Марченко Владимир Сергеевич. Полевые рассказы полевого геолога

Владимир Марченко

Полевые рассказы

полевого геолога

Сборник

От автора

Вы держите в руках мой второй сборник - "Полевые рассказы полевого геолога". Первый, под названием "Необыкновенный Учкудук", был напечатан в 2013 г. в Чистополе. Оба сборника изданы не для славы и не из-за денег, а просто захотелось оставить память о себе. Много чего происходило в моей геологической жизни. Надеюсь, эти записи будут кому-то интересны. Часть из них были ранее опубликованы в разных изданиях, но многое так и осталось в виде рукописей.

Год 1967-й. Двадцатого, понятное дело, века. Производственная практика. Горы. Терриканская ГРЭ ( геологоразведочная экспедиция), Андагульская ГРП ("п"-партия). Нас, студентов АГГТ (Ангренский горно-геологический техникум) в нарушении всех норм техники безопасности тупое начальство отправило на демонтаж штольни. Штольня- это горизонтальная горная выработка вглубь горы, в отличии от шахты-вертикальной выработки. Надзора над нами практически не было. Время от времени появлялся горный мастер, который, тыкая пальцем в разные стороны, направлял наши действия. Удивляюсь, что все здесь обошлось без ЧП. Поскольку большую часть рабочего времени мы были предоставлены сами себе, то и организация трудового процесса была соответственной. Мы гоняли по всей штольне, (а это примерно 300 метров) на маленьком аккумуляторном электровозике с одной вагонеткой, временами принимались за дело, выламывая рельсы, шпалы, вентиляционные трубы и прочую оснастку. Лазали по скалам, ловили и жарили кроликов, которых расплодилось уйма на месте заброшенного поселка горняков. Вслед за нами в штольне рушились горные породы, и нам все было нипочем. Когда-то, еще в раннем средневековье, как нам рассказал местный геолог, в этих горах добывалось золото. Добывалось оно как из коренных пород, так и из россыпей. И действительно, мы сами обнаружили несколько древних выработок в скалах, а в бортах Андагулсая("сай"-это речка) и других саев порою на сотни метров тянулись отвалы отмытого галечника.

С Киргизии началась череда многочисленных приключений. К сожалению, недолго мне довелось поработать в горах Тянь-Шаня на территории Узбекистана, еще меньше- в Казахстане. Длительный период моей полевой геологической жизни приходится на Кызылкумы. Этот период довольно полно отражен в моем первом сборнике.

Нет смысла предаваться философским рассуждениям о скоротечности жизни и бренности бытия. Составляется этот сборник уже в России, в городе Набережные челны. Когда я сюда приехал, 21век уже набрал свои буйные обороты. Мне все казалось, что задержусь я здесь ненадолго, вот - вот сокрушатся невесть откуда взявшиеся препятствия, и я вернусь к своей привычной жизни полевого геолога. Горы, манящие горы, бескрайние просторы Кызылкумов - все это еще впереди. Живу этим, но... Но - похоже уже не успеваю.

Зато успеваю создавать музей Камы. Давняя задумка. А это тоже маршруты. Маршруты целенаправленные и интересные. Начинались она с Чистополья, с Западного Закамья, надеюсь рассказами о них не ограничусь.

Лавина

Кто знает горы, тот может образно вообразить ситуацию, в которой мы оказались с моим другом Вовкой Налимовым. Естественно, по кличке "Налим", которая к нему прилепилась с детства.

С Налимом мы познакомились, когда нам было лет по девять .Он, наивный пацан с Урала, появился в нашем переулке как новичок и чем-то мне не понравился. Первым делом мы с ним подрались, но потом подружились на всю жизнь. Сначала оказались в одном классе, затем вместе пошли в геологию, вместе много лет работали и так далее.

Киргизия. Наша первая производственная практика. В то злополучное утро всех парней опять отправили на демонтаж штольни. Для меня и Налима горный мастер подготовил другое задание. Нам надо было подняться на склон крутой горы неподалеку, найти там брезентовые мешки с пробами, связать их и стянуть вниз по склону. В горах понятие "неподалеку" оборачивается тем, что около километра пришлось продираться через колючий кустарник, карабкаться по скалам и съезжать на пятой точке по осыпям. Поскольку направление и примерное расстояние были известны, мешки с пробами мы нашли. Помнится, как только начали связывать их между собой, по горам прокатился страшный грохот. Мы невольно подняли головы в направлении источника звука и буквально оцепенели от ужаса. С верхотуры, из под облаков природных , на нас неслось искусственное облако. Облако пыли. Из него выскакивали огромные обломки скал, которые катились вниз со страшной скоростью, ломая стволы арчи как спички. Налим мышью сиганул под корни большой арчи, я сделал тоже самое через секунду или полторы. Это была незабываемая секунда! Знаю точно, что тянулась она очень долго. Время почти остановилось. Помню, что я изогнулся дугой и за моей спиной медленно плыл обломок скалы размером с хороший сундук. Я его проводил взглядом , а сам поплыл под другую арчу. Лавина пронеслась и сквозь пыль я разглядел Налима, который шатаясь брел ко мне. Я тоже поднялся. Мы стояли и смотрели друг на друга, медленно осмысливая то, что произошло. Вокруг нас все было сметено лавиной. Стволы наших спасительных деревьев были изломаны, мешки с пробами частью снесены вниз, частью изодраны в лохмотья. Мы были совершенны целы! Отдельные царапины не в счет.

Шатаясь, на дрожащих ногах мы стали спускаться в лагерь. Помнится, навстречу нам уже бежал горе-горный мастер, который отправлял нас на гору. Помнится, Налим отвесил ему от всей души оплеуху. Больше мы этого горного мастера не видели. Как потом выяснилось, взрыв был произведен с целью подготовки площадки под проходку очередной разведочной штольни. Однако...

Шкуродер

Шкуродерами спелеологи называют узкие проходы и щели в пещерах, в которые с большим трудом удается протиснуться. Так и у нас с Юркой Ожеговым получилось.

Коротко о Юрке. С этим ташкентским парнем мы познакомились еще на вступительных экзаменах в техникум и сразу подружились. (к слову сказать, дружим уже более полувека.) Родственность душ чувствуется сразу, на ментальном уровне. Юрка - большой любитель приключений и авантюр, но с головой дружит.

И опять Киргизия, та же производственная практика. Эту древнюю выработку мы обнаружили неподалеку от базы партии, в скалах, в левом борту Андагулсая. Быстро смотались за шахтерскими фонарями и никому ничего не сказав отправились обследовать выработку. В том, что это была именно выработка, у нас не было никаких сомнений. По древним выработкам я налазился еще в подростковом возрасте. Главное их отличие от естественных полостей и пещер - наличие следов работы древних рудокопов инструментами. Здесь эти следы наличествовали. Плюс пара фрагментов керамической посуды, которые обнаружились близ устья. Вход в выработку представлял собой щель шириной примерно 70 см и высотой до 1,5 м. Метров десять мы продвигались легко, полусогнувшись, затем выработка стала становиться все уже и ниже. Мы уже с трудом протискивались на карачках. Древние рудокопы никогда не заморачивались с сечением выработок, а шли точно по рудному телу, следуя его форме. Как им это удавалось непонятно, но чутье на руду, будь то золото, медь или серебро было у них сверхъестественное. Свет фонарей проникал далеко вглубь, но продвигаться становилось все сложнее. Дошло до того, что пришлось буквально ползти распластавшись. Я полз впереди, Юрка за мной. Мы преодолели участок заохренных пород, ржаво-бурого цвета, причем охры было столько, что мы ползли по ней как по толстому слою пыли. Стали появляться здравые мысли о том, как мы будем выбираться назад. Находок у нас пока никаких не было, за исключением нескольких игл дикобразов. Лично мне хотелось найти бронзовый светильник рудокопов. Я видел такой в историческом музее в Ташкенте.

Мечты мечтами, но вот наконец мы добрались до такого участка, где ходу вперед просто не было. Наша беда была в том, что мы не сразу в это поверили. Впереди просвечивалось небольшое расширение выработки, но добраться до него, как оказалось, было нереально. Я еще дергался, пытаясь продвинуться вперед, но Юрка который был покрупнее меня сообщил, что его совсем заклинило. Конечно сейчас, спустя годы все это вспоминается с улыбкой, но нам тогда было не до смеха. Описывать все наши судорожные телодвижения в течении длительного времени не стоит. Мы не паниковали, молодость и безрассудство помогли нам выбраться благополучно. Юрка тащил меня за ноги до тех пор, пока я сам не смог карабкаться назад как каракатица. Иглы дикобразов впивались нам в животы, но мы не обращали на эти мелочи внимания. Главное- вперед назад, к спасительному выходу.

Когда мы наконец выбрались, то не могли удержаться от хохота. Постарайтесь представить наш вид. С ног до головы мы были покрыты охрой гидроокислов железа темно-рыжего цвета. С животов, спин и ободранных коленей сочилась кровь и только глаза горели как у диких котов. Это было зрелище. Натуральные индейцы в боевой раскраске после сражения с вражеским племенем. Мы искупались в ледяной воде Андагулсая и довольные собой двинулись в направлении базы. Этот "шкуродер" нам запомнился на всю жизнь. Как и целая череда других приключений.

Сель в пустыне

Сель-это водо-грязевой поток, который образуется в горной местности от сильных ливней и несется вниз, сметая ,и смывая все на своем пути. "Все"- это кишлаки, сады, дороги и т.д.

На следующую, уже преддипломную практику, мы попали вместе с Налимом. Всю нашу группу разбросали по разным экспедициям в Средней Азии. Юрку Ожегова, как он не рвался вместе с нами, отправили куда-то в горы. Мы же с Налимом оказались на севере Узбекистана в Центральных Кызылкумах, в Кызылкумской ГРЭ, Ясвайской ПРП (поисково-разведочная партия). Помнится прибыли мы туда в начале второй декады мая (число не помню), аккурат после дня Победы. Прибыли-и попали как кур во щи. Нас поселили в палатке, в углах которой, как оказалось ,обитали еще и наши соседи-огромные мохнатые фаланги с огромными хищными челюстями. Они появились, как только мы зажгли керосиновую лампу .Старожилы нас успокоили и сказали, что создания эти вполне мирные и бояться их не надо. К ним, якобы надо просто привыкнуть. Легко сказать. Уж и не помню, как мы переночевали, забравшись с головой во вкладыши спальных мешков.

