Аннотация: "Линии судьбы" повествует о первой любви в тяжелых жизненных условиях середины 90-х годов.
Алексей Мальчик
ЛИНИИ СУДЬБЫ
1
Сережа открыл глаза. Через двери комнаты просачивался горевший в коридоре свет. На улице было темно, но мальчику уже не спалось. Он потянулся, встал с постели и включил свет. Настенные часы показывали половину шестого утра. Наступал новый день учебных занятий, который, как обычно, предстояло провести в школе. За окном была настоящая зимняя сказка: пушистым, белоснежным снегом были укутаны дома, деревья, машины, а по небу плыли легкие, ажурные, удивительно красивые по форме снежинки.
Сережа подошел к висевшему на стене большому зеркалу, взглянул на себя и стал укладывать расческой растрепавшиеся от сна волосы. Это был пятнадцатилетний паренек, ладно скроенный, стройный и пластичный в движениях. У него были правильные черты лица, умные карие глаза, волнистые темно-русые волосы, которые он всегда зачесывал направо. Сережин рост приближался к метру восемьдесят, лицо было серьезным, несколько задумчивым, а поведение по взрослому солидным. Со стороны Сережа казался очень спокойным и уравновешенным, не склонным к бурным эмоциям и чувствам. Высокий рост, серьезность и сдержанность делали его взрослее, старше своих лет. Он не очень походил на девятиклассника, но за маской флегматичности скрывался романтичный, эмоциональный мальчик, который в глубине души, как и многие его ровесники, мечтал о любви, о будущей профессии, об интересной взрослой жизни.
Не переодеваясь, прямо в пижаме Сережа направился на кухню, откуда доносился приятный, аппетитный запах тушеный курицы. На кухне хлопотала Сережина мама, невысокая, миловидная женщина лет сорока пяти с серыми глазами, выражавшими твердость ее характера, и сложенными в прическу длинными волосами, в которых виднелись седые пряди. Одета она была в домашний халат, и, когда на кухне появился Сережа, занималась последними приготовлениями к завтраку: тонкими ломтиками резала буханку ржаного хлеба.
- Доброе утро, мама! - поздоровался Сережа.
- Доброе утро, сынок, - сказала Наталья Исмаиловна. - Проходи, садись. Кстати, у нас сегодня курица на завтрак.
- Курица? - переспросил мальчик. - Значит, мне не показалось.
- О, это долгая история. Я думаю, твой отец сам тебе об этом расскажет.
- Да, за эту курицу пришлось хорошо повоевать, - сказал Михаил Николаевич, появляясь в дверях кухни. Сережиному отцу было пятьдесят лет, но из-за глубоких морщин на лбу, худощавого аскетичного лица, обрамленного седой бородой, он выглядел значительно старше.
- Кто бы мог подумать, - продолжал он. - Шел я часа в два ночи с фонариком. Вдруг вижу у какого-то частного дома темное что-то лежит. Думал сумка. Посветил - выяснилось курица не ощипанная валяется. Ну, я быстро в сумку ее кладу. А тут собака из-за угла выскакивает. Кое-как ее палкой отогнал. Тоже, видать, на курицу претендовала. Но не тут-то было... Возвращаюсь, говорю матери твоей: "Наташа, дуй на кухню! Жаркое готовить будем".
- Ну-ну, полегче, - возмутилась Наталья Исмаиловна. - Стала бы я готовить, если б ты так сказал... Ладно, мужчины, садитесь за стол. Садись, сынок. Тебе больше всех нас силы нужны. Впереди шесть уроков.
2
Конец 1995 - первая половина 1996 года стали тяжелым испытанием для бишкекской семьи Соколовых, которая осталась без средств к существованию. Глава семьи, Михаил Николаевич, работавший в одном из научно-исследовательских институтов, был отправлен в отпуск без содержания. Его жена, Наталья Исмаиловна, много лет преподавала в школе историю, но не нашла общего языка с директором, уволилась, а другое место работы найти не смогла. Денежные запасы быстро истощились, и семья вынуждена была перебиваться случайными заработками. Вечерами отец вместе с пятнадцатилетним сыном собирали стеклянные и пластиковые бутылки, жестяные банки из под пива, которые они потом сдавали приемщикам бутылок, производителям самопальных напитков и продавцам хлопкового масла. На вырученные деньги удавалось покупать только самое необходимое: хлеб, чай, сахар, некоторые овощи. Иногда, кроме бутылок, Михаил Николаевич находил остатки фруктов, муку, а однажды поздним вечером ему попалась сумка, потерянная каким-то коммерсантом. В ней оказались сгущенное молоко, несколько упаковок печенья, финики и банка кофе. Тот день стал настоящим праздником для бедной интеллигентной семьи.
