Малоухова Мария : другие произведения.

Просто февраль

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ВК-10. Финалист.

   Я стою у окна и смотрю на двор, заросший грязноватыми сугробами. Февральское утро. По коричневой жиже вдоль дома медленно ползет заспанная машина. Знакомая сутулая фигурка с рюкзаком за спиной бодро пересекает двор через детскую площадку. Все, скрылась за поворотом. Вибрация телефона отрывает меня от бездумного созерцания.
  
   Тим: "Вообще не холодно. Даже ветер теплый".
   Я: "Это хорошо. Поторопись, а то опять на урок не пустят!"
  
   Тима я знаю уже одиннадцать лет, и он всегда опаздывает. Вернее, почти двенадцать - с того момента, как он немым зародышем поселился в моей матке.
  
   Это были веселые двенадцать лет. Честно говоря, что было до них, я вообще смутно помню. Вроде как было, но не со мной. Отчасти так оно и есть. Мало что осталось от меня прежней. Разве что привычка обкусывать губы изнутри в минуты задумчивости или волнения.
  

О шарах

   Тогда весь день шел дождь. Я так же стояла у окна, смотрела во двор и пыталась запомнить эту картину: мокрый асфальт, беспокойные от ветра деревья с уже поредевшей желтой листвой, низкое серое небо. От важности момента этот пейзаж мне казался значительным. В дородовой палате, кроме меня и Тима, готовящегося появиться на свет, никого не было. Дверь была приоткрыта, и до меня доносились обрывки тихого разговора дежурных акушерок. Это успокаивало. Схватки становились сильнее. Я ходила взад-вперед по палате, не зная, как облегчить боль. На телефон приходили сообщения от Макса, он успокаивал и поддерживал, спрашивал, приехать ли ему. "Черт возьми, делай что хочешь", - думала я. Слишком больно, чтобы что-то решать, чтобы вообще думать и шевелиться.
  
   За Макса всегда все приходилось решать. Он как будто бы не знал, что ему делать, когда дело касалось меня и наших отношений. Может быть, потому что привык, что в его семье за него и вообще за всех все решала мать. При этом он пытался ей противостоять. Иногда мне казалось, что и на мне он женился, чтобы досадить ей и показать, что он может делать, что хочет. Только на самом деле мой муж в свои двадцать три продолжал зависеть от матери, от ее одобрения, помощи, денег. Я это отчетливо видела, но моя любовь постоянно оправдывала его мальчишество и незрелость. Я и сама тогда была ребенком, только рано начавшим самостоятельную жизнь вдалеке от родных. Маленький отчаянный воин, в одиночку сражавшийся с миром, предъявляя ему свои наивные принципы. Где они теперь?...
  
   Я кое-как легла на кровать, схватилась за металлическое изголовье, застонала. Нет, кажется, я кричала. Из коридора донеслось: "Ну что она так орет, все же как-то рожали". Потом был провал, а когда очнулась - кто-то суетился рядом, обвешивая мою руку датчиками - кажется, у меня было высокое давление. Меня рвало. Откуда-то из-за головы слышался голос Макса. "Что ты здесь забыл?" - крутилось в мыслях.
  
   - Уйди! Уйди, пожалуйста, мне плохо, - стонала я, а Макс гладил меня по голове и шмыгал носом.
  
   Потом его выгнала врач, а меня отправили в родовой зал, пешком. Я шла через коридор, а на головке Тима уже можно было различить волосы. Акушерка так и сказала: "Вижу головку, темненькая". "Негр, что ли?" - я пыталась шутить. Хотела придать всему этому моменту обыденность, так было легче. Мол, обычное дело - встала с утра, пошла рожать, как на работу. На работе я много шутила.
  
   Когда мы разводились, Макс сказал, что нам больше не о чем разговаривать и ему со мной скучно. Тим пошел тогда в первый класс. Мы стояли на школьном дворе и под душещипательную музыку смотрели на разноцветные шары, выпущенные в небо первоклашками. Меня терзали противоречивые чувства - радость, гордость, немножко страх за сына, ответственность за его жизнь. У Макса в глазах стояли слезы. Я думала, он тоже размышляет о вечном. А он сказал: "Это кошмар. Нам надо развестись". Я поняла, Макс вдруг осознал, что он больше не юн и свободен... Во всем были виноваты шары. Ну, и немного его новая пассия, на несколько лет моложе меня и его.
  

О глинтвейне и Amor Amor

   Я стою под душем, тру лицо и глаза, пытаясь прогнать остатки сна. Он был приятным и нет одновременно. Сон из прошлого. Мне приснился Егор. Я опять смотрела в его черные глаза и угадывала, что он там про себя думает. Вернее, про меня. И опять не могла понять. И опять просто от него убегала.
  
   Мы работали вместе весь прошлый год. Он пришел в сентябре, как теплый ветер, несущий аромат отживших листьев, в котором ощущается надежда на яркую, пусть и короткую осень. Вообще многие важные истории в моей жизни начинались ранней осенью. Тим, развод, Егор. Люблю осень. За ее насыщенность делами и красотой. И за надежду, что вот-вот все изменится. А больше всего не люблю февраль. В нем никогда ничего не происходит, и надежда на перемены уже потеряна.
  
