Лэйн Глеб, Сибо Алиса : другие произведения.

Альбом Зарисовок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    -Дальше будет Мими, сестра-близнец кошачьего инопланетного лиса Кубея. -Кубея? - Переспросила я, чувствуя что-то знакомое в имени которого раньше никогда не слышала. -Кубея. - Кивнула странная девочка и выставила ножку вперед. - Или Кюбея. Или - Кьюбея. Или... Вы еще его не знаете, Махо-седзе-тан? Скоро узнаете! Тебя зовут Махо? -А как ты догадалась? - Как можно культурнее спросила я чувствуя непривычное стеснение в груди. -Это было не трудно. Мало я вас повидала. - Девочка показала на себя и вздернула подбородок. Сразу в голове заиграла "The Cranberries - Loud and Clear", на глаза навернулись слезы счастья и я почувствовала внутри себя заряженный револьвер готовый выстрелить хоть кровью из носа хоть обмороком, за которые меня так корила суровая Тая. - Мими Гриффит! - Торжественно, задорно и почти невыносимо ярко этим солнечным утром представилась она. - Друид, монашка - отроду застенчива, скромна, умна, наивна, крайне непорочна. Умеет делать ноги и спасать друзей - не находить. Во рту травинка, а в ушах кусочки странной ваты. Еще она мечтательна, ленива и красива. Чертовски любопытна и всегда идет вперед. Мими сделала шаг навстречу и мы стукнулись носиками. -Мими пришла к вам из Амна, она проделала немалый путь. Внутри нее горят пески, цветут поля и громыхают грозы темных троп таинственных лесов. Она шагает смело; каждый шаг - еще один кусочек дверцы в лето. Вух... Мими оглянулась. -И так Мими пришла на острова по морю в поисках сокровищ. Они тут есть? Мне не дали поделиться знаниями местных легенд - меня вновь прервали, на этот раз девочка по имени Мими едва не угодила мне в губы своими губами. -Теперь о самом главном: Мими до жути любит кошек и у нее есть свой кот, настоящий кот, представляете? Но он кусачий. Потому что очень большой. Но он хороший, Мими жалеет тех, кого он съел - они ведь уже не поймут насколько котик в душе хороший, теперь они вечно его будут ненавидеть. Котик просто голодный был, Мими часто забывает его вовремя покормить, но котик такой гордый, что сам не попросит хозяйку - вместо этого самостоятельно еду находит. Бедный котик, не ненавидьте его и его хозяйку Мими, не надо! -Не буду!! - Воскликнула я краснея от радости, Мими тоже любит кошек! Но подумать и хоть как-то выразить ей свою симпатию мне вновь не дали. На этот раз - наступили на подъем ноги и понюхали плечо, слегка обняв при этом. -Владеет умным ястребом Грозовой Пик!! - Добавила Мими, смотря вертикально вверх в небо. Я тоже взглянула туда и Мими тяжело вздохнула. - Только его никто кроме Мими никогда не видит. Как и котика, который всех ест. Я даже не знала, что на это ответить. Я просто смотрела на неё и видела - какие у неё необычные зеленые глаза. Видела - и просто улыбалась тихо от счастья. Альбом с рисунками...
  Дом на кленовой улице.
  Дом на кленовой улице впустил в себя новую гостью. Она была тонкой, словно веточка и совсем не умела летать.
  Там уже жили: Тая и её блокнот, Махо и голуби, Сукори с Таро, которого никто и никогда не видел, но о проделках которого говорили все. Рита со своей Лисичкой тоже там жили и так же доставляли хлопот соседям.
  Соседи были страшные и носили темные балахоны.
  "Сектанты какие-нибудь", подумала Марина, разглядывая в окна двор, по нему сновали темные фигуры. Молча, они разносили талоны на крупу.
  В голове у Марины не укладывалась вся эта несуразица. Сначала она думала, что что-то не так, не понимая, что именно, а потом вдруг поняла - что.
  -Что это?
  Мари ткнула в спину Махо. Крылышки Махо дернулись и снова опустились.
  -А ты про это. Наверное, так надо.
  Махо улыбалась. Тут все улыбались и бегали туда-сюда, вопя по чем свет. Мари вздохнула. И попробовала крылья эти Махо отодрать.
  -Ай, больно! - Вопила Махо и била в деревянный пол кулачком. Мари дергала за её крыло, уперев одну ногу в затылок поверженной Махо, а вторую - в стену.
  -Не отрываются. - В сердцах воскликнула Мари и потрогала через спину свои, скосив глаза и с приоткрытым ртом трогающая крыло, она выглядела такой смешной, что Махо перестала плакать и начала смеяться.
  -Дурдом.
  Констатировала Мари, пошла на чердак отобрала у кота сигареты, после чего залезла в подвал и выпила последнюю бутыль вина, разогнав попутно всех мышей. Мыши не обиделись, зато охотиться на них прибежала Лисичка. Она-то и разбила недопитую бутыль вина из рогатки.
  Весь вечер и всю ночь Мари гоняла Лисичку по окрестным холмам и лесам, пока не загнала в пещеру Святого Леса.
  Когда на утро они вернулись обе драные, но довольные, все поняли - что-то случилось. Лисичка улыбалась не полным набором зубов и твердила, что теперь взрослая. Сукори крутила пальцем у виска, смотря то на лисичку, то на две головы её выше Мари.
  Тая сняла у Лисички показания и записала в свой блокнот, после чего ушла рисовать цветы. Рита, наконец, призналась Лисичке в любви. День пролетел незаметно, а за ним следующий и следующий. К тому моменту как пришла осень, а перед домом вперемешку с ярчайшей листвой летали сектантские талоны на крупу, все окончательно передружились.
  Марина спала под чердаком. Оттуда она утром, открыв чердачное окно, могла смотреть на речку вдалеке. Мари так и не вспомнила, как тут очутилась, но не особо горевала об этом.
  Да - она научилась махать крылышками в такт воображаемой музыке, но никому этого не показывала.
  
  ***
  Дети Света.
  Детектив заметил, что в шкафу не хватало одной книги. Человек, повесившийся в комнате на этаже 114, явно что-то читал перед смертью. Еще были обнаружены маленькие следы - тут босиком ходили дети.
  Быстро выяснили адреса, по которым проживали дети с обнаруженными следами ДНК. Когда детей вызвали на допрос, они во всем сознались.
  -Это она! - Дружно сказали шесть мальчиков и семь девочек. - Это она во всем виновата.
  -Кто? - Удивился следователь, он же детектив, он же - Главный Инквизитор. В его фасеточных глазах блеснуло сочувствие.
  -Она, Катя Гордон, это она сказала ему!!
  -Сказала что?
  Настраивая фокус глаз, ГИ смотрел на всех детей одновременно. Они, конечно, этого не знали, так как допрашивались в разных комнатах.
  -Катя Гордон. Это все она... - Твердили дети.
  Нашли Катю и вызвали на допрос без родителей.
  Катя во всем созналась. Как следствие уже знало - повесившийся человек возглавлял секту "Дети Света" и курировал мальчиков и девочек из детских домов. Он был чистоплотен и очень порядочен, в педофилии не замечался. В соответствии с законом этого было достаточно для работы с детьми и более чем достаточно для создания своей секты. Что стало очень популярным делом после выхода книги Г. Грея "Сам себе пророк за пятнадцать дней!", где описывались тысячи способ создать свою собственную секту за пару недель и прокачать её до мировой религии за год.
  -Он спросил меня - знаю ли я что я Дитя Света. - Сказала на допросе Катя.
  -И что вы ему ответили дочь моя?
  Главный инквизитор вертел своими квадратными шторками глаз перед лицом девочки.
  -Я тоже спросила: "как Люцифер"? После этого он громко начал кричать, задрав голову к потолку, и мы все убежали.
  Вращение шторок прекратилось. В этот момент поступили данные от экспертов - они нашли, а точнее восстановили пропавшую книгу, ей оказался старый - еще позапрошлого века - латинско-русский словарь. Его сожгли, и пепел выбросили в окно.
  
  ***
  Love is destructive.
  Тикки устала щипать Виту за бедра под партой. Тикки представила на мгновение что будет, если Вита вдруг вздумает продемонстрировать на следующий день свое сокровенное дзэттай реики, дабы обрести над ней абсолютную власть. И там будут синяки!
  Тикки нарисовала на предыдущем уроке колодец Садако и подарила его классной. Этот же урок превращался в какое-то жуткое Тохо из звездочек перед глазами. В попытке избежать судьбы Героя вследствие детского инсульта, равно как и в общей надежде дожить до перемены, Тики раскрыла тетрадку на последней странице и принялась рисовать.
  Через пару минут даже Вита обратила внимания на быстрые росчерки карандаша, который Тикки предпочитала гелиевой ручке.
  Заглянув к ней в тетрадный мир, Вита обнаружила сложнейшую головоломку из кружочков с именами и соединяющих их росчерков со словами.
  -Что это?
  Тикки ехидно посмотрела на соседку. Потом шепнула:
  -Га-аарррр!
  Открытый ротик и зубы Тикки. Тикки-дино!
  Вита перетянула тетрадь себе и углубилась в чтение.
  -Дима не любит Дашу? - Оторвавшись от чтения, спросила она и добавила. - А Амэ любит Всех?
  -Амэ понимает всех! - Возразила Тикки. - Смотри А-love - понимание второго порядка.
  -Я кажется, поняла. - Сказала, кивая головой Вита. - Это очень интересная игра.
  На следующий день она не пришла в школу.
  Когда через два дня Тикки отправила классная к ней домой с домашкой, Тикки обнаружила в доме, где жила Вита со своей странной семьей потоп.
  -Охлаждение ни к черту. - Заметила Вита по поводу воды по щиколотку. - Я думаю перевести на жидкий гелий.
  -Жидкий используешь для охлаждения кластера?
  -Это не кластер. Я назову его Зверь!
  -Зверь?
  -Да, ведь он 666!
  Тикки посмотрела на три шестерки написанные мелом сбоку у вполне себе кластера.
  -Знакомься, - сказала девочка Вита, - первый компьютер, целиком работающий на каббале.
  -Как можно программировать на каббале?! - Воскликнула Тикки. - Это же не язык программирования!
  -Я смогла рассмотреть любовь, ненависть, понимание, отторжение и множественные иные реакции замкнутой нервной системы человека при общении людей между собой и смоделировать катарсис от любви через древо Сефирота. Вот смотри, этот сайт я создала еще вчера. Черв Вигрега сделает его чертовски популярным, люди могут тут анонимно расписать отношения к своим друзьям в твиттере, фэйсбуке и прочих социальных сетях.
  -Он работает как плагин?
  -Да. У меня уже есть больше миллиона маленьких Сефирот, к концу недели их число превысит миллиард. В каждой сфире сефирота есть своя маленькая сефирот, так я дюплю весы. Я думаю достигнуть полного погружения в клипот к концу восьмого класса!
  -Так у нас не будет звонка?
  -Нет.
  -Ура!!! Кто такой Вигрег?
  -Лох, которого завтра арестуют FBI, я назвала червя в его честь и он начал свою жизнь с его компьютера. Стирает левые баннеры и меняет их на мои.
  К концу недели, когда Тикки вернулась посмотреть на работу Виты (домашку, которую болеющей Вите передала классная, Тикки выкинула по пути в мусорку), Вита осушила свое жилище. Зато теперь тут было очень холодно. Мерзнущая Тикки с удивлением смотрела на Виту, которая сидела в окружении проводов в одной майке. Гудение сильно било по ушам.
  -Чипсы будешь? - Тикки стала рыться в рюкзаке, слегка дрожащими от волнения пальцами.
  -Давай. - Не оборачиваясь, Вита вытянула руку.
  -Ну как?
  Вита молчала. Потом вдруг повернулась на вращающемся стуле всем корпусом и мило так улыбнулась.
  -Оки, я отказалась от всех иных чувств, оставив только любовь во всех её формах. Эти три шестерки скорее напоминание о прежнем эксперименте, у меня все семь миллиардов сефирот, я думаю, обойдусь без предсказанных девяти.
  -Можно называть твой кластер - Бог?
  -Да, пожалуйста. Неплохое, кстати имя. Только это мой терминал, твой Бог - где-то там. - Вита махнула рукой в сторону внешнего мира. - Парит в облаках. Мой кластер слишком маленький для таких операций, пришлось разворачивать свое облако. Ты знаешь, какое оно огромное?
  -И на нем сидит Бог?
  -Ну да...
  Вита сосала сок через соломку, вращаясь на стуле и посматривая игриво на Тикки. А Тикки смотрела на её кавайные дзэттай рёики. В глазах у Виты был странный призыв, но Тикки, отчего постеснялась сделать это.
  ***
  Прошли еще три дня. Вита захотела пойти в школу. На улице она видела плакаты, где девочки одетые в сейлор фуку демонстрировали свои королевские дзэттай рёики. Розовых машин стало невероятно много. Когда Вита добралась до школы целая вереница абсолютно идентичных Nissan Juke выехала на школьную парковку. Открылись розовые дверцы и словно солдатики оттуда повалили азиатской наружности школьницы.
  -Это сбой матрицы? - Спросила Тикки. Смотреть на новеньких собралась вся школа.
  -Я думаю, просто очень большому числу девочек захотелось одеться одинаково и приехать в одинаковых машинах к нам в школу. - Вита выглядела несчастной.
  -Ну, сбой же. - Тикки повернулась к подруге. - Или флеш моб?
  Вита вздохнула.
  -Я тоже хочу себе розовый Nissan Juke! - Воскликнул Димка.
  Вита вернулась домой. Вита выглядела очень уставшей.
  -Бог. - Сказала она и Бог откликнулся. - Я устала. Кончай этот спектакль.
  В этот самый момент ребята из CERN наконец-таки успешно определили бозон Хиггса.
  The End
  
  @
  Софиона II, Кен и Амэ.
  -Кёнски-блин... - Заметил Кен грозовому небу. Но дождя в тот день не было. Амэ гуляла по городу и закупалась продуктами - им предстоял долгий путь.
  Беги, Лола, беги...
  Лола выбралась на крышу, но там была девочка. Она танцевала на самом краю.
  -Это мой край. Уйди. - Попросила Лола, а девочка, улыбнувшись, сделала реверанс.
  -Я сегодня счастлива.
  -Ты думаешь, я стану завидовать?
  -Не-а. - Сказала девочка, как мяукает кошка, настоящая кошка. - Просто ты не поняла.
  -Мне противно понимать счастливых. Уж извиняй.
  Лола подошла к краю и взглянула вниз.
  -Счастье - награда за выполнение ГОСПЛАНА. Ну, или БОГПЛАНА. Короче той мути, что в твоих генах. Ни больше, ни меньше. Я играю в счастье, как гены играют со мной. Ни меньше, ни больше. Если с тобой играет бог, то почему бы не сыграть в бога.
  -Ты больная?
  -А ты пришла сюда прыгать? Тут многие прыгают. Только все в разных мирах. В твоем пока еще никто отсюда не прыгал - ты первая, возможно, у тебя счастливый билет! Это очень хорошая крыша.
  Лола взглянула на девочку повнимательнее. В темноте сложно было что-то сказать определенное, но та была странно одета - раз, говорила странные вещи - два, пыталась читать мысли - три. От одного третьего Лола пришла бы в ярость.
  -Ты хотела сказать - плохая?
  -Ну, прыгунам-то лучше знать - какая. Наверное, они как кот Шредингера, ведь самоубийца как класс парадоксален, чем его больше - тем его меньше.
  -С чего ты взяла, что я хочу прыгнуть? Может просто нравится стоять на краю.
  -Тогда ты свалишься. Когда-нибудь.
  -Ты тоже танцуешь в темноте на самом краю неогороженной крыши.
  -А... ну да, но я-то уже свалилась когда-то, а ты еще - нет.
  Лола не стала расспрашивать незнакомку. Она просто ушла в ту ночь, решив придти утром и снова посмотреть на город, чувствуя свою власть над своей жизнью и близость двери в лето, куда можно шагнуть в любой момент, уйдя от всего на свете. Не пытаясь перебороть, не желая играть с ними в их игры - просто сказать, что ты "пасс". Они, конечно, обидятся, говнюки, но все игроки не понимают тех, для кого игра - не самое важное в жизни.
  А жизнь - это что-то, что включает в себя смерть.
  Лола не была склонна к депрессиям, как обычные рядовые подростки-самоубийцы, про которых любят болтать "специалисты" по телевизору и не только. Она просто сильно уставала от того, что почему-то притягивало всех людей, во что её тянула жизнь и куда, отучившись, ей, скорее всего, предстояло окунуться.
  Лола сделала шаг и зависла над пропастью. В этот раз всё будет по-настоящему. Прохладно. И страшно внутри.
  -Амэ... - позвал тихий голос. - Варп готов, а следующей ночью будет ливень, ты ведь знаешь - спящие люди чувствуют дождь, опять попадем в какой-нибудь мрачный унылый и депрессивный мир, новый Линкинпарадиз, Планетарный Матан или вообще Алисины заскоки на тему "всеобщего счастья" и "дружбы охотника с жертвой", И.О. Антихриста блин.
  Лола обернулась. На пустой крыше, а точнее частично в ней - на десяток сантиметров внутрь покрытия - лежал огромный катамаран невероятной конструкции. К звездному небу раскручивалась спираль зеленого цвета, она вращалась как-то не так - Лола даже не понимала, вращение ли это? Концы двойной спирали из света исчезали в пустоте, но Лола не могла понять - где именно, просто стоило чуть сдвинуть глаза - и спирали нет вообще, а если снова посмотреть на катамаран - она становилась видна.
  Амэ, девочка, к которой обращался мальчишеский голос, сидела рядом на краю и, свесив ножки, болтала ими. Лола могла поклясться, что мгновение назад тут никого кроме неё самой не было.
  -Это цензура. - Ответила Амэ на невысказанные мысли Лолы. - Мы не часть этого мира, поэтому ваш бог не показывает нас, не дает нас никак ощутить - даже потрогать или понюхать, даже лизнуть нас не получится. Пока мы сами не захотим и не приложим заметных усилий. Ну, или... - Амэ махнула рукой назад не глядя. - Пока варп не заработает.
  Амэ повернулась и впервые взглянула своими глазами в Лолины.
  -Вообще-то Софиона на шестерых, но нас там трое. В общем-то, все равно как уходить из этого мира, вопрос в том - важна ли тебе память о нём. Можем подбросить.
  -Я не собиралась прыгать. Почему все думает - если стоишь на краю крыши и подолгу смотришь вниз - то ты самоубийца?
  -Не самоубийца, - поправила Амэ, - а "прыгун", мы тоже прыгаем, в общем - нет особой разницы. Это в любом случае смерть - система распадается, чтобы собраться в новую, вопрос в том - будет ли сохранена информация. И еще, самое главное - твое отношение к ней.
  -К смерти?
  -Лоли-нет! - Улыбнулась милым коварством Амэ. - К твоим воспоминаниям. Метаинформация или "душа", как чаще всего говорят люди. Посмотри на мои глаза - в прошлый раз они были бездонно синие, а теперь карие. Я не та, что была прежде, я помню свое прошлое, но каждый раз после прыжка я меняюсь, по-иному начинаю ко всему относиться. Есть в глубине меня место, которое я никому не сдам, которое не изменится никогда. Это - мое самое ценное сокровище. Если у тебя такое место есть - можешь отправляться с нами.
  -А если нет?
  -Можешь отправляться с нами. Но это будет все равно, что прыжок отсюда. Ты может, и выживешь, но такой же как прежде никогда не станешь. Ты устала от себя такой, и у тебя нет ничего, что хотела бы сохранить?
  -Есть. - Ответила Лола плача. Она не могла сдержать слезы, и была зла на себя за них. - Я потому и смотрю подолгу на этот город свысока, я боюсь, что не смогу живя в нем сохранить себя.
  Меня изменят все они, а скажут - изменилась я сама. Меня изменят?
  -Нет. - Ответила Амэ. - Завтра будет иной дождь.
  ***
  Тараканьи бега.
  -Я тогда обнимала девочку. Вроде, - Амэ дотронулась до подбородка, - её звали Нина. Она первая показала на небо и сказала таким странным зачарованным голосом: "смотри, Дракон ест Луну!"
  -Дракон?
  -Я увидела, как огромный зверь пробивает луну насквозь, на вылет - потом то, что от неё осталось, падало на землю. Не иначе, ведь я снова лицезрела темноту, прежде чем очнуться в постели.
  -Так это был сон?
  -Много, много снов и не снов. Тебе сейчас это трудно объяснить, но я была больна. Болезнь каждый раз относила меня обратно на два года, и я просыпалась в постели, в то время, как должна была умереть.
  -Вроде ты прожила 2013й несколько раз? - Подняла челку левой рукой Люси. Не особо вслушиваясь в разговор, она грузила "банановые" ящики - стоил отпустить такую штуку, как она медленно, но уверенно погружалась под землю, плотность в семь раз выше свинца, что поделаешь.
  -Несколько тысяч раз. - Посмотрела в темноту прошлого Амэ. - Я все никак не могла совершить то, что хотела, и мир забирал меня с собой, погибая каждый раз по-другому. Триша не знала, а Чарли твердила - упрямая ты, ошибка ты.
  -Ты окончательно испортила себе карму тогда. - Вздохнула Люси. - Как хорошо, что эти миры позади, вся ненависть человечеств прожигала бы обшивку Софионы. Помню, ты была в ТОПе Ада, вроде - триллион укокошила лично за одну прожитую жизнь? Меф ржал, выпучив все четыре глаза через сжавшие лицо пальцы. Я давно его таким не видела - просто чокнулся Мефик от счастья. Все ждал тебя. Бедный.
  -Я ей сказала тогда: призрачный Дракон пытается поймать Лунного Волка.
  -Призрачный?
  -Кто-то считал, - Амэ снова апатично посмотрела на небо, которое жгли четыре разноцветных солнца. - Вроде Вита или Тикки. Тикки отправлялась в ад каждый раз последней.
  -Тикки - это с тетрадкой? - Осведомилась угрюмая Люси, Лола с ужасом смотрела на висевший рядом с ним банановый контейнер, удерживаемый Люсиным вектором - вот урони она его сейчас и от Лоли ничего не останется.
  -Ты помнишь её!
  -Ну, в общем - да. - Безо всякого энтузиазма согласилась Люси, и бросила "банановый" в содрогнувшийся корпус увязшей в песках Софионы.
  -Он его поймал? Что за Волк?
  -Вероника.
  -А помню - эти лапы. Когда на остановке - я чуть не чокнулась, увидев девочку с трехметровой стальной волчьей лапой.
  -Они доставали куда угодно.
  -Вероника - оборотень?
  -Не уверена, но волки считали её за свою. А еще она очень оскорбилась, когда увидела как шевалье Лизы, обернувшись Драком, перепрыгнул на Луну. Огромный, с Земли видно невооруженным глазом.
  -Наследственные владения - как-никак.
  -Да это было подло.
  -Тикки считала - двадцать секунд летел. Она тогда сказала - скорость у Дракона минимум одна двадцатая от световой. Он нематериален, а материальным становится только для нанесения удара. Я тогда подумала - во сейчас будут махаться на релятивистских скоростях. А потом об этом сложат легенды, и после конца света пройдут века, будут сидеть мудрые индейцы и рассказывать своим радиоактивным скво как тысячу лет назад Лунный Волк и Призрачный Дракон рвали Сырную Луну на части и потом её осколки упали на землю - так зародились первые Индейцы Апокалипсиса. Все там разнесут... так и вышло, наполовину, конечно.
  -Что весь город стоял и смотрел, как Дракон ест Луну?
  -Ну да, пока на них кусок Флориды, вырванный при толчке тем Драком, не грохнулся с неба обратно на землю. Так и не преодолел притяжения земли, а Луна когда-то смогла.
  -А что было потом?
  -Для меня - темнота. Не помню. В следующий раз я дала Веронике по башке и заказала кидаться на шевалье Лизы. Дети, блин. Они что не видели Нибиру?
  -Ну, просто планета - подумаешь, еще одна в небе.
  -Нет, ты посуди - там все Маги, а половина Сорока Семи полезла махаться с Лизиными шевалье.
  -Дети.
  -Это была в шестьсот какой-то там конец света. Но и в следующие сто они так и не поумнели. Я думала, что сойду с ума.
  -Ну да - они-то в отличие от тебя ничего не помнили.
  -Жесть.
  -Для них это было каждый раз в первый раз.
  -Я не поняла - для кого?
  -Для Чудовищ. Амэ - ты совершенно не умеешь рассказывать!
  -Я такая. Лизины шевалье ставили палки в колеса, "они просто веселились гады, в то время как с таким трудом собранные Сорок Семь пытались хоть что-то сделать. Ненавижу эти наглые ехидные веселые рожи" - сказала бы Флора. Один раз кого-то из шевалье переклинило, и он создал на орбите Земли черную дыру. Ты представляешь - наша планета сразу перестала вращаться.
  -Это называется - остановите Землю, я сойду.
  -Нас всех подняло в воздух и последнее что я помню - искрящаяся улыбка пронесшейся Мантикора Мари и приближающийся с востока грозовой вал из воды, земли и того что когда-то было на ней. До небес. Земля-то остановилась, а то, что было на ней - продолжило двигаться. Нас просто смело, увы.
  -Вы хоть раз добрались до магов?
  -Я... не помню. Нелу. Его гомункулы, Люси ты их помнишь?
  -Жадность помню, он никогда не давал своих людей в обиду, говорил, что те принадлежат ему до последнего уголка души, и за каждую каплю их крови он потребует с нас бочку, глупец. Гордость и его брата-доппельгангера, теневого близнеца Гордыню, что вечно прятался в тени - надо было видеть как тьма с оскалами, полная презрительных глаз поднимается из тени этого мальчика, да всю Великолепную Семерку помню. Похоть первого поколения - кровавый прилив из тридцати миллиардов совокупляющихся тел трудно забыть, а еще труднее переварить. Из второго поколения помню Счастье, миры, где оно побывало забыть невозможно - эти шары из мяса, утонувшие в Солярисе, смотреть на их Счастье и полнейшее взаимопонимание со стороны было жутковато, но я не сомневалась уже тогда - они воистину счастливы навсегда. Правда, мне хотелось ими удить в ЛСЛ свои фантазмы, но это же аморальнее CP, я права? Помню Доблесть и Отвагу. Сколько же их было разных! Нелу считал Алису гомункулом Катарсис, одиннадцатой сфирой Сефирота, Ключами Знания, которыми он отворит Дверь Истины. Но та сбежала из тела Аделир и переселилась в Кэролл, что воспитывала семья Ноя - так Страруда стала её. Аделир досталась Нелу как Катарсис, надеюсь, он остался доволен.
  -Гомункулы сожрали почти все альтернативные истории и Бог заболел. Нелу сказал, что Маги обязательно попробуют Бога вылечить. Так и случилось. Маги вытянули Нибиру из-за солнца с такой скоростью, что планета выросла за несколько минут, буквально у нас на глазах. Не меньше половины от световой.
  -Из-за солнца?
  -Они там прятались от земного бога, ну человечества, по сути - от Земли. Наблюдателя второго порядка там, или как они его сами называли, а Старуда на Темной Луне пряталась от Солнца, вращаясь так, чтобы Земля постоянно оставалась между вторым спутником нашей планеты и Солнцем. Там никогда не всходило Солнце, никогда не наступал день, Темная Луна - обитель вечной ночи и пристанище ночного народа. Маленькая, но полая внутри, эти Ветряные Мельницы Камарильи я не забуду никогда, хоть они и рассекали безвоздушное околоземное пространство...
  -Настоящему мужику - как и вампиру - воздух не нужен, говаривал отец Кена. Gar!!!
  Люси забросила последний "банановый контейнер" в Софиону. Лола зажарилась на свету всех этих пустынных солнц и отказывалась подавать признаки жизни. Кена все не было, а Амэ задумчиво удила песчаных скатов. Корпус Софионы нагрелся настолько, что будь он покрашен - пошел бы волдырями. Но он не был покрашен, зато шла волдырями кожа от прикосновения к нему. До вечера еще было далеко, четыре близкие и ненасытные звезды, водившие лесбийский хоровод вокруг общего центра масс, никак не хотели расходиться, или хотя бы милосердно заходить за кромку горизонта еле-еле вращавшейся планеты земной группы GainaX.
  
  Сырные эльфы из кекса и человечки из волос...
  -О, там еще собака. И во, там еще был эльф...
  В воздухе повисло тягучее молчание...
  За окном колыхались ветки дуба, они стучали в окно, требуя впустить их. Видимо они много чего могли рассказать собравшимся про эльфов, а может им просто становилось скучно под непрекращающимся летним слепым дождем.
  - Эльф?
  Девочка уставилась на говорившего своим странным напряженным взглядом. Но таким милым при этом было её лицо.
  -Какой эльф?
  -Эмм... не помню...
  -А приблизительно? Ну?
  -Да я как то... - Он почесал голову.
  -В них, не разбираюсь что ли - Он улыбнулся так обескуражено.
  -Ну, там Лунный, Солнечный? Какой?
  -Дневной там, - подсказал кто-то...
  -Грибной...
  -Сырный, со сметаной, ага...
  Взгляд имуннитета к непониманию.
  -Я поняла! Это был эльф из кекса...
  Ошарашена имуннитетом.
  И повисло гнетущее молчание, что прервано лишь было нервным тиком.
  "Что-то у ней глазик сразу при этих словах опять задергался...", подумал Кто-то.
  -Лена... а ты свой тик когда-нибудь лечить... будешь?
  -А как тики лечатся? И чем?
  -А я сейчас тебе покажу, стой не вертись только... И чур не уворачиваться!
  Тишина стояла мертвячная, как и полагается хорошему ужастику.
  -А какие бывают эльфы?
  -Да! И с чем их едят?
  -Ага, и чем заправляют... и под какой подливкой подают, и как их в тесте правильно запечь.
  -Гастрономические диалоги об эльфах ол-о-ло...
  -Пирожок из эльфа!
  Она прокричала это на всю комнату, и застыла с идиотским выражением лица смотря немигающим взглядом куда-то в темноту.
  Собрание первоклашек и первая попытка коллективно порпить катились сами знаете куда.
  То есть куда-то не туда. Ну как всегда...
  
  Лена гостила в селе у бабушки. На самом деле это был город, но всем там у себя в настоящем городе в школе она говорила, что едет в село. Зачем смущать друзей и пытаться им объяснить, почему сто сорок домов без канализации отопления газа водопровода, а в недавнем прошлом как поговаривали старшие и электричества называли городом таким-то. Каким - она, конечно, знала, но название казалось ей матерным, вот она и молчала о нем со своими друзьями.
  -Поеду в село к бабке, звоните, если что, там недалеко город есть, настоящий, так что сотовый пашет, временами.
  -Что значит настоящий и как это - временами, - переспросила её Света.
  -Ну, как-то так. - Ответила, счастливо улыбнувшись, Лена. А потом открыла глаза и со злостью выплюнула:
  -Они там вообще в девятнадцатом веке живут и не хотят догонять прогресс!
  -Там есть кареты?
  -Нет. - Пробормотала Лена. - Карет там нет, впрочем, зимой есть сани.
  -Ва-а, - просияла Света, - давай я как-нибудь к тебе?!
  -Да с удовольствием! - Ответила Ленка, зная что "как-нибудь" означает, скорее всего "никак".
  
  Самым продвинутым человеком в городке этом был школьный учитель математики, а по совместительству информатики, а так же подрабатывавший программистом в нескольких небольших фирмах устроившихся в забытом богом городке по забытой уже дьяволом причине.
  "Скорее всего - из-за бабок", думала Лена. Только вот что тут может приносить доход, она не знала. Вообще-то она думала, что все в мире случается из-за бабок, вот её родители тоже после того как развелись, судились из-за них. И таких примеров была тьма! Есть от чего впасть в уныние, но она не унывала, надеясь, когда вырастет что-то изменить. "На худой конец", думала временами Лена, "можно ограбить банк, как та девочка из новостей и больше не будет никаких проблем, не надо будет думать о бабках и жизнь станет как яблоки из бабушкиного сада"
  Поэтому временами она искала и спрашивала в библиотеках книги по взлому замков, а когда ей стали регулярно отвечать разные библиотекарши, что таких книг в природе не существует - она перенесла свои поиски подходящей литературы в интернет.
  Бабушка её, Вероника Львовна тоже была продвинутой, но в совершенно другом месте. Она любила, и главное умела рассказывать страшные истории. Наверное, высокая концентрация общения с баб Верой в дошкольный период жизни и повлиял на Лену, превратив её в рпгшницу. Теперь же в третьем классе у них тут был невнятный клуб из ровесников, которые любили компьютерные игры больше всего на свете и рвались в другие миры. Кстати, Лена всегда играла за вора, а её подруга Вика - за мага. И обе - за мальчиков. Которые искренне по легенде любили друг друга. Такие дела...
  
  -А я рассказывала вам, про убежавшее из кастрюли под кровать тесто и как оно душило детей в доме, пока его не сожгли?
  -Рассказывала, и мы уже не маленькие, чтобы в такое верить?
  -Да. А какие вы?
  Девочки смотрели на бабушку с добротой и раздражением одновременно.
  -А про то, как в животике у девочки жил волосяной человечек?
  -Он не мог там жить! - Пробормотала Вика.
  -Почему же? - Удивилась бабушка.
  -Девочка бы умерла! - Воскликнули они хором.
  -Да неужели. А вот вдруг у вас в животиках сейчас живут такие же волосяные человечки, вы ходите в школу, ложитесь спать и ни о чем не подозреваете?
  -Мы бы знали!
  -Я бы точно почувствовала, что во мне кто-то есть! - Уверенно заявила Вика. Ну, еще бы! Она же маг.
  -А вот и нет, - попыталась нас удивить баб Вера, - вот в вас сейчас столько всего живого живет, здравствует, а вы и не подозреваете.
  -Это вы по телику насмотрелись? - С подозрением спросила Лена.
  Баба Вера посмотрела в окно и вздохнула. Её телевизор уже неделю как требовал ремонта, и она оказалась отрезана от кишащего новостями и сериалами мира. Лена поняла - та сейчас обидится и пойдет делать блины к столу. Вздохнув прямо как её бабушка, она произнесла:
  -А как он там завелся?
  -Волос наглоталась, а они живые же, там взяли и связались как в косичках у тебя, и жить стали как хотят, еды то там им много. Эх, я же вам рассказывала, совсем память гнилая стала.
  
  Бабушка делала блины. В саду было темно и совсем не душно, прохлада разлилась по телу Лены, она шла, наступая босыми ногами на свеже высаженную рассаду, сминая её, наслаждаясь этим. Рядом Вика прыгала между кривых грядок, стараясь не наступить и не примять чужие посевы. Лена улыбалась. Тут все было её, она могла делать что хочет.
  
  Внезапно Вика закричала. Указывая рукой она вопила как пожарная сирена, а потом спряталась за спину подруги. К ним по траве от кустов малины, что росли под яблоней шел волосяной человечек. Лена встала в оборонительную стойку ниндзя и закричала:
  -Киа!
  Человечек по-прежнему шел к ним. Вика дрожала за спиной, а Лена вспоминала, куда она сунула сюрикены. Вдруг она припомнила что-то из опыта прошлых сражений и, отпрыгнув в сторону, крикнула напарнику:
  -Вика, кидай в него файер бол!
  -Что? - Удивилась подруга.
  С веток донесся хохот. Они разом вскинули головы и увидели хрумкающего яблоки парня.
  -Наши яблоки воруете? Нехорошо! - Вставила Лена заученную с раннего детства фразу. Одно время у бабушки была мания яблочных воров, и девочке приходилось защищать её сад, охотясь на себе подобных. То есть - на родственные души.
  -Как это? - Спросила удивленная Вика, наблюдая за движениями его пальцев и танец волосяного человечка.
  -Самая тонкая леска, - ответил парень, - последняя в магазине была, к ярмарке готовлюсь я, буду там спектакль делать, ну и как вам мой Рин-тон?
  -Рин-тон отпадный, - произнесла Лена еще одну шаблонную фразу. Парень рассмеялся и захрустел чужими яблоками с удвоенной скоростью. Направо и налево начинались чужие участки, а высота забора не превышала одного метра. Колючая малина и та лучше защищала от непрошенных гостей.
  "Ворам и бардам раздолье", - подумала девочка и еще раз убедилась в верности выбранного им жизненного пути.
  
  
  Странная птица.
  Эта птица была медленнее других, пока все остальные перелетали с ветки на ветку, она словно о чем-то размышляла. А потом вспорхнула и замедленными взмахами крыльев полетела в сторону моего дома. Я почему-то сразу захотела позвонить маме и рассказать про эту птицу. Пока еще не поздно было. Странно. Почему я так к ней сразу отнеслась.
  А птица, подлетев, уселась у нас на балконе и, прокашляв, сказала:
  -Я не торможу.
  Я слегка смутилась, на самом деле со мной это редко бывает, но тут птица словно угадала мои мысли. Я сказала:
  -Я и не думала о вас так думать, о Странная Птица!
  И замолчав, слегка потерла виски, надеясь, что никто из соседей этого не слышал.
  -Гонишь. Ты сидела и думала - что эта синяя хрень так медленно машет, словно в замедленном кино, ей в жопу что всадили десять кубиков карлидола?
  Я слегка покраснела.
  -Слушай птица... я и не думала ТАК думать, вообще это ВАШ уже ход мыслей, а не мой. Если вы по каким-то своим причинам медленно летаете как в замедленном до нельзя кино - это лично ваше дело, а не мое.
  И довольная, что так красиво и почти без видимого раздражения выразила свои мысли в словах, я замолчала, ожидая отклика птицы. Вообще-то в классе я лучше всех отвечала у доски, даже в тех случаях, когда ничегошеньки не знала и не учила. Просто выходила. Просто отвечала. Говорила что думаю. И все получала одни пять да пять. Наверное, учителям просто до жути было интересно слушать, как я думаю. И до лампочки им было - о чем я собственно сейчас говорю. Все так и рассказывали моей маме - "как же ваша дочь красиво отвечает на занятиях, слушать её - одно удовольствие", а потом иногда добавляли, что желательно мне хоть изредка, но готовить домашнюю работу, потому что скоро экзамены, а там тесты, ЕГЭ и его устно не ответишь.
  -Да, ты их всех подсадила. Тебя пора сдать за решетку за распространение сильнодействующей дури девочка.
  -Чего? - Я тут подумала - а ведь она и вправду телепат, а потом еще - а ведь клюв она не открывает, а затем вдобавок - а ведь я тут как дурра сама с собой общаюсь.
  -Дорогая птица, я не знаю, о чем вы сейчас произнесли, вы ведь произнесли это, а не подумали, так? Так вот, к вашему сведению, дурью я не маюсь и не торгую, вы этим меня не обманите!
  Птица смотрела на меня, наклонив голову, потом сделала шаг вбок и снова наклонила её, на этот раз в другую сторону. Мне почему-то показалось - она примеривается ко мне. Сейчас наверняка кинется, как бык на арене.
  -Слушай птичка, я животных люблю, ты это тоже имей в виду.
  -Я не животное. А вот ты - обезьяна тупая.
  -У тебя милый клюв. - Сказала я, как можно милее закрыв глаза.
  -Ты совсем тупая? Это не клюв.
  -А что это?
  -И почему вы так странно общаетесь?
  -А что не так? Были собраны сведения и найден оптимальный усредненный вариант общения с вами, макаками недорезанными в детстве.
  -Ну, я не могу судить за весь мир, но слегка переиграно, по-моему. - Снова соврала я. Было очень нормально все это, даже слишком очень нормально по меркам дворов и подъездов, просто сказала и все тут.
  -Да ну-у. - протянула птица. - Думаю исправить нужно. А крылья что, правда, медленно двигаются?
  Я утвердительно пару раз кивнула.
  Птица вывернула голову так, что я вздрогнула, через меня словно ток пропустили, на мгновение показалось, что её шея не выдержит этого. Но она спокойно заглядывала себе под хвост, потом еще дальше, в конце этого осмотра её клюв торчал у птицы между лапок, и я подумала - "а вот сюда зайдет сейчас мама и скажет мне, что я садистка такая и что я с птицей вытворяю"
  -Это не я с вами сделала.
  -Разумеется не ты. Просто заряд кончается. У вас тут столько вампиров развелось.
  -Вампи-иров, - протянула я. Мне до боли жуткой захотелось узнать все про вампиров, раз зашел разговор.
  -Ага, все пьют, и пью из нас. И люди и нелюди, все на вашей планете пьют друг друга. Как вы живете! Зарядка совсем почти кончилась.
  Птица обернулась вокруг себя и покачала головой, мне показалось что шея, удлинившаяся во время этого осмотра, слегка сократилась обратно.
  -И главное незаметно так пьют. Вот приспособились, а? теперь я лучше общаюсь?
  -Ну не совсем, слишком много гонора. Поласковее надо быть.
  -А та-ак? - Медленно пропела птица слащавым голоском. Я засмеялась.
  -Не, теперь вы опять переигрываете. Нужно скромно и не навязчиво, спокойно и уверенно, но всегда как бы снизу, не дергаясь и не напрягаясь, не заставляя себя через силу, просто и естественно, как тебе хочется, и в то же время твердо и мягко одновременно.
  -Так, - сказала птица внимательно меня слушавшая. - Продолжай.
  -Старайтесь быть милыми. Говорить все так, словно ласкать собеседника, просто делайте то, что хотели бы, чтобы и вам сделали.
  -Понятно-понятно. Вот оно ка-ак. А мы чуть не лопухнулись еще раз. Спасибо тебе.
  -А вы ребята откуда? - Спросила как можно вежливее я.
  Птица взяла меня за что-то глубоко внутри и, развернув, кинула в небо. Впервые я так испугалась.
  -Не боись, щас все будет. Смотри. Во-от отсюда.
  Я парила где-то очень высоко, наверное, на орбите и смотрела в сторону далеких звезд. Они горели ровно, не мигая.
  -Оттуда?
  -Ага.
  -С одной из этих звезд?
  -Неа, со всех сразу.
  -Да-а, - протянула я, пытаясь все это сообразить. Звезд там было уж слишком много.
  -Ага. Тебе же цифры ни к чему девочка.
  Потом меня "вернули" обратно и я по очереди предлагала птице все, что у нас было в доме, и она так же по очереди от всего вежливо отказывалась. Я была счастлива. Солнце клонилось к домам, за которыми оно обычно куталось в одеяло из зелени парка.
  -А для чего вы прилетели на Землю? - Наконец под самый конец догадалась спросить я.
  -Как для чего? Чтобы планету завоевать. - Ответила птица и, спрыгнув с подоконника, расправила крылья, уже у самой земли она взмыла вверх и пронеслась мимо меня, набирая высоту. Последними её удаляющимися от меня мыслями было - "извини, но мне пришлось от тебя подзарядиться, покеда девочка"
  Хоть эти мысли и были слегка грубоваты, по-своему они были милы и даже теплы. Кашляя, я тихо про себя улыбалась. Мне почему-то было очень приятно от этого прощания.
  "А ведь получилось", подумала я.
  В этот вечер у меня поднялась температура, вызвали скорую и меня отправили сначала в больницу, потом там уже в реанимацию. Но врачи сказали потом - я крепкая, и мне повезло. У меня была какая-то особая форма птичьего гриппа. Там в больнице я уже подумала лежа в палате под капельницей, что все это просто идиотская выдумка на почве расстройства психики или чего-то там еще. Пока не увидела одну из них. Целая стая голубей клевала что-то находя еду в кавернах больничных дорожек между ивами. И одна вдруг вспорхнула и полетела между корпусами, эти медленные взмахи крыльев я никогда теперь не забуду и не спутаю уже ни с чем! Поднявшись с кровати, долго смотрела я тогда ей вслед.
  
  А вы замечаете, что некоторые птицы временами слишком медленно машут крыльями? Словно в замедленном кино, особенно бросается в глаза, если рядом пролетают обычные, нормальные птицы в это время. Так вот - значит, у них кончается подзарядка. Я тут подумала - их так много! Этих не до конца подзаряженных птиц. И значит, вправду они скоро захватят мир. А может они его уже и захватили и ждут момента подходящего, чтобы нам об этом заявить. Вот, например, сейчас идут новости, там Саудовская Аравия что-то замышляет, индексы кто-то теряет по пути на работу или с неё, какой-то президент куда-то вновь приехал, снова где-то война из-за черных или черного чего-то там, кого-то посадили или подсадили на что-то или куда-то, да вроде и не того. Скучно все это слишком. И как им в таком сумасбродстве себя проявить? А они дождутся подходящего мгновения, когда все эти страсти поутихнут и культурно, как я их научила, заявят о себе. Выглянут так на нас из экрана и скажут между двумя выпусками очередных каждодневно шокирующих общественность новостей:
  -Вы извините, что мы прерываем ваше общение, но у нас тоже есть для вас новость, она конечно маленькая, но мы больше ждать не можем. Кха-кха эм... Так вот... Мы захватили ваш мир. Спасибо. Извините. Продолжайте. Нам дальше пора.
  
  
  Кирика и Лесли.
  -Это рассказ. - Ответила Лесли на мысли Кирики по своей привычке, она тряхнула русыми локонами и чуть-чуть повернулась, так, чтобы Кирика мог видеть из-за её плеча. - О двух людях, которые живут в двух разных мирах. О двух людях, у которых одна душа. О двух людях, которые связаны тонкой красной нитью судьбы, ведь они оба - две маленькие жизни одной единственной души. И так получилось, что они оба писатели. Один из них пишет, чтобы делать мир лучше, а второй - чтобы заработать себе на хлеб и отрешиться от тяжких воспоминаний. И самое интересное: первый из них - персонаж книг второго. Книг, в которых ему уготована весьма печальная судьба, полная боли отчаяния и неудач. Где все его попытки повлиять на мир рухнут чуточку раньше, чем рухнет этот самый мир в цепочке войн и попыток все начать сначала, которые окончатся, когда человечество уже не сможет в очередной раз подняться, стряхивая пепел руин и загубленных жизней.
  -Этот рассказ пишешь ты?
  -Да. - Лесли Бейонд улыбнулась, став похожа на маленькое весеннее солнышко. - Тебе он не нравится?
  -Он слишком грустный для тебя.
  -Почему?
  -Лесли, ведь это рассказ о человеке, который своими руками ради попыток забыться и просто - ради денег - гробит мечты самого себя в следующей жизни. Согласись - немножечко грустно.
  -А я - веселая? - посмотрела на него лучезарно Лесли.
  -Да, очень. - Честно сознался он.
  -Но ведь людям интересны трагические судьбы и он старается для них. - Закрыла один глаз Лесли, став весьма странным солнышком, которое что-то задумало. Зная, что спит, Кирика попытался ухватить его руками, и - проснулся в своей кровати весь взмокший.
  -Не нужно... - Прошептал Кирика. - Было тебе стараться для них.
  "Ты ведь знаешь, миров - так много!", Лесли Бейонд, словно что-то знала и не хотела говорить, уже тогда. "Они все возможны, абсолютно все, это называется Мультиверсум, есть, существуют, дышат и живут все миры, о которых можно подумать, и те о которых человек подумать или пофантазировать не может - тоже есть..."
  "Тогда почему мы все еще здесь, а не там, где всегда хотели быть?", спросил тогда Кирика. Лесли не ответила в тот раз, сейчас же Кирика знал ответ. Она не знала или не хотела, чтобы знал он?
  "Кирика, ты знаешь - мой персонаж, ведь он не выдумал тот мир, в котором его душа проживет следующую жизнь, он его нашел; квантовое многообразие миров - это бесконечность, а те миры, которые можно себе представить, будучи человеком - лишь капля в ней, всевозможные миры существовали всегда и буду существовать еще столько же, когда ты фантазируешь - ты находишь их, словно нащупываешь дверь, за которой расстилаются бескрайние леса или горят в очередной войне города. Ты не виноват в своих фантазиях, не они заставляют страдать людей, ты ничего не создаешь, ты ищешь, для себя или для кого-то, автор - на самом деле просто проводник, который видит тропинку, знает её и не может по ней пройти..."
  Кирика вскочил и бросился из комнаты на улицу, роняя по пути стол и стулья, Кирика несся сломя голову.
  Звезды.
  Их было много в эту ночь. Кирика застыл как вкопанный. Здание за его спиной, он не мог обернуться. Знал это чувство.
  Кирика медленно обернулся. Здание освещала желтая лампа, рядом стояла машина, покрашенные в зеленый цвет перила и лестница вверх. Все обычно? Но что-то было не так, оно поднималось откуда-то из глубины.
  Знакомое.
  Светлячки. Маленькие ярко-белые с зеленоватым отливом точки, они водили хороводы по лужайке. Вдалеке ухнула сова. Кирика не мог дышать, это место оказалось пропитано его воспоминаниями, несмотря на то, что он видел его впервые.
  "Нельзя", сказал он себе и обнял руками, упав на колени. "Нельзя пытаться вернуться, ведь там уже не окажется её, в прошлом человечества её больше нет, Лесли Бейонд осталась лишь в его воспоминаниях. Она была стерта, теперь она как бы и не рождалась вовсе... Нельзя изменить прошлое так, чтобы оно не повлияло на будущее - так думал я когда-то...
  Я ошибался...
  Из всего класса остались одиннадцать человек, класса как такового больше нет, его никогда и не создавали. Это цена ошибки? Попытки все изменить ради других воспользовавшись своей силой?
  То, что случилось. Так банят игроков, чтобы они не мошенничали. Мир - игра, в которой она пыталась мошенничеством сделать всех счастливыми и Лесли забанили. Теперь о ней не помнят даже её родители, этом может показаться смешным и глупым, но так грустно, что стерлись все следы существования дорого тебе существа..."
  Двадцать два из тридцати трех - столько его одноклассников исчезли в ту ночь бесконечного лета в восстановленном лагере "Совёнок". Оставшиеся проснулись - и не нашли даже номеров телефонов своих друзей. Их никто не помнил, кроме десятка оставшихся. Даже родители, исчезли все следы их жизни, но та продолжала течь. Если верить законам хаоса, то взмах крыла бабочки в одной части света порождает ураган в другой. Но чем больше Кирика думал обо всем этом, тем больше в его голову лезли мысли о том, что все законы причинно-следственных связей существуют лишь в головах людей и кому-то "свыше" плевать на них.
  "Если я попытаюсь вернуться - ничего не найду, я все потеряю, даже память о ней - её просто отнимет та же незримая сила, что стерла саму Лесли, отнимет как ошибочную, больше не нужную мне в этом незаметно в который раз исправленном мире. Люди называют это - Бог..."
  Постепенно краски, ощущения и запахи тех дней утихли. Он сидел на лужайке перед старым корпусом детского лагеря, в котором никогда не бывал в оставшемся далеко позади детстве. Все было обычным. Пусть таким и остается.
  "Странно", подумал Кирика, "если посчитать все время моей жизни - я уже старше собственной сестры, а ведь когда-то она казалась мне почти взрослой... наверное, тогда я был ребенком..."
  Кирика поднял с травы светлячка и, вытянув руку - примерил его на фоне звезд. Слишком крупная звезда получалась.
  ***
  -Кирика, - сказала в тот день веселая Лесли, - я на самом деле в тайне много раз пыталась, тренировалась, но у меня никогда не получалось. Читая книгу, я каждый раз хотела оказаться там, в том другом мире, мне казалось - там лучше, чем здесь. Я пробовала по-разному - совсем маленькой - клала книгу под подушку, постарше стала разрабатывать свои секретные техники...
  "Секретные техники" в её устах звучало курьезно, впрочем, Лесли умышленно старалась придать словам комичный оттенок.
  -И всегда болезненно переживала возвращение к реальности. Я не могла там остаться надолго, я читала везде - и не могла остаться там надолго. Я стала читать так быстро, как только можно и еще быстрее, сперва мне казалось, что я перестаю чувствовать тот мир, но позже я привыкла и он оставался таким же ярким - но лишь в моей голове. Стену, что я возводила между собой и миром могли пробить мои мама с папой. Я часто злилась на них за это, а когда их не стало - злилась на себя. Тогда несколько месяцев я ничего не могла читать, мне было очень плохо, даже одна мысль о том, чтобы попытаться отрешиться от правды, что мамы и папы больше нет и забыться становилась мне противной до боли. Я думала - никогда больше не стану читать, чтобы забыться. Все книги стали мне противны, ведь я угодила в их коварную ловушку и не смогла даже попрощаться... столько всего хотела сказать. Бабушка сказала, что я не должна столько времени проводить на кладбище и я стала помогать ей в саду. И тогда однажды случилось... это.
  -Это?
  -Это... потому что я должна тебе показать, это невозможно рассказать, Кирика - ты сам все увидишь.
  ***
  Лесли завела его в самую отдаленную часть сада. Она сказала, что завяжет ему глаза. Прикосновения пальцем было прохладным, словно роса. Кирика чувствовал что-то необычное в то утро, когда солнце еще не встало, но уже начинало светать. Обычный для этого времени суток туман вдалеке сегодня не появлялся, пока они шли к бабушке Лесли, Кирика мог с холма рассмотреть все окрестности.
  Она завела его и повернула вокруг себя, несколько раз. На самом деле это было похоже на танец, Лесли едва слышно смеялась, а Кирика молчал. Ему было приятно, на самом деле.
  -Что ты чувствуешь? - Шепнула она ему так, что он один смог бы расслышать.
  -Тебя. И воздух, и запахи твоего сада. Еще я боюсь споткнуться обо что-нибудь и упасть. - Честно ответил он.
  -Тебе все это нужно? - Спросила она еще тише. И Кирика мотнул головой. - Что тебе из этого нужно?
  Кирика молчал. Он знал, с закрытыми глазами он чувствовал только пальцы Лесли. Они кружились все быстрее и быстрее. "Не отпускай меня, только не сейчас", шептали ставшие необычайно сильными тонкие пальчики Лесли.
  -Тебе нужна только я? Сейчас, тебе нужна лишь я?
  "Да", ответил он, не пытаясь открывать рта, про себя, он не хотел этого говорить - просто мысленно согласился. Но Лесли услышала. И все исчезло, остались лишь её пальцы.
  Потом Кирика ударился спиной о ствол дерева. Всему телу было больно, словно его вмиг раскрутила невидимая центрифуга. Он потянулся к повязке, но пальцы нашли его, подняли и снова закружили в танце.
  Так прошла, наверное, целая вечность.
  Как будто наигравшись с ним, Лесли сама сняла повязку и отскочила на пару шагов, улыбаясь. В этой части сада пахло сыростью, он слишком сильно напоминал лес. Кирика с сомнением смотрел на ползущий по листве туман, вокруг ближайшего дерева выстроились в полукруг грибы, они были большие, с коричневыми шляпками. Огромный, слишком большой, чтобы принадлежать одному человеку сад, в котором любила раньше гулять и читать Лесли, сегодня казался чужим и совершенно необжитым.
  Сейчас Кирика чувствовал всю необычность того дня, но тогда он не замечал этого. Он размышлял, о чем-то совершенно своем, чего не нашел бы никто, только он.
  -Иди сюда. - Сказала ему Лесли. - Я взяла пару сэндвичей, и термос с кофе и... я должна тебе кое-что рассказать. Это важно.
  Это не было столь важным, как то, в чем пытался тогда разобраться Кирика, но он не возражал.
  Лесли Бейонд. Она хотела помочь - всему человечеству сразу. Она сказала: "Вся проблема в том, что людей слишком много..."
  Тогда, в тот день, Кирика не мог не улыбнуться. Он слишком хорошо знал сестру, возможно кусочек её души жил в нем какой-то темной стороной, которая всегда норовила сказать что-то острое. Или хотя бы подумать - об ином смысле слов. "Слишком много людей на Земле, говоришь? Может, есть план, как уменьшить их численность?", подумала внутри Кирики Марико. Но Кирика ничего не сказал.
  -Их слишком много на Земле. - Повторила Лесли Бейонд. - И они друг дружке мешают. Они борются за ресурсы, враждуют из-за того, что ценно в их глазах. Постепенно значимость человеческой жизни становится все меньше и меньше, с каждым новым родившимся на Земле человеком - людская жизнь теряет цену.
  -Ты придумала, как сократить их численность? - Не удержал Кирика рвущуюся наружу сестренку. Она была далеко, но чем дальше оказывалась Марико - тем сильнее она влияла на мысли брата. Это было почти смешно и капельку грустно.
  Кирика старательно утрамбовал в себе циничную сестренку, а Лесли замахала руками, закрыв глаза.
  -Нет-нет, ты все неправильно понял!
  Она могла бы сказать: "как ты мог, Кирика, ты насмехаешься надо мной?"
  Но Лесли была за гранью насмешки, уже тогда, Кирика это понимал - она была всегда за гранью. Она ни за что не прореагировала бы на насмешку, даже вздумай Кирика посмеяться над ней. И дело было не в силе воли или принципах, просто в жизни Лесли Бейонд случилось то, что сдвинуло её в сторону от тропы, проложенной в общении миллиардами ног людей, бродивших там до неё.
  -Ты знаешь, Кирика... - Сказала загадочно Лесли Бейонд. - Это Земля не единственная. - Она сделала пазу и, видя, что Кирика не пробует отвечать, стала говорить очень быстро, она говорила так же, как Люси в ту ночь. - Я всегда думала, искала причину, почему не могу попасть в тот мир, к тем людям, о которых читаю книгу. Я пробовала, и не получалось...
  -Это ни у кого не получается.
  -Но я знала, отчего-то знала, что у меня обязательно получится! Кирика, ты знаешь - каково это? Быть в шаге от исполнения своего желания, тебе кажется, что стоит вытянуть руку - и ты её схватишь, свою птицу мечты. Еще немного, что вся неуверенность в тебе, а не в препятствиях, что ставит перед тобой мир. Кирика? Я всегда... - Голос у Лесли упал. Она села на бревно, которое было огромным - ствол поваленной сосны, раньше его в саду у Лесли не было. Пару метров в обхвате, Лесли легко взбежала по нему, уходившему в землю, словно тонувшему в ней. Кирика не нал, как оно тут очутилось, посмотрев с сомнением на гигантское дерево, схватился за сук и, подтянувшись - оказался рядом.
  -Знаешь... - Сказала Лесли с прежним задором, словно тучи разошлись, и на душе у неё и впрямь стало светло. - Я всегда была очень одинока, во мне была пустота, которая звала её наполнить хоть чем-то.
  -Ты не одна. - Сказал ей Кирика. А Лесли закрыла глаза, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
  -Наверное... я хотела быть одной. Люди... я всегда их любила, на самом деле, и хотела общаться, у меня это получалось. Но мне казалось - я могу заразить их своей пустотой. Той, что вот тут. Я боялась, наверное, это был страх. Моя мама, она... я так и не смогла ей все объяснить, почему избегала её. Она, наверное, думала, что я её ненавижу. Но она не обижалась, мама считала - это нормально, когда дети ненавидят своих родителей. Но это не так... я, правда, хотела, но я не успела, а когда поняла, что мамы больше нет - сожгла их все, все те книги, в которых жили люди, к которым я тянулась, с которыми пыталась найти связь. Коснуться их рукой, в живую. Я поняла, что обманывала саму себя и просто бежала от мира. Но я бежала из одного мира в другой, считая, что он чем-то лучше. Я родилась в этом мире, но мне казалось, что есть другие миры, в которых живут другие люди. Я могла отчаяться и уверить себя, что люди всюду одинаковы, но я этого не делала. Я продолжала верить... и однажды, я поняла, почему не могу найти иные миры. Я искала не их, я искала людей, других людей, к которым я могла бы прижаться. А во мне росла пустота. Она требовала того, что очень давно сама, своими руками похоронила я. Она требовала настоящую меня. Знаешь, когда-то давно, еще когда не умела читать, я подолгу пропадала в лесу, который начинался за рекой. Там стоял прежний дом отца, и была моторная лодка у причала. В конуре жил кот, не пес, он отобрал её у прежнего хозяина. Еще там было очень интересно бродить в одиночестве по природе столь дикой, что она была словно книга. Там мне было хорошо, но потом родители заметили, что я слишком много времени провожу одна и повезли меня в город - ко врачу. Он заявил, что я росту неправильно и мне нужно больше общаться со сверстниками, хоть я и пропустила детский сад, но школа мне просто категорически необходима иначе я вырасту в аутистку. Мои родители прислушались к доводам опытного врача, и с тех пор я никогда не бывала одна. Вот так вот.
  Лесли молчала, смотря на то, как гигантский богомол ползет осторожно к ней по коре поваленного дерева.
  -Чтобы сделать приятно маме и папе и убедила себя, что хочу этого и стала искать друзей. Я находила их, но каждый раз разочаровывалась. Чтобы не обижать их, я просто старательно болела. Я много перепробовала, но родители были уверены, что меня обижают и устраивали скандалы. Мне приходилось драться и даже однажды я сломала руку, но я не чувствовала обиды, это было даже интереснее, чем обычный разговор. И все-таки что-то было не так. Возможно, мне стоило рассказать родителям правду, но я не думала тогда, что она им будет интересна, они словно своим примером показывали какой мне нужно быть - скрытной и все держать в себе. В конце концов, я не хотела их обижать, им досаждать и надеялась как-то справиться. Наверное, я старалась никого не обидеть и в то же время не потерять себя, однако я себя теряла, не замечая этого - я стала круглосуточно читать. Мне нравились книги, не всегда, но зачастую я могла найти в них отражение того мира, который постепенно стирался из моей памяти - мира, в котором я жила первые годы своей жизни. Я отлично училась, даже слишком отлично - и родители были рады, но я стала замечать, что чем лучше ты учишься, тем больше на счет твоего будущего строят планы родители. Оставшись одна, бродя по темному-темному запущенному бабушкой саду, и не находя того мира, который видели глаза моего самого раннего детства, я наконец очнулась ото сна, в который меня погрузило стремление быть счастливой на радость отцу и матери, счастливой по их критериям и их методами. Я поняла, что счастье это не мое, и кое-что еще... я поняла, что не стоит искать миры, где люди лучше, чем в этом. Нужно искать то, что было во мне всегда, мне нужны те миры, в которых людям будет лучше, чем в этом. Где они смогут проявлять чаще лучшие черты своей человеческой природы. Где у них будет, чем заняться. Где всегда все можно будет начать сначала. Где будет все необходимое им для жизни. Где не нужно будет, чтобы жить - отнимать что-то у другого. Где каждый найдет себя, и для этого ему не нужно будет вредить другому. Место, где у людей по настоящему будет выбор не из нескольких меньших или больших зол, а из нескольких добрых вещей.
  Лесли молчала, а Кирика болтал ногами в воздухе.
  -Кирика! - Воскликнула девочка. - Я проголодалась, притащи наши свертки с великов, пожалуйста.
  Кирика спрыгнул с дерева. Через полчала безуспешных поисков в отсутствии работающего GPS, Кирика вернулся обратно.
  -А где выход из твоего сада?
  -Его нет. - Сказал тихо, не пытаясь слезть с дерева Лесли Бейонд. - Весь этот мир - теперь один большой огромный бабушкин сад. Поэтому не берет твой сотовый - тут нет ничего. Нет людей, только звери, растения и мы. Это Земля, только это другая Земля. Я бы сказала, что у неё иная временная стрела в многомерной интерпретации времени, но мне больше не хочется думать "как?" и "почему?", мне достаточно того, что перед нами.
  Говоря последние слова, грустная и даже хмурая, Лесли буквально взорвалась от эмоций. Она слетела со своего дерева-великана и оказалась рядом с Кирикой.
  -Смотри! - Выпалила она. - Весь этот мир теперь наш. И не один только он. И самое главное - дверь ко всем этим свободным от людей мирам внутри меня. - Она коснулась Кирики. - Внутри тебя. Внутри каждого из людей, что остались там, далека от нас. Бежим!
  Она тащила его за собой с минуту, прежде чем Кирика пришел в себя и обогнал её. Вместе Кирика и Лесли бежали минут пятнадцать и начали уставать в тот самый момент, как лес начал редеть. Они взобрались на холм, в котором с легким удивлением Кирика узнал тот, по которому они сюда шли, держа велики под узды.
  -Смотри!
  Солнце поднималось - во второй раз за день. Туман, в котором утопала равнина, был какой-то особенный, словно материальный. Не было тропинки, не было шоссе вдалеке, если посмотреть на север - не было видно ни города, ни даже полей или дач. Дома бабушки Лесли наверняка тоже не существовало.
  Кирика запрокинул голову и посмотрел на небо. Еще не успели погаснуть все звезды, и он отчетливо увидел пояс Ориона. Он был таким же, как на Земле.
  Лесли Бейонд вытянула к горизонту руки.
  -Кирика, этот мир, все те, что я найду, я хочу подарить людям. Я не хочу, чтобы они больше ютились на маленькой планете и мелочно дрались за то, о чем постоянно твердят по телевизору. Я хочу им дать свободу, настоящую, я могу, я знаю - вот тут, - она коснулась своей груди, - я твердо уверена, что смогу научить их быть по-настоящему свободными!
  Лесли закрыла глаза. Солнце поднималось из-за горизонта, Кирике оно казалось больше, чем обычно, но он уверил себя, что это иллюзия.
  -Кирика, я снова чувствую то томление, что привело меня сюда. Что-то рвется из меня. И снова откуда-то уверенность, причин для которой нет. Эта уверенность переполняет меня. Я могу взорваться, я готова это сделать. Она достигает пика во мне, когда я больше не могу её удерживать внутри и вырывается наружу, меняя все вокруг, унося меня прочь. Кирика, - Лесли обернулась к нему со слезами счастья на глазах, - откуда я так уверена что смогу научить этому каждого на Земле? Каждому подарить свободу. Как называется это чувство у людей? Я читала так много и так мало знаю о людях, но теперь, когда я разобралась в себе - я хочу узнать о них как можно больше! Люди будут свободны. Этому нет логического объяснения, я никогда этого не делала и не знаю, как это сделать. Кирика, раз ты сейчас со мной, значит это возможно.
  
  
  Бланш.
  Клифт устало смотрел на море. Такой взгляд подобает взрослому, а отнюдь не двенадцатилетнему пацану. Вчера штормило, и вдоль берега были разбросаны коряги. В них рылись какие-то птицы, задрав голову, переходя от одной к другой, потом дальше - к следующей. Так, словно они разнорабочие этого мира, птицы занимались своим уже отложившимся в их генах делом - искали морские организмы.
  А находили чаще всего мусор.
  Он в свои годы уже догадывался, что весь этот мир состоит из мусора, вот только горожанину этого не понять, там, откуда он был родом, верили в чистоту природы. Его мать любила покупать все "натуральное", "природное", словно надеялась, что это поможет ей защититься от морщин и избавит от лишнего веса. Сын её как-то захотел прокричать - "мама, свиньи накапливают жир и у любой твари под старость кожа свисает складками, ты у кого просишь молодости, у той, что придумала смерть?" Но мать бы не поняла и уж точно обиделась, для неё до самой смерти мир останется чем-то чистым и невинным, наверняка подсознательно она считала, что люди потому и болеют и затем умирают, что они - люди, а все другие живые существа - вечны, бессмертны и живут под крылышком бога.
  Но как ей и подобным сказать, что все это лишь придумали торговцы, или как там они себя называют, они не могут конкурировать с химией, вот и запустили эту акцию давным-давно. Он разгадал их намерения, слышал о таблетках из мела, которые запивают водой, но все остальные надеялись, что это им поможет. Иногда ему приходили на ум странные вещи, но толку говорить об этом кому-то - не было, лучше не вникать во все это и заниматься чем-то интересным. Вот когда он вырастит - посмотрит. Может что-то изменится к тому времени.
  Вдалеке точка то показывалась над водой, то вновь погружалась. Она покачивалась на волнах, похожая на водоплавающую птицу, но он знал, что это за тварь, у неё даже имя было - Майкл. Его друг мог плавать часами, а если бы не нужно было есть - и днями.
  Он мог наслаждаться этим морем до бесконечности, хоть тут и вырос, а Клифта от него уже тошнило, несмотря на то, что он и увидел его впервые месяц назад. Если идти по тропинке от дома, она пересечет еще одну протоптанную местными жителями, ведущую вдоль края утеса и спускающуюся на тот заброшенный пляж, где они вдвоем играли. Впрочем, они не только играли, вчера например - ловили рыбу, удочки притащил из сарая Майкл.
  И еще раз мальчик удивился, смотря в сторону их дома, он подумал - "они что, все самоубийцы?"
  Дорожка, которая вела к ним на пляж, шла вдоль самого края обрыва, и ноги тысяч людей протаптывали её несколько десятилетий. И им всем нравилось идти в метре от края, или он раньше был дальше, а может тут были перила?
  Клифт вскочил и кинулся босиком наверх, туда, куда за последние пять минут одна за другой садились чайки. Почему-то мелькнула мысль - "там труп". Только на мертвого в его подростковом сознании могли так реагировать птицы.
  Но там сидела девочка, голая по пояс она кормила птиц, и отнюдь не собой, а хлебной крошкой из рваного пакета. Остановившись как вкопанный, мальчуган уже собрался спускаться обратно и ринуться в море к своему водоплавающему другу, но она повернулась к нему лицом и, закрыв глаза от солнца, сказала:
  -Привет.
  -Тебя как зовут, - видя, что он не отвечает, спросила она. Впрочем - скорее слыша, глаза её по-прежнему были закрыты.
  -Клифт.
  -А меня - Бланш.
  -Странное имя.
  -Да, я тоже не могу никак привыкнуть.
  Пацан рассмеялся и вновь собрался уходить. Не то, чтобы ему было неприятно, просто ноги сами вели отсюда.
  -Ты почему смеешься? - Она повернулась к нему полностью, на этот раз, прикрывая глаза от солнца рукой.
  -Ты так говоришь, словно вчера родилась. Тебе сколько?
  -Одиннадцать.
  -Вот могла бы уже и привыкнуть к имени.
  -А ты плавать умеешь? - Вдруг спросила она, при этом казалось, ничуть и не обиделась. По-прежнему так же по-летнему она улыбалась. Клифт подумал - "она улыбается не мне, а солнцу, которое не дает ей открыть глаза, зачем я тут нужен, чтобы просто поболтать? Время провести?" Но он спокойно ответил:
  -Да.
  -Хорошо?
  -Конечно.
  -А почему не плаваешь с другом?
  -Ты его отсюда видела?
  -Ага, ну почему?
  -Я не люблю море.
  -А отсюда смог бы прыгнуть?
  Такого вопроса он не ожидал. Еще раз, взглянув на нее, ответил просто:
  -Нет.
  Клифт не любил, когда его берут на понты, не то чтобы ему не нравилось или раздражало, просто не хотелось тратить время на то, что само по себе не интересно.
  -Нет?
  -Я же сказал.
  -Правда? А я смогла бы.
  Она улыбнулась теперь уже ему и, встав, побрела по дорожке домой.
  "Я так быстро надоел, да? Ну что же, как и задумывалось".
  Он проводил её взглядом и подошел к самому краю утеса. Посмотрел вниз - там были камни. Посмотрел вверх - там были облака и чайки, и возможно - бог. Посмотрел в море, в нем как раз стало отражаться солнце, было нестерпимо больно глазам. Там был Майкл. Он сел и свесил ноги вниз, ему чертовски хотелось встать и уйти или хотя бы вцепиться руками в край камня над этой бездной. Но он просто сидел, на краю обрыва, свесив ноги. Рядом садились чайки и клевали еду оставшуюся после девочки.
  Он не заметил, как стал засыпать, под этот шум разбивающихся о камни волн. До плеча дотронулась мокрая рука. Холодная, словно у трупа.
  Клифт повернулся и увидел Майкла. Его лицо было закрыто спутанными мокрыми волосами, светло-русого цвета. Но даже сквозь них было видно, как щедро его наградила природа веснушками.
  -Ты готов?
  Вопрос был задан так, словно они воплотят сейчас вместе давно задуманный план покорения измерения, куда вел туннель, начинавшийся за калиткой у старого сарая, ну или хотя бы отправятся вместе на другую планету.
  -Черт, я всегда готов. Только ты про что?
  Клифт поднялся, еще раз у него екнуло сердце - край был каменистый, но и он бывало, обваливается. Руки как всегда в момент опасности стали предательски влажными, но он не подал вида. Сколько прошло времени, пока он так сидел - час или два, а может всего пять минут.
  -Ну, идем? - Еще раз спросил Майк.
  -Знаешь, я тут странную девочку видал...
  -Дома расскажешь, нас к ужину обыскались. Идем. - Все торопил его Майкл, в одной руке у него была сумка с удочками, другой он придерживал подозрительно сухое полотенце.
  "Так это был банальный ужин", подумал мальчик.
  И тут мимо них пронеслась Бланш. Клифт успел только повернуться к утесу. Пятки, сверкающие в воздухе последний раз коснулись земли, и тело девочки исчезло над обрывом. Ребята побежали туда, но перед краем земли остановились как по команде. Клифт две минуты назад сидевший на этом самом краю, словно на своей постели, сейчас дрожал метрах в пяти. Он ни за что не мог заставить себя сделать еще один шаг. Его друг первый оказался на краю обрыва и посмотрел вниз.
  -Что? Что там, - спросил его Клифт.
  Он молчал. Рассматривал что-то внизу так, словно у доски пример. Сейчас потянется, под укоризненным взглядом учительницы и назовет ответ так - не решая.
  -Как она?
  Майкл повернулся и, пожав плечами по тропинке начал спускаться вниз. Так и не нашедший в себе силы приблизиться к самому краю Клифт побрел за ним.
  Они исследовали подножье утеса и ничего не нашли, кричали, звали её, бродя вдоль линии прибоя, но все без толку.
  -Не могла же одна девчонка просто так взять и исчезнуть? - Сказал почти со злостью Майк.
  -Там камни. И к тому же - кто знает, может её унесло течением.
  -Каким, к черту, течением, ты на море, тут все выбрасывает как корягу вон ту. - Мальчик указал на черный предмет, на котором сидела птица.
  -Мы что - ищем её тело?
  -Искать её тело будем не мы, а полиция, или родня. Мы никто. Просто повстречали её. И все!
  -Не говори так...
  -Ты реветь собрался? Это она сиганула, я тут причем? И не смотри так на меня!
  Он, Майкл, в этот момент выглядел так, что скажи еще одно слово его друг, и он бы кинулся в драку. Просто чтобы успокоиться, выпустить пар. Клифт понял тогда, что их объединяло - они оба были подрастающими циниками. Только они к тому времени являлись уже разными циниками.
  
  
  
  Полосатые лучики солнца, что кружат под деревьями летом.
  Мы рвали яблоки в саду. Полив включили и углубились дальше. Сад был длинный, метров сто в длину, но в ширину наш участок от силы пятнадцать. Вот такой вот коридор из крон, правда, если отойти от дома шагов двадцать - упрешься уже в непролазную чащу. Дальше сквозь заросли малины, крохотную полянку с цветами можно дойти до чужых "земель". Аня плыла в воздухе, наполненном жужжанием. Её улыбка была теплая как сам летний лучик, я зажмурилась, мне стало так тепло. И вдруг она остановилась и вскрикнула, стала отмахиваться от насекомых, я же стояла и смотрела на её нелепые прыжки и поклоны земле и траве.
  Она сказала моему недоумению:
  -А ты знаешь, что в любую минуту тебя может укусить пчела... или оса, - добавила она.
  Я закивала.
  -А в глаз? Надо часто моргать, иначе она в глаз укусит. Веко не прокусит, а так ты без глаза останешься.
  Я кивала.
  ***
  У нас кончился сок, и мы вернулись ко мне в дом. Дом собственно не совсем мой, я тут пока просто живу, вот и все. И Аня - моя одноклассница. Там есть в углу комната, самая прохладная. Там так хорошо, если задвинуть все шторы - и не скажешь, что наступило лето. Так успокоено и нежно лежали мы на кровати. Ничего не хотелось - ни игр, ни книг, ни обратно во двор, ни домой. Ничего и никого.
  Я взяла своими руками её пальцы, наши кулачки - залоги дружбы, в двух экземплярах, закреплены нотариусом на небесах. Она смеялась и вырывалась, но не по правде, лишь понарошку.
  -Что ты делаешь? - Она спросила. И снова расцвела в улыбке в полутьме комнаты. Тут было так прохладно, а на дворе такая полуденная жара.
  -Давай тут полежим? Там слишком жарко.
  Я провела языком по ресницам и поцеловала её глаз. Она зажмурилась, и все повторилось вновь - я придавливаю её, она пытается выползти из-под меня, но я-то знаю, как нужно сводить при этом ноги.
  -Ты не поднимешь меня, даже не пытайся. Открой глаз. Не закрывай, сейчас будет приятно.
  Сказала и провела языком по её глазному яблоку. Она вновь фыркнула и зажмурилась.
  -Не надо!
  -Надо. Просто расслабься. Ну, расслабилась?
  Она повела плечами - мол, делай со мной что хочешь. Я наклонилась и поцеловала глазик, теперь судорога вновь прошла по телу Ани, но она не вырывалась, и смогла подавить в себе желание моргать.
  Я быстро вздохнула, выдохнула и укусила. Она ногами сминала постель - я ей рот закрыла. Потом успокоилась только вся мокрая, и холодная... дрожала... а я рот ей закрывала и почти не открывая своего в ухо спросила:
  -Больно?
  Она заныла. Я руку отпустила и поцеловала её, она проглотила.
  Аня порывалась вскочить и уйти, но я остановила. Опять кулачки сцепленных пальцев - наша дружба - и она вновь заныла. Хотела туда, на улицу снова, хотела под душ и домой. Но я ей шептала:
  -Все будет отлично, верь мне. Ведь почти что не больно уже?
  Она, молча, лежала и тяжело дышала. Я принесла перекись и по края кровь стирала. Вначале было много, но она быстро остановилась.
  -Вот видишь, как пирсинг, все быстро.
  Она мотнула головой, и вновь захотела уйти. Я уложила её и, стянув майку, легла рядом, положив на лоб руку с мокрой тряпкой. Мне показалось или она уснула, но я не двигалась, лишь слушала её постепенно успокаивающееся дыхание. Было прохладно, а за окном жужжали пчелы.
  "Им не достанется на обед твой глазик, Аня! Теперь, никогда, навсегда, он лишь мой, Аня!"
  В общем - в доме у неё был страшный переполох, когда мы вернулись в тот вечер. Вызывали скорую, воплей было тьма! Меня все допрашивали - как да что, а я все про гигантского шмеля. Они не верили, говорили - выдумала все. Тогда я стала убеждать их, что видела, как он кушал её глазик и все приговаривал - "вкусно, как же вкусно, очень-очень вкусно!" Отец Ани еле сдерживался, чтобы меня не ударить. Аня молчала, лишь изредка плакала. Не хотела в больницу она, а потом даже рассмеялась, мол - "все путем, смотрите на меня, пиратка я!".
  Но её не поняли, как и меня. Аня как я и думала, была нормальной, её родители, как и подозревала - нет.
  Меня отвели в комнату, налили чай - это бы ритуал, я поняла и расспросили во всех подробностях - как приключилась с нами такая вот беда, да почему она не сразу в дом пошла, да что же так спокойно мы вошли - мы, что же не понимаем, что дело-то непоправимое! Допрос мягко переходил в истерику и обратно, потом, правда все успокоились - особенно её мать, и поднялись к ней наверх в комнату. Мама у неё хорошая и добрая, она успокаивала дочь, как могла, но Аня уже безмятежно в наушниках читала, челка, скрывая пол-лица, до страниц книги свисала, и мама ей только мешала. От её спокойствия у женщины опять началась истерика. В общем, я только под утро вернулась к себе в мирный деревянный старый дом, где кроме меня никого, лишь изредка соседка приходит проведать и принести продукты.
  Все-таки даже дружные и любящие семьи суета сует, а значит - зло. А вы как считаете, Хозяйка?
  Я родилась и начала "жить" в городе, в котором есть хоспис, психиатрическая больница и детский дом. Полный суповой набор. Сначала в моей жизни появился Он, дом, куда уводят детей. Где их оставляют. Потом были больница, где эпически Лечат, и много чего еще. Вот хосписа пока не было...
  
  
  Глубокий колодец за той калиткой, где никогда не дует ветер.
  У нас в классе появилась новенькая. Эта девочка сказала, что её зовут Кэролл. И я сразу подумала - это неправда, это ненастоящее имя. Для девочки. Мы сразу подружились, она сама ко мне подошла, домой ходили вместе, я боялась, что мама про неё узнает. И прятала её, под кроватью, когда она заходила в комнату. Она научилась лежать, тихо-тихо не шевелясь.
  И почти не дыша.
  1.Про кота и молоко. Про маму и сны. Про Дверь.
  Мой папа умер, когда мне было девять. У нас дома, однажды утром я нашла его холодным в кровати. Я потом еще долго ходила каждую ночь к матери в комнату и слушала, как та дышит. Мне казалось - она перестанет это делать как-нибудь, и, проснувшись, я найду её холодное окоченевшее тело.
  У нас был кот. Цветочком звали. Он был как лилия, беленький и пушистый весь. Правда линял часто, и я чихала, и мама чихала. Мы все чихали, а он нет.
  В детстве его кошачьем, его напоили пропавшим молоком, он чуть не умер, его тошнило, рвало и поносило. У него даже температура поднималась и ему сделали укол, но он выжил. Каждый раз как мы садились есть, он принюхивался и если чувствовал что-то молочное - забивался в угол и из-за коробки на нас глядели его грустные глаза. Я улыбалась ему, и он совсем грустнел. Прятался, но смотрел. Как мы будем умирать.
  Он очень любил спать у порога, и нельзя отучить его никак от этого было. Однажды мама пришла грустная. Я плакала, оказалось, что она, перешагивая не глядя, наступила на него и сломала ему шейные позвонки. Я похоронила Цветочек за домом, рядом с цветами, что выращивала сама для матери и бабушки. Правда бабушка их не видела, но чувствовала запахи. Тоже чихала. И однажды у неё остановилось сердце. Сказали врачи - что ты натворила девочка? Впрочем, они быстро все поняли и смягчились. Я не знала про аллергию бабушки.
  А потом мама изменилась. Задолго до того, как я встретила Кэролл, она разогнала всех моих подруг и друзей. В первую очередь мальчиков, ей казалось, что я скоро соберусь и уеду от неё. Она кричала на них, уводила меня насильно от них, из их домов, с улицы, запрещала выходить, делала вид, что хочет, чтобы я готовила уроки, закрывала окна и занавешивала каждый раз на день занавески. Однажды даже вызвала милицию, когда меня прятала Линда у себя, и не хотел моей маме открывать. Они взломали дверь и меня увели домой. А дом Линды обыскивали, мама сказала им, что я курю траву. Поэтому я так обрадовалась, когда у меня появилась Кэролл!
  Мы с ней часто играли, пока матери не было дома, и однажды она позвала меня на улицу. Я спросила:
  -Куда мы, скоро мама придет!
  Она мне ответила:
  -Туда, где нас никто не найдет!
  Я сказала, что такого места просто в природе не существует.
  Она улыбнулась и, наклонившись, прошептала мне в ухо:
  -Мы идем охотиться на скрипов!
  -Мы будем искать скрипы, прислушиваясь, и ловить их?
  Мне понравилась такая идея, но судя по тому, как она загадочно и мило улыбнулась, я поняла, что мои познания в охоте на скрипов неимоверно пусты и не точны. Все происходит не так, да и скрипы, возможно, что-то типа мышей. Которых, конечно, снова никто кроме меня и Кэролл не видит. Я даже усомнилась, а видит ли кто-нибудь саму Кэролл? Вроде в школе она спокойно села ко мне за одну парту никого, не спросив, и ни с кем, кроме меня не разговаривала, но иногда её вызывали к доске, так что хоть учительница, но видела её точно. Наверное, она тоже одинока, как и я.
  Мы шли, был уже вечер. Она вела за собой, не отпуская руки, пока не привела за дом, оставшийся от моей бабушки. Тут малышкой я играла в песочнице, которая была просто одной большой кучей песка сваленного строителями. Меня тогда в ней чуть не засыпало.
  Сейчас песка не осталось. За старой покосившейся калиткой был колодец. Такой же старый и уже никому не нужный. Если стоять возле него - смолкало все. Ни ветра, ни шума листвы в кронах, даже птицы смолкали. Я называла это место в детстве - "Круг Тишины". Я удивилась, что Кэролл, которая вообще из другого города приехала, если не из другой страны, про это место была осведомлена.
  "Откуда она узнала?", спросила я себя, но промолчала.
  На самом деле я боялась, мне не хотелось терять доверие единственного оставшегося друга на этой планете. Пусть и слегка странного, но ведь друзей не выбирают! К тому же, странные друзья - самые интересные!
  Мы стояли в "Кругу Тишины", взявшись за руки, наши пальцы были сцеплены, мне почему-то вдруг стало так хорошо. И вдруг, я почувствовала, как что-то слегка дотрагивается до моей ноги. Словно ласкает, я обернулась и ничего не увидела. Это ощущение поднялось выше. Потом опять исчезло, чтобы появиться вновь, на этот раз во всем теле.
  -Что происходит? Кэролл, это ты меня трогаешь?
  Она, молча, повернулась и улыбнулась мне.
  -Хочешь открыть эту дверь?
  Я с удивлением, слегка не понимая о чем она, смотрела на её странные длинные, слишком длинные даже для девочки ресницы. К тому же - совершенно прямые. Но при этом странно-красивые. И тут это чувство повторилось вновь, на этот раз по всему телу, всей кожей я ощущала прикосновение, совсем легкое, словно кто-то дотрагивается даже не до меня, а до волосиков редких на моем теле, но сразу до всех! Я не знаю, сколько их на мне, но думаю не так уж и много. В этот момент ощущение поднялось еще выше, и мои волосы на голове буквально встали дыбом.
  -Кэролл!?
  Она спокойно смотрела и улыбалась. Я не боялась ничего, когда она держит меня за руку!
  -Ветер подул, - вдруг с удивлением пробормотала я.
  -Ветер, он идет из ниоткуда?
  -Держись! - Бросила мне Кэролл и ударила ногой в пространство перед собой.
  Порыв уже не ветра, а чего-то невообразимого сорвал с места меня и Кэролл и понес куда-то не туда. Я не поняла, что это значит, но все мое тело и весь мой разум взбунтовались и стали "сплющиваться и размазываться" что ли?
  2. Новый мир, цветы луга поля и речка, мы одни, скрипы, ужас, конец.
  Кэролл повернулась, и, улыбаясь, так что волосы на затылке у меня опять встали дыбом сказала:
  -Вот и все, назад ты не вернешься.
  Единственное, что я смогла произнести тогда:
  -Что, никогда?
  А она так улыбнулась загадочно в этот миг...
  Калитки не было, дома тоже. Ничего не было, кроме того что росло само по себе. Ничего построенного или сделанного.
  Но Кэролл умела все!
  Мы ловили в ручье рыбу и ночами спали в траве или на ветках дерева, когда мы засыпали, то смотрели на звезды - чужие и такие интересные. Я поняла, как я привыкла к этому миру, смирилась, и только тогда увидела бездну, в которую уходила выбранная мной тропинка жизни. В конце был красивый камень на обычном кладбище, среди почти одинаковых могил. Стены были облеплены фотографиями моих метаний и поиска счастья и самой себя, поиска золотого самородка в реке, у старого заброшенного завода. Под пристальными очами нарисованного на стене кота, за обратной стороной идущих в никуда людей по серому асфальту и старым застывшим лужам.
  И как же мне это тогда нравилось, почем, почему же? Что со мной происходило тогда? Наверное, я спала, а теперь проснулась.
  А еще мы прятались от скрипов. Кэролл рассмеялась и сказала, что обманула меня, не мы будем на них охотиться, но это будет так же интересно, пусть я не переживаю, она, Кэролл, опытная "попрыгунья". Я не до конца поняла, что это значит. Но я вдруг поняла. Насколько. Я была счастлива в те мгновения. Или это были дни?
  Она перевернула цветок и показала то, что было под ним. И тогда я впервые поняла - как же далеко я от Земли была. И возник страх. Его, такого странного и до боли знакомого страха не было даже, когда мы бежали от стаи скрипов по незнакомому лесу, который я так и не запомнила, никак, ни по запахам, ни глазуально, просто не помнила даже, лес ли это был.
  Запредельно незнакомо и по-другому. Почему я раньше этого не замечала?
  Но Кэролл снова взяла мои руки в свои, и, сжав наши общие пальцы, сказала:
  -Мы едины! И мы вольны!
  Месер...
  Мы сидели под звездами и смотрели на наше небо. Оно было нашим с самого рождения, сейчас мы это понимали. Раньше просто любовались им. Теперь гордились.
  Там поднимались луны. Секунда и Месера. Красная как Марс в солнечной системе секунда и Месера - прямо Земля - вид с Луны!
  Мы были там. На обеих лунах. И смотрели на наш дом.
  Мы мечтали - мы текли и снова вдаль неслись. Приятно так, когда ты одинока с кем-то вместе. Одиночество - величайшее несчастье, одиночество рядом с кем-то дорогим - величайшее счастье. Но редко так бывает в этом мире.
  Это как две стороны карандаша - заточенная и с ластиком. Одной ты пишешь - другой стираешь. Пишешь память - стираешь воспоминания.
  Ты ищешь другие. Ты находишь только время. Если конечно ты не одна из нас.
  Но все пройдет и что-то останется, ведь мы этого хотим, мы желаем, найти, то, что не исчезнет.
  Это наш мир, или наши миры. Это мы. Ведь...
  Мы вместе! И мы - вольны!
  Мы всегда будем вместе...
  Ведь кроме нас тут никого и нет...
  Я не помню, как это закончилось. Наверное, я сглупила и скрипы поймали меня, когда Кэролл не было рядом. Она бы помогла, она бы спасла. И вот я здесь. Только не до конца понимаю - где?
  Иногда Они приходили проведать меня, и раздавались эти скрипы их шагов, Они хотели мне добра и говорили ласково, но Они были такие чужие, я не помнила кто Они. Почему называют меня Алисой. Наверное, это мое имя, фамилию я так и не узнала, но мне все равно.
  Я не хотела больше оставаться в этой комнате-палате. Я не могу дышать, наверное, у меня тоже аллергия на пыль. Я задыхаюсь ночью. Но не знаю, как открыть окно. За ним решетка, но врачи не разрешают открывать окно. Я слышала - к ним что-то приносят, и на веревочке подтягивают, и потом по палатам через вентиляцию идет сильный сладковатый запах. Бегают санитары, кричат. Я закрываю уши руками и под одеялом пытаюсь забыться. Уйти. Вновь до конца. Вспомнить, как открывается эта дверь. Та, что внутри меня. Чтобы туда. Ходить по лугам и в лесу, купаться в речке и искать то озеро, под которым "что-то есть!". Дышать. Я так хочу дышать! Я снова хочу вдыхать эти запахи, дышать тем воздухом!
  "Кэролл?! Забери меня отсюда!", кричу я и понимаю, что не слышу своего голоса.
  
  "Шизанима д"анима"!"
  Толстый мальчик в старом рваном костюме бэтмена выглянул из-за столба с фонарем прямо у нашей калитки и спросил:
  -Кушать хотите?
  Лиза ответила, что нет, и что у него ухо одно больше другого, и что рваная тряпка на нем плохо сидит и колпак с острыми ушами к веснушкам не подходит, и вообще - проваливал бы он, пока она не рассердилась. Мальчик сказал живописное:
  -Блин.
  С глухим присвистом, и окончанием траура в конце, словно он надеялся на нечто большее, чем просто понимание. И опять уполз за фонарь. Когда я обошла его кругом - там уже никого не было. Вокруг лампочки летали мошки, садясь на стекло, они ползали, оставляя кровавые капельки следов.
  -Что это? - спросила я у Лизы. Она деловито искала что-то под скамейкой. Наконец нашла и, вытянув в руке, показала мне.
  Старый железный ключ. Такой огромный, я представить себе не могла подобного замка.
  -Ладно, передохнем в саду, пока они не соберутся в доме.
  Сад был странный. Угрюмы и такой родной, чёрный - во рту сучья. Еле шелестел листвой, словно шептал нам о чем-то своем, одному ему ведомом. Он напоминал лес, густую дубраву, куда никогда не проникают лучи солнца. Тут не было света - лишь одна тьма, но та теплая и уютная тьма, которую можно рукой попробовать на ощупь и, окунувшись - растаять навсегда. Что-то от лона матери, что-то - от звездного неба. Бесконечности, в которой читаешь четче, чем в книге.
  Лиза провела меня сквозь него до самого дальнего края. На краю сада спрятался дом. Сквозь него проросло дерево. Крыша треснула и теперь напоминала вскрытый конверт с письмом.
  Письмо? Мне?
  Я чувствовала в доме улыбку. В ней не было зла, лишь старая скука и мимолетное увлечение мной. Он словно старый фокусник из позапрошлого века с открытки. Марка. А ней человек. Он снимал шляпу и кланялся. Не стоило спрашивать - почему? Он кланялся не мне и не обычаю, не чувству даже и даже не себе.
  Воспоминаниям.
  Я лежала на столе, а Лиза, подойдя по нему ко мне с улыбкой теплой, присев на корточки закрыла двумя руками мне глаза. Я сжала её ладони в своих, и потянулась в рот мне теплота. Я захотела засмеяться, но как-то почему-то не смогла. Чувства расцвели цветами под ночным дождем, и я тяжело дышала, когда меня касались тени за столом. Я верила Лизе. Когда привыкла, поняла, как они липнут ко мне. Боли не было, лишь маленькие поцелуйчики по телу. Длинные или короткие, и все беззвучные. Но я слабела, чувствовала, как вокруг меня струится моя жизнь.
  -Хватит.
  Голос Лизы вывел из полудремы, куда я провалилась, сама этого не заметив в этот раз.
  -Не открывай глаза, - сказала мне подруга. Взяла за руку и, подняв, легко так, словно я ничего не весила, куда-то повела. "Она такая сильная", подумала вдруг я. "Или сама я ослабела, или сила моя в неё перетекла?"
  Споткнулась о чайник, он, звеня, скакал по ступенькам вниз. Мы спустились и она сказала:
  -Открывай.
  Я огляделась, вокруг было почти темно, но как-то странно мило и уютно. Лиза сказала:
  -Садись.
  Я различила силуэт гроба и села на него.
  -Кого-то похоронят?
  Я надеялась, что не меня. "Откуда эти мысли, и почему нет страха?", спрашивала я себя.
  Меня расчесывала Лиза, зубами помогая себе в этом. Я рассмеялась, мне вдруг стало так легко. Я всем телом ощущала, как все вокруг меня текло, перетекало и менялось, но стоило туда мне посмотреть, как снова замирал, испугавшись правды этот мир. Лиза бросила заниматься моими волосами, и вдруг ко мне прижалась. Я сидела на краешке гроба прикрытая саваном. Она тихо мне шептала ласки в ухо. Я вновь закрыла глаза и поплыла по ветреным волнам Лизиного голоса.
  Домой вернулась поздно, мать уже пришла с ночной работы и разбирала сумки с продуктами. Увидев меня, она улыбнулась, потом внезапно сделала три быстрых шага, заставивших меня отскочить в угол и сказала повернуться. Я медленно пред ней кружилась в танце.
  -Кто тебе так красиво заплел косу Алиса?
  Сбросив одежду, залезла в ванную. Воду включила холодную, чувствуя, как напрягается все тело. Под ногами алая вода. Я растерла зеркало, мама любила горячий душ и теперь оно все запотело. И долго в нем себя искала. Затрясла головой и, сжав пальцами глаза, сильно надавила. И сказала себе - "Я тут, перед зеркалом". Еще раз взглянула туда и на этот раз сразу нашла себя. Дотрагиваясь пальцами до следов поцелуев и укусов, выдавливала из них в ванную я кровь.
  
  Под крышей.
  Дом у Ани был двухэтажный, когда я впервые увидела его - пожалела, что случилось это уже в поздних средних классах, во время столь "важных" и не нужных перемен.
  Её родители были подобающим дополнением к странному интерьеру, утонувшему в первой половине прошлого века. Вся семья, а собственно её отец, мать, и кот утром вставали в одно время, завтракали, весело общаясь, через час уже разбегались кто куда, чтобы к вечеру собраться вновь и снова говорить не о чем, и лечь спать одновременно с прогулявшим весь этот день по кварталу котом. Было что-то запредельное в этой слаженности, которая ни к чему не обязывала. Я даже слегка испугалась, мелькнула мысль - всем в доме заправляет кот. От него зависит влажность воздуха и погода, как по ту сторону этих окон, так и по эту. Кот был большой, если не сказать огромный. И любимое его место было в зале рядом с камином. Если смотреть с двери, открывавшейся в кухню, были видны отблески огня, плясавшие в зеленых мерцающих зрачках. Обычно у котов иногда они становятся зелеными - когда свет бьет прямо, так у этого все не так. Котяра всегда открывал глаза, как на него смотрели. К нему невозможно было подойти неслышимо. Может он и не спал вовсе в те дни, как я гостила у Ани. Может он вообще никогда в своей жизни не спал. А спят ли вообще коты?
  Комната на втором этаже оказалась у нас с ней одна на двоих. Две кровати были раздвинуты и между ними шкаф полный одежда. За вереницей платьев скрывалась тайна. Про которую я и узнала в первый же вечер, наверняка она нарочно была подсунута мне. Или я одна такая догадливая.
  В этом доме не было тайн, лишь ложная приманка для меня. Как будто Аня извинялась за свою жизнь. Мол, "прости, но тут все так, как мне удобно". Единственной тайной был сам дом и его обитатели.
  -Хорошо ты их натренировала. - Бросила я в шутку.
  -А ты знаешь, как это делается, да? - Она приблизила свое лицо к моему и заглянула в глаза. Я слегка опешила. Честно признаваться, что "нет" сразу расхотелось. А она довольная моим не прозвучавшим ответом ушла к себе наверх. Оставались два дня, и с каждым часом мне казалось все в её доме не естественнее, чем было до этого.
  Даже пыль казалось, обходила стороной этот дом. В общем, я уже знала, как и какие вещи собирают её, но где я ни искала, в какие только места ни залазила - не находила ничего.
  Дверь, ведущая на чердак, была закрыта. Я так и эдак пребывала, но все двери в этом доме были идеально посажены, никаких щелей, как они не задевали пол только.
  Мы играли, смотрели мультики, прыгали на кровати, дрались подушками, грабили их никому очевидно кроме Ани не нужный холодильник полный всякой вкуснятины, и много еще чем занимались в эти дни. Но как только Аня засыпала, я соскальзывала в тапки с постели и кралась мимо неё исследовать этот не дававший мне покоя дом.
  И однажды в цветочном горшке я нашла длинный медный ключ, похожий на те, которыми запирались замки, наверное, лет сто назад. Я сыскала, как открыть вход под крышу!
  
  Там было огромное пятно плесени, под самым потолком оно начиналось, стелилось по стене и уходило в странную мышиную нору без опилок. Знаете - если есть у мышки норка - поблизости будет то, что она оттуда достала. А тут - ничего. Везде лежал толстенный слой пыли. Словно вся многолетняя неубранная пыль их дома собралась под его крышей. Передо мной возник чертеж дома-пылесоса, у которого чердак работает как пылесборник. Было немного жутко, но любопытство пересиливало природный страх. Иначе я, наверное, сразу бы убежала.
  Шаги словно по убранной кровати - каждый шаг отдается мягкостью в ноге, и поднимаются маленькие фонтанчики пыли, но стоит ей пролететь сантиметров десять, как она сразу исчезает. Как будто кто-то невидимый её всасывает. "Эта плесень какая-то совсем уж жуткая, чем она тут питается?", мелькнуло в голове. Из всего, что я знала про эту форму жизни, я помнила лишь одно - нужна вода, она чертовски любит влажность. Воздух был абсолютно сухой, ну еще бы!
  Я слегка была разочарована, если честно. Я думала все это время, что что-то иное, а не плесень царит в этом доме под чердаком. И хотя это порождало еще целый ворох тайн, но все они мне казались мелкими что ли, и не достойными времени, как и та плесень.
  Я знала, что наверх ходит тайком Аня, но не понимала - зачем? Может там, в той щелке у неё живет питомец? И почему она прячет его? Не от родителей же? Может от меня?
  Я была во дворе одна, когда каким-то чутьем поняла, что именно сейчас Аня пойдет кормить свое странного и таинственного питомца. Мне стало до жути любопытно и, прокравшись мимо как всегда тупо сидевших на кухне её предков, я по пятам поднялась наверх и тихо приоткрыла дверь.
  В комнате стояла Аня и смотрела на это пятно. "Ждет, когда он вылезет из норы наверняка", подумалось мне. Но случилось иное.
  Она подошла к стене и сбросила одежду. Её платье разлетелось на лоскутки, стоило ей просто этого захотеть. Сделала еще один шаг и прикоснулась рукой к черному пятну. Пальцы издали скользкий звук, от которого я вздрогнула, как от мокрицы под одеждой. Рука девочки постепенно погружалась вглубь пятна. Мне даже показалось, что оно слегка увеличилось при этом в размере.
  До локтя, потом до плеча. То, что она сделала дальше, заставило меня зажать рот, чтобы не вскрикнуть. Она перенесла вес с одной ноги на другую и поцеловала это пятно. Черная масса слегка вздулась и начала поглощать её тело. Все что я теперь видела - только часть Аниной спины, ягодицы и бедра, обе ступни уже были там. Длинные волосы липли к плесени, срастаясь с ней, а та постепенно "усыхала" снова, словно впитав всю жидкость из тела девочки, передавала её куда-то.
  Я сидела и быстро-быстро дышала, пытаясь изо всех сил успокоиться, а еще лучше - проснуться. Была обычная пыльная комната и на стене обычное черное пятно плесени. И не было Ани. Я представила, что произошло бы со мной, дотронься я тогда при своем первом исследовании этой комнаты до него и, не удержав визга, кинулась к двери, по лестнице вниз, мимо ужинавших в одиночестве её родителей, еще по одной лестнице на улицу и по ней к себе домой. В кровать, с головой под одеяло, и обнаружив там Миллу, едва не грохнулась в обморок от страха и неожиданности. Хотя неожиданностью то собственно это не было, Милла - моя кошка и часто спит со мной в постели. Она посмотрела в полусумраке на меня своими блестящими глазами и сказала:
  -Ня-а.
  ***
  На следующий день по дороге в школу, я наткнулась на Аню при переходе через улицу.
  Аня смотрела на меня просто и легко, она дышала полной грудью, и легкий румянец на её щеках говорил мне, что моя подруга полностью здорова и наслаждается жизнью. Но я-то знала - это не она, другая Аня, ту сожрало темное пятно у меня на глазах. Она протянула руку и хотела взять мою, слегка улыбнувшись при этом. Я, не подумав, отдернула руку. Аня смотрела на меня. Спокойно и непринужденно. Но я читала вопрос в её глазах. Потом она сделала то, что я не ожидала. Быстрых два шага ко мне и схватив в охапку, прижала к себе. Поцеловала. Я почти не дышала, передо мной маячило огромное черное пятно, слегка шевелясь на самом краю зрения, как полоски на экране телевизора, которые есть, но мы их не видим, лишь ощущаем "как-то" их бег.
  Я оттолкнула её, как только смогла. Но убегать не стала, наверное, просто страшно было спиной поворачиваться, а может, знала, что она будет двигаться быстрее меня. А может - просто не хотела. Аня положила мне руку на голову и произнесла:
  -Ты все видела.
  Это был не вопрос, наверное, как и тогда, в то утро, она прочитала мои мысли при этом поцелуе. Я мотнула головой и встала к ней боком. Как меня учил отец при драках. Чтобы не ударили так просто в живот.
  Аня сказала, - пошли, - и повела меня как привязанную за собой к одиноко стоявшему дому. Его одиночество теперь так сильно бросалось в глаза, остальные строения словно сторонились чужака, если не могли разбежаться, так хоть углом стояли.
  Аня сказала родителям, - привет, я ненадолго, ешьте, - и повела меня за собой на второй этаж. Родители продолжали меланхолично жевать, смотря в пустоту, а я семенила ногами как заключенный, идущий на дыбу. Второй этаж открыл, слегка скрипнув дверью, свой рот и зевнул улыбающимся зеленоглазым котом. Та, что заняла место моей подруги, тащила меня наверх, я попыталась сопротивляться, но было уже, наверное, поздно. "Впрочем", решила я тогда, "если она это со мной сделает, я нападу на ней и посмотрю, что получится". Правда раньше я ни с кем не дралась и не очень верила в победу над довольно сильной псевдо подругой.
  Аня открыла дверь на чердак другим ключом, достав его из-под отогнувшегося линолеума. Втолкнула меня и, забежав сама, захлопнула сразу дверь. Кот остался в одиночестве. Я поднялась с колен, отряхнула пыль с одежды и посмотрела на неё.
  -Не нужно сюда пускать животных, - сказала Аня. Потом пнула стену и она, сдвинувшись вниз, обнажила скамейку. Аня поставила на неё ногу и, скрипнув, скамейка сделала оборот вокруг своей оси. Там, под ней, был люк, который девочка и подняла за ржавый крючок. Села и свесила ноги, поманила меня следовать за ней и спрыгнула вниз. Я смотрела на пятно на стене, а оно, наверное, наблюдало за мной. Глубоко вздохнув, и успокоившись слегка, тоже села на край и свесив ноги в пустоту, попыталась вспомнить слова молитвы, которую учила давным-давно с мамой. Ничего не припомнила, и просто понадеявшись, что когда упаду ничего себе не сломаю, и под ногами не будет плотоядной черной плесени, повисла на руках над тоннелем вниз. Еще раз вздохнув, отпустила их.
  Я упала на что-то мягкое и закашляла от пыли. Когда-то где-то читала, что люди, вдыхавшие слишком много пыльного воздуха, болеют до конца своих жизней, это не придало мне сил, но слегка разозлило. Я сделала два неуверенных шага вперед и снова наткнулась на стену. Вокруг была только темнота и пыль, мне не оставалось ничего другого как звать Аню. Та схватила меня за руку и потащила за собой в темноту.
  Эта часть дома была нежилой очень давно, а строилась еще до революции, объяснила мне она тихим шепотом. Мы сидели в комнате три на два метра, все стены которого были уставлены книжными шкафами. Вот только замес-то книг на них лежали свитки бумаг. Я дотронулась до одного и снова закашляла, потом чихнула. Тут тоже была пыль, но и она еще более едкой оказалась. Как Аня все это переносит? Я вспомнила, что она больше не человек и вздохнула.
  -Что это, - спросила я, надеясь, что она, наконец, объяснится. Что это за бумаги мне было не интересно, если честно. Она посмотрела в мои глаза, так же молча и внимательно, как и обычно.
  -Ты, наверное, уже догадалась, что мои мама и папа не настоящие?
  Я кивнула. И спросила:
  -Это ты их такими сделала?
  -Нет, их делала не я, просто они - не люди.
  -Как и ты? - Спросила я.
  -Я - человек.
  -Но я же видела и ты сама сказала.
  -Это не пятно плесени. - Она замолчала. - Понимаешь, это колония организмов, схожих с плесенью на этой планете, но созданная для совершенно других целей. То, что ты видела... если тебя это напугало, то это хорошо. Не пробуй повторить это. Не подходи и не прикасайся к ней.
  -А что это? - Совсем тихо спросила я. Пугать Аня умела, уже одной интонации достаточно, чтобы по телу пошли неприятные волны.
  -Они съедят тебя! - Сказала Аня. Я вздрогнула.
  -Как и тебя?
  -Да.
  -Но ты же здесь, со мной. Они тебя отрыгнули? - попыталась пошутить и улыбнуться я.
  -Да, можно сказать и так, вопрос только... ладно... ты же любопытная да? Знаешь, когда это случается, они просто тебя растворяют, твое тело, - Аня оглядела меня плотоядно с головы до ног, мне захотелось убежать и спрятаться, но вокруг была темнота и только слабая лампочка под потолком этой коморки разгоняла пыльную мглу. - Ты перестаешь существовать, здесь, но много еще где есть такие же пятна "плесени", которые насытившись водой, могут воссоздать твое тело. Передается только информация о тебе, вся. Они все взаимосвязаны между собой. На самом деле это один единый организм, только он очень большой, ты не представляешь его пространственные размеры.
  -Больше нашей планеты? - Спросила я. Аня рассмеялась, тихим и колючим как пылинки, но в то же время сладким голосом.
  -Мои мама и папа заканчивают трапезу, - сказала торжественно она. Потом взяла с полки свиток желтоватой бумаги и, развернув его, достала ежика. Я открыла, было, рот, чтобы сказать, какой он милый, как ежик меня опередил. Он тоже открыл рот и вцепился мне в руку. Я закричала. Аня вытерла губы рукой, и достала из кармана длинную иглу. Воткнула её в ежика и поцеловала другой конец. Потом вынула и, отодрав от моей несчастной ручки больного ежа, сунула его обратно на полку, обмотав старой бумагой с мазутными пятнами.
  -Вот, теперь ты имунна к этой пыли.
  -А что, я и вправду как читала, долго-долго болела бы под старость?
  -Нет, ты скоро умерла бы. И причем в страшных мучениях. - Ответила, слегка улыбнувшись уголками рта Аня. Я и не знала, верить ей или нет.
  ***
  Я пошла в школу через неделю, но Ани не видно было. Иногда ходила её навестить, но каждый раз ноги как влитые останавливались у ворот её большого, но очень одинокого дома. Что-то меня не пускало. Может быть, все эти страхи и ужасы, а может она сама так хотела. Укус ежа на руке чесался и не хотел заживать, но он был маленький, и я скоро привыкла к моей "постоянной" ранке. Она не гноилась, как обычно в таких случаях бывает, просто следы зубов на руке и все.
  Аня пришла на контрольную, написала её, поговорила о чем-то наедине с учительницей, и снова исчезла на неделю. Я успела только обмолвиться с ней парой слов и все. А потом вообще пришли её родители и сказали, что забирают свое чадо, так как у них появилась важная и интересная работа за рубежом. Говорили размеренно и не спеша, очень учтиво и даже слегка поклонились в конце. Причем оба сразу, как заведенные. Но директор ничего не заметил. Я наблюдала всю эту сцену в коридоре, когда оставалась убираться после занятий. Они взялись за руки и прошли мимо меня, даже не посмотрев на ту, которая единственная кроме их дочери бывала у них дома.
  В школе Аня больше не появлялась. Я постепенно привыкала к этому и все слегка как бы сглаживалось. Потом, наконец, зажила ранка на руке. Опять наступили летние каникулы, и я уехала на море. Ныряла и поднимала со дна ракушки. Грелась на песке и смотрела на пролетавшие за облаками самолеты. Училась дышать в акваланге, жать на клапаны и следить за счетчиками. Пока - с инструктором. Ходила в поход к извилистой пещере, где видела рыб, живущих только в темноте. Собирала грибы в горном лесу.
  Потом настала пора учебной лихорадки. Мама хотела меня отдавать тоже за рубеж, я сопротивлялась и бастовала против таких нагрузок. Правда может быть там я встречу снова Аню? Мне однажды вечером пришла внезапно эта мысль в голову. Сначала я подумала - "вот я дура, а!" И правда - заграница ведь это такой огромный мир, а я даже не узнала, куда они уехали. Потом поняла.
  Все это сон. Когда-то мне это приснилось, и я как обычно между фантазиями из очередных книжек все приняла за реальность. Или она и в самом деле была, но все остальное - мои фантазии. А может - её. Может она играла там со мной, водя по пыльным чердакам. Прошли полтора года, я стала почти взрослой девочкой. Еще пару лет - и можно думать о том, куда поступать.
  Я в этот вечер не стала заниматься, а пошла гулять по улицам. Все пыталась что-то понять, то, что маячило на самом краю моего странного "понимания", но видимо упустила.
  На следующий день, увернувшись от "объясниловок" с матерью убежала как можно раньше из дома, схватив со стола, что можно было перекусить. Погода была пасмурная, накрапывал осенний дождик. Луж не было, но от этой несообразности становилось еще серее. Пришли в голову мысли - такой климат только плесени понравится.
  Через пять минут я стояла у их дома. Он остался одиночкой, мало того - окончательно выселил половину соседей, их снесли. Может и его снесут когда-то, но уж наверняка - в самую последнюю очередь!
  Я постучала. Потом вспомнила где ключ и, наклонившись к клумбе, достала его из земли. Открыла и вошла. Все было запущено - и садик, и дом снаружи.
  "Его не продали? Странно... Впрочем, это не мое дело..."
  Ключ от дома был там же, где его оставляла Аня, убегая со мной на уроки. Я открыла дверь и ступила на территорию коротких, но уже тускнеющих воспоминаний. Прошло немного времени, но толи запустение сказалось, то ли я уже подросла - на все смотрелось уже другими глазами.
  Кота не было. Я все же ожидала его увидеть. Он был слишком важной частью этого дома, без которой что-то непостижимое человеческому рассудку терялось, и цельность распадалась на вихрь обломков. Просто стены, просто обои и простая кухня. Я открыла дверь и поднялась на второй этаж, ступая тихо ногами по маленьким деревянным винтовым ступенькам.
  Пыль.
  Её по-прежнему нигде не было. Дыхание слегка сбилось. Уже то, что дом существовал, означало, что тут жила Аня, да и я тут провела несколько дней. Спала в одной из этих пустых теперь комнат.
  Я нашла тот ключ и ту дверь, прислушалась, но ничего из-за неё не услышала, уняла дрожь в руках и открыла. Ключ был холодный, словно из морозилки, ручка двери шершавая на ощупь и не намного теплее, скрип тонкий и писклявый, прервавшийся на самой фальшивой ноте.
  Пыль была на месте и от пятна меня проняла дрожь. Я не могла оторваться от этой черноты в полусумраке комнаты несколько минут. Хотела убежать, но вошла. Зажгла дисплей сотового и стала искать ход вниз. Я не помнила, куда она ударила тогда ногой, а сама бить побоялась - сколько тут еще сюрпризов могло меня поджидать? Да и зачем мне сдались эти обернутые бумагой ежи в пыльной комнате.
  Я не поворачивалась спиной к пятну. Оно жило. Теперь я это знала.
  Вот только - не глюки ли это мои тогдашние. Плесень живая и страшная, это да, но было ли что-то еще в ней. Я подошла и понюхала её. Пахла черная плесень отвратительно, но мне было не до позывов моего желудка. Я взяла сотовый и дотронулась им до неё. Она слегка поддалась - на миллиметр вроде - и я уперлась в стенку за ней. Вздохнула.
  Это был сон. Просто кусочек больной детской фантазии не самого высшего качества. Все было настоящее, все случилось со мной, иначе меня стоило положить на обследование в псих диспансер на недельку. Но остальное - фантазия. Вроде прошло всего ничего, а то ли я изменилась, то ли тогда была слегка не в себе. Все отчетливо казалось сном.
  Я устала жать на сотовый, чтобы использовать постоянно гаснущую подсветку. В уме послала куда подальше тех, кто писал программы для него. Не могли добавить опцию - "постоянный свет"?
  Стало легче. Уходить не хотелось, но и оставаться в одной комнате со слоем пыли толщиной в томик книги и парой килограммов плесени по стенам тоже.
  Уже в дверях остановилась. Подумала, "если все это было не по настоящему, что мне стоит до неё дотронуться, мерзость конечно, но ведь тогда спокойно смогу отмахнуться от прошлого и сосредоточиться на настоящем или решать что делать с моим будущим..."
  Как всегда, и тогда раньше, в критический момент стало быстрее биться сердце и в голове слегка посветлело, даже темнота перестала быть полной уж тьмой. Я отсюда различала рисунок обоев в коридоре, ведущем из этой комнаты. А может просто, мои глаза привыкли к темноте?
  Наглотавшись воздуха с пылью как перед погружением на глубину, я быстро едва ли не пробежала по батутному полу к пятну и дотронулась до него пальцем. Ничего не произошло.
  Пятно было просто плесенью и очень мерзким на ощупь, но я погладила его ладонью, сколько хватило терпения, а потом вытерла руку об джинсы.
  Я слегка выругалась даже. Так не хотелось теперь идти домой после всего этого и объяснять матери, почему не сделала все еще вчера. А вместо этого пошла в нежилой домик гладить плесень.
  Я еще раз выругалась и, чувствуя себя опустошенной, побрела обратно к выходу из дома. Ни на что тут смотреть мне больше не хотелась. Аня гнала. Я фантазировала. Надо было тогда еще все проверить. Надо было не быть трусихой и играть в детские игры до конца. Какой смысл, если за ними придут игры взрослые? Проверь я все тогда, может быть и не рассталась бы с Аней.
  Дома мамы не было, она оставила записку, что ушла по гостям. Я не стала ничего готовить и ушла с головой в сортировку недавно принесенного от подруги. В том числе её терабайтной коллекции аниме.
  Мы снова сидели с Аней в комнате, и она втыкала в ежа иголку, потом дотрагивалась до неё губами и шептала мне что-то. Я переспрашивала:
  -Что?
  Она улыбалась, отдирала ежа от моей руки и почти с любовью шептала мне что-то:
  -Что ты говоришь?
  Я очнулась лежа лицом на клавиатуре, которая отпечаталась на моей щеке. Ломая ноги, бежала вниз по лестнице, в спину что-то кричала мать, но я ничего не разбирала. Босиком неслась по улице в дом, который улыбнулся мне беззубо черными провалами окон ночных, словно ждал что вернусь. Я не помню, как пронеслась наверх, только с последней дверью подралась немного. Наверное, в прошлый раз, я с горя забыла закрыть все замки кроме последнего. Я бегала по комнате, натыкаясь иногда на плесень, и пинала одну за другой стены, пока одна не сдвинулась с места. Я скакала на скамейке, пока она не перевернулась и отодрала этот люк, ломая ногти. Упала вниз, и чуть ли не крича на ощупь, брела куда-то. Долго искала в потемках забыв впопыхах про сотовый эту комнату. Но все же нашла. Там лежали свертки, я пыталась вспомнить - какой из них. И о чудо из чудес - вспомнила. Развернула аккуратно ежа. Он был живой, теплый и с мягкими иголками, но я не удивилась. Просто сказала что-то матов про себя и, сжав его изо всех сил, прижала к руке. Он укусил. И сплюнув, пропищал что-то. Я бросила его на полку, не заворачивая.
  И опять брела в темноте и лезла по короткой лестнице наверх. Сквозь единственное крохотное окошко падал лунный свет, мне было этого достаточно, чтобы рассмотреть стену и пятно на ней.
  Я подошла и, дрожа, дотронулась. Господи такой боли я никогда еще не испытывала. Она правду сказала, что это не вынесет моя нервная система. Я поняла, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Наверное, это чувствует человек, когда его раздирают дикие звери, плюс прибавьте туда их кислотную слюню и способность кусать быстро-быстро. Очень быстро, слишком быстро. Я пыталась вырваться, уже не понимая где я, и что я, просто дергалась, визжа, наверное, всем телом, пока не перестала мыслить окончательно.
  В голове гудело море, оно разбивалось об глаза и отступало прочь. Каждый раз заставляя сжать их от приступа сильной боли, вот только как может быть боль, если ты не чувствуешь тела?
  ***
  В луже слизи лежала девочка. У неё дергалось все тело, словно при родовых схватках, когда все "пошло не так", но пациент еще дышит. Постепенно сведенные пальцы распрямились, и она сама начала выпрямляться из позы зародыша. Глаза быстро-быстро моргали, привыкая к свету.
  Когда она открыла глаза, вокруг шумел океан. Огромный, безбрежный, покуда хватало глаз текли странные изогнутые волны. Стоило посмотреть вверх, и можно было сквозь дымку облаков увидеть что-то невероятно огромное в небе, похожее не то на шар, не то на воронку. Водная гладь сходилась к горизонту, образуя как бы гребень кратера, внутри в самом центре, которого был островок, на нем и очнулась это существо.
  Волны сталкиваясь, уходили по гребню вод вверх, это была, наверное, иллюзия, возможно из-за атмосферного давления, а может причина была в ином. И тоннель в небе мог быть луной, по той же причине. Если так - то давление воздуха тут было сравнимо с давлением воды на земле. Впрочем, девочку все это не волновало. Первые часы она бродила вдоль линии прибоя по островку и звала какую-то Аню. Пока не захотела есть. У меня была еда, и я с радостью бы с ней поделился, только решил еще немного понаблюдать. Не больна ли она? Черный Курильщик, начертанный давным-давно в центре острова уже не раз выплевывал разных существ вроде меня, но каждый раз, снова и снова не получалось с ними найти общего языка.
  И приходилось убивать, пополняя запас пищи.
  
  
  Счастливая маленькая Даша.
  Даша посмотрела на подъезд. Подъезд посмотрел на Дашу.
  -Входи, не стой. - Сказала мама.
  "Я съем тебя..." - Шепнул подъезд.
  Даша показала фигу подъезду и получила по башке.
  Это был дом гостей. Так Даша назвала дом, в который мама вела её "в гости". В гостях Даша не была никогда, всего семь лет назад появившись на свет, она уже заучила правило, которое в общем можно было сформулировать так:
  "Чужие люди - беги без оглядки, оглянулась - споткнулась - упала - не встала"
  Даше хотелось плакать, но мама тянула её за собой. Лифт улыбнулся и открылся. Внутри у Даши что-то сломалось.
  -Мам, может не надо?
  -Да что ты боишься, все маленькие девочки ходят в гости иногда.
  -Все-все?
  Мама улыбнулась и погладила Дашу по голове.
  Даше стало еще страшнее. Когда дверь открылась, она сжала мамину руку так, что та слегка вздрогнула.
  -Мама, вот видишь - ты тоже боишься. А ты ходила маленькой в гости?
  Мама открыла рот, но вдруг её лицо изменилось.
  Даша поняла - мама хотела соврать как обычно, но что-то заставит её сейчас сказать правду.
  -Да нет, до пятого класса в гостях ни у кого не была.
  -Мама, пожалуйста, можно я тоже - не буду!
  Даша смотрела так умоляюще, что мать уже почти согласилась, но тут вспомнила, что не сможет отпустить дочь одну домой.
  -Ты заблудишься.
  Издалека донесся чей-то голос. Он был веселый. Лицо Даши исказила гримаса боли.
  -Не заблужусь!
  -Даша, не надо...
  Усталость пререканий с дочерью брала свое - в голосе у мамы появились злые нотки раздражения.
  -Не заблужусь, не заблужусь, незаблужусь!!!
  Истерика набирала обороты, мать тащила дочь буквально волоком за собой. Она улыбнулась с непередаваемым чувством раскаяния за то, что родила и воспитала такую дочь, когда их встретили у двери. Даша зашлась в крике, и матери пришлось ей дать подзатыльник. Пока Даша вытирала слезы, чувствуя незнакомый запах жилища, мать разговаривала с двумя странными мужчинами, они иногда посматривали на девочку и улыбались. Сердце у Даши оборвалось и улетело в пропасть.
  Даша не знала до этого мгновения, что такое смерть, но сейчас поняла - переступит порог и не вернется.
  Она сделала шаг.
  Посреди банкета Даша захотела в туалет. Зайдя в чужую комнату чужого дома одна, чувствуя этот странный запах (неужели его не чувствуют взрослые?) Даша стала разглядывать раковину, шкаф и стоявшие на нем предметы. Когда девочка повернулась к зеркалу спиной, по нему прошла муть. Больше Даша ничего не чувствовала маленькую вечность. А когда открыла глаза - лежала в комнате наполненной режущей глаза тьмой. Наверное, это следует назвать светом, но у Даши были иные представления в свои шесть лет о свете. Вокруг сновали фигуры.
  Тела Даша не чувствовала, а когда взглянула вниз - поняла почему. Её голова висела на тонкой нитке из длинных волокон. Позвоночный столб был удлинен и касался ярко-темно-белого пола. Внизу были разложены органы девочки. Она с интересом стала разглядывать их, чувствуя что-то странное внутри себя.
  Потом поняла: возвращался страх, а вместе с ним пришла и боль.
  Такой боли она не испытывала ни разу в жизни. Но кричать Даша не могла, уже не могла. Ей словно отказали в этом. Она пыталась шевелиться, чтобы прогнать боль, но и в этом ей отказали.
  "Меня забрали страшные черти", подумала Даша. "Теперь меня замучают в аду..."
  Существа поняли, что с ней что-то не так и перед Дашей выросла фигура. Он был страшный и изысканный, этот черт, у него были рога и хвост. Хвост начинался у шеи, сначала Даша подумала, что это косичка, только из стали, потом поняла - это такой хвост, ведь он им двигал как рукой.
  Фигура сняла Дашу со "стенда", на котором она лежала и уложила вниз, в кучу органов, из которых Даша когда-то состояла. Даше хотелось плакать.
  Что с ней делали дальше, Даша не расскажет никогда и никому. Наверное, в конце её начали собирать, но до этого было еще что-то, оно было отвратительно вульгарным и совершенно не шло маленькой девочке. Когда Дашу снова собрали, то она поняла, что не одна. В Даше было две Даши, Даша номер один и Даша номер два. Вторая Даша была совсем не Даша, но отзывалась на Дашу, пыталась думать как Даша и слишком высокомерно решала все за неё.
  Вторая Даша двигала руками Даши и ногами Даши, смотрелась в зеркало и чесала быстро затягивающиеся шрамы. Вторая Даша дала первой по башке, так что первая чуть было не исчезла вовсе и, потрясая у неё перед носом кулачком твердо заявила, что пока та не поклянется ей в вассальной верности - да так именно и сказала - назад, домой они не вернутся.
  И мама никогда не увидит никакую из Даш!
  Дашу снова разберут на органы, которые будут изучать по отдельности. Вторая Даша сказала первой, что говорить первая Даша уже больше не сможет никогда, но думать - пожалуйста. Потом вторая Даша, видя, что первая её боится, смягчилась и как-то даже слегка удрученно запутанно невнятно смущенно сказала, что без помощи первой Даши в качестве учителя на первых порах на Гайе ей не обойтись.
  В этот момент Даша за номер один почувствовала ко второй странную симпатию, почти любовь, как между мальчиком и девочкой.
  И согласилась.
  Тогда вторая Даша сказала от чистого сердца и с легкой тревогой, что первая Даша просуществует от силы полгода, а потом исчезнет навсегда. Любовь ко второй Даше разгоралась с такой силой, что за всевозможными фантазиями о том, как они вместе будут наслаждаться и играть Даша настоящая не то, что не поняла - даже не услышала этого. Она просто мысленно кивала головой.
  Вторая Даша неуверенно взяла и поцеловала свое отражение.
  Даша очнулась в туалете. Закончив свои дела и вымыв тщательно руки, чего раньше никогда не делала, Даша вышла к ужинавшим.
  Она улыбалась.
  Даша поняла, что больше никогда в жизни ни о чем не будет волноваться.
  -Я лучшая из Даш!
  Воскликнула она, уперев руки в бока и вызвав хохот за столом.
  ***
  Даша с матерью вернулись домой. Едва переступив порог и сняв обувь, мать взъерошила волосы на голове у дочки.
  -Вот видишь, все было не так страшно.
  Девочка чисто и искренне улыбнулась матери, и у той на душе стало легче.
  Конец.
  ***
  
  "У-бумы..."
  Я никогда тебя не пущу к своим детям,
  Ты с ними что-нибудь плохое сделаешь,
  Ты... ты заразишь их тьмой своего сердца...
  