Несмотря на тяжелое материальное положение, Сережа не запустил учебу, оставаясь среди лучших учеников своего 9 "Г" класса. Настоящей отдушиной, возможностью отвлечься от мрачной реальности для мальчика было участие в школьных мероприятиях и театрализованных открытых уроках, где он с успехом выступал в роли одного из ведущих и с выражением декламировал стихотворения известных поэтов.
Четыре месяца такой жизни не прошли для Сережиного отца даром. Он постепенно стал сдавать, все чаще срывался на близких, накопившееся напряжение снимал алкоголем.
Как-то в начале марта Сережа сидел за столом и решал задачи по алгебре. Ничто не предвещало плохого, и вдруг между родителями произошла ссора, которая сильно потрясла впечатлительного мальчика.
- Да сколько можно пить, Миша? - с упреком сказала Наталья Исмаловна. - Возьми себя в руки! Ты должен быть примером для нашего сына...
- Да заткнись ты! - крикнул Михаил Николаевич. - Кто ты такая, чтобы указывать мне что делать, а что нет! Я не для того защитил кандидатскую, чтобы, как бомж, рыться в помойных баках. Опостылело мне все! И вы мне надоели! Оставь меня! Лучше умереть, чем жить такой скотской, собачьей жизнью!
Сереже стало невыразимо больно и жаль своего отца, своих родителей, дороже которых у него никого не было. Слезы текли по его щекам, и он ничего не мог с собой поделать. Если бы это зависело от Сережи, он отдал бы все на свете, чтобы никогда не слышать этих слов; сделал бы все, чтобы никогда не было этой жуткой черной полосы в их жизни.
3
Настя Нефедова была старостой 9 "Г" класса. Ее нельзя было назвать красавицей, но стройная, компактная фигурка, светло-русые по плечи волосы и особенно голубые глаза, оживлявшие милое нежное лицо, не могли не вызвать к себе внимание. Настя училась на одни пятерки, но никогда не была заносчивой, а, напротив, обладала добрым и отзывчивым характером. Сережу девочка знала с первого класса. В детстве они вместе ходили в секцию бальных танцев. Часто Сережа выступал ее партнером в детских играх: дети играли в классики, догонялки, прятки, вкладыши. С детства между ними существовала та привязанность, которая возможна между братом и сестрой.
Отец Насти, Дмитрий Константинович, несколько лет работал с Соколовым в НИИ. Но затем их пути разошлись: Нефедов ушел в Кыргызский технический университет, защитил докторскую диссертацию и возглавил там кафедру "Информационные системы в экономике".
Настя уже давно начала замечать, что Сережа сильно изменился, став молчаливее, серьезнее. В подростке появились замкнутость и скрытность, которых в нем раньше не было. Настя никак не могла понять причину этой перемены, а спросить его об этом лично как-то не получалось. Но такой случай ей все же представился. Сережа должен был вернуть Насте тетрадь по английскому языку, и они договорились встретиться у подъезда ее дома.
- Настя, привет! - сказал Сережа, отдавая конспект девушке. - Спасибо за
тетрадь... Ну, я, наверно, пойду.
- Сережа подожди! - остановила его Настя. - Ты вечно куда-то торопишься. Давай присядем на скамейку, поболтаем немного.
Сережа не стал возражать, и одноклассники сели рядом.
- Послушай, Сережка, - начала Настя. - Ты какой-то странный стал последнее время, нелюдимый, скрытный... Что с тобой?
- Видишь ли, Настя...- произнес мальчик и запнулся, не решаясь продолжать дальше.
- Сережка, но мы же так давно друг друга знаем. Расскажи мне, что тебя беспокоит... Я клянусь тебе, что все останется между нами, я никому об этом не скажу... Серега, ну, пожалуйста, не будь же таким упрямым. - Говоря эти слова, Настя положила ему руку на плечо и смотрела на Сережу своими ясными голубыми глазами с такой мягкостью и участием, что ему ничего не оставалось как поделиться с ней всем пережитым за последние полгода. Это невеселое повествование далось Сереже с большим трудом. Слова непослушно сходили с языка, мальчик старался не смотреть на Настю, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, но голос, который временами вздрагивал и прерывался, предательски выдавал его истинные чувства и переживания.
