Сказка о славном воине Фархаде и яйце божественной птицы Анзуд
Пролог
Есть в Пятиречье странный свадебный обычай: мужчины нередко женятся там на деревьях. Ибо существует в тех краях закон, запрещающий мужчине брать третью жену, но разрешающий брать четвертую. За давностью лет никто уже и не помнит, откуда взялся этот обычай, и даже седые старики лишь покачивают головами: закон есть закон. Наши мудрые предки исполняли его, и мы исполняли его, и не вам, молодым, его нарушать. Но если молодая жена согласна войти в твой дом, а у тебя уже есть две - женись сначала на дереве, и, да будет оно твоею третью женой. Не знают старейшины ответов, но... Но всё, что когда-либо случилось на этой Земле, обязательно записано в свитках. Записана и эта история - история о славном воине Фархаде и яйце божественной птицы Анзуд.
1
Сорок лет и четыре года было Фархаду, двенадцать сыновей подрастало у него, и жил сей богатырь в Лахоре, неподалёку от Жемчужной мечети Шах-Джахана. Немало подвигов совершил он в борьбе с раджами Декана, пока не ушел на покой и не оставил военное ремесло. Утром он встречал восход, стоя на западной стене Лахорского форта, а вечером там же провожал закат. И однажды увидел на узкой улочке, что подобно ручью петляла вдоль городской стены, девушку. Она шла с кувшином воды на плече, ноги её были босы, лицо открыто, а волосы распущены. Зачарованный неземной красотой, Фархад сбежал по ступеням сторожевой башни, но девушка уже исчезла.
А когда на закате следующего дня стоял Фархад на стене и любовался городом, то вновь заметил незнакомку, несущую кувшин. Быстрее ветра калема, что поднимает волны высотой в двенадцать кадамов, сбежал он по ступеням башни, но снова не увидел девушки. Расстроенный, воин принялся расспрашивать прохожих, но те на его расспросы лишь недоуменно вращали кистями рук, как это принято в тех краях, когда человек озадачен и недоумевает.
Мысль о таинственной, словно далекая страна Магриб, красавице не давала покоя воину. В третий вечер он не поднялся на стену, а остался у каменных пят башни. И едва закат лимонным соком стал стекать по стенам домов, как незнакомка появилась. Босые ступни её касались вымощенной камнем мостовой, темные волосы развевал ветер, а глаза лукаво смотрели по сторонам. Но ни один прохожий не обернулся ей вслед!
- Меня зовут Фархад, - сказал он. - Пусть твоя красота, о, незнакомка, послужит прощением моей дерзости. Кто ты? В каком саду вырос столь дивный цветок?
Остановившись, девушка опустила кувшин на землю и внимательно посмотрела на Фархада.
- Моё имя Шаджару-д-дурр, воин, - ответила она. - Я - дочь Ахмада ал-Карах-и, которого горожане называют колдуном. Разве тебя мучает жажда, что ты остановил меня?
- Да... - с трудом выдавил Фархад. - Позволь мне напиться из твоего кувшина.
- Что ж... - улыбнулась девушка, и в глазах её отразился желтый закат. - Ты сам меня попросил.
Кто-то тронул Фархада за плечо, и он словно очнулся ото сна. Воин стоял посреди пустой улицы, с кувшином в руках, а рядом с ним - трое стражников, что обходили ночной город. Высоко в небе, над полумесяцем Жемчужной мечети, висел другой полумесяц - луны.
- Странный закат сегодня, - проговорил стражник. - Совсем желтый, никогда такого не видел. И на людей действует нехорошо. Вы давно стоите на этой улице, уважаемый?
- Да... - произнес Фархад. - Да...Мне пора домой.
2
Узкими длинными пальцами Ахмад ал-Карах-и брал из пиалы сушеный виноград и с любопытством поглядывал на своего гостя. Они сидели вдвоем в одной из гостевых комнат, что приютились по бокам широкого двора. Легкий ветерок играл с занавеской на окне, позади хозяина всю стену занимал богатый шелковый гобелен, прошитый золотыми нитями, а напротив сидел гость - воин Фархад. Лицо у Ахмада было вытянутым, словно у арабского скакуна, под длинным мясистым носом подрагивали тонкие черные усики, а наброшенный на плечи халат и украшенный драгоценными камнями тюрбан стоили больше, чем кинжал на поясе Фархада, некогда подаренный самим Шахом Джаханом. Воин Фархад не был беден, но и богатство не давалось ему, подобно тому, как пугливая лань всегда попадает в зубы лишь настоящему хищнику.