Подъем в полевой партии ранний и в 4 часа утра нас разбудил гонг. Кто-то ошалело и издевательски бил железной трубой по подвешенному на тросе куску рельса. По крыше палатки постукивали капли дождя. Тут надо немного отвлечься и рассказать о климате в этом районе планеты.

Как пишут геологи в своих отчетах, климат в Кызылкумах резко континентальный, с сухим жарким летом и холодной зимой. Часто дуют ветра, естественно то знойные, то холодные. А вот осадков совсем мало. Мало-то мало, но этот день всему региону запомнился надолго.

Под все усиливающийся дождь нас накормили очень вкусным завтраком, а затем велели собираться в поле. Автомобиль, новенький ГАЗ-63, уже стоял с заведенным двигателем. Все надеялись, что дождь вот-вот закончится. Не тут-то было. И без того серое небо почернело от новых налетевших туч, оглушительно грянул гром и полились потоки дождя. Это был уже не просто ливень, это было что-то несусветное. Такого ливня я больше никогда не видел. "Разверглись хляби небесные..."

Надо сказать, что лагерь партии был разбит в одном из удивительнейших горных мест Кызылкумов - на роднике Аулие-Куджумды-т.е. "святое обиталище". Палатки и каркасные домики уютно пристроились по правому пологому борту сухого сая, под огромными карагачами. Росли даже пара больших урючин, плодами которых мы позже лакомились. Здесь же был и родник- колодец с удивительно вкусной и холодной водой. Спустя многие годы мне доведется побывать здесь еще раз. Надо сказать, что город золотодобытчиков Зарафшан находится неподалеку, буквально в часе езды от Аулие-Куджумды. Зарафшанцы обустроили в этом райском месте замечательную зону отдыха.

Сейчас же наш лагерь буквально смывало. Русло мирного, сухого сая превращалось в дикую бушующую реку. Хоть и невысокие, но все же горы, сложенные известняками, стали огромными водосборниками, со склонов которых потоки воды ринулись в русло основного сая. Наш ГАЗ-63 потащило вниз по течению, но водитель успел вскочить в кабину и все - таки спас автомобиль, ухитрившись вывести его на безопасное место. Начальник партии, Чечулин Василий Федорович, опытнейший геолог, оперативно, как и положено, взял бразды правления в свои руки. С Василием Федоровичем нам еще доведется много лет поработать вместе. Первым делом были спасены и укрыты брезентом рация, карты и другие полевые материалы, затем, стоя по пояс в воде мы вытаскивали на пологий левый борт отобранные шлиховые пробы. Это была большая ценность. Пробы были отобраны за десятки и даже сотни километров от базы партии. Они содержали в себе бесценную информацию о перспективах золотоносности большой малоизученной площади пустыни. Разумеется, при спасении пожитков не были забыты и продовольственные запасы. Все, что реально можно было сделать было сделано и в конце концов мы, весь немногочисленный коллектив партии, человек 8-10,сгрудились в небольшой карстовой пещерке. Пещерка находилась метрах в пятидесяти от бушующего потока, на склоне вытянутой вдоль сая гряды. В горячке аврала мы были словно в забытье и только сейчас почувствовали, что изрядно замерзли. Пустыня пустыней, но ледяной дождь быстро все остудил. А он все продолжал лить, хоть и заметно ослабевал. Нам удалось разжечь костер, а Василий Федорович вытащил непонятно откуда ящик водки и ящик тушенки. По кругу пошла пиала, перепало и нам, студентам. Естественно, мир вскоре преобразился, да и дождь как - то внезапно прекратился. Вода стала быстро убывать и пред нами предстала картина произошедшего. Лагеря не было. Не было ни палаток, ни домиков, ни нашей кухни. Слава Богу, что выстояли деревья и сохранился родник - колодец, который был выложен камнем и находился выше борта сая, под скалами.

Вскоре нам пришла подмога из поселка Мурунтау, где базировалась Кызылкумская ГРЭ. Нам подвезли продукты, палатки, спецодежду и прочее, что необходимо для полевых работ. Долго мы еще подбирали по бортам и руслу сая самые разные вещи, унесенные селем.

Эта практика длилась ровно полгода. За это время я успел и привыкнуть и полюбить Кызылкумы. Спустя несколько лет я сюда вернулся. Очарование и притягательность пустыни поймут те, кто отдал ей много лет. Наверное, так же притягивают истинных романтиков и другие края с экстремальными условиями жизни. Я их понимаю.

В западне

В мае на Тянь-шане интенсивно тают ледники, питающие бесчисленные горные речки. Воды в это время несутся мутные, бурные, по дну речек перекатываются огромные валуны, издавая оглушающий грохот. В кипящих струях проносятся кустарники и деревья, рухнувшие в воду при подмыве берегов.

В один из замечательных майских дней мы, два молодых техника - геолога, воображая себя отважными первопроходцами, воспользовались отсутствием начальства и улизнули из базового лагеря. Манили неизведанные места, жажда открытий и приключений. Пошли наугад.

Очень долго путь наш пролегал по правому берегу довольно крупной реки , затем мы перешли, замирая от восторга, через подвесной мостик. Посовещавшись, решили идти вверх по берегу правого притока основной реки. Слева от нас уходила вверх вертикальная стена древних известняков, справа бушевала река. Едва заметная тропинка петляла по узкой кромке обрывистого берега.

Вверх прошли мы не более полукилометра и уперлись в наклонный уступ, который формой напоминал огромный нос, уткнувшийся в воду. Тропинка здесь оборвалась и мы полезли вверх по уступу, надеясь, что спустимся с него с другой стороны и продолжим путь. Сначала лезть было легко, но затем уступ стал круче. Пришлось разуться и взбираться босиком, так было легче. Кеды сунули в рюкзаки. Цепляясь за выступ и рискуя ухнуть с огромной высоты в воду, мы оказались на крохотной площадке, на который едва поместилось. Пути дальше не было, над нами была огромная уходящая к облакам вертикальная стена, а далеко внизу клокотала река. Только сейчас мы поняли всю серьёзность своего положения.

Спускаться всегда намного сложнее, чем подниматься, и мы в этом быстро убедились. Едва не сорвавшись ,мы опять уцепились за спасительную площадку. Положение было аховое, мы напоминали отца Федора из "Двенадцати стульев". Того хоть сняли со скалы пожарные, а нам надеяться было не на что и не на кого. Конечно, нас станут искать, но вряд ли здесь долго продержишься. Особенно ночью, когда холодно.

Но отчаяния не было, это точно. Осмотревшись повнимательнее мы обнаружили небольшую трещину с обратной стороны переносицы -уступа. Юрий, - так звали моего друга, - кое-как цепляясь за края трещины, стал спускаться вниз , я же, отговаривая его от этой затеи, полез за ним. Трещина вскоре расширилась и лезть стало легче. Через некоторое время она расширилась до того, что мы спускались по ней нараскорячку, опершись в обе ее стенки ногами и руками.

Юрий вдруг издал короткий пронзительный крик и ухнул куда-то вниз. Следом за ним рухнул и я, упав прямо на него с приличной высоты. Как оказалось ,трещина резко расширилась наподобие воронки. Слава Богу, руки - ноги были целы. Мы опять оказались на берегу, но уже с обратной стороны носа - уступа. Радости нашей не было предела, но длилась она недолго. Мы оказались на треугольном клочке суши, ограниченным бушующей рекой, уступом и каменной стеной. Это была западня! Ситуация намного осложнилась. На скале нас хоть издалека было видно, здесь же никому в голову не придет нас искать.

Ну и дела! Единственный выход - плыть по реке. Но река со страшным ревом билось об уступ, по дну громыхали камни, а температура воды была близка к температуре таяния ледников. Если и удастся выплыть не размозжив голову об уступ, то тебя неминуемо унесет в основную реку .Там уж точно погибель . При такой бешеной скорости течения это много времени не займет. Единственный шанс - в считанные 2-3 минуты попытаться выплыть к берегу нашего притока. Другого выхода не было. К тому же давно перевалило за полдень, и вода, заметно прибывая, уже заливала наш клочок суши. Чему бывать, того не миновать!

Вытащив короткую обломанную спичку, я понял, что мне плыть первым. Юрий как мог напутствовал меня. Чтобы быть подальше от уступа надо было хорошенько оттолкнуться от стены, что я и сделал. Меня закружило, протащило под водой и, наконец, полузадохнувшегося вытолкнуло наверх. Сквозь брызги я разглядел, что уступ остался далеко позади и начал бешено работать руками и ногами. Жажда жизни была настолько сильна, а страх быть утянутым в основную реку столь велик, что через некоторое время я уже цеплялся за корни кустов и деревьев росших по берегу. Они все вырывались из рук, но все же я уцепился за один из них. Дрожащий, обдирая ногти, выбрался на берег. Накатил страх за друга, и я, продираясь сквозь кустарник помчался по берегу к уступу. Товарищ мой не струсил, я увидел, как голова его мелькнула в волнах , но в отличие от меня он стал пробиваться к противоположному, пологому берегу . Я бежал за ним вниз и молил Бога о его спасении.

Все окончилось благополучно, и вскоре мы прыгали от радости друг напротив друга на разных берегах. После этого босые, до самого вечера спускались вниз по основной реке. До следующего подвесного мостика, где встретились и обнялись.

В лагере нас уже хватились . Нагоняй мы получили изрядный и по заслугам. Только рассказывать, что с нами приключилось, наотрез отказались.

С тех пор минуло много лет. Но при наших встречах мы обязательно вспоминаем этот случай. И поднимаем бокал за Госпожу удачу. Она в то день была с нами.

