Аннотация: Пожилой человек предлагает знакомой женщине "досмотреть" его за квартиру. О прозе жизни, а также о любви, совести и прочих высоких материях...
Дед окончательно слетел с катушек. Он то норовил куда-то сбежать из квартиры, то, наоборот, закрывался на задвижку и искренне удивлялся, почему Зоя не может войти. Когда задвижку сняли, стал засовывать вместо нее в дверную раму какие-то железки. Зоя пыталась звонить в МЧС, там говорили, что подъедут, но будут вышибать дверь. Дверь стоила денег, Зоя металась в растерянности, звонила детям, зять приезжал с инструментами, колдовал над дверью и как-то умудрялся ее открыть. Наверное, он мог бы давать мастер-классы доблестным спасателям, но те предпочитали сильно не напрягаться - их дело спасать жизни, а где спасенные возьмут деньги на новую дверь и ремонт косяка, их волновало не особо. Пару раз дед умудрялся непонятно каким образом разбить раковину, а однажды с двумя неизвестными мужиками пошел в сберкассу, снял со своей книжки все деньги и отдал им. Зое потом сказал, что эти мужики сами пришли к нему домой. Объяснить, почему отдал им деньги, не мог, мычал что-то невнятно. Часто сидел голодный, игнорируя стоящие в холодильнике многочисленные плошки и кастрюли с едой, заботливо наготовленной Зоей, а по телефону жаловался знакомым, что Зоя якобы его не кормит. Периодически покупал где-то водку, напивался, падал с кровати, а подняться уже не мог, и уставшей после работы Зое приходилось звать на подмогу парней-соседей, чтобы те помогли положить его на постель. Оставлять деда на полу было жалко - мало ли что, простудится, заболеет, да и не по-человечески это как-то. Врачи разводили руками - старческая деменция, обычное дело, что же тут поделаешь. Терпение, терпение и еще раз терпение.
Зоя старалась особо не жаловаться окружающим - знала, на что шла, когда согласилась ухаживать за одиноким стариком ради квартиры, - но временами не выдерживала и все-таки выговаривалась подругам. Подруги сочувствовали, но все, в том числе и сама Зоя, считали, что бросить дело на полпути, уже вложив в него столько сил и нервов, было бы глупо. И Зоя не бросала. Все дни у нее были построены по одному и тому же сценарию - работа, возвращение домой в переполненной маршрутке, прогулка с собакой, а затем руки в ноги и к "деду" - готовить, стирать, убирать, лечить, развлекать. Дед постоянно просил поговорить с ним, не уходить, остаться у него ночевать и вообще переехать к нему. Она отбивалась, придумывала разные причины, по которым не может оставить свою квартиру. Вернувшись к себе от деда, наскоро делала домашние дела, с полчаса-час смотрела кино по телевизору и ложилась спать. А наутро начинался новый день, как две капли воды похожий на предыдущий. И так год за годом, вот уже пять лет - а вы бы выдержали столько? Временами в голову приходили нехорошие мысли о том, что пора бы старику, наконец, и помереть, но Зоя старательно отгоняла их от себя - грех-то какой, прости меня, господи, слаба, виновата.
Следует заметить, что в жилплощади Зоя не нуждалась, у нее была нормальная трешка, правда, требующая ремонта, но вполне позволяющая пока существовать в ней и так. Чай не барыня, хоромы ни к чему. Дети тоже, в общем-то, были пристроены, их "половинки" располагали нормальным жильем. Казалось бы, все хорошо, живи да радуйся, зачем дополнительно надрываться. Поэтому когда знакомый старичок предложил ей "досматривать" его за квартиру, она некоторое время сомневалась, стоит ли ей взваливать на себя такую ношу. Много лет ухаживающая до этого за своим полупарализованным отцом, она прекрасно понимала, на что подписывается, но, поразмыслив, все-таки согласилась. "Зачем?!" - спрашивали подруги. "Ради детей" - отвечала она. Сами дети недоуменно пожали плечами, но решили, что мать лучше знает, что делает, и отговаривать не стали. А потом, лишняя квартира и правда на дороге не валяется. Пусть будет.
