Смерть жены Антона Силуанова для всех, кто был знаком с этой семейной парой, стала загадочной и необъяснимой. Молодая, красивая и, безусловно, счастливая женщина вдруг ни с того ни с сего бросилась с высокого моста в реку перед самым носом сухогрузной баржи со щебнем.
Этому событию предшествовало веселое торжество по случаю тридцатилетия Ольги. Она была благодарна Антону, что тот откликнулся на её просьбу прокатиться на яхте всей компанией по вечерней реке. И вот теперь, возвращаясь с романтической прогулки, она была необыкновенно возбужденной,весело порхала между гостями. То и дело обнимала мужа и звонко чмокала его в щеку.
На мосту Антон с женой слегка оторвались от шумной компании, и потому все видели, как Ольга легкой, играющей походкой подошла к парапету моста, а потом в один миг оказалась на другой его стороне и, расправив руки в стороны, полетела вниз. Все онемели и не сразу сообразили, что надо предпринимать в таком случае. И только Антон не стал медлить. Он скинул пиджак и, ослабив галстук, прыгнул следом за женой в реку. Но спасти её не удалось.
Трагическое происшествие настолько потрясло молодого мужчину, что он уединился от всех в загородном доме. Забросил все производственные дела на фирме, и чтобы ему никто не докучал, отключил телефоны. Пытался приглушить свое горе выпивкой. Но помогало это слабо. Антон сильно исхудал, лицо обросло жесткой щетиной. Не раз под пьяное настроение появлялось желание свести счеты с жизнью.
С Ольгой были связаны самые счастливые моменты в его жизни. Она была, на его взгляд, необыкновенно красива, элегантно утонченная, хорошо образована и с разносторонними интересами. Еще довольно юной мать увезла её в Лондон, который стал прибежищем для многих российских людей, неожиданно разбогатевших на родине. Она училась в лучших учебных заведениях, общалась с интересными однокурсниками. Вернувшись на родину, работала в компании отца на солидной должности ведущего менеджера по планированию и анализу экономических связей. И никто ни разу не упрекнул её, что она не по праву занимала эту должность.
Антон встретился с Ольгой при заключении контракта на перевозку грузов. Влюбился в неё сразу и бесповоротно. И хотя с женитьбой для него открылось в Ольге много чего ранее неизвестного, чувства к ней оставались по-прежнему крепкими.
Особенно сильна была страсть жены к развлечениям. Порой неординарным в шумных и весьма разношерстных компаниях, где частенько оказывались любители покутить и покурить травку.
--Это у меня с Лондона,- любила говорить она. И явно кичилась своей раскованностью и свободой. Уверяла, что это нормально.
Считала, что может себе это позволить. Все грешки юности с лихвой компенсировались солидным богатством семьи.
И хотя некоторые уверяли, что за главой семьи Ольги тянется целый шлейф неблаговидных дел в годы бандитского безвременья в стране, и что он, якобы, одно время даже возглавлял какую-то преступную группировку, для Антона девушка оставалась светлым ангелом. Правда, это не мешало некоторым острякам осторожно за спиной Антона шутить, что у этого ангела крылышки давно уже почернели от грязи. Но сам Антон никогда не сомневался в правильности выбора. Считал Ольгу счастливым лотерейным билетом в своей жизни.
Потом на семью посыпались несчастья. Одно за другим. Сначала с большим удивлением глава семьи узнал, что мать Ольги с легкостью растранжирила их зарубежное богатство. Постарев, она не оставила своей привязанности к молодым ловеласам. Наоборот, её тяга к ним с годами только усилилась. Особенно после отъезда на родину дочери. Она щедро одаривала каждого из своих временных дружков дорогими безделушками, возила на отдых в экзотические страны. Где-то на одном из таких экзотических островов она и пропала. И как оказалось, своевременно. От зарубежных активов семьи к этому моменту уже практически ничего не осталось.
А потом в какие-то непонятные разборки с партнерами попал и отец Ольги. Поговаривали, что от него потребовали поделиться нажитым бывшие кореша, отбывшие свой срок за совместные бандитские дела в кровавые девяностые годы. Отцу тогда удалось откреститься от друзей, и со временем он превратился в солидного бизнесмена. И только немногие догадывались о его преступном прошлом. Но закончились разборки все же печально. Утром домработница нашла главу фирмы мертвым в роскошном кресле кабинета.
С тех пор единственной опорой в жизни Ольги стал Антон. Он помог ей восстановить и поддерживать на плаву отцовский бизнес, пошатнувшийся после судебных разборок и дележа с бывшими дружками. И очень быстро стал полноправным владельцем компании.
Единственное, что его по-настоящему напрягало - это отношение Ольги к их дочери Милке. Но на его любви к жене это никак не сказывалось. И вот теперь её не стало.
Неизвестно чем бы закончилось уединение Антона, если бы однажды, ближе к вечеру, до него не дозвонилась няня Капитолина. Он и телефон-то включил на минутку: заказать в службу доставки свой любимый коньяк Hennessy и кое-что из закуски. Но она ухитрилась поймать этот момент и сообщить, что завтра из Италии вместе с его отцом Игнатом Константиновичем возвращается дочь Милка. Антону желательно бы её встретить. Сердце, истерзанное болью утраты любимой жены, встрепенулось, ожило. Мужчина тяжело встал из-за стола и нетвердой походкой направился к двери.
На улице глубоко вдохнул насыщенный хвойными запахами воздух. В голове всё моментально закружилось. Пришлось искать опору, чтобы не упасть. Прислонился к сосне и закрыл глаза. Головокружение постепенно отступило, появилась способность мыслить, а вместе с ней возможность, пока отрывочно, вспоминать, сопоставлять отдельные картинки и факты из прошлой жизни. Для него всё, что было до трагедии с женой, в один миг отошло в разряд прошлой жизни. Надо было начинать новую.