Осколок

И этот день в горах врезался в мою память на всю жизнь.

Мой маршрут верхом на Чалом начинался замечательно. Навьючив на эту умную и спокойную лошадь все необходимое для однодневного маршрута, я отправился в путь. Чалый был как средством доставки в исходную точку маршрута, так и средством транспортировки отобранных проб. Впоследствии, уже в Кызылкумах, таким средством мне многие годы служил мотоцикл. Если на Чалом была специально сшитая переметная сума- хурджун ,то на мотоцикле я использовал два сшитых между собой старых рюкзака на войлочной подкладке.

Тропа наша пролегала через огромную поляну между хребтами, всю заросшую высоким разнотравьем и разноцветьем. Я словно плыл по морю цветов. Воздух, несмотря на приличные высотные отметки, был настолько насыщен ароматом цветов, что слегка кружилась голова, мысли в ней обитали самые романтические. Несмотря на отсутствие слуха что-то само собой напевалось. Не знаю, что было в голове Чалого, морда которого то скрывалась в волнах растительности, то выныривала из них, но временами он недовольно фыркал. Видимо пыльца цветов, попадала в ноздри. Тропу он чувствовал хорошо и по направлению она меня пока устраивала. В общем, рабочий день начинался классно и ничего, естественно, не предвещало дурного.

Впереди показались разрозненные скальные выходы, между которыми струился ручей. Чалый с удовольствием испил хрустальной водицы, я же решил сделать это позже. Достав карту мне стало понятно, что с тропы надо съезжать и двигаться вверх по ручью. Первая т.н. (точка наблюдения) напрашивалась в полукилометре, на крупном скальном выходе. Здесь и произошло то, о чем даже сегодня вспоминается с ощущением мурашек на коже.

Все шло как обычно. Я спешился, привязал Чалого к стволу сухого деревца и взяв геологический молоток, пошел осматривать обнажение вертикально вздыбившихся бурых сланцев. Бурый цвет обнадеживал, свидетельствуя об окислении содержащихся в сланце сульфидов. Но больший интерес у меня вызвала довольно мощная, до полутора метров, жила светло- серого кварца, рвущая сланцы по диагонали. Все это запомнилось очень отчетливо. Обстучав кварцевую жилу, я обнаружил, что и в ней есть пустотки выщелачивания сульфидов, выполненные бурой охрой. Это были хорошие поисковые признаки. Необходимо было отобрать пробы и из жилы и из сланцев. С жилы я и начал. Молодость, пренебрежение техникой безопасности и сыграли со мной эту злую шутку. Я с таким рвением начал колотить молотком по кварцу, этой стеклоподобной массе, что один из осколков тут же вонзился мне в правый глаз. В этот чудный день это было дико, нелепо, неожиданно, а главное- очень больно. Может быть я и взвыл, не помню, но все же что-то соображал. Тут же бросился к ручью, чтобы в холодной воде приостановить боль. Ручей брал начало с ледника неподалеку и вода соответственно, была ледяной. Из - за торчащего осколка веко не закрывалось, да я и не давал ему закрыться, придерживая пальцами левой руки. Распластавшись на берегу ручья , прямо в воде пытался выяснить степень опасности своей травмы. Больше всего, конечно, боялся, что глаз вытечет. При ощупывании мне даже казалось, что глазное яблоко становится меньше. Пальцами правой руки я пытался определить величину осколка и пытаться его извлечь. Одно только прикосновение к нему вызывало дикую боль. До этого я не знал, что глазная боль может быть такой нестерпимой. Инстинкт самосохранения делал свое дело. Я понял, что с осколком в глазу до лагеря не добраться и надо извлекать его здесь, в ледяной воде, под водой.

Сколько я провалялся на берегу ручья точно и не знаю. Набрав воздуха раз за разом погружал лицо в ручей и все время, через дикую боль, пытался делать движение пальцами, как бы расшатывая осколок. И своего добился! В какой-то миг я вдруг почувствовал, что боль резко уменьшилась, и под пальцами осколок не ощущается! Нет, боль не исчезла и последствия травмы еще были неясны, но одно то, что осколок вышел, привело меня в неописуемую радость. Глаз, правда, тут же закрылся, и открыть его не удавалось. Веки и кожа вокруг глаза опухли. В голове били какие- то молоточки. Надо было быстрее добираться до лагеря. Это был тот еще вопрос.

Обратный путь помню смутно. Обмотав правую часть головы разодранной мокрой футболкой, я на ощупь отвязал Чалого и перевалился через его круп, не в силах сесть в седло. Поскольку так кровь приливала к голове ,кое- как устроился в седле. Чалый, умница ,быстро вышел на тропу и доставил меня в лагерь. Там я сказал, что напоролся на острую ветку. Начальник нашего геологического отряда Джурабай Наргитов, хотел было вызвать вертолет из Бричмуллы (там была база партии), но я отказался, хотя и не знал последствий травмы. Наверное, подсказывали интуиция и оптимизм. Для отряда это было бы ЧП. А если- бы выяснилось и истинная причина- ЧП вдвойне.

В лагере наш пожилой конюх таджик сделал мне повязку с какими- то горными травами, которую менял после высыхания. Через пару дней я увидел просвет между веками.

Незаконченный маршрут я продолжил через неделю. И в сланцах, и в кварцевой жиле после проведенного анализа обнаружилось небольшое количество рудных минералов, и это внушало надежду. А надежда, как поется в одной замечательной песне- "наш компас земной".

Трикони

Трикони- это зубчатые металлические набойки на ботинках, для передвижения по сложным участкам местности. Это же название распространяется и на сами ботинки с триконями.

Нам, молодым специалистам, новоиспеченным техникам- геологам, а это я и мой друг Юрка Ожегов, трикони выдали перед отправкой в горы. Мы враз возгордились ,возомнив себя бывалыми полевиками и тут же их напялили. Даже спать в них были готовы. Помнится, отправка в горы задерживалась, и мы решили съездить в Ташкент к друзьям. Поехали, естественно, в триконях ,которые то цокали по каменным мостовым, то проваливались и залипали в расплавленном от жары асфальте. К тому же, они и весили немало. В конце концов нам самим это надоело и мы упрятали эту обувь в рюкзаки, достав привычные кеды.

Когда, наконец, нас отправили в горы, мы на практике опробовали трикони. Как оказалось, это далеко не идеальная обувь при работе на задернованных горных склонах. А это не менее 70% маршрутных участков. Дерн ,мох и трава забивались между зубьями триконей и это осложняло ходьбу. Да, они оказались незаменимы на ледниках, но таких переходов было мало. Я же сейчас не могу не вспомнить одну историю, связанную с триконями.

Не хвастаясь, скажу, что довольно быстро я доказал свои способности к профессиональной работе и мне доверили проведение поисковых маршрутов. В горных условиях работа очень ответственная. Сказалось, конечно, и то, что родился я в шахтерском городе, который раскинулся между двумя крупными хребтами Тянь -Шаня. Естественно, мы пацаны, по мере взросления, осваивали горы все больше и больше. А если еще добавить, что мой дедушка со стороны отца был заядлым охотником и часто брал меня с собой в горы, то и условия работы в горах были для меня привычными.

В тот маршрут, о котором я сейчас рассказываю, я отправился в триконях. Получилось так, что утром свои привычные кирзачи я обнаружил в весьма плачевном виде, один каблук почти оторвался. Пришлось доставать трикони, которые долго валялись под раскладушкой. Металлические набойки на них притупились, я в них иногда маршрутил, но все же кирзовые сапоги были практичнее. Поисковых рабочих мы, геологи, брали с собой лишь в редких случаях, когда предстоял отбор большого числа проб. Конечно, одиночные маршруты были запрещены правилами техники безопасности, но все на это смотрели сквозь пальцы.

Взяв полевую сумку и забросив за плечи рюкзак ,я отправился в маршрут. Помню, долго поднимался, петляя, вверх , пока не вышел на платообразное поднятие, сложенное древними девонскими известняками. По сведениям предшественников, в этом районе были когда- то выявлены кварц- флюоритовые жилы с галенитом и сфалеритом. Кварц- это понятно, флюорит- это плавиковый шпат- ценное сырье, ну а галенит и сфалерит- сульфиды свинца и цинка. Надо было отыскать эти жилы, обследовать и обозначить на карте. Пока выходы известняков залегали почти горизонтально, все было нормально. По мере продвижения по ним в нужном направлении их выходы становились все более и более наклонными. Трикони все больше скользили по ним ,и я продвигался с большой с большой осторожностью, цепляясь за редкие кусты. С одной стороны плитчатые пласты известняков уходили куда- то под облака, с другой стороны обрывались пропастью. Я уже пожалел, что пошел один, здесь надо было бы страховаться. Тем не менее я продвигался вперед до тех пор, пока... Пока не поскользнулся и сделав пируэт не заскользил на триконях по известнякам , словно на коньках на льду. Заскользил прямым ходом в сторону пропасти. Дремавший инстинкт самосохранения проснулся, я плюхнулся на живот, цепляясь за какие- то кустики. Главное - здесь надо было не катиться, как чурка городошная, а именно распластаться.

Впереди, несколько наискосок, почти на самом краю пропасти обнаружилось невысокое деревце арчи. Обломанное ветрами, напоминающее одинокий куст, хилыми корешками оно цеплялось за трещины в известняках. Только это деревце могло быть моим спасением. Не знаю как, но мне удалось к нему вырулить. . Чувства мои описать сложно. Я словно зачарованный смотрел вниз и благодарил Бога за спасение. Высота над пропастью измерялась высотой Эйфелевой, а может и Останкинской башен, не меньше. Далеко- далеко внизу виднелись палатки нашего лагеря. Спасение, чистейший горный воздух, ощущение жизни и просторы гор наполнили мою душу какой-то эйфорией. Страх прошел.

Дальше я выбрался легко. Босиком преодолев опасный участок на полусогнутых, вышел к исходной точке, откуда начал скольжение. С любопытством оглядел борозды на известняке оставленные триконями.

