Рядом с входом воскресной школы привалилась к стене здания статуя - пластиковый ангел с крашеным жестяным крестом. А рядом ещё два позолоченных глобуса. Во дворике всегда пустынно, его видят только пустые глазницы подвальных окон. Если обойти школу с другой стороны, можно найти старую детскую площадку. Смотришь и думаешь, что последнему ребенку, который на ней был, уже давно исполнилось шестьдесят. И ощущение какое-то... тревожное.
Мастер постоял у окна, вдыхая сквозь широкие ноздри воздух странного места. Легким движением он выбил заранее раскачанное окошко и проскользнул в затхлую сырость подвала. Помещение когда-то использовалось под склад, но сейчас это - пустые белые стены и сваленные в кучу доски. Кончиками пальцев касаясь обеих стен, мастер шел по коридору. На темноту ему наплевать, дорога знакомая, пройдена тысячу раз.
К тому же, человек, что сейчас пробирается подвалами старого здания, слепой. Его глаза заклеены крест-накрест черной изолентой. Когда его спрашиваешь "Зачем?", он лишь смеется, и вновь погружается в свое обычное состояние: созерцание. Как бы смешно это не звучало.
Мастеру не нужны глаза, чтобы видеть. У него есть его маленькая шкатулочка. И сейчас, поднимаясь по крутой винтовой лестнице под купол, мастер одной рукой пытается достать её из внутреннего кармана куртки.
Потом - долгое, томящее ожидание. Человеку со шкатулкой не очень-то свойственно раздражаться, но все же... Мастер нервно перестукивает пальцами в сложном ритме, когда слышит наконец осторожные шаги.
Девушка, вошедшая под свод огромного зала, сдавленно вскрикивает, когда мастер поворачивает к ней свое лицо.
- Черт! Ты напугал меня! - Голос гостьи дрожит, дыхание сбивается. Мастер внимательно оглядывает её с головы до ног, от взора его невидящих глаз по телу пробегают мурашки.
- Хлоя. Семнадцать лет. Два дня назад покрасила волосы в зеленый. Любишь запах оливкового масла и сирени. - Мастер почти без выражения перечисляет все мелочи, из которых состоит жизнь девушки. - Любишь одиночество. Любишь быть в компании. Не любишь, когда предают и когда учат. Ешь много шоколада. Занимаешься йогой. Не веришь никому и ни во что. Считаешь, что такая же, как все. Ошибаешься... - На губах мастера играет улыбка.
- Кто ты вообще такой? Что тебе от меня нужно? Понятно, что ты сюда не случайно зашел. И думаешь, будто все обо мне знаешь, ха! - Хлоя, ни на секунду не смутившись, заглянула в незрячие глаза незнакомца.
- Ты даже не удивилась. - Мастер засмеялся, устало и неестественно. - Вижу, я оказался прав.
Слепой встал, чуть походил, разминая затекшее за несколько часов тело. Девушка молча стояла в стороне, напряженно глядя на странного незнакомца. Он не обращал на гостью внимания, ушёл в себя. Терпение Хлои было на исходе.
- Может, уже ответишь?
- Ах, извини. Совсем забыл. Я... раз-два-три-четыре... чёрт! - Мастер отбивает простенький ритм пальцами по бедру. - Уже пора, Хлоя. Начинается. Колеса поезда уже стучат. Уже...
- Повезло наткнуться на психа, блин! - Бормочет девушка и поворачивается к выходу.
- Стой-стой-стой!
- Что?! - Хлоя раздраженно рявкает на мастера. - Чего ты ко мне привязался?
- А, увидеть. Да-да, увидеть. - Мастер, кажется, совсем потерял связь с реальностью. Он говорил все это глядя как будто бы сквозь девушку, повернув набок голову. - Иди сюда!
Слепой, с бессмысленным выражением лица, пошаркал к дальнему углу зала, опустился на холодный пол. Хлоя подошла ближе. Любопытство все же перебороло в девушке неприязнь и страх. Мастер почти что выдрал музыкальную шкатулку из кармана куртки, оторвалась подшивка, но он не обратил внимания.