Капитолина встретила Антона на входе в городскую усадьбу. Сразу предупредила:
--У нас гостья. С утра уже ждет.
Не успел он спросить, что за гостья, как на крыльце появилась девушка. В первое мгновение Антон даже оторопел: настолько она напоминала его жену. Такое же любимое ею голубоватое платье, яркий шарфик на шее и большие солнцезащитные очки на бледном лице. Девушка легко, как в прежние времена его жена, сбежала по ступенькам, сняла очки и, протянув руку для приветствия, певучим голосом произнесла:
--Ну, здравствуй, отшельник! Я подумала, что для Милки будет лучше, если рядом с тобой будет женщина, похожая на Ольгу. Ей вовсе не стоит сразу сообщать о смерти матери. Пусть порадуется встрече с тобой, обвыкнется, а там видно будет, как преподнести ей эту печальную весть.
Антон, пожимая тонкую прохладную руку гостьи, внимательно вглядывался в девушку, пытаясь припомнить её имя. Он видел её всего несколько раз, и то мимолетно: на вечеринках, устраиваемых его партнером по бизнесу Сергеем Лиходеевым, и накануне юбилея Ольги. Девушка забегала поздравить её. Пробыла с ней не больше десяти минут. Кажется, она подарила жене такой же шарфик, какой был сейчас на ней самой.
Гостья тоже наблюдала за ним. Взгляд её черных глаз казался насмешливым, но в то же время было в нем нечто такое, что побуждало, не отрываясь, вглядываться в него, в попытке разгадать сокрытое. Девушка сама пришла ему на помощь.
Пока Антон приводил себя в порядок после дороги, Анжела, к неудовольствию Капитолины, принялась хозяйничать на кухне. Стала готовить кофе и накрывать на стол. По-хозяйски распахнув холодильник, небрежно хмыкнула:
--Кое-что выбрать можно. Остальное сейчас быстро сообразим.
На самом деле выбор продуктов был большой. Няня в ожидании Антона и его отца с Милкой, заранее наготовила всяких вкусностей. И потому постаралась остудить кулинарный пыл гостьи. Деликатно заметила:
--Вы за кофе лучше присмотрите. Стол я сама накрою.
Но потом, не утерпев, добавила:
--За двумя зайцами не только на охоте вредно гоняться, но и на кухне.
Анжела не осталась в долгу. Скользнув по женщине язвительным взглядом, заметила:
--В моем возрасте можно и двух зайцев поймать. А вот в вашем, да еще с такой тучностью это действительно проблематично.
Капитолина обиженно засопела, но промолчала. Она и сама не раз себя упрекала за излишнюю полноту и несдержанность в еде. Пришла работать в дом к Силуановым после окончания колледжа миловидной девушкой с хорошей фигурой, лишь слегка выдававшей склонность к полноте. А за эти годы утратила контроль над собой и сама не заметила, как располнела. Не по годам стала казаться старше своих лет. Хотя, если хорошо присмотреться, то Анжела вряд ли намного младше её.
Конечно, можно было попробовать оправдать себя тем, что очень добросовестно и трепетно относилась к своим хлопотным обязанностям сначала просто кухарки, а потом и няньки новорожденной. Она словно была создана для самоотверженной заботы, по-сути, о чужих ей людях. Безропотно брала на себя ту работу, которая не входила в её обязанности. Нянькой она скорее была не по должности, а по сути своего характера.
Наибольшую слабость питала к кухарному делу. Пичкала всю семью, и особенно девочку, самыми питательными и вкусными блюдами. Чтобы не попасть впросак, прежде чем подать приготовленное на стол, пробовала все сама. Капитолине очень нравилось, когда хозяева её хвалили, дарили подарки. И она всячески пыталась им угодить.
Особенно старательно и душевно ухаживала за девочкой. Милка родилась хрупкой, болезненной. В чем няня винила исключительно Ольгу. Ей было известно, что та в девичестве любила погулять, крутила романы с многими парнями, в том числе и с наркоманами. Не сразу отказалась от своих привычек и с замужеством. Но влюбленный в нее Антон снисходительно смотрел на её шалости. И только во время беременности стал строже контролировать жену.
Антон нравился Капитолине, и она нередко задумывалась: в чем причина того, что он при всех романах Ольги продолжал её так сильно любить? Он буквально боготворил свою жену. Ответ на свой вопрос получила нечаянно. Как-то вечером задержалась с уборкой на кухне и, чтобы никого не потревожить, осторожно ступая, проходила по коридору в свою комнату. Из спальни хозяев в этот момент до неё донеслись характерные звуки и слова любовных утех. Они были настолько эмоциональны, что Капитолина почувствовала некое возбуждение, и невольно притормозила шаг. Сколько это действо продолжалось, няня не следила. Опомнилась, когда в спальне всё стало затихать. Был слышен только томный благодарный шепот Антона за доставленное удовольствие и звуки горячих поцелуев.
Женщина не сразу смогла сдвинуться с места. У неё кружилась голова, а сладостная дрожь продолжала сотрясать тело. Обдумывая у себя в комнате услышанное, она поняла причину столь крепкой привязанности Антона к жене. Ольга умела одарять своего мужа настолько яркими любовными ласками, что все её возможные проступки блекли и становились для него незначительными.
С того вечера Капитолина, прибравшись в доме и уложив спать Милку, нередко тихонько подкрадывалась к спальне хозяев и, слушая, что происходит за дверью, пыталась представить себя с Антоном. Эффект достигался поразительный. Она возвращалась в свою комнату умиротворенной и опустошенной. Спала после таких "прослушиваний" как никогда крепко, а если и снились сны, то они были сплошь приятными.