Детей Зоя любила безумно. А по-другому она и не умела. Жить - значит любить, заботиться, отдавать, что можешь. А иначе какой смысл? Когда-то она любила родителей, мужа, детей. Потом остались только дети. Муж был золотой, но ушел раньше всех, сердце подвело. Потом мать, через несколько лет отец. Личная жизнь не складывалась. Долгое время Зоя и помыслить не могла о повторном браке, ибо никто из знакомых симпатизирующих ей мужчин не выдерживал конкуренции с покойным мужем. Затем встретила одного мужичка, сошлась с ним, пустила к себе жить. Мужичок был внешне неказистый, без кола и двора, почти без денег, без образования и нормальной профессии, но зато признавался в любви, читал стихи, дарил цветы - много ли женщинам надо, чтобы растаять, поверить и полюбить в ответ. Казалось, вот она половинка, спутник жизни, вот оно счастье. Зоя расцвела, повеселела, воспряла душой. С удовольствием обихаживала романтичного воздыхателя, кормила, поила, ублажала. Ни о какой помощи, участии в совместном домохозяйстве не просила - сначала, на энтузиазме и первоначальной любовной эйфории, вновь увеличившаяся нагрузка была не в тягость, потом то ли не решалась, то ли гордость своеобразная не позволяла. "Разве о таких вещах просят?" - отвечала она подругам, предлагавшим поставить вопрос ребром и четко разделить обязанности по дому. "Он же видит прекрасно, что я с работы, мне тяжело. Сам уже часа два как пришел, мог хоть картошки пожарить, но сидел голодный, ждал, когда я вернусь и приготовлю. И так все время. Ну, не понимаю я этого!".
С покойным мужем такие ситуации были немыслимы, но время вспять не повернешь, приходилось мириться с тем, что есть. И Зоя мирилась. Мирилась год, два, три и, возможно, продолжала бы мириться и дальше, если бы новый "спутник жизни" окончательно не расслабился, видимо, почувствовав себя полным хозяином положения. Он перестал читать стихи и признаваться в любви, то и дело устраивал на пустом месте ссоры и скандалы, а главное - все чаще и чаще напивался. В общем-то ничего оригинального, все как у большинства. Зоя потухла, иногда плакала, но из своей квартиры вконец обнаглевшую "половинку" не выгоняла - и привязалась уже, и жалко было, куда он пойдет-то, некуда ему идти. "Он взрослый мужик, это его проблемы. Да и жил же он где-то до того, как с тобой познакомился" - увещевали Зою подруги, но она предпочитала оставлять все как есть. Так и тянулось бы до конца жизни ее "семейное счастье", если бы зашедший как-то к ним в гости Зоин сын не стал свидетелем совсем уж безобразного поведения сожителя матери. Ужаснувшись и возмутившись, сын, недолго думая, выставил пьяного бузотера за дверь и строго-настрого запретил матери пускать его обратно. Тут уж Зоя не возражала, поскольку сын, в отличие от подруг, был для нее непререкаемым авторитетом, и ослушаться его она не могла. Тем дело и кончилось.
Вновь оставшись одна, Зоя постепенно пришла в себя, снова начала улыбаться и даже радоваться жизни. Было, конечно, немного одиноко, но дети звонили, приезжали в гости, а однажды дочь привезла ей подобранную на улице небольшую бездомную собачонку. К собачонке Зоя привязалась всей душой. Забот опять прибавилось - собачку нужно было кормить, лечить, выгуливать, - но для Зои эти заботы были даже приятными. Она как будто обрела еще одного ребенка, совсем маленького и беспомощного, требующего любви и внимания и дарящего ей ответную, искреннюю и преданную, любовь. Зоя даже на корпоративные вечеринки после работы перестала оставаться, чтобы вовремя возвращаться домой и гулять с собакой. А через некоторое время она взяла на себя еще и заботу о знакомом старичке - сначала добровольно, бескорыстно и эпизодически, а потом уже и не эпизодически, а стопроцентно, каждодневно и усердно - за предложенный им "материальный интерес", на взаимодоговорной основе, так сказать.
Первые несколько лет старичок вел себя вполне адекватно, благодарно принимал уход, здраво рассуждал на любые темы и никаких форс-мажорных ситуаций не создавал. Но постепенно возраст брал свое, и на подходе к девяноста годам старческий мозг начал давать сбои - сначала изредка, а потом все чаще и чаще. И тут мы возвращаемся к началу нашего рассказа. На исходную диспозицию, так сказать. Деменция у дедушки все усиливается (говоря народным языком, не обремененным излишней дипломатичностью, "маразм крепчает"), общее состояние здоровья тоже, естественно, не улучшается. Зоя продолжает добросовестно выполнять взятые на себя обязательства, а возникающим периодически тайным мыслям о смерти подопечного и собственном "освобождении" старается волю не давать. А тут и дочка любимая, наконец, забеременела, и Зоя включилась еще и в беспокойные, но радостные хлопоты по подготовке к рождению долгожданного внука. Или внучки. Зое, собственно говоря, было все равно - кого бог пошлет, тому и будет рада.