Следующий кадр - мастер отсчитывает ритм - и все вокруг приходит в движение:
- Раз! - Мастер поворачивает рукоять шкатулки, а оба человека, находившиеся ещё недавно в полутьме огромного зала, парят над улицами города.
- Два! - Играет веселая мелодия шкатулки.
- Что ты делаешь? - Кричит Хлоя, взмахивая руками. - Мы...
- Три! Летим. Видишь теперь! - Мастер хохочет, как-то нечеловечески, но и не страшно. Так мог бы смеяться кот-баюн при встрече со старым другом.
- Четыре! - Они замирают над одной крышей, невзрачной, металлической крышей обычного дома. Мастер перестает считать, но шкатулка не замолкает.
- Квартира внизу. - Говорит мастер. - Там живет одна девочка. Пять лет, несбыточные мечты, талант... и родители, которые хотят сдать её в детский дом. Люблю такие истории! - Мастер снова смеется, а Хлоя замечает, что они опускаются все ниже, и вот уже она чувствует под ногами холодное железо крыши. Хлоя морщится:
- Что же тут хорошего? Подожди, какого черта вообще? Что произошло и что мы здесь делаем?
- Мы? - Мастер мгновенно становится серьезным и сосредоточенным. - Мы творим историю.
Внизу по тротуару идет женщина с двумя большими пакетами. В скверике неподалеку сидит на лавочке дедушка, улыбается, кормит голубей. Девочка выглядывает из окна, сидя на подоконнике, рисуя на маленьком листочке цветными карандашами. Машина медленно едет по улице перед домом.
Мастер взмахивает руками в жесте дирижера...
Сильный порыв ветра врывается во двор, сбивает с дерева сухую ветку. Она падает прямо посреди стаи голубей и те, испугавшись, взмывают в небо с шумом и суетой. Дедушка поднимает голову и видит маленькую художницу в окне, приветливо машет ей рукой. Девочка взмахивает рукой в ответ, и листок с рисунком соскальзывает вниз, падает на лобовое стекло припаркованной машины. Мужчина, уже подошедший к двери подъезда, возвращается к машине, перегибается через капот и достает листок бумаги. С интересом разглядывает рисунок: тот самый дедушка в парке - коричневым, голуби - серым, небо - голубым, дерево - зеленым.
Не посмотрев, водитель делает шаг назад и взрезается в женщину с сумками, с натугой несущую покупки домой. Сумки выскальзывают из рук, мужчина рассыпается в извинениях, помогает собрать продукты.
Мастер заканчивает свою партию, шкатулка издает последние звуки и замолкает. Слепой как-то очень по-доброму смотрит на двоих, идущих к подъезду, оживленно говорящих.
- Это и есть... история? - Осторожно спрашивает зачарованная происходящим Хлоя.
- Да. Её часть, по крайней мере. Мы что-то изменили. Думаю, даже знаю что... тот человек - это был отец девочки. Он неплохой человек, но во всем подчинялся желаниям жены. По крайней мере, до этого момента.
- Хочешь сказать, теперь это - её новая семья? Это же... как-то неправильно. Разрушить жизнь одного, чтобы сохранить другого.
- Это цена, Хлоя. Цена бесценного. Та, что я плачу миру. Меньшее зло, которое всегда приходится определять самому. Тысячи вариантов, уходящих все дальше и дальше... даже мне не предсказать будущее, Хлоя. Всё теперь зависит от их решений. Но я сделал хоть что-то. Так было всегда: не мог просто стоять в стороне и смотреть. Этот мир - несправедливая штука. Я тоже несправедливый. Мы друг другу подходим.
- Ты хочешь, чтобы я занималась тем же? Платила счастьем одного за счастье другого? Вершила несправедливость? - В глазах Хлои нет страха, который так ожидаешь увидеть.
- Ты ведь тоже не любишь стоять в стороне? - Спросил мастер, и они оба улыбнулись, немного печально. Зная, что все уже решено.