Капитолина даже на Ольгу стала смотреть по-другому. К зависти примешивалось чувство острого любопытства: умение удовлетворять мужа у нее врожденное или приобретенное? Если приобретенное, то впору сочувствовать Антону. Но, видя его по утрам в хорошем настроении, она отмечала, что мужчина не задумывался о прошлом жены, с удовольствием наслаждался её "академическими" познаниями постельного дела. И даже как-то раз будучи в отличном настроении шаловливо хлопнул Капитолину по заднице, чему она несказанно обрадовалась и долго оглядывалась вслед хозяину.
Ольга, как правило, вставала позже мужа. Иногда требовала, чтобы Капитолина приносила ей завтрак в постель. И потом еще долго не выходила из спальни. Даже если по каким-то причинам дочь плакала и никак не могла успокоиться. И вообще любые капризы девочки Ольга переносила весьма нервно. Выговаривала нянечке, что та не может её успокоить. Кричала, не смущаясь присутствия мужа:
--Да заткнешь ты ей рот, в конце концов, неумеха! Покорми чем-нибудь.
А когда девочка подросла , то вместо того, чтобы успокоить хныкающую дочь, Ольга запросто могла больно шлепнуть её по попе. Она обычно брала дочь за руку, притягивала к себе и била, не особенно заботясь о последствиях. Мила начинала реветь еще больше. И тогда Ольга обрушивала свой гнев на обеих - на няню и дочь. А выплеснув свое раздражение, уходила сама прочь или отсылала их подальше.
Постепенно Капитолина стала считать себя матерью Милки, пожалуй, больше, чем Ольга. И когда родители отправили Милку в Италию, где отец Антона проживал вместе с новой женой, она скучала по ней больше других.
И вот теперь Игнат Константинович возвращался в Россию. Возвращался без жены. Это вызывало много вопросов, но одновременно радовало Капитолину. Она с большой неприязнью относилась к новой пассии хозяина дома Эттель. И возникло это обоюдное отчуждение между женщинами одновременно.
Похоронив свою прежнюю жену, Игнат Константинович недолго ходил в холостяках. В свои пятьдесят с небольшим он стал завидным женихом. Транспортная компания жены по речной перевозке грузов " Маршруты логистики" полностью перешла в его собственность. Он в одночасье превратился в солидного бизнесмена с миллиардными активами. И тут же рядом с ним появилась молодая энергичная женщина, известный в городе стилист и любительница светских тусовок Эттель Телешева. В связи с этим возникли слухи, что смерть жены случилась не сама по себе. Но расследование убедительно доказывало, что женщина последние месяцы сильно болела, буквально сгорала от рака. И в конце концов, не выдержав мучений, добровольно вскрыла себе вены. О чем, собственно, она и уведомила в предсмертной записке.
Игнат Константинович внешне не особо печалился о смерти жены. Но Капитолина видела, как он, оставшись наедине, переживал утрату. Несколько раз, услышав мужские рыдания, она даже порывалась войти в комнату с желанием успокоить мужчину, посочувствовать ему. Но боязнь, что её действия домочадцы могут истолковать неправильно, останавливала. И только один раз, когда Антон с женой, отправились в загородный дом, Капитолина, уложив Милку спать, решилась заглянуть к Игнату Константиновичу. Он был сильно пьян и выглядел поникшим. Увидев Капитолину, только и произнес:
--А-аа, это ты, Капа! Заходи, выпьем. Помянем жену. Нелегко она уходила. Так пусть ей хоть там, на небесах, повезет.
Усадив её рядом с собой, подал ей бокал с янтарной жидкостью. Подождав пока она выпьет, заговорил:
--Не могу с домашними пить. Они лишь радуются, что наше состояние резко увеличилось. А я видел, как жене трудно было и как она старалась для семьи. Не могу простить себе, что мало уделял ей внимания.
Капитолина, вытерев слезы, выступившие от крепости спиртного, искренне посочувствовала хозяину. Столь забористого и в то же время вкусного напитка в таком количестве она не пила. Чего греха таить, после хозяйского застолья няня иногда, наводя порядок, пробовала то, чем хозяева нынче потчевали гостей. Но это было, скорее, из любопытства. Игнат тем временем уже наливал по новой.
Когда бутылка опустела, хозяин достал другую. Это было самое благоприятное время, чтобы уйти, но Капитолине было хорошо и она осталась. Спохватилась только глубокой ночью, когда показалось, что её кто-то дергает за плечо и зовет с собой. Осмотревшись, никого не увидела. Рядом, тяжело дыша, лежал только Игнат Константинович. Время от времени он вздрагивал и произносил какие-то непонятные звуки, как будто силился что-то сказать. Капитолина прислушалась, но все равно ничего не поняла. Мешала сосредоточиться фраза, произнесенная мужчиной накануне, и крепко засевшая в голове:
--Какая ты мягкая, Капа, и теплая.
Утром он или в самом деле ничего не помнил, или делал вид - этого Капитолина так и не поняла. Сочла за лучшее не распространяться о случившемся. А вскоре и представился повод убедиться, что это было правильное решение. Глава семьи подарил ей колье. Оно не было дорогим, но очень красивым. Это дало ей повод надеяться на продолжение хотя бы тайных отношений. Но её надеждам не суждено было сбыться.
Вскоре в доме появилась незнакомая молодая женщина. Модельной внешности, манерная, под стать своему имени - Эттель. Познакомилился Силуанов-старший с ней на званом ужине у давнего партнера по бизнесу Толика Свирского. Тот не скрывал от Игната, что Эттель только числится стилистом. Долгое время была украшением вечеров для него и топ-менеджеров компании. Но последнее время он стал тяготиться её чрезмерной требовательностью и финансовой алчностью. Скандала не хотелось, вот и попросил Игната отвлечь на время Эттель, поухаживать за ней.
А дальше случилось странное. В момент знакомства Эттель чопорно протянула мужчине для пожатия руку и так пронзительно и проникновенно посмотрела на него, что у Игната появилось ощущение, что он утонул, запутался в её бездонных голубых глазах. С этой минуты он потерял покой. А ночью она пришла к нему во сне. Сжав его руку в своих, с нежностью и теплотой проговорила:
--Тебе будет со мной хорошо. Открой сердце для новой любви.
