Леонид уже засыпал, когда зазвонил телефон. С трудом оторвав голову от подушки, глянул на часы. Время близилось к полуночи. "Кому это не спится?"- недовольно поморщился он. Вставать не хотелось и он решил подождать: а вдруг звонивший сам отключится. Но телефон с завидной настойчивостью продолжал тревожить ночную тишину дома.
Сунув ноги в тапки, побрел в прихожую, где стоял телефон. Сняв трубку, услышал плаксиво-встревоженный голос жены Таисии:
--Лёнчик, а почему ты меня не ищешь? Я уже соскучилась и не сержусь на тебя.
Мужчина чуть не задохнулся от такой наглости. Накануне они с женой рассорились вдрызг, как казалось Леониду, окончательно. После такой ссоры о каком примирении может идти речь!
Они и раньше не ладили. Возвращаясь с рейса, Макаров редко заставал жену дома. Перелеты иногда бывали особенно трудными, хотелось отдохнуть, окунуться в домашний уют, но вместо этого приходилось готовить себе ужин, стелить постель, обзванивать друзей семьи, чтобы узнать не случилось ли чего с женой. А потом с грустью размышлять, где может проводить она в это позднее время свой досуг. Чувство одиночества и глубокой тоски отравляло сознание. А Таисия возвращалась домой в хорошем настроении, благоухая букетом ароматов легких спиртных напитков, дорогих духов и чем-то чужим. Еще с порога, упреждая упреки мужа, просила:
--Лёнчик, я безмерно устала и хочу спать. Давай все объяснения отложим на завтра.
Утром, собираясь в очередной рейс, он заглядывал в спальню в нетерпении высказать жене всё, что думает о её поведении, но Таисия сладко спала и не думала просыпаться. Будить же её Леониду не хотелось. Пробуждение всегда оканчивалось одним и тем же. Жена, сладко потягиваясь и отбрасывая покрывало, привставала на постели, обнимала его за шею и, ласково целуя, тянула на себя, приговаривая:
--Как же я соскучилась по тебе, дорогой.
Она проделывала это не раз и всегда её уловка срабатывала. Отказаться от неё в этот момент Леонид не мог, наоборот набрасывался с диким остервенением истосковавшегося по женской ласке мужчины. А после и у него самого уже не было желания ссориться.
В этот раз всё было серьезнее. Из-за спецоперации на Украине рейс его "боинга" в Амстердам, как и полеты других российских самолетов в западные страны, был неожиданно отменен. Неясные перспективы вырисовывались и на ближайшее будущее. Санкции оказались слишком радикальными. Руководству авиакомпании требовалось время, чтобы переориентировать работу на другие направления. А пока пилоты оставались без работы.
Домой Леонид возвращался не в лучшем настроении. По пути заглянул в ближайший к дому продовольственный магазин. Знал, что в холодильнике, как всегда, пусто, а жены наверняка нет дома, потому затоваривался основательно. Заглянул даже в винно-водочный отдел, что делал крайне редко. Долго присматривался, прежде чем остановил свой взгляд на коньяке.
Памятуя, что в ближайшие дни полётов не предвидится, положил в корзинку две большие квадратные бутылки напитка. Сам он не большой любитель выпивки, а запас решил сделать на тот случай, если вдруг нагрянут коллеги, которым захочется обсудить создавшееся положение и возможные варианты с работой. У всех голова кругом пошла от неожиданно свалившихся обстоятельств в связи с военной заварушкой на Украине.
Знакомая кассирша, улыбаясь, посочувствовала:
--Наверно много важных гостей ждете?
Увидев недоуменно-вопросительный взгляд Леонида, слегка смутилась, что влезла не в свои дела, поспешила оправдаться:
--Ваша жена накануне тоже покупала шампанское и коньяк.
И без того плохое настроение мужчины еще больше ухудшилось. Кивнув головой, машинально подтвердил:
--Да, да...Ждём гостей.
Домой идти уже не хотелось. Что его ждет в пустом доме: одиночество, тоска? Не слишком ли много в последнее время в его жизни поводов для подобных ощущений? Они порождали переживания, которые с каждым разом становились все глубже и острее. И даже стали сказываться на работе. В минуты полета, когда ему как командиру экипажа нужна особая сосредоточенность, в голове вдруг вспыхивала мысль о домашних неурядицах, наполняя сознание острой горечью. Внимание непроизвольно отвлекалось, мешая концентрироваться на том, что надо делать быстро и точно. Особенно при заходах на посадку и переходе с автоматического режима полета на ручное управление. Пока эти отвлечения были мало заметны, но Леонид на примере других летчиков знал, как быстро накапливается рассеянность и как пагубно она сказывается на безопасности полетов.