Маршрут я все- таки продолжил. Где босиком, где в обуви я выполнил все намеченное. И жилки флюоритовые нашел, и откартировал. Но трикони в маршруты больше никогда не надевал.

" С днем рождения, геология!"

Этот день незабываем и по сей день. Когда я вижу вертолёт или слышу его рокот, волей - неволей вспоминается одно приключение. Оно связано с перебазировкой нашей маленькой поисковой группы с одного полевого лагеря в другой. Предполагалось, что на вертолёте.

Все происходило в горах Тянь-Шаня, в районе хребта Ташкескен. Мы работали в живописнейших местах высокогорного Чаткальского заповедника, значительную часть которого занимали альпийские луга. Трава здесь не только что по пояс, но местами и по макушку. Едешь на лошади, а ее-то, лошади и не видно вовсе из цветов и травы, одни уши торчат. Словно на лодке плывёшь по цветочному морю.

Наша группа входила в состав Ташкескентского геологического отряда, который проводил поисковые работы по обе стороны хребта Ташкескен. Основные работы с юго-западной стороны хребта были закончены, и большая часть отряда с навьюченный полевым снаряжением верхом перебазировалась на северо-восточный склон, где был разбит базовый лагерь. Наша группа была оставлена для завершения работ, после чего и нас должны были перебросить вертолётом через хребет в новый лагерь. Недели через две мы свои дела завершили, в назначенный день упаковали свои пожитки и стали ждать вертолёт. Он должен был прилететь из горного кишлака под названием Бричмулла, где находилась вертолетная площадка нашей Чаткальской экспедиции. Кишлак, кстати, получил известность благодаря песне дуэта Никитиных под тем же названием "Бричмулла". Нас было трое - я, топограф Вениамин и наш поисковый рабочий Сагдулло, таджик из той же Бричмуллы. Сагдулло был не один - с ним была корова, которую он ещё в начале сезона прихватил с собой в поле на травку альпийских лугов. Он тогда упросил вертолетчиков перевезти вместе с продовольствием и корову. Молоко она давала отменное, перепадало всем и все были довольны. Сейчас и ей вместе с нами предстоял перелёт. По времени он должен быть не долгим, нам надо было просто перелететь хребет и приземлиться в новом лагере. Верхом это бы заняло двое суток, да и лошадей у нас не было, все ушли вместе с отрядом.

Вертолёт обычно прилетал к нам после обеда, мы так его и ждали, но в этот день он прилетел почему-то утром. Мы только-только успели позавтракать. Хорошо, что все заранее было собрано, осталось только одна маленькая палатка в которой была полевая документация. Вертолетчики всегда были для нас дорогими гостями. Сагдулло ещё с вечера нажарил им вкуснейшей рыбы османа, которую мы ловили в горном ручье. Речкой этот ручей можно было назвать с большой натяжкой, но османа там водилась много. Иногда попадалось и маринка, это была рыба покрупнее османа и тоже чрезвычайно вкусная. К ручью надо было спускаться далеко вниз и эти выходы мы делали поочерёдно. Зато всегда и слихвой были вознаграждены отлично уловом. Народным методам ловли рыбы в горных реках нас научилс Сагдулло и описывать их не стоит. Ради спортивного интереса мы с удовольствем ловили рыбу и обычными бамбуковыми удочками. Именно на удочку и попадалось особенно крупная маринка весом до 1 - 1,5 килограмм. Сагдулло однажды принёс огромную маринку, весила она 4,5 килограмма. Когда мы его спросили как он её изловил, Сагдулло добродушно ответил короткой фразой "сам знаю". Это словосочетание, стала крылатой фразой в нашем отряде и применялось к месту и ни к месту. Сагдулло очень гордился, что был ее автором.

Сделав круг над поляной вертолёт приземлился. Пилоты были нам знакомы и мы сердечно, как принято в наших краях, их поприветствовали. Сагдулло кланяясь и приложив правую руку к груди пригласил их за наш дастархан - складной алюминевый столик. Вениамин быстро вскипятил воду и заварил чай. На большом лягане мы подали пилотам жареную рыбу а сами принялись за погрузку. Пилоты, их было двое, сказали, что у них сегодня очень плотный график и попросили нас это учесть. Мы учли и закончили с погрузкой быстро. Правда, немного провозились с коровой, которая все никак не хотела влезать в вертолёт. В конце концов все устроились на сиденьях и прильнули к иллюминаторам. Вертолёт взревел двигателем и стал медленно подниматься. Корова стояла смирно рядом с Сагдулло, который успокаивал её похлопывая по шее. Видно она уже начала привыкать к перелётам.

О том, что происходило дальше, до сих пор вспоминается как череда коротких сумбурных событий. Вот в иллюминатор видится надвигающаяся скалистая громада хребта Ташкескен. Вертолёт плавно поднимается все выше и выше. Показалась блистающая снегом вершина хребта. И тут... И тут начинается полный сумбур вспоминаний. Вертолёт резко заваливается набок. Причём так круто и резко, что я оказываюсь на полу где-то под ногами ревущей коровы. На меня падает Сагдулло, я барахтаюсь под какими-то ящиками и узлами... Сказать, что было страшно тоже нельзя. Мы просто не успели толком ничего понять и осознать. Вертолёт однако быстро выровнялся и вскоре стал опускаться. Наконец он опять завис над нашим старым лагерем и совершил посадку. В салоне царил хаос. Сагдулло усмирял корову, которая лежала со связанными ногами. Когда он только успел связать ей ноги? Лётчики - вертолетчики с суровыми лицами выбрались из кабины и осмотрели всю нашу гоп компанию, всё ли в порядке? Они сказали, что над хребтом очень сильный ветер, перелёт отменяется и они будут радировать, чтобы за нами выслали лошадей. Мы опять стали выгружать наше имущество.Сагдулло решил корову не трогать и попросил лётчиков доставить его вместе с коровой назад в Бричмуллу. Те пожали плечами и согласились. Сагдулло попросил у Вениамина лист бумаги и написал заявление об увольнении на имя начальника нашего отряда Джурабая Наргитова. Жаль, отличный мужик. Больше мы его не видели.

Вертолёт улетел. Венька достал из футляра с теодолитом маленький флакон со спиртом, который он использовал для протирки линз. Мы с ним чокнулись алюминиевыми кружками и выпили по пять капель. Тост Венька произнёс соответствующий: "С днём рождения, геология!". Только сейчас мы поняли, что вертолёт запросто мог опрокинуться.

Как я стал коллекционером

Получилось так, что мы с моим другом Юркой Ожеговым опоздали на осенний призыв в ряды Советской Армии. Опоздали по причине затянувшейся ненастной погоды на высокогорье, где мы работали. Сначала зарядили дожди со снегом, а потом и вовсе все тропы замело. Вертолеты не летали, верхом не спуститься. Сидели в утепленных палатках, топили буржуйки, гоняли чаи из диких трав. По рации ничего нам утешительного не сообщали. Из продуктов оставались только макароны и тушенка. Макароны мы толкли и пекли хлебные лепешки. Иногда удавалось подстрелить что- то из дичи. Днем обрабатывались полевые материалы, в свободное время кто в карты резался, кто книги читал. В конце концов спустились верхом. На базе экспедиции нам вручили повестки и справки о причинах опоздания. С ними мы явились в военкомат, где нам сказали, что наш поезд ушел и мы будем призваны весной. Впереди была зима, общага, скучные камеральные работы. Невеселая перспектива.

Между делом решили на пару дней съездить в Ташкент к друзьям. Тут-то нам и подфартило. Подфартило настолько ,что я на всю жизнь сделался не только коллекционером камней, но и музеи стал создавать. Но лучше по порядку.

Базировалось в советские времена в Ташкенте межреспубликанское геологическое объединение "Средазкварцсамоцветы". Друзья нам сообщили, что в одну из партий этого объединения нужны техники- геологи. Партия работает круглогодично по хребту Каратау в Южном Казахстане. Здорово!

Уволились мы из прежней экспедиции быстро и не без чувства сожаления. Работать в горах, да еще и на поисковых работах- что может быть интереснее! Увольнялись с надеждой, что в горы еще вернемся, какие наши годы!

В Ташкенте мы оформились тоже очень быстро. В начале декабря, помнится, дни стояли теплые. Своим ходом добрались до небольшого города Каратау. Там уже нас ждала машина, на которой мы и доехали до базы партии. Питание и бытовые условия были на уровне. Геологическое задание нам тоже понравилось - доразведка и добыча необычайно красивого халцедона. Цвета камня варьировались от просвечивающегося в тонких сколах розовато- серого до насыщенного вишнево- розового. Основное количество добываемого камня шло на технические цели ,а наиболее ценные разности складировались как поделочный камень. Самым интересным оказалось то, что в массе камня изредка встречались "занорыши"- пустотки. Это было настоящее чудо природы! Стенки занорышей были выполнены сростками мелких прозрачных и полупрозрачных кристалликов дымчатого и аметистовидного кварца, иногда горного хрусталя. Геологи называют такие сростки "щетками" в отличие от "друз"- отдельных сростков нескольких обычно крупных кристаллов. Работы партии производились на выполаживании северо- восточного склона невысоких гор Каратау. Зима была мягкая и у нас была возможность в свободное от основной работы время выискивать "занорыши" с кристаллами. В конце концов у каждого из нас собралась приличная коллекция из разных "щеток". Мы перебирали их, хвастались друг перед другом наиболее ценными находками.

Разумеется, на месте нам не сиделось, временами мы проводили рекогносцировку окрестных гор. Горы есть горы, а учитывая нашу профессию ,мы открывали для себя немало интересного. Попутно отбирались приглянувшиеся образцы горных пород и минералов. С каждой новой вылазкой их становилось все больше. Именно там ,в Южном Казахстане во мне и проснулась страсть одержимого коллекционера. Словами невозможно передать прелесть и очарование кристаллов, разве что пытаться сравнить их с самыми красивыми цветами.