- Так ли я тебя понял, Фархад? - насмешливо произнес хозяин. - Ты хочешь взять мою дочь третьей женой?
- Да, уважаемый, - склонил голову воин.
- Да видел ли ты её? Может быть, она уродлива и толста, как аль-каркаданн?
- В таком случае, у вас единственный шанс выдать ее замуж, мудрейший, - нашелся воин. - За меня.
Со вчерашнего вечера он был сам не свой. Ни на мгновение не оставляла его мысль о красавице Шаджару-д-дурр. Славный богатырь, о чьей невозмутимости на поле брани рассказывали легенды, совсем потерял голову. Её голос, её взгляд, её запах...казалось, что дочь колдуна всё время находится рядом. Словно воина Фархада, имеющего двух жен и двенадцать сыновей, опоили любовным зельем.
- Значит, ты все-таки видел мою дочь, - нахмурился Ахмад. - Где?! Она не выходит из дома!
Колдун разозлился столь внезапно, что золотые нити гобелена на мгновение стали кроваво-красными, а Фархад невольно отшатнулся. "Если Ахмад держит её взаперти, то она выбиралась на улицу тайно", - мелькнуло в его голове.
- Где же я мог увидеть её? - как можно более спокойно, произнес воин. - Вы же сами говорите, уважаемый, что ваша дочь не выходит из дома.
Ахмад вскочил на ноги и застыл, подобно статуям, которые видел Фархад на востоке - в нечестивых языческих храмах. Какая-то мысль поразила его настолько, что он позабыл о госте. Тот тоже поднялся, с опаской глядя на хозяина дома. Но нити шелкового гобелена вновь приняли свой золотистый цвет, а на полных губах колдуна неожиданно заиграла ухмылка.
- Хорошо, воин Фархад, - заявил он. - Ты получишь мою дочь. Но лишь при одном условии!
- Каком? - сердце воина отчаянно забилось.
- Ты должен совершить путешествие... Через две зари на запад уходит караван, и с ним два моих человека. Увы, путешествие это столь опасно, что я не мог уговорить никого больше. Они направляются в страну Офир, откуда некогда привозили золото великому царю древности - Соломону. Но нет, вовсе не золото нужно мне! - глаза колдуна вспыхнули огнем. - Я хочу, чтобы ты отыскал яйцо птицы Анзуд.
- Яйцо? - не удержался от возгласа Фархад.
- Не пребивай! - полыхнули огнем темные глаза колдуна. - Анзуд - божественная птица, посредник между богами и людьми. Некогда бог войны Нинурта застрелил её из своего волшебного лука, но я уверен...уверен, что Анзуд успела снести яйцо. Птенец не вылупится из него, пока не попадет в руки мага. Я дам тебе карту. Да-да, мои люди слишком ненадежны для этого предприятия, а воина они будут бояться.
- Мудрейший, - задумчиво произнёс воин, - я знал людей, которые могли запомнить карту, едва увидев её.
- Об этом не беспокойся, - ухмыльнулся колдун. - Пусть глядят, сколько пожелают. Как только ты доставишь мне яйцо птицы Анзуд, я тотчас дам согласие на свадьбу!
3
Нет более достойной темы для поэта, чем любовь к женщине и путешествующий караван. О, великие караваны древности, что насчитывали до тысячи верблюдов! Несколько часов можно было наблюдать их ход, не сходя с места - где-нибудь в маленькой придорожной чайхане, укрытой от лучей-углей старым выцветшим пологом. Медленно отпивать из глиняной пиалы зеленый чай и обсуждать новости с караван-баши, что решил остановиться и проследить свой караван до самого последнего путника. Вот на небольшом коренастом осле едет погонщик, ведя за собой полудюжину привязанных верблюдов, за ними - второй, третий, четвертый... С незапамятных времен бредут по этой дороге караваны, перевозя товары и купцов по ладони великана Тамхиги-и-дура. И лишь пыль поднимается им вслед и опускается на дорогу вновь. День сменяет ночь, ночь сменяет день, но время в придорожной чайхане застыло на века.