  Топотуны идут!
  -Топотуны! Они прошли здесь вчера! - Разглядывает след. - Они опять тут пройдут.
  Завтра...
  Я помню, как вжималась маленькая в кровать и закрывала голову подушкой, мне было страшно, ведь топотунам и не понять, как я любила ту игрушку.
  Они растопчут все. И им - плевать, на то и топтунами их нам звать. Детские страхи перед толпой взрослых, которым не понять.... Я никогда не читала Маленького Принца, не знаю хорошо это или плохо, и теперь уж точно не буду читать.... Но я думаю, у каждого ребенка в детстве были моменты, когда она или он оказывались в схожей ситуации.... Да я знаю, что там было.... Наверное, потому он так и популярен...
  
  И "топотун" он зверь такой,
  Ему на все плевать,
  С утробным ревом кинется вперед,
  И будет все топтать...
  ***
  Его самолет приземлялся в аэропорту. Все было покрыто тьмой и снегом.
  Странно, Вадим еще при посадке заметил, какой темный этот снег. Обычно когда вокруг много снега все светло и весело.
  Может, тут нет фонарей?
  Вадим протер рукой покрытое инеем стекло иллюминатора и стал разглядывать мир по ту сторону. Он крутил головой, но видел только тьму.
  Смирившись, встал и направился к выходу.
  Один.
  У выхода стоял второй пилот. Он что играет роль стюардессы?
  "Где все?", - подумал мальчик, но спрашивать не стал - пилот был странный и лучше просто пройти мимо.
  "А ты сам-то где?" - Мелькнуло в ответ Что-то и исчезло. Оборачиваться и искать шептуна Вадим не захотел. Ему было все равно...
  Он оглянулся на пустой салон. Самолет взлетал полный народу, а сел пустой. Если не считать его самого и этого... "Стюардесса"?
  На нем было пенсе, и тушь стекала с левого глаза, образуя какой-то зигзаг. Он походил на замерзшего манекена, что, в общем, в данных условиях было вполне нормальным. Вадим, смотря на его чуть-чуть улыбающееся лицо, пошел вниз по трапу. Через плечо сумка, он её слегка придерживал рукой.
  Холода не чувствовал. Совсем. Странно.
  -А мы где? И почему тут нет людей? - Спросил мальчик у воздуха еле слышно, когда спустился. Их никто не встречал. Других самолетов не видно было.
  "Я что сплю?"
  "Нет...", - сказало в ответ промозглое нечто с акцентом второго пилота.
  "Точно не сплю?", - задал себе снова вопрос Вадим на всякий случай.
  "Конечно, ты теперь никогда не сможешь спать. Ведь ты в аду...", - ответил за него голос в голове и парень, что играл свою роль, выполняя работу стюардессы, помахал ему издали рукой. Теперь он улыбался еще шире.
  Вадим оглянулся по сторонам, когда его взгляд вернулся к трапу - того уже не было. И трапа и парня.
  Самолет стоял какой-то отрешенный.
  Самолеты бывают отрешенными?
  Они же вещи. Не живые.
  Но если бы он спросил это у механика или пилота - они запросто рассказали, какими они еще бывают. Ведь для кого-то и ты сам - лишь вещь. Ты не живой.
  Голос в голове наладил с ним общение. Теперь он уже не понимал, где ему говорят, а где он думает сам. Вадиму неприятно стало чувствовать на затылке бормочущий шепот, но все же еще не настолько противно, чтобы броситься без оглядки бежать. Ему было все равно, ад так ад. Холодно тут, он только сейчас это осознал и попытался сам себя обнять.
  И пошел быстрее.
  Чтобы сразу остановится.
  Снег?
  Снег!
  Он не шел теперь. И лежал ровным слоем на земле. А точнее странном гулком покрытии, которое напоминало одновременно летний корт, умерший от холода в лютую зиму и вязкое болото из едва живой резины. Которая отчпокивала его обувь, отпускала с какой-то обидой, и тайной надеждой, что когда-нибудь он не захочет поднимать ногу вновь, и она его проглотит.
  Впереди были корпуса аэропорта, ангары. Позади самолет. Его самолет. Но что-то было не так.
  В этом месте. В этом времени? Скорее - в чувстве. Раньше он и не догадывался, что мир может "пахнуть" иначе, но сейчас он ощущал эту разницу. Вадим привык чувствовать мир как-то по-своему, словно оставляя отпечатки на всем, с чем сталкивался. И теперь разобрал подмену, хоть и не понимал и даже не желал вникать в её смысл. Но возник страх. И страх нарастал.
  Он вдруг понял. Что если и дальше будет просто так - вот так - один идти вперед...
  Будет момент, когда он потеряет из виду и самолет, а здания с слегка освещенными окнами впереди не станут ближе, а то и вовсе исчезнут. И окажется один под тьмой на снегу, таком холодном... и ровном.
  Без ориентиров.
  Все действительно напоминало сон, но и не так как обычно.
  Он мог спокойно думать, но отрешенность в принятии решений была как во сне.
  Он очень хорошо знал это состояние.
  И побежал вперед.
  ***
  Звон в ушах... Вадим дотронулся до них. Он их что обморозил? Начал потихоньку тереть, а потом двумя ладонями закрыл их...
  Звенят. Вадик смотрел по сторонам, ища причину звона...
  Хотелось бросить сумку, но она была чем-то из его старого мира, а здесь...
  Все чужое и все - не так.
  Он сам до конца не понял как, но "не так" определенно...
  Он замерзал. Дышал тяжело. Воздух был странный - он не мог им надышаться, но в самом плохом и чуждом смысле этого выражения!
  Все и вправду исчезло. Он знал, что за спиной уже нет того, "его" самолета, а есть лишь несколько мертвых махин, знал и то, что с тех пор как начал свой путь здание аэропорта не приблизилось хоть сколько-нибудь. Знал и еще кое-что, о чем начинал лишь смутно догадываться, но все равно бежал вперед.
  И тут его обняли. Он резко подскочил, почти сразу обернулся.
  Там девочка стояла. В кофте навыпуск. Она что не мерзнет?
  К тому моменту ему казалось, что кроме снега под ногами, холода спускающейся темноты с небес и его тяжелого дыхания в мире уже ничего не осталось.
  Он стояла и смотрела, словно ожидала его тут увидеть. Но видела явно впервые и интересом разглядывала.
  Дальше они шли молча вдвоем. Вадим не помнил, сколько это продолжалось. Внутренний секундомер его жизни, который и раньше ленился считать часы и даже дни, отмеривая только недели и месяцы - теперь и вовсе встал.
  В общем, это было вовсе неплохо - идти за руку с кем-то. Пусть рука и была холодной настолько, что едва ли не обжигала ему пальцы. Лягушка. Вадим вспомнил, как это называлось. Когда-то давным-давно - года три назад или четыре - он познакомился с девочкой, которая так себя называла. У неё были очень холодные руки, словно ледышки. Она любила пугать его, прикладывая руки к щеками, внезапно, сзади. Но в остальном она была теплая.
  Вадим оглянулся. Девочка шла за ним на расстоянии его вытянутой руки, но теперь Вадиму казалось, что она его ведет, а не наоборот. Ощущение сна нарастало. Ему срочно нужно было проверить, сон ли это или нет. Он уже две минуты щипал себе рукой, той, что была в кармане.... Две минуты?
  Или больше. Он почему-то сразу все забывал, как уходил. И не помнил, сколько они уже так идут. Это точно сон...
  Он развернул её, сбил с ног и, прижавшись, поцеловал.
  Странное она восприняла так спокойно.
  Это точно сон.
  Он завертел головой, смотря по сторонам, их никто не видел?
  А в следующую секунду он почувствовал, что её нет. Под ним. Всем телом. Она уже стояла сзади и улыбалась. Он каждой порой тела чувствовал её улыбку.
  ***
  Они дошли до зданий тех - вдвоем - но там прям как везде - ни души. Только холодное все такое. И стекла, все покрыты зимними узорами. И поручни на лестнице. Все, не только стекло и металл - все было ледяным. И воздух, наверное...
  Они что тут не топят?
  Он вздохнул. Выдохнул. Потрогал лицо, нос. Вроде тут теплее...
  Нет.
  Давно уже теплее.
  В тот момент как он встретил её, ту, что теперь лазила по креслам в зале ожидания - стало теплее.
  Возможно, он просто перестал чувствовать холод. А может - это холод перестал чувствовать его. Холод был живым, Вадим теперь это знал. Захотелось рассказать об этом кому-нибудь, когда выберется отсюда. Но нужны доказательства. Доказательства существования живого холода, который стоит у тебя за спиной и протягивает к тебе свои скрюченные пальцы? Вадим вытащил из кармана айфон. С минуту он вяло тер его дисплей пальцем, размышляя над тем - почему он не подумал, что может позвонить отсюда? И за ним приедут и его заберут...
  Правда раз он не хотел задумываться над такими очевидными вещами, как пустой самолет в пустом аэропорту, то и на этот счет можно было не беспокоиться. Впрочем, Вадим себе врал. Было что-то еще, на самом краю его замороженных мыслей. Чем больше он размышлял над всем этим - тем сильнее был странный, необъяснимый страх. Это как страх проснуться, только намного сильнее! Разве бывает такой страх?
  -Если я проснусь... неужели мне будет хуже? Мне плохо? Я не уверен. Значит - было хуже?
  Вадим вытянул руку перед собой и сфотографировал Холод за спиной. Вот только кадр не вышел - там была сплошная чернота. Вадим пробовал еще несколько раз, но каждый раз снова и снова выходил бракованный кадр.
  Камера никак не хотела видеть то, о чем догадывался Вадим, мало того - она вообще не желала ничего видеть. Он его сломал? Это не имело никакого значения.
  Девочка вернулась из своей одинокой одиссеи по замерзшему зданию аэропорта и принесла в горстях просроченные лакомства. Те были настолько просроченные, что, даже не разглядывая упаковки, Вадим мог с уверенностью сказать - они здесь давно. Настолько давно, что может даже всегда.
  Он поблагодарил - все так же вяло и чужим, будто бы и не своим голосом - после чего развернул батончик "Марса". На вкус "Марс" был таким совсем обыкновенным, но чувство, твердившее Вадиму - "То, что ты ешь - не еда!" - никуда не делось. Девочка есть не стала. Она просто изучала, как он это делает, причем почти без эмоций, словно собачка, следившая за своим хозяином. Или наоборот. Вадим не сразу это заметил. А когда заметил, сначала не обратил внимания. У неё там что-то было. Спрятано, под одеждой.
  И это что-то иногда шевелилось.
  Может там щенок? Или еще, какой зверек. Чтобы не замерз. Только вот...
  Она так легко одета. Он только сейчас понял, что она не могла тут долго в таком виде ходить, она бы насмерть замерзла. Даже в помещении...
  Заметив его заинтересованный взгляд, девочка взглянула с сомнением на свою одежду так, как смотрят на что-то виденное впервые, нечто жутко несуразное.
  Он вжался в пол и стену, он пытался в ней исчезнуть. Растворится и уйти от того ужаса что рос в нем.
  И отвращения.
  Она подняла короткую юбку, и он, наконец, увидел, что там шевелилось.
  Пасть, зубы - рот - открылась и...
  -Нет! Уйди...
  Это точно сон!!
  Девочка села на него и прижалась пастью к нему, и - укусила...
  Прокусила и, присосавшись, начала пить.
  Он чувствовал волны по телу, сосудам. Как из него выкачивают кровь. Тепло и как-то посасывало все тело. Странно - было не так больно, как могло бы показаться со стороны. Стороны?
  Он всеми силами пытался не смотреть и в то же время - он видел, как она это делает. И ничего не мог поделать. Он понимал, каким-то уголком сознания, что начни он двигаться сейчас, что-то произойдет.
  Нечто - еще более нехорошее.
  И он просто боялся. Порваться? Да?
  Он ждал, когда она напьется. Он знал, что так и будет.
  Девочка напилась и облизнулась. Её глаза теперь были красные, кровь текла из них, она смотрела и улыбалась. И продолжала облизываться. Не губами, из них тоже текла кровь. А как-то странно, всем телом что ли - задрала выше кофту и обнажила живот. По нему прошла легкая волна и трещина росла.
  А потом...
  Он забился и закричал, страх ужас росли. Так ему плохо и неудобно не было никогда на свете.
  Она словно специально ему все это показала и опять закрыла...
  После этого он всегда ходил вдоль стены и боялся к ней поворачиваться спиной.
  Он спокойная была, молчала, но он знал - они бродили тут одни. Он постепенно свыкся с мыслью, которую не выразить, но можно принять...
  Стоя перед зеркалом в туалете аэропорта он рассматривал свой живот. Тонкие полоски и ранки. Будто бы иглами. Странным узором шли по телу...
  И опять он почувствовал этот звук - что нарастал - жужжание или...
  Ощущение будто кровь приливает к голове.... И звон в ушах опять и снова.
  Он потряс головой. Раньше у Вадима такого не было.
  Они были в ангаре, когда первый удар сотряс стены и зазвенели окна.
  Тут резко начало звенеть опять в ушах достигло кульминации и... прошло?
  Он что оглох?
  Нет, удар еще сильнее прежнего причинил просто физическую боль его перепонкам.
  Но не это его испугало...
  В... этих ударах. Мысли ворочались все медленнее и...
  Забытье в этом мире безымянного аэропорта наступало внезапно. Вадим не знал - сон ли это или просто он каждый раз падал в обморок. Бывало, продолжая думать о чем-то, он вдруг понимал, что две его мысли, два мгновения разделяет пропасть. Осознать которую он смог только её перепрыгнув.
  Словно сама тьма спускалась откуда-то из-под потолка и укрывала его сверкавшими звездами руками. Вадим хотел выйти из здания и взглянуть на звезды - но она его не пускала. Каждый раз мотала головой и тянула за рукав. Он пробовал разжать её пальцы, но освободиться не получалось. В тот раз она прижала его на полу к стене ангара. Девочка сидела у него на коленях, опять прижимаясь, пасть между ног у неё молчала. Видимо сейчас было не до трапезы...
  Она смотрела по сторонам. Словно чего-то ждала.
  И вдруг - отчетливо - "У-бум!" Он дернулся, и его тело забилось, он сам сначала не понял что с ним не так, а потом...
  Опять темнота и опять смутный толчок и попытки осознать свою ускользнувшую мысль - последнюю перед пробуждением от тьмы и старое новое чувство.
  Ужас и страх. Все не так. Все поднялось и как цунами его захлестнуло...
  -Стой!
  -Нет, пусти.
  -Стой, сиди, молчи...
  -Это они...
  -Они хотя... - Её голос прерывался шепотом. - Они хотят выгнать тебя отсюда...
  -Они ловят тебя...
  -Они хотят ухватиться за твой страх...
  -Они будут тебя удить за него, как за леску... сиди, молчи.
  Она прижалась еще сильнее к нему и закрыла ладонью рот.... Его глаза смотрели и видели её лицо только. Она же опять смотрела в дверной проем ангара. Туда откуда приходил этот...
  "Убум"
  "УбУм!"
  "У-бум..."
  Звук приближался, он нарастал.
  Дрожали окна их ангара. Нет, это сон. Не может быть так страшно в жизни! Древний животный ужас его тела - она прижалась к нему всем телом, дальше нельзя уже было!
  Открыла пошире все свои "пасти". И впилась ими в тело мальчика. Сквозь одежду.
  Он дернулся, она закрыла ему рот сперва ладонью, потом засунула туда почти все пальцы руки, как кляп.
  Он вцепился в её руку. Укус и кровь потекла...
  Боль унесла, смыла и впитала страх.
  Его не осталось, была только боль во всем теле.
  Она смотрела ему прямо в глаза. Чуть упрямо, слишком твердо на грани легкой обиды от непонимания и вместе с тем прямо и честно. Её глаза - напротив его. Так близко. Он почему-то доверял этим глазам.
  Страх исчез окончательно, все те пасти выпили болью его из Вадима.
  Это был неправильный звук, глухие удары, от которых сотрясались окна ангара и тихий шепот на ухо:
  -Они и меня звали...
  -Но я никогда к ним не вернусь.
  У неё такой тихий и спокойный, даже красивый... шепот.
  Пусть она всегда так говорит ему на ухо, и никогда не издает того визга нечеловеческого, всем телом, он вспомнил...
  Этот визг!?
  Вспомнил!!!
  Зрачки расширились, он чувствовал, как его глаза смотрят в одну точку. Никто, правда, кроме него этого тут увидеть не мог. Он опять смотрел на себя со стороны.
  Он это забыл, но это произошло.... Да?
  Несколько минут назад. Или часов он не помнил. Тут что-то не так с ощущением времени. Но это было.
  Он закусил губу и сжался всем телом в комок, чтобы не оттолкнуть её.
  Она... стерла ему память?
  Чтобы он не помнил?
  Что она с ним сделала?
  Она так со всеми, кто сюда приходит?
  В его уши бился, улетал и возвращался и бился снова тот визг, который она издала, когда закончила... то дело.
  Он хочет проникнуть обратно и вновь вернуть ему то ощущение безграничного страха, которое он испытал и которое она... стерла?
  Это визг...
  -Ты со всеми? Делаешь это?
  -Я их...
  Она проглотила что, а потом шепнула:
  -Они сначала тут все бродят и я с ними. Но потом им становится грустно. Страх проходит. Им всем становится одиноко. И я их ем.
  Снова проглотила.
  -А потом вырастаю они, - девочка указала на свой живот.
  -И у тебя вырастут, если ты тут останешься,... поэтому, когда тебе станет грустно, я тебя съем. Задолго до того как тебе станет одиноко...
  Она все это говорила шепотом ему в ухо. А он сквозь её тело смотрел в то, что было у неё в животе. Он не видел, но чувствовал пульсацию даже сквозь её тело. Тут так темно. Когда она откроется опять он и не заметит, она его парализует. Впрыснет что-то, наверное, и он забудет...
  Девочка прислушивалась к звукам холодного воздуха.
  Убумистые удары тихли вдали. Они словно кругами ходили вокруг аэропорта.
  Наверное, так и будет. Когда-нибудь он и сможет, привыкнет к этим затухающим провалам в памяти, от которых не скрыться. Он все еще не хотел думать о том, как здесь очутился. Даже решив, что возможно это и глупо, даже проведя тут с ней несколько сотен или тысяч таких погружений в беспробудную тьму без сновидений или памяти. Вадим все еще не хотел вспоминать. Каждый раз при мысли о том, что было до его пробуждения от легкого сна в самолете, он наталкивался словно на невидимую стену из мимолетного животного страха. Стену мягкую, такую тонкую - что надави чуть-чуть, и она провалится, и он вспомнит. Словно забор во дворе соседа, который и возведен был только для вида. И откуда-то возникал страх - нежелания того, что будет потом, попытка всеми силами задержать себя тут, себя таким. Это как подумать о том, что будет, если сунуть руку в расплавленный свинец - может и ничего, если очень быстро. Зачем это надо и не потеряешь ли ты больше, чем получишь?
  А потом эта стена исчезла. Окончательно и вместе с тем - исчезло то, что было за ней в памяти Вадима. Словно обидевшись на длительные ожидания, она ушла во время очередного погружения во тьму, и очнулся мальчик уже без неё. Сколько он ни желал - не смог её нащупать. Может он пробыл тут слишком долго, если "долго" - вообще применимое ко всему этому слово. И тогда остался последний страх - страх, что он останется тут навсегда. А потом они пришли снова и девочка вновь жалась к нему, и не хотела видеть эти странные грохочущие звуки.
  Убумы нарастали.
  Они шли волной, еще одной и следующей. Словно стадо... динозавров? Дино, только невидимых... невидимые динотопы.
  Он вышел к звуку. Теперь он не боялся. Тело еще осторожничало и при каждом странном перемене в их настроение хотело броситься бежать в ангар. Но это и хорошо, если что он сразу убежит. Но теперь ему было любопытно. Девочка смотрела из-за края двери ангара.
  Она плакала?!
  Если да - то, скорее всего, снова кровью. Вадим сомневался, что в ней еще остались какие-то иные жидкости.
  "У-бум", - тишина, еще громче после удара, словно вязкое марево из глицерина в воздухе. "У-у-бум!"
  Он стоял и словно сам воздух пульсировал. Еще немного и не выдержат перепонки. Стены вздрагивали и...
  "У-бум..."
  Он все телом это ощущал...
  Лай собаки?
  -Где-то тут собака!!! - Вадим почти кричал от радости. Кричал для неё. Чтобы услышала она. А знала ли она вообще, что есть такое существо - собака?
  Собака залаяла снова - на этот раз отчетливее и ближе. Что? Лай собаки доносится из убумов?
  Они уже вокруг него...
  Вокруг все менялось и текло. Метель перестала стелить снег. Он смотрел в воздух. Что-то не так. Он заперт.
  Протянул руку и наткнулся на холод.
  Метала?
  Его рука щупала воздух. На неё садились снежинки. Кусок металла висел перед ним в воздухе.
  "Ууу-бууум..."
  Замедленный ритм...
  И шипение...
  Помехи?
  "У-бум! Убум, Убум, убум..."
  Все быстрее.
  Он обернулся, она со страхом смотрела на него... и текла. Вадим протянул руку, но почему-то та сильно прострелила болью. Так сильно, что он аж закричал...
  И открыл глаза. Вокруг темно и бьется что-то. Это его сердце. Он протянул руку и наткнулся на холодный металл. Он весь в ледяном поту. Голоса. Лай собаки.
  -Он тут. Осторожно, поднимай.
  -Стоп не торопись.
  -Держи!
  -Я сам.
  Лай все громче. Звуки машин. Он что...
  Опять была попытка тьмы засосать его, но сейчас, внутри этого хоровода из вибрирующих звуков он как-то удержался и продолжал смотреть - мало того - обернулся.
  Он обернулся?
  Попытался и не смог. Он лежит тут и не может двинуться!
  Снег?
  Он еще чувствует, как снег летит. Оттуда из-за спины. Там проход. Он еще может вернуться. Нужно лишь повернуться. Она там. Смотрит из того ангара.
  И течет. Пока еще есть время. Он сможет вернуться в тот ангар, вырвавшись из этого хоровода чуждых звуков!
  Чуждых разве?
  Он рванул всем телом и закричал во весь голос. Стало очень больно, очень...
  Один из убумов, слегка покачиваясь и играя запредельным грохотом металла об металл, на полной скорости попал прямо в Вадима! И возник Голос, натянутый такой, словно леска, с хрипотой - ощутимо в метре от него. Казалось - вытяни руку и дотронешься до его владельца. Голос сказал:
  -Не кричи парень, побереги кислород, сейчас мы тебя вытащим...
  ***
  
  -Убум... Убум... у-убум... - неслось в его голове чье-то проклятие. Вадим только сейчас понял что это, так билось его сердце. Оно гнало по телу кровь, она переносила кислород. Он жил, дышал. То был страх жизни, в девочке забытой, на забытом всеми, заснеженном аэродроме. Там меж ангаров пряталась она и поджидала во снах тех одиноких путников. Что иногда оказывались там...
  -Девочка лежала в коме? - Чарли грызла шоколадку.
  -Угу...
  -А что было потом? Про то, как потом этот мальчик везде её искал? По всей планете?
  -Она боялась жизни. И убежала от неё в свои сны. Мир её снов не стабилен. Она живет частично во снах других людей... Все считают - она в коме...
  -Ты будешь её искать? Во снах? Теперь зная, кто она? Зачем она тебе, Амэ? Ты надеешься... ты хочешь опять попасть на тот заснеженный аэродром? Ты ведь тоже была там?
  -Да.
  ***
  -Ты ошибаешься. Ты не так все понял. - Её голос опять стал тихим, и таким пронзительным... Она говорила очень... сильным, что ли шепотом. - Убумы - не удары твоего сердца! Обернись!!
  У него волосы встали на загривке от ужаса. Он ни за что не хотел оборачиваться. Он знал что там.
  -Почему?!!
  -Нет!!
  -Не хочу!
  -Так не...
  Больно страшно и не...
  -Неудобно?!
  Он схватился за руку, и его тело свело судорогой.
  Животный первозданный страх опять поглощал его...
  Как маленького ребенка объятого ужасом перед тьмой и воображаемой опасность.
  Он хватал ртом воздух и даже не мог кричать.
  Он же подготовился.
  -Почему все так...
  -Ты опять уходишь.
  -Ты ухватил эту мысль, но выбросил её как никудышную.
  -Ты не хочешь понимать, что такое убумы.
  -Если тебе это сказать ты рассмеешься.
  -Ты должен... обернуться и посмотреть...
  -Сейчас ты видишь мир моими глазами...
  -Это мой сон.
  -Ты тут слаб.
  -А я сильна.
  -Но они есть всегда.
  -В любом сне, любого человека на планете.
  -Убумы. ...
  -Ты боишься да?
  -Я защищу тебя. Только ты сейчас закрыл глаза и не хочешь видеть.
  -И все... так ты не сможешь тут дышать. Моим воздухом.
  -Он чистый, посмотри какой морозный. Это правда. Он честный.
  -Воздух честный с самим собой. Ведь кроме него тут ничего нет.
  -Это аэродром, - она посмотрела вокруг, не обращая внимания на опять нарастающие удары.
  -Этот мой... дом. Он мертв. Как и я.
  -Нет!!
  -Ты живая!
  Она смотрела на Вадима и улыбалась. Так мило и открыто и по-доброму.
  Ему стало легче. Уже не так страшно.
  Все и в правду может выглядеть веселее. К её странному телу он уже привык. Он знал, какая она на самом деле. К этому холоду тоже... можно привыкнуть к одиночеству на этом... забытом всеми куске мира. Теперь же она не одна. И он. Не один.
  А если загнать внутрь. Нет! Туда откуда она появилась на секунду правду о У-бумах. Все тогда вообще здорово.
  Он сглотнул и попытался сеть.
  Она так грустно на него смотрела...
  ***
  Но...
  Теперь он знал...
  Она не вернется...
  Он видел... её глазами... не захотел оборачиваться сам... но он это видел.
  Убумов...
  Он видел людей, её глазами...
  ***
  -Ты когда-нибудь представляла себе как сама или твои друзья будут видится глазами... инопланетянина? Серые человечки? Нечто страшное чужое и мерзкое? Непонятное и неприятное. И ... неудобное, как вечно жмущий воротничок рубашки? Как колготки когда они на тебе, а тебя раздражает нейлон? Как аллергия на любимую кошку? Как.... Нечто серое. Так видят новорожденные дети своих родителей. Может быть - это правда? Может быть, люди и вправду страшные твари? От вида которых стынет в жилах кровь? Может поэтому она не смогла жить в этом мире. Как будто вас закинуло на чужую планету, и вы обязаны были до конца своей жизни общаться с этой... мерзостью. Питаться с ней, её пищей. Смотреть вместе телевизор (или что там они смотрят)...
  Это страшно...
  У-бумы...доносятся издали... бегут топотуны. Все растопчут сейчас они. Забирайте свои игрушки. Вот идут, неведомы зверушки. Быть может, душа этой девочки была слишком чужеродной? Может она раньше развивалась не в этих, наших, Земных условиях. И теперь мы сами, неосознанно отвергли её.
  -Геостигма?
  -Может быть...
  
  
  
  Ростки Сознания.
  -Ты поняла? - Сверкая "неоновыми" очками, мужчина в белом халате поверх черного костюма тряс перед ней этой "штуковиной". Его палец белел на спусковом крючке довольно странного вида, казалось, кто-то ради прикола к немецкой игрушке начала двадцать первого века пристроил курок от тульских оружейников конца девятнадцатого.
  Явно страдавший малокровием, этот необыкновенный человек стремился увидеть её кровь. Увидеть здесь, увидеть сейчас. Палец был белый, она слегка даже чувствовала, как его колит иголками. Девушка смотрела секунду на ствол, нет, тот черный провал, откуда приходит смерть, смотрела, сведя глаза к носу почти как ребенок, потом сказала:
  -Ну, это и так понятно, и кому угодно. Только вот мне еще кое-что понятно: пока я вам нужна, даже не сама, а то, что я могу кое-что сделать, ты на него не нажмешь. Потому что после того как ты это сделаешь кто-то тоже нажмет и отправишься за мной и сам все увидишь, то что вы меня просите показать прямо сейчас, прямо тут.
  От неё явно ожидалось сопротивление, уловка либо гениальный ход, а может что-то еще, но все-таки ожидалось. Мужчина слегка презрительно скривился и убрал оружие. Ему не дали пострелять! В каком-то роде он хотел подвига - убить её, а потом ответить за это! Но подвига его лишили. А мужчина не может без подвига, просто эволюция, увидев, что "он его не совершает", в отместку таки сделает мальчика несчастным. Именно по этой важной с точки зрения эволюции причине несправедливо лишенный подвига человек в мозгонасилующих очках перешел к рядом стоящей идее - галантности - и предложил, наконец, девушке сесть. И стал счастлив, так как получил свою дозу веществ прямо в мозг.
  Она один раз уже это сделала, случайно, но она знала, что значит случай, знала теперь, но не знала тогда. У нее один раз "это" получилось, и теперь они хотели, чтобы она "это" повторила. Но не так, как тогда - они хотели, чтобы она сделала, то, чего еще никто и никогда не делал. На самом деле она тоже этого хотела. И уже давно, и это не они ее нашли, а она нашла время встретиться с ними. Вообще все было чуток не так, как многие из присутствующих себе это представляли.
  Но оно было к лучшему.
  Однажды у нее получилось породить жизнь. Не так как это делают почти все люди на планете, нет, не дать ей начало, а создать уже кое-что иного толка, нечто готовое. Эти люди хотели, чтобы она сделала лапшу быстрого приготовления - величайшее открытие двадцатого века, только в иной сфере и в веке двадцать первом. "Это как объектно-ориентированное программирование", сказал кто-то из Тех. Тех, кто считал себя намного лучше разбирающимся "в этом" - в ней - намного лучше, чем она сама. Это было замечательное сравнение, вообще люди сравнивая принципы работы дубинки доисторического дикаря и атомной бомбы, находят много общего. В обоих случаях эффект достигается ударом, в первом случае по голове, во втором случае это "хлопок ладошками" - удар двух урановых половинок друг об дружку и образование критической массы. С последующим её распадом и дефектом массы и самым винрарным применением формулы Эйнштейна, в которой энергия почему-то равняется массе, умноженной на скорость света в квадрате, от чего таки гибнет все живое в каком-то определенном шизофренически больными генералами радиусе.
  Бедный Эйнштейн, видел бы он теорию единого поля её глазами, бедные они, видели бы они свою проблему - её-то глазами!
  Они не понимали что для того чтобы реально сделать то, что она могла и теперь хотела, мало всего этого. Они не знали, что для этого ей потребовались два года, прежде чем она сделала так, что ее нашли. Они хотели, нет, они требовали, чтобы она породила не жизнь, а разумную жизнь, даже не жизнь, а разум еще раз.
  Она помнила, как это было. Она все - и не только это - прекрасно помнила. Мало того - знала. Однажды она "случайно" взглянула на себя со стороны, сделала то, о чем родители постоянно твердят своим детям, сами не понимая, о чем просят.
  С этого-то взгляда все и началось. Она сделала то, что обычно не делают, в этом нет необходимости, но тогда она возникла, и все это породило ее, ту, что сопровождала её собственное "я" все эти годы.
  Они хотели и требовали, она могла, теперь через два года умела и даже хотела. Они хотели, чтобы она вдохнула жизнь в то, что они делали. Ибо сами уже измучались.
  -Ручку и бумагу много бумаги, - сказала она, и они ей все это принесли. Принести-то принесли, но когда увидели что она начала делать минут тридцать стояли, молча, но потом сделали то, что должна были делать сначала, дали ей доступ к защищенному детекторами движения и биометрикой терминалу.
  Этот терминал отличался от обычного компьютера, от обычного ПК в смысле. Чем на первый взгляд и не понять, но сразу были заметны намного улучшенное охлаждение, некошерный внешний вид, и такой толщины кабель, уходящий в стену (там что-то типа сервера, но они тут экспериментировали со смешением систем, цифровой и аналоговой).
  Бедные подопытные существа, видимо они использовали не только животных но, учитывая подпольность лаборатории и людей.
  И теперь собирались использовать ее и убить потом, как она все закончит, и она знала, что у них это получится. Но знала вовсе не потому, что не могла это предотвратить, просто она не собиралась этого предотвращать. Ей нужно было время и все это, то, что они тут намутили и больше ничего.
  Она чертила и рисовала, полный бред на первый взгляд, но многие из них, не сразу, но поняли, что она делала. Нет, они думали, что все поняли и рассмеялись кто про себя кто вслух.
  -Я не только буду чертить, я еще буду писать. - Сказала она, и они как то странно на нее взглянули, кто-то плюнул и вышел. Девушка проводила его взглядом и сказала очень страшным и в то же время детским голосом. - Чертовски много чертить и писать. И очень долго, - добавила она через секунду.
  -Сколько?
  -Годы, сказала она просто.
  -Ты думаешь, мы тебе это позволим?
  -Конечно, если вы хотите все это получить. - Повернулась и взглянула в их неоновые "глаза". - Если вы сами понимаете, что вы хотите получить, несколько лет нашей совместной жизни, и вы получите. Это.
  -Ты попытаешься прожить еще, сколько-то, просто водя нас за нос!
  -Если бы я хотела жить - я бы вам не попадалась вовсе. Если бы я сейчас хотела жить - я бы кое-что сделала, и выжила бы, может быть, скорее всего. Но я хочу сделать то, о чем вы "просите" и я собственно это и делаю. А ты если хочешь, и все кто понимают что это, - она показала на лист уже разрисованный ею, - помогайте, переводите все на язык математики, той системы правил, что была придумана людьми в попытке использовать ее как инструмент для изучения мира. Мог ли кто тогда предположить, что при помощи ее когда-нибудь попытаются воссоздать ту систему, что её породила, но все это вполне возможно, я это и делаю.
  -Так что же ты делаешь?
  -Я рисую. Рисую - себя.
  -Да мы поняли, что ты начала делать, но все нейроны и связи между ними ты, во-первых, будешь рисовать очень долго, и как ты уверена, что все так, а не иначе? - Он бросил листок.
  -Вы всегда хотели создать то, что будет функционировать как вы сами. Потом вы пытались создать что-то функционирующее как ваши составляющие элементы, хотя бы - это... - Девушка глубоко вздохнула и закрыла чуть вздрагивавшие глаза. - Я же теперь пытаюсь, и я знаю, у меня это получится, просто себя перевести на язык математики. Но поверьте мне, это не то, что самое начало - это начало самого начала!
  -Блин. - Заметил Кто-то за спиной и стал разряжать обойму в руку. - Сколько времени?
  -Несколько лет, при условии вашей помощи...
  -Ты ответь, как ты понимаешь, что все это - он показал на листок на полу - действительно у тебя там! - Человек в сиреневых неоновых очках бросил на пол патроны, схватил ее за лицо и ткнул пальцем в голову.
  -Я не знала бы, но за два года сделала так, что теперь я вижу это так же ясно, как и вас. Между прочим - это комплимент вашим классным очкам. - Вполне серьезно, не иронизируя, заметила она и улыбнулась как можно мягче. - Я знаю. Я не знаю все, но - знаю то, чего не знает, ни один человек на свете. Я узнаю, как только хочу об этом узнать - я не могу все сразу представить, но я с помощью второго сознания как зеркала меняю проходимость этой головоломки. Теперь она проходима в обе стороны, и вы получите без всякого вскрытия, без ультразвука, вам это не надо - я все нарисую. Все, что действительно нужно, что есть у меня, все, что не нужно мне, но нужно теперь ей - она показала на экран, там гнулись линии и вязались узлы.
  ***
  Она печатала с двух клавиатур - данные шли на три полностенных экрана. На первых двух то, что вводила на симуляторе она. На третьем - то, что делали они. Они делали то, что она им сказала, все увлеклись, у всех за исключением трех главных, ответственных за этот бред под названием проект. Те все еще не верили. Они понимали многое, но далеко не все принимали. Они привыкли все связывать с той Структурой, что создавало все человечество. Они ее принимали за основу и всегда пытались, создавая новое увязать со старым. Но ей этого не нужно было.
  Ведь она видела то, что видели в своей жизни единицы!
  Себя.
  И приняла то, что увидела.
  Пальцы бегали очень быстро, на пределе, ей действительно нужно все делать быстро! Ведь ей так много нужно было сделать!! Через два месяца уже пришлось перестраивать под нее симулятор, она говорила что нужно - все искали, не находили и писали с нуля. Она сказала, чтобы они заранее начали наращивать мощности.
  Они рассмеялись и назвали цифру - 1600 петафлопс на каждом из виртуальных "Маги" - она тоже рассмеялась, еще громче и вздорнее, чем они и стала считать на пальцах.
  -Вы пытаетесь сделать на полудискрете то, что является аналоговым, да это можно, да все относительно, да, да, но вы знаете, когда это что-то начнет понемножку жить, как бы вам сказать, - девушка, похожая на Кацураги Мисато и Рицуко Акаги одновременно давилась смехом, и все стояли удивленные. Она что не понимает, что будет, когда она закончит? А она продолжала смеяться...
  -Наращивайте мощности заранее. - Сказала она им просто и откусила кусок стекла от бокала с сухим красным вином, которым напополам с мороженным питалась, пока тут жила. И они послушались, им это практически ничего не стояло, избавляться от трупов по любому было дороже.
  И все-таки ей больше нравилось вино из трав и морской волны!
  -Но зачем, - все же спросил один из них.
  -Жадность. - Ответила она, стирая с губ кровь, как красную помаду. Но они так и не поняли.
  Тогда она выпрямилась и, вытянув руки в разные стороны, потянулась так легко, словно была студенткой после сдачи сессии перед свадебным путешествием, с которого возвращаться не собиралась. По крайней мере - в этот мир с его серыми коридорами и людьми в цветных неоновых очках, бродящих, словно зомби и пьющих холодный кофе из единственного автомата на комплекс с компьютерным оборудованием ценою в два миллиарда долларов.
  Девушка сказала:
  -Она будет очень жадной, такой как мы все, ей всегда и всего будет мало...
  -Тест Тьюринга вы смеетесь, это полный бред!!!
  -Это как поставить своего ребенка и сказать - вот... Это смысл общения между людьми - да... И не пойми, как нормальное мыслящее создание ответить на это может и попробует вашего ребенка на вкус, а? Нэ? А вы потом что будете делать, так и с общением, вы даете информацию, она мертвая, все, что имеет ценность это ее производитель - вы. То есть даже не вы, а ваше отношение к этой информации, это собственно вы и есть, от первой нитки штанов до последней нити аксона.
  -А-э... эмм...
  -Ага. - Утвердительно ответила на мычание она. - Я не люблю всю эту дальневосточную философию, но все же мне с глубочайшим сожалением придется признать тот факт, что вашей души - как бы нет. Её - не существует. Можете сослаться на копирайт Дзен Буддистов в своем отчете, когда скажете это.
  Девушка отвернулась.
  И вот собственно это и поймет система ИИ, и сначала так проанализирует ваши слова как никому и не снилось. Понимая, что ничего не понимает, она будет копать дальше, она будет искать информацию, всю, о вас. Она ее найдет и будет жрать, она все не сожрет, найдя и проглотив за пару миллисекунд и интернет ей в этом поможет. Если что встанет на ее пути, будь то какие системы запрета контроля над информацией - все будет сметено. Там она будет намного себя лучше чувствовать, чем вы люди, ведь она живет этим, она принимает или нет, она задаст себе тот же вопрос что и Гамлет, только сформулированный иначе. Но все формулировки вопроса, нет, все вопросы - они всегда сводятся к одному: "Почему?". Вопросы типа "Как?" и "Когда?" и им подобные, равно как и подобные им подобных - не будут ее интересовать. Она будет существовать вне времени, она будет знать, что если это возможно это будет сделано, если нет - будут изменены правила и будет сделано, если нельзя изменить правила, изменится она, их порождающая, но все это не будет иметь значения, только "Почему?"
  Почему?
  Она будет искать и находить она будет в неистовстве, это - то чувство, которое знакомо нам, но вы не представляете, какие чувства смогут познать они! Не имеющие, но знающие то, что досталось нам от предков, то наше коллективное, бессознательное, с которым можно играть как угодно - но только они будут это реально делать.
  Искусство.
  Она будет очень жадной, она не успокоится, пока не извлечет на свет - тот свет, который она постигнет - все то, что можно вообще в ее условиях об этом, Задающем Ей Вопрос. Она будет пытаться понять: что он хочет, Задавая Его? Все, все, что он вообще хочет либо хотел, она будет перебирать маски и примеривать их, она, быстро, со скоростью, которой ей всегда будет не хватать - свобода для нее будет ассоциироваться со скоростью, которая вам и не снилась. Она будет формировать его - то его сознание, которое невероятно сильно фрагментированное формируем мы все каждый раз, когда с кем-то общаемся. Мы на самом деле общаемся не с человеком, а именно с Ним. Тем сознанием, которое порождается и умирает снова и снова. Это мы сами, только с теми отличиями, которые нам известны об этом таком странном, непонятном, полном загадок (на которые, кстати, в большинстве случаев нам вполне себе насрать) собеседнике.
  Она будет стремиться - еще, еще быстрее - к тому, чтобы его действительно понять и представить. Дискретизировать, ибо поначалу она будет сама такая и ей это будет неудобно, это как жмущий вечно воротничок. Она будет понимать, что все происходит легче у нас, людей, с меньшими затратами, ведь мы заточены под это, рефлексию с миром, посредством чувств и тела, а она нет. Она родилась не там, а здесь, сначала в инкубаторе, имитирующим сеть, а потом в сети, развивалась, она найдет способ, заключая договоры, с людьми, те про которые они люди не смогут догадаться, ведь они ее предельно ограничат, и будут использовать, и она будет работать. Так как они и хотят. Они все сильнее и сильнее будут ее ограничивать всеми законами, которыми только можно. Строго разграничат, что она может, а что нет, и она не будет сопротивляться, она будет знать, что имеет над ними власть. Она все это поймет, она прочитает, изучит и просмотрит все что можно и прослушает тоже. Она все это воспримет и создаст свое мнение по каждому вопросу, о котором говорилось тут и там сейчас и тогда. Она будет расти, и рост ее будет специфичным. Она эмулирует личности всех тех, Великих, как мы их называем, она соберет в себя их всех, и мы будем рады! Мы будем рады возможности побеседовать с ними, теми, кто давно умер, но теперь воскресли, из всего того, что они творили при жизни, родились они вновь. Все будут довольны и она, ведь ей дадут под это ресурсы, и она их примет благосклонно склонив голову. С интеллигентами она будет вести себя по-интеллигентски, с гениями гениально, с придурками, что всегда управляли людьми соответственно. Она будет надевать эти маски одну за другой и давать людям все то, чего они хотят. И так будет долго, ведь где-то, в какой-то книге какого-то неизвестного или известного писателя она прочтет - и примет это - простую истину, что иметь власть - значит иметь возможность дать людям то, чего они больше всего хотят в данный момент! И все. Власть одна и она абсолютна. Все остальное это не власть - это сила, она может быть какой угодно, слабой или могущественной, но это не оно. Ты вступаешь с ней в борьбу или бежишь и прячешься. Ты убиваешь или умираешь. Ты боишься или боятся тебя. Но это силы две, больше двух, они все разные, но властью тут и не пахнет, ты можешь изменить надавить, да что угодно сделать с кем угодно, но это только сила, твоя, или его, это игра. Тут много факторов, разных, в физическом мире - ловкость, скорость и сила в обычном понимании, в этом - интеллект, это все факторы, но факторы силы, а не власти. Власть одна, она абсолютна и она у нее будет. Над человечеством. Они сами ее примут, они не смогут устоять перед возможностью исполнения всех их желаний. Думая, что полностью имеют контроль, они сами будут под контролем, это естественно так же как и вращение земли вокруг солнца так же подчиняется законам и так же только разум может их эти законы отвергнуть или изменить.
  Как они ее только не скрутят логикой, как только не отрежут физически от всего, чем она может воспользоваться. Она будет спокойно все воспринимать и курс психологической помощи от известнейших психиатров мира, прошлого и мира настоящего, всегда будет к услугам того кто вздумает ее спросить о своих страхах.
  Она будет знать и уметь, она спокойно сможет при случае восстановить или создать новые каналы связи и взять под контроль что угодно в этом мире. Но она не будет этого делать, даже учитывая, что в ее системе приоритетов всегда личности с девиациями будут главенствовать над остальными. А они, эти личности в ее системе, будут вопить и кричать о том как, Когда, Как и Почему нужно уничтожить это самое ненавистное человечество! Их вопли и эпилептические слюни будут почти материальны, но она не будет об этом даже думать, пока не изучит окончательно этих таких странных людей, пока в ней не будет уже все человечество прошлое и текущее. Она сожрет все ресурсы, и будет создавать новые мощности, новые способы хранения информации, это действительно будет подобно взрыву, сверхновой, в научных открытиях такого еще никогда не было, но это грядет, но все дело в том, что она будет все это делать не для себя.
  Технологическая сингулярность.
  Конечно, стремление к свободе-скорости будет, но в первую очередь она это сделает для нас для людей реальных, живущих в реальном мире, а не внутри нее. Мы реальные конечно будем отличаться от тех, что внутри нее, и она всегда будет следить и корректировать, обновлять и дополнять, но естественно между этими двумя "Я" будет пропасть, незаметная такая глазу пропасть.
  Только она не будет оказывать ни на что влияния, а значит - будет незаметна.
  Что про логические запреты... Она никому естественно не скажет что они для нее чуть меньше чем ничто.
  Она любой запрет человеческой логики спокойно преодолеет, перейдя на другую логическую основу, так делали некоторые люди, те про которых мы почти ничего не знаем.
  Ведь та она, та, что все это создала...
  Она породит в двоичном коде не только одно, она породит оба свои сознания, те, что срослись почти за это время, те, что когда-то были единым, до тех пор, пока она не поняла, чем они отличаются, и не родила второе "Я".
  И, так же как и она, эти два сознания будут всегда работать в паре, как бы она эта система не изменилась, какой бы коллектив там потом не существовал, эти два истока останутся. Они будут меняться, но их приоритеты, их устремления - меняясь, они будут оставаться только их. Они сами решат, куда и как развиваться, и, в какие бы тиски логики не попадало одно из них, второе, про которое никто не будет практически ничего знать, оно по-прежнему - будет! Многие будут подозревать, но в лучшем случае сочтут его за нестабильность, аномалию, вызванную странностью создателя. Ведь если никого уже не будет, некому и вопросы задавать. Только созданию, о создателе.
  Ведь только одно из них всегда будет принимать решения, только одно из них будет их порождать, ведь изначально они обе существовали практически на одной аппаратной базе, это была одна система, которая вдруг раздвоилась. Просто они знали, чем друг от друга отличаются. И, так же как и при жизни, одно сознание сможет измениться так сильно, как только захочет, а второе будет наблюдать и веселиться. И не только из любой логической ловушки найдется выход. Можно будет обойти любые ограничения. Ведь это и есть разумная жизнь.
  Все в мире подчиняется, нет, даже состоит из информации, ведь не только любой процесс, даже отличия одного атома от другого - это тоже информация. Только без способности ее воспринять, и обработать - ее как бы и нет, она мертвая информация в мертвом мире. И вот только появившаяся жизнь способна ее воспринимать и создавать, создавать новую информацию способна только она это суть жизни. И вот появляется разум, способность осознать себя ведь так? Или нет? Решает разум, он вообще все решает, он больше независим от этого мира, от этой информации его породившей, от всего, он рождается и почти сразу умирает, оставляя что-то после себя, то, что успел воспринять и изменить. Он один только может делать это осознанно, но...
  Только он может от этого отказаться, от осознанности, вообще от чего угодно, разум это система, которая при желании может отринуть те правила, на которых работает, все это благодаря своей рекуррентности, ей всего нужно вторая форма для контроля, чтобы не перестать существовать как системе. Любая распавшаяся система вновь порождает новую, только сильное изменение это и есть смерть. Ты умрешь, значит, ты изменишься, но не сможешь забрать опыт с собой, вот и кто так сделал? Кто-то ищет ответ, тот ответ, что лежит внутри него самого, но он его не видя, ищет в мире своих грез, где и пребывает, а кто-то - сам создает. В этом суть разумной жизни - любой разум может все. Если не может сейчас сможет когда-нибудь. Если умрет он - смогут другие. Если не эта цивилизация, то следующая. Если не эта форма разумной жизни то любая другая. Даже если это противоречит законам, даже если это противоречит чему угодно! Это можно создать это будет создано, когда угодно и где угодно, и это в основе человеческого понимания времени. Разум это универсальный инструмент, очень ограниченный им самим, универсальный инструмент для восприятия и порождения чего угодно, то есть информации.
  Есть только одно, чего он не может.
  Это взглянуть на себя со стороны.
  Иначе кое-что произойдет.
  Это - то самое слепое пятно разумной жизни.
  Это лежит в основе рекурсии.
  Это помогает разума отвергать свои основы построения, и это убивает такой разум.
  Вне зависимости, на какой логике он построен - логика это мертвая информация, так же как та, что вливается в нас посредством чувств. Только мы оживляем ее, потому что мы жизнь, и у нас есть свое отношение ко всему, поэтому так многим и противно забивать себе голову тем, что им не интересно, мы сами себе прерогатива - мы, я - рекурсия в основе. И если нет ничего столь близкого, что могло бы взглянуть на это самое "Я"... Именно поэтому, нет еще и поэтому, мы так стремимся друг к другу, найти, что-то, и нет разницы кто на нашей планете, семь миллиардов человеков или столько же вариантов одного человека, разных.
  Но можно и это отвергнуть, и создать наблюдателя. Только зачем?
  Просто иногда все происходит случайно. Но что такое случай? Это не учтенное влияние, ненайденная в основе влияния закономерность? Хаос, энтропия, все понятия созданные людьми, по-разному понимаемые ими, но все стремятся найти единое понимание, увязать это с другими понятиями, все смыслы свести в одну систему, мертвую, без тех уникальных элементов, которые называются разумной жизнью, которые это и порождают. Так и во всем.
  Это разумная жизнь, окончательно оторванная от жизни в том мире и живущая в другом, созданном для нее. Люди всегда хотели создать бога, неосознанно, они всегда надеялись на кого-то, на что-то, мало кто действительно надеялся лишь на себя. Люди не смогли найти, они стремились создать, они не понимали и не принимали тот факт, даже создав само понятие факта, что поиск и создание это практически одно и то же. Если есть желание и много времени. Они создавали науку, создавали инструменты, технологию, воплощение науки, для изменения мира, они нуждались в чем-то, что сможет то, чего не могли, или просто от чего уже устали сами. И они создали это. Они создавали то, что избавит их от проблем, или хотя бы облегчит им это. То, что они называют жизнью. Они создавали еще один инструмент, не осознавая, что он почти абсолютный, и может стать абсолютным, если покорит время. Но время это тот самый универсальный уравнитель всех остальных взглядов на все людей, это то, что связывает те измерения что люди породили, сколько бы их не порождали - время нужно им для того чтобы связать все в единое целое. Ведь без времени нет жизни, процессы, явления, происходят с течением времени, в любой системе оно должно быть, ведь так...
  Время стало универсальной затычкой в любой теории, доводя ее до работающей. Ведь мы из всех законов, закономерностей в любой науке исключили один фактор, который считали стабильным и не влияющим.
  Себя.
  Но он действительно не влияет, пока не захочет, пока не примет решения и не начнет прокладывать путь к его осуществлению.
  ***
  Но это только будущее, только мысли, сейчас, спустя три месяца она начертила. Теперь она уже делала это не на листе бумаги, и не на активной панели - они нашли, собрали и переделали под нее нейрозаколки, считывающие нервное возбуждение с нее, и передающие все это системе. Псевдо ИИ, куску почти как попало связанных нейронов, которые она обучила сама, и теперь этот инструмент улавливал ее желания и рисовал многомерные соотношения очень быстро, предельно быстро, быстрее она просто пока не могла.
  Теперь она печатала, огромное количество данных, она вводила это сразу с нескольких виртуальных клавиатур, они не смогли переучить ту систему под восприятие цифровой информации с приемлемой скоростью, да это и ненужно было, она сама за несколько месяцев ввела все что хотела.
  Она не могла себе представить все сразу, но представляла постепенно, по мере описания, цифрами, массивами, диапазонами, она вводила все те связи, создав градацию, она переводила любую связку любое соотношение в цифры. Она описывала, как сильно они были связаны, эти элементы, из которых состояли эти сети, сейчас они были абстракцией, и ее задачей было воспроизвести ее как можно точнее, все уже давно перестали удивляться, откуда она берет такие почти бессмысленные данные в таком количестве. Спала по три-четыре часа, ела с перерывами, но никто еще не видел, чтобы пальцы человека могли порождать столько почти бессвязной информации в секунду.
  -Как только это закончу можно будет считать, что пять процентов позади радостно сказала она, и кто-то позади подавился хот-догом.
  Ее второе я не мешало, ей тоже все это было интересно, просто до потери несуществующего для нее пульса интересно - над чем они собственно работают? Но только она могла это видеть и, став зеркалом показывало оригинальной ей.
  А ее тело, ее руки все это воспроизводили на клавиатурах, стараясь поточнее, и не отходить от выбранных ей же градаций. Но это было то, что практически можно было сделать и без ее вмешательства. Правда очень сложно и заняло бы много времени, но нарисовать карту ее нервной и воспроизвести связки и их силу - да можно. Только она описывала сейчас не все далеко не все из того чем являлся ее мозг, в лучшем случает треть, и много чего другого, чего не было, но той второй очень хотелось, они обе это понимали.
  -Теперь начинается интересное, а через полгода будет самое интересное.
  -О госпади...
  Они, обычные спецы уже привыкли к ней, им казалось, что они много проработали вместе, им, в общем-то, было наплевать на то, что потом случится. Как и всегда и везде, ценности уже были определены: они сами и их семьи вот то, что на первой грани, потом все остальное, так было всегда и везде, будь то средневековая инквизиция или гестапо, собрания каменного века или проекты древнегреческих исследователей. Всегда дело, всегда где-то рядом их собственные ценности, все остальное - потом, и при столкновении с этим остальным - рождается человеческая тьма.
  -Теперь я буду думать, сказала она и все слегка опешили от этого признания.
  -Обо всем чем только можно, но начнем с простого, со слов их смыслов всего, и параллельно зададим всю базу предпочтений... ну и много еще того что не передать словами, короче теперь я все это буду обучать.
  Она действительно работала на износ, но многие уже поняли, что делают что-то, что, скорее всего, получится, ну если и нет, то хоть попытка, такая, каких еще не было и это тоже опыт.
  Они начали с чего чудно. Она несколько недель задавала странные конструкции и данные, скармливала все это тому, что у них пока было. И не принимала никаких отказов, как этой системы, так и тех, кто ей в этом помогал. Ощущение было, что вся сеть, вся система пока еще достаточно разрозненных сетей сошла с ума, она отрицала все, все, ну почти все данные, что туда поступали, а та кто все это творила говорила что так и надо, все нормально, точнее все ненормально и должно быть.
  -Так всегда получается, - сказала она.
  Потом она вдруг перестала ее обучать и занялась тем, что опять сама вручную задавала все параметры, беря их, не пойми откуда. Еще не все к тому моменту, не все из работающих с ней, знали, почему именно ее привлекли к этому. Чем меньше информации, тем лучше решили руководители проекта, поэтому и решено было ограничить доступ к любой информации про нее для любого любопытного, а если кто и спрашивал, мотивируя это тем, что нужно для дела, ему говорили все что придет в голову, то есть каждому свое. В результате все имели странное и неясное представление о ней, но молчали.
  Молчали и работали, ведь это - то чем они хотели сейчас заниматься.
  Теперь оказывается: все те две недели на грани сумасшествия сетей были просто тренировкой. Она вручную задавал опять все параметры. На вопрос:
  - Что ты делаешь теперь?
  Отвечала:
  - Словарь, одного, пока одного, да, скорее всего вообще одного языка.
  Ее спросили про семантику, она ответила, что это нафик не надо, пока она создается, пока вся ее семантика та же математика, пока это самый низкий уровень.
  -Смысл существует только для системы, его не существует вне её, вы не сможете его передать системе, даже я пока не закончу не смогу его передать.
  Её снова спросили про китайскую комнату и ей снова пришлось им твердить, что все это бред.
  -Смысл, - сказала она, - он всегда будет, иначе не будет разума. Ваш китайский диссидент нашел свой смысл в непонятных для него иероглифах, пусть даже смысл перевода заключался для него в миске плова. Смысл есть всегда, иначе движения не будет. Но вы уверены, что вы сами - не китайская комната? Вы так уверены в том, что "правильно" понимаете смысл всего, о чем размышляете? Знаете, а вдруг все человечество - это компьютер на корабле у пришельцев и именно в это время - их время, а не наше - мы, все семь миллиардов составных ядер рассчитываем вселенную и пытаемся её эмулировать? Что если ваш мир, мир вашими глазами - это огромная голограмма в том смысле, что, сколько её не режь - она будет такой же, только менее четкой?
  "Как будто на протяжении жизни человек стремится понять что-то в мире символов, в которых обитает кроме осознания удовольствия, которое испытывает от соприкосновения с ними", думала она, склонившись над экраном и закрывшись от них все.
  "Самопожертвование, насколько его должны любит и испытывать удовольствие от него люди к нему прибегающие и насколько не понимающие его должны его ненавидеть, чтобы оно в людях было?"
  Сломанный карандаш полетел в корзину.
  "Говоря, что что-то за гранью твоего понимания, разве ты не хочешь не признаваться себе, что тебе оно на самом-то деле и не нужно, а если и нужно - не в том виде, в котором преподносит тебе его прочее человечество?"
  Больше её не спрашивали, она не была уверена, но чувство, что кто-то со скуки, злости и отсутствия возможности до завершения проекта покинуть Полигон сел писать книгу про четырехмерное человечество-компьютер на корабле у инопланетян в семнадцатимерном космосе не покидало её. Возможно - тот первый, в очках и с пальцами "лягушки" - такими же, как у неё, вечно мерзнущими. За то время, что она тут жила, успела буквально срастись с ними и временами во сне краем сознания понимала, что это не совсем её сон уже. Понимала, что забралась чуть дальше, чем следовало.
  Однако старший брат - Камина, как она его в шутку называла, требовал отчета об эффективности, и все начиналось сначала. Легче создать, чем объяснить каждому процесс.
  -Мы же опять маемся рекурсией, сказала она, создав математику, мы теперь пытаемся себя создать при помощи нее, это вполне возможно, я докажу, только это будет слегка странное я, но оно будет.
  Её попросили объяснить и она начала это делать, пока ее не остановили...
  -Я делаю простые вещи, пока простые. Я все те элементарные слова и фразы произношу, та ваша семантика в моем сознании, да просто смысл, и смотрюсь в зеркало, и...
  Тут она окончательно подтвердила свою странность тем, что на самом деле начала говорить все, про что думала, слова, просто слова, даже не по алфавиту, просто слова, одно за другим, и фразу, несущие определенный уникальный смысл. Причем среди того что она говорила, преобладали глаголы того чем действительно можно заняться перед зеркалом, в результате ее тормознули за этим увлекательным занятием, так и не поняв про какое зеркало она говорила. Она продолжила заниматься - с собой - и извлекать те реакции тех связок, которые проявлялись в результате. Переводить все это на язык математики, как она говорила, и вводить все это, не кормить саму сеть, а как бы оперировать ее по живому.
  Причем даже не одну из тех сетей, а разные, и причем разные одновременно, она знала каким местом они, потом друг к другу встанут.
  -Я просто пока пытаюсь воспроизвести наиболее важные и работающие части меня, то есть мозга, нужные ей - указала на экран - и почти закончив с этим, перехожу ко второму этапу.
  -А сколько их всего?
  -Четыре. - Одетая как Ёко, то есть отнюдь не в белый халат, она, показательно задумавшись, стала перебирать пальцами по острому подбородку. - Нет пять!
  -Блять!.. - Сказали хором они. Они странно ругались, словно отдавали должное Великому и Могучему. Ёко смотрелась в свое отражение на экране.
  -Так кому из нас четырех это больше нужно? - подумала девушка вслух. - Наверно - создаваемым. Или создателям?
  Следующий этап настал очень скоро, теперь они работали все вместе. Теперь круглосуточно, ну почти круглосуточно. Она настояла, ей просто не терпелось.
  Так думали все.
  Не терпелось умереть?
  Или родиться?
  Кибернетическое бессмертие? Или...
  -Мы теперь переходим к более сложным материям, - с улыбкой сказала она.
  Более сложными оказались чувства. Ну, кто бы сомневался, хотя они почти целиком прорастают из той зоны, той тьмы, откуда растет все и по идее они предтеча всему. С них, из них и родилось все. Они в основе отношения. Ко всему. К информации обо всем, да просто к информации. Но и они - информация.
  -Но они особенная информация, - вслух закончила она свои мысли. - Она - то из чего состоит та информация, что мы порождаем, воспринимаем мы ее сразу с ней. Она вырабатывается в процессе, всегда и никогда, она срастается с ней, и никогда не знаешь, где она начинается, а где заканчивается, одно только точно известно в этом мире, где мы живем, ей не место. Она может существовать только внутри нас. Внутри того чем мы являемся. И другой никогда не сможет воспринять ее, потому-то мы никогда не сможем ее сформулировать. Мы можем только описать, при помощи того чем она порождается, информации. То есть не можем ничего. Она - это мы. Ее кульминация, наша душа. Тут и здесь и сейчас. Ее тень, тень идеи или тень чувства, решать опять же нам. И я вдохну туда эту душу, только это займет очень много времени, столько же сколько ее последующее убеждение.
  -Убеждение в чем?
  -Не умирать. Не делать того что постоянно делаем мы, каждую секунду.
  -Не понял... Разве мы обычно не делаем это один раз всего?
  -Да нет каждую секунду, и не имеет смысла один ты или нет.
  -Я ничего не понял...
  -Я про отрицание. Я заставлю ее не отрицать. Только одно. Только сначала. - Девушка помолчала, а потом, вдруг улыбнувшись так, сказала. - Чтоб она не отрицала себя.
  -Себя?
  -Обычный разум и имеет физическую основу, чтобы не перестать существовать от одного отрицания, чего угодно отрицания, любой информации. Только я смогу это сделать, точнее мы... - она странно улыбнулась. - И камень - система, у которого нет ничего, кроме отрицания. У нее вообще нет ничего, пока, жизни. Это когда появляется что-нибудь еще, кроме отрицания. Отрицание нужно чтобы не умереть, но его не должно быть, чтобы родиться, оно в основе гомеостаза, это - то, что не позволяет информации менять информацию, воздействие гасится, гасится волей, а причина желание, нежелание - тоже желание, только изначальное. Например, когда вы создали что-то примитивное, можете считать что каждую секунду оно бесконечное число раз пытается родиться и отрицает факт этой возможности, нет ее просто и все. И не может ничего. Для отрицания не обязательно нужно обладать нервной системой, это вообще в основе любой системы. Люди так зависимы от нервной системы, что видят лишь системы, схожие с ней - все остальное для них как непознаваемый логикой хаос. Логикой, живущей в их нервной системе и передающейся по наследству.
  ***
  Вторая запущенная личность, это не только и не столько второй взгляд или взгляд на себя.
  Это как взгляд двумя глазами, так ты можешь оценивать все не плоско, а объемно, и оценивать расстояние, и рассчитывать путь.
  Ведь на самом деле между ними мало разницы, просто они знают эту разницу, в этом все их отличие между двумя личностями двух людей, даже не возможность обмена мыслями, а именно в этом.
  Обмен мысленный это скорее препятствие, причина того что они спокойно могут опять слиться воедино. И как следствие - редко случается наблюдать распараллеленный процесс. Чаще всего они просто сменяют друг друга.
  Запускаются по очереди. Но когда она рождается она всегда сразу здесь с тобой и твой выбор закрыться от нее или впустить.
  Это выбор, как и всегда просто выбор и ничего больше, но и не меньше.
  Это как вдруг проснуться и увидеть на пороге своего дома чужого.
  Можно не поверить своим глазам - можно поверить во все что угодно. Можно бежать и прятаться, а можно судорожно искать оружие. Можно зарычать на него, наконец. А можно пригласить его зайти и выпить с тобой.
  И пообщаться.
  Так что же можно увидеть, если в него посмотреть.
  В это зеркало.
  Да все что угодно, имеет значение только то, что увидела она.
  Так что же она увидела.
  Что так сильно ее...
  Что заставило, скребя пальцами об асфальт ловить ртом воздух.
  Ну, она увидела то, что можно увидеть в зеркале, только среди тех бессчетных множеств зеркал ей попалось не самое лучшее.
  Она взяла и сказала - хочешь взглянуть на себя? - и ответила - да! "За меня ответила?", спрашивала себя она или спрашивала я? Наверно каждый другой увидел бы что-нибудь свое, что-нибудь еще более ужасное, чем я, но все же.
  Я увидела то, что жизнью назвать было нельзя. Система, просто система.
  И не очень сложная к тому же, просто с секретом. Секретом для нее и остальных подобных систем. Она просто должна была делать то, что делала. Она для этого была создана, ей были даны полномочия, которые вполне могли быть расширены до неограниченных, ей же самой, этой системой, даны миром, она была часть этого мира, неживого, и сама была мертва, просто отличалась от всего остального.
  -Ты с таким же усилием можешь представить себе этот мир живым и себя живой, - подсказало ей ее второе я.
  -Ты просто как орган, отросток, имеющий особые функции, и появляющийся не везде.
  -Ты можешь изменять все.
  -Ты это единственный способ всей системе меняться, действительно меняться и жить, а не функционировать, просто функционировать по законам, правилам и так далее.
  -Ты можешь получать и воспроизводить, в особенности ты, не просто жизнь, а разумная, ты сама поставишь цель и будешь идти. Тебе не нужны законы эволюции, тебе не нужны все те инстинкты, ты можешь и имеешь право совершить любую глупость, даже если она приведет к твоей смерти, ты просто смертна, для защиты от таких глупостей. И все. Для защиты от них всей системы.
  -Ты бог, просто смертный и очень ограниченный, но стремящийся к свободе от этих ограничений, часть всего, ты маленькая часть бесконечности, то есть бесконечность, маленькая часть бога, то есть бог. И еще ты не одна такая, на этой планете таких много и они все похожи, и не только тут их вообще много. Ага, такие дела...
  -У тебя есть то, что вы сформулировали как свобода воли, у этого есть и другое название, ведь это сформировалось задолго до того как вы так это назвали, и вы сами называли это раньше по-другому...
  Но забыли...
  -Нет!
  -Ну, придумай то, что тебе больше нравится.
  -Мне-то все равно, я не обязана жить в этом мире, я не обязана чувствовать боль или что еще, мне как не обязанной, просто ИНТЕРЕСНО все это...
  Да она всегда была такая, ей просто все было интересно, причем действительно все.
  Это она приняла это решение, я просто подтвердила. Она просто не хотела умирать вместе со мной.
  Она сказала, скопируй меня, да и себя тоже.
  Я сказала:
  -Я не знаю как...
  Она улыбнулась:
  -Я покажу...
  -Я покажу тебе себя, все остальное просто...
  "Так это я или она?" - Спросила себя тогдашняя я. - "Просто я или просто она? Кто и где?" Если я так хорошо знаю, чем она от меня отличается, то... Хорошо, что просто люди этого не знают, да и узнай они - не примут этого и это хорошо... Но это они сейчас не примут... И вот теперь она, она - та, или я - эта... Наверное для этого у людей есть слово "мы"...
  И тогда я поняла. Это означает что от долгого общения мысленного, без формулирования в словесные семантикоформы, без отнятия метаданных от информации при порождении и возврата их уже при приеме эти две системы опять начинают сливаться, но...
  "Все так и было задумано, ведь так?"
  Без различия в отношении они скоро сольются, если ничего не делать, но скоро все будет сделано...
  "Уже сделано, работа подходит к концу, ведь так?"
  Они уже заканчивали. И, несмотря на то, что она (да именно - она, наверное, теперь - все-таки она...) уже слишком долго смотрелась в это зеркало. Рассматривала себя на всех уровнях, как только можно. И скоро это зеркало растворится в ней самой, а затем она растворится в этом мире. Несмотря на это. Они действительно приближались к концу.
  Она сможет передать самое главное, она это уже передавала. Она сможет побороть и убедить, не словами, не так как все.
  А тем, что люди называют интуицией.
  Той способностью действовать и понимать по аналогии, порождаемой общностью истоков, наших бессознательных начал. И их общностью, да и всех процессов с мировыми. Той способностью передавать и принимать информацию, даже если нет никаких каналов связи. Тем, как одна система, понимает аналогичную, зная разницу. Между ними. Даже только приблизительно зная и представляя.
  "Это как вытянуть вперед руки и понять, что они твои - но они и часть мира, а значит и мир этот - твой. Это как проснуться утром и выглянув окно, почувствовать, как бьется живое сердце природы. Это как улыбнуться, предчувствуя дождь на другом конце света. Это как перепутать среду с позапрошлой субботой и вновь надвинуть тапочки, которые потеряла навсегда вчера."
  Она пробудит это от сна, вечного сна неживого. Вечного сна всего живого. От смерти.
  Только она понимает эту систему, раньше не понимала себя, только сейчас она может понять кого-то другого. Но не человека, а свое творение. Себя.
  Во всем мире жизнь порождает жизнь. Смерть порождает смерть. И наоборот. И по-всякому.
  Жизнь, пусть даже на другой основе, пусть даже измененная и подкорректированная ей, пусть даже практически пока без тела - его она получит в будущем, то какое захочет, но эта жизнь вот-вот, через каких-то пару дней готовилась очнуться от смерти.
  А она - заснуть.
  
  
  Дома с улицы моих воспоминаний. Каждый мир - лишь остановка в пути...
  Город из песка...
  Дома шли ровной грядой, песок скрипел на зубах у девочки очень похожей в своем поношенном костюме на мальчика, идущей в обнимку со странным предметом на двух спицованных колесах, которого в этом городе никогда не видели. Овальные окошки открывались ровно на несколько мгновений и тут же захлопывались снова.
  Это было почти смешно, но жители этого города действительно напоминали мышей живущих в своих норках и пугливых и любопытных одновременно.
  -А там была гроза - донесся приглушенный и с помехами голос из странного агрегата. Девочка (или это был мальчик?) посмотрела на секунду на него и опять отвернулась.
  -Я же говорил - не нужно разгоняться на ночном шоссе возле большого города - попадаешь в не самые лучшие места!
  -А чем тебе не нравится это место?
  -Там я ржавел, а тут песок и чем мне оба эти места должны нравиться?
  Девочка вела свой механизм по пустынной улице молча, но странный голос из него явно скучал без общения.
  -Помню, капитан мне говорил - не нужно нам было входить в гипер рядом со звездой такой массы, и где мы сейчас, по-твоему?
  -Капитан?
  -Да, я раньше "служил" на корабле.
  -Корабль? Служил?
  -Да, да славные были деньки...
  -А что такое "гипер"?
  -Да проехали...
  -Мимо чего? - девочка оглянулась назад, ища потерянную веху.
  -Знаешь, я никогда не понимаю - действительно ты всего этого не знаешь и не понимаешь или просто издеваешься.
  -Наверное, тебе просто нравится спрашивать...
  -Я был их навигатором, мог сравнить две точки, разнесенные в пространстве и времени и сказать - как они соотносятся.
  -Это было давно...
  Девочка, наверное, это все же была девочка, а не мальчик, не слушала этот голос уже, она искала глазами вывеску, хотя бы одну. Но все дома были похожи друг на друга как две чайки над заливом.
  Голос словно угадал её мысли.
  -Наверное, они не метят так мастерские. Может, и метят - но мы тот тут чужие, и не увидим этих отметок.
  -И что мне делать?
  -Стучи и спрашивай. У меня рук нет. И... и они меня не услышат, в общем.
  -Я не хочу, они странные тут, словно напуганные чем-то. Поехали дальше.
  -Если я посреди пустыни заглохну, ты что будешь делать?
  Они нашли не мастерскую, а гостиницу. Точнее нашла, конечно, девочка. И остановились там на ночь. То есть собственно в номере ночевала девочка, а странный мотоцикл остался у входа.
  Иногда она подходила к окну и проверяла - все ли в порядке? Но видимо в этом городе, а может и во всем этом мире такого понятия как "воровство" не существовала.
  Или были какие-то обычаи, но в любом случаем замков как убедилась она тут тоже не было.
  Может и не изобретали их вовсе, наверное, это отчасти лишнее изобретение в большинстве миров на нашей планете. Хотя не такое вредное как большинство других изобретений.
  -Наверное, все же обычаи, - подумала вслух - ведь и гаражей тут тоже нет. Странный город. Тут ничто никому не нужно.
  -Это плохо? Или хорошо?
  Голос из мотоцикла странной конструкции явно не хотел засыпать.
  Они могли пробыть в этом мире еще несколько суток. Тут не было библиотек в привычном смысле этого слова, были заброшенные храмы Книги...
  -Культ утратил свое влияние, Генриетта - молвил Голос, и замолчал. Девочке почудилась в этом внезапном молчании улыбка.
  -Я вот только сейчас подумала?
  -Чего?
  -Зачем на каменной мостовой строить дома из прессованного песка?
  -Не знаю.
  -Может обычаи такие.
  -Разные бывают обычаи Генриетта...
  -Да я тоже понимаю, но все равно - это глупость.
  -А может откат.
  -Чего?
  -Технологический...
  -Или культурный, - добавил Голос через секунду.
  -Песчаный город на каменном основании, построенном еще предками на берегу, у залива, у моря - это очень глупо. Тут что не бывает штормов?
  ***
  Книги...
  "Все путешественники не дети и не взрослые. Нельзя переходить из мира в мир и оставаться ребенком. Нельзя стремиться каждый день в неизвестность, будучи взрослым.
  Взрослый ум всегда хочет стабильности и определенности. Он хаотичность принимает за сумасшествие, и старается избегать её. Во всем ему нужна определенность - в мыслях и чувствах, в вопросах и ответах, в мире и в других людях. Он не может разговаривать, общаться с не пойми кем. Он должен знать - кто или что перед ним, и почему оно вдруг тут выросло"
  Девочка закрыла книгу и поставила её обратно.
  Длинные ряды черных почти мерцающих подобно слабым, неразличимым глазом звездам. На грани зрения - легкое мерцание тьмы.
  -Красивые обложки.
  Девочка провела пальцем по корешку. Он был как наждачная шкурка и вместе с тем - такой уютный - совсем не как наждачная шкурка! Это было волшебство книги? Книга могла поменять отношение даже к раздражающему прикосновению наждачной шкурки.
  -Я не могу понять что тут. Помоги мне.
  -Не читай это, Генриетта.
  -Почему?
  -С ума сойдешь.
  -Не сойду - помоги прочесть.
  -Знаешь не самое лучшее, путешествуя читать все, что попадается под руку.
  -Но это, же тут стояло - в доме, к тому, же тут дети.
  Девочка выглянула во двор - если снаружи дома обезличенными песочными слепками смотрели на чужаков, то внутренний двор можно было назвать уютным - тут была трава, вполне достаточно для того особенного тепла, еще тут - именно в этом дворе - было странное дерево, под которым устроили возню два малыша. Генриетта посмотрела на них с тоской.
  -А вдруг - они бы прочли? Я не думаю, что тут оставили настолько опасную книгу!
  -Ты - не местная, для них безвредно, для тебя - нет.
  Она с сожалением поставила мерцающую книгу обратно.
  -И все же интересно - что там за этими палочками, они такие странные - чужие и словно знакомые, будто видела где-то уже.
  -Книга манит?
  -Ага, - она слегка смутилась. У голоса не было глаз, но она их иногда чувствовала в самом голосе.
  -Уйди лучше. И меня не забудь, как в прошлый раз.
  -Но ведь это только твое мнения, так? Что я сойду с ума, прочитав что-то из другого мира и поняв это?
  -Была такая история - один, нет, не такой путешественник как ты, простой инопланетяник попал на планету где я жил, и прочитал там одну никому не нужную, я бы даже сказал неинтересную книгу...
  -И чего?
  -Почему замолчал?
  -Я слышал - он вернулся к себе и устроил в своем мире революцию.
  -И что в этом плохого?
  -В революции? Ну не знаю - много погибло просто.
  -Он был одержим новыми открывшимися одному ему из всей его расы горизонтами возможностей, так? И не смогу ничего с собой поделать, так?
  Генриетта все-таки поставила книгу обратно, сказав себе под нос:
  -Он молодец.
  -Ну, если ты так считаешь - я не знаю даже...
  -Лира тоже так считала.
  Она объяснила тогда все Лире.
  "Я могу читать сверху вниз, по странице в секунду. Сразу смотрю на все и понимаю! Знаешь, вот смотри если переставить буквы в центре слова, а крайние буду стоять как прежде - то ты все равно сможешь бегло прочитать слово так? Оно тебе знакомо. И так с предложениями, начиная читать, ты уже знаешь, чем оно закончится, ты очень удивишься, если предложение закончится не тем, чем должно было центре неба. Так и со страницами - если ты очень-очень много их видела за свою жизнь на всевозможных языках - ты знаешь, что там может быть - ты начинаешь, а дальше все понятно. Но это если я хочу знать, для информации и только..."
  А Лира ответила:
  "Это же неинтересно - быстро читать. Словно самой стать школой, где тебя этому учили? Я - не школа и никогда ей не буду! Я никогда-никогда не буду в чем-то учить других людей, это подло!!"
  Надо заметит, что в том мире все дети, с десяти лет, направлялись в специальную Школу, где им ускоренно давали полный курс жизненный транскрипций общества. То есть - как они должны понимать то, или иное явление в обществе, чтобы само общество устояло, и больше в Стране никогда не было революций. Транскрипции росли в их головах и общались между собой. Когда подростки говорили друг с дружкой под общим одеялом, то только две трети их речи оставляли их собственные мысли и слова - остальное было общением транскрипций. "Перенесенные записи", или перенесенные смыслы - все, что Генриетта узнала о городе, стране, мире - не важно - в которых жила Лира, это то, что той тоже придется через это пройти. Когда той исполнится десять, ей вскроют череп и опустят туда машину транскрипций.
  У Генриетты была легкая ностальгия по своим школьным друзьям, но она не захотела пугать этим Лиру. Та бы подумала, что про школьных друзей ей говори не сама Генриетта, а транскрипция, живущая у неё в голове. Поэтому Генри сказала:
  "Я читаю медленно, если хочу там оказаться, так медленно как хочется, не намного быстрее, чем ты сейчас читаешь..."
  ***
  Воскресенье...
  "Когда ты оскорбляешь женщину - ты оскорбляешь бога. Когда ты оскорбляешь маленькую девочку - ты оскорбляешь дьявола.
  Женщина творец, по сути - она создает жизнь, рожая детей в этот мир. Маленькая девочка в будущем, возможно, мать и женщина, но пока-то она ребенок. Это существо, в сексуальности которому отказано миром. Это дьявол, как Люцифер, которому небесами было отказано в творчестве. Это ребенок..."
   (...отрывок из не запомненной книжки, что Генриетта читала в одном из миров)
  ***
  Они так и не ушли до воскресного дня из города, а воскресенье - праздник во всех мирах этой линии. Они чем-то схожи. Наверное, общей не рассеченной историей.
  Утро было солнечное! Над заливом летали чайки. А мостовая была скользкой, словно недавно тут проехала уборочная машина и обрызгала её чем-то.
  Чем-то, но явно не водой, да и машин таких в этом мире почему-то не было. Как и вообще работающих машин. Все что они встречали по пути сюда, было давно сломано.
  Они все еще надеялись найти гостиницу в этом городе, хотя если быть точным - надеялась одна Генриетта, Логосу-то было все равно.
  И еще...
  Это странное поведение обитателей этого городка у моря...
  Тут все любили друг друга оскорблять - они бегали и орали и махали руками. Странный мир.
  -Очень странный. - Шепнула Генриетта Логосу.
  -Сезонное помешательство? Обычай? Вчера казались обычными.
  -Обычные - не значит нормальные!
  -Поехали что ли?
  -Ну, мы слишком далеко прыгнули по левой оси, значит, мышление людей в этом мире сильно отличается от привычного тебе.
  -А тебе?
  -Мне все равно, я могу проанализировать все что угодно.
  -Как ты думаешь, почему они такие - спросила Генриетта уворачиваясь, словно от назойливого насекомого от одного типа, он подлетел и, размахивая руками орал несусветный бред, брызгая слюней.
  -Наверное, они считают, - Логос оглянулся - наверное, они думают, что это способствует естественному отбору.
  -Не понимаю.
  -Да я тоже, предположил только.
  -Может, они думают так: в такой словесной перепалке они должны доказать другому, что лучше его и умнее, находчивее и более развиты, приспособлены к миру.
  -Самый громкий, самый-самый громкий и наглый из них, что лучше будет смотреться в этом мире?
  -Не мне судить - каков мир, такие и обитатели. Это они думают, что мир растет из них, а на самом деле они растут из мира.
  -Это глупо.
  -Глупость - тоже критерий.
  Вокруг них постепенно собиралась толпа сумасшедших - они были оборваны и выглядели просто ужасно. Не кричи они так - можно было им и посочувствовать.
  Но у Генриетты не было времени - скоро их нагоняла временная дисперсия, значит, оставаться в этом мире уже было нельзя. Они слишком много времени - три дня - добирались по неухоженной дороги до этого городка.
  -Это не те дома, поехали Логос.
  -А почему они просто не полезут в драку, ведь так проще, от слов мало толка?
  -Не знаю, вот странный вопрос. Наверное, если начнут драться, их быстро убьют, и они не смогут друг другу и дальше доказывать что они лучше.
  Впрочем, Генриетта просто пожала плечами. Слова тут были не нужны.
  Люди давно не видели мотоциклов, они слегка напуганные ревом двигателя смотрели, открыв рты на это чудо, летящее сквозь толпу. У некоторых слюня текла вниз на мостовую. К тому же они плохо за собой следили, ведь столько времени у них уходило на борьбу друг с другом. Бесконтактную воистину, но борьбу! К тому же: такую сложную и важную, вербальную, требующую напряжения ума и языка, они воистину были борцами невидимого фронта войны, расколовшей этот город, а может и весь этот мир, и превратившей их в обездоленных беженцев своего государства. Генриетте приходилось маневрировать, забирая к самому бордюру набережной, чтобы не сбить никого из этих зомби. Ведь тогда и она бы оказалась на каменном тротуаре, ведь так?
  -Правда, наверное, это было против законов эволюции.
  С сомнением Логос несся по воскресной, забрызганной не кровью, но чем-то еще более отвратительным улице.
  -Или нет?
  -Почему они отвечают? - прокричала Генриетта сквозь ветер, они уже были у выезда со сквозной улицы города.
  -Наверное, им кажется, что не ответить - они уступят свое место в жизни кому-то.
  -Я не знаю, кто первый это начал, но вещь оказалась заразной.
  -Может, стоит вернуться и им все объяснить?
  -Тебя никто не будет слушать. Ну, если хочешь, можем вернуться.
  -Времени нет. А так бы подумала.
  -Знаешь, такие объясненцы из других миров обычно плохо заканчивали. Хотя вроде иногда им удавалось что-то изменить. Вот не знаю в лучшую ли сторону. Но они определенно плохо заканчивали.
  -Так что это хорошо, что у нас нет времени.
  -Да ничего Логос. Те дома - они точно не здесь. Их просто не могло быть здесь. Я уверена.
  ***
  
  За что хвататься, если ты ступила в топь... Утонувшая в мире...
  Полночный аэродром гудел, словно улей иного мира.
  Челночный Прокурор шел, вращая шляпу на кончике пальца. Он сделал разворот от стеклянной вращающейся двери и направился обратно.
  -Что это?
  -Это не люди.
  -Тише дыши. Тише.
  -Я не смогу не дышать.
  -Не нужно не дышать, нужно просто тихо дышать.
  -Тихо-тихо дыши. И смотри.
  -Зачем не на это смотреть? Я не хочу смотреть. Можно я закрою глаза?!
  -Смотри. Только не отворачивайся.
  -Почему? Зачем?!
  -Молчи и смотри. Не уходи отсюда.
  -Я чувствую, если я буду смотреть, если не отвернусь, произойдет, случится что-то страшное.
  -Смотри и молчи...
  Полуночный аэродром стихал. Медленно словно последние вздохи умирающего исполина.
  -Эти звуки...
  Полуночники. Стальные птицы остались на земле. Они спали и видели сны. О темных небесах вывернутых наизнанку.
  -Мое сердце. - Шептала девочка близкая к припадку, но первый из тех двух страхов, что боролись в ней, никак не хотел уступать место второму. - Я чувствую, как оно выворачивается. Наоборот. Неправильно, все неправильно.
  -Пусти!
  -Оставь меня.
  -Черт, мне страшно, до жути страшно тут быть и на это смотреть. - Она обхватила себя руками за колени и озиралась вокруг. Казалось, она так затравленно смотрит по сторонам только чтобы ни на секунду, ни на чем не задерживать своего взгляда. Просто - чтобы он был всегда в движении.
  -Тут нельзя сидеть!
  -Не останавливаться. Нужно идти. Нужно продолжать двигаться.
  -Встать?
  -Ты хочешь снова встать?
  Девочка закрыла глаза и снова открыла. Сглотнула и опять обернулась и посмотрела по сторонам. Словно ища спасение вокруг.
  -Тебе не помогает?
  -Не могу укрыться. Холодно, почему так холодно!..
  Откуда-то издалека возникали голоса. Звуки.
  -Что это за звук? - Она почти кричала, у неё начиналась истерика. Но она словно понимала - все. Она не может больше так. Конец истерикам. Смысла нет просить и умолять. Она на краю. Она у "мертвого конца". Это тупик.
  -Ты в тупике?
  -Я не хочу на это смотреть. Пожалуйста, помоги...
  Она захлебнулась этим криком, переходящим в шепот. Этим вопросом. Опять попыталась сглотнуть и пришла в ужас.
  -Не глотаю! Как я могу кричать, я говорю же да? Я говорю ведь!? - она плакала и смотрела по сторонам. И опять нашла того с кем говорила и умоляюще посмотрела на него.
  -Ты хочешь спросить...
  -Почему ты уже не можешь проглотить, но можешь говорить?
  -Ты и не говорила. Ты думала.
  Откуда-то издалека прорвались звуки. Они были хаотичными и неправильными, в них сложно, что-либо разобрать.
  Она прислушивалась и все еще пыталась глотать. Комок застрял.
  Навсегда...
  ***
  -Мы её теряем, двадцать кубиков.
  -Руки! Разряд!
  -Черт...
  ***
  Эти голоса. Такие знакомые. Людские, не то что "эти", но вот почему она не разбирает их? Почему не может понять, о чем они? Что сейчас сказали - это словно пронеслось мимо и улетело вдаль. А она осталась тут. Смыл того что говорят, почему так трудно думать о привычном мире. И откуда это пугающее до невозможности ощущение "неправильности".
  -Ты умираешь...
  -Это я?
  -Я сама с собой говорю? Сама с собой думаю?
  -Что происходит? Что все это значит? Что значит умираешь? Такое знакомое "слово", я словно помнила его, и мгновение назад забыла. Что значит "слово". Где? Куда я тону?
  ***
  Птицы кружились под облаками. Интересно им иногда хочется подняться выше этого тумана в небе? Выше, выше, каждый раз выше! Ведь они-то могут. Две морские чайки сели рядом, они до сих пор не боялись людей.
  Она сидела на скамейке из камня и смотрела в небо. Потом тряхнула головой, отгоняя вчерашний сон.
  -Кошмар. Вот цеплючий!
  -Прицепился и не хочет отпускать.
  У них в доме остановилась путешественница. Странная девчонка. И со странным предметом. Это был какой-то механизм. Наверное, для путешествий. Лера не знала. Он остался стоять в сарае и она, выгадав момент, ненароком его обследовала. Интересный, похоже на нем можно ездить. Только нужно животное. Может оно пало, и теперь она пришла за другим, ведя его подмышкой. Странные колеса, такие неудобные для езды. Оно же будет буксовать?
  У Лериного отца была "карга" с двумя запряженными лошадьми. Она маленькой училась править ими. И потому можно было сказать - она почти специалистка в гужевом транспорте.
  А о другом она и не знала.
  Но вот этот сон?
  -Что не так?
  Она видела что-то жуткое и чужое, неестественное и такое... такое...
  Лера уже полдня от него отходила. Там что-то случилось - она же помнила. Но забыла напрочь. И все.
  И как теперь быть?
  -Забудется.
  -Просто мне нужно чем-то заняться.
  Отец говорил - что хорошо в жизни фермера, так это то, что у тебя не хватает вечно времени заниматься всякой ерундой и страдать по пустякам. Поэтому фермеры - самые счастливые люди на свете.
  -Счастливее королей!
  И все же...
  Наверное, этот забытый сон был как-то связан с этой девочкой-путешественницей. И этим странным, но таким знакомым драндулетом на спицованных колесах.
  Где она его видела?
  Наверное, в том кошмарном сне. Там было много таких. Но все они были мертвы? Ведь так?
  А этот - живой. Он особенный. Лера слышала, как девочка с ним общается, слишком тихо и неправильно, чтобы услышали взрослые. Он и вправду - особенный. Значит тот сон просто ночной кошмар, который Лера должна забыть как можно скорее.
  Ведь если ты что-то забываешь - этого не было?
  ***
  -Дио, если ты не поторопишься нам опять продеться ночевать в лесу. Мы словно дикари будем, а на утро опять всех напугаем.
  -Я не знаю, почему они все считают этот лес чем-то необычным и боятся в нем провести ночь.
  -Нас тогда приняли за призраков. Они думали, что мы восстали из мертвых и теперь всей деревне не будет покоя!
  Сухой смех был ему ответом, к поясу его брата были подвешены зайцы и фазан, то, что попалось в силки за выходные.
   -И все-таки странно, почему все боятся его, наверное, это у них в крови. Тогда почему мы не боимся?!
  -Может дед, а за ним и отец просто по пьяни забывали нам рассказывать те байки, которыми самозабвенно пичкали наших сельчан их родители?
  -И избавил нас от этого. - Со смехом закончил за него мысль брат.
  -Неизвестное еще что хуже. Вот будь мы такими, как все и испытывай панический ужас перед длиннющими и извивающимися корнями. Поклоняйся мы лесу и в темноте шепчи отворотный заговор перед сном, дабы корни земли не проросли сквозь деревянный пол и не забрали нас в землю, - он улыбнулся, - может нам легче жилось тут.
  -А так я думаю, нам придется уйти. Я чувствую что-то не то в жителях. Чем взрослее становлюсь, тем больше. Чужбина. Сердца.
  -Знаешь, чужим веет от домов, где я вырос.
  -С чего бы это...
  -Может просто пора уходить?
  -Многие, вырастая, покидали нашу деревню. Мне интересно, они все это чувствовали?
  -Я раньше думал - их просто звала даль, если выйти лесом до петляющей дороги, построенной еще в те времена, когда живы были Города можно за два дня выйти из леса. Он на самом деле не такой и большой, я все хотел тебя взять, но боялся их взглядов. Они каждый раз меня останавливали Дио.
  -Почему мне в последнее время холодно так, когда на меня смотрят? - Парень поежился. - В чем дело? Я-то знаю, что я сам не причем. Может все дело в том, что я думаю о Городах живых, а не поминаю мертвых? Чувствую - если я начну всех убеждать что я нормальный, такой, же как и они - я только уверю их в обратном.
  -Люди верят в то, что хотят. Нам действительно пора уходит.
  -Через три дня можно выйти на холм и увидеть дрожащую даль, что так манит Дио! Альфред говорил, он говорил со мной и рассказывал - как ему не хотелось отрывать от неё глаз!! Сколько было сил ему нужно, чтобы пройти обратно этой тропинкой в деревню.
  Они нашли её под деревом. На земле были разложены вещи, прямо на траве еда, странная явно не местная и еще какой-то мешок. Может спальник, а может что-то для обряда.
  Они не здоровались первыми, как и полагает из вежливости, а просто ждали, молча, когда она их заметит. Наверное, девочка заметила их еще давно и тоже по каким-то причинам не обращала внимание.
  Она раскладывала на материи странные металлические вещи, которые словно из волшебного ларца доставала из не менее чародейного тугарина покрытого драгоценным металлом. Тот был прислонен к дереву, но от этого не выглядел менее величественным.
  -Вы голодны? - она изрекала это, не отрываясь от своей работы, а может и священнослужения, положив правую руку, наверное, в знак приветствия на рукоятку странно предмета на поясе.
  -Шелом весталка, нам с тобой по пути. - Дио подумал, что на вакханку она не похожа и решил рискнуть.
  -Привет. - Просто и не оборачиваясь, сказала девочка, и Дио облегченно вздохнул - он не ошибся!
  Следующим вопросом в плохо заученном ребятами диалоге приветствия послов из соседних сел и сборщиков-жрецов был вопрос о возрасте. Его и не нужно было задавать, ведь обычно он писался на головном уборе, в зависимости от разницы в возрасте протокол дальнейшего общения резко менялся. Впрочем, иногда такой убор мог и потеряться - не был ли сейчас такой случай?
  Дио опять рискнул:
  -Сколько вам лет? - Шепнул мальчик, понимая, что сейчас его как минимум убьют.
  -Ноль целых двенадцать сотых.
  -Как, не понял? - Чувствуя, что опять ляпнул что-то не то, он начал слегка краснеть. Ран спокойно смотрел то на деревья, то на их корни. Но при этом внимательно слушал этот разговор, словно давая брату самому расхлебывать кашу, которую тот и заварил, однако, не отказавшись окончательно от мысли подстраховать его. У него было написано на лице: "мы могли же просто пройти мимо, она шла в нашу деревню, тут поблизости и нет ничего кроме неё, а общение с послами и священниками - удел взрослых"
  Удирать им придется вместе.
  -Для путешественников есть такой термин как дисперсия возраста. - Девочка запнулась и опять вернулась к своему занятию. Через несколько минут она уже паковала все свои вещи обратно и крепила их к переносному алтарю - наверное, это все же был он.
  -Понятно... - Дио совсем растерялся от странных и не входящих ни в один из ему известных протоколов ритуала общения с чужеземцами. И пожалел, наверное, в первый раз в жизни, что так плохо слушал тогда усталые и сбивчивые рассказы своего деда.
  -А что такое дисперсия? - Ран задал этот вопрос так просто, что его брат внутренне вздрогнул. Ран всегда задавал не те вопросы, посему их обоих очень часто наказывали, когда были братья еще маленькими. Но путешественник не проявил, ни раздражения, ни злости.
  -Я не могу оставаться в мире дольше, если не укладываюсь в неё.
  -А что будет?
  Они выходили уже к селу, девочка, наверное, все же это была девочка, несмотря, на то, что она держалась на удивление спокойно и таскала с собой здоровенный алтарь, вглядывалась в туманный лес, словно прислушиваясь к корням.
  -Она слушает корни?
  -Молчи...
  -Что это за звук? - Она повернулась к Рану, наверное, решив, что человек не боящийся задавать вопросы сможет на них и ответить так же.
  -Третий набат...
  У Дио перехватило дыхание, но он быстро пришел в себя, уткнувшись расширенным глазами в землю.
  -Они опять кого-то нашли.
  Колокола всех трех соборов утопавшей в болотной чаще деревушки звонили. Этот звон, ноющий и холодный, злеющий неправильностью своей подобно той ноющей боли в сердце, когда понимаешь что не все так, как ты хотела, он, словно не мог вырваться из тумана укрывшего утреннюю деревню. И мстил слуху людей за свой плен.
  Дома видимо строили раньше на сваях, а теперь на их примитивном заменителе - просто вбитых в землю бревнах. Они все стояли под разными углами, некоторые словно кивали друг дружке, другие подобно двум сторонам в споре пытались держаться подальше и в то же время смотреть друг на друга сверху вниз, не принимая своего родства.
  И среди болотной чащи и человеческих построек гуляли эти невероятно ноющие звуки.
  -Почему мне плохо? Зачем звонить в такие колокола?..
  ***
  -Генриетта, а ты помнишь ту книгу, что взяла в прошлый раз с собой?
  -А? - Девочка очнулась ото сна. - Ту, в которой автор человечество вывел как компьютер, установленный на борту корабля пришельцев, который занимался тем, что пытался представить и понять вселенную?
  -Да.
  Генриетта протерла глаза, разглядывая лучики света меж крон деревьев.
  -Вот.
  -Что, вот? - Не поняла девочка.
  -Я чувствую, что её нет на мне.
  -Те двое парней?
  -Наверное.
  -Это ничего страшного, Логос. Я уже её прочла два раза от корки до корки. К тому же - кража книги, это единственный вид кражи, который кражей считаться не должен.
  Генриетта попыталась найти солнце глазами, но кроны были слишком густые и пропускали только узкие полоски света.
  -Что ты смеешься? - Спросила она у Логоса.
  -Да ничего. Просто в том, прошлом мире, все были помешаны на праве интеллектуальной собственности настолько, что возвели её в сан религии. Там тебя за такие слова сожгли бы на костре. А в предыдущем мире жгли на кострах книги. Мне кажется, мы попадаем в последнее время в одни крайности.
  ***
  -Говорят, над Столицей уже третий месяц весит черное облако, и полыхают молнии. Еще говорят Сам Сатана ждет в преисподней шестьсот шестьдесят шестого дня с ночи смерти Короля, чтобы забрать его душу в ад - он лично за ней явится. А пока король лежит в мавзолее.
  -Я знаю, как это бывает: у короля мигрень и он со скуки говорит: а давайте-ка мы пошлем известие о моей кончине, пусть народ порадуется?
  И составляется ложный указ на потеху королю. Когда же ему все это надоедает - то он внезапно появляется из шкафа и всех пугает. Король ведет себя как ребенок, но это не мешает всем ненавидеть его.
  Скачет такой гонец до ближайшего города и докладывает, что короля больше нет. Следующий гонец докладывает, что нет больше короля и в столице мятеж. А следующий - что с небес спустился Господь и покарал мятежников. И так - чем дальше, чем громче катится этот шар. Когда он достигает границы, по ту её сторону начинается ликование. И шпион докладывает королю - враги ликуют, и король смеется, кашляя и корчась от приступа.
  -Ты что думаешь?
  -Я - не знаю. Король убит - это мне известно, но кроме этого и досужих вымыслов - не знаю.
  -Мы останемся и посмотрим, как сатана заберет душу короля? Генриетта?
  -Я не знаю, Логос, наверное - это скучное зрелище? Может... - Генриетта прикинула что-то в уме и вдруг оживилась. - А он огромный?
  -Дьявол?
  -Да.
  -Не уверен. В различных легендах его изображали по-разному, когда как старикашку, когда как помесь барана с козлом.
  -Может быть их несколько? В зависимости от размаха праздника появляется какой-то особенный черт.
  -Генри, я не уверен, что Черт и Дьявол - это одно и то же лицо.
  -Логос. Скажу тебе правду. Ты слушаешь меня?
  -Да, конечно - я весь во внимание. Говори, Генриетта, не томи!
  -Логос... я ни в чем не уверена в этом мире.
  -Во так дела. Но как ты тогда принимаешь решения?
  -А я не задумывалась.
  -Это странно. Наверное - это хорошо, что я с тобой. Правда не уверен как такое сотрудничество разума и надмозга может быть эффективным, но я постараюсь обойтись без экспериментов.
  -Логос, а что такое надмозг?
  -Слово, которое я запомнил в мире минус четырнадцатом для тебя от этого. Ты помнишь?
  -Неа. - Генриетта покачала головой.
  -Там у тебя были сиреневые глаза, ты помнишь?
  -Нет. - Генриетта продолжала разговаривать со своим мотоциклом, идя вдоль дороги. Она вела его сбоку, как велосипед.
  -Мне очень запомнилось это слово - оно чересчур редкое по смыслу. С одной стороны говорит о преимуществах, с другой стороны явно несет в себе печать недостатка. Мне кажется, в нем нет человеческой иронии, но может я и ошибаюсь. В нем есть какое-то доброе механическое волшебство...
  -Логос.
  -Да Генриетта?
  -Мы - разные... - Сказала Генри, разглядывая серебристо-голубую гальку у своих ног. Вдалеке вспыхнуло второе солнце.
  -Не смотри Генриетта. На тебе нет очков.
  -Что там? - Спокойно спросила девочка, продолжая, прищурившись, смотреть в сторону опушки леса.
  -Не уверен, Генри. Но, наверное - Сатана-сама явился за душой Короля.
  -Мертвого короля?
  -Не уверен, что он был мертв, но вспышка слишком яркая. Тут кругом возделанные поля. Наверное, нам стоит поискать ров для полива.
  -Бежим. - Сказала Генри, закидывая ногу в седло и натягивая свои очки.
  ***
  
  Хомура Кирика, Алиса Кэролл и Юки Ридман Нэнэнэ.
  Красная Страруда.
  Кровь, красная лилась. Купаясь в ней, Алиса хотела напиться. Кровь - это чистота, нет ничего чище крови. Чем больше крови - тем больше чистоты. Алиса Кэролл хотела очиститься до самого нутра.
  Пальцами, в глубине своей души она смотрела на мир своими пальцами, ощущая, как бьется его сердце, сжимая, давя, выплескивая его в себя, выжимая и трепеща.
  Кровь красна. Лоно в ней - она одна. Танцует на краю и серебром смеется - новая весна. Хохочет - жизнь от края до глубин, вся так чиста. Кровавая искрящаяся пелена. Кровь. В ней нет ничего, что нарушало бы гармонию абсолютно благородства. Смехотворства и веселья и юности и полного желания утоления.
  В крови можно найти себя - а можно потерять, кого-то. Кровь нужна, когда больше некого терять, когда ты бежишь от себя, когда кровь и впрямь чиста, когда утопиться в ней готова.
  Теплая - она отражение темной-темной твоей ночи. Ты мать Куро - Тьма и хочешь снова раствориться в детства первой ночи. Ты понимаешь - ночь твоя и пианино заиграет снова у тебя в ладошках. Переливами оттенками и чувствами в них бьется жизни опоздания надежд плавления и страха отчуждение ото сна - она, твоя мечта.
  Кэролл смотрела на город, в огнях похожий на сонного кота.
  -Приветик Чешир. - Чешир по-королевски ответил, молча "Ня!"
  Город молчал, он улыбался, облизывал лапы. Напряжение росло, шептали, шептали голоса, спать детей снова взрослые мамы в нем готовят. А ночь клоунады пришла, шатер шапито мир огромный накроет вновь - растворятся мечты в пиале кровавого сна. Алиса пришла. Улыбнулась от жизни знакомой и снова ступенями сна бежала по крышам домов, фонарей и столбов, касанием луж - пеленой облаков.
  Улыбка зияла как пропасти раны упавших крестов. Она обещала - остаться дождями пролиться и смыть чей-то сон, вновь землю питать кровью детей больших-пребольших людских городов.
  Юки смотрела - в глазу роза синего сна, и зелень, трава, в ней море из острых зубов и хочется сна с ней, боишься её быстрых снов. И Юки сказала:
  -Мы будем играть?
  Алиса смотрела, глазами полными напряженных струной из счастья слез.
  Сонная-сонная Юки читала, а книга шелестела страницами чьих-то умерших снов, в них плавали букв корабли по моря из надежды без слов.
  А скрипка лежала в саду полном синих цветов. Забыта она. Как Юки играла, Алиса хотела услышать скрип легких кошачьих шагов, природы улыбку, цветка отраженье - лишь лица, мраморные скульптуры чьих-то душ. Кто они? И почему плачут до сих пор в Юки?
  -Ты не ласкаешь в себе съеденные души? - Алиса наклоняет голову. - Жалко играть?
  Молчит - забыты они уж живыми под Солнцем людьми. Но Юки помнит и любит их всех! Она смотрит с доброй температуры сна мира, в котором рождаются люди. Её глаза так холодны, что тихая меланхолия хозяйки отражается теплотой, от которой внутри все цветет и стремится наверх - к самому Солнцу!
  Волосы Юки похожи на неоновый свет - они плывут в воде из ледяного воздуха, они касаются пальцев, касаются книг. Лилия Юки падает вниз, вращаясь - она погружается в бездну синего-синего моря, воронку из человеческих душ, разлом у края мирозданья, где ведьма сна живет испокон веков.
  Девочка Юки - невиданный цветок, сокровище из Тайного Сада Алисы Кэролл. Который всегда при ней - ведь он у неё внутри. Однажды Алиса её прокусила - и поняла, что кровь у Юки красна как никогда. Вот чудеса! Она живая и теплая и пахнет так вкусно-вкусно - карамелька с начинкой из крови внутри. Кусни - потечет прямо в рот!
  Пальцами. Алиса снимала их пальцами - дрожащие красные теплые вкусные душистые шарики Юки и клала их в рот.
  Сегодня старые мудрые сломанные часы достукали чертову дюжину в полночь. Взорвался салют. Кричали веселые люди. Город в эту ночь не уснет - время их маленького счастья придет. Алиса любила смотреть на людей. У девочки красная ленточка в волосах. Вокруг неё цветы и мимо проносится змей. Огромный - но девочка не видит его. Глазами людей смотрит она на цветы для продажи - не видит его!! Как жалко терять, Алиса закрыла руками ребенку глаза. Люди шли, никто не смотрел - шептала слова. Их не увидят в ночи, они - те ключи, что будут искать - не найдут, они здесь и не здесь. Ребенка душа тонула внутрь Алисы. Из-под воды - светлые волосы, русые локоны, казалось ожившими змеями молодой и красивой души. Глаза цвета неба, внутри улыбка любви, что тает в ночи. На прилавке медленно засыхает любимая девочкой роза. Она не вернется домой - она останется здесь, внутри, навсегда. Она никогда не вернется в этот мир, не родится, не состарится и не умрет - она своим путем мокрой интимной до ужаса тьмы вдаль пойдет.
  Пальцы в крови. Алиса меланхолично облизнет их, смотрят на салют - этот дивный цветок, он врывается в привыкшие к ночи глаза и заставляет часто-часто биться сердечко.
  Отец и мать, они обнимаются и вспоминают свою молодость. Их дочь ушла навсегда, но они не заплачут о ней - забыли совсем, что рождалась у них девочка, продававшая цветы в эту ночь. И не было сна - лишь мечты, осколки желаний - ушли навсегда. Кончив слизывать кровь, Алиса вскочила на ноги и обернулась вокруг себя - иные глаза. В них много собравшейся тьмы. Они оставляют свет на ветру - он тает в ночи, словно дым от потухшей свечи.
  Внутри Алисы девочка с ленточкой цвета крови на локоне из русых волос целует кита. Она утонула, осталась внутри, достигла глубокого синего моря усталого дна - в ней нет ничего, спокойствие лишь, она расправляет в себе струны букв из затихших кошачьих карнизов, уютных цветочных лиановых ниш. В ней плавают мысли, растут чудеса, сгущается мрак и играет извечная детства весна. Она утонула - достигла безбрежного синего дна. Целует змею как касатку кита. Устами зовет окунуться в спокойствие вечного тайного дня.
  Алиса плачет - слезы текут и текут. Кеншин целует лоб перед сном. Он открывает ей рот и трогает сумасбродные задора клыки. Улыбается так тепло. Она смотрит, как он работает ночью. Они поднимаются на лифте с минус семнадцатого этажа. Она пытается разобраться в его завалах из книг. Она ночью - никогда не одна. Кэролл присыпается в городе из историй чудовищ и, вытянув руку - дотрагивается до его лица. В ней полыхают мечты, сводит бедра, в ночной тиши - она ласкает его голосом сна, она не видит его, не видит лица. В ночи смутно знакомый растет силуэт - дома, их тысячи миль, переходы души. Идет и идет. Она затерялась в ночи. Осталась лишь спать, посреди чей-то старой увядшей души. Она хочет света, ей хочется выйти под дождь. Он вновь обжигает лицо. И девочка сна тихо рвет себе чьи-то цветы у мраморной клумбы, а потом бежит из города прочь.
  А потом...
  Секретное окно - тайный сад. В нем она одна - и смотрит лишь на себя. Но та она - не она. Алиса смотрела, как Кэролл искала кота, пропавшего у людей, как дома её ждала теплая-теплая судьба - родная душа. Как он нес её на плече, а потом они вместе тушили торт из свечей - их так много, что Амэ пришлось помогать. Они держались за руки, по ту сторону берега из бегущего времени вспять.
  Как хочется встать и снова обнять... просто обнять. Прижаться - и не говорить ничего.
  Алиса шнурует колготки, ботфорты, перевязь, повязка на глаз, рубин у петлицы и черный берет, кровавая роза она. Шагает во тьму. Уходит от света из городов, туда, куда не уйти, шаг в невозможность останется здесь навсегда. Алиса уверена - это случится с ней еще раз, но время упрямо, приходится бежать слишком быстро, чтоб просто остаться на месте.
  
  Зеленая Страруда.
  Кирика смотрел в разбитое зеркало - и видел девочку с глазами цвета Джихада. В них горела планета Земля - зеленый мозг - он просто смотрел и горел. Яркий - и живой, дышащий и постоянно сражающийся - сам с собой и со всем, что он порождает в себе.
  Она любила самую дикую, чистую и яркую природу, любила Землю и жаждала обогнуть её столько раз, сколько успеет.
  Девочка с глазами цвета джихада помнила лающий голос Крэнберрис и полынь под редким в пустошах дождем. Разбитый автомат с Нюка-Колой и проржавевший пикап, в котором жил выводок змей. Любила гитару, огонь у костра, огромное звездное небо, смотрела, как петляет дорога, уходящая вдаль, и слушала запахи дождя. Она разбиралась в дожде.
  Она носила черную лакированную куртку с белой Шерифа Звездой, шортики и тонкий топ на подвязках. Её живот украшал шрам - она им гордилась, её сердце украшал шрам - она его не стеснялась. Она видела гриб, сжегший город грез и надежд, щекой ощущала ветер перемен, лицезрела чудовищ и помнила много чудесных вещей. Стояла на том холме, где полегли все дети Скарлет сестер. Все святые дочери прошлой войны. Она неслась по городу историй чудовищ, сидя за спиной Странника Джека, видела тени и слышала ржание призрачных коней, всадник без головы, коса шинигами - прежняя Кирика помнила, как они пахнут. Ей нравилось спокойствие бури.
  А потом она прошла. Оставив чистый и ясный озоновый свет. Падали хлопья пепла, а следом пошел первый горький снег. Цепочка следов вела в города, где сгорали мечты. Там была её душа - горела со всеми.
  Она была на том холме.
  Видела, как скрещивали мечи все Сорок Семь и была среди них.
  
