Еще издали я увидела маму на огороде. Она высаживала капусту. Из-под горы от реки шел Матвей Петрович с перекинутой через плечо вязанкой зеленых пихтовых лапок.
И она заметила меня, но не сразу, а как только залаяла собачонка, когда я остановилась у калитки. Гоша, так звали маминого "волкодава", тщедушного, маленького песика с кривыми ножонками лаял радостно и заливисто, будто мамины слова:"Людочка придет, тебе косточку принесет," были у него точно на слуху, потому что как только он видел меня издали, принимался лаять, скулить, вертеться на задних лапах, махать хвостиком из стороны в сторону, словом, показывать всем своим видом, что он узнал меня и рад этой встречи. Мама подняла голову, кивнула, но работы своей не бросила. Ей, глядя по лункам, оставалось высадить 5-6 корешков рассады.
Капусту под рассаду она сеяла согласно старинной примете, перешедшей к ней от ее матери-"в тот день, как лед на реке пойдет". И как только на Барзасе начинался ледоход, она спешила в свой заветный парничок и колдовала там на будущим своей капусты. Капуста ей удавалась всегда на славу. Крупная, тугая, хрустящая и в то же время не трескавшаяся пополам, чем собственно, и дивила всю округу. У большинства ее соседок такие полновесные вилки чаще разламывались пополам в самой ее сердцевине и неистово заливались дождями, а потому в них плодились и зеленые гусеницы, и дождевые черви. У мамы же капуста росла как на дрожжах и была белой и чистой, как хлеб.
Как ей это удавалось, знала только она одна и не очень-то охотно делилась своим секретом. Да и секрет этот у нее никто не спрашивал, потому что она выбирала день и час, когда в округе на соседних огородах никого не было и никто не горланил на всю ивановскую:"Маргарита"Че содишь?" Больше всего она не любила этого вопроса, а потому старалась выходить на рассвете...Впрочем, к высадке капустных корешков это не относилось. Она так приноровилась к посадке этой культуры, что могла производить эту процедуру в любое время дня, не обращая ни на кого внимания. Вот и сейчас, видимо она не очень-то опасалась "сглазу" и сосредоточенно копошилась в своем огородишке в двадцать с лишним соток.
Я бросила косточку Гоше. Отставила сумку подальше от собачонки, спустилась к маминой капустной делянке. Поцеловались:
-Мам, Троица через четыре дня. В Спасск поедем?
-Теперь, доченька, наверное, нет. Видишь, капусту высадила. Ее поливать каждый день надо. Мотя еще чего доброго забудет.
Подошел Матвей Петрович. Увидев меня еще издали, он махал рукой, радуясь моему приезду, а потому спешил. Шел быстрее обычного и все время улыбался. Сбросив вязанку еловых лапок, протянул мне руку:
-Здравствуй, здравствуй, Людочка, знал, что ты приедешь...
-Ты, Мотя, не хуже Гоши, только хвостиком не виляешь, ишь как радуешься Людочкиному приезду, будто и тебе она косточку привезла.
-Ну, что ты Лапочка говоришь глупости. Я косточкой и сам Людочку угостить могу. Вон нынче рыбы сколько наловил мордушками и икры к бутербродам наготовил,-посмотрев с укоризной на маму, проговорил Матвей Петрович.
-Весь день тебя ждал сегодня,-подтвердила мама,-я уж ему талдычу, что не приедешь ты, не обещалась на сегодня, а он нет-нет да выйдет на крыльцо, каждый автобус из Березовского взглядом проводит. На рыбалку уже два раза сходил, рыбки принес. Вчера особенно улов хороший был: чебачки, пискарики, окуньков несколько. Икра в которых была, отделил аккуратно, посолил, сказал, что это вам на бутерброды с маслом. Будьте вы неладны, интеллигенты,-рассмеялась она довольная, что Матвей Петрович не просто ждет меня, но и припасает для меня что-нибудь вкусненькое, любимое.
-Ты, Рита, бросила бы свою капусту, да ребенка в дом проводила, на стол бы накрывала, она поди с дороги, голодная...
-Ну да, сейчас, бросила все и побежала с вами чаи да кофе распивать. Подождете небось, не царских кровей особы. Вот закончу с капустой, тогда и приду в дом,-проворчала мама,-идите в дом без меня, сами пока стол накрывайте, на веранде, как Люда любит. А я сама тут без вас управлюсь.
То, что она не терпела никаких помощников, это я знала с детства. Все она старалась делать сама, ни на кого не надеясь, не перекладывая ни на кого никаких обязанностей, так казалось ей надежнее и спокойнее, когда она делала все сама.