Маленький пенджабец-индуист Радж Сикх с хитрыми бегающими глазенками, цвет которых менялся по несколько раз на день да великан-перс Реза, едва умевший связать несколько слов - такие спутники достались Фархаду. Три верблюда неспешно передвигали ноги, увозя их всё дальше и дальше от древнего города Лахора.
Ночью, на привале, путники жгли костры, ужинали да осторожно перешептывались между собой, обсуждая какие опасности могут их подстерегать в загадочной стране Офир.
- Рассказывают, что путешественник Синбад, - вороша угли тонким прутом, говорил Радж, бросая быстрые, словно удары кинжала, взгляды на воина, - однажды прошел краем Офира, но встретил огромное стадо аль-каркаданнов и не рискнул идти вглубь.
- Встретил кого? - не понял Реза.
- Это большие звери - во много раз больше коровы или буйвола. Посередине головы у них огромный рог длиною в десять газ-и-шари, и на нем изображен человек. Рог этот настолько остер, что, щипая траву, аль-каркаданн может подцепить на него слона, да так и носить с собой, не замечая лишнего веса.
- Слон большой, - сообщил спутникам Реза таким тоном, словно открывал им большую и важную тайну. И, немного подумав, добавил. - Значит, аль-каркаданн ещё больше.
После чего улегся на бок у костра и тут же заснул.
- А когда жир слона начнет стекать по рогу, - не обращая внимания на уснувшего перса, продолжал индус, - то попадает аль-каркаданну в глаза, зверь слепнет и впадает в безумие. Множество безумных чудовищ носятся по стране Офир, затаптывая насмерть всё живое, нечаянно попавшееся на пути. Вот отчего никто из людей не живет в этой стране - там невозможно построить город и защитить его. И даже идти туда - полное безумие.
- Но ты же идешь, - хмыкнул в ответ Фархад. - Значит, пойду и я. И долго эти безумные чудовища живут после того, как ослепнут?
Радж Сикх вздохнул и стал укладываться спать рядом с огромным персом. Он понял, что испугать своего нового спутника ему не удастся.
- Они живут, пока не умрут от голода, - пробормотал он. - Затем они ложатся на землю, и за ними прилетает птица Рухх. Она уносит аль-каркаданна в своих когтях птенцам, чтобы кормить их. И самим зверем, и тем, что на его роге.
С этими словами маленький индус уснул, а Фархад ещё долго сидел, вороша прутом угли костра, смотря на звёзды да размышляя о том, что ждёт его в загадочной стране Офир. Потом мысленно обратился к Аллаху, прося помощи, и тоже лег у костра.
Так продолжалось день за днем - долгий путь, неспешно бредущие верблюды, маленькие поселки вдоль торгового пути, а вечером - страшные истории Раджа Сикха. Наконец настал последний день их путешествия с караваном. Сидя у вечернего костра, индус хитро посмотрел на Фархада и попросил:
- Дозволь мне взглянуть на карту, о, воин!
Помня наставления колдуна, Фархад вытащил свиток и протянул его Раджу. Тот осторожно взял карту, бережно развернул её и долго разглядывал, что-то бормоча себе под нос. Языки огня освещали его морщинистое смуглое лицо. Затем также бережно индус свернул свиток с картой и вернул воину.
- Завтра нам предстоит долгий путь, - сказал он и, свернувшись калачиком, уснул.
Уснул и Фархад. А когда утром, за несколько мгновений до восхода открыл глаза, ни индуса, ни его товарища рядом не было. Испуганно схватил мизуду - кожаную сумку, что всегда брал собой в поход, но на его счастье карта оказалась на месте. Проводив караван и попрощавшись с теми, с кем успел свести за долгие дни знакомство, Фархад вытащил карту и удивленно потер глаза. За ночь она неузнаваема изменилась! Стрелки, указывающие путь, вели теперь совсем по иным дорогам, ориентиры сменили своё расположение, а там, где раньше были поля, возвышались неприступные скалы. Так вот что имел ввиду колдун! Карта стала настоящей только теперь, и всё, что запомнил хитрец Радж Сикх, не имело никакого смысла!