Увидев в небольшом скверике, примыкавшем к детской площадке, свободную скамейку, свернул к ней. Какое-то время бездумно наблюдал за веселящимися детьми и их родителями, зорко следившими за своими чадами. Но вскоре почувствовал, что эта в общем-то невинная картина еще больше отравляет ему настроение. Он давно мечтал о детях, но жена упорно просила повременить, ссылаясь на то, что как следует еще не пожили для себя, хотя в браке они были уже без малого около десяти лет. А тем временем возраст - что у него под сорок, что у неё около тридцати - вот-вот перешагнет тот рубеж, который считается наиболее благоприятным для рождения потомства.
Не удержался, и, чего никогда не делал раньше, достал бутылку коньяка из пакета и, открыв её, приложился к горлышку. Горьковатая жидкость забористо обожгла внутренности, но не изменила течение мыслей. Наоборот, ему стало ещё неуютней под их напором. К тому же увидел укоризненные взгляды отдыхающих, направленные в его сторону. Подхватив пакеты с продуктами, побрёл из сквера домой.
В глубокой задумчивости Леонид поднялся на свой этаж и, открыв входную дверь в квартиру, прошел прямо на кухню. Не сразу обратил внимание на вкусные запахи, которыми она была наполнена. И только, рассовав покупки по полкам холодильника, увидел накрытый стол, за которым явно недавно пировали. О чем свидетельствовали полупустые бутылки спиртного, тарелки с остатками закуски, захватанные бокалы.
Прислушался: в доме - ни звука. Но все равно решил осмотреть комнаты. Не особо удивился, увидев спящих на супружеской постели жену и одного из старых своих друзей Юрия. Их обнаженные тела переплелись в тесных объятиях. Первоначальная мысль немедленно устроить скандал, мелькнув, тут же угасла. Что толку от этого и что это изменит, если все плохое и постыдное уже свершилось! Впрочем, для кого как. Его жена и любовник наверняка испытывали другие чувства. Об этом свидетельствовали их умиротворенные лица.
Решение развестись, возникшее мгновенно, удивительным образом моментально сказалось на настроении. Леониду стало легко и хорошо, как будто с души упал камень, который мешал дышать и думать. Взяв будильник и, поставив на звонок, включил его. Звонкая трель разорвала тишину спальни. Намеривался было позабавиться стыдливым испугом любовников, но, наблюдая за их суетливыми движениями, передумал, ему самому вдруг стало неловко. Уходя на кухню, предупредил жену:
--Надеюсь, это последний раз, когда я тебя вижу в своей квартире.
Но жена, видимо, думала иначе. Одевшись, она тут же прибежала на кухню.
-- Ленчик, это не то, что ты думаешь. Юра просто пришел в гости. Мы выпили и уснули. Даже если бы ты не пришел, я его после пробуждения сразу отправила бы домой.
Её буквально пришлось выталкивать из квартиры. Но не тут-то было: Таисия даже и не думала отступать. Под предлогом забрать свои вещи, она ещё не раз появлялась в квартире и снова пробовала помириться с мужем. При этом ухитрилась всё представить так, что это не она, а он виноват в её измене. Дома, дескать, редко бывает, не ругал её за поздние посиделки с друзьями. И при этом капризно надувала губки, как будто всерьёз сердилась на него.
И вот теперь этот ночной звонок. Но и Леонид был уже другим. Спокойно проговорил в трубку:
--Простите, а кто это говорит? Я вроде бы вас не знаю.
Чуть помедлив, твердо добавил:
--И знать не хочу, - и отключил телефон.
* * *
Время шло, а с работой оставалось много неясностей. У компании возникли проблемы со страховкой самолетов, приобретенных в аренду. Всё чаще появлялись разговоры, что авиакомпания вынуждена отправить работников в неоплачиваемый бессрочный отпуск. А наиболее информированные сотрудники советовали - лучше сразу искать новую работу.
У Леонида положение было не лучше многих других. Свой законный оплачиваемый отпуск он использовал несколько месяцев назад. Съездил в родные таёжные места, где не был уже много лет. Съездил по необходимости. Планы на отпуск тогда пришлось менять дважды. Сначала из-за ограничений в связи с ковидной истерией, которая уже второй год на то время терзала планету. Многие перспективные курорты ограничили приезд отдыхающих разными запретами. А когда они с женой после жарких споров решили, наконец, что можно неплохо отдохнуть и в родном Крыму, мать Ефросинья Фоминична, позвонив, сообщила, что отчим ушел на охоту в тайгу уже больше месяца назад и не вернулся.