Проснувшись, мужчина хотел позвонить Эттель, признаться ей, что даже во сне она вселяет в него неведомые ранее чувства, как вдруг услышал её голос:
--Ты уже встаешь, любимый. Тогда принеси мне, пожалуйста, чашечку кофе. Я еще поваляюсь немного.
И тут он вспомнил, что Эттель после знакомства ни на шаг не отпускала его больше от себя. Не дожидаясь окончания ужина, сбежали и отправились в дорогой ресторан. Много пили, разговаривали, смеялись. Ему было хорошо с новой знакомой. По пути домой, по просьбе Эттель, они заглянули ещё в какой-то бар пропустить по коктейлю... и всё. Дальнейшие события он вспоминал с трудом.
Поехали почему-то не к ней домой, а к нему, что в его планы совсем не входило. Сыну, который, разволновавшись из-за долгого отсутствия отца, вышел его встретить, представил Эттель как жену. А утром, не успев проснуться, она уже просила его принести кофе. Как будто заимела на него все права. Игнат понимал всю странность и неоднозначность ситуации, тем не менее подчинился. Встал, накинул халат и пошел за кофе.
Капитолина, узнав за чем хозяин дома пожаловал на кухню, вскипела от негодования. Уговорила Игната Константиновича доверить ей отнести кофе его новой пассии. Подогрев напиток сильнее обычного, она с злобным шипением поспешила в спальню хозяина. Эттель в ожидании Игната приняла самую соблазнительную позу и была очень удивлена и возмущена вторжением няни. С негодованием воскликнула:
--Кто вам позволил сюда войти? Немедленно покиньте спальню!
--Ссчас,- не скрывая ехидства, ответила Капитолина.- Вот только вас кофием напою.- И подавая ей поднос, умышленно наклонила его. Горячий напиток пролился на холеное, но уже с признаками увядания тело Эттель. Женщина с криком вскочила, а потом закатила истерику на весь дом. Узнав причину шума, домочадцы не проявили интереса к происшествию и тут же разошлись.
Игнат как мог успокаивал свою подругу, но та все равно потребовала извинений от прислуги. С этого момента только искры не летели от женщин при приближении друг к другу - столь велика была неприязнь.
А через насколько дней Силуанов-старший расписался с Эттель в районном загсе. Без торжества, не оповестив никого из друзей и партнеров по бизнесу. И сразу молодожены уехали в свадебное путешествие в Италию, где еще прежней женой Игната Константиновича был прикуплен роскошный дом на берегу теплого моря. А потом Ольга отвезла тестю его внучку Милку в надежде, что та быстро поправит в теплых краях своё здоровье.
И вот теперь отец возвращался из Италии.
Свою дочь Антон не узнавал. Милка за несколько месяцев на юге сильно подросла и превратилась в настоящую маленькую красавицу. Бросилась к отцу со словами:
--Папочка, я очень соскучилась по тебе. А почему меня Капа не встречает?
После бурных объятий и обоюдных признаний в любви, оглядевшись, спросила:
--А где мама? И кто эта незнакомая женщина?
Антон вопросительно посмотрел на отца. В его взгляде ясно читалось: "Ты что-нибудь говорил ей об Ольге?" Тот отрицательно покачал головой. Напряжение, с которым он ехал на встречу, отпустило, и Антон, взяв дочь за руку, с загадочной улыбкой ответил:
--Капа готовит тебе дома сюрприз. А мама сейчас в отъезде по делам. А это Анжела, подруга мамы. Она тоже очень хотела встретить тебя.
Какое-то время две женщины, одна взрослая, а другая подросток, молча смотрели друг на друга. И Антон с удивлением заметил, как стали меняться их взгляды. От приветливого у Анжелы и любопытного у Милки до холодного и неприязненного у обоих. В следующее мгновение дочь с легким подергиванием плечами отвернулась от Лесневской. Твердо произнесла:
--У мамы не было такой подруги.
Это вызвало неловкое замешательство у присутствующих. Одна Анжела не растерялась. Как будто вовсе не в её адрес были сказаны резкие слова. Забежала вперед и, перехватив руку девочки у отца, льстиво , заглядывая в глаза, спокойно сказала:
-- Мы с твоей мамой дружили, шага друг без друга сделать не могли. Во всем советовались. И веселились вместе и горевали.
Голос Анжелы становился всё глуше и теплее. И только отдельные нотки проскальзывали с почти незаметным металлическим оттенком. Антон наблюдал за этой сценой сначала с благодарностью, что девушка сумела разрядить неловкую обстановку, а потом с любопытством. Он увидел, что лицо девочки сначала утратило отчужденность, а потом и вовсе заискрилось улыбкой. Силуанову-младшему даже показалось , что цвет глаз у Анжелы в унисон голосу изменился. К черному цвету добавился темно-синий. И взгляд стал излучать какой-то необъяснимый блеск. Закончилось всё тем, что Анжела обняла девочку и та доверчиво прижалась к ней.
В машине Игнат Константинович поделился впечатлениями о жизни в чужой стране. Пожаловался, что скучал без дела. И если бы не внучка, не смог бы пробыть там столько времени. У молодой жены интересы оказались далекими от его. Она любила светские развлечения, приемы. Заимела много друзей из таких же бездельников, как и сама, живущих за счет средств, поступающих им из России. Развлекалась с друзьями на яхтах, спиритическими сеансами, разного рода гаданиями и пересудами предсказаний астрологов и экстрасенсов.
--При этом запугивали друг друга чуть ли не до потери пульса,- с невеселой улыбкой вспоминал Силуанов-старший.- Бывало, вернется Эттель домой и дрожит вся. Кому-то из гадалок нечто черное померещилось в её судьбе. Она и в Россию не захотела возвращаться только потому, что все неприятности ей нагадали в связи с нашей страной.