К полудню, когда солнце зависло в высшей точке своего пути, воин Фархад пересек границу таинственной страны Офир. Верблюд пронес его между скальными обломками высотою в три человеческих роста, и, обернувшись, Фархад увидел, как они превратились в каменные статуи демонов шеду. Крылатые быки с человеческими лицами - добрые духи давно ушедшего народа шумеров - охраняли мир за пределами Офира от чудовищ этой страны. Стало удивительно тихо, словно ни зверь, ни птица, ни даже ветер не смел потревожить огромную равнину, лежавшую впереди. Она поросла густой травой, лишь на краю горизонта виднелся то ли мираж, то ли далекие горы. Согласно карте, к ним и лежал путь воина. Ничто не предвещало угрозы, ни одного крупного зверя не было видно на равнине, но приученный войной к опасности, воин все равно был начеку. Пару раз над травой поднимали головы большие желтые змеи, но лишь провожали взглядом верблюда, не решаясь напасть. Какой-то зверь - ростом с кабана - резво пробежал в стороне, затем свернул, выскочил на тропу и застыл, пристально смотря на приближающегося всадника. К своему удивлению, Фархад узнал в нем огромную серую крысу. Он крепко сжал свой меч, но гигантская крыса не приняла боя - юркнула в высокую траву и скрылась. На закате, проехав несколько фарсахов, воин достиг странного каменного сооружения. Огромные валуны были поставлены в круг на небольшом холме, а посередине насыпана мелкая каменная крошка. Сооружение было похоже на магический круг или древнюю крепость, и воин счел за лучшее остановиться здесь на ночлег. Бросив свой плащ, он разложил на нем вечернюю трапезу, как вдруг заметил краем глаза чью-то тень. Схватив меч, Фархад резко обернулся... между валунов стояла Шаджару-д-дурр.
- Откуда ты здесь? - вскричал пораженный Фархад.
- Кто знает, воин, где я нахожусь? - улыбнулась девушка, легко ступая босыми ногами по острым камням. - Здесь ли, или, может, в доме моего отца. Я принесла тебе чистой воды, пей.
И, остановившись, рядом с Фархадом, подала воину кувшин. Жадно пил он холодную прозрачную воду, а вода в кувшине не убывала.
- Благодарю тебя за заботу, несравненная, - произнес Фархад, утолив жажду и откровенно любуясь стройной фигурой девушки.
- Ты в большой опасности, воин, - покачала головой та. - Путь, которым ты идешь, ведет к пещерам людоедов. Они сильны, и твой острый меч не оставит на их шкуре даже царапины.
- Откуда здесь людоеды? - не поверил Фархад. - Их пища - люди, а люди не живут в Офире, мне рассказывал о том Раджа.
- Люди живут везде, - не согласилась девушка и провела ладонью по щеке Фархада. - Тебе нужно выбрать другой путь.
- Я иду по карте твоего отца!
- Он обманул тебя. Истинной была первая карта, которую и запомнил его слуга. А потом карта стала врать. Послушай меня, не перебивай! Отец не хочет выдавать меня замуж. Ни за кого. Он злой колдун и готовит меня для страшной жертвы.
- Тогда я возвращаюсь! - гневно выкрикнул Фархад. - Я силой заберу тебя из его дома, а если он осмелиться встать на пути, то у меня есть меч!
Девушка грустно улыбнулась и приложила палец к губам Фархада.
- Молчи и слушай, воин, - сказала она. - У нас лишь несколько мгновений на закате. Ты должен выбрать иной путь, найти яйцо птицы Анзуд и привезти его отцу. Только так мы сможем быть вместе. Ищи путь, воин.
- Но куда же мне идти? - в отчаянии произнес Фархад. - У меня только одна карта, и она лжива!
- Ты пил из моего кувшина, - улыбнулась Шаджару-д-дурр. - А, значит, тебе подскажет сердце.
И, едва прикоснувшись губами к его щеке, развернулась и пошла прочь.