Вот и сейчас, отослав нас в дом, она сама прикрыла капустную рассаду еловыми пихточками, а между рядов выставила железные банки с остатками криолина-для отпугивания всякой нечисти.
На веранде она появилась, когда самовар был уже на столе.
-Может, все-таки не поедешь?-спросила она сразу, как только переступила порог дома,-я действительно боюсь огород бросить. Уеду на один день, а загублю урожай за целый год,-сказала она как-то виновато.
-Не знаю пока. Ты-отказалась, Галя-отказалась.Я думала, что на двадцатилетие к папке все втроем съездим, ведь вы мне каждый год обещаете.
-Его и здесь помянуть можно, не обязательно поди на могилку ехать,-уговаривала меня мать не ехать одной на родину.
-Ладно, посылай Матвея Петровича в магазин, я денег дам. Что купим-то?
-Ему лучше на бумажке написать,-посоветовала мама и принесла из комнаты ручку и лист бумаги.
-Надо чтобы было двенадцать блюд, раз поминать будем,-вспомнила я традиции поминок,-что у тебя есть дома-то?
-Каша гречневая, рыбка жареная, икра ваша уже с маслом на бутерброды...Картошечки можно отварить, лучку зеленого сорвем. Лучок зеленый Лева уважал. Блины я теперь, конечно, состряпать не успею, да и этого, пожалуй, хватит. Ну, еще конфеточек там каких-нибудь пусть захватит, печеньица.
На веранду вышел Матвей Петрович. Он уже снял свой рабочий костюм и был в светлых брюках и голубой рубашке.
-Ты посмотри на него, он уже прифраерился! -удивилась мама, -как чуял что тебя в магазин посылаем. Значит так, вот тебе деньги - бутылочку купишь и вот все по списку. Давай быстро-одна нога здесь, другая там, а то поздно уже, как бы магазины не закрыли, постучишь, если что, тебе дадут, в магазине девочки хорошие, тебя любят, ты же им всегда улыбаешься...
Пока он ходил в магазин, мы чистили и варили картошку, грели кашу, делали салат из свежих помидоров и огурцов, которые так кстати, оказывается еще остались у мамы со вчерашнего дня и про которые она к счастью вспомнила только что. Готовили, вспоминали, как хоронили отца двадцать лет назад. Он умер накануне Троицы, который в тот год совпал с Днем Медицинского работника, а потому хоронили не в воскресенье, а во вторник. Вспоминали, кто приезжал на похороны, и кого сейчас уже нет среди живых.
-Конечно, хорошо было бы в Спасск съездить, -сокрушалась мама, -может в следующий год получится? - не то спросила, не то сказала она с надеждой.
Утром в их доме я поднялась первая.
-Ты чего не спишь, Людочка?-спросила мама.
-Собираюсь. Одна в Спасск поеду. Сегодня только четверг. Ты говорила, что Валентина твоя подруга в Таштаголе живет, встретит, как родную, вот к ней и заеду. Сходим с ней на кладбище и обратно. На один день, а съезжу! На это денег много не надо.
Мать заплакала.
-Ну вот, на нас еще вчера потратилась, с чем теперь поедешь?
-Мам, ну о чем ты говоришь! Все нормально. Посидели. С тобой вот повидались. А в Спасск я поеду. Я сон видела. И папку во сне. Он велел мне венок купить за 15 рублей и зайти в 39 дом. Где это 39 дом в Спасске, не знаешь?
-Тридцать девятый? А Бог его знает...Да и венки таких денег теперь не стоят, цены-то как изменились...-задумчиво рассуждала мать.
-Куплю букетик, -ответила я, -но поеду. Говори адрес, где Валя, подруга, твоя живет.
-Да какой там адрес, как с поезда выйдешь на Поспелова, пройдешь немного, увидишь мост, его перейдешь, выйдешь на пригорок, так дом-то ее и увидишь, большой дом-то, с голубыми ставенками. Видный дом! Хороший!
Матвей Петрович забеспокоился, когда узнал, что я уезжаю, да еще так рано.
Сели пить чай с бутербродами со знаменитой икрой Матвея Петровича.
-Может, не поедешь? -в который уж раз за это утро просит меня мама, -может, в другой раз вместе?
-Мама! Мы вместе уже десять лет едем! Не отговаривайте меня больше.
Через час, я была уже на Кемеровском железнодорожном вокзале. Мне достался последний билет с верхней полкой купейного вагона. Сдав вещи в багаж, я отправилась на рынок, искать венок, заказанный мне сегодня во сне отцом.