--А ты во всю эту чушь тоже веришь?- с иронией взглянул в сторону отца Антон.
--Тогда почему ты не взял с собой Эттель? Молодая женщина одна отобьется от рук. Вот это и станет черным пятном в её жизни. И твоей, кстати, тоже. Оттяпает у тебя половину состояния.
--Боюсь, я уже потерял его,- неуверенно произнес Силуанов-старший.
Антон резко нажал на тормоза. Колеса внедорожника взвизгнули, и машина замерла на обочине дороги.
--Ты это серьезно, батя?- взволнованно спросил Антон.
--Я и сам толком ничего не понимаю. Знаю одно, что под хорошее настроение я подписал какие-то бумаги. Так вот, одна из них оказалась дарственной на тот самый дом в Италии, где мы отдыхали. А что еще я подписал - не помню, - признался Игнат Константинович. Он выглядел смущенным и подавленным. Старался не глядеть в сторону сына.
--Понимаешь, сын, друзья Эттель за выпивкой все время баловались еще и травкой. И мне в молодежной компании захотелось почувствовать себя молодым. Немного пошалить. Попробовал травку тоже.
--Так у нас что - дома в Италии точно нет?
И вдруг его пронзила неприятная догадка:
-- Эттель тебя выгнала?
Силуанов-старший в подтверждение только обреченно кивнул головой, чем не на шутку рассердил Антона.
--Ну ты, батя, совсем спятил! Ладно, поехали. Дома разберемся.
И тут, молчавшая до сих пор Анжела, спокойно спросила:
--А вы, Игнат Константинович, успели вступить в наследство умершей жены? Время-то еще прошло слишком мало.
--Это вы к чему?- оживился Антон, поворачиваясь к Анжеле.
--Дарить можно только то, чем владеешь. Если вы еще не вступили в наследство, то и дарить не имели право. Это юридически ничтожная сделка.
Помолчав, задала чисто риторический вопрос:
--И где вы, мужики, таких хищниц находите? Одна отжала у Свирского модный салон в центре города, а теперь вот другая пытается отнять у вас дом.
--Это одна и та же дама,- смущенно пробормотал Игнат Константинович.
Автомобиль, тем временем, повернул к усадьбе Силуановых. Няня Капитолина уже ждала гостей у открытых ворот. Она вся светилась радостной улыбкой. И как только Милка выпорхнула из кабины, бросилась к ней с широко расставленными руками. Девочка с радостным возгласом полетела ей навстречу:
--Капа, Капочка, если бы ты только знала, как я соскучилась.- И в следующее мгновение утонула в широких объятиях няни.
Тепло поприветствовал Капитолину и Игнат Константинович. Няня, заметив плохое его настроение, не стала подбирать выражения подипломатичнее, а сказала прямо:
-- Это сучка Эттель вас из Италии всё еще достает или уже здесь нашлись такие же?- И при этом выразительно посмотрела в адрес Анжелы.
У той наверняка нашлось бы что ответить няне, но девочка поторопила её:
--Пойдём, Капочка, быстрее. Покажешь , что ты для меня приготовила.
Анжела долго смотрела Капитолине вслед тяжелым взглядом. В глазах то и дело мелькали и исчезали искорки, похожие на грозовые молнии. Казалось, еще мгновение и загремит гром.
Застолье по поводу возвращения Силуанова-старшего и Милки продолжалось до поздней ночи. Не обошлось и без нежданных гостей. Оказалось, о приезде главы семейства из Италии сообщила какая-то бульварная газетенка. Партнеры и давние друзья поспешили лично пообщаться с бизнесменом, чтобы развеять появившиеся скандальные сплетни и ядовитые вымыслы, крутившиеся вокруг его имени. В бизнесе не должно быть неясностей.
Особенно много общих тем нашлось у Антона с давним партнером Сергеем Лиходеевым. В составе компаний обоих бизнесменов были структуры, занимающиеся перевозками самых разных грузов. Как-то само собой возникло предложение подчинить их одному логистическому центру. Тогда удалось бы избежать ненужного соперничества и значительно сократить издержки. В их разговор с женской непосредственностью то и дело вклинивалась Анжела. Деловые реплики её вызывали доброжелательные улыбки и расположение к ней мужчин.
Самому Игнату Константиновичу не терпелось пообщаться с Толиком Свирским. Хотелось высказать ему все, что он накопил по поводу его "подарка" в образе Эттель. Выбрав момент, он прихватил с собой пару бокалов, бутылку виски и уединился с обидчиком в одной из комнат. Но тот сразу отмёл все его претензии.
--Дружище, не я ли предупреждал тебя при знакомстве с ней, что это за женщина?
--Какая же это женщина! Это - хищница! И ты знал это. Мог бы как следует предупредить!-кипятился Игнат.
--А что я должен был сказать? Возьми, дружище, в свой дом пиранью, которая все свои двадцать четыре зуба, как хирургические скальпели, отточила на чужое имущество. В конце концов, я не предлагал тебе жениться на ней.
При последних словах товарища Силуанов-старший обмяк. Пожав плечами, недоуменно проговорил:
--Не поверишь, я и сам до сих пор не понимаю, как это случилось.
Они еще какое-то время вяло ссорились. Но по мере выпитого разговор принимал все более спокойный и даже в некотором роде философский характер.
--Вообще-то появление таких женщин-хищниц закономерное, даже объективное явление. Чтобы карась не дремал, ему природа щуку под бок подкидывает,- многозначительно заметил Свирский. Говорил медленно, вдумчиво. Явно старался придать глубокий смысл своим словам.
--Скажу больше. Как бы банально это ни звучало, но жизнь так устроена, что каждому в ней воздается за все наши соблазны. На тебе черный ангел не отыграется, так на детях или внуках сполна это сделает.