Это было очень странно, потому как Прокопий Кузьмич потомственный охотник, еще довольно крепкий мужик, хотя возраст перевалил уже за шестьдесят. Исходил окрестную тайгу вдоль и поперёк, каждую тропинку в ней знал, и куда она может привести. И вдруг потерялся! По словам матери, искали его много дней и большим количеством людей. И с собаками, и на вертолете МЧС облёты тайги делали - всё напрасно.
Леонид чувствовал, что мать страдает и нуждается в помощи. И к большому неудовольствию жены решил ещё раз изменить планы на отпуск - поехать в родные места. Ехать с ним Таисия категорически отказалась. Надув свои пухленькие губки, как это делала всегда, когда ей что-то было не по нраву, твердо заявила:
--В твою тьмутаракань кормить комаров я не поеду. А ты езжай куда хочешь.
Про комаров она вспомнила не случайно. Леонид был сам в этом виноват, Каждый раз, рассказывая ей о красотах тайги, о неповторимом багряном закате, отражающимся в водной глади широкой реки, о захватывающих таинствах охоты и рыбалки, всегда вспоминал о тучах комаров и мошки, атакующих одиноких путников или туристов. Если под рукой не оказывалось нужной мази или жидкости, отпугивающих этих кровососущих насекомых, отдых превращался в жуткий кошмар. Вот жена и вспомнила про них. И как Леониду не хотелось ехать без неё в родные места, пришлось отступиться.
В одиноком путешествии тоже были свои плюсы. Основной - это свобода от багажа. В поездках с женой ему неизменно приходилось таскать с собой огромные чемоданы и увесистые сумки. Всегда удивлялся, что супруга ухитряется насовать в них, хотя ехали они всего на пару недель. Но, распаковывая багаж в отеле, к своему удивлению убеждался, что все вещи для жены были нужные.
Они делились на дорожные, пляжные и повседневные. Последних было больше всего. Но ни один наряд не залеживался. Жена меняла платья, шарфики, блузки, шортики, брюки, юбки по несколько раз на дню. Это впечатляло не только Леонида, но и многих мужчин из обслуживающего персонала и отдыхающих. Таисия с её красивой миниатюрной фигуркой и стройными ножками выглядела сексапильно. Леонид ловил себя на мысли, что, несмотря на прожитые вместе годы, непроизвольно засматривался на неё. И потому, возвращаясь из отпуска, смиренно относился к тому, что, ему приходилось тащить дополнительные сумки с новыми покупками.
Иное дело путешествовать одному! Закинул полупустую спортивную сумку на плечо и вперед. Целый день бродить так можно. Что он и делал по прилету в Красноярск в ожидании рейса самолета местной авиалинии в свой родной городок Тюранск, что на севере края. Единственное, что мешало полностью окунуться в беззаботный мир отпускника, это неизвестность с отчимом. Ему не верилось в плохое, но для матери это была трагическая неизвестность, потому хотелось побыстрее оказаться рядом с ней, поддержать, приободрить и, если потребуется, самому включиться в поиск.
Отчима он уважал. Когда отец исчез из семьи после очередной ссоры с матерью из-за интрижки на стороне, Ефросинья Фоминична похождения ветренного мужа терпеть не стала, и горевала недолго - привела в дом Прокопия Кузьмича.
Она была женщиной видной в их городке во всех смыслах. Статная, с красивой фигурой, всегда сдержанная. приветливая, но в то же время строгая. Долгое время работала в школе преподавателем истории, потом перешла в районный отдел народного образования. Многие мужчины заглядывались на неё и относились к ней уважительно.
С выходом на пенсию, Ефросинья Фоминична работу не бросила, но в то же время чем могла помогала Прокопию по хозяйству. По всему чувствовалось, что и между собой они ладили хорошо.
Лёньке отчим тоже нравился. И прежде всего тем, что не лез в его дела. А если и давал советы, то как бы между прочим, не навязывая своего мнения. Один из таких советов оказал решающее влияние на его дальнейшую взрослую жизнь.
Как-то раз вместе заготавливали дрова на зиму. Прокопий Кузьмич сел передохнуть, передав колун Леониду. Закурив, какое-то время наблюдал как парень умело расправляется с березовыми чурками, затем как бы между прочим сказал, обращаясь как к взрослому:
--Тебе, Леонид, пожалуй, не помешало бы сходить в аэроклуб досаафовский. Там набор идет. Мне знакомый из клуба сказал, что с удовольствием взяли бы поучить летать здорового, крепкого парня с хорошими мозгами. У тебя, вроде бы, всё это есть.