Личные обстоятельства сложились так, что в начале весны я из этой партии уволился и отбыл в другие края. С собой вез увесистый рюкзак с дорогими мне камнями. Юрка остался в Казахстане, но весной мы оба были призваны в ряды СА. Больше нам вместе поработать не довелось, но дружим мы всю жизнь и по мере возможности встречаемся.

Праздник без даты

Эта весёлая армейская история не имеет отношение к полевым работам, но, тем не менее, к геологии имеет. Конкретнее - ко Дню геолога. Советский праздник День геолога - он и в Африке День геолога. И в Советской армии тоже. Празднуется он в первое воскресенье апреля. И если ты геолог, не отметить его нельзя. Нельзя не поднять первый тост "За тех, кто в поле". Святое дело.

Именно так я и рассуждал накануне этого праздника ещё на первом году армейской службы. Аккурат после окончания сержантской школы. Тут самое время представить Лёху Лабинцева, с которым мы вместе эту сержантскую школу и закончили. По распределению попали не только в одну воинскую часть, но и в одну роту. Здесь мы сдружились на всю оставшуюся жизнь. Лёха после дембеля приехал работать в ту же геологоразведочную экспедицию, в которой я уже работал. Со временем он стал высококвалифицированным бурильщиком.

История начиналось так. Воинская часть, в которой мы оказались, была переброшена в новый военный городок накануне нашего прибытия. Мы оказались в новеньких, ещё необжитых казармах, между которыми сохранились остатки берёзовой рощи. Несколько березок росло неподалёку и от казармы нашей роты. Симпатичная такая мини-рощица. Там мы с Лёхой и решили отметить День геолога. Поначалу вышел облом. Гонец, который был послан в ближайшую деревню за "Солнцедаром" (это такое вино креплёное), был позорно задержан патрулём на наших глазах. Пытаясь перелезть через высоченный забор, он зацепился за колючую проволоку и пока трепыхался, его засекли.

Что за День геолога без спиртного? Выход, однако, был найден. Далеко не самый лучший, но выбора не было. Я смотался в солдатскую лавку и взял там три или четыре бутылька с одеколоном "Душистая сирень" и кое-какую снедь для закуси. Сметливый Лёха за это время нашел и ополоснул несколько старых ржавых консервных банок, которые валялись тут же, в рощице. Он приспособил их под берёзками, в которых надрезал кору. В банки быстро закапал берёзовый сок. Предупредив дневального о своём местонахождении, мы отправились на свой пикник. Да, скажу я вам, коктейль из одеколона с берёзовым соком оказался настоящей гремучей смесью! После торжественно произнесённого мной первого тоста мы, держа локти на уровне плеч, опрокинули по первой. Невольно сказав "Ух - ты!", похрустев печеньем, налили по второй. Чтобы закрепить состояние души выпили ещё. Эти несовместимые между собой субстанции - одеколон и берёзовый сок, сделали свое дело. Я в грёзах уплыл в синеву горных хребтов Тянь-Шаня, Лёха очевидно, в степь Донецкую. Обнявшись, мы вполголоса затянули "Если друг оказался вдруг..." А мир перед нашими осоловелыми глазами расцвёл самыми яркими и романтическими красками. Невесть откуда, словно привидение, появился дежурный по роте и сказал, что нас зачем- то ищет замполит батальона майор Кабаков. Накануне, вместе с другими "талантами", мы были представлены ему как кандидаты в члены редколлегии стенгазеты. Максимально ласково я послал дежурного на три буквы, но Лёха сказал, что надо сходить. Когда мы поднялись, то обнаружилось, что наши вестибулярные аппараты дали сбой. Чтобы сильно не шататься, мы обнялись, и поддерживаемые дежурным по роте двинулись в сторону казармы. Дежурный впихнул нас в дверь канцелярии. За столом сидели двое - майор Кабаков и наш ротный - старлей Маслихин. Как нам рассказывали, последний всё никак не мог получить звание капитана, с ним постоянно приключались какие-то ЧП. Вот и сейчас он смотрел на нас глазами затравленного кролика. Вместе же эта компания за столом напоминала персонажей из рассказа А.П.Чехова "Толстый и тонкий". Массивный майор Кабаков и худой как церковная свеча старлей Маслихин выглядели столь комично, что мне стало смешно. Моё веселье, однако, никто не разделил. Совсем напротив. Физиономия майора побагровела, и он выдал фразу, которая вошла в анналы наших с Лёхой исторических воспоминаний. Она звучала так: "В честь какой даты вы, (такие-то такие) нажрались?!" Неожиданная и далеко не праздничная постановка вопроса заставила нас сосредоточиться. Пока я пытался подобрать слова, обосновывающие естественность нашего состояния, Лёха и выдал свою коронную фразу. В сочетании с вопросом майора Кабакова она слилась в единый словесный шедевр. Заплетающимся языком Лёха громко озвучил внешне безобидное: "Без даты, товарищ майор". При этом он, невинно смотря в глаза замполита, ответил на его вопрос скорее машинально, чем из желания скрыть истинную причину нашей выпивки. Скрывать-то и нечего было. А теперь попробуйте сами, представив Лёхино состояние, произнести туже самую фразу. Думаю, все станет понятно. Понятно стало и майору Кабакову. Глаза его налились кровью, физиономия побагровела ещё больше и, расстёгивая мундир, он просипел: "На гауптвахту (таких- то таких), немедленно!" Конечно, мы уже готовы были понести наказание, но столь бурная реакция со стороны товарища майора была неожиданной. Поначалу. Когда же до нас дошла вся суть произошедшего, мы долго хохотали. И до сих пор смеемся. Кстати сказать, майор Кабаков оказался незлоблив, мы спокойно отсидели свой срок на губе. Иной мог бы полезть в пузырь за оскорбление чести мундира. Само собой, перед дембелем, с нашей стороны до него была доведена анекдотичность этого случая. Он тоже посмеялся вместе с нами.

Песчаная буря

Это были мои первые самостоятельные маршруты в Центральных Кызылкумах. Хорошо запомнился тот день, когда я впервые попал в песчаную бурю. Полевой лагерь нашей партии ещё не был оборудован и мы, поисковики, рано утром выезжали из базового посёлка экспедиции. В поле каждый из нас высаживался на определённой точке старой полевой дороги. По окончании работы мы опять выходили на эти места и садились в вахтовку. Водители, естественно, подбирались самые опытные, хорошо знающие местность. Разъезжали мы тогда на недавно поступивших в геологию бортовых ГАЗ- 66 со складывающимися клацающими скамьями, которые пришли на смену ГАЗ- 63. Я постучал по крыше кабины, давая знать, что прибыл на место. Водитель, Володя Богатов, остановил машину и я, забросив за плечи рюкзак, отправился в маршрут. Предстояло обследовать очень интересный район, где ранее было выявлено несколько древних выработок эпохи бронзы. Здесь были зафиксированы явные признаки добычи руды.

Середина мая. Припекает уже изрядно. Прикинув на карте приблизительную линию маршрута с возвратом на свою точку, я двинулся по направлению к вытянутой, выделяющейся в рельефе возвышенности. На её западном, противоположном от меня склоне и были отмечены древние выработки. Для начала я обошел ближние ко мне склоны, отобрал с десяток проб, а затем стал подниматься на вершину поднятия. Поднявшись, не поверил своим глазам. На меня двигалась какая-то огромная стена, серая стена из песка и пыли. Картина была настолько нереальной, что я не сразу её осмыслил. Помнится, ветра почти не было. Конечно, я всё-таки смекнул, что это такое, тем более стена надвигалась стремительно, закрывая не только горизонт, но уже и полнеба. Как заяц я сиганул с подпрыгивающим на спине рюкзаком в сторону дороги, к своей точке сбора. Как только я выскочил на дорогу, началось что-то невообразимое. Исчезло всё, и небо и солнце, я оказался словно внутри ревущего пыльного котла. Нельзя было не вздохнуть, не открыть глаза, все стонало и ревело. Судорожно я высыпал горку проб на дорогу, давая знать что я здесь, рядом. На дороге, естественно, оставаться было нельзя, чтобы на меня не наехали. Освободив рюкзак, я метнулся в сторону от дороги. Стоять было невозможно, ветер буквально сбивал с ног. Я напялил рюкзак на себя и комом свалился под куст саксаула. Дышать стало легче. Не знаю, сколько длилась эта свистопляска, но сквозь рев ветра я услышал сигнал машины. Сдернув рюкзак с головы,пошел на сигнал. В кузове смутно виднелись фигуры наших гавриков, которых собрал Володя. Он уже давно почувствовал неладное.

Описывать обратный путь до базы не буду. Вцепившись и уткнувшись друг в друга, мы просто молча терпели. Ехали около часа, и уже на подъезде к посёлку хлынул ливень. Да ещё какой ливень! Вой ветра, пыль, ливень, все эти метаморфозы природы за считанные минуты превратили всю нашу гоп - компанию в живые бетонные изваяния. Мы были под стать героям фильма "Джентльмены удачи" когда те вылезали из бочки с бетонным раствором. Глядя друг на друга мы не могли удержаться от хохота. Как говорится,это была картина маслом. Отработав ещё много лет в Кызылкумах, такую сильную песчаную бурю как эта мне наблюдать больше не приходилось.

Эксперимент

Когда я решил поставить над собой этот эксперимент, было мне, балбесу, годков уже порядочно. На тот момент в Кызылкумах я уже отработал более 10 лет и мнил себя этаким лисом пустыни, которому всё нипочём. Короче, я решил один день отмаршрутить без воды. Проверить, смогу ли и насколько это не просто. Конечно, чувство жажды мне было знакомо, но не до экстрима. Обычно на начальную точку маршрута я выезжал на мотоцикле, через седло которого была перекинута переметная сума с запасом воды, харчишек и прочих вещей, необходимых в маршруте на случай ночёвки. К багажнику иногда привязывался кусок кошмы со свёрнутым чехлом от спального мешка и тонким одеялом, в которое в свою очередь была завёрнута герметично закрытая и завёрнутая в полиэтилен баклажка с бензином - Н З. С базы партии в этот день до начальной точки меня подбросил Володя Богатов на ГАЗ - 66. Ему надо было доставить какой-то груз на базу экспедиции, и он, сделав крюк, оставил меня в поле.