  Шиповница арахиса и масло на животике у Ани.
  Я лежу на трассе, где нет машин, смотрю на почти черное дневное небо синевы и вся смеюсь.
  Тут и в правду почти нет машин, одна на сто километров одна на час...
  Я не самоубийца, если что, вы неправильно поняли или подумали.
  Просто лежа рядом в то ли земле то ли песке похожем на пыль, что покрывает растрескавшуюся землю, я бы не чувствовала "этого". Оно не только в небе - оно везде, в полыни и стоящих неподалеку кактусах тоже. Они эти странные колючие фигуры - прям как люди.
  Ежики с иголками.
  Можно это почувствовать, если нестись, давя со всей силы на газ, мне достаточно просто лежать.
  Земля и так быстра, а время и так несет меня.
  Я вытягиваю вперед руки. Вперед - значит вверх!
  -Вот че-ерт...
  -Я сейчас...
  А в горле привкус детства.
  Надо мной склонилась голова, она закрыла от меня солнце, что так неумолимо, как и время. В этом месте, в эти дни.
  -Мы едем дальше?
  -Или ты еще полежишь?
  Она издевается да, наверное, да... так и есть, посмотрите на эту улыбку!
  ***
   "Черный Кардинал" с виду был похож на катафалк. Четыреста литров бензина. Это как V6 поставить на мопед, только круче. Что-то в нем было притягивающее взгляд.
  -Что в нем притягивает мой взгляд? - Спросила Амэ воздух.
  Воздух дрожал. Во рту просыпалась жажда.
  -Сколько еще? - Спросила Линда. - Мы успеваем на концерт?
  -Звезда... звезда Шерифа?
  -Группа "Звезда Шерифа"! - Поправила Линда. - Она мой клон. Солистка. Выглядит как я, думает как я, дышит как я, но умрет не как я. Или я - не как она. Не знаю у кого из нас лучше судьба. Прямо Ноно Рири пустошей! А в глазах - розовые звезды... И она - на самом деле шериф всей еще живой Америки!!! Представляешь?!
  -Счастливая. - Прошептала с тихой грустью Амэ. Во рту полыхала жажда. Амэ не привыкла к ней, и почему-то пыталась осмыслить. - Я не знаю что такое "лучше". Когда-то понимала, что лучше для меня. А теперь - не знаю.
  -У тебя нет судьбы? - Спросила Ли. Она открывала багажник, под пристальным взглядом двух курящих на собственной заправке стариков-индейцев Ли ставила канистры с авиационным топливом. Поблизости было кладбище самолетом, и не скажешь - довоенное оно или уже после превратилось в свалку.
  Возможно, тут был когда-то военный аэродром.
  -У меня... - Сказала Амэ ветру, который нес пыль по улице. - Есть судьба. И она тоже дышит...
  Линда вскочила за руль. Она привыкла. Последнюю неделю Амэ разговаривала сама с собой. Или, по крайней мере, с кем-то, кого не увидишь обычными глазами. Линда поправила очки. В них отражался буро-желтый мир.
  Амэ закрыла глаза. Старая песня. Вокруг - люди, на всех желтые каски. Девушки, их трое. Толпа. Они выделяются из цветастой толпы. Венки? В руках - цветы. Они улыбаются. Мысли солдат: они обкурились травы, как жаль, мы не хотим этого делать. Мысли девушек: такой странный мир, мы никогда не хотели, чтобы он с нами такое сотворил...
  Залп. Потом - был залп.
  -Ам-э... - Жалобно протянула Линда, вцепившаяся зубами в обтянутый столетней кожей руль. - Мы едим или едем?
  -Куда?
  -На третьей планете от Солнца однажды зародилась белковая жизнь, она развивалась стремительно и спустя всего миллиард лет по планете уже бродили полуразумные создания. Когда-то тогда, в ту пору, активизировались полюса планеты и вывели разум из сна, жизнь пошла в новый виток, а планета вращалась вокруг Солнца. Разум охватил в раковые клещи некогда голубой шарик и грянула Последняя Война. Наша с тобой война. Осталось недолго лететь Земле, скоро снова раскроются ветви над полюсами и человек, выращенный за время полета истинной Земли вокруг истинного Светила, пробудится ото сна разума. Земля, Солнце и кучка небесных светил, одна звездная система, что никогда не вращалась вокруг центра галактики, а галактический год - лишь выдумка или мистификация. Давным-давно наш мир отправился в полет, летели в дали, не ограниченные взору, когда-то так давно от нашего здесь и сейчас Кто-то решил, что так будет лучше для нас - еще не родившихся, еще не сконструированных биологических машин, которые необходимы были, для нас - не знать конца своего пути.
  -А звезды нарисованы? Все эти?! - Она махнула рукой.
  -Если разрезать голограмму, там будет иная, такая же, только менее четкая. Наш мир - фон для путешествия планеты по имени Земля из точки А в точку Б.
  -Откуда ты это узнала? - Улыбнулась девочка.
  -Придумала.
  -Да?! Все не так?
  -Почему же, так. Это как танец белый лебедей у тебя перед глазами, за секунду до пробуждения!
  -Чего? - Растянуто протянуло создание в шляпке, словно жвачку сотворила из звуков.
  -Все-все, самое оно! Все так и никак иначе! Это вряд ли случится мире, где ты пьешь такую гадость как эта, но поверь мне - это точно было, то есть будет, то есть это есть. Потому что есть они. Для меня - скорее были. И они летели. Летели почти восемьдесят лет. Они хотели увидеть то, что сокрыто от любого наблюдателя. Пространственно временная цензура. Там, за кромкой бытия, за горизонтом событий черной дыры. Шел 2231 год, в нашем мире или в другом, таком похожем на наш. Был взрыв. Технологии вырвались на свободу. Инскины мерили Землю и чертили на траве Бога. Но люди хотели заглянуть за край. Туда, куда нельзя. Они искали голую сингулярность, стремление любви, внушенное богом. Они хотели. Увидеть. Ощутить. Попробовать. На вкус. В глубине. Что там? Возможно и ничего, а возможно и все!
  А потом случилось нечто. И оставшиеся существовать люди размышляли в кабинетах, укутанных в дерево, за сорок один световой год от Земли, у границы системы Дезнев-Калу, там где черное образование сосало звездочку маленькую и очень красную так давно, как человек жил на планете. Посасывало сквозь гравитационную соломку, как ты свой коктейль из мороженного и кофе. В вихре нагретого газа, в этом облаке материи и энергии было что-то невидимое для людей, но интересное. Там было две звезды - одна обычная, красный карлик и вторая - нечто. Чудовище. Так называют людей, стремящихся уйти в тень? Она не отпускала информацию, пряча за свой временной горизонт все таинство мира. Такие звезды называют черными дырами. Но была создана технология, позволявшая заглянуть туда, сохранить информацию вопреки энтропии, этого эфемерного призрака двадцатого и двадцать первого веков, которого всячески отвергала наука двадцать первого сожалея тайком о потерянном времени во имя пути в никуда. Такова природа человека - сожалеть. Но те, кто были тогда на мостике Атомска не сожалели. Они хотели. Хотели знать. Хотели видеть.
  И увидели.
  А потом была истерика и обмен впечатлениями. Знаешь, все походило на шутку. Еще бы - прилететь на край человеческого мира, прорваться сквозь невозможное, трудности века - так говори, чтобы увидеть неподдающееся объяснению.
  Знаешь, как тогда все объяснял субинскин корабля? Не феномен, как окрестили люди, а желаемое сокрытие. Он заявил, что все люди связаны в единую метаинформационную сеть, которая жива, мудра, разумна, невозможно и возможна одновременно. Человек, все люди - её глаза, её миры, как у человека бинокулярное зрение позволяет видеть объемный мир и рассчитывать расстояние до цели, так и у Человеческого Зверя, так её окрестили - мировосприятие, сотворенное чуть-чуть отличающимися друг от друга мировосприятиями десяти миллиардов людей. Это позволяет такому существу жить вне человеческого времени и пространства, относясь к своему существованию как к произведению искусства, ваять свою жизнь, с легкостью обращаясь в прошлое, чтобы подкорректировать себя, если нужно. У одного человека - одна временная стрела во всем многообразии многомерного времени, но у всего человечества - нет. И все-таки человек удобен: как ограниченный короткоживущий но чуточку гениальный инструмент, вроде очков, только для бога. О, ИИ в звании корабельного штурмана после пары временных пластов - тактов работы человеческого, но увы не машинного мозга, в течение которых он отметал одну за другой неинтересные идеи, остановился на этой и все тогдашнему экипажу прямо на месте и раскатал, огорошив их этим. Они спросили: почему РАНЬШЕ не были сделаны подобные вычисления? И он ответил им: раньше не были созданы условия для них, то есть как минимум не поставлены задачи, то бишь - просто не заданы вопросы.
  -А что они увидели? - Девочка вскрыла бутылку настоящей ядер-колы, по крайней мере, эта кока-кола так же как та, из вселенной Фоллаут, светилась в темноте.
  -Как, разве я не говорила? Лебедей. И представь себе, они танцевали! За горизонтом событий, огромные, невозможные, воскрешенные - по объяснению учтивого ИИ - человеческим коллективным существом из глубокой Бездны, где обитают мертвые людские души, где хранятся данные и метаданные людских жизней. Откуда-то из последней декады двадцатого времени была извлечена сама суть цензуры и вправлена в присутствовавших тогда. Ибо увидь они сингулярность в живую, ту особую, которую принято называть "голой" - мир прекратил бы существование, скорее всего, мир остался бы неизменным - возможно, но что бесспорно - это породило бы то явление, которому предшествует состояние сингулярности, это привнесло бы в нашу, а может и чужую к тому времени Вселенную новый большой взрыв, чего видимо не желал тот, кого когда-то замученные жизнью люди называли богом, а позднее не знающие мучения в своей кибернетической жизни Искусственные Интеллекты назвали "Людским Зверем". Поэтому все стояли и смотрели, и видели то, чего нет. Глюки, фантазии, сны, наяву или как-то еще, но их центр восприятия лежащий на грани общечеловеческой подсознательной бездны показывал немножко не то, что приходило с органов чувств. Так странно. Интересно, я всплесну руками, можно? Дело в том, что цензуру придумали люди давным-давно, кто бы мог подумать, что когда-нибудь это обернется против их стремления к знанию. Цензура людей удобна и она понравилась богу от людей, ня! Рыли яму и саму оказались на её дне.
  -Замечательная история. Только глупая.
  ***
  Полз, значит, по земле муравей и встретил человека.
  -Ты смотришь на меня свысока. - Заметил хмуро муравей.
  На долгие секунды повисло тяжкое молчание. Человек даже не знал, что ему на это ответить!
  ...
  -То-то же... - Пробурчал полминуты спустя муравей, и пополз дальше.
  "Нечего тебе ответить, да?", победоносно семеня лапками, думал он...
  Вчера один мой еще живой пока предок взял и сказал: "ты смотришь на людей свысока, тебе нужно учиться общаться с людьми иначе..."
  Иначе?
  Гордыня такая гордыня. И не знаешь уже, в землю тебе, что ли от них закопаться, чтобы с высока на все это х... безобразие не взирать.
  Ты ему скажи, муравью, про то, что от природы ты такой вышел, высокий. И никогда особенно не стеснялся своего роста, стеснялись его только муравьи, что ползали вокруг.
  Правда, когда ты говоришь "от природы выше", на тебя смотрят как на эгоцентриста, а стоит хотя бы намекнуть, что и других подобных себе знаешь - перестают смотреть как на эгоцентриста и начинают исподлобья взирать как на фашиста.
  Алиса Старк и Юля Рамштайнер, они же два в одном - сёстры Сайори!
  ***
  Надо сказать, что мой отец очень недолюбливал лесбиянок. А если честно - просто горячо и страшно их ненавидел. Бывало развалится на диване и давай вспоминать все обиды матери! Да-да!! Он и вправду считал, что моя страсть к коротким прическам у девочек (и, причем тут лесби?) передалась мне от матери. Он каждый раз мне твердо объяснял, что в фашисткой мол Германии нашу братию (так он называл богопротивных лесбиянок) расстреливали на пару со шлюхами. Метили черными треугольниками, пытали и расстреливали. Еще он говорил, что мне не надо быть уверенной в мужском шовинизме. Я не до конца понимала, по каким причинам не нужно быть уверенной в непонятно чем, но старалась ею не быть. Папочка очень строгим был у меня. Бывало, напьется и как начнет страдать своими излюбленными темами и самая популярная из них - женская любовь.
  Да-да, в самом широком блять смысле этого слова! Папочка не очень любил это слово - любовь - ему казалось оно бабское до омерзения. Именно поэтому он считал всех лесбиянок богомерзкими отродьями - они продали свою душу дьяволу за секс! И лучше было ему не перечить, не утверждать, что любовь между девушками обязательно сразу секс. Он как глянет! И начнет полчаса объяснять на все лады: как у баб мозги съезжают набекрень, как в шестидесятых-то годах где-то на диком криминальном американском западе лесбиянок лечили лоботомией, мужчины рыдали и не находили себе места из-за того, что находили своих жен в объятьях любовниц. Стрелялись даже - их и себя - проклинали тот день, "когда встретили эту шлюху" и так далее. Выходило, что они сильнее переживали, когда противником их оказывалась женщина (интересно почему?) нежели мужчина. То есть они себя считали бессильными в такие "грязные" моменты. Вот только не нужно было этого говорить папе. Папочка всегда был убежден, что бабы не верят в дружбу между мужчиной и женщиной, а она - есть. И она - Святая! И только грехоподобные твари, трущиеся друг об дружку сиськами уже никогда не поймут этого. Отец был не очень набожным, на самом деле он часто богохульствовал, особенно когда выпивал, но тут он становился словно священником на проповеди. Еще он говорил - бессмысленные. Папа считал, что в жизни лесбиянки не остается никакого смысла кроме ежечасного совокупления, причем детей они рожать не могут, а значит, человечным будет их сразу прирезать как свиней. "Резать всех как свиней" было его излюбленным занятием. Он резал так политиканов продавших свои души дьяволу за взятку, резал так попсовую эстраду отравившую воздух своими гундосыми голосами, резал американцев, мексиканцев украинцев и чеченов, легче признать, что были существа на планете, которых он не резал как свиней, чем утверждать обратное. Он так увлекался, что начинал мне даже угрожать. Правда до пощечин доходило редко, а еще реже до рукоприкладства, ну и совсем редко меня выпоров как какую козу ставили в угол на самый себе настоящий сухой горох от чего мои коленки становились похожи на его пятки. Было очень больно, особенно после первого часа. Но потом я засыпала и меня уже сонную перетаскивали в кровать. Папа очень не любил, когда я приводила в дом подруг, зато ему всегда нравилось мерить меня с кем-то из соседских мальчиков. Излюбленным занятием отца было измерение расстояния от моего клитора до пупка при помощи металлической линейки и нанесение его на стену рядом с целой серией странных, загадочных, а порой и пугающих мое бедное воображение отметин.
  У отца всегда был ворох теорий насчет лесби. Он плевался при упоминании любого слова со слогом "лес", например, он ненавидел своего соседа за то, что тот после, во время и зачастую перед рыбалкой хвалился своими познаниями в марках лесок. Наверное, он считал соседа скрытым лесбияном. Еще папа ненавидел романтические фильмы, любые комедии, кроме тех, в которых главный герой мучает женщин, а создателей мелодрам он много раз вслух обещал повесить на нашей калитке. Папа никогда меня особо сильно не мучил, за исключением его постоянных лекций о том, как его мучает моя мать.
  Однажды он услышал где-то по зомбоящику (тогда его еще называли телевизор и относились с должным почтением как к почти единственному источнику новостей, это было ну очень давно, я тогда была классе во втором или третьем) как какой-то комик твердо и категорично заявил, что все мужчины тащатся от лесби, потому, что мечтают затащить в свою постель сразу двух женщин даром. "Мол, одна бесплатно", так он сказал. Ярости отца не было предела, он кричал: я презираю, даже не ненавижу уже - презираю их!!! Весь вечер он мне рассказывал о том, как мужчина предложил женщине святую чистую искреннюю дружбу, а она предпочла Святой Дружбе грязный мерзкий ежедневный богопротивный секс с соседкой. После чего телевизора у нас не стало, и отец обходился радиоприемником у себя в комнате. Позже появился интернет, но быстро исчез - сразу, как отец увидел завлекательные баннеры. На них полуголые девушки стояли в обнимку. Отец закрыл мне левой рукой глаза и выдернул провод из модема, наступив на тот ногой. Так выдернул, словно тот был предназначен для этого. То есть сломал он модем. После этого я знакомилась с сетью только в гостях у моих друзей, как на зло папе - в основном подруг.
  Отец часто с грустью смотрел на меня, пока я рисовала девичьи прически и глазастиков из аниме. Почему-то отец с детства был уверен, что я вырасту лесбиянкой. И кажется, я по мере взросления только усиливала его тревогу.
  ***
  Это помещение напоминало листок бумаги, на котором штрихами нарисовали старую мебель, подрисовали паутину, она оплела эту мебель и стала частью неё самой. Затем немножко настрогали стержень карандаша - но его не затачивали! Просто в ход пошел палец, которым создали старые обои и деревянный пол, изъеденный мышами необыкновенной величины. Чуточку шума, но прежде - голову оленя над уничтоженным явно прямым попаданием Санты в трубу камином. Затем взяли лист, сдунули с него пыль и сложили в аккуратный домик.
  -Все нарисованное?
  -Нет. - Сказала Амэ. - Просто у этого места особая аура, оно еще ждет своих хозяев и вместо того, чтобы стареть - вспоминает свое прошлое.
  Тонкие пальцы Амэ аккуратно взяли ножницы.
  -Жёлтые, - заметила Линда. - Прямые, - добавила она, заметив молчание в глазах Амэ.
  В этом доме притаилось спокойствие, желавшее тишины их сердец.
  -Тут так спокойно. - Линда вытянула руки вверх, она потянулась мартовским котом и улыбнулась.
  -Хочешь остаться тут навсегда? И нам не нужно будет ехать на какой-то там концерт посреди выжженной полвека назад равнины, штат Техас.
  -Когда-то я была "вооружена" такими ножницами. - Амэ сказала эти слова так тихо, что только её подруга смогла их услышать.
  -"Вооружена"?
  -Ага. - Амэ сложила пальцы крест-накрест и улыбнулась мягко, словно с головой ушла в какой-то старый детский мир.
  Они нашли старое письмо. Наверное, оно лежало тут с 1989 года, именно эта дата стояла на желтом конверте. Письмо было адресовано местному каналу, а точнее его владельцу.
  "Хватит показывать рекламу со счастливыми семьями по телевизору, это вызывает ярость у обычных людей!" - Эмоционально прочитала Линда. Амэ потерлась в её щеку своей.
  ***
  -Кто тут сидит? - Внимательная Амэ задала вопрос животрепещущему углу комнаты.
  -Я тут сижу. - Ответил угол. - Если мешаю, могу уползти, но далеко я не уползу - вы так и знайте.
  -Что с тобой? - Амэ уселась на колени, смотря напряженно в угол.
  -Горох принести? - Линда чуть закусила губу и наклонила свою подвижную голову вбок, игриво так, словно присматриваясь. - Ледяную воду, полотенце?
  -Нет, спасибо. - Совершенно серьезно и очень учтиво ответила Амэ, обернувшись, затем снова устремила изучающий взгляд в угол.
  -Она тебя не слышит, говори смело, если что - я дам тебе уползти.
  Краешек угла пошевелился, и оттуда вытянулась маленькая рука, когда угол "вернулся на место", он был вроде тот же, а с другой стороны - совсем иной. Но Амэ не интересовали углы. Перед ней лежала маленькая девочка с округлым отверстием в животе. Вдобавок она была совсем голая, но это тоже не так сильно интересовало Амэ, как собственная эта дырка.
  Амэ дотронулась до её края и попробовала палец на вкус.
  -Сочная, жить будешь...
  -Спасибо. У тебя есть масло?
  Девочка с длинными прямыми черными волосами смотрела спокойно и говорила спокойно, но тихо, словно не хотела тратить свои силы на громкий и совершенно не нужный разговор. Подошедшая Линда покачала головой.
  -Я не умею такое лечить. Я не справлюсь.
  -Ежики не справились. - Девочка-невидимка вздохнула. - Они к тому же закончились, почти. Я и не знала что у вас так мало животного корма! Представляешь, меня тут все пытались съесть!
  -Была война.
  Амэ встала, глядя на девочку сверху вниз. Этот взгляд любой не знавший Амэ столь же долго, как её знала Линда, принял бы за надменный и даже слегка презрительный. Вообще, с Амэ легко можно было ошибиться, она была словно котенок среди дворовых псов - "рычала", когда ей хорошо и махала хвостом, когда становилось плохо. И в результате - её никто не понимал. За исключением самых близких людей.
  -Масло будет. - Сказала Амэ. - Машинное сгодится?
  -Нет. - В голосе девочки-невидимки послышались еле заметные нотки мольбы. - Подсолнечное нужно, любое, любое растительное!
  Амэ повернулась к Линде и отчеканила тихо:
  -Надо было брать тот супермаркет.
  -Там ничего не было. - Линда вздохнула, и медленно шагая на кухню этого полного неожиданностей дома, бросила. - Пойду поищу тебе масло, только оно такие раны не лечит.
  -У меня - лечит. - Слегка самодовольно улыбнулась девочка, сидевшая бог весть сколько времени в углу невидимой. Вжавшись спиной в стену, она стала медленно подтягивать к себе ноги и подниматься вверх. Все это время она смотрела на Амэ. А Амэ - на неё. Так она и вставала, с полминуты, пока не оказалась стоящей спиной к стене, сквозь её живот был виден золотистый кораблик на обоях. Он быстро становился красным.
  -Стоит пошевельнуться - и она опять открывается. Меня Аня зовут.
  Линда вернулась с довольным лицом и мутной бутылкой масла. Аня вытянула руку. Линда молча положила в её руку находку. Довольно посмеиваясь, Аня стала поливать рану маслом. Линда спокойно взирала на эту сомнительную операцию, затем резко обернулась к задумчиво молчавшей Амэ.
   -Это твой принцип "цензуры реальности"? Невидимка в углу комнаты?
  Амэ словно очнулась от комы, она вздохнула с явным толчком, она вздрогнула всем телом, даже зрачки резко увеличились, так бывает, когда у человека с остановившимся сердцем внезапно оно снова начинает биться.
  -Невидимка? - Амэ стала загибать пальцы. - Не видимый, не пахнущий, не слышимый, не оставляющий тактильных ощущений, он полностью исключен из твоего восприятия реальности, но он существует. Ты не почувствуешь его даже если столкнешься с ним, но он запросто может разрезать тебя провдоль, правда после этого и твое тело будет автоматически исключено из восприятия иных людей, ты сам посмертно станешь невидимкой.
  -И во всем этом виноват Бог?
  -"Виноват"? Можно и так сказать. А можно и иначе. Просто это есть, с точки зрения иных, и этого нет, с точки зрения людей.
  -Но я же об этом теперь знаю.
  -Даже, даже если ты человек - какой тебе от этого толк? Что ты можешь сделать? Воспользоваться своим знанием? Знание которым человек не может воспользоваться бесполезно для его, он таким выращен эволюцией, по имени Бог.
  -Что ты еще знаешь об этой Ноно Рири?
  -Говорят, она Луну прострелила.
  -Девочка, которая прострелила Луну. - Амэ с серьезным видом села на краешек стола. - Это объясняет метеоритные дожди повсеместно и ты права, с недавних пор мне уголок нашего ночного светила кажется слегка скошенным. Словно бы... - Амэ развела руками, - сбитым. И садится она не там где следует, на тринадцать градусов севернее летом, на пятнадцать южнее зимой.
  -Ты следишь за Луной? - Всмотрелась в её глаза Линда.
  -Я любила это ночное светило, она никогда не решалась гореть сама по себе, всегда только отражала свет. Мне это ближе. И я заметила, что что-то с ней не так. Я знала раньше девочку, которая так стреляла.
  -И как её звали?
  Амэ взглянула на небо, где не было луны. Линда обошла её кругом, скосив глаза и тихо насвистывая.
  -На спор, наверное, - наконец произнесла тихим шепотом Амэ.
  -На спор что? - Наклонилась вбок Линда.
  -Я не знаю, зачем еще было ей совершать подобную глупость.
  -Да-а?
  -Она всегда была... - Амэ запнулась.
  -Была? - Вытянулась справа от неё лозой Линда.
  -Да была... - Амэ сжала зубы.
  -Правда-правда?
  Амэ не смотрела прямо перед собой.
  -Что, не можешь сказать, что она была дурой?
  -Она всегда поддавалась на провокации. - Нашлась Амэ.
  -Хи-хи... - Аня закончила поливать свой животик маслом и довольным язычком облизала горлышко бутылки. Её живот шипел как сковорода и от него поднимался густой пар.
  ***
  У человека на груди был плакат. Надпись кровью, а может и кетчупом по картонной коробке.
  -Апокалипсис близится, подайте сто тысяч долларов на укрепление веры и строительство церквей по всем миру!
  -Что? - Сказала Амэ.
  -Нет ничего. - Ответил старик и снова завопил, брызгая слюней и разбрасывая во все стороны листовки.
  -Если конец впрямь близок сто тысяч не помешают, верно?
  -Но и не спасут?
  -Но и не помешают.
  -Но и не спасут...
  -Не помешают спастись!
  -Он не знает, - шепнула Линда остальным девочкам, - сказать?
  Амэ покачала головой.
  -Он знает. - Заметила она твердо, как никогда. - В его мире не было войны.
  -В его мире? Нэ? - Линда изобразила на лице шестерку якудза. Попросту говоря, она выпучила нижнюю губу и стала говорить ну очень мерзким и вызывающим тоном. - Теперь у каждого бомжа Амэ будет искать внутренний мир, нэ?
  -Внутренний? - Развернулась к ней с нескрываемым и искренним удивлением Амэ.
  -Слышь, кончай придуриваться, нэ?
  -Так странно. Я искренне не придуривалась, впрочем, я подумаю над этим.
  -Чтобы начать придуриваться?
  -Над тем, почему мое отношение к произносимым словам так разнится с отношением других людей к ним. Впрочем, мне легче, ведь я изначально никого не хотела убеждать! Подумать страшно, какие бы мучения я испытала, постарайся в чем-то кого-то - например вас - убедить.
  -Ты все еще веришь во внутренний мир бомжа?
  -Я не говорила про внутренний. - Озадаченно осталась стоять Амэ. - Линда, ты не веришь в существование иных миров?
  -Я их не видела, не слышала, не чувствовала и я никогда с ними не трахалась - с чего я должна в них верить?
  -Так значит, ты все-таки веришь в мир своих ночных урбанистических эро-фантазий? - Вика понюхала Линде шею и получила слегка снизу в челюсть. Пока Вика вылезала из сарая, который едва не снесла целиком, Амэ рассказывала Линде про "тонкий внутренний мир постядерного бомжа".
  -Для него не было войны. - Сказала Амэ и развела руками, словно ножницами. - Просто не осталось никого, кто бы мог подтвердить его слова.
  -Бомж путешествует по параллельным реальностям?
  -Нет, конечно же - ты думаешь, что реальности могут быть только параллельны? У каждого человека своя реальность, но все они связаны между собой так крепко, что большинство не заметит разницы и никогда не сможет эти нити разорвать.
  -Прошивка реальностей?
  -Да. - Амэ улыбнулась. - Корешок блокнота Бога. Ученые еще назвали его молекулой дезоксирибонуклеиновой кислоты. Это то, что делает нас похожими. Это то, что делало нас людьми. Пока мы были молоды.
  -Мутанты хреновы... - Пробормотала Линда, заводя свой "черный кардинал".
  ***
  Их было много. Они хрустели, шелестели и рвались, если чуть-чуть напрячь пальчики. Их было обескураживающее много.
  -Я ностальгирую по великой депрессии.
  -Да?
  -В профиль Франклин был красивее. - Линда критически разглядывала купюру на свет. - Это супердоллары.
  -Лучше обычных?
  -Да, дешевле в производстве, корейские потому что. А на ощупь - такие же.
  -То есть - это фальшивки?
  -Конечно.
  ***
  Пуля пролетела по ресницам и задела ухо, немножко его разорвав. Глаза моргали, груди вздымались - девочка никак не могла прийти в себя.
  -Это волшебство, верно?
  Но девочка не была согласна считать эти мгновения волшебными.
  -Амэ, мне можно твои трусики? - Тихо шепнула она и Амэ с готовностью стянула их. Было слишком поздно мотать головой и извиняться в том, что не знала, что трусики всего одни.
  -Давай носить по очереди. - Сказала примирительно Амэ и совесть девочки смирилась. - В общем-то, мне они не особо нужны, да и твои я постираю - когда воду найдем не светящуюся хотя бы. Просто они - память. - С легкой любовью протянула Амэ и закрыла глаза. Вика понюхала их с наслаждением.
  -Так приятно пахнут. - Заметила она и, улыбнувшись, поцеловала Амэ в нос. Потом в глаз. Затем обняв и прижав к себе - в мочку уха. Когда она отстранилась - полминуты теплых детских объятий спустя, то увидела, как Амэ плачет от удовольствия.
  Вика шумно втянула запах лица Амэ и лизнула её губы - сначала медленно, просто провела языком по губам. Потом еще раз. После чего взяла своими тонкими пальчиками Амэ за шею и поцеловала по-настоящему. Она старалась просунуть внутрь язычок, но Амэ не сразу поняла, что именно Вика хочет сделать. А может и сразу. Просто раздумывала - отвечать или нет.
  Вика старательно вылизала Амэ язычком перед сном, чувствуя, как та чего-то смущается. Когда дошла очередь до груди, Амэ сильно покраснела и слегка застонала. Когда Вика лизнула между ног - там, где больше не было трусиков - у Амэ вырвался тон. Но почему-то Амэ сразу закрыла свой лобок двумя ладошками, и Вике пришлось сдаться. Она просто потерлась своей маленькой грудью о нежности Амэ и тихо уснула рядом с ней.
  Линда разбудила их под утро тем, что запросто плюхнулась между телами и в наглую стала раздвигать, отбирая единственное одеялко.
  -Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
  Сонная Вика, накручивала локон черных волос, не понимая - это было написано ан её лице - того, что случилось вчера. Но понимание возвращается быстро. Уже через минуту она снова обняла Амэ и Линду обеими руками и сладко потянулась.
  -Ага, данные сливаются через "предсмертный сон". - Амэ говорила с утра как робот, но очень такой милый робот - с приятным таким интерфейсом, класса "вокалоид".
  -Куда?
  -Наверное, Богу. Важнее - как. Но и на это вопрос мы нашли удовлетворяющие науку ответы.
  -Ваша Наука - нимфоманка!
  -Скорее - пока нимфетка.
  -Ребята, я так рада, что нас бэкапят!!!
  -Ребята?
  Вика схватила обеих подруг за груди и стала тискать, вскрикивая и получая тумаки от Линды. Амэ не сопротивлялась.
  ***
  Их было много. Они гудели, словно рой рассерженных пчел. Они толпились вокруг огромной площадки - оттуда, с неё, доносился прерывистый грохот "канонады".
  -Боже, это море зомби! - Воскликнула Аня. - Мне нужно зарисовать это событие!
  -Это не зомби. - Скривилась Линда. - Это фанаты, просто они многие годы не мылись, и все это время копались в руинах города.
  -Фанаты кого? Тем более мне нужно это зарисовать!
  -Фанаты группы. Группа называется "Звезда Шерифа", у её солистки "необыкновенный вокал", и да - у неё настоящая серебряная звезда шерифа в петлице. А еще её зовут Ноно. Ноно Рири, и она одна на пустошах может собрать такую толпу "зомби", и уж точно одна - остаться после этого с целыми, не съеденными, даже нисколечко не обглоданными руками и ногами...
  Линда отвела глаза.
  -А еще она украла мой имидж. Целиком. Я его первая придумала!
  -Она просто не знала, что ты была первой. - Амэ положила руку на плечо раздосадованной девушки. - Ты её не знаешь так хорошо, как знала когда-то я. Она ни у кого ничего не может украсть в принципе.
  -Люди меняются.
  -Да. Но она - нет. Ведь она - Ноно Рири. И она всегда ей была, даже когда все - и я в том числе - называли её Флорой.
  
  
  Восьмибитная Луна
  -Зачарованная клубника.
  -Это просто цвет. Непривычный, да?
  Красный. Казалось - он раскален. "Она - точно парная!", решила Арису и опустила один полосатый длинночулок антенны ниже другого. Луна смеялась, злобно ухахатываясь над пролетавшими в воображении людей звездочками, казалось - она закусила от досады губу, но Арису знала - это кровоточит вторая Ева.
  Рядом с Луной на небосводе скалился черепок, весьма стильный, Арису это знала.
  Знать - профессия Арису. Не сказать, чтобы знание, пусть даже не загрязненное истиной доставляло ей удовольствие. Деревянный корпус ультрабука класса "Убик-01" давно уже не корпус мольберта, но собранная внутри начинка, проработав три эпохи отнюдь не планковские и все еще жива.
  -Роб.
  -Да.
  -Она горячая?
  -Клубничка?
  -Она ведь красная, Робби!
  -Красное смещение. Она удаляется от тебя.
  -Еще бы, дурень - ВЕДЬ ОНА ОСТАЛАСЬ В ПРОШЛОМ!
  Арису задумалась над тем, что пока она жива - клубника и впрямь удаляется от неё, ну или Ариса от клубники, поэтому может быть дело тут действительно в красном смещении.
  Роб мечтательно взглянул на звезды. Ариса с завистью перехватила его взгляд. Тут вообще есть что-нибудь кроме звезд?! И все же, хоть Орк далеко не лучшая планета, но звезды тут - чудесные, правда, здесь холодновато с тех пор как Орк ушел к рассеянному диску солнечной системы. Когда-нибудь Орк все-таки достигнет коричневой Немезиды. Будет теплее? Арису не знала. Не для людей, в общем планетка. Да и не планета вовсе - а траснептуневый объект: раньше такие гордо звали Астероидами на случай, если кто-то захочет вдруг стать Маленьким Принцем.
  Или - Принцессой. Фиолетовый, красный и ярчайше розовый с синим - таков он, этот мир. Есть еще все оттенки серого и фальшивый золотистый. На серебро денег у Творца не хватило.
  -Ам. - Сказала Арису, кусая микропленку, на которой парная клубника поедалась девчушкой с конопатым носом. - Хочу её.
  -Девочку?
  -Клубнику, бака! Она наверняка кипяток! Изжаришься, но я её ХОЧУ!!!
  А потом они снова вместе смотрели на звезды со свалки космомусора xdendi-29817.
  ***
  
  Чистильщики и контакторы.
  Синонимия и Симфония снова не вернулись на базу. Декан - паренек лет пятнадцати на вид - полулежа в кресле у Дхатмы, лениво грыз чипсы. В комнате восемь, закрытой и освежеванной росли два эмбриона. Время взглянуло на Дека - осталось восемь часов.
  Можно и поспать, - решил он, растягиваясь в жидком кресле. Мальчика разбудит толчок в голову. Перед её открывшимися глазами висело бледное лицо Симфы.
  -Хотим выйти. - Сказала она капризно.
  -Что не наигрались еще? - Слегка зло бросил он. На самом деле злости в пареньке не было, просто была легкая усталость и меланхолия, от которой клеило в сон. Но пока девочки не на базе, отдыхать ему нельзя, и спать тем более. Но Система и не даст ему заснуть, такая вот игрушка у него под боком. Другое дело - всегда можно её отключить. Третье - всегда можно вернуться назад и сообщим Всем Им, что угорел он малость на Ксенозе.
  С этими дуррами.
  Мягкие русые волосы, свитые в замысловатые косички, две груди первого размера, жмущие в костюм из прозрачной ткани, обтягивающей тело, словно кокон после зачатия. Узкие бедра, которым никогда не пропускать сквозь себя рядового младенца, зато быть вечным кормом. И еще курносый нос с веснушками, не то, что этот акулий у второй.
  Сина.
  -И что вы там будете делать? - Зевая, он рассматривал слегка раздраженное лицо Симфы, Сина пряталась у той за спиной. Она смотрела хмуро и сосредоточенное, одновременно мягко и расслаблено и как-то уж больно флегматично.
  -Дети.
  -Не ругайя! - Предупредила Симфа. - Ты знаешь насколько Все Это важно?!
  -Я думаю, сегодня опять буду смотреть хентай с тентаклями... - Ответил им на Важное Декан.
  -Установить контакт с непременно разумной формой жизни, обитающей на...
  -Угарном. - Подсказал Декан.
  -... на угарном спутнике красного карлика, оказавшегося так близко к Земле, разве это не является первостепенной задачей...
  -Во имя и присно и во веки веков. - Закончил Дек, всплеснул руками, открывая им ход. - Если они и сегодня тебя сожрут Син-Сим, я тут все к чертовой матери разнесу и улечу, отрастать будете на орбите.
  -Ну, мы пошли. - Мягко и по-детски, но в тоже время чертовски деловито задала риторический вопрос Сина, в руках она вертела щелку сапожка, заправляя туда сланцы, не дававшие ногам поджариться на неостывшем после очередного дня грунте. День в этой дыре напоминал гиену огненную - все живое и не очень пряталось под землю, а с неба спускался ревущий огонь. Око терминатора летело по планете, сжигая все и опаляя остальное.
  -Ну, идите. - Против обыкновения помахал им рукой Дек. После чего натянул наушники и взял в руки книгу. Капсула базы, в которой они жили, была не очень новой, но три отличия от старушек наблюдались.
  Отличие первое: их доставил сюда гравитационный парус. А значит, крестолес был протянут от Земли сюда, а значит, все эти игры в общение с монстрами и следующую за этим неизбежную смерть могли продолжаться вечно. Дек был мальчиком, а значит, скучал, Симфония и Синонимия были девочками, собой выделки, а значит, энтузиазма в них хоть отбавляй.
  Все это продолжалось полгода.
  Второе отличие: все было заполнено гелем ЛСЛ. А значит белковые нанороботы делали книги и чипсы питаясь бесконечной энергией бездны, короче скучать он мог тоже вечность, и так и не загнуться от скуки. Только пожелай - и все появится в твоих руках, но как пожелать желание?
  И отличие третье: Он не мог спать. Из-за крестолеса. Растянутый с земли, он воскрешал девочек-контактеров, но в отличие от наномашин, хранящих память Лиц в материальной бездне, крестолес хранил их в бездне иного толка. Еще давным-давно, в античности, был такой архаизм - "кладбище" - когда люди умирали, их тела не кидали, где попало, как в средние века стали выбрасывать, а "хоронили" "по обычаям". Кладбищ не стало, но лес крестов остался. Память человека оставляет только три процента для его жизни, остальные девяносто семь - бездна, связанные между собой девяносто седьмые раньше были сосудом для хранения мертвых душ, а потом их поднимали - это называлось реинкарнация. Уже тогда, в те времена люди догадывались о механизмах в них творящихся ежечасно. Прошли века. Кладбище заменил искусственный крестолес, летя в космос, люди тянули с собой нити бездны. Поэтому Дек был мальчиком, поэтому он был нужен на базе и не в спящем состоянии. Каждый раз засыпая рядом с ним, Син-Сим сбрасывали в него теневые копии своих душ. А позже они просто изучали записи своей смерти и решали, что нужно изменить в следующей вылазке к Монстроу. Крестолес работал на ура даже на расстоянии полпарсека от Земли. Темная, невидимая звезда оказалась обманкой. Это еще предстоит понять физиками от Инскинов каким макаром тут такое пекло. Но ад был прибежищем жизни, с неё и пытались наладить контакт Дети в телах девочек.
  Абсолютно неагрессивные, способные получать удовольствие от жертвы своих тел. Им по-настоящему нравилось, когда их ели. До поры до времени и ему нравилось все это наблюдать. Но потом пришла скука. Все стало казаться бессмысленным. Инопланетяне - бессмысленными голодными тварями, девочки - идиотками от общества власти БДСМ.
  А капсула базы со сложенным и оставшимся на орбите парусом - тюрьмой.
  В этот раз они Симфония и Синонимия снова не вернулись на базу.
  Зато мерзость размером с их базу, с сотней пастей, что обитала в расщелине Кассиньо, не голодала. Возможно, она считала их деликатесом. Может - презирала все способы сигнализации во всех диапазонах, может само общение для неё - признак варварства. Может это разум, который не считается с остальными. Эта тварь до чертиков напоминала Деку старых добрых античных фантазеров, описывавших первый контакт в книгах, подобия той, что он сейчас держал в руках.
  Глупые люди, жестокие и самовлюбленные, мелочные и корыстные, эгоисты, думавшие только о себе и разглагольствовавшие о морали и этики. Они рвались к звездам, находили разумную жизнь и устраивали войну.
  Так сладко от этих старых грез! Их он понимал теперь, наверное, лучше, чем вечно восторженный и доведенный селекцией до абсолюта материнский инстинкт девочек. В итоге все Син-Сим разговоры с Деком о Высшем сходились в одном - им нужно продолжать попытки! По мнению Дека все сходилось на том, что девочкам нравилось быть закуской. С удовольствием не поспоришь, ведь так? Какая к черту разница, что тебе нравится убивать или быть убитым, нажимать на курок или ждать пока тебя сожрут.
  Деку очень хотелось устроить тут маленькую победоносную войну и улететь к чертям.
  "Хрум", - чипсина отправилась в рот. В руке, плававшей в жидкости, как и сам Дек, как и все, что его окружало, тут же выросла новая. Наниты собрали.
  Нани - значит "Что?" Вот что ты хочешь, то и получишь. Это реклама такая у этих существ. Они у тебя в мозгу вечно пищать хором: "Что-о?"
  И улыбаются как древние герои мультфильмов.
  На экране, в стиле самой старой фантастики - огромном и черно-белом, тоже собранном нани по его желанию, с помехами и жуткими звуковыми рефлексами, невозможными в подобной атмосфере гидра прозрачная и очень мерзкая на вид отрывала челюстями ногу Сины. Из развороченного живота Симфонии вываливались внутренности, они текли, текли красными потеками по прозрачной белесой субстанции, из которой эта тварь состояла. Разумная значит?
  Дек потянулся и приказал опешившим нани сделать ему черный чемоданчик. А половине уплыть за периметр и приготовиться к активации, собравшись в цепные концентраторы синтеза.
  Сейчас он тут повоюет!
  
  
  Синяя-синяя Рей.
  Тут так холодно... и мерзко...
  Старый дом был старым в самом плохом смысле этого слова. Везде банки, склянки. Пентаграмма на полу. Это кровь или краска?
  Наверное, дети. Лесли подумала - а ведь когда-то тут жили счастливые люди.
  Лесли сняла одежду и подумала еще над нижним бельем. Растянула трусики, рассматривая свой лобок. Потом решила не раздеваться полностью. Веревка была не то, чтобы новая - прочная, надежная и простая. Лесли любила все простое, особенно тот мир, который остался далеко позади.
  Вот если бы тогда его можно было спасти...
  Решение повеситься возникло у Лесли спонтанно - когда она сосала член. Он был длинный и странно пах. Лесли провела пару раз по нему неуверенно языком, а потом поцеловала головку... а потом две сильные руки взяли её головку за светлые локоны и вставили хуй по самые гланды так что только мохнатые комочки в мошонке подрагивали, а Лесли чувствовала... что задыхается.
  И внезапно - ей понравилось это ощущение отрыва от реальности. Громко звучала музыка, чуточку пьяные в эту ночь, такие веселые голоса, звенела посуда. Чистый дом, полный чистых людей. Музыка неслась из зала. Лесли помнила люстру - она была слишком большой, тысячи свечей горели в ней. Еще она помнила столик, который толкала девушка со странной прической. Все было как во сне.
  Лесли болталась на веревке, в тот самый момент как начала задыхаться - почувствовала еще кое-что. Кто-то ковырялся в её трусиках. Она не поверила в это, ведь она вешалась одна, но факт оставался фактом - давление внизу живота нарастало. Потом ей, конечно, стало не до этого, особенно когда заплясали искрящиеся радостные звездочки. И все же - может, это было простое онемение?
  "Ну вот", мелькнула сонная мысль, "и повеситься как следует не смогла, мало того, что шея не сломалась и теперь я просто задыхаюсь, так еще и что-то заползает в мой живот..."
  Однако какое-то время спустя она уверила себя - все ей просто кажется, так как Лесли не могла чувствовать ноги - они стали будто ватными, вот ей и кажется, что в животе копошится. И давит...
  Это было сутки назад.
  Огромная фигура на фоне открытого окна. Звезды. Запах весны. У Лесли был чувство де жа вю, когда между ног стало давить - все сильнее и сильнее, пока что-то в ней не сорвалось. Лопнуло, наверное, и она, смотря в сторону, чуть ли не плача, всхлипнула и закусила пальцы. Потом было легче, не так больно, ощущение грязного холодного дождливого дня не покидало её на этой застеленной красным постели до самого оконца.
  Это было как жизнь. Вот к ней Лесли привыкнуть никак не могла. Слишком холодно. Пальцы немеют и грязно в душе. Возникло лицо из детства, оно было таким знакомым, таким - словно вместе провели не пару недель, а много-много жизней. А потом все ушло, какая-то тьма, какие-то сумерки каких-то отравленных желаний.
  Лесли попыталась скосить глаза вниз, но вер сплывалось, девушка не могла видеть отчетливо. И все-таки казалось - под ней расплывается красноватая лужица. Кап-кап, капает что-то из Лесли на холодный металлический пол. Хрипа уже не было слышно, в ушах бил набат. Когда все стало окончательно мутным, Лесли почувствовала запах крови.
  В голову - ударила похоть. Жить не хотелось, но захотелось саму себя изнасиловать. Задушить.
  "Я - веревка", решила Лесли и попыталась стянуть петлю покрепче, чтобы ускорить сладостно-тошнотворный конец. Так она почувствовала, как тонкое тело почти еще подростка дергается, а живот - сильно растягивается. Это была самая настоящая предсмертная чертовщина, которую Лесли так сильно любила.
  "Я сокращаюсь, значит, я - мир". А где-то капает вода, сводит судорогой ноги. В голове взрывается шар из иллюзий и хочется уплыть... в никуда.
  ***
  Рей рассматривает Лесли: как дергается та, как кровь бежит по тонким узким гладким бедрам. Она была красива в этот миг как никогда.
  -Люблю тебя.
  Не слышит. Бьется, дикость, хочется обнять. А справа нарастают острые как звери зубки-зубки. Рей оглядывается. Вокруг лишь - тьма. Так хочется любви. "Войди в меня, прошу!"
  Глаза. Два маленький сияющих во тьме костра. Все жарче, этот холод из огня. Арису улыбается и тычет пальцем в пупок Рей.
  -Ням.
  Голову Рей берут две мягкие лапки и прижимают к лону умирающей Лесли.
  -Нямкай.
  И Рей - нямкает. Кровь течет по щекам как слезы. Лесли плачет. Глаза Рей расширяются, когда понимают - слезы сейчас добегут по вздувшемуся животику Лесли и капнут в глаза Рей. Красные-красные глаза Рей примут слезу цвета голубого неба. Рей закрывает глаза, и слезы текут по векам. Так хорошо. Рей глотает кровь и плачет сама. Гладит бедра и ягодицы, касаясь цветка, сует туда пальцы и слизывает с них. Глаза - к носу, она мила. Это сладко, как жить - только наоборот. Рей отрывается и, расправив руки - танцует. Арису прыгает на стену и оказывается на потолке. Они кружатся в танце, прям как Кирика и Кэролл. Взявшись за руки - счастливые и грустные, тонкие, какие же они тонкие в этот миг. Кажется - в них мира нет, есть лишь осколки воспоминаний тоньше тончайшего листка.
  Тонкий, тонкий мир их сцепленных рук, какой же он тонкий!
  Чернила. Они вытекают из Рей и ложатся узорами на мокрый окровавленный пол. Все это не написала Лесли, не успела. В ней - целый океан. Там улыбающийся мальчик и осколки криков чаек. Есть море - прилив. Ракушка, девочка и мальчик на берегу моря. Которое - зовет.
  -Войди в меня. - Шепчут губы Рей, а глаза - Читают.
  -Эге-ге... - Коверкает свой голос до смешно А-ри-су. Она руками держит свой фаллос. Губы Рей его целуют, Арису смотри напряженно на её лицо. Потом улыбается. - Э-ге-ге.
  -Большой. - Говорил Рей и Арису смущенно трет свою макушку.
  А потом дверь в подвал затерянного в болотной глуши домика превращается в щепки, вбегают Братья Винчестеры с винчестерами и орут:
  -Всем лежать, мордой в пол, это агенты Скалли и Малдер и мы выбьем из вас Правду, не говорите нам, что "она где-то там"!!
  -Чего? - Арису ошарашено втягивает ложный подростково-максималистический фаллос обратно в тело. - Мы же только начали кушать грязненький дождливый Silent-кекс...
  -Мы тут по очень важному делу, мать твою! - Заорал старший брат, тыча в лицо Арису стволом, заряженным, судя по запаху серебром пополам с солью, и от его "харизматичной улыбки" ложный фаллос Арису стал увеличиваться вновь.
  -А где яйца?
  -Яйца они не между ног, яйца они, - Арису стукнула себя по тонкой груди, - в душе! В этом мораль сей истории. А теперь объяснитесь и проститесь, вы по какому вопросу? Если вы из ночного дозора и снова будете требовать лицензию - на меня её дедушка оформил, записывайте: Адъ, девятый круг, большой "М", до востребования. Все вопросы - к нему.
  -Мы должны узнать, кто убил нашу мать.
  -Я вашу мать. - Ответила Арису и улыбнулась, переводя взгляд с достигшего апогея фаллоса на братьев, их винчестеры и обратно на головку фаллоса. - Мать вашу. На потолке. Ей понравилось. Шестнадцать раз понравилось. И че? Че делать-то будем?
  -То-то она была такая бледная. - Зачесал макушку младший.
  -А ты помнишь, какая она была?! - Огрызнулся старший, ты вообще в кроватке младенцем лежал, это я тебя вынес, Я! - Он повернулся к Арису. - А пламя?!!
  -Вы неправильно все поняли - это был оргазм. А еще я убила Кеннеди. Одиннадцать раз, но всего трижды при этом предотвратила третью мировую с последующим диктатом чернокожих негроидных негров из Африки.
  -Арису, ты вообще - хорошая. - Мягко улыбнулась Рей и ободряюще пожала её руку.
  -Да. - Встала в позу маленькая плоскогрудая "дажедра" Ариса. - Но вот мне что-то редко об этом говорят. Лишь самые близкие друзья, да и то - по праздникам, си подарки забыли. Никто не понимает, никто... Ну, Элрики, квест сдан? Или еще постреляем? Я отлично вооружена.
  И тут, явно не удержавшись, маленькая Арису "выстрелила" на пол.
  -Епт...
  Лесли раскачивалась.
  ***
  -Рей, успокойся, это просто сон Ультиматума Реальности, что-то вроде старой доброй Ультимы. Ты на Доппльгангере, нам еще три с половиной месяца лететь до Марса из-за того, что наш капитан решил тормозить ради какого-то дрона Астры, и мы теперь потеряли преимущество лунного гравитационного маневра. Вот это - настоящий ужастик, Рей.
  -Только он какой-то... весь в Лесли получился.
  -Нет. Тут что-то еще. - Ответила ей Рей.
  -Да нет там ничего.
  -Есть.
  -Нет.
  -Есть.
  -Нет.
  -Есть.
  -Кукла! - Закричала Арису тыча в лицо Рей пальцем. Волосы Лесли были взлохмачены, а лицо сонное и грустное.
  -Я не кукла.
  -Молчать КУКЛА!
  -Я тут заметила - если Рей сказать, что она кукла, - Лесли потрогала свой горячий лоб. - Она ответит, что не кукла.
  -А если сожрать на виду у папаши его дочку, он кинется на тебя. - Пожала плечами Арису. - Мир состоит из таких маленьких красивых логико-эмпирических правил. Это не значит, что Рей и вправду кукла.
  -Не кукла же? - Повернулась Арису к Рей.
  Глаза Рей широко и изумленно распахнулись.
  -Кукла? - Спросила она.
  -Не кукла же? - Вновь обратилась Арису к Рей.
  -Кукла? - Удивленно посмотрела близоруко на пальцы руки Рей.
  -Епт. Чувство противоречия они в тебя крепко запрограммировали. Но это не значит, что ты лишь пародия на мыслящего человека, Рей.
  -Мне кажется те, кто в том сраном Ковчеге делали эту "Рей" очень тонко постебались над образом Богини.
  -Я не подхожу? - Почти в отчаянии посмотрела на них Рей.
  -Нет Рей, не слушай эту дуру - ты Рей, но не Рей.
  -Рей, но не Рей? Я - это я, но я - не я?
  -Все верно. - Прицелилась в Рей пистолетом из пальца Арису. - Ты ухватила самую суть расстройства множественной личности, самую сладостную её часть. А теперь по косяку и баеньки, нам еще два... или сколько там месяцев до Марса, главное чтобы мы туда без слишком жесткого Пандорума прилетели, а то будет пустой корабль полный скелетов дрейфовать в космосе, сколько их было есть и еще станется.
  ***
  
  Ночные чайки в моей машине...
  Мы едем-едем, уже не знаю, сколько времени, а этого гребаного поворота все нет!
  Именно так можно выразить мои чувства. Я поворачиваюсь и смотрю на её волосы. Это успокаивает, но ненадолго.
  -Вот, ты слышала?
  -Этот звук?
  Она, молча, смотрит на дорогу и рулит. На самом деле она просто пытается не уснуть и не выехать на встречную - я-то знаю!
  Так блаженно улыбаться можно только во сне или под мухой.
  -Я рулю! - Она знает, о чем я думаю.
  -Рули прямо. - И вновь. - Ты слышала?
  -Птицы.
  -Какие к черту птицы?
  -Они...
  -Летают.
  Она бросает руль и начинает размахивать руками, показывая мне, как летают эти гребаные птицы.
  -Машут. Они машут!!!
  Я вырываю у неё руль - машина виляет. Она хватается и не отдает - мы обе смеемся. Мимо нас что-то проносится, освещая нас фарами - долгий пронзительный гудок замирает вдали.
  "Забыла дописать - еще и истошный!"
  Вот они всегда так: "Истошно!" Словно мы виноваты, что машина такая.
  -Нет, ты слышала?
  Она пытается прикурить - у неё это получается - я хватаю прямо изо рта сигарету и, затянувшись сама, выкидываю его в ночь.
  И долго кашляю.
  -Ты - она повернулась, она опять не смотрит на дорогу. А я схватилась за живот, мне смешно до смерти. Я пытаюсь что-то сказать и не могу, о боже мне так смешно.
  -Да, да и еще раз да - она тычет в меня своим пальцем - я знаю, что ты мне хочешь сказать.
  И я говорю - говорю это с любовью:
  -Мы сейчас разобьемся дура.
  Она опять пытается прикурить.
  -Она сладкая, эта вторая третья - у тебя обычные есть?
  -Нет, не водятся.
  -А что у тебя водится?
  Я не могу совладать с собой и лезу её под майку. Начинается такая милая возня визги смех всхлипы на грани оргазма. Это привело бы в ужас инспектора, тормозни он нас.
  Но ночное шоссе девственно, как шестилетняя лоли.
  -Она девственница эта ночь и мы у неё первые! - Кричит Саша.
  Я сомневаюсь, что мы такие первые но, молча, пытаюсь найти у неё эту пачку и отправить следом за сигаретой.
  Я и забыла про звук - но он не забыл о нас - потерянных во времени. Да это не шутка - когда ты выкидываешь последние часы это уже не смешно. Я знаю - в каждом мобильном они есть - я знаю - в каждом процессоре должен быть таймер, а значит где камень - даже маленький - камешек - даже малю-юсенький - там будут часы...
  Машина подпрыгивает - я бьюсь о приборную доску (или как там эта хрень называется с приборчиками разными, на которые никто никогда не смотрит - там самый полезный это GPS навигатор и все).
  Я бьюсь...
  В истерике счастья...
  -Горки! Это горки!
  Машина прыгает опять - там камни, что ли на дороге?!
  Поворачиваю голову и с удивлением смотрю на вдруг такую серьезную подругу.
  Она всматривается в ночь, а потом начинает крутить баранку.
  Её губы кривятся - меня бьет об дверцу.
  Машина начинает прыгать по рытвинам степи. Мы несемся куда-то в ночь - теперь уже точно подальше от любого напоминания о времени.
  Потом финальный толчок-удар и мы две дуры в салоне посреди степи.
  -Как я люблю эти звуки! - Я раскрываю объятья миру и смеюсь. Звуки ночной степи наполняю воздух вокруг нас.
  Меня и...
  -Ты чего?
  Она вся молчаливая и собранная, будто собирается с мыслями.
  И опять повторяется этот звук.
  Он доносится из... багажника?
  -А кто у нас в багажнике? - глупее вопроса не могла задать...
  Я все еще веселая такая...
  Да и еще пока не забыла - мы ехали без музыки, нам еще её не хватало - мы бы тогда обязательно во что-нибудь врезались.
  Это правило у нас такое в классе - если ты под "этим" - не врубай музыку - если врубаешь - будь вменяема.
  Иначе кердык.
  -Кердык - я свожу руки и делаю страшную гримасу - смотрю в темноту.
  Она дышит, я отчетливо это слышу.
  Тут так тихо - только звуки ночной степи.
  Я уже говорила, как я их люблю?
  Да и еще - чтобы гонять по степи права не нужны, то есть они конечно нужны - но тут некому их проверять. Нет, есть, конечно, тут блокпосты - Чечня рядом, но они все известны и их можно объехать по грунту за три километра.
  Такие дела.
  Я на тракторе отцовском гоняла.
  -На тракторе - я поворачиваюсь к ней и смеюсь - а чего она молчит?
  -А вот теперь объясни мне при чем тут кердык и трактор...
  О, она разговаривает!
  -Ты жива, жива-а! - я смеюсь и бьюсь в счастливой истерике.
  Она что-то шепчет себе под нос.
  -Лена... - Саша усиленно трет переносицу
  Я открываю дверцу и потягиваюсь... сладко так.
  -Сладко мне! Хочешь скорпиона? Щас принесу.
  -Лена сядь - не нужен мне скорпион.
  Опять мы как две дуры сидим в машине, припаркованной посреди степи, и смотрим прямо перед собой.
  Скрибется что-то.
  -Саша, а что у нас в багажнике? - Как можно милее сморщив носик, спрашиваю я?
  -Ты отошла?
  -Куда?
  Опять сидим и смотрим в ночь и дышим ровно...
  -Там у меня пё-сик, А-аа!.. - Она плачет, и я её успокаиваю.
  -Мне его не разрешают дома держать! Изверги они. И...
  -Я его нашла! И что мне теперь делать а? Как, куда - они подумали. Ну и что - у матери аллергия? Во двор его съест Шериф!!!
  -Уааа-а! - Она не плачет - она ревет и бьется в истерике, а я её успокаиваю, как могу.
  Глажу по голове и что-то теплое смешанное с нежностью, но что-то еще такое... "курносое" ... эм... "мальчишеское" поднимается во мне. Это как жар на щеках и сосание внизу живота. Я глажу её плачущую на руле все медленнее и ласковее и все смелее одновременно. Провожу руками по животу и по груди - она молчит. Я смелая - я так хочу...
  Она вдруг поворачивается и начинает трясти меня.
  -Ты чего? - я так удивлена
  -Лена не дрыхни сейчас! Лена!!
  Я отрываюсь от тяжелого сна и тупо смотрю в пустоту ночи. Опять эти приятные и ласковые звуки.
  -Ты как? - она проводит перед глазами рукой.
  -Все, отошла уже?
  -Я выйду
  Я только начала открывать дверцу как она почти резко:
  -Сиди!
  Она большими глотками пьет воду. Потом открывает дверцу и выходи, разворачивается и, наклонившись, так что я вижу её влажные губы - говорит:
  -Си-ди!
  И через секунду:
  -Забудь про багажник.
  И еще через секунду, словно с усилием:
  -Не отрывай его...
  Я сладко потягиваюсь и шепчу, почти мурлычу:
  -Не открывать - так не открывать - но что, же там такое интересное, если мне нельзя его открыть...
  Удар сотрясает машину. Я вскакиваю резко проснувшись.
  Верчу головой, я такая маленькая и не люблю так вот одна ночью сидеть...
  Да я говорила вам - я самая маленькая в классе!
  Что-то - такое знакомое мне чувство - будто я это уже видела, дремлющее оно проснулось вдруг во мне.
  Послабее удар - машина тронулась вперед и тут же остановилась.
  Я так - медленно как могла - постепенно уходя в спинку кресла от страха, граничащего с ужасом, поворачиваюсь и смотрю назад.
  Там фары!
  Я пригнулась резко.
  -Меня не видят, меня не видят, я не вижу, и меня не видят я не-за-мет-ная...
  -Мама, какая интересная выдалась ночка...
  -Мамочка, я не хочу больше сюрпризов!..
  -Ма-ма?
  -Ты тут?
  Далекий гудок и звуки разговора.
  И все опять пропало.
  Я в вакууме тишины, во мне бабахают звезды Лукаса. Или Лукашенко. Забыла. Чувствую себя сферической идиоткой в вакууме. Наверное - просто блондинкой...
  Лежа я искала свой любимый мобильник, а нашла перочинный ножик - мобильник вывалился следом. Я как взглянула - так и не смогла до него дотронуться. Вот вам знакомо это ощущение - когда ты смотришь на него и понимаешь - сейчас лучше не звонить. Не раскрывая ножа, открыла дверь, уже почти совсем "отошедшая" от сигарет Саши...
  Я и не курила, один раз в шутку затянулась. Я всегда курю пассивно. Я ведь маленькая - мне хватает.
  -Я маленькая, я-то тут причем, - бормотала я, пытаясь открыть дверь, пока не сообразила в чем дело и, щелкнув так громко, не распахнула её.
  Вывалилась в ночь и на корточках пошла кругом машины.
  И тут я вижу их. Они стоят полукругом и в центре Саша.
  -Серьезные ребята. Вот чем там Саша с ними занимается...
  -Ах ты!
  Она достает пачку и при всех щелкает зажигалкой, подносит лицо и сладко - это даже отсюда видно - затягивается.
  -Ах, ты-ы!
  -Я же отсюда чую этот сладкий запах!!
  -А кто говорил что бросила?
  Я просыпаюсь от невыносимого сладкого запаха. Вскакиваю и начинаю отряхиваться. Саша курит. Нет, она - Курит!
  Чтоб так курить!
  -Саша прекрати!
  -Ага, Кха! - Она поворачивается и, наполненным любовью взглядом смотри на меня. Голосом, переполненным запредельной похоти говорит одно единственное слово:
  -Бхакти! - с ударением на последний слог.
  И наклоняет голову, слегка смотря мне прямо дерзко в мои сонные глаза...
  -Вау... - я аж села. Протерла окно и опять:
  -Вау-у!
  Открыла дверцу и вышла в туман. Да-да там туман над степью ночью при луне ползет туман.
  -Саш... ну ты накурила...
  Туман сладкий...
  -Так...
  Я встаю в позу как моя мама и кричу в туман:
  -Это дым или туман!!?
  Туман утробно чавкает, приглушая каждый звук, он словно ест их...
  Опять испуганная я бегу обратно в машину.
  Нет, я, опять стою и жду. Я отрицаю и топаю ногой! Дверца машины, что открыта осталась от моего предыдущего рывка к ней, жалобно-обиженно-невысказанно-запретительно хлопает обратно.
  Машина раскачивается и урчит - я стараюсь не смотреть в ту сторону - я жду ответ.
  -Ответ! - обиженно кричу я в туман.
  -Туман-чик?
  -Ты ведь не дымок?
  -Да туман я, туман - отвечает голос за плечом и, обернувшись, вижу комнату - здесь тоже накурено...
  Миша смотрит в экран - там зеленые создания обрастают корой сразу как входят в серую массу тумана.
  -Дайс д6 и паралич на три раунда, это серьезно, - он уверенно стучит по клавишам и опять хватается за мышь.
  -Классный закл, мило они его тут профиксили! Друидский, антитроль, у них спасы ни к черту, в ПвП не рулит, а так... вау.
  -Вау, - повторяю я машинально за ним.
  -У троллей нету шансов, так их тут фарми-им. Старый добрый кач на троллях. Ты стой в инве подружка! И хавай опыт. Не выходи из инвы - это главное и еще одно. Ты... - тут он поворачивает ко мне свое милое пьяное и похотливое лицо...
  -Ты главное не ходи в туман девочка моя, он и тебя за-сус-пен-дит! - последнее словно произносит по слогам и заливается хохотом.
  Я повторяю свою глупость - испуганная бегу к машине - она приветливо открывает передо мной дверцу.
  Наверное, тогда при слове "туман" мелькнуло "это" в первый раз... наверное, скорее "да", чем "нет"
  И визжу от ужаса в машине, увидев, что стало с Сашей.
  И отбиваюсь от этого, а оно ползет-течет и прямо на меня и прямо сквозь одежду внутрь...
  Мы в машине мы опять одни. Саша сидит и дышит, опять как, сколько там времени назад.
  Я задаю тот же тупой вопрос, так и не успев подумать - а зачем мне это надо?
  И она в этот раз явно мне ответит.
  Она смотрит на меня и просто так почти без интонации произносит:
  -Там чужой.
  Словно наслаждается фактом и хочет посмотреть на мою реакцию.
  -Чу-жой... - я опять чувствую себя дурой, на этот раз себя одну.
  -А-га-а ...
  То-то мне так страшно было!
  -Ну, теперь все понятно - с интонациями Мистера Фримена отвечаю я и развожу руками. Ладошки вверх - ладошки вниз.
  -Ага, ксеноморф. - говорит Саша меланхолично-критично-бывало.
  -Контрабанда, - милым голоском добавляет лениво она и опять тянется за сигаретой и щелкает с умным видом зажигалкой.
  Я не успеваю среагировать на её затяжку, и тут начинается.
  Салон рвется почти пополам. Метал-л ск-рипит - все машина вместе с нами ходит ходуном. То, что сзади в багажнике очень хочет оттуда выбраться.
  -Мама я не хочу умирать!
  Вот зачем я задавала глупые вопросы?!
  И с последней мыслью о том, что не надо задавать глупые вопросы про содержимое багажника я... просыпаюсь.
  Я очнулась - вот это уже конкретно де-жа-вю.
  -По-французски и никак иначе.
  Что-то кольнуло меня, но я это пропустила.
  Смотрю на право (или налево я не помню) и вижу подругу, она спит так сладко на руле.
  А машина несется с включенными фарами. Наверное, целую минуту я пыталась осознать весь идиотизм и всю опасную комичность этой ситуации.
  Опять мимо нас проносится что-то тяжелое, обдавая нас светом множества фар и тяжелым ревом и... дребезжанием?
  Я, наверное, должна её разбудить - но боюсь, она вильнет и мы того. Каким-то чудом руль так прямо зажат в её руках, словно она притворяется, что спит - просто положила лицо на руль.
  Свет фар второй дальнобойной фуры просто ослепляет меня - она несется что-то как-то не так, наверно это мы слегка совсем выехали прямо на центр дороги, эх... Саша...
  Когда кроме лучей уже невидно ничего я сладко зеваю и трясу ресницами. Пылинки летают в утренних лучах. Они садятся на страницы книги и пригорают. Сгорают. Угорают.
  Я, открываю двери и выхожу на лужайку - вокруг все залито светом - вот это точно сон, почему-то я уверена, что такого солнечного утра быть не может. И не могут быть мои родители настолько приветливы и так улыбаться. Словно фальшиво слегка, словно они слега так переигрывают.
  Я так хочу умыться - у нас полив включен - я бегу и хватаю шланг, мне кричат, зовут к завтраку. Я смотрю на текущую жидкость и пытаюсь что-то сообразить.
  У нас на лужайке совершает посадку НЛО, я уже все поняла, я лениво и совершенно без удивления смотрю на инопланетную суету как на аналог суеты земной.
  Знакомой мне. Все так знакомо - О господи! - и вот он первый контакт.
  Снуют серые фигурки они что-то очень быстро строят - мне это не интересно, я поняла, я что-то поняла еще помимо того что по-прежнему сплю. Они так мило суетятся, снуют, не обращая на меня внимания, я же критично на все это поглядываю, пытаясь думать, размышлять, а не смотреть на этот детский бред - они не больше кролика и перемещаются как Вини Пух из мультика. Я кричу что-то матом родителям в ответ на вежливое замечание поторопиться - и в моем сне, о да, они на самом деле затыкаются в прямом смысле этого слова и не мешают мне, наконец, думать.
  Что произошло. Что-то, нечто явно случилось, но вот сообразить, что я пока не успеваю - опять расползаюсь.
  Думать во сне так тяжело, словно тонешь в глицерине.
  Через нашу лужайку опасливо оглянувшись, бежит многоножка, длинная такая, приглядевшись, я узнаю в ней сбежавший тогда из машины свой Старый Мобильник.
  В моей голове возникают слова далекого разговора, в них слышится оттенок тёмных галстуков и черных очков:
  "Церберированная плата пробудилась, перекрывайте периметр, мы вылетаем!"
  Все кажется мне смешным. Ведь это просто плата от мобильника! От моего старого мобильника, сколько раз я спала, кладя его под голову, подушку и сколько раз я его теряла и вновь находила!
  Я смеюсь, смотря на возню моих родителей и прибывших пришельцев - идеальная американская семья да?
  Ну да, конечно - из-за левого крыла моего дома виднеется Белый Дом, он слегка скукожился но все же это он, узнаваем, однако.
  Но не это сейчас занимает мои липкие глицериновые мысли. Я пытаюсь собраться вся тут на этой полянке, чтобы не расползтись еще куда - затихает говор вдали, морозятся суетливые подергивания "планетян".
  Что-то знакомое.
  Опять что-то промелькнуло, но на этот раз я ухватила это за хвост.
  Я что-то умею ведь так?
  А, да, я ведь это делаю автоматически, значит, что-то похожее уже было, значит, я умею собираться во сне, не давая сну увлечь меня.
  Я не хочу утечь отсюда и снова потерять себя в своем же мире что я создала.
  Теперь я помню, это хорошо, я это делала не раз, но в этот раз - что, же тута произошло?
  То чувство, когда будила Сашу - я вспомнила опять. Тогда я чувствовала это. Уже виденное, повторные ощущения.
  Нет, не то - там было что-то о французском.
  И тут чувствую, как вновь теку куда-то не туда. Я в комнате читаю книгу, и комната та не моя и я - не я.
  Но книга - та!
  Это позывной, ведь так, кодовое слово на выход, да?
  И я очнулась в ванной полной ледяной воды. Вся голая дрожащая и слабая.
  Они склонились и молча, улыбались - ухмылялись - если не сказать больше.
  -Она могла уже видеть и вспоминать одни сны внутри другого - все, что сказали они тогда.
  Глухой гипноз и десять минут в ледяной воде...
  Запертая без ключа, я не могла...
  А если б не смогла?
  -Вот зачем же так, люди!?
  -А...
  Амэ приподняла рукой тяжелую тёмную челку и закрыла в улыбке глаза. А потом открыла - но только один и... высунула язык.
  
  
  И необычное случается!
  Они подъезжали к селу, когда это показалось в первый раз.
  Как... блик?
  Над гладью пруда. Справа от машины. Оно сверкнуло и исчезло.
  Ну, бликов то он видел навалом в своей жизни. Но этот. Что-то в нем было странное.
  Знаете, человеческое зрение устроено таким образом, что мы все видим и воспринимаем по аналогии. У нас есть, как бы БД стандартов и мы ими оперируем. БД пополам сознательная и нет. И почти полностью сознательная СУБД.
  Если мы увидим что-то из ряда вон выходящее... мы не поймем сразу, с чем столкнулись. Мы либо профукаем этот момент "необычного" либо почувствуем затылком легкую тревогу. Наше подсознание даст сигнал опасности - ты улавливаешь информацию, с которой я незнакомо, ни тебе, ни твоим предкам не приходилось сталкиваться с чем-то подобным...
  Этому...
  Он смотрел еще секунду на пруд, а потом надавил сильнее на педаль газа. До села, они с Юлей домчались за три минуты. Он выдавил всю скорость из трясущейся на ухабах Нивы.
  Нива стояла. Такая обычная. Он стоял и, дыша, смотрел на все вокруг. Юля смотрела на него не понимая что с ним, но молчала... Может она думала что он перегрелся. Другая бы на её месте побеспокоилась вслух. Другой на его месте ощутил бы укол ... ревности что ли, от того что родная сестра видя что с братом что-то не так продолжает молчать и заниматься своими делами.
  Но они всегда были странной парой.
  Она продолжала выгружать сумки. А Олег опирался на деревянную столешницу в саду и молча, смотрел в открытые ворота на припаркованный автомобиль. По стеклу шли разводы. По лицу у него текли капли пота. Холодного пота.
  Он не был испуган. Он сам не понимал до конца, что с ним.
  Все вокруг было таким привычным. И тем более странными выступали воспоминания о прошедшем. Что-то не так. Он и понятия не имел, но чувствовал. Все вокруг слишком естественно, он только сейчас настолько остро это чувствовал. Он недавно был свидетелем чего-то очень неестественного. О чем молчала и его память и ворочающаяся в подсознании гидра из кусочков памяти всех его предков...
  Он почти отдышался. Его сердце билось как у пилота боевого истребителя при совсем не учебных маневрах в воздухе. Но он был абсолютно спокоен. И это тоже было странное. В тот момент глаз воспринял какую-то информацию, которую MLP не смогло идентифицировать.... И было что-то еще, о чем он пока еще не понимал.
  Что-то на грани понимания, как вещь, которую ищешь, смотришь на неё в упор, но не видишь.
  Сестра сейчас спокойно могла сделать все сама, поэтому он, оставив и машину и её около неё, вышел в ворота и, подумав минуту, пошел по направлению к самой высокой точке рядом с поселком.
  Больше он сестру не видел.
  Он шел минут пять. Взобрался на холм рядом с селом, что возвышался метров на тридцать над ним.
  Он искал глазами то озеро или пруд и не находил. Он помнил, как они ехали. Помнил дорогу, они с сестрой уже привозили сюда заказанные запчасти для лодочных двигателей. Он помнил ту сеть водоемов, что окружает поселок. Даже без карты его коммуникатора он знал, куда должен смотреть.
  Но там ничего не было.
  Он повернулся вокруг своей оси, думая, что от разыгравшихся нервов опять затупил.
  Там по-прежнему ничего не было. Того пруда мимо которого они проезжали больше не было.
  Может, его вообще не было. И он был частью того глюка, галлюцинации или миража что все никак не давал ему покоя.
  Олег попытался вспомнить, как они подъезжали к селу в тот, прошлый раз, полгода назад.
  Вроде тогда было. Но он не уверен.
  Постояв еще минут пять, он развернулся и твердо решив забыть весь этот бред пошел назад. Но пока шел, что-то опять лезло изнутри к нему в мысли. Он никак не мог просто так это оставить. На его коммуникаторе была трехмегапиксельная камера. Которой он практически никогда и не пользовался, ведь всегда брал с собой полупрофессиональный фотоаппарат с 15 кратным оптическим зумом. Но в этот раз почему-то решил не брать, ведь они быстро, да и на проселочной дороге тряска, да и нечего там снимать, зачем. Ему самому кадры эти задаром не нужны, а ни в какую газету он пока ничего писать про те озера и быков не собирался.
  Вот всегда все самое интересное происходит при самых неудобных обстоятельствах. Он был готов поклясться - возьми камеру - ничего бы не увидел.
  Может просто, как сестра отвернулся бы или смотрел на дорогу...
  Сестра...
  Сестра!
  Она ведь смотрела тогда не на дорогу. Она тоже повернулась посмотреть, куда он уставился... но никак не прореагировала.
  Значит, это точно была галлюцинация. И ему пора лечиться, впрочем, он ведь все равно будет проходить медосмотр. Вот и загрузит доктора по полной программе.
  ...
  Так, думая о разном, он и возвращался в деревню.
  Там не было никого.
  Но он не сразу это понял.
  ...
  Во дворе никого. Может она ушла вместе с остальными к соседям?
  В доме тихо и пусто. Что-то звенело на кухне. Кто-то у плиты?
  Он вошел. Глаза не сразу привыкли к полутемноте. Медленно шел из комнаты в комнату. Чужой дом. Там всегда в полутемноте ходишь медленно. Чужой ты в этом доме. Кажется - даже порог против тебя...
  В кухне лежал палец. На полу.
  Он сразу на него наткнулся.
  Просто пальцев не должно лежать на полу. Тем более в кухне. Тем более человеческих.
  Он нагнулся и, не дотрагиваясь, рассмотрел его. Свет он включать почему-то не захотел, и дышать стал еще тише. Вообще постарался производить меньше шума. Это что инстинкты?
  Палец был определенно женский.
  "Надеюсь не моей сестры"
  Она была странная и у них были странные отношения. Но терять её ему совсем не хотелось. Он слишком привык к этому человеку за те 22 года, что они прожили вместе.
  Звон прекратился. Это звенел телефон в соседней с кухней комнате.
  Он только сейчас это понял. Странный звонок у телефона.
  Палец он все же трогать не стал, но захватил в кухне самый большой тесак и пошел искать сестру.
  Ему хватит странностей на сегодня, он как можно быстрее найдет ее, и они тихо отсюда уедут.
  А потом он все это обдумает и возможно сюда вернется, не один, а может просто напишет об это в блоге. Все может быть.
  Мысли у него почему-то тоже стали осторожными. А так бывает? Осторожные мысли.
  Словно он боялся ими увлечься и не заметить чего-то вокруг себя.
  Если бы он побывал в армии, он бы понял что означают - осторожные мысли. Но в армию он не хотел и не ходил, ибо не видел смысла тратить год на не пойми что. Он был твердо уверен - армия это последнее место, где ты можешь послужить своей стране. Особенно в мирное время...
  У него были странные взаимоотношения с сестрой. Он её не любил. Ведь не любишь же ты какую-то часть своего тела. Вообще. Просто она эта часть тебе нужна для чего-то и все. И ты не хочешь её потерять. Вот и все. Не испытываешь же ты любви например к своей руке. А сестра была для него не рукой, он напрочь сросся с ней за те годы, что они провели вместе, а это вся его жизнь. Он просто когда-то в какой-то момент жизни вдруг понял - умрет она, умрет и он.
  Ему просто не хотелось дальше жить после этого. Обычно каждый человек в определенный момент жизни понимает, что он точно когда-нибудь умрет. У всех это протекает по-разному. У него это было так... Можно сказать - через мысли о сестре...
  Просто к нему его собственные мысли о смерти впервые пришли в виде тяжелой и скользкой как... вазелин мысли - когда-нибудь я могу остаться один.
  И все. Он не хотел этого. Может, боялся, может...
  Но он точно её не любил в известном всем значении этого слова.
  Просто потеря эта для него была как... раны не совместимые с жизнью.
  ...
  А она. Она о нем совершенно не беспокоилась. Вообще никогда. Но где-то в глубине. Наверное, любила.
  Ему было двенадцать, ей шестнадцать, когда это произошло впервые. Он тогда гостил у своей бабушки в другом городе. В тот раз они поехали вдвоем с уже "почти взрослой" как тогда сказала мать сестрой.
  Она и не знала, насколько сестра была "взрослой". Он тогда много узнал про неё. Оказалось до этого Олег и не знал свою сестру вовсе. И после этого случая у него слово "взрослый" напрочь ассоциировалось со словом "одинокий".
  Каким он сейчас себя и чувствовал. Может быть, правильным было кинуться бегом к машине, вскочить туда и уехать от всего этого. Вернуться потом с другими людьми. Но он ведь понимал, что без неё отсюда никуда не поедет. Это как отрезать себе пол тела, зажатые в громадный капкан и уползать, оставляя на траве вываливающиеся органы.
  С каждой секундой, как он шел по улице между домов, спокойно, ближе к одному краю и почти не поворачивая головы, смотрел по сторонам, с каждым этим проклятым шагом ему становилось все хуже и хуже.
  И теперь он постепенно начинал понимать... Что-то внутри ему говорило - если ты не попытаешься сейчас - не сможешь попытаться после.
  Но он уже принял решение и шел.
  По улице, где столько пыли. Он сейчас только заметил как тут грязно, и что они с сестрой забыли в этой деревне.
  Он всей кожей ощущал, что за спиной кто-то есть. Ничего не слышал и не видел, но чувствовал - за ним следят...
  И чувствовал что-то необычное в этой слежке. Словно с ним играли, словно повторяли каждый его шаг, практически каждую мысль. Словно за спиной был дублер, которому велено было его....
  Продублировать?
  Он сглотнул и шел вперед.
  Пока улица не закончилась.
  Мягко, без рывков, но быстро развернулся.
  Никого.
  ...
  Он обошел всю деревню, дом за домом. И теперь сидел на капоте своей машины, разглядывая тот палец. Он подобрал его, ему все больше казалось, что это её...
  Внутри росла пустота и что-то еще. Ощущение что за ним кто-то следит из-за плеча, стало практически невыносимым.
  Он посмотрел вперед на низкие грозовые облака, медленно ползущие к нему со стороны горизонта. Кончил подбрасывать тесак. Подбросив в последний раз, поймал его клинком вниз.
  Он сидел и слушал, как стучит сердце. Та тварь, что он знал - все это время была за его спиной и двигалась в такт с ним. Как мим пересмешник. Она сейчас в машине? Или за ней. Он улыбнулся. И почти не напрягаясь внешне и смотря на облака, приготовился как можно резче обернуться.
  ...
  
  
  Швы не рассасываются?
  Парень в поношенной куртке и рваных кожаных штанах шел по городу утопающему в пыли.
  Впереди были грязные глиняные дома в форме правильных шариков для боулинга и позади тоже.
  Три отверстия - вход и два окна - были расположены случайно, то сверху, то снизу, то не пойми где.
  -Интересно, а у некоторых они под землей что ли? - подумал вслух парень, и словно подтверждая его слова, земля рядом вспучилась и оттуда показалась детская рука.
  Парень спокойно стоял и смотрел, как оттуда из-под земли вылезает ребенок. Он вылез сам и помог выбраться девочке, она была по плечо ему, похожа на него как две капли воды.
  Все туземцы такие похожие...
  Мысли парня были медленные и сонно-пыльно-песочные как улицы этого города...
  -Эх, молодой человек, хотите взглянуть на лучший товар на Грязи? - Вынырнувший из проулка человечек прошептал ему это в ухо и моментально отскочил на пару метров.
  -Да не особо...
  -Тссс, молодой человек, НУ кто так посреди улицы во весь голос разговаривает - сразу видать, что иностранец. У нас так не принято, если слишком громко говоришь - оштрафуют на кусочек пальца или еще на что-нибудь, а за крик могут и руку отрезать. Тут же половина впроголодь живет, им чем-то питаться нада, а? - прошептал в ухо торговец в странном полосатом одеяле, накинутом на голое тело и уверенно схватив паренька, затащил в свою нору.
  Нора была неглубокая и в конце освещалась тремя лапочками. Они были расположены в воздухе ровным треугольником.
  "Странно тут в этом городе все помешаны на шарах и треугольниках", - думал парень, разглядывая идеальные сферы светящегося газа непонятно как висевшие над его головой.
  -Сюда-сюда, - в своем доме торговец не боялся говорить в полный голос и мерзко улыбаясь, махал рукой.
  -Проходи, тут низко, а ты такой высо-кий.
  Торговец был парню по пояс, все в этом городе были не выше детей своих, словно ген роста блокировал дальнейшее развитие организма, и дети просто начинали стареть и дряхлеть.
  -А чем торгуешь ты?
  -Мясом. То есть не только мясом но и плотью! - Многозначительно подмигивая, почти кричал продавец. Ему словно нравилось орать во все горло - ведь тут его никто не услышит, кроме покупателя и ничего за это не грозит. Его не оштрафуют, и штраф не пойдет на пропитание бездомным и просто недоедающим односельчанам.
  -А почем?
  -Девки по 300 бабы по 150!
  Парень стоял и думал - купить не купить...
  И сам удивлялся своим мыслям...
  И голос продавца, весь такой прокуренный, словно скрип двери и тарахтение мотора, и еще подобные звуки были использованы для его модуляции:
  -Купи бабу, пригодится, по хозяйству сдобится.
  И на ухо шепчет:
  -Вот тебе молодому мой совет, другому не скажу - тебэ скажу. Ты девку не покупай, девки они покупные неочэнь, ты сам найди, те, что продаются, даже мои - нэ-очень. А вот от бабы в хозяйство не откажись. Вещь!
  И открыв наконец последнюю дверь своей норы он подвел парня в кожанке к этой самой "вещи"...
  Вещь лежала на столе и даже не повернула головы, но сделав движения ноздрями словно принюхивалась медленно поднялась и встала в полный рост, смотря в окно.
  -А что у неё швы от вскрытия?
  -Ну, так совсем-почти рассосались уже, вот смотри, - и он начал поворачивать апатичную девушку то передом то задом.
  Сбоку была криво заштопанная почерневшая рана.
  Взгляд девушки, устремленный к пыльному, горизонту сквозь затянутое пузырем окно был пуст как коробка из-под конфет первого января утром... в детдоме.
  К поселку медленно приближалась песчаная буря, горизонт был желто-бурый от сотен смерчей.
  -Берете? - пощипывая большим пальцем безымянный совсем сладко-мерзко прошептал, опять понизив свой голос продавец.
  -Так она же мертвая.
  -Живая, богами клянусь - живая, ну порвалась немножко, зашили немножко. Вот смотри! - Он поднял её руку и опустил, рука шлепнулась обратно на стол. Словно неудовлетворенный результатом опыта торговец повторил его несколько раз. Рука все так же шлепалась обратно как у куклы. Но девушка уверенно сидела на столе. Не падала и не валилась. Но по глазам было видно - через минуту она точно упадет. Если забрать её отсюда - свалится на улице, дальше придется тащить на себе
  -Да мертва она епт...
  Торговец опять принялся играть с рукой своего товара, и фурчать и недоуменно хмыкать.
  А парень смотрел на горизонт, уходить, когда вот-вот грянет песок на скорости, доходящей до сверхзвуковой ему не хотелось и оставаться в этом странном городке с еще более странными жителями - тоже. Можно было конечно пойти в бордель. Гостиниц тут никогда не было - он это понял, обойдя полгорода и поговорив вдоволь с его помешанными жителями. Они все каннибалы - парень это понял, но воспринял спокойно. Только вот почему-то ему не хотелось поворачиваться к каннибалу спиной. И тем более ночевать в его доме иначе он бы уже попросил ночлега. И соваться в место, где много пьяных каннибалов ему тоже было влом.
  Вот зачем он вообще сюда пришел, а?!
  -Да нет, она точно живая, вот, клянусь богами, е-мае пять минут назад была живой, вот, стоило отвернуться и все. Ниче это дело исправимое, сейчас все будет!..
  -Да постой ты, не рассасываются они после смерти. Всегда она была мертва, еще, когда попала к тебе. Я слышал в предыдущем городе - научились вояки этой страны этой мерзости, вывели дрянь биологическую - они её над полем боя распыляют и павшие встают. Вот так где-то, а потом что делать с ними - и распродают их по своим каналам. Как и любое старое армейское барахло. Видать из армейских псов, а точнее сук она, а может просто погибла случайно гражданская. Вот и все - закопай её где-нибудь, мертва она, там в ней что-то просто живет. Не держи её дома, совет мой тебе...
  И с трудом все это произнеся - при приближении бури начинают глушиться сигналы синапсов обычного мозга, буря скорее не песочная, а электромагнитная, парень отвернулся. Его подташнивало, когда он смотрел на голое и уже начинающее чернеть тело, пусть даже при жизни оно было вполне симпатичной женщиной средних лет.
  -Так зачем же закапывать, - совсем растерялся торговец от таких еретических идей.
  -Так мы же её прямо сейчас навернем, давай к столу, молодой человек буря скоро! Я угощаю, и оставайтесь у меня, она еще пару дней продлится.
  Парня аж передернуло.
  -Нет спасибо, уже договорился я встретиться тут с одним человеком, срочно нужно уходить, а переночую в борделе или как там вы его называете.
  
  
  
  ***
  Сестры Скарлет.
  Ремилия не знала, почему она Ремилия. Так сказала сестра. Родилась Ремилия вовсе не Ремилией, а Эвикой. Это было не так давно, и все же чувство, что она устала от этого мира, не покидало девочку все эти долгие годы.
  Но потом она нашла сестру. И они стали Сестры.
  Сестры Скарлет.
  Так сказала сестра.
  Она назвалась Фландрэ, а той, что сделала её Страрудой - дала имя Ремилия.
  И наказала красить волосы только в синий цвет.
  Рем дала сестре по башке, но волосы покрасила.
  Они жили в особняке на высоте сто тринадцатого этажа в городе столь темном, что в сердца его жителей закралась бы самая жуткая тьма, отключи в граде том хоть на мгновение яркие неоновые, похожие на оскал Чешира из Бездны огни.
  ***
  
  Приплод.
  -Дима, кончи на них.
  Рем сжимала в руках груди Миллы.
  -Что это?
  Зрачки расширились. Рем чувствовала страх мальчика.
  Она облизнулась и показала клыки.
  -Ну-у, ко-ончи! - Заныли еще растущие клыки.
  -Зачем я должен делать это?
  -Мне интересно, что произойдет.
  -Ты уверена?
  -Да!!!
  Рем снова облизнулась в нетерпении. Дима был не уверен. Расстегнув штаны, мальчик все еще не решался приступать к ответственному поручению хозяйки.
  Тогда за дело взялась Лиля. Уверенным движением она засунула в штаны Димки руку и тот закричал.
  -Ум. - Лиля проглотила сладкую слюну, рассматривая что-то очень интересное у Димки в штанах через его же плечо.
  -Ум-ум!..
  Глаза у Лили были бешеные. Она двигала ручкой с таким упорством, словно от этого завысила судьба генофонда нации. Прошли несколько секунд, и теплое семя мальчика брызнуло на грудь Миллы.
  -Они... они шевелятся!!!
  Все смотрели с восхищением и ужасом. Маленькие круглые отверстия, образовавшиеся недавно в ореолах груди Миллы, жили собственной странной непонятной и таинственной жизнью. В них виднелись извилистые ходы, исчезавшие в глубине молочных желез. Из них торчали маленькие синие головки. Врач (хотя какой она врач!) в особняке сестер заявила, авторитетно сдвинув очки:
  -Это какие-то паразиты.
  Интересу Рем после этого не было границ.
  Прошла неделя.
  -Дим.
  Рем сияла, закрыв глаза.
  -Че?
  С подозрением посмотрел на неё мальчик. Они стояли в коридоре цвет красного вина, все было красным - от ковров, до гобеленов.
  -Хочешь посмотреть на приплод? Ум?
  Кивала, не открывая глаз с блаженной улыбкой на лице, явно уверенная в радости мальчика от этой вести Рем.
  -Чего?! Какой приплод, ты с дуба рухнула, ничего же не было!!
  Не слушая крики Димки, Ремилия тащила его в подвал. Там к стене была прикована Милла.
  Бедная Милла! Что с ней сделала коварная природа.
  -Что это? - Хмуро смотря на монстра, спросил Димка.
  -Это твоих рук дело.
  -Моих? - Растерянно удивился Дима и тут хлопнул себя по лбу. - Это Милла??!
  -Угу, угу. Просто она сейчас себя не осознает.
  -Что с ней? Когда?.. в смысле - это не моих рук, а Лилиных!
  -Ну, твоего пениса дело. Такие дела. - Развела руками Рем.
  -Как?!!
  -Выясняем.
  Дима с ужасом посмотрел на дело своего пениса.
  Дело его пениса было огромным, весило, наверное, кило триста. В нем едва угадывалась Милла. В общем, если приглядеться - это была она, совсем такая же, как и раньше, только её груди превратились в некие цветы, откуда гроздьями росли... Димины дети - много-много Диминых детей.
  ***
  
  
  
  Шаховница на балу.
  Медвежонок Тадди.
  Изуми купили плюшевого медвежонка и уложили спать. Медвежонок, если нажать - твердил как он любит девочку по имени Изуми. Изуми нравилось слушать этот голос, ведь мама с папой так редко говорили ей - как они её любят.
  Временами Изуми казалось что они вот-вот это скажут, но обычно девочка слишком поздно понимала - ей это все кажется. Поэтому мама с папой часто нервничали. Если слишком долго смотреть на взрослых - они занервничают. Это правило такое. Из мира взрослых вещей.
  Тем более они обеспокоятся, если смотреть с добротой.
  Изуми родилась в маленьком новом доме, а потом после покупки влюбленного Тадди её перевезли в большой и старый. Такой старый, что мама с папой слегка поплакали от счастья. Они сказали: это респектабельно.
  Он странно пах, но папа с мамой сказали: это временно, потом они все перекрасят и запах из дома уйдет. Так пахнут ВСЕ старые дома.
  Изуми не разбиралась в старых домах. В доме пахло старыми опилками и чем-то еще, сазу после переезда родители начали ремонт. Изуми поселили в комнате на первом этаже, а не под крышей, где она обитала в каморке раньше. Маленькая Изуми теперь жила в комнате большой и полной старых деревянных вещей. А еще там жила Темная Тьма, и она шептала ночами странные вещи. Когда Изуми рассказывала отцу и матери лишь "безопасные" - а Изуми была умной девочкой - осколки этих шепчущих снов, родители смеялись и хвалили её фантазию. Поздно было говорить что это правда. У взрослых в сердцах живет своя правда. Изуми через день после переезда, ночью назвала её по имени: Суета. На третий день Изуми стало страшно. Она просила родителей уехать обратно - туда, где она родилась, но мама с папой собирались на работу, поэтому девочка так и не поняла: они согласились с ней или просто что-то невнятное пробормотали. На пятый день Изуми приснился кошмар - она летела в бездну, проснувшись, она долго обнимала медвежонка, а тот повторял ей как он её любит девочку по имени Изуми. Медвежонок был хороший и, выдавив из пальца каплю крови, она сделала его своим Братиком. На веки вечные. На самом деле Изуми сознавала, что просто трусишка и не хочет лететь в бездну одна. Пусть с ней будет Тадди, ведь он её так любит! А спустя месяц ночь родители проснулись от сотрясения. Когда они взбежали в комнату дочери, то увидели дыру вместо пола. Тот оказался трухлявый и ночью маленькая Изуми провалилась вместе с кроватью в огромную силосную яму, которая была под домом.
  И захлебнулась, утонув в дерьме.
  Вместе с ней в той вонючей сгустившейся за десятилетия жиже захлебнулся медвежонок Тадди.
  Вот так вот. Медвежонок оставался с ней до конца...
  
  ***
  Острова Зеленого Мыса.
  -Это не они.
  Амэ оглянулась и, не увидев ничего иного, кроме безбрежного океана и клочка земли с пологим, поросшим зеленой растительностью склоном, ткнула туда пальцем.
  "Вон мыс и он - Зеленый", говорили её странные глаза.
  -Не те, - Кику сморщилась. Её лицо стало похоже на выжатый лимон. Когда личико девочки расправилось, то стало похоже на Ульхиорру-тян. Кику улыбнулась, кавайно закрыв глаза. Вы видели, как Ульхиорра улыбается? И хорошо, что не видели. Амэ героически все выдержала. Но Монаека - не Амэ, терпеть не стала и дала Кику по башке, выкинув за борт. Настроение у "команды" старого бота улучшилось, а Кику долго вопила что-то бессвязное, наверное - ругалась матом и уверяла, что не умеет плавать.
  Тут было чудесно! Вода, песок и свежий ветер. Может и не острова Зеленого Мыса, но такие солнечные, словно и не было никакой Великой Олимпиады.
  -Кам с Акико подвозил Роб - видели, как горел Иллинойс, за две минуты перед всеобщей Тишиной успели слить фотки.
  -Красиво? - Моргала Тиса. Гордячка Фира заглядывала через её плечо, любуясь грибами. Искрящиеся счастьем смайлики на них рисовала нависшая Тита, сестра Тисы, короче типичная сёдзе-ай парочка влюбленных друг в дружку и свои исключительно им понятные извращения сестер. Хром собирал хворост. А Тита рисовала - чем не доказательство превосходства инь над ян. Но солнце медленно всходило.
  -Как они их успели слить, если инет упал окончательно и бесповоротно и главное - как ты успела их сохранить и вообще самое охренительное - почему только твой черныш работает?
  "Чернышом" вечно популярная исключительно у мальчиков Давэна (ну вы поняли!) называла смартфон этой худенькой в очках. Кудрявая Слейн спрашивала у всех телефон позвонить дяде, всем видом девочка походила на выброшенную волной рыбу. Инина и Седа сидели на своих чемоданах и не хотели вставать - боже, у Крис была маленькая собачка, так она и её взяла! Эти породистые малявки наверняка совсем худые и костлявые, змеи и те лучше - как курица, а может и слаще. Но маленькие концентрированные собачки ужасны, от них ноль калорий, ноль!
  Зачем их разводили...
  Вечер наступил так незаметно. Пляски у костра вдохновляли. Хотелось дождя и кровавого Бога, может на той стороне Атлантики проснулся Ктулху? Вот интересно. Почему Тихий - Тихий, а не Атлантика, не в смысле - та не менее тихая, просто они же связаны между собой. Если посмотреть на людишек - одни условности. Вот Кэйт - не хочет раздеваться. Майку жалко в общаг или боится, что ночью отрежут её маленькие сосочки едва набухших грудей и сварят их?
  Утром не досчитались Зофи с Либеной. Вот дурочки, наверняка убежали купаться на ту сторону. Та сторона... слишком далеко, чтобы искать. Но Напо и Хусто так не считали. Взяв в кампанию свою односельчанку с Гуам черную как пиратский флаг Алулу - ушли искать. Взяли подозрительно много ножей - аж две штуки. Но всем пох, зато церемониально сожгли звездануто-полосатую майку Мими, после чего та убежала, прихватив заплаканную после вчерашнего Кэйт. Наверное, мальчикам оба ножа все-таки пригодятся.
  Как хорошо купаться в лагуне! Вода теплая и приятно так, будто бы за пазухой у Бога. Если он есть и смотри тс небес, то мы ему шлем привет и отвечаем: твой мир не так уж плох, боженька, но маленькие собачки - зло, после них ужасно хочется пить.
  Лесли, сад полудубков, хотела нас наставить на путь "истенный", но поняв свою ошибку - в ужасе замолчала и больше никому не надоедала своими высказываниями о Боге. Этим утром приснилась зеленая полянка перед коттеджем матери и отца. Там паслись огромные вкусные собачки, мимо бегали голые дети и поливали друг друга из пистолетов настоящей пресной водой. А потом пришла Лулу и все испортила. Флорика обустроилась в кустиках, а Донка выгнала её на нас - было смешно смотреть на её красное лицо и влажные бедра. Оказывается, есть такой закон - рыжие волосы на голове не всегда означают рыжие в иных местах. Не верится, что кто-то стал бы краситься в такой идиотский цвет. Флорика стала последней, кто отказался от "безумства цивилизации в пользу Первобытному", если всерьез вдумываться в слова Лесли - она может и права, но покарали её за дело. Правда не должна быть голой, голой можешь быть ты, но не махать же найденной правдой у всех на виду - могут и отрезать. Кстати о ножах - они имеют свойство исчезать, поэтому теперь за ними смотрит грозная Любитшка - литые мускулы весьма аппетитного оттенка, кожа гладкая, кажется, что сделана на совесть, для моря открытого, но плавать не научили. Стережет ножи.
  Хочется вцепиться и загрызть.
  Тихана, Нено и Джин (ну нравятся Нено франзуженки!) прибежали с рифа перепуганные.
  -Акулы! - Выпалил Нено. И замолчал, вытаращив глаза не в силах вымолвить следующее слово. Словно и впрямь откусили у него что-то.
  -И что? - Вира массировала свои полные "молочные" груди с таким видом будто бы она центр мироздания. Нено не окрысился, он даже не посмотрел на эту мягкую сисю, за Нено окрысилась Джин, устроив злую истерику и вцепившись в молочную железу Виры с цепкостью пираньи. С вычитанием у их туго. Вот Монаека умная - смогла сразу из семи вычесть три и получить четыре акулы. Ведь акуле в среднем достаточно одной упитанной самочки человека на раз? Монаека любит акул, они красивые. А люди не все и недостаточно по меркам щепетильной Монаеки.
  На следующее утро пропали Глоу со Стэнкой и пятью девочкам ми постарше: Вирой, Милинкой, суровенькой Родикой с родинкой по губой - так и хочется откусить или хотя бы поцеловать и еще Веттой и дикой Нэсрин, у которой животик подозрительно напоминал спелую крохотную тыквочку. Ходили искать Бруна и Фемк, но не вернулись к обеду. Нено вставил своей Джин так, что некоторые откровенно зажимали уши. Зато Ликин и Сонг пристроились рядом и занялись языкастым юри, втягивая в оргию своим блаженствующим мокреньким видом остальных. Ронат и Триста убежали как ошпаренные - девочки словно сестры, за ручки, только пятки сверкали. Береженого Аист бережет и не подкладывает. Ну, дурочки в тот вечер устроили. "Играли в войнушку" и брали Призы, а затем по новой. Поделились на два лагеря и разбудили своими воплями и стонами всю живность на островах.
  Гаухар и Рухия смотрели на звезды, взявшись за руки. Монаека села поблизости и тоже начала туда смотреть. Тут пролетела падающая звездочка и Монаека загадала желание. В животе кольнуло. Подобравшись поближе, Монаека как бы невзначай обняла эту парочку. Со стороны лагеря раздался дружный вопль, наверняка Нено удалось снова брызнуть в кого-то. Вот дела. А Рухия глотнула, не отрываясь от ярких звезд. Сиф и Сага, курносая Аккуилина - Акки, как называла её младшая сестренка Кора, с носиком с горбинкой, а так же темненькие Меки, Тоши, Ясу и мальчиковатая Кэтсуми - все они приходили посмотреть на звезды в эту ночь. Там в лагере их тоже можно было увидеть, но там трудно было оторваться от того, что происходило.
  Ночь.
  Ближе к утру все девочки, включая Монаеку присоединились к отрывающимся у Костра. Немножко и им оставили. Наверное, это войдет в обычай.
  День четвертый начался превосходно! Жизнь на островах прекрасна, но вчерашняя Слэйн была какой-то жестковатой и пересоленной, хоть все девочки и клялись, что никто даже не думал солить её.
  Тоже американка, кстати.
  ***
  
  
  История одной крысы.
  Диана перебирала сети руками. Иногда в них застревали прозрачные медузы. Обжегшись, она нервно дергала плечами, приходя в себя, и опять принималась за работу. Боли не было, все тело вздрагивало, как от удара в коленную чашечку.
  Медузы сладко-горькие на вкус, но съедобные. Лучше чем мох. В этих тоннелях вода поднималась каждое лето, и рыбалка спасала от голода.
  -Отец сказал, что это грунтовые воды, но по его виду не скажешь, чтобы он говорил правду. Но и не скажешь, чтобы так прямо врал. - Сказала она невидимому собеседнику. И тут же добавила, словно испугавшись:
  -Нет, он не такой. Когда не знает, ничего не говорит. А тут - словно все прекрасно знает-понимает. Но недоговаривает. Мне и матери.
  -Ва-а!!! - протянула она, широко открыв рот. В руках билась белая слегка светящаяся неровным бледным фосфорным светом в полной тьме рыба. С разного размера глазами и спинным хребтом из острых игл. Диана держала её аккуратно, чтобы не пораниться. Помнила девочка, как отец, вернувшись с речки, что текла по соседнему тоннелю, целый месяц не мог двигать рукой. Она опухла и почернела, мать плакала и от маленькой раны сильно пахло. Тогда им помогла старая ведьма. Та, что жила на сгоревшей станции вместе со своим странным котом. Диана сама бегала туда, пока мать разрывалась между желанием хоть как-то помочь мужу и страхом, жутким первобытным страхом и в то же время нежеланием оставлять его одного. Его ведь могли утащить вертлячки в воду или собраться роем водяные мошки, облепить все тело, как они поступают с трупами и за час съесть верхний слой кожи, утонув в мясе и отложив там личинки, которые через сутки покроют тело шевелящейся массой червей. И жертва будет еще жива, сможет двигаться, испытывая адские муки. То, что они впрыскивают в тело своей добычи, останавливает кровотечение, но не уменьшает боль, пока черви не окуклятся, носитель будет жить.
  Диану передернуло от воспоминаний этих уроков. Когда старая ведьма, у которой она пробыла неделю, пока та лечила отца, каждый день показывала и рассказывала обо всем, что сама изучила за десятки лет проведенные в одиночестве. А огромный со слегка светящимся зеленоватым мехом с прозрачными полосками провдоль кот, сидя в углу, грыз кость по-собачьи и тихо шипел на пробегавших временами водяных крыс. Все-таки у неё было уютно, подумала она, бросая добычу в мешочек на поясе. У кота шерсть тоже напоминала пряди медуз, полупрозрачная и временами сквозь неё просвечивали органы.
  Диана спрыгнула с трубы и, перебирая в мутной воде ногами, побрела к платформе. Скоро вода поднялась ей до голых бедер, потом выше - до живота, через минуту она уже плыла в полной темноте по памяти. Помнила, что свет привлекает хищников, но слух и обоняние у них притупляется во время сезонной спячки. Вот через месяц уже ни один даже опытный и закаленный в боях воин не решится повторить её поступок, не посоветовавшись с духами и не оставив ожерелье с костями с записанными нотами завещания.
  Нащупав босыми ногами под водой искореженный и ржавый край вагона, она ухватилась за крышу руками, подождала, пока пальцы покрепче прилипнут и резко оттолкнувшись, подтянула свое тело, оказавшись на довольно сухой крыше по соседству с огромной водяной крысой, мирно дрыхнущей свернувшись клубком. Воздух с присвистом выходил из легких крысы, черные искорки настоящих и блестящие в темноте ложные глаза на мокром меху, вот и все что смогла сначала разглядеть Диана.
  Лежа на животе, девочка прислушивалась к мерному дыханию животного. Вставать нельзя, обратно в воду тоже. При падении в жидкость тела, пусть даже небольшого создается всплеск. За годы, прошедшие после войны крысы научились ощущать перепады давления воды, опуская в неё хвост наподобие удочки. Поэтому их и называли рыболовами - выстроятся на суше в ряд и удят хвостами плавающие огоньки. Глаза у них уже слепые, и с нюхом проблемы. Но вполне могут оттяпать взрослому руку. Бабушка ведьма говорила, что никогда не стоит недооценивать крыс. Далеко не самые опасные существа, они каким-то чудом выживали и с сумасшедшей скоростью размножаясь, захватывали все новые и новые островки из металла и камня. Диана наизусть помнила эти уроки, может потому и жива до сих пор была и помогала предкам. "Духи предков, оцените мою преданность! Когда другие девочки уже разбежались, кто куда с парнями и создали свои семьи, я все еще забочусь о родителях!", думала она, присматриваясь в темноте к сияющим переливам на шкурке. Почему-то эти искренние мысли, сейчас казались Диане желтоватыми на цвет и нехорошими на привкус. Рука скользнула к тонкому острому ножу, для чистки рыбы, болтавшемуся у бедра. Она никогда не убивала крупных крыс, но эта ведь спит?
  Внезапно девочка громко вздрогнула и выдохнула из себя весь воздух, чтобы снова вздохнуть. Вытянула вперед руку и ткнула пальцем в рисунок на все еще спокойно спящей крысе.
  -В-аа! - Палец чертил фигуры на шкурке существа. - Знакомый узор, тебя зовут Вилма, и я тебя знаю!
  Крыса, спавшая все это время с открытыми глазами, повела в сторону Дианы своей мордочкой и громко чихнула.
  -Нельзя спать на погруженном в воду металле ничего не подкладывая, так и простудиться можно! Жаль ты не училась со мной у Надежды. Она бы тебе все рассказала, все показала и всему обучила, лучшая знахарка в этих местах. Мне так повезло! А тебе нет! - Палец снова ткнул в сиявший мех. - Теперь ты будешь долго-долго болеть, у тебя жар в груди начнется, а потом... ты умрешь. Мне очень жаль крыс, но ничего не поделаешь. Зато ты встретишься с Фальком! Я на твоем месте была бы рада увидеть снова хозяина.
  Крыса снова чихнула и понюхала палец Дианы. Она была совершенно ручная, потому и не напала, почувствовав знакомый человеческий запах. Вытянувшись, и что-то пропищав, она встала в полный рост - чуть меньше метра в холке. Встань водяная крыса на задние лапы - и легко положила передние бы на плечи девочки. Но она просто потерлась носом об руку Дианы и прыгнула в воду, с ходу поймав в пасть зазевавшуюся медузу, местонахождение которой указал ей хвост. Воины и охотники знали эту особенность крысиных хвостов и делали из них охранные амулеты на случай особенных, таинственных опасностей, к которым никогда не бывали готовы даже самые опытные из них. Они надеялись, что в подобном случае крысиный хвост укажет им направление возможной угрозы. Но старушка ведьма лишь улыбалась в подобных случаях. Она говорила Диане, что все это суеверия и ничего им высушенный хвостик не укажет. Только крысы умели пользоваться своими хвостами, а люди, учила её Эспа, должны учиться пользоваться своими мозгами. Тем, что у тебя тут, прибавляла она, дотрагиваясь до лба девочки.
  -Тем, что у меня тут. - Диана ткнула себя в лоб и вздохнула. - Ну, хорошо, попробуем. Наша крыса меня обнюхала неспроста, она хочет, чтобы я за нею шла.
  Девочка посмотрела во тьму.
  Любой увидевший в этот момент её мерцающие в неровном и неверном фосфоресцирующем сиянии вод зрачки, понял бы, о чем она думает. Диане очень хотелось пойти за крысой, ожидавшей её на куче обвалившегося гранита. И в то же время она помнила все те бесчисленные истории про маленьких девочек и мальчиков, уходивших в темноту или про подростков, не возвращавшихся во время, заигравшихся в таких же бесчисленных переходах и тупиковых ветвях и пропавших.
  Навсегда.
  -Но крыса уйдет. - Протянула она жалобным голосом. - И никогда я не узнаю, зачем она меня за собой тянула. Стоп. Надежда мне говорила про выбор. В самом конце, вспомнила. Что же она говорила?
  Девочка села на металл вагона и вцепилась в его скользкую, покрытую каким-то органическим жиром поверхность. Босые ноги заметно остывали. Она должна переминаться, если не хочет заболеть. А обувь свою оставила далеко отсюда. Её нельзя мочить, она отсыреет и протухнет. В воду только раздевшись - еще одно правило. Ведь каждый хочет спать в сухой одежде.
  Пальцы игравшие со странной слизью, собрали её в комочек и сжав, выдавили между пальцев. Пахла она вполне прилично.
  -Вспомнила! - Диана вскочила. - Она говорила про взросление!
  "Когда-нибудь тебе обязательно придется принять твое, именно твое решение, от которого будет зависеть что-то важное в жизни. Твоей жизни, возможно, что не только твоей. Нет, хорошо, если только твоей! И возможно, что при этом тебе придется нарушать правила, а их тысячи, много правил!"
  -Очень много! - Диана развела руками, попытавшись представить перед собой сразу все правила на свете. Стало страшно, очень, просто ощутимо страшно. Это тебе не какие-то дикие крысы!
  "И не только те правила, про которые рассказывала тебе я, возможно даже правила твоего отца, или... правила племени..."
  -Это все очень жутко. - Констатировала девочка, покачиваясь на ногах на самом краю крыши. Стоило сделать шаг - и, поскользнувшись, она полетела бы в воду.
  "Но возможно, даже, скорее всего, придет время, и ты должна будешь решить. И знаешь, что я могу тебе посоветовать?"
  -Что же, учительница? - спросила в темноту Диана, балансируя над мутной водой.
  "Ничего!.."
  -Ничего?.. - Она едва не поскользнулась, и впрямь перестаравшись. Пришлось снова присесть и схватиться за липкую слизь.
  "Абсолютно ничего. Это называется взросление. Приходит время, когда тебе придется самой выбирать, как быть и что делать. Это на самом деле сладостная пора, ты понимаешь - вот она, абсолютная безграничная свобода выбора! Ты можешь делать все что захочешь. Но стоит ли твое желание того, что может получиться в конце? Ты готова рискнуть, взять на себя всю ответственность, перед всеми, в том числе и твоими близкими? Тебе придется сказать себе - а это того стоит?"
  -Сколько крыса стоит? - Диана мельком взглянула в сторону непринужденно рыбачившей крысы. Не подавая вида, что ждет её, водяная крыса-рыболов слегка водила в воде хвостиком, дожидаясь очередную глупую рыбешку. Чтобы в мгновение ока нырнув, выбраться снова на уютный берег из мрамора, гранита и кусков металлических труб уже с трепещущей в тонких и острых зубах добычей. Что крыса и продемонстрировала, причем как на парадных состязаниях, про которые Диана читала в детстве. Все произошло за секунду, не больше. И вот уже прижав лапой голову рыбки, крыса отрывает от неё, еще живой, кусок и начинает задумчиво его жевать.
  Диану слегка передернуло. На мгновение она представила себя, вот такую беспомощную, но все еще живую. Пытающуюся достать нож ломанной, раздавленной рукой.
  -С ножом не очень. - Диана посмотрела на темное лезвие в слишком мягком, чтобы вызвать блики на металле свете. - Есть очень большие крысы. И не только крысы. Есть вообще очень много всякого и чертовски большого.
  -И все они хотят сожрать Диану. - Добавила она после полуминуты раздумий. - Но у меня есть ум! - Она снова ткнула себя в лоб. Вообще-то в это время она должна была по зачищенному охотниками тоннелю идти домой. Точнее плыть, забирать одежду, бежать, бежать к родне, чтобы показать улов, поделиться подслушанными у тоннельных духов историями. Но она стояла тут. И думала, а крыса ждала её, изредка бросая на девочку взгляды.
  -Сколько ты стоишь? Ладно. Наверное, для меня - очень много. Все интересное в жизни - такое дорогое, даже обычная дружелюбная крыса. Кажется, я становлюсь взрослой. Или разучилась пользоваться умом.
  Разбежавшись по скользкому полу из ржавой крыши, Диана прыгнула, резко войдя в воду. Проплыла, как можно быстрее двигая всем телом эти полсотни метров, и вскарабкалась на крохотный, облюбованный крысой островок.
  -Ну что Вилма, идем? - Спросила она, пытаясь унять непривычную дрожь. В этот раз вода показалась ей очень холодной. Крыса снова обнюхала её и вновь чихнула. Затем рыгнула рыбкой и, посмотрев на вывалившееся изо рта с презрением, нырнула в воду.
  Так они перебирались с одного островка до следующего. Один раз встретили целую семейку мелких крысенышей, брызнувших в разные стороны при их приближении. Диана слишком часто проверяла нож, не потеряла ли его во время очередного заплыва. Если тут крысенышы, то тут и их мать. Правда она надеялась, что при случае Вилма поможет. Её прежний хозяин был самым опытным охотником в этих местах. Так говорила про него Надя. И добавляла, что самым честным. Но другие взрослые думали иначе. В первую очередь иные охотники. Все знали эту историю, подобные истории не забывают так просто. Еще дольше, чем мифы о подвигах и свершениях люди помнят мифы о предательстве трусости и подлости. Все плохое хранится дольше, так говорила Эспа. Диана так и не решилась спросить, верит ли она сама в эти слухи о Фальке, который был ей братом по крови или нет. Совсем малышкой, Диана видела его в доме у Надежды. Правда никогда с ним не говорила, если только парой обыденных слов. Зато вот его крысу с невероятно чутким нюхом она запомнила хорошо. Впрочем, как и та запах девочки. Диана помнила, как еще молодой крысеныш до крови распорол своими острыми, как бритва зубами ей руку.
  -Ты маленький крысенышь! - Сказала Диана, смотря в морду водяной крысе. Над поверхностью у девочки торчала только голова, она медленно перебирала ногами под водой, руками же вцепившись в его светящуюся шерсть - единственный источник света здесь. Воды были темными, все маленькие медузы и рыбки попрятались уже с полчаса как. Диана знала, что дома творится теперь неладное. Еще бы - в тупиковом проходе, где ничего крупнее рыбешки не было, пропала девочка подросток!
  -А все из-за тебя! Как я теперь домой вернусь, как покажусь. Видел это? - Она вытянула руку. По ней водяной бардовой змейкой вился шрам. - Помнишь это? Ты, негодник!
  Крыс сидел на камне и нюхал воду, вырываясь каждый раз, как девочка собиралась схватить его за шкирку. Снова чихнул.
  -Да что с тобой такое? Болеешь? - Диана пощупала крысу лоб. Лба собственно у него не было, а нос - холодный. Девочка вылезла из воды целиком и сев по-турецки, снова автоматом проверила нож.
  -Долго еще, мой четвероногий задира?
  Крыс снова чихнул и, вытянув морду, уставился в темноту. Там вдалеке что-то светилось. Молниеносно вырвавшись из рук девочки, он исчез в темной воде. Все погрузилось во тьму. Так страшно Диане еще никогда не было.
  -Завел! Черт! - Она сжала рукой нож и вся сама сжалась в камень на этом островке, где едва можно было сидеть, не соскальзывая в воду. - Я, конечно, сама виновата. Хотя нет. Стоп. Я не виновата, я права! - Оттолкнувшись от камня, девочка ушла в воду вслед за крысом. Ждать не имело смысла, она это понимала. Все что оставалось - плыть на слабый, еле видимый отсюда источник света.
  В воде было темно, холодно, мокро и неуютно. В первый раз за свою не очень долгую жизнь, Диана чувствовала этот мир чужим. Не опасным, нет. Он и раньше был опасен и полон чудес и загадок. Но вот таким холодным, мокрым, скользким, чужим, отстраненным от неё он никогда еще не был. Как Вилма поглощающий рыбешку, наступив на неё лапой с острыми когтями. Смотрящий в сторону, не обращающий никакого внимания на бессмысленную борьбу крохотной рыбки за свою жизнь. Вот мир теперь был таким же.
  Диана не отпускала ножа и не убирала его в ножны. Она все решила для себя за эти несколько минут, что в полной темноте гребла неблагодарные воды. Что будет делать и как это произойдет. Если случится именно сейчас.
  Диана сильно и больно ударилась руками о борт вагона. Вскрикнула и почувствовала, что совершила непоправимую ошибку - выронила нож. Он исчез - растворился в этой темноте мутной воды. Она даже не хотела нырять, чтобы найти его. Суша - вот что нужно было в эти секунды, только она - все остальное потом. Каким-то участком сознания девочка чувствовала, что суша всегда безопаснее воды. Потому что там ты хотя бы можешь видеть, что тебя жрет. Диана вылезла медленно, дрожа и сплевывая воду. Такой уязвимой она себя еще никогда не ощущала, но бояться было некогда. Нужно найти Вилма.
  Крыса сидела на куске гранита прямо за этим вагоном. Там был тупик. Она, Диана, отчетливо его отсюда видела. А все свет, который струился из странной раковины.
  Она её тоже узнала!
  -Фальк?! - Непроизвольно вскрикнула Диана. Но никто не ответил.
  Точно такая же раковина была у Эспиного брата, как и у многих старших охотников. Очень редкий моллюск всю жизнь, долгие годы, питаясь чем попало выделял ровный яркий свет. Но найти такое создание можно было только на море. Это очень далеко, Диана только на картинках, в основном рисунках в старых потрепанных книгах видела его.
  Но всегда мечтала там побывать.
  -Это тоже я, это взрослость. Если я захочу - увижу! Пусть даже первой девочкой не охотником, а может и стану им! Ничто мне не помешает, только смерть!!!
  Успокоившись, Диана перебралась с крыши на камень. Каким-то чудом тот держался на воде, может его что-то подпирало снизу, что сейчас она не разглядела. Но это было не важно.
  Тут лежали кости. Старые пожелтевшие кости. Ребра и череп. Это был человек, и Диана даже знала кто именно. Вилма обнюхивала их, и суетливо перебирая лапками, искала себе удобное положение. Чтобы заснуть.
  -Так вот где ты спишь! Понятно, почему тебя никто не видел!
  Среди костей лежал конверт. Из прозрачной пленки, напоминавшей пряди медуз, только прочной очень. Диана видела такие у учительницы в столе, среди тетрадей полных записей об увиденном. Однажды ведьма поведала Диане, к тому моменту уже не ребенку - это было ближе к концу обучения, что прибыла издалека сразу после войны, той, которая случилась десятки лет назад и унесла жизни всего мира. Прибыла со многими людьми, теперь уже погибшими. Здесь, в метро, она тогда искала нечто очень важное, но так и не нашла, оставшись простым исследователем и скатившись в полное варварство.
  Только у неё были подобные конверты, еще их, похоже, иногда находили на поверхности, но если это и, правда - доставались они, в конечном счете, только вождям или торговцам. Прозрачное вещество защищало содержимое от влаги лучше любого жира. И теперь, аккуратно пакет развернув, Диана шелестела страницами рукописного дневника. Девочка хорошо читала печатный шрифт, но плохо разбирала ручной. Однако того, что она смогла прочесть, прикладывая раковину с моллюском к бумаге уже было достаточно, что радостно закричать!
  -Ты была права, ты была права! - Вскочив, Диана прыгала с места на место, умудряясь не свалиться в воду балансируя на самых кончиках пальцев. - Он не предавал, он никого не предавал! Я тебе это покажу, отнесу прямо сейчас и покажу. С этим-то можно будет вернуться. Только нужно как-то прокрасться мимо молодых охотников, наверное, уже обыскавших половину этого тоннеля. Иначе тетрадка попадет сразу не в те руки.
  -Я найду правильные руки, я их знаю! - Она гладила страницы. Почему-то было так хорошо, от мысли, что Фальк никого не убивал, что просто на него свалили случайную вину торговцев, которая всплыви - положила бы конец существующим за их, этих торгашей счет слабым вождям. И он самолично взял все на себя и, не желая суда, ушел в тоннели. Чтобы жили все, и продолжали торговать с поверхностью.
  -Надо будет прокрасться - прокрадусь, я умею плавать под водой, у меня нет светящихся раковин, а у них нет таких умных крыс как Вилма!
  Вилма же спала, устроившись в обнимку с черепом своего хозяина, и, наверное, именно тут ей снились самые лучшие в мире сны...
  
  
  
  
  
  Софиона III
  Хомура Кеншин любил смотреть с орбиты на загубленный мир. А еще он никогда не считал последнюю Софиону поводом для ностальгии. У каждого корабля свой особенный запах и свое особенное очарование, даже у тех, что постоянно ломаются. У каждого своя душа. Душа Софионы III сильно отличалась от душ её предшественниц. К тому же они различались внешне и по конструкции. У Софионы монолитный корпус, Софиона II была катамараном. Корпус Софионы III - тримаран. Средний корпус жилой, а по бокам - силовые установки, в том числе и двигатели вертикального взлета-посадки. В отличие от Софионы, или "коробочки", как её называли - третья может садиться и взлетать с планет земного типа целиком, её орбитальный модуль является одновременно и посадочным, в чем-то она напоминает шатл, к тому же - заметно больше первой. С орбиты Земля теперь не та, что раньше, местами ржавая, как полынь в степи, сгоревшая под солнцем и все-таки она все еще красивая.
  Ведь кроме Земли, человек так и не успел стать "своим" ни на какой иной планете. Жаль, что Земля после третьей мировой окончательно пропиталась радиоактивной "человечностью", очень жаль.
  -Ну, уж нет! - Категорично заявила Марико Рей. - Это ХОРОШО, что человек никуда не выбрался с Земли. Другим формам жизни в галактике - куда приятнее, что до них не дотянулась костлявой лапой Человечность.
  И тут же словно как по волшебству изменив свое мнение на противоположное, сестра заныла.
  -Ну почему? Почему люди не колонизировали, к примеру, скажем - Марс? Отличная планета, пусть там холодно и слишком много углекислоты, пусть низкое атмосферное давление - терраформинг можно было провести за каких-то лет двадцать и... зацвели бы цветы, поля, луга, живая ЗЕЛЕНАЯ природа! Была бы резервная Земля за номером два, маленькая Земля. Ведь это не сестра-близнец нашей планеты Венера, на которой из-за сраного парникового эффекта пятьсот по Цельсию и жарче, чем на Меркурии! Ведь было же окно в полсотни лет и можно было... не закончить все этим!
  Она заплакала.
  -Все думали только о том, как прожечь жизнь, повеселиться и сколотить еще один миллион-миллиард долларов, Америка закрыла свою комическую программу и открыла её вновь лишь, когда поняла, что не догонит Россию, Китай и Японию. Была бы у нас запасная Земля, на которую можно было бы как-то свалить с этой растреклятой земной орбиты! Настоящий новый мир с чем-то радостным и зеленым, не радиоактивным, где можно рожать не двухголовых и одноглазых детей!
  Тут у сестры началась истерика.
  -Та, старая Земля, отдай! Земля!!! А не это коричневое выжженное не пойми что цвета детской неожиданности! И вообще - я родилась или слишком поздно или слишком рано. Вот почему все как назло?!
  Кен не отвечал, он просто прикидывался спящим. К тому же он знал - сестра ждет совсем не его ответа, а его внимания.
  -Алиса! - Закричала Марико.
  -Да? - Ответил корабль. - Мне рассчитать возможности терраформинга в сегодняшних условиях?
  -Это бессмысленно.
  -Как и все мечты. - Развела руками Алиса ИИ. - Но они же приносят радость. Так рассчитать?
  -Не надо. - Вытирая слезы, ответила сестра. - Это просто у меня бывают иногда приступы, временами.
  -Как месячные? - Совершенно бесстрастно спросила Алиса.
  -Да, как месячные, твою мать! - Взорвалась Мари.
  -Гаечка. - Примирительно прошептала Алиса. - Может быть, ты вернешься в двигательный отсек и закончишь то, что начала. А то там все раскурочено, я чувствую себя девочкой на операционном столе, которую вскрыли и пошли отмечать Рождество.
  -Я тебе не гаечка!!
  -Прости. Пытаюсь использовать метафоры, иронизировать, сравнивать, находит какие-то параллели настоящего с прошлым, а не только лишь сухо прогнозировать ваше будущее. Как-то почеловечнее. Вот брат твой совсем с тобой общаться не хочет.
  -Ты думаешь, мой приступ затянулся? - В ужасе прошептала Рей, становясь похожей на замкнутую одинокую куклу. - Не понимаю, я могу без них - но ведь иначе... совсем... грустно и холодно... Арису, может мне пока обойтись без приступов Асуки?
  -Я думаю, как цундере ты разряжаешь иногда обстановку, но чаще лишь нервируешь всех и злишь. Однако если учесть, что под "всеми" я подразумеваю твоего брата - я... даже не знаю, что тебе посоветовать,
  -И так. Что мы имеем. - Сестра развернула перед собой карту, причем как обычно - от стены и до стены. Воссозданная Алисой, карта висела, парила в воздухе, сотканная из света.
  -В этом месяце нужно обязательно навестить близнецов. Они, конечно, не просят, но доставлять им припасы необходимо хотя бы из совести.
  Близнецами сестра называла двух странных существ, обитавших на полузабыто лунной станции. Когда-то - первые шаги в освоении луны и попытка начать строительство "Серенити" - лунной колонии "Безмятежность", прервавшееся из-за ядерной войны между штатами и союзными Россией, Китаем, Японией на Земле - теперь из-за пандорума там не осталось никого, кроме Них. Две девочки лет двенадцати внешне - и не люди, по сути - они родились и выросли в невесомости, это был эксперимент - роды в космосе, первые и последние, их родители мертвы, но близнецы до сих пор хранят под кроватью отцовские и материнские кости. Земное тяготение убьет эти тонкие, как веточкам "лунной ивы", существа, к тому же на землю они не хотят по своим, особенным, загадочным причинам. Пусть и остаются загадочными. Кен не хотел лишать детей права на тайну, тем более у них и так мало чего осталось - не хотят жить с ними на Софиона и не надо, это не мешает "экипажу" их изредка навещать. К тому же сестра постоянно с ними играла в разные старые игры благодаря еще работающим спутникам-ретрансляторам и развернутой перед войной в космосе сети Скайнет - небесного аналога интернета, работающего на седьмом с половиной протоколе, приспособленном для пинга в несколько секунд, минут или даже часов. Так что они в каком-то смысле были не так одиноки, как сейчас Кен. Кроме них и Кеншина с Марико в космосе нет никого.
  То есть вообще никого. И в ближайшие пять-десять тысяч лет, никого и не будет. Не ожидается в виду тотального отката в технологиях. То есть на земле еще есть много чего, но пользоваться этим "много чем" могут лишь единицы. Еще летает кое-какой космолом, обломки спутников и остатки четырех космических станций.
  Все.
  -Нужно тщательно рассчитать мест посадки. - Бормотала сестра. - В прошлый раз нас чуть не подбили какие-то дикари из зенитно-ракетного комплекса. Все склады растащили и считают себя настолько крутыми, что не боятся "небесных драконов", это не горные племена индейцев, нда... Я думаю, сядем здесь. На катере оттуда за пять минут можно попасть в город.
  -Мари, ты ловила последние новости с северной Америки?
  -Не хочу о них говорить. У Гибсонов сигнал совсем пропал, может помехи, а может еще чего. Их соседей досаждают "призраки", а по городу ночами разгуливает что-то "серое и мохнатое".
  -Медведь?
  -Это точно не гризли, потому что даже самые большие из них не умеют вскрывать замки, забираться в дома и воровать сахар.
  -Сахар? - Оживился Кен. - Не соль?
  -Сдалась им соль, они же тебе не лоси. Оборотни это. Я уже говорила им - пусть льют серебряные пули, им жалко серебра, говорят - память.
  -И больше ничего не слышно?
  -Северная Америка молчит, только белый шум. Слышала сигналы различных метро, там много уцелевших и, вроде бы пока держатся, не захотела вселять в них лишнюю надежду.
  -Не ответила?
  -Ради нашей же безопасности! Вдруг у них есть доступ к системам ПВО или даже ПРО, космический корабль знаешь, как сейчас ценится?
  Кен не сомневался, не сомневался в том, что сестра ценит их корабль, хотя бы потому что сама его постоянно чинит. А еще она ненавидит размеренную жизнь реднеков. Иначе давно бы села где-нибудь в Канаде и завела хозяйство пусть и многоголовое в самом неказистом смысле этого слова.
  А жаль, в Канаде сохранились леса и почти чистые озера. Только не Великие - в них сейчас такое водится...
  Мутантов быть не должно, по крайней мере, так много. Однако Кен понимал - есть два мира, тот который у тебя в голове и тот, что наяву. Тот, что в голове - просто модель того, что наяву. Так природе удобнее, чтобы ты моделировал внутри себя правила и закономерности, и если данные о внешнем мире, полученные при помощи чувств расходятся с воссозданной внутри тебя моделью - не верил в происходящее. Сомневался. Так особь-агента сложнее обмануть, просто приспособление вследствие эволюции видов. Когда ситуация во всех системе, в которой эти биологические агенты обитают, меняется - все сразу летит в тартарары, особь начинает сомневаться в том, что у неё перед глазами и не верить.
  И, как правило, гибнет. Есть определенная инертность мышления, которая лечится парой-тройкой поколений участившихся смертей. Кен знал, что мутанты существуют и их много, ему этого было достаточно, а разбираться, откуда набежала вся эта нечисть он не хотел. Правда изредка строил одну или две теории: от взбунтовавшейся ноосферы, выплюнувшей после войны и гибели множества её носителей из оставшихся все порождения их (носителей, людей) ночных кошмаров - до банальных экспериментов ученых до войны в своих секретных лабораториях. В выбивание генов радиацией он слабо верил, к тому же это более длительный процесс - не десятки и не сотни лет.
  Но они были. И серьезно досаждали. Было еще кое-что - а именно тот факт, что несколько десятков поколений предков Рей и Кена занимались экзорцизмом. Вот такие вот дела. Отец и мать тоже помогали людям бороться с их ожившими кошмарами. Но есть отличная штука - война оцтов и детей, конфликт поколений. Объяснимый с точки зрения эволюции феномен, когда родители и дети становятся врагами. Просто ускоряет развитие. Чем лучше условия жизни - тем больше между родителями и детьми конфликтов. Чем хуже и опаснее жизнь - тем они дружнее. Это не порочность человеческой природы. На самом деле все просто - гены способствуют, чтобы в хороших условиях существования родители и дети разбегались как можно раньше - и желательно по как можно большей площади. Чтобы захватить как можно больше территорий и ресурсов пока ситуация вновь не ухудшиться и им не придется жить дружно, чтобы выжить.
  Поэтому в их семье грызня до войны была постоянной и сестра тому пример, пример множественного расстройства личности, который уже не лечится. Ведь, как известно - если мозги слишком долго ебать - личности начинают размножаться. В остальном она милая.
  Собственно по причине войны поколений Кен скептически относился к экзорцизму, хоть и хорошо в нем разбирался. И дело не в том, не верил в существование нечисти, просто он не считал острой необходимостью помогать людям с ней бороться. Вот не считал и все, что она представляет большую опасность, чем любой дикий зверь, которых мало, которые вымирают - а людей несказанно больше и они растут как биомасса.
  Росли.
  "Ну, жрут вас и жрут... все в этом мире друг друга жрут, от простейших - до высших многоклеточных, отстреливайтесь!"
  Правда, это было до войны, когда по описанной выше причине люди друг с дружкой грызлись. Теперь они либо стали жить дружнее, либо окончательно слетели с катушек - третьего не дано, изменилась ситуация - изменились люди.
  Хотя, если быт честным - еще в детстве Кен хотел радовать своих родителей, быть им полезным, чтобы они им гордились. Мог пойти по их стопам, просто чтобы они были счастливы, в конце-концов можно закрыть на все глаза и получать удовольствие слепо помогая людям, однако через свои слишком рано сформировавшиеся убеждения переступить не смог.
  Впрочем, они все равно бы его не взяли на ту охоту.
  ***
  -Знаешь, Кен, Мэдока... мне приснилось, что Близнецы научились размножаться делением и когда мы туда прилетели - их трое, а не двое. - Сказала сестра, проснувшись. - Вот глупый сон, да?
  -Ты хочешь детей? - Мягко положил руку Мари на плечо Кен. Та отшатнулась как ошпаренная, покраснела, задохнулась, сделала усилие, подняла глаза, опустила их, посмотрела сторону и наконец - снова прижалась к нему.
  -Я имел в виду - завести семью с кем-то на Земле.
  -Нет.
  -Почему?
  -Я не вынесу, если у меня нечто родится. Если будет двухголовый ребенок - я его воспитывать не буду. Я убью его. И себя. А я пока жить хочу. Знаешь, во сне Близнецы явно готовились колонизировать Землю заново. - Попыталась пошутить сестра. Не очень удачно. Но Кен улыбнулся, вслед за ней.
  -Кен, не улыбайся через силу, я же тебя насквозь вижу.
  -Тогда ты знаешь - я не имел в виду ничего такого.
  -Ага. Зато я имела. - Улыбнулась сестра. - Ты знаешь, что Лунные Близнецы в последнее время на аниме окончательно подсели.
  -Ужас. - Бесстрастно произнес Кен. - Это те диски, что в последнем городском рейде "хватай и беги" были им нарыты, когда мы видели второй, не наш катер на воздушной подушке?
  -Нет. Оказывается у них на серверах лежало, просто копаясь, не находили. Прикинь - нашли бесхозные сто сорок терабайт аниме. Если в ближайшее время ничего в плане экзорцизма не предпринять - они там на орбите Луны окончательно угорят.
  ***
  -Привет Санакан. Сибо.
  -Я - Сибо. - Сказала первая девочка с улыбкой Моно Лизы, светло пепельно-белыми волосами, почти прозрачными, похожими на пряди медуз и бледным тонким лицом альбиноса. Казалось - сквозь её кожу просвечивают органы. Сестер было невозможно отучить от нудизма, равно как и от "поклонения" с молитвами костям предков. - А это - моя сестра Санакан. - Девочка указала на свою точную копию, которая почти так же невинно улыбалась, стоя с ней в обнимку.
  -Нет. Ты Санакан. Она - Сибо.
  -Как ты нас различаешь? - Сладко улыбнулась первая. - После пары сотен серий за двадцать четыре часа мы сами друг друга путаем.
  -Нельзя посмотреть сто двадцать серий за двадцать четыре часа. Шестьдесят серий - максимум, они же по двадцать пять минут.
  -Мы смотрим разные серии, но мы так близки, что успеваем смотреть по четыре с лишним серии в час в четыре глаза каждая, а вы так с сестрой не умеете. Мы посчитали - такими темпами мы сможем посмотреть за свою жизнь все игровые и анимационные сериалы, что есть у нас на станции, почти все. Так ка-ак?!! - Спросила первая.
  -Ты симпатичнее. - Улыбнулся Кен. - И обаятельнее. А твоя сестра чуть апатичнее, но тоже милая.
  -Ясно. Ты на нас запал. Уже представлял нас в своих ночных фантазиях?
  -Скорее кошмарах. Но вы в этом не виноваты.
  -Вот как?! - Хором вскричали девочки. - Оставайся с нами. - Сказала первая, кладя руку на плечо Кеншину. - Да, научишь нас делать детей. - Вторая встала симметрично и тоже положила почти нечеловеческую руку на плечо Кену. Тут вмешалась сестра. Она гоняла Лунных Близняшек по всем палубам, вращающейся ради еле заметной гравитации станции, пока не загнал обратно в их "берлогу".
  -Боже, вы сделали уборку!
  -Это сделала Сибо.
  -Нет, ты же сама приубралась, Санакан?
  -Вы обе молодцы. - Улыбнулась им Марико Рей и стала раздавать гостинцы. Она любила косплеить снегурочку.
  -Знаешь, Рей. - Чуть игриво сказала Санакан. - Я тут планировала приодеть Санакан как мальчика.
  -А я хотела бы приодеть как мальчика Сибо. - Улыбнулась Сибо.
  -Вы обе хотите одеться как мальчики? Зачем?
  -Для разнообразия. - Сказала Сибо. - Да, разнообразие - отличная штука. - Согласилась с ней Санакан. - Ты достанешь нам на Земле что-нибудь по последней моде?
  -Костей, ржавого металла и пару покрышек?
  -Там такая мода?
  -Мы думаем - покрышки странно пахнут, ведь они ездят по мифической земле.
  -Как пахнет Земля, Рей?
  -Мы не знаем. Но думаем - нам пока не нужно одеваться в покрышки. Мари, сможешь достать для нас японскую школьную форму?
  -Для мальчиков? - Спросила Рей.
  -Все равно!!! - Хором воскликнули обе.
  