Так началась его дорога в профессию, которая привела потом в большую авиацию. И потому первым местом, которое он навестил по приезду в родной городишко, стало местное авиапредприятие "Партнёр". Вообще-то так назвать этот запущенный аэродром с одним стареньким вертолетом и бывшей учебной "аннушкой", было большим преувеличением. Слегка оживлял эту мрачную картину небольшой частный самолет, который, как позднее узнал Леонид, недавно приобрел местный предприниматель. Сохранился и учебный класс, где он когда-то постигал азы летного дела.
Показывая всё это хозяйство гостю, неизменный руководитель клуба. а ныне исполнительный директор предприятия Игорь Васильевич Сташевский обреченно развёл руками. Сам из бывших ассов летного дела, он чувствовал себя неловко перед своим бывшим учеником в строгой красивой командирской форме пилота гражданской авиации.
--Вот так нас перемололи перемены в стране. Это всё, что удалось сохранить от прежней роскоши.
Последние слова седовласый Сташевский произнёс с особой грустью. Леонид и сам помнил, что когда-то авиапредприятие располагало обширным для районных городков парком пассажирских самолетов и вертолетов. Одни были приписаны к местному аэроклубу, другие к аэропорту. Летали регулярно фактически в каждое таёжное село. А еще была санитарная и пожарная авиации.
--Растеряли не только матчасть, но и кадры, - сетовал Игорь Васильевич.- Из старых опытных летчиков не осталось никого. Берём всех, кто может поднять и посадить самолет или вертолет. Летаем в основном по экстренным вызовам. Но иногда и перевозкой пассажиров и грузов занимаемся. Предоставляем в аренду частный самолёт. Работаем с туристами . Словом, выполняем все виды авиационных работ, на которые способна малая авиация.
Помолчав, с грустью добавил:
--Сам удивляюсь, что пока обходится без серьёзных аварий.
Долго сидели чаёвничая, вспоминали прошлые времена. А когда прощались, Сташевский с какой-то обреченной надеждой сказал:
--Вот бы заиметь в штат парочку таких летчиков как ты. Хоть до пенсии спокойно дожил бы! Да и передать дело было бы кому. - И лукаво посмотрел при этом на своего бывшего ученика.
Тогда о перемене работы и речи не могло быть. Леонид чувствовал себя состоявшимся в профессии летчиком. Летал в зарубежные столицы, имел хорошее жильё, семью. Но чтобы не обидеть старого учителя, тепло прощаясь, пообещал не забывать и навещать. Неопределенно добавил:
--В жизни всё может быть. Верю, что у тебя, Игорь Васильевич, всё будет хорошо.
Конечно же, говоря это, он не мог предположить, что так быстро поменяется жизнь и в стране и его личная!
Встретиться со Сташевским снова Леониду довелось уже через несколько дней. На этот раз по срочному личному делу. Включившись в поиски пропавшего отчима, он узнал, что около месяца назад в отдаленное таёжное село из тайги вышел незнакомый мужчина. Он был крайне истощен и бредил. При беглом обследовании выяснилось, что у него сломана нога и пара трещин в ребрах. Сейчас мужчина находится на излечении в небольшой местной больнице, открытой при фельдшерско-акушерском пункте из-за ковидного кризиса. По всем описаниям внешности, больной сильно походил на Прокопия Кузьмича.
Сташевский, согласовав формальности у городского начальства, выделил Леониду старенький санитарный вертолет МИ-8.
--Летчика я дам тебе молодого и веселого. А за второго пилота ты будешь сам. Надеюсь, справитесь вдвоём. А заодно и сам вспомнишь молодость, - напутствовал его старый учитель.
На удивление молодой и говорливый парень Леша Цуприков довольно уверенно привел вертолет в нужный пункт и посадил его. Что дало повод Леониду подумать об излишней требовательности Сташевского к молодым кадрам и необоснованной старческой ворчливости. Тем более, что еще в полете Леший, так молодой пилот называл себя сам, первым обратил внимание на некоторые едва заметные сбои в работе двигателя и заявил, что отправятся в обратный перелет только после выяснения причины.
Поскольку день клонился к вечеру, а с запада, отсвечивая красноватыми оттенками заката солнца, над тайгой собирались хмурые тучи, Леонид с Лешим, опасаясь возможной перемены погоды, договорились текущий техосмотр машины провести рано утром следующего дня. А пока отправились в больницу.