Мы с ним условились о времени, когда он меня заберёт с места высадки на обратном пути. Володя был опытнейшим водилой, и не было случая, чтобы он когда-то кого-то подводил. Как уже было сказано, воду я с собой не взял, понадеявшись на свой организм. Без воды я и на самом деле мог обходиться долго. Обычно брал с собой две фляжки и маленький термос с зелёным чаем. Чаем я запивал свой нехитрый тормозок. Тормозок в этот день я взял самый простенький - два куска хлеба с полоской волокнистого сала. Я думал, что буду жевать сало как жвачку, а отсюда пить захочется меньше.

Район проведения маршрута с точки зрения поисковиков был интересным. Ранее, при проведении государственной съемки здесь были установлены признаки оруденения, и сама геологической ситуация располагала к этому. Наведаться сюда я собирался давно. Выехали с базы мы очень рано, и когда добрались до места, солнышко (ох уж это солнышко!) только выкатывалось над линией горизонта. Поначалу все шло как обычно. Я бодро отшагал большую часть маршрута и отобрал десятка два проб. Пора было перекусить. Выбрав куст саксаула поразвесистей, накинул на него полог - кусок старой простыни. Солнышко уже прогрело воздух, песок и камни настолько, что дышать становилось все тяжелее. Когда есть водичка, об этом не думаешь - сделал пару глотков из фляжки, глядишь, и полегчало. Словно из духовки дул слабый горячий ветер, и я максимально сжался под спасительным пятном тени. Есть не хотелось, я забросил под язык маленький камушек, чтобы хоть немного выделилась слюна. Пить хотелось все больше и больше. Трезво оценив ситуацию, я решил, что маршрут надо заканчивать здесь и от греха подальше выходить на исходную точку. До неё ещё надо было дойти. Паники не было, это точно, обстановка была привычной. Я поднялся, вытряхнул отобранные пробы из отяжелевшего рюкзака с тем, чтобы забрать их потом. Мне уже стало понятно, что одним маршрутом в этом районе не отделаться, и я сюда приеду ещё не раз. Свернув полог и сунув его в карман рюкзака, я зашагал в обратном направлении.

На ходу я всё-таки попытался пожевать сало, но оно тут же превратилось в подобие куска сухой резины и я его выплюнул. Перевалило за полдень, огненное солнце висело над моей непутевой головой. Передавать ощущение жажды сложно. Тебя поймут только те, кто эти ощущения испытал сам. Сказать, что они нестерпимы - ничего не сказать, это будут только слова. Утром, со свежими силами, я упорол довольно далеко от места высадки. Зато возвращался словно подвыпивший гуляка. С каждым шагам походка становилось неувереннее. Я все чаще смотрел на часы и подбадривал себя тем, что уже скоро подъедет Володя, а у него всегда есть вода. Многие наши водители подвешивают за кабиной брезентовый мешок с торчащей из него резиновой трубкой для питья. Был такой мешок и у Володи. Вода в нём была всегда холодной в соответствии с законами физики. Как бы там ни было, я добрёл, наконец, до исходной точки. Это был небольшой бугор, сложенный черными кремнистыми породами. Пустыня с него просматривалась хорошо на десятки километров.

Машинально я отметил, что действительно существует такое понятие, как "звенящая тишина". С западной стороны, со стороны базы уже должно было появиться облачко пыли, которое свидетельствовало бы о том, что за мной едут. Горизонт, однако, был стерильно пуст на этот счёт, и только знойное марево размывало и расслаивало пространство. Я уже стал прикидывать, дойду ли я до ближайшего колодца Бешбулак, а это километров 30 отсюда. Последовательность дальнейших моих действий я помню смутно. Я то залезал под полог, который соорудил из того же куска простыни и трёх сухих веток, обложенных камнями, то вскакивал и всматривался в горизонт. Машины всё не было, я ничего не мог понять. Уходить отсюда было нельзя, да и некуда. Если уходить в Бешбулак, то ближе к вечеру, чтобы потом идти ночью. Между тем, дело к вечеру и шло. Спустя какое-то время вдали, наконец, появилось приближающееся пыльное пятно, ехал Володя. Когда машина подъехала, я с мутными глазами рванулся к ней и припал к спасительной резиновой трубке. Володя, как он потом рассказывал, ничего не мог понять. Он был уверен, что у меня, как опытного полевика, был с собой запас и воды и еды. Что-то сообразив, трубку он у меня изо рта вырвал, поскольку вид я имел ненормальный. После жажды пить много воды не рекомендовалось. Когда я ему рассказал о своем эксперименте, Володя только пальцем у виска покрутил. Я взял с него слово, что он никому об этом не расскажет. Свою задержку он объяснил тем, что уже на выезде из базы экспедиции случилась серьезная поломка машины. Хорошо, что он отъехал недалеко. Пешком он ушел в посёлок и на буксире его потом дотащили до гаража на ремонт. В крайнем случае, он мог бы взять и другую машину, но его ГАЗ-66 уже был загружен вещами, необходимыми в поле. А для меня это был очень жизненный хороший урок. Впоследствии, когда я уже работал начальником геологического отряда, первым делом перед выездом в поле проверял у геологов наличие запаса воды. А то попадётся какой-нибудь чудак на букву "М" вроде меня и захочет провести над собой эксперимент.

Скорпионы

Эти сволочи жалили меня три раза. Скорпионы не кусают, а именно жалят. На кончике хвоста у них находится жало с ядом, и они пускают его в ход, когда их потревожат. Что обидно, первое и самое болезненное знакомство со скорпионами произошло со мной дома. Наша с женой, так называемая двухкомнатная квартира, находилась в центре щупленького барака, сбитого из досок и листов сухой штукатурки. Сам барак находился на окраине базового посёлка геологоразведочной экспедиции. Вокруг посёлка была пустыня. Само собой, её обитатели считали себя здесь хозяевами и ползали, где хотели. В этой истории со скорпионом есть одна очень положительная сторона. Расскажу по порядку. Мы с женой чинно - благородно поужинали, посмотрели немного телевизор и собирались уже ложиться спать. В поле надо было вставать очень рано. Жена постелила постель, но не легла первая, а отлучилась за какой-то мелочью. Я, уставший после рабочего дня, расслабленно и блаженно плюхнулся в вожделенную постель. Плюхнулся и тут же вскочил. Обычно в таких случаях пишут, "вскочил словно ужаленный". Именно так и случилось, меня, словно подбросило на постели. Скорпион долбанул меня почти в середину спины, но не в позвоночник, а рядом. Это было неожиданно и, конечно, больно. Больно так, как бывает больно от укуса пчелы, но раза в два посильнее. Но и вполне терпимо. Конечно, я сразу сообразил, что к чему и изыскал подлеца. Скорпион пытался спрятаться в складках одеяла. Это была приличного размера особь серо - зелёного цвета, с хищно загнутым хвостом. На конце хвоста висел крючок с жалом. Особь тут же была изловлена и казнена. Случаи укусов людей ядовитыми насекомыми в наших краях были нередки. Самыми страшными считались укусы каракурта - "чёрной вдовы", которые зачастую приводили к смертельному исходу. А вот от ужаления скорпионами на моей памяти никто не умирал, но последствия были болезненными. Самым надёжным народным лечебным средством считалось спиртное. Рекомендовалось как можно быстрее выпить стакан водки или самогона. Яд, якобы, в таком случае равномерно распределялся по всему организму. Водки у нас дома не было, но в соседнем бараке жила семейная пара, которая гнала самогон. Когда я к ним пришел, вид у меня был довольно бледный. Они мне сразу налили стакан самогона, и вскоре действительно боль поутихла, но появились слабость и одышка. Говорят, нет худа без добра. Справедливость этого постулата подтвердилась тем, что в тот вечер я лёг в постель первым. Жена моя была уже на последних сроках беременности и, слава Богу, что она не легла спать раньше меня. Последствия могли бы быть непредсказуемыми. Я же на следующий день и на работу вышел. В поле, правда, не поехал, а отсиделся в камералке.

Второй случай, когда меня ужалил скорпион, произошёл в поле спустя несколько лет. Я всегда учил своих детей не трогать и не поднимать камни, когда мы ездили с ними на пикники на природу. Естественно, и сам, находясь в маршрутах, сначала обстукивал и переворачивал обломки горных пород молотком. Но, как говорят, и на старуху бывает проруха. Как-то раз надо было по-быстрому соорудить из камней очаг, чтобы в казанке приготовить себе и дочери Маше обед. Под одним из камней скорпион и затаился. Прежде чем я успел одёрнуть руку, он успел ужалить меня в большой палец левой руки. Сразу появилась болезненное жжение, и я стал растирать ужаленное место пучком полыни. Кроме боли и лёгкого головокружение других неприятных ощущений не было. Я решил, что у меня уже есть приобретённый иммунитет на яд скорпиона после первого случая ужаления. Мы с Машей отлично пообедали приготовленным блюдом из тушенки. В тот день я поехал по своим геологическим делам на мотоцикле и взял дочь собой, ей было интересно. Ну и урок по технике безопасности при проведении полевых работ в пустыне мы оба получили наглядный. А мне было поделом.

Третий раз скорпион меня ужалил опять спустя несколько лет, когда я перекладывал отобранные пробы в рюкзак. Удар хвоста пришелся как-то вскользь прямо в косточку кулака. Это был маленький скорпиончик, которому я позволил удрать. Опять растёр больное место сухой травой, поплевал на него и продолжил работу.