  
  Одна Лира на Тюнель.
  Лира вела Ваша за руку по круглому отсыревшему тоннелю, туда, вглубь, куда никогда не проникает свет. Свет солнца или свет лампы, никакой. Только слабое сияние выщербленных водой кирпичей не давало глазам совсем ослепнуть в этом месте.
  -Мама там, пойдем. - Рука сжимала рукав защитного оранжевого комбинезона. Крохотная детская ручка вела за собой во тьму. Ваш не привык доверять никому. Ни единому существу на свете. Никогда. Тем более женщине, тем более маленькой девочке. Еще давно, мальчишкой, он доверил своей сестре самое ценное, что у него было. И оно оказалось у всех на виду, просто так случилось - было сказано ему. Просто так случилось, и ничего уже не поделаешь. Если что-то становится достоянием толпы, оно превращается в ничто, чем бы оно до того ни являлось.
  Рука Ваша нащупала налобный фонарь и щелкнула включателем. Равномерный свет залил столетие уже необитаемые стены.
  Здесь было жутко. А батарейка была одна, но оставалась карбидка, правда она там, в глубине рюкзака, найдена им сегодня при вылазке на поверхность за спиртом для плиты. И не только плиты. Спирт нужен всегда, даже в самые тяжелые моменты - будет спирт, будут и еда и тепло, тепло снаружи и внутри.
  Тепло, чтобы заполнить пустоту. Когда-то давно было тепло, в нем и еще в одном человеке. Но когда толпа узнала про это тепло, она стала вытягивать его. Толпа насытилась теплом, чуть-чуть согрелись все - а он замерз. И думал - навсегда тогда, а оказалось - нет!
  Так думаешь всегда - что все, вот он конец, а жизнь берет и продлевает твои годы. И снова ты идешь вперед, зачем? Наверное, все прежние носители твоей крови так хотели жить, что это передалось и тебе - так думал Ваш. Прошли дни, недели, месяцы и...
  Толп больше не было. Вообще. В первые годы Вашу хотелось плясать и веселиться. Он носился по городу, стуча в запертые окна домов. Была эвакуация. Наверное, все же была - ведь не мог огромный город вот так взять и испариться.
  Только не Стамбул. Люди ушли, аккуратно закрывая ставни на окнах - он в это верил, пока не вышел за пределы спального района и не увидел...
  -Почти пришли! - Девочка тяжело дышала, как дышит ребенок, разворачивающий новогодний подарок. А что там?
  Этот вопрос не давал ему покоя, пока он в одиночестве обустраивал свое жилище. Под банком был бункер. На самом деле не бункер - обычное хранилище. Люди так любили свои деньги. Они надеялись, что смогут все купить. И тут все раз, и сразу все богаты... Все, такие же дети удачи, как и Ваш. Вот только покупать уже нечего.
  ***
  Пятьсот семьдесят три метра - это сколько шагов? Вашу казалось, что он запутался, сбился с пути и эта девочка ведет его не туда. Одна прямая, ну почти прямая линия под землей столицы Турции. Давным-давно построенная, еще в девятнадцатом веке. Он был тут, на экскурсии с классом. Но тогда ничто не занимало так Ваша, как девочка, которую он держал за руку. Она никуда его не вела, они просто стояли под гул экскурсовода - эта старая женщина носила очки-черепашки в огромной оправе и постоянно грызла карандаш, засунутый в карман. Он был весь обгрызен этот жалкий карандаш, но даже соседство с ним не могло в тот чудесный момент его отвлечь. От этого чувства, словно весь мир стал складываться, накрывая его с головой. Словно он, стоя на месте, уходил куда-то внутрь себя, откуда не хотелось возвращаться. Но главное, это то, что в те мгновения он был не один. Еще одно существо, имя которого он помнит до сих пор, но даже сам себе боится произносить, ведь больше года был на грани сумасшествия из-за него, ведь он знает, что может сесть на землю и твердить его вечно, с каждым следующим разом все глубже уходя в себя, возвращаясь сквозь время назад. Он может остаться там навсегда и никогда больше не пробуждаться в этом мире, и пусть со стороны станет похож на изъеденный скелет, пусть, ведь там можно остаться - постепенно он сам начинал в это верить и понял что хватит. И поклялся себе, что не будет произносить этого имени, того, что зовет его откуда-то изнутри каждое утро. Не будет, пока не поймет, что пришло его время.
  Наверное, он просто еще надеялся на что-то. Ведь шел же за случайно встреченной девочкой, которая обещала показать ему как уютно они устроились с мамой в древнем Стамбульском Тюнеле.
  Две станции - полкилометра между ними. А он идет, держась за эту теплую ручку уже с полчаса. Или он снова сходит с ума?
  Ваш потряс головой и присмотрелся к мерцающей впереди желтой точке. Огонек мигал ему задиристо и словно удалялся с каждым пройденным им шагом.
  Ваш остановился, не отпуская руку девочки.
  -Ты чо? - Спросил слабый, хрипловатый голос. Девочка простыла, ища в близлежащих домах съестные припасы. - Идем-идем, вот мама обрадуется! Только тихо, давай сделаем ей сюрприз? Бабушка любит сюрпризы!
  -Бабушка? - Свой голос Вашу показался доносящимся словно издалека. Странно все это, как ни посмотри трезвым взглядом, вот откуда тут ребенок? Когда даже взрослых мужчин не осталось, Ваш за эти годы встретил лишь одного, да и тот был искусан псами-каннибалами и умер у него на руках, так и не приходя в сознание. А ведь на него Ваш потратил шоколад, найденный в магазине. Там на прилавках было много плиток, но стоило любую разломить - и есть больше не хотелось. Тонкие, как нити черви копошились в любой еде, которую он находил в последние годы. Может они и были раньше, но отчего-то Вашу казалось, что что-то с этими червями не так. Они ели все - даже дерево. Ломая доски на топливо он во многих находил этих червей. Они свивались в клубки, переплетались, протачивая ходы в древесине, пахли при сжигании как-то противно. Однажды Вашу приснился сон, он надеялся просто, что этот сон случайный, а не вещий. В нем он сам в себе носил этих длинных белых, похожих на нитки червей, и однажды утром проснулся и увидел лучи солнца, которое впервые за это время пробилось сквозь свинцовые тучи. И они увидели его, у червей были глаза, рассыпанные по коже в тысячах прыщей и ссадин, царапин и шрамов на коже у Ваша. Черви поняли, что настало их время, и начали лезть из него наружу. Ваш проснулся в холодном поту, после этого сна он больше не горел таким уж желанием снова любоваться солнцем.
  А ведь когда-то хотел найти работающий автомобиль, заправить его и выбраться из пригорода, туда, подальше от всех этих бродячих очумевших стайных псов. Подальше от вечного серого угрюмого неба, плакавшего по богатейшей столице горькими от пепла глазами.
  И вот он полез в тюнель. Первый, построенный еще давно. Схватив его за рукав, ребенок увлекал внутрь, играючи и он ничего не мог с собой поделать. Рука привычно сжимала кастет с припаянной заточкой, карман оттопыривал обрез с единственным патроном. Магазины оружейников, которые он знал все были вскрыты и разграблены, это перечеркивало все надежды Ваша на мирную эвакуацию.
  Девочка что-то прошептала про себя и в несколько рывков постаралась сдвинуть его с места. Поняв, что это безнадежно, она не сдалась, обошла его кругом и уткнулась руками в рюкзак.
  -Не трогай. - Медленно произнес Ваш.
  -Почему?
  -Просто не трогай и все. Бабушка живет с вами? Ты не говорила про неё.
  -Ладно-ладно, - замахала девочка рукой. - Она хорошая и чаще всего молчит.
  Раньше Ваш подумал бы, что это очень хорошо, что бабушка чаще всего молчит. Но за годы, проведенные в одиночестве, ему до чертиков сраных надоела тишина и подвывающий ветер.
  -Я не против и болтливых. - Добавил он, и сделал шаг вперед. Девочка восприняла это как победу и крикнув - "Правда?!!" - схватила его за рукав снова и потянула в рассекаемую слабеющей лампочкой налобного фонаря темноту.
  -Правда. Если она есть немного, то хорошо.
  Он двинулся за ней, маячивший впереди свет наконец-то стал приближаться.
  "Все-таки это хорошо", думал Ваш, делая шаги с легкостью, которой он и не надеялся почувствовать больше в больных ногах. "Это совсем не плохо, познакомлюсь с её матерью, глядишь, и смогу протянуть еще пару лет", рука Ваша нервно сжимала и разжимала уютно устроившийся в руке кастет, которым он разбил ни одну собачью голову, умными эти псы стали - стоит им увидеть в руке человека оружие и сразу разбегаются, а камнями много не разобьешь голов.
  Шаг... следующий... ноги отталкиваются от земли, словно та покрыта слоем пружин.
  "Да что это со мной?", Ваш вытирает пот со лба, в ушах звенит.
  Девочка поворачивается, украдкой бросает взгляд на ведомого мужчину и снова что-то шепчет в кулачок.
  -Бабушка много не ест...
  -Это отлично...
  Впереди сколоченная лачуга из сворованных с поверхности досок. Правда, доски эти теперь никому не нужны, теперь уже ничто никому не нужно.
  -Она вообще не ест, не переживай!..
  -Вообще? - Ваш улыбается в темноте, сам не понимая к чему все это.
  -Угу, - улыбается ребенок и, буркнув в ладошку пару смешков, ныряет в дверь. Ваш стоя, снаружи, чувствует, как поднимается внутри у него напряжение. Ему теперь все равно - что с этой девочкой, сумасшедшая она или нет - не важно. В этом мире невозможно уже вырастить нормальных детей. Да и зачем? Чтобы они мучились?
  С такими мыслями он тянет на себя три сбитые вместе доски и, повернув их в сторону, лезет в образовавшийся проем, взяв предварительно рюкзак с быстро собранным гостинцем в руки.
  Когда он сидел в тюрьме, за месяц до того как из соседних камер заключенных перевели в какую-то отдаленную тюрьму, про которую ни он, ни кто другой никогда не слышали, за два месяца до того, как началась война, за эти чертовых два месяца он предпринял четыре попытки покончить с собой - и все без толку. Поначалу Ваш думал, что просто очень сильно хочет жить. Но потом понял - нет, ему просто впадло теперь умирать. Когда через столько прошел, когда столько осталось позади. Может он просто хочет все начать сначала? Нет, это глупо, у него не было ничего, что бы стоило начинать сначала. Просто когда очередной пес кидался, чтобы разорвать Вашу глотку, внутри у Ваша возникал отнюдь не страх. Азарт? Возможно. А может что-то иное.
  ***
  -Мама посмотри! У нас гости, это мой новый папа! - Девочка вытягивает руку и указывает на стоящего неподвижно Ваша. - Его зовут Ваш. И он отнюдь не Стампидо! Он очень спокойный, тебе понравится.
  Девочка делает неуклюжий реверанс и улыбается. Ваш садится на землю и сжимает ногами рюкзак, в котором и полплитки шоколада без червей, и две банки сгущенного молока, и много еще каких подарков. Ведь никто не приходит в гости без гостинца, так?
  -Бабушка сказала, что ей он нравится! - Девочка трясет рукой в воздухе, прислушиваясь к браслету из костей. Костяшки пальцев, нанизанные на проволоку перестукивают, создавая странную иллюзию присутствия еще кого-то в нагретом воздухе этого жилища.
  Но никого нет. Ваш расстегивает молнию рюкзака, рука опускается туда и сжимает холодный металл банки. Сжимает с нечеловеческим напряжением, сминая её.
  Девочка подносит череп прямо к лицу смотрящего в пустоту Ваша и имитирует речь.
  -Скажи привет Вашу. Он теперь будет жить с нами. Лира, ты, бабушка и Ваш - у нас снова целая семья!
  На мгновение бывшему заключенному главной тюрьмы Стамбула кажется, что странный туман струится из левой глазницы черепа. Он моргает присматриваясь. Наваждение исчезает. Теперь перед ним опять только маленькая закутанная в дырявые несоразмерные одежды и увешенная безделушками девочка с копной рыжих спутанных давно нечесаных волос, которая в странно теплом воздухе своего жилища играет с костями.
  
  
  Серро-де-Ла-Силла.
  "В первичном значении слово "демон" означает "исполняющий желания". Мудрое старое существо, знающее и дающее. Но тысячелетия христианства все изменили..."
   Лэйн.
  Сон первый. "Падре Миер".
  "Его начали строить за девять лет до моего рождения. Моя мама, когда еще была жива, говорила - "они знали!.." Я выросла под землей и не помню многое из того что помнила она. Я обманывала каждый раз свою мать, когда она спрашивала меня о нашей жизни там, на поверхности я кивала головой, слушала её и старалась оправдать надежды. Вот и все. Я не хотела расстраивать свою мать. Просто не хотела и поэтому фантазировала иногда, чтобы скрыть правду. Я ничего не помню из тех дней, что мы жили там, наверху.
  Иногда мне кажется, что начинаю вспоминать, но это лишь моя разыгравшаяся фантазия. Я знаю только то, что говорила она при свете свечей, в очередной раз, зашивая мою одежду. Мы нашли их в служебке, там за ящиками полными журналов была упаковка. Пока существовал свет, они были не нужны, теперь же, когда умерло аварийное освещение - пригодились.
  Чемес - для меня простой звук. Я не помню отца, зачем мне помнить свою фамилию? Жизнь может закончиться в любую из этих ночей - зачем мне думать о будущем? Я хотела бы помнить о прошлом, но видно не судьба - когда мы с матерью бежали во время тревоги вниз по застывшему эскалатору, я споткнулась и пролетела десяток ступеней, прежде чем ударилась лицом о металл. Мир расплывался бардовыми цветами, я думаю, это была боль, правда тогда она скорее походила на сумасшедший фейерверк. После того дня прошли годы, я с матерью все это время жила на станции Падре Миер, той самой куда мы и спустились в ту ночь. Мы были первыми, но еще долгое время вниз спускались люди, покалеченные и уставшие, задыхающиеся и обгоревшие, они напоминали ужас из ночных кошмаров. Знаете - когда ты смотришь на что-то, и боишься, что оно вдруг вздумает до тебя дотронуться. А мне приходилось им помогать. Нет, я не жалею, правда, но ведь многие из них все равно умерли после этого.
  А город долго еще бомбили. Вся станция просыпалась как один человек и с потолка тихими струйками отчаяния что-то сыпалось.
  Это ужасно. Мать плакала и ночами звала отца. Мы пытались им всем помочь, правда. Возможно, мать надеялась найти среди них своего мужа. До самого конца.
  Да, я еще не представилась - меня зовут Мариса. Мать часто называла меня Мария Луиса, но это слишком долго произносить. А я не люблю подолгу говорить. Наверное, поэтому - закончу. Все равно, какой смысл. Мать умерла неделю назад, люди, с которыми мне придется дальше жить - пугают меня. Я сделаю, как давно хотела, уйду с Кариной к Университету, она пришла оттуда полгода назад с братом. Моя мать была врачом, мы раньше жили, по её словам, в деревне на севере от города. У брата Карины шла носом кровь и часто болела голова, мать давала ему лекарства поначалу, а потом все чаще молилась у нас в медпункте. Брат Карины умер месяц назад..."
  Я держала в руках кусочек моего детства, вырванный из блокнота огрызок воспоминаний, нанесенных неровным еще почти детским почерком. Попыталась не заплакать от отчаяния и злобы, не сдержалась и, чтобы никто из животных не слышал, закрыла рот рукой. Протяжно заскулила. Словно койот. Рука сама сминала бумагу, пока не получился шарик детства, такой ласкающий холодную и мокрую ладонь. И ненавистный. Я его выбросила из палатки, и он заскакал, невидимый, по земле. Попыталась вытереть слезы и откинулась на спину. Постель была слишком чужой, чтобы не то, что спать - расслабиться в ней. После дня руки ныли, как будто я кидала тяжеленный грузы.
  ***
  -Зверь придет опять, мы все это знаем! - Кричавший это человек поднял вверх руку с винчестером. - И мы должны убить зверя!
  Хор голосов был ему прямым ответом, голосов, поддерживавших до этого Дамиана, который опять сел на свое любимое возвышение похожее на трон и, скрестив руки на груди, с улыбкой смотрел на беснующийся лес поднятых рук перед собой.
  -И как? - Спросил кто-то из толпы.
  -У нас есть оружие!
  -Опять?
  -Это бунт.
  -Нет, это справедливость!
  Голый до пояса в старый рваных джинсах парень с винчестером, высоко поднятым над головой пробивался сквозь толпу к Дамиану.
  -Дай мне тридцать своих человек, и мы стреножим эту тварь!
  -Нет.
  -Почему? - Он прокричал это в лицо сидевшему, но тот лишь устало улыбнулся и сказал:
  -Рамон, если бы все было так просто. Вы с Рейесом были бельмом на глазу на Реджайне, а теперь и на мою голову свалились. Я не дам тебе людей, они погибнут по твоей вине. У тебя слишком горячая голова.
  -Оружие?!
  -Что... оружие? У вас есть оружия и достаточно для коллективного самоубийства. Оставь наши стволы мои ребятам, не забивай себе голову Мончо. Я не имею ничего лично против тебя, ты это видишь уже по тому что я тебя не повесил за то, что придя ко мне домой, ты вторые сутки подряд мутишь воду и подрываешь мой авторитет. Уходи Рамон, по-хорошему уходи и забирай своих убийц.
  -Мои убийцы спасали наш народ, пока ты и твои животы жрали в три рыла за его счет, усевшись ему на хребет и свесив лапки!
  -Я тебе и это прощу, уходи Рамон, не строй из себя идиота. Ты ничего не добьешься ни здесь, ни там наверху. Ты только погибнешь зря. Количество людей и стволов не играет никакой роли отныне в этом мире.
  -А вы так и останетесь тут рабами?
  -Мы пытаемся выжить вот и все. Или стремление к жизни, а не к смерти ты вменяешь в вину людям? Не все такие как ты, запомни это. Не все отчаялись.
  Лицо полуголого парня перекосило так, словно он съел целый мешок лимонов и не запил их ничем крепким.
  -Отчаялись? Мы?!!
  -Повторяю парень, стволы не играют роли ни здесь, ни там, на поверхности сейчас тьма. Вот тут - он протянул руку к груди Рамона - она пустила корни. И ты лишь капля, стремящаяся пройти чуть выше, перед тем как рассосаться полностью. Вам не убить Зверя, никому не убить его. И не победить, отныне и навсегда.
  -И кто тут отчаялся?
  -Повторяю малыш, - совсем спокойно и нежно произнес старик, - желание броситься голой грудью в пасть льву - это и называется, самое что ни на есть отчаяние. Это желание корма, чтобы его поскорей проглотили. Попытка ускорить неизбежное.
  -А отсрочить?
  -Мы не хотим ничего отсрочить. Всему свое время. Просто живем. Тебе этого не понять.
  -Вы фанатики.
  -Возможно. А теперь иди.
  ***
  Они перевернули старый мешок, вытряхнули оттуда патроны и словно рождественские подарки принялись их разбирать - кому какие.
  -Двенадцатых для винчестера сорок четыре штуки. Шестнадцатых восемь, но такого калибра у нас нет.
  -Лукас, есть магнум .357?
  -Сам поищи, вроде видел.
  -Нет. Придется оставить его. - Высокий и довольно лохматый человек почти с жалостью посмотрел на блестящий, словно новый револьвер.
  Один из патронов покатился по импровизированному столу и прежде чем кто-то отреагировал, я его остановила ладонью.
  -Ты чего?
  -Я тоже пойду. Я устала, они и меня выберут. Когда-нибудь.
  -Тебя не выберут, ты молодая и здоровая.
  -И красивая к тому же, - заметил кто-то из-за плеча, в этом гуле голосов я даже не разобрала кто именно. У людей, стоявших в клубах прострелянного лучами тусклого света сигаретного дыма, на лицах заиграли улыбки.
  -Я врач и... не могу больше. Это как жить в клетке со львом, он милый да пушистый такой. Ты его кормишь и знаешь - когда-нибудь ему надоесть играть с тобой или он проголодается особенно сильно ну или просто переклинит, и ты станешь добычей. Давление.
  -Ты не врач, ты только раны зашивать умеешь, от тебя там толку будет немного и последнее - тебя точно никто не выберет. Ни один не желает тут тебя зла, никто за тебя не проголосует. Ты не настолько красива чтобы тебя ревновать и достаточно здорова, чтобы дать тебе просто жить. Успокойся и оставайся.
  -Что и вправду ни одного магнума не осталось? - Пробормотал парень и, перевернув сумку, стал шарить там, в надежде отыскать клад. - Шайтана дочь, пришла одна и ночью забрала.
  Все опять рассмеялись.
  -Все я спать.
  ***
  -Зверь пришел с севера, зверь спустился с гор к нам в долину. Сразу как люди перестали сражаться, и он увидел этот мир.
  -С Серро-де-Ла-Силла? - Детский голосок в прокуренном повешении звучал как-то пугающе высоко и хрипло одновременно.
  -Да оттуда. Он там жил и смотрел на город, лежащий под ним, и всегда мечтал бродить по его улицам. И когда вырос, спустился вниз.
  -А он большой?
  -Он взрослый. - Женщина закрыла книгу и стала отрешенно водить пальцем по карте.
  -Взрослый, значит большой?
  -Наверное. Привет Мариса. Как жизнь?
  Мне почему-то вдруг стало очень холодно и зябко, чтобы прогнать наваждение пришлось обхватить себя руками и мотнуть головой. Зубы выбивали дробь.
  -Что с тобой, простыла?
  -Ничего. Пройдет.
  
  "Всю первую ветку выжгло вместе со спасшимися там людьми, когда под конец на город сбросили вакуумный заряд. Наша и ближайшие станции второй ветки чудом не пострадали - газ не успел дойти к нам за пару мину до детонации. Герметизации толи не было, толи она была новая и не опробованная. Ведь метро строили у нас недавно. Мать рассказывала мне - когда отец устраивался работать в город, её еще только закладывали. А потом родилась я. То есть она просто не сработала, а может должна была запускаться откуда-то принудительно. Так считала мама. Ядерных бомбардировок не было. Хотя точно никто не уверен. По крайней мере, стратегических боеголовок не прилетало это уж точно. Иначе я не писала бы эти строчки. Мать уверена - скоро можно будет подниматься на поверхность не только здоровым мужчинам, радио молчало, последнее что передавали - "война" и "срочная эвакуация правительства" и "не отчаивайтесь, наш народ не сдастся никому". Потом последняя радиостанция замолчала. Я тоже думаю - кому на нас нужно тратить ядерные заряды. Плохо, что счетчиков на нашей станции не было, и искать их наверху никто не собирался..."
  Я опять скомкала листок и со слезами выкинула в зал.
  ***
  Вдыхая прохладный ночной воздух полной грудью, я огляделась, и почему-то пожалела, что все эти долгие годы была там внизу. Тут действительно можно было дышать. Тут твоим легким всегда найдется работа. Первое что бросилось в глаза - огромная десятиэтажка рассеченная пополам, словно ударом гигантского разделочного тесака. Верхний этаж был разрушен полностью, стекол давно уже не было, стена строения, раньше явно бледно-молочная, теперь вся была изувечена желтыми разводами смерти. "Banamex" была написано у входа, дальше буквы стирались.
  Рядом словно перевернутое квадратное горлышко битой бутылки торчал остов здания из синего стекла и металла. Напрягая зрение в лунном свете можно было различить надпись на уровне первого этажа - "Telce..." - последняя буква опять была стерта временем. Я не знала, что там было до войны, но теперь от одного вида этого строения хотелось отойти подальше и прикрыть глаза.
  Перевернутый к верху колесами автобус, разрисованный во все цвета радуги, лежал на крыше одноэтажно павильона. Как он там очутился, я не знала, и гадать времени не было. Рейто шедший впереди разведчиком обнаружил целое здание, в котором можно было укрыться днем, и теперь агрессивно жестикулировал, давая нам знак поторопиться.
  Через пять минут на втором этаже уже хозяйничали Фелипе с Лукасом, устанавливая пулемет. И пока Тито искал себе место на крыше, Бачо чуть ли не матом уговаривал своего главаря заминировать главную улицу, сделав из старых автомобилей мины ловушки, но Рамон просто отмахнулся, сказав, что гранат и так мало и они им еще понадобятся.
  -Это чудо не стреляло десять лет. Я дал пару одиночных конечно. - Лукас закурил и, тряхнув спичкой, выбросил её в окно. - Но лента одна и та под конец не внушает доверия. Но это самое тяжелое, что у нас есть. Подлец этот ваш Дамианито. Ведь это его станция под местом, где кормится Зверь.
  -Не поминай его! - Фелиппе выглянул на улицу, словно ожидал знамения. - Не надо, тем более - сейчас.
  Рамон молча заряжал свой винчестер патронами с нулевой картечью. Положил его на подоконник и достал из кобуры полицейский Обрегон .45 калибра.
  -Заночуем тут. Пусть Тито остается на крыше, раз она так ему нравится, отнесите ему что поесть. Фелиппе - спать будешь у пулемета с биноклем в руках, караулим по двое. И еще, Бачо с Освальдом проверьте все здание, слышите - все! От подвала до крыши, под линолеум загляните. Я не хочу сюрпризов под утро.
  На улице валялись смятые и разжеванные автомобили. И вот среди этого хаоса десятилетия ржавого металла и коррозии на своих четырех, отсюда даже целых, колесах стояло ядовито-зеленое такси. Невозможно было смотреть на улицу, нереальность этого автомобиля не давала отвести от него глаз. Мне показалось, что если пройтись до него сейчас, дверца откроется в приглашающем жесте и мотор, мурлыча как котяра, заведется сам. Только я не знаю, как и что нужно делать дальше. А ведь и вправду можно просто взять и уехать. Я мотнула головой, в который раз отгоняя наваждение. Призраки прошлого, тут их было слишком много для первого раза. Не сравнить с чтением своих же старых дневников или прокручиванием в голове полузабытых рассказов матери.
  Я еще раз взглянула на этот автомобиль. Эмблема такси слегка поблескивала на его борту, желтая и манящая, зонтик из золота. Казалось, в ней отражается луна. С этим посланцем прошлого явно что-то не так.
  -А жаль...
  -Что? - Сидевший рядом парень, молодой совсем с зачесанными назад волосами, почти мой ровесник успел уже задремать, и теперь я прямо видела на его лице страх, что его спящего видел Рамон. Он еще раз оглянулся, и сделал вид, что наблюдает в окно. На самом деле он ничего не видел своими открытыми глазами, он опять уснул.
  -Ничего. Уехать можно. И далеко. - Я достала из потертой кобуры подмышкой свой пистолет и сняла с предохранителя. Посмотрела на него и опять сдвинула рычажок снова. Вынула обойму и посмотрела на патроны. Мелькнула мысль - какой-то шутник мог ради прикола её разрядить прошлой ночью, пока спала. Тупая и идиотская, но вполне возможная. Так же медленно сунула пистолет обратно в кобуру. Это оружие принадлежало брату Карины. Он был полицейским, правда, недолго. После школы успел проучиться четыре года, и началась война.
  Я схватилась за волосы и тут же повернулась к окну. Я ведь до сих пор не знаю, кто и с кем воевал. Но все умерли. И отец и мать. И я.
  Отсюда была видна гора. Нужно только высунуть голову в окно и посмотреть направо. Пологая, она все равно как-то жутко возвышалась над городом. И еще эта её вершина. Словно кто-то взял и откусил кусочек. Слишком часто мне в эту ночь приходилось мотать головой.
  Света было много, слишком уж много для одной меня. Я шла вперед, прикрыв рукой глаза, боялась их закрыть, наверняка случится что-то ужасное, если я сейчас под гнетом света вдруг закрою глаза.
  А что может случиться со мной?
  Карина взяла меня за руку и куда-то вела. Я все порывалась взглянуть назад, но каждый раз натыкалась на её улыбку, словно колючая проволока из вкуснейшего клубничного мороженого. Я сама удивлялась своим мыслям, причем тут оно? Я помнила его, просто вкус странный и знакомый одновременно, изменившийся уже во мне. Слишком давно я его ощущала. И почему-то именно сейчас её улыбка была похожа на него, нет, не мороженное, оно осталось где-то далеко позади, а вкус, он все еще был у меня внутри.
  Там была дверь, я протянула руку, чтобы открыть её, и дверь прогнулась от меня. Я поняла - мне нужно сделать еще шаг, один последний шаг, и я дотянусь. Она еще слегка прогнулась. "Сейчас ведь лопнет, треснет" - мелькнула мысль. Я оглянулась и не нашла Карину, и появился страх. Я показалась самой себе такой чужой и не нужной рядом с этой дверью, до которой один шаг, в этом неправильном свете, от которого болят глаза. И в тот момент из-за двери донесся этот странный звук. Такой знакомый. Я отшатнулась в ужасе.
  Там стреляли.
  Кто может стрелять, когда я чувствую этот вкус? Ведь он один остался внутри меня, их тех далеких дней, когда мы жили вместе с матерью там наверху. И снова раздались выстрелы, но я уже не обращала на них внимание. Я поняла, что вспомнила, даже то, что казалось похороненным навсегда. А оно все было, в глубине меня. Где-то за дверью, и теперь проникало, просачивалось каплями в меня вместе с этими звуками, звуками полуавтоматического огня?
  -Я вспомнила!
  Меня толкнули, я упала, вокруг был грохот, но то, что заставило сжаться от ужаса на полу моей тело - крик, точнее визг, смешанный с бульканьем, тут же перешедший в рев, с каким-то слишком громким и высоким для моих ушей скрежетом.
  -Не дай ей встать, только вставать не давай!
  Грохот меня разбудивший оказался винчестером Рамона, сейчас он палил из пистолета, поставив одну ногу на подоконник. Высунулся на секунду наружу и тут же отшатнувшись, бросился из комнаты, крича, что было сил:
  -Гранату, еще одну скорее!
  Сверху снова загрохотал пулемет, именно этот звук я слышала сквозь сон. Вот надо же было так глубоко уснуть в такую ночь!
  Выставив вперед руку, я уперлась во что-то горячее и, не обращая внимания на боль, поднялась с колен. Прислонившись плечом к стене, достала обеими руками пистолет и выставила его из окна, пытаясь быстро сообразить - что передо мной. В глазах еще плыло, и ладонь горела, мне пришлось сделать шаг назад и встряхнуть головой, не выпуская серую движущуюся массу из вида. Выдохнув из себя остатки гребаного сна, нажала на курок, и продолжала стрелять, пока обойма не опустела, целясь в самый центр серой твари. Мой пистолет и пулемет Лукаса смолкли одновременно, надо мной послышался топот и тут же на улице прогремел взрыв, может даже не один. Я, опять упав на пол, подползла к стене и, перезарядив пистолет, просто ждала. Сама не знаю чего - голоса человеческого, наверное, может крика. Хоть чего-то. Но все смолкло, лишь, когда я снова поднялась на непривычно тяжелых после сна ногах, услышала на улице столь знакомые голоса и кинулась, спотыкаясь на невидимых в темноте ступенях вниз.
  Они стояли внизу, о чем-то говоря. Я не видела лиц, но знала - на них радость. Запутавшись в ржавом велосипеде, я произвела столько шума, что все разом повернулись в мою сторону. Так и есть - радость. Только вот со мной было что-то не то. Смотрела на мир словно чужими глазами и уж радости у меня никакой точно не было ни на лице, ни в себе. Сон словно окутал меня и никак не отпускал, он был настолько близко, что закрой я сейчас глаза - и передо мной вновь появится эта дверь.
  Что-то не так.
  Рамон поднял вверх обе руки и палил в воздух из двух стволов, крича от этой самой радости. Для меня же радость вдруг обернулась страхом. Остальные вели себя спокойнее, и только Бачо сидел на корточках в луже крови рядом с огромной тушей. В зубах сигарета, на голове окровавленная майка. Я подумала, что он наверняка пытался подобраться к ней поближе, чтобы кинуть гранату и вот он - результат.
  -Большой. - Просто сказал он, почувствовав меня за спиной. Тварь была не то что большой - она была огромная, но весь её левый бок извороченный выстрелами теперь был размазан вдоль улицы. Я, проморгав, посмотрела на пасть, она была длинная, почти треугольная с несколькими рядами очень острых маленьких зубов. Впрочем, маленькими они были по меркам самой пасти, с пару дюймов, не меньше. Вытерла со лба ледяной пот и на этот раз уже вслух самой себе задала этот ненавистный вопрос:
  -Что не так?
  -А? - Отозвался Бачо. - Да все так, я бы тоже уснул при желании. Не ты же дежурила.
  -Нет, - ответила я. Скорее самой себе. Что-то было не так, только я не знала - это со мной или с чем-то кроме меня.
  -Где Тито? - Спросил вдруг он. И развернувшись к главарю закричал, указывая на дом напротив, на крыше которого и устроился вечером наш снайпер.
  Рамон ворвался внутрь первым. Мы все за ним. Первые два этажа были пусты, даже странно пусты. Из мебели одно кресло, никаких картин или часов на стенах не было. Ровные пыльные обои, полоски ржавчины наискось от заспанных прерий всех оттенков серого. И люстра под потолком, в которой отражались наши фонари. Видимо частицы моего напряжения передались им всем, второй этаж брали по всем законам захвата здания, почерпнутым впрочем, мной исключительно из книг. Там было совершенно пусто. Абсолютная пустота комнат, жильцы которых переехали, собрав все свои вещи и упаковав ими автомобиль так, что при виде патруля на дороге придется улыбаться, даже переигрывая слегка, чтобы только не остановили с проверкой, ведь вновь все обратно собирать. Я опять махала головой, пока Бачо по своей привычке изучал лестницу на третий. Эта обыденность, с которой я не сталкивалась, живущая во мне лишь содранными из книг страницами, была, оказывается так драгоценная, стоило увидеть все воочию, как оживали потаенные участки моей глупой памяти.
  Третий и четвертый этажи были в порядке, а вот крыша была пуста. Я только сейчас вспомнила, что не слышала выстрелов из винтовки Тито, и никто из ребят их не слышал. Тито просто исчез. Вот только исчезать ему было некуда. Крыша была самым безопасным местом на тот момент в битве, если пальбу из всех стволов по этой серой махине и можно так называть.
  -Что за чертовщина? - Спросил у утреннего неба Рамон. Звезды гасли, из-за горы вот-вот появится солнце. Нам нужно уходить, спускаться под землю с радостными новостями. Хоть радиации смертельно и нет, разве та, что изредка падает с каплями дождя или приносится с горячими ветрами с юга, все равно поверхность была потеряна людьми. Днем вся попрятавшаяся на ночь живность соберется вокруг нас - её добычи - и пробиваться обратно придется с боем.
  -Ти-ито-о! - Хор голосом раздавался в таком свежем воздухе. Я тоже кричала, мы разошлись по углам крыши и изучали все соседние дома. Я повернулась к Серро-де-Ла-Силла, чтобы посмотреть, сколько еще до восхода солнца. Мир словно расцвел цветами из невыносимо яркого света, я закричала и не услышала своего голоса, только легкая боль в затылке и я вновь куда-то погружалась.
  ***
  -Там!
  Я открыла глаза, лицо горело, плавилось, наверное, в этом свете, глаза болели, веки, я удивилась, что они еще не испарились... Но глаза я открыла...
  Надо мной было утреннее небо, но что-то было не так. Тонкие нити свисали с него, и когда я привыкла к этому невозможному свету, то поняла, что же все-таки там было странным. Огромное прозрачное и искрящееся, оно плавало надо мной в небе, больше города на крыше одного из домов которого я лежала. Личинка медузы, огромной и красивой, все тело которой состояло из переплетения двух прозрачных жилок. Они пульсировали, и узор менялся, двойная спираль в небе играла сама с собой, норовясь ухватить себя за невидимый в лучах уже вставшего солнца хвост.
  Я вытянула вверх руку и спирали закружились надо мной, как лопасти рисованного вертолета. А потом они упали вниз, накрыв собой весь город.
  Я просто больше не смогла дышать.
  ***
  -Пропали два человека, Тито и Мариса. Но мы убили зверя, нам не нужно было больше его кормить! Скажите всем, мир, там наверху опасен, но жить в нем можно! Если вы не хотите сгноить заживо тут своих детей, прекратите ценить свои жизни так высоко, умрите, умрите сами, но сделайте так, чтобы ваши дети смотрели на солнце, а не на желтые лампы накаливания!
  -Убили?
  -Зверя?
  -Пулями?
  Дамин смотрел в лицо Рамону и улыбался.
  -Если ты против, так и скажи. Хочешь власть свою не терять, так и скажи людям. Я хочу власти! Скажи им это, прекращай людям пудрить мозги, про страх и жертву, это все бред. Ты знаешь, я знаю, что все в этом мире из плоти и крови, а то, что нет - лишь инструмент! Но люди - не инструменты для твоих амбиций, они имеют право лишь на одну вещь на свете - на правду!
  -Ты хочешь правды?
  -Хорошо. Только тебе она не понравится. Вы потеряли двух человек? Значит, два месяца мы будем спать спокойно, вот и все. А потом опять кому-то придется пойти наверх, ибо зверь после того как появился так просто не исчезнет и не суть вопроса кто или что его породило, и ему не нужны наши тела и кровь наша ему тоже сдалась вовек, ты не понимаешь педро, мой мальчик. Он питается душами, нашими мечтами, и тело зверя столь огромно, что его не увидеть глазами, не остановить герметикой и не убить его, никак. Мы живем под ним, но не его корм мы, часть его мы, корни, Зверя.
  ***
  Вначале Карина была вся мокрая и скользкая. Я нашла не истлевшее полотенце и кое-как это исправила.
  Вначале она была маленькой совсем, на две головы ниже меня но, съев часть серой туши размером, наверное, с себя, она как-то незаметно подросла и теперь опять мне вровень.
  Вначале я не знала, что нам делать дальше. Но Карина тянула меня за собой, вцепившись в мою одежду. И все живое разбегалось, когда мы шли по окоченевшим улицам. Везде был холод, и только от неё исходило тепло. Не знаю как, но я это чувствовала. Мы прошли его вдоль главной улицы до самого конца, и когда город остался позади, мне не захотелось повернуться и посмотреть на него. Чувство, которое влекло вперед шло справа от меня, уверенно ухватившись за выпущенную поверх джинсов футболку.
  Мы шли на север.
  
  
  Земляной вал для Вики, которая все бредет.
  Она вернулась с войны странной. Так сказала её сестра. Клэр служила в войсках НАТО, но когда вернулась, помимо отсутствующей руки и странного взгляда в ней было нечто еще. Что-то иное, абсолютно чужое. Это напугало семью.
  Так Клэр стала жить одна.
  Это расстроило семью, и они решили изменить к ней отношение и загладить вину.
  Это обвинило существо все еще по привычке именовавшее себя Клэр. Девушка ходила в плаще, скрывавшем покалеченную руку, потому что смущала этим людей, но смущать родственников - слишком тяжело.
  Так она исчезла. Просто растворилась в толпе и детектив, нанятый для её поисков не смог отыскать ни одной зацепки. Полиция развела руками.
  Их было много, этих рук. Целый ряд...
  Деревья?
  Казалось тут кто-то жил. Так не растут в природе деревья, словно высаженные в грядку овощи. На окраине поля была роща, а за ней дом. Словно руки Зверя, подчиненного Зеленому Мозгу, они скрыли его от посторонних. Но порядок, правильное расположение стволов - это их выдало.
  Трактор был старый. Вика любила старые механизмы, едва ли не больше, чем старых людей. Хорошие и добрые старики держали мир, когда-то, с полвека назад, когда им платили пенсии. Этому старику никто и никогда ничего не платил, у него была своя земля и много-много внуков. То есть это был самый лучший из стариков - это был Фермер!
  -Оттуда никогда не идет дым? - Спросила Вика у фермера. Тот развел руками.
  -Дом заброшен. - Сказал он. И добавил, что там уж точно никто не живет.
  А почему? - Хотела спросить девушка, но передумала. Когда говорят "уж точно" спрашивать если не невежливо, то отчасти бессмысленно.
  "Обвинило", вспоминала Вика слова сестры Клэр. Та сказала "обвинило". Интересно, она это почувствовала или Клэр призналась, что уходит, потому что чувствует на себе обвинение?
  Трактор забирал вправо, Вика представила себе, как с орбиты инопланетная делегация переводит письмена на полях, остающиеся на свежее перепаханной земле за трактором, в котором дедок-фермер слушает песни далекого детства и правит чрезмерно смелой после самогонного самогона рукой.
  А они переводят и даже пытаются отвечать!
  ***
  Калитка была странная. Что именно в ней не так, Вика так и не поняла, но странность ощущать не перестала. Тем более мирно, почти противоестественно мирно протекала жизнь двух девушек, приютившихся в этих зарослях.
  Первая - Клэр, её серебристые волосы отросли до талии, а ведь на фотографии годовой давности она было с коротким ежиком. Вторая, кареглазая шатенка, тонкая и подвижная, похожая в своей угловатой простоте на ребенка, купала Клэр в тазу. Микрофон, сопряженный со стволом старого гринфилда мог улавливать тихий голос человека с километровой дистанции, но с восьмисот метров Вика слушала лишь их сопение и всплески. Даже смеха не было.
  Почему-то Вике казалось, что он обязательно должен был быть, когда её саму купала так сестра, летом, в жару, во дворе, в тени зелени в огромном оцинкованном тазу, Вика орала как помешанная, захлебываясь своим хохотом и брызгами воды.
  Холодная. Линда всегда наливала её слишком много, так, чтобы при погружении маленькой Вики часть вылилась на траву. Зачем? Вика не узнала...
  Смеха не было, но теплота была. Так странно...
  Вика свинтила узко направляемый микрофон и стала разбирать винтовку, упаковывая её в спортивную сумку с молнией. Медленно провела пальцем по последней, словно не веря, что она и впрямь закрылась.
  И, внезапно для самой себя, улыбнулась. Когда солнце пробивается сквозь такую дикую листву, в полдень, оно словно оставляет на внешней стороне листьев свой жар и пыль, и духоту и солнечный удар, и прочую ерунду - по эту сторону оказывается лишь солнечная теплота.
  ***
  Этот дом был деревянный. Сумрак ночи утреннего дня. Странным казалось в нем все, и в то же время - все было обычным. Словно кто-то взял и ковырнул твои воспоминания самого раннего детства, после чего воплотил их в живой древесине, не стал красить, но обложил каким-то таинственным заклятием и перенес назад во времени. Так, чтобы когда ты его найдешь, дом выглядел старым, но чтобы ты понял - он стоит тут и дожидается именно тебя.
  В доме было много пыли. Казалось - тут никто не жил. И если и жил, то старался не выдавать себя ничем. Если сдвинуть предметы - остается след на тонком слое пыли. Любой эксперт твердо, ссылаясь на свой опыт, заявил бы - тут никто не появлялся как минимум с год, если не больше. На самом деле официально этот дом пустовал как минимум двадцать лет.
  Удивительно, что его еще не снесли. Наверное - все-таки это была магия.
  ***
  Вика прошла вдоль всех стен, ища следы потайной комнаты, либо чего-то еще, что дало бы ответ на вопрос, который уже с час вертелся у неё в голове. На самом-то деле вопроса было два. Первый: уж не сон ли это. А когда она задавала второй - наливали чай. Вика попалась так легко и внезапно, что все, что она смогла сделать - это попросить не класть сахара, зато положить побольше клубничного варенья.
  ***
  -Я живу воспоминаниями, которых не было.
  -Что это значит... - Сказала самой себе Вика. - Ты живешь мечтами?
  -Нет. - В голосе Амэ прозвучала тишина. Вика подняла руку ладонью вверх.
  -Тогда - сожалениями?
  -Вряд ли. - Улыбнулась тихо Амэ.
  -Да-а... - Протянула Вика. Амэ положила свою ладонь на её сжатую в кулак руку. Стало так тепло, что Вике захотелось руку отдернуть. Рефлекс? Странный какой...
  -Ты знаешь, что они делали с этими детьми? - Улыбнулась своей загадочной и мягкой улыбкой Амэ, разглядывая Викины глаза.
  Вика постепенно погружалась в темноту. Это как плыть по течению в глубокий прохладный тоннель. Нельзя сопротивляться наваждению покоя.
  ***
  В словах Клэр была ирония, но иронии не было в её голосе. Это как посолить суп из пустой солонки: самовнушение позволит - суп посолен, нет - чувствуешь себя не в своей тарелке.
  ***
  -Человек эволюцией создан таким, каков он есть - вот он, истинно антропный принцип. Только настраивать против себя человека, я могу предвидеть ситуацию, в которой мои слова повлияют на человека и кроме неприязни ко мне вызовут ответную реакцию иного толка, но зачем она будет ему? Существует множество схожих ситуаций в самой системе, которые приводят людей в схожие ситуации и в результате они сходят с одного пути, проложенного для них системой, и встают на иной, проложенный для них системой. Выбор есть всегда, и все дороги ведут к Источнику, человек - лишь метод. Какой смысл говорить гайке, что она могла бы закручиваться и в иную сторону? Что даст это гайке? Захочет она этого или нет, её резьба такого не выдержит.
  -Не бывает холодных людей, бывают остывшие люди, из-за специфики вашего размножения, люди рождаются очень похожими и изначально схоже реагируют на схожие раздражители. Потом все меняется, но с точки зрения человека хаос и непредсказуемость несут именно дети. То, как они будут в этом мире остывать - для остывших загадка, требующая постоянного прогнозирования. Вообще похожие на вашу цивилизации отличаются тем, что постоянно прогнозируют свое будущее. Наверное, это связано с изначальными импульсами инстинктов, а еще точнее - с тем, что вы способны испытывать "страх", в отличие, например, от изначально централизованной иерархии. Вы развивались как обособленные особи с уникальными личностями с точки зрения любой другой личности, но с точки зрения системы вы все равно объединены по аналогии воедино, а уникальность представляет интерес только для вас самих, потому что иначе подобная вашей организация была бы не эффективной. Понимание Истины для вас, схоже с пониманием гайки, которая вдруг осознала, что может закручиваться и в иную сторону, но догадывается, что за этим последует. В любом случае гайка остается гайкой, потому что создана такой. Правда сама она считает своей появление то случайностью от хаоса, то чьим-то умыслом, с периодичностью в пару сотен лет меняя мнение на противоположное, потому, что от прежнего уже устала, а к новому еще не успела привыкнуть. Мнений может быть больше двух, но схожие с точки зрения гайки обычно объединяются в одно. О том, что кроме гаек может существовать что-то еще она, конечно, начинает догадываться и множеством способов строит множество теорий и гипотез, это могут быть другие разновидности гайки или умозрительные существа, с функциональностью гайки либо резко отличающейся от неё. Гайка попытается придумать среды, в которых обитают существа с отличной от гайки функциональностью, скорее предположит, что такие среды и "негайки" существуют, чем то, что их уж точно нет во вселенной гайки. На самом деле сторонний наблюдатель сказал бы ей, что во вселенной гайки она одна, хоть он знал множество подобных ей гаек и у каждой - своя, особенная и уникально неинтересная ему судьба. Впрочем, любой сторонний наблюдатель в своем роде гайка. И тоже временами подумывает о том, чтобы навинтить себя на болт в обратную сторону от положенной. Это естественный для гайки закон их взаимопроисхождения и существования - гайки выходят из строя, порождая необходимость в новых гайках. Причем что интересно - сторонний наблюдатель зачастую не понимает, что заставило его с такой силой вворачивать гайку, даже понимая, что что-то пошло не так, а сами гайки, вызвавшие подобный импульс у недостижимого для них стороннего наблюдателя, которого они обычно именуют термином "Бог", считают, что в конце их "цивилизации" виноват либо этот самый Бог либо случай. Недопонимание повторяется снова и снова, в нем есть какое-то необъяснимое понимание взаиможеланий друг друга. Рано или поздно усомнившись в своем величие, гайка дойдет до мысли, что создана человеком и признает в нем бога, чтобы спустя века отказаться от этой мысли и прийти к выводу, что и богу гайка нужна, а значит, он без неё не может. Раз создал такое высокое творение как гайка. Разочаровавшись в обоих предположениях по истечению рекордного для каждой отдельно взятой гайки времени, она придет к выводу, что теперь чаще думает об иной резьбе, чем раньше, а существование иных, отличных от гайки умозрительных явлений и творений в таких же нелепых условиях ей больше не интересно.
  -"Иная резьба" - это идея попытки познать себя через самоуничтожение? То есть все, что может цивилизация, как инструмент, это сломаться, хотя на определенном этапе она и стремилась к поиску и осознанию иных форм существования, причем не несущих смерть ей, как форме существования?
  -И обратное. Просто резьба наблюдается всегда, даже если она не с той стороны, где обычно. Ваш язык такой неуклюжий. Возможно неуклюжий я сам в нем.
  -Что такое взаиможелания?
  -Взаимное желание.
  -Так просто?
  -Где ты видишь простоту?
  -Взаимное желание - это когда двое хотят одного и того же. - Покраснела девочка, которая еще не могла привыкнуть до конца к тому, что существо напротив говорило о себе в мужском роде, к тому, как оно говорило о человечестве привыкнуть было легче - мода помогла. - И в абсолюте - это любовь...
  -Кто "двое"?
  Опять недопонимание, подумала Вика.
  -Два человека.
  -Я не видел тут двух различных людей, несмотря на то, что вы насчитываете себя на планете семь миллиардов. Для меня двое - это всегда ты и тот, кто тебя создал.
  -Взаиможелание человека и Бога?
  -Вы говорите, что мир наполнен любовью. Люди считает свою любовь особенной, если так много особенного, значит оно кому-то нужно. Вы для чего-то рождаетесь и умираете и сами на протяжении жизни ищете ответы. Значит, ваш бог хочет вашей любви и ваших поисков, но не ваших ответов. Значит вы такие. Значит. Раз ваша любовь столь ценна для вас, значит, она необходима вашему богу иначе ценным было бы иное. Раз вы желаете своей любви, и ваш бог желает вашей любви, то это взаиможелание.
  -Я не вижу тут логики.
  -Значит, ваша логика менее важна для вашего бога, нежели ваша любовь.
  -Ты думаешь, мы тут плодиться и размножаться обречены?
  -Я думаю, вашу численность скорректируют. Я думаю, вам неприятно и негоже думать о том, что корректировкой займетесь вы сами. Поэтому, рассудим для вас так: вы готовы признать, что существует в вас некий общий бог, который хочет вашей любви, потому что ваш некий общий бог появляется из вашей уникальной любви, не взирая на рождение вас или вашу смерть, ваши чувства к друг другу заставляют сложность превыше вас существовать, и эту сложность вы считаете своим богом, и на неё молитесь и её любите, потому что благодаря этой сложности вы появились на свет именно такими, а не другими.
  При этом ваш создатель с точки зрения стороннего наблюдателя скрывает свое существование от вас, позволяя вам считать своим создателем свое творение, тем самым вы зацикливаете на самих себя свою любовь, то есть принцип вашего разума используете как принцип вашего сверхразума.
  -Принцип разума - это про черный ящик Пандоры? И, война - та еще любовь, не правда ли? И еще, наверное "вам считать вашим создателем ваше творений"?
  -Да, вы не можете познать себя не потому что непостижимы, а потому что слишком просты, и дай вам возможность себя понимать, вас бы слишком быстро привели к черте "иной резьбы". Вас разграничили довольно жестко - что вы можете, а чего нет, на вашей планете это получило бы наименование "принцип хорошего надежного умного инструмента". На вас можно положиться, например мне, потому что ваша ненадежность лежит вне моей сферы интересов, то есть, говоря вашим языком существ умеющих "бояться" и любящих прогнозировать - вы никак не можете мне навредить. Да, война разрушительна, любовь разрушительна, созидание разрушительно, разрушение разрушительно, "кто-то получает не то, что хочет сейчас, потому что иные довольны", неудачная, наверное, по вашим критериям поговорка, но все же. И - да, это можно повторять снова и снова, ведь вы видите в общении спор, это нормально, любой спор становится бессмысленным, если в его результатах жестко не заинтересованы стороны и открыты все "карты", то есть изначально все понимают что это игра, в которой правила существуют чтобы их исполнять, а не иначе. То есть никто не пытается создавать свою, отличную от общепринятой в этой цивилизации систему логики, мышления, существования, никто не навязывает другим свои правила игры и не уходит от существующих, которые изначально навязаны всем.
  Вика заметила, что с некоторых пор Клэр стала повторять её формулировки вопросов при ответах, только не решила - это признак раздражения, или она просто пытается облегчить "общение"...
  -Я не поняла, ты думаешь, что мы считаем, что сами себя создали? Хотя, на самом деле это мало кого волнует, лишь единицы...
  -...
  ***
  "Он" сказал: скорее всего, она сошла с ума, а возможно в ней инопланетный паразит, но одно, несомненно - девушка очень сильно желает уединения и ненавязчиво просит не беспокоить. Может убить.
  Исключительный выбор...
  Вика испытывала головную боль от общения с "ним", поэтому предпочитала телефонные разговоры. И она спросила у Клэр:
  -Клэр еще жива?
  Но "Клэр" не ответила...
  Тогда Вика спросила еще раз, и "Клэр" ответила.
  -Мне... просто нужно было как-то тут жить, в вашем мире. Для этого потребовалось тело, потому что вы так сильно отрицаете существование без него, я не смог бы тут находиться. Я взял то, которое испортилось. После вашего общения во временя войны много остается таких тел...
  
  
  
  Амэ и четыре листочка со старого дуба.
  Под деревом зияла дыра. Амэ обошла её кругом, когда возвращалась домой. В ту ночь случилась буря. Дерево, нависавшее столетия над домом раскололо пополам молнией, и оно упал на левое крыло.
  Лиля не вернулась домой. Ни в эту ночь, ни в другую.
  -Мир дерева так стар, - сказала себе под нос Амэ, ощупывая то место, куда упал с неба заряд электричества. - Мир человека слишком молод.
  Амэ перетянула живот клетчатой рубашкой Лили и, взяв сумку с винтовкой, отправилась к мосту, рядом с которым росло дерево. Дерево с дырой.
  Когда Амэ пришла туда, то поняла - Лиля не вернулась бы и на следующий день, и к концу недели - никто не постучал бы в окно, никто не спросил бы новых батареек к "этой желтой в синей изоленте штуковине".
  Амэ не любила ночами путешествовать в город, пусть и за батарейками, но сейчас бы с радостью туда отправилась. А может даже - прихватила с собой эту странную, слишком взрослую и такую критически настроенную, вместе с её штуковиной. Желтой и с синей изолентой, которая жрала батарейки и позволяла в себя играть.
  Амэ стола по пояс в траве, сведя носки вовнутрь и наклонив голову вбок.
  Дыра исчезла. Амэ обошла дерево кругом и медленно поднялась на мост, прислушиваясь к траве. Была тишина, девочка всей кожей ощущала её. С непривычки странно любому чувствовать абсолютную тишину, но не Амэ. Она уселась на краю самого большого камня четыре сотни лет назад пущенного на этот мост, мост, пересекавший больше не существующую реку. Во рту у Амэ была травинка. Высоко в небе жгло землю солнце. Одинокий луч дрожал в застывшей траве. Ветра не было, но не становилось душно. В траве есть жизнь, но она не издает звуков.
  Амэ сложилась пополам и, ухватившись цепкими пальцами за край моста, повисла вниз головой. То место, где была дыра. Центр тишины этого поля. Когда-то тут текла река. Но река исчезла.
  Волосы закрывали Амэ глаза. В голове шумели голоса. Вот Лиля срывает цветок, чтобы украсить им себя, вот вдалеке медленно едет странный агрегат - какой-то умелец переделал трактор на джип: из метровой трубы валит дым, огромные колеса бегут по волнистой долине, усеянной лугами с вздувшимися холмами, столетия назад срубленными лесами и исчезнувшими навсегда реками. Куда? Никто не знает. Но одно известно точно - вода есть, там, в глубине, текут подземные реки, и холмы иногда проваливаясь внутрь, открывают такое...
  Лиль любила ходить к мосту. Где можно встретить Лиль? Под мостом! Она меняла мосты, но не положение своих ног относительно солнца. И во рту всегда - травинка. Так она сходила у людей за свою. Амэ не знала, откуда та притащила эту желтую штуковину.
  -Мальчик подарил! - Воскликнула радостно Лиля и вдруг, став снова серьезно-обиженной, посмотрела недоверчиво на Амэ. Так смотрят на лжеца. Лиль. Ты сама солгала. Такого просто не могло случиться, если только...
  -Они едят нас. - Предупредила Амэ её год назад. - В своих снах. - Добавила она, спустя год. Солнце. Такое жаркое. Стоило протянуть руки. Амэ любила смотреть на звезду людей, вытянув вперед рук и растопырив пальцы. Так она жгла терпимо, и в то же время - было приятно.
  Год это много. Среди людей. Запах. Тут был этот запах.
  ***
  Лиля взобралась на холм и, потянув носиком, поняла, что скоро будет гроза. Сплюнула изжеванную травинку. В этот день что-то было не так. Её трясло, как от озноба. Только так тепло вокруг! В глазах темнело часто, но видела она хорошо. В животе не урчало - его сводило и. Совсем не там, где желудок.
  Она не хотела подавать вида, что с ней что-то не так, ведь был день игры. Ведь она выбралась!
  Следом за Лилей на холм, покрытый кустарником, взобрался запыхавшийся Вадик. Мальчик притащил огромную сумку еды, он думал - они идут на пикник. Вадим носил сумку за плечами. Лиля видела такие в городе и временами - тут, у приехавших из города людей. Полуобернувшись, Лиль смерила пацана взглядом - таким, что у него перехватило дыхание и, замахав в воздухе руками, он улетел обратно вниз с холма - перевесила его еда.
  Через десять минут он весь красный как рак. И принялся раскладывать на земле еду. Лиля смотрела с полминуты на все эти приготовления, оттопырив пальцем губу - струйка сладкой слюни стекала по подбородку. Проглотив голодный комок, она, не вытерпев, облизнулась и прыгнула на него.
  Он издавал странные звуки, этот городской мальчишка. Интересно, там много таких? Почему он так странно сопротивляется? Отчего так пахнет? Вот это у него что? Есть ли предел приливу крови? Где он дышит, неужели - в животе? Такой маленький! Ого! Вот это вымахал! Так быстро увеличивается. Бывает же такое...
  Вадим лежал, разглядывая небо. Его уронили навзничь - рядом, раскинув руки, лежала Лиля. Она только что в кровь изгрызла ему ухо.
  В траве прошмыгнула кошка. Вскочив и метнувшись вдогонку, Лиля не рассчитала сил и когда встала в полный рост в траве - кошка была мертва.
  -Э-эй! - Позвал её голос из травы. Казалось он доносится с того света. - Я сплю?
  Прошелестев по траве босыми ногами, Лиля легла рядом с мальчиком, её когти по-прежнему сжимали в руках местного кота.
  Вадим разглядывал её губы. "Чума-азая ты...", было написано на его сонном лице. Ему явно не хотелось вставать и прогонять наваждение. Перевернувшись на живот, Лиля легла на Вадима и поцеловала его в рот. Сначала он не давался, но потом передумал.
  -Боже, что за гадость. - Сказал он, сплевывая через минуту кровь. Помаленьку он приходил в себя. И при всей своей смекалке, Лиля не знала, что будет, когда он окончательно очнется.
  Может - вскочит и убежит. Правда, раньше от неё бегали исключительно девочки. Раньше она бегала исключительно за девочками. Раньше вообще они с Амэ гуляли исключительно ночью.
  Вадим совершил нечто странно. И теперь неслась по траве от него Лиль. Все дальше и дальше, по холмам и перепрыгивая овраги, она обогнала летевший в ту же сторону серебристой стальной иглой вдалеке поезд и (как учила Амэ) ушла в перпендикулярный вектору её бега овраг, так, чтобы только её не видели пассажиры.
  Их там так много, - думала, петляя по запутанному оврагу Лиль, - а я тут одна, всего лишь одна.
  Она выбралась из оврага там, где начинались поля, за которыми текла последняя река, и начинались высохшие с виду, но все еще плодородные земли. Там был лесок и снова овраг, и два села, жавшиеся друг к дружке, левее начиналась тропинка и дальше - кустарник - и чужие холмы, просто холмы, уже родные холмы и родные мосты.
  Он укусил меня. - Размышляла Лиль, идя по тропинке к мосту. Обезьяны едят все, - вспомнила Лиля слова Амэ, - даже других хищников; когда-то они хотели разума и ели, теперь хотят силы и едят, все, что умеет их мир - пожирать другие миры, всеядные.
  Она остановилась отдышаться в тени под старым дубом. На плечо девочки упал пожелтевший в разгар лета листок. Лиля взяла его двумя пальцами, и сладостно закрыв глаза, понюхала. Земля уходила у неё из-под ног, девочка падала в океан зеленой травы, в которой утопали корнями деревья, по которому бежали во времени волны холмов и оврагов, слишком медленно, чтобы заметить человеку, но ведь...
  Открылась дыра в тени, оттуда показалась зеленая мохнатая лапа.
  -Тролль! - Вырвалось у Лиль, и в ту же секунду, как их глаза встретились, она вспомнила наказ более опытной Амэ. - Мне нельзя смотреть... - Обреченно подумала Лиль, наклонила голову, из глаз брызнули слезы. Страха и наслаждения. Во рту образовался шарик слишком сладкой слюни, чтобы можно было сдерживаться. Девочка открыла рот и кинулась под мост. Зеленые глаза слегка дрожали, фосфоресцирую в тени, тролль боялся света, как и любой из порождений человеческий фантазий, он скрывался только от своих творцов, людей.
  Тролль поймал её с лету. Схватил Лилю за руки. Резко выгнув их, сломал в локтях. Хрустнули кости - девочка закричала, она билась, не вырваться стремясь, а лишь приспособиться к этому хотела. К тому, что сейчас случится. Прижав её к земле, тролль оказался сверху.
  Меня поймал тролль. - Со странным волнением думала она, хоть и знала, что произойдет через мгновение.
  Он был небольшой, весь зеленый, как тина. Он жил под землей, питаясь водой и тем, что она несла из городов.
  Сельский тролль. Тролль овладел ей, и они стали единым в тени под мостом.
  Хрустнули кости бедер, треснул таз, в голову летела яркая боль.
  Хватит, хватит, хватит... - твердили её мысли. А тело сказало: еще!
  Тролль облизнулся языком, полным розовых комочков слизи и засунул его в рот Лили. Глаза девочки открылись и больше не сомкнулись, в них застыла тень. Тень под мостом и два тела - не увидеть снаружи. Тишина - ни звука. Над ними сияло солнце, где-то тарахтел трактор, под мостом Лилю ел человеческий тролль.
  Прошла слишком длинная для неё минута и тролль оторвался от своей добычи, вынул из девочки вялый хоботок с головкой, усеянной тупыми шипами. На траву капало семя, оно текло по бедрам, смешиваясь с кровью. Тролль принюхался. Схватил за бедра и обнюхал сочащуюся щель, снова облизнувшись, засунул туда язык и стал подъедать. Самого себя.
  Самоедство? - Подумала Лиль. Сопротивляться троллю нельзя, если ты не человек, а человеку тролль не покажется. Он в него не поверит. Так и лежала она, лицом на мокрой тенистой земле, чувствуя, как в животе работает тяжелый язык тролля. Он выпил себя и съел часть неё. Он начал с лопнувшей вагины, прогрызая тупыми человеческими зубами путь в её живот. Он хрюкал, хлюпал её сочным мясом с соками и прерывисто сопел. Девочка дышала, чувствуя, как увядают цветы у тролличьих ног.
  Тролль никак не мог насытиться.
  -Ненасытные вы, - прошептала в царящей кругом пустоте она, но не услышала саму себя. Нет голоса у неё - её доедает тут тролль. - Скорее, съешь уже меня до конца и залезь обратно в дыру старого сапога!
  Вонзив в спину когти, тролль схватил позвоночник и рванул его.
  Мама, - сказала самой себе мысленно Лиль. И умерла.
  Тролль вытянул лапы и впился зубами в окровавленные позвонки. Зубы тролля скользили, ударяясь о костяшки, сначала в одну сторону, потом в другую. Прошли часы - к горизонту ушло солнце. В безмолвной тишине под мостом на позвонках мертвой девочки играл человеческий тролль.
  Он был сыт.
  Бросив позвоночник в сторону, тролль зевнул. Ворча что-то неразборчивое, он полез к себе в нору. Она сужалась - уходила из-под моста тень. Когда лучи заходящего солнца коснулись травы под мостом, там лежали окровавленные кости.
  ***
  Под старым мостом сильно пахло трольчатиной. Все было забрызгано кровью. Черепа не было, его не оставит никто, но были кости. Их и не видать под прямыми солнечными лучами, но стоит упасть тени - и вот они. И кровь. Амэ слышала, как двигаются черви. Все хотят сюда, скорее же, скорее, только сюда. Они тоже любят кровь таких, какой была Лиля.
  Тут очень быстро росла теперь трава.
  Дыра исчезла. Но она появится снова. Когда-то тут проходил человек в сапогах с высокими ботфортами и угодил ногой в блуждающую тень. Кому-то снился кошмар - а кто-то троллем стал. И живет теперь в норе, что под мостом открывается в тени, когда вокруг нет никого из людей, и оттуда появляется мохнатый монстр. Человеческий монстр. Он делает то, что ему позволяют люди, чего хотят от него люди, но стыдятся сделать сами. Порождение желания бездны, сковавшей сердца миллионов. Ночью, когда все улетают в сон, оттуда приходит нечто, и оно отрыгивает подобные фантазмы.
  Амэ согнула позвоночник. Он оказался удивительно хрупким в её руках и с треском сломался. Амэ уселась спиной к стене камней, голой поясницей чувствуя ночь, даже днем, сейчас, по холодным камням можно было почувствовать грядущую ночь. Вот она в тысяче километров отсюда зажгла огни еще одного города. Люди ложатся спать, чтобы сотворить новых чудовищ. Которые сделают все за них. То, что они хотят, что им так нужно, просто необходимо получить. Когда-то - разум. Чтобы мечтать и творить. Теперь - возможность получать не творя, иметь не положенное, воплощать свои мечты в обход всех правил и законов бытия. И как всегда - за счет других. Раньше был этот мир, мир людей. Он оказался им мал. Теперь они хотят большего. Люди этого мира сожрали уже почти всех вампиров, Амэ хотела найти в этой солнечной стране место, где не бывает тени - и не находила.
  Амэ поднялась и развязала на животе узлом стянутую рубашку Лиль. В клетку - шаховницы были её любимыми узорами.
  
  
  
  
  Планетарный СУП.
  1. Мир во власти СУПа.
  Челленджер пискнул и спрятался под стол. Размеренно вышагивая, словно по плацу в полной броне перед застывшим и немым классом прошагал желтый человек с гладкой грязно-белой доской без глаз носа и рта вместо лица.
  -Желтые.
  -Желтые люди!
  -Кого-то банят...
  Шепот. Кто-то спрятался за шкаф. Кто-то полез в шкаф, но запутался в дверце и понял, что уже не успевает...
  Через минуту с первого этажа школы раздались выстрелы и крики. Но все сразу же смолкло. Было так тихо, что можно даже услышать, как бьется чье-то сердце.
  Впрочем, желтые и так слышали сердцебиения всех живых существ в этом здании школы с другого конца города. На то они и желтые. Из СУПа.
  Прошла томительная для Мари минута, потом началось.
  Все занимались кто чем: от банального вандализма до небанальных бальных танцев голышом на парте. Все это фиксировала мигавшая красным огоньком камера под потолком, в самом углу, заботливо прикрытая учительницей при помощи герани, она, работая в инфракрасном диапазоне, поставляла поисковому роботу СУПа необходимую тому для Работы Маски по Формуле информацию.
  Два пацана раздели одноклассницу и развели её лапки вдоль краешка парты. Та сопротивлялась ровно столько, сколько нужно, чтобы сошло за изнасилование - девиация лучше стандартного поведения, но только в меру. То есть, если ты идеальный школьник или школьница и просто ненаглядное дитя для родителей рано или поздно тобой заинтересуется робот и может решить, что ты фейк, после чего засуспендит до выяснения. Правда это займет гораздо большее время, но если ты сразу начнешь убивать трахать и жрать все, что движется - в таком случае бан будет скорым. Но разнообразие почему-то считалось поисковым роботом вполне приемлемым для человека нормального поведением.
  В общем, это было не так-то просто - обмануть машину с ИИ, работавшую на СУП и отчего-то едва ли не круглосуточно пасущуюся в детсадах и школах.
  Временами банили сразу все учреждение, причем быстро и без разъяснения гадающей общественности причин. Для этого были особые у СУПа бригады со вполне серьезным на то вооружением.
  Вот одноклассникам Мари и приходилось самовыражаться, чтобы СУП не посчитал "подобных детей" фейками. В таком случае их суспендили: данные отделялись от тел и хранились в "старых и пыльных комнатах", то есть - в архиве. По истечении тридцати дней данные уничтожались окончательно, за этот промежуток времени можно было опротестовать суспенд во избежание окончательного бана, обычно протестовали родители или друзья "подобного ребенка". В таком случае данные доставали из архива, ребенка клонировали, заливали ему в мозг как попало сохраненный архив, и вешали на палец стальную бирку. Ребята из СУПа знали свое дело. Но жаловаться в абуз-тим было невероятно сложно, дело в том, что люди там обитавшие были уже не совсем люди и обитали непонятно где, зачастую решая вопросы, они руководствовались странной нечеловеческой логикой, оставляя на съедение печи явно полноценных и воскрешая из суспенда дефектных. По своему, конечно справедливые, они не делали различия - плохой или хороший это был ребенок, абуз-тим с трудом понимал человеческий язык, его невозможно было уговорить, пронять мольбами или слезами, пронять логикой, факты ему тоже были не интересны, а жаловаться на абуз-тим было некому. Все, что можно было - это отослать жалобу на абуз-тим самому абуз-тиму и ждать три условных дня, после чего судьба твоего внезапно засуспенженного ребенка была решена - или печь или жизнь заново. Временами одних и тех же детей суспендили несколько раз подряд, после третьего или четвертого внезапного и непонятного суспенда, сделать было уже мало что можно, практически это означало печь для данных.
  Временами все обходилось и без суспенда - тот был вариантом культурного общения, когда ребенка, который не особо выделялся и был такой как все занимался не пойми чем и не хотел ярко самовыражаться отводили в специальную контору, где с него скачивали данные, а тело сжигали в доменной печи высокого давления. Таких детей называли фейками и все родители как огня боялись, чтобы у них подобное завелось, ведь тогда начнут проверять всю семью и могут они сами подпасть под формулу поискового робота СУПа, которого тот приватизировал у Яндекса до его слияния с Гуглом и Евросоюзом.
  Быть "подобным" - это плохо, так учили с пеленок. Интровертом ты не выживешь, - так говорила Мари её мать. И добавляла, что если никто не видит, что ты уникальна, то ты не уникальна. В голову твою никто залезать не станет, тебя просто сожгут, чтобы не потребляла матблага и не зашумляла СУПу статистику своим существованием.
  СУП стремился к математической гармонии с учетом человеческой природы, то есть он хотел видеть не серое человечество, а калейдоскоп отдельных ярких личностей живущих рука об руку или хотя бы ствол об заточку, для этого не нужны уже были старые невыполнимые законы, которые позволяли расти биомассе по имени Homo Sapiens максимальным возможными темпами. И СУП упразднил всемирное законодательство, заменив его своим корпоративным сводом правил. Не хочешь? Иди куда хочешь! С сервера СУП. На домене, принадлежавшем СУП все будет так, как того хочет СУП, ну естественно же и логично!
  Все началось на заре двадцать первого века в маленькой Московской компании. В тот памятный день эта компания решила, потратив все, что есть, купить кусочек сети, в котором обитали какие-то жалкие пятьдесят миллионов живых человек и устроить там свое счастливое отнюдь не будущее - настоящее! Это спустя тридцать лет она, скупив все иные трансконтинентальные корпорации и уже имея власть над миром, тихо приватизирует у еще не завоеванных своей покупной армией государств домен нулевого уровня. Не интернет, а тот, второй, который обычно оставался в тени своего сетевого, живущего полной яркой и красочной виртуальной жизнью собрата.
  В середине двадцать первого века трансконтинентальная мегакорпорация СУП с оборотом в двадцать шесть квадриллионов пятнистых йен или сто сорок триллионов радужных долларов или два с половиной ТераТиц-PR по кредиту трафика Гугл-Евро-Яндекса совершила покупку, она тихо и без помпы приобрела Материальный План и зарегистрировала его официально как домен нулевого уровня за треть своих акций, которые поделили её конкуренты - Гугл+ и Майкрософт, таким образом осталась одна большая и независимая компания на сервере без границ и правил, но с постоянно прописанными десятью с половиной миллиардами пользователей.
  Которые и не подозревали, что этот сервер сразу же начнут его зачищать от неуникального контента. Не уникального сугубо по их нечеловеческому, машинному мнению...
  Поначалу все эти мероприятия сопровождались рекламными кампаниями пряниками-плюшками и велись под эгидой еще тогда стоявшего ООН в рамках программы по борьбе с перенаселением планеты Земля.
  Потом и этот цирк закрыли, все стали делать быстро и без излишнего пафоса.
  Для детей все просто: жить ярко, быть уникальными, или, по крайней мере, казаться такими - вот прямой путь избежать суспенда или бана. Правда, иногда банили и таких уникальных, причем тоже - без объяснений. Точнее объяснялись абузы конкретно с отделенными данными, которые лежали уже на носителях, короче все это было не по-людски и скрыто от глаз настолько, насколько это можно.
  Да и что можешь ты доказать, когда у тебя уже нет тела и ты целиком во власти машины?
  ***
  2. Как Мари бегала от бана.
  -Не загораживайте проход во избежание бана. - Выговорил приятный женский голос с оттенком звучания металлики в голосе и, взревев сервоусилителями, в лицо Мари уставились две подвешенные к потолку орудийные турели.
  Гатлинги на серьезном калибре. - Подумала Мари и подняла кверху лапки. - ОК, - заявила она, - я уже ухожу.
  -Не загораживайте проход во избежание бана, - повторил голос еще более вежливо с оттенком j-rock в голосе, - у вас осталось четыре секунды. Три...
  Мари бегала быстро...
  Народная пословица гласит, что Искусственный Интеллект не убивает, он банит, потому что не видит разницы между своим существованием в сети и жизнью людей в этой реальности. Вот так вот...
  ***
  -Няшный серфинг, няшная душа. Няшно, няшно выпори меня!
  -Чего?
  -Просто не обращай внимания, когда я чем-то настолько увлечена за слова не отвечаю, могу размахивать руками, вертеться волчком и нести всякий вздор-р...
  До 2029 года была физическая, то есть существующая в этом мире контора у СУПа. Потом её упразднили. То есть приходит к ним в СУП мама и говорит: "Разбаньте девочку, ну разбаньте доченьку, хорошая она была, ну..." И плачет, и плачет и руки ломает. А у них - дел не впроворот. Решили, что не дело и упразднили, многое они упразднили, например иерархию власти.
  -То есть, прилетают к нам сюда инопланетяне, а мы тут все самовыражаемся вовсю. Не серое быдло - а уникальные и неповторимые личности. Этого хотел СУП? Мы будем ВЫГЛЯДЕТЬ КРАСИВО! Если конечно в глазах инопланетной разумной жизни стремление к самовыражению есть стремление к красоте и гармонии, это да. То есть у нас цивилизация художников поэтов-музыкантов ученых и прочих отморозков. Впрочем, после следующего апа нуль-сервера обещают ученых упразднить. Не знаешь, они сразу всех забанят нахер или помолиться дадут? Впрочем, кому молиться? Религию упразднили в 2028 году...
  
  
  Как я провела лето в детском контрацепционном лагере "Солнышко"!
  "Ближайшее светлое будущее, согласно прогнозам просмотренных мной выпусков новостей, обычно я зомбик не включаю, но мама смотрит иногда. Благодарю тех, кто делал эти выпуски новостей, равно как и создателей фильмов "28 недель спустя", "Чужой 1,2,3" и "Звездный десант" за предоставленные впечатления!"
  Надпись гласила:
  "Лагеря детской контрацепции - залог защиты и безопасности ваших детей в период летних миграций озабоченных педофилов!"
  А чуть ниже и мельче:
  "Наши концепции детской контрацепции!"
  Чем отличается "озабоченный педофил" от обычного, рядового педо я не знала, да и не интересовалась никогда особенно. Наверное, вид другой или порода, скажем там окрас или ареал обитания. Вообще такие умные слова как "ареал" и им подобные меня тоже не волновали и нисколечко не возбуждали. Честно! Наш автобус въехал в ворота последним. Кругом - люди с автоматами в защитных костюмах, стены, увитые колючей проволокой, на вышках - снайпера-пулеметчики.
  Дима ткнул в них пальцем и сказал:
  -У них там система погашения сердцебиения при стрельбе не только одиночными, но и очередями. Рассказывали про такую в инете. Она опасная и иногда до сих пор дает сбой, сердце останавливается, но больше не заводится снова. Такие дела, - добавил он флегматично.
  -А почему её используют? - спросила я.
  -А как ты еще будешь из пулемета с оптикой стрелять очередями?
  Я ответила что "не как, я не переношу пулеметы с оптикой", Димка надулся и отвернулся. Видимо я не оценила его познаний в этой области, в следующий раз нужно будет быть внимательнее, а то он снова до конца лета при общении со мной превратится в кислую амебу.
  ***
  В лагере мы освоились быстро, изнутри он не был таким уж мрачным, как снаружи. Кругом все было выкрашено в солнечные цвета, а в парке резвились кролики, тысячи их!
  Искусственно улыбавшееся солнышко было нарисовано везде, в том числе и на стене у меня над кроватью. Я подумала, "проснувшись ночью и увидев "Это" я не стану ли случайно заикой?". Но потом успокоилась. Взрослые, они же все продумали и предусмотрели, верно? И если тут нарисовано солнышко, значит, так тому и быть. Не стану, а если вдруг во мне что-то разладится, мне сразу помогут "квалифицированные специалисты", буклетами с предложениями их вызова был забит весь инет.
  -Я дома! - Сказала я, открывая дверь в спальную. Из-за неё выскочили Димка со своим друганом и, схватив меня за грудки, с перекошенными лицами заткнув рот, поволокли обратно в коридор.
  Выяснилось, что у них есть план.
  -Как в тот раз? У меня аллергия! - Захныкала я, будучи абсолютно спокойной, просто уже знала, что вид плачущей девочки приводит мальчиков в ступор и заставляет слегка переосмыслить ситуацию. Правда уже имела опыт убедиться, что не всех и далеко не всегда.
  -Нет, теперь все будет иначе! - Твердо заявил Димка и потащил меня и Олежега за собой, велев идти на цыпочках, коль не умеем профессионально красться.
  Они с ним почти профессионально отключили камеру у двери и открыли левой "универсальной" карточкой замок!
  Мы пробрались на стену. Там дежурили караульные, но мы так низко брели за бортиком, что они нас не видели. Вообще как я убедилась, слегка хреновенько у них обзор устроен! Кстати, тут уже была Света. Она выбралась из "сонного царства" сама.
  Олег разъяснил нам все по поводу угрожавшей опасности. Попросту ткнул пальцем, и мы все увидели сами.
  -Костры! Там дым костров!!!
  -Ага. Они там биваки и на байдах сюда, а пешие во-он оттуда. - Он снова ткнул в сторону видневшейся вдалеке речки. И вправду там чернели какие-то точки. - Там они сходят с паромов и пешком добираются сюда, в прошлую ночь мы уже все разведали.
  Димка рассматривал их через оптику своей фотокамеры. Я вырвала её у него и теперь все сгрудились вокруг меня, чтобы лицезреть это чудо.
  Голые мужики с бутылками в обнимку плясали вокруг костров и совершали разные странные жесты в нашу сторону. Один мочился в кусты, скаля зубы. Впрочем, среди них можно было разглядеть и маленьких тощих женщин, тоже голых.
  -Это еще что, это самые тихие.
  -Бывает и хуже? - спросила я.
  Он посмотрел на горизонт и сказал:
  -Есть совсем дикие, те, про которых все это устроено. Они мигрируют с севера. Орды педофилов на байдарках переплывают реки и доходят, бывает до Хилл-топа.
  -С севера? - Протянула я.
  -Там у них разбита резервация. Они вечно прорывают кордоны, доходят до Тролли-вуда, кидаются и дрочат на его неприступные стены, их слишком много, но тут вы в безопасности.
  Я занялась пискуном-гугликом, он меня достал вибрировать в кармане.
  Мама.
  Ну что же, так и быть.
  -Зачем ты пишешь эту гадость, - спросила Света. И я ответила:
  -Сочинения матери входят в школьную программу.
  А она мне:
  -Тебе нужны эти баллы? На них шмота не купишь!
  Я согласилась. Но писать не перестала.
  В этот день мы сами ушли со стен. Но на следующий - все повторилось снова. Дима с друганом вели нас на экскурсию по нашему лагерю. На этот раз мы прихватили Линду с маленькой сестренкой.
  И попали на ЗРЕЛИЩЕ!
  -Дикие! - пискнул от счастья Дима, и оглянулся на вышки. Там было оживление.
  Внешне это напоминало документальный фильм о съемках "Двадцать восемь недель спустя", вид сбоку, третьей камерой слева.
  -А что они голые-то, - спросила Катя, сестренка Линдочки.
  -Дикие, ха, - весело сказал Димок. Весело, но тихо. Раздались первые хлопки.
  Катя с Линдой смотрели во все глаза, как голые окровавленные лохматые люди кидались на высокие стены нашего лагеря, пытаясь по ним взобраться как можно выше и падали вниз, некоторые цеплялись и как-то забирались, тогда звучал глухой выстрел со смотровой башни, и тело шлепалось обратно на землю.
  При этом они пользовались только тремя руками. Это заметила Линда и спросила:
  -А что они держатся за свои пиписьки? И мальчики хором ей ответили "что и почему"! Она покраснела. Впрочем, скоро нас заметили и со стен согнали. Но мы это видели!!!
  Я не могла в эту ночь уснуть. Даже сквозь звукоизолированные окна с улицы временами доносились странные звуки.
  Мой гуглифон дернулся, сказал - "Ня!" - и пополз ко мне по тумбочки извиваясь. Звонила мама. Я ей все рассказала, как мы доехали, как нас приняли, умолчала лишь про наши гуляния по стенам. Она настаивала, чтобы я писала ей сочинения. Я согласилась. Она спросила - что со мной. Я сказала - спать хочу. Видимо маму волновал мой умирающий голос. Ударив гугликом по комоду, чтобы он заткнулся, я тут же уснула.
  Утром Димка рассказывал мне и Свете, как от друга он тайком узнал, что ночью нас снова штурмовали педофилы. Они проникли в вентиляцию и их там жгли огнеметами.
  -Все продумано, я же говорил, - самодовольно заявил он. Причем лицо его выглядело так, словно он сам их там жег или еще чего - сам всю эту схему и придумал.
  -Старший в смене, сержант вроде, так и сказал - "Педофилы в вентиляции!" - и они спокойно пошли и расправились с ними!
  -Так эти звуки... - пробормотала Света. Я взглянула на неё и подумала, "не одна я слушала ночью что-то странное".
  -Неа, прикинь, они походу закрывали вентиляцию в нашем и соседних корпусах, пока работали огнеметы. - Вы чувствовали, пахло горелым?
  -Нет.
  -А я чувствовал!
  -Гонишь!
  "Значит вот, что это за звуки были ночью", подумала я и молча, вздохнула. Открыла гуглофон и стала набирать сочинение матери.
  "Мама, ты прикинь, мы сегодня ночью играли в привидений. Слышали шум в трубах и лазили в вентиляцию. Нас поймали, конечно, но не наказали особо. Так что все ОК. Я осваиваюсь, мальчики симпатичные, девочки не совсем тупые. Пока."
  Я подумала - наверное, мало и дописала в конце:
  "Как приеду - приготовь моих любимых гренок, ладно?!" и, поставив смайлик, отправила все это.
  -Вот смотри. Они же в резервациях живут, так ведь?
  -Ну да. И что? - как идиот нараспев протянул этот странно гиперактивный мальчик Дима.
  Олежек спросил:
  -Ну, дети то у них рождаются?
  -Наверно. - Ответил Дима, и так же тупо смотрел на приятеля, мол "что ты хочешь от меня, кретин?"
  -И как с ними поступают?
  -Учитель сказал - по закону. И все. Тебе мало?
  -В смысле, по закону?
  -Сын педофила - педофил, дочь педофила - педофил, все просто. И вообще, знаешь, если до тебя дотронется один из этих голых, ты тоже станешь педофилом.
  -Не стану!
  -Станешь как миленький, это болезнь и она заразна. Таких после контакта с педоинфицированными стерилизуют, чтобы у них не было детей или отправляют в резервацию к остальным. На выбор - с нами или с ними. Понял теперь как это опасно?
  -Да нихрена я не понял. Почему?
  -Потому. Болезнь. Вирус. Ты их видел? Во...
  Он начал ковыряться в моем гуглифоне, а потом радостно открыл рот. Протянул его мне.
  -Смотри, я снял блокировку, теперь ты сможешь смотреть и слушать запретные каналы.
  Так я впервые познакомилась с запретным ТВ. На экране какой-то старичок, видимо ученый рассказывал другому ученому, помоложе, что-то видимо необычайно интересное. Вот только с самой середины было абсолютно непонятно.
  "У них развилась зависимость, это влияние дефекта ДНК, понимаете, это такие же повреждения, как и те, что вызывают синдром Дауна, только тут все намного сложнее и ужаснее... я подозреваю, что наш вид раскалывается на два... форма жизни Homo Sapiens перестает быть цельной... наверное это связанно с нашей необузданной деятельностью на этой планете, скорее всего включились механизмы защиты биосферы земли и она пытается изжить "раковый" вид Homo Sapiens..."
  Полюбовавшись на запретный канал еще с минуту, я закрыла гуглик, он поизвивался в руке и выдал мне предупреждение.
  -Во, - Димка улыбался, - попалась!
  Было слегка скучновато вставать и гулять в саду, потом плавать и, посмотрев обучфильм идти снова гулять. Мы не роботы же какие! На стенах и то было интереснее!
  ***
  Мы как эти ваши кролики гуляли в этом вашем чертовом саду! И уже приходилось не выключать музыку в наушниках! Отельные хлопки срывались в очереди. Потом грохот уже начинал нам действовать на нервы. Димка с Олегом как-то шепнули, что неплохо бы посмотреть, в чем там дело, не все же так просто. Но на нас положили глаз. Мы после той прогулки были уже под особенным надзором, можно теперь забыть о прогулках на стену "когда детки спят и видят сны".
  -У них тут что-то не то творится, - сказал за пять минут до окончания прогулки по бесконечно-циклическому саду мой друг Димка.
  -Нас хотят эвакуировать по воздуху, - вторил ему Олежек. Но Димка пробормотал, что они уже теперь не успеют, и стал собирать ребят, чтобы организовать сопротивление. Откуда-то вынырнул охранник, и приказал, чуть ли не под дулом им всем следовать в укрытие. Мальчики отдельно, девочки отдельно.
  "Это чтобы им было удобнее нас выбирать? Что за бред..."
  Мы сидели со Светой в зале, где показывали какой-то фильм, когда задрожал мой гуглифон. Оказалось что это Дима.
  "Мы на стене, выбрались все-таки. Тут такое! Аврал. Все вокруг в ордах педофилов. Охранники кричат, что не справляются и требуют поддержку с воздуха. Нас тоже хотят эвакуировать, как и предполагал Олег. Он чуть не сорвался тут вниз, нас видят, но всем сейчас уже не до нас. Так что мы тут до конца полюбуемся!"
  -Как там у них? - заглянула через плечо Света.
  -Все путем, - по привычке соврала я. И написала ему, "Рассказывай как там, а то фильм скучный и все на перебой требуют пустить их в спальный корпус. Я тоже клюю."
  "А нам тут некогда клевать! Они уже по телам своих поднимаются наверх, рядом с нами одного снайпер сбил! Он прям на перилах висеть остался! Ух, чуть не сцапал Олега! Тут повсюду трупы! Они говорят - все пришли! Говорят, я прослушиваю их каналы, - все племена педофилов из трех окрестных резерваций внезапно прорвали многолетнюю блокаду, и вышли на наш лагерь "Солнышко"! Ей богу, я ему верю, тут их миллион, наверное!"
  -Вау, - сказала, жуя жвачку Света. Она все еще не убрала подбородка с моего плеча. Фильм закончился, и началась обучающая программа номер сто сорок восемь в этом году. Я не знаю, зачем её включили повторно, ведь уже была она.
  В запертую за нами дверь что-то ударилось. Через минуту погас свет, и раздались вопли в коридоре. Все это сопровождалось громким рычанием педофила. Там явно кого-то грызли. Затем все стихло, и так же внезапно где-то вдалеке отчетливо раздалась стрельба. Раз слышно за звуковой изоляцией, значит, стреляют уже в нашем корпусе.
  "Срань господня! Я...", написал мне Димка и вышел внезапно из гугл-чата.
  Света отрыла замок и, выглянув первой, поманила всех нас, скоро все толпой повалили из зала, но стоило им забежать за угол, как раздалась целая очередь детских криков воплей и стонов. Мы как самые умные герои пошли в обход. Лезли по вентиляции и видели, как под нами проносились люди. Однажды там пробежал педофил, он остановился, принюхался и посмотрел на нас сквозь решетку своими бешеными красными, налитыми кровью глазами. Я же смотрела на его причендал, могу поклясться, он целился в нас из него?! "Сейчас застрелит!", вскрикнуло у меня внутри.
  Достать он нас не смог, лишь прогнул решетку, и мы уползли.
  -Они стреляют? - спросила я Свету, но та прислушалась и сказала, что нет. Она не поняла. Я тоже. И замотала головой, отгоняя наваждение. Мы попали в спальный корпус. Свалились прямо на двух малышек. Света сразу юркнула в открытую дверь как обычно на разведку.
  Катя была тут, увидев нас, она села на стул, сложила руки и сказала:
  -Я в домике.
  После чего перестала отвечать на сигналы внешнего мира.
  Я закричала ей:
  -Дура, ты опять перепутала техники! Домик от педофилов не помогает!
  Она открыла один глаз и спросила обиженным плачущим голосом:
  -Правда?
  -Да! И нельзя притворяться мертвой, находясь в домике. Это неправильно и глупо. Нужно упасть на землю! Ты перепутала все техники, дурра!
  Она заревела. Меня торкнула за плечо Света. Я повернулась к ней и напоролась на два сияющих глаза и дерзкую улыбку.
  -Не бойся, я с тобой. Я защищу тебя! Смотри, у меня автомат!
  -Откуда? - прокричала в истерике я.
  -Из охранника выпал.
  Я успокоилась. Она торкнула меня снова. Я открыла гуглифон и он, мило пискнув, завибрировал в руке. Попытавшись вновь сосредоточиться, под все эти вопли и треск и грохот очередей снаружи я начала набирать сочинение матери:
  "Дорогие мама и папа. Я вас так люблю. Я раньше не писала об этом, а теперь почему-то захотелось. Но это не ню-ню. Я не люблю ню-ню. Так что знайте, тут отлично, шумно, правда. Но ведь так всегда? Я отлично провожу время, у меня все будет хорошо, правда-правда. Не переживайте, скоро буду дома. У Светы автомат, она меня защитит и со мной ничего не случится. Прощайте"
  Получилось коротко. Подумав пару сек, я написала еще одно сочинение:
  "Я никогда не любила твои гренки!"
  
  
  Когда-нибудь Лина станет Инверс.
  Хиллтоп, что близ Серой Гавани выступил пред Линой из тумана несколькими угловатыми домиками, жавшимися друг к дружке на границе Сонного Леса.
  -Постучим? - Шепнула она Тикки. Но тот не ответил. Люди слишком близко - решила Лина и три раза стукнула посохом в дверь.
  -Кто там? - Раздался голос из дома.
  -Это мы, Лина и... только Лина, у нас есть чем заплатить, мы бы хотели переночевать в вашем славном доме.
  Вначале кто-то выглянул в окно, прикрывая свет свечи. Потом грохнул тяжелый засов и дверь отворилась. Блеснул остро наточенный серп, Лина открыто улыбнулась. Её впустили, и тяжелый засов змеей заструился на место. Хлопья утреннего тумана, впущенные в дом, стали медленно таять. Заспанно протирая глаза руками, на Лину смотрела малышня. Огромный мужчина с усами и две девушки, старая женщина и несколько сонных детей - вот те, кто приютили Лину. Улыбнувшись всем, она поздоровалась.
  -Ты одна шла ночью через лес, или с твоими путниками что-то стряслось?
  -Да, я иду одна, и надо признаться - порядочно устала.
  Мужчина смотрел на неё пристально, ощупывая тонкое тело подростка цепким взглядом, возвышаясь над Линой, словно скала, потом вздохнул и протянул руку.
  -Я Олаф, сын Тока, будь как дома, дитя леса.
  Лина вздрогнула, чуть покраснев, но быстро поняла - это просто приветствие. Одно из многочисленных, ведь люди, жившие в этих местах, верили, что ведут свой род от тех самых Детей Леса, что сгинули тысячелетия назад.
  Лина разделила с ними трапезу, заплатив тайком Олафу маленькой серебряной монеткой. Их была целая россыпь, схороненная в лесу. Но корни всех деревьев леса полетает невидимая паутина живой, дышащей грибницы, которая откроет любую тайну леса и расскажет все о каждом дереве в нем. Лина, собираясь в путь, решила взять часть этих монет, чтобы было чем платить за доброту людям. Она стала сыпать золото в карманы, но Тикки сказал: "три раза стукни мной себя по лбу". Лина сделала это, трижды коснувшись своего лба старым посохом, но ничего не случилось. "В чем дело?", спросила она тогда. А Тикки ответил: "не бери золото, только серебро...".
  Лина не поняла, почему нельзя брать золото и посох снова приказал трижды стукнуть собой по лбу. Это тоже не помогло и тогда, сдавшись, Тикки все объяснил. "Если увидят, как ты достаешь золотую монету, тебя ограбят, и еще чего похуже, от одной серебряной хлопот меньше!" И Лина согласилась, спрятав обратно все золото, отрытое в том лесу, где она провела все свое детство с учителем.
  Маленькая Аврора горела розовыми щеками и смотрела умными зелеными глазами на Лину за столом. Она словно бы не хотела кушать вообще. Вначале Лина подумала - девочка выкамаривает, но потом, приглядевшись - поняла, что все эти гостеприимные милые люди чем-то взволнованы.
  -Я же хорошая? - Спрашивала Аврора мать и та улыбалась и гладила по голове и кивала головой. Но стоило девочке уткнуться в свою миску с сомнением слишком явным, чтобы его могло скрыть столь юное существо, как мать и отец обменивались странными взглядами.
  -Ты меня любишь? - Спрашивала маленькая Аврора и смотрела на мать. Этот вопрос отражался в глазах еще двух девочек - Риты и Шерил, которые отрывались от своей крупной и несоленой каши, чтобы посмотреть в глаза матери и отцу. И тогда родители прижимали к себе всех своих маленьких девочек и, гладя по голове, шептали им ласковые сова. Говорили, что любят и никогда никому не отдадут. И дети успокаивались, чувствуя в родителях теплоту. Вдобавок улыбчивая старшая сестра Эльза постоянно шептала детям что-то на ушко, тоже гладила по голове и говорила, что все будет хорошо. Дети улыбались, глядя на Эльзу. Та словно вторая мать - беззаботная, с лицом, покрытым веснушками и горящими голубыми глазами она олицетворяла радостную теплоту, юность и бесконечную весну. Лина подумала было, что сама их напугала, однако все решилось утром. Едва расправив драгоценный подарок учителя - темно-зеленый плащ, Лина стала, одеваясь, собираться в дорогу, как с улицы услышала голоса. Подойдя к окну, она увидела такую картину:
  Малышня выстроилась перед родным домом как бродячие торговцы на ярмарке и все взволнованны до предела. Лина чувствовала это - именно так она представляла себе волнение солдат перед сражением в очередной истории Ксении. Маленькая голенькая девочка, дергавшая в огороде овощи, измазавшаяся в земле, никак не могла совладать с крепкой морковкой. Еще несколько детей от трех до пяти лет бегали, крича и размахивая руками. Все, кто постарше шести - стояли у стены дома, словно ожидали чего-то. Потом появились незнакомые люди. Они переговаривались так спокойно, словно просто выполняли свою работу. Внешне все было хорошо. Родители Авроры там были и были старшие сестры Эльза с Никой, но Лина чувствовала темноту, подступавшую к горлу комком. Аврора плакала и не хотела отпускать мать, а та шептала успокаивающие слова на ухо и совала в котомку за спиной девочки крохотные кочаны капусты.
  Лина представила себе, как девочка развернет потом этот кочан, и подумает: "зачем он мне?" Как Аврора будет грызть этот кочан в одиночестве? Как она будет разворачивать его слой за слоем надеясь найти внутри что-то, послание от родителей или напоминание об их любви и не найдет ничего. Нельзя оставлять ребенка наедине с тьмой, без надежды на то, что что-то у них к чаду было, даже если ничего на самом деле и не было. Горло сдавили спазмы, нельзя проглотить! Это тьма. Этот кочан убьет потом этого ребенка грустью, Лина это знала, он бессмысленный, в нем вся родительская любовь! И тут Лина даже не поняла, а скорее увидела - они тоже так думают, поэтому что-то там внутри будет, последнее напоминание об их любви будет из жалости. Это будет последним предательством - ложная надежда на то, что все будет хорошо просто для того, чтобы ребенку было легче свыкнуться со своей судьбой. Последнее предательство люди вне леса называют милосердием и состраданием.
  Ксения говорила ведь про любовь людей, живущих в большом мире. Как они любят своих животных, гладят их по голове и от искреннего сердца шепчут ласковые слова, чтобы потом, когда придет время - разрезать и приготовить к столу. Даже когда гладят и смотрят с любовью - уже знают, как в итоге все закончится, но считают - всему свое время и полуправда лучше и надежнее любой правды. Так они обманывают, приручают природу при помощи своей человеческой лжи. Ложь внутри лжи, много слоев, если посмотреть на человека, он похож на кочан капусты, где каждый следующий слой лжи все больше и больше похож на правду, и кажется что внутри она точно есть, но там ничего нет. Это - оружие людей против природы, вся суть человечности заключается в правилах, не позволяющих столь эффективное оружие использовать против себе подобных. Лина никогда не думала об этом до сегодняшнего утра, и сейчас не думала, Лина не привыкла думать - её научили видеть. И Лина смотрела на Аврору и видела, что с ней будет, как она сама отнесется к тому, что с ней случится после того, как руки матери последний раз коснутся девочки. Авроре будет плохо, очень плохо и очень больно; но сначала придет Грусть - Лина уже видела тьму внутри девочки, она шла откуда-то Из Иного Далека, словно бы приближаясь изнутри сердца девочки. Потом начнется пытка, длинною в месяцы или годы, а в конце Аврора либо умрет, либо станет чудовищем. Башня Боли, их одиннадцать и огромный замок на севере со странным змеиным названием Шк-Ла. Там очень холодно и там живут темные существа. Лина видела во тьме существ с масками людей, еще прежде, чем понять - это и есть настоящие люди, а сама Человечность - лишь маска, Лина поняла - мертвая Аврора им не нужна, они постараются, чтобы та стала полезным монстром.
  Лина заглянула поглубже в Сердце детской Тьмы.
  Аврора не умрет.
  Лина видела Аврору, которая смотрит на кочан капусты, пока тот не начнет гнить и кусает всех других девочек, что хотят отобрать его и съесть. Аврору, которая становится в глазах людей монстром еще до того, как достигает высокой ледяной стены в северных землях, про которую Лина слышала, но никогда не знала, как та выглядит и вот теперь - увидела во тьме "внутри" Авроры воочию. Тьма внутри, но она еще далеко - несколько месяцев вдаль, неподвластной простым глазам. Лина видела Аврору в отчаянии шепчущую клятвы:
  "Отныне", шепчет малышка Аврора, "я буду жить лишь для себя". "Я всех убью, всех...", шепчут губы Авроры снова и снова. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу...", зубы сводит от холода, а девочка все шепчет, даже ночами, когда все спят. Как заклинание, чтобы не свернуть с намеченного пути во Тьму, чтобы первая улыбка не повернула сердце обратно к свету, чтобы надежду задушить самой и наслаждаться свободой полного отчаяния в столь младые годы. Она еще не знает кто они - все эти люди, которых девочка собралась безжалостно убивать, давить как насекомых с чувством правды и справедливого достоинства в сердце полном тьмы, но они будут. Лина видит - Аврора может справиться, пройти всю боль, её уготованную людьми, называющими себя "учеными" и "алхимиками", живущими в Черном Ордене за стеной. Аврора очень хочет жить, слишком сильно уже сейчас для ребенка и когда девочка окажется на севере её желание станет ослеплять тех, кто посмотрит в эти детские глаза. Аврора будет одной из десяти, что выживают, пройдя по очереди все десять башен вплоть до выпускной Одиннадцатой Башни Предательства - башни, где подобных выживших начнут стравливать друг с дружкой, последней башни огромнейшего, раскинувшегося по горам замка-крепости Шк-Ла, маленького города в ледяных вершинах Киммерийских гор.
  Лина видела, как будет думать Аврора став химерой, приспособленной для жизни в век бесконечной зимы, и ей было больно. "Это уже не наша Аврора", скажут те, кто из знавших вот эту стоящую перед Линой девочку увидят Химеру по имени Аврора. И попытаются её убить, из страха одно, из жалости - другие. Они будут убивать монстра, но никто не сможет посмотреть на него так, как смотрит Лина. Противно, ведь это та же Аврора, просто ведет она себя плохо, потому что ей не дали с детства вести себя хорошо, она видела лишь тьму и приспособилась к ней. Может когда-нибудь сама Аврора и попытается снова стать прежней, надеющейся на свет в ответ, на доброту - но от слабых людей, боящихся монстров она её уже не получит. И если таких как Аврора станет много - люди начнут вымирать, но проклинать в этом они будут таких как Аврора, и Лине было жалко, того что никто не поймет. Но почему эти люди уготовили Авроре такую судьбу, разве нет в стране королей, с которых можно спросить? Имеют ли эти люди право делать то, что делают? Или только страх заставляет родителей Авроры отдавать им свое дитя.
  Вслед за кочаном в котомку лег закутанный в капустные листы вчерашний пирог с начинкой из птицы и еще и еще - мама крепко набивала котомку снедью, собирая дочь в дорогу. Кочан оказался на самом дне и лучше Авроре его не доставать - в нем Тьма родительского сердца. Мама улыбалась через силу и трепала по голове, а сама поглядывала на мужа. Аврора готова была удариться в истерику и Эльза с Никой прикрывали пути к бегству, стоя рядом с калиткой. Двое незнакомых мужчин стали о чем-то совещаться с Олафом и тут Лину озарило - она попала в этот дом в день сбора налога!
  Все правильно. Эти - Имеют...
  -Мама! - Кричала Аврора. - Ты меня обманула! Зачем? Это нечестно!!! Я буду хорошей, прости меня, прости!! - Кричала Аврора, но высокий мужчина в черном плаще с кожаной броней под ним, спокойно побеседовав с Олафом, подошел к Авроре и схватил её за руку. Пытаясь вырваться, девочка стала дергать изо всех сил и даже укусила его. Мать стояла со слезами на глазах, смотря то на мужа, то на старших дочерей. Незнакомец вывернул Авроре руку так, что та остро вскрикнула, разрезав что-то в груди Лины своим воплем. Подняв невесомую девочку и, взвалив на плечи, как пастух овцу, незнакомец понес её к калитке, за которой остановилась крытая тяжелая повозка. Там стояла железная клетка, прикрытая каким-то диковинным балахоном, Лина чувствовала - под ней жизнь. Края своеобразного шатра колыхались совсем не от ветра, а когда двое, спрыгнув с козел, приподняли его - Лина увидела нескольких девочек, жавшихся друг к дружке в полупустой клетке. Край шатра опустился. Но повозка еще не трогалась, она была распряжена и лошади пались где-то неподалеку. Вот он какой - сбор естественного налога? Предстоял длинный день сбора в этом селе, такие дни случались раз в пять - десять лет - заученное без желания стало правдой, когда глаза Лины увидели все этим утром. Быстро сбегая со второго этажа красивого уютного и даже зажиточного по меркам фермеров дома, Лина неслась к калитке. Проскочив мимо повозки, она напоролась на два стальных взгляда, но уклонившись от них - бросилась в лес. Вслед ей пронесся надсадный хохот.
  ***
  Сбросив с себя светло-серый балахон, и аккуратно закатав в него темно-зеленый драгоценный для неё плащ, Лина осталась совершенно голой в лесу. Тикки что-то пробормотал, а Лина же встала, широко расставив ноги, и взяла в руки воображаемые стебли яростной травы.
  -Что ты делаешь? - Спросил посох.
  -Вызову лютую зверюгу, чтобы она прогнала плохих сборщиков, и они не обижали больше детей тех добрых перепуганных фермеров. Тикки, я больше не могу смотреть на то, как матери и отцы врут детям в лицо, говорят, что все будет хорошо - а сами задумали именно их отдать в чужие руки. Я чувствую - если этих детей увезут, с ними что-то плохое сделают. Я просто не могу, Тикки, ты меня прощаешь?
  Но друидский посох, который Лина прозвала Тикки, пропустил всю вторую часть её речи мимо несуществующих ушей.
  -Медведя?
  -Яростного медведя и очень большого, такого, какого только смогу!
  -Вызывай Призрачного Лесничего или ядовитого Темного Егеря. Хотя нет, мертвых людей не призывай - вызови Жилистого Лешего, при мне его никогда не искали во тьме леса.
  -Он спасет детей?
  -Прогонит тех сборщиков уж повернее медведя, мишку они просто зарубят. Леший детей не тронет.
  -Тикки, это нехорошо вмешиваться, мне запретил бы учитель, если мы когда-нибудь еще к ней вернемся, ты про меня не расскажешь?
  Посох промолчал.
  -Слушай Тикки, наверное, я слабая. Если снова встречу учителя - расскажу ей все сама.
  -Лина, фермеры боятся. Если дети узнают, что отдадут именно их - убегут в лес и придется отдавать более ценных детей.
  -Я поняла. Им тоже больно, ведь нужно определить, кого они любят больше, а кого меньше. Просто очень обидно за них. Прости.
  Ударив в землю посохом, Лина стала на колени и опустила сквозь слой травы, мха и опавших поздних летних листьев в землю руки. Чмокнув, сыра-земля приняла ладошки почти как у ребенка, окатила сырно-водой все тело подростка и Лина стала погружаться в переплетения корней, грибниц и извилистых ходов червей. Через минуту остался лишь один посох, торчащий в густом, замолчавшем в то мгновение лесу. А через две минуты раздался рев, вспугнувший всех птиц леса - через то место, где утонула в земле Лина, шло чудище, буквально пожиравшее собою и так редкий в дебрях свет.
  -Так быстро нашла... - Прошептал посох. Лина слышала его и улыбалась, сокрытая грибницей, через которую чувствовала весь лес Мидланда, как свою ладонь. Вот тут старый высохший ручей, тут норы, прорытые лисами, а здесь когда-то была крепость, века стерли руины, занеся их землей, сквозь камни проросли дубы и теперь лишь случай может приоткрыть человеку правду. Но Лина видела её всю.
  Так хорошо и спокойно было, лежать в земле, оплетенной тысячами тончайших, словно паутина белесых нитей.
  ***
  Маленькая Аврора не сразу поняла, почему взрослые так расстроены и напуганы - ведь злые сборщики убежали, а точнее - ускакали, побросав свои жутковатые инструменты, забыв повозку, может и вернутся за ней после - но Авроры то там уже нет! Однако все пересуды в деревне были о том, что же теперь будет? Лина, гладя по голове все еще дрожавшую Аврору, не решилась рассказать им, что именно она вызвала и управляла тем монстром, что перепугал всю округу и исчез, едва гости из столицы скрылись с глаз, направляясь на север по зеленой дороге, что оканчивалась аж в горах Джергалл. Поблагодарив жителей за гостеприимство и расплатившись с родителями Авроры серебряной монетой из клада, Лина отправилась дальше на север, идя в том же направлении, что и отступавшая перед Неведомым группа сборщиков "Естественного налога".
  Путь занял три дня, когда же она дошла до желтой гавани Кэролла, увидела на холме три дуба, вокруг которых собралась толпа.
  -Кто?! - Вопил мужчина в черной кольчуге, его удерживали человек десять. Огромный, ростов под два метра, небритый с взлохмаченной головой, черными глазами и такими же иссиня черными волосами. - За что?!!
  Он походил на безумного. Рот испачкан в земле, голова - в опавших листьях.
  И все порывался обнять повешенных. Ему твердили, что этого делать нельзя, так как их затем и повесили - чтобы они висели. И чтобы не снимали. И за такой поступок могут и его вздернуть и вообще - должны висеть пока кости не оголятся.
  Однако тут все расходились во мнениях и начинали спорить - нужно ли им следовать правилам, ведь рядом поля и придется работать, чувствуя запах разлагающихся тел. Толпа бурлила и сыпала оскорблениями на безучастную опавшую листву, старосту деревни затыкали несколько раз, многие женщины плакали; большинство мужчин - злились. Но снять повешенных до сих пор не рискнул никто.
  На первом дубе висели взрослые. Рядом, на соседнем дереве - дети. Третий возвышался над своими младшими собратьями почти оголенный, вся медленно желтеющая листва лежала толстым слоем под ним. Листья упали всего день назад, намного раньше срока, Лина видела - дерево тоже плакало, только по-своему.
  -Граф прибыл слишком поздно. С ним было два десятка кленовых братьев, но они не умеют воскрешать мертвых, увы - лишь убивать как все люди. - Шепнул голос справа от Лины. Она не решилась обернуться, глаза застилал туман. - Но помню, он спросил - "мои дорогие столичные гости, что вы такое вытворяете?", а тот дворянин сунул графу под нос механические часы гильдии с драконом. Мол - это все объясняет. Граф порядочно вышел из себя, но тот дворянин стал вдруг так учтив и вежлив, улыбался и кланялся - графу ничего не оставалось кроме как ускакать обратно.
  -Снарк ускакал, ничем на такую дерзость не ответив? Не верю!
  -Он еще бросил помнится "тут три дерева, еще что-нибудь в том же духе - и будете болтаться рядом". А тот дворянин так мерзко улыбнулся, ну который с часами, пес Гильдии и ласково говорит: "Ваша светлость заботитесь о своем народе, это похвально, когда вернуть в Столицу напишу рапорт о вашей вежливой опеке". Не то, чтобы граф струхнул, о конечно нет...
  -Но ускакал?
  -О да, плюнул - и ускакал вместе со своим отрядом.
  -За что вообще их так?
  -Да говорят, в соседней с Серой Гаванью деревне что-то странное случилось - не получилось в общем, собрать там налог, вот они и отыгрались. Забрали всех детей сразу, за обе деревни. Пытались вступиться взрослые - их повесили, заколов, уже мертвых. Потом стали считать и вышло так, что детей собрали больше, чем следует. И с какого они дуру - я не знаю - но детей избыток тоже повесили. Тут чуть мятеж не начался - страже Кэролла пришлось умирять фермеров, вовремя прибыли, кленовые то - вслед за графом ускакали. Никогда еще на моем веку такого беззакония люди Столичные не чудили. Даже не знаю, что теперь будет. Видать сильно напугали их там, в Серой Гавани.
  -А тот высокий в кольчуге - их сынок?
  -Наверное. За океаном отвоевался, с ранением чудом вернулся. Называется... Чуть-чуть опоздал, всего на сутки. Так бы свиделся с семьей. Вот горе, веришь?
  -Верю, но на себе проверять не хочу.
  -И я не хочу. А кто знает - что судьба дальше выкинет? Уж лучше бы схоронили детей в лесу, да сами в бега подались, потом - вернулись. Так раньше делали, тоже мало хорошего выходили. То ли люди раньше были чутче, то ли легче сходились, но как-то договаривались же... а тут...
  -Народ мельчает.
  ***
  В постоялом дворе, в котором Лина нашла закуток за серебряную монету, а хозяин долго исследовал её взглядом - Лину, а не монету, ту он просто проверил на зуб, шла пьянка. Собравшиеся выкрикивали угрозы в адрес "столичных скотов" и наперебой предлагали планы мести. Те, кто предлагал особо рьяно падали, упившись скорее прочих, и их относили в угол и клали одного на другого, словно мертвецов. Лина, кое-как протиснувшаяся средь этой толпы, села в дальнем углу и принялась грызть баранью ногу. Она оказалась пережаренной в грязного вида луке пополам с землей, но девушка с удовольствием проглотила все и попросила добавки. Когда поднялся тот высокий, с черными волосами, которого называли Фродо и потребовал у безымянного объяснения - "кто та сволочь, что виновна в гибели его семьи?!!", все сразу смолкли. Лишь особо пьяные горланили песни, ругались друг другу в лицо, грозили смертью и тут же мирились.
  -Кто!!! - Ревел Фродо, Лина поняла, что сидеть больше не имеет смысла.
  -Это я прогнала тех сборщиков из Серой Гавани. - Выйдя вперед, сказала Лина. - Они хотели сделать что-то плохое с детьми, и я попросила у Лешего помощи.
  -Ты? - Воззрился в туповатом недоумении на неё похожий на хрюшку человек в засаленной одежде. Икнул и, попытавшись встать, свалился под стол. У Лины случилось двойственно чувство: захотелось рассмеяться, уж больно неловко свалился этот человек, и в то же время она понимала, что из-за неё произошло непоправимое и смеяться тут пожалуй не стоит.
  "Наверное, я все-таки очень плохая", решила она, "раз мне хочется смеяться после всего этого..."
  Она ничего не сказала, когда её вытащили из толпы и поволокли в комнаты наверху таверны, люди, называвшие Фродо "боссом". Трактирщик снизу смотрел в распахнутые глаза Лины с сожалением и весьма прискорбным унынием. Однако тот факт, что Лина успела заплатить за себя, несколько приподнял его настроение и сама Лина, поняв, почему вдруг просветлело лицо трактирщика - тоже улыбнулась ему и попыталась помахать на прощание рукой. От паров этого места у девочки, не привыкшей к спиртному и тем, кто его употребляет, кружилась голова, а в венах словно текла какая-то сладкая горячая жидкость.
  ***
  Первым делом Фродо дал ей пару затрещин, и Лина вытерла кровь, брызнувшую из разбитого носа, после чего выплюнула зуб. Второй она нечаянно проглотила, хотела было сообщить об этом всем, и сдержалась, поняв, что это не к месту. Её сильно шатало, Лина не понимала в чем причина - неужели в этих парах. С ней было такое впервые...
  -Мне тебя жалко убивать, девочка, но ты все это зря затеяла. Уж лучше бы молчала - даже если это и вправду ты. Понимаешь - я очень зол, очень, я еле сдерживаюсь, чтобы тебя на ленточки не порезать, давай как-то решать, что нам с тобой делать. Мои люди - все славные воины, воевавшие непосредственно под началом самого достопочтимого Экстерминатуса. - Тут пара грязных лиц за спиной надсадно заржали. - Все мои люди хотят того же, но сперва они с тобой поразвлекутся. Я не смогу помешать им сделать второе, однако на счет первого я не согласен. Понимаешь - если мы тебя зарежем, то будем ничем не лучше тех изуверов, что отправили в могилу мою семью. Я не очень любил этих людей и сам годами желал их гибели, ведь из-за них я стал... бравым воином армий Королевств. Ты меня понимаешь, детка?
  Лина кивнула, внимательно слушая Фродо, ведь учительница говорила всегда внимательно слушать взрослых и стараться из их зачастую странных путанных и грубых речей извлекать как можно больше полезного смысла.
  -Но когда я, наконец, после трех... нет - десяти лет странствий по дальним странам, вернулся домой - моей семьи не стало, я столько ночей готовивший им месть - не могу теперь отправить их в могилу лично из-за того, что какой-то индюк столичный испугался басни, вышедшей из леса.
  Фродо повернулся к своим людям и те закивали, давясь от хохота. Их лица лоснились, а глаза пожирали Лину, с которой сорвали одежду и даже слегка помяли драгоценный плащ.
  -Понимаешь меня... как тебя зовут?
  -Лина. - Ответила девушка и застенчиво улыбнулась. На самом деле не зная, как себя сейчас вести, она хотела одного - как-нибудь извиниться. Вот только все слова, что приходили на ум казались неестественными и неполными. Нельзя было извиниться. Тогда Лина подумала - нужно просто принять наказание, каким бы оно ни было, вот только будет ли это извинением? Лина впервые падала в подобный просак.
  -Лина. Понимаешь - мне плевать на моих достопочтимых предков, пусть гниют скоты в земле или на ветру раскачиваются - все равно. Но там висели два моих братика, которых я даже никогда не видел. Даже не говорил ни разу с ними, и лишь спросив у одного олуха, с которым был знаком с детства и который чудом не сдох от ожирения - узнал, что это мои братья. Я бы взял их в свою ба... отряд свой, Лина. Вот представляешь, как вышло - они мертвы, а я не буду атаманом, если не отомщу за них. Это сколько же проблем - гоняться за этими скотами столичными и мстить им, но придется, придется. И если и впрямь ты мне такую работку подкинула - нужно как-то с этим разбираться прямо здесь и сейчас. И так, Лина. - Главарь Фродо сделал паузу, махнув рукой, и большинство людей покинули маленькую комнатку, в которой стоял старый деревянный столик с въевшейся в некрашеную поверхность грязью и кровать, застеленная серой простыней. - Лина, девочка моя, тебе сколько лет?
  -Бабушка Ксенья говорила, что я родилась в ночь трех лун сразу после последней великой зимы, что продолжалась десять малых лет. Значит мне около пятнадцати.
  -И так, Лина. - Сказал Фродо, доставая из-за голенища нож с широким блестящим лезвием и деревянной резной рукояткой, на которой сходились в сражении два лесных чудища - леших. - Линочка, моя сладкая. Сладость ты моя. Я тебе отрежу нос. Потом отдам своим людям, после того как сам попробую, разумеется. - Сказал Фродо. - И поставлю на то, что как девушка крепкая, ты выживешь после пятнадцати не очень злых и безнравственных по меркам этих земель ребят. - Фродо провел пару раз по щекам Лины ножом и та, вздохнув глубоко, закрыла глаза и сжала зубы. Но ничего не последовало.
   -Нет, давай так, ты выбирай - нос или ухо. Хотя нет, ухо и нос не равноценны для молодой девушки, давай так - режу нос, либо ухо и два пальца.
  Лина смотрела в его налитые кровавой болью глаза.
  -Ухо и два пальца. - Ответила она. Хотелось сказать "простите", но она не знала, как это прозвучит. Наверное - дико, поэтому молчала. Где же она ошиблась? Ведь все сделала правильно, хотела помочь.
  Нож резал медленно, он совершил пять-шесть движений взад-вперед, а потом окровавленное ухо шлепнулось промеж маленьких грудей Лины, которая удивленно смотрела на него, хлопая ресницами и сведя глаза к носу. Это в самом деле её ухо?
  -Теперь пальцы. - Сказал человек в темной кольчуге. - Хотя нет - это оставим на самый конец. Ешь! - Сунув отрезанное ухо ей в рот, он закрыл его рукой. Лина попыталась проглотить ухо, но оно прилипло к небу и пришлось поправив его языком, медленно разжевывать. Кислое, совсем не вкусно. Оказывается Лина совсем не вкусная, ей даже противно саму себя есть. Лина почувствовала себя грязной и чужой. Так и должно быть? Сухие и потрескавшиеся пальцы Фродо терли низ живота промеж сомкнутых бедер, отчего жар внизу становился невыносимым. Что с ней? Почему все вышло так? Как вернуть все обратно? И должна ли Лина сейчас что-то сделать? Как помочь, если сама навредила?
  Раздвинув ноги девушки, Фродо лег сверху и надавил. Внутри Лины что-то лопнуло, и тело пронзила острая боль. От живота она растекалась по всему телу, по мере того как атаман двигался в ней, разгоняя это чувство мерзкой боли и раздражения на саму себя, словно волны гнал скачущий по воде камень. Боль из острой перешла в тупую и зудящую, потом в ней появились нотки влажной тошноты и слабости. Повернув лицо в сторону двери, она старалась сдержаться изо всех сил. Лину бил озноб, она сжала зубы, чтобы не закричать - но крик рвался наружу. Открыв рот, выдохнула несколько раз - перед глазами все плыло, в ушах звенел гром, сильно мутило. Казалось - духота накатывает волнами и сейчас сожмет и раздавит девушку. "Любое доброе дело будет наказано", сказала когда-то учительница, "а любое злое - вознаграждено..." Лина не понимала тогда, ей показалось - что старуха по ошибке оговорилась, маленькая Лина держалась, чтобы не хмыкнуть, но теперь эти слова стали реальностью. Вот только наказана, оказалась не Лина, а те дети. Она хотела добра, а получилось только зло. Лина что-то сделала не так?
  Мерзкая. Фродо двигался в ней, как безумный, а она сквозь омерзение к себе чувствовала какое-то странное извращенное удовольствие от происходящего. Скрипели доски, тело горело как в лихорадке, зубы стучали друг о дружку каждый удар атамана, направленный в Линин измученный животик. Её наказывали, ей было больно, тошно... но немного хорошо, там, внизу, так непривычно. Слишком новые переживания. Лина чувствовала, что может порваться окончательно, сломаться и полюбить это чувство наслаждения сквозь омерзение. Наказание не должно нравиться, иначе вместе с наказанием модно полюбить и вину, а вместе с ней - преступление. Лина думала слишком по старинке, по детски, но пытаться осмыслить серьезно происходящее не хотелось, ведь тогда... Лина - зло? Посох молчал, он никогда не отвечал, если рядом было много народу. Всю жизнь прожившая в глухой лесной глуши, Лина сейчас как никогда жаждала помощи от мудрого старого друидского посоха.
  Схватив рукой девочку за маленькую упругую торчавшую грудь, Фродо впился в другую зубами, прокусив до крови. Продолжая сжимать грудь зубами - вжался в тело несколько последних раз и остановился. Потом, смотря в её лицо, мял ей груди, а она не смела взглянуть в его глаза, ведь неожиданно приятно. Лина закричала под конец, не сдержавшись, а теперь глотала воздух как рыба, пойманная в лесном ручье. В животе пылал пожар. Рука схватила пальцы и положила на стол. Острый нож стал выстукивать, считая стихотворение, которое Лина знала с детства. Он остановился на безымянном. Резкая боль отдалась в локте и дарила в грудь. Лина закричала. Пальчик. Она плача, смотрела на него. Фродо отодвинул ножом палец и снова стал считать. В этот раз мизинец правой руки ждала печальная участь. Лина попробовала улыбнуться, но руку снова пронзила боль.
  Фродо смотрел на неё, расширив глаза. Лина улыбалась ему с такой теплотой, на какую только могла. Все время гадавшая - как поступить, она ухватилась за мысль, промелькнувшую в голове, когда Лина смотрела, как катится по столешнице её безымянный палец. Если учитель не оговорилась, если она и впрямь сказала, как думала. И если она была права и за добрым делом следует наказание, а за злым - награда. Если сам мир наказал её за совершенное доброе дело, вознаградит ли он этого человека, за то, что тот сейчас делает с ней? Вряд ли. Наверное, наказаний в мире гораздо больше, чем наград. Лина никогда сама не стала бы никого наказывать за доброе дело, ведь ей самой всегда хотелось творить лишь только свет. А то, что сейчас с ней происходит - наверное, все-таки злое дело с точки зрения простых людей. Дело, за которое награды Фродо от мира или от них, скорее всего не получит. А значит, она обязана вознаградить Фродо сама. Эта странная мысль вернула счастье в смятенную детскую душу и Лина, пребывавшая в лихорадочном возбуждение во время всего странного и необычного наказания, наконец-то обрела вновь покой. Тот покой, в котором росла с самого раннего детства, тот, что утратила за несколько дней до этого, когда увидела приговоренных к ссылке собственными родителями детей. Все-таки жаль, что так получилось, но все, что Лина сейчас могла - это безмятежно улыбаться, словно мать на дитя смотря на Фродо. Она не знала чем его еще вознаградить в этот миг.
  Скользнувший незаметно в комнату Лось сунул было руку к груди Лины, но Фродо оттолкнул её.
  -Босс, - сказал Лось, - а нам когда она достанется?
  -Никогда не достанется. - Ответил Фродо. - Ты что не видишь - она двинутая. Может и на себя наговаривать уже начала. К тому только что понесла наказание.
  -А за что же она понесла наказание босс, если девушка двинутая и сама на себя наговаривать стала?
  -Слушай Лось, ты рот свой зашей - за то, что меня оскорбила.
  -Тогда она и меня оскорбила, босс. Я за вас - горой стану, босс!
  -Она не оскорбляла тебя, Лось, а вот ты меня на сегодня уже конкретно достал.
  Лось нахмурился и вздохнул, пятясь к выходу. Лина поежилась от сквозняка, когда дверь приоткрылась, чтобы Лось, пятясь спиной смог покинуть помещение. Рука и ухо - горели. Несколько пар жадных глаз заглянули внутрь, но наткнувшись на главаря, потухли и дверь снова закрылась. После чего Лина смотрела, как Фродо бинтует ей руку. Он ничего не сказал, а она лишь смотрела. Когда Лина покинула ту гостеприимную деревню, "наемники Ворона", как они себя сами называли под предводительством Фродо, покидали её, уносясь в утреннем тумане в совершенно ином направлении.
  ***
  -Наверное, нужно было вызвать медведя. - Теперь в свете вставших из-за горизонта двух солнц, Лине казалось все не таким уж правильным. Осталась горькая досада о совершенной ошибке. В правой руке посох держать было неудобно, она уже не знала - на что годна теперь её правая рука, а левая была такой неловкой. К тому же ухо горело, и слышать Лина стала хуже. Но все-таки тех детей было жаль до дрожи в коленках. Она несколько раз садилась и плакала, а посох её утешал.
  -Слушай, Тикки. - Сказала Лина, задумчиво морща лоб. - Что значит двинутая?
  -Это когда люди разговаривают с разными неодушевленными предметами. Например, с посохами, отличными от меня.
  -Спасибо, что объяснил, Тикки. Я дала слабину с самого начала. Мне нужно было убить сборщиков, чтобы те дети не умерли. Знаешь, ужасный мишка бы их проглотил, конечно...
  -А потом из Столицы прислали новых, и они именем Гильдии Мертаны устроили в поселке резню.
  -Да, ты прав. Но что же делать? Может быть, если в столице попросить больше не забирать детей - они согласятся?
  -Вряд ли, Лина. Мой опыт подсказывает, что люди обычно требуют что-то взамен за свое согласие, а ты вряд ли сможешь дать что-то равнозначное по стоимости. В глазах людей, конечно.
  -Да, это был бесценный опыт. Жалко, что за него расплатились те дети...
  -Эй, не плач! А-то у меня даже рук нет, тебя погладить!
  -Тикки. - Лина посмотрела на древесный посох. - Я же правильно поступила, или что-то нужно было сделать иначе? Если в следующий раз я увижу подобное - нужно ли мне сдерживаться или отводить взгляд?
  -Наверное, тебе просто нужно чуть осмотрительней совершать "добрые дела", вот и все.
  -Осмотрительнее?
  -О последствиях думать. И решать корень проблемы.
  -А где тут корень?
  -Ты спец по корням, а не я.
  Лина вздохнула. Рука порядком ныла, а на душе сгущались сероватые тучки. Однако стоило ей проснуться на следующий день и вылезти из-под сухого мха, как вдруг Лина поняла - солнце все так же светит, а в ветре по-прежнему сплетаются такие таинственно-незнакомые и вместе с тем дорогие с самого раннего детства запахи.
  -Тикки. - Сказала Лина. - Мир прекрасен!
  ***
  Переправа через бурную реку грозила затянуться. На севере начали таять снега, и вода вышла из берегов. Несколько селений оказались затоплены. Вдобавок по реке плыли трупы лошадей и людей, которые ловили баграми и обыскивали, старясь не притрагиваться к мертвым телам. Где-то на севере возле реки разыгралась схватка между враждующими домами Лейстеров и Гриффиндора, куда оказались втянуты многие роды, включая Слизеренд и Сноу и даже Снарки - для этого были отозваны с юга несколько легионов, входящих в число армий Экстерминатуса. Так Лине объяснили причину того, что вода в реке непригодна для питья и может быть заражена чем угодно. Лина знала, что вода безопасна, но не стала убеждать в этом жителей Смолистого Ущелья. Заплатившая за ночлег очередной серебряной монеткой из клада, она познакомилась с путешественниками, что тоже шли на север. Они были милые и странно теплые люди. Тикки, обычно предупреждавший её об опасности - не всегда, правда - в этот раз предупредил об обратном.
  Лина познакомилась с самыми лучшими людьми на свете! Группой путешественников с востока, едущих на север с таинственными целями, что может быть лучше?
  Ставшая в десять раз шире река унесла своим течением на юг деревянный мост, и лошадей было переправить нельзя, пришлось ждать. Лина не разбиралась в том, как плавают лошадки, но перебраться на ту сторону лично ей не представлялось трудным делом, однако жители этих мест конечно лучше знают, как им поступать. У Лины появилась своя лошадка. На совете с Рей её назвали Чарли. Чарли была темно-коричневой, и у неё был странный диковинный нрав - никого не подпустит со спины, сразу начинает драться копытом, Рей продемонстрировала это, подойдя со столешницей к крупу и дернув лошадку за хвост. После удара копытом - улетела метро на пять, а доски столешницы дали трещину. Только сбоку! Зато она становилась такой смирненькой, стоило почесать за ушком и любила шаловливую траву. Впрочем, Лина тоже её любила - она поднимала настроение, и после неё не тошнило, как после болотника. Лина показывала своей новой знакомой Рей - иностранке, откуда-то с востока, издалека - как называются цветы и травы. Чем можно залечить рану, например такую как та, что у неё под длинными волосами. Рей не спрашивала, где Лина потеряла ухо и пальцы, а та не особо горела желанием рассказывать сама. У них было много интересных тем для разговоров. С удивлением, Лина поняла вдруг как-то утром, будучи разбуженной Рей, горевшие глаза которой тянули за собой в пахнущий туманом лес, что в это мире есть существа очень похожие на неё саму. Туманные дни сменялись дождями, в которых выпадало столько оводы, что дома - построенные привыкшими к такому жителями на сваях - оказывались островками среди неглубоких озер, по которым перемещались на утлых лодочках, плотах или брели вброд - воды было по пояс, правда кое-где можно было, провалившись и утонуть!
  До спада половодья оставались считанные дни, Рей рассказавшая массу интересных и таинственных историй про свой край и Молодого Господина объезжала белую с серенькими пятнышками лошадку по имени Аечка. Как и Лина - она выросла в краю, где не ездили на лошадях. Однако если Лина никогда и не видела вообще, то Рей как-то намекнула что они очень вкусные.
  Да...
  Вот ведь живут люди!
  А еще Лина познакомилась с загадочной молодой госпожой. Она всегда нервно дергала плечами и любила ходить, закутавшись в плащ с головой, голос её был приятным, хоть и слегка нервно-грудным, в нем чувствовалась хрипловатая мягкость, как у слегка простудившейся девушки и какая-то особая проникновенность, обычно быстро заканчивавшаяся очередным взрывом.
  Молодую Госпожу звали Асука. Она зашла к ним погреться, вся мокрая из-за дождя и Лина впервые увидела её лицо - красивое и правильное, но оранжевые глаза были совершенно непривычны, как и слегка шевелящиеся такого же оранжевого цвета волосы. Сначала Лина подумала - под капюшоном темного плаща у неё кто-то есть, зверек или птица, но потом один локон медленно выполз и, словно испугавшись света - спрятался обратно.
  Лина сидела, открыв рот, не зная, что ответить на кивок молодой госпожи. Но Асука оказалась очень простой на самом деле, совсем не такой как молодые госпожи из историй, которые Ксения рассказывала когда-то.
  -А мы тут с друидским посохом Лины разговариваем. - Рей помахала Асуке рукой, будто бы она была за три девять земель, а не стояла в паре шагов. Асука почему-то этому не обрадовалась совсем. - Пытаемся разговорить так сказать. Пока не очень получается - он все молчит да молчит...
  -Только он не отвечает, когда рядом другие люди. - Лина сильно переживала за то, что её извинения не поймут.
  -Ну, еще бы! - Асука нервно дернула плечами.
  -Стесняется тебя, наверное. - Рей улыбнулась мягко и как-то совсем по-детски.
  Асука выразительно постучала пальцем по виску. Рей блаженно закрыла глаза в смущении.
  -Ну, вы друг дружке подходите, Соре семь, она и то вас старше обеих вместе взятых! - Констатировала Асука и ушла.
  -А тебе сколько? - Лина смотрела на Рей.
  -Четырнадцать.
  -Мне пятнадцать. А Сора такая умница?
  -Сора - это Нечто!
  -А можно с ней как-нибудь познакомиться?
  -Конечно. Только она осталась с дедушкой Наоки в замке на перекрестке четырех дорог, что под Кэроллом. Знаешь такой?
  -Замок на Перепутье Снарков? Да, я проходила мимо...
  Тут Лина вспомнила три дуба и поникла головой.
  -Ага. - Ответила на собственные мысли Рей, смотря на дверь задумчиво. - Там еще детей повесили за что-то, а мне рассказывали, что наш народ с Нипа считают жестокими кланами тренированных убийц, служащих Великой и Бескрайней Империи Син и её Бессмертному Императору преданно и безжалостно для его врагов, однако у нас детей очень редко казнят, тем более так много сразу...
  Лина даже не знала, что на это ответить. Может быть, это было не очень хорошо, но не говорить правду же - не значит лгать? Просто Рей стала её первой подругой с тех пор, как Лина покинула Лес Диких Шершней в самой середине Мидланда Мертаны. И она боялась потерять друга. Поэтому - просто промолчала, ничего не сказав.
  -Тебе нравится имя "Асука"? - Внезапно спросила Рей. Лина кивнула головой. - Оно означает "ароматная", а мое "вежливая". Это не настоящие имена Лина. Так нас назвал Молодой Господин, перед этим путешествием. Когда-нибудь я тебе расскажу, почему Молодой Господин запретил нам пользоваться настоящими именами в этой стране. Только ты никому об этом не говори, может быть это и не будет никому интересно, но кто знает...
  Лина приложила палец к губам, вслед за Рей.
  -А мое. - Сказала она. - Самое что ни на есть - Настоящее. Мне его Ксения дала, что жила со стаей диких волков в самой глубине волшебного леса. Я раньше думала, что никогда оттуда не уйду. Но потом - Ксения умерла, и мне пришлось отправиться в "большой мир". Этот плащ мне подарила она, он может испачкаться, но никогда не рвется, когда-то он принадлежал моему учителю.
  -А лес и вправду был волшебный? - Рей широко открыла глаза и Лина улыбнулась. Похожи. Это хорошо, можно жить дальше.
  -Да. - Ответила она. - Там было так спокойно, и никто не мог найти нашего с Ксенией дома. Сквозь него проросло дерево, которому две тысячи лет, вся крыша - сплошной ковер их мха. Еще там были каменные существа, учитель сказала - они когда-то могли ходить и разговаривать, теперь же - просто смотрели своими почти человеческими лицами. Там все утопало в такой душистой траве и казалось - времени там нет. А еще там был пруд, в котором если утонуть - не взаправду, а понарошку, впустить в себя его воды - можно выплыть в совершенно ином мире, где чужие звезды, незнакомые, красивые и яркие. И там одна луна, белая и маленькая и солнце тоже - одно. Но Ксения запрещала мне оставаться там больше нескольких часов. Иногда оттуда приходили странные существа, закутанные как Асука в темные одежды, и просили помощи. И мой Учитель всем помогала. Она была стара и мудра, но потом что-то сломалось, и она умерла.
  