Больной действительно оказался его отчимом. Прокопий Кузьмич хоть и медленно, но выздоравливал. Лечащий врач, узнав, что у пациента есть шанс улететь домой и получить более квалифицированное лечение, тем не менее категорически заявил, что отпустить его или нет, - определит только после тщательного осмотра.
Помаявшись полвечера в безлюдной гостинице, Леонид с молодым напарником решили скоротать остаток вечера в соседнем кафе, откуда в их номер доносились музыка и веселый шум. Появление двух молодых мужчин, один из которых был в красивой форме летчика, а у другого с лица не сходила широкая приятная улыбка, не осталось незамеченным. Особенно активное внимание к незнакомцам проявили девушки. Некоторые с отчаянной решимостью сразу же направились приглашать новеньких на танцы.
Леонид поначалу отказывался танцевать, но, пропустив пару бокалов крепкого коктейля, стал соглашаться. А когда увидел по соседству с собой красивую молоденькую девушку, с восхищением украдкой посматривающую в его сторону, сам пригласил её на медленный танец. И потом еще танцевал с ней не раз. При этом Леонид к своему удовольствию видел, что она отказывала другим парням, а стоило ему направиться в её сторону она тут же поднималась из-за столика и шла навстречу. Охотно отвечала на его вопросы и сама рассказывала о себе. Похвалилась, что недавно окончила колледж и работает медсестрой при местном фельдшерско-акушерском пункте.
Кафе закрывалось далеко за полночь. Леонид с непривычки явно перебрал спиртного. Но девушка, тем не менее, охотно согласилась на предложение проводить её. И потом покорно принимала его ласки и шаловливые домогательства. Проделывал он это сначала вроде бы в шутку, видя, что спутница с восторгом смотрит на него, а потом сам завелся всерьёз. Девушка пленила его свежестью молодости, а при объятиях - нежным, податливым телом. Теплые губы буквально обжигали его при каждом поцелуе все сильнее и сильнее.
Утро встретили они уже в постели гостиничного номера. Разглядывая красивое, обрамленное русыми шелковистыми волосами красивое лицо, Леонид с трудом вспомнил имя девушки - Маша. Она безмятежно спала, чуть приметно улыбаясь во сне чему-то своему, слегка приоткрыв рот и полуобнажив красивые белоснежные зубки. Леониду сразу захотелось поцеловать её, и он не удержался. Маша ответила нежным поцелуем.
Проводив девушку, Леонид пришел на помощь Лешему, который, как оказалось, уже изрядное количество времени возился с двигателем. Никаких неисправностей они не обнаружили. Зато хорошо проверили контакты, прочистили и смазали некоторые детали и узлы. Проверили двигатель на разных нагрузках - он работал чётко.
Итоги обследования Прокопия Кузьмича тоже оказались обнадеживающими, и врач разрешил забрать пациента с условием, что тот сразу же после перелета поступит под присмотр врачей. Поскольку погода начинала портиться, решили с вылетом домой не медлить. Врач отыскал в кладовке больницы запыленные носилки и помог донести больного до вертолёта. Договоренность с Машей встретиться вечером осталась не реализованной.
Какое-то время Леонид терзался угрызениями совести, что фактически обманул юную, наивную девушку. Пустил пыль в глаза красивой командирской формой пилота, диковинной для этих мест. Но со временем все приключения в далеком таёжном селе стали забываться. А когда по возвращении домой он в очередной раз не застал жену, забылись и угрызения совести по поводу измены. Впрочем, появилась жена дома быстро, - загорелая, женственная, красивая. И пухленькие губы её показались ему в этот раз необыкновенно вкусными, желанными и волнующими.
* * *
И вот теперь, спустя всего несколько месяцев, всё решительно изменилось. Нет семьи, нет работы. Это было совершенно иное ощущение одиночества, свалившегося неожиданно под воздействием не зависимых от него обстоятельств. Запас из двух бутылок коньяка давно уже закончился, и пополнялся не один раз, а решения главного вопроса - с работой не просматривалось. В какие только офисы, включая министерские, Леонид ни обращался, везде получал отказы. Причина одна - санкционные ограничения и, как следствие, сокращение полетов и количества самолетов, имеющих возможность летать в зарубежные страны.
Доставала слезными просьбами о примирении и Таисия. Как-то раз ей даже удалось при помощи общих друзей вытащить его на дружескую вечеринку и оказаться с ним рядом за столом. Напился в этот вечер он изрядно, и уже готов был согласиться, что она поедет домой вместе с ним в такси. Но тут один мужчина из их компании шепнул ему пьяно на ухо:
--Завидую тебе, дружище. Ни в какое сравнение с другими бабами твоя жена не идет.