Вспоминается ещё один "скорпионий" случай, который произошёл уже не со мной. Случай скорее смешной, чем грустный. Работал у нас один старший геолог по фамилии Кукушкин. И был он большой любитель выпить. Выпивка, однако, обламывалась ему редко по причине строгого нрава его супруги. А когда обламывалась, то являлся Кукушкин на работу с очередным фингалом или другими нетяжкими телесными повреждениями. Супруга Кукушкина работала комендантом нашего геологического посёлка. Звали её Капитолиной, а народ звал попросту Капой. Была эта Капа из разряда тех женщин, которых зовут "бой-баба". Кукушкин Капу уважал безмерно, да и Капа его ценила, несмотря на слабости по части выпивки. Всё, что произошло с Кукушкиным в этот день в поле, произошло на моих глазах. Он просматривал материалы отобранных буровиками шламовых проб, для чего поочерёдно засовывал руку в стоявшие в ряд крафтмешки. Внезапно он вскрикнул, выругался известным словосочетанием и затряс рукой. Я подбежал к нему и осмотрел его руку. Стало ясно, что Кукушкина ужалил скорпион. Когда он это понял, гримаса страдания на его лице сменилась радостной улыбкой. Он тут же смекнул, что у него есть уважительная причина для выпивки. Очень кстати подъехала наша вахтовка ГАЗ- 66 ,на которой мы должны были переехать на другой участок. Расценивая случившееся как ЧП, мы впихнули Кукушкина на место пассажира и отправили вахтовку в посёлок, наказав водителю ехать сразу к медпункту. Лично у меня сомнений не было, что Кукушкин направится не в медпункт, а в магазин. Когда вахтовка вернулась, водитель подтвердил мою версию. Пробу из мешка, в которой предположительно сидел ужаливший Кукушкина скорпион я осторожно пересыпал на клеенку и потряс мешок. Из него действительно выпал скорпион, который тут же попытался спрятаться. Пришлось от него избавиться, чтобы он не ошивался где не надо. На работе Кукушкин отсутствовал три дня, причина была уважительная. На четвёртый день он явился с нетрадиционно большим фонарем под глазом, но довольный. Такие вот вспомнились "скорпионьи" истории.

Табиб гороховый

Табибами в Средней Азии называют лекарей. Одно время в одной буровой бригаде так называли и меня. Непродолжительное время называли. Не оправдал этого почётного звания. Прежде чем рассказать об этой и весёлой, и не совсем весёлой истории я хочу напомнить о Лёхе Лабинцеве, моем друге и однополчанине.

Я уже рассказывал, что мы с Лёхой сдружились в годы армейской службы. Он, наслушавшись моих рассказов о геологии, после дембеля тоже решил поработать в геологоразведке. И выполнил задуманное, приехав из Донецка ко мне в Кызылкумы. Отучившись на курсах бурильщиков, он вскоре стал сменным буровым мастером.

Эта история началась так. Лёхину бригаду в полном составе решено было отправить на самый дальний участок поисковой площади. Так меньше хлопот с доставкой смен и прочими организационными вопросами. Естественно, всем необходимым, включая вагончик для проживания и ракетницей на случай ЧП, они были обеспечены. Пока одна смена вгрызалась в недра, другая отдыхала.

На мне в тот период был геологический контроль проводимых работ, и я мотался по всей площади на мотоцикле. Это был самый практичный вид транспорта для такой работы. Естественно, я иногда наведывался и на Лёхину буровую. По мере возможности старался прихватить им что-нибудь витаминно-полезное - то яблок, то огурцов. Однажды приезжаю и обнаруживаю всю бригаду в состоянии сильнейшего расстройства их желудков. Что уж они там такого съели всей компанией, было непонятно. Все, что находилось у них в аптечке от этого недуга, было употреблено, но безрезультатно. Тут-то и пригодились мои познания в народных средствах. В Кызылкумах на самом деле произрастает уйма лекарственных растений. Одна только гармала чего стоит! На протяжении веков ею в Средней Азии лечились от разных недугов, особенно от простудных заболеваний. Сомнёт степняк пучок сухой гармалы, подожжёт её так, чтобы только дымок курился, накинет чапан на голову, подышит этим дымком, глядишь - и полегчало, побежал дальше. Верблюжья колючка - тоже универсальное средство. По весне я своей маме заготавливал её соцветия - они ей помогали и от желудка и от печени. Ну, а корни колючки - как раз по теме и были, от расстройства желудка. Наказал я Лёхе накопать их, настрогать и заваривать в чайнике на всю бригаду. Каюсь, не оговорил, что пить это средство надо аккуратно, порциями, а не дуть как воду. Оказалось, что так и произошло. Терпкий напиток с приятным ароматом и цветом чая пришелся буровикам по вкусу. Они стали гонять его вместо чая и результат не заставил себя ждать. Когда я через несколько дней вновь заехал на эту буровую, картина вновь была удручающей. Лёха сообщил мне, что народ перестал ходить в туалет, у всех хронический запор. Они выпили весь запас слабительного из аптечки, но это никому не помогло. Пока мы с Лёхой беседовали, вокруг собралась вся бригада. В глазах буровиков светилась надежда, что я опять излечу их какими-нибудь вершками или корешками от новый напасти. Я что-то слышал, что при расстройствах желудка хорошо помогают листья сенны, но в Кызылкумах, увы, сенна не произрастает. Мой авторитет, как табиба, сильно пошатнулся. Себя же, (про себя, конечно,) я обозвал табибом гороховым. Разумеется, буровикам помощь оказали по-быстрому, с ближайшей водовозкой на буровую была отправлена большая упаковка слабительного.

В поисках динозавров

- Динозавры? У нас в Кызылкумах? - мой приятель с сомнением смотрит на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Его удивление понять можно, он не геолог и исторической геологии не изучал. А между тем динозавры и другие рептилии действительно обитали в наших краях, только очень давно. А "давно" по геологическим меркам -- это не сто и не тысячу лет назад, счет времени идет уже на десятки миллионов лет ...

Мощный вездеход "Урал" выехал на самый край плато и остановился. Внизу лежало урочище Джиракудук -- фантастический уголок Центральных Кызылкумов, примерно в 200 км к востоку от города Учкудука. После многокилометрового марша по асфальту, а затем по монотонным грядам песчаных барханов, которые мы преодолевали мучительно долго, ощущение резкой перемены местности было настолько сильным, что создавалось ощущение какой-то нереальности открывшейся перед глазами картины. Было такое чувство, что нас на нашем вполне земном автомобиле чудом занесло на какую-то неведомую планету. Под ногами, теряясь в дымке солнечного весеннего дня, зияли глубоко врезанные узкие каньоны и ущелья с отвесными стенами. Над одним из каньонов, недалеко от нас, гордо парил орел. Ущелья и каньоны как бы пропиливали комплекс мезо - кайнозойских отложений, окрашенных минеральными пигментами в яркие краски, обнажая сокровенные тайны древних толщ. По ним, как по книге, можно было прочитать изрядный кусок из жизни пашей чудо-планеты, чем мы впоследствии и занялись, вволю налюбовавшись пейзажами и сфотографировавшись на память на их фоне.

"Мы" - это совместная поисковая группа геологов Кокпатасской экспедиции и Северного рудоуправления из Учкудука. Основная цель нашего маршрута -- отыскать тот загадочный пласт, который по времени соответствует периоду, в котором жили динозавры. Это был план-минимум, а в мечтах, конечно, было отыскать хотя бы одного, пусть маленького и самого завалящего динозаврика или часть его скелета. Говорят, что в 60-х годах здесь были такие находки.

Я смотрю на неугомонного и неутомимого старого бродягу из Учкудука Кубарева Александра Федоровича, с которым нам уже доводилось и, дай Бог, еще доведется путешествовать вместе. В его горящих глазах светится такая решительность, что нельзя было не поверить в успех поисков. Юра Бурлуцкий, геолог из Кокпатаса, страстный археолог -- любитель, разрываясь между желанием поискать динозавров и поработать па неизвестных науке стоянках древнего человека, которые здесь тоже есть, выбирает последнее. Мы ему желаем удачи.

Спустившись вниз и оставив машину у нижнего края обрыва, приступаем к поискам. По традиции проводим их снизу вверх, от древних пород к более молодым отложениям. Вначале долго поднимаемся по крутому мощному пласту глин табачно- зеленого цвета, имеющих морское происхождение и практически не содержащих органических остатков. Выше глин залегает горизонт фосфоритов, который мы фиксируем по мощности и протяженности -- авось пригодится. Это тоже морские образования. Рельеф несколько выравнивается, под ногами стали попадаться сначала небольшие кусочки окаменелых деревьев, а затем и крупные фрагменты веток и стволов. Это ещё больше раззадоривает нас и прибавляет интереса. Мы "прогуливаемся" по древнему лесу, который шумел здесь десятки миллионов лет назад. Воображение наше разыгралось: представив себя в этом девственном лесу, сразу представляешь и встречу с гигантским чудовищем, не сулящую ничего доброго. Попасть на зуб, скажем, тиранозавру -- это все равно, что для нас перекусить соломинку. С удовольствием нас зацепил бы в когти и летающий ящер-птеродактиль, который бы охотно попотчевал нами, как букашками, своих прожорливых птенцов размером с бегемота. Бр-р, долой ужасные видения, надо заниматься делом. Собираем обломки древесины, которая сохранила четкую структуру, видны годовые кольца, сучья, но деревом это уже не назовешь-- вся органика полностью замещена кремнеземом. Такой "древесиной" можно вечно топить печь, только не надо забывать подкладывать настоящие дрова, иначе огня не будет. А вот и первый костный фрагмент явного динозавра! Он небольшой, имеет ребристую поверхность, напоминающую стиральную доску. Кость, как и древесина, сохранила свою структуру, но окаменела только частично,-- нож оставляет хорошо заметную царапину. Здесь мы разбредаемся в разные стороны, но стараемся идти по горизонтали, что бы не потерять именно этот слой с костными остатками. Сначала они попадаются относительно редко, но вот выходим на одну осыпь, в которой "с разгона" натыкаемся сразу на несколько костей, в том числе и на довольно крупный позвонок. Осыпь тянется от "гривки" крупнозернистых сцементированных песков бурого цвета, которая исследуется со всей тщательностью. Увы, пусто. Так мы бродим ещё часа два, набирая в рюкзаки и пробные мешки все новые кости. Определить прямо в поле, все ли они принадлежат динозаврам, крайне затруднительно, но то, что большая часть-- это явно. Попытавшись подняться выше, убедились, что там опять слой мощных морских отложений. Отдельные пласты буквально напичканы раковинами моллюсков, попадаются и зубы акул. Отмечаем еще одни горизонт фосфоритов. Времени у нас, к сожалению, уже в обрез и надо двигаться к машине.

