Философско-религиозная лирика
Пророк
Всё ближе Божий свет в конце тоннеля,
Приметы злого Тартара видней.
И всякий раз встаю я на колени -
Пророк последний страшных этих дней.
Всё ближе образ войн и катаклизмов.
Закабалил Лукавый нас рублем.
Кто будет по усопшим править тризну,
Когда мы все в грехах своих умрем?
Когда апокалипсис дней грядущих
Смахнет сей мир,
Как будто мелкий сор...
И будет Бог судить там наши души,
Верша свой справедливый приговор.
* * *
Мне кажется, что нет меня на свете,
И света нет - кругом сплошная тьма.
И нет души живой на всей планете.
Мир канул в бездну, мир сошел с ума.
Мир все заветы Божии нарушил,
Мир озверел в трущобах бытия.
И только "SOS" - "Спасите Наши Души!"
Из мрака ночи четко слышал я.
Легенда
Много лет мирно жили в пещере они
Средь камней, люди каменной эры.
Согревали костров их скупые огни,
Что веками горели в пещере.
И хотя на охоте им часто везло,
Люди сытыми не были сроду.
И всё чаще вторгалось коварное зло
В непорочную душу народа.
И однажды, поднявшись как дым над огнём,
Некто встал - мускулистый и страшный...
И впервые услышали люди: "Моё!"
Вместо всем так привычного - "Наше".
И шарахнулись люди в пещеры тюрьму,
Как от света летучие мыши.
И молились всю ночь они, глядя во тьму,
Но никто их молитв не услышал...
Перечитывая Екклесиаста
Всё суета, - сказал Екклесиаст,
Гоняются за призраками люди.
А мир стоял незыблемо до нас
И после нашей смерти так же будет.
Всё суета, иллюзия, обман.
В огне страстей мы собственных
сгораем.
Мы мечемся, как шхуна в ураган,
Меж адом сатаны и Божьим раем.
И нам постичь до смерти не дано,
Что режиссёр за сценою скрывает?
Ещё чуть-чуть и кончится кино,
Которое все жизнью называют.
И час пробьёт страданиям души,
Когда тела земные отстрадают.
Екклесиаст, прошу тебя, скажи:
Что режиссёр за сценою скрывает?..
Спаситель
Кто он был?
И пришёл он откуда?
Из каких запредельных миров?
Он явил себя миру, как чудо.
Он принёс нам, заблудшим, любовь!
В век господства маммоны и блуда
Он вдруг вспыхнул, как лампа в ночи.
Но не вняли Спасителю люди,
И свершили свой суд палачи.
И стукач знаменитый Иуда
Получил свои тридцать монет.
И казалось, что всё так и будет,
Как до этого - тысячи лет.
Но свершилось великое чудо,
И казнённый с креста вдруг исчез!
...И с тех пор верят глупые люди
Не в Христа и не в Бога,
А в крест...
Откровение
Нет, как Есенин, не покончу
Я счетов с миром горьких слёз.
Уйду в поля глубокой ночью
Тропою узкой, как Христос.
Оставив мысли о спасенье,
От искушений тяжких слаб, -
Пойду искать святую землю,
Я - принц и нищий, царь и раб.
И пусть рождается эпоха,
Крича под скальпелем, как зверь,
Я в мир непознанного Бога
Найду спасительную дверь.
При свете брезжущем лампады,
В скиту монашеском молясь,
Вдруг обрету благую радость
И с Богом родственную связь.
Паду на слабые колени
Во власти сладких райских грёз
С душой ранимой, как Есенин,
И чуждый миру - как Христос.
Душа
Душа опять заныла к непогоде.
Душевных ран врачам не залечить.
Душа живет мечтами о свободе,
Её легко бездушием убить!
Заповедь
Отличайте Любовь от влюбленности,
От тех плотских беспутных утех,
Святость чувств - от гнилой
развращенности.
Осуждайте не грешника - грех!