Леонид тут же покинул вечеринку, а с утра следующего дня стал хлопотать об ускорении процедуры развода.
Однажды поймал себя на мысли, что по утрам ему все чаще хочется похмелиться. Твердо решил: надо что-то менять, пока окончательно не спился. А ночью приснился сон, после которого Леонид точно знал, что делать.
Сон был явно навеян последними сообщениями по телевизору, который, мучаясь одиночеством, он смотрел допоздна, - о пожарах в тайге, о сгоревших жилых домах и пропавших людях. И где-то в краешке сознания промелькнул образ юной девушки. Это не была Маша, но именно о ней он вспомнил, проснувшись. И как-то само собой пришло решение позвонить старому учителю аэроклуба Игорю Васильевичу Сташевскому. А уже через несколько дней Леонид летел в свой родной таёжный Тюранск, где его ждала работа пилота местных авиалиний.
Сташевсий так обрадовался приезду Макарова, что вызвался все формальности с устройством его на работу уладить сам. И потом, отмечая завершение всех дел с оформлением за накрытой Леонидом "поляной", удивлялся тому, с какой легкостью на его запрос о переводе руководство авиакомпании отпустило хорошего летчика.
--Что за времена настали такие? - озадаченно спрашивал он пилота. - Ну ладно бы разгильдяй какой-то, так нет же. Я просмотрел твоё личное дело, там одни награды, в том числе и правительственные. И такое безразличное отношение к кадрам!
--Ты никак, Васильевич, не доволен, что меня отпустили к тебе? - Леонид, улыбаясь, испытующе посмотрел на Сташевского
--Не пори чушь! - отмахнулся тот. - Это что же такому надо случиться в стране, чтобы так разбрасываться хорошими летчиками? И дело тут вовсе не в спецоперации. Это только часть проблемы. Спецоперация - это скорее уже следствие всего того негативного, что копилось в стране в последние десятилетия. В экономике, в политике и, в частности, в международной дипломатии.
Увидев, что Леонид хочет возразить, остановил его.
--Конечно, из моей глубинки далеко не всё видно, но я хорошо помню, что говорили те люди, которые пришли к власти в постсоветское время. Мы всё купим, заверяли они. И рушили в своём отечестве всё подряд - заводы, фабрики, производственные связи, оборонные предприятия и научные учреждения. А что касается авиапромышленности, то её разорили дотла. Отечественное небо заполонили аэрбасы и боинги. Да что там самолёты! Лопаты стали закупать за рубежом. Кто же таких кретинов допустил к руководству страной?
--Да мы с тобой и допустили. Вместе со всеми, - встрял все же Леонид.- Сколько лет выбираем одних и тех же.
--Тут ты прав, - после некоторой паузы, согласился Сташевский. - Но если за эти годы даже простому люду внизу стало видно, что в стране что-то идет не так, неужели этого не видели наверху? Или не хотели видеть? Это же какой ум надо иметь, чтобы распродавать за рубеж богатства страны и оставлять вырученные деньги там же? Вместо того, чтобы строить заводы, развивать науку, множить благосостояние страны и населения. Прокладывали только трубопроводы, чтобы побольше выкачать из страны нефти и газа. Это все равно, что я продавал бы соседу выращенную мной продукцию на личном огороде и клал деньги в карман того же соседа. И ещё заискивающе смотрел бы ему в глаза, чтобы он смилостивился и не отказался взять. А теперь сетуют, что все миллиарды пропали и никто вроде бы не виноват.
Сташевский на какое-то время умолк и угрюмо посмотрел на Леонида. Но потом оживился вновь:
--Но ведь, что такое может случиться, это было ясно для всех.
--Как видишь, не для всех! - не выдержал Леонид. - В верхах решили, что они непогрешимы. Забрать деньги из зарубежных банков - это же, по их мнению, обидеть недоверием партнеров. А нашей элите так хотелось сидеть с западными стервятниками за одним столом! Готовы были идти на многие уступки. И вот теперь, когда у нас в некоторых отраслях ничего не осталось, нашу страну взяли за горло санкциями. На зарубежных самолётах летать по международным маршрутам нельзя, а своих нет, или их очень мало. Именно потому сотни пилотов оказались лишними . Вот тебе, Васильевич, и ответ на вопрос, почему меня так легко отпустили.