Усталые, но довольные, трогаемся в обратную дорогу, прихватив по пути нашего археолога. Хотя, оговорюсь, слово "прихватив" здесь явно не подходит. Мы его с трудом оторвали от работы, и он долго глядел на нас непонимающе, не желая подчинить свои разум тому, что надо уезжать. В мыслях он был весь там, во временах неолита и степной бронзы. Светясь от радости, Юрий продемонстрировал нам свои находки: многочисленные изделия из кремня, бирюзовый кулончик, обломки лепной керамической посуды и керамическую же табличку с загадочными рисунками -- письменами.

Прощай. Джиракудук, но только на время! Мы еще не раз сюда вернемся и найдем своего динозавра. А с находками все в порядке. Она будут демонстрироваться в Кокпатасском геологическом музее, а со временем часть их можно передать в городской музей, если он будет создан. Надеемся, что руководители города Учкудука проявят к этому практический интерес.

Таинственный остров

Много чего в нашей жизни не удается осуществить по разным причинам. И коришь себя и винишь, ан нет, поезда уже ушли. Один из таких "поездов", хочется верить, когда-нибудь кому-нибудь и удастся вытащить из тупика. Для начала об этом надо просто рассказать.

В Центральных Кызылкумах, примерно в 100 - 120 км к юго-востоку от известного города Учкудука находится обособленное поднятия под названием Окжетпес. В переводе, а возможно и по легенде оно переводится или означает как "не долетит стрела", "пуленедосягаемый". Откуда эти понятия взялись, не знаю, но когда-то я их выудил у тамошних степняков - аксакалов. Само поднятие по площади небольшое, в плане овальное, не более 10 - 12 км по длинной оси юго-восток - северо-запад. Издали оно смотрится словно остров в песчаном море. Таинственный остров, однако.

На Окжетпесе я проработал около 10 лет по разным проектам. В основном маршрутным геологом. С большим интересом три года работал геологом и на подземных горных выработках. Шахты на Окжетпесе появились позже - на стадии детальных разведочных работ. Я же работал на шурфах. Шурф - это относительно неглубокая вертикальная горная выработка, в отличие от глубоких - шахт. Как правило, вкрест выявленных рудных тел из шурфов проходятся рассечки - горизонтальные выработки.

А история такая. На юго-восточном фланге поднятия нами было выявлено рудопроявление под названием "Барханное". Результаты буровых работ обнадеживали, и в центральной части рудопроявления был заложен шурф с рассечками. Надо сказать, что при бурении некоторых скважин здесь происходили странные вещи - то буровые трубы проваливались, то нагнетаемый компрессором воздух уходил куда-то в бездну. Конечно, мы догадывались, что все это было связано с карстовыми пустотами, но то, что нам встретится Такое, не предполагали. (Слово "Такое" я намеренно написал с большой буквы).

Все начиналось как обычно. Сначала был пройдён шурф проектной глубиной 38 метров и сечением четыре квадратных метра. Для шурфов это приличные параметры. И шурфы и рассечки проходились с применением БВР - буровзрывных работ. Сначала бурились шпуры, затем в них закладывалась взрывчатка и подрывалась. Таким образом, проводилась проходка горных выработок в скальных породах. В стволе шурфа было оборудовано ходовое отделение, а порода выдавалась на-гора в бадьях. Бригада была опытная, за плечами горняков был не один десяток пройдённых шурфов. После проходки шурфа началась одновременная проходка рассечек сечением 2,7 квадратных метра проектной длиной 40 м. По таким рассечкам можно было ходить в полный рост.

Выявленная рудная зона имела широтное направление, а это значит, что наши рассечки должны были пересечь её с юга на север. Сначала было пройдена северная рассечка, которая после пересечения оруденелых пород вышла в пустые песчано - сланцевые отложения. Южная рассечка должна была также выйти в безрудные известняки. По ней ещё продолжалось проходка, но тут произошло непредвиденное. Как только горняки начали бурить очередные шпуры, чтобы заложить в них взрывчатку, часть западной стенки, кровли и забоя обвалились. Изумлённому взору горняков предстала карстовая полость размером с большую комнату. Я в это время находился на базе экспедиции, где бегал с обходным листом, оформляя очередной трудовой отпуск. Проходка последней южной рассечки была на грани завершения, оставались считанные метры. Я уже спокойно передавал свои дела преемнику, который должен был довести дела до конца и вместе с бригадой горняков перебраться на следующий шурф.

Когда горняки по рации сообщили о том, что произошло, я тут же рванул на Окжетпес на мотоцикле. Следом, уже на вахтовке, примчался начальник геологического отдела Сергей Васильевич Никитин. Это был страстный коллекционер цветных камней и он, конечно, мечтал поживиться чем-то ценным для своей коллекции. Во многих карстовых полостях встречается чудный мраморный оникс. Справедливости ради надо сказать, что Сергей Васильевич оказывал мне действенную практическую помощь при создании геологического музея экспедиции.

Мы вместе спустились по ходовому отделению, и вышли к забою южной рассечки. То, что мы увидели в действительности, превзошло все наши ожидания. Горняки уже очистили завал, и перед нами предстал небольшой подземный зал неправильной формы высотой до 5 метров и средней шириной до 10 метров. Пол, стенки и потолок полости были не просто усеяны, а буквально покрыты мелкими кристалликами белоснежного гипса размером 3-7 мм. Отдельные кристаллы были побольше - до 1 - 1,5 см. и слабо просвечивали. Отмечались и чудные, изогнутые как сгоревшие спички образования селенита - белого волокнистого гипса длиной до 12 - 15 см и толщиной до 2 см. При свете шахтёрских фонарей всё это блестело и переливалось как сказочная сокровищница драгоценных камней. Тут же обнаружились натечные и почковидные образования изумительного по красоте полупрозрачного жёлто - оранжевого мраморного оникса. Хочу сразу сказать, что ни у кого из нас не поднялась рука сделать хотя бы один удар геологический молотком по этой красоте. Натёки оникса просматривались по всей полости, мы же с Сергеем Васильевичем честно разделили один из них, который был расколот при обрушении. Но главный сюрприз ждал нас в дальнем углу полости. Здесь обнаружилось трещина шириной до 16 см и высотой 130 см ведущая в никуда. Опишу её подробнее. Буквально через полметра трещина резко расширялась наподобие воронки. Её ещё можно было сравнить с дверной замочной скважиной. За "дверью" было что-то непонятное. Свет шахтёрского фонаря уходил в черноту, а увесистые камни, брошенные в трещину, улетали в бесконечность. Как мы не прислушивались, звуков ударов о стенки этой пропасти мы не услышали. "Ёлки-палки" - подумал я тогда, - "а ведь рассечка могла бы попасть и сюда". До этой "пропасти", по сути, было всего с десяток метров. Пролезть в эту трещину было немыслимо, в неё не смог бы пролезть даже ребёнок. К нам присоединились также горный мастер и мой преемник - геолог, который на время моего отпуска должен был выполнять геологическое обеспечение подземных работ. Учитывая уникальность этого природного геологического образования, было принято решение сохранить всё, как есть, в виде подземного музея. Для этого предлагалось не демонтировать ходовое отделение, а устье шурфа закрыть металлической решеткой с надёжным запором. Дополнительно поверх решетки устье шурфа решено было закрыть бетонной тротуарной плитой, которые имелись на базе экспедиции. При посещении этого музея плиту можно было бы отодвигать с помощью ломов или зацепив тросом за фаркоп автомобиля. Что касается загадочной трещины, то её можно было в перспективе расширить с помощью кувалд, зубил, отбойного молотка. Было бы желание. А оно, естественно, было.

Я спокойно укатил в свой отпуск, а когда приехал... Вспоминать об этом не хочется до сих пор. Как оказалось, мой преемник, ссылаясь на правила техники безопасности, попросту подогнал бульдозер и засыпал этот шурф. Хлопотать об организации здесь подземного музея и дальнейшего изучения карстовых полостей никто не захотел...

Возвращаюсь к началу этого повествования. Если кто-нибудь когда-нибудь захочет вернуться к этой теме, то материалы по ней можно будет найти в фондах Кокпатасской полевой геологоразведочной экспедиции ПГО (производственно - геологическое объединение) "Самаркандгеология". Повторюсь ещё раз: Центральные Кызылкумы, поднятие Окжетпес, участок "Барханный", год примерно 1978-й...

Жаль, что сохранилось одно - единственное чёрно - белое фото, сделанное в этом подземном музее. Зато сохранились образцы чудного мраморного оникса оттуда.

Есть ещё и дополнительная информация, близкая к теме карстовых образований на Окжетпесе. Года за три до рассказанных событий, я узнал об одном аксакале, который, якобы, знает о пещере с "бриллиантами" на Окжетпесе. Я нашел этого дедулю в соседнем ауле, и он подтвердил, что в молодости, когда пас отару на Окжетпесе, вместе с конем провалился в пещеру, в которой полно было "бриллиантов". Как геологу мне было понятно, что за "бриллианты" были приняты сверкающие кристаллы гипса или кальцита. Дедуля был серьезной личностью и явно не шутил. В конце концов, я уговорил его съездить со мной на Окжетпес и показать то место, где он провалился в пещеру. Помнится, мы приехали в район выполаживания северо-восточного склона поднятия, сложенного древними палеозойскими известняками. Часа два мы там ездили и ходили, но пещеры так и не нашли