- Постой! - выкрикнул Фархад, но, пройдя между валунов, девушка просто...исчезла.
Всю ночь он не сомкнул глаз. Лежал на плаще, смотрел острый рог Луны и думал, думал, думал... О прекрасной дочери колдуна, о его зловещих замыслах, о том, куда направились Радж Сикх и великан Реза, о таинственном яйце птицы Анзуд и о том, какой путь выбрать. И когда восход оплавил дальний край неба, Фархад решил эту задачу. Славный воин, он всегда оказывался на поле брани там, где требовалась помощь его друзьям. Вот и теперь, едва он убедил себя, что индус и перс - воины его отряда, как неведомая сила подняла Фархада с земли и указала направление. Собрав вещи, он вскочил на верблюда и направил его на юг, прямо по высокой траве. Его друзья в опасности, они приняли неравный бой, и им требовалась помощь. И тут же царившая прежде тишина лопнула, словно надутый воздухом пузырь, и огромная равнина Офира наполнилась шорохами, звуками, шипением змей и дальним ревом зверей. Фархад не чувствовал усталости - испив воды из кувшина, он оставался бодр. Желтые змеи, чей покой нарушил всадник, выпрыгивали из травы, но воин лишь отмахивался от них мечом, и срубленные головы их падали в высокую траву. Десять змей, две гигантских крысы, огромное неуклюжее насекомое, напоминавшее муравья, несколько дикарей в набедренных повязках и с копьями - ничто не остановило воина. Он скакал и скакал, пока не достиг стены джунглей, где, спешившись, оставил верблюда и бросился в чащу, прорубая себя путь мечом. Он шел и шел - час, другой, третий, пока не услышал отчаянные крики - где-то рядом шло сражение.
Воин Фархад опоздал. У руин древнего замка, поросшего подлеском и переплетенного лианами, лежали растерзанные тела его спутников. Они не дошли всего чуть-чуть - на плоской каменной ладони полуразрушенной статуи неизвестного божества, что возвышалась шагах в тридцати позади, лежало большое яйцо птицы Анзуд. Именно таким и показывал его колдун на рисунке древнего свитка - скорлупа, покрытая паучьим узором. Но Фархаду некогда было разглядывать находку - те, кто убил его спутников, уже заметили воина. Лица дикарей - хранителей яйца, были покрыты той же паутиной, что и скорлупа - причудливый узор проступал тонкими венами сквозь кожу.
4
О, великие поэты старины, любившие и умевшие описывать сражения и битвы! Мое перо слишком слабо, чтобы сравниться с вашим. Абу Таммам, Ибн аль-Мутазз, Абу-т-Тайиб Ахмед ибн аль-Хусейн... Молча склоняю я голову пред вашим талантом, и не беру пера в руки. Пусть о сражении великого воина Фархада с хранителями расскажут другие. О сражении, что оставило ему на память шрам через всё лицо и колотую рану в плече. О его обратном пути из страны Офир. О том, как не избежал он встречи с людоедами, и как едва не поднял его на рог безумный аль-каркаданн, и как гигантская птица, похожая на змею, утащила яйцо на гору Раджан, и как вернул он его обратно... Пусть напишут о том другие, более талантливые, а я прочитаю их сказки и буду горд тем, что сподвиг на этот труд. Моё же повествование подходит к своей развязке.
На последнем закате перед возвращением в Лахор, снова явилась к Фархаду его возлюбленная.
- Пришло время узнать тебе великую тайну, - сказала она, усаживаясь рядом и кладя воину голову на плечо. - Анзуд - не простая птица. Когда-то она похитила таблички бога Энлиля...
- Нет иного бога, кроме Аллаха, - перебил её Фархад.
- ...называй Энлиля, как хочешь, - откликнулась девушка, - только знай, что был в Двуречье некогда город Ниппур, он и сейчас там есть, а в нем - храм бога Энлиля. В храме том шестьдесят два зала, в которых хранятся сто тысяч глиняных табличек. На нескольких из них были записаны законы сотворения этого мира, именно их и украла птица Анзуд, и тем самым нарушила ход вещей. Страшные войны разразились в мире. Целые народы снимались с насиженных мест и отправлялись на другой край света, сметая всё на своем пути. И происходило это несколько веков, пока бог войны Нинурта - так гласит легенда - не спустился с неба и не убил птицу Анзуд. Но она снесла в джунглях яйцо, и если мой отец позволит вылупиться новой птице, мир ждут кровавые войны, по сравнению с которыми блекнут все те, что были в древности.