Как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет. Придя к старичку после работы в очередной раз, Зоя обнаруживает его лежащим на полу возле кровати, в полубессознательном состоянии, при этом вроде бы трезвого. Вызывает "скорую", та приезжает, старичку делают какие-то уколы, но он только что-то невнятно бормочет и больше уже не встает, а через два дня умирает. На протяжении этих двух дней и нескольких последующих недель Зоя звонит детям и подругам и рыдает в трубку - совершенно искренне, заметьте. Вместо того, чтобы радоваться долгожданному избавлению от постоянной нервотрепки и нелегкого труда и обретению, наконец, замечательной двухкомнатной квартиры - а квартира в России всегда была наиценнейшей, можно даже сказать, бесценнейшей вещью - Зоя горюет о смерти старика, скучает по нему, постоянно вспоминает его рассказы о прошлом, шутки и "закидоны", плачет и никак не может смириться с утратой.
Родные и друзья утешают осторожно, что, дескать, и пожил дедушка долго, и умер своевременно; наверное, "наверху" рассудили, что начинается новый период Зоиной жизни, переход ее в иное качество - начинающей бабушки, и надо дать ей возможность закончить предыдущую миссию, чтобы она могла полностью посвятить себя новой. Зоя соглашается, ее и саму такие мысли посещали, но мысли - мыслями, а сердце - сердцем... И в этот момент, по закону подлости, или "черной полосы", или парных случаев (о последнем любит упоминать в своих рассказах Михаил Веллер, а уж он наверняка знает, о чем говорит), тяжело заболевает Зоина собака. Зоя мечется с ней по ветеринарным клиникам - сначала обычным, затем "выходит" на лучшую клинику в городе. В лучшей клинике берут анализы и диагностируют опухоль печени. Интенсивно лечат, но поделать уже ничего не могут. Собака тоже умирает. Зоя совсем чернеет лицом и почти перестает есть.
И неизвестно, чем бы все кончилось - может, постепенным изживанием горя и возвращением к нормальному существованию, а может и чем похуже, вплоть до самого страшного. Рак как самоприговор ввиду непереносимости жизни или стойкого ощущения ее дальнейшей бессмысленности - очень даже нередкий исход в подобных ситуациях, между прочим. Но, слава богу, в небесной канцелярии в Зоином случае все рассчитали почти с ювелирной точностью, и ровно через две недели после собачьей (в прямом смысле этого слова) смерти ее дочка рожает сразу двух прекрасных здоровых малышей - девочку и мальчика. А за пару дней до этого еще и умудряется посетить приют для животных и преподнести матери очаровательнейшего голопузого щенка. В общем, вот тебе, мать, детеныши разных видов и размеров, бери всех скопом и не вздумай отказываться. Подарки обратно в магазин не принимаются! Ну, дальше понятно. Зоя включилась в уход за внуками и за щенком. Пустота, образовавшаяся было в ее сердце, снова заполнилась, жизнь опять обрела смысл и заиграла новыми красками. Она дарила свою любовь и заботу детям, внукам, собаке и получала от них ответную любовь. А то, что времени для себя опять не стало, так когда оно ей нужно-то было, это "время для себя" ...
Да, про квартиру совсем забыли сказать. Она, конечно, зря не пропала - ее отремонтировали и стали сдавать. Очень неплохое и своевременное материальное подспорье получилось для увеличившейся численно семьи.
Вот такая нехитрая история. "И что, собственно?" - спросит читатель. "Да ничего", - ответим мы. Нет, можно еще порассуждать, конечно, о смысле жизни, природе и направленности любви, и даже о том, что в этом "лучшем из миров" (если господин Лейбниц, конечно, не ошибался) все-таки первично - сознание или бытие, но стоит ли? Порассуждать при желании читатель прекрасно сможет и сам, а наше дело - бытописательство. Засим и откланяемся, пожелав всего хорошего нашей героине.