Настя внимательно слушала его. Недоумение, сначала появившееся на ее лице, вскоре сменилось глубоким сочувствием и состраданием к своему другу детства, к которому она незаметно для себя самой начинала испытывать нечто большее, чем просто дружескую симпатию.
- Что же ты молчал об этом раньше, дурачок ты этакий! - воскликнула Настя, и на глазах у нее выступили слезы. - Я сегодня же поговорю с папой... Он просто должен, обязан помочь вам!
Настя сдержала свое слово. Она переговорила с отцом, и Нефедов предложил Михаилу Николаевичу часы на своей кафедре. Положение семьи Соколовых стало постепенно улучшаться. Вскоре и Наталья Исмаиловна устроилась по специальности - преподавать историю в частной школе.
4
Незаметно пришел май, оставив позади дождливые апрельские дни. Ярко светили лучи весеннего солнца, деревья расправили свои ветви, украшенные молодыми зелеными листьями. В парках появились богатые клумбы с розами, тюльпанами, гладиолусами, гвоздиками, а в воздухе, благодаря распустившейся сирени, ощущалась атмосфера обновления природы, чувствовалась приятная весенняя свежесть.
7 мая Насте Нефедовой исполнялось пятнадцать лет. На день рождения старосты собралось десять одноклассников и среди них, конечно же, был Сережа Соколов. Празднование началось в шесть часов вечера в однокомнатной квартире, взятой для этого случая в аренду. Многие одноклассники, в том числе и подружки Насти - Мадина и Света, подарили имениннице по коробке конфет, подарочной упаковке печенья и скромному сувениру. Сережа, зная об увлечении девочки исторической литературой, сделал ей другой, более интеллектуальный подарок - подарил роман Вальтера Скотта "Квентин Дорвард". В тот вечер ребята много танцевали под ритмичные песни Андрея Губина, Мурата Насырова, группы "Modern talking". Один раз Сереже удалось станцевать с Настей танго под лирическую песню Энди Уильямса "It"s impossible". Мальчик поддерживал общее оживление и веселье, царившие на дне рождения, но все не мог дождаться того момента, когда они останутся с Настей наедине. Можно было подумать, что отношение Сережи к Насте совсем не изменилось, что они только хорошие друзья и не более того. Однако, после того как Настя помогла Сережиному отцу с работой, она поднялась в глазах юноши на какую-то недосягаемую высоту. Настя стала восприниматься Сережей как идеальное, совершенное существо, он все чаще думал о ней, воссоздавая в своем воображении ее образ: она рисовалась ему красивым ангелом с приветливой улыбкой, нежным белым личиком и светящимися добротой глазами.
После десяти вечера гости начали расходиться, и, наконец, Сережа и Настя остались единственными участниками торжества. Они закрыли двери квартиры на ключ, и стали спускаться вниз по лестнице.
- Знаешь, Настя, - сказал юноша. - Я ведь так толком и не поблагодарил тебя за то, что ты сделала для нашей семьи.
- Да брось ты, Сережа, - улыбнулась девушка. - Я думаю, и ты поступил бы так же, окажись я в такой ситуации... Но, кажется, ты еще что-то хочешь мне сказать? - спросила Настя, когда они спустились на площадку между этажами.
Сережа нерешительно приблизился к девушке и сказал в сильном волнении:
- Настенька, я хотел сказать... В общем, я... мне кажется, я люблю тебя.
Настя покраснела от смущения, сердце ее учащенно забилось, и сама она поначалу будто оцепенела от неожиданности. Сережа замер в напряженном ожидании, у него даже промелькнула мысль, что Настя отвергнет его, так как он недостоин ее любви. Но во взгляде, который девушка бросила на Сережу, не было отказа, напротив, в нем можно было прочитать ответное к нему чувство. Через несколько мгновений их губы соединились в нежном горячем поцелуе. Юную пару ласково обдувал прохладный ветерок, прорывавшийся из открытого окна. На темном небе в окружении ярких маленьких звезд сиял молодой месяц, словно охранявший двух детей и их первое светлое чувство.