Падение
Мир к финалу идёт роковому,
Подводить скоро можно итог:
Позади - жизни проклятой омут,
Впереди - лишь Голгофа и Бог;
И холодное русское лето
С кровожадным и злым Октябрем;
И конец окаянного света,
Подкупившего всех нас рублем.
Напророчил беду Нострадамус,
Приоткрыв вечной тайны покров.
За падение Евы с Адамом
Нам пролить суждено свою кровь.
И приблизился мир к катастрофе,
В душах вспыхнули скверна со злом.
Но на висельной, лысой Голгофе
Спасены мы от смерти Христом.
За чужие страдал он пороки,
Невиновный поднялся на крест...
Но опять обманулся жестоко
В подлых людях Небесный Отец.
Мы безгрешными не были сроду,
А Создатель был с падшими строг:
И ушло в одночасье под воду
Всё, что создал на благо нам Бог.
За изъян в непорочном твореньи
Дьявол стал отпущенья козлом...
Люди фетишем сделали деньги
И навеки сдружились со Злом.
* * *
Я видел изнанку погибшей Земли,
Ходил я по дну океанов.
И слышал я песни, что слаще Аи,
Я видел Небес Капитанов.
Зачем, запирая познания дверь,
Пинаем её мы ногами?
А в мире проявленном властвует Зверь
И нас соблазняет деньгами.
Погрязла душа в мешанине тревог,
Всё в жизни приходит в упадок.
И мы позабыли, что в мире есть Бог,
И грех первородный нам сладок!
* * *
Сколько раз ты сюда приходил,
Приносил с собою цветы, -
Постоять у безмолвных могил,
Повздыхав, на время уйти.
А сегодня, знать, твой черёд
В землю лечь от забот отдохнуть.
И никто к тебе не придёт, -
На тот свет не проторен путь.
А чертей к тебе чёрт принёс,
За грехи чтоб держал ответ...
Но на бренной Голгофе
Христос
Всё стоит две тысячи лет...
Не отыщешь на всех Голгоф,
Чтоб в бессмертьи найти приют!
И ложишься ты в тесный гроб,
Выждав пару лишних минут...
Нет, как Данко, тебе не отдать
Сердце,
Не воспылать костром.
...Родила непорочно мать,
И прослыл её сын Христом!
Вопрос
О, Господи, веришь ли Ты в меня?
Я тихо открою в пространство двери...
Там отблеск увижу ушедшего дня.
И вдруг встрепенусь, и услышу: "Верю!"
О, Господи, слышишь ли Ты меня
Сквозь вопль современной эстрады
бесстыжей?..
Я в степь убегу, оседлаю коня.
И вдруг в ночи разнесется: "Слышу!"
О, Господи, как мне Тебя найти?
Я крепче коня на скаку пришпорю...
Но нет по суше к Тебе пути,
И нет пути в Царство Божье по морю...
Сгустилась ночь, как черная ртуть,
И месяц забытой блестит монетой...
О, Господи, верный ли выбрал я путь?
Скажи мне!
Но не было с неба ответа...
Жизнь и смерть
Смерть лучше этой жизни быстротечной...
Как ливни отшумят во тьме года,
И мы опять уйдем отсюда в вечность,
Как в океан вливается вода.
Не будет там забот о бренном теле.
И наконец-то вспомнят о душе
Те грешники, что пили лишь и ели,
И о душе не думали уже.
Дано нам тело вроде инструмента,
Чтоб проявить бессмертный Божий дух.
Так почему же мы боимся смерти?
Скорбим о теле тленном, милый друг?
Цепляемся за жизни жалкой крохи,
Добра не помня, брата не любя,
Не веруя ни в чёрта и ни в Бога,
А только - в силу длинного рубля!
Ночь
В. Сычёву
За окном тишина, как в раю.
В небе молится месяц-пророк.
У окна, будто в храме, стою,
Затаившись, гляжу на восток...