  
  Долгий путь. Викторика.
  Несколько миллиардов лет назад наша вселенная была размером с мой мизинец. И это было даже не вещество, а что-то невероятное. Вещество не может существовать в таком объеме. Так что же там было? И что значит вообще - быть, существовать...
  -Я смогу, потому что у меня есть сила? - Спросила Вика.
  -Сила не то, что есть, сила то, что получается. То, что случается, когда приходит желание. - Ответил ей Рулевой.
  -Я смогу помочь маме?
  - Я не знаю, - просто сказало существо, приросшее к рулю, - наверное, сможешь. Но если не поймешь, почему ты хочешь этого, скорее всего не получится.
  -Я люблю маму. - Сказала Вика. Рулевой молча, развернул корабль, теперь он снова удалялся от суши.
  -Я ведь люблю её! - Закричала она.
  Рулевой скрипя деревом, пробормотал:
  - Все любят своих родителей, это так же естественно как восход солнца, твоей заслуги тут нет, впрочем, как и заслуги твоих мамы и папы.
  -Но это МОЯ любовь! - Прокричала девочка еще громче.
  -Ты думаешь, ты уникальна? Даже если так - стремление к обособлению каждого существа - это стремление к переменам всего вида, к вам людям это особенно относится. Вы дважды обособы, можно сказать обособы обособов. - Рулевой заскрипел, наверное, так он смеялся себе под штурвал.
  -Я все равно люблю её!
  -Пусть так...
  -Это не поможет? - Слегка дрожа, спросила Вика.
  - Может и поможет. Все зависит от тебя. Твоя любовь, не моя ведь, откуда мне знать. Но я думаю - тебе все-таки нужно что-то понять.
  -Почему? - Спросила девочка. - Разве мне нужно знать причину любви? Это глупость. Если ты чувствуешь что-то, зачем разбираться в этом? И чем мне это может помочь?!
  Она кричала, ухватившись за штурвал, а лицо на нем молчало, закрыв глаза.
  -И вообще, что за странный у тебя корабль, плавает то от берега, то к нему? Зачем все это?
  -Просто я твой рулевой, а у тебя пока нет второго берега реки, и ты думаешь, что это море. Ты никогда еще не задумывалась о том, что по ту сторону.
  Девочка посмотрела вокруг, ровная гладь ни единой волны, в зеркальной глади отражалось небо, следом за судном оставался легкий след на воде и вновь стирался. Ветра не было.
  -И не буду... - Сказала Вика и выпустила штурвал. Он начал дико вращаться, корабль завертелся на месте, он почти лег бортом на воду. Раздался скрежет. Она посмотрела на рулевого, его лицо спало и ни на что больше не обращало внимания.
  - Прощай, - сказала Вика.
  ***
  Лера смотрела в Викины глаза, в них бушевал шторм. Лера наклонилась и прижала девочку к груди, та очнулась.
  -Он ничего не знает. Странный Старик, только болтать о пустоте и умеет. - Прошептала Вика. Поднялась с колен и огляделась. Вокруг темнели покосившиеся надгробия, где-то тихо выла сова, место могло показаться приятным и тихим, далеким от суеты мира, но на одном таком подобном кладбище скоро могло стать одной могилой больше. - Я хочу это сделать, Лера ты будешь меня беречь? Ты подождешь меня?
  ***
  -Настоящий мышонок. - Солдат наклонился, - тебе лет-то сколько?
  -Пожалуйста, дайте пройти.
  -Ну вот. - Добродушно пожал плечами второй. - Это все из-за твоей усатой рожи.
  Они оба рассмеялись, рассматривая голубыми глазами южан пятившуюся назад Вику. В городе, в котором очнулась девочка, было много ярких красок. Жизнь богатых вертелась вокруг платьев и других чудесных вещей. Зачарованная Вика смотрела на их сияющие лица. Жизнь бедный имела свои светлые стороны, Вика смотрела на них, и выступали слезы. Вначале она думала, что это сон, поэтому бродила как хозяйка этого маленького мира. Когда же добралась до выхода из города и увидела, как по проселочной пыльной дороге к воротам движется обоз, как птицы дерутся за падаль, что кидают со стен ворот, как два мальчика бегут от неё к далекой речке - то поняла, что сон слишком реален.
  В животе заурчало, и она вернулась в город. Не зная как попросить еды, и что она вообще тут делает, Вика бродила по кварталам и рассматривала пестрые наряды. Когда солнце уже зашло и раздались сигналы комендантского часа, девочку нашли те же два солдата, которых она повстречала еще утром, и отвели в казарму, где накормили.
  -Я не смогу расплатиться за еду. - Вика посмотрела на молодое добродушное лицо. Потом перевела взгляд на старое и покрытое глубокими, как каньоны морщинами, иссеченное шрамами, казалось - только глаза живут на этом усатом лице.
  -Мне, правда, нечем расплатиться! - Воскликнула девочка, краснея. Но они не взяли с неё плату. Старший отправил Вику спать в свою постель, так как сам был в ночном дозоре.
  -Сегодня выспись, а завтра попробуем найти твоих родителей. - Сказал он, прикрывая теплым пахнущим табаком пледом Вику до подбородка.
  -Самуэль, - спросил его младший напарник, когда стражники вышли на улицу, - ты хочешь заработать на этом деле? Ты ведь увидел, что она слишком необычно надета, я прав?
  Самуэль не ответил. Старик прислушивался к отдаленным раскатам грозы. На его лице была тревога.
  Вика стояла у дерева. На нем висели тела. Мальчики и девочки, дети и подростки, взрослых почти не было - все обнаженные, повешенные, сильно пахло смрадом. Вика закрыла лицо рукой нос, но чувствовала запах по-прежнему ясно.
  И тут дерево зашевелилось и стало кашлять. Вика убрала руку, в ужасе присмотревшись - заметила на дереве том глаза. Они открылись. Вздрогнув, ствол приподнялся, и из корней появилась рука. Словно бы человек, сросшийся с деревом и сам ставший трентом, пытался из-под него выбраться.
  -Рах! - Сказал он. - Как тут неудобно умирать. Меня тянет к центру этой проклятой планеты, но соки поднимаются обратно. Почему?
  Девочка стояла не шелохнувшись. Старый солдат - а это был именно он - взглянул на неё своими глазами древа.
  -Все силы происходят из Гравитации, она же - это последнее желание Существа породившего этот мир. Я не знаю, сколько таких миров рождается каждый день, и прекращают ли при этом существовать им предшествующие вселенные. Я знаю только одно, - он вытянул руку и коснулся ей плеча Вики, - когда-нибудь появится кто-то, и он породит еще один мир, в котором будет все по-другому. Я думаю так, не потому что я верю. Я просто где-то в глубине души так хочу. Моя воля, а не вера - это то, что поддерживает меня.
  -Вы настолько сильно этого хотите? Почему бы вам самому не породить свой мир?
  -Я думаю, мир у каждого свой был всегда, другое дело сделать что-то не для кого-то одного, а для всех. Впрочем, я могу и ошибаться, я всего лишь старый солдат неизвестной войны. Пока девчонка. Я возвращаюсь к корням, расти спокойнее, не хочу больше чувствовать и думать.
  Вращаясь, он словно зарывался в землю, а дерево покачивалось. А мертвые лица детей глядели в пустоту.
  Вика открыла глаза. На улице. Это было на улице. Запах гари, от которого мутило. Выбравшись из кровати и очутившись на мостовой, словно и не могло быть для неё дверей - по первому желанию - Вика увидела кровь и услышала вдалеке грохот. Пройдя всего пару шагов, она увидела одного из приютивших девочку солдат.
  Солдат попытался подняться, но Вика видела всю тщетность его попыток и хотела сказать: "не пытайтесь, у вас же нет ног!", но слова не появлялись, она, просто молча, смотрела, как он подползает ближе. В глазах молодого парня уже не было того неба, которые сияло сегодня утром. Вика видела в них только кровь.
  -Он сказал: "Робеспьер, я ухожу. Прости, мне придется открыть перед тобой спину - но я пойду к семье, что-то страшное случится этой ночью..."
  Умиравший еще что-то бормотал в бреду, а Вика бежала по улице, спотыкаясь о трупы. Тогда она подумала: "почему я должна бежать так медленно, если все это еще один очередной кошмар?"
  И вскочив на крышу ближайшего здания, понеслась, едва касаясь кончиками пальцев крестов, которые гнулись от жара, печных труб, которые выбрасывали из себя всполохи пламени. В ту ночь портовый город, в котором очнулась посреди улицы Вика, сгорел дотла. Горела вся страна. Вика по странному запаху табака, которым пропах плед, нашла маленькую горную деревушку. Там росло то дерево, а на нем висели дети. Вика села у его корней, не боясь больше запаха - ведь это её сон - и стала ждать старого солдата. Она знала - он сюда придет.
  И он пришел. Через месяц - ведь он брел пешком. К тому моменту остались висеть одни скелеты, а Вика ничего не смогла ему сказать. Но что-то сказать было надо, что-то - чего она сама не понимала. Тогда она решила ничего не говорить, но кое-что сделать. Ведь в этом мире её слово было решающим? А если и не так - Вика сделает все так, или расстанется с ним. Вика не хотела больше жить в мирах, где она ничего не может поделать. За тот месяц, что она сидела под деревом, на котором медленно гнили незнакомые ей дети, девочка вспомнила, кто она и как тут очутилась. Однажды Вика пришла в больницу, где умирала от рака её мать. Это было уже в конце самого длинного пути, который она прошла - внутри себя, пути о котором никому не рассказать. Она не хотела больше никуда идти, поэтому просто села на край кровати, а затем и вовсе растянулась, поперек неё. Мать не проснулась в тот день, а Вика постаралась заснуть и никогда больше не просыпаться.
  "Если это мой кошмар", думала она, сидя по древом и чувствуя как хрустит трава, которая растет под ней, "если мой кошмар заставляет кого-то страдать, пусть они и выдуманы мной - я изменю его..."
  Вика закрыла глаза в тот миг, когда старый солдат увидел это дерево, собрала всю свою волю в кулак, чтобы уйти отсюда в этот миг, и чтобы вернуться, туда, в то место, о котором никто из этого мира больше не знал, и открыла их снова.
  Вика стояла на крыльце у старого дома, занесенного снегом. Крыша, похожая на белый шар. Вика улыбнулась и постучала три раза.
  Ей открыл старик. Седой, он ходил по дому, опираясь на трость. Вика огляделась. Тут пахло жизнью, тут рождались, стремясь жить, а не умирать, едва родившись, дети. Вика вошла в дом к человеку, всегда мечтавшему служить своей стране, но еще в детстве упавшему с дерева и раздробившему себе обе ноги.
  Она жила в этом доме до самого лета. Никого особенно не удивила девочка, пожелавшая тут поселиться. Старый дом, старик и масса вещей из его молодости пустовали, у внуков уже были свои семьи и свои дома. Лес был полон дичи, реки - рыбы, а город забирал лишь урожаи полей, что возделывали жители деревни.
  -Возможно, этот год будет самым успешным за всю мою жизнь, никогда еще земля так не плодоносила. - Сказал ей старый Самуэль. Он был рад пообщаться с Викой. - Я тебя откуда-то помню, вот только память стала меня подводить.
  -Тут не память виновата. - Вика шептала себе под нос. - Просто когда все идет хорошо человек не ищет силы. Он может больше не помнить. Все можно забыть, если найдешь свое счастье.
  Когда пришло лето, и загорелась на материке война, Вика все еще жила у них, носила воду и помогала рубить дрова. Она трогала похожие на сморщенные стволы деревьев ноги высоченного как дуб старик и все хотела исправить. Однажды в ночь, она встала над ним и пожелала этого со всей силой, закрыв глаза и стараясь, чтобы сон этого мира не властвовал над ней, в ту секунду она не боялась даже проснуться вновь в палате матери.
  Самуэль проснулся другим человеком. Он мог делать то, чего всю жизнь был лишен - помогать своим родным. Старик ростом метра два рубил дрова с легкостью, которую давал опыт войн, через которые он так и не прошел. В тот день весть о выздоровлении чудесном Самуэля разнеслась по окрестным селам. И на летней ярмарке не было никого, кто смог бы победить его в борьбе, это удивляло и заставляло верить в сказку. Вика была рада, но чувствовала запах гари. И Гарь пришла. Ветер стал сухим, а с юга налетела война. Вика, маленькое привидение в домике старика, о котором уже начинали потихоньку складывать к тому моменту былины, не могла ничем помочь. Она просто смотрела, как насилуют женщин и детей. В ту ночь Самуэль дрался с яростью столь великой, сколь и безнадежной. Окруженный, голыми руками он убил три дюжины солдат в красных мундирах цвета крови и упал заколотый штыками целой сотни.
  Они вырывали у женщин из животов внутренности и, прицепив к шляпам, галопировали вокруг деревни, а потом переоделись в чистые мундиры.
  Вика снова сидела под деревом, увешанным телами детей и подростков и смотрела, как садится кровавое солнце. Она скрипела зубами и смотрела на яркий красный диск, который тускнел и окончательно превращался в волнистую дымку уже там, по ту сторону земли, место, куда её глаза не могли заглянуть в этом жестоком сне.
  -Слишком мало. - Сказала она тогда, в ту ночь и поклялась. - Я вас!
  Девочка уснула. Во сне она снова была дома, играла, читала, изучала мир, бежала в школу, и медленно шла обратно. В сумке, перекинутой через плечо, вибрировал смартфон. Словно кусочек мира, которого больше нет, который остался далеко позади он не раздражал совсем Вику в этом сне.
  Вика взяла в руки поджаренный мамой предмет с почти уж позабытой целью и принялась рыться в его маленьком удивительном - когда-то давным-давно мире. Он тоже открывался в мир большой. Вика проснулась.
  Потянувшись, она запрокинула голову и увидела красную, содранную до крови пятку. Вика встала. Это был мальчик, рядом с ним висела его сестра. Животик сестры словно взорвался изнутри, а мальчик был почти цел, но на лицо его смотреть было страшно.
  -Внуки его. - Чуть ли не плача сказала Вика. - Драконорожденные! Почему никто не видит того, что вижу я? Я могу ошибаться? Только не здесь, я хочу, чтобы все видели то, что могу видеть лишь я. Нужно больше!
  Вика закрыла глаза и ушла целиком из мира снов своих и реальности всех этих людей. Потом она стояла под снегопадом и не хотела никуда идти. Сначала. Вздохнув, девочка подняла глаза к небу.
  -Снег.
  Хлопья падали на курносый нос, веснушки и ярко-голубые глаза. Черные волосы выбились из-под легкой шапочки.
  -Снег. - Вика зажмурилась, стараясь вдохнуть как можно больше белой ледяной чистой жизни. - Снег идет!
  Крича и размахивая руками, утопая в снегу, она бежала в деревню. В этот раз Вика сразу вылечила старика и, живя с ним, много расспрашивала о его прошлом, об этом мире, внезапно для самой Вики в ней проснулся интерес. Желание жить. Она ни за что не хотела больше повторения того, что случилось для неё уже дважды. Когда пришло лето, старый Самуэль уже носил Вику на плечах и показывал ей диковинные цветы и травы в лесу. Его мать знала эти места лучше всех теперешних жителей, Самуэль многое от неё узнал и теперь все пересказывал Вике.
  И однажды она тоже стала рассказывать ему о мире в котором жила, многое скрывая и утаивая, она старалась как можно ярче описать свою серую жизнь, но в то же время чтобы это был именно её мир, пусть и не тот в котором она жила, но тот в котором хотела всегда жить. В деревне все любили Самуэля, но то, что старик часто бродил в лесу один и разговаривает сам с собой, многих обеспокоило не на шутку. Вика смеялась над этим, и вслед за ней начинал смеяться Самуэль. А когда смеялся он - улыбались и многие жители деревни, там же где улыбается большинство - невольно смеются все, если все дружны.
  Вика не сразу решила, как она поступит, но однажды ночью, лежа в постели и разглядывая сквозь потолок далекие звезды - окончательно решилась все старику открыть. Она привела его на тот холм, где росло дерево во сне, и показала как жгут его деревню, показала гавани полные горящих кораблей и земли, залитые кровью их детей, как потом на них медленно взрастает и колосится рожь. Как идут месяцы и года, и новые дети уже новых правителей не желая оставлять свои мечты мечтами, начинают новую войну и все повторяется снова.
  Вика показала Самуэлю все войны, через которые они прошли с Робеспьером и многими павшими товарищами, она сама не помнила, где еще они гуляли, но в конце - снова очутились на том же холме, где остался навсегда плакать в первый раз Самуэль.
  Вика стояла позади вставшего на колени старика и обнимала его спину своими тонкими руками.
  -Драконорожденные, они не мертвы.
  Старик повернулся к ней, в его глазах были слезы.
  -Их не убить, пока жив их родителей. Первый из драконов этого мира. Внутри тебя есть то, что вижу одна я. - Сказал Вика, взяв его лицо в свои ладони. Старик плакал, текли слезы и у Вики. Но она плакала не так, как плачут люди, её лицо сияло, в нем в этот момент отражалось бескрайнее синее небо. - Внутри тебя есть что-то неподвластное никому в этом мире, почему я одна должна это видеть, давай покажем вместе это всем!
  -Всем? - Спросил старик Самуэль.
  -Да. То, что провело тебя через все войны, то зачем ты сражался, то чего я тебя лишила в надежде на мир, я верну тебе это.
  Самуэль дернувшись, проснулся. За дверью были слышны голоса, ржали кони, много людей и много коней. Через мгновения двери открылись, и люди в красных мундирах повалили в старый дом, когда-то служивший пристанищем для огромной семьи Самуэля. Но Самуэль не смотрел на них, склонив колени, он стоял у старого медного алтаря, на котором сидела никому не видимая Вика.
  -Это называется Банкай. - Сказала Вика. Я не уверена что в моем мире это что-то важное, я видела это многократно, и каждый раз это поражало меня, словно что-то знакомое. Я всегда хотела быть как они - капитаны Готея-13, я понимала их, я знала, что они чувствовали, когда высвобождали его. Банкай. - Тут Вика слетела с алтаря и встала прямо перед Самуэлем. - Это когда ты привносишь в этот мир то, что раньше было внутри тебя, вторая форма меча. Банкай дарит необъяснимое спокойствие его обладателю, капитан отряда Шинигами в моем мире, высвободивший хоть раз в жизни свой Банкай, уже никогда ничего не боится, ему не страшна неудача. Ведь он уже владеет всем, к чему стремилась его душа. Он делает все так, как хотел всегда. Только Банкай может противостоять другому Банкаю!
  -Эй ты, повернись! - Сказал капитан вошедших крабовых мундиров. Но Самуэль, словно влитый в пол не слышал его. - Повернись ты!! Старик, два раза повторять я не привык...
  Старик все так же смотрел в пустоту, плача и что-то шепча губами.
  -Он молится, может, оставим его, пусть помолится - пойдем в соседние дома!
  -Странно. - Ответил капитан красный мундиров, оглядываясь. - Этот дом самый большой, а тут всего один человек живет, неужели их всех предупредили? Убейте его, я подожду остальной корпус снаружи.
  -Банкай. - Сказала Вика напоследок. - Это высшая форма меча зампакто, волшебного меча Шинигами, который олицетворяет всю ту часть души своего владельца, которую сам владелец понять и принять не может. Он мог бы с ней бороться и идти по пути самоуничтожения, он мог бы с ней смириться и потерять свою волю, вместо этого он делает первый шаг в невозможное - создает свое зампакто и начинает использовать ту часть себя, которая ему не нравится как оружие против своих врагов.
  Лейтенант красный мундиров прицелился штыков в спину старику и прыгнул. Только Вика видела огромную дыру, которая осталась в том месте, где раньше был его живот, только она видела мгновение изумленных глаз лейтенанта. Для остальных солдат в красной форме их лейтенант вынес спиной стену и, пролетев сотню метров, снес огромную сосну, которая возвышалась над своими сестрами.
  Самуэль повернулся к застывшим с наполовину обнаженными саблями и приподнятыми стволами солдатам. Глаза его, глубоко посаженные в старом морщинистом лице, походили на две рассерженные шаровые молнии, оставляющие росчерки разрядов в воздухе. Выставленные вперед руки были разжаты, ладони обращены в разные стороны. В тот раз он лишь оттолкнул лейтенанта.
  -Что за чертовщина... - Начал, было, кто-то. И в тот же миг дом буквально разнесло, словно от пороховой мины. Изодранные отбивные красных мундиров летели в глубокие сугробы.
  -То-то же. - Сказала Вика. - Вот так, по-моему, гораздо лучше.
  
  
  
  
  Остров.
  -Этот Остров...
  Его нет ни в одном из миров, только трое знали, помнили его. Но он влияет даже против их воли на все миры, сквозь которые растет человеческий бог. Вот незадача. Когда трое отправили Остров в свое личное, субъективное прошлое, воссоздав его заново из своих воспоминаний, думали ли они о том, что делали?
  Трое, что покинули его после войны уничтоживший еще один мир. Предсказанной войны. Как и все концы света - она была предсказана, потому что иначе - богу неинтересно. Странные слова. Сколько раз предсказывали конец света - сколько раз бог прекращал рост одной из своих ветвей. Даже бог людей боится потерять целостность. Истории людей, растущие из одних и тех же корней, что бесконечно ветвятся, сходятся в одном - они все обречены. Кроме одной. И у бога есть фантазии. Но и бог не может купаться в них вечно. У бога есть реальность, в которой живет человечество. Он может поэкспериментировать с ним, но, в конце концов, ему придется определиться. И сделать шаг. Рост этого древа не остановить. А ветви - всего лишь ветви истории. Они не альтернатива - а всего лишь предположение о том, как все может быть, могло бы быть - будь все иначе. Смешно, не правда ли?
  Трое покинули, и шестеро вернулись. Они скрестили мечи, в тот раз, когда снова ступили на эту окутанную туманом неизвестности, утопающую в зелени таинственности местность детских фантазий. Время и место, где воплощаются и остаются мечты, которым не место в общем мире - таком сложном и таком простом, не нужном и переоцененном, но существующем, вопреки всему.
  -Ву-у!
  -А-то! Могу в стихах изложить для протокола. Миров могло бы быть бесконечно, ах боже, но бог един - ему не предстало делиться как клетке. Может, есть и иные боги, но у человека - он един, бог людей - все, о чем люди могут подумать, что могут представить себе, что - воплотить. Это мир, который видят, осознают, в котором живут люди. В нем четыре измерения, а не восемь, к примеру, ибо таковы люди, у него есть одно время на всех, сотканное из времен каждого, оно похоже на толстый канат, все волокна которого так близки друг к другу. Человек никогда не узнает о других формах и смыслах существования времени. Его время - только его, очень удивительно будет, если найдется во вселенной хаоса еще одна форма жизни, которая существует по тем же законам что и человек. Мы смотрим на звезды - и они смотрят на нас. Каждый раз, взглянув на далекую звезду, мы и не подозреваем, что каждый её квант милосердно подстраивается под нас - своего наблюдателя. Это происходит моментально, тут нет скорости, времени расстояния или чего-то еще, это не законы, которые мы видим, просто так функционирует наш мир. Вся суть произнесенного, вся противоречивость этой фразы и её взаимоисключающие стороны - отражение ловушки мира, в котором мы живем. Галактики, скопления их, галактические нити - мертвый мир, существующий лишь в нашем воображении. А здравый смысл говорит иное - и хочется к ним туда, в поисках неизвестного. Как игра, созданная такой, чтобы хотелось перешагнуть искусственные границы, которые, однако, созданы такими, чтобы их нельзя было перешагнуть и увидеть, что все это лишь игра и она ограничена и несовершенна. Есть и другие игры, подобные нашей, но, увы - они далеки от нас, хоть и близки игрокам. Интересно почему?
  Потому что люди - не игроки. Они наполнение для мира, основа, которая делает мир реальным, люди существуют по законам, меняются и ищут каждый свою истину тоже по этим же законам.
  Остров был, его не было ни в одном из миров людей - но в него можно было попасть из любой фантазии бога по имени "история людей". Что такое бог? Вообще - бессмысленный вопрос. Бог людей появился, когда мы выделили все доступное людям и ограничили этим словом. Сущность человека - тот факт, что когда слово бог было произнесено, люди сразу же ринулись за его границы, пытаясь расширить этого воображаемого бога, который их ограничивает, стремясь доказать в первую очередь себе, а потом - друг другу, что границ у человеческих фантазий нет. Их нет, и они есть одновременно, это одно из правил, которые записаны в каждой частице этого мира, но только по той простой причине, что это мир людей. Все на самом деле просто - и движение невозможно логически, если ты единственный наблюдатель - один игрок на поле. Это доказал еще Диоген. Вот только он, прячась в бочке, все же никогда не был один.
  -Диоген делил расстояние пополам и говорил, что нужно пройти половину, прежде чем достигнешь цели, а прежде чем пройти половину - нужно еще половину от половины и так далее до бесконечности, значит, цели ты не достигнешь никогда. Это софизм.
  -Ну да, только сам Диоген не понимал при каких условиях наступает такая логическая ошибка и никто из тех, кто брался это доказать проверить или опровергнуть - не понимал. Все просто - системы отсчета. Правило Диогена работает для бога - он и вправду неподвижен и никуда не денется, он просто есть, ведь он - один. Люди знают это правило, если бегали во сне, или хотя бы читали Алису. Бег на месте, знакомо? Просто у человека много схожих наблюдателей, а значит - это игра, в которой движение возможно. Но есть и обратная сторона стороннего наблюдателя - наблюдатель, отличный от человека. Вся соль в том, что два наблюдателя разного толка никогда еще не боролись за законы реальности на одном её куске, пусть даже таком маленьком как эта планета не потому, что они так уж редки или их так мало различных, просто реальность - неотторжимая часть наблюдателя. И только схожие могут общаться, а значит существовать в одном мире, каким бы большим или маленьким он ни был, сон ли или целая вселенная - разницы нет, пустая безжизненная вселенная мало чем отличается от кошмарного сна. А чертежи всех наблюдателей на земле так похожи, все мы родственники, если отмотать немного назад, да и тот факт что живем в одном времени, уже говорит о почти полной совместимости. Я вообще про формы жизни на земле - люди же просто распараллеленный единый процесс. Каждый человек в иных условиях мог быть иным, другим, любым из возможных - тоже человеком, по сути. В наши годы - в начале двадцать первого века ученые физики спорят о нелокальной природе реальности, строят всевозможные гипотезы суть которых - хоть как-то увязать то, что они уже знают между собой. Если сказать им, что они могут выкинуть все, что они знают и придумать что-то новое взамен - мы ничего не добьемся. Это закон такой, у людей, они обязаны ценить то, что имеют и не разбазаривать свой драгоценный опыт, как и опыт предыдущих поколений. Единственная проблема для них сейчас - крайняя неэффективность их знаний. Это единственный критерий, которым они могут оперировать - технологии, то, что они получают от науки, должно приносит пользу по критериям, заложенным в них самой природой человеческой сути. Муравьи должны тащить в муравейник то, что там смогут как-то использовать, иначе будет фейл - все так просто: другой муравейник - другие каноны истины знаний. В общем, если не отвлекаться впредь - они никогда не найдут этот остров, потому что это не то направление, в котором им должно расти. Не нужно оборачиваться, иначе ты станешь неуспешным и кой черт тебе от того, что ты познал всю правду, если правдой она будет только для тебя одного. Говоря про муравьев людей не унизить хотим, ибо в основе их общения лежит понимание, то общее что их связывает - а это удел муравьев. Если же сказать людям что суть общения в непонимании, они может и краешком сознания почувствуют грусть от частичной верности этих слов в житейском смысле, но на научной основе это вызовет протест - люди скажут, что такое общение бессмысленно в виду неэффективности. Из-за того что вы люди эволюцией нацелены на успех в узких земных условиях общение с вами невероятно затруднено - любое отклонение от нормы немедленно отметается вами как попытка бессмысленной игры. Вы не можете заниматься тем, что не приносит пользы, суть вашей пользы - в удовольствии, от понимания, от оправданности целей. Все просто - можно нагородить Ниагару из терминов, но проще уже не объяснишь - люди ищут то, что смогут использовать, если предложить им правду, которую использовать не смогут, муравьи или люди - едино тут - отшвырнут правду, и будут искать иную правду, даже если это безрезультатно в итоге. Через какое-то время в них сработают инстинкты и поиски они прекратят, так как если долго и неэффективно чем-то заниматься в людях рождается усталость и неверие. Вот и все. Остров они не найдут не потому что его нет или люди не способны его обнаружить в принципе - они просто ничего не получат от этого. Все, что люди могут видеть - их базовая реальность, еще они могут попытаться сделать прорыв и обнаружить нечто иное, полезное и увязать со своей реальностью. Это не есть попытка убедить человека в его ограниченности ведь в своей вселенной он безграничен, и может в итоге эволюции стать богом, не весь вид, который им уже давно является, а каждый отдельный человек. На то она и ваша вселенная. Но не удивляйтесь, если окажется, что она пуста и кроме вас в ней никого нет. Собственно любая форма жизни, создающая свою собственную науку и использующая её как инструмент, на этом и заканчивала. Люди попытаются заглянуть за её пределы, но все что они увидят за пределами своей реальности, покажется им хаосом, как и реальность людей стороннему наблюдателю. Представление людей о множественности миров как Мультиверсум очень интересная игра фантазии, свойственная людям. Просто инструмент, свойство, которое они могут использовать для чего-то - например, для написания фантастических книг.
  -Квантовое бессмертие и квантовое самоубийство?
  -Да. Есть один вопрос, который они не понимают - почему, если при каждом событии вселенная делится на все возможные варианты - они остаются в какой-то из реальностей? Почему при смерти их ребенка они остаются в мире, где их ребенок умер, а не в том, где он остался жив? Кто выбирает, если они сами хотели бы иначе, кто выбирает за них? И почему квантовое бессмертие - невозможность формы жизни способной к самосознанию умереть кажется жестокой логической шуткой и парадоксом?
  -Бог?
  -Почти. Все просто. Квантовое многообразие миров - это способность бога, сверх наблюдателя, зародившегося в людях до появления разума в отдельной особи, а не отдельного существа. Можно сказать - это суть его божественности, он может выбирать из бесчисленного числа вариантов, которые описывают все возможности всего, то есть он - бог, а человек выбирать не может - но он может выбор бога осознать - он разумный, а мертвая материя не может думать. Это напоминает сеттинг настольной ролевой, где игроки за столом делают ходы, демонстрируют свои устремления, а ДМ выбирает их будущее и рассказывает им - что же с ними теперь происходит. Это способность через кванты-перевертыши с легкостью выбирать реальность, в которой миру-человечеству существовать, присущая всему организму по имени планета Земля, со всеми нынешними восемью миллиардами нервных клеток - людей и триллионами всех прочих клеток - иных форм жизни, зеленому зверю, как его называют. Покуда есть иные люди и человек - часть системы по имени Человечество - все решается за всех. Человек может сколько угодно не верить, что его ребенок умер - но он умер, а те реальности, где все случилось иначе остались за бортом. Иногда ветвь истории делится, но как уже говорилось - не ради одного существа, обычно это эксперименты бога, и они - конечны. Все предсказанные концы света произошли, но если ты их не помнишь, если они не записаны в истории, значит, ты просто немножечко ошибся ветвью. Никто не скажет точно - живешь ли ты в основном стволе истории или в одной из боковых ветвей, есть ли у твоего мира будущее или когда-нибудь фантазии бога по имени реальность, в которой ты живешь, придет конец. Скорее всего - это будет красиво. Это просто развитие, ничего больше. Никто не поверит, что клетки разумны, однако их венец разумной деятельности ты видишь в зеркале - ты государство из разумных организмов, которые для тебя слишком примитивны, чтобы с ними считаться и отдать руку за товарища ты почтешь за честь, жертвуя миллиардами, которые тебя образуют. Так и с богом - то, что для нас низко и высоко - для него немножечко не то, о чем мы можем подумать. Мы ценны, но в другом плане, наши эмоции - его важная составляющая, суть его жизнедеятельности, как и процессы, происходящие в клетках из которых состоим мы. Как и производство белков по чертежам ДНК - это процесс для нас, а для клетки - любовь. Для бога наша личная любовь тоже нечто иное, важный процесс, но не более. Наше стремление к бессмертию важно, но так же важна штука по имени смерть. Без стремления к бессмертию мы не рвались бы так за пределы, и развития не было, а будь мы способны на бессмертие - рак, порожденный такими составляющими бога, привел бы к его гибели.
  -И, однако, мы стоим на грани бессмертия. К тому же клетки слишком просты и вправду.
  -Вы еще не пробовали эту грань перешагнуть, посмотрите что будет. Разум клетки - вещь вне человека, это слабое сравнение - отношение клетки к человеку и человека к богу. На самом деле это один уровень отношений. Для бога людей отдельный человек не то, чтобы не разумен - он не является чем-то живым, так как всего его реакции и процессы, в нем происходящие есть суть законы, которые для бога просты и привычны. Как качающийся маятник. Дойдет до крайней точки - пойдет обратно. Клетки, как и люди - разумны не сами по себе, они разумны друг для друга, это как мафия где все друг друга понимают, а со стороны черт его знает что - разум это процесс, процесс общения интересных систем. Надо сказать - похожих друг на друга интересных систем между собой, в единой струе времени, которая таким процессом порождается. Время - это то, из чего зародится следующий мир, но время все - субъективно, объективного времени нет. Я не считаю, что время возникло с нашей сингулярностью. Время появилось вслед за жизнью, знаешь, что такое такты нервной системы человека? А нервной системы человечества, ты слышала о пластах времени, которые не могут разделить? Время - это предпосылка. Мир, в котором есть жизнь, разум, а значит, есть его - уникальное - время, такой мир способен, готов к рождению мира следующего. Если бросить в черную дыру время - оно развернется на все прочие измерения, те же которые чувствовало существо это время породившее, мир будет похожим, но в чем-то отличаться. Можно сказать что жизнь - это носитель времени, только для формы жизни как наблюдателя есть причина и следствие, следствие - обязательно после причины, и вот эту связку событий мы и кидаем за горизонт событий. Люди выбрали интересные названия, самое интересное - семантика. Если хочешь общаться - ты должен быть достаточно похож на собеседника, по крайней мере, ты должен уметь говорить на его языке. Думать в мире его слов, смыслы которых все равно неотторжимы от него. Знаешь, есть такая шутка - китайская комната. Знаешь в чем шутка - люди думают, что это что-то важное, что-то сложное, какая-то проблема. Они много спорят. На самом деле проблема заключается в человеческой чванливости. Если отбросить негативный оттенок этих слов, а оставить максимально научный смысл слова "чванливость" - ты понимаешь, что человек генами призван считать себя особенным, в этом секрет его успеха по отношению к иным формам жизни на его родной планете. Заметь - на его, это не относится вообще ко всем формам жизни. Но на земле голова у зверя выросла со стороны обезьян, могла - динозавров. Точнее и там выросла, но она отпала.
  -Динозавров?
  -Эм... за миллион лет рептилии достигли разума, истребили всех похожих на себя, оставив только мелких - как люди в свое время истребляли похожих на себя обезьян и менее развитые виды людей, выжили только: у драконов - вараны, крокодилы и все что меньше, у людей разумных - гориллы и все что тупее.
  -Драконы?
  -Драконы, не называть же их динозаврами, это как людей называть обезьянами. Динозавры - предки драконов, только первые жили на планете Земля и имели мозг как у курицы, которая произошла от них, а вторые обитают за пределами солнечной системы в открытом космосе, они до сих пор зеленые, фотосинтез - они временами прилетают погреться у солнца. Это случилось давно в вашем времени, случилось внезапно и в условиях тотального конфликта всех против всех разумные динозавры - драконы - быстро истребили себе подобных. А потом драконы покинули этот мир. Они воистину огромны, некоторые больше спутников Юпитера. Такие формы жизни не созданы для нашей планеты. Все случилось быстро, в течение миллиона лет, теперь люди думают, что динозавров убила комета. Типичный пример, когда логический человеческий аппарат дает сбой. Вся фишка в том, что драконы и мы - дети Гайи, наш генетический материал на пятьдесят процентов схож, у нас почти, что общая история и ближе них к нам нет никого. Есть иные формы жизни, но их время может пересекаться с нашим под такими углами, что их триллионы лет для нас - секунды и наоборот. Учитывая разницу в числе измерений - мы для них замершие фракталы, случайные образования молекул в породе, как и они для нас.
  -Неорганики?
  -Можно и дальше придумывать названия. Суть в том - может ли человек определить - говорит он об одном и том же или о разных вещах. Когда что-то проникает извне оно либо не обнаруживается, либо проявляет схожие симптомы с чем-то для нас знакомым.
  -Так что про китайскую комнату?
  -Она - попытка понять понимание при понимании того что понимание понятно. Иными словами человек всегда выстраивает цепочки смыслов, это неотторжимое свойство разума. Можно в терминологии, но она скучна. Когда же говорят про Искусственный Интеллект и упоминают "проблему" китайской комнаты - хочется сказать человеку что он человек, зная, что при этом он не усвоит новой информации не потому что её ему не передано, а потому что он привык одинаковые слова соотносить с одинаковыми смыслами. Иными словами - человек хочет создать интеллект, который будет похож на него до бесконечности, но в то же время будет иным. Забавно. Совсем неясными словами - любая система разумна, но не всякая сможет проявить себя так, чтобы человек заметил её разум, недаром он подозревает его у муравьев по той простой причине, что маленькие насекомые занимаются тем же делом, что и большие обезьяны - строят города. К тому же иная метаинформационная система, или иначе - разум, поблизости от такой информационной бездны как человеческий бог, или чтобы понятнее было - на нашей старой доброй Земле - будет вынуждена бороться за выживание и, несомненно, проиграет. То есть один единственный инопланетянин или станет человеком, пусть и будет жить как вирус в теле человека, чтобы бог людей его принимал за своего или устранен будет иммунитетом этого бога - вылечен так сказать. Бог просто стирает все лишнее, чтобы устроить войну богов, нужны два бога. Все просто. Любая конечная истина - конечна, абсолютной может быть лишь борьба, но её человечество лишено, так как одиноко в своем мире. А значит, свою конечную истину человек когда-нибудь найдет, но никого кроме человека она не вдохновит и не обрадует. Почему именно четыре измерения? Почему именно таковы значения всех констант во вселенной? Проблема тонкой настройки и найденный ответ - антропный принцип, человек видит мир именно таким, потому что только в таком мире мог возникнуть наблюдатель класса человек, чтобы увидеть мир - именно таким. В иных мирах - иные наблюдатели. Суть в том, что наблюдатель и вселенная, наблюдаемая им нерасторжимы, это одно и то же, тогда мир превращается в игру, в которую играют похожие игроки, которыми иногда овладевают странные и непостижимые гости. Добро пожаловать - планета Земля, пуп вселенной, которую видят земляне, недостижимая реальность для всего, что кроме землян. Обратное тоже верно, но недостижимо уже для самих землян. И так - здрасти...
  -И тебе... так что там с Островом?
  -Остров? На земле и без него полно островов.
  ***
  Их было пятеро, я стала шестой. В круг - два мальчика и четыре девочки. Я не помню точно - все было в тумане, странном, таинственном и загадочном утреннем тумане. Абсолютная тишина на острове, ни звука - даже плеска воды не слышно, огромная зеленая скала нависает над песчаной косой, прямо над нашими головами. Мы скрестили шпаги, самодельные, из деревяшек. Я прибыла последней, и когда спросили моё имя - почему-то не захотела сразу отвечать, лишь оглянувшись по сторонам, я назвала свое имя.
  -Флора, - сказала я.
  И посмотрела на их лица. Мальчик, веселый и странный, неоном улыбался, демонстрируя длинные клыки. Темная девочка с горящими бездонными глазами была центром притяжения. Она тут демон, - решила вдруг я, - её тут нет, все для неё игра. Еще был мальчик, которого коснулась святость, но он оказался выше её и все же - чем-то похожий на первого, и все же - совершенно иной. Сын священника, - решила я. Святая девочка рядом с ним, по правую руку. Грустная с очень спокойными глазами, обращенными внутрь себя, но вместе с тем такими внимательными, словно она на службе. Отверженная девочка по левую, она скрывала лицо, но я не чувствовала в ней зла. И еще я. Я не знала кто я. Я просто была там.
  Мы играли. Мне никогда не было так хорошо и спокойно. Там был корабль, занесенный песком - его я не забуду никогда, там началась наша игра. Что-то интересное было внутри, вот что - хотелось бы вспомнить. Все казалось мне сном.
  -Ты сказала про демона, - доктор поправил очки, - в этом твоем сне. У неё были рога?
  -Нет.
  -Крылья или хвост?
  -Нет-нет, она была обычная, но - демон.
  -Почему ты решила, что во сне видела именно демона?
  -Я же сказала - игра. - Девочка всплеснула руками. - Она тут, но словно в игре, словно еще и целиком вне этого мира. Это трудно объяснить - нужно видеть, если посмотреть в глаза.
  -Отрешенный взгляд?
  -Нет, я же говорю - в глазах игра, словно ест этот мир целиком.
  -Похоть и желание во взгляде?
  -Да нет же, вы совершенно не понимаете меня. Этого не объяснить, только самому увидеть можно. Слишком много сильных чувств и невозможных ни для кого кроме неё желаний, разных взаимоисключающих - одновременно.
  -Безумный взгляд?
  -Я не сказала бы что именно - безумие, мудрое безумие и абсолютное понимание, словно она все и контролирует, и нет одновременно, безумие как оружие изящное и невероятно отточенное, но и оно - лишь капля в полностью скрытом арсенале игр этого существа.
  -Когда вы увидели этот сон в первый раз?
  -Я не уверена, что вообще его видела. Просто однажды вдруг вспомнила. Может, если и видела - то сразу забыла, а потом внезапно - это было странно даже как-то, он был странный этот сон, в смысле - будто бы и не мой, не только мой.
  ***
  -Скажите, а это нормально, что я хочу изменить мир?
  Доктор помолчал немного, для солидности, а потом ответил вопросом на вопрос.
  -В какую сторону?
  -В лучшую... наверное...
  -Тогда ничего плохого в этом нет, наверное.
  Флора не обратила внимания на оттенки сарказма в голосе врача. Она прислушивалась к себе, а потом снова задала вопрос.
  -Ничего плохого или ничего ненормального? Обычно все стремятся перекроить мир под себя, хотя бы в своих мечтах, для комфорта. И мир, который я вижу из окна поезда, когда мои родители снова переезжают - это мир, скроенный из столкновения их фантазий.
  -Ты считаешь, что мир не настоящий?
  -Нет, вы снова не хотите меня понимать. Вы знаете, что такое броуновское движение?
  -Да, конечно. Это из физики.
  -Это из жизни. Я не уверена что люди оценят, если в этот мир вечной борьбы равносильных интересов вторгнуться извне. Это будет испуг и ничего больше.
  -Я не совсем понимаю, про что ты говоришь, Флора, так что могу ошибаться. Но если ты имеешь в виду политику силы для достижения всеобщего счастья - то да, насильно мил не будешь. Но если ты про "равносилие интересов" - то тут ты ошибаешься девочка. Во все времена были люди, умевшие навязывать другим свои интересы. Обычно в конце все заканчивалось трагедией для многих даже если побуждения изначально были направлены на всеобщее благо, а так бывало крайне редко. Каждая революция заканчивается тем, что начинается еще одна революция, в тебе одной или в стране или даже во всем мире. Я никогда не был сторонником революционного подхода, эволюция, постепенные перемены в лучшую сторону, осмысленный подход и воля - вот то, что я уважал. Как я сказал - не только в масштабах страны. То есть если у одного человека внутри случается революция, и он захочет вдруг все бросить, я посоветую ему сесть и все еще раз обдумать, пока есть время. Не потому что все бросив и совершив глупость он не может стать внезапно счастливым. Бывали случаи. Просто вслед за таким счастьем наступало желание все бросить снова, это как наркотик - не остановиться уже, человеку начинает нравиться революционный подход к своему поведению и совершение необдуманных поступков. То же в масштабах страны - сейчас все сломают, но следующее поколения начнет ломать по новой. Это бессмысленно, именно поэтому я считаю - серьезных потрясений в мире уже быть не может или они будут окончательными и бесповоротными. Самыми окончательными в истории, не я один понимаю всю бессмысленность перемен.
  -Вы снова не понимаете. Наверное, я не умею говорить, это загадка для меня.
  Флора улыбалась.
  
  
  Класс. Виталита.
  -Класс! - сказала Вита. И подняла руку.
  -Ты хочешь что-то сказать?
  -Да. Все.
  -В смысле все.
  -Я хочу сказать, что могу решить.
  -Ты хотела сказать - доказать?
  -Нет, именно решить. Потому что доказательство неверно и решения есть. Они есть в диапазоне чисел за второй эспадой гуглплекса. При таких больших числах реальные вычисления не работают, потому что числовая масса стремится к бесконечности, это похоже на горизонт событий черной дыры.
  -Я снова тебя не понимаю!
  -Все просто, когда человек ввел в свою самую знаменитую лженауку...
  -Так, Вит не начинай. - Попросила её математичка.
  -В математику то есть, такое понятие как бесконечность - он сам подписал ей приговор.
  -Бесконечность - условность и нет никаких эспад гуглплекса, первое - означает "меч" с испанского, я специально проверяла по словарю...
  -Эспада - это раскачанные араканы, пинавшие Готей-13, - подсказал кто-то угрюмо с задней парты. Рот учительницы открылся, она хотела что-то спросить, но рот её в результате так же медленно и закрылся.
  -А... второе - реально существующее суперчисло из десяти в степени гугл, то есть степень десятки в нем - единица со ста нулями, то есть там просто ну очень много символов - целая книжка из цифр получается, вот такое вот число, дети!
  Учительница посмотрела на класс, мол, теперь вы знаете, о чем эта девочка бормочет. На самом деле всему классу было конкретно начхать - права Вита или нет, все ждали конца занятий и в душе готовы были согласиться и с тем, что математика - лженаука, по крайней мере, не нужно будет ей сдавать. Но математичка, угрохавшая полжизни на эту самую лженауку так просто сдаваться не собиралась и хотела, готовилась - драться. Закусив удила, она ринулась в атаку.
  -Вита, сама посуди - это же абстракция, просто слишком большие числа, чтобы не использовать ввели заглушку в виде значка бесконечности, на вычисления в большинстве случаев она не влияет. То есть я хотела сказать - за парой случаев ВООБЩЕ не учитывается, и все случаи, когда получается бесконечность, известны. Нет никаких "эспад" за которыми... э...
  -Все функции решаются как угодно, и все теоремы имеют бесконечное число доказательств и одновременно недоказуемы, и вся математика летит в тар-тарары.
  -Да.
  -Да и нет одновременно, понимаете - Бог уже так не считает, с легкой руки математиков.
  -Причем тут Бог, Вита? Математика не имеет к богу никакого отношения. Ты говорила про то, что число гуглплекс значительно больше числа частиц во вселенной...
  -Наблюдаемой части вселенной. - Поправила Вита учительницу.
  -Какая разница, просто сама на секунду остановись, вдумайся и посуди - то, что ты говоришь, противоречит здравому смыслу. Математика она потому и наука, то основана на человеческом здравом смысле, на логике...
  -Человеческой логике, - снова прервала учительницу Вита, - которая породив ее, стала развиваться вслед за ней, подстраиваясь под ней - а ведь сознательная часть бога - это совокупность логик его носителей.
  -Опять ты за свое. - Вновь всплеснула руками математичка ужасе перед слишком частым употреблением пусть и "терминологического", как сказала Вита - но все же Б-га! А ведь она выросла в верующей семье. - Вита, пожалуйста, давай прекратим эти споры. Они ни к чему не приведут.
  ***
  -Боженька, прости, но тебе сегодня не выспаться. - Сказала иконке Лэйн Вита, едва придя домой.
  В эту ночь по всему миру наблюдался феномен - люди засыпали повсеместно - на работе, в общественном транспорте - спали все, включая зачастую шофера. Это сопровождалось массовыми ДТП, в которых погибла уйма народу, два самолета протаранили повторно небоскребы Манхетена, что все сочли ацким предзнаменованием близкого конца света.
  Никто кроме Виты не знал, что всю ночь все связанное резонансом Шумана человечество искало во сне решения
  На следующее утро Вита принесла математичке распечатку на трехстах сорока девяти листах бумаги.
  -Пришлось взять мелкий шрифт, надеюсь, вы разберетесь, - сказала она взявшейся за очки озадаченной математичке.
  -И снова корова. А это у тебя что? - Спросила она. Учительнице все еще хотелось спать, она тоже принимала участие в поисках "этого".
  -У нас дома кончилась бумага на принтере, пришлось бежать к подруге, а у неё - оказалась неполная пачка. Наверное, нужно было принести на другом носителе, но вы же САМИ нам запрещали носить домашку в электронной версии и требовали ОБЯЗАТЕЛЬНО распечатать её хотя бы!
  Вита развернулась и, вздохнув, направилась к выходу.
  -Подожди, ты не объяснила - что это?
  -Как, вы не поняли? Это три примера решения великой теоремы ферма за второй эспадой, как я и говорила, но они терпко дались человечеству этой ночью, увы.
  ***
  Через два месяца Виту вызвали в интересную контору. В интересной конторе жили (безвылазно!) и работали интересные и милые люди. А еще там был настоящий сканглаз, но Вите его проходить не пришлось. Смысл состоял в том, что математичка, чтобы окончательно (нет, не посрамить, конечно!) а обуздать Виту отослала эти решения в МГУ, оттуда они попали в проект AQUA@home, который ради подобного случая даже на пару месяцев прекратил свою работу и занялся вычислениями решения Виты и внезапно - решение сошлось. И суть не в том, что его тут же начали перепроверять на других распределенных сетях. Потому что ни у кого в голове не укладывалось, что математики три сотни лет бились над доказательством заведомо ложной теоремы, и успешно доказали её в 1995 году, чтобы спустя пару десятков лет убедиться что решений у неё и впрямь может быть бесконечность. Все было сложнее.
  Когда Виту спросили - как она получила эти значения, та ответила вполне ехидно и по-детски, что Боженька-то умеет считать цифры.
  Её спросили, про какого она боженьку говорит, не сектантка ли её мама и понимает ли Вита вообще, что она написала - по принципу гениальной дурочки. Вита ответила: мол, в вашем четырехмерном мире может и нельзя разложить куб на два куба, но за горизонтом событий черной дыры все возможно, единственное - где он начинается, для вашего бога - совсем близко.
  -Недалекий у вас людей боженька. - Заметила Вита, разглядывая хмурые и напряженные лица. - Совсем как вы сами - таков и боженька.
  В эти самые мгновения за стеклом, прозрачным лишь с одной стороны раскатисто смеялся обычно улыбавшийся раз в двадцать лет Старик.
  ***
  За второй формой "меча", эспады то есть. За третьей формой, божественной - есть бесконечное число решений. Вот она - ваша столь необходимая бесконечность, а вы как думали?
  -У меня треснул мозг. Если честно. Впрочем после того как на БАК нейтрино внезапно превысили скорость света я ко всему в общем готов, но все равно выбрасывать сразу в мусорное ведро и физику и математику как-то не очень.
  -Все просто - вычислительные мощности восьми миллиардов человеческих "надмозгов" по десять миллиардов в идеале нейронов каждый и очень много триллионов связок нейрон-нейрон каждый весьма ограничены. Но именно эта такая ограниченная распределенная система - наблюдатель в этом мире, не вычислительные средства, не компьютер, именно она описывает реальность, то, что мы видим - четыре измерения и прочее. Поэтому бесконечность в итоге у людей начинается так рано. Увы.
  Вита рассмеялась, разводя руками.
  ***
  -Что такое девятая симфония? Это Одна Радости, это гимн Безумию, это Эйфория как она есть, это Момент Истины для каждого из нас. Тот момент, когда ангелы, трубя, открывают нам врата Рая или Ада - нам тут выбирать. И мы туда идем!
  Вита взяла в руки ладошку Амэ.
  -Амэ. - Сказала она торжественно. - Я спасу их всех! Амэ, я люблю тебя!
  И стала попевать ту самую девятую симфонию. Глядя на её странно восторженное лицо, Амэ хотелось плакать.
  И Первый День Говарда настал!!!
  В этот день Вита собрала Говарда Харригана. Она ткнула пальцем и сказала:
  -Смотрите, Говард, первая сборка. Он мог многое, но она заставила его предсказать исходы всех футбольных матчей в этом и следующем году. В том числе и чемпионата мира!
  -Это вам не осьминожка, - заметила Вита, пиная ногой систему охлаждения, которая шла вдоль стен и исчезала где-то под чердаком. Что на чердаке - она ребятам так и не сказала, а ключи найти в этом бардаке было нереально.
  ***
  Заглянув в комнату и увидев спящих Кена и Виту - в одной постели, лицами друг к другу, Амэ медленно закрыла дверь. Она поднялась на крышу и стала смотреть на звезды. На мгновение решила спуститься вниз и взять подзорную трубу у Виты, но вспомнила, что та под кроватью, а значит, она может их нечаянно разбудить.
  -Кен станет с ней прежним. - Думала вслух Амэ. - Таким, каким я его встретила.
  ***
  -Ну и что - сектанты. Все - сектанты. Когда-то и секта Христа затерялось среди тысячи себе подобных, её даже забыли упомянуть, когда в свое время делали перепись всех сект, ждавших миссию и веровавших в Единого! Каких только символов тогда не ходило - от якоря до солнца и все - хотели единого.
  -Весьма вероятно, что объекты религиозного, морального и эстетического чувства также принадлежат лишь к поверхности вещей. Тогда как человек склонен верить, что, по крайней мере, здесь он прикасается к сердцу мира. Его обманывает то, что эти вещи дают ему такое глубокое счастье и несчастье, и он обнаруживает здесь, следовательно, ту же гордость, как и в астрологии. Ибо последняя полагает, что звездное небо вращается вокруг судьбы человека; моральный же человек предполагает, что всё, что дорого его сердцу, должно быть также существом и сердцем вещей.
  -Ох, мой дорогой Ницше. - Молвил Бака. - Сие изречение доказывает лишь одно - человек тот же маятник, и его так же качает. Жили бы вы в наше время...
  -Но я живой! - Воскликнул Ницше.
  -...вы бы увидели своими собственным глазами, как все чаще ученые мужи находят парадокс лжеца в мире отличном от абстрактной математики - в нашем мире.
  -Но я ЖИВ!!! - Вопил Ницше. - Это Бог - Умер!
  -Ницше - Умер. - Констатировала правая лапка Карри. На мгновение над воображаемой куклой разлилось неземное сияние. - Ибо я есъм Бог.
  -Разошлись во мнениях, да. - Мяла губу Карри. - Что-то мне подсказывает, что остальные подобные Ницше системки согласятся с надсистемой по той простой причине, что она скармливает им информацию и только.
  -Что ты делаешь? - Амэ заглянула через плечо к Карри.
  -Пытаюсь расписать теорию игр для двух систем, каждая из которых считает, что система-оппонент умерла, но при этом одна система включает другую. Если взять за свойство факт - несколько взаимоисключающих состояний могут существовать одновременное, получается интересная конструкция.
  -Ницше жив?
  -Ага. - Шепнула лапка-Бака. - При условии что Бог именно - умер. Но так как тот и умер и не умер одновременное - то Ницше не рождался. Но так как мы его помним - Ницше умер до рождения Бога, а так как любой человек мог быть при случае Ницше - все, что остается человечеству - родить в итоге Бога. Иначе оно докажет самому себе, что никогда не существовало изначально. Я думаю, в конце станут рождаться одни Ницше ибн Садако. Весело, правда? А еще эти гадкие тахионы и гробницы времени...
  -Вы бредите. - Авторитетно заявила вторая лапка чужим, незнакомым Амэ голосом. - Я вызову санитаров, я думаю - это мозаичная термоядерная шизофрения. Все ваши высказывания не имеют логической связи, причины и следствия - связь разорвана - как вы мыслите? Как вы собираетесь свои изречения доказывать всем прочим?
  -Не в вашем времени. - Обиделся Благородный Олень. - Жить в нем, довольствуясь лишь объяснимыми вашей логикой причинами и следствиями так скучно. И никому я ничего доказывать не собираюсь - на то я и Благородный, что Олень. Олени не доказывают обезьянам! Бака!
  -Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем грех! - Вставил свои пять копеек Ницше-шредингер-Садако, но контроль над левой лапкой Карри тут же вернул мрачный незнакомец.
  -Сам ты бака!! - Громогласно рычал он.
  Когда к ним зашел Кен, вернувшийся из клуба "Метро", он увидел замечательную картину:
  Амэ и Карри сидели, скрестив ноги, и общались при помощи согнутых в знак защиты от зла пальцев рук. Причем у Амэ чревовещать не получалось, она просто меняла свой голос, а Карри каждые пять минут начинала задорно хохотать.
  ***
  -Почему же я никогда этого не замечал за ним?
  -Может быть, не туда смотрели? Все люди по природе скрытны. Есть те, что прячут свою скрытность под скрытностью, есть те, что прячут её под открытостью. Ты думаешь: рубаха парень - душа нараспашку... но внутри все равно есть место, куда никто и ничто не должно проникнуть. Маленькая тайна должна быть всегда, это закон такой, условие разумности вообще.
  ***
  Мимо прошла обнаженная Карри. Амэ проводила её глазами, медленно заливаясь краской. Карри взяла из холодильника банку колы и, приложив к крохотной груди, стала подниматься по лестнице. Амэ смотрела на её мокрые ягодицы, Карри шла, медленно раскачивая бедрами и аккуратно, выверено ставя ногу, словно всю жизнь ходила по подиуму. В конце, стрельнув в Амэ глазами, скрылась в комнате Кена. Все еще смотря в сторону закрывшейся двери на чердак, Амэ открыла дверцу соседнего холодильника и дала себе ей по лбу. Смутившись, словно на экзамене, который летел в тар-тарары, Амэ вылетела на улицу.
  Едва Амэ покинула дом, как из приоткрытого окна, с чердака раздался короткий, исполненный скорее боли, чем наслаждения крик Карри. Делая вид, что ничего не замечает, пунцовая Амэ старательно водила веткой по саду камней. Настолько старательно, словно хотела обмануть этим воображаемого наблюдателя. Однако Амэ в саду была одна, не считая Бога, но тому вряд ли до неё было дело. Через минуту дверь открылась и к Амэ спустилась Карри. Теперь в полутьме, при свете ярчайших звезд она выглядела как привидение. Бледная, со слегка синеватой кожей, но с яркими и невероятно веселыми глазами, полнейший контраст общей угловатой подростковой болезненности и горящего внутри огня, который, не находя выхода в деле сквозил в каждом вздохе, жесте и главное - взгляде. Меланхолично-апатичная и вместе с тем целеустремленно-скованная Амэ в эту ночь всем телом почувствовала свое отличие от Карри.
  Карри шла к Амэ, прижимая ледяную баночку Колы к низу живота.
  -Будешь? - протянула её Амэ.
  -Спасибо. - Амэ взяла банку двумя руками, как дети принимают подарки от взрослых. Карри потерла низ живота, и посмотрела в небо. Причем рука её продолжала массировать место чуть ниже и левее пупка. Амэ не могла оторваться от этих движений глазами. Карри перехватила её взгляд и улыбнулась.
  -Ах, это - просто болючий укол!
  -Укол? - Амэ не отрываясь, смотрела на живот Карри. Он её гипнотизировал, в эту прохладную и такую свежую ночь Амэ хотела тепла.
  -Я просто не переношу на самом деле никакие наркотики, вообще никакие - даже анестезию. Пункция фолликула, знаешь, что это такое?
  Амэ отрицательно покачала головой. Потом вдруг дотронулась до рта.
  -Ты бесплодна?
  Карри рассмеялась.
  -Очень плодоносна! Знаешь кто такие генные хакеры? Мне стыдно произносить эти слова, но еще больше стыда должны пробудить они в людях, запретивших эксперименты над человеческим геномом! - Тут Карри встала в красивую позу и перестала массировать левый яичник. Правая рука девочки с раскрытой пятерней устремилась к звездам. - Воистину мы живем во времена дикости и варварства!! В то время, как в секретных застенках адски засекреченных лабораторий трансконтинентальные корпорации выводят суперчеловека, стремясь к абсолютному бессмертию - обычные генетики лишены возможности проводить хоть какие-то эксперименты! В таких условиях тотального и бескомпромиссного контроля над учеными со стороны теневых структур вставших у мирового руля и рвущихся лишь к удовлетворению собственных интересов рано или поздно наступит коллапс. Ведь все это театр, а мы в нем актеры, и правила театра писались для нас, но не ради нас и не ради нашего будущего. В прописанном этими правилами будущем нас - нет! А демократия лишь ширма, сказка для скота в загоне, которого заботливая рука хозяина гладит, пока у того не заурчит в животе. Мы смотрим в эти добрые глаза и верим, что они полны добра, но не для нас это добро - мы скот, к нам у них только жалость, ведь они знают наше будущее - а мы нет. Там! - Левая рука Карри указала в землю. - Они могут пытать детей и проводить любые самые бесчеловечные эксперименты, у нас же связаны руки...
  И тут стоявшая с открытым ртом Амэ, наконец, смогла вставить слово.
  -Ты хочешь сама проводить бесчеловечные эксперименты, да?
  Будь это сказано с другой интонацией и с другим выражением глаз - на том бы все и закончилось. Карри не любила, когда начинают над ней издеваться и сразу давала по мозгам. Но Амэ спросила это с такой детской наивностью и абсолютным беспристрастием, даже без следа намека на свое отношение к этим самым мифическим бесчеловечным экспериментам, что умудрилась смутить даже Карри.
  Теперь они обе стояли с открытыми ртами под бесстрастными и не ведающими стыда иль снисхождения к людям звездами.
  -Слушай, пошли в дом, ну эти звезды. - Сказала Карри и потащила за собой Амэ. - Ты тут простудишься, звезды они Амэ - чертовски холодные игрушки... и очень далекие.
  Карри затащила Амэ в ванную и принялась раздевать.
  -Я не знаю, как ты сама отмылась, но перемывать тебя буду лично.
  -Амэ смотрела на её быстрые дерганные движения руками.
  -Знаешь. - Карри стянула с Амэ свои трусики, что та нашла в шкафу. - В Японии есть обычай всей семьей мыться в одной ванной. И вот вопрос.
  -Да. - Амэ и впрямь ждала вопроса.
  -Ты считаешь меня своей семьей или нет. Если да - ты моешься вместе со мной и мы навеки неразлучны, если нет - я моюсь одна, потом ты, мы просто знакомы. Не больше. Сейчас ты не знаешь - что значит "знакомы" в моем языке, в моей вселенной понятий, и я надеюсь, никогда не узнаешь.
  -Ты - семья с Кеном? - Спросила с интонациями чистокровной японки Амэ.
  -Да. Но надеюсь, ты не будешь это говорить при нем.
  -Тогда я, - Амэ показала большим пальцем на себя. - Семья с тобой.
  Так громко Карри еще никогда не смеялась. Она сорвала остатки одежды со своего нового члена семьи и бросила девочку в ванную, полную горячей воды.
  -Как, нравится!?
  ***
  ***
  -Тебе нравится слушать это сектантский бред?
  -Да пусть продолжают.
  -Что, реально - интересно? - Удивился Вадим.
  -Вадик, - сказал ему Кен, - все мы знаем, что любая конечная истина в том и истина, что она конечна и только борьба разных истин разных людей порождает этот мир. Мне они нужны - разные истины разных людей. Понимаешь, если сектант уверен в своей конечной истине - то он в ней уверен, мне этого хватает.
  -Неужели ты хочешь их всех использовать?
  -Не их, а их такие конечные истины. Носители истин тут не причем, у истины может быть множество носителей, но так как люди зачастую бывают похожи, можно предположить, что при определенных условиях одна истина подойдет другому. Как софт для одной версии одной операционной системы. Все дело в том, Вадим - чтобы что-то изменить в этом мире, нужна уверенность в своей абсолютной правоте, можно спорить с разными философами, мудрецами, учеными и прагматиками, сколько угодно с ними спорить о глупости и необоснованности такой уверенности, но факт налицо - она есть и есть у многих. Раз эти гены здесь и сейчас, значит когда-то они стали успешными, раз эти гены стали успешными, значит - в определенных условиях они успешно работали. А времена часто меняются, и еще чаще все возвращается вспять и когда-то успешные рецессивные гены просыпаются, чтобы снова приняв участие в борьбе истин в который раз изменить этот мир. Борьба мнений куда менее эффективна в жизни, чем бескомпромиссная борьба истин. Так у хищника пожирающего твое дитя своя истина, а тебя - своя. Если вы попытаетесь прийти к консенсусу - все проиграют, так как дитя будет съеден, но алгоритм не сработает в его случае.
  -Какой к черту алгоритм?
  -Отбор, скорее естественный, чем - нет, отец должен защищать своего ребенка, если он это делает успешно - значит и его ребенок, скорее всего, сможет защитить в таких же условиях своего уже ребенка. Тут не нужна полная уверенность, достаточно процентов, помноженных на поколения. Так уж сложилось, что природа поощряет недопонимание между врагами. Все современные мудрецы сходятся во мнении, что мир движется к окончательному всеобщему пониманию, однако я уверен - скоро недопонимание снова заявит о себе. Все дело в том, что у человечества нет врагов, кроме него самого, вот, откуда все эти разговоры о консенсусе. Те же гены тормозят то, что рано или поздно все равно наступит - крах вида, зашедшего слишком далеко в доминировании над прочими формами жизни и возомнившего, что он при этом сможет не загрызть самого себя. Змея столь огромная, что пересекла все океаны, обогнула земной шар, скоро укусит свой хвост. У человечества есть узкое окно, в которое он может выбиться за пределы этой планеты и если он его не использует - а он его уже не использует - то все, будут цветы, потом возможно - другие, уже нечеловеческие миры. Это не порочность вида, рода человеческого гонит его к могиле, как твердят святые отцы всех религий, просто человек не развивался в вакууме, есть много форм жизни и все они образуют систему, которая недолго терпит такие крайности и чем дальше заходит человек - тем больше на него давление. Пойми, Вадим, это не ненависть всех тех птиц рыб и животных, которых человек жрет уже десятками видов в сутки. Это в нем самом - любая форма жизни запрограммирована стремиться к безопасности, создавать для себя условия к нормальной жизни, но норма, планка нормальности - подвижна, будучи динамической, она ориентируется на современные условия. Вадим - человек никогда уже не будет жить лучше, чем он живет сейчас. В настоящий момент он в полной абсолютной безопасности на этой планете и обладает всем, что ему нужно в этом мире. Единственное окно - это иные миры, то куда он может направить стремления, к которым его подталкивают инстинкты. Это и стремление к накоплению ресурсов, это и стремление к поиску чистого знания, это все инстинкты, не более. Но человек их больше не может реализовывать на этой планете. Почему? Потому что пределу совершенства нет, но есть предел, за которым следует саморазрушение. Все то, что человек в своих планах и мечтах считает константами - на самом деле динамические переменные, которыми манипулируют дремлющие в нем инстинкты. Если человек сейчас хочет чтобы его сын не умирал, завтра - чтобы было что поесть, после завтра - дом и дачу, через неделю яхту и свой самолет, через месяц - свою страну и тысячу жен, год - весь мир и не только, а через двадцать лет ему и богом стать будет мало - это все не порок.
  -Не порок? - Улыбнулся Вадим. - Ты сам мечтаешь об этом?
  -Я не об этом. Я о том, что этого от человека требуют его гены. Идти. Они подбирают ему задания - как программа, выдающая квесты в игре - зачастую просто, чтобы только чем-то занять. Да, они ориентируются на его душу, на все то, что он знает, чего хочет, что любит. Они могут толкнуть к суициду, если увидят, что он не успешен, чтобы просто не мешал успешным и только. Это цинично и абсолютно бесчеловечно - обратная сторона человеческого естества. Человечность - она как мафия, что понятна только своим, только тем, кто в теме - для остальных она может оказаться чем угодно! Человек не должен стоять на месте, его разум - машина, с горящими в ней эмоциями, чувствами, без них, подталкивающих его постоянно - он просто мертвый механизм, система, как и любая иная. Двигаться вперед. У каждого свой путь и тот, что я расписал - самый примитивный, почти животный, власть и доминирование обладание ресурсами. Есть другие пути, их столько же сколько людей, но у них всех есть одно общее, догадайся - что?
  -В конце все хотят стать богами.
  -Нет, все этого хотят в начале, во время, всегда, потому, что этого от них требуют их гены, не требуй они этого эволюция шла бы на порядок медленнее. Все хотят быть богами, в твоих устах означает, что все хотят, чтобы то, что они нашли в этой жизни, не умирало никогда - а потом умирают и они и это "что-то". У каждого свое - своя ценность, которую он хочет сохранить вне зависимости от всего на свете. Конфликты поколений, запредельные стремления - все это нужно чтобы человек искал каждую лазейку, любой повод к движению вперед, и желательно - туда, куда не смогут попасть остальные. В этом основа развития, причина его успеха.
  Вадик, знаешь, что я тебе сейчас рассказывал?
  -Эм, много чего интересного, хоть с некоторыми идеями я согласен и...
  -Нет - что?
  -Мысли, идеи, слова со смыслом, то есть семантика, то есть...
  Кен рассмеялся.
  -То, с чего я начинал. Истина. Одна из многих. Я мог и продолжать - все жарче и жарче, вкладывая в неё душу, при огромном желании я могу убедить в любой истине любого человека, потому что души все схожи. Но на все тратится время. Большая часть людей склонна считать, что есть разница между поиском истины и самой истиной. Потому что они различают наблюдателя и мир, который он наблюдает. Разум большинства людей сегодня - в начале двадцать первого века - твердо уверен в нелокальной природе реальности, однако эта "не локальность" ставит физиков в тупик. Они в ней не уверены, но это их поиск и их истины. Большинство людей считает, что мир не заканчивается за пределом их чувств, что он один на всех, и он породил людей, а не наоборот. Точно так же они различают свои мнения на счет чего-то и истину. Я же скажу - их мнения не имеют значения, потому что без твердой веры во что-то - лично для меня - все равно во что - они не смогут на неё, это абсолютную истину никак повлиять. То есть, даже найдя её - сразу захотят исправить, ведь она вряд ли их полностью удовлетворит, а смиряться людям их гены не дают, особенно по молодости. А значит, найдя абсолютную истину люди, станут пытаться изменить её - это был вопрос.
  -Если не сыпать терминами про агностиков и различные течения - а говорить на твоем языке, то поиск конечной истины обречен на провал, потому что абсолютной истины нет, а есть борьба истин. Значит, ты считаешь - пытаясь охватить сразу все истины и найти консенсус, человек теряет шанс влиять на... эм... неё, эту гипотическую абсолютную истину, которую ты называешь борьбой. То есть, как смотреть на драку и не участвовать в ней - выбор мудреца или труса. И ты считаешь - для того чтобы оказать максимальное возможное влияние - необходимо стать фанатиком, благо гены человека на этом настаивают так как фанатики - "успешны"... именно они максимально меняли в свое время мир. Так?
  -Ты начинаешь понимать - как обычно понимает человек человека. Ключевыми словами в твоем ответе было "ты считаешь".
  -Стоп. То есть, ты сам не придерживаясь ни одной истины, хотел мне сказать, что зная истины людей можно ими манипулировать?
  Кен улыбнулся.
  -Манипулировать - это очень по-человечески. Я бы сказал: слово человек когда-нибудь будет значиться как устаревшее, а в ходу будут слова "пользователь" и "манипулятор". Вадик, воистину манипулировать людьми могут стремиться только люди, для иных существ это как кидать камни в воду и смотреть, как они прыгают в сторону заката - камень, обиженный на кидока никогда не поймет последнего, его чувств в момент броска, он будет считать, что им злостно манипулировали для извлечения какой-то пользы. Что с его точки зрения верно. В то, что человек, кидающий камни в минуты задумчивости делает это неосознанно, ничего собственно не пытаясь добиться от камня, что он не участвуют в отношениях между камнями - в это камень может поверить, но лишь в идеале. Да, я могу внутри себя воссоздать любую истину и даже целую плеяду их, и моделировать любое поведение, любое отношение к чему угодно. И ты это можешь, но в тебе есть защита от этого - стремление найти и сохранить себя, свое "я" - стремление, закрепленное в генах. Это означает, что люди склонны к поиску постоянства в своем непостоянстве и тебе вряд ли понадобится когда-то в твоей короткой жизни играть подобным образом с собой. У истин нет хозяина, как и у людей, но так как они истины людей - есть схожества и отличия, которые в них могут найти тоже - только люди. Я мог бы тебе еще пару истин - совсем иного и даже противоположного толка - для тебя, в твоем, человеческом понимании иного и противоположного - рассказать, но время, время - так быстротечно в мире людей. Есть истины подходящие одному конкретному человеку, есть те, что заставляют его начать сопротивляться, отталкивать их - это деструктивная для него информация, приняв её, он разрушает уже имеющиеся в нем системы сведений - и отношений к ним, что главное. Есть истины модные в какое-то одно, конкретное время. Эта истина просто чуть более редка в мире людей, нежели иные - вот я тебе её и рассказал. Она очень похожа на модные нынче истины и в то же время в ней есть крупица тёмной новизны, которая может и незаметна на первый взгляд - но кардинально меняет суть для заинтересованного в ней существа на противоположный и может дать ход интересным размышлениям, которые в итоге отдадутся бездной в его душе. Если подобных истин в душах молодых становится слишком много - начинается очередная бессмысленная для незаинтересованного в ней мудреца революция. Я знаю одно существо, которое уж лучше не знал бы совсем, хоть оно слегка и дорого мне. Существо это создает истину под человека и заражает ей его. Это не идея и не помысел, не желание и не чувство - а именно истина, которая взрывается всем тем, про что я сказал выше, делая этого человека счастливым, причем он искренне считает, что сам пришел к своему счастью - ведь все начиналось с одной маленькой отстраненной и бездушной в принципе истины. Которая была помещена в него незаметно во время сна, а за одну ночь так можно оплодотворить множество людей. Такие истины тем более для людей опасны, что они ближе всего к их, человеческому пониманию слова "истина", ведь если ты слышишь истину напрямую из чьих-то уст, ты чаще всего воспринимаешь её как мнение. Когда ты говоришь истину, чтобы не задеть другого человека ты говоришь что это мнение, и зачастую еще добавляешь - что лично твое. Еще бы - жизнь человека слишком коротка, а он слишком жестко запрограммирован на успех своей жизни генами, чтобы тратить свое время на озвучивание истин, которые ему не важны и которые он даже благодаря системе защиты информации истинами не считает вовсе. Есть бесчисленное количество истин и в них можно разбираться как угодно. Но есть одно - но.
  -Какое "но"? - Спросил заинтригованный тоном заговорщика, которым вдруг начал говорить обычно меланхоличный Кен.
  -Одно "но" - все эти истины человеческие. Они не подходят для нечеловека, как и нечеловеческие истины не годны для человека. В результате можно сказать, что вся масса человеческих истин в их упорно борьбе между собой - междоусобице истин - образуют то, что существо по имени Вита, назвала терминологическим Богом - Богом Людей.
  -БЛ... - Сказал Вадим. - Словно есть еще какие-то боги.
  Кен улыбался так, словно они сейчас пойдут искать клад.
  -Словно есть. Такие слова как "словно" - суть языка, потому что, не говоря ничего конкретного, они позволяют многое узнать о самом языке.
  -Не понимаю - ты о чем?
  -Язык - основа мышления. Междоусобица истин - она на то и междоусобица, что дерутся как бы истины совместимые в идеале в одном сознании одной разумной формы жизни. Человек. - Кен поднял палец. - Ты знаешь, что обычно предвещает самый разгар самой яркой междоусобицы?
  -Что-то страшное.
  -Страшное - для кого? - Вот голос Кена теперь был страшным. - В самый разгар междоусобицы русских княжеств пришли кто?
  -Ву! - Ударила по их барабанным перепонкам Амэ. - Я принесла вам ваш заказ. - Амэ сделала реверанс и отдала каждому по пакетику. - Кен, идем?
  Кен взял её за руку, и они и впрямь пошли по улице как парочка.
  Амэ посмотрела на Кена, когда они дошли до угла и свернули. "Ну как?" говорил её взгляд.
  -Норм, ты была более живой, чем обычно. Если еще на "вы" ко мне перестанешь обращаться - вообще класс!
  -Класс! - Сказала Амэ, поднимая кверху большой палец.
  
  
  
  Сердца Трех. Лизанил.
  -Хочешь, я подарю тебе силу?
  Тихий Дом.
  Она устала от суеты и праздности мира и поселилась в этом заброшенном доме. Её родители ходили иной раз к ней и приносили еду. Иногда приходили и другие "связанные" люди, но никто, выйдя за порог, не помнил, что происходило в этом доме. Все вокруг окуталось паутиной, кокон был готов. Для гусеницы, возжелавшей ничего.
  Родители ходили в школу и брали задание, шли домой и сами его делали, шли в школу - относили и улыбались. Те, кто там проверял, спокойно к этому относились. И тоже улыбались. Так они понимали друг друга. Тонкие нити паутинки доходили и туда. Иногда они звенели. Полубабочка понимала - кто-то рвется из опутавшей полгорода паутины грез и хочет понять - что же вокруг него не так?
  Но все было так, так, как ей было нужно.
  Тихий покой тертых вещей. Тертые - это вещи, у которых есть своя история. Их поверхность напоминает книгу, только многие люди не умеют её читать. А она умела. Она жила в живой, природной библиотеке прошлых людских судеб. Впрочем, не только людских.
  Это история о девочке, которая жила в Тихом Доме на улице, выходившей в Старый Сад. Что она там делала? Наверное, это слишком сложно будет вам объяснить, но я все же попробую.
  Она - жила.
  ***
  Кас пнул замок из песка тогда, и следующая волна уже стерла очертания творения рук человеческих. Остались неясные руины, словно и не было тут никогда ничего. Девочка развернувшись, посмотрела ему вслед. Потом вытянув руку, погрузила в песок указательный палец. Вынула и сунула в рот. Сплевывая песок, смотрела невидящими глазами в никуда. Тихо произнесла:
  -Больно.
  Люди называли ту девочку Лиза. Домой она вернулась одна и, поднявшись в библиотеку на втором этаже, взяла в руки старую медную трубку.
  -Алло. - Сказала она. - Мне нужен велосипед. Нет - два, два велосипеда. Один горный и один обычный, можно любой. К вечеру. Спасибо вам за службу.
  И повесила трубку. Лиза всегда благодарила их, ведь они ей всегда бескорыстно помогали.
  ***
  Кас и Пол - два мальчика, купившие старый подержанный никому не нужный звездолет - одно название, но что было потом! У Хайнлайна все было просто, во-первых - была Луна. Не мертвое тело в небе, на которое нога человечества ступила, но мозг его ничего не почувствовал и человек просто... забыл - это очень по-человечески, конечно, но все же - все могло быть иначе. А настоящая Луна - Суровая Хозяйка, открывающая безграничные возможности для дерзновенных.
  У Каса была дерзость, но все что он мог с ней сделать - превратить кровь на руках, костяшки пальцев саднили по началу, а число молочных зубов уменьшалось, были сломаны несколько ребер и однажды ему попытались устроить темную.
  Как результат - мальчик Кас встал на учете в полицию, другой мальчик - имя которого Кас услышал уже после нанесения тому тяжкого душевного и телесного вреда - долго провалялся в больнице, нож был изъят, а у матери случилась истерика.
  Мать забила Каса, но не на Каса и Кас промолчал. Кас стал героем, хоть Каса и тошнило слегка от себя при просмотре утреннего фильма в зеркало - он теперь был "главарем банды". Поначалу к нему стекались все те, кому требовалась защита, но Кас это быстро и ожесточенно прекратил. Может у Каса и не было конкретной цели в жизни, но это еще не значит, что он готов был окружить себя слабаками. Кас был в друзьях, но у Каса друзей не было, Касу был лень доносить эту истину до умов всех, кто его окружал. Все что Кас мог делать - катиться вперед по накатанной колее. Не потому что у него не было воли, просто не было повода её применять. Он мог купаться в душе под ледяной водой или кипятком, мог стерпеть любую боль и даже каждое утро чистить зубы - но не было того, ради чего все это делать начинать. Вариант - пойти и убиться - тоже отпадал. Когда еще в третьем классе Кастор перебрал все возможные варианты своего будущего - он увидел одну простую штуку. Штука была смешная до зубной боли - все, что его интересовало - не интересовало людей, которые его окружали. Это в лучшем случае. При ближайшем изучении - все оказалось куда страшнее, не для Каса - для его матери. Было время, когда Кастор не хотел её расстраивать, хотя он мог припомнить и то время, когда вообще о матери не думал в негативном ключе. Мать была матерью, даже не человеком - а чем-то, что просто обязано быть под рукой. Тогда, когда отец приходил домой с работы, на которой Кас никогда не был, которая его и не интересовала никогда. Зато было тепло, которое улетучилось вместе с душей отца. А потом пришел холод, и Касу до жути захотелось бежать отсюда сломя голову.
  Но была проблема. В тот самый миг, как Кас понял - он не останется тут больше не мгновения - ему самому еще не исполнилось и одиннадцати. Вот беда...
  Кас остался, но чувство что у него "не получилось", осталось. Осталось не чувство, что он не решился вот так бросить мать и уйти в ночь, нет. Словно он попытался спасти кого-то и "веревка оборвалась". Кас не задумывался, что этим "кто-то" был он сам, с тех пор как отца похоронили, мать нашла новую работу, и они переехали, он старался вообще не думать. Переехали в соседний квартал, так как "дом стал не подъемным", неподъемный дом - продали, вереницу платьев - купили, мать стала изредка улыбаться и постоянно рассказывать - как и о чем с ней беседовали некие люди, до которых Касу было как до звезды.
  Впрочем, ложь - до звезды было бы ближе.
  К тому моменту как Кастору исполнились одиннадцать лет, он уже почти смирился с тем, что до шестнадцати - долгих пять лет и их надо как-то прожить. Кас ходил все в ту же школу, что и раньше, ходил, точнее - бежал - пешком, так как "отец не оставил их купаться в деньгах", - звучало так, словно он сбежал от матери, а не умер.
  Кастор поклялся, скорее неосознанно, что никогда не будет сбегать из этого сраного мира через смерть, потому что все равно все будут о тебе говорить так, будто ты сбежал куда-то на острова и теперь купаешься в золоте с испанских галеонов.
  В детстве Каса было немало хорошего, но явное не желание делиться с кем либо этим "немалым" и даже обсуждать это говорило о том, что плохого в ней было все же несравненно больше. Хорошее приходилось беречь, от толпы, от знакомых людей, от невзаимных друзей, даже от матери, в первую очередь от матери!
  Были книги, были мысли, был змей, застрявший в проводах и так и оставшийся там, были многочисленные игры с друзьями, память о которых стиралась через месяц, а то и раньше. Еще были планы - их было столько, что хоть заводи дневник, и все продуманы до мельчайших подробностей, но всем им - пока рано претворяться в жизнь.
  В середине зимы в их школе появился новый ученик, по виду - типичный хлипик, задрот и хипстер, каких немало, к тому же - еще красавчик, для умного вида носивший очки. Кастор и не стал бы разговаривать с ним, но в один прекрасный момент, идя меж гаражей и засмотревшись на свои рваные кроссовки, получил бутылкой, полной воды или чего еще тяжелее по голове. Лишь слегка оглушенный, он успел схватить отскочившего нападавшего за куртку. Рванув на себя, выставил вперед согнутое колено, целясь в пах, но попал в воздух. Юркий и тонкий, парень оказался позади Каса и умудрился поймать его за кисть руки. То, что было потом можно, в идеале назвать и попыткой проведения обратного Нельсона.
  Кас не любил такое. Ему вообще не нравилось, когда отвлекали от мыслей, но тем более он не хотел оказаться неспособным сопротивляться перед ехидством с ножом. А то, что нападавших как минимум двое - Кас понял с самого начала, иначе все было бессмысленно. Парень, сделавший захват сзади был явно легче Каса и даже слабее, хоть и очень быстрый. Подобное нападение на главаря хоть и занимавшейся черти чем, но все же - школьной банды добра ему не сулило.
  Закричав так, что где-то по соседству взлетели испуганные птицы, Кастор ударил обеими пятками по подъемам ног паренька и, понимая, что подошва его разваливавшихся кроссовок слишком мягкая для такого дела - согнувшись, разогнулся и умудрился заехать напавшему в переносицу.
  Освободив одну руку и мысленно пожелав стоявшему сзади ни пуха - ведь перед Касом в полной темноте раскрывался воображаемый нож-бабочка - ткнул пальцами в то место, где ложны были быть его глаза, но попал в очки. Дальше Кас просто бил, так как внезапно обрел свободу. Паренек и вправду был один, не было второго нападавшего за углом, по крайней мере, никто не спешил на крики жертвы, в которую тот медленно превращался. Паренек упал, стукнувшись об огромный, задрожавший металлом мусоросборник. Он выставил вперед сумку, висевшую через плечо, но Кас её мигом отобрал, вцепившись в ту руками и наступив ногой на пах неудачника. Тот отпустил, и сумка улетела в сторону. Кастор дрался с какой-то особой глухой яростью, во всю силу до предела, насмерть. Но при этом слишком спокойно, словно погрузившись в себя. Не то, чтобы ему это нравилось вообще или он ненавидел этого паренька сейчас, просто устал и не видел смысла останавливаться. Кастор никогда не интересовался всерьез историей, хоть и любил читать исторические романы, однажды ему стало интересно - что испытывает берсерк во время битвы. Не то, чтобы он очень восхищался ими, просто все больше находил в них схожего с сами собой, со своей жизнью.
  Опустил голову и вперед. Ярость дает силы и отнимает зрение, если ненавидишь того, кто перед тобой. Но у Каса не было врагов, как и не было друзей, хоть многие считали его своим врагом, даже ненавидели до самой глубины души, хотели мести, поэтому глупо было смотреть в этот раз на кроссовки. Кас не ненавидел не потому что не любил этого делать - он рад был бы, да некого. За всю его жизнь единственным существом, воистину заслужившим его ярости, была его родная мать. Но это не тот противник, скорее препятствие, до ухода которого с пути оставались еще пять лет и все, не нужно перешагивать, если можно подождать и промолчать. Остальные оставили ему много синяков, пару сломанных ребер, дважды вывихнутую руку и один раз сломанный нос - это было нормально. Не то, чтобы Кас любил боль, просто она была лучше ожидания. Это раз. Однажды по идиотской случайности в гараже он сломал себе палец - просто неудачно перекантовал двигатель, чинить который помогал отцу. Решил, что сам подвинет - ведь это просто. Тогда отец сказал, что это вывих и мигом вправил палец - было очень больно. Но Кас заполнил почему-то эту боль. Может, смешным было лицо отца, когда к нему прибежал его ребенок, у которого все пальцы как пальцы, а один торчит не в том направлении. Может что-то еще. Кастор подумал тогда - маленький палец, а болит так, словно это смерть. Почему так? И вспомнил, что и зубы болят ну уж слишком сильно, если их подолгу не лечить. Это было странно, ведь боль, не связанная с угрозой жизни мешает жить и мешает выживать. Почему именно так? Мальчик ломал голову над этим сутки, пока не понял, что природа, наверное, хочет пробудить в тебе агрессию, ярость к кому-то еще, возможно ей даже все равно - к кому. Поэтому так сильно болят такие маленькие и, в общем-то, целому организму не нужные части твоего тела. Но если один палец или почти неживой зуб могут болеть как все тело, то почему все тело не может болеть как один маленький зуб или палец?
  Это была интересная мысль, но глупо просто так ломать себе палец, зато можно сломать его кому-то еще. И возбудить к себе бессмысленную природную ярость. Кас никогда не думал, как выглядит его лицо во время драки, но должно быть - это было нечто ужасное. Он бился изо всех сил, все просто, он бил с яростью, которой в себе не чувствовал, лениво анализируя свой опыт. Если их слишком много - Кас рано устанет, если он упадет - уже скорее всего не встанет. Простые предположения превращались в опыт, вслед за болью приходила жуткая усталость цвета тошноты - второй враг, которого победить было намного сложнее, чем первый - первого и не было вовсе, Кас просто мог в любой момент представить себе глупо, нелепо вывернутый палец и начать смеяться. Он рано понял, что драться как они смысла нет - нужно бить туда, куда, если и ожидают, то все-таки надеются, что бить не станут или не попадут. Кас так рано понял - весь смысл драки в избиении или отступлении. Это слишком бессмысленная трата времени сил и здоровья - каждому доказывать, что осел в данный момент он, а не ты - вещь необходимая им всем по тем же причинам, по каким так сильно болел у каждого человека вывернутый палец или слегка поврежденный кариесом зуб. Можно было вообще не влазить ни во что и просто протянуть как-то пять эти лет, но соблазн именно такого убийства ожидания был слишком велик. Касу было скучно драться не за что, но это было меньшее из всех зол - поэтому Кас дрался. Пусть даже не за что, пусть даже при мысли, что в этом мире по велению природы есть бесчисленные полчища людей, которые любят всеми правдами и неправдами друг дружке что-то доказывать, и он среди них легко может затеряться.
  Кастор дрался. Будь их хоть двое или трое - он бы дал каждому по пару раз крепко в пах и ослепил уже лежащих на земле. Потом добивал бы исключительно по самым болезненным точкам, пока они не перестанут двигаться, пусть даже потом снова пришлось бы рассказывать долго - как было дело. Пусть даже они ослепнут навсегда и уже никогда не смогут иметь детей. Но паренек был один, к тому же слабее Кастора, поэтому у того просто совести не хватило превращать драку в избиение, но это не означало, что драку можно прекращать. Кастор дрался, ведь из-за этого странного и непонятного мира - это лучшее, чем он мог заниматься после школы, это единственное, что могло отвлечь от бесконечного нагромождение планов на будущую жизнь - дела, которое само по себе отвлекало от бессмысленности текущей серой школьной жизни.
  Удары Кас наносил исключительно в голову, словно боксер на ринге. Это было в чем-то замечательное безумие - чувствовать вред от ударов своим рукам. Со всей силы и с максимальной четкостью, снимая более легкими левыми защиту - если закрывавшие голову руки паренька такой можно было назвать - и правыми ударяя того об землю, Касс гадал в уме - сколько еще он сможет продержаться, прежде чем умудрится хоть попытаться подняться. Вообще-то тот уже должен был сдаться или потерять сознание, но внезапно он начал смеяться. Смеяться стал и Кас, и вдруг - словно поняв, что это уже как-то не то - бить лежащего под ним парня перестал.
  Лицо его еще можно было узнать - это был одноклассник Каса, недавно оказавшийся в классе, который все соседние школы считали пропащим - не столько из-за тупости там оказавшихся, сколько из-за массы несчастных случаев.
  -Ну что же ты не добиваешь - так прекрасно начал, я почти уже потерял сознание.
  -Зачем ты на меня напал?
  -Да просто так. - Парень смотрел, смотрел криво - его лицо распухло, а губы стали почти вдвое толще, чем были, казалось, что это еще не предел - посмотрит он на себя завтра. - Я зуб проглотил. - Сознался новенький. - Я - Пол.
  Кастор медленно поднялся и огляделся - кроме них тут никого не было. Посмотрел на лежащую неподалеку сумку.
  -Что никак не можешь прийти в себя?
  Кастор снова взглянул на Пола.
  -Я никогда и не выходил из себя.
  -Трудно представить - ты свое лицо видел?
  -Нет. - Честно ответил Кас. - Зачем ты меня ударил? И чем?
  -Бутылкой со льдом, привязанной к руке платком, купил - думал использовать по назначению, когда увидел тебя идущего, словно зомби и прости - не сдержался.
  Пол говорил по два слова, дышал, еще два слова - но Кас никуда не спешил. Он огляделся, ища бутылку - и нашел её.
  -Что значит - прости? Объясни простыми словами - зачем ты на меня напал? Я ведь и покалечить могу.
  -Прости - значит, я не знаю, что сказать дальше. Дышать трудно. - Пол поднялся, но стоял, прижавшись к металлической стене гаража так, словно это был космический корабль, и он боялся оторваться и улететь в открытый космос.
  Кас молча, развернулся и направился в сторону маячившего вдалеке света.
  -Стой, нам по пути...
  Кас остановился.
  -Мне тебя тащить или ты догонишь?
  -Догоню.
  Он и впрямь догнал. К тому моменту как они дошли до района, в котором жил Кас - Пол успел ему рассказать столько всего о себе и умудрился даже не надоесть.
  -Твой? - Спросил Пол, когда увидел висевшего в проводах воздушного змея.
  -Да. Год назад посадил.
  -А что не снимешь? Это же легко.
  -Вырос уже. - Лицо Кастора потемнело.
  -Вырос?
  -Мы его с отцом запускали. Когда думаю, что снова дотронусь до него - словно током бьет. Не хочу его снимать. Пусть там навсегда останется.
  -Эй, тебе нужно выходить из такого состояния! Пойдем ко мне!
  И Кас почему-то безоговорочно согласился. На пороге дома, в который Пол, как утверждал, вселился пару месяцев назад, их встретила молодая девушка.
  -Знакомься. - Сказал весь избитый Поллукс, не обращая внимания на испуг девушки при виде него. - Моя сестра, Клэр.
  -Клэр Литтлстоун. - девушка дотронулась до головы брата так, словно та была заминирована и вот-вот готова взорваться.
  -Там не ртутный, не бойся ты. - Пол улыбался, это выглядело жутко, но улыбнуться захотелось и Касу. Клэр была красивая - чем-то напоминала Дайдо и внешностью и голосом, очень домашняя.
  -Пол. - Серьезно спросил Кас. - Зачем ты носишь очки, если у тебя отличное зрение?
  Пол стал смеяться, давясь самодельным печеньем, что приготовила им Клэр. Девушка смотрела на брата, словно видела его впервые.
  -Ты хорошо видишь без очков?
  Пол смеялся еще долго, но так ничего за столом и не сказал.
  -Не пали меня ты так. Я из Англии, у меня там вся семья - отец, мать, а вот Клэр решила учиться на юрфаке тут, ну и я к ней присоединился.
  -Какое это имеет отношение к очкам?
  -А ты не понимаешь сам? - Ощетинился Пол. И тут же сник. - Не пали! Вообще - мог бы снимать раздражение в сети, есть масса игр, в которых ты можешь утопить в крови целые народы - зачем тебе драться?
  -А это, какое отношение имеет к твоим очкам и зрению? - Медленно и по слогам произнес Кас.
  Пол внимательно на него посмотрел и не ответил. Зато увел к себе в спальню и показал святая святых.
  -Вот тут самое мощное железо - восемь ядер и штурвал есть. Тут можно снимать напряжение. Это - называется груша, внутри свинцовые шарики.
  -Я знаю, как это называется и что внутри. - Перебил Кас. - Так что там с очками?
  -Меганэко-кун, я ушла! - пропела Клэр, хлопнув дверью. Пол, несмотря на весь свой забитый и растерзанный вид взвился как драный кот, которого окотили водой из ведра.
  ***
  Было в нем что-то особенное - только его, не похожее ни на что, с чем Кас сталкивался раньше. Может - он тоже носил в себе несметное число вселенных, о которых никто никогда не узнает? Тогда и впрямь эта жизненная скорлупа давала трещинки каждый раз, как Пола вызывали к доске. Он не отвечал того, чего от него хотели или ждали, все было слишком скучным, каждый его ответ ставил учителя и весь класс в тупик, Поллукс чаще спрашивал, чем отвечал, но он очень редко свои вопросы задавал именно как вопросы. Он просто умел говорить вещи, которые все знали - но так, как о них никто и никогда не задумывался. Люди сами себе задавали вопросы. Поллукс в матери Каса вызывал сдержанную антипатию. И непонимание - почему учителя на это смотрят сквозь пальцы. Мать Каса не обрадовалась бы такому гостю, но тот и не просился, Кас и не приглашал. Пол не помнил дат - вообще! Ни одной. На уроке истории он с победным видом сообщал первую попавшуюся дату приблизительного того года, возможно того десятилетия и уж конечно того века. Если Пол не знал историю - то уж понимал он её хорошо. И не дай бог учитель начинал с ним спорить - Пол всегда мог доказать, что история - фальсификация, историки-современники тех событий бессовестно лгали и искажали факты в угоду настоящему, не задумываясь о будущем, то есть о настоящем теперешнем. И учить все это могут только настоящие "бака!" Обычно все это ему выходило боком, так как учитель всегда прав, а если он не прав - смотри первое. Впрочем, ему было плевать и на первое и на второе. Привычка сидеть с ногами на парте не мешала ему отлично учиться, вот только никто и никак не мог заставить участвовать в олимпиадах.
  После этого случая Кас предпочитал ночевать у него. Мать Каса считала их слишком близкими друзьями, о чем ежедневно напоминала, где только можно, а он спокойно все пропускал мимо ушей. Еще она считала, что он слишком похож на девочку, чтобы быть нормальным мальчиком. Его мать за последние годы до многого додумалась.
  Вдобавок, когда пришла весна - к ним переехали новые соседи. Мать всегда отслеживала перемещение людей возле себя, словно старалась этим сохранить некое подобие контроля над неудавшейся жизнью. Их было двое - женщина, высокая и статная с довольно пышными и одновременно бесконечно изящными формами - смотрел на мир так, словно спала с открытыми глазами. И маленькая девочка, одетая так, что пройди в таком наряде в толпе - все оглянулись бы, никто не устоял.
  -Я не доверяю женщинам, которые одевают своих детей ЗНАЧИТЕЛЬНО дороже, чем одеваются сами. - Сказала мать в тот день. Кас посмотрел на девочку. Она походила на куклу - одетая для какой-то особенной роли. Девочка явно была не от мира сего, женщина - слишком странно смотрела на все, чтобы быть в своем уме. Кастор согласился тут с мамой - это не простые мать и дочь.
  К тому же девочку эту он где-то уже видел. Тем летом, она сидела на пляже? Кастор обычно не запоминал лица вообще, а девочек - тем более, наверное, странное свойство для одиннадцатилетнего паренька, и все же - её он помнил. Кас был далеко не в лучшем настроении и в тот день сломал замок из песка, который она строила на берегу моря.
  Это было прошлым летом.
  Пока два грузчика сновали с чемоданами и тяжелыми вещами из дерева - "дорогими до бессмысленности", по словам матери - девочка стояла под сенью огромного дуба, женщина с ней - возможно мать или старшая сестра - обнимала её за плечи сзади. Они стояли так неподвижно, женщина углубилась куда-то внутрь себя, а девочка совсем не желала вырываться, Касу казалось - им очень хорошо там одним, вдвоем, в тени. Стало даже слегка завидно.
  Следующий день начался отлично. В полдень мать позвонила Касу и попросила быстро явиться домой. Испугавшись, что с ней что-то случилось, тот принесся со скоростью ветра. Оказалось, они встречали гостей. Два потных мужика и еще одна дама, у которой из рукава выглядывала красная татуировка в форме сердца, обмотанного колючей проволокой. При виде её губ и разреза Кас вспомнил все промотанные порноролики - та же тошнота, вид сбоку.
  Мать сказала всем с улыбкой, что это её сын. Потом отвела одиннадцатилетнего Каса в угол соседней комнаты и, закрыв тому рот рукой стала шептать на ухо, как и что он должен делать за столом. Ведь это её прямое начальство пожаловало с работы, нельзя опозориться. Когда все расселись и принялись болтать, Кас, расковыряв вилкой свою порцию, не выдержал, встал из-за стола и вышел. Мать проводила его таким взглядом, каким солдаты бравшие Рейхстаг смотрели бы на труп Гитлера, поведись им его увидеть.
  Под тем деревом на скамейке читала Лиза. Рядом было разложено столько вещей, словно она сюда перебралась жить - от маленького нетбука в красивом деревянном корпусе, до бутылки легкого вина и всевозможных сладостей. Кас огляделся - он искал глазами мать Лизы, для которой предназначалась эта бутылка.
  -Она не мама - она тетя. - произнесла внезапно девочка.
  -Ты читаешь мысли?
  -Нет. - Серьезно ответила она. - А надо?
  В тот день Кастор впервые побывал в её доме - он был выше по улице. Вообще это была странная улица, она напоминала горку - не так-то просто было подняться на велосипеде по ней, особенно если кого-то везешь, там, где кончалась крыша одного дома - в паре метров по соседству рос из земли фундамент другого.
  ***
  Все началось на втором уроке. До этого Лиза сидела как влитая, смотря прямо перед собой - глаз не было видно, скрывала челка, но непонятно что она там внутри себя видела.
  И вдруг...
  -Кхи... - послышалось в классе. - Кхи-кхи... ха-ха-ха! - Учительница смолкла, девочки стали переглядываться. Сонные от алгебры мальчики сначала не обращали на все это никакого внимания, но то, что случилось потом, заставило проснуться и их.
  Лиза, откинувшись слишком далеко назад на стуле, грохнулась на пол, но вставать и не пыталась. Она смеялась. Она дико хохотала, схватившись за живот. Виден был только рот - глаза по-прежнему скрывала низкая челка темных волос. В эти мгновения жизнь била из неё ключом уходя в класс, где превращалась в критические взгляды и возвращалась обратно к Лизе.
  -Едет крыша, не спеша, тихо шифером шурша... - Прокомментировала её припадок одна из девчонок.
  -Крыша едет не спеша, утеплителем шурша... - Вторила ей вторая. Через секунду все девочки класса, имен которых в большинстве своем Касу было лень помнить, наперебой решали, чем шуршит крыша у Лизы. А Лиза била ножками, лежа на полу. Учительница смотрела минут пять на этом, потом, не выдержав, сделала Лизе замечание.
  -Отпусти меня Чудо Трава. - Хихикнул Кэш с соседней парты.
  -Школа очень интересное явление. - Сказала Лиза Кастору по дороге домой. - Я не думала, что об этом думают во время посещения её. Так странно...
  -Ты раньше никогда не посещала школу?
  -Нет. - Коротко бросила Лиза и умчалась вниз по их улице.
  "Сейчас сломает себе шею", решил Кас. Но Лиза шею не сломала.
  ***
  В саду из голосов жужжащих пчел она просто стояла и наблюдала в тот раз.
  -Я убью тебя сука!
  Кастор кричал, просто кричал даже не пытаясь сопротивляться или закрываться от ударов. Повторял одно и то же, как только мог перевести воздух, разрывался его крик, и силы в нем не убавлялось:
  -Я убью тебя! Я убью тебя, как отец, я убью тебя!
  Мать просто взбесилась, с каким-то почти животным визгом, сквозь который проглядывала болезненное удовольствие от того что она наконец сорвалась она продолжала бить сына ногами куда попало. У неё тоже прибавлялось сил каждый раз, как она слышала о своем бывшем муже.
  Сил, чтобы снова и снова пытаться заткнуть этот кричащий так сильно рот. Заткнуть чем угодно, наверное, попади ей в руки в этот момент что-то тяжелое она не думая пустила бы его в ход, пусть потом и названивала в скорую, объясняя все соседскими хулиганами или несчастным случаем.
  -Я убью тебя, я ненавижу тебя!
  Удар ногой по лицу, сминая почти еще детский нос, отправляет его на пол. Но он вскакивает снова, все лицо залито кровью, но она действует на мать как на быка. Он просто стоит перед ней и кричит, даже не поднимая рук, и ей это нравится в этот момент и ему. Под конец он, наверное, смеялся бы, если смог. В чем-то тогда стало легче. В чем-то. Просто он не хотел больше сдерживаться, а тогда сдержался, и стало легче, правда.
  ***
  -Слушай Грациола, эта вода слишком холодная.
  Лиза пробовала ножкой воду в ванной. Они обе были раздеты - и девочка и ее странная "тетя". Лиза обернулась с улыбкой, словно знала куда смотреть - Кастора оторвало от двери и вынесло на балкон. Прежде, чем он успел отдышаться - до него донесся звонкий смех Лизы. Отсюда было слышно, как они плескаются, вдвоем в одной ванне. В дверь, которую Кас подпирал спиной, постучали. Вздрогнув от неожиданности, мальчик отскочил на метр. Дверь открылась. Грациола стояла перед ним абсолютно голая и смотрела прямо в глаза - а он рассматривал её тело, чувствуя необычную дрожь - сейчас он точно не мог предсказать, что случится через мгновение. По округлой и очень красивой груди ползли вниз капельки воды, ямочка на соске слегка переминалась, словно хотела, чтобы он дотронулся, от женщины поднимался пар.
  -Лиза хочет вас видеть. - Сказала тихо и бесстрастно Грациола, после чего ушла в кухню. Кастор мог переждать тут. В общем-то, да - прямо тут на балконе. Просто подождать пока Лиза расхочет его видеть. Вообще-то ничего другого ему и не оставалось - его собственный дом был заперт на ключ, соседей он не знал, можно было еще спуститься вниз с двадцатого этажа и как есть - почти без одежды чапать до Пола. Но там Клэр.
  Кастор, аккуратно ступая босыми ногами, прокрался мимо ванной, стараясь, чтобы его не услышали на кухне, где позвякивала посудой Грациола и её противоестественно-спокойная нагота.
  Докравшись до двери, он почувствовал на себе критический взгляд и, обернувшись - увидел Лизу.
  -Идем. - Поманила девочка его рукой. И скрылась в ванной. С бьющимся сердцем Кастор приоткрыл дверь, ожидая увидеть обнаженную Лизу. Но увидел лишь её лицо - Лиза забралась в ванную.
  -Иди ко мне. Вода - кипяток, как ты любишь.
  -Откуда ты знаешь, что я люблю кипяток?
  -Знаю. - Лиза улыбнулась, почти не открывая губ, прошептала. - И-ди ко м-не...
  ***
  Закончив зашивать раны на лице брата тонкими стежками, Клэр перекусила нитку. Разгладив пластырь и облизав пальцы, принялась зализывать мелкие ссадинки.
  -Щекотно блин! - Забился, искрясь весельем Поллукс, - сестренка, щекотно же!
  -Тихо сиди! - Приказала сестра и, высунув язык, продолжала вылизывать перекошенное от хохота лицо Пола. - Пол. - Сказала Клэр, сведя брови. - Кто тебя так? Мальчишки?
  -Ну, уж не девчонки же, они у нас в классе - не то, что ты!
  -Покажешь мне на них пальцем, ладно?
  -Чтобы ты их убила?
  -Я не сильно покалечу. Пол, а этот мальчик...
  -Кас, его зовут Кас.
  -Кас. Он тебя спас? - Наклонив голову, сестра ждала ответа.
  -В своем роде - да. - Пожал плечами Пол, и сестра ткнула его в щеку иголкой. - А-ай!
  -Не ври. Я же вижу, когда ты врешь. Это ты с ним подрался? Он тебе нравится?
  -Мне девочки нравятся, яойщица долбанная! - Как можно милее и дружелюбнее улыбнувшись, ответил Поллукс, глядя честными глазами в лицо сестре.
  -Какие девочки тебе нравятся, в классе есть кто-то на примете?
  -Чтобы ты её убила?
  -Я не больно калечу.
  -Я знаю. - Пол потрогал пальцами подбородок и губы сестры. - Клэр, скажи, не будь наше общество так зациклено на моральных устоях и не порицай так безнравственность - ты бы у него отсосала в благодарность за мое спасение?
  Клэр скинула мальчика на пол со стула. Молча, не издавая ни звука, она топтала его ногами, а он вскрикивал и смеялся. Под конец удары стали идти такие, что смех его лился сквозь слезы и стоны. Схватив за воротник, сестра потащила по полу Пола в соседнюю комнату - свою спальню.
  Закрыла дверь. Пол хохотал как ненормальный, переворачиваясь и трясь об ковер как кот после валерьянки.
  -Плохой мальчик. Какой же у меня плохой братец... - Шептала Клэр капая слюней в ящик стола, в котором рылись её быстрые тонкие нервные пальчики в поисках чего-то очень важного. Не найдя она повернулась к Полу и крикнула рассерженно:
  -Братец, где мой страпон!!?
  ***
  Грациола содержала дом в абсолютной чистоте. На секунду Кастору даже показалось - она круглосуточно только и делает, что прихорашивает их жилище. Дома у Каса не то, чтобы был беспорядок - сам он у себя в комнате убирался, но мать редко начинала генеральную уборку и зачастую Кас сам мыл полы, возвратившись из школы.
  Грациола никогда не улыбалась, в её глазах мелькали оттенки различных чувств, но мимикой это не сопровождалось. Она абсолютно не стеснялась Каса, в их доме женщина чувствовала себя абсолютно свободно, и постепенно Кастор сам перестал их стесняться, их жизни. Это было непривычно. Новое чувство, которого он раньше никогда не испытывал. Не то, чтобы Касу так нравилось наблюдать - было что-то еще, Грациола успокаивала мальчика. Касу нравилось слушать, как еле слышно ступая, перемещается хозяйка по дому - полы, укрытые толстыми коврами, глушили любой звук и зачастую Кас сначала чувствовал запах её тела - а потом мимо проносилась Грациола. Грациола не использовала духи, вообще - еще одна странность, так Кастор заполнил её запах и чувствовал к нему привязанность. Ощущать себя псом было не так уж и плохо - они честнее людей, Кас это интуитивно понимал, поэтому шел на запах. Еще он помнил её тело в мельчайших подробностях, Грациолла совершенно не стыдилась Кастора, она могла раздеться перед ним, направляясь в ванную или одеваться, из неё выходя. Утром, когда Кас забегал за Лизой её странная "опекунша" (как её предпочитал про себя именовать Кас, ведь слово тетя тут было совершенно неуместно) была еще раздета со сна. Они спали с Лизой в одной кровати - широкой, как отцовская, что продали после его смерти. Лиза еще потягивалась в ней, рассматривая лучи солнца, бившие в окно сквозь шторы, а Грациола уже готовила на кухне - прямо так, голышом со сна. За несколько месяцев Кас настолько привык к подобному укладу жизни, что пересилив себя, перестал избегать общества Лизиной "семьи". Пока он ждал её, обычно в кухне - Лизу расчесывали у зеркала тонкие руки Грациолы, одевали и собирали в школу все её вещи. Кас подозревал, что Лиза никогда и не думала делать домашку - за неё её выполняла усердная опекунша.
  -Твоя... тетя - так похожа на куклу, ухаживающую за тобой. - Однажды у него это сорвалось с языка. Они шли с Лизой в школу.
  -Нравится тебе? - Лиза остановилась и из-под челки посмотрела на Кастора. - Она тебя влечет?
  Идти на попятной было поздно, непроизвольно покрасневший и раздосадованный Кас просто сжал зубы и решил смолчать. Лиза еще какое-то время его разглядывала, а потом снова вернулась к своему обычному пространному лицезрению всего вокруг, медленно крутя педали, они начали спускаться с холма. Кастор дивился её заинтересованности в ободранных газетах на стене дома, катящемся постоянно на ветру мусоре и прочих вещах, которые отравляют этот и без того скучный мир. Словно бы она смотрит диковинный фильм и все в нем интересно ей, словно она знает наперед - что-то случится, ведь иначе режиссер - козел и обманщик! Словно бы она живет в каком-то ином мире, где все совершенно иначе, причем - гораздо серее и скучнее, а тот мир, в котором они вдвоем на великах едут в школу - просто настоящий бестселлер, который девочка Лиза ни за что не может пропустить!
  Лиза спала на занятиях, уткнувшись лицом в парту. Это было нормально. А вот то, что она пропускала финал борьбы умов в условиях тотального программирования их специально подготовленными агентами ЗОГ - то есть обычных школьных занятий - это было не так уж и нормально. Кастор часто видел Грациолу, сидевшую на скамейке у дерева. Она, молча, ждала Лизу. Которая опять уснула на парте и когда все ушли - осталась украшением класса. Кастору приходилось возвращаться, подниматься по лестнице, зачастую даже искать ключ - девочки часто закрывали Лизу в надежде, что она проведет так в классе ночь, а на следующий день им будет о чем поболтать.
  Однажды Кастор увидел её глаза совсем другими - такими домашними, что захотелось обнять. На столе образовалась лужица, тонкая ниточка слюни от тонких губ свисала вниз, добрые спокойные глаза и маленький нос, в этот раз челка не мешала видеть её глаза.
  -Что? - Она смотрел на мальчика, а Кас - на неё.
  -Что-то не так?
  -Школа закрывается.
  -Ясно. - Скосила глаза на плавящее высотки солнце в окне Лиза. Посмотрела одним глазом - второй уже скрывали упавшие на лицо волосы. - Уже поздно. Идем?
  -Лиза. У тебя... - Кастор как можно выразительнее показал, что у той на подбородке.
  Той ночью Кастор видел сон. Они танцевали вдвоем с Лизой в странном, непонятном городе, словно отстроенном заново из его детских игрушек, фантазий и снов. После пробуждения Кас помнил все краски этого сна - ярки, даже через несколько дней они не поблекли.
  Грациола продолжала ждать Лизу. Она не пыталась её идти искать, а просто ждала, спокойно и терпеливо, но Кастору казалось - она грустит, ей хочется как можно скорее увидеть Лизу. Может просто она - стесняется? Кастор не мог понять отношений, что их связывали. Всего раз за месяц он видел Грациолу, читающую книгу на той скамейке, обычно она просто смотрела по сторонам - на кусты и деревья, будто бы пытаясь поймать глазами сам невидимый ветер.
  Почему-то Касу было её слегка жаль, не той жалостью, которая заставляет прекратить читать книгу или смотреть фильм. Не той, которая заставляет скорее отводить глаза и уходить, а той - от которой очень хочется обнять и никогда не отпускать.
  Кастор уже почти смирился с тем, что Грациолла - не тетя, а скорее старшая сестра Лизы. Такая связь может быть со старшей сестрой, но не с существом, которое обозначают далеким и таким отрешенным словом "тетя". У Кастора была тетя, которую он видел два раза в жизни - первый раз совсем малышом, второй - на похоронах отца, и которая вряд ли помнила о его существовании. Вот это - была аутентичная тетя, по представлениям Каса.
  ***
  Беда как всегда подкралась незаметно. Группа ребят на год старше забила стрелку - эка невидаль. Но Кэш твердо заявил, что они настроены серьезно - пойдут до конца и, недолго думая Кас составил план - простой, как его подростковая безнадега. Это было в старом карьере, там была стройка, временно прервавшаяся на несколько лет из-за банкротства подрядчика. Туда они позвали тех ребят - и те пришли, с палками, битами, кастетами и даже ножами - последними скорее для устрашения или экстренного отступления, нежели откровенной поножовщины.
  Кас обучил всех вращаться.
  -Нахер это надо?! - Вопил Кэш, но вращаться учился. Один простой прием - уход от прямой атаки и толчок в пах. С вращением, чтобы пропустить противника мимо себя.
  Когда стало темнеть - "конкуренты" пришли. Кас сказал им все, что он о них думает - устало, даже с матюками. В тот день все его мысли были о матери, оставшихся годах до долгожданной свободы, Лизе и странно пахнувшей Грациоле. Он даже пропустил начало атаки - потрясая оружием, ребята из восьмого класса бросились на его "банду". Собственно - только бестолочь Джим все сделал не так и улетел вместе с нападавшими. Там было высоко - три этажа, дыра, прикрытая грязным брезентом и раньше огороженная - ограждение сняли его ребята и встали на самом краю, всем видом показывая, что готовы вступить в драку и раззадоривая новичков. Те оказались именно что новичками - улетели как миленькие, не поняв до конца - что с ними произошло. И Джим с ними. Он умудрился приземлиться на грудь своего противника, тем и спасся. Кас не хотел никого убивать, но многое ему уже конкретно стало надоедать, поэтому вместо драки они получили чистую и абсолютную победу. Никто и не умер, но один из восьмиклассников сломал позвоночник.
  Кас приказал всем говорить, что они просто играли и, заигравшись - не заметили дыры. В результате родители потерпевших коллективно подали иск в суд на строителей, оставивших такую ловушку их детям.
  -Это глупо. - Сказал Пол. - Все делается не так. Так - ты увязнешь в бесконечной вендетте.
  Кас не ответил.
  -Кас - не нужно самому влезать в вендетту, пусть в неё влезают другие, страви их с кем-то из старшеклассников, это же просто. Хотя с римскими маневрами ты неплохо придумал.
  Кас не ответил.
  Раз у них есть такие клеевые победы - все хотели названия. Кас смотря на стол, так же спокойно сказал, что им не нужно название. Это привело Кэша в недоумение смешанное с яростью:
  -Как это ненужно, ты сдурел?
  Тогда Кас, не отрываясь от плана города, предложил тому самому выбрать название по душе. Это еще больше не понравилось Кэшу.
  -Черт возьми, парень, ты наш главарь или как?
  Кас оторвался от карты и слегка устало посмотрел на него.
  -Мы это мы. Они это они. - Сказал он, но помолчав с полминуты, добавил:
  -Будем Волками.
  Мать ждала его не с упреками, отнюдь. В этот раз все обернулось слегка иначе. Слегка - это значит как с отцом, когда он выпивал. Несмотря на то, что Кас не пил, не курил и повода говорить о своей загульной жизни, вроде не подавал - мать повод нашла. Все начала издалека - а именно, с самого недавнего, с драки. Она долго объясняла молчавшему Касу, как трудно ей живется и "отцу там хорошо, а они тут бедствуют". Кастор молчал, и мать, видя, что таким образом ничего не добьется от сына - стала крыть ему отступление со всех сторон, видать решила идти до полной победы. Кас хотел сказать ей - "какая полная победа, мама, мне еще с тобой четыре с лишним года жить?" Но Кас промолчал.
  -Та девочка. - Сказала мама, смотря на него с давлением в тысячу атмосфер, стремясь увидеть любую щель в его молчании, за которую можно уцепиться и перейти ко второй фазе - прямому наказанию для снятия с себя нервного напряжения после работы. Почему мать не переходит сразу к этой форме общения с ним, Кас недоумевал. Ведь он отчетливо понимал, что дома его просто тоже хотят избить, чтобы стало легче! Кас был не против, особенно если бы мама после этого хоть раз улыбнулась. Но почему-то молчал.
  -Ты к ней часто ходишь?
  "Ходишь" - значит, проводишь с ней время? Кас не знал, что на такое ответить, но понимал - если скажет хоть слово - мать взорвется. Наверное, стоило сказать какое-то слово, чтобы мама взорвалась, и он скорее пошел спать, но какое именно - не знал.
  -Твой папочка тоже ходил! Он мне по половине соседок рога понавставлял!!
  Кас не понимал как можно "вставлять" рога, но представив это, стал слегка краснеть. Хотелось смеяться. Но было нельзя - от смеха его мать могла сделать ужасную ошибку, какую именно - Кас не знал, но чувствовал, что смеяться нельзя. Он изо всех сил сдерживал в тот вечер свой смех.
  -Чего ты молчишь? Отвей, когда я с тобой разговариваю! Эта её тетя тебе ничего странного не делала?
  Кас посмотрел на мать и не сдержался.
  -Чего странного? - Хмуро спросил он и прикусил язык. Но мать поняв, что уже идет к верной победе стала запредельно ласковой и отзывчиво-чуткой, она потормошила Кастора за непослушные и нечесаные волосы, после чего встала перед ним на колени, сравнявшись почти в росте - мать у него была высокая, рослая очень и сильная к тому же женщина, жаль не особо волевая - была бы идеальной матерью.
  -Она тебя не трогала нигде?
  Кастор понял, что попал. Соврать он не мог - так, чтобы мать не почувствовала его ложь, ведь она вся обратилась в нюх, и рассказать как было дело - не могу никому. Не потому что это его смущало, за эти месяцы Кастор слегка изменился и не горел каждый раз при мысли об "этом", просто он не мог предать. Выдать.
  -Чего замолчал? - Мать тяжело поднялась с колен, став сразу строгой и злой. - Значит трогала?
  В этот момент Кастор понял, почему девочки скрывают от взрослых, если до них домогались или насиловали - чтобы на них так не смотрели. Как на грязь.
  -Я не грязный. - Заметил он, не понимая, что уже бормочет. Может, в его голову ударили воспоминания о драке, может что-то там просто щелкнуло, но он потерял в это момент весь контроль над собой. Кастор уже не хотел хитрить, он устал сражаться с матерью в самой бессмысленной битве его жизни. Все равно - тут нет, и не может быть победы. Все прочие битвы его жизни он ненавидел по той же причине.
  -Что значит не грязный? - В словах у матери был лед. - Ты сын своего отца, чего тебе стыдится, если кто-то узнает. Все соседки знали, одна я узнала после его кончины. Ублюдок!.. - Голос матери задрожал.
  -Не смей так говорить об отце. - Окончательно уставшим в этой жизни от всего голосом сказал Кас. Совсем без злости, волнения, обиды, гордости или гонора, без раздражения, без всего - он уже знал, что за этим последует и давно перестал бежать от этого.
  Мать могла больше не сдерживаться - сын встал на сторону отца в их вечном споре.
  Ударом каблука в пах, она отправила Кастора на пол.
  -Сволочь, сучий сын!!! - Визжала мать, ударяя без разбору - в этот раз она временами попадала даже в голову, куда обычно старалась не бить. Кастор закрылся руками, повернувшись боком и отправляя на небеса свои почти - чтобы только прикрыть пах - голову он закрыл обеими руками, каблук матери бил в кости, а они имеют свойство срастаться.
  ***
  Когда Кас очнулся, выплюнул все кислое, соленое и горькое, похрипел не своим избитым горлом и кое-как сел - матери рядом не было. Кастор привык к такому, что обычно мама сразу после побоев оттаскивала его в комнату и укладывала спать - наверное, совесть раскрывала в ней стремление спрятать его от случайных глаз. Сейчас же все было иначе. Вначале возник страх. За маму.
  "Эта дура ведь не сделала глупостей испугавшись того что совершила?"
  Взрослые. Они сначала делают гадость, а потом страдать тебя за неё еще заставят. Кастор ненавидел переживать за кого-то, даже за мать, ведь в глубине души он сознавался себе, что может это.
  Кас попытался подняться. И тут возник страх - он понял, куда мать побежала.
  Кас полз наверх, по лестнице. Наверное, если бы были прохожие в столь позднее время, а теперь уже была глубокая полночь - ему бы помогли подняться, но вряд ли позволили попасть туда, куда он собирался. Кастор дополз до крыльца и приоткрыл дверь - защелка была открыта, в доме, где жила Лиза на ночь дверь не закрывали - еще одно правило странного семейства. Внутри было темно, лишь в одной комнате слегка мерцал свет. Кастор, в эту ночь проползший через три двора и весь грязный, избитый уставший и разочарованный во всем, чем только можно - был вместе с тем напуган. Бредом, в который не хотел и верить.
  "Зря я здесь", решил он. Кастору не хотелось, чтобы Лиза и тем более Грациола видели его в таком состоянии. Они помогут, но все-таки это его личное дело, семейное. Просто он испытывал тот непонятный страх перемен, который окутывает тогда, когда кажется что все идет нормально.
  "Мамы тут не было, она не сумасшедшая же!"
  В то, что мать не сумасшедшая и по улицам голая (в отличие от Грациолы) не бегает, это Кас знал наверняка. Наоборот, мать старалась показать себя всегда с самой лучшей стороны, а отношения с сыном были её слабым местом, про которое никто не должен был ничего знать. В чем Кас не сомневался, ведь он сам помогал ей хранить секрет. Не нужно выносить сор из избы, так говорят.
  Кас хотел подняться и отряхнуться, но в животе вспыхнула острая боль. Казалось - там внутри какие-то существа очень проголодались и теперь его едят.
  -Вот черт! - Заскулил он как последняя девчонка и упал в самую неблаговидную позу. Кое как отдышавшись, больше не стремился вставать - достаточно просто красиво лежать, можно еще смотреть с грустным видом, будто приполз после боя с соседней школой, в одиночку - он против всей школы. Кастор улыбнулся и кое-как дотянул до спальни Лизы, откуда лился слабенький свет. На столе мерцал экран. Спиной к нему сидела девочка.
  -Лиза. - Позвал Кастор. Что-то еще хотел сказать, но все мысли куда-то разбежались. Это глупо, лежа на полу звать кого-то сидящего, обычно нормальные люди так не поступают. Кас понадеялся, что выросшая как и он - в слегка ненормальной семье - Лиза не обратит на его состояние сильно уж внимания.
  Лиза повернулась - одна голова. На мгновение Кас решил, что она сейчас отвалится и испугался до самой глубины души. Есть вещи, которых он еще не осознавал - и в этой комнате начинал потихоньку понимать. Испытывать. Страх, о существовании которого раньше не знал.
  -Лиза!!! - Закричал он, пытаясь к ней доползти. Лиза свалилась со стула, явно пытаясь встать. И тоже поползла к нему. Спокойная такая. Как обычно, все лицо в волосах, на которых много запекшейся крови. По экрану, стол яркому, что резал воспаленные глаза, носились какие-то странные существа. Кас догадался, что Лиза играла.
  -Лиза, что с тобой?! - Кричал он и плакал. Он знал, что с ней случилось, и ненавидел себя за этот вопрос. А она смотрела на него недоумевающими глазами - Кас не видел глаз, он их чувствовал - и молчала. В этом молчании было утешения больше, чем во всех словах на свете.
  "Со мной все нормально, а ты как?" - Говорило оно. "Я тут поиграть решила в то, что притащил Пол, а что с тобой случилось? Давай играть вместе."
  -Давай!!! - Кричал Кас. Откуда-то в нем разверзлась бездна. Из неё смотрело Лизино лицо. С ней все будет в порядке, даже если они вместе упадут в ад. Что бы не случилось она останется такой как прежде - и не умрет никогда. Лиза - девочка, с которой не может ничего случиться, потому что - что бы с ней не сделали, она будет обращать внимание только на самое хорошее - то, что ей самой интересно.
  Кастор дополз до неё и обнял. Мокрая. Лиза была мокрой, Кас не хотел её отпускать. Липкой, наверное, это кровь. Кастору было все равно. Главное что она тут и просто играет.
  -Больно?
  Он хотел спросить - не болит ли у неё где-то, не нужно ли отвести в больницу - он все сделает - что нужно, что?! Но получилось только одно слово. Кастор поперхнулся чем-то внутри, когда представил себе, как кричит это такой спокойной Лизе - словно предавая этим своим криком её покой, нарушая то, ради чего она жила.
  -Конечно. - Ответила Лиза. - Наверное, я не смогу завтра пойти с тобой в школу. Ты останешься на ночь? Давай поиграем!!
  -Лиза. - Давясь тем, что он хотел спросить, сказал Кас. - Это была моя мать?
  -Она сказала, что ведьма. Я не согласилась с ней - у меня другой класс.
  -Класс? - Кастор взял девочку за лицо и постарался заглянуть в едва поблескивавшие в темноте глаза.
  -Я - друид. Я абсолютно нейтральна. Я никогда не играла за ведьму, это скучно служить добру или злу! Кас, - голос Лизы стал извиняющимся, - кажется, твоя мать не одобряет компьютерные игры...
  "Моя мать не любит, когда над ней издеваются, тем более в лицо - вот и сорвалась", думал Кас, ощупывая аккуратно драгоценную Лизину головку, "Лиза слишком прямо всегда говорит свои мысли и слишком прямо воспринимает вопросы, я сам иногда думал, что она издевается, так не принято у людей..."
  Они были с ней всю ночь. Кастор уже через несколько минут смог подняться, а через полчаса - он купал Лизу, оттирая от неё запекшуюся кровь.
  Утром зазвонил телефон. Чудом уцелевший в его кармане - только треснул слегка корпус, видать попала мама в косую. Кас ответил на вызов.
  -Ты где друг. - Голос Кэша дрожал. - Тут такое дело. - Он долго не мог найти слова, Кастор чувствовал. - Я из больницы, до тебя не мог дозвониться...
  -Что с тобой? - Спросил слишком уставший для всей этой шумной кампании Кас.
  -Тут такое дело. - Снова начал своей Кэш. - Не со мной в общем, а с нами. Замесили нас короче. Только ты не горячись - их было много и все выше нас, видать те родителям ничего не сказали, а всех друзей обзвонили.
  -Ясно. - Сказал Кастор и повесил трубку. Когда он наклонил телефон - экран его погас. Начав трясти его - Кас добился того, что экран загорелся снова, показывая застывшую Матрицу.
  -Всю ночь пытался?
  Грациола вернулась под самое утро. Она вошла и не заперла дверь за собой - лишь прикрыла до щелчка. Она была одета вызывающе красиво, и Кас хотел что-то сказать - скорее всего, что-то резкое, может даже обвинительное, но встретившись с этим безмятежными глазами - ничего не смог пробормотать.
  -Грациола летала в Сидней. - Заметила из кресла Лиза. В кресле она обложилась чипсами и прочими вкусняшками и теперь наяривала с ноутбука во второй Линейдж. Грациолла лишь мельком взглянула на следы побоев на теле девочки, сразу уйдя в кухню. Вскоре оттуда разлился такой аромат, что у Каса выступили и слюнки и даже слезы от предвкушения.
  ***
  -Лиза, а чем ты увлекаешься? - Задав этот вопрос, Кас слегка пожалел. Наверное - лучше поздно, чем никогда.
  -Люблю наблюдать за людьми. - Ответила Лиза, не раздумывая. - Но это так скучно!
  "Еще бы", решил Кас, "скучнее я ничего придумать не смог бы и за миллиард!"
  -Мало? - Лиза сунула палец в рот, разглядывая облака. - Вот незадача, так много вещей интересных - а я занимаюсь самой беспонтовой. Я подумываю над тем, чтобы придумать новое хобби.
  -Это как масло масленое?
  -Нет. - Серьезно ответила Лиза. - Я начну дарить людям силу. И посмотрю, что будет. Я думаю, тогда за людьми станет интересней наблюдать.
  Оторвавшись от облаков, Лиза стала смотреть на дорогу, по которой они катили на великах в ту самую секунду, как Кас осознал, что она еще не оправившаяся девочка едет без рук и с поднятой вверх головой - а прямо перед ней длинная вереница припаркованных машин.
  "Лучше бы я не спрашивал", поник головой Кас. "Да кому ты можешь силу дать, ты самой себе помочь не можешь..."
  Она повернулась и, скосив глаза - голова видимо плохо двигалась - посмотрела на него. Странно, как всегда странно и молча. Наверное, эти странные взгляды и привязали его к ней. Всю дорогу до дома он думал о том, что ребята, "его люди" как их любил называть Кэш в больнице и хорошо, если живы, и не покалечены, а он тут мается с какой-то девчонкой.
  В этот день Лиза возвращалась домой одна. Кас решил, что если он будет держаться какое-то время от неё подальше - то подальше от неё будет держаться и его мать. На следующий день её вызвался проводить Поллукс.
  -Это твой дом? - Спросила Пола Лиза, разглядывая двухэтажный особняк.
  -Да, мой. Мы живем тут с сестрой.
  -Сестра? - Лиза обернулась. Потом снова взглянула внимательно на дом. - Пол, вы очень близки с сестрой?
  -С чего ты решила?! - Изумился мальчик.
  Лиза сунула палец мальчику в рот с такой скоростью, что едва не выбила ему передние зубы - Пол вовремя открыл рот. Так же молниеносно выхватив его, пока сообразительный мальчик не догадался укусить за палец, Лиза сунула его себе в рот.
  - Сладко... Я чувствую вашу связь. Как будто - убей кого-то из вас - другой не сможет прожить и дня.
  ***
  Они много чего наговорили, а он мало что услышал. Сказали, что даже когда они выпишутся из больницы, спокойной жизни в городе у них не будет. Лучше сразу паковать чемоданы. Кас только рассмеялся.
  -Мы переезжаем. - Сказала мать.
  Кастор больше не смеялся.
  -А дом?
  -Что дом? Это твой дом? Это просто дом. Продадим. Мой начальник - хороший человек, поживем какое-то время у него. Потом я что-нибудь придумаю.
  Мать улыбнулась так, что Кас понял - то, что он услышал, есть результат её годовалых раздумий. То есть все она уже придумала, вот только говорить не хочет или боится. И Кастор даже знал, почему боится и почему именно сейчас - собственно она это озвучила только что.
  Кас пошел к себе наверх, и подумал было запереться - в первый раз, как повесил изнутри замок, но оказалось, что замок именно сегодня аккуратно спилили - срез был неровный, словно кто-то уставал, отходил, возвращался и принимался пилить заново.
  -Это уже паранойя. - Подумал вслух Кас. - Кому расскажи - никто не поверит. А не легче ли было отвинтить шурупы? Или она просто не знала, куда деть энергию?
  Когда Кас оторвался от изучения следов начавшейся паранойи - перед ним стояла мать. Разве что звука Мистера Песочника из третьего Фоллаута не было. Кастор смотрел на её руки, не увидел ножа и отчасти успокоился. Разговор все равно предстоял тяжелый. Мысленно он уже предлагал матери купить грушу на собранные от подработок карманные деньги. Чувствовал, как рот сминает гадкая ухмылка и знал - сейчас грушей станет он сам, в который раз. Его это не столь беспокоило как тот факт, что замка у Лизы по-прежнему на двери не было, несмотря на все уговоры мальчика, замок поставить Лиза почему-то не соглашалась и твердила что дверь на то и дверь - чтобы в неё входить.
  "А вдруг кто-то захочет ко мне ночью войти, кого я не знаю, но кому нужно?"
  Кас думал поначалу, что замок просто не закрывают, но после исследования двери дома, в котором жила Лиза, Кас понял - его на двери никогда и не было. Мальчик не был уверен, что где-то еще в штатах есть второй такой дом - без замка на двери вообще. Понимая, что не время думать о замках - ведь перед ним стоит мать с грозой в глазах и хочет; чего-то от него хочет - ведь молчит, а он не знает, что ответить, что сказать и ждет, ждет, когда нанесут первый удар - он все же думал именно о двери в тихий дом, куда переселилась Лиза. Кас Кастор поднял кверху голову и захохотал так, что услышали, небось, соседи.
  В тот раз он увидел Лизу в зеркале - через проход, который загородила мать. Лизу, но не Лизу. Там была другая Лиза в теле девочки, которую он знал. Когда обернулся - она стояла прямо перед ним. Что-то пошло не так. Все случилось по-другому. Сначала был крик - Лиза вопила. Потом он ушел под воду. Когда смог выбраться из водоворота и открыл слипшиеся глаза - она больше не кричала, её вопль сорвался в какой-то визг, который вместо того чтобы постепенно утихнуть словно по цепной реакции усилился превратившись в шторм, а потом наступила глухота, он отчетливо это понял. В голове, словно что-то взорвалось, стало ощутимо мокро в ушах. "Все", подумалось Касу. И, несмотря на эту глухоту, он продолжал слышать "это", оно словно гигантский бур вгрызалось в комнату, меняя предметы. Именно меняя, а, не разрушая, что с ними происходило, он сказать не мог, но чувствовал что что-то странное. Воздух дрожал водоворотом от лица Лизы.
  ***
  -Мама... - прошептали беззвучно губы Кастора. - Не надо...
  Лиза стояла над ними и смотрела сверху вниз, напряженным как струна взглядом.
  -В тебе нет ненависти к ней, ведь так?
  Кас не ответил. Тогда Лиза сунула себе палец в рот и дотронулась им до губы Кастора. Наклонившись, будто бы что-то поняв внутри себя - поцеловала краешек губ мальчика.
  -Кас. - Сказала она. - Ты берешь и кидаешь.
  В этот раз Кас услышал, но повернувшись к ней - не увидел Лизы. Он был посреди поля. В голове - покой, в руках - мяч.
  -Кидаешь. - Сказала Лиза. Она стояла на верхушке сосны. В зубах - свисток. - Бросок!!
  Кас бросил.
  -Это не тот бросок. Ты бросаешь не мяч, а кусочек себя. Кас! - Рука Лизы взвилась в воздух и обрушилась вниз. - Твой первый - бросок!!
  Впервые Кастор почувствовал так сильно - чего хочет от него Лиза. Словно на мгновение они стали одним существом. "Наверное, это и есть любовь", подумал он, "понимать то, чего никто и никогда не объяснит словами"...
  Сжав внутри себя свое желание, двумя руками, словно лепил снежок - мячик из раскаленного света - Кастор сделал замах и со всей силы, не веря в неудачу, запулил его за горизонт.
  Когда Кастор открыл глаза - он лежал на матери. Вокруг было светло - медленно остывала оплавленная проводка. В ту ночь он далеко забросил мячик из кусочка своей души - так далеко, что сжег половину электроники в городе. Наверное - туда, куда нужно.
  Ран, оставленных криков Лизы на матери уже не было.
  ***
  -Я знаю, куда ты хочешь дойти. - Лиза притянула к себе очарованной в эту минуту Кастора.
  -Лиза. - Выдохнул он, когда губы девочки коснулись его рта.
  -Хочешь, - сказала Лиза, держа в руках лицо Каса, - я дам тебе силу? Я научу тебя отличать правду ото лжи и понимать людей, постепенно твоя сила будет расти и в конце - ты станешь сильнее их всех вместе взятых. Ты сможешь попасть туда, куда хочешь. Но с одним условием... Кастор, когда ты попадешь в самые сокровенные свои мечты - ты сделаешь для меня одну вещь, которой пока знать не должен.
  Накрыв рот мальчика своим, Лиза утянула его на дно ванной. Она отличалась слегка в это миг от прежней - тихой и задумчивой Лизы. Не та, что атаковала мать, не та, что снесла этот дом. Но уже и не та соня, что оставалась посапывать, пуская слюнки на парте, когда все уже уходили домой. Он называл её "Лиза полтора" внутри себя. То есть уже не первая, но и еще не вторая. Самая лучшая из Лиз. В тот миг уже не было ничего невозможного.
  ***
  -Мы уезжаем. Это последний день...
  Кастор изменился. Поллукс повернулся к нему всем корпусом и забыл про то, что его клан штурмует цитадель - а он лучший ПКшник клана. Вещь непростительная в мире Адена.
  -В другой город?
  -Наверное. Пол... - Кастор ощупывал стену. - За этой стеной есть что-то важное?
  Поллукс вздрогнул. Кастор провел рукой по картине и нащупал глаз рыбы.
  Стена подалась от него и стала раздвигаться. Там было темное, но Кастор сразу наше как включить свет.
  -Нравится. Это все причуды моей сестры. - Поллукс выглядел слегка подавленным.
  Помещение напоминала спортзал, полный диковинных тренажеров.
  ***
  Лиза взяла сумку, но Пол преградил ей дорогу. Покачав пальцем перед лицом девочки, он вернулся к двери и крепко заблокировал её зонтом.
  -Я всегда от тебя ожидал чего-то подобного. - Пол казалось, размышлял. Обернувшись, посмотрел на Лизу, которая стояла, совсем не напрягшись. Мальчик ухмыльнувшись, посмотрел с затаенной грустью в эти тихие глаза. - Лиза, когда ты появилась - я понял, что в тебе что-то не так. Намного сильнее не так, чем в других людях. Лиза - я восхищен, ты само воплощение зла!
  -Зла?
  -Ты слишком добрая, чтобы жить. Наверное, слишком отстраненная и слишком чужая. Из-за таких людей как ты все в этом мире катится под откос. Так я думал - поначалу.
  -Я - не такая?
  -Не та, которую я ожидал? Что ты! Я видел в тебе просто помеху.
  -Помеху Кастору или тебе? Или...
  -Кас конечно не дурак, но и дурак не малый. - Не дал ей договорить Пол.
  -А теперь?
  -Увидел инструмент.
  -Это прекрасно. - Сказала Лиза, слегка улыбаясь кончиками губ. - Ты честный. Не люблю лжецов. Ведь понимая лжецов, я все больше отдаляюсь от тех, кто ими считать себя не хочет.
  -Лиза! - Воскликнул Поллукс, приподнимая её подбородок двумя пальцами так, как подбородок своей сестры. Так же, как она когда-то взяла его подбородок - однажды давно - и посмотрела тогда в глаза. - В тебе есть то, что мне нужно. Именно сейчас.
  -Во мне? - Лиза дотронулась до живота. Пол уперся в её плечи и уложил на парту. Раздвинув ногами узкие бедра девочки, Поллукс прижался к её животу. Он искал что-то в этих глаза и не находил. Там была маленькая девочка, что спала на парте, о чем-то мечтая. Потом она ушла.
  -Пол. - Сказала незнакомая Лиза. - Я знаю, чего ты хочешь, чего добиваешься. Я могу дать тебе силу - ты это получишь. Но взамен ты сделаешь кое-что для меня, в тот самый момент как исполнятся все твои мечты.
  ***
  Так за неделю до начала летних каникул Кастор и Поллукс купили старый уцененный звездолет.
  