Углубившись в свои мысли, Сташевский с Леонидом надолго умолкли. Первым не выдержал Леонид. Он понимал, что они оба уж слишком были категоричны в оценке состояния дел в стране. На самом деле всё не так уж плохо. Страна в последние годы окрепла, обезопасила себя новым совершеннейшим оружием. Да таким, что у других такое ещё долго не появится. Почему и стала возможной военная спецоперация. И продвигается она довольно успешно. А это, в свою очередь, свидетельствует, что изменения в лучшую сторону есть и в науке.
Сказал об этом собеседнику. Игорь Васильевич хоть и неохотно, но с выводами Леонида согласился. И всё же поделился ещё одним спорным соображением:
--Так-то оно так, но у меня такое впечатление, что все решения в верхах власти принимались с опозданием. Или слишком доверяли западным партнерам или были стратегические просчеты. Потому и попадали в одну ловушку за другой. А в итоге пришлось прибегнуть к спецоперации.
--Много что менять в стране надо. И тут важно не опоздать бы ещё раз,- согласился Леонид.
Расходились не в лучшем настроении. Сташевский дал всего несколько дней, чтобы Леонид полностью адаптировался к новому месту работы. Макаров и сам понимал, что ему многое предстоит вспомнить. набить, что называется, руку. И надолго засел в учебном классе, где когда-то постигал азы летного дела. Штудировал техническую литературу, практиковался на макетах. Благо погода дала передышку - все последние дни тучи буквально зависли над Тюранском и его окрестностями, дождь лил не переставая. О полетах и речи не могло быть.
Сташевский видел, что Леонида отсутствие полётов начинало уже изрядно угнетать. И когда, наконец, небо слегка прояснилось, посоветовал ему отвлечься на рыбалку, чтобы отдохнул и приобрел душевное равновесие. Леонид с энтузиазмом ухватился за эту идею, и только ради очистки совести спросил:
--А как же с работой? Вдруг потребуется лететь куда-нибудь?
--Леший подстрахует. Я уже говорил с ним, - успокоил его Игорь Васильевич.
Неожиданное препятствие вылазке на природу возникло в лице Ефросиньи Фоминичны. После трагического происшествия с мужем она невзлюбила тайгу. И хоть Прокопий Кузьмич уже полностью восстановился, всё равно опасалась отпускать его из дома. Помнила его рассказ о происшествии в тайге.
В тот раз охота не задалась. Подвела погода - целый день в воздухе висел затяжной моросящий дождик. В поисках зверя Прокопий Кузьмич зашел в тайгу дальше обычного. Когда понял, что оказался в мало знакомых местах, решил сориентироваться, взобравшись на дерево. Облюбовав на окраине небольшой поляны высокую лиственницу с разлапистыми толстыми сучьями, стал взбираться по ней как можно выше.
Но не зря говорится, что и на старуху бывает проруха. Опытный таёжник, увлекшись осмотром таёжного массива, переставил ногу на мелкий сухой сук. Стоило мужчине перенести на него всю тяжесть тела, сук тут же треснул. В один миг Кузьмич оказался на земле. Сломал ногу и сильно ударился ребрами об выступавшие из земли корни. Надолго потерял сознание.
Очнувшись, приладил к сломанной ноге две палки, связав их бечевками. Несколько суток ковылял по тайге, все больше теряя ориентиры, а в последние дни и сознание. Только случай помог выйти к таёжному селу: услышал рев бензопилы. Кто-то из сельчан, укрывшись в тайге подальше от любопытных глаз, заготавливал бревна на новую постройку.
Вот и теперь Ефросинья Фоминична оставалась неумолимой, несмотря на заверения мужчин, что они будут проявлять максимальную осторожность. Понимала, что в том происшествии виноват исключительно злой слепой случай. Но где гарантия, что нечто подобное не повторится?
--Знаю я вас, мужчин. Вам бы только за порог дома выбраться, а там вы забудете все свои обещания, - упорствовала она.
Не растрогало сердце женщины и признание сына:
--Если бы ты только знала, родная мамуля, как я соскучился по нашим просторам! Хочется посидеть у костра на берегу реки. Полюбоваться закатом и насладиться свежей ухой
Отпроситься на рыбалку у Ефросиньи Фоминичны мужчинам все-таки удалось, только через несколько дней. Но тут по новой вмешался его величество случай. Истосковавшийся по таёжным просторам Прокопий Кузьмич с энтузиазмом стал готовить охотничье снаряжение и рыболовные снасти, но тут из одного отдаленного села сообщили о скорых родах молодой девушки, беременность которой протекала тяжело, с осложнениями.