Рай ночной, ты обманчив на взгляд,
Вот садится вдали самолет...
Грусть моя не имеет преград,
Всё зовет, всё куда-то зовет.
Не хочу улетать в сумрак рая,
Хоть и слышу пропеллеров визг.
В этот миг я, судьбою играя,
Тихо плачу, напившийся вдрызг.
Жизнь моя, - словно воз перегружен...
Тащит сбоку дороги лихой.
Никому в этой жизни не нужен
Не хороший я и не плохой!..
Не желаю ни ада, ни рая,
Лишь бы поняли - был он поэт!
Как же тяжко, не видя, не зная,
Жизнь терять на заре юных лет.
* * *
Я умру, когда наступит время,
Суждено всему здесь умереть.
Жизнь сродни единому мгновенью,
За которым - вечность,
То есть - смерть.
Смерть страшна для душ непосвященных,
Кто бредет по жизни, как слепец.
Но открыл Христос развоплощенный,
Что воскреснет каждый под конец.
Будет свет любви Христовой литься
На людей счастливых без препон.
И опять всё в жизни повторится,
И потом забудется, как сон.
* * *
Увяданья пора пробуждает
В душах чувств неземных благодать.
Когда сам я умру, я не знаю,
Да и незачем мне это знать.
Я брожу среди листьев опавших,
По тропинкам, вдоль старых осин.
Мне уютно в душе и не страшно,
Что опять я на свете один...
Вот опять всё вокруг отмирает
До грядущих счастливых времён.
Мы умрём - это всякий здесь знает, -
И куда-то на время уйдём.
А потом возвратимся обратно,
Обновлено всей грудью дыша.
Повторит путь земной многократно
Умудрённая жизнью душа,
Чтобы к истине зримой в итоге
Прикоснуться, как жрец к алтарю,
И вернуться в присутствие Бога
В изначальном небесном Раю.
Небесная песня
Ты верила и в Бога и в удачу,
А для меня удача - синий дым...
Как будто мы без жалоб и без плача
В загробную республику летим.
Прощение заслужим мы у Бога.
Цветов тебе нарву в садах Адама...
И Млечный Путь раскинется дорогой
К неведомым пределам перед нами.
Фатой тебя покрою поднебесной,
У Марса вырву меч в защиту чести!
Венерой станешь ты моей прелестной,
И ангелы с тобою будут вместе.
Поспоришь даже с Евой красотою,
Затмишь сиянье солнца чудным взглядом.
В Эдеме я дворец тебе построю,
И древо жизни будет с нами рядом.
Душа и тело
Меня опять раздумья одолели
Среди мирской постылой суеты:
Как тяжко жить душе в презренном теле!
Но не поймешь меня, я знаю, ты.
Тебе до всех стихов моих нет дела.
"Всё это дурь, - считаешь ты, - и блажь!"
Ты в человеке видишь только тело,
И ни полушки за душу не дашь!
Тебе милее нет пути земного,
Не рождена парить ты в облаках.
И светлый облик любящего Бога
Тебе внушает суеверный страх.
А я бреду по жизни еле-еле:
Вокруг встают соблазнов миражи.
Куда ни глянешь, видишь только тело,
Как скорлупу пустую, -
Без души!
Мать
Проходят дни, а мамы больше нету,
Ни слова ей не сможешь ты сказать.
Ты обещал, что будешь дома к лету,
Но опоздал и не увидел мать.
Зачем теперь ненужные подарки?
В том мире их не принято дарить.
Её свезли на чёрном катафалке
На кладбище.
А ты остался жить.
И жизнь пошла как будто наказанье
За давние просчёты и грехи.
...И вечный образ мамы пред глазами,
И горькие посмертные стихи.
И траурная рамка на портрете...
Раскаянья тиски сжимают грудь.
Ведь мамы больше нет на белом свете,
Она ушла в далекий скорбный путь.