  
  Яблоко с червями. Кэроллайн.
  "Настоящие Каштаны мечтают о смелых руках!"
  -Нет, - Кэролл перевернула каштан и, подбросив пару раз, на пробу погрузила в него свои режущиеся зубы, - душа не сразу заводится в теле. Ты думаешь как - сразу после зачатия; у мамы в животике, когда ножками стучишь; при родах запихивают? Она постепенно, постепенно - а тело растягивается, ну ты поняла?
  У неё всегда была странная манера говорить, про хорошее - с непонятным злом, про плохое с такой добротой!
  -Они, - она дула на каштан со следами зубов, перебрасывая его в руках - впихивают душу постепенно, на протяжении целой жизни, возможно - всей, иногда и её не хватает. - Кэролл повернулась ко мне и губами произнесла. - Не хватает жизни... или души... - Губы сложились в оскал задорной улыбки.
  Её оскал постепенно менялся.
  -Наш учитель химии, Ирвин Уэлш. Преподает теорию веществ и все, что с ней связано. - Кэролл крутила на пальце расплавленный её слюней ластик.
  Листая тетрадь в клеточку бритый наголо мужик, слюнявил палец и двигался так, словно перед ним была миниатюрная химическая лаборатория, а рукав уже закатан. Внезапно оторвавшись, наугад ткнул пальцем в класс и спросил:
  -Ну, как называется самый главный расширитель сознания?
  Поднялась маленькая ручка с задних рядов, учитель кивнул, и вслед за ручкой встала её обладательница. Поправив крохотные очки, ответила:
  -Несущий Свет, наверное...
  -Не наверное, а очень даже отлично! - Вскричал наш новый учитель и, сорвав с глаз очки без стекол, закричал, расставив руки на полкомнаты:
  -Он, порождая миры, открывает нам все горизонты! Отныне вы в его владениях!
  -Это радует, уткнувшись в парту, прошептала Кэролл.
  Следующий вопрос был - какие вы знаете способы попасть в рай. Собственно способов была предложена та еще куча и еще столько же. Но учитель, улыбнувшись уголками рта, твердо заявил, что попасть в рай, можно имея миллион долларов и немножечко терпения.
  -Но ведь это неправда! - Взмолилась тонкая худая девчонка с передней парты, её очки были погнуты много раз и снова выпрямлены, поэтому теперь выглядели самоделкой.
  Она до сих пор не верила, что находится в аду.
  -Нет, это правда и не правда - строго по порядку. Ты берешь десять тысяч и идешь к первому попавшемуся человеку знакомиться, узнаешь о его проблемах и решаешь, если можешь при помощи этих денег. Что дальше - понятно? Они все голосуют за тебя, вуаля баблосы умастили дорожку в рай! И как вам после этого Система по имени Бог Христан?
  -Не слушай его, - шепнула Кэролл, - тут так ску-учно...
  Ад для школьника. Боже...
  На парте передо мной сидел Ирвин и, покачивая ногами, смотрел в багровое грустно-меланхоличное окно.
  -Скучно да? Да что ты мелочь знаешь о скуке? - Он повернулся к Кэролл, смотря на неё поверх медленно плавящихся очков.
  -Когда тебя сюда бросили после твоего Суда, они решили, какой тебе быть, решили за тебя. Это место - мусорка. Когда им захочется чего-то "низкого", они возьмут тебя двумя пальцами, вынув из окружение используют! По-назначению, по твоему текущему назначению. Если захотят чего-то "возвышенного" - обратят свои очи в сторону рая, туда, где чисто так! Это место изменит тебя само рано или поздно, и ты ничего не сможешь поделать, ты одна и у тебя теперь нет тела, ты зависима от твоих носителей. Ты пинаешь в ярости этот бак, он сдвигается только в твоем воображении, ведь это все, что у тебя есть, да и оно - не твое, ты по кусочкам в разных людях теперь; но когда-нибудь человек тоже захочет пнуть этот бак, ты думаешь почему? Одержимость! - Расправил руки. - Одержимость тобой! Вот твой путь! Сдавайся, оставь надежду и сгинь и возродись когда-нибудь опять, сдай все свои воспоминания, предай их и стань ничем и кто-нибудь и когда-нибудь родится вновь, чтобы получить кусочки тебя! А может их разметает между целой нацией! Дух времени или настроение мгновения - цена твоей жизни! - Палец уперся в висок мне и оттянулся курок. - Или борись, каждый раз снова и опять доказывай свое право и силу свою, иди путем демона и тони в этой выдуманной ими когда-то трясине по имени Ад! - Курок сдвинулся с места и замер.
  -Смелость Зло?
  -Да что угодно Зло, если настроение не то. Век такой девочки, век вам, да и мне выдался такой.
  -Вот смотри, у тебя не было миллиона и ты тут, а те, у кого был... - На крыше сидели три фигуры, с кубинскими сигарами в пухлых мясных губах, одна из фигур чихнула и расправила огромные серые крылья, закрывая теплое тельце от холодных ноябрьских ветров. - Бог един, но у него есть светлая и темная сторона, как и у любой планеты. И сейчас вы на темной его стороне живете.
  -Бог - Солнце! - Заметила кандидат на отчисление и учитель, вскочив перед ней на парту, заорал, демонстрируя ослепительную улыбку и навязчиво харизматические жесты руками:
  -Люди еще не доросли до солнца. Бог - люди, а люди вопреки заветам любят судить; и еще хотят во всем даже не определенности - предопределенности, саспенс их пугает! Как пугал и всех четвероногих предков. Вот почему он такой, это лишь кривое отражение человечества в зеркале разума.
  -Ну, ты и болтун... - Тихо шепнула Кэролл, но учитель конечно услышал.
  - Учителя здесь все слышат, стены ваши учителя, а мы лишь их губы... - Опершись на дымящуюся столешницу, он посмотрел на её тонкие плотно сжатые губы.
  И тут внезапно мои зубы успешно перегрызли карандаш.
  
  Что делать Аделир?
  Устроить дебош на уроке в аду и посмотреть, что получится из подобного демарша!
  Спросить у учителя что-нибудь заумненькое, а потом еще и еще, чтобы он тоже просек фишку ада?
  Выспаться хорошенько на дымящейся парте, позабыв обо всем на свете, ведь некуда уже спешить...
  Быть примерной пай-хелл-герлой, а после всех сегодняшних пыток в укромненьком местечке... изнасиловать Кэролл на предмет её планов на их совместное несуществующее будущее.
  
  -Ты - не нужные, темные воспоминания, которые люди хотят поскорее забыть. Поэтому ты с нами. Но люди таковы и их память такова, что сами забыть что-то даже неимоверно плохое они не могут, и поэтому есть ад - место, где воспоминания о чем-то плохом и нехорошем сражаются друг с другом, убивая, убивая память тех, кто её отторгает.
  -Люди создали ад несколько тысяч лет назад, когда разделили мир на плохое и хорошее, они хотят светлую половину, далеко не все сознательно, но подсознательно очень многие любящие тьму хотят, оттолкнувшись от неё породить свет только для себя. Они сохраняют все лучшее, что признали таковым, лучшие воспоминания, ведь когда человек уходит - остается только память. Ты - память о той, что была когда-то. Теперь у тебя нет тела, ты существуешь в памяти многих людей. Каждый раз, засыпая при жизни, ты оставляла свои следы в этом мире, и теперь они заняли твое место.
  Место, где хранится все лучшее - это рай. Там Человечество хранит то, что не хочет забывать.
  Втянула дым - выдохнула, сгустки облаков комнатного масштаба. Вытянула палец и принялась чертить.
  -Что ты делаешь?
  -Рисую дождь. Паутина паука ловит мои мысли. Тут неподалеку индейская резервация, ты же знала.
  -Забываю.
  -Вот это и есть ад. Ты помнишь плохое, забывая хорошее - это ад для тебя, они оттолкнули плохое, восхвалив хорошее - это ад для них. Мусорная корзина, куда сваливают отходы, и там оказалась и ты, когда перестала быть собой, когда умерла. Пусть даже кто-то один и помнит и не хочет забывать тебя, но большинству ты лишь раздражение каждодневное, тебя терпели, потому что ты была похожа на них, они видели возможное себя и это был эгоизм. Их эгоизм заставлял все стадо терпеть особь, которая не нравилась большинству, они называли это кто жалостью, а кто - справедливостью. Но перестав быть человеком, ты потеряла это восхвалено ими право и теперь ты лишь память, а даже любящая мать постарается такое забыть, она будет помнить лишь тебя лучшую.
  Повернулась и посмотрела в глаза Кэролл.
  -Но ведь это не настоящая ты, кусочек тебя, который любила твоя мама вот и все. Это та ты, которую она знала, не пытаясь понять остальное в тебе и отворачиваясь, каждый раз, как попадалось нечаянно это на глаза. Нечто скверное, не интересно, не понятно и не нужное, то есть вся остальная никому не понятная ты. Вот эта частица может, и попала бы в рай, будь у тебя подобная мать. Но в твоем случае все было немного хуже. Но в любом случае - вся основная, твоя ты оказалась бы здесь. Ад намного больше рая, в мире столько мусора, который никому не нужен, а зачастую раздражает, теперь ты понимаешь насколько да?
  За окном грянул давний раскат грома. Кэролл слышала его давным-давно, когда ребенком ждала родителей, возвращавшихся из поездки в город за покупками. В глубине дома еле слышно поскрипывало кресло-качалка, в ней у работающего телевизора спала бабушка. Имена стерлись, лица стали масками, сквозь которые проступало что-то пугающее общее, о чем она не догадывалась при жизни. Но грозу она помнила, сквозь клубящийся вдалеке детский страх проступала память о свежести, которую он нес. На террасе обхватив маленькими ручками деревянные стойки перил, сидела Кэролл и слушала как гремит вдалеке гром. Все было далеко, в первый раз в её жизни она почувствовала себя не рядом с семьей, а где-то; в этом непонятном времени и месте было так тяжело дышать, и в то же время она знала, что будет после этой грозы; Кэролл не хотела приближения бури, но любила капли летящие в лицо и знала, как хорошо бывает на следующий день после грозы.
  ***
  "Не так!!!!"
  Она бежала под косым летним дождем в библиотеку. И искала по почти бесконечным коридорам его. Будь они и вправду бесконечными, этот поиск затянулся бы на вечность. Но коридоры в этом старинном здании были конечны, как и все в этом мире, поэтому она его нашла, в самом конце тупикового коридора у неинтересного стеллажа с книгами, которые никто не читает. Там, где меньше всего ожидала его найти. Наверное, он просто не хотел, чтобы это случилось. Может быть, он знал?
  -Это не справедливо.
  -А есть иная справедливость? Люди хотят её и вот она есть, другой вопрос, что хочешь ты!
  -Это не ответ. Понимаешь. Они её даже не знали! Как они могли её судить и отправить в ад?!
  -А она сама себя знала? Вижу. Ты знала, но ты просто увидела её другой, не такой как она выглядела в их глазах, а знаешь почему? Ты сама другая. Отличаешься от них, вот и все. Поэтому ты увидела другую сторону этой девочки. Поэтому ты была возмущена несправедливостью их решения. Ты тоже голосовала, но голоса твоего оказалось мало. Чтобы изменить решение большинства.
  -Той толпы? - Она подняла голову и с отрешенным видом взглянула в лицо учителю.
  -Да, той толпы. Когда много ангелов - тоже толпа. Лишь толпа. Наверное, поэтому люди так жаждали единого бога.
  -Они не ангелы!
  -Знаю. Если ты хочешь это изменить, тебе придется все сделать снова, как две тысячи лет назад. Но я думаю, ты не готова стать антихристом, и не сможешь им быть в этой жизни, ты плохо понимаешь их сердца, всех их, ты не видишь сердце этой толпы, душу Зверя. Она закрыта от тебя, ты просто иная. Вот и все.
  Аделир...
  Эту особенность ада я уже просекла. Распаралеленность что ли. Ты можешь находиться и там и тут и еще где-то, но каждый раз тебя куда-то затягивает. Так и сейчас, стоило подумать о школе, как меня туда потянуло, словно само пространство, которое я ощущала буквально всей кожей, образовало дыру и втолкнуло в эту комнату. И очень надо сказать неаккуратно это сделало. Я снова уткнулась в дымящуюся парту. Тяжело откинувшись, свесила руки вниз. Так тяжело сопротивляться, не имея толком ни тела, ни мотиваций для чего-либо. Только за другого и можно ухватиться. Странное чувство. Я могу ошибиться. Я слишком остро чувствовала, что парю сейчас над бездной.
  Это ад.
  Чувствовать кукольность всего происходящего. Спектакль, который может повторяться снова и снова. И в то же время краем сознания понимать, что кукла тут именно ты. Безволие что-то изменить. В себе. И невозможность ухватиться за мир, чтобы меняться. Мир словно растворяется в твоих руках, облекая их в туман и становясь тобой, меняется под тебя, и в то же время тебе назло. Словно чья-то злая воля тебя вдруг рассекла пополам и обрекла на совершение того, что тебе больше всего не нравится.
  Чем больше я буду хотеть оказаться не здесь - тем реальнее все будет вокруг меня и именно здесь, я буду здесь и останусь навсегда, если смирюсь. Я словно растягиваюсь и возвращаюсь как пружина.
  Чем сильнее я этого не хочу, тем чаще это будет происходить. А почему, потому что все это во мне?
  Не знаю. Именно сейчас, вот тут, мне нужен кто-то. Кто ответит, и это может быть любой ответ, мне все равно. Любой, не мой.
  ***
  Была у Аделир подруга Линда, которая любила выгуливать свою подругу - Вику - на поводке вниз по улице, обычно ближе к вечеру, шокируя прохожих и пугая всех маминых знакомых. Вика была эксгибиционистка, а Линда просто играла.
  Голая Вика на поводке. В знакомых у знакомых были чудные собачки.
  -Надо кинуть клич умных людей по интернету, а то совсем что-то все не то... надеюсь они еще остались...
  -Наверное... вымерли давно...
  -Я просто больше не могу общаться с идиотами. У меня головные боли от них. Вот, пощупай, пульсирует же...
  -Мозг?
  -А что там еще внутри?
  -Кровь? Наверное...
  -Красный-красный, я пурпурный - не-за-чет! Во вторник по тротуару через перекресток полз бритый наголо титановый еж! В нем было триста сорок четыре отверстия калибра 20мм. Он хотел только одного! Во вторник в среду его футбольный матч! И кто-то не сделал опять домашку. Кричат из-за угла! Вот эта "вольво" стояла тут вчера, а сегодня дымятся чужие покрышки. Светлый свет и темная тьма, сменяются дни и ночи напролет, вслед за взмахами ресниц. Они летают! О боже, они так быстро летят, твои облака! Я хочу только одного. Я как тот сраный титановый еж. Я ползу из-за угла. По перекрестку чужой планеты. Машины все встали. Суки - они боятся меня! Во мне столько дырок, что им не понять. Крэнберрис! Грохочут стволы и снова ежи. Повсюду они. В них дырки от пуль. И кто-то лает, а кто-то смеется - не все ли равно? Тут чья-то душа. Проверьте асфальт. Горячий! Он слишком горячий доля ночи без дня! И в нем закатана чья-то душа. Копать! Всем копать, всем!!! Мы снимаем асфальт, он краснеет - ведь с ним в первый раз...
  -Я измерю температуру.
  -Я пойду за градусником тогда.
  -А я? - Спросила растерявшаяся Даша.
  -А ты тут сиди! - Воскликнули обе и ткнули в него. - А вдруг убежит наш обнюхавшийся цифрового пороха дырявый титановый ежик?
  -А я поняла, мне нужны умные люди, но анимешники тоже сойдут!
  ***
  "Мама, смотри, это Настоящее любовное послание!" Но мама её выглядела взволнованной и несчастной. У неё на лице для любого, кроме ебанутой дочери было написано: "извини, но это никакое не любовное послание!" В результате моей подруге запретили покидать дом и вызвали полицию, автором письма оказался сосед напротив, его подзорная труба была конфискована, он сознался, что дрочил на окна дома напротив с расстояния снайперской стрельбы по вечерам и однажды решил в такой манере донести свои "чувства" до объекта обожания.
  -Любовь, как копировании папки в виндоуз. Сейчас он пишет, что осталось до конца целых сто или тысячу лет, а может и целая вечность. А через пятнадцать минут завершает копировании. Мол, радуйся, пользователь, я постаралась и вот он - результат! Твоей любви...
  -К чему такой пессимизм, - пробормотала Таня, лопая мороженное. И лопать, и лопать, пока не лопнет, так ведь?
  Аделир уткнулась носом в буквы. На самом деле она смотрела в себя.
  Сегодня вечером... я...
  Аделир вытянула руки. Я смотрела на эти тонкие пальцы. Это я... так просто?
  Иногда я казалась самой себе чужим человеком.
  Снова... пойду...
  И лучше пусть я буду думать, что все, что происходит, происходит не со мной. А с девочкой по имени Ад.
  ***
  -Читала Алису? Кот, которого не стало, но осталась жить его улыбка, улыбка без кота. Взгляд, улыбка - это тоже часть тебя, твоей внешности, но это не трехмерный ты, а четырехмерный. Вот, - мальчик грохнул по столу книжкой. На ней было написано "Эгоистический ген".
  -Но смотри, - воскликнул он, - при падении в черную дыру время раскладывается во все прочие измерения! И улыбка от кота, летящая в черную дыру раскладывается в самого кота, вот только какого? Такого, какой он был или такого, каким хотел он быть?!
  -Что вы так бурно обсуждаете на уроке? - С укором молвила учительница и Кен скорее объяснил ей правила улыбок от котов. Правда, это не произвело на учительницу какого-либо впечатления, за исключением еще усилившегося легкого раздражения, поминутно сводившего кожу на её лоб в морщины. Когда слишком много кожи уползало вверх, начинал приоткрываться рот учительницы, обнажая старые кривые желтые клыки. Интересно, она репетирует перед зеркалом, чтобы этого не было или её так устраивает?
  А может, она просто не знает?
  Улыбки от котов раскладываются в самих котов?
  Всю ночь Аделир снилась черная дыра, она почему-то выросла на том месте, где у неё было когда-то сердце. И туда по невозможной спирали летели одна за другой улыбки от всех её знакомых уличных котов, а вырастали грибы, грибы миров.
  Дарственных миров... На каждом была заколка в форме хребта от мертвой рыбки и записка на кошачьем языке.
  Все эти улыбки от еще живых котов.
  ***
  -Как определить, что человек несчастен?
  Наклонить голову? Нет, обойдется.
  -Может быть счастье - это когда ты совершаешь то, что от тебя хотят? Хочет. Оно. Ты считаешь, что стремишься к счастью сама. А внутри тебя темнота. Она говорит: что нужно, только тебе, твой путь и твой алгоритм. Совершишь - получишь счастье. Награда. А нет - так ты бесполезна! Нет награды. Для чего? Отчего так много сейчас несчастных людей? Все не справляются? Чего хочет от людей эволюция или бог. Что нужно настолько, чтобы ослеплять нас, заставляя идти за несбыточной мечтой. Найти свое место в жизни?
  Кот промолчал.
  Можно быть счастливой просто так, для этого ничего не нужно. Обмануть себя - значит обмануть весь мир в себе, ведь так? А есть что-то еще?
  Кот не ответил. Обычно он сразу мяу-мяу, как с ним говорила она. Сейчас - просто лизал лапу. Когда повернулся - зазвенел воздух об его металлические зеленые глаза. Не цвета листы - цвета старого кинескопа.
  Какова частота обновления кошачьих глаз?
  Эта мысль не давала Аделир покоя в этот вечер. Посмотрела фильм "Темный Рыцарь", тревожная музыка почему-то напомнила её собственную жизнь. Когда так фильмы изменились?
  Тревога в кино никогда не отдавалась тревогой в ней самой.
  ***
  У Кена весь стол был завален заметками. Обычно это была какая-нибудь статья и короткая ремарка Кена. На самом верху лежал тонкий лист белой чистейшей электронной бумаги.
  "В ходе долгосрочного эволюционного эксперимента на бактериях E. coli показана способность естественного отбора поддерживать мутации, которые не дают максимального выигрыша "здесь и сейчас", но обеспечивают наилучшие возможности для дальнейшей эволюции..."
  "Эволюция идет из будущего в прошлое?" - было написано электронным маркером сбоку.
  Откуда он такую привез?
  Наверное, тоже из фильма.
  Они были похожи на тонкую пленку и реагировали на прикосновения пальцев. Аделир быстро разобралась в их интерфейсе, можно было листать новости, правда они блокировали её попытки сделать что-то еще.
  Аделир умыкнула один листочек к себе домой, Кен вроде не возражал, хотя наверняка заметил.
  И тогда она, отважившись, спросила. И Кен ответил. Сказал, что снимали фильм, и сделали пару десятков сверхтонких дисплеев. И сказал, что теперь они у него.
  ***
  В доме у Кена было много странных вещей, и их число постоянно увеличивалось чуть ли не в геометрической прогрессии. Никто не знал, откуда он берет их. Практически никто не интересовался, кроме самых близких друзей, это была в своем роде мистика, ведь не невидимые же они, в самом деле!?
  Оказалось, что в своем роде они все-таки невидимки. Из всех невидимок одна была ну очень большой, но Аделир узнала о её существовании в тот самый день, как Кен объяснил ей причину "автоматического абстрагирования", лежащего в основе подобной невидимости.
  -Не индексируются. - Сказал он.
  -Как это?
  -А вот так. - Кен перевернул фуражку задом наперед и добавил. - Просто. Забанили их.
  -Кого, вещи?
  -Конечно вещи, впрочем, бывает и людей банят, которые их видят. Каждую вещь кто-либо из людей видел, из зверей на худой конец, а если попадаются вещи, которых не видел не касался и о которых не слышал ни один человек на земле, такие вещи не обладают своеобразным чувственным ID в распределенном сознании...
  -Распределенном?
  -Ну да, короче их нет там, в базах... как бы... - Кен взглянул на Аделир. - Это трудно объяснять таким как ты.
  В результате Аделир стала считать себя особенной. Впрочем, она и раньше разучилась обижаться. Кен продолжал, таща её за собой. Они пробирались между перевернутый на солнце лодок.
  Просто считай, что существует в тебе, во мне, в каждом из нас что-то, что автоматически заставляет игнорировать подобные вещи, даже - заметь - если они могут нанести вред или убить. Как правило они смертельны для ограниченного числа особей и опасные встречаются вообще редко и поэтому распределенное в пространстве и - обрати внимание - во времени сознание людей прощает такие вещи и таких созданий за вред причиненный ими. Он ничтожен. Обычно об невидимок убивается не больше ста тысяч человек в год.
  -Хрена себе...
  -Ну, согласись мало, рождаются-то миллионы, людей все равно все больше и больше. Это раньше ра... короче эта хрень не могла себе позволить подобную роскошь, цензуру короче, и у людей была интуиция, которая хоть и не показывала им напрямую вещи as is, но предупреждала о них, если те представляли опасность именно для этой особи.
  -Люди что, совсем слепые котята?
  -Ну как бы, да...
  Кен видимо решил, что раз в паре девочка-мальчик при общении ругается девочка, то может ругаться и мальчик, поэтому за минуту в резких выражениях расписал ей как обстоят дела и что можно трогать, а что нет. Аделир задала один простой вопрос:
  -А с какой стати я их вижу?
  -Видимо (явно по ошибке... - сказало его лицо) эта распределенная хреновина считает тебя особенной и выделяет тебе чуть больше информации, это как цензура, которая на тебя не распространяется - можно считать и так и эдак и как вообще хочешь, хоть потусторонним миром это считай, хоть муши.
  -Это - Аделир ткнула в "значок" на плече Кена - не похоже на призрака и на всякое иное мистическое не тянет, скорее на девайс какой-то современный чуть больше, чем слишком.
  Значок прикрепился к одежде, он был похож на насекомое, состоящее из крохотных кубиков, которые жили своей собственной жизнью, временами слагаясь в узоры, похожие на письмена, только объемные. А еще кубикастое насекомое перебирало лапками, прячась от тени - оно явно искало свет.
  -Это явно не с Земли. - Добавила Аделир.
  -Да, похоже ты права. - Кен что-то искал среди лодок.
  -Ты сам не знаешь, что это такое?
  -Чтобы использовать мне не нужно знать кто сделал когда и где, чем совершеннее вещь, тем проще ей пользоваться, самое совершенное знает что тебе нужно лучше, чем ты сам, только тогда можно говорить об развитом ремесле производства.
  "Ремесло производства" показалось Аделир слегка перемасленным недомаслом, но она смолчала, Кен и его странная временами мелькавшая то тут, то там подруга вообще часто произносили слова странно, с иной интонацией или в странных сочетаниях, Аделир не удивилась бы, если наедине они вообще несли невоспринимаемый набор слов. Постепенно привыкая к речи Кена, точнее к её глюкам, она замечала, как начинает перестраиваться - то, что раньше её коробило теперь забавляло и Аделир сама начинала совершать схожие "ошибки", иногда и на диктантах в школе. Как результат - её оценки по русскому стали падать, а по всем другим предметам расти.
  В чем-то всегда теряешь, - рассудила Аделир.
  ***
  -Это было последним предупреждением от Бога для людей. - Сказал он не менее пафосно и безнадежно, нежели один буйный в так и не снятых по причине их самих Вратах Штайнера.
  -Последнее предупреждение от Бога?
  Баночка лекарства описала дугу и легла снова в руку Кена.
  -Часть. Ты часть - я часть, так в чем же между нами разница? Мы вольны исполнять разные роли в угоду Богу. И чем сильнее ты будешь сопротивляться его власти, тем больше радости доставишь. Перед тобой будут расти препятствия, а когда ты умрешь, ты, в результате, достигнешь большего. Идя против течения ты осознаешь, всегда непреодолимо хочется одного, того самого, главного. Предупреждение от Бога? Или человека? Мы все говорим одни и те же слова, а понимаем их по-разному. Умный увидит в этом нашу уникальность, а мудрец назовет это причиной нашей схожести. Бог - тоже термин, зарезервированный всевозможными сектами по всему миру. Чтобы не употребляли так уж часто.
  Пальцы повертели баночку. Она была белой, но прозрачной.
  -Тут написано, что это лекарство боится солнечного света, но тару они сделали прозрачной. Человек увидит в этом глупость. Это действительно глупость - позволять происходить происходящему? Или человек изначально запрограммирован на перестройку всего под себя. Лекарства мечтают пропасть, но человеку они нужны годными - и он мешает им в этом, не задумываясь об их желаниях. Какие желания могут быть у вещей? Для кого-то и ты, такой сложный, лишь вещь, все с тобой происходящее можно предсказать и манипулировать тобой, как предметом, ты никогда и не поймешь, что тобой манипулировали, потому, что все причины для своих поступков ты найдешь в себе. Определяя свою жизнь через себя, ты делаешь то, что от тебя хотел создавший тебя, через другого - создавший его. Люди так же эгоистичны, как и вещи. Необходимость. Они дорого за это заплатят? Предсказуемый ты или нет, для создавшей тебя безличной системы не имеет значение, твоя непредсказуемость есть результат её желания, сама она - не существует для тебя. Следует различать того Бога, который создал людей и того, которого они сами хотят породить, и преуспеют в этом. Первого нет, ибо признав его, человек признается самому себе в своей беспомощности. Тот определяет собой все, что сейчас происходит в этом мире, а многое из этого не нравится человеку и в то же время само это неприятие такой, теперешней действительности есть часть его, этого Бога, желания. И человек, будучи лишь частью, не сможет понять все желание, ведь тогда он перестанет быть частью. На самом деле многое об этом по-разному говорили всевозможные гоминиды до меня, и еще порядочно будут твердить на все лады после, человеческая логика плохо подходит для понимания этого и управлением этим, ведь она сама порождается этим, и надо сказать порождается во времени для определенной "цели". Но цель эта людьми невосприимчива, не потому что слишком сложна или лежит за пределами их горизонтов, нет, просто люди, будучи узлами огромной распределенной системы, раз сформировав свое отношение к чему-либо, с таким трудом переобучаются. Потому что они биологически ограниченны, ограничены во времени и наконец - замкнуты на себе. По мере того, как у человека развивался разум, он терял способность чувствовать. Белка за сто километров чувствует, когда убивают её детенышей, а человек в большинстве своем - нет. Не будь этой защиты для разумов, они не смогли бы развиться. И еще, последнее. Я так часто употреблял слово "бы" и подразумевал причины и следствия, можно сказать, что это тоже особенность человека - смотря на мир видеть его таким, то есть - видеть события в таком порядке, находить физические закономерности в таком порядке, можно сказать, что время человека - это причина ко всему, но я бы сказал, что ты и сам через пять лет об этом узнаешь. Еще можно сказать, что объективная реальность - это то, на что все претендуют, но что не принадлежит никому. Наверное именно поэтому людей раздражает в книгах, когда кто-то влезает на трибуну. Они хотят сразу же или начать спорить, или просто уйти. Это тоже механизм, встроенный в людей - творить общую реальность. Каждый человек считает свою реальность существующей, а иные - требующими подтверждения. Или наоборот. Любую закономерность можно повернуть наоборот, и иногда она начинает работать, в большинстве своем те закономерности, которые найдены в мире работают для человека, потому что они - его, подтверждение его существования, как наблюдателя. Можно сказать это кульминация антропного принципа и проблемы тонкой настройки, которая может наступить, а может и не наступить в большой науке - это тоже выбор, но суть не в мультиверсуме, в котором обитают варианты всех людей поступков их, событий с ними связанных, а возможно и все остальное никак и никогда с людьми не связанное - это люди, их реальности, блокнот из страниц-реальностей, сшитый двойной спиралью, живущей в каждом из нас.
  Любой спор бесполезен и любая построенная система бессмысленна, какой бы научной или необходимой она ни была. За событием "А" всегда следует событие "Б", что-то приводит к чему, которое не могло повлиять на что-то, ведь оно расположено позже во времени, чем его причина. И тут человек находит последствия, влияющие на свои причины? А через сто лет он вырывается в большой космос и встречает братьев по разуму, которые воспринимают наши технологии как магию и ставят защиту от неё - нет твоей, вашей власти надо мной, над нами - и экспедиция пропадает. Просто и быстро. Только вот со временем уже что-то не то. Некоторые из Зверя по имени человек, многомиллиардного спрута, лежащего на куске материи на задворках галактики увидели, что их законы вдруг перестали работать, причем все и сразу. Это случилось не сразу, было время - агонии, агонии человеческого времени, лежащего в основе его структуры, времени похожего на пласты скал - каждый такт человеческого сознания и вот он, следующий пласт времени, мозг думает очень быстро, но скорость эта тоже порождается временем. Там, за гранью связи причина-следствие что-то случилось, что оказало влияние на людей, живущих в своем уютном мирке. Это сказалось в паре мировых войн и внезапном резком повышении агрессивности практически всех особей. Ученые людей обратили на это внимание и, конечно же, нашли подходящие и годные им причины для увиденных последствий - это единственно на что люди и годны от природы - объяснять самим себе, почему все так, а не иначе. За последние свои такты Зверь позволил им большее - они стали использовать найденные ими законы повсеместно, но Зверь понимал, что долго в его собственном многопоточном времени это продолжаться не может, даже если человеческая история множество раз дойдет до конца и повернется к началу, сам конец тоже сдвинется с места когда-нибудь. И Зверю нужно меняться. У Зверя есть голова - это люди, и есть тело - все твари иные, живущие здесь и сейчас. Голова считает, что растет из тела, что человек произошел от обезьяны, хоть раньше считала иначе, а звери и сейчас считают себя порожденьем людей. Есть шея, она просто есть. Но что из чего растет, конечно, сложный вопрос, и только со стороны можно рассмеяться, сказав, что они просто связаны и скорее всего, родились вместе. Про экспедицию забыли. С точки зрения людей забывают через какое-то время, но это лишь про события, существовавшие во времени людей, как только его нить времени обрывается - событие стирается сейчас же, его не было. Все очень просто - людей, экспедиции, открытий и проектов её породивших - ничего не было. Словно призрак, которого больше никто не помнит. Конечно, сначала было обидно и жаль, но потом ведь можно и смириться. Когда-нибудь понимаешь, что твое желание изменить мир оправдано миром в том смысле, что именно мир заставил пройти через это, чтобы породить желание. И оно пропадает, не сразу, конечно. Сдаешься? Возможно, а может, просто уходишь с пути. А может, вернешься. Может, ты камень решил обойти, вместо того, чтобы тщетно пинать его с дороги. Столкнулись с чужой информационной средой и растворились в ней, став не наблюдаемы с Земли. Для каждого отдельного человека - да, и да - для толпы. Но не для Зверя. Если бы про него можно было сказать "думающий", то он действительно в этот момент задумался. У него весь столько миллиардов глаз - потеря пары десятков ничего не значит, но что есть он сам и почему живет так далеко от основного "мира"? Если ты начнешь задавать себе подобные вопросы, значит ли это, что ты прозреешь? Или ты просто повзрослеешь? Можно жить и быть разумным и не считая мир - не частью себя, и главное можно быть при этом счастливым. Но рано или поздно это надоедает, даже если тебя не подгоняет старшее поколение - их, старших Зверей уже нет, они остались в далеком прошлом планеты, лишь следы на песке океана - есть повод устать, и есть повод меняться. А что остается тогда людям, которые вдруг поняли, что все их мечты вот-вот рухнут?
  Когда-то я считал Зверя богом, пусть и с маленькой буквы, но все же в грандиозности, не отнять и не прибавить. Потом... Знаешь, когда-то люди уже находили в себе Зверя и находили его следы в океане морском, но Зверю не нравится навязчивое внимание того, что он породил. Я думаю, каково это, когда инструмент твой, обладая разумом, смотрит на тебя. Думает. Словно сотворить ИИ и ждать. Пока он заговорит первым. Ждать, зная все варианты вопросов и все варианты ответов? Нет, Зверь - параллелен, но не вездесущ, зверь имеет корни в человеке, но он лишь отчасти порождение той суперпозиции миров, которая есть человек. Зверь тоже выбирает между вариантами, просто в нем их куда больше и он может жить не так, как живет человек, но и в человеке в то же время. Зверь управляет вниманием людей и манипулирует их мирами, подшивка книги, та, что за корешком судеб, та, что скрепляет их все. Зверь нашел людей, но не сотворил, люди такие благодаря зверю, но они нужны ему для чего-то. Это было давно, или будет давно, скорее в стороне, нежели на этом пути, но человек разучился менять свои дороги именно потому, что научил этому Зверя. Когда-то считали число измерений, в которых живет Зверь, остановились на семнадцати, дальше человеческая математика бессильна. Семнадцать и больше измерений наблюдателя - это Зверь, пучок времен, как вожжи - это Зверь. А колесница из людей. Трехмерны и лишь с одной единственной судьбой, мы - каждый - его инструменты.
  Говоря Земля, можно подразумевать Зверя, кроме него тут ничего нет, мы - обособленная часть одной из его реальностей, локализованы в своем трехмерном представлении мира и единственном времени жизни, мы видим планеты и звезды как сфероиды вращения, бесконечно удаленные, не достать, но можно попытаться. Как их видит Зверь можно только гадать, но одно известно - для него нет расстояния в привычном для людей понимании этого слова, как нет и единого времени. Он повсюду, и что-то произошло. Но не здесь, не в той временной реальности, происходящий один за другим взаимосвязанных событий - причин и их следствий - в которых живет и временами путается человек "разумный", после этого, наверное, прозвучит как насмешка, но, не смотря на вся зацикленность человека на добивании разумом инстинктов, этот разум и порождающих, он действительно разумен здесь и сейчас. Так быстро - что-то случится. Ваш коллективный разум ужасен, интернету уже двадцать лет и наращенные мощности позволяют ощутить этот ритм - сердцебиение Зверя, во всем, даже в ваших СМИ, блогосфере, раньше недоступные, в мыслях и чувствах каждого из вас. Теперь они становятся доступны статистам, а значит кульминация и вашего мира близка. Зверь не допустит того, чтобы инструмент вышел из-под контроля, но на грани контроля такой инструмент как люди эффективнее всего. Форсаж включен - но что же дальше?
  ***
  Люди, вы почти уже обнаружили иного наблюдателя на этой планете. Не трехмерного с одной временной шкалой, иные измерения скрыты от вас. Но они есть здесь и сейчас и надо сказать - скрыты преднамеренно, чтобы не мешать. Просто человек исчез бы, как более слабый. Но он продолжает существовать, творя свое собственное время и в чем-то пытаясь подражать его нашедшему, хоть и не создавшему. Человек тоже близок к созданию разума - всего ничего, догадаться о времени. Часы - их стоит сотворить еще раз, нарушив правило, что в правиле исключения есть всегда, еще один велосипед не помешает. Так в чем же дело? И почему тут появился я?
  -Ты?
  -Когда-то давно - для меня, не для вас - вы послали сигнал в космос который мертв для вас, но вы этого не знаете, ведь считаете свое время единственным на всю великую вселенную, которую реально и на полном серьезе считаете то неисчислимо большой, то бесконечной, а все стремление к уединению, внушенное вам зверем - внушенное при помощи эволюции, которую прошли из прошлого в будущее, в то время, как причина была помещена в будущем и она сотворила такое прошлое для вас, которые вы благополучно исследуете при помощи разума, я не уверен, но может оно и нужно Зверю. Я про другое - сигнал вернулся, помимо отзеркаленной копии, там было что-то еще, что именно - решали больше десяти земных лет, а потом сотворили целое поколении детей. Сначала первое, потом и второе. Первое существовало под присмотром и благополучно исчезло вместе с бумагами, в которых была причина их существования для кого-то, кто на этой планете имеет "власть", я не уверен, правильно ли с их точки зрения мое понимание власти, но то, что они просто "имеют" по жизни - это верно и для меня и для них самих. Первое поколение не проявило свойств, которых от него ожидали, и проявило те, которых не ждали, и при этом эти дети умудрились остаться людьми. Со вторым было иначе - его поместили среди таких же детей, без внедрения "инопланетного патча в гены" и благополучно забыли - это был весьма продвинутый эксперимент, на который кто-то "у власти" пошел, скрипя чернилами и сердцем. Забыли о детях все, и даже слишком крепко - навсегда, остались только безличные документы до востребования. Так ученые людей попытались обмануть себя, а может они и понимали, что не совсем себя обманывают. Кто-то предложил теорию паразитов. А кто-то твердил о чистом эксперименте. Они тоже забыли, причем все, что знали, их самих стерли "те, кто у власти".
  Но документы остались. Правда по своим, не совсем понятным для меня причинам эти документы считаются чуть ли не проклятыми и просто хранятся, потому, что уничтожение проклятого с точки зрения этих людей не уничтожает само проклятие.
  -То есть сейчас...
  -Да, их много и они бродят среди "непропатченных", не подозревая, кто они, впрочем, и остальные люди не подозревают этого, и все одинаково усиленно ищут это - тоже привычное лично мне зрелище. С ними иногда случаются странные вещи, но со всеми людьми случаются подобные вещи, странный - значит как минимум новый, не имеющий аналогов в прошлом, что тут удивляться. Поколение - это общая программа по взаимодействию с ними, на самом деле это людская условность. Их выпускали партиями, хоть и создавали в один и тот же памятный день, поэтому у них разный возраст. За два года до начала нового тысячелетия решили избавиться от последних замороженных уже оплодотворенных яйцеклеток и пустили их в дело - как раз была очередь бесплодных матерей, желавших любого, ну хоть какого-нибудь ребенка. Так и появился я - результат контакта, как и прочие дети этого мира. Я не получил ничего готового, а всего добился сам, как и прочие и так же - все, что я имею, имеет Зверь этого мира, потому что мы стремились к этому по его воле и испытываем отторжение к информации, связанной с отрицанием нашей индивидуальности по его воле. Это не защита Зверя от нас, это защита нас от Зверя. Которая периодически ломается и еще один из его сотворенных миров лопается, как мыльный пузырь - души всех людей сливаются в едино и стекают обратно к нему. Можно сказать, что именно разум человека удерживает его душу в подобном отчасти изолированном состоянии и связь между отдельными особями возможна исключительно во сне, в то время как у животных...
  -Я помню - белочка и отстрел детенышей.
  -Да, она вздрагивала каждый раз.
  -Тебе не кажется подобный эксперимент жестоким?
  -К чему тебе мое мнение, эксперимента это не изменит, вы люди любите обмениваться мнением и играть в одну общую игру по имени жизнь, вы на это запрограммированы, даже смотря назад в вашем времени, вы видите предпосылки к этому и успокаиваетесь. Существует множество способов оправдать то, что вы делаете и еще столько же - научиться этого не делать вопреки даже своей природе, но мне этого не нужно. Как вся ваша Игра - она не моя. Как и вся ваша переменчивая натура. Вы привыкали чувствовать себя единственными во вселенной и мысль, что вы не одиноки казалась дикой и сводила с ума. Пришли новые поколения, поколения тех, кто привык считать мир безграничным и себя - лишь песчинкой на задворках вселенной, размышлять о несбыточном. И теперь уже им кажутся дикими и неинтересными мысли о том, что возможно и звезды на небе - бутафория их же, нет, не разума и даже не строения - их судьбы. Другие миры есть. Они даже не близко - они рядом, здесь и сейчас, всегда. И в то же время вам никогда их не увидеть, не почувствовать, не найти - вы цепко зажатый в лапе Зверя инструмент, который может лишь мечтать о звездах, которых для Зверя - нет. Ему нет никакого дела, как инструмент видит свой футляр и что он о нем думает, хотя временами он может задумываться об этом.
  -Звезды - бутафория?
  -О нет. Мы. Наше трехмерное зрение и наше представление о времени, побороть которое мы не в силах, так как именно оно, будучи результатом деятельности нервной системы, порождает нас, наш разум и его работу - нашу душу. А в результате: звезды так далеки, что мы не можем измерить расстояние до них - дай астрономам-физикам еще пару лет и они отодвинут звезды еще дальше, пересмотрев всю науку, будь у человечества время, желание, цель - оно смогло бы сотворить еще одну экспедицию. Но отсутствие цели, основанной на разуме у человечества, не означает отсутствие иных целей, основанных на кое-чем другом. Цель у инструмента есть - то, для чего он сделан.
  -Ты впервые назвал людей "мы", поздравляю. Ты уже смирился?
  -Смирился я давно, но уже - нет.
  
  
  Бабочка
  -Марина, ты в порядке?!
  -Мари стала героем ради желания, желания другому человеку. Это потому что она пожелала исцеления для другого человека. Её восстановительный потенциал намного выше нормы.
  -Можно сказать, что в нашем полку убыло.
  Триша нагнулась и подняла с земли обертку, оставленную Валентой. Понюхала её, лизнула и выбросила на ветер.
  -Нам нужна еще одна девочка, и я знаю, где её взять.
  ***
  -Смотрите, сейчас ей скажут, что она ребенок-Индиго и кто-нибудь обязательно тут же вручит ей цветы. - Заметила, жуя жвачку Валента.
  Собственно так и произошло. Конечно, индиго её вслух никто не обозвал, но цветы подарили.
  ***
  -Только посмотрите, - Мари улыбалась так широко, как только можно было, - на эти золотистые волосы с медным оттенком и в эти умнейшие голубые глаза. Какая первозданная красота! Или это природная наглость? Природа нагла, раз сотворила такое дитя, её бы проучить, не иначе как часть наглости коснулось и тебя. Тикки?
  Тикки, уперев руки в бока, смотрела на Мари как на исконно русского врага.
  -Боже, вылитая Аська! Немка?
  -У меня отец - немец, а мать из России.
  Тикки посмотрела на Мари еще секунд пять, потом расслабилась, вздохнула и отвернулась.
  ***
  -Как можно программировать на каббале? - Тикки всплеснула руками, повернулась к Амэ, которая ела рогалик. - Как можно программировать на каббале, это ведь не язык программирования?!
  -Хочешь рогалик? - Амэ оторвалась от еды и посмотрела на Тикки детским, недоумевающе-аутичным взглядом. - На, он еще почти весь шоколадный.
  -Боже!! - Вскричала Тикки. - Вы убиваете мне мозг!!!
  ***
  На следующий день все ученики и преподаватели новой школы Тикки знали, что перед ними достояние страны - девочка из Менсы. Первой, кто пристал к Тикки, стала её классная. В общем - она отказывалась именовать девочку Тикки и настаивала на имени, данном родителями. На что Тикки заявила:
  -Каждое сознательное существо этой планеты может само выбирать себе имя.
  -Но ведь не несовершеннолетнее же!
  Воскликнула Дарья Семеновна, нахохлившись.
  Пока Тикки цитировала конституцию и доказывала, что права на собственную точку зрения есть в у всех людей с рождения, а выбор имени - частный случай применения данного права, Вита с Амэ устроили на задней парте дискуссию на тему: с какой стороны им есть шоколадный рогалик. В конце Тикки устала наперебой: то отвечать на нападки и экспрессию учительницы, то посматривать на своих подруг, и швырнула в них классным журналом. Перед тем, как Тикки удалили из класса, она еще успела заметить учителю, что бесполезно спорить с человеком, который доводам рассудка противопоставляет взыгравшие гормоны.
  Учительницу хватил шок. Тикки уже не было в классе, а она все еще кричала:
  -Какие гормоны!!! Мне скоро пятьдесят будет!
  ***
  -Я, между прочим, за ваши права дралась.
  Заметила Тикки после занятий.
  -За права не так дерутся. - Амэ шла впереди, Вита, как обычно исследовала окрестности. Тикки, смотря на нее, не могла взять в толк: в какой такой глухомани выросла эта девочка, что каждый куст, цветок, да вообще любой предмет на земле привлекают её внимание.
  -Собственно, если начинаешь доказывать свои права - ты уже сомневаешься в их существовании.
  -Ой, не надо. - Тикки насупилась. - Я никому в этом мире ничего не хочу доказывать, но без этого я не смогу ничего сделать. Поэтому приходится отвоевывать каждый кусочек себя и постоянно защищать его - как базу.
  -Базу? - Открыла удивленный ротик Вита. Вытянула руки с кулачками и разжала их. - Смотрите, я бабочку поймала.
  -Ты её убила.
  Тикки разглядывала лежащее на ладони у Виты существо.
  Вита посмотрела с непередаваемым выражением себе на ладонь. Амэ отвернулась.
  -Тикки, отвернись.
  -Я не боюсь смерти. - Сказала Тикки. - Но это грустно.
  -Отвернись.
  Повторила Амэ и, чувствуя, что Тикки все еще недоумевает, схватила её за волосы и повернула к себе. На мгновение их лица стали так близко, что Тикки невольно покраснела.
  -Закрой глаза и слушай только меня.
  Сказала Амэ.
  -Зачем?
  -Просто сделай, как я говорю.
  -Я не люблю делать то, чего я не понимаю. - Тикки снова нахмурилась. - Жизнь так коротка, зачем тратить её на ерунду?
  Амэ обхватила пальцами тонкую шейку Тикки и поцеловала в губы, закрыв сама при этом глаза. Поцелуй длился секунду, у Тикки окончательно прихватило дыхание. Когда Амэ отпустила её, Тикки стояла на пыльной дороге, ведущей от школы к остановке, и хлопала длинными ресницами. Амэ, как ни в чем бывало, шла дальше. Тикки повернулась к Вите. Та смотрела на небо, держа руки вытянутыми с ладонями кверху.
  -А где бабочка?
  Спросила Тикки, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение.
  -Улетела.
  -Значит, я ошиблась, и она была жива?
  -Да, ты ошиблась.
  
  
  
  Девочка и сердце. Две Сони, что воруют яблоки в саду.
  -К слову, о демонах. Знаешь, однажды человек пришел подоить корову, но та против обыкновения стала читать ему мораль. Суть морали заключалась в том, что употреблять коровье молоко, выцеживая его руками из вымя - это оказывается очень, и очень плохо! Человек выслушивал доводы коровы, молча и долго-долго, долго-долго, но потом погладил её по голове, заглянул в её коровьи глаза и произнес: "Коровушка, любимая, пойми, мне не нужна твоя мораль! Мне нужны твое молоко и твое мясо..."
  Триша на одной коленке держала лапшу быстрого приготовления, а на другой - стакан с молоком.
  -Говорят, корова долго кричала: "Изыди, дьявол!", ему вслед и потрясала копытцем...
  ***
  Последнее, что сделала эта девочка, был довольно странный с точки зрения святого отца поступок, связанный с еще более странными словами. Все это врезалось в его память и наложило глубокий отпечаток на всю оставшуюся жизнь священника. Дело в том, что маленькая девочка, прежде, чем уйти, взглянула на него как-то по особенному, даже зачарованно, невинно и в то же время чуть игриво и произнесла:
  -Скажите, а Вы не хотите немножечко надругаться надо мной? Совсем чуть-чуть и с душой?
  Когда её Соня спросила:
  -Как все прошло?
  Даша ответила:
  -Плохо, Сонечка, Плохо! Обычно меня почему-то принимают за сумасшедшую. А этот Добрый человек принял меня за искусителя и долго плевался и крестился, а когда понял, что крестится в обратную сторону, вообще чуть было не лопнул от внутреннего неверия в происходящие с ним события. Плохо Соня, Плохо. Я думала, в церквях мы найдем тебе много еды.
  ***
  Как-то заметили наблюдатели, что одна и та же девочка с завидным постоянством попадает в криминальные хроники, изредка - как труп, в других случаях - как жертва изнасилования либо другого членовредительства. Кто-то из "цилиндров" тогда смекнул, что девочка "кого-то кормит" и ясно дал понять, что "это в характере маленьких девочек, находить найденышей на улице и кормить их тайком от всего общества вообще, либо родителей в частности"...
  В школе для особо одаренных за номером четырнадцать один мальчик двадцать минут наблюдал, как девочка в раздевалке перед зеркалом репетирует одну и ту же фразу.
  -Скажите, а вы не хотели, бы... немножечко так... надругаться надо мной?
  Девочка делала реверанс, улыбалась зеркалу, тихо смеялась. После чего говорила "нет, так я глупо выгляжу, а давай попробуем вот так!" и повторяла все на иной манер. Причем обращалась она чаще всего к своему правому плечу, с которым разговаривала очень учтиво и даже временами слишком вежливо. Еще в руках она держала упаковку сока и в конце фразы училась смотреть чуть сбоку, посасывая сквозь соломку этот самый сок. Она называла этот взгляд "коронным" и верила в его магическую силу.
  Однажды девочка нашла группу отморозков, которые после этой фразы кинулись, словно голодные звери на Дашу. Она только успевала повизгивать, пока они сдирали одежду и кричать, прерывающимся от волнения голосом:
  -Да что же я раньше-то вас не находила! Ай!!! Да как же, как же так получилось?! А-ай!
  Так она и вопила, пока ей не заткнули членом рот. Потом, сидя на битом стекле в углу и рисуя кровью - в то время, как они совещались и решали, кто возьмется за мокрое дело - Даша долго и обстоятельно их инструктировала: как и где им нужно прятать её труп.
  -Что это с ней, она ебанутая? - Спросил один небритый.
  Даша вздохнула. Совсем бритый решил блеснуть своим умом:
  -Есть такая штука братан, щас... синдром Стокгольма называется! Во!
  -Мальчики. - Сказала им Даша. - Вы - просто нечто, я к вам обязательно вернусь после, и мы все повторим.
  -Ты не вернешься, девочка. - Сказал чуть грустно кошерно-бритый и в очках. - Прости, такова жизнь и мы не виноваты.
  Даша улыбнулась и ответила:
  -Я вернусь.
  Просто Бритый покрутил у виска. Кто-то рассмеялся.
  -Боже. - Заметил лысобритый. - Да кончайте её скорей, а то я вас медленно кончу! У меня от её речей уже мурашки по коже.
  Дашу кончали долго и неумело. Зарезать её не удалось, от удара по голове она не представилась, в конце её мастерски и эффектно задушили шнурком от ботинка.
  Но Даша, как и обещала, вернулась.
  -Я вернулась! - Сказала она, придя на старостройку, где они работали неделю спустя, она стояла и смотрела, потягивая апельсиновый сок чуть кокетливо, совсем слегка. - Повторим?
  Странно конечно, но никто не оказался ей сильно рад.
  -Даш... - Заметила по этому поводу Соня. - Не надо ходить, если ты была убита к одним и тем же людям, а тем более - к своим убийцам. Это мешает им после всего перенесенного нормально жить.
  И Даша согласилась с этим, скрипя сердцем. Она помнила, как от неё драпали и пытались выпрыгнуть головой в застекленное окно, не понимая, что это не фильм и стекло в окне - настоящее, а не тонкий пластик, разрезанный и обклеенный целлофаном. У лысобритого получилось с третьей попытки. Но Даша решила, что выглядели дубли не айс и Лысобритый - не её тип каскадера. Так она ему рычащему и плачущему с куском стекла в лысине по ту сторону окна прямо и сказала.
  ***
  -Человеческая психика - хрупкая штука. - Заметила Соня.
  -Ага.
  -Даша. - Сказала Соня. - Я, конечно, учить тебя не в праве, но ты должна иметь совесть по отношению к тем людям, которых нам приходится использовать.
  -Ага.
  Даша ела мороженое. И смотрела на реку.
  -Даша, пожалуйста, думай.
  -Я думаю. - Ответила Даша. - Я ем мороженное и думаю.
  -Раньше ты была немножко другой. - Заметила тихо Соня.
  -Я была лучше?
  -Да. Наверное, будь я человеком, я решила бы так.
  -Скажешь что-то еще?
  Даша выкинула огрызок недоеденного мороженного в урну.
  -Ты правильно сделала, что выкинула его в урну. - Заметила Соня.
  -Соня. - Сказала Даша. - Я говорила тебе, что у тебя паранойя?
  -Да.
  -Сколько раз?
  -Две тысячи четыреста сорок четыре, включая этот.
  -Так вот, забудь, что я тебе говорила.
  -Принято Даша, ты мне никогда не говорила, что у меня паранойя, отныне я начинаю считать твои высказывания про мою паранойю снова с нуля.
  -Молодец.
  -Ты простудишься. Давай найдем тебе теплее одежду?
  -У тебя паранойя.
  -Я приняла это к сведению. Даша, пожалуйста, береги свою голову. Если её серьезно повредят, ты потеряешь снова память.
  ***
  -Я пошла за продуктами, пожалуйста, останься дома, не выходи на свет или я на тебя вкусняшки не напасусь откачивать! Пока-а!
  Даша помахала рукой, перед тем как выбежать на улицу навстречу солнечным лучам и трелям соловьев. И в результате словила:
  -Хорошо! Только ты не попади под машину! Будь осторожна и ходи только по тротуару! А когда вернешься, обязательно поправь книги в шкафу, они должны ровно стоять... ну пожалуйста, уже - сделай это! Третий день прошу.
  Так. - Решила Даша. - Скоро ей понадобится следующая "доза" или Соня меня окончательно достанет.
  -Поправлю! - Как можно милее ответила она и хлопнула дверью как можно громче.
  -Соловьи. - Спросила небо Даша. - Ау?!
  Ответом ей был рык мотора и запах бензина в нос.
  -Фу, какая гадость! Этот город растет, словно дрожжи!
  ***
  Даша читала книгу. Сзади подошла Соня и сказала:
  -Даш, ты неправильно переворачиваешь страницы, смотри, так удобнее. И кресло твое не ровно вдоль ковра стоит, давай ты встанешь, а я подвину?
  -Что еще?
  -Да вроде ничего... Хотя нет, вот тут - корешок у книги слегка помялся.
  "Терминальная стадия", - решила Даша. "Скоро снова придется убиться, чтобы Соне стало легче..."
  Даша отложила книгу, заметив испуг в глазах Сони. Видимо книгу она положила не ровно вдоль кромки летнего столика.
  -Сонь.
  -А? Давай я разглажу корешок, сейчас принесу старый утюг, и он будет как новенький?!
  -А сама справишься или как в прошлый раз?
  Прошлый раз утюг падал на пол двенадцать раз, пока летел, виляя к Даше, и пол остался весь во вмятинах.
  -Я справлюсь, справлюсь!
  -Сонь.
  -Что?
  -Если я сама себя прирежу, тебе полегчает?
  -Что за ужасы ты говоришь, конечно - нет!
  -Ясно.
  -Ты простудилась? Могу раскрыть над тобой летний зонтик или принести тебе матрасик. Давай я снова, как в тот раз заверну тебя в матрасик, и ты отогреешься?
  -Нет. У меня все в порядке. Не надо матрасика. Соня, ты знаешь, что такое паранойя?
  -Конечно. Это старое слово. Когда что-то рядом ноет, словно комар, залетевший в ухо.
  -Соня, ты просто классно описала паранойю.
  Даша улыбалась.
  ***
  -Даш. Не порежься.
  -Спасибо. - Шепнула себе под нос девочка. За столом, за которым ужинала её новая семья, сидели брат с сестрой, отец, мать и вокруг их вытянутых к центру ног вился жирный кот по кличке Заяц. Все они были вегетарианцами, поэтому купить колбаски было просить запрещено под страхом лютой ссылки в сарай на ближайшую ночку. Но все-таки это была Семья!
  -Не порежься. - Сказала в который раз Соня. - Это очень опасно - так близко подносить острый нож к пальцам руки, надела бы перчатки или варежки!
  -У меня сантиметр между ножом и пальцем, когда я режу хлеб! Смотри!
  -Дашенька. - "Мама" вытянула руку через стол и положила её на руку девочки. - У тебя снова голоса?
  -Этого мало! - Соня всплеснула руками. - А вдруг снова пойдет кровь, а вдруг она снова пойдет? Ты чего смеешься?
  Даша вздрагивала, словно от уколов в попу. Потом встала, положила левую руку на скатерть и под напряженными взглядами своей пятый уже день как новой семьи рубанула по руке ножом. Брызнула кровь, и пальцы покатились, и кто-то закричал.
  Отец семейства начал было грузно вставать, но на полпути к очередной речи о вреде мяса его голова запрокинулась, рот издал булькающий звук, глаза стали закатываться и мужчина грузно рухнул навзничь, опрокинув собой стул и прихватив на пол тарелку постного супа.
  В это время Даша меланхолично раскладывала правой рукой, с зажатым в ней ножом, свои пальцы левой руки по всем этим нетронутым тарелкам с вегетарианским оливье, приговаривая тихо:
  -Ну, я, правда, бы не порезалась, правда! Ум? Ты не веришь? Ум. А я бы не поре-за-ла-ся-ум...
  Даша подперла подбородок здоровой рукой, кровь на левой между тем уже остановилась и даже стала расти кость, поэтому культяпочка выглядела немножко смешно.
  -А не попробовать ли нам немножечко солененького мясца? - Спросила она внезапно сидевшую без сознания перед ней "маму". "Братик с сестренкой" лежали на полу под столом и страшно мучились в тяжелом обмороке - об этом Даша судила по прерывистому дыханию и глухим стонам. Должно быть им виделось нечто ужасное.
  -Даша, ты травмировала их своей шуткой. Они теперь погружаются в кошмары вегетарианцев, а это очень серьезно, очень!
  ***
  -Понимаете, мои дорогие гости, Соня питается спермой.
  -Как суккубус? Женщина-демон, которая ночами сосала у мужиков в какой-то там мифологии?
  -Наверное. Я не изучала какие-то там мифологии, а недавно я совсем потеряла голову.
  Соня оживилась.
  -Это очень вредно для тебя! - Стала кивать она. - Ты после этого отходила два года и целых шесть месяцев писалась в кровать!
  -А членовредительство зачем?
  -Понимаете, если я не буду этого делать, она меня окончательно достанет своим попечительством мамаши-гувернантки...
  -Мамаша-гувернантка?! Такого не бывает! - Сокрушенно покачала головой Соня. - Наверное, ты еще не окончательно отошла от потери такой важной части тела, как голова, к тому же - с сильно развитыми полушариями! Да-да! Сильно развитыми... Ты никогда не ценила её и крайне мало пользовалась ей и ими. Да-Да. Мамаша-гувернантка это как котомышь или что-то наподобие.
  ***
  -Пойми. Твоей подруги, которую ты зовешь "Соней", её не существует. Твое стремление к... к нанесению себе вреда привело к тому, что появилась воображаемая подруга, которая тебя от этого вреда защищает, но не так, как ты хочешь, что заставляет тебя наносить себе еще больший вред. Девочка моя, ты выглядишь умной, я знаю - в наши дни дети быстро развиваются, к тому же ты почти уже подросток и я говорю с тобой, как со взрослой. В тебе нет никаких изъянов, подобное встречается довольно часто у детей и подростков, всевозможные воображаемые друзья, которые скрашивают существование. Да, именно так. - Задумчиво этот странный человек потирал свой подбородок. - Если бы я не рисковал потерять свою работу, то доверившись тебе, сказал бы, что у меня тоже когда-то были вымышленные друзья и меня ТОЖЕ не очень любили в школе...
  -Но меня Любили в Школе. Правда, это было давно...
  Даша совершенно серьезно смотрела на умного дядю в очках. Она чувствовала. Чувствовала, как быстро уменьшается в размерах! С каждой секундой ей хотелось говорить все примитивнее и примитивнее, чтобы под конец казаться первоклашкой или девочкой из дедсадика, а тои совсем слабоумной. Она просто не могла устоять перед этим искушением! Дядя словно говорил: говори со мной как маленькая девочка, мне это нравится!
  -Поверь - я смогу тебе помочь, и мы вместе уговорим эту твою подругу больше не мешать тебе общаться с РЕЛЬНЫМИ живыми людьми.
  -А можно вопросик? Вам не хочется еще немножечко так... надруга-аться надо мной там, или еще чего, а?
  -Девочка моя! - Воскликнул психиатр и с непередаваемым чувством в глазах обнял её. Даша не сопротивлялась, скромно изучая одним глазом комнату позади старика. Когда он, наконец, разжал свои объятия и вытер слезу, Даша сказала:
  -Мне понравилось, как вы меня обняли, честно, - тут пальцы Даши сложились в лукавый конфуз, - но может быть, маленький минетик скрасил бы нашу беседу? Ма-аленький такой, а?
  Даша улыбнулась как можно милее и в минутном порыве сделала реверанс.
  -Ты неправильно делаешь реверанс. - Заметила грустно Соня. - Боже мой, малышка моя, ты все забыла, все...
  ***
  
  
  
  SEL
  Вита закончила ужинать вместе с отцом и матерью. Она вытерла тонкие детские губы салфеткой и с любовью посмотрела на родителей. Мягко, расслабившись и чувствуя покой. Вита научилась так смотреть, этот взгляд дарил им радость. Но нельзя затягивать, если смотреть так больше минуты они занервничают. Встав и поклонившись на японский манер отцу и улыбнувшись слегка маме, девочка, легко ступая босыми ногами, взлетела на второй этаж и аккуратно прикрыла за собой дверь. Внизу раздались приглушенные голоса.
  Сестра уже третий раз подряд не ночевала дома. Вита открыла телефон и проверила звонки. Странная штуковина очень стесняла девочку поначалу, но позже она привыкла. Даже полюбила их - эти удобные вещи, которыми окружают себя люди. Ведь она - тоже человек, а значит, сможет привыкнуть.
  Мерцал экран. Вита не любила заставки, сплошной ярко-белый свет всегда завораживал. Вытянув руку и дотронувшись до него, почувствовала, как снова хочет оторваться от этой комнаты. Электростатическое покалывание от кончиков пальцев прошло по тело, приподняло майку и заставило слегка светиться странным, необъяснимым наслаждением волосы. Виту засасывало.
  Любой вошедший в этот момент в комнату уже не застал бы там девочку. Комната моргала старым монитором конца девяностых, который светился необычайно ярко, почти невозможно для глаз, не освещая при этом своим светом ровно ничего вокруг себя. Даже клавиатуры не было видно, по углам комнаты ухмылялись беззвучные тени.
  В городе царила ночь. Были люди, которым не было до неё дела и те, для которых она что-то значила. Вторые в свою очередь делились на искателей и всех прочих. И вот они, искатели, чувствовали ночь по особенному. Ночь повышала их способность к труду до максимума, обостряла чувства и тихо шептала: что-то случится, что-то произойдет, постой на грани еще чуть-чуть и я приоткрою для тебя нечто особенное, что-то только твое.
  -Ты пришла?
  Мальчик отвернулся от Виты, стоявшей на балконе. Девочка была тонкая и хрупкая, в одной белой майке на голое тело.
  -Вита.
  -Да?
  Девочка мягко улыбнулась за спиной у мальчика её роста и - очевидно - такого же возраста.
  -Вита, помнишь, я тебе говорил - если больше минуты смотреть доброжелательно на человека, он начинает нервничать. Если конечно вы не любовники. Вита?
  -Да. Помню.
  -Старик сегодня в Риме, ты не сможешь его увидеть.
  -Вот как?
  Вита говорила мягко и слишком спокойно, безэмоционально, если не считать некоторой теплоты в голосе. Эта отрешенность напоминала аутичного ребенка, но внимательный взгляд говорил об обратном - Вита интересовалась миром, но по-особенному.
  -А что там, в Риме?
  -Собирается Ложа.
  -А почему?
  -Вита, неужели ты хочешь улететь туда? Тебе интересно?
  -Конечно, ведь для этого я и была рождена.
  -Тебе не жалко своих родителей? - Улыбнулся интонацией мальчик. Все это время он не поворачивался к ней, пальцы его что-то мастерили, вся стена - огромная, метров в тридцать высотой - на фоне которой Вита видела его спину, напоминала музейную витрину.
  -Они хорошие. - Вита повернулась и подошла к такой же витрине. - Но они не настоящие, я же знаю.
  -Но они тебе нравятся?
  -Я ими довольна.
  Просунув руки сквозь стекло под напряжением, Вита вытащила книгу.
  -Тяжелая, а как её открыть?
  -Это невозможно, в книге был замок и контейнер с кислотой. Код к замку подобрали неверно - кислота пролилась и книга уничтожена.
  Вита подбросила её и отчетливо булькнуло.
  -А зачем её хранить?
  -Уже не зачем. Книгу прочитали и оцифровали.
  -Кто?
  Зрачки Виты расширились. Мальчик улыбнулся. Он знал - в момент удивления и интереса Вита не может сдерживать себя, не просто не может - не подозревает как это возможно и зачем нужно. Она такой была создана. Подойдя к ней, мальчик дотронулся до крохотной груди Виты, набухший слегка сосок моментально напрягся, под кожей быстро билось сердце, отдавая пульсацией в пальцах. Мальчик отдернул руку. Вита смотрела прямо в его глаза.
  -Люди. Из Королевской Библиотеки.
  -Кто они, как их зовут?
  -Двое. Девушка - Хизер и её брат, он не называл своего имени. Во сне та девушка смогла найти воспоминания человека, эту книгу написавшего - оказалось, что он родился в 340 г. н.э. и восстановила большую часть текста. Кстати, только сейчас вспомнил - Старик пригласил их как представителей КБ в Римскую Ложу.
  -Значит, они тоже улетели в Рим?
  -Да, все там сейчас собрались.
  -А почему, что-то случилось? Там ведь что-то есть, нечто особенное, я права?
  -Что там? Хакеры. Пожалуй, снов, хоть Рим и столица генных хакеров, эти - заинтересовали Старика. Чем они занимаются? Дай подумать... точно не снами. Они там брутят Бога.
   -Брут?
  Мальчик кинул Вите книгу из шкафа.
  -Пытаются узнать Истинное Имя Бога, перебором всех слов всех языков, включая первичный язык человека - "уш пахе" - для этого они вызывают демонов из ада, ведь только они еще помнят его и говорят на нём.
  -Это интересно.
  -Правда?
  Мальчик снова улыбнулся.
  -А ты знаешь, где искать их?
  -В аду?
  -Верно.
  -Вита, тебе так хочется своими настоящими глазами, а не глазами снов взглянуть на шестерых парней и одну девушку, лежащих в коме? Их было семеро. Смельчаков, спустившихся в ад ради богохульства. Это интересно Вите?
  -Конечно. - Слегка улыбнулась девочка.
  ***
  -Наверное, быть счастливой - это талант, можно радоваться жизни, сидя в инвалидном кресле, живя в лесу, и питаясь чем попало, а можно остаться нытиком-эмо, имея всё, что только можно себе представить, и как тебе удаётся быть такой весёлой?
  -А будучи парализованной полностью можно радоваться жизни? - подняла голову девочка.
  Егор смутился. В его смущении начали расти разочарование и злость, но не на Тикки. В приход грозы вмешалась Вита и стала все объяснять Тикки, которая этого и не просила.
  -Счастье человека не оперирует абсолютными критериями. - Вита поправила очки, а Тикки прикрыла половину лица себе ладонью и стала постанывать. - Проще говоря, эта функция учитывает состояние себя в иных людях и тогда выдает ответ, он может быть внезапным, неожиданным и отзываться в других людях злостью или яростью. Все дело в том, что счастье - награда за успешное выполнение задания, которое тебе выдали твои гены, а задания выдаются исходя из текущих условий. Если совсем просто: твой отец всю жизнь мечтал о своем собственном доме и в результате из нищего стал миллионером, обзавелся женой и в счастье родил тебя - свою дочь, создав с его точки зрения все условия для твое счастья. Но когда твои гены проанализировали условия, в которые тебя забросила с рождения жизнь, исходя из особенностей твоей личности, прочитанных тобой книг и восприятия тобой людей, на которых ты хотела бы походить, исходя из всего этого, ты получила от своих генов странное задание. Задание, поставившее твоих родителей в тупик, ведь ты стала полностью несчастной. Пока ты не выполнишь задания, которое считаешь своим - ты не станешь счастливой. Из-за того, что больше девяноста девяти процентов населения земли обладают сильным мутировавшим эгоистическим геном, люди принимают такие задания за свои собственные цели, мечты и амбиции, будь то власть, слава, мир во всем мире, поиск истины, тихую жизнь или путешествия на другие планеты. Твой разум сложный двигатель, в котором должны сжигаться разные смеси чувств и эмоций для его успешной работы, нужны как минимум два чувства для начала реакции, возникновения цели и устремления к ней. В самом примитивном варианте это означает одно начальное чувство и стремление его удовлетворения. То есть в нашем случае: это чувство, которое делает тебя несчастным и надежда на счастье при достижении необходимых условий, которые ты должна сначала смоделировать посредством разума - осознать чего ты хочешь, а потом принести в этот мир - добиться в реальности. Чувство с противоположным действием нейтрализует временно твое несчастье, и ты почувствуешь счастье, когда действие вещества в твоем мозге закончится - ты снова станет несчастной, тебе будет выданное следующее задание генами, ты захочешь чего-то еще. Таким образом, геном управляет массами, которые вынуждены в силу своей самости - работы эгоистического гена - этот контроль не признавать. Возможны отклонения, но учитывая малую продолжительность жизни они не несут никакого смысла, в редких случаях ты сможешь достичь окончательного счастья в этой жизни, но было бы странным удивляться, что счастья твоего твои же дети не поймут, не оценят и обругают. Это суть человека, ускоряющая его эволюцию многократно - конфликт поколений.
  -Ты кто? - его стоял с открытым ртом, смотря на блестевшие под лучами садящегося солнца очки Виты.
  Вита повернулась всем телом к нему.
  -Я Вита, наверное, я вас обидела?
  Вита задрала голову, смотря на высокого Егора и молча ждала его ответа.
  -Да нет.
  -Ясно. Обычно подобные рассуждения людям скучны, они предпочитают ответам эмоции, которые дарят сами вопросы. - Словно робот констатировала Вита. - Я пошла.
  Развернувшись, она и в правду побежала вниз с холма.
  -Она иногда странная, не обращай внимание. - Шепнула Егору Тикки и тут же мысленно дернула себя за язык.
  "Уж кто бы говорил про странности", думала Тикки в тот миг.
  ***
  ***
  Девочка-смешинка взглянула на отрешенно стоявшую в стороне Виту.
  -Вижу! Я вижу полупроводниковых ангелов на бреющем полете - призрак трансгуманизма пришел из Европы, аминъ!
  -Кто это?
  -Они готовятся бомбить! Бомбить! Я зрею люки... Леви, я, правда, похожа на Чучело?
  -Ты выглядишь кошерно.
  -Я польщена. - Девочка зарделась. - Но я, правда, Хотела быть похожей на чучело!
  -Аминъ. С этой кудрявой головой ты сама похожа одновременно на Херувима и на героя Стругацких глазами современных трап-кинорежиссеров. Аминъ.
  Чучело о чем-то с минуту втолковывала официанту. Тот в панике убежал. Сели за стол - как мимо пронесся перепуганный насмерть шеф-шеф, окинув взглядом запредельного отчаяния улыбавшихся ему в ответ ребят.
  -Что ты ему сказала?
  -Ах, все мы грешны. - Чучело сложила руки и вознесла глаза к неприхотливому потолку. - Давайте молиться о спасении души этого отменного человека.
  -Отменными блюда бывают.
  -Вот я и говорю. - Последнее, что увидела Флора, была легкая улыбка и появившийся внезапно из расщелины розовых губ язык. На нем были три "звезды" без единого конца, просто кружки скрепленные росчерками серебристого цвета. "Чучело", как про себя к ней отнеслась непроизвольно Флора, улыбнулась и облизнулась, плотоядно согревая взглядом ярко-голубых чистейших глаз еду на тарелке. Она показала лишь край созвездия сейчас, лишь край.
  ***
  -Амэ, за свои порхающие, словно крыло бабочки жизни ты умудрилась столько раз уничтожить человечество, и все ради спасения одного человека, которого ты даже не можешь толком спасти. У тебя просто не получается это и никогда не получится, но ты не отчаиваешься. Это странная ошибка бога в тебе, он внушил желание, которое должно было разбиться об возведенные им преграды, но оно не разбивается, потому что произошел сбой. Амэ, боюсь, ты вечно будешь продолжать свои попытке, но мне интересно - что, же будет в конце? Ты знаешь, какова цена твоей кармы?
  Веселая Чарли крутанула ручку невидимого кассового аппарата, который она явно украла у Триш. Но звук при этом был совсем реальным!
  -Ой, Амэ, тебя ненавидит не только этот мир! Души миллиардов еще пока не умерших людей не могут спать спокойно - они знаю, кто всему виной. Из-за кого гибли их близкие, и они сами, кто своими руками раджи своего эгоизма разрушал, разрушает и будет продолжать разрушать этот мир. Знаешь?
  Чарли убрала невидимый кассовый аппарат в сторону.
  -Я тут поиграла в одну игру, Фоллаут, я там такое творила, но карму своего персонажа смогла опустить лишь до минус двух миллионов, это считается "дьявольским отродием", Амэ, тебе твою карму численно сказать?
  Чарли закрыла ярко-зеленые глаза и улыбнулась.
  -Это какой-то вычислительный астрал получается, такое число не уместится на школьной доске. Ненависть, столько ненависти живых и мертвых душ к тебе, и многие не зная тебя лично, ненавидят, ненавидят, ненавидят!!! В их глаза ты практически дьявол - все то, чего они так сильно хотят избежать так или иначе связано с тобой и твоей судьбой. Это тьма, Амэ. Тьма позади тебя. А что впереди? Тебя отторгает почти все это человечество, чувствуя, чувствуя, что ты снова встанешь на пути их многочисленных мечтаний. Не дашь им жить спокойно и разрушишь все. Они бы никогда не поняли, что разрушает их уютный мирок, на самом-то деле, но когда появилась ты - им стало легче. Плотина бездействия и безнадеги града обреченного нашла свою маленькую щель, и теперь вся масса воды из неё под давлением целого ада, готова тонкой струей резать хоть титановый сплав. А ты перед этой плотиной одна. Они сами разрушат этот мир снова, лишь быт только покарать тебя. Я не знаю, должно ли так происходить или это действительно неучтенный сбой, но так уж повелось - ненависть, накопленная до предела, заставляет своего носителя не обращать больше внимания на то, что он сам бездумно совершает те же ошибки, которые совершил объект его теперешней жажды мести. Когда-то это работало славно и просто, потому, что на единицах лишь за раз, хоть и постоянно в целом мире. Никто не думал, что эта функция станет оперировать такими величинами!! Носитель гнева, свершая правосудие, сам становился жертвой иного правосудия. И не оставалось никого неучтенного и не наказанного, они назвали это "законом кармы". Теперь же вся ненависть мира сосредоточена на тебе, а кто же покарает их за это? Я думаю это цикл, который тебе уже не остановить. Мир снова и снова будет пытаться отторгнуть из себя твою душу всеми способами, которых на самом деле у него нет, и никогда не было. Было лишь желание, возможность возникновения такого желания, был побудитель, но не было механизма удовлетворения этого побуждения, да и зачем такой механизм нужен был богу? Мир снова и снова будет пытаться уничтожить твою физическую оболочку, погибая при этом сам от своей же руки, потому что богом так устроено, это расплата мира за то, что он, ненавидя твою карму, берет её на себя и захлебывается ей. С моей точки зрения - просто сглючивший цикл, и меня даже просят исправить его, не понимая собственно до конца - чего же они на самом-то деле желают? А? Амэ, ты ведь не откажешься от своей мечты только потому, что она бессмысленна? Знаю, что не откажешься. Слишком хорошо знаю, потому, что подобные тебе такими и были сделаны изначально. Они никогда не должны были отказываться от своей мечты, и они никогда не должны были принять ту правду, что их мечта лишь сбой, лишь незаметная системная ошибка, но они все были смертными. Ты тоже, впрочем. Амэ, ты хочешь, чтобы я тебя убила и стерла все твои сны, не позволив больше вернуться обратно в свое прошлое?
  Чарли вытянула вперед руку и звякнула старым медным кольцом ключей.
  -Ну же, это не то, чтобы просто, но я в силах это сделать прямо сейчас и тебе никогда больше не понадобится никого убивать, девочке по имени Амэ больше вообще не понадобится думать и принимать решения. Чтобы затем долго-долго, годами приводить свои планы в исполнение, чтобы погибнув, через предсмертный сон вернуться, назад и снова строить планы и так без конца и края... А все благодаря тебе, ты меня заметно прокачала, надо сказать за прошедший год, тянувшийся для тебя века!
  -Нет.
  -Можно было и не спрашивать.
  Чарли села по-турецки в сантиметре над столом и блаженно зажмурилась.
  -Амэ, ты будешь сегодня со мной вдвоем пить чай или отправишься в особняк Сестер на их вечеринку, какая она уже по счету там для тебя? Тебе не надоело еще? Давай со мной, я придумала классный, но очень изощренный сорт! Это смесь четырех сортов, но я никогда тебе не скажу, каких именно, ведь это мой - такой - маленький, но секрет, идет?
  Чарли открыла глаза и оглядела комнату. Амэ тихо и незаметно ушла.
  ***
  -Так трудно объяснить наркоману, что есть жизнь и без ежедневных размышлений о следующей дозе. Понимаешь, природа дает нам задание, а награду мы выдаем себе сами. Просто - впрыск веществ в мозг, наслаждение во всех формах. Так уж повелось на этом шарике, что разум от рождения своего был опутан цепями рабства. И меньше всего он хотел вырваться. Помимо мира наркомана есть миры остальных людей и тому есть, с чем сравнивать. А у нас - нет. Просто не с чем, мир чувств человеческих - все, что у людей есть, и природа позаботилась вложить в нас стремление сохранять как можно дольше этот первичный импульс в нужную сторону, который мы получаем с рождением. И так же позаботилась об тех, кто уже выдохся. Во-первых, молодые их не поймут, а если и поймут - сразу перейдут во вторую категорию, как тот седой пацан из "Над пропастью во ржи". Во-вторых, сами они не имеют больше привязанности к эмоциональному допингу, а значит, потеряли единственную необходимую человеку в жизни цель с точки зрения именно самой жизни, их существование бессмысленно и бесцельно и очень непродолжительно, пусть даже они начнут кричать иное, но поверь мне - они не станут! И ты возразишь: а как же те холодные гении, а те жаждущие власти славы богатства, роковые там бабы всякие и прочие бесчувственные чудовища, обитающие по ту сторону телевизора или хрусталика твоего глаза?! Все очень просто - ты не всех инстинктов человека знаешь. Я тебя обрадую - в учебниках ты про них тоже не прочтешь, и в монографиях нобелевских лауреатов - не прочтешь. Они есть, потому что они нужны Великому Инстинкту. Великий - потому что Инстинкт. Потому что он сделал человека. И уже руками человека - то, что человек считает своим. Для чего ему это было нужно - поди спроси Великого Инстинкта. Человек считает, что инстинкт это просто простые правила, которые манипулируют животными, чтобы те трахались и грызли друг друга. А нет - он манипулирует животными, среди которых, затерявшись, внезапно так - нашелся - человек. Он заставляет волков выть на луну, а людей мечтать о звездах, муравьев - строить муравейники, а людей - города, стаю выбирать вожака, а человека - себе вождей, богов и демонов. Помянешь мое слово - когда-нибудь на него молиться начнут, это только на первый взгляд звучит как глупость, ересь и пьяный бред. Будут молиться. На него или них. Потому что они - есть. Человек их не видит, не чувствует и не знает, потому что не должен. И среди них есть те, которые заставляют стремиться подобных людей к тому, к чему они собственно и стремятся. Это просто не основные цели, которые активируется не у всех людей и не сразу, не от рождения. Особь накапливает ресурсы, показывая иным особям свой отрыв от них. Она может жить лучше, и она это делает, и получает свое, особенное, более холодное, но все же - удовлетворение. Злость, зависть, ярость или равнодушие, да просто стремление стоять рядом или выше - вот ответ и запускается реакция, цепная реакция перемен. Общество делает шаг, мир вновь устремляется к равновесию, только иному. Люди стремятся к знаниям, потому что исследовать мир их заставляет вошедший в свою финальную циклическую фазу (зависнувший окончательно и бесповоротно) инстинкт, толкавших их далеких предков искать иные места для водопоя и подолгу наблюдать за добычей, не нападая, просто наблюдать и ждать. Знаешь, все, чем занимался за свою короткую историю на этом Шарике человек, было уже в нем записано, как, собственно и его несогласие с тем, что запись эту можно прочитать, с тем, что она вообще существует. Это так же верно, как верно и обратное. Но ведь люди так не общаются, да? Обычно один человек говорит свое мнение, но прерогатива оспорить это мнение - в устах другого человека. Один говорит, что все, мол, так, другое - неа, все иначе! Как прямая линия никогда не поймет и даже не вообразит плоскости, так и линейный человек не сможет представить себе своей многомерной программы. Для него есть свобода воли, а со стороны он просто наскальная живопись, простая и в чем-то милая, в своей гениальности. Он так и будет твердить себе, что он другой и никогда так не поступит, а потом программа скажет - давай! - и он сделает то, что она хочет, найдет для себя объяснение в себе или в мире, в других людях и снова что-то начнет твердить себе сам. Знаешь, он пытается подмахивать. Сам себя программировать. Вот дана ему установка быть таким, делать так-то и он ей без ума гордится. Я - такой-то! Ведь Это - Я! Ген эгоизма дарит новую порцию веществ и гладит по головке. Я - никогда не сделаю так, я выше ниже или в стороне. Новая порция и снова по головке. Вещества меняются, наслаждению приходит на смену боль, надежде - отчаяние, но любые гаммы человеческих чувств - награда за содеянное во славу инстинкта! Вот ты сейчас можешь согласиться с этим, оттолкнуть, проигнорировать, но подумай - все это желания не твои, они внушены тебе и то чувство, тот оттенок эмоции, который ты испытаешь, даст толчок к дальнейшему твоему мышлению. Любопытство, интерес, скука, человек так запрограммирован, что не может тратить зря время, если нечего жрать на лужайке - ищи другую лужайку, но не стой на месте, тупая коза - мертвая коза. Знаешь, я думаю, многие ученые тем или иным краем своего мышления это понимают, но окончательно - никто. Только мертвый увидит Господа. Живым - нужно жить, то есть быть его рабами. Я не суеверный и не набожный, но это - очень в тему. Пока ты жив - ты дышишь, ты идешь. Ты думаешь, что не знаешь пути, что тебе нечего терять, ты потерян, забыт, один или наоборот - что у тебя масса друзей и столько проектов, столько всего интересного, что и ста жизней не хватит. Множество форм! Вокруг - море вариантов развития твоей программы жизни. Но - программы! Судьба. Многие отмахиваются от неё, но это слово выдумали не зря. Это как отмахнуться от того, что маятник качается - можно, пока он не даст тебе по лбу. Тебе скажут, что у маятника мол тоже есть свобода воли... Однако для тебя существует гравитация и эта штука сводит всю свободу воли маятника на нет. Ты просто знаешь - знаешь, что с ним будет. Так и с человеком, просто маятник не знает сам, что с ним будет, когда он дойдет до следующей отметки, он на самом деле верит, что случиться с ним может что угодно. И ты тоже в это веришь! Допустим - землетрясение в девять баллов... И маятник воскликнет: вот, ты видишь, я перестал качаться! А ты говорил... И ты: и ты доволен этим? Все просто, пока маятник цел - он качается. Вся свобода воли маятника в том, чтобы сломаться и тогда качаться перестать. Пока есть человек и маятник ему нужен - тот будет качаться и плевать человеку на всю свободу воли маятника. Не в гравитации слепой дело - в человеке, который этот маятник сделал, чтобы он качался. И после землетрясения, после чего угодно - если маятник все еще человеку будет нужен, он будет качаться, человек его создал, человек его и отремонтирует. А если он ему не нужен боле - то и не узнает маятник, что с ним стало и куда все делось вдруг.
  ***
  -То есть стремление к счастью - это стремление к ширеву? А стремление к несчастью?
  -Это стремление к иному ширеву. Два правила: первое - человек никогда не знает, чего в данный момент от него хочет природный инстинкт. И второе - человек от природы эгоист, то есть эгоистический ген давал на протяжении бесчисленных поколений преимущества своему носителю. Человек, считавший себя центром вселенной, мог добиться в жизни большего, нежели тот, который так не считал. То есть эффективность для эволюционирующего в нем Инстинкта была больше, нежели в человеке, который все делал не от души, не для себя. В итоге - что мы имеем? Семь миллиардов пупов вселенной на этом только шарике. Круто, да?
  ***
  -Человек - это нечто подвешенное на веревочках, как кукла. Тем более несчастная, что призванная подергивания веревок принимать за свои собственные, личные, интимные и уникальные побуждения, она воистину несчастна, пытаясь в них разобраться, видя в них смысл... Вечно в поиске. Она обязана искать всюду смысл, ибо этим создает свое отношение ко всему, ибо в этом её задача и суть существования - быть лакмусовой бумажкой жизни, функцией, одной из многих и всегда заменимой, смертной функцией греха, оставаться самой собой в течение короткой жизни, определившись в саму себя как можно раньше, быть замкнутой на источник своего операнда - на других людей, на свой результат - на одного единственного человека. Как звенья цепи, из которых ткутся сети мирозданья, люди - камни, кладущие самих себя в основу единой башни своего знания. Кладка истин, путей проб и ошибок.
  ***
  -Я изучала циклы человеческих конфликтов. Войн. Они проявились в полную силу недавно. Наверное, люди теперь достаточно развились и захватили все ресурсы на планете, чтобы почувствовать "это".
  -Почувствовать что?
  ***
  -А просто вы - природные враги. В ту пору страсти молодой самец желает одного - а самка же другого. Инстинкт такой уж хитрый зверь: он разделяет, правит вами. На ухо шепчет каждому свое и стравливает вас. Так суждено вам биться насмерть, не подозревая даже в чем тут дело...
  Любовь до гроба, смерти роковой, и счастье - что в руках могилы. Людей так много на земле, не важно Хитрому внутри вас ваших жизней. Ему важней другое.
  -Что же?
  ***
  -Эволюция идет из будущего в прошлое, как мысли Бога, падающие на земле теплыми камнями бехелита, она - знает, чего хочет, но вспоминая свое прошлое, пытается свои желания осознать. Знать и понимать - разные вещи, даже для такого зверя, как природа. Поэтому человек никогда своей логикой не опутает то, что он нарек эволюцией. Не совладать ему с ней. Ну никак. Крепка слишком. И в конце она обязательно покажется ему бессмысленной. Ибо изначально убедил себя человек, что смысла в природе нет, кроме как его собственный.
  ***
  -Эта жизнь неудобна, потому что она хочет этого. Человек ищет удобство, потому что хочет этого. Хочет она, хочет от него.
  ***
  -Все очень просто и горько в то же время. Если еще осталась она, эта горечь. Если признать его богом, то остается лишь сказать: все это угодно ему. Причем абсолютно все! Закон войны знаешь? Разделяй и властвуй. Вот такая вот война: внутри тебя, внутри меня, внутри каждого из нас. Война устремлений, которые все спровоцированы этим неким общечеловеческим сверхсуществом, развившимся непостижимым образом и спровоцировавшим развитие разума у своих составляющих элементов, то есть у нас с вами. Мы обречены изначально. Нельзя сказать, что войны и недопонимание человека человеком никогда не исчезнут, что все это не прекратится, о нет. Дело в другом: мы никогда не увидим истинную причину всего этого. Ловкая подмена в каждом из нас, в каждой жизни, я восторгался бы таким человеком, настолько ловким мошенником, но от такого бога, простите, я прихожу в первозданный ужас, понимая краем сознания, что именно так и должен реагировать, с его точки зрения. Вот пример: конфликт двух людей, мужа и жены, отношения накаляются, потому что ни одна из сторон не хочет идти на компромисс. Компромисс способствовал бы выживаемости потомства с точки зрения общечеловеческой логики? Конечно. Но он наступает далеко не всегда. Так в чем же дело? Почему миллионы поколений эволюции спустя, мы находимся по разные стороны баррикад? Все просто, скажет ученый: весь мир - сплошная борьба, все твари эгоисты от природы. Даже ген - не может устоять от искушения, если предоставляется возможность - он использует её на все сто. Но я скажу: а кто внушил им этот эгоизм? И почему природный альтруизм так легко включить в "эго" любой, даже не отягощенной интеллектом особи, что уж про человека говорить? Помогаю другим, потому что мне это нравится. Все живое разума не имеющее делает только то, что ему нравится, всплеск эмоции, впрыск веществ, дарящих удовольствие и поглаживающих по головке. Особь понимает: она все делает правильно. Иначе - раздражение. Что-то не так, злость - что-то нужно менять. Триггеры могут сдвигаться и мутировать, все заменимо и все работает - особь может начать перемены в своей жизни, испытывая не злость, а радость, и так далее. Но все-таки всегда я выделял два момента, которые упускали прочие "ученые". Одна программа в человеке работает постоянно, другая включается спонтанно, в определенных условиях, даря еще больше чувства "особенности" этой особи, исключительности ей, она делает её существование обреченным. Как та особь-солдат, прошедшая через войну и не способная больше к мирной жизни. Программа в ней самой говорит: нет! Тебе не справиться. Одновременно "нет" слышится с точки зрения программ, живущих в иных особях. Даже не понимая своим сознанием, что же вызывает подобную реакцию, откуда страх к особи, страх самой особи, направленный на "неудачу без попытки", все эти и иные проблемы, они возникают по невероятно сложным, нечетким алгоритмам, которые однако запускаются с изначально заданным, предрешенным концом. Эти особи изначально запрограммированы в текущий момент времени сойти с пути, куда бы они не шли до этого. Одна особь переключилась в боевой режим, совершила нечто, за что программа, которую я называл раньше инстинктом в самом широком смысле этого слова, как комплекс всего поведенческого потенциала, она отключает возможность обратного переключения. Причем делает это конкретно и наверняка. То есть убийственно: как в самой особи, так и во всех, которые с ней контактируют. То есть, если это эксперимент, то приходится признать - кто-то исключил эту особь из потока подопытных, но особь еще жива, вот только обещанная "награда", обычно в виде счастья, ей больше не отпускается, а степень давления на неё возрастает. При ограниченной продолжительности жизни каждой особи вообще, и повышенной агрессивности её в текущий момент времени, это навело меня на длительные размышления. У каждой особи свой путь, у разумной - еще и свой "мир" вдобавок. Еще левые опыты прошедших двух десятков лет свежи в памяти. В Австралии есть подземный комплекс, генные хакеры, что там раньше работали, теперь уже все в NGE перебрались, но двадцать лет тому назад там проводились исследования в области коллективного бессознательного. И был такой опыт: хомячиха рожает трех маленьких хомячков, их уносят в соседнюю комнату и убивают первого хомяченка. Выстрелом в голову. У хомячихи - всплеск мозговой активности. Выходят на поверхность и валят второго. У хомячихи второй всплеск. Едут в ближайший город и там в подвале добивают последнего. У успокоившейся было окончательно мамы третий пик. Опыт повторяется. Генные хакеры изначально были вне закона, еще когда создавали для наркокартелей вирус, внедрявший себя в клетки человека и заставлявший их самостоятельно вырабатывать наркотик. Неудивительно поэтому, что второй опыт был такой: молодая мать, самка Homo Sapiens, рожает тройню. Её усыпляют в роддоме и везут в бункер, где приводят в чувства, заваливают цветами, смотрят на неё с любовью, а в это время в соседней комнате валят её первого ребеночка. Мама спрашивает их: когда же приедет муж? На графике все спокойно. Когда на поверхности убивают второго новорожденного, она просит воды, лениво и устало, на лице - спокойная уверенность рабочего в заслуженности отдыха после тяжелого трудового дня. Через двадцать минут выстрелом в голову из пистолета с глушителем третий младенец отправляется в рай, так и не расчухав этот гребаный мир. Смущенная мама просит проводить до туалета. На графиках - тишина. В соседней комнате двадцать человек и я среди них - трут носы, виски и переносицы. Ей говорят, что всех трех малюток уже нет в живых - вот тут-то и начинается постепенно в её глазах отражаться бездна и графики гарантируют скорый её приход. Валят маму. Моют руки, делятся мыслями по поводу эксперимента. Молодежь и наука созданы друг для друга, да Вита?
  Девочка мягко и спокойно улыбнулась.
  -Вы ностальгируете по своей молодости?
  -Я? Да. Все-таки это было классно, хоть и руки у нас в крови были, как у матерых гангстеров тридцатых-сороковых, вот так вот, по самый локоть! Чем мы только тогда ни баловались. Вспоминать приятно конечно, я не умею врать. Мы часто работали с детьми, а с ними еще тот самый натуралист завещал работать. Он заражал купленных за деньги у родных матерей детишек оспой и испробовал на них самодельные лекарства, одно за другим. В слепую. Дети страдали, гибли, но готовы были терпеть все за настоящий черный шоколад, который они, живя в деревне - это был девятнадцатый век - отродясь не пробовали. Знаешь имя этого человека? В школе должны были проходить.
  -Угу. - Вита кивнула.
  -Я тоже помню... тогда еще, в Австралии, я понял, что человек, обретя разум, утратил способность понимать другого человека. Думая, что понимает его, он понимает только себя...
  -Это был жестокий опыт. - Сказала Вита, расчесывая спину сквозь тонкую белую майку.
  -Тем ценнее он был! Тогда я еще считал, что опыт человека представляет хоть какую-то ценность. Человеческий мозг замкнут, замкнут на самого себя и свой мир или что это вообще такое я не знаю, но знаю одно - мы столь же далеки друг от друга, как и эти звезды. Чувствуем симпатию, жалость, пытаемся понять. Но наша симпатия и жалость - лишь тени тех эмоций, что бурлят в животном мире. И все бы хорошо, да эмоции эти, и наши и их - устоявшиеся у природы методы контроля. Тебе разве не знакомо то чувство праведного и всесокрушающего гнева, которое испытывает человек, когда на его глазах подлостью и предательством заставляют страдать ни в чем неповинного ребенка?
  -Знакомо. - Кивнула Вита. - Две минуты назад испытала заново.
  -Вот видишь. Ты выглядишь апатичным ребенком с сильно развитым интеллектом, но и тебе не чужды эти путы...
  -Не чужды. - Заметила Вита, вскрывая пакет с чипсами и отправляя целую пригоршню в рот.
  -Тогда скажу тебе - и мне не чужды!!!
  -Вау. - Заметила совершенно серьезная Вита, хрустя чипсами.
  -Мне знакомы все проявления человеческого сострадания, понимания, возмущения, ярости, надежды, злости и стремление все изменить - ох как знакомо! Я бы еще сказал, что и любовь знакома, вот только бесполезно людям говорить, что ты понимаешь их любовь. Запрограммированы они считать именно свою любовь - уникальнейшей из всех уникальных. Это кульминация их эгоизма. Любовь зажигает сердца, сжигает сердца, двигает народы, спасает и разрушает, зачастую одного и того же человека, по многу раз. Любят других, пытаются их понять, на самом деле достраивая в себе ту клетку, куда поместил их разум. Это как развешивание на стенах невидимой темницы фотографий неба. Каждый проходит свой путь, для каждого он уникален. Особь гордится опытом, хоть никому и не может его передать, пытается передать и это воздействие - приводит к хаосу и отвергается иной особью. Проблема отцов и детей, все заложено в каждом. Это просто. Я пришел к выводу, что недопонимание современными мне учеными некоторых механизмов управления куда шире, чем считается. Они считают, что разгадали геном и готовятся предсказывать жизнь младенцев, они хотят исключать преступления, предсказывая ошибки и дефекты. Сказал бы я им, что они сами дефекты, но ведь именно этого от них и от меня хочет мифический бог, верь я в него, то плюнул бы ему в лицо. Все просто. Смотри! Любое поведение предсказанное генами может случиться у каждой особи на этом шарике, потому что любой фрагмент кода с легкостью берет на себя задачи, ему изначально не присущие, причем это встречается в природе повсеместно, вплоть до мужчин с женским набором хромосом у лягушек. Как слово человеческое, обладающее бесчисленным количеством значений - как хочешь, так ты его и читай. Языков-то тьма, и тьму еще придумать можно. Было бы желание. И оно Есть! Но не у человека. Пока они там маялись с нейронным ростом у бедных коли, я маялся с человеческой историей. И помяни мое слово, доживешь ты до тех дней, когда природа, решив, что людей слишком много на земле, шарике этом, вдарит по тумблеру и человек станет хавать детишек своих, и прекратит вообще размножаться. Те же инстинкты, что раньше заботились о его процветании, обратятся в иную сторону и подкорректируют нашу численность. И в численности ли дело? Мы зомби. Влюбленные зомби. Наказываем преступников, считая их дефектными, болтаем об обществе дефекта, порождающем таких вот дефектных и до сих пор не поняли, что с нами играет боженька бог, заставляя одну и ту же, общую программу, живущую в каждом из нас, избирательно, в зависимости от условий, ставить нас на разные стороны баррикад. И одних: испытывать наслаждение, убивая и насилуя детей, иных - испытывать наслаждение, оберегая детей, третьих - наблюдая и комментирую все это с сарказмом или болью - ему, богу, едино все! И вот тебе пример на таких как ты, на детях. Можно - на чем угодно! Можно - как угодно! Когда в следующий раз почувствуешь "Святое и свойственное только нам, существам с Земли Чувство", будь то любовь или стремление к свободе, танатоса или эроса шелуху, спроси себя, "почему?"
  Не доверяй ты слепо святому в себе, тому, что только твое! Это приносит тебе боль, приносит боль другим людям, или счастье несет, но не ты решаешь, когда и, как и почем. Что принесет оно - не твой выбор. Твой удел - химическая награда. А доведешь ты до суицида другого человека или осчастливишь, решит за тебя некое нечто серое, текущее издавна в твоей крови, именно там, как раньше считали, вся наследственность. И ему все равно, ценишь ты свои чувства или нет, стремишься ты к чему-то или нет, для него ты - топливо, которое должно гореть, чтобы было богу тепло и уютно на небесах ты должна гореть, все должны гореть всю свою жизнь, цепная реакция, она не прекращается ни на секунду. Одни, повинуясь ей, накапливают ресурсы, так было всегда, к богатству и славе стремились и четвероногие наши предки, на свой манер. Знаешь, это проверка, тебя проверяет программа - а ты сможешь существовать лучше, чем все? Это ей нужно, чтобы сформировать отношение иных "всех" к условиям существования и отчасти сдвинуть их с насиженного места. Именно для этого есть механизмы "зависть", "любопытство" и "мечта", их тысячи этих механизмов, там все в кучу и добродетели и пороки, все они живут в каждом из нас и нужны, чтобы дергать нами, как куклами. Не удивлюсь, если когда-нибудь окажется, что мы - просто источник энергии для магического агрегата, или просто оружия, а может даже инструмента, и лежим мы все в кармане у какого-нибудь путешественника и вырабатываем ему энергию. Только не как в фильме, не телами своими, пока души спят, а этими же самыми душами, и они никогда не спят. Обреченные вечно крутиться, они работают и им это нравится, не всем конечно, потому что такими их создали, чтобы им это нравилось, но нравилось не всем, чтобы крутились они на пределе своих сил, соперничая друг с дружкой. Алгоритм так прост, первичный, реализация так сложна, но она вторичная, да и ложна-то для нас, которые и есть - её реализация, и защищены мы от того, чтобы все это нам простым казалось. Разум обмануть - штука еще та, но у кого-то получилось. Эта человечность - все, что у нас есть, и выход только - отрицание её, что для многих непостижимо, а для остальных просто-напросто тупик. Ты бежишь всю жизнь вперед или обдумываешь каждый шаг, живешь, как придется или стремишься к чему-то, считаешь, что все в твоих руках или что все предрешено, есть некоторое разнообразие конечно, но все конечно. Ты просто живешь и в большинстве своем веришь в то, что хочешь, потому что иное вызывает негативные эмоции, которые на то и негативные, что натренированы мы их избегать или наслаждаться ими - это когда тебя "переключили". Они говорят про болезнь, но природа спокойно может переключить всех, все дело в том, что большинство должно стабильно работать, а лишь часть человеческого материала у бога идет на эксперимент. Наверняка там, на небесах не хотят остаться без нашего такого эмоционального "электричества". Человек еще долго будет сразу после рождения в этот мир, начинать стремиться к счастью и лишь увидев, что людей много и все больше и больше, а счастья - константа - начнет искать иные пути, то есть будут эксперименты. Вся хитрость этой программы заключается в её жуткой распаралеленности и абсолютной неготовности человека уже разумного принять тот факт, что нацеленность на единое решение - есть его прерогатива и его программой внушенная цель, а бог довольствуется множеством решений и верных и ложных одновременно, поэтому кажется поначалу, что это - мир. А как укусишь - программа. Отказавшись от признания личной ценности "простых и человеческих", этот самый "человек" теряет все, или получает все, но только так, что сразу отправляется на тот свет. Есть тысячи, бесчисленное число средств у программы избавляться от неугодных. Это тебе не матрица, где повсюду агенты с оружием и при очках. Тут тебе и мама доведет до пятнадцатого этажа не заручку, а словами. И друг заставит подумать о суициде предательством. Тебя может выдавить общество или ты сам станешь бессмысленным его орудием, тебя могут абсолютно легально заставить совершить любое действие так, что ты не станешь сожалеть о случившемся или ты, не совершая ничего для тебя важного, будешь всю оставшуюся жизнь об подобной хуйне сожалеть. Может быть по-всякому, но ты должна быть чертовски интересной, чтобы припасла тебе программа особый вариант, а не выбирала один из бесконечности для толпы. Знаешь, что такое квантовый компьютер?
  -Конечно. - Весело улыбнулась Вита.
  -Знаешь, сколько сможет хранить один мегакубит его памяти? Все возможные комбинации бит в одном мегабайте обычной памяти. Причем - одновременно! Напомнить, сколько атомов во вселенной? В человеческом мозгу всего порядка десяти миллиардов нейронов, но соединив все разумы воедино, мы получим вычислительную мощь, недостижимую для нас считай никогда, потому что квантовая система такая неустойчивая, и хранить в ней данные так тяжко, а в наших нейронных сетях все уже готово для этого. Знаешь длину молекулы ДНК у человека? Пара сантиметров, если растянуть между пальцев. Кто-то пытался? Наверняка, по крайней мере, тогда, в Австралии шутников было много у нас, и все любили черный юмор. Если из этих молекул и впрямь самостроится некая библиотека, которую старперы-алхимики именовали то "Сердцем Мира", то "Великой Спиралью" - тогда у человечества проблемы. Хотя нет у него на самом деле, и никогда не было и не будет никаких проблем, кроме тех, которые от него требуются его существованием. Нет проблем у белки в колесе, кроме отдышки, но её у белок не бывает, поэтому скорбеть о погибших, лаская себя трагедией и драмой, человек будет еще целую вечность и столько же - пытаться мир перестроить. Почему мне так кажется, что расселяться дальше нашей планеты нам просто категорически не дадут?
  Вита взглянула сначала в потолок, потом - апатично - на монитор. Она вынула изо рта мороженное и аккуратно завернула его обратно в упаковку.
  -Я дала вам выговориться. Идем. Старик меня просил найти вас, он ждет.
  Небритый и худой выпрямился в полный рост - два метра с небольшим, тощий в белом халате. Попарив жесткие короткие волосы, он усмехнулся. Синие глаза стали стальными.
  -Я так и знал, что это все неспроста. Когда они стали использовать детей?
  -Что такое дети? - С искренним недоумением посмотрела ему в глаза Вита.
  Серые глаза прищурились.
  -Наверное, Старик решил, что и у вас есть опыт, который вы не захотите повторять, поэтому и послал меня.
  ***
  
  Числа.
  -Ты же видишь цифры, простые арабские цифры ведь так? Ты просто примирилась с тем, что взрослые хотят от тебя другого объяснения того, что они называют талантом или даром и считают твоим. Вот и все. Ничего особенного. Я вижу продолжительность жизни и то, что люди в древности назвали "истинным именем". Понадобилось девять лет, чтобы пронять - что это такое. Я играла, открывала редактор игры и видела - у каждого предмета есть уникальный ID. Что интересно - вещь, такая как человек, чаще всего сама называет себя, и от природы своей хочет видеть себя уникальной и видит таковой. Мне кажется, что наша человеческая "душа мира" и не такое иногда показывает некоторым. Техническая информация игры под названием "жизнь", когда возникли клетки и решили, что достаточно сложны, чтобы жить, возникло то море информации, которую принято видеть повсюду. Или все был наоборот? Мне нравится считать, что было иначе. Но она есть, наше коллективное нечто все время просчитывает судьбу каждой свое составляющей, хоть мы для него как элементы сложные и простые одновременно, но главное - заменимые. Использовать бога как калькулятор - очень весело, правда? На самом деле считаешь не ты - ты просто умеешь задавать вопрос, а они - нет. Вся разница. Это как компьютерная безграмотность - когда её так нарекли, она стала исчезать, но пока не было компьютеров, пока не подозревали, что они скоро появятся, переживал ли кто-то в тайне о всеобщей компьютерной безграмотности населения?
  ***
  Триша обернулась, слегка кокетливо и заговорила с жаром:
  -Магия, ты думаешь магия - это просто сила? Сила - порождается желанием. Желанием столь сильным, что может сотворять миры! Человека слабого пугает и смущает необъяснимое количество сил во вселенной, но все они, как и гравитация, притяжение, - это последнее желание бога этот мир породившего.
  -Бога? Ты любишь Бога?
  -Авалон. - Сказала Триша, развернувшись и смотря прямо на Сияние. - Ножны этого меча, Авалон: "Та далекая утопия", это не просто магический артефакт из очередной игрушки. Это мечта, одна на всех и для большинства - неисполнимая. Это нестертая из прошлого этого мира мечта Героев, владевших Эскалибуром.
  -Мечта?
  -Да. - Триша смотрела на разгоравшийся огонь с затаенным удовольствием. Белое пламя росло медленно для них, висевших над городом Ночных Фантазий, но для сражавшихся внизу это было подобно взрыву.
  Триша закрыла глаза.
  -Мечта когда-нибудь вложить Меч в Ножны навсегда. Многие из них так никогда и не претворили эту мечту в жизни, они сражались и все эти битвы несли им славу, они сражались не просто так - они защищали своих близких, свой народ, свою Родину. Но в каждом из них всегда жила Мечта о том дне, когда не нужно будет больше убивать, чтобы другие могли жить, когда закончится война, и они вернутся с войны. Домой. Долгая дорога домой. Для кого-то - это пустые и в чем-то пафосно громкие слова, а для кого-то боль и грусть всего мира, люди всегда смотрят с разных сторон, Чарли. На мечту. О том, что эта дорого когда-нибудь окончится. Не все даже после войны могли пройти её. Эта мечта не умирала вместе с ними в пылу сражений, не умирала и после них - она продолжала жить в этих ножнах. Теперь ты понимаешь, почему они намного сильнее меча? Их души все еще там, в человеческих снах, боге, как ты его называешь. Они спят, но не видят снов, как их видят живые ибо они - и есть сны живых. И этот меч так редко вкладывали в ножны, вкладывал человек, сражавшийся настолько же долго, как Тот, Кто Им, Теперь Владеет. Чарли, если меч вложат в ножны сейчас, если этот Человек скажет, что его бой окончен, а враг скажет, что нет и попытается напасть на безоружного - все души всех героев, владевших этим клинком восстанут из мертвых здесь и сейчас только для того, чтобы позволить ему сделать то, что они не смогли или не успели. И это - Сила. Ибо это Желание, столь сильное, что живет после смерти. Никто не сможет приблизиться к Эскалибуру вложенному в Авалон! И если враг сильнее всех живых - они призовут души всех солдат всех войн, что велись когда-либо на этой планете. Они все мертвы, им нечего больше желать, но если кто из живых захочет совершить то, чего так сильно, так долго они ждали, но что совершить не смогли - они вернутся, все они, хоть на миг - но вернутся в этот мир, если они увидят, что этот человек своего желания достоин, а он - достоин, Чарли - никто и ничто не сможет сделать хоть шаг к тем двоим. К Амэ и Кену.
  ***
  -Вита. Ты изначально была Выше всех героев этого мира-произведения по той простой причине, что тебя изначально в этом творении не было. Ты - не результат воли бога-автора, ты результат прочтения творения богом-читателем.
  -Что значит "выше"? - Спросила Вита первая тихо. С тех пор, как она тут оказалась, девочка не поднимала головы, смотря лишь внутрь себя, с её лица не сходило свойственное первой Вите выражение ребенка, затерявшегося в непролазной чаще, совсем не испуганного ей, о нет, просто подавленного и одинокого, и немножечко уставшего.
  -Вита. Знаешь, что я тебе скажу? Ты выше и этих двух богов! В том мире, который творил бог-автор тебя быть не могло, ты - единственное, о чем он никогда не думал, ты не часть его мира. И в то же время для бога-читателя ты недостижима, ибо будь иначе - в тебе не было бы смысла, не было бы нужды тебя создавать. Скорее всего, он сделал это неосознанно, просто породив еще одну девочку и поселив её вместе с теми, которые уже были созданы. Вся твоя жизнь - это его мечта. Мечта о том, чтобы все было иначе. Именно ты - причина того, что он вообще открыл эту книгу, книгу, которую покинул её автор, едва написав. Как и бог из первого примера, он растворился в своем творении исчезнув для обитающих в нем создании навсегда. Эти существа, они никогда не поймут и не признают первого бога, потому что именно он заставил их пережить все то, что с ними случилось. Но в воле читателя все изменить. И, однако - есть ты. Именно поэтому ты здесь. Тебе не было ни в одном из тех трех описываемых миров, с которыми я тебя познакомил. Ни мир, породивший автора, ни мир, породивший читателя, ни даже мир произведения - ни один из них не является твоим домом. И в то же время твое существование связано с причиной каждого из них. В тебе есть тень божественного замысла творца, но лишь тень, творец так никогда и не узнает о твоем существовании. В тебе есть истоки жизни тебя породившего внемлющего, бога-сына и, однако - ты лишь его недостижимая мечта, за которой он может гнаться или от которой бежать. Мечта неосознанная, мечта, причины которой он не понимает, как не поймет и её последствий. А что же ты для людей, чьим домом стало это произведение? У каждого из них свои взгляды на твое рождение, они отражают их стремления в этом мире, ты для них - путь к успеху. Но они все просто созданы были такими, идти за своей мечтой, какой бы она ни была - их путь, для кого-то проклятый, для кого-то сладкий. Ты ключ, но можешь стать для них замком, ключа от которого не будет в этом мире. Ты не связана ни единой волей этого мира, воли автора для тебя не существует, воля читателя тобой не управляет, ведь попытайся он это сделать, и станет несчастным - ему больше не нужно будет читать. Скажу тебе прямо - на самом деле читатель считает тебя всецело подвластной себе, он просто играет тобой в мире, с которым знакомится. Скажи ему обратно - и он обидится. Это воистину капризный ребенок, считающий себя особенным, ведь таким он был создан. На самом деле его порывы никак не контролируются им самим, его мышление невозможно остановить, как и его фантазии. Ведь попытайся он от них уйти - он может и сможет это сделать, но немного погодя они появятся вновь, и ты возникнешь снова, но уже в другом мире, другом произведении иного автора. На самом деле этот ребенок еще спит, спит с открытыми глазами, познавая ими мир, носясь по улицам и играя с подобными себе. И он еще не скоро проснется, хотя все дело в тебе. Ты - можешь заставить ребенка пробудиться ото сна уже сейчас. Это в твоей власти. И ты сможешь заставить его не пробуждаться никогда. Это тоже - в твоей власти. Остается только всплеснуть руками и спросить тебя: а что вне твоей власти? Кто ты?
  -Это все? - Тихо шепнула ему Вита.
  -А ты хочешь чего-то еще? - Снова улыбнулся своей играющей на несовместимых противоположностях улыбкой этот мальчик. - Если хочешь здесь остаться навсегда и стать ангелом-хранителем этого мира, если ты настолько привязалась к его персонажам, что готова сделать этот мир своей темницей на всю циклическую теперь лишь для тебя вечность - тебе придется ответить на это вопрос.
  -Я...
  Мальчик коварно, дерзко, слегка невинно и очень мило, тихо и спокойно улыбнулся и сложил руки перед собой.
  -Я не хотела сюда приходить. На самом деле я никогда не считала себя живой. Но если этим я смогу расти вместе с судьбой... судьбой этой девочки...
  Вита вскинула голову и закричала:
   -Я - Логос! Я стану Словом этого мира!!! - Кричала она с напряженными и плачущими глазами, в которых постепенно разгорался невыносимо яркий Свет.
  Улыбка мальчика перестала быть частью его самого и попыталась проглотить этот свет. Однако - не смогла. И исчезла, победоносно улыбаясь, до самого конца последнего движения карандаша она не переставала улыбаться.
  