   Я вспоминаю февральскую переписку прошлого года.
   Егор: "Я знаю, почему ты хандришь. Тебе не хватает солнца".
   Я: "Чего-то мне и правда не хватает".
   Егор: "Может быть, съездишь в отпуск?"
   Я: "Кто меня сейчас отпустит, проект горит".
   Егор: "Тогда тебе нужен глинтвейн, плед и интересная книжка".
   Я: "Спасибо, Егор, так и сделаю. Вот прямо сейчас пойду и сварю глинтвейн".
   Егор: =)
  
   Мне не хватало не солнца. Мне не хватало тебя, Егор. А еще денег. Глинтвейн... В холодильнике у меня было молоко для Тима, пачка масла и сосиски. А в кошельке деньги на дорогу до работы и обратно. Я едва сводила концы с концами до зарплаты, отдавая большую часть за аренду нашей с Тимой квартиры, а Максу все так же скучно было со мной разговаривать, поэтому он игнорировал мои сообщения и звонки. А ты ничего не замечал. Ты видел меня легкой, успешной, деловой.
  
   У меня правда было много дел. Я водила Тима в школу, в музыкалку, сидела над его уроками, пекла ему шоколадные кексы, играла с ним в приставку, ходила в школу на собрания, на встречи с классной, завучем, пыталась читать ему лекции о хорошем поведении, срывалась на крик, хваталась за ремень, покупала мороженое за пятерки и просто так, читала с ним книги, каждое утро целовала в нос, заказывала его любимые суши с зарплаты и постоянно испытывала чувство вины. У меня было много дел в перерывах между работой и эмоциональными качелями любовной лихорадки.
  
   Ты всего этого не видел. Ты просто считал меня хорошей матерью, в то время когда я чувствовала себя никудышной. Мне казалось, не показывая свою реальную жизнь, мне будет проще тебе понравиться. Ты сам был легким и успешным. Поэтому я каждое утро тщательно одевалась, выбирая из старых запасов гардероба то, что было еще в моде, накладывала на лицо грим беззаботности и сдабривала все это ароматом Amor Amor. Я не любила эти духи, поэтому они были последними, которые остались от моей прежней довольно сытой жизни в браке. Спасибо боженьке за то, что парфюмерия хранится годами...
  
   Я зажмуриваю глаза и сильнее тру лицо. Это был год постоянного напряжения, тоски и эмоционального истощения. Потом я поняла, что Егор был способом убежать от действительности. Наше общение на работе и переписка после нее делали мою жизнь, в которой не было ничего радостного, вполне сносной. Но тогда я думала, что влюблена. Мучилась от того, что не понимала, взаимно ли чувство. Иногда он на меня так смотрел, что сомнений не оставалось. Мы могли переписываться всю ночь, а следующим утром он не знал, куда деть глаза от смущения, как будто бы мы провели ночь действительно вместе. А потом - ничего. Общение по работе, банальная вежливость, дежурные фразы. Я не выдерживала, находила повод написать первой - и все начиналось по-новой. Я то оправдывала его бездействие нерешительностью и воспитанием, то впадала в крайность, убеждая себя в его безразличии, и убегала от общения. Иногда в прямом смысле. Летом я ушла насовсем.
  

Что скажет Ману?

   Я уволилась из фирмы, потому что мы с Сашкой, моим старым другом, начали работать над своим проектом. Сашка. Как я могла столько времени ничего не замечать? Я улыбаюсь, вспоминая:
  
  - Кошмар, послезавтра мне надо съехать из квартиры, а я собрала только одну коробку. Как взять себя в руки, Саш? Столько всего навалилось... - ныла я в телефонную трубку.
  - Так, буду через полчаса, обожаю собирать вещи!
  И через полчаса он появлялся с запасными коробками, скотчезаклеивающей машинкой, пиццей и неизменной улыбкой на веснушчатом лице, от которой делалось так спокойно, словно эта улыбка могла меня уберечь от всего.
  - Сашка, у меня только рыбный суп, будешь? - спрашивала я, когда мы засиживались у меня, работая над проектом.
  Он радостно кивал и ел этот простецкий суп так, будто бы это была лазанья, которую приготовил тот французский шеф Ману, ведущий его любимого кулинарного шоу. Господи, где я, а где Ману, а рыбу он вообще терпеть не мог, сейчас-то я знаю. Сейчас я все знаю, а тогда...
  

Эти игры, а потом кофе

  После увольнения история с Егором, казалось, закончилась навсегда. А сегодня он мне приснился. И я знаю почему. Потому что вчера:
  
   Егор: "Кира, доброй ночи! Завтра я выступаю на IT-конференции. Будет интересно, тебе должно понравиться. Если пойдешь, скажи, чтобы я сделал приглашение".
  
   Я: "Привет, Егор. Спасибо! Я бы с удовольствием, но завтра не могу. Если что-то изменится, я напишу".
  
   Я ответила не сразу. Нет, в эти игры я больше не играю, но какая-то часть меня кричала от боли, когда я отказывалась от его приглашения. Когда я отказывалась от Егора. Именно эта часть меня оставила маленький шанс для встречи - "если что-то изменится". Если вдруг что-то изменится...
  
   Я выхожу из душа, и аромат свежесваренного кофе окончательно пробуждает меня ото сна. Возвращает меня в реальность. Возвращает мне меня. Взъерошенный Сашка стоит у плиты и жарит яичницу.
  
   - Доброе утро! Ты будешь яичницу с колбасой или помидорами?
   - С колбасой и с помидорами! - я обнимаю его сзади, утыкаюсь носом в его широкую теплую спину, пахнущую нашей постелью.
   - На улице солнце. Будто уже весна...
   - И ветер теплый, Тим написал. Отличный февраль, - говорю я, усаживаясь за стол. Передо мной уже стоит дымящийся кофе. Я делаю глоток. Наконец-то я проснулась и вспомнила, что теперь я люблю февраль. Хоть это просто февраль, в котором ничего не происходит, не произойдет и больше не изменится. Ничего больше не изменится. От этой мысли я улыбаюсь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"