверх. Ведомый этими двумя - чистотой, и непреклонной волей - Касиэль познает, что значит быть человеком. И когда это случится, он узнает, что за слово было начертано у него на лбу в момент падения.
Что я могу сказать про этот фильм? Этот фильм из тех, мнение о которых возникает раз и навсегда, и у разных людей может быть совершенно различным - от бурных восторгов до брезгливости, или недоуменного пожатия плечами. "Так далеко, так близко" начинает восприниматься уже после финальных титров, когда в голове постепенно укладывается увиденное. Этот фильм оставляет долгое послевкусие, какое - другой вопрос. Но какое бы оно нибыло - оно есть. Мы слишком часто смотрим то, что не имеет вообще никакого вкуса, и в этой нашей черно-белой вечности даже горький вкус воспринимается с радостью.