- Давай разобьем яйцо! - предложил Фархад.
- Увы... - ответила Шаджару-д-дурр, крепко прижимаясь к воину и дрожа от страха. - Его невозможно разбить. После того, как мой отец сотворит древнее заклинание, птица вылупится сама. И её нужно будет покормить - Анзуд ест лишь один раз в жизни, при рождении.
- И чем кормят эту ужасную птицу? - поинтересовался Фархад.
- Колдун приносит в жертву свою дочь, - тихо прошептала девушка. - Я боюсь, Фархад, о, Аллах всемилостивый, как я боюсь! Мой отец растил меня как корм для этого чудовища.
- Я убью его! - мрачно сказал Фархад.
- Нет, - успокаиваясь, ответила девушка. - Ты должен убить птицу! Я расскажу тебе как.
5
Линии узора, что украшали яйцо, налились кровавым цветом, едва Ахмад ал-Карах-и взмахнул рукой, сплетя узор заклинания. Затем линии пошли трещинами, и скорлупа осыпалась мелкой крошкой на дорогой исфаханский ковёр.
- Она прекрасна! - прошептал колдун, разглядывая вылупившегося птенца. - Всего один день, и мир содрогнется. Народы покинут свои города и пашни, возьмут в руки оружие и сойдутся в битве, которой еще не знала земля! Война станет мировой, и я выполню твоё задание, о, великий Иблис! Ты горд, как и я, ты ревниво отказался поклониться Адаму, ты добился от Аллаха позволения жить свободно, бродить по земле и совращать других. Твой верный слуга добьется того же от тебя. Свободы и вечной жизни в награду за яйцо птицы Анзуд.
Колдун обернулся к двери и громко выкрикнул:
- Где моя дочь?! Приведите её!
Тотчас в двери вошел слуга в капюшоне, ведя связанную Шаджару-д-дурр.
- На колени! - приказал колдун. - Да свершится то, для чего ты предназначена!
Ахмад ал-Карах-и, злой колдун, продавший свою душу Иблису, что ожидал увидеть он на лице своей дочери? Страх? Ужас? Слезы? Она улыбалась! И тотчас слуга откинул свой капюшон и вытащил из ножен, скрытый прежде плащом меч. Воин Фархад - это был он - шагнул к колдуну и резким ударом отсек руку. Теперь Ахмад ал-Карах-и не мог сотворить заклинания. Фархад смочил кончик меча в его крови, и пронзил ещё слепую и беспомощную птицу Анзуд. Только кровью колдуна можно было убить её.
- Лекаря, - презрительно бросил Фархад, глядя на корчившегося от боли слугу Иблиса, - зови лекаря. Пусть доживает он свой век, не хочу убивать твоего отца.
- Думаешь, ты победил? - злобно прошипел колдун, закрывая обрубок ладонью левой руки, отчего кровь стала тут же сворачиваться, застывая. - Для проклятия мне не нужно рук! О, я не тебя прокляну, презренный солдат! Это слишком просто. Моя дочь никогда не станет твоей - пусть будет проклята каждая третья жена в твоем роду!
И, сказав это, Ахмад ал-Карах-и потерял сознание.
Эпилог
Через месяц состоялась пышная свадьба, на которой гулял весь славный город Лахор. Даже две свадьбы. Утром воин Фархад взял в жены....дерево. А вечером - красавицу Шаджару-д-дурр. Третья его жена не дожила до заката, зато с четвертой он прожил долгую и счастливую жизнь, и она родила ему шесть сыновей и дочь. А в роду его с тех пор все мужчины берут третьей женой дерево. Хотя уже и не помнят, когда и отчего сложился этот странный обычай.
А птица Анзуд... К сожалению, она снесла не одно яйцо. Впрочем, вы уже об этом догадались.