Оттуда никому возврата нету,
И ничего нельзя переиграть...
Я в отчий дом вернулся этим летом,
Как блудный сын,
Ты слышишь меня, мать!
Другой берег
Хорошо умереть молодым!
Николай Некрасов
Не найду себе, грешному, места
На земле, данной людям взаймы.
Сколько жить мне ещё?
Неизвестно.
Тайна скрыта, как курс
В море Тьмы.
Уплывём мы, гонимые ветром,
От родимых, пустых берегов.
И в пути вдруг столкнёмся со смертью, -
Нам откроется берег другой.
Будут нас птиц весенние трели
В райских кущах до слез услаждать.
Станут кроткими дикие звери -
Волк с ягнёнком там будет играть.
И приидет Отец величаво
На строптивых детей посмотреть...
Смерть - прекрасного мира начало.
Хорошо молодым умереть!
Мой путь
Из нажитых богатств что с собой унесу?..
Так зачем тратить попусту время?
Мне за сорок, и финиш уже на носу, -
Тяжко жизни бессмысленной бремя.
Тяжек крест, что нести нам судьбой
суждено
От начала Пути до погоста.
И причастное горько в стакане вино,
И сберечь душу очень не просто.
Узок Путь,
И не всякий пройдет по нему,
И не всякий спасенья достоин.
Тем Путем мне к победе идти одному,
Хоть один - в чистом поле не воин.
Нагадала цыганка мне, знать, неспроста
Столбовую по жизни дорогу.
И оставил я умерших мать и отца,
И пошел по дороге той к Богу!
Настроение
Здравствуй, странница вечная - осень,
Золотого кипенья пора.
Оседают студеные росы
На жемчужные травы с утра.
Вспыхнул ягодой рыжей шиповник,
Разбросал веера молочай.
Поброжу по стерне и припомню
Заблудившейся юности май.
Надышусь родниковой прохладой,
Налюбуюсь красотами дня.
Ничего мне от жизни не надо,
Ни полушки, - всё есть у меня:
Эта степь и цветов поздних пламень,
Эта речка и вздох камыша,
Этот древний, как Муромец, камень,
О который споткнулась душа...
* * *
А ночь глубока.
И до самых звёзд
Распахнут весь космический мир.
Ты слышишь, родная, не надо слёз,
Покрепче лучше меня обними!
Да, короток миг земного пути,
Нам вместе недолго век вековать.
В конце этой жизни, как ни крути,
Придётся и нам, мой друг, умирать.
... Притихла ночь, прохладой дыша.
И звёзды молитвенно смотрят вниз.
В такую ночь обретает душа
Покой и веру в загробную жизнь.
Поэтому, вовсе не страшен чёрт,
Малюют его куда пострашней...
А время, время сквозь пальцы течёт,
Но ты об этом, мой друг, не жалей.
С тобой нам ещё предстоит сполна
Свершить угодных Создателю дел.
Ведь смерть - это лишь
пробужденье от сна,
И выход из бренной темницы тел.
Аз есмь
Я расстрелян в том тридцать седьмом,
Разорили враги Божий дом.
Ветер сеяли в поле...
И вот
Грянул страшный двухтысячный год.
Я из рая взираю окрест:
Изуродовал землю прогресс.
Здесь когда-то меня на расстрел
Повели, но остался я цел.
Пули осами в тело вошли,
Не затронув храм вечной души.
Я познал сокровенную суть -
Предо мной был к Создателю путь.
Я сквозь бездну, как птица, взлетел,
Видел духов без вымерших тел.
Муравьиных не стало тревог,
И сжигал меня бурный восторг.
Пусть всё прахом однажды пошло,
Я простил сотворённое зло,
Возлюбил образ лютых врагов.
Я пролил на алтарь свою кровь.
Мне не страшен двухтысячный год:
Бог любовь на народ свой прольёт,
Всё на круги вернётся своя,
И пойму я, что Бог -
Это я!