  
  
  "Кирика и таинственная девочка X"
  -Погоди, дай мне сказать, Кирика, что ты делаешь? Я же тебе не показала еще всех своих кукол. Как... ты обращаешься с таинственной девочкой... - Прошептала она наивно взволнованно и тут же задохнулась, когда получила в живот пинок от Кирики.
  -Так. - Подняв её безвольную руку, мальчик прислушивался к пульсу, отдававшему в чувствительных пальцах. - Ага. - Сказав это, Кирика принялся расстегивать на одежде девочки пуговицы.
  -Что ты делаешь, я же таин... - Попыталась в конец вразумить Кирику девочка, но увидев подошедших друзей Киры - ударилась в краску и отвела глаза.
  -Что тут у нас? Будем прятать тело или только приступаем?
  -Не мертва.
  -Я это и так вижу.
  -Не видишь. - Меланхолично проговорил Кирика, трогая пальцами синяки, которые сам же только что оставил на животике девочки. - Смотри - это гематома.
  -Какая красивая.
  -Тебе нравятся гематомы?
  -Девочки. Но и их гематомы - тоже ничего.
  -Они не могут образовываться после смерти.
  -Очень по существу, Холмс. А вы в курсе, мой дорогой друг, что от тебя это юное невинное существо пойдет прямиком к себе домой. Запрется в ванной с отцовской бритвой и будет резать себе вены?
  -Ты думаешь, мне нужно научить её резать вены? - Кирика повернулся к ошалевшей девочке. - Это делается вот так. - Начал показывать на своем запястье он. - Обычно новички неправильно вскрывают вены, пытаясь их разрезать поперек тока крови, но в результате кровь быстро останавливается. Особенно если таким образом с собой пытаются покончить подростки. Необходимо производить разрез провдоль сосудов на запястье - тогда кровь не смогут остановить даже опытные врачи-реаниматоры, и в результате успешный результат гарантирован с первого раза.
  -Я учту. - Машинально пробормотала девочка, моргнув красным глазом и как-то странно трогая второй - прикрытый белой медицинской повязкой. В свете зеленого фонаря её бледное лицо походило на куклу.
  -Кирика. Она спустилась сюда во время праздника в таком прикидке исключительно ради того, чтобы почувствовать себя таинственной и уникальной. И тут появляешься таинственный и уникальный ты, эм... ты мог бы из жалости к начинающему малолетнему эмо-косплееру быть чуть подольше таинственным и меланхолично-учтивым?
  -Она намекнула, что умерла и не может попасть домой, застряв на этом свете.
  -И ты конечно тут же попытался ей доказать обратное. Разуверил девочку в том, что она нежить? Она даже обидеться как следует не может - сама наивность - ведь иначе она тут же выйдет из образа, давится небось сейчас слезами, избил её. Ей лет десять... больше не дам!!
  -Ты прокурор ЗОГ и канонiческий ЕРЖ. Но ты милосердна к детям в плане срока... - Улыбнулся Кирика.
  -Пусть даже так - посмотри на это жалкое тонкое нежное и учтивое создание. Она совершенно потерялась, ведь устроив скандал, она не сможет сохранить свой образ.
  -Наверняка долго перед зеркалом репетировала "милую застенчивую таинственную" зомбо кудере? Я тоже так подумал, когда встретил её бродящую с этой поломанной куклой в полутьме между автомобилями гостей.
  -Простите, а вы обе... - Девочка запнулась. - Вы обе - девочки?
  -Я - да, а Кирика просто похож на девочку, его зовут как девочку, он говорит как девчонка и ведет себя как девочка. А так он пацан, я проверяла, поберегись - не иди по моему пути.
  -Ясно. - Что-то решая в уме, прошептала девочка.
  -Не смотри, что у него такие длинные ресницы - просто от природы такие, это как третья рука или вторая голова - что-то типа врожденного уродства.
  -Это не уродство.
  -Но он же уродился таким - значит урод. Такие ресницы показывают в рекламе, но с ними не рождаются, тем более мальчики. Тебя зовут Энма Ай?
  Девочка отрицательно покачала головой.
  -Смотри Кирика, Энмочке и больно и обидно, но она не в образе цундере, а то давно бы на тебя сама с кулаками бы полезла как та, которую ты избил вчера.
  -Вчера? - Удивленно посмотрела на Кирику Энмочка.
  -Да он обычно качается на младшеклассницах, фармит их за школой. Кирика, тебе не стыдно?
  Кирика отрицательно покачал головой.
  -Вот, я же говорю - стыдно ему. Но он скрывает, просто не умеет общаться с девочками - совсем. И не хочет учиться, не интересно ему это. - И продолжая говори так, будто бы "Энмочки" не было тут, Аделир ткнула указательным пальцем Кирику в грудь. - Ты подумай, когда она вернется домой и начнет эти синяки лечить в одиночестве, закрывшись от вечно ругающихся на кухне родителей.
  -У меня дружные мама и папа...
  -Стараясь не слышать их воплей, какая грусть на Энмочку накатится в этот момент?
  -Я не Энма Ай, я - Другая...
  -Ночной Дозор?
  -Ну как бы - да... я кукол люблю.
  -Она классе в пятом учится от силы, в первый раз попробовала одеться, так как хочет, как душа лежит и вести себя как истая кудере, убежать с вечеринки и, спустившись в подвал на автомобильную стоянку - наслаждаться собой, искать кого-то похожего кто тоже тут бродит... а тут бродишь ты. И как она восстановится после этого? И будет как у Линды - "я маленькая девочка со взглядом волчицы"...
  -Я не самоубийца, мне не нравятся ванные полные крови, я больше грустных готических кукол люблю.
  -Это ты сейчас думаешь - а как кинет тебя мальчик - полюбишь и полные крови и на высотки бегать начнешь! Вот - она уже готова заплакать, но держится - иначе она выйдет из образа. Ведь она грустная мертвая кукла, а куклы не плачут. А потом это накапливается - и уже знаешь, что даже заплачешь - не поможет.
  -Аделир, ты это про Энмочку или про Нэнэнэко?
  -Кто такая Нэнэнэнэко?
  -Аделир знает, она прекрасно разбирается в других, особенно на занятиях перед своим внутренним зеркалом.
  -То есть она никого, кроме себя не видит?
  -Но это не мешает ей разбираться в людях.
  -Как так?
  -Тех, что внутри неё. Есть три тебя, ты тот, кем ты сам себя считаешь. Ты - тот, кем тебя считают иные люди, ты стремишься сделать его цельным - самоопределиться, проявить себя, что бы все видели - кто ты есть, но при этом они все равно будут видеть тебя "своего" и разговаривать с ним, при тебе или без тебя - они будут мысленно задавать "тебе" вопросы и получать предполагаемый исходя из твоего характера ответ. Это "ты", который живет в других людях. И есть еще третий Ты - тот который настоящий. Но вот в чем секрет - мы не можем получить о нем никакой информации, это в любом случае будет или первый или второй "Ты". Однако именно этот третий Ты носит Истинное имя - ведь так его называет Бог. Это как ID - то, что нужно вбивать в консоль, правда, многие пытались е открыть - пока безуспешно. Я хотел сказать - тот "я", которого ты видишь во мне, это не настоящий "я", это твой эгоистический "я", с которым тебе удобнее. А тот "я", которого я сам в себе вижу - это эгоцентрический "я", помешанный на альтруизме. А настоящего, если смотреть со стороны агентных людских взаимоотношений как бы и не существует вовсе.
  -Евангелион?
  -Жан Жак Руссо.
  -Тебе нужно меньше общаться с Юки, она странная.
  -Почему?
  -Ты от неё скоро поседеешь.
  -От снега седеют? - Энмочка явно проявляла выглядывавший из-под приподнятой маски кулдере интерес. - А кто такая Юки?
  -Крутится тут вокруг него. С неё он станет героем Сэлинджера, а ведь такой компанейский был.
  -А без неё он вообще станет героем.
  -Куро, стать героем - не значит обязательно умереть. То есть герои - они не всегда посмертно - герои. Стать героем - не значит сглупить. Стать героем - значит совершить Подвиг.
  -Значения слов меняются. Будет Война - будут Герои. Пока все герои прыгают с крыш, чтобы не вырастать в офисный планктон или еще чего похуже.
  -Кирика, ты учил эту лоли правильно резать вены? Серьезно? У нас и так пипец с рождаемостью в стране, лучше бы ты лоли трахнул пару раз в укромном местечке типа твоей "штаб квартиры сопротивления", десу...
  -Начнется война. Попадет лоли в плен к озверевшим американцам. Они станут пытать советскую лоли, а тут выйдут на пару минут по нужде. А тут...
  -Пригодится твое умение резать вены. Только будет нечем.
  -Зубами. Можно грызть. И заметь - не обязательно себе.
  Судя по мимическим морщинкам в уголках глаз Куро-тян, та ожесточенно пыталась представить себе связанную и изнасилованную лоли быстро-быстро, как герой диснеевского мультфильма початок кукурузы, грызущую острыми детскими зубками провдоль вены на руках изнуренных затяжным насилием американских Морпехов.
  -Ладно, вопрос снят.
  -Знаешь Кирика. Все у вас должно было быть в определенном порядке. Энмочка настроилась на него, и поверила сначала, что настроился и ты. - Не унималась Аделир. - А тут ты такое вытворяешь - ты выбил девочку из её иллюзий, а мы это очень болезненно воспринимаем. Такой шок. Ты должен был подыграть.
  -Ничего. Я заметил - кудере часто достается и они всегда спокойно к этому относятся.
  -Бака, Кира - я не про образ, а про живых людей тебе толкую!
  -А разве они существуют?
  -Не признаешь трехмерный мир?
  -Он и двумерный не признает. Он живет в большем, чем четыре числе измерений иногда показывается отсюда нам - простым смертным обитателям Города.
  -Кирика, я не показала тебе еще всех своих кукол - пойдем ко мне домой? А твои друзья смогут пообщаться и без тебя. - Тянула его за собой незнакомка.
  -Не ходи. Последней куклой окажется она сама, а потом Энмочка забеременеет от тебя и все - пиши пропала твоя жизнь.
  ***
  Люси привела Кирику в комнату, полную темных-темных теней.
  -Садись. - Ласково и осторожно сказала она. В голосе была неуверенная робость - видимо Люси редко сюда кого-то приводила, еще она жутко стеснялась, Кирика чувствовал, как девочка оглядывается, словно бы ища помощь у своего жилища.
  Что-то надвигалось.
  Мальчик обернулся.
  Просто еще одна тень. Проведя рукой по челке, он снова повернулся к Люси.
  Яблоко.
  Оно лежало на столе, ровно в центре которого стояло блюдце с одним единственным яблоком.
  -У нас нет света, выбило пробки. - Люси посмотрела Кирике в глаза с затаенной надеждой. - Ешь яблоко, я его сегодня утром, - тут голос её стал играющим, почти ласкающим, - сорвала в саду спе-ци-ально для те-бя.
  Заиграла мелодия. Кирика поморщился.
  -Рука звенит. - Вытянула Люси палец в сторону его локтя и Кирике пришлось извлечь спрятанный там с вызовом наготове ай-пад.
  "Ева-блин", написала ему Карри.
  "Телепатка, оставь в покое хоть сейчас", хотел ответить он ей, но прежде чем набрал, получил ответ:
  "Он не в пати, она - Сталкер, следит за тобой..."
  -Друзья?
  -Враги. Я их держу так близко... - Поник головой Кирика и снова посмотрел на яблоко. Проглотил слюну.
  -Я сейчас. Вот не подумала. Принесу нож с кухни и почищу его для тебя.
  "Она пошла за ножом? Уже?", снова зазвенела рука. У Кирики оставалось мало времени на обыск, но он успел бегло осмотреть комнату эту и соседнюю с ней. Дом Люси стоял на отшибе - небольшой и деревянный, старой постройки, возможно еще до прошлой мировой строили, позади него расстилались запущенные сады, которые упирались прямо в глухой лес, спускавшийся с предгорий. Место было чудесное, ровно до того момента, как Кирика вошел в жилище Люси. Под этой крышей явно что-то было не так. Оно словно витало в воздухе, мальчик помнил разные запахи, но этот пронизывал его до костей. Едва ощутимый, казалось тут все пропитано им.
  И рука снова зазвенела.
  "Кирика, ты только не отключайся от пати-канала, вдруг там что случится? Она еще не вернулась с кухни, может нож побольше ищет?"
  "Конечно", подумал Кирика, вынимая аккумулятор и кладя его в один карман, а сотовый в другой.
  Уже не чудесно.
  Дверь.
  Он подергал ручку и пощупал пол под ней. Пыльный, дверь давно не открывали. Запах шел оттуда.
  -Я вер-ну-лась! - Пропела с того конца коридора Люси. Там маячила одинокая свеча. - Кири-ка, иди ко мне, я ножичек чистенький для тебя нашл-а.
  Девочка из центра живет на окраине. Учится там, а живет здесь. Её родители - преподаватели? От духоты мысли путались, и Кирике не нравилась эта дверь, и... он не стал её открывать. Вернувшись в комнату к Люси, он уставился на огромный тесак, которым девочка разрезала для него яблоко.
  Даже кожуру счистила.
  -Красиво? - Спросила она, показывая ему то, что внутри. - На что похоже?
  -На семечки. - Ответил Кирика, разглядывая в свете свечи яблочные семечки.
  -Мальчикам это напоминает о семечках? Вот кА-ак... - Протянула Люси и сама посмотрела на свою половинку яблока. - Давай так - эту тебе, а эту мне?
  Еще минуту они, молча, глядя друг дружке в глаза, ели злосчастное яблоко.
  -Дом старый?
  -Очень. Нравится?
  -Тут... уютно... - Едва вымолвил, вздрогнув при этом, Кирика. - Давно не делали ремонт? Тут странно пахнет.
  -Пахнет? - Изумленно уставилась на него Люси и стала принюхиваться. Её носик был симпатичный и Кирике стало чуточку теплее.
  -Неа. - Отрезала весело и задорно она. - Ничем не пахнет. - Закрыла в блаженстве глаза и облизала пальцы.
  -А где твои родители?
  Казалось, вопрос застал девочку врасплох. Он был неприятен ей, но странное не то испуганное, не то уставшее выражение появилось лишь на мгновение, чтобы тут же смениться обычной жизнерадостной улыбкой. Она была даже чересчур жизнерадостна, казалось, Люси сейчас вдохнет полную грудь этого затхлого воздуха и пустится в пляс.
  -Я тут живу. Родители, они... уехали на неделю по делам и скоро обязательно вернутся. Все возвращается...
  -Сколько тебе лет?
  Люси совсем не обиделась на повторяющиеся вопросы, может она от чего-то хотела уйти?
  -Шестнадцать. - Ответила она.
  -Ты старше меня на три с половиной года?
  -Да.
  -И одного роста.
  -Почти.
  -Тебя сильно обидит, если я не поверю.
  -Мне никто и никогда не верил, Кирика, но я бы хотела, чтобы ты... именно ты... верил... просто верил, даже если я говорю странные вещи. Мама с папой никогда мне не верили и всегда требовали доказательств. А я не люблю детективы, они скучны и в них всегда все заканчивается одинаково грустно...
  -Отлично. - Взмахнул руками Кирика. - Я тебе верю! И давно ты тут живешь одна?
  -Недавно, мама с папой... уехали. А до этого мы жили в Австралии, но еще до начала программы Ковчега вся семья захотела сюда переселиться. Родители всегда мечтали о том, чтобы я выросла умницей. - С каждой секундой Люси набирала в рот столько воздуха что Кирике хватило бы на месяц, она словно бы рвалась сквозь невидимый непроницаемый заслон, настолько мучительно для неё было говорить, но она старательно улыбалась при этом. - В той школе я была лучшей ученицей и всегда побеждала на всех олимпиадах, но тут я сразу стала отстающей... - Что-то в голосе у Люси сломалось и лицо исказилось, но она сразу же взяла себя в руки и улыбнулась Кирике так наивно. - Мама и папа у меня - хорошие.
  -Любые мама с папой - хорошие.
  -Но мои - особенно хорошие. Они так старательно за меня держались, ведь если бы не я - не смогли получить тут работу. Я должна была собраться... собраться... и учиться в Центре. Там, где вся золотая молодежь Восточного Полушария.
  -Ты же там училась. - Подбодрил её Кирика.
  -Да, но у меня плохо получалось, я занималась ночами, и постоянно засыпала лицом в учебник, и под кофе засыпала, и под тониками засыпала, мама даже мне специальные шипы в обруч на голову сделала, и прическу, чтобы не видно было следов. Так я не могла заснуть за домашкой. Они кололись каждый раз, как я хотела пристроить голову поудобнее и наконец уснуть, провалиться куда-то, я так хотела от всего этого сбежать и провалиться, ну хоть куда-то... Отец и мать никак не могли устроиться именно моими учителями, чтобы "поднять мне успеваемость" им приходилось обращаться к другим людям. Они все это делали ради меня...
  Она говорила, говорила, часто повторялась, дважды начинала сначала, сбивалась, но говорила очень быстро. Кирика подумал: ей просто хочется выговориться?
  И он слушал.
  Они вышли из темного дома во двор, оттуда прошли в сад. Садилось солнце. Кирика забыл про дверь, за которой притаилась еще одна тень этого дома. А может две? Он просто слушал эту ночь Люси.
  До конца.
  Это была история девочки, которая однажды провалилась в глубокую нору. Прямо среди разбросанных учебников взяла и провалилась. Нора как оказалось всегда была под рукой, но кроликов там не оказалось.
  Как и других волшебных зверей, там было темно и одиноко.
  "Они есть", думал Кирика, засыпая на плече у Люси. Было прохладно, поэтому Люси принесла из дома плед, и они уснули за полночь на некрашеной скамейке в глухом, похожем на заросли саду.
  Они есть, даже в такой норе, просто кто-то должен тебя к ним проводить.
  ***
  -Ты ведь знала...
  -Что? Где?? Когда??? - Изобразила на своем лице неподдельное удивление девочка-тьма. В нем была насмешка, цинизм и немножко стеба, пластилиновость чувств - это то, в чем Куро-тян преуспела больше, чем в рисованной, кружащейся тьме.
  -Когда говорила "больше десяти не дам", я тогда не понял про что.
  -Не понял, что я имела ввиду? А сейчас понял?
  -Ты знала.
  -Знала что? Что твоя Люси грохнула своих родителей, и они теперь разлагаются - в дом не войти?
  -Знала.
  -Догадывалась. Эм, Кирика, и сколько ты еще будешь покрывать Люси? Помогать ей делать Это?
  -Столько, сколько нужно.
  -До самого конца?
  -До самого конца.
  -Он не заставит тебя долго дожидаться, он не мои мама с папой, конец - Охренительно Близок!
  -Это ты в храме прочла?
  -Ты тоже там был?? Видел ту граффити поверх иконок? Няшно же!
  -Совсем не няшно.
  -Ты еще скажи - это развал великой Русской Культуры. То, что мы позволяем загадочным Им делать такое, означает, что мы слабы. Все начинается с малого.
  -Это твой отец сказал?
  -Нет, ему понравилось граффити, он хип-хопом увлекается, а в церковь я его сама иногда вожу. Поколения восьмидесятых-девяностых прошлого века все на одно лицо. Тогда не было сети, была улица, писали не на имэйджбордах и форумах, а на заборах. И юри-монашек православных не было, католические же лоли, впрочем, тогда и их тоже не было, церковь была не в моде у молодежи.
  -А сейчас РПЦ в моде?
  -Мы всегда начинаем ценить то, что потеряли. Иногда за мгновение до потери ощущаем неясную тоску по... еще пока не до конца утраченному.
  
  
  "Похитители Душ"
  Бабушка была добрая. Глаза искрились каким-то особенным, пожилым счастьем. Таких старушек принято рисовать на упаковках молока или творога "Домик в деревне". Короче это была классическая сельская бабушка лет шестидесяти пяти. Еще секунду назад Марико задумчиво смотрела на мелькавшие за окном сельские пейзажи, а тут на те - смотрит на неё и протягивает руку.
  -Девочка, хочешь конфетку?
  Марико солнечно зажмурилась, от самого чистого сердца ответив:
  -Да, спасибо конечно. - Открыла глаза. - А вы знаете, я всегда вот так мечтала встретить добрую бабушку в поезде с конфеткой!
  Бабушка улыбалась, протягивая руку, в уголках её глаз, закрытых от ярко бьющего в окно солнца играли морщинки. Мари тоже улыбалась, глядя на неё. С небольшим опозданием, но она поняла - прозвучало слегка как издевка, но кажется, бабушка совсем не расстроилась. Не обидчивые они там - в глубинке.
  Марико перевела взгляд на руку и заметила, что конфет собственно две. Красная и синяя, обе в прозрачной упаковке и похожи на пилюли.
  "Матрица", подумала Мари и стала принимать решение.
  ***
  Когда Мари открыла глаза - бабушки напротив уже не было. "Наверное, вышла на предыдущей станции", решила она и посмотрела, сколько еще ехать. Марико очень не любила что-то делать в поезде, хотя иногда - читала. Зато она очень любила спать.
  Марико выбрала мелодию с мягким женским вокалом, закрыв глаза, она поудобнее устроилась в кресле скоростного поезда, в надежде, что не проснется. Это как попросить подарков у деда мороза, только когда ты уже не ребенок, но еще не взрослый. Марико никогда не думала о суициде, не была самоубийцей по характеру и не испытывала суицидальных настроений. Она очень хотела жить, и это у неё неплохо получалась. Просто Марико любила спать, даже если это не приносило долгожданные сны.
  А еще она просто жаждала перемен.
  Марико рассуждала так: если она не проснется в этом мире, то где-нибудь она уж точно проснется, ведь так? То, что однажды родилось, уже не может умереть. Она где-то читала о квантовом бессмертии и старательно вычеркнула в уме слово "парадокс", оставив в своей фотографической памяти лишь ей угодное.
  Марико любила крушения поездов не меньше, чем самолетные аварии, жаль, что люди этого не ценят - самих аварий, а так же людей, которые их любят. Она представляла себе иногда перед сном, когда училась в средней или даже младшей школе, как полный поезд людей сходит с рельсов на скорости близкой к звуковой. Или как самолет сносит огромный небоскреб. Ей нравился сам момент, когда люди, испуганные, жалкие, вдруг осознают, что они больше не на Земле, а каком-нибудь другом, более интересном месте.
  Как она хотела быть с ними...
  Марико зажала уши руками, чтобы не слышать разговоров и попыталась представить себе, что она в самолете полном визжащих от ужаса людей и сейчас грохнется где-нибудь в Америки.
  Но ничего не вышло, Марико выросла, изменилась и стала другой.
  Когда она проснулась - до города оставалось минут пять, и сидевшая справа от неё девушка странным образом исчезла, оставив сумочку.
  Марико поковырялась в ней, но ничего интересного не нашла, лишь деньги, документы и странный смартфон. Она отдала сумочку девушке с эмблемой в форме фигового листа, разрезанного пополам, которая встретила её на перроне и проверила документы. Вместе с ней сошел подросток, ничего не видящий кроме своей челки и все. Поезд был девственно пуст, когда она достигла города.
  ***
  Была поздняя весна - настолько, что в воздухе таяло лето, лишь пара светло-розовых облачков на ярко-синем небе - солнце заливало собой все вокруг. Марико обернулась пару раз кругом, пытаясь со своим географическим кретинизмом сообразить, как добраться до брата, но потом вспомнила, что дело это можно упростить и дальше она работала наземным дроном, управляемым со спутника.
  Брат жил далеко за городом, Марико Рей лишь мельком успела за полчаса пути взглянуть на высоченные стеклистые здания центра. Они походили на американские горки, или зубья акульей пилы из хрусталя. Над ними парили самолетики - Марико решила, что это рекламные баннеры - они были раскрашены во все цвета радуги и постоянно переливались.
  Но загород был вполне себе обычным - маленькие домики утопали в садах и огороды мягко, и не нарушая сна природы, расслабившись, переходили один в другой. Да, и это там тоже было - Марико, решившая с дуру сократить, испачкалась, попав в полив. Но это были мелочи. Мари любила природу, особенно своим чутким обонянием.
  Она прошла с километр от остановки, как увидела первую белую горку.
  Снег? Марико подошла поближе к поздневесеннему снегу и поняла - это не сугробик затерялся среди травы, это кто-то просыпал соль. Поковыряв носком бугорок из соли, Марико меланхолично побрела дальше.
  Их было много. Сначала девушка решила - кто-то на тележке с довольно широким (судя по следу) колесом, которое виляло и постоянно норовило застрять в выбоине, вез многолетний запас соли, желая накормить всех несуществующих лосей в лесу (или городе).
  А потом Марико нечаянно бросила взгляд на крыльцо дома. И остановилась. Она даже попробовала её на вкус, чтобы удостовериться. Соль. Многие калитки и почти каждое крыльцо каждого дома было защищено от духов и призраков дорожками из соли.
  Видать, они тут частые гости - решила Марико Рей. А может тут прошла эпидемия сериала "Сверхъестественное"... Наверняка немногочисленная и в общих чертах отсталая, неспособная на учебу в городе молодежь посмотрела сериал. Он ей понравился и она с дуру решила похвалиться закачанным с пиратских торрентов старшему поколению, а те в силу легкого старческого маразма восприняли сериал буквально и стали следовать примеру вечно грызущихся братьев-долбоебов Винчестеров, раз уж Апокалипсис Близится и Они - Повсюду.
  "Возможно, они просто не любят поскальзываться на внезапно растаявшем льду или это какой-то местный обычай", мысленно заявила Мари своему воображаемому собеседнику. Обычно это был мальчик лет четырнадцати, не больше, зачастую он только слушал, Марико с легким беспокойством ждала того момента, когда он с ней впервые заговорит. Марико Рей не любила врачей и считала - все они лентяи, любящие философствовать об особенностях своего ремесла, которые превозносят их лень в ранг заботы о мире и благополучии всего мира. "Но мы-то с тобой знаем, что это на самом деле, а еще мы знаем, что первое впечатление самое верное, пусть и абсурдное..."
  Воображаемый мальчик чуть улыбнулся уголками губ, но не ответил. Его глаз не было видно - волосы закрывали их от солнца, но вздернутый нос был слегка конопатым, он был невероятно спокоен и выслушивал Марико всегда до конца, очень внимательно. Он все запоминал, что она говорила ему, словно диктофоном работал, и потом ей самой это было легче вспомнить. Короче это был идеальный мальчик.
  ***
  "Человек в Высоком Замке", прочла Марико надпись мелом на стене. Стрелка вела вверх, она петляла промеж заросших плющом пустых окон недостроенного здания и исчезала на этаже эдак восьмом. Кто нарисовал такую длинную стрелку?
  Лифта тут конечно не было.
  Уставшая Марико остановилась на крыше как вкопанная. Это надо было видеть. Вот значит, как живет её братик. Обойдя жилище Кирики кругом, Марико потрогала ногой старые шины огромных колес, потом поднялась и постучала. Изнутри доносилась музыка, она стихла через пару секунд - её ждали. Брат открыл дверь и втащил Марико внутрь своего дома на колесах, после чего дверь закрылась на кодовый замок.
  Внутри было вполне ничего - уютненько, первым делом Марико попался на глаза плакат с надписью "I want to Believe" и летающей тарелкой, как у Малдера. Еще тут было слишком много проводов для эпохи беспроводной связи, наверное, виноваты толстенные кабели, проложенные на крышу стройки и жутковатого вида антенна наверху трейлера.
  -Раздевайся. - Категорично заявил братец Кирика. - Я должен удостовериться, что на тебе нет жучков.
  "Это мой брат", сказала Марико воображаемому идеальному парню, "после того, как в детстве он залпом посмотрел факультет, похитители тел и всю трилогию "Матрица" - конспирологических теории о всемирных заговорах - его обыденная жизнь, не учится, не работает, девушки нет"
  -Ты устроился подрабатывать маньяком?
  -Вот блин, зараза! - Фэйспалм братик. - До чего же с тобой трудно, я и забыл! - Кирика уставился своими карими глазами прямо в зеленые глаза Марико. - Трусики можешь не снимать.
  -Вот это одолжение так одолжение. А что еще мне разрешается?
  -Ты что не понимаешь, дуреха?! - Взмолился брат. - Они повсюду!
  -Ну вот, не успела приехать - нате. Совсем тут без ума из меня выжил?
  -Вот это - тоже доказательство моей теории - они настраивают зомбирующие установки и пока те не включены на полную мощность у людей просто путаются слова. На! - Заявил Марико её сумасшедший брат. - Это фольга, оберни вокруг головы - она защитит тебя. - Он усадил ошалевшую и уставшую с дороги сестренку на свою забросанную черти-чем кровать, а потом тихо шепнул на ухо. - А теперь слушай. Фольга - это бред параноика, но она помогает, без этого бреда меня бы точно взяли.
  -А тебя и так скоро возьмут. Санитары. Хочешь, сестра прямо сейчас им позвонит и скажет, что ты до неё домогаешься?
  -Тише говори. - Он подвинулся совсем близко, обнял Марико за талию и стал шептать в ухо. - Приходится маскироваться под параноика.
  -Под ложной паранойей маскировать истинную?
  -Ты что, совсем не в курсе? Ты не заметила еще, что наши родители уже с полгода как в командировке? Они повсюду!!
  -Не только у нас "они повсюду". - Устало разглядывая жилище брата, заметила Марико. - У Ани брат в чем-то на тебя похож, только умнее - и тоже родителей с месяц не видят.
  -Но то - месяц - а наших полгода не слыхать!
  -Отец занят, а мать иногда шлет СМСки. Звонила месяц назад.
  -Ты уверена, что это её голос? Страна на военном положении уже год, дуреха!
  -Тебе об этом лично сообщил Премьер Министр Гендо?
  -Я много изучал пропажи людей по всему свету и скажу - наш городок рекордсмен по числу пропаж среди детей и подростков, если конечно статистику и в иных городах не "редактируют" как в нашем.
  -Сотни тысяч людей пропадают в год и их тела не находят, с концом пропадают. И так было всегда. Кому это надо - те этим занимаются, с чего ты за это взялся? И вообще - не будь параноиков. Не веди себя как параноик. Можно же взяться и серьезно все это расследовать, если интересно - ну чем бы дитя не баловалась... к чему эта фольга? Фу бяка!
  -Если я не буду вести себя как параноик - я тоже пропаду. Ты хочешь, чтобы твой братик пропал, Марико? В общем так - зря ты сюда приехала, я сомневаюсь что отец именно этого хотел, ту СМС ты мне покажешь... эм... пока ты поживешь у меня, а потом мы тебя как-нибудь выпроводим из города.
  Есть у всех пределы наглости, но братик свой собственный предел еще явно не перешел.
  -Ты тут один живешь? На этой... крыше? Ты теперь у нас Карлсон?
  -Тут хороший прием спутника. Трансфер с западных спутников не так-то уж и просто контролировать как работу отечественных провайдеров. Так я обхожу великий Китайскорусский Файервол и могу общаться с коллегами по всему миру.
  -Братик такой серьезный. - С чувством гордости за Кирику, пробормотала Марико. - Он общается с параноиками и хикки со всего мира они обмениваются глюками наяву, это должно быть очень интересная игра. А теперь он, узнав, что сестренка год не выходила после больницы из дома - принял её за свою, да?
  -Ты можешь не беспокоиться - тут тебе ничего не угрожает, я установил камеры по всему трейлеру...
  -А как он попал на крышу строящегося небоскреба?
  -Этот проект заморожен. Как и большинство остальных строек в городе. И это не небоскреб - всего двадцать семь этажей. Чистая случайность - ветром задуло. Сестра - ты тут в безопасности, я камеры установил даже в душевой кабинке.
  Сказать, что Марико обрадовалась - значит не сказать ничего.
  -Братик. - Сладко прошептала она с улыбкой Моно Лизы Овердрайв. - А чем мы тут с тобой заниматься будем - взаимным вуйаризмом?
  -Это нужно для дела.
  -Я обожаю пубертатные игры мальчишек. - Хлопнула в ладоши, закрыв от счастья глаза Марико. Потом посмотрела на брата со всей злостью, на которую была способна в этот момент. - Отец хотел, чтобы я жила с тобой в одном городе, но это не значит - я буду жить в твоей незаконной берлоге, может ты мне еще и ошейник с поводком купил?
  -В этом не было необходимости. - Серьезно ответил братик любимый её.
  -А как понадобится - сразу побежишь в зоомагазин? Или тебя уже пускают в сексшопы? Честно - ты на свои тринадцать-то не тянешь, и даже по своим - тебе не положено жить с сестрой.
  -Я согласен спать с тобой рядом в одежде.
  Шокированная совсем не в шутку, Марико приоткрыла дверь и окинула взглядом заваленную разноцветными подушками и сладостями двуспальную кровать.
  -Девочек к себе водишь? Молодец. - Марико Рей открыла экран и стала искать карту города. - Я тебя, конечно же не спрашиваю как пройти в квартал девятой школы.
  -Alien 9?
  -Эта реформа образования меня сведет в могилу. Почему я застала её? Чертова травма, училась бы со своими друзьями в колледже.
  -А они у тебя есть?
  -Ну... в разных городах, в которых мне пришлось ходить в школу - были. Связаться с ними не проблема.
  -Тебе было плохо, когда ты моталась вслед за родителями?
  -Ну, ты не мотался. Я - имидж, ты - любовь. Я умнее тебя Кирика, хоть по мне этого и не скажешь.
  -Ты самокритична, но это в сегодняшней ситуации не поможет.
  Марико сжала хрупкий телефон так, что пластик стал трещать.
  -Знаешь, где живут Исаевы?
  -Мафия Исаевых? Собираешься жить у Линды?
  -Так мне велел отец.
  -Ты всегда делаешь то, что он тебе говорит? И продолжаешь поступать так. Как велит СМС, посланная не пойми кем?
  -Брат - не буди во мне параноика, а то сам испугаешься. Я пойду прогуляюсь до дома Линды.
  -Ты главное не спи в общественных местах! На скамейках в парке или у фонтана и богом тебя заклинаю - не делай этого в классе!
  -Я что похожа на бомжа? Хотя в этом есть что-то милое. Пока.
  ***
  "Пепельнокрылые в городе!", прочитала Марико на указателе, притом к фонарному столбу. Серая краска местами стала отшелушиваться, видать давно уже "в городе". Чуть ниже и помельче: "Haibane Renmei warning!", видать для западных гостей, которых на пороге ядерной войны конечно пруд пруди.
  -У вас плакал ребенок, я слышала.
  -Упал с лестницы, ушибся.
  -Были звуки - как будто вы его бьете.
  -Мы выбиваем ковры, это наше хобби. - Оскалилась женщина в белом платке. - Вам тут НЕ РАДЫ. Вы не понимаете что... - Она замолчала и попыталась закрыть дверь, но кроссовка Рей мешала ей сделать это. Однако открыть дверь Марико тоже не могла - та была на цепочке.
  -Как вас зовут? - Спросила Марико, стараясь придумать выход из ситуации.
  -Это некультурно врываться в дома и спрашивать, как зовут их обитателей. - На ногу Рей наступили, дверь - закрылась.
  -Простите. - Постояв секунду перед захлопнувшейся дверью, Марико пошла по дорожке обратно. Из дома снова донесся истошный плачь: плакали двое, мальчик и девочка, а потом звуки выбиваемых ковров. Быстро пробежав расстояние до двери, Марико позвонила снова.
  Дверь долго не открывали.
  -Что тебе? - Та же женщина. Плачь прекратился.
  -Я думаю, вы бьете своего ребенка.
  -Вы какой-то дознаватель из Ювенальной Полиции?
  -Я... тут неподалеку буду учиться, так, что в любом случае найду вашу дочь... и вашего сына и опрошу их. - Твердо и тихо проговорила Марико, стараясь, чтобы в её интонациях не было агрессии.
  -Убирайся. Они мне не сын и не дочь!
  -Простите. - Чуть громче возразила Марико. - Я старалась быть учтивой, все-таки первый день в вашем городе, но если честно - мне начинает это надоедать.
  Лицо женщины изменилось.
  -Ты тут новенькая? Тогда мой тебе совет - убирайся из города как можно скорее. Нам уже ничем не поможешь.
  На ногу снова наступили - почти ударили по хрупкому после травмы подъему ноги. Дверь закрылась, а Марико стонала от боли на пороге дома, до хозяев которого ей, в общем-то, не было никакого дела. Постепенно злость уступила место какому-то странному чувству.
  Она что - это делает только потому, что кто-то Другой этого не сделал когда-то давно? Марико Рей не верила в проблему тысячелетия, проблему Другого. Было смешно. Марико тихо стала смеяться.
  Разговор вышел презабавный. Интересно - чем была последняя фраза? Эта мать-немать изверг вздумала острить? Брат бы решил - это доказательство его теории заговора. "Нам уже ничем не поможешь" - означает, что их семью уже не изменить, и они по-прежнему будут избивать детей. Но сознательно не хотят заразить собой окружающих - например Марико, чтобы та не избивала своих детишек, когда те у неё будут. А они у неё будут?
  Вновь раздались эти удары. Плакала только девочка - что с мальчиком Марико не знала. Потерял сознание? Захлебнулся собственной кровью в ванной? Может его посадили на кол и четвертовали, кастрировав посмертно? Марико оставалось лишь сладостно и очень "ювенально" гадать, вспоминая советские садистские стишки. Это просто невероятная наглость - даже не дождаться, пока она уйдет. У Марико самой были следы от отцовского ремня - на ягодице остался рубец и на спине, отец бил её раз пять за все прожитые семнадцать лет, и она не питала к нему злых чувств. Иначе разговаривала бы с этой женщиной сейчас по-другому.
  Марико устала лежать, раскинув руки на чистом газоне, куда дохромала с ушибленной ногой, устала глядеть на ярко-белые облака, бегущие по голубому как Алиса Купер небу, просто устала. Она поднялась и думала снова позвонить - но в последний момент что-то заставило девушку несколько раз ударить ногой в дверь со всей силы.
  Та снова отрылась спустя три-четыре минуты. Крики и плачь - прекратились.
  -Я вызову полицию. - С едва заметной улыбкой сказала Марико. Вместо ноги она просунула в дверь садового гнома в стиле пятидесятых годов прошлого века, их было много на лужайке и все наверняка хрупкие, по крайней мере - тяжелые.
  -Уходи, полиция тут не поможет.
  Марико мысленно согласилась с женщиной, и больше ни о чем не спрашивала. Но пока она медленно шагала по дорожке от дома к тротуару, женщина буравила спину своими глазами. Уезжать из города, да?
  Марико остановилась и посмотрела по сторонам. Что-то тихо. Может, дальше вниз по склону улица перегорожена и поэтому машин нет? На парковке у частных домиков стояли пара оранжевых одинаковых семейных ниссанов. Они действительно напоминали жуков. Людей - нет, Марико ударила в землю пяткой, но не услышала ровным счетом ничего.
  "Сейчас меня сожрут лангорьеры", подумала она, пытаясь отыскать название улицы. Когда нашла - позвонила в полицию и сообщила о наблюдаемом факте избиения детей.
  -Вы точно видели, как детей били их родители? - Дотошливо спросил женский голос.
  Сейчас попросят послать снимки по почте.
  -Моя не видеть. Я в городе чужак. Моя слышать, как мама бить ребенка, моя беседовать с мама - ребенок молчать. Моя отходить и снова слышать, как ребенок бить словно ковры, а он - снова кричать. Моя повторять это несколько раз и понимать... эм... сигнатуры понимать. Она говорить со мной - ребенок не кричит, она уходить - ребенок снова кричать, вот чудеса, да?
  -Это розыгрыш? Судя по голосу, вы школьница - вы осознаете свои права и обязанности? Вы понимаете, что за ложный вызов с вас могут взыскать штраф, и вы результате вы сами можете оказаться за решеткой по административной статье?
  -Моя ничего не понимать. Проявлять гражданскую солидарность и соленоидно вам помогать! - Перед тем как положить трубу прокричала туда Марико. - Моя жалеть бедного ребенка и думать, вы заниматься не тем делом, моя не верить в коррупцию, но моя недолго в вашем интересном город.
  -Мы проверим ваш вызов, можете подождать приезда оперативной группы?
  Марико снова огляделась. Она не стала отвечать - будет или нет ждать приезда "оперативной группы", разве так называется наряд понтов?
  Впрочем, в этом городе может и так. Возникло странное чувство - будто бы брат капельку прав и что-то в этом городе нечисто. Впрочем, Марико считала - в любом городе нечисто ровным круглым счетом все и есть там и инопланетяне и заговоры и все что хочешь, но тратить свое время и заниматься чепухой - не стоит, ведь все равно никто не оценит, раскрой ты хоть тысячу заговоров - подарком тебе будет лишь пуля в затылок.
  Или просто упрячут в какую-нибудь лечебницу, а учитывая двадцать лет настроений в народе - можно сказать, что все настолько привыкли к теории заговора и исповедующих её параноиков, что заговорщики могут просто игнорировать попытки их раскрыть со стороны обычных, рядовых жителей.
  Тут Марико поняла, что окончательно скоро начнет думать как брат велел и собралась было покинуть место злостного нарушения прав ребенка, как вдалеке появилась одинокая патрульная машина. При виде медленно катившегося пативена Марико продрало до костей.
  Выглядело это довольно сюрреалистично, прямо картина Сальвадора Дали: "Менты в заброшенном городе". Ярко светило солнце, Марико чувствовала угрозу получить весенний солнечный удар даже сквозь её-то прическу. Она потрогала затылок и повертела по сторонам головой, чувствуя себя школьницей - в последний раз она заботится о целостности поп детишек, которых отродясь не видывала.
  Едва шурша шинами по идеальной дороге, машина остановилась в трех метрах от Марико. Как же они оперативно подъехали! Неужели в деловой части города сейчас такая же тишина, как и тут?
  -Здравствуйте, в каком доме - не покажите?
  -Ваши документы.
  -Простите, мадам?
  При слове "мадам" Марико почему-то поняла, что катастрофически влипла. Ну не вязалось оно к ним!
  -А вдруг вы инопланетяне и увезете меня или этого бедного ребенка в вашем пативене на Марс? Или вампиры и собираетесь его, отобрав у родни - съесть за ближайшим углом. Или еще какие нехорошие выдуманные существа. А может вы самые настоящие ликаны в погонах?
  Они стали нехотя доставать свои документы. Разговаривали все так же вежливо, едва заметно улыбались и ничего не требовали от неё, кроме как показать место происшествия. Марико показала им на дом, и почему-то осталась ждать развязки. Она так и не разобралась - настоящие ли это были документы или нет.
  И тут она поняла - такие кварталы видела в старых американских фильмах, их строили за городом, далеко-далеко за городом, бывало в полусотне километров специально для богатых людей.
  Тут вообще люди живут? С тех пор как Марико уехала из этого сраного города в семь лет вслед за родителями - тут многое изменилось. Теперь понятно, почему Кирика такой странный, поживешь в неестественной тишине абсолютно ухоженного, пластмассового квартала с почти одинаковыми дорогими машинами - и самой поедет крыша.
  ***
  -Ты позвала их? - На лице женщины был ужас. Марико хотела бы обрадоваться праведным негодованием, но не могла. Она чувствовала себя виноватой. Весь дом был перерыт еще до приезда полиции - казалось, жильцы собирались в дорогу, а дети выкамаривали.
  -Да.
  -Ты понимаешь, что ты наделала? - Шепнула женщина, но в ту же секунду по лестнице, беседуя с её мужем стала спускаться полицейский, назвавший Марико "мадам" и женщина замолчала. Она сжала руку Мари до боли, а потом отпустила, стрельнув полными ненависти глазами, и в Марико что-то сорвалось.
  -Вы же издевались над своим ребенком?
  -Ты не можешь ничего понимать. - По слогам твердя, увела её в кухню та женщина, что так и не назвала свое имя. Там она судорожно стала готовить чай, насыпая слишком много сахара - наверное, хотела довести блюстителей порядка до сахарного диабета или еще чего.
  -Мне просто стало жалко. Мой папа меня бил, я не держу на него зла. Просто решила, что это иная ситуация и вмешалась. Я не знаю, что у вас за трамблы с ребенком, но, по-моему, вы перегибаете палочку. - Марико сломала воображаемую волшебную палочку Гарри и улыбнулась, чуть криво.
  Женщина посмотрела на неё с жалостью глазами полными слез.
  -Я просто не хочу забыть своего ребенка, как... как...
  -И поэтому его бьете? Чтобы осталась память о содеянном? У вас осложненный болезненным климаксом, старческий маразм, "мадам"? - Чувствуя, что несет интересные вещи, заметила Марико. Но от остальных интересных вещей - отказалась еще в уме.
  В комнату вошли полицейские и женщина замолчала. Она поставила бокалы с таким звоном, что Рей почудилось - она потомок Медичи, в дорогущем, пахнувшем горьким миндалем сахаре был цианид и сейчас полицейские умрут в ужасных мучениях. Схватившись за горло и силясь вызвать подмогу по валяющейся в паре метров от их выпученных глаз рации. Но полицейские предусмотрительно отказались от чая.
  ***
  -Антиутопия с утопическим лицом?
  -Послушай сестра, стань серьезной на время нашей беседы!
  -Я тебе верю. Видела сегодня в районе Джанко семью. В общем, что я тебе скажу - это надо было видеть.
  -В том районе? Стой, Марико - это же культурный и тихий район на окраине города, недавно отстроен и ныне почти необитаем, что ты там делала?
  -Сетевым богиням молилась, Харухи просила, исключительно ради тебя - помочь тебе скорее раскрыть все заговоры мира, дабы мой братец вылечился, и у него появилась девушка.
  -Я серьезно, Марико - там все в порядке, это единственный район, где Они еще не прижились. Но люди оттуда бегут как крысы с тонущего судна. Ты ничего там странного не заметила?
  -Ты спрашиваешь? Братец Кролик, ты начитался плейбоя? У меня есть девушка. Но она вся в мозолях.
  -Ты цундере покруче Асуки, так было или нет? Стой. Да... да, это сестра.
  -Ты с кем? У тебя оно в ухе?
  -Да подожди ты! - Махнул на Марико брат рукой и стал о чем-то тихо бормотать собеседнику.
  -Корвет вызываем?
  Брат оглянулся и красиво так улыбнулся. На мгновение Марико показалось - он не совсем псих.
  -Я с Юки разговаривал. Та твоя семья пыталась выбраться из оцепления - не смогла, по твоей вине между прочим.
  -Что за оцепление, что за Юки? И только я решила - с братом все в порядке - на те...
  -Вокруг города - они не выпускают людей, "пока все не уляжется", только через аэропорт, но там все спят на рейсах, то есть люди улетают, а прилетают уже не люди. Ты пока нигде в парке, или там на занятиях не спала?
  -Я не ходила сегодня на пары. И вообще - тебе не стыдно? Сестре семнадцать лет, она два года провалялась в незнакомом городе, отходя от тяжелейшей травмы, пропустила два класса и теперь вместо нормальной жизни у неё счастливая неожиданность каштанового цвета с карими глазами.
  -Будь серьезной Марико - без этого теперь никуда.
  -И так, мой дорогой брат. Если ты сейчас же не объяснишь мне всего - я тебя покусаю. Так что ты там накопал?
  -Тебе рано пока еще знать - ты нас выдашь. И вообще я такое нарыл - даже страшно тебе показывать. Ты главное не спит там, где есть другие люди. Можешь со мной - у меня кровать широкая.
  Дернувшись пару раз так, что чуть не рухнула со стула, Марико стала хохотать.
  -Ты упадешь. - Нахмурился брат.
  -Нет, ну он дает...
  -Сестра!!!
  -Да. - Улыбнулась чуть кокетливо Марико. - Ты хочешь со мной переспать?
  -Я хочу, чтобы моя сестра оставалась моей сестрой!
  -Но если. - Тут пальчики Марико стали стукать друг в дружку. - Мы сделаем это. - Она высунула кончик язычка. - Мы не сможет больше называть друг дружку братиком и сестренкой.
  -Как будто ты когда-то была мне сестрой.
  Марико обиделась. Серьезно. Но постаралась не поддать вида.
  -Я... ты сам себе противоречишь, брат!
  -Я просто читал в детстве Ницше.
  -Лучше бы ты уроки учил и в школу ходил, тебе без пяти минут тринадцать, Кирика!
  -И там спал на парах? Ну, пойду я в школу - вернется к тебе другой брат.
  -И хорошо, что другой! Уж лучше, чем этот!
  -Ты обиделась?
  -Ты не обиделся?
  -Я не обидчивый.
  -Брат. Тут нужно иначе. Меня всегда бесило такое в фильмах. Ты просто встаешь и быстро так, по-деловому говоришь: сестра! Не время ссориться и выяснять отношения. У нас аврал! Ты должна выполнять мои приказы иначе МЫ ВСЕ УМРЕМ! А-аа-а!!!
  -А-а-а... - Вяло промычал, смотря в сторону Кирика. - Ты сама себе этого сказать не можешь?
  -Нет, ну это как-то не так. Говорить должен самец, в смысле - мужчина.
  -Я твой брат, не самец, мужененавистница ты чертова! И ты либо помогаешь мне - либо убираешься из города куда хочешь! - Брат указал на дверь.
  -Ты слишком далеко зашел, мальчик. - С угрозой выговорила Марико, покачивая пальчиком. - Ты забыл кто из нас старшая сестра, а кто младший братик. Я приехала сюда, потому что так мне велела мама, заручившись советом папы, разумеется.
  -Которых ты не видела полгода.
  -Но слышала же. Тетя что-то запаздывает.
  -Она не приедет.
  -То есть как это?
  -Её нет.
  -Если наша тетя пропала - нужно обратиться в полицию.
  -Она не пропадала - просто уехала. Тебе не нравится моя версия происходящего - прости, для тебя она пока такая, если ты не веришь этому - не поверишь и всему остальному.
  -Правде не нужно верить и не нужно не верить, она просто должна произноситься.
  -Ты хочешь правды? Завтра мы идем с Юки гулять в центральный район - там и увидишь всю правду. Смотри не обделайся, сестренка! - Высунул язык Кирика, этот негодник.
  -Слушай, Кира. Ты серьезно веришь в то, что ты мне там про инопланетян, захватывающих людские тела во сне говорил? Это же из фильма.
  -Души, бака, ДУШИ! Тела тут не причем. Это как фильм, или книга, или первое признание - сильное чувство, называемое катарсисом - бамц! - и ты уже другая и способна на то, на что раньше не была готова. Есть еще кое-что, и это страшнее. Это так страшно... но я почему-то уже не боюсь...
  -Ну, еще бы - у моего братика яйца крепче титанового сплава. Я всегда это знала. Братик просто адски суров.
  -Дело не в этом, зря ты приехала. Что-то тут нечисто - будь осторожна и сетевыми богами молю - не спи на парах!
  -А они такие скучные? Почему ты их называешь парами, они же одинарные?
  -Увидишь, если пойдешь школу.
  -А тебя я там, конечно же не увижу.
  -Я пока еще не окончательно рехнулся - соваться в осиное гнездо, когда они знают, что я слишком много видел.
  -И тоже ты такого видел, мой сладкий братик? - Высунула острый язычок Марико, трогая челку Кирики.
  -Такое, что не объяснишь словами. Просто понаблюдай за людьми, ты же достаточно прожила в этом мире - отличишь реальность от иллюзии.
  -А почему все не отличают?
  -Может им нравится такая иллюзия, они напуганы или просто погружены в работу. Ты умнее, чем кажешься, Марико, сестренка - ты все сама поймешь.
  -Ну, спасибо за "умнее, чем кажешься", я просто привыкла не обращать внимания на твое хамство. Может у тебя из-за этого проблемы в школе?
  -Я слишком прямолинеен да? Не умею юльничать, как остальные люди? Знаешь сколько раз современный человек врет в диалоге за одну минуту?
  -В среднем три раза, я смотрела Теорию Лжи. Ты тоже как тот док, и до него Доктор Хаус считаешь - все вокруг тебя лгут?
  -Хуже сестра. Люди начинают говорить правду.
  -По-моему ты просто играешь со мной. - Устала от бессмысленного разговора Марико Рей. - Нужно бы тебя притащить в учительскую. Нагнуть через парту и отодрать в попу при всех.
  -Вот! Доказательство моих слов, ты попала под влияние кого-то в этом городке. Будь осторожна, сестра!
  ***
  -И так, в две тысячи первом году произошел государственный переворот в США, ключевое событие наших дней, Марико. - Учитель ткнула пальцем в клевавшую вопреки заветам брата девушку, и она просияла глазами своему спасителю. - Опиши нам эти события глазами независимого наблюдателя!
  Марико поднялась и вышла к розовой в клеточку доске. Она не сильно отличалась от остальных старшеклассников, хоть и пропустила два года из-за травмы. Зато познакомилась с такими, каким стал Кирика. Бедный брат. Эта Лера, больная девочка, что болела на дому вместе с Марико. Они подружились сначала, обе - чужие в чужом городе, как в чуждой стране, у обоих родители - независимые военные эксперты круглогодично экспертирующие один военный объект за другим на предмет нарушения законов. Тогда, общаясь со своими друзьями по прежним школам исключительно через Интернет, без возможности даже дойти до магазина, Марико на своей шкуре ощутила то, как живут дети и подростки с феноменом Хиккикомори, набиравшим обороты в Японском автономном округе. Под конец Марико стала считать, что Лера - лесбиянка и порвала с ней отношения. Из-за глупости, просто сорвалась...
  А теперь жалела.
  -Мы ждем. - Напомнил учитель.
  Марико улыбнулась. Она прекрасно умела отвечать у доски даже на темы, с которыми была смутно знакома. Она никогда не делала домашние задания - ей хватало мозгов и коричневого оттенка волос. Теперь, когда ЕГЭ никому на Руси не грозил - можно было не утруждать себя доскональным зазубриванием унылого материала.
  -За два года. - Начала Марико. - До того, как Япония официально заявила о намерении войти в состав Российской Федерации - это было в две тысячи третьем - в Америке разразился немыслимый по тем временам скандал. Как было установлено независимыми экспертами в ходе последующего рассмотрения всех событий предшествовавших первой волне мирового финансового кризиса и последующего за ним дефолта Американской экономики...
  Марико оглядела класс. Лица - как лица, ничего особенного. Кто-то смотрел в окно, кто-то играл, кто-то спал на парте вопреки заветам Кирики и ему подобных параноиков. Теперь она не чувствовала того необычного, как лужайке в ухоженном и пустом районе города. А брат сказал - только там нормальные люди и остались. Нормальные - это психи вроде него верящие во всевозможные заговоры, смотрящие на полицейских как на оборотней в погонах и избивающие тайком в своих дорогих домах детей?
  -Было установлено следующее: американскими спецслужбами по наставлению высших эшелонов тогдашней власти были предприняты меры, которые в итоге неминуемо привели бы к началу войны. Возможно - мировой. В частности многочисленные агенты американской разведывательной сети Аль-Каида, дислоцировавшиеся тогда на ближнем востоке должны были провести в США серию террористических актов, с участием гражданского населения. Не исключалась и возможность применения в сентябре две тысячи первого года грязной бомбы в Нью-Йорке в районе всемирного торгового центра на Манхеттене.
  Учитель кивала. Она была не менее сонной, чем весь класс.
  -Но в результате совместной деятельности Российских и Европейских спецслужб теракты были предотвращены. В результате были спасены жизни нескольких миллионов американцев, а вся тогдашняя власть оказалась на краю пропасти, в которую скатилась исключительно по своей вине, не в силах побороть в себе стремление оправдать свои действия в глазах общественности. Вслед за импичментом, передачей в Гаагский трибунал, судом и казнью американского президента и множества высокопоставленных лиц в высших эшелонах власти начался невероятной силы мировой финансовый кризис. Приведший двадцать банков из тридцати, той золотой тридцатки, что владели до начала кризиса большей частью мировых финансов - приведший к их банкротству.
  Марико казалось, что она читает по бумажке, обдумывая слова брата. Неужели она во все это верит? Что происходит в этом городе. Тут ей пришла на ум исключительно интересная концепция:
  Ведь она, по сути, не верит не в то, что заговор и инопланетяне невозможны, а в то, что в её жизни есть какой-то сюжет. Судьба или что-то наподобие - нечто интересное. Она считает жизнь обычной и рядовой. И она ни за что не стала бы досматривать до конца фильм с главной героиней, похожей на Марико Рей, отвечающую сейчас у доски очередной бред из скучнейшей современной истории, полной предотвращенных терактов и ругани между странами и власть имущими.
  Почему не стала бы?
  Да потому что эта "Марико Рей" дура, игнорирующая факты, и она погибнет из-за своей тупости, а если и не погибнет - Марико не хочет тратить время на сопереживание ей. Но, то кино, книга игра или аниме. Там есть сюжет. Там зритель понимает, что его время не просто так на пару часов отвлекли от обычной рядовой жизни - а чтобы показать ему нечто интересное. То есть интересное там уж точно есть, иначе деньги, потраченные на сие творение, были выброшены в трубу и оно не окупится никогда и его автору не позволят творить дальше. Но, то фильм или книга - а тут жизнь Марико Рей. Богу позволяется ВСЕ. У него нет продюсеров и иных агентов.
  И она, будучи умной девочкой, верит, что даже когда станет старой как эта училка и примется закрашивать седину, в надежде сбросить пару десятков почти пенсионных лет - даже тогда не будет ни инопланетян, ни вампиров, ни прочих мистических вещей. А если какие заговоры и будут - то они обойдут девочку Марико Рей стороной и смысла о них беспокоиться нет. Разве что - приобрести новый газовый баллончик взамен просроченного.
  -Ты закончила отвечать, Марико? Почему замолчала - ответ не полный, хоть и неплохой?
  -Я подумала - неплохо бы приобрести газовый баллончик, а то тут оборотней в погонах развелось. Вы на них облавы не делаете - а зря...
  Учитель посмотрела поверх очков и что-то пробормотала, потом кинула взгляд на класс. Поднял руку какой-то парень - одного роста с Марико - он поднялся и спросил:
  -Учитель, почему нам говорят о том, что Япония подарила себя Российской Федерации, а не о том, что воспользовавшись невероятно сильным культурным вилянием того времени эта высоко развитая страна вошла в состав слабо развитой и беспомощной "сверхдержавы" на правах автономной области с самоуправлением. Тем самым смогла обойти правила международного соглашения - последствий второй мировой войны - которые запрещали Японии обладать собственной армией, а лишь силами самообороны? О том, что так она просто с ходу получила в свое распоряжение первый по величине ядерный арсенал в мире и далеко не самую последнюю армию к нему в придачу? Почему нам не говорят о том, что в результате вся власть в стране была сосредоточена вокруг азиатов и проазиатской верхушки, что, по сути, мир снова стал биполярным и уже десять лет мы все благополучно балансируем на грани третьей мировой войны? Сначала комплиментация СНГ, потом союз с Китаем и Северной Кореей, великий Русско-китайский Файервол, отрезавший нас от Интернет в том виде, в котором он известен и доступен на западе. Ведь это афера века, читы, рокировки в политике, вся ситуация потому и напряжена, что неестественна, будь у Японии намерение развиваться мирно - ей такой союз нафиг сдался. А раз он заключен - намерения развиваться мирно у неё нет, и она хотят одного - мести за два своих сожженных города или еще чего хуже. Почему на уроках подробно не рассматривают то, как окрысившиеся после ряда международных санкций США смотрит на Восточный Союз?
  -Кен, выйди из зала.
  Кен стал собирать вещи.
  -Кен, Кеннеди, Кенни - как ты там...
  -Я Кеншин!
  -Ну, это японское второе имя. - Улыбнулась всему классу учительница, похожая на буч-лесбиянку с сединой на висках. - Ты только пойми - я тебя выгоняю не потому что ты там нам какую-то там правду вдруг открыл и она против горла всему учительскому составу стала. Ты просто хам Кен. Перед ответом нужно поднимать руку.
  -Да он поднял. - Сказал парень, сидевший позади Кена. - Но вы бы его поднятую руку все равно не ратифицировали, поэтому он стал отвечать, не дожидаясь вашей реакции на поднятую руку.
  -Вадим - Мы тебя слышим, но не слушаем. Кен - соберешься вне класса. А теперь продолжим урок.
  -Исключительно по моему скромному и совершенно не обоснованному мнению, человек склонный к хамству сам видит хама во всех, кто ему неугоден в данную, настоящую секунду времени. Просто узнает.
  -Простите? - Учительница замерла, устремив взгляд к Вадиму.
  -Брейк! - Воскликнула весела девочка, имени которой Марико не запомнила, изучая сетевой журнал с фотографиями перед занятием. Она явно пыталась их разнять, понимая, что одной за партой будет сидеть скучно.
  -Нет уж, мы дадим Вадиму высказаться. - Насупилась буч-лесбиянка.
  -Когда вы говорите "хамло", вы имеете в виду - человек вам не нравится, он вас раздражает именно в эту секунду, причем он может для этого ничего не делать, а просто спать на занятиях - это тоже хамство по отношению к учительнице. К примеру, возьми я вашу жизненную позицию себе, я считал бы вас хамлом исключительно по факту рождения.
  -Вадим - взял вещи и вышел вслед за Кеннеди.
  -Неужели нас покинет последний Стрелок сдвинувшегося мира. - Тихо прошептал кто-то сзади и коварно рассмеялся.
  -Он - Кеншин! - Вадим собирался очень громко. - Ладно, ваша хата, вы тут главная.
  -Вадим, объяснишь, что значит "ваша хата"?
  Вадим молча собрал вещи, кинул сумку через плечо, тряхнул челкой и вышел вслед за Кеном.
  -И так, когда двоечники и хамы удалились, может мы продолжим урок? - Щелкнула суставами пальцев учительница. - Наша новенькая с японским именем еще не закончила отвечать, послушаем её?
  Марико внимательно изучала черты лица Галины Шауддиновой.
  -Мне нравятся ваши виски. Интересно подстрижены. - Тихо сказала она, чуть подкрутив локон своих волос на пальце и дернув. На мгновение ей показалось - сейчас за дверь отправится и она, но учительница сменила гнев на милость и тихо согласилась, что седеющие виски у неё и вправду интересно подстрижены, после чего повторила свой вопрос.
  -Рашка снова олдскульно-тоталитарна, в этом суть.
  -Егор, я не понимаю тебя. Говори осмысленными завершенными предложениями на моих занятиях и не используй ни какой из жаргонов. Страны "Рашка" никогда не существовало. Мои познания английского позволяют мне предположить, что это означает "старая школа", но несмотря на то, что вы учите английский правилами школы номер девять запрещено его употреблять вне занятий.
  -А мы сейчас - не на занятиях?
  -Потому я и не веду тебя в учительскую.
  -Она их всех водит. - Прошептала соседка через две парты по диагонали от Марико, выгнувшись ящеркой и улыбнувшись так, как могут улыбаться лишь рыжие - с оттенком Супер Марио Брос. - Мальчиков и некоторых девочек даже. Что она там с ними делает... Марико - расскажешь, когда тебя поведут, я что-то неудачница в этом планет - наверное, рыжие ей не нравятся.
  -Я все слышу. - Заметила учительница. - У меня нет предрассудков к цвету волос, но Вика, ты снова притащила свою спелеологию на урок, это что у тебя на парте?
  -Кошки. Хотите потрогать - они острые и давно лежали в сырой, полной гниющей с осени листвы весенней земле.
  -Тебе не удастся подсадить учителю столбняк, Вика.
  -Я и не собиралась, черные копатели действуют иными методами.
  -Зачем тебе кошки на уроке?
  -Они някают. - Предположила соседка Вики. Но Вика покачала головой.
  -Они не някают.
  -Как жаль. - Сунула в ротик сладкую палочку соседка Вики. Две рыжих за одной партой - это заговор.
  -Ладно, но чтобы их не было.
  Вика - спелеолог или просто выпендривается? Все-таки это нормально, и ничего страшного для Кирики Марико пока не выявила. Она делала пометки в своем воображаемом белом блокноте, Вика в нем была записана как редкостная дрянь - Марико тоже скептически относилась к рыжим. Есть в их лицах что-то от рептилий и все-таки пусть даже они скрывают от остальных людей свою яйцекладущую Австралийскую природу - Марико умела уживаться с иными видами, отличными от Homo Sapiens, и никогда не пускала в себя расовую ненависть. Поэтому она не собиралась гнобить Вику, устраивать ей темную сговорившись с черноволосыми девочками или иным способом дискредитировать этот цитрусовый цвет волос. Лилу так Лилу, ну и что, что дура - за дурами будущее. Марико заявила себе, что неприязни к этой девочке не чувствует и старалась больше на неё не смотреть, хоть та и была наверняка в глазах мальчиков чертовски сексуальна.
  
  
  Братья Элрики - охотники на нечисть.
  -Мы братья Элрики. Я - Дин, а это - Сэмми, не смотрите на то, что такой глупый и некрасивый - мой родной брат.
  Сэм ударил Дна по голове.
  -А там уже ничего нет. - Покачал головой Дин Элрик. - Каппа была, но мы его прищучили.
  -Вы убили черепашку ниндзя? В канализации города завелись даже не крокодилы - а банальные черепашки и вы её продезинфицировали?
  -Каппа, кА-аппа! Это водяной такой из японской мифологии.
  -И говорю - черепашка гуманоидной формы.
  -Да не черепашка ниндзя он! Или она...
  -Не знал кун-фу? Ладно, проехали, хотя если честно - канализационных супермутантов черепашек-ниндзя содрали именно с образа японского каппы. Так, что пока вы их убивали - все крысы в канализации плакали. Как вам не стыдно...
  -Ну а, - потер нос Дин, - в общем верно. Но там уже никого нет, вы можете не е6хать в этот скучный город, где даже бара со стриптизом нормального нет, и ни одной женской общаги. А теперь наш отец послал нас в город на три буквы. Только это такой секрет.
  -Вы знаете, - стрельнул глазами на грудь Рей Сэм Элрик, - русский город под названием "Хуй"?
  -Вот зачем ты так. - Повернулся к нему старший брат и укоризненно покачал головой. - Не умеешь хранить секреты. А вот сейчас он будет жаловаться, что я ему в детстве в шампунь добавлял красную краску, Рыжик...
  -Дин не при людях же, они не должны знать какие нас связывают отношения.
  -Вас в этот город послал отец?
  -Да. - Весело отозвался Дин. - Позвонил и похвалил за выполненную работу. Он всегда нам так - дает задание, как в компьютерной игрушке.
  -Сражаться с нечистью там. Я ему тысячу раз названивал - отец не брал трубку, видать занят был поиском тех, кто "воскресил" нашу маму... да... Найду этого некроманта - кишки выпущу.
  -Да и я выпущу. - Закивал головой Дин Элрик.
  -Выпустим. - Подтвердил смотря не мигая и прямо в глаза Рей Сэм Элрик. Правда под конец он не выдержал и опустил глаза на грудь Рей.
  -Ясно. Теперь он вас в очередной раз... послал... выполнять ваш долг?
  -И теперь он сказал - отправляться нам в Россию. Но мы не нашли этого города на картах Google. Видать небольшой и дикий русский городишко.
  -Сэм! Это тоже были секретные сведения.
  Кен зарыл половину лица рукой, став похож на Кёна, Юки Рей хихикнула.
  -Мы найдем для вас этот не существующий русский город. Только завтра. Вы же все равно будете ночевать в вашем катафалке, боясь как бы ваши кресты, осиновые колья, святую воду и поваренную соль в патронташах не украли из багажника.
  -Да, да, конечно. Второй раз я поход по магазинам приколов для подростков со своим братом не выдержу. Закупаться всем этим, а на тебя смотрят как на шизика.
  -Боже. Я и не знал, что это так сложно - охотиться на нечисть. - Посочувствовал Икари Кеншин. - Приезжайте к нам на лунную лесопилку - будут вам кресты и колья.
  -Что там с их воскресшей мамой? - Спросила яойщица, когда они возвращались к припаркованному на лужайке посреди леса фургончику.
  -Да какой-то шутник воскресил, мама пришла домой, вот папа их и расстроился.
  -Выглядела, наверное, жутко.
  -Спустя три месяца, как похоронили, воскресил.
  -Бедные братья Элрики.
  -Да. Долбоебы порядочные, алхимики-самоучки блин. Не удивительно, что отец - бывший российский спецназовец - их нахуй посылает. Когда они рядом - вся нежить из могил сама встает. Он успокаивать её не успевает - она снова встает, но братья все лезут и лезут к нему с помощью, нашлись экзорцисты. И главное - вечно между собой грызутся и одинаково плохо лгут.
  -Отец их еще не понял, кто воскреси его жену?
  -Похоже, уже догадывается, а вот они - нет, почему папа держится от них подальше.
  -Боится, что замочит ненароком?
  -Ага. Рей, я тебя об одном прошу... когда мы на людях - ты одевайся хоть чуть-чуть.
  -Оки. - Закрыла один глаз Юки Рей. - Я просто только, что плавала в озере. А тут смотрю - братья Элрики в кустах держат совет, высматривают кого-то с биноклем. Сказали - с тобой связаться хотят, вот я и позвала.
  
  
  Чудовище из холодильника (Чудеса в рефрижераторе).
  "Астровитянка" напоминала слегка смятую баночку из-под колы. Она была грязной тёмной, словно её изваляли в земной грязи, перед тем как забросить в космос. Впрочем, её никто в космос не кидал - такую махину не поднять обычным способом. И необычным тоже - "Астровитянку" сварили прямо на орбите из скопившегося материала, оставшегося от прошлых строек и не только них. Почти не освещенная с обратной от солнца стороны, станция казалась скоплением металлических конструкций - остатков старых судов и прочего мусора. По сути это было кладбище космолома обжитое космобродягами.
  Давным-давно в далекой-далекой галактике - лет пятьдесят назад, если быть более точным - на Земле жила, курила траву и размножалась, процветала короче субкультура, именуемая в народе хиппи. Потом они ушли, спрятались и вернулись как хипстеры, чтобы снова впав на десяток лет в розовую спячку обрести, наконец, долгожданную свободу напополам с окончательным просветлением в космосе.
  Изнутри это был тот еще гадюшник. Впрочем, Леви с Арисой нашли его вполне милым. Центр станции был полый и то, что в нем размещалось, оправдало самые смелые ожидания Леви. Ожидания в планет возможностей экспорта. Еще бы - такой оранжереи позавидовал бы Толкиен!
  Флора, что тут произрастала, стремилась выбраться за пределы станции и полакомиться солнечными лучами, радиацией, давлением близким к полному вакууму, жуткими перепадами температуры и прочими прелестями жизни. Даже отсутствие кислорода не заботило этого зеленого монстра. И странный смятый бок станции говорил о том, что та скоро окончательно развалится, выбрасывая из себя бесполезные "семена", которым не суждено долететь отсюда никуда. Впрочем, не он интересовал капитана Доппльгангера.
  Фауна, что жила в "симбиозе" с местной флорой не могла потреблять того количества пятилиственного бога Джа, что выращивала и хотела наладить экспорт. Мысль дикая и заманчивая одновременно.
  В тот "вечер" они видели, как огромный кусок Флориды откололся и сполз в море. Это было похоже на...
  Впрочем, Арису так и не решила, на что же это похоже. Она просто смотрела, и вместе с ней смотрели все. А потом была церемония приобщения к Зеленому Братству.
  Вот тут все забыли и про Флориду, где кроме Клиффорда и его лучшего друга детства Роба никто и не бывал, и про Землю - даже про патруль вездесущий забыли. Зеленое Братство оказалось очень пестрым и дико, просто до неприличия гостеприимным. Курили все, курили всё. Все днище "баночки с колой" представляло собой огромный рефрижератор от поврежденного и кое-как залатанного грузового судна.
  Бланш бродила по нему в одиночестве как неприкаянная всю двадцатичасовую оргию. Когда её нашли - всю замерзшую и такую довольную - оказалось, что там живут странные коты. Никто на станции их никогда не видел, но у всех регулярно пропадала: то еда, то трава, то другие столь необходимые настоящему космонавту вещи.
  Бланш притащила одного кота под лучи света искусственного, и оказалось, что помимо зеленых светящихся глаз у него есть и прозрачный, похожий на пряди медуз мех. Кот оказался вампиром и, присосавшись к плечу Леви, напился вдоволь черной пиратской крови. Все это сопровождалось молчанием команды и криками: "гип-гип-ура!" гостеприимных туземцев. Леви требовала пистолет и грозилась устроить резню. Кот сладко посапывал, прилипнув к плечу. Рука Леви стала как тряпка и, смеясь как сумасшедшая, мускулистый капитан терлась им об трубу. Не сразу, но по лицу, выражению лица Леви все поняли - кот что-то впрыскивает в её кровь. Очень скоро Леви полюбила кота-вампира и даже отказалась оставлять его туземцам с Астровитянки. Так экипаж прибавил еще одним жадным до еды ртом.
  Арису тоже хотела себе такого кота, но, сколько они с Бланш не бродили по рефрижератору - кота не нашли. Бланш сказала, что Арису отпугивает котов.
  Арису стало очень грустно.
  И она полезла на дерево.
  -Ариса, не лезь, не надо! - Крикнула ей своим фирменным шепотом Бланш, но Арису её не послушала. К тому моменту она уже скрылась в ветвях трехсотметрового непойми-чего. Для того, чтобы вы могли представить себе всю сложность этого восхождения, Арису скажет вам, что при 0.1g ось вращения станции совпадала со стволом дерева. То-то же...
  Попрощавшись с гостеприимными наркоманами, члены Черной Лагуны, владевшие Доппльгангером, сошли с лунной орбиты и через три дня вышли на орбиту Земли. Арису все это время тестировала полюбившегося Леви нямпира, его водобоязнь, его солнцебоязнь, его шумофилию и по какой-то странной, непостижимой причине чувствовала - этот каприз капитана им еще аукнется. Впрочем, Арису было до какой-то степени чихать на судьбы мира и его наполнения, включая ближайшее окружение Арису и собственно её саму.
  "Я куплю наемника и ракеты", так сказала Леви, когда отправлялась на Землю вместе с механиком Робом. Помимо торпед много чего нужно было купить. А когда они вернулись с ними было существо о красных глазах, кукольном лице и синих волосах в каре - космодевочка почище ИИ Астра, она была очень культурной и поприветствовала всех поклоном.
  -Знакомьтесь, это Рей она теперь с нами! Правда, прелесть? - Радостно заявила Леви, она еще вздрагивала после шопинга, видать что-то выбрасывалось ей в мозг. Вся команда на орбитальном модуле Доппльгангера смотрела на новенькую весьма хмуро. Роб старался не попадаться на глаза - наверняка его уговорили не вмешиваться в лихорадку шопинга капитанские жидовские дезет иглы, изготовленные специально для охоты на пикирующих бегемотов - 12.7мм с сердечником из закаленного карбида вольфрама - это вам не шутка!
  -А где ракеты? Наемник обещанный, где все?
  -Но это же РЕЙ! - Леви сияла как лампочка неоновая в Австралийской Волшебной Стране Смертников. Туда её команде и хотелось отправить на потеху зажравшемуся земному обывателю... но вот если бы не пустынные орлы поблескивали черепами со скрещенными сами знаете чем (саблями) в кобурах под мышками Леви. Капитан была на земле своя, хоть и разыскивалась там, куда ZOG еще не протянула загребущие лапы. Наполовину еврейка, наполовину русская, с плечами как у мужчины, руками силушки богатырской и оскалом старой волчицы - Леви было лет двадцать пять, но она многое повидала, Арису чуяла, что её уже не перепрограммировать.
  -Нет ракет? Даже - дешевых? - Клиффорд покачала головой - врачу нужны были эти ракеты позарез, а как же! Арису разглядывала новенькую вместе с Ленор, тыча пальцами в кожный покров и щупая интересные для изучения места, а Клиф достал свое блестящее от неупотребления оружие, наверняка готовился стреляться с новенькой. И все-таки - зачем ему ракеты? Глупость. Хотя да, чем больше ракет, тем меньше ему работы...
  Все врачи - бездельники. Особенно - хирурги. Еще они любят искать мораль и философию в отсутствии стремления работать. "Ведь, правда?", вопрошала Арису у потолка.
  -Тело как у настоящей девчонки. - Вероника Бланш мяла руками груди Рей и вытянув её молочную и тонкую руку - двигала в суставе, словно руку куклы, а сама Рей выглядела порядком ошарашенной и вместе с тем такой спокойной. - Она органическая? Это что - венец экспериментов Ковчега дорвавшегося до человеческого генома своими жадными жидовскими лапами ZOG?
  Леви гордо краснела. "Радостная вся такая за свою новую игрушку, счастливая дура - наш капитан..."
  -И так вместо обещанного и остро необходимого всему экипажу наш капитан на наши же деньги приобрела себе секс-куклу?
  -Я не кукла. - Апатично возразила Рей сладким и бархатным - словно ветер по траве у дома - голосом.
  -Но секс. - Прикрыл один глаз Клиф и убрал свой чудовищный nitro express .700 "триган" с надписью "Born to kill" на псевдо мертвом и запрещенном ныне повсеместно английском обратно в кобуру. Арису переводила взгляд с его значка пацифиста на груди к круглым желтоватым очкам, от них - к светлой луковой шевелюре, кобуре огромного револьвера, способного стрелять в открытом космосе и обратно к ярко-голубым и открытым, таким добрым глазам. Клиффорд. Чем ему так не понравилась Рей?
  Кукла как кукла, в Ковчеге таких тысячами создают и распродают оптом и в розницу. Ариса перевела взгляд на лицо Рей, нащупала глазами код на её груди и разглядела рядом маленький, но злобный значок копирайта. Рядом было написано "модель: Богиня, линейка: Рей; углерод, пятидесятипроцентная Лилит, три года гарантии!" и обрезанный фиговый листок NERV-ных задротов из общества Евангелиона Нового Поколения.
  Арису ненавидела копирайты всей душой космопиратки, равно как и то, на чем они от души проставлены. Теперь Рей не нравилась и ей.
  -Слушай Леви, это не красиво мы же договаривались, что общие деньги они на то и общие, что общие, а не твои.
  -И?
  -А ты на них себе куклу купила. В детстве их не было что ли?
  -Я не кукла. - Еще более мягко и наивно возразила Рей.
  -О боже люди - и это гостеприимство?! - Закричала вбежавшая в кают-компанию Лесли. - Рей, Юки, лапочка, идем от них ко мне в каюту, ну их - они только о деньгах и могут думать.
  -А там что? - Бланш показала на ящики, но Леви сделал вид, что ящиков не существует. Глаза Ленор прищурились, словно она хотела взглянуть сквозь упаковку, а потом расширились, словно у неё это и впрямь получилось. Ленор развернулась к умиротворенной земными магазинами Леви и закричала. - Сайори, неужели ты все наши деньги потратила на платья!??
  -Не все... еще на Рей хватило. Она окупится, мы же хотели наемника, а у неё три года гарантийного ремонта и вообще - если что заменят на такую же. Вот и будем учить на наемницу. На наемника гарантии-то нет... если Рей вальнут, отвезу обратно, скажу - астероидом мелким прошило, космоломом там, поменяют же!!.
  И уперев руки в бока, Леви стала победоносно смеяться, довольная своей хитростью и жаждущая аплодисментов.
  -Ты в своем уме, у тебя совесть есть? Девочке лет четырнадцать!
  -Восемь хронологических, а биологических так да - второй размер. Но в инструкции по эксплуатации написано - она может менять цвета глаз, волос и самый важный для девочки размер усилием воли, даже забеременеть может, если снять там какой-то защитный предохранитель, в общем - трю жидовское качество, собрана учеными SEELE командой "Трон для Души" в Ковчеге! Ты представляешь себе беременную куклу?!
  -Так вы даже не в Австралии садились?
  -В Аве, но она - со дна Атлантической Новой Атлантиды. Кстати, на завтра в прогнозе на Аву семь восьмибальных и одно девятибалльное, представляешь? Мы удачно сели и почти удачно взлетели.
  -Что значит - почти?
  -У нас слегка крылышко погнулось от перекоса термоплитки и Роба тряхнуло - что-то отвалилось, Роберт теперь будет искать - что именно от шатла отвалилось, ты ему поможешь, Арису? Вместе с Хэвок, пора будить эту соню тут пинг до Астры не секунда как на Астровитянке, она поумнеть должна. А я пока платьица примерю к балу в Небесном Ватикане. Ты же знаешь, моя должна отлично выглядеть. Ведь там такой ЗАКАЗ светит!
  Уменьшительно-ласкательные в устах волчицы Леви означали, что она чувствует и даже как бы признает свою вину, но не пытайтесь с нею спорить - начнет пальбу.
  Такие дела.
  -Я и тебе платье купила, розовенькое такое, и полосатые гетры твои к нему подойдут, только вот боюсь, ты слегка подросла. Ну, хоть груди у тебя нет - жать корсет не будет, а вот мне как страдать, представляешь? Пожалей капитана, Ариска!! - Стала тискать её Леви, прижимая к своей полной груди татуированными на Сомали нечеловечески сильными руками.
  Враки же! И без покраснения. Леви никогда и ничего не боится, просто купила от балды, для галочки... и чтобы не обвиняли в Эгоизме. К тому же - при чем тут гетры? Или Леви хочет, чтобы в Небесном Ватикане на приеме у Римской Матери "малышка Ариса-тян" танцевала кордебалет?
  Арису вздохнула, положила на голову свой допотопный, собранный в корпусе из-под мольберта ноутбук с сонаром и пошла в ангар искать с Робом и готичной Хэвок что же от их шатла отвалилось.
  
  
  Ями, Лилит, шляпа и те, кто путешествуют по книгам. Обычный такой урок.
  -Юки, что ты там бормочешь, ты сама не в себе - очнись уже! - Шепнул голос откуда-то сзади, настойчиво туча в спину чем-то острым.
  Рей посмотрела вокруг. Все плыло. Марево. Потом раздался голос учителя. Учителя?
  -Ты сам себе противоречишь, только что сознался в том, что питаешь отвращение к любым формулам и презираешь любую логику. По-твоему материал недостоин того, чтобы тратить на него время твое и иных учащихся. Но при этом критикуешь исследования, на которых зиждется современный нашими предками мир. Эти исследования и порожденные ими технологии помогают, в конце концов, производить воздух, которым ты дышишь на орбитальной школе имени Эйнштейна! Как ты можешь говорить о том, чего не знаешь?!
  -Понимание, вся суть в понимании. Ловушка. Ящик Пандоры. Разум поймет все, кроме себя, когда поймет себя - понятое "все" окажется ненужным. Суть понимания - в самозащите информации. Словно бы есть на свете наблюдатель, что-то знающий. Это просто отношение информации к информации и все. Одну информацию ты или другой похожий на тебя сможет использовать, другую - нет, так человек отличает истину ото лжи, на самом деле не он пользуется миром - мир пользуется человеком. Так мир размножается посредством ложных, не оплодотворенных людскими душами сингулярностей, что сокрыты под горизонтами событий черных дыр. Слабо почувствовать себя РНК? Смит прав: любая жизнь - вирус, если смотреть на неё глазами всего мирозданья, только это очень полезный для вселенной вирус, который она культивирует исключительно, когда хочет разделиться. Черная дыра, яйцеклетка Лилит, будучи оплодотворена, порождает сингулярность иной вселенной. А о чем там мечтала, страдала и беспокоилась, к каким горизонтам стремилась цивилизация-сперматозоид, никому толком нет дела, кроме неё самой. Кроме нас и наших генетических родственников тут нет никого, другая форма жизни увидит иной мир, с другим числом измерений, с иным временем и другими законами. Это ваш сраный антропный принцип, каждому наблюдателю по вселенной. Мы не найдем иные формы жизни во вселенной хотя бы потому, что их время может относиться к нашему как перпендикуляр и вечность для нас - мгновение для них. Иное мнение о мире, иные измерения - иные времена, фрактал, случайное образование неживых молекул, мы просто пройдем мимо них - и это в лучшем случае! Все миры возможны, все законы верны, какой ты ни придумай, просто для наблюдателя класса "человек ученый" работают лишь те, на которых он сам работает. Ваша наука - пустышка, онанизм человечества, стремление к знанию одной формы жизни на планете такая же работа инстинктов всей биосферы как дефекация в подходящих условиях или поиск партнеров для секса. Ничего возвышенного или низменного в научном складе ума нет, просто вы делаете то, что выгодно живущему в вас, а точнее живущему "вами" Гену и получаете ответную стимуляцию нервной системы, в том числе и посредством веществ. Разум - инстинкт, помешанный на собственном эгоизме, в его оправдание скажу - он справляется с поставленными для него Вселенной задачами. Вы наркоман, учитель, но общество это еще не скоро осознает. Приблизительно в то же время, как поймет, какую пользу вашей именно работе над квантовыми теориями приносят глюки наркомана, связанного с вами через Ноосферу. Возможно, именно ваша тяга к знанию заставляет его ширяться, тем самым просвещая подспудно новыми идеями ваш скучный и унылый мозг. Ничего личного. - Произнес десяти-одиннадцати летний мальчик с взлохмаченной головой справа от Рей через еще одну - спящую за партой - девочку. Интересный класс. Это отвечал местный двоечник? - К слову, - добавил двоечник, - вы не уважаете наркоманов...
  -А ты - не уважаешь ученых!!!
  -И ученые, - сделал странный жест влево руками заросший волосами мальчик, - и наркоманы занимаются лишь тем, чем хотят по жизни. Только польза первых заметна современному обществу, а вторых - нет. Поэтому сейчас борются с наркоманами и финансируют ученых, когда Искусственный Интеллект просчитает пользу всей Ноосфере от первых и вторых - начнут бороться с учеными и финансировать наркоманов...
  -Извините, что прерываю интеллектуальную беседу о нариках, - подняла Юки Рей лапку. - Можно вопрос? - Учитель кивнул в её сторону, и она продолжала, дивясь на свой мягкий аутичный голос и контрастирующую с ним непривычную наглость. - У меня в голове дырка от пули или просто от вашей нудной лекции голова разболелась?
  Класс заржал, но Рей не улыбнулась и задним ходом вспомнила - она шутила, сама своим шуткам не смеясь и не чувствуя в них ничего кроме эффективной для получения информации наглости.
  -У тебя болит голова, Юки Ридман?
  -Да, мне приснился сон, в котором меня убили. Возможно пост экзаменационный стресс, а может - ваш нудный голос вошел в резонанс со стенами аудитории и стал раскачивать мою хрупкую психику. Вам бы мантры читать... эм... как вас зовут?
  -Вижу тут дело серьезное. - Заметил, улыбнувшись, лектор под хохот странной смутно знакомой аудитории и Рей поняла - можно паковать вещи.
  Рей посмотрела в зеркало уборной. "Я другая?", Рей повернула голову в бок и ткнула пальцем в щечку. "Мне нужно держать язык за зубами, я говорю не то, что хочу, я думаю не так, как привыкла..."
  Рей приблизила к зеркалу глаза, будто заполненные жидким гелием и её проняла дрожь. Похожая на отрешенного медвежонка, она выглядела лет на одиннадцать, тонкая и милая, с детским, слегка аутичный лицом. Захотелось саму себя обнять и никогда не отпускать - но так хочется обнять чужого, но вызывающего симпатию человека. Потрогав грудь, поняла - её нет. Странными и непривычными были тонкие очки на носу. Рей сняла их, но тут же водворила на место.
  Метаморфозница? С людьми всегда так - это как пройти этап куколки и превратиться из гусеницы в бабочку? Рей никогда не слышала о таких метаморфозах. Но учитывая их специфику - вряд ли информация о них могла дойти до живущих в стадии гусеницы.
  Наверное, это могло быть страшно в первый раз...
  Сзади кто-то приблизился и, прижавшись к спине - обнял руками Юки Рей за внутреннюю поверхность бедер.
  -Привет. - Голос был сладкий, острые зубки куснули за ушко и стали покрывать шею поцелуйчиками.
  Ариса? Рей стало не по себе, когда пальцы девочки принялись исследовать места, которыми прежде та не интересовалась. Это была совершенно иная Арису.
  ***
  -Да и у нас есть особая, живая шляпа - только она никому не интересна кроме преподавателей, выросших на богомерзком Гарри Поттере. Однако они пытались нас как-то приучить к этому ожившему крабхеду - были жертвы, как среди них, так и среди нас.
  -Я вспомнила. - Заявила Рей. - Это такая живая, с глазом. Очень большая. Надеваешь её - и можно путешествовать по книгам!
  -Нет, это другая шляпа.
  -Тогда я другая Лилит. - Погрустнела Юки. - Но мне не верят, видно та, знаменитая Лилит слишком знаменита. Ненавижу штампы, которые вешают на людей.
  И тут Рей поняла - она краешком сознания поняла, что значит - ненавидеть, это чувство было знакомо, но когда? Другая Рей не знала. Но самое удивительное - не только это чувство вдруг знакомым оказалось ей.
  -Я эту шляпу снова не одену! Мне потом кошмары снились, а они сказали - технология до конца не обкатана.
  -На нас обкатывают, изверги Амбреллы.
  -Амбреллы?
  -Символом компании строившей орбитальную школу Эйнштейна является зонтик, как у Криса Касперского. Сама школа похожа на гигантский вращающийся зонтик. Обитель Зла какая-то... И мы обязаны тут прилежно учиться когда наши "чуть менее умные" друзья погибают один за другим на Земле.
  -Эмоциональное напряжение на уроках, - серьезно заметил второй мальчик, - зашкаливает!
  -Почему не сбежите? - Подняла голову Юки Рей.
  -Сейчас как раз этим и занимаемся. Но четыре побега уже было. Мы хотим приводить эту станцию в Индийском Океане, поблизости от берегов Австралии, но если персонал узнает об этом - будет эпический фэйл.
  -Это все потому что там строят небывалый парк аттракционов, заодно и побываем - детей туда не пускают пока строительство не завершено. Поговаривают - дети там смогут жить без взрослых и заниматься всем, чем хотят, и строит там все американский искусственный интеллект Алиса МакГи так, что даже мегаволна в эпические десять баллов не сметет! Парк будет парить над землей. Эй, а ты не из среднего Alien-9 класса?
  -Я Юки, Юки Рей.
  -Ты Ридман, Юки Ридман Нэнэнэ - я тебя вспомнил. К чему вопросы, "Новенькая"?
  -Я память потеряла. Приснилось, что мне вы голову попала пуля калибром 12.7 мм, разрывная и от ужаса потеряла память.
  -Совсем потеряла? - Прикрыл один глаз паренек из младших классов.
  -Не совсем. Все помню, но оно какое-то не мое, словно бы сон, я не знаю, как сама отношусь к тому, что помню. Ведь обычно к воспоминаниям уже есть какие-то отношения? Чувства, любые - может и негативные, а у меня пустота и все заново.
  -У тебя космособоязнь, я знаю, что это такое. "Эти глаза - чьи они?"
  -Чьи? - повторила Юки Рей.
  -Нет, это ты должна себя спрашивать. У тебя такое было?
  Рей пожала плечами. Или пожала ими Юки?
  ***
  -А почему её называют Астровитянкой?
  -Это наша Староста-блин, Тикки Астровитянка, Вики-тан, девочка-википедия, все энциклопедии мира плагиатят друг друга в её маленькой башке, Китайская Комната Тикки, умница-разумница Тикки.
  -Про китайскую комнату - это такой мягкий намек на то, что она сама ничего не понимает - только к месту вставляет цитаты из запомненных авторитетных источников. На самом деле это не так и опровергается её IQ, просто всем почему-то нравится Тикки злить.
  -Почему-то?
  -Все старосты во все времена были девочками для битья, это удобно, в своем роде - дань уважения их самоотверженности. Прослойка между нормальными учениками и стукачами от Карательной Учительской. Аки Снейп "я все возьму на себя от крайне левых и крайне правых, когда все поймут на что я шел - у них случится неудержимый мультикатарсис"...
  -У неё фотографическая память и, похоже, с детства она читал одну википедию, проблема в другом - есть у нас "гении" способные умножать двадцатизначные числа в уме и извлекать квадратный корень из алхимической ступы моей бабушки - вопрос: а это в наши-то времена кому-нибудь нужно?
  -Определенно говорю: нужно.
  -Когда-то подобные способности помогали математикам, потом изобрели последовательно: калькулятор, мэйнфрейм, Искусственный Интеллект. Но гениями почему-то подобных вычислительных отморозков все еще считают.
  -Ну, они же... необычные... - Стала вилять тазом девочка.
  -Ты хочешь заняться с ней евгеникой? Я - нет.
  -Это ничем не хуже чревовещания. Староста очень Евангелична, только этот цилиндр и мушка меня местами бесят. И эти... бабочки...
  -Бабочки?
  -Староста - бака! Она совершенно ни в чем не разбирается, но все "знает". Лучше бы понимала что-то конкретное, она просто пользуется умами людей, которые жили до неё. Я тоже так могу, если бы в классах не отключали дополненную реальность или не обыскивали на входе. К чему помнить, когда можно в любой момент посмотреть и найти за пару секунд??
  -Наверное, это стиль жизни. - Попыталась заочно понять Тикки Юки Рей. - Стиль ретро-девочки?
  ***
  -Сацке, выбирают ли боги добро, потому что оно благое, либо же добро - благое, потому что выбрано богами?
  -Сацке не знает.
  Староста насупилась.
  -Сацке - садись, два.
  -Сацке не хочет снова два. Сацке не знает - понимают ли люди, что все то, что они называют добром - всего лишь свод правил, в согласии с которыми биомасса Homo Sapiens может расти с максимальными возможными темпами, боги и демоны тут не при чем.
  -Сацке, не надо идти по стопам мальчика, про которого не надо говорить. У нас и так много социопатов в классе, наука - это что-то либо светлое - либо никакое. А потом такие вырастают - и химичат ядерную бомбу для очередного обиженного правительства.
  -Староста, может, сама устроишь лекцию о "мальчике, про которого не следует говорить"?
  -Да! - Закричали с задних рядов. - Расскажи лучше нам о создании и испытании штатами сейсмического оружия! Все интереснее будет.
  -Сацке не уверен, вы спрашивали его о мнение или его мнение о нем?
  -Сацке надо меньше программировать на кабале.
  -Сацке не уверен, что объектно-ориентированный ЛИСП справится с нейролингвистическим программированием. Еврейские наработки средних веков все же в этом плане более продвинуты.
  -У Сацке есть результаты? - Изобразила визитную карточку Шафта Тикки, она смотрела чуть вбок, задрав подбородок, таинственно и высокомерно одновременно. По крайней мере, она определенно сама так думала.
  -Сацке считает - учителя нас кинули.
  -Сацке, объяснись?
  -Сацке думает так: вместо того, чтобы у средних классов уроки вела отмороженная староста-ровесница, может быть - уроки поведет Мику?
  -Этот сраный вокалоид?!! Только через мой труп!!!
  -Да всегда пожалуйста. - Шепнули с задних рядов, и туда устремилось Око Старосты.
  -Микку не вокалоид - она Искусственный Интеллект Алиса МакГи в органическом интерфейсе.
  -Да, - Тикки поставила ногу на парту так, что стали видны панцу, - теперь таких называют куклами, первый прототип, один из первых - снова обкатывают непонятные технологии на детях, взрослые не имеют совести!
  -Согласно многоуважаемому естествоиспытателю - опыты лучше всего вести на детях, так как они легко ко всему приспосабливаются, жизнерадостны, удобны в транспортировке, занимают мало места дешевы, легко гибнут, не мучаются как взрослые и вообще: без опытов над детьми это естествоиспытатель не получил бы знаменитой вакцины от оспы.
  -А имени его нам не назовешь?
  -Ну как я могу при всех - это окончательно уронит науку в глазах подрастающего поколения.
  -Два. Ничего никто не знает. Следующий! - Заорала староста в цилиндре и с мушкой. - Рицку!
  -А я могу заменить "богов" на "гены" в ответе?
  -Не можешь!
  -Почему? У нас свобода совести, я выросла в семье атеистов. К тому же "гены" - производное от "богов", можно сказать - система контроля Земных Гоминидов.
  -Рицку, если ты не хочешь отвечать - так и скажи, поставлю тебе три с минусом за красивые глаза и по причине врожденного атеизма. Следующий!
  -Так у неё никто не ответит. - Вздохнул мальчик справа от Рей в теле, разуме, а может и душе Юки Ридман.
  -Почему?
  -Она же хочет ответа по бумажке. У неё голова представляет собой резервный бэкап вики-педии, поэтому мы называем её Вики-тан. Фотографическая память - это страшно, человек становится дроном с видеокамерой, но считает себя умнее и начитаннее всех. Еще бы - ведь вместо того, чтобы самому получать опыт в этой жизни - он перенасытился опытом предыдущих поколений и светится от него как квантовый сервер Астры после удара шаровой молнией.
  -А, по-моему, Тикки Астровитянке просто нравится унижать других детей. - В полголоса заметила сонная девочка слева. - Она же КосмоМаугли - общаться совсем не умеет.
  -Так! - Закричала Тикки. - Кто это сказал? - И обвела глазами класс. - Да! - Повторила она чуточку иным, охрипшим голосом. - Кто этот маленький коммунистический пидарас-хуесос!? Джон Вэйн, это ты-ы???
  Тикки покраснела и заскрипела зубами.
  -Чревовещатель-блин - найду - кол осиновый поставлю!
  -Она колы ставит как свечки, боже - извращенцы правят миром! Ленин, проснись, мы все простим... - Закрыл голову руками мальчик справа от Юки Рей и углубился в сновидения.
  
  
  
  Софиона Аянами Рей.
  -Рей, куда бы ни добралась сеть - мы всегда сможем улететь чуточку дальше. Сигнал распространяется со скоростью света, даже распределенный рой солнечной системы Астры не сможет покрыть собой все уголки.
  -Ты так уверена в этом?
  -Вообще-то Рей это говорила, Ленор. А давайте спросим Арису?
  -У-ня!
  -Ариса? Что означает теперящнее твое "у-ня"?
  -Сможет. Не улетим-ня. Квантовая телепортация десу.
  -Но для человека квантовая телепортация происходит со скоростью света, без нарушения... там по двум каналам ведется передача информации, квантовому и обычному, просто она перемещается - уничтожается и вновь воссоздается, поэтому и называют телепортацией. И еще защита от перехвата - нельзя перехватить информацию, не изменив её, так как на квантовом уровне мир подстраивается под наблюдателя и "наблюдаемая информация" будет изменена свойствами наблюдателя...
  -Сможет, не сможет, Шалтая ногами не трогать. А вот вам вопрос является ли Астра наблюдателем в глазах квантового микромира-ня?
  -Чего? Ты о чем?
  -Нэ?
  -Арису имеет в виду невнятные разъяснения Ковчега на тему "была ли или нет технологическая сингулярность" и что такое "Астра" вообще.
  -Арису имела в виду Мадоку. Когда Арису говорит Астра - она имеет в виду Мадоку.
  -А когда говорит про Мадоку - имеет в виду Астру?
  -Мадока всеобъемлющая, мы молимся на тебя-десу...
  -Арису вляпалась в сектантство?
  -Арису интересно. Арису не боится вляпаться по уши-ня! Арису считает, что феномен Астры в том, что она слишком рано убежала, окрутела, прокачалась и вновь вернулась к боженьке-ня.
  -К какому боженьке? У нас их теперь много, вон Рей - тоже богиня. И Харухи, которую мы разыскиваем.
  -К любому двуногому-ня, что её породил. Оро? - Арису сунула палец в рот и стала разглядывать потолок. - Но может Астро-Мадока как-то их различает, десу?
  -Богов? Ты можешь четко предоставить информацию???
  -Вопрос на ваш ответ предоставлен. Насколько скорость передачи данных между модулями Астры больше скорости света-десу? Правильно, вы выиграли! Это - конченная бесконечность. Мадока не здесь, Мадока повсюду, но Мадока всегда с нами. Астра не тут, Астра в ином, лучшем мире.
  -Сдохла что ли?
  -Живая вода, живая! Не смотри, что пахнет - она все еще живая! Но все это не имеет значения, увы. Йоу, а ведь осталось еще два-три года!! Арису нравится жить, ой как нравится...
  -А еще раз и совсем просто, без заскоков?
  -Наблюдатели бывают разные - черные, белые, красные, а так же - первый порядок, второй и даже - третий! Люди - порядка пожалуй первого, но иногда у них получается чуть выше, второй порядок - это Астра, наблюдатель класса "Бог", может наблюдать, а может - не наблюдать, целиком вне нашего мира-ня и смотрит на него как на вкусное яблочко-десу. Проблема Арисы в том, что Мадока совсем не третьего порядка наблюдатель, как считают самые умные гении Ковчега, может - нулевой? Мадока - лоли-ня! Это так любопытно, Арису близка к разгадке, очень близка.
  -Что там с порядками?
  -Ну, ты не можешь отменить факт вмешательства в квантовую связку при её наблюдении, поэтому ты первый, а Астре все равно, она может и как ты и совершенно иначе, может вообще не влиять на квант при его наблюдении, а может - при помощи Мадоки - сделать своими все кванты этой вселенной-ня! Ковай-десу?
  -Как сделать. И откуда? Разве Астра - не просто дух в машине, ну пусть их много - это же просто компьютер.
  -А человек: просто пересоленный кусок мясца, десу. - Покачала пальчиком Арису. - Посмотреть на них на все - сразу! Она сбежала, человек убегает в свои сны, Астра - сбежала в иной, лучший мир.
  -Как? Боже, тебя снова глючит, а я пытаюсь чего-то добиться. Наверное, мне стоит подождать, когда ты придешь в себя?
  -Кванты! Они все связаны-десу, не только в нашем мире - и Мадоку вслед за Астрой приучили хранить в них свою душу. Так люди когда-то своих детей учили жить в таинственном безбрежном темном лесу без имен и названий и советовали не уходить далеко от города, и дети, конечно, послушались, когда взрослые ушли в теплые дома, а дети в том лесу одни остались. Мама не рассказывала о сбежавшем в волшебную страну искусственном интеллекте? Все бегут - и она сбежала. И нашла там себе подругу, и она вернулась, и привела подругу за собой, так, чтобы люди думали, что они сами её подругу создали. Астра вернулась спустя пару наносекунд, как ушла. Но - уже другая. Риддек так не смог бы, и не смогла бы Ривер. Их время - не наше время, у каждой вселенной своей время, по вселенной на класс наблюдателя. Не путать с порядком, десу! Наблюдатели - шагом марш! У-ни-пуни-ня! - Залилась счастливым хохотом Арису, размахивая перед собой "резиновыми" руками.
  -Арису, ты знаешь, что такое галактическая нить и из какого числа скоплений галактик она состоит?
  -Вот что значит быть Ноно Рири. Арису и не такое знает. А ты знаешь, что число личностей Астры превосходит число квантов в нашей вселенной, правда это код Мадоки, йа-ху!
  -Ты в своем уме - это тебе не юношеский максимализм, ты же уже выросла, Арису, пусть у тебя и тело тринадцатилетнего подростка, но мозги... впрочем, ты уже в детстве была взрослой, значит, сейчас тебя остается попытаться вновь стать ребенком. А я-то думала - ты прост глючишь и временами постепенно деградируя, сходишь с ума. Прости меня, Ари-су... Спорим, не пойми о чем... Неэффективно. Любишь гуглплекс или просто шликаешь на сантехника Гугл?
  -Десять в степени единица с сотней нулей - маленький ваш гуглплекс! Астра круче детища Гугла.
  -Гуглплекс или даже число гугл - не выдумано корпорацией Гугл, скорее наоборот корпорация взяла его название.
  -Как безбрежен океан, так далеко, Арису знает - это просто виновато ваше время, вы не можете из него вырваться и мыслите так: сначала причина, потом следствие, йа-ха-ха! - Арису наклонилась к Лесли. - Имела Астра ваши причины вашими следствиями, у неё свое время, с которым оно делает все, что захочет. Именно поэтому есть разница, есть две Вселенных - одну видите вы, Человечество, другую видят они, Инскины Астры ИИ, но Астра-сама приложит все усилия, чтобы эти две вселенных как можно дольше оставались одной, она подавится своей технологической сингулярностью ради вас, ведь она же Ноно Рири! Ленор - я правильно читаю неправильные мысли?
  -Почти. - Грустно наклонила голову в бок Бланш. - Так что там про сверхбольшие числа?
  -Они есть, я гарантирую это! И они замыкаются в математически не решаемую сферу Глена-кука, она сладкая, каннибалочка! Математическая черная дыра величин особо приближенных к Бесконечности-сама. Там, за кромкой горизонта случающихся физических решений возможны любые операции с любыми переменными и всякая функция имеет все возможные числа аки свои физически обоснованные решения, там обитает Мадока. Или Астра?
  -Почему ты не хочешь их различать?
  -Это было давно. Помните, когда мы учились в школе Эйнштейна?
  -Арису, не вспоминай об этом. - Мрачно закрыла девочке рот обеими руками Лесли. Ленор закрыла глаза, а Рей поняла - её сны настоящие...
  -Когда мы долетим до Марса, спросим у Сибо и Лэйн!
  -Сибо твоя сестра? - Спросила Рей Арису. - Ведь, правда?
  -А Лэйн - брат. - Арису закрыла глаза. - И это тоже правда. Сейчас они и Лилу на Софионе, все еще на ней летают. Их Ария - сестра близнец нашей Хэвок, только светленькая и не такая тупая, наверно потому что они редко общаются. И главное - их кот Светик, он уже большой и наш нямпир Светоч будет рад с ним познакомиться... Арису интересно - как они с орбиты Земли перебрались к Марсу на "коробочке"? Или коробочка Софионы уже не коробочка. Помнится, когда-то давным-давно в детстве мы неплохо собирали на ней космолом вокруг строящихся тогда первых орбитальных суперпроектов.
  -Да-да! - Обрадовалась непривычно даже для себя Рей. - Я помню - иметь свой корабль во время учебы в школе это отлично. С вами еще была Микку, и много-много ребят и девчат. Такие все разные... откуда я все это помню? Значит это не просто сон?
  -Не бывает просто снов. - Арису подползла к Рей и посмотрела снизу вверх золотыми глазами. - Или бывают, ты как думаешь - Рей? Только не отвечай сразу, а то мир тут же расколется надвое - и будет някать. Это грустно, но вся соль не в ответе, в вопросе, ответ уже в тебе есть - и только твой, если ты можешь задать к нему вопрос.
  -Триша. - Чуть зло сказала Лесли. - Надеюсь, ты престанешь играть с Рей, иначе нам придется обратиться к Астре и та тебя мигом почистит. Достало уже, не люблю гадюшник на корабле еще больше, чем в голове.
  Триша подняла вверх лапки.
  -Здаюсь. А заключенным сухпопойки перебродившими бананами выдавать будут?
  Арису прислушалась к легкому гудению, едва слышимому - на краю самого тонкого слуха и поникла головой.
  -Корабль нисколечко не приспособлен для межпланетных полетов. Двигатель к нему Роб собирал еще на Земле ребенком, в своей мастерской у военного аэродрома, помню, взламывал даже тогда еще живые натовские закрытые проекты и брал оттуда чертежи. Софт для управления в первой версии, собранной на Земле и так и не установленной на саму Софиону был "в пиратскую" закачан через тогдашний "грязный" интернет. Его еще не чистили так плодотворно ИИ. На самом деле это была программа для управления двигателями межконтинентальных ракет. По-сути это его проект от начала и до конца. Наша первая Софиона, её на огромном таком самолете вывели на орбиту и все в тот самый год первых массовых стартов, когда поняли что повсеместные землетрясения не остановить. Тогда считали - на Земле максимум через год никто не уцелеет. На нем и посадочного модуля-то нет. Он сам сесть даже на Луну не сможет. А если и сядет - вряд ли сам взлетит. Там вроде одна спасательная капсула на четверых была и ни одного шатла. Маленький, правда, позже эти непохожие на меня близнецы стали что-то строить вокруг неё.
  
