Стояло лето 1964 года. Оно было знойным, местами засушливым, местами дождливым. На западе страны листопад в тот год начался не от холодов и заморозков, а от сухости. В Удмуртии сентябрь побил температурный рекорд. В Узбекистане стояла страшная жара, и даже в тени термометр не опускался ниже сорока градусов. Но жизнь страны текла своим чередом. В Душанбе зоркий астроном углядел новую комету. В Москве начали строительство огромного здания библиотеки Академии наук. На Украине впервые применили лазер, корректирующий сетчатку глаза. В Арктике обнаружили чёрную щуку, которая девять месяцев находится в замороженном состоянии, а потом вновь оживает. Но то были события общие, связывающие всю страну невидимыми прозрачными нитями в нечто общее, единое, цельное. А у каждого из её жителей были собственные мотки разноцветных ниток. Белые - удача, любовь, счастье. Красные - кровь, боль, страдания. Чёрные - горе и безысходность. Никогда не знаешь, какой из этих мотков выберет твоя рука в темноте до рассвета, чтобы сшить рубаху новому дню.
В больницу, где я лежал после рождения, а моя мама работала нянечкой, привезли двух новорождённых девочек-близнецов. Девочки были здоровы, но от них отказалась мать. И прежде, чем передать сестрёнок в Дом малютки, их некоторое время положено было "наблюдать" в больнице. Прошла пара месяцев, малышки росли, мамаши с маленькими детьми, что лежали в палатах и были в курсе всех больничных историй, осуждали их непутёвую мать - в общем, жизнь текла, как ей и положено, без резких поворотов и неожиданных сюрпризов. Пока не произошел печальный случай: у одной из рожениц умер ребёнок. Чем утешить потерявшую новорожденного сына женщину? Слова не утешают. Но, видно, они остаются - где-то там, внутри, под слезами и болью. И одно случайно сказанное слово способно изменить судьбы множества людей. Если его не унесет такой же случайный ветер. Кто-то посоветовал Надежде - так звали несчастную мать - удочерить сестёр-близнецов. Но женщина не хотела ничего слышать. Она лежала на кровати и плакала. Прошёл день... Она выписалась из больницы, муж увёз её домой и, казалось, на этом история закончится. Но она только начиналась.
Случайно сказанное слово не унёс ветер. Через пару месяцев Надежда вернулась: они с мужем решили удочерить сирот-близнецов. Девочек уже перевели в Дом малютки, но и там не удалось застать обеих сестёр: одна из них заболела и лежала в инфекционной больнице. Пока оформляли документы, ходили по инстанциям, обустраивали свою изменившуюся жизнь, ситуация неожиданно изменилась: когда Надежда вернулась в Дом Малютки за сестрёнками, оказалось, что одну из них уже удочерили. Бардак в России явление вневременное. Как ни билась Надежда, но имена тех людей ей не сказали - тайна.
Дочь назвали Олей. Она росла, не подозревая, что родители ей неродные и где-то растёт другая девочка, её сестра-близнец. Играла в куклы, капризничала, училась, заглядывалась на мальчиков - всё как обычно в детстве и юности. Тикали часы, отмеряя время: тик-так, тик-так... И вдруг остановились. Однажды она пришла из школы (училась уже в старших классах), легла на кровать и разревелась. Кто-то сообщил ей, что она приёмыш. Были истерики, скандалы, упрёки маме - отец к тому времени умер, и навязчивая идея отыскать свою настоящую (хотя какая же она настоящая?) мать. Это желание заслонило собой весь окружающий мир. После долгих поисков - упорных, настойчивых - "настоящая" мать отыскалась. Вернее, отыскался её адрес - деревня в Новосибирской области. И Ольга, ничего не сказав Надежде, отправилась туда.
Деревенька оказалась маленькой, вымирающей. Множество их таких было в те времена в России - сброшенных молодыми на плечи стариков, доживающих свой век. Молодые стремились в город, в столицу Сибири - пусть теперь и неофициальную. И лишь малая часть их - те, кого город не принял - возвращались назад. Когда-то так вернулась мать Ольги: с отливом переселенческая волна унесла её за собой обратно в деревню. Глупая девчонка, сбежавшая в город, почти сразу залетевшая по пьянке в случайной компании, родившая двойню и отказавшаяся от неё. Некоторое время она ещё пыталась удержаться в Новосибирске: снимала комнату, подметала подъезды, искала работу... Пока весёлые компании, свободные нравы и водка не стерли все остальные и без того не слишком разнообразные интересы.