--Какой к черту ангел!- не выдержав, перебил его Игнат Константинович.- Каждый сам строит свою жизнь. Помнишь девяностые годы? Мы с тобой молодыми, энергичными были. Таких много тогда было. Только не у всех решительности хватало на серьёзные дела. Вот и остались на обочине жизни. А мы с тобой взяли своё. А всё почему? Потому что напролом шли к цели. Не оглядываясь на других, на разных моральных нытиков. Где они теперь эти моралисты? Пособия у нас просят или за жалкие пару десятков тысяч рублей готовы по двенадцать часов простаивать на рабочем месте. Так разве не мы с тобой имеем большее право на красивых женщин, на роскошные дома, и вообще на красивую жизнь? Что, разве не так, скажешь?
Распаленный собственным монологом, он ястребом уставился на Свирского. Но тот, похоже, не слышал собеседника. Сосредоточенно размышлял о чем-то своем. Как будто ему открылось что-то такое, что раньше даже в голову не могло прийти. Силуанову пришлось поторопить его с ответом:
--Что молчишь?
Свирский всем телом повернулся к хозяину дома.
--Не знаю, поймешь ли ты меня, Игнат. Но я все же скажу.
Через паузу жестко продолжил:
--Ты уверен, что мы получаем лучшее? Вот ты увидел в Эттель красавицу. А на самом деле она как затасканная одёжка. Многие её примеряли, лапали руками и не только. Но никто не взял. Я почему от неё захотел избавиться? Увидел однажды, как она старательно отмокает в ванной после ночи. Она тогда дома не ночевала. Как будто душу хотела отмыть. Но разве душу водой отмоешь? Вот тогда мне и показалось, что она не просто так около меня крутится. И не только из-за моих денег. Это звоночек судьбы. И так же в бизнесе. Мы нахапали себе побольше и думаем, всю остальную жизнь будем в шоколаде. Ан нет! Мы смеёмся над другими, подсчитываем барыши и не замечаем, что за нашими спинами уже маячит черный ангел, высматривает, чем бы поживиться. Как мы в своё время смотрели на чужую собственность.
Силуанов-старший с изумлением смотрел на товарища. С явной издёвкой поинтересовался:
--Ты не свихнулся часом, Анатолий, пока я отдыхал в Италии? Заладил: черный ангел, черный ангел! Он тебе что - приснился или ты его в зеркале увидел? Может, и я смогу разглядеть его?
--Напрасно иронизируешь, Игнат. Увидеть его нельзя. И у каждого он свой. Черный ангел всегда появляется в образе соблазна. Любого соблазна. Сначала маленького, безобидного. Один учиться не хочет, другой пьянкой увлекся, третий - наркотой. И вот он уже тут как тут. Потом соблазнов становится всё больше и больше. И твой черный ангел растет, как на дрожжах. А вскармливаешь его ты сам, своими неправедными делами. Так и крадется вслед за тобой по жизни. И ты уже не хозяин себе. Тобой управляют страсти. Страсть к деньгам, к женщинам, к злу.
Свирский ненадолго умолк. Было видно, что он собирается с мыслями. Взял бокал с коньяком, выпил содержимое мелкими глотками, и заговорил снова. Только сейчас его голос звучал отрешенно и печально:
--Жизнь постоянно подаёт нам сигналы: не бери лишнего, не делай зла, а нам всё нипочём. Продолжаем играть в прятки с судьбой. И не хотим понять, что за все плохие дела обязательно придется заплатить. И платим. Кто больными детьми, кто преждевременной смертью родных, близких тебе людей, кто собственными болячками, потерями бизнеса.
Угрюмо посмотрев на Игната Константиновича, подытожил:
--Смерть твоей жены, а потом и невестки, похоже, звоночки тоже из этого же ряда. Но мы по-прежнему ищем новые приключения. А потом будем снова кого-нибудь винить в своих потерях, только не себя.
Мрачные рассуждения Свирского на этот раз не на шутку встревожили Игната Константиновича. Он оглянулся по сторонам, как будто выискивал кого-то в темных углах, потом поспешно плеснул себе в бокал спиртное и жадно выпил.
--Что на тебя нашло, Толик? Где ты этой хрени набрался?
--Не поверишь - в голову сама приходит в последнее время. Вот и сейчас кажется, что кроме нас здесь есть кто-то еще. Мы философствуем, спорим, а черный ангел бродит где-то недалеко, посмеивается. Приглядывается, чем ему поживиться.
--Да ну тебя, паникёр! Давай лучше выпьем и пойдем к гостям,- примирительно предложил хозяин дома. И шутливо добавил:
--Может, там и поговорим с черным ангелом.
Гости разъехались уже за полночь. Антон попросил Капитолину постелить Анжеле Лесневской в гостевой комнате. И потому няня сильно удивилась, когда увидела её утром, выходящей из спальни Антона. Сама Капитолина проснулась уже давно. Успела приготовить завтрак Милке и кофе Игнату Константиновичу. Настроение у нее было превосходное. Вчера, проводив гостей, хозяин попросил её зайти к нему.
--Я тебе подарок из Италии привез. Вот только не уверен, угадал ли с размером.
Подарков на самом деле было три: платье, туфли и серьги. Они гармонировали друг с другом. И когда Капа подошла к зеркалу, не узнала себя. Перед ней стояла элегантная, молодая пышнотелая женщина. Она даже улыбнулась своему отражению.
Не остался равнодушным к её виду и Силуанов-старший. Восхищенно улыбаясь, он подошел и обнял светящуюся от радости женщину за плечи.
--Капа, да ты же настоящая красавица!
Няня доверчиво прислонила голову к нему.