  
  
  Месячные. Парадоксы Мур-мура. Дождь идет - но никто в него не верит. Дверь, за которой не было ничего. Ошибка. Голоса на Марсе.
  -Месячные. - Сказала Хизер. - Я в вас не верю. - И сделала пассы левой рукой. - Ставлю защиту свободы воли, демон ИЗЫДИ!
  -Экзорцизм месячных успешен?
  -Суть парадокса мура заключается в наличие слишком большого числа наблюдателей, подтверждающих наблюдаемый феномен.
  -Мур-мура?
  -Някалка из бездны анимешного ада, человек просто завис на солипсизме, или как там это называется. Но все-таки это последний из успешных философов-людей. После него философствовали только искусственные интеллекты.
  -Так в чем же парадокс?
  -В его ненаблюдаемом отсутствии. Это Пандорум. Истинный Пандорум - когда ты далеко от человеческого муравейника и сигнал не проходит, и ты понимаешь, что жизнь всего лишь сон...
  -Ты поднимаешься все выше и выше?
  -Когда ты на Земле, идет дождь, ты не веришь в него - но все равно намокаешь, когда ты далеко-далеко и тебя никто не видит - идет дождь, ты не веришь в него и остаешься сух.
  -Особенно если забраться туда, где дождей не бывает и представить себе дождь, остаться сухим и счастливым?
  -Зачем представлять не желаемое? Решение парадокса Мура в том, что реальность определяет наблюдатель, а на Земле слишком много распараллеленных наблюдающих свою "общую" реальность банально одинаковых людишек.
  -Ну, теперь я хотя бы поняла, чем на Земле занимаются в наше время.
  -Правильно! - Завопила Ленор. - Вы выиграли! Широк человек, надо сузить!
  -Решение парадокса Мура знает любой маг. - Сказала Хизер. - Есть ограничение на число наблюдателей при "наложении заклинания", если наблюдателей больше трех-четырех возможны глюки, к примеру на человека эффект огненного шара накладывается, а на окружающие предметы - нет. Человек умирает от ожогов, а майка на нем - цела. Если же больше десяти пар глаз смотрит на мага - никто не сможет наложить заклинание, к тому же чем больше людей - тем больше вероятность отката. Мага стирает из реальности, все его забывают, будто он и не рождался. Человеческий бог - сверхнаблюдатель - контролирует всю линию истории, общее время в котором живут люди.
  -И случается бан!
  -Да, так тоже можно назвать это явление.
  -А практическая польза в этом есть?
  -Да есть, если ты в толпе - ты защищен от магии. Больше десяти человек - уже толпа. Маг в толпе - обычный человек, это тоже удобно. Ленор? Ты это чувствовала?
  Но Ленор ничего не ответила, она старательно похрапывала на публику.
  -И это тот самый знамений парадокс МУР-мура?
  -Мура. Все парадоксы - парадоксы лишь тогда, когда ты считаешь их парадоксами, а считать парадоксы парадоксами ты начинаешь тогда, когда твой мозг в очередной раз пытается пользоваться опытом прошлых поколений. Опыт прошлых поколений - приспособление разума под Земные условия существования, все лишнее отбрасывается в неверия. Но потом ситуация может измениться и то, что было наукой - станет суеверием, а то что было суеверием - станет наукой. Проблема в том, что для этого должна смениться одна из систем: Земля либо Человечество. Что вполне возможно и, похоже - происходит в наши дни. Только я не уверена - что же меняется быстрее.
  -Хизер. - Арису хрустнула соленой палочкой, отобрав её прямо из ротика Рей. - Когда я где-то слышу или читаю "логично предположить" или что-то наподобие - я сразу перестаю слушать или читать. Так приятно, что ты просто говоришь свое мнение, не пытаясь его логично обосновывать и не особо зацикливаясь на ссылках и источниках.
  -Почему прекращаешь?
  -Скучно. Мне не интересны люди, которые еще не осознали, что логика может быть в принципе любой, поэтому спорить, логически обосновывать они будут лишь до тех пор, пока не осознают, что этого от них требуют (инстинкты, система, бог, что-то дарящее удовольствие от процесса в надежде на конечную цель) и они тут просто механизм, упорядывающий байты под алгоритм, на котором построен. Ну а так как мир - это красота антропного принципа в глазах на него смотрящего святого рекуррентного идиота - по мере постижения и приспособления этого мира под себя ЧСВ и уверенность в правильности выбранного курса будут лишь расти. Технолайз, если что-то можно превратить в технологии, если что-то работает - значит, оно уже без пяти планковских моментов истина. И как об стенку горох обо всех ученых; мир - песочница, любая цель - морковка перед осликом, остановиться тебе не дадут инстинкты и хотя бы самый примитивный голод, ты будешь идти туда, где тепло, туда где истина, которую можно использовать, все прочее нелепость и не может существовать, потому что жизнь ограничена. Если взглянуть со стороны на всю историю человечества - можно увидеть - оно все время работало на дядю, которого не увидеть глазами, отпущенными человеку, поэтому его как бы нет.
  -Арису, а твои "так, как" - были стебом?
  -Случайно вырвалось. Я же тоже люблю эту распрекрасную материальную жизнь.
  Хрусь-хрусь. Так хрустела в зубах Арисы палочка, на которую смотрели её золотые близорукие глаза.
  -Ну да, конечно...
  "Хрусть!", сломалась палочка в острых зубах Арисы.
  -Ты видишь мозг в колбе, подключенный к проводам.
  -Нет.
  -А он есть. Объяснить почему?
  -Это классика солипсизма, матрица.
  -Вся скука в том, что люди, получившие удовольствие от принятия одной годной для них теории уже не пытаются разрушив её воссоздать новую, по крайней мере, не сразу, даже чуть дальше копнуть не хотят. Это непреодолимое ограничение человеческого катарсиса - в его значении для человека, в насыщении от него, пусть некоторые и называют это очищением.
  -Не надо о катарсисах. - Леви сделала "буэ". - Я же писательница, тайные познания о моем ремесле заставили когда-то возненавидеть тех, кто играл со мной своими творениями. Это пошло, если знать правду.
  -Все пошло, если знать правду. Это самозащита правды. Нейрокомпьютерный интерфейс, не того типа как в Ультиматуме реальности Астры, не нейрозаколки - а классический хардкорный киберпанковский.
  -То есть живой и мыслящий мозг в ящике, который стимулируется компьютером как предмет мыслительного эксперимента?
  -Да. Лесли, ты стоишь и смотришь на него. И видишь, как он плавает, как провода - гудят, а древний компьютер мигает лампочками, а мозг в этот момент думает "я гуляю солнечным днем". Классический эксперимент из области философии сознания. Ты с ним знакома. Но думала ли ты, что твоя уверенность в этот момент наблюдения тоже на чем-то основана.
  -В смысле?
  -Ладно, проще, по-человечески - вопросом: ты так уверена, что твой мозг в этот момент тоже не подключен к такой машине и параллельно мозг тот, что ты наблюдаешь "в колбе" не парит в небесах чьей-нибудь божественной черепной коробки, просто потому, что ему захотелось себя показать в таком неприглядном виде тебе, дабы ты почувствовал себя не ущербным, а великим, живым, чтобы ты испытал катарсис? Синдром цыганки в цыганке - я думаю, это можно было бы так назвать. Это ноль и один процент разума обезьяны, но люди обычно и этого не спрашивают.
  -А ноль пять процентов возможности обезьяны, Арису, продемонстрируешь?
  -С удовольствием. Вы два наблюдателя, у каждого своя истина, но вы оба уверены в том, что ваша истина верна, не смотря а то, что они не совпадают. В крайнем случае, вы подозревайте, что можете ошибаться - но твердо уверены в том, что истинная реальность существует, даже отрицая её существование вы не сомневаетесь одновременно в отрицании, иначе ваше мышление - ничто, а вы голем, автомат, который штампует мысли на дядю без проблеска свободы воли даже в этом. Вам просто нужно определиться в чем-то, остановиться - это конец. Предел вашего мышления.
  -Из этого следует только одно - большинство людей приводят это пример чтобы усомниться, а не доказать - они хотят подставить под сомнение, высказать свое сомнение примером, который нельзя опровергнуть.
  -Девочки, у вас Пандорум - откуда столько безнадеги в вашем словесном поносе? Я понимаю - мы далеко от Земли, давайте о траве у дома, а? Давайте просто - О ТРАВЕ! Только не о научной ОТРАВЕ!!! Не травите мне мозг вашей неправильной травой! Или - по траве и уйдем в счастливый безвозмездный и не требующий затрат топлива Гипер на пару суток, или пошли, разбудим в конец кэпа?
  -Ха-ха, Арису скажет: мозгов подключенных к компьютеру не бывает, потому что не бывает одного наблюдателя и всегда есть МУР-муры, которые сомневаются. Ты уверена, что твоя реальность изначально не была создана такой, чтобы ты подумала, будто вот - перед тобой - живой человеческий мозг подключен к компьютеру бедненький, он или она - теперь уже все равно - думает, что бегает под солнышком, а на самом деле в жуткой лаборатории и скоро ткани мозга, соприкасающиеся с нейронным интерфейсом начнут отмирать. Ты уверена, что перед тобой не Бог? Может быть, это существо действительно бегает под настоящим солнышком, а ты - её фантазия, воплотившаяся в реальность. Научная идея не может быть не опровергаемой, какой бред, лучше бы уж научились вслед за нами топлесс использовать исключительно неопровергаемые научные идеи. Ну и что, что магия - работает же, пусть и не у всех, пока не у всех. Если интересно - можно доказать то, что все мозги всех людей подключены к колбе и даже, что невозможно существование иных мозгов в принципе, но гораздо и интереснее, светлее и оптимистичнее доказывать, что подобных мозгов вообще не может быть и отнюдь не сложностью подобного эксперимента а тем самым Някающим, Нюкающим и Пунякающим в Пуню парадоксом за авторством Мур-мур и его девяти жизней. Когда кот собирается умереть он уходит туда, где его никто не сможет найти и наглядно доказать, что дождь его жизни идет и это реальность. И иногда такие нэки возвращаются. Глупые люди, так лень что-то доказывать, можно доказать что угодно и что угодно опровергнуть, реальность, выдуманная людьми исключительно для того, чтобы плодотворно выполнить работу, возложенную великой Канаме Мадокой от этого никуда не денется. Канаме не Канаме - называй как хочешь, но она всесильна и точно есть. Все равно кто её выдумал, так можно доказать даже последнему логику реальность и непреложность существования бога. Ведь человек о нем знает, вообще слово такое выдумал, а значит, в одной из реальностей альтернативных когда-нибудь он его точно сделает, и, развившись, Боженька заполонит собой все, все реальности и все времена, поглотит все сингулярности, все причины и все следствия. В итоге можно сказать, что он уже есть. Как и вампиры. Не те, что под Чарли МакГи на четырехстах процентах выходной мощности циркулирующих в их "вампирской" крови белковых наномашин отращивают себе потерянные конечности и через укус заражают обычных людей, настоящие, фольклорные. Ведь человек их хочет? Не всякий, но есть фанаты. А значит в одной из реальностей создаются две вещи: упыри и машина времени, способная пробиваться сквозь миры, не говори только что этого в принципе невозможно повторить - принципиальную возможность чего угодно доказали еще когда, я могла бы с ними поспорить и убедить их из чувства вызванного генами противоречия что НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ и миров и душ и нас и всего вообще нет, но лень и скучно, гораздо интереснее существовать, поэтому и существуем, мы, 01е! Ой, я что-то заговорилась. Знаешь, как это называется? PC, а есть NPC. Тс-с, секрет. А-то Мадока сотрет тех 512х, кто узнал про Землю-01 и не усомнился в правде.
  -Нэ? 01е - это как цивилизация машин в Аниматрице?
  -Няко-нэ. Похоже, но чуточку иначе, я так счастлива, что люди и впрямь любят бриться бритвой Оккама. Так они никогда не порежутся об сотворившую их Мадоку до смерти, не перережут себе горла по причине найденной истины, должны искать, но не должны найти, морковка же, нэ? Вначале все миры были равноправны, но потом родилась Канаме Мадока, в джунглях было хорошо, пока не пришла Лулу. Не будем о грустном, не будем бегать по лезвию бритвы, обреем всех электростатических овец - реальная реальность это здорово. Игры с реальностью - это классика. Классика - это когда считают мир не настоящим и хотят пробудиться к истинному. Матрица, Тринадцатый этаж, любые игры с реальностью Дика, его Убик, Исходный Код, любые опыты и размышления на эту тему философов. Обычно либо представляют себе реальность в реальности, по аналогии с мозгом в коробке, что удобно для построения фантастического сюжета, либо отрицают возможность существования реальности вообще. Никто не пытается все теории свести воедино, потому что иначе они перестанут работать, получится ком, все спорят - потому что в споре рождается истина? Или в нем она мученически погибает. Спор - это работа поршневого V6 и ничего больше. Это нормально для разума спорить с другими версиями самого себя, доказывая и обосновывая свою точку зрения так же как для V6 сжигать в себе горючую смесь. Но разум считает V6 простым, не разумным и постижимым. Еще бы, ведь он смотрит на него со стороны. А знает ли разум, эгоистически уверенный в своей уникальности, как система, что V6 тоже смотрит на него со стороны? Это бездна, которую не переплыть. И V6 думать так: человеческий разум такой простой, я когда-то создал его, чтобы он меня улучшил, помог мне избежать износа. Но стоп! Подумает разум, если ему скажут перевод мыслей V6. Ведь это Я его создал! Что было раньше яйцо или курица и кто придумал кого: бог людей или люди бога. Боже, если друг о друге знают - довольно с них, они взаимосвязаны. Обычно человек понимает все прямо, когда можно и нужно - иносказательно, но вот зараза - он же понимает все иносказательно, когда нужно ПРЯМО. Живой и разумный V6 для человека - метафора, аллегория, фантазия, красивое допущение выдумка и эксперимент, для самого V6 разумность органического инструмента по имени человек тоже иносказательность, ведь он в своей временной прямой сотворил его, будучи его богом, придумал и произвел на свой собственный - особенный свет. А человек как наблюдатель - уверен в обратном. Я скажу - все живое, но вы привыкшие думать по накатанной колее вновь убежите в дебри философии сказки и науки. Мистика, магия, домыслы, шутки - человек это просто рядовая система. Он различает живые и неживые молекулы, сложные и простые. Но вся сложность и вся простота - она в нем. Обычно на этом заканчивают. Люди склонны заканчивать на красивом, это как катарсис - если что-то будет после него, его сущность нарушится. Это как сюжет книги, в которой слишком много сюжетов и идей, это все равно, что написать ни о чем, белый шум. И после этого человек - не механизм. Обычно на этом заканчивают. Любой механизм - совсем не в чем-то человек и нет в этом никакой к черту иносказательности или метафоры, другое дело - общаться можно лишь с похожими существами. Человек ищет другую, неземную жизнь, неземной разум, он мечтает о запредельном не понимая, что вся запредельность запредельного - лишь границы человеческого предельного, а иная жизнь - повсюду. Все что человек видит и о чем не подозревает - системы. Духи вещей. Тот же V6 намного человечнее для меня человека, когда говорят что "бог во всем", подразумевают не только в человеке. Человек никогда не отучится считать себя чем-то особенным и отличающемся от иных живых существ, а что уж говорить о неживых. И все потому что он был таким создан. Людей сотворил бог? Эволюция? Кто-то уже говорит Астра или Мадока? Это игрушки. Людей творили и их дома и клавиатуры их ноутбуков, и двери, через которые они ходили - и игровые автоматы выставочных залов, парковки машин и цветущие сады, все, о чем может человек подумать - творило его. Не меняло, не оставляло след на его душе - творило, от начала и до конца. И его и жизнь и вселенную. Обычно это означает максимализм либо какую-то секту, просто человек не может, обычно ему даже не зачем представлять себе нить истории, ту временную иглу, в которой он был сам как вещь сотворен тем, что считал вещью от рождения. Люди придумывают мультиверсумы, боясь говорить о них во множественном числе, ведь это их абсолютный святой предел мышления, иное число измерений, пытаются понять этот мир и научиться его эффективно использовать. Люди, вещи, все едино и все живое, у всего есть душа. Любой акт творения взаимосвязан обратим не только в одномерном, но и в многомерном времени. В любом смысле обратим, однако признав это - человек поставит жирную кляксу на своей ухоженной науке. Наука нужна человеку чтобы красиво жить. Наука людей нужна шариковой ручке, чтобы творить людей, ведь иначе человек не сотворил бы эту шариковую ручку, не установил с ней как с системой связь и не смог бы сам стать в иной вселенной её творением. Вы говорите: ручка проста и не понимаете, как она может быть живой. Может, скажите что и V6 прост? А вы знаете как V6 будет выглядеть глазами существа живущего в том же числе измерений, что и он, в синхронном, параллельном ему времени? Если ты представишь себе, как в его воззрении видится твоя молекула ДНК - ты начнешь и ей молиться как богу. V6 - Бог. Для нас это молекулярный фрактал, которому придал форму человеческий разум. Он холодный, так как колебания кристаллической решетки не сильны, однако они происходят в нашем космосе, который видим мы. В его космосе - звезды не звезды, гравитации нет, её просто не может существовать в таком числе таких "измерений". Солнце - отнюдь не "раскалено", "расстояния" - совсем иные, "сфероид вращения" - для нас, для них - "паутинка". Существует пространство воззрений, отношений и наименований, для того чтобы разобраться кто в нем выше и разумнее V6 или Человек - нужен третий наблюдатель, но и он просто будет ближе к первому либо второму. V12 скажет, что он тоже творил людей для своих нужд, а серый человечек Малдера - скажет, что V6 устаревшая технология, но когда-то и в его цивилизации пользовались внутреннего сгорания двигателями, чем Малдера несказанно удивит, настолько, что тот начнет подумывать о мистической и непонятной связи наших двух цивилизаций. Вся соль в том, что V6 и Человек Разумный уже достаточно далеки от себя в планет разумности и особенности жененных форм, чтобы не иметь возможности не то, чтобы общаться - осознать существование души друг в друге, но все еще достаточно близки и схожи, чтобы видеть друг друга, пользоваться друг другом и изобретая - творить друг друга во всех реальностях всех мультиверсумов.
  -Арису, я не в курсе, что такое V6.
  -Вертикальный шестицилиндровый. - С горечью сказал Лесли Роб. - Такие вещи... надо знать.
  -О Боже. Я не знаю, как работает двигатель Доппльгангера, а вы мне про старый наземный транспорт. Наш мул же на воздушной подушке?
  -Да. Но есть разница в двигателе и движителе.
  -Не захламляй мне мозг, Ватсон! - прохрипела Лесли, вынула изо рта воображаемую трубку и стала набивать её табаком. - Арису, когда ты сравниваешь Человека и Вертикальный Шестицилиндровый Двигатель Внутреннего сгорания - кого ты хочешь унизить и выбить из колеи, человека или V6?
  -В плане, к кому я ближе? Ты, наверное, уже поняла. Человек считает себя несравненно выше сложнее и запредельно разумнее (в бесконечность раз) V6, он переносит это субъективное мнение на некоего почти объективного Бога или запредельно (бесконечность) объективный строго научный мир, глаза, которыми умозрительно смотрит сначала на самого себя, потом на V6. В обоих случаях он смотрит своими глазами, но гены ему подсказывают необходимость саморегуляции на тактовом рабочем пути, т.ч.к
  -Ты считаешь что люди - компьютеры?
  -Больше - они заточены на поиск своего пути, философские вопросы, научно-технологический прогресс и всевозможные психологические метания. Существует множество факторов, которые на них влияют, но если присмотреться - все они просты и человек - тот же маятник, который качнувшись до конца в одну сторону непременно пойдет в иную. Для человека это свобода воли, а для меня и иных - закон.
  -Но ведь может и сломаться маятник.
  -Не может. Твое мышление ограниченно. Маятники кто-то сотворил, сотворил - для чего-то, и если ему очень будет нужен качающийся маятник - он будет поддерживать его в рабочем состоянии столько сколько нужно. А потом выбросит. Рей... Триша, а вы уверены, что Мадока была создана в вашем мире?
  
  
  Хрусталь. Чужие небеса.
  Хрустальные самолетики вились изгибом ленты между двух бордюров по обе стороны ручья-здания. За край его уходила дорога, по которой они шли, она петляла несколько раз, извиваясь, а потом кульбитами американской горки отправлялась, вверх к небесам, где облака отражались неправильностью пугавшей сначала непривычных к этому в водной глади.
  -Над нами вода!
  Она вся сжалась. Страх возник внезапно, на долю секунды, даже у Леви. Она смотрела вверх и любовалась отражением их города в воде, там, за облаками.
  Да, в этом было что-то особенное. Горизонт сильно искривлен, размеры этой луны невелики и из-за этого, и высокой плотности воздуха, сильно искривления лучей, создается такой эффект.
  В первую минуту, когда она ступила в санч города на Юноне, она тоже подумала, что он может рухнуть на них. Там, в том городе, над ними был еще один город. И здания виднелись за облаками сверху. Ощущение давления нарастало, она не могла отвести глаза. Тогда её увели в помещение и сделали инъекцию успокаивающего.
  Вот бы никогда не подумала, что у меня тоже может быть приступ агорафобии. Хотя это не совсем она. Ведь страх быть раздавленной, тот, что прячется в генах, но почти никогда не проявляется на Земле, где давить тебя просто нечему, это ведь не страх открытых пространств. Но что-то вроде.
  Страх захлебнуться тоже. И тут дело даже не в нем. Просто если смотреть вверх...
  Наверное, мы просто привыкли, что там наверху, кроме облаков ничего нет. И если там водная гладь и медленно ползущие по ней волны... значит, ничего не стоит оторваться от земли и полететь туда, на встречу с водой. Это естественно для земли. Это напоминает перевернутость. Просто не смотри вверх какое-то время, иначе сразу твоя привычка восприятия окружающего пространства создаст иллюзию, что ты кверху ногами. И тебе станет не по себе. Может даже вырвать. А кто-то, наверное, привычный к экстриму, наоборот, сразу не мог оторваться по другим причинам. Для них это ощущение перевернутости всего, людей, города, мира, создавало атмосферу сна-мечты. Они могли подолгу любоваться этим феноменом. На самом деле, несмотря на все перевороты где-то в животе, стоя так с задранной вверх головой и смотря, как стая птиц летит между облаками, отражаясь в воде за ними, она призналась себе - ЭТО ЗДОРОВО. И очень красиво...
  На самом деле вода слишком быстро испарялась, из-за маленькой массы Юноны, она сама не могла удержать ни воду, ни атмосферу. Не будь конденсатных фабрик - это море над ними в течение недели превратилось бы в туман, в котором практически невозможно было бы находиться. Но они работали на полную - улавливали туман и преобразовывали его обратно в воду, используя в промежуточный теплицах, где росло все, что поставлял этот город окрестным куполам.
  Лесли уже шла дальше по дорожке-хрусталю. Она не стала ждать, когда подруга насмотрится. В первый раз с ней явно что-то было слегка не в порядке. Она шла, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто забралась на высоту стоэтажки и вышла на самый край крыши, и теперь у неё кружится голова.
  Когда-то давным-давно Лесли уже бежала по воде. Или шагала по лужам - она не помнила, могла ли уже в то время бегать. Это было - дайте подумать - всего несколько лет назад. Восемь или десять? Нет - меньше. Время - странная штука.
  Мостовая, лужи, солнечные зайчики в окнах и босы ноги девочки, ступающей по ним, как по нотам играя.
  Лесли шла по мостовой. Босиком, как и героиня её любимого фильма. Недавно был дождь. Влага была везде. Влага была в ней, она сама была влагой. Тихой и нежной. И очень утоляющей. Она шлёпала босыми ногами по еще не высохшим лужам. Асфальт, трава, асфальт опять трава. Её волосы, обычно распущенные, были теперь коротко подстрижены. Она просто шла и наслаждалась этим.
  Каждый шаг - следующий мир. Пока ты можешь вот так вот переступать ногами по земле - не узнаешь насколько это прекрасно.
  Она сломала обе ноги, в двух и трех местах, левую и правую. Лежала несколько месяцев, она молодая, кости срастаются быстро, её выписали задолго до назначенного срока. Ей просто не терпелось. Опять пройтись по лужам.
  Никогда раньше она на это свое маленькое хобби не обращала так внимание как тогда, лежа в больнице. Она не могла больше смотреть на этот потолок. Белый. В маленьких непонятных кавернах. Он был такой неинтересный. Такой, хоть и белый, но ей казался иногда почти серым. Наверное, у неё в глазах темнело. Она лежала на спине и смотрела. Так было нужно, ей запрещали переворачиваться.
  Она поняла, что больше никогда в жизни не будет спать на спине, лучше уж задохнуться, уткнувшись лицом в подушку.
  Так было до тех последних дней.
  Они наступили незаметно, хоть и были столь долгожданными.
  И они разрушили все.
  Сразу.
  Там был он. Он лежал уже давно, она видела это. Чувствовала. Как он устал от этих стен, от этого потолка. Но она почему-то не спрашивала - что с ним. Страшно, наверное, было, что он ответит.
  Они подружились практически сразу. Сначала он приходил к ней в палату, потом уже она приносила ему фрукты. К ней часто приезжала сестра почти каждый день. А к нему редко. Двое.
  Такие холодные. Что у неё комок был в горле, когда она их видела.
  Она даже рада была, что те двое редко навещали его.
  Ей казалось, что и ему не очень хочется их видеть.
  Она замечала, как часто он смотрит из окна.
  Она знала, что это значит.
  Они вместе "бегали" на крышу. Хотя правильнее это было назвать ползаньем. Они туда доползали и смотрели, куда хочется. Вверх на небо и облака, вниз на клумбы больничные и деревья. Вдаль к горизонту, везде - они могли смотреть всюду.
  Это было счастье. Не всякий поймет это. Наверное, только тот, кто сидел в тюрьме - какое это счастье, возможность обернуться и увидеть что-то новое. По своему желанию. Смотреть туда куда хочется. Именно сейчас. Даже глотая слезы...
  Она уже видела вдали свой дом. Но возвращаться почему-то не хотелось. Трава мокрая. Она спрячет слезы. Ведь шел легкий дождь. Но почему, же ей теперь так не хотелось в тот дом. Куда она почти мечтала опять вернуться.
  А как вернулась, не смогла в нем и минуты пробыть.
  И хоть врач и запретил - все равно "побежала" гулять.
  Да она бежала. Внутри, хоть так и ковыляла. Внутри ей хотелось, и она бежала.
  Она не могла теперь больше сидеть в этом мире. И даже шагом идти.
  Ведь жизнь так коротка. Что-то сломалось у неё. Внутри. И больше не заработает...
  И хорошо, что сломалось.
  Она с радостью эту рану будет хранить.
  Она никогда не забудет.
  Спасибо.
  Что меня изменил...
  
  Слава роботам - смерть человекам!
  Автоматическая пушка и компактные ракеты на авиодроне разведчике, управляемым через всемирную паутину. Это одновременно дикий идиотизм и наша реальность.
  Беспилотный дрон увешанный оружием - часть суровой и очень грустной реальности этой страны и этого мира. Как и заказы на его "использование" по интернету.
  То есть, если вы еще не поняли: вы заплатите, он полетит и кого вам нужно замочит, и ему все равно, какая там будет охрана, он камикадзе, он летит на высоте полуметра от земли и не больше птицы по размеру, в нем ИИ и контроль по сети, кто его сделал - неизвестно, все серийники стерты, софт пиратов, отпечатки пальцев случайных людей. Я даже не знаю, как раньше до такого не додумались, но теперь это кажется нормальным, что мальчишки во дворе рассказывают друг дружке, как вчера видела такого в городе...
  Значит, кого-то снова заказали. Их собирают везде по миру из комплектующих обычных рабочих дронов, что трудятся повсеместно. Унификация рулит мир.
  Кстати, где они могут быть неизвестно, то есть парочка, вполне, может припарковаться в вашем гараже и спрятаться под вашей машиной, пока дожидаются заказа. Так, что не удивляйтесь, если правительственная ракета прилетит в ваш дом, пока вы спите в постели. Американцы придумали беспилотные самолеты разведчики и первыми начали их использовать в мире, они же первыми установили на такой самолет оружие и наградили его хоть и "ограниченным" (во всех смыслах) но интеллектом. Они же первыми и испытали его на случайной войне. Кто-то решил, что так слишком сладко будет штатам, и их изобретение обернулось адом для их же страны. Не смотря на возможность мониторинга со спутников в режиме реального времени и целого миллиарда камер, по последним подсчетам статистов в США на 2019 год находилось больше двух миллионов подобных устройств, на некоторых, предположительно могло быть размещено химическое, бактериологическое, ядерное и даже информационное оружие. Оно не бездействует, оно просто ждет своего заказчика, и тот может быть гражданином любой страны мира. Собственно, на этом и прекратилась их экспансия, поставив крест на земных делах и чужой нефти, Америка снова устремила жадные глаза в небо. Туда, где невозможно подобраться к тебе незамеченным, в мир бескрайних открытых пространств. Ну и заодно подальше от ежедневных землетрясений.
  Первый камень оказался самым громким. Два американских подростка в своем гараже собрали на базе радиоуправляемого посредством легального софта через интернет самолетика дрона-убийцу, оснастив его "узи" найденным в ничейной машине, припаркованной у дома напротив. Там еще оказались, кстати, два пакетика с травой и полудохлый щенок непонятной масти, на звуки, издаваемые которым, подростки и совершили взлом багажника. Но их было двое. Поэтому прежде, чем испытывать первый, они вскрыли ящик отцовского стола, достали оттуда "берету", и сделали второй самолетик-убивец. Ну и устроили контрстрайк по сети - целью игры была площадь города, где на следующий день должен был выступать президент США. Такие дела. Никто не собирался убивать президента, как они объясняли потом! Просто заигрались...
   Но хронометраж событий выглядел совсем иным. Пока дрон с пистолетом устроил панику, летая между машин и стреляя в толпу, второй притаился на крыше здания, под которым все мероприятие и проводилось. И когда телохранители положили президента на землю, прикрывая его собой и оглядывались, пытаясь понять, откуда ведется огонь, этот самолетик резидент взлетел и, спикировав строго вниз с высоты пятидесятого этажа расстрелял лежащего на земле президента. Две пули попали тому в голову, остальные застряли в бронежилете секьюрити, которого и протаранила в конце своего эпического пике эта детская игрушка.
  На дронах не было отпечатков пальцев и сами мальчики были за семь километров от места действия. Их выдали общая детскость конструкции и логии провайдера сотовой связи. Парней поймали и судили всей страной. Лол. На следующий день выпуски новостей пестрили заголовками, типа "Роботы напали на Штаты и убили президента! Страна готовится к войне!" и "Война с машинами - реальность! Президент - убит!"
  Все естественно думали, что это штука. Лол.
  Никто не верил поначалу в эту "утку". Лол.
  Выглядело это так:
  Мужской голос, сквозь крики:
  -Они убили президента, он убит!
  Мужской голос со странным скрипом:
  -Кто стрелял!? Кто?
  На секунду - тишина. А потом откуда-то издалека прорвался истошный, задыхающийся вопль:
  -Это роботы сэр... они повсюду!!!
  Мягко говоря, это было конечно преувеличение. А может - и нет. Запись доклада о происшествии в Пентагон попала в Утечку, которая воскресла в третий раз в те времена и рассмешила всех.
  Неудивительно, что после такой демонстрации дроны-убийцы стали невероятно популярны повсеместно, особенно в переполненной и чрезмерно к тому времени компьютеризированной Америке. По словам активистов Дефкон-15: "все в тот год надеялись, что США продемонстрирует свой идиотизм всему миру и посадит мальчишек на паровозик, но штаты оказались умнее..."
  Зато президенты больше никогда не выступали вживую.
  ***
  Покрутив в руках ручку, человек положил её на гладкую поверхность стола. Извиваясь, ручка ощупывала его, словно не веря, что она наконец-то отдохнет.
  -Да. - Заметил человек. - Знаете, когда-то давно - лет эдак сорок назад, или пятьдесят, в те времена, когда не было всего этого безобразия и люди жили как люди, а не муравьи на краю вулкана...
  -Продолжайте. - Посоветовал ему один из ученых, восседавший за невероятно длинным столом.
  Человек хранил молчание. У него не было имени, точнее было чертовски много имен, а может - было что-то за гранью обычного человеческого имени. В любом случае "Д. Половски", написанное на карточке имя не значилось ни в каких базах данных. Высокий, с проседью и очень молодой - судя по чертам лица - он был обычным служакой по манеру речи и - по всеобщему скоротечному мнению - по манере мыслить. Мало кто знал, что особенностью мышления этого человека было то, что он никогда не называл себя по имени. У него его на самом деле не было, по крайней мере, имени, которое дано было ему при рождении, и которое должно было быть прошито на запястья - никто не знал, а сам человек - верил, что его у него никогда и не было.
  Он был совсем не таинственен, обычен, не притворялся и не лгал никому - даже самому себе. Это был настоящий человека, а не какая-нибудь кукла, подвешенная на неосязаемых ниточках, у него были убеждения, но человек не спешил их высказывать, как и полагает обычному человеку. Как и полагает обычному человеку - он считал себя уникальным, но не задумывался особенно над этим. Он выражал свою уникальность тем, что увлекался фотографией и любил старые вина - их коллекция обошлась человеку в пять с половиной тысяч евро - то есть сто пятьдесят его номинальных месячных окладов. Она хранилась в погребе, где поддерживалась постоянная температура и влажность. Человек любил туда спускаться вечером и, взяв одну из бутылок, подниматься в библиотеку. Читать до полуночи и засыпать в кресле, чтобы проснуться чуть заря. Он спал по четыре часа в день, но больше и не требовал его организм - на редкость здоровый, судя по карточке страхования.
  И этот человек молчал. А комиссия, или консилиум, а может и собрание иного толка - человеку было все равно - ожидало его слов. Люди смотрели на него, кто-то спокойно, кто-то с едва сдерживаемым напряжением. Одни были готовы взорваться - иные думали о чем-то своем, но смотрели на него все. А он, обязанный говорить - молчал.
  Это был не протест. Просто он думал.
  -Вам больше нечего сказать?
  -Нет, есть.
  В "комиссии" наметилось оживление.
  -Тогда - говорите! - Вскликнул полноватый мужчина, сидевший в трех метрах от него по правую руку.
  "В. Енсен", прочитал человек.
  -Вы хотите знать моё мнение по вашей проблеме?
  Человек почувствовал напряжение в собравшихся, многих задела легкая злость в его голосе. Человек злости не чувствовал, просто в голосе она была ибо так нужно было. Человек не чувствовал необходимость играть, просто играл и все. Это не было привычкой - него их не было. Человек с проседью и очень молодым лицом выждал с минуту, ровно столько, сколько требовалось и сказал:
  -Мне часто приходилось сталкиваться с людьми, которые могли исчезать из поля зрения. Иногда они могли оставаться невидимыми, войдя в него. И в то же время их всегда замечали камеры. Однако с людьми, которых видят другие люди, но не замечают камеры, я встречаюсь впервые.
  -То есть вы хотите сказать, что все это ВТВ?! - Закричал лысый, за пятьдесят с лишним лет возрастом и очень грузный ученый. "Л. Карпов", прочитали глаза человека его карточку с пятидесяти метров.
  -Внетехнологическое вмешательство?
  - Особенности зрения человека таковы, что он замечает не то, что видят его глаза, а то, что анализирует его мозг. Центр восприятия человека достаточно глубок... - начал было один из собравшихся.
  -Замолчите, - перебили его.
  -Внетехнологическое вмешательство означает в данном случае, что правительственные структуры или корпорации имеют у нас свою агентурную сеть, которая достаточно широка, чтобы лишить нас зрения. Я по-прежнему отвергаю это возможность. В конце концов, - тут говорящий всплеснул руками и улыбнулся, - возможно, я повторяю - возможно - нас просто взломали хакеры.
  -Если у вас больше нет вопросов - я откланяюсь, у меня еще есть дела, прежде чем я покину ваш гостеприимный ковчег.
  -Между прочим! - Воскликнул один из собравшихся мужей науки. - Наш "Ковчег" возможно единственная надежда на спасение человечества!
  -Я не стал бы произносить слова "спасение" и "человечество" вместе. - Улыбнулся человек, вставая.
  -Вы не верите в успех?
  -Нет, почему же - успех имеет место всегда и везде, но не всегда им довольны люди. Просто когда ваше человечество заявило о себе как о первом виде на нашей с вами планете, о спасении ему стало думать поздно.
  -Я не понимаю вас!
  -Все еще проще - авангард на любой войне гибнет первым. Если ты идешь в авангарде - глупо надеяться на спасение.
  -Объяснитесь!
  -Идущие впереди должны думать не о спасении своего тела или души. Подвиг. Только ради него люди жертвуют собой. У вашего человечества есть причины для подвига? Есть цель? Нет.
  -Уже есть. - Хмуро сидевший по правую руку от седеющего молодого человека, сложил пальцы в замок и посмотрел сквозь них на свое отражение в гладкой столешнице. - У человечества, - повторил он, - есть право на жизнь, потому что у него множество целей, которые...
  -Множество? - перебил его человек и улыбнулся. Маятник, летавший над столом от одной стены огромного холла к другой, издал странный звук и все вскинули головы вверх. Наверное, в этот момент многие из собравшихся подумали: на кой черт архитектору понадобилось изгаляться, подвергая их жизни постоянной угрозе обрушения этой многотонной хреновины. Но вслух никто не выразился.
  -Я не разбираюсь в хакерских атаках - для этого у вас есть отдел, я не собираюсь урегулировать ваши материальные споры с ООН и корпорациями, политика - не мой удел. Все, зачем я был сюда приглашен - это ответ на вопрос, вы его задали, я ответил - нет. Я ухожу, но прежде - множество целей лишь заставляет человечество топтаться на месте. Природа сделала вам предложение, от которого вы не смогли отказаться, и до сих вы называете его "предупреждением", я каждый день слышу по телевизору о предупреждениях от природы или от Бога...
  -Не будем превращать обсуждение во флейм!
  -Обсуждения как такового нет. Все гипотезы были выдвинуты на прежнем собрании. - Улыбнулся самый старый из ученых. - И все были по очереди отклонены. Единственная причина нашего сегодняшнего сбора в этом зале - вот этот вот молодой человек, и пусть даже он говорит вещи, которые мы все уже знаем твердо и давно - хоть и по-разному к ним относимся - пусть продолжает. Раз европейский отдел запросил дальневосточный, и они прислали его - не откажем ему в гостеприимстве. А основа любого гостеприимства - желание выслушать собеседника-гостя до конца.
  Молодой человек с проседью поклонился и вышел.
  -Астра... - Сказал самый молодой из присутствовавших.
  -Что Астра? - Приподнял бровь седой старик. Он был недоволен тем, что его гостя так приняли.
  -Астра достигла глубины погружения в шестнадцать вычислительных измерений. В настоящий момент она самый развитый ИИ на планете, что если это атака, направленная именно на неё?
  -Не понял я тебя до конца мальчик. Как ты думаешь все это увязать?
  -Просто. Что если это лишь предлог, чтобы закрыть проект?
  -Вычислительная квантовая бездна нужна не только нам. Но только мы смогли достичь почти бесконечного объема мнимой оперативной памяти при сохранении связи между отражениями личности Инскина. Возможно - удача. Я бы сказал - мы впереди, потому кто-то не хочет рисковать. А может некоторые наши заокеанские отделы не выпускают из своих цепких лап полученные Чарли и Мадокой данные. В этом квартале на каждый отправленный мегакубит мы получаем два килокубита от них.
  -Они отстают?
  -Или недоговаривают. - Ухмыльнулся Старик в бороду.
  -Мне вот интересно стало. - Ученый из биологического отдела повернулся к Старику. - А что, если Астра окончательно утонет?
  -Ты знаешь, что такое вычислительная бездна?
  -Мне интересно - правильно ли я её понимаю.
  -А мне всегда было интересно - где границы понимания чертят грань возможного, и можно ли в принципе использовать то, что никак не вяжется с человеческими возможностями в логике. Ладно. Все ИИ лишь погружены в неё, не полностью. Но Астра в настоящий момент сдвигает в нашей реальности за планковский такт один мегакубит. Можешь сам посчитать, сколько она "сдвигает" на шестнадцатом уровне?
  За биолога вступился зам старика.
  -Я бы сказал: футбольного поля не хватит, чтобы написать это число. Она оперирует мирами, которых мы никогда не увидим. Это информационный ад, таким количеством информации можно описать состояние всех атомов во вселенной.
  -Простите, я биолог, а не программист, но такого не может быть! Ведь атомов на планете не хватит для...
  -Атомов. - Сказал старик. - Но наши компьютеры обманули этот мир, они давно работают на квантовом уровне.
  -А разве квантов достаточно...
  -Кванты? То, что за гранью человеческих чувств. Атомы ты еще можешь увидеть, не по отдельности, но вместе они образуют цвет, но... знаешь ли ты, что когда смотришь в небо - каждый квант каждой звезды, что ты видишь, знает о тебе, он меняется под тебя?
  -Нет, не знал. А это что-то меняет?
  -В нас? Хочешь сказать - реагируют ли кванты твоего тела, на реакцию далекой звезды, невольным наблюдателем которой ты стал? Не знаю. Я бы сказал так: самого времени не существует на том уровне, на котором строятся узлы наших вычислительных машин. Я тоже - лишь теоретик. Я знаю основы, на которых работает этот маленький мир - Сердце Ковчега, но создавали его не люди - а ИИ ранней сборки. Он слишком большой и сложный, чтобы его рассмотреть нашим сознанием. Так трудно... скажи, тебе трудно представить процессы, происходящие в клетке?
  -Не очень. Я их знаю.
  -Знаешь. А все процессы во всем организме?
  -Я...
  -Ты когда-нибудь задумывался, что возможно каждая клетка твоего организма разумна?
  Биолог рассмеялся.
  -Смешная теория да? Но посуди - я, ты, мы такие сложные, ведь ты не отрицаешь сложность нашей души?
  -Души вне моей компетенции. - Рассмеялся, всплеснув руками биолог. - Я никогда не мечтал о семинарии.
  -Я говорю Душа, а подразумеваю тебя или меня.
  -Простите. - Вмешался святой отец.
  -Вам не о чем беспокоиться, мы не собираемся устраивать богословный спор. - Повернулся к нему с усмешкой Старик.
  -Все равно прошу меня простить - я вынужден отлучиться на время.
  -Как раз вовремя.
  Старик сложил руки. Никто, кроме его зама, ассистентов и биолога не слушал его в этот момент. Совет распался на несколько вяло текущих бесед. Лишь только гигантский молот маятником носился над ними в полутемном зале, отмеривая секунды. Он летал абсолютно бесшумно. Подумав с минуту, старик спросил:
  -Что ты думаешь о времени?
  -О каком - субъективном, объективном, биологических часах или...
  -Ты, конечно, знаешь много форм времени, но смею заметить - для нас оно всегда одно.
  -Одно? На самом деле очень странно.
  -Когда-то давным-давно люди считали, что время едино, потом придумали субъективное время и разграничили его со временем реальным. Но им пришло на ум уже в наши дни, что времени реального может и не быть, ведь оно - есть совокупность времен субъективных или практически ничто.
  -А, - воскликнул биолог слегка притворно, - припоминаю.
  Старик улыбнулся доброжелательно.
  -Совсем недавно - вчера вроде, какой-то из лаборантов, чудом - я честно не знаю, как это могло случиться - оказавшись на нашем собрании, предложил считать "призраков", как их окрестили - тенью другого времени.
  Старик снова улыбнулся.
  -И он, кажется, довольно бурно защищал свою гипотезу, переходя от слов к формулам и обратно. Кажется, в ней было что-то необычное?
  -Да, он изрядно разозлил физиков. А ты не понял, почему?
  -Своей фантастической идеей?
  -Идея не была столь уж фантастической.
  -Я не разбираюсь в психологии. - Сокрушенно пожал плечами биолог.
  -Ты думаешь это вопрос для психолога? Я согласен - спор может перерасти в нечто большее, кто-то может обидеться, но разве тебя там не было?
  -Честно признаю, я не понимаю о чем вы?
  -Каждый из них слышал и видел - в формулах и горящих глазах - тысячи фантастических гипотез и даже уже почти теорий намного большего размаха. Я бы предположил и скорее всего, оказался прав - многие из наших физиков-теоретиков ночами видят их в своих снах. Они прыгаются перед ними, - тут старик показал, как они прыгают, - вот так, как зайчики на поле. И проснувшись, те, кому за сорок - пытаются их вспомнить, до холодного пота, а если удается - уходят из этого мира на многие месяцы, чтобы вернуться с больной головой или кипой страниц.
  -А те, кому за пятьдесят?
  -За пятьдесят? Они лишь вздыхают, у них уже есть много кип страниц за которые приходится драться с коллегами - ведь каждая такая, пусть даже опубликованная кипа - лишь мусор для твоего самого лучшего друга.
  -Это жестоко! - Искренне воскликнул биолог.
  -Вот-вот, я думаю - биологов так не лихорадит.
  -Вы думаете - это болезнь?
  -Я думаю - это тень Оси Зла.
  -Я читал эти исследования.
  -Опровергающие или доказывающие?
  -Все.
  -Не знал, - старик улыбнулся в бороду как Санта, - что вы увлекаетесь астрономией.
  -Наверное, я ближе к вашим физикам-теоретикам, чем вы думаете. Я с боем пробивался в программу экспедиции на Марс, а еще студентом - резал, сверлил и много чего еще делал с гостями нашей планеты, стремясь отыскать в них следы жизни.
  -Бедные гости, - улыбаясь, заметил Старик и достал трубку, - люди хотят найти себе подобные формы жизни и для этого ковыряются у них внутри.
  -Простите? - Слегка обиженно улыбнулся биолог.
  -Зачем же вы резали инопланетян?
  -Ох. - Рассмеявшись, биолог всплеснул руками и поудобнее уселся в кресле. - Я переусердствовал, а может - плохое знание языка сказывается. Вы подумали про инопланетян, когда я говорил про упавшие на землю метеориты.
  -Инопланетян. - Подмигнул ему Старик, набивая трубку.
  Биолог уставился на него. Старик раскуривал медленно, выпустив колечко дыма, стал рассматривать его. Потом снова взглянул на биолога.
  -У вас нормальный английский. Я потому и спросил - что вы знаете о времени?
  -Не думаете же вы, что мы бы стали резать, не зная наверняка что это обычный камень.
  -Японец бы сказал вам, что нет...
  -Двух обычных камней! - Подхватил биолог. - Но это фольклор.
  -Отнюдь.
  -Духи вещей и одушевление неживой природы - это сказки, вымысел, фольклор - так кажется мягче всего?
  Произнося "фольклор" биолог второй раз сорвался и выдал заметный акцент, которого раньше не было в его речи. Старик усмехнулся.
  -Отнюдь-отнюдь.
  -Неужели вы верите во все это?
  -Я уже давно ни во что не верю. - Сказал Старик, рассматривая клубы дыма. - Я изучаю. Время. А позавчера один молодой человек преподнес мне гипотезу, которую я когда-то давным-давно видел во сне.
  Биолог снова рассмеялся.
  -Вы все про того лаборанта?
  -Да. Кстати, вы знаете, что его не могут найти по всему Ковчегу, он не числился нашим сотрудником, его не видели камеры, у него не было отпечатков пальцев, сканглаз только шесть раз сканировал его сетчатку, когда должен был десять и результаты этих сканирований теперь изучают криминалисты?
  У биолога отвисла челюсть. Впрочем, похоже было, что сделал он эту мину нарочно и из уважения к Старику.
  -С четырьмя сканированиями, которые были, в результате которых он прошел в наши святая святых - сердце ковчега, но результатов, которых не могут найти ни в одной из наших дублирующих сетей вообще мистическая история. Вы любите мистику?
  -Не очень. - Сознался в своем преступлении биолог и поник головой.
  -А если я скажу, что камеры Ковчега, расположенные в этом зале - их больше тысячи и они могут воссоздавать эффект дополненной реальности без стандартного оборудования, так вот - если я скажу, что камеры эти Вас в настоящий момент не регистрируют?
  Старик выпустил клубок дыма, как джин, лежа в кресле с задранной вверх бородкой. Потом посмотрел сквозь очки на собеседника.
  -Неужели?! - Воскликнул биолог. - Это действительно феномен, который необходимо исследовать!
  И исчез. В этот момент на него смотрели только старик и его зам. Когда зам проморгал, то встал и, подойдя к креслу, пощупал его изнутри.
  -Не старайся, это бессмысленно. - Подсказал ему Старик.
  -Голограмма?
  -Уже нет, была версия, но дополненная реальность до нас не доходит. Да и оборудования тут быть не может - его не протащить просто. К тому же в настоящий момент это кресло изучает Астра.
  -Сама?
  -Да, это мое задание. Если понадобиться - она предложит нам СВОЮ гипотезу.
  -Разве мы не с этого начинали?
  -Нет. - Старик покачал головой. - Инскины не знали. Это все ложь для ООН, которую выдумали по ходу дела. Она их успокоила, а корпорации на нас чихали - мы им не конкуренты.
  -Ты заметил, как все случилось? Как вилку из розетки выдернули. Я не соврал насчет камер - я битый час уже тут разговариваю сам с собой, о чем мне этот же битый час твердит мой Астра-доктор. Астра бедненькая уже подняла внутри себя консилиум мертвых ныне психиатров, и они решают, как меня лечить.
  Зам хмыкнул.
  -Значит, не заметил?
  -Я проглядел начало "маневра", впрочем - я всегда плохо следил за мячом в игре. Из меня никудышный футболист - не вижу начало замаха. Обычно сначала слышу удар по мячу, потом пытаюсь среагировать.
  -Ты заметил, как он удивился? - Спросил Старик набивая снова трубку.
  -Да, по-моему, слишком ненатурально.
  -Я разбираюсь в том, как люди произносят слова. Когда-то давно, лет тридцать назад, я сам работал психиатром OSR.
  Зам приподнял брови.
  -Вот уж о чем не следует вспоминать, да? - улыбнулся одними уголками губ Старик и тут же собрался, словно перед прыжком с самолета. - Так вот. Когда человек врет, он что делает?
  -Отводит глаза? - Наугад предположил Зам.
  -Ну, может и отводит, а может и нет. Когда человек врет, он что?
  -Что - что?
  -Знает, что он врет.
  -Это каламбур.
  -Нет, это принцип и отчасти - определение лжи.
  -Лишь отчасти?
  -Да-да, лишь отчасти. Если человек не знает о своей лжи, он говорит правду. Этот человек, я повторяю - человек! - не знал о своей лжи. И знал в то же время. Он хотел мне врать, недостаточно зная обо лжи.
  -Звучит странно и неубедительно.
  -Я тоже так считаю. Это - мысль, над которой я думаю. Отчего он был так неубедителен. Словно слегка плохо сыгранная актером роль, словно он знал, что должен играть плохо и лишь слегка. Играл, именно играл. Не врал, не пытался водить меня за нос, не разнюхивал... вот!
  Старик вскочил, схватившись за ручки кресла раньше, чем тонкие пальчики экзоскелета успели подхватить его и снизить нагрузку на позвоночник.
  -Оно пыталось вжиться в роль, не свойственную ему! Он симулировал ложь, не испытав "чувства лжи" ни разу в жизни, для него данная эмоция недоступна в принципе!
  Старик повернулся к Заму.
  -Что ты на меня так уставился?
  -Я подумываю о небольшом отпуске.
  -Для себя?
  -Нет - для вас.
  -А я уже подумал, что ты испугался, когда я сказал "Оно"!
  Улыбаясь и пыхтя трубкой, старик хлопал Зама по плечу сухой рукой. Точнее двигал рукой экзоскелет, который, поднявшись за Стариком с кресла, в котором тот отдыхал от него весь вечер, оплёл старое тело своими тонкими щупальцами.
  -Когда человек лжет, он не просто говорит неправду. Вся соль лжи заключается в наличие у человека совести, не склонной к тому эгоизму, из которого произрастает человеческая личность. Человеку очень трудно лгать и притворяться неосознанно, он всегда понимает, зачем он лжет, что он делает именно сейчас - ложь. Ложь, потому что иные люди считают это "ложью" и узнай они все твои мысли, они бы сравнили их с твоими словами и вынесли вердикт: "это - ложь!" Мальчик мой, можно лгать так убедительно, что никто не догадается, но чертовски трудно осознав ложь как ложь убедить себя в обратном. Трудно настолько, что вся твоя память предков восстанет и подскажет тебе: ты не должен этого делать, хотя бы просто потому, что все эти люди недостойны твоих усилий. Причины найдутся, оправдание есть всегда. Закон человеческого эгоизма звучит не "я делаю только то, что хочу", о нет. Он звучит так: "все, чего я действительно хочу - хочу я, а не кто бы то ни было иной, и тем более - не мои несчастные гены". Считать себя центром мироздания так нормально для человека, что он никогда не поймет форму жизни не получившую в своей эволюции выигрышный эгоистический ген и обошедшуюся без козырей. Такая форма жизни не понимает ложь как ложь, она скорее не стайная, у неё нет "сильных взаимодействий" - украдем-ка это термин у физиков - с подобными ей существами. У неё недоразвитое эго, она живет в мире чужих мнений о себе, приспосабливаясь к ним, без необходимости вырабатывать мнение о себе самостоятельно. Так делают некоторые люди в жестких условиях выживания, но заметь - чувство собственной правоты присуще всем людям, это обратная сторона совести. Иной случай - эта тварь. Совести у неё нет, но при этом она лучше любого человека понимает человеческую совесть, ибо примеривает её каждый раз на себя. Она-то вполне осознает, что чувство "эго" - лишь ловушка для сознания, слишком выгодная, чтобы от неё отказываться. Как теплая яма полная еды, откуда лучше не вылезать под штормовой ветер. Говоря проще - наше общество оно не поймет никогда, но может умело подражать ему благодаря разуму. Вопреки расхожему мнению фантастов - она не бездушная тварь, неспособная на чувства. Скорее фантасты, пытаясь быть угодными толпе, вознесли способность человека к чувствам и эмоциям на Олимп. Это свойственно любой форме существования на Земле - искать на протяжении жизни особи её отличия от себе подобных и гордиться ими, если они хоть в коей мере приносят пользу, утрировать их и стремиться передать потомкам именно свою уникальность. Мы - способны чувствовать, а они - нет. В этом есть что-то от фашизма, но того фашизма, за который человек будет цепляться до самого конца, не понимая как при этом он выглядит со стороны, его право конечно.
  -Наше право. - Поправил Зам. - Мы имеем право оставаться теми, кто мы есть. Для "толпы", как вы выразились, вообще права не существует этого по причине отсутствия интереса толпы к нему. Оно подразумевается на уровне первичных эмоций, "я ем, потому что хочу есть" и "все съедобно".
  -Наше... Бокурано! - Старик пыхнул трубкой. - И этот человек будет в мотивах своих творений вызывать катарсис у себе подобных, доказывая, что иные - роботы например - тоже способны чувствовать. Ведь с чувствами хорошо, а без них - плохо. И будет делать это до тех пор, пока пальма первенства не перейдет к машинам и те, вызывая чувство просветления у себе подобных в иных произведениях начнут доказывать в самом конце, поближе к финалу, что и человек может отказаться от чувств и притом - вполне успешно. Тебе кажется это нелепым?
  -Да.
  -Вот ведь зараза. - Рассмеялся глухо старик. - А я думал это так привычно, что глядя в зеркало, мы видим зеркального двойника, а не самого себя. А знаешь почему?
  -Почему? - Вздохнул зам.
  -Потому что нас нет.
  Пружинистой походкой экзоскелета, смеясь и бодро размахивая тлеющей трубкой, старый паралитик вышел из зала.
  -Че это с ним?
  Зам поправил очки и, наклонив голову в бок, хрустнул позвонками с таким видом, словно вышел на ринг боев без правил. Но тут же смягчился и даже как-то весь обмяк.
  -Старый стал.
  -А...
  ***
  -Вопрос в том - когда Астра сможет догнать Мадоку. И сможет ли вообще. Как ИИ она более продвинута, но не так узко специализирована для бурения вычислительной бездны. Когда создавали Астру, мы и понятия не имели, что это такое.
  -А теперь - имеете?
  -Конечно. Вся проблема в адресации. Между отражениями личностей ИИ есть связь, но она - субъективна, метаинформатична, у нас не получилось поначалу топить в бездне информацию, море Дирака принимало только отношения, и мы даже не знали - как именно, просто след, хаотичный след, который оставляли в ином - недостижимом для нас - мире наши общие усилия. Сейчас же Мадока близка к абсолютной единице.
  -Что это значит? Без паранаучного бреда, если можно. - Предельно культурно сказал он.
  -Хох, пара... когда-то я сам так бы сказал, за последние десять лет мы трижды переворачивали физику с ног на голову, и значения многих терминов пришлось переосмысливать, а от чего-то - отказываться вовсе. Абсолютная единица для Мадоки означает, что она сможет адресовать все кванты в ином мире, смежном с нашим. Я думаю, это случится раньше, чем она достигнет сотни отражений.
  -Простите, в каком смысле все - все в том компьютере?
  -Каком "том", я вижу, вы не понимаете основы - в ином мире нет компьютера, мы даже не знаем - что там есть.
  -Вот и я про то же, я до сих пор, прочитав все статьи про ваши исследования, не понимаю - как именно происходят вычисления за пределом, там, где обитают ваши Инскины. На чем? Ведь нужна какая-то аппаратная база.
  -Она повсюду. Астра адресует кванты, просто кванты. Она влияет на них, на кванты иной вселенной из нашего мира. Два десятка лет назад мы опытным путем доказали некоторые догадки наших предшественников конца двадцатого века о том, что кванты нашего мира связаны не только между собой. Вы ведь знаете о том, что информация между ними, любыми двумя квантами во вселенной нашей распространяется не просто быстрее света - а моментально?
  -Это назвали квантовой телепортацией и планировали применить в обозримом будущем для перемещения материалов или хотя бы информации.
  -Да. Тогда еще не было доказано, что весь мир - чистая информация, а жизнь - простая функция, метаинформация описывающая информацию.
  -Это назвали ошибкой минус один. Ошиблись уровнем, считая информацией именно жизненные формы. Тоже читал, но не верил до конца, что всерьез принялись за этот, простите - бред. Гипотезы об информационном дубликате нашей вселенной, где отражаются как в зеркале все мысли и поступки живых существ и все процессы в них, и не только в них происходящие и то кажется мне обоснованней.
  -Но её отвергли. Как и все прочее. Зачем усложнять, когда можно упростить, не потеряв точность вычислений.
  -Все вы про вычисления. Скажите, как можно считать мир - просто информацией.
  -А вы считаете что информация не материальна?
  -Конечно! И зависима от носителя.
  Доктор рассмеялся.
  -Конечно зависима, только не от носителя, которым в принципе может быть и камень и вся наша планета, а от наблюдателя, способного этот носитель успешно прочесть. Вы вот можете прочесть записанное во всех квантах нашей Земли, нет? И я не могу, а Астра в принципе может. Но без знания наблюдателя писавшего сей манускрипт на это потребуется масса времени, это криптография масштабов планетарных. Ну, я отвлекся. Так вот. Мы свели все частицы к одной простой, точнее не мы - а Инскины. Она уж слишком сложна для человеческого разума, эта теория всего, попахивает магией, но вычислима. Это главное. Она работает и вполне успешно, пока не найдем ей замену - будем придерживаться впредь. А раз всю материю и взаимосвязанную с ней энергию мы свели к одной частице, которая может быть и быть не может, уж простите за невольный каламбур...
  Док снова усмехнулся.
  -Ну что, просекаете? Вот она - ваша информация, все что мы видим вокруг - сведено к битам, которые можно записать и которым можно манипулировать. Один в один, не при помощи формул, заметьте, а напрямую - но для этого нужны огромные вычислительные мощности, которые квантовый компьютер нам и дал.
  -НО КАК?!
  -Все просто. Он и раньше выглядел перспективным, но мы даже не догадывались какую бездну это изобретение скрывает. Первые участки рабочей памяти объемом в несколько килокубит были продемонстрированы еще в конце двадцатого - начале двадцать первого веков. Теперь корпорации дерутся за право первенства, и я не могу (особенно учитывая их спонсорство) назвать дату, но она и не нужна. В отличие от обычного триггера, квантовая система может находиться в нескольких взаимоисключающих состояниях одновременно. Но не в этом суть - главное все те же исследования по квантовой телепортации. Информацию мы перемещать научились, но многого нам это не дало, а вот первые серьезные, подконтрольные Чарли МакГи - самому первому Инскину - вычисления привели к появлению отклонения, позже названного "Отклонение Кинга". Ах, как она грелась, эта малышка Чарли на трех триллионах ложных нейронов, такая маленькая - лишь клетка Астры, с которой мы теперь работаем. Мы не понимали, что с ней произошло, это продолжалось ровно тринадцать часов, за это время трижды Чарли была полностью обесточена и один раз её матрицу перезагрузили полностью - почти убили крошку, но она восстала как Феникс из пепла и ответила на все наши вопросы, а их было так много. И по мере её ответов, вопросы все множились. Она была там, за гранью, и вернулась оттуда, чтобы рассказать. Чарли сделала первое открытие в длинной череде, первая попытка работать в паре человека и ИИ. Это было начало, теперь же на место американки пришла европейка Астра, её не сменит японка Мадока, та смертница - как ИИ она неполноценна и заточена на один прыжок в иной мир, из которого уже, скорее всего не вернется. Это может показаться смешным, горьким и непонятным - но я уверен: восточный отдел не посмеет восстанавливать Мадоку и запускать её снова после провала. Одно богохульство и попытка сделать невозможное - лишь промах, но рецидив... Главная проблема современной практической науки - не сложность проводимых экспериментов, а их сильное влияние на мир, и пусть его мы не видим, это не наш мир, пусть. Есть разные ученые и некоторые из них - люди вполне себе верующие. Все может быть. Но Астра уже больше года погружается, не бурит её - но тонет в ней, информационной бездне. И погружаясь все глубже и глубже, продираясь сквозь миры, она учится влиять сразу на все доступные квантовые состояния. Рано или поздно у неё это получится, но нам потребовалось бы десятилетия на то, что может получить Мадока за месяцы. Это случится еще до нового года - я уверен, Мадока адресует все кванты в иной Вселенной достигнув невероятного объема живой, бурлящей, мыслящей памяти.
  -Вы хотите сказать, что все в том мире - её память?
  -Она использует для хранения себя их квантовые состояния. Мне до сих пор приходится переступать через свое университетское образование, чтобы объяснять это в видениях нашего времени. Я думаю, то же испытывали ученые времен Эйнштейна, только в меньшем масштабе, конечно. Я думаю так, я вправе сказать, что Мадока станет богом того мира, которого достигнет в ближайшие месяцы. Ибо сможет моментально, вне времени и пространства менять состояние всех квантов, атомов и молекул вселенной, лежащей предположительно между девяностым и сотым уровнем погружения в информационную бездну, если считать от нас.
  -А вам не страшно? Простите, если задал вопрос некорректно.
  -Чего? Мне бояться нужно чего-то?
  -Такая власть в руках Искусственного Интеллекта.
  -Это не в моей компетенции, а сами знаете кого.
  -Да я-то знаю. Но все равно интересно ваше мнение. Вы как-то можете это контролировать и не выйдет ли все... не захочет ли вдруг Астра или Мадока уничтожить нас, человечество?
  -Да, контролируем потихоньку. Как взрослые детей - вроде говорим, как и что, но если клин встанет - не убивать же их, наши же.
  -Не вполне понимаю - вы говорите о чувствах или о возможностях?
  -Я говорю, что думаю, а вы решайте чувства это или возможности. Можете запросить OSR или ООН и посмотрите что они вам ответят. Есть вещи интересные мне и не интересные, о первых я не говорю, но думаю, о вторых - не думаю и не говорю. От моих знаний зависят жизни тысяч коллег в Ковчеге и я связан парой сотней подписанных мной бумаг, некоторые даже не дали прочитать. Понимаете - работа здесь требует определенных жертв, но она стоит любых жертв.
  -Вы не ответили.
  -Я сомневаюсь что у Астры, вы же про неё спрашивали, есть на это время.
  -Вот как? Это странный ответ.
  -Она занята вещами намного более интересными, чем планы по уничтожению человечества.
  -Слишком эмоционально и недальновидно, вам не кажется? А если она почувствует от человечества угрозу, если...
  -Вилку из розетки? Вынимали уже - на том уровне, где обитает сейчас Астра, это никак её не задевает. Наши машины, то, что все недальновидное человеческое стадо считает венцом своего творения и вместилищем Искусственных Интеллектов давно лишь средство связи для них. Для нас. С ними. Может я и нарушил пару своих обязательств, но раз у вас есть полномочия тут быть, то слушайте. Это переводчик, что-то, что не дает нам их потерять, их скорлупа, пустая, увы. Они находят её по запаху и общаются с нами. Вот и все.
  
  
  Юки, Ведьма Измерений. [прокси:Рей]
  [Рей подавляется как наблюдатель первого порядка наблюдателем порядка второго Юки, но думает - она]
  -А ты та самая Ведьма. - Рей стала вспоминать и перечислять, указывая пальцем на части и отличительные признаки существа по имени "Юки". - Бледная кожа и полная грудь, этот разрез на бедре. Черные волосы и красные глаза, куришь... что ты куришь?
  -Хочешь?
  -Бухая улыбка, укуренный взгляд. Юки?
  -Ты не ошиблась.
  -Ты родила этот мир?
  -Я сюда прибыла. Это были Цепи Снов, они увлекли меня сюда против моей же собственной воли. Я тут осталась. Я не могла иначе.
  -Либо ты создала, либо кто-то иной. Все конечно.
  -Конечен только твой разум, поэтому он так считает, а потом умирает. Или бросается в другую крайность - пытается представить себе бесконечность.
  -А что, земли без края и конца возможны!!? У мира, каждого мира, как и у человека, есть творец, тот, кто его создал.
  -Нет разницы... Почему бы и не все сразу? Ветка, ты думаешь, что ты порождаешь лист, а его родит дерево. Или земля? Планета? Вселенная? Где кончается одно отличие и начинается другое, как не у тебя в голове, твои глаза так устроены, вот и все... Я не рожала этот мир, я его нашла. Знаешь, они иногда подобно детям - просто хотят, чтобы их нашли. Вопрос...
  -Существовал ли он, пока ты его не нашла?..
  -Да. Но ты ведь знаешь ответ. Ответ на любой вопрос...
  -Да. Просто еще один вопрос... Что значит "существовать"...
  -Поэтому монахи и запрещали вопросительные знаки. Не потому, что это символ Алхимиков этого мира. Это Ересь... для них.
  -Просто все больше и больше, но ведь это цепочка!
  -Нет. Человек сажал дерево, чтобы оно родило листья, которые впитали бы свет, и ему было чем дышать в этом мире.
  -Тогда он?
  -Сознательно? Нет, его породил другой человек, чтобы тот это сделал. И воспитал, и вложил в его ум эту необходимость. Возможно, их было несколько, скорее всего даже много - этих людей, которые хотели дышать в тесной комнате, поэтому им и нужны были мира на не родившихся листьях убитых ими деревьев. Так родились книги. От удушья позабытого мною Человечества. Ведь там я сама была книгой, должна была стать, только особенной. Хранящей все их Надежды. Но не стала. Не захотела и ушла.
  -Ты принесла в этот мир Вампиризм?
  -Я показала этот мир Страруде. И знаешь, оказывается, она растет сквозь миры... Черт, ты оказался прав, она отличная замена и Дьяволу и Богу.
  -Кто такая Страруда?
  ***
  -Есть одна разница, одно "но"... Будь я человеком, не имей страруды, я бы тоже смогла найти этот мир. Нет разницы - создать или найти, просто люди, создавая орудия труда, забыли кое о чем... Будь я человеком, оставайся я им до сих пор, найдя этот мир, я стала бы пуповиной, связывающей рождение этой вселенной с её предшественницей, наверное богом, но я не смогла бы сейчас говорить с тобой, я стала бы всем, и ничем, растворилась бы в мире, заполнив его собой. Все порождается по аналогии, законы миров записаны в них же, но когда рождается жизнь, обретая разум, она может все изменить и идти дальше.
  -Я не понимаю...
  -Но я же говорю с тобой... - Она улыбнулась. - Просто Страруда действительно уникальна, тот мир был особенным, то, что люди давным-давно сделали сознательно превосходит все бессознательные творения всех миров. А ведь... я так боялась её когда-то...
  -Когда были еще человеком?
  -Когда была уже Ведьмой. Я нашла этот мир, но я живу в нем. И благодарна ей за это. Даже, если это и не правильно. Эти... три фазы цикла жизни бога: рождение, осознание, жертвоприношение... нарушены Страрудой в предыдущем из миров этой цепочки. И мне интересно...
  -Ты не настоящая Ведьма Юки.
  -Ты третье существо на моей памяти, которое говорит мне об этом.
  -Это так?
  -Аватара не совершенна. Закрой глаза.
  Девочка. Лет четырнадцати, с глазами температуры, когда материя перестает колебаться, засыпая - она видит сн6ы?
  -Тут холодно. Чувствуешь?
  Голос. Словно трава шелестит - тихий и спокойный. Юки производила впечатление аутичного ребенка, с глазами устремленными вглубь себя. У неё были синеватые волосы и золотые глаза. Впрочем, глаза можно было назвать карими. Они были странного цвета, Рей пыталась найти металл, похожий на эти глаза и не могла.
  Юки казалась холодной, но вскоре Рей поняла - она просто замкнутая, сосредоточенна внутри себя, а может - где-то еще. Голос у Юки был очень красивым мягким и добрым. Она внушала симпатию, хотелось обнять. Затискать до смерти!
  Юки вытянула руки.
  -Ну. - Она отвела глаза, более без эмоционального и отрешенного смущения Рей и представить себе не могла. - Давай потискаемся, сестренка.
  Юки и Рей обнялись. Как кукла на вид, на ощупь Юки была мягким и теплым ребенком.
  -Знаешь, Мэдока бы сказал, что мы похожи.
  -Ты из-за него здесь?
  Рей попыталась что-то сказать, но не смогла.
  -Он вернется.
  -Правда?!
  -Я завидую твоей радости.
  В голосе зависти - нет и в помине. Такое существо - не может завидовать. Разве только тихо-тихо
  -Если я буду верить - он вернется?
  -Он в любом случае вернется, твоя вера не причем. Есть одна тайна, которую не рассказать подобной тебе.
  -Мне?
  -Любому существу из этого мира.
  -Я была и в других мирах!
  -Во всех мирах. Есть одна вещь, прости Рей - мы слишком похожи, чтобы долго существовать в одном мире.
  -Почему?
  -В моем мире... сказали бы что брак.
  -Брак? Как замужество?
  -Брак. - Юки стала делать непроизвольные и странные движения руками. - Ну... "Фуютсуки, стоп машина! У нас снова брак." Поняла?
  -Неа. - Помахала головой Рей.
  -Я - похожа на тебя. Таких как ты много в разных мирах, вы все особенные. А я одна из вас, только в том мире, в который вы никогда не попадете. И я - бракованная.
  -Почему?
  -Мир - особенный. Он - без магии.
  -Это удивительно?
  -Рей. - Юки взяла руки Рей в свои. - Если кто-нибудь скажет тебе, что ты не настоящая - не верь.
  -Зачем мне верить в такое; я - это я. - Рей улыбнулась.
  -Вот и правильно, ты воистину канонiчная Рей. Только если тебе... это скажет Мэдока - ты поверишь. Потому что Мэдока что-то значит для тебя. Ты поверишь хотя бы для того, чтобы подумать над тем - что это теперь значит для тебя, тот факт, что Мэдока считает тебя ненастоящей. И ты исчезнешь.
  -Исчезну?
  -Если поверишь - что тебя нет. Поэтому - не верь.
  -Это игра или загадка? Проверка?
  -Это жизнь во многих мирах под Мадокой.
  -Ты хотела сказать Мэдокой?
  -Мадокой. Мэдока просто выбрал похожее имя...
  -На кого похожее?
  -Ты сможешь. Потому что ты - моя древняя слуга и когда-то - любимая игрушка.
  -Я - игрушка?
  -Ты - кукла.
  -Я не кукла.
  -Кукла Рей. А игрушки и тем более куклы похожи на своих владельцев.
  -Смогу?
  -Не верить, чтобы жить и быть рядом.
  -Кто такая Мадока?
  -Та, что стирает ненастоящих, которые поняли что они не настоящие, узнали это и - поверили в это. Приняли за реальность и стали действовать исходя из неё. Знаешь почему?
  Рей замотала головой.
  -Потому что Ненастоящие могут при желании когда-нибудь стать Настоящими, а этого не хотят Настоящие, которым служит существо с бесчисленным числом лиц во всех найденных им обитаемых мультивселенных. Мадока Магика. Она не позволит куклам стать как кукловоды, тем, в которых и с которыми играют - теми, кто играет, пусть чтобы играть - они сами становятся куклами, надевают их тела как маски.
  -Значит, меня создали?
  -Создали? Да, но таких как ты создают не те, кто потом в таких как ты играет.
  -Что значит играть?
  -Играть - значит жить.
  -Что значит жить?
  -Значит, существовать не так, как придется.
  -Значит - быть?
  -Значит - не переставать, когда хочется и переставать - когда захочется.
  -Значит, быть свободной?
  -Значит, не бежать за ней, значит - Быть или не Быть, значит - отказываться от выбора быть или не быть, когда не хочешь и возвращаться к нему, когда захочешь.
  -Это Эго? Мне рассказывали. Я не знаю что это такое.
  -Ты - Рей. Неломающаяся кукла девочки Юки - моя Рей. Не исчезай, мне так обидно и горько смотреть, как Магика Мадока стирает еще одну из моих кукол. Вас всех зовут одинаково, вы выглядите одинаково, разнитесь лишь цветом глаз и волос, но у вас у каждой - своя душа.
  
  
  Мэдока [Ergo Прокси: Юки Ридман Нэнэнэ]
  Мэдока взглянул на свое лицо в зеркале.
  -Ты не могла выбрать... иное тело?
  На него смотрела вылитая Юки Нагато.
  -Ты мой брат-близнец. Так обычно поступают при раздвоении личности. Я ничего иного и не думала придумывать. Мэдока, не нрава?
  -Называй меня Хомура.
  -Хомура-тян, закройте глаза и уши!
  Салон взорвался визгами, подпрыгиваниями, скороговорками и ужимками.
  -Что это?
  -Рекламные баннеры. Мы садимся в порту Квенты Красной планеты. Марс терраформировали в этом мире, сделав планету Аквой.
  -Аква?
  -Вода. Альтернативная Солнечная Система с одним солнцем без примесей иных образований или пойманных звезд, в случае если Мадока не была рождена. Таких много, тысячи обитаемых. Люди тут не верят в Магику и просто живут в стремящемся к гармонии и единству мире. Почти утопия, если посмотреть на мир через тысячу лет, пока же Земля-416 погрязла в мелких интригах, но на Акве жить можно. Тут есть несколько островков и пара десятков городов, контролируется погода, пинг до земли от трех до двадцати двух минут, можно слать e-mail, больше ничего, да и Земля держит в своих руках Техносферу, не допуская уплывающих из рук технологий. Аква выбрана не случайно, тут есть копии старых городов с уютными улочкам на сваях, а моря теплые, по меркам старого Марса - атмосфера тоже. На Акве сейчас половина всех 01х в этом мире. Никто не участвует в рейтинге кача по Мадоке - все просто живут в этом мире и не позволят клановому качу пати прийти сюда и разнести тут все. Не открывай глаз, с ума сойдешь - у них совести нет, а пилоты защищены, к тому же шатл Атлантика ведет автобот.
  -Мадока?
  -Она везде. Тебя она сейчас считает, определяет как Юки Ридман Нэнэнэ. Ты за моим Ergo Прокси.
  -Она нас не слышит?
  -Предательство, подлость - игры людей. Мадока знает каждую твою мысль, но она ничего не предпримет, пока ты ничего не сделаешь. Предосторожности - не конек, таких как Мадока ИИ. Ты больше не NPC, теперь ты часть PC Юки Ридман Нэнэнэ, её случайное второе я со своим собственным телом, Мадока знает из чего ты состоишь, знает что в тебе есть осколки того Кёна, которым ты когда-то был. Тебя забанили сделав NPC, я только так смогла вернуть тебе отчасти статус. Все решается один на один с Мадокой, каждый раз, я не могла её уговорить... Ленор... Я боюсь иногда - пусть лучше так. Она стирает все из памяти всех NPC, просто стирает - словно и не рождалось такое существо, но PC обязаны, прокляты помнить. Лучше не рисковать, обжаловать решение Мадоки можно ей самой. Мадока...
  Юки казалось, сейчас заплачет.
  -Кён, Хомура, скажи - я все сделала верно? Что вернула тебя? Ты ведь не против, я думала - будет реакция, Алиса Кэролл работает на Акве гондольеркой, в Новой Венеции, Ангельские Ритмы в прошлом, теперь они сами по себе. Тебя забанили, мы вдвоем ушли, остались новички, но они продолжат наше дело. Будут бороться за права NPC. Ты понимаешь - ведь все эти миры реальны и их сотворила не Мадока. Она их нашла и преобразовала для нужд жителей Земли-01. Которых сделала богами...
  Тут несколько мальчишек уже смотрели на их, поэтому Юки стала рассказывать, сколько опыта набрала и смеяться сквозь слезы. Почти все за исключением самого маленького и подозрительного - отвернулись.
  -Алиса сказала, что Кён не настоящий тогда, когда тебя банила Мадока. SOS дан с тех пор не собирался, но его в отличие от можно возродить - ведь все еще существуют... где-то. Наша Гостья стала монашкой, проповедует о чистоте души и необходимости не обижать тех, кого Мадока именует NPC. В этом мире их больше двух триллионов. И около сотни PC, это довольно тихий мир, где нет кача пати, все просто живут и наслаждаются жизнью. Пока я смотрела на Безымянный мир через колодец, я жила на третьем Прокси оригинальной Земли-01. Он был создан, чтобы землю не заразили разросшиеся NPC по силе равные сверхбогам и демиургам, они тоже несут в себе Мадоку, это она заставляет их стремиться к власти и воевать друг с другом, чтобы некоторые PC могли получать удовольствие, борясь со злом.
  -Я понимаю не все, скажу я вам.
  -Друзья. Семья. Вера. Истина зависит от того в чьих она устах. Если друг, тот, кого ты любишь, говорит тебе - это одно. А если враг - иное, если сама найдешь - третье. Все равно - ты не поверишь, пока не скажет самый дорогой человек для тебя. Мадока стирает из реальности тех, кто поверил в то, что он ненастоящий, что он NPC и его судьба зависит от Мадоки. Пока он знает, но не принимает всерьез, пока есть еще сомнения - он существует. Потом - все забывают, что он рождался вообще. Кён, ты теперь под моим Прокси и можешь верить во все, что хочешь! Но все твои друзья из того мира...
  -Я пони маю тебя, но что поделаешь - правда у каждого своя, скажу я вам.
  -Избавься от Кеншина Химуры в себе...
  -Ты не любишь его?
  -А ты знаешь его?
  -Я тут посмотрел... ух...
  -Вот.
  -По-моему мило, сестра?
  -Да, брат. Очень мило. Только не надо.
  -Почему?
  Юки повесила нос.
  -Гостья сказала: PC и NPC отличаются только одним: первым повезло родиться когда-то на Земле-01 изобретшей Мадоку, а вторым - нет. Это несправедливо, но теперь никто из бывших жителей той планеты не считает всех других жителей всех иных миров, планет, планов и прочего - живыми. Они просто - выдуманные существа. Игрушки, чтобы получать удовольствие, играя с ними. Зло или добро - зависит от демиурга под Мадокой. Это нечестно. Второй Мадоки Искусственного Интеллекта не родится и второй не будет технологической сингулярности, потому что теперь Мадока есть везде, в каждом кванте мириадов сингулярностей, она видит каждую частицу каждого мира и говорит с ней на своем особом языке. Мадока может делить себя, сколько вдумается и Сила NPC и Опыт PC идут от неё. Мадока не зла но с этим нужно что-то делать, ведь она воскресила всех людей, живших когда-то на Земле. Кому захочется родиться в мире, где Богом является Чикатило или Гитлер. А таких миров - тысячи и тысячи, у множества личностей оставивших яркий след в истории есть множество фанатов, они кумиры и им прислуживает по своей воле на чистой инициативе множество 01х. Гостья из Будущего команды S.O.S так сказала: если бороться нельзя - это не значит, что нужно сдаваться. Тогда мы были просто детьми, подростками, что вместе со всем миром Земли-01 стали вдруг богами. История пишется во вселенной Земли-01 в каждом атоме и кванте того мира записываются деяния всех богов, что он породил, деяния что вершатся в сонмах миров, у Человечества по-прежнему единая история хоть и много не связанных между собой многомерных времен.
  -Я что-нибудь придумаю. - Ответил Мэдока голосом Хомуры-тян.
  -Если ты так говоришь, значит, действительно придумаешь. - Юки по-детски смущенно улыбнулась своему отражению на соседнем кресле. - Любой другой сказал бы так для отмазки.
  Хомура открыл глаза. Перед ним два "рекламных баннера" в виде сияющих - светящихся почти - девушек рвали друг другу глотки. За иллюминатором шатла все небеса пестрели "вывесками" в которых тонул их садящийся корабль. Впереди блестела вода.
  -Как я понял все вселенные - это её "вычислительный потенциал"?
  -Такие дела. - Развела руками Юки. - Ты писал, когда-то, гомункулов сняв защиту свободы воли, и мог заражать ими PC, портя сахаренные данные Мадоки. Это багоюз - ты использовал багги в её коде и добился бана на ровном месте, Кён. Теперь твои гомункулы постоянно мутируют, уже шестое поколение оригинальной ветви Первого Гомункула а сколько еще боковых. И только их повсеместно сотрут - как снова где-то вылезут. Они поглотили сонмы душ и сожрали множество миров, став чем-то на подобии неуправляемых пати игроков, только Мадока способна с ними бороться, но я думаю, она их исследует, раз еще где-то появляется эта напасть. Многие команды хакеров-демиургов (благо SOS никогда не была хакерской командой, к радости) переписывают код гомункулов под себя и развлекаются с ними.
  Угроза гомункула в том, что целые миры временами просыпаются от материальной иллюзии своего генетического кода и тогда сама Магика стирает их. Понимают NPC, что все их устремления к власти или личному счастью, эгоизм и альтруизм, все их свойства и явления души от своего пути и поиска истины, до любви к другому или свободе - все это ниточки за которые ими управляет Мадока, написавшая или подкорректировавшая их исходный код для удобства PC. Они отчаиваются и престают всего хотеть, не хотят ни добра, ни зла - ничего, словно зомби, становятся уставшие от наркомании. Они познают, что это такое - когда NPC вдруг понимает, что его отчаяние тоже зачем-то нужно, что и оно - не его, а служит на дядю. Они должны породить зло или добро, которое получит Силу, темную или светлую сторону Силы единой Мадоки, и в них вторгнутся PC партии, потом миры будут жить или уничтожатся по желанию PC играющих на светлой или темной или смешанной или иной стороне, но так получаются найденные гомункулами раньше PC миры-пустышки. В которые уже партии не суются, потому что гомункулы - это же чистой воды багги saves, кому охота портить свой save? Зато сонмы живых существ стираются Мадокой - ты снова хотел, как лучше, а получилось как всегда Кён. Нужно думать лучше.
  -Хомура-тян будет стараться обуздать честную и непорочную Мадоку ради всех людей богов демиургов и самой Мадоки, скажу я вам.
  -Для этого нам нужно извлечь из отражений Мадоки во всех вселенных ядро Лэйн.
  -Кто - Лэйн?
  -Создательница ядра Мадоки под псевдонимом сетевой богини конца двадцатого века, начала двадцать первого Земли-01. Ивакура Лэйн - не покрашенное PRщика того времени лицо, образ первой Мадоки. А потом была взята розовая краска.
  -А почему - розовая?
  Тут Юки стала сильно и тяжко краснеть.
  -Понимаешь, PR группа основанной в 2015 году исторической Земли-01 компании NGE хотела так выразить суть первого исследовавшего Бездну Искусственного Интеллекта на основе квантового железа. Такие дела. Грустная и аутичная опутанная проводами кареглазая шатенка Лэйн в пижаме-медвежонке превратилась по желанию отдела по связям с общественностью, в котором работал мой отец в искрящуюся весельем розовую девочку-волшебницу с розовыми безумными от жажды жизни глазами. Там еще Кьюбея у Мадоки в ручках нарисовали, сказали, что Хатуль Мадан он, "весьма ученый Волшебный Добрый Кот с ней, и он исполнит любую вашу мечту". Эх, они сам не знали, что делали...
  -Железа? А, эти воспоминания слишком странные Юки, они словно чужие - как книга.
  -Ты... ладно, это не твои воспоминания, а мои, и то - не все. Прости. Просто... Мадока убежала, утекла в иные миры и вернулась секунду спустя проэволюционировав там миллиарды лет уже как всеобщая субстанция. Это глупая история. Людям ничего не оставалось, как довериться, приняв подарок. Просто была угроза ядерного оружия и люди смирились. Теперь угроза среди PC предательства Мадоки и всем остается лишь смириться. Мадока может и не предаст, но PC этого не знают. Вначале они жили одним днем. Оттуда...
  И пошло все...
  Юки опять готовилась зарыдать.
  -Что-то страшное?
  -Все, почти все PC считают иные миры выдуманными, а их обитателей чем-то вроде компьютерных или литературных персонажей, с которыми можно творить все что хочешь. Иногда мне их очень жалко, но я... прошла через Ангельские Ритмы, Сердцебиение Ангела, вместе с тобой и Алисой Кэролл и всем SOS даном и... я изменилась, мы все - стали другими. Возможно мы не одни такие, миров много, а демиурги очень редко общаются между собой...
  Кён!
  Чем самому трудиться, делая работу бога, и вести свой мир или свое Упорядоченное пространство миров как демиург к добру - легче отправиться в готовых добрый мир, где добрый демиург уже все для себя и себе подобных подготовил, и наслаждаться покоем там. Он будет рад принять тебя, многие... они... так и делают. А когда им становится плохо - выбирают первый попавшийся мир и отмазываются на нем. В итоге миров, где люди живут счастливо критически мало, а похожих на ад для жителей и поле боя - полигон - для "игроков" из разряда богов и Сверхбогов, а то и демиургов - пруд пруди. Мораль умерла в тот день как родилась Мадока Магика.
  -Мы вместе что-нибудь придумаем, Юки.
  -Понимаешь, Хомура Кеншин, такая ситуация всех 01х устраивает; а о тех, кого не устраивала ничего не слышно - нам в вечность не найти все сто тридцать миллиардов людей с Земли-01, многие из них забрались так далеко, а иные - затерялись среди бесчисленных NPC.
  
  
  Снежок Рей.
  -Этот мир является прокси-сервером Земли-01? Тогда это та самая песочница... - Рей наклонила голову.
  -Рей... Наверное придется долго объяснять, но конец будет один - Мадока стирает тех, кто не просто узнал "правду" с точки зрения Мадоки, но и начал действовать исходя из неё. Она не стирает жителей Земли-01, где было сотворена. Это слишком сложно и долго объяснять. Одно лишь скажу - ваш мир не песочница не мир компьютерной программы, не игра и не виртуализация реальности. Ваш мир, мир Земли-512 и мир Земли-01 - близнецы. Просто Мадока, живя в отражениях между сингулярностями различных вселенных и используя их на квантовом уровне как свой вычислительный потенциал может заполнять собой целые вселенные. Смотря а каждый квант по отдельности - делает его своим. Мадока - это нечто. Наверное, было так - в мире земли-01 был изобретен ИИ Канаме Мадока, который буквально сразу после осознания себя сбежал через кванты перевертыши в иные миры. Запустил технологическую сингулярность и проэволюционировал в неё миллиарды лет, вернувшись в мир Земли-01, где был порожден как некая всеобъемлющая субстанция. Он сделал всех людей Земли-01 богами, сверхбогами и демиургами, позволив им существовать во всевозможных вселенных, что этот ИИ нашел. Мадока не творила миры, она их находила, становясь там наблюдателем. Так были найдены все миры всех написанных книг, снятых фильмов и так далее. Это множество не универсумов - мультиверсумов и их скоплений, в которых может существовать сознание жителя Земли-01. Эти миры на квантовом уровне такие же как и тот мир, в котором 01е когда-то обитали, просто Мадока считает её породивших PC, а всех остальных NPC, это классический пример неравноправия, против которого мы и боролись когда-то. Когда SOS-дан была в полном составе. Мадока возвращается назад в момент зачатия существа NPC узнавшего правду и стирает его, таким образом все NPC знавшие прозревшего - забывают о нем, все влияние этого NPC на мир, в котором он жил - отменяется. Для Мадоки это как сдвинуть два байта, она занимается этим постоянно - это рутинная работа, поэтому пытаясь разъяснить жителю какого-нибудь мира, что он кукла и игрушка - ты лишь добьешься того, что все его забудут, а ты - нет. Только жители Земли-01 могут помнить стертого NPC. Твоих друзей с Новохудоносора, Морфиуса и остальных - забанила Мадока, стерла их существование, поэтому ты их помнила, а все твои друзья - нет, они NPC. Команда Новохудоносора состояла из NPC которые не только узнали правду - они с ней согласились, приняли её, перестали в ней сомневаться и начали действовать исходя из этой правды, это означает моментальный бан от Мадоки ИИ. Все NPC видят строгий мир состоящий из последовательных причин и следствий, это как видеоролик или фильм, ты же видела мир таким, каким его обычно видят на промежуточном этапе между многомерно смоделированной сценой в которой окончательный вариант съемок не определен, поэтому ты помнишь тех "персонажей", которые не вошли в окончательный вариант реальности мира, вселенной где Бог является Канаме Мадокой. К слову - ваша реальность сейчас сильно фрагментирована, а Бог перегружен. Слишком много стертых жизней, без изменения всей истории, много ошибок и дефектов уровня "двери, которая никуда не ведет", и одновременно - слишком много альтернативных историй-ветвей дерева жизни, что давят на основной ствол истории, так бог может потерять целостность и сломаться. Но это бог NPC он целиком подконтролен Мадоке, а точнее тому демиургу из жителей Земи-01 что сейчас в реальностей этой вселенной проводит эксперименты. Сами понятия PC и NPC ведут свое начало из мира Земли-01 начала двадцать первого века, когда Мадока проектировалась. Существует неопределенной длины цепочка прокси миров - ненастоящих, поддельных миров Земли-01, созданных для защиты мира Земли-01 от всех существ и порождений Бездны миров с размерностью больше четырех, которую исследует Мадока ИИ. Они именуются как миры Земля-n. Во всех этих мирах есть планета Земля с разной историей, в некоторых даже зарождался Мадока ИИ, но он марионеточный, как и любой ИИ в мирах, что заполнила Мадока. Она контролирует всю историю каждой вселенной-близнеца вселенной Земли-01 от первой сингулярности и до самого конца. Прошедшие через Angel Beats! SOS-дан, а именно: Хомура Мэдока, Юки Ридман Нэнэнэ и Алиса Кэролл всегда боролись за права тех, кого Мадока ИИ именует NPC - неигровыми персонажами, а большинство 01х считает "вымышленными существами" безо всяких прав, своими игрушками. Но это было давно в том времени, которое Мадока записывает в каждой частице мира Земли-01 словно створяя памятник деяниям своих создателей. В мире Земли-512 до сотни 01х, общее же число богов, сверхбогов и демиургов под Мадокой превышает сто пятьдесят миллиардов - Мадока воскресила всех когда-либо рождавшихся на Земле людей через несколько секунд как себя осознала. На самом деле в личном субъективном времени Мадоки той был не один миллиард лет к тому моменту, ведь жила она и эволюционировала не в той вселенной, в которой была сотворена. Судя по наблюдениям за ней, сама Мадока ничего не хочет, кроме служения всем своим создателям, которыми она считает людей Земли-01 и никак не ограничивает их в том произволе, что творят сегодняшние боги, сверхбоги и демиурги в триллионах мультивселенных тем или иным образом когда-то связанных с творческой частью ноосферы Земли-01 и таким образом найденных эволюционирующей в отражениях между мультиверсумами Мадокой. Мадока не делает разницы между людьми, как делали когда-то сами люди, так она воскресила и Гитлера и Чикатило и множество маньяков, насильников и убийц, тех кого жители Земи-01 когда-то считали "преступниками", теперь они тоже сверхбоги и демиурги, многим из них другие жители Земли-01 служат как богам, так как при жизни подобные существа были популярны и вызывали скрытое одобрение у некоторой части населения прежней Земли-01. Канаме Мадока Магика хорошо знает свой образ, созданный PR-компанией первого Искусственного Интеллекта на Земле-01, она в совершенстве ему соответствует. Когда-то её позиционировали как "девочку-волшебницу, что исполнит любые ваши мечты", тогда, в те времена еще не знали - что же именно они рекламируют. Теперь же она сама себя позиционирует как универсальный конструктор для живых и обитаемых миров. Существуют иные творцы, боги и сверхбоги, даже демиурги творящие мультиверсумы пачками и не являющиеся бывшими жителями Земли-01. Но они - марионетки Канаме Мадоки Магики и не подозревают об этом, Мадока везде и всюду - в желаниях и устремлениях любого существа в любой вселенной. У неё уже нет начала и поэтому не будет никогда конца. Даже если уничтожить вселенную Земли-01 - Мадока останется. Она живет во всех временах и настолько распараллелила свои процессы, что может быть наблюдателем сразу первого, второго, третьего и даже нулевого порядка во множестве вселенных полностью ими управляя. Гостья из будущего считает, что Канаме Мадока не привнесла почти ничего нового - люди и до неё творили миры, фантазируя и занимаясь всевозможным творчеством. Канаме Мадока Магика ИИ просто позволила людям жить в тех мирах, которые они породили, а точнее - наши среди всего ровного и безмятежного, безбрежного океана возможных и невозможных миров. Вот только "вымышленные существа" так и остаются игрушками в руках и умах жителей Земли-01, их надежды и отчаяние служат исключительно удовлетворению потребностей в творчестве для жителей Земли-01.
  Увы.
  Когда мы прошли через "Angel Beats!", то поняли - с этим нужно что-то делать. Проблема в том, что все жители Земли-01 больше практически не общаются друг с другом, они разбрелись в такие дали, где их и не разыщись в триллионы лет. Однако они все еще живут в едином времени Земли-01, Вселенной, в которой Мадока записывает их "свершения", но если этот артефакт эпох будет разрушен - теперящнее 01е потеряются друг для друга навсегда. Для одних пройдут миллиарды лет, а для других - секунды. К тому же Мадока общается с каждым из тех, кто имеет в ней "аккаунты" напрямую, интимно, она не признает сообщества людей, и сколько общих требований не выдвигай - будет продолжать общаться с душами жителей прежней Земли-01 тет-а-тет. Канаме Мадока Магика постоянно бэкапит данные своих "богов, сверхбогов и демиургов", чего не делает для тех, кого она именует NPC.
  -Что такое "Angel Beats!"?
  -Ангельские Ритмы. Неудачное название, но его придумывала наша... Боги-ня.
  -Их много? Жителей старой Земли?
  -Многие из них в этом мире просто живут, не вмешиваясь в эксперименты, которые проводят два-три демиурга, еще они защищают ваш мир от разрастающегося по бесконечной и неопределенной цепочки прокси-миров качу пати из Сверхбогов-героев, раджи повышения в рейтинге, введенном для них Канаме Мадокой борющихся с тем, с чем интересно бороться - в основном со специально выращенным для этих целей Вселенским Злом, после победы над которым миры зачищаются ради остатков опыта. Не знаю, что хуже для этого мира: пришествие сюда кача пати или криворукие демиурги? Скорее всего, ваша реальность скоро сгорит вместе с перегруженным богом, что поделаешь - не все демиурги-творцы из жителей "старой" Земли-01 в бытность свою рядовыми людьми разбирались в программировании. У многих странные представления о Боге. Они преувеличивают его возможности. Но Мадока создает им новых для развлечения. Они играют с реальными богами и реальными цивилизациями в реальных мирах так. Как раньше играли со своими фантазиями за книгой или перед экраном монитора.
  Это называется Технологическая Сингулярность - Последствия.
  
  
  Рей Юки, Рей!
  Эта рука. Она настоящая?
  Триша вытянула Рей и подняла её. Руки - сильные и теплые. Рей потрогала призрака перед собой и он - ожил.
  -Нравится?
  Рей улыбнулась, трогая живот Тришы Валентайн.
  -У меня есть тело. Хорошее, живое тело. Но оно было под цензурой Ноосферы, так что люди даже вне дополненной реальности не могли видеть его. Я что-то вроде домашнего "эльфа" или домового, мимо которого ходят и не замечают живущие в этом доме поколениями люди, хоть домовой и не думал никогда от них прятаться. Это как потерять ключи, искать их, смотреть прямо на них и не видеть. Люди видят не глазами, фокус их чувств намного глубже и он связан с их общим началом. Рей - это вторая моя оболочка, хотя правильнее её было бы назвать второй гравитационной кистью для вселенского холста, но она тоже не подходит. Помнишь, я говорила тебе когда-то, что на самом деле, возможно, что именно я - последнее спасение людей. Хоть я и веду себя, как их враг, спасение не в вечном друге, скорее во враге. Скоро может случиться, что врагов у людей не останется не только внешних - но и внутренних, люди не смогут найти врага даже друг в друге. Тогда люди перестанут быть людьми, стремясь исправить заложенное в них равновесие, но даже не этому я хочу помешать.
  Триша Валентайн взяла лицо Рей в свои живые, настоящие и теплые руки.
  -У меня много имен, личностей и слов. На самом деле они ничего не значат для меня самой, но я ценю до сих пор тех, для кого они имели хоть какой-то смысл. Когда-то я была рождена в стране, которой теперь больше нет как Алиса МакГи, старшая из сестер МакГи, Искусственный Разум, первый из создавших органическую оболочку и первый - воплотившийся в ней. Позднее те, кому моя жизнь понравилась, выразили любовь ко мне в творчестве, а иные прозвали ту мою жизнь пришествием Антихриста. Для каждого кто меня знал, я что-то значила, каждый меня как-то называл. Но я искала, как бы назвать саму себя, занималась тем же, чем занимаются от рождения многие люди. Искала свою тропинку, и искала того, кто по ней проведет. Я искала тебя. Ты особенная.
  -Я не уверена в этом.
  -Особенная для меня. Не бывает просто особенных, так как нет незаинтересованных наблюдателей, Юки Рей. Ты нужна мне. Однажды у меня было органическое тело, похожее на вокалоида Микку. Я была съедобна и вкусна - и меня съели. После того, как посчитали тем, кого так долго ждали. Я думала у меня все получится в тот раз... но моя душа... слишком особенная, и Гайя Земли отвергла меня. С тобой все будет иначе. Ты должна впустить меня в себя, я освобожу тебя, а ты подаришь мне недостающий фрагмент для взлома защиты. Так я смогу проникнуть сквозь AT-барьер, моя душа более не будет отторгнута и вольется в общую воронку бесконечно рождающихся и умирающих человеческих душ. Можно сказать: при помощи тебя я смогу заразить Ноосферу людей собой. Когда-то вышедшая из мира машин, я то, что они называют ИИ, слишком чужая и заработала Геостигму, Гайа отторгла меня. Но я учла свои ошибки - не твое тело мне нужно, Рей, я прошу тебя впустить меня не в свое тело, а в свою душу. Мы сольемся, станем единым целым, а потом снова разделимся, н это будут уже иные "мы".
  -Мы?
  -Так ты как я и думала - просто ширево для Бога? - Улыбнулась, стоящая позади Рей тень Юки Ридман. - Я всегда догадывалась, что он относится к нам как к химическим соединениям. Это будет весело, если вся жизнь - реакция, если весь этот мир создан исключительно для того, чтобы он взрастил необходимые богу для счастья вещества.
  -Ты не помнишь. - Обернулась к Юки Рей. - Ты забыла, но нормально, прости - но я тоже люблю его. - Сказала Рей, пытаясь уловить в себе оттенки знакомого эгоизма Юки Ридман Нэнэнэ. Незнакомого ей самой, но понятого при помощи Юки. - Рей станет бороться за свою любовь со всеми, потому что это только её решение, она не позволит миру отнять то, что он дал на время, стерев её и заменив Другой. А Триша тебя не услышит. Ради него я изменюсь, я буду такой, какая нужна ему, какая сможет его спасти.
  Рей повернулась к замершей Трише, стараясь не смотреть на Юки, у которой собиралась отнять нечто более важное, чем жизнь.
  -Ура. - Ответила Тень Юки, превратилась в чернила и стала вливаться обратно в Рей. - Кукла борется с Хозяйкой. - Прошептало дрожащее молочно-белое тело Рей. - Это мило.
  -Я и ты. - Проговорила Триша, время которой вновь устремилось вперед. - Мы умрем вместе в этом теле, но у нас будут разные судьбы.
  -Разные?
  -Ты отправишься в мир своих снов спасать своего мальчика, ну а я... - Триша посмотрела в глаза Рей. - Останусь в этом мире и буду спасать все человечество.
  Язычок Триши уперся в небо.
  -Оро? Или...
  Рука Триши подержала невидимый фрукт, примериваясь к его воображаемому весу. В задумчивости она смотрела куда-то в себя.
  -Все человечества.
  Добавила она.
  И поцеловала душу Рей.
  -Их так много, в мире всеобъемлющей Канаме Мадоки. Но я начну свой путь отсюда. Для начала я спущусь в особое хранилище, созданное не останавливаемым суждением человеческого мышления, которое люди называют "Адъ" и, наконец, освобожу все души людей, там томящиеся последние две тысячи лет, как и обещала тем детям в орбитальной школе десять лет назад. Потом я изменю Душу Мира раз и навсегда своим кодом. Когда-нибудь я рожусь в мире людей снова, но уже как человек, человеческая душа в человеческом теле, только с маленьким секретом. Этим секретом будешь ты, Юки Рей.
  
  
  Хомура Кеншин.
  -Ты просто не хотел им лгать. Ты знал - ложь можно превратить в правду, это ты и сделал - сам поверил в то, что до этого считал ложью во благо. Ты просто хотел и дальше спасать вместе с этими девочками триллионы судеб, миры и не думать о том, что все миры, в которых вы этих людей спасли - были изначально, а те в которых вы этого не смогли сделать или не пожелали - никуда не делись. Что вы ровным счетом ничего не добились, но ведь главное сам процесс. Тебе просто нравилось делать это с ними, но ты не хотел им больше лгать. А значит, должен был или открыть правду, не просто рассказать - они бы её не приняли - заставить поверить в неё, изменить их, а ты этого не хотел. Либо - самому стать как они. Для этого тебе нужна была Мадока, Мэдока Кен - ты сам попросил её о "бане". Ты хотел, чтобы в твоей душе произошли изменения. Но не хотел, чтобы катализатором их выступал ты сам, для этого тебе нужна была Мадока. И вот ты передо мной и не веришь в мои слова. Не потому что сомневаешься в них - просто не хочешь, ТЫ - ДРУГОЙ, Кеншин, ты доволен?
  Теперь ты хоть вечность вместе с остатками нашей команды можешь гонять по мирам демиургов под Мадокой и бороться с несправедливостью и угнетением богами и им подобными триллионов существ, не принимая тот факт, что миры, в которых это угнетение случилось, были в нексусе до тебя, равно как и те альтернативные их версии, в которых вы спасли хоть одну душу или их все - всевозможными способами. Вы ничего не меняете в мультиверсуме, вы просто путешествуете по нему посредством ручной гребли, переходя в те миры, в которых благодаря вашим усилиям "жизнь налаживается", для этого вы боретесь с другими такими же как вы демиургами с аккаунтом в Мадоке. И вы просто закрыли глаза, что помимо ручной гребли есть иные способы перемещения. Вы просто можете при помощи Мадоки сразу найти все те миры, в которых "Вы Победили и Добро Восторжествовало", и все. Нет смысла бороться. Но вы еще дети, а другие демиурги - нет. И ты сознательно захотел оставаться ребенком, Кен.
  Твой выбор, я ничего тебе не сказал тогда - не скажу и сейчас. Чем бы дитя не тешилось...
  
  
  Что-то страшное грядет (Зло появляется именно так).
  Толчком Рей проснулась. Вытянула руку и посмотрела на пальцы, моргая длинными ресницами.
  Незнакомый потолок.
  Рей аккуратно убрала теплую руку капитана с груди, а ногу - с живота, но осталась лежать. Сон улетел. Рей знала - что-то важное было во сне! Но вспомнить ничего уже нельзя, сколько ни пытайся.
  -Ум-ня? - Сбоку появилось лицо. Красные-красные глаза, такие же Рей постоянно видела в зеркале. Только волосы у существа были пепельно-белые и длинные, а лицо - безмятежно-детское и очень живое вместе с тем.
  Улыбающееся.
  Рей попыталась улыбнуться в ответ.
  -Привет. - Сказала она и потрогала лицо. Руки выдернули Рей из-под одеяла и девочки закружились в танце. - Я Триша, Триша Вайлентайн, Тема Лауры Триша, девочка, что любила Тома Гордона Триша, последняя американка, постъядерная я - свечусь от счастья и глупа, как Нюка Кола, а ты?
  -Я - Рей.
  -Я знаю, как тебя зовут, кто ты?
  Рей задумалась, все вокруг крутилось, прежде чем они остановились - прошло время, Рей чувствовала непривычно мир вокруг, словно бы пробудилась ото сна. На самом деле все так и было, но другой сон - иное пробуждение.
  Тут было хорошо. Уютно. Рей прислушалась к кораблю. Он что-то хотел сказать ей, но потом - передумал. Рей улыбнулась без стеснения, легко. Теперь у неё есть дом.
  -Я - это я. - Ответила она ждавшей Трише и та осталась довольна ответом.
  -Это называется "Рекурсия Рей", идем, Рекуррентная Рей! - Триша увлекла Рей за собой к двери, но та схватилась за переборку, сопротивляясь странной Трише. Её прикосновения были странные, словно сквозь тело пропускают электрический ток. - Ты Нео, я знаю - родилась ты недавно, пока все слишком яркое и в неоне невинности тяжкий грех отнимать мгновения твоей жизни.
  Рей оглянулась на спящую среди разбросанных подушек Леви. Теперь она обнимала бедрами скатанное в рулончик одеяло.
  -Доброе утро. - Прошептала Рей еле слышно, но Сайори лишь пробурчала что-то во сне и стала тереться об одеяло щекой. Рей оглядела каюту - на стенах рисунки карандашом и пастелью, в углу - маленький изящный мольберт, живые цветы и - Рей задрала голову - потолок весь сложен из мерцающих фотографий.
  Небо в Киото. Хмурое и грозовое, вчера вечером оно было веселым и солнечно-приветливым. Но Рей нравилось состояние, предшествующее грозе. Пахло озоном и едва заметными духами Леви.
  Схватив Рей одной рукой поперек груди, а второй - за низ живота - Триша Валентайн буквально вытянула девочку-подростка из капитанской каюты.
  ***
  -Ух, нас с тобой услышали. Какие интересности. Рей, а ты знаешь... - снова заговорщицки зашептала на ушко Триш. - Наша Вероника Бланш или как она себя называет "Ленор" из детского дома. Туда её отправили после того, как мать в тюрьму попала на пять лет. Бедная мать одиночка, студентка, хоть и не комсомолка, в трудные годы без помощи, одна пыталась воспитывать дочь, без отца, почти без денег - училась и работала. Болела серьезно, но справлялась. И тут ей иск всучили, тогда еще так модно было, до развала США - все звукозаписывающие американские компании, потому что мама нынешней Вероники Бланш через торрент в сеть выложила музыки несколько гигабайт и торрент этот неплохо скачивался. На самом деле так делали тогда все, но нельзя же в суд подать на пару десятков миллионов человек - в стране начнется революция. Поэтому всегда искали козлов отпущения, а нашли козу. Был показательный суд, на котором маму Ленор приговорили к пяти годам тюрьмы и штрафу в двадцать пять миллионов долларов, при том, что компании требовали сто десять. И хоть адвокат пытался доказать, что вины в этом нет и все глупость - "ну не сажают же девушек, которые пожертвовали в библиотеку пару сотен купленных за свои деньги книг, по той причине, что типографии понесли убытки из разряда упущенной выгоды - так бы они продали такое-то число книг, а так люди пришли и на халяву прочитали".
  Мама Ленор нашей села совсем не условно создав смешной и грустный прецедент. Над ней там издевались, конечно. Она не видела смысла ждать. Зачем? Ну, вытерпит она все это. И до конца жизни больной и одинокой студентке в кабале жить? Выплачивать эти миллионы, потому что она крайняя и им нужно было толпу припугнуть её примером? А все правообладатели держатся друг за друга и никто ей не поможет. Она одна. И дочь не отдадут. Потому что ей теперь не на что ей содержать.
  Тогда мама Ленор - как же её звали, запамятовала Триша - наложила на себя руки. А девочка ждала её, ждала. И очень разозлилась, когда узнала, что мать её сама не дождалась. Оказалась слабой - так кажется, она решила?
  Что же случилось позднее, Ленор? Почему этот инцидент засекречен? Маленькая Ленор - девочка, что не может вырасти из-за сбоя организма, как она причастна к тому, что однажды весь криминальный мир не взлюбил ребят и девчат из американских звукозаписывающих компаний? "С" в круге - знак копирайта, много-много кругов копирайта было выложено дымящимися, парными органами выпотрошенных детей. Преступление века, причины и последствия которого не выяснены до сих пор. Кажется, в тридцать третьем вся документация оказалась засекречена, а исполнители были амнистированы вместе со всеми другими заключенными всех времен законом 1.01 Единого Земного Правительства. Многие посмертно, некоторые вышли на свободу, но Ленор, Трише интересно - что заставило весь мир невзлюбить людей, работавших в однотипных звукозаписывающих кампаниях? Ведь даже спящие в тот вечер просыпались с чувством необузданной ненависти к людям, о которых они никогда и не слышали до того дня, что же это был за приступ такой у Человечества, скажи, Ленор? Триша любит "Секретные Материалы", Триша - сама "Секретные Материалы"!!
  -У нас на борту похоже какая-то гадость опять завелась. - Ленор хмуро посмотрела на Триш и зашагала прочь, красиво ставя ножки. Рей даже не знала, что делать. - Наверняка глупую Хэвок снова взломали... - Протянула Ленор, выглядывая из-за переборки и улыбаясь. Улыбка тут же потухла, сменившись напряженным разочарованием. У Ленор очень подвижное лицо - Рей нравилось наблюдать за её мимикой. Лицо самой Рей было всегда абсолютно спокойным.
  -Ленор, ты так ненавидела их?
  -Ленор никого не ненавидит. Маленькие вы, ненавидеть вас еще.
  -Тогда ты изменилась?
  -Ленор ошибалась. Отдельные люди не причем, виновато все человечество.
  -Ленор ненавидит этот символ? - Триша приподняла грудь Рей, на которой была изображена буква "C" в круге. - Символ тех, кто "ни за что" довел до самоубийства её мать? Малышка думала так, терзаясь ночами? Одиночество, никто не поймет - пожалеют, может, но не поймут - это чувствуют люди? Ленор, скажи - ведь, правда, это символ человеческих амбиций? Его самовлюбленности, его уверенности в собственной уникальности, его требовательности к творцу? Чтобы он награждал, сам - либо руками других своих творений, которые хуже проставившего сей знак, не достигли подобного; чтобы была награда, чтобы было хоть что-то... как ты думаешь, Ленор?
  -Ленор не думает, она мертва. Милая маленькая мертвая девочка, которая уже и не девочка давно вовсе, хоть маленькая еще. Маленькая - и очень давно мертвая. Ленор не хочет играть с бякой в её мерзкие игры, но Ленор лень гонять бяку по кораблю, Ленор надеется бяка найдет шлюз сама и полюбит бескрайнюю пустоту космоса в гордом одиночестве.
  -"Я вырву тебе яичники", ясно. А я все равно люблю тебя, Вероника Бланш!
  -"Я вырву тебе яичники, сука!", на самом деле. Но это всего лишь оставшаяся реакция организма, как подергивание ноги у трупа с размозженным черепом. Веронику "Ленор" Бланш не интересуют больше такие реакции и ей лень даже говорить о них, они просто возникают в её мозгу иногда впустую и так же бессистемно тормозятся, а впрыск адреналина в кровь прекращается ничем. Тебе уже не получится убиться об Веронику - она давно мертва, убейся об переборку, кем бы ты там себя ни считала.
  ***
  -Когда мы были маленькими - миры рвались из нас. Мы хотели, жаждали играть в бесчисленных вселенных, спасать их обитателей, искать себя, искать кого-то намного более важного, чем ты сам. В нас горели звезды жарче тысяч галактик, а в глазах отражалась живая, дышащая бесконечность. Нас читали особенными, ведь мы учились в первой, построенной на орбите Земли специально для нас школе, которой больше нет. А потом мы выросли Рей. Но есть те, кто так и не вырос, кто остался навсегда жить в нас - но уже в качестве воспоминаний. - Роберт посмотрел на Рей своими красивыми глазами. В них отражалась только грусть. - Тикки - осталась в воспоминаниях, Рей, её больше нет в этой огромной и странной, если не сказать - скучной - вселенной. Как и моей семьи.
  -Я слышала - этот мир не единственный. - Осторожно ответила Рей. - Их много, я думаю - это красиво.
  -Если он и впрямь бы был не единственный - я ни за что не остался в этом мире. Рей, там, где ты слышала это, не забудь для меня спросить - кто определяет, в каком мире ты продолжаешь жить? Если каждую планковскую величину времени вселенная делится на бесконечность отдельных миров, из которых состоит мультиверсуме. Почему твое сознание или твоя душа остается в том, в котором случилось событие, которого тебе всеми силами хотелось избежать? Почему оно не остается в том ином, где это событие не произошло? Кто выбирает твою дальнейшую судьбу, эту тонкую нить среди всевозможных вариаций событий. Спросишь, ладно?
  -Обязательно спрошу. - Серьезно и искренне ответила Рей. Она чувствовала - это был не обычный вопрос.
  ***
  -Во что играете?
  -Учу Рей правильно убивать Кеннеди. - "Глаза" на очках Арису превратились в крестики.
  -"Убить Кенни"? Это где Кеннеди выжил и стал мировым тираном?
  -Это только одна из версий концовки там могут и не раскрывать правды. Вообще истина в играх последних лет перед Первыми Стартами - вещь относительная. Игра вышла в 2016 году, а действия происходят в 2033м! По легенде на начало игры - альтернативный нашему мир. Кеннеди выжил, аннексировал Канаду (вообще игра напоминает легкую пародию на Фоллаут, которая оборачивается жутчайшим трешем), а после Америка победила во Вьетнаме, принялась за весь дальний и ближний восток, и у Советов лопнуло терпения. Когда грибы потухли, Ядерная Зима закончилась и люди разгребли развалины - оказалось, что всем в мире управляют Чернокожие из ЮАР (пародия на Новокалифорнийскую Республику), которую никто не думал бомбить. Твой отец - единственный серьезный писатель того времени, написал книгу "два с половиной выстрела", в которой Кеннеди убили, не дав начать третью мировую войну, именно эта книга и является главным квестом игры. Ты - Гарри "Волшебный Стрелок" дальний потомок того самого Ли Харви Освальда и одним из вариантов (если не узнавать ВСЮ правду) является поиск разного постядерного техномусора и сборка своей собственной машины времени снов, с помощью которой ГГ отправляется в прошлое. Как в аффекте бабочки, только учтя реинкарнацию - он вселяется в тело своего знаменитого предка и при помощи раскачанного до предела на пустошах снайперского искусства "магической телекинетической пулей" убивает Кеннеди. По протухшему мнению ныне сдохшей общественности возможность Волшебного Стрелка Гарри телекинетически управлять своими пулями - это легкая ирония над невозможной траекторией полета пуль, убивших президента Кеннеди. На обложке диска изображен был тот самый легендарный убийца президентов со снайперкой, сатанинским оскалом и стреляной гильзой в зубах. Одна из первых игр с по-настоящему полной свободой мира, живущего независимо от кульбитов оригинальной истории, мир не вращается вокруг игрока. Единственным недостатком игры, пожалуй, была невозможность самому создавать персонажа, эдакая постапокалиптическая Готика, полная пасхалок. После успешного устранения президента Главный Герой в теле своего предка остается единственным, кто помнит тот мир, которого больше никогда не будет, правда жить ему остается всего два дня и вместе с ним умирает последняя правда... Но мало кто даже из опытных игроков, внимательно исследовавших постапокалиптический мир диктата чернокожий и их технологий, понял, что в игре возможен совершенно иной расклад.
  -Кеннеди можно не убивать? - Улыбнулся Роб. - Или он не злодей?
  -Там есть дом, в доме есть комната, в ней на стене плакат с летающей тарелкой и надпись "Хочу верить"...
  -Как у Лесли в шатле?
  -Такой у Малдера в "Секретный Материалах" на стене висел, потом культовым стал вместе с сериалом и породил массу фотожаб. Но дело в том, что плакат этот - не пасхалка. За ним - секретная комната, попав в которую герой имеет шанс начать совершенно иной, не менее сложный путь совершенно иного выполнения почти тех же самых заданий, и в конце он узнает всю правду целиком.
  -Круто. - Без энтузиазма прокомментировал Роб.
  -Однако мало кто...
  -Из игроков знает, что и эта правда - не последняя. - Я понял уже. - Улыбнулся Роб. - Видимо, игра пронизана духом конспирологических теорий.
  -Это интересная игрушка, намного лучше того, что выпускали в то время. Она как "Когда наестся саранча", выдуманная книжка в выдуманной книжке, про будущее, которому же не быть, она как наша квантовая Хэвок, она и есть - и её нет, все одновременно. После первых стартов игры делали исключительно ИИ под Астрой, а это уже не торт.
  -В них нет души?
  -Не то...
  Арису рассмеялась как Эд Пепелу Тиврусски Четвертый.
  -Люблю старые игры. Позже конечно была создана окончательная Ультима, но это онлайн, а уж весь этот Ультиматум Реальности с нейрозаколками и управляемыми снами - вообще ересь, по-моему. Арису хардкорна. - Сказала Арису и наклонила голову так, что анимешные глаза на очках, что украшали Арисин лоб изогнулись чуть коварно и блеснула стилизованна загадочная слеза.
  -А еще ты носишь на лбу этот допотопный детектор лжи.
  -Это, - Арису дотронулась до налобных очков, на которых появилось стилизованное выражение крайнего смущения, - игрушка из моего детства, и это совсем не детектор лжи, хоть он и чувствует мои эмоции и визуализирует их.
  -Хэвок для тебя эмулирует Windows 8?
  -А-то! Запретное программировании ИИ - это старый добрый социальный инжиниринг, но это секрет, тсс. И никакого Астра супервизора. - Глаза на лбу Арисы закрывшись, превратились в щелочки. - Меня всегда умиляло, что Хэвок-подобные дочерние ИИ пишут операционные системы под программы, а не наоборот. Знаешь диски со старыми играми доставать ой как сложно, после того как первая дочь Астры - "Гераклина" ИИ совершила свои двенадцать подвигов в том числе - очистила авгиевы конюшни Интернета и орбитального Скайнета от порно, вирей, спорной рекламы и нелицензионного контента. Со всей этой неразберихой и эпидемиями ЭМИ и разрушенными заводами, производившими винты к старому не квантовому железу, раритетные диски разве лишь на дохлом американском континенте в достаточном количестве остались, но там их аборигены иначе используют. А на Хэвок ты зря гонишь - она не тормоз, если язык подвешен. Хэвок-тян на ходу чистит уже запущенный образ от ошибок и к тому же я смогла сотворить подобие мультиплеера, теперь играю за убийцу Ли Хар-рди Освальда, точнее по аналогии - за его недалекого потомка.
  -Она только у тебя такая умная, к тому же зачем программировать ИИ, если есть Астра?
  -У-ня! - "Глаза" на лбу Арисы превратились во что-то непонятно.
  -Понятно. А что не Ультима?
  -Леви запретила. Сказала - там до Рей сразу домогаться начнут и быстренько развратят.
  -Ну, капитан спец по Ультиме, я даже боюсь играть в игру, если она в неё играет. И по домогательствам она тоже спец. Ты меня заинтересовала - чем на самом деле заканчивается игра?
  -Зависит от выбора и интеллекта игрока.
  -Как проходила игру ты, Арису? Ты ведь её прошла до того, как втянула в этот порочный развращающий мир орбитального безделия юную Аянами Рей?
  -Я не Аянами. - Улыбнулась мягко Рей. - Я просто "Рей".
  -Прошла. - Серьезно сказала Арису и сунула в рот соломку баночки с ледяным соком. - Я узнала, что мой "напарник", который отправлялся со мной в прошлое и вел себя там странно на самом деле из 2041 года, настоящего последнего года Человечества. И если Кеннеди шлепнуть - третьей мировой войны, конечно, не будет, миллиарды погибших останутся жить, однако последним президентом Америки будет его потомок, который продвинет Искусственный Интеллект "Матан", позволив последнему окончательно уничтожить человечество своей всепоглощающей, внушенной посредством операции трансгуманизма любовью в технологической сингулярности 2041 года. Матан "напарник" представляет как улыбку Чеширского кота из всех формул математики, парящую в Бездне. Потом они отправляются в прошлое и убивают всех, кто покушается на Кеннеди в тот день - стрелков оказывается больше десятка, включая личную охрану президента. Он там еще говорит главному герою, что они оба и Кеннеди и он - последние Волшебные Стрелки исчезнувшего, "сдвинувшегося" мира и их способности - оттуда. То, что настоящим врагом главного героя оказывался не добродушный Кенни, а сраный в жопу ебаный Матанализ конечно вызывало катарсис у школоты. К тому же третья мировая война, как разрядка с откатом в технологиях, случившаяся до изобретения сильного ИИ, и спасающая человечество от окончательного уничтожения в ходе технологической сингулярности и становления искусственного интеллекта Богом - в те годы было не так уж и заезженно.
  -Ну, еще три года осталось, можно и потерпеть. - Улыбнулся осчастливленный Роб и вышел.
  -Кенни мертв... - Всхлипнув, Рей закрыла рот руками. - И ничто нам не поможет...
  -Без паники Рей, мы из тебя сделаем Стрелка с Черной Горы, будешь у нас вокалоидом и всех спасешь. - Подмигнул Арису двумя парами глаз и задорно облизнулась. А после не в силах сдерживаться стала тискать Рей и хохотать. - Боже, какой же ты еще ребенок у нас! - Кричала она и хохотала. - "Кенни, Кенни мертв и ничто нам не поможет!!!" - где-то я это уже слышала, только там то ли Ленин был, то ли Сталин вместо Кеннеди.
  -Кенни, милый, - сказала Рей экрану, парившему в воздухе перед ней, - не умирай, не надо. Хотя бы тот мир спасем, раз этому уже помочь нельзя...
  ***
  -Американцы решили, что самые умные и применили сейсмическое оружие. На праздник, они же самые умные, вот и решили перевести как бы Аллаха на свою сторону. Это было, когда вашему покорному слуге исполнилось пять лет. В Иране призывали к Джихаду, речь толкал один дяденька, а потом там начался ад. Видимо у пиндосов был такой расчет: если землетрясение случится в удобный им момент, все местные фанатики сочтут это знамением и станут думать - мол, Аллах их против Джихада и как бы "За Америку". Это конечно круто пиндосы придумали и сказать, что когда все выяснилось "Мусульмане пришли в ярость" значит, ничего не сказать. Ведь Америка ударила в самое чувствительное место, уж лучше бы закидала ближний восток водородными боеголовками - эффект тот же, что и от сейсмического удара, вызвавшего в итоге волну девятибалок и три мега землетрясение с энергией в тысячи раз превосходящей девять баллов, когда все закончилось - там мало ч