--Возможно, придется делать кесарево сечение,- кричал в трубку врач, - а я в этом деле не специалист. Я - инфекционист.
Просил также забрать больного геодезиста, который проводил инструментальную съемку местности под новое строительство.
Мужчинам пришлось вновь отложить охотничьи и рыболовные снасти в дальний угол и возвращаться к повседневным делам, так и не вкусив свободы отшельнической жизни. Возле вертолета, который уже пробовал раскручивать лопасти, Леонида поджидал Сташевский.
--Полетишь пока с Цуприковым. Он хорошо знает маршрут. Да и тебе к малой авиации привыкнуть надо, -напутствовал он.
Уже в полёте Леонид узнал, что летят они в то село, где уже были раньше, когда забирали отчима. На посадочной площадке вертолет уже ждали люди и груз, подготовленный к отправке. Погрузка заняла всего несколько минут. Даже двигатель не пришлось останавливать. Вместе с геодезистом Леонид помог беременной девушке забраться по трапу в салон. Она была в в платке и свободной плащевой накидке. Но это всё равно не скрывало её большого живота. Лицо у девушки было усталым, с поникшим взглядом. Временами во взгляде проскальзывало даже что-то страдальческое, и тогда лицо искажалось легкой гримасой и болью. Было заметно, что девушка изо всех сил пытается сохранять спокойствие и это стоило её огромных усилий. Что-то показалось в ней Леониду знакомым, но задумываться над этим ему было некогда. Усадил девушку поближе к кабине и попросил геодезиста проследить за ней.
Они были уже на полпути к дому, когда в дверь к пилотам раздался требовательный стук, а следом и крик геодезиста:
--Она рожает! Я не знаю, что делать.
Леонид тоже не знал, что делать. Он засуетился, стал уговаривать девушку повременить с родами до прилета в больницу. Но она уже не могла сдерживать стонов. Сползла со скамейки на пол, роняя платок, и закрыла глаза. И тут Леонид узнал в ней ту юную девушку, с которой он когда-то танцевал, и она, попав под его обаяние, провела с ним ночь в гостинице.
--Маша! - невольно вырвалось у него.- Потерпи, сейчас поможем.
Созрело решение срочно посадить вертолёт и попробовать самим принять роды. Когда-то в одном из зарубежных перелётов Леониду это уже приходилось делать. Но в том случае он лишь помогал принимать роды - в самолёте оказался врач. Здесь рассчитывать им приходилось только на себя.
Леший быстро нашел пригодную для посадки поляну и поспешно направил на неё вертолёт. Посадка получилась жёсткой, но в данном случае это скорее помогло, чем навредило. Не успели они согреть воды и как следует приготовиться, как плод начал своё движение. Леонид, трясущимися руками, помогал ему выйти наружу. Он уже держал малыша на руках, когда тот издал первый звук.
--Басистый! - радостно улыбаясь проговорил он, убедившись, что родился мальчик.- Не думала как назвать?- спросил он Машу.
--Лёня, Леонид,- тихо ответила девушка.
--В честь меня, что ли? - заинтересовался он. И вдруг, как молнией, его пронзила догадка, но спросить вслух не решался. Стал что-то подсчитывать в уме , вглядываясь в малыша, который уже не кричал, а произносил звуки, похожие на "угу", "угу". И когда Леонид был уже готов задать свой вопрос, Маша упредила его. Преодолевая усталость, счастливо радостная произнесла:
--Это твой сын, Леня.
Тёплая волна нежности захлестнула всё его существо. Он держал на руках малыша и ощущал как освобождается от наполнявших его душу одиночества и тоски, бессмысленности жизни. Они уступали место давно забытым чувствам счастья и надежды. Но, когда услышал, как девушка призналась, что полюбила его с первой минуты их встречи, Леонид с некоторой долей тревоги воскликнул:
--Но я уже не пилот дальней авиации и не смогу дать тебе то, на что, может, ты рассчитывала.
Маша с укоризной посмотрела на него, стараясь незаметно смахнуть капельки слезинок, которые блеснули в уголках её глаз:
--Нам с сыном важно лишь быть с тобой рядом.
Встречать Машу с новорожденным малышом пришел в больницу весь небольшой коллектив авиапредприятия "Партнёр". Едва она появилась на крыльце, как мужчины во главе со Сташевским дружно подтолкнули вперёд Леонида.
--Иди встречай, - напутствовал его Игорь Васильевич. - Они помогут тебе обрести покой и настоящий смысл жизни.