В комнате было тепло, даже, пожалуй, слишком. Батареи нащадно жарили, несмотря на то, что на улице стояла плюсовая температура. Им и положено было жарить, был конец декабря.
Витя пришел, когда часы пробили двенадцать. Вообще-то они в любой час били двенадцать, но это не имело никакого значения для собравшихся в комнате молодых людей - они ждали, и время стояло на месте.
- Дождь - отличная примета, вы слышали? - Витино мокрое веснушчатое лицо расплылось в широкой улыбке. Он был в отличном расположении духа, хотя с его куртки, которую он аккуратно повесил на вешалку, натекла целая лужица.
- Особенно под Новый Год, - мрачно добавил Андрей, расставляя шахматные фигуры на доске. Андрей ждал дольше всех. Вот уже 5 лет длилась его шахматная партия с самим собой. Никто не знал, как ему удавалось сохранять надежду. Андрей мало улыбался, сильно сутулился и мог взглядом своих почти черных глаз просверлить дыру в стене, как часто говорил Витя.
- Ребята, а мне сегодня приснился странный, но чудесный сон, думаю, это такой же хороший знак, как и Витькин дождь, - белокурая изящная Варенька, сидевшая в кресле, отложила книжку в сторону и, зевая, сладко потянулась.
- Расскажи, Варь!- Витя сел рядом с девушкой и приготовился слушать. Разумеется, он смотрел ей в глаза и улыбался, сегодня он явно был в ударе.
- Так вот, снится мне, будто бы я в лесу. Снег... Да, я видела снег, много снега! - Варенька аж подпрыгнула, вспоминая.
- До чего дошли, снег во сне увидеть только можно. Прекрасный, прекрасный сон, Варенька, завидую белой, практически снежной завистью, - в дверном проеме, соединявшим комнату и кухню, показалась Надя, высокая, черноволосая, с неизменной, чуть снисходительной улыбкой на бледном лице. В руках она держала кружку с чем-то дымящимся.
"Какао, не иначе", - подумал Андрей. Надя была верна где-то подсмотренным традициям и отказывалась в канун Нового года употреблять что-либо в пищу, кроме какао и имбирного печенья. Как бы Андрей не пытался пробудить в Наде разум исконно русского человека, как бы не взывал к миллионам тоннам поглощенного за десятилетия традиционного оливье и холодца, Наденька была непреклонна. "Эх, молодежь, -махал двадцатипятилетний Андрей про себя рукой.
-Что с вас взять!"
- Так вот, - устроившись поудобнее и уткнувшись взглядом куда-то в окно, Варенька продолжила. - Очутившись в лесу, я сразу же услышала смех. Это был такой заливистый девчоночий или мальчишеский смех. И я пошла на звук этого смеха. Проваливаясь в сугробы, ломая ветки, понимаете? Мне было холодно, мне было страшно, но меня разбирало любопытство, отчего же так можно смеяться... Где-то сверху ухала сова и каркали вороны, а я все шла, согреваемая теплом детского смеха. Наконец я вышла на большую поляну. Снег на ней был расчищен и утоптан - повсюду были следы разных размеров. Кто-то смеялся совсем рядом. Я обошла все кругом, но на поляне никого не было. Казалось, я сошла с ума...
- Варвара, -перебил девушку Андрей, - что же в этом сне хорошего, больше на кошмар смахивает, -он неодобрительно покачал головой. - Детский смех, следы, птицы каркают...
- Да, Варенька, Хичкок обзавидовался бы, - вставила Надя и шумно отпила из кружки.
- Да погодите вы! Это же еще не конец, - заступился за Варю Витя. И с надеждой спросил, - Ведь не конец, да?
Варя, оставляя вопрос и реплики ребят без внимания, продолжила:
- Тут я почувствовала сладкий и манящий запах какой-то свежей выпечки и в ту же секунду увидела недалеко, за поляной, дом, к которому вела неизвестно откуда взявшаяся тропинка. Смех прекратился, и даже птицы больше не тревожили своим криком. Теперь я шла к дому, в тишине наслаждаясь этим дивным ароматом. Домик был небольшой, деревянный и очень нарядный, просто игрушечный. Я зашла внутрь, открыв со скрипом украшенную новогодним венком дверь. И сразу увидела мальчишку. Он сидел на корточках у разожжённого камина и подбрасывал в огонь дрова...
- Привет, - сказал он.- Я тебя заждался, где ты была так долго?
Тут Варенька замолчала и внимательно посмотрела на Витю. Тот смутился и, отвернувшись, пробормотал:
- Ну чего ты, продолжай же.
- Ты знаешь, мне кажется, он был похож на тебя. Веснушки, голубые глаза... - Варя тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. - Неважно. Так вот. Мальчик. Камин... На столе, разумеется, были горячие булочки. Елка... в углу стояла елка и на ней была такая игрушка, я ее одну только запомнила, такая маленькая блестящая звездочка...
Из-за шума, с которым в комнату ввалились люди, никто не услышал, как ойкнул Витя, что-то сжав в кармане толстовки.
Вместе с людьми в комнату ворвался снежный ветер, запах мандаринов, хвои, шампанского, бенгальских огней и селедки под шубой, а также смех, радостная возня и что-то еще неуловимо приятное.
- Эй, Светка, ты чего мужа своего одного оставила? На-ка, тарелки расставляй, я за бокалами!
- Ой, да я подумала , чего сидеть друг на дружку смотреть, наглядимся еще, вечность впереди, я сына, вон, сто лет не видела!
- Сереж, ну кто так пирог режет? Вся начинка же вытечет!
- А музыка где? Танцы, хочу танцы!
- .... и вот я смотрю на нее и понимаю, ну не мое это, не мое! Все эти ногти, ресницы, крылья со стразами, бррр, в общем, оставил ее на Володьку, а сам к вам. Фух, аж отлегло.
-Ну, чего уставились? А ну все за стол! Ишь, все за вас делать приходится! Молодежь, что с вас взять... - расставляя бокалы и весело подмигивая Андрею, сказал, обращаясь к присмиревшим хозяевам комнаты, бородатый мужчина.
- А на елке, по-моему, чего-то не хватает, - сказала та женщина, которая оставила ради этого вечера своего мужа, и улыбнулась, глядя на Витю такими же голубыми глазами, как у нее. -Дорогой, ведь она же у тебя, да?
Витя молча достал звездочку из кармана. Его мокрое, но уже не от дождя, веснушчатое лицо расплылось в счастливой улыбке.
- Дождались, - произнес Андрей еле слышно.
Счастливые часы пробили двенадцать. На этот раз по-настоящему.