Утром она выскользнула в коридор из хозяйской спальни, как на крыльях. Давно не чувствовала себя такой счастливой. Вот только увиденное сильно подпортило настроение. Ну что за существа, эти мужчины! Ещё совсем свежа в памяти трагедия с женой, а Антон уже с новой женщиной в семейной постели развлекается. Капе показалось, что даже солнце, такое яркое с утра, померкло и дышать труднее стало. Злость и раздражение отразились болью в груди и неприятным ощущением в желудке. Ну, казалось бы, какое тебе дело до какой-то Анжелы, корила себя Капитолина. Тем более, что Ольгу она не особо жаловала. Но что-то независимое от её воли продолжало тревожить. А что именно, объяснить себе она не могла, сколько ни старалась.
И только за ужином настроение у нее улучшилось. Оба Силуановы и Анжела целый день занимались, как они потом выразились, упорядочением дел с наследством. Подняли на ноги всех своих юристов. Здорово помогла им разрубить многие запутанные узелки и Анжела. У нее оказались полезные люди во всех нужных им структурах.
А с итальянским домом и вовсе все решилось проще простого. Через фирму, с которой имелся договор на необходимые операции по обслуживанию дома, было аннулировано право Эттель проживать в нем. Тем более, что Игнат Константинович подал на развод с ней.
Антон, смеясь, заверил отца, что его жена уже завтра запросит у него пощады. И если он выдержит её слезный натиск, то к концу недели нарисуется в городе сама. А ловить ей здесь будет уже нечего. Все активы семьи будут объединены и переданы по завещанию внучке Силуанова-старшего, распоряжаться которым до совершеннолетия Милки будет Антон. По разводу коварной любительнице чужого имущества ничего не достанется. Разве что небольшие отступные.
Новым реалиям Игнат Константинович радовался больше всех. Улучив момент, он легонько шлепнул по широкой заднице Капу и,подмигнув, задорно шепнул:
--Мы с тобой еще побываем в нашем итальянском доме и в теплом море покупаемся. Поедешь со мной?
У Капы аж в горле перехватило от радости. Еле сумела ответить:
--Вы еще спрашиваете! Конечно поеду, Игнат Константинович.
И все было бы хорошо, только Лесневская вновь ухитрилась испортить ей настроение. Не успела Капа уложить Милку в постель, как она пришла в детскую комнату.
--Посмотри, что я принесла тебе,- интригующе сказала она и, рассыпав по кровати красочные глянцевые женские журналы, предложила девочке вместе полистать их. Няня попыталась воспротивиться нарушению режима, но Милка уже не слушала её. Упрямо поджав губы, твердо заявила, что хочет побыть с Анжелой.
Капитолине пришлось подчиниться. И только время от времени она подходила к комнате девочки и, приоткрыв дверь, наблюдала за Лесневской и Милкой. Очень удивилась, увидев, что девочка уже уснула, а Анжелла продолжала сидеть рядом, гладила по голове и что-то нашёптывала ей, вглядываясь в лицо.
Ночь для Капы выдалась беспокойная. Сначала долго не могла уснуть, ждала, позовет ли к себе Игнат Константинович. Но время шло, а он никаких сигналов не подавал. Потом услышала непонятный шум в детской. Подхватилась и помчалась узнать, что там происходит. Увиденное удивило и встревожило одновременно. Милка казалось спала, но временами вскрикивала и начинала размахивать руками, будто отмахиваясь от кого-то. А потом и вовсе вскочила и собралась уже сойти с кровати, но Капа не дала ей это сделать. Обняла девочку и, приговаривая ласковые слова, уложила снова в постель. Посидела рядом, пока не убедилась, что Милка успокоилась и глубоко уснула.
Вернувшись в свою комнату, к своей большой радости увидела, ожидавшего её Игната.
Надо ли говорить, каким крепким был сон няни в оставшуюся часть ночи. Ранний звонок Эттель оказался совсем некстати. Встревоженная женщина посетовала, что не может дозвониться до мужа, и спрашивала, не подскажет ли Капитолина, где его искать. Упустить такой шанс позлословить няня не могла. С ехидством, на которое только была способна, она прокричала в трубку:
--А что его искать! Мужик холостой, мало ли под чьим теплым боком пристроился.
Эттель не стала задираться, а только попросила передать, чтобы Игнат встретил её в аэропорту. На что Капа желчно съязвила:
--Приезжай, я снова для тебя кофе погорячее приготовлю.
Собралась снова улечься понежиться в постели, но до нее донеслись звуки, которые говорили, что дом уже оживает. Надо было вставать, приниматься за привычные дела.
Всю следующую неделю Силуанов-старший вплотную занимался делами компании. В связи с переоформлением завещения и перевода бизнеса в управление Антону пришлось пересмотреть кучу бумаг и скрепить сделки новыми договорами, доверенностями и подписями. Частенько в добровольные помощники к нему напрашивалась Анжела. Заявлялись они домой поздно, но всегда в хорошем настроении.
А накануне и вовсе явились навеселе, много шутили. Из отдельных реплик стало ясно, что все текущие проблемы по бизнесу они успешно решили, в том числе и по разводу с Эттель. И даже ухитрились выкроить время посидеть в каком-то шумном баре. И сейчас со смехом делились впечатлениями о наиболее ярких событиях дня. Антон даже порадовался теплым отношениям, возникшим между отцом и его новой подругой.
Ужин заканчивался на веселой ноте. Анжела, рассказывая про Эттель, еле сдерживалась от распиравшего её смеха. Узнав, что у неё с Игнатом Константиновичем нет никаких перспектив, Эттель пошла каяться к Толику Свирскому. И тот, к всеобщему изумлению, простил её. И даже устроил званый ужин, на котором объявил, что учрежденный им благотворительный фонд поручил возглавить Телешевой.
Силуанов-старший насмешливо чертыхнулся при этой новости:
--Совсем, видимо, рехнулся со своим черным ангелом.
Видя, что на лицах присутствующих появилось недоумение, смеясь, пояснил:
--Это он так грехи замалить хочет. Видите ли, ему черный ангел стал мерещиться. Только не тот метод избрал. Уверен, от его фонда уже через пару месяцев одни рожки да ножки останутся. Его рожки и ножки Эттель, которые будут мелькать, когда она будет пытаться скрыться после банкротства фонда.