За покосившимся забором стоял такой же неухоженный дом, огород зарос травой и хреном, лишь на краю его росла чахлая картошка и несколько подсолнухов. Собаки не было. Ольга поднялась по скрипучим потемневшим ступеням крыльца, постучала в приоткрытую дверь - тишина.
- Здравствуйте! - прокричала она этой тишине. - Есть кто дома?
И спугнула: послышался скрип, невнятное ворчание, тяжёлые шаги. Из дома вышла босая женщина, словно из норы вылезла - в помятом платье и с таким же помятым выражением лица. Спутанные волосы, мешки под глазами и резкий неприятный запах перегара пополам с потом. От прежней бойкой девчонки, уехавшей когда-то в город, остались только глаза - большие, васильковые, удивленные. Впрочем, Ольга о том не знала, она принялась расспрашивать о своей матери. Потом рассказывать о себе - путано, перескакивая с одного на другое. Не так она представляла себе эту встречу. Показалось, что из всего разговора её "настоящая" мать уловила только два слова - "город" и "дочь".
- Из города приехала, - пробормотала она, смотря на Ольгу своими васильковыми глазами. - Пойдём, пойдём, дочка. Тут недалеко, через два двора.
И, схватив девушку за руку, потащила её за собой к калитке.
- Куда мы идём?
- Рядом тут, - обувь хозяйка так и не одела, шла босиком, пошатываясь. - Рупь есть? Есть, есть, ты ж из города. Кровинушка моя, разыскала мать-то, а я уж вся слезами изошла, ожидаючи! Отметим встречу-то. Хороший у соседки самогон, не побрезгуй с матерью-то...
Ольга резко вырвала руку у женщины и почти бегом направилась к трассе - туда, где через деревушку два раза в день проезжал автобус, идущий до райцентра.
- Ишь ты, паскуда какая! - догнал её визгливый голос. - Для матери копейку пожалела! Я все глаза выплакала, рожая тебя...
Ольга не обернулась. Не увидела, как в последний раз вспыхнули васильковые глаза и сгорели, погасли. Женщина плюнула ей вслед и, развернувшись, пошла обратно в дом. Вечером, уже в городе, Ольгу сбила машина: пьяный водитель мчался на красный свет. Девушка лишилась ног.
Целый месяц Надежда провела у больничной койки дочери, взяв на работе отпуск. Дежурила ночами, выхаживала, приводила в чувство, утешала... Затем отпуск закончился, но каждый вечер, забежав ненадолго домой после работы, она отправлялась к Ольге. Однажды, наскоро перекусив на ходу и собравшись, открыла дверь, вышла на лестничную площадку и рухнула без сознания на лестнице. Не выдержало сердце. Пришла в себя уже в больнице. Она лежала в палате, укрытая одеялом, когда дверь приоткрылась и в палату вошла... Ольга. Здоровая, улыбающаяся, на своих ногах.
- Как самочувствие? - спросила она, подойдя к Надежде.
- Оля...
- Что вы сказали? - девушка в белом халате наклонилась к больной.
- Оля...
- Меня зовут Катя, - улыбнулась медсестра. - Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Раз вы очнулись, теперь всё будет хорошо.
Медсестра оказалась сестрой-близнецом её дочери. Катю вырастили совсем другие люди. Они тоже хотели удочерить двух девочек, и тоже искали Катину сестру, нос случилось то, что случилось. Сюжет из индийского кино в далеком сибирском городе. Сюжет, закрутившийся когда-то на моих глазах. Правда, я об этом ничего не помню. Мне ещё не было года, и я просто лежал в кроватке у самого выхода из палаты, а на бирке был мой номер - номер тринадцать.
Сёстры подружились. Катя рассказывала, что в тот день, когда Ольга попала под машину, с ней творились странные вещи: посреди улицы отказались идти ноги. Просто онемели, и она не могла ими пошевелить. А Оля.... Оля много училась и читала. Ей сделали протезы, она могла ходить и жить дальше. Вышла замуж, родила мужу двух здоровых ребятишек....Судьба к ней теперь относилась бережно, и сшивала её дни белыми нитками.