Все присутствующие с удовольствием рассмеялись. Особенно задорно смеялся Антон, нежно обнимая свою невесту. Но как только Капитолина собралась укладывать спать Милку, Анжела, освободилась от объятий и пошла за ними.
Капе сильно не нравилось, что Лесневская стала проводить много времени с Милкой. Больше всего напрягали вечерние посиделки, которые стали постоянными. Причем, этого хотела сама Милка. Когда однажды Капа воспротивилась долгому их общению, девочка закатила истерику, а потом сурово отчитала няню за вмешательство.
--Я уже не маленькая. Знаю,что мне нужно,-капризно поджав губы, упрямо произнесла она.
И Капа вынуждена была, чтобы сохранить возможность хоть сколько общаться с ней, долго просить прощение и всячески подстраиваться под её настроение.
А оно с каждым днем становилось всё больше нервным, непредсказуемым. Особенно пугало Капу поведение Милки по ночам. Часто просыпалась от её внезапного крика. При этом Милка постоянно рвалась куда-то, а при попытке успокоить, отбивалась руками и ногами. И что особенно пугало, она проделывала все это с закрытыми глазами. Как только удавалось её разбудить, она сразу успокаивалась и сама укладывалась в постель. А по утрам всегда жаловалась на головные боли.
Вскоре Капа установила прямую зависимость поведения Милки с вечерним общением с Анжелой. Понаблюдав, заметила, что каждый раз, укладывая девочку спать, Анжела долго беседует с ней, пристально глядя в лицо, гладит по голове. При этом движения руками каждый раз больше походили на какие-то замысловатые пасы.
Поделилась своими наблюдениями с Антоном. Попыталась убедить, что Анжела плохо влияет на здоровье его дочери. Но Антон только посмеялся. Снисходительно заметил:
--Согласись, твои предположения слишком невероятные.
Накануне он сообщил домочадцам, что они с Анжелой собираются пожениться. Вынуждены со свадьбой не торопиться только из-за приличий. Слишком мало времени прошло после трагической смерти Ольги. Но твердо заявил, что никакие наговоры на избранницу не изменят его решения.
--Да и дочери нужна мать. А Анжела, уверен, будет хорошей ей матерью,- убежденно заключил Антон.
Милка, которая в этот момент влетела в гостиную с улыбкой на лице и желанием что-то рассказать, резко остановилась. Лицо в один миг сделалось серьезным. Даже суровым. Она явно услышала последние слова, потому как повела себя довольно странно. Не отводя от отца внимательного взгляда, подошла к нему и нежно погладила его по щеке. Потом, кивая головой, тихо, но твердо сказала:
--Анжела не будет мне мамой. Она плохая.
И повернувшись, выбежала из комнаты.
Еще больше уверилась Капа в своей правоте, когда однажды подслушала разговор между Анжелой и девочкой. Перед этим Лесневская, положив руку на голову девочки, что-то торопливо нашептывала, то и дело оглядываясь по сторонам. Когда она уже собралась уходить, вдруг заметила, что Милка смотрит на нее и улыбается. Было заметно, что ситуация не понравилась Анжеле. А возможно даже испугала её. Она как-то непроизвольно передернула плечами, но, совладав с собой, спокойно спросила:
--Ты почему не спишь?
--Я спала, и мне приснилось, что я полетела. Стало так легко и хорошо, что мне расхотелось спать. Захотелось полетать наяву.
Анжела тревожно оглянулась. Хорошо, что в комнате был полумрак, а то она непременно бы увидела, что за ней подсматривают. Капа решила за лучшее оставить свой наблюдательный пост, чтобы не спровоцировать новый скандал. А разговор, между тем,приобретал все более странный характер.
--Тебе рано летать. У тебя крылья еще не выросли. Спи,- как можно спокойнее сказала Лесневская и снова положила руку на голову девочки.
--Но я во сне часто летаю. И крылья у меня уже есть,- возразила Милка.- Ты же сама говоришь мне, что летать это здорово.
--Конечно, здорово. Только для тебя время еще не пришло. Я хочу, чтобы ты испытала настоящий восторг от полета. А для для такого полета ты еще не готова. Мы даже еще не выбрали место, с которого хотим полететь.
--А когда буду готова?
--Скоро. Только пусть это будет нашей тайной.
Утром, выбрав удобный момент, Капа осторожно поинтересовалась у Игната Константиновича, как он относится к Анжеле. Мужчина некоторое время внимательно вглядывался в няню, пытаясь разгадать причину интереса к его будущей невестке. Ничего не придумал лучше, как спросить:
--Ты, случайно, не ревнуешь?
--Да ну вас, - отмахнулась смущенно Капа. - Тут дело посерьезней.
Стараясь быть убедительной, рассказала о неожиданном появлении Анжелы в их доме. О её заинтересованном участии во всех последних решениях по бизнесу. О странных посиделках с Милкой, после которых у девочки всегда болит голова и проявляется расстройство сна.
--А что вам или Антону известно конкретного о ней? Она же не из безвоздушного пространства появилась? Где-то училась, где-то работала? А у Антона одно на уме: женюсь и точка! Как вы в свое время на Эттель. И что из этого получилось?
Силуанов-старший сердито нахмурился:
--Но-но, меня не трогай! Не забывайся с кем говоришь. А в остальном ты права. Сегодня же попрошу знакомого частного сыщика собрать все сведения о ней.
К ужину Силуанов-старший не появился и не позвонил. Анжела высказала предположение, что старик загулял. Так и сказала - старик, чего раньше никто в доме позволить себе этого не мог. Капитолину аж передернуло:
--Какой же он старик! Да он фору даст еще многим молодым.
Анжела мило улыбнулась, говоря:
--Откуда такие познания?
Чем ввела няню в смущение и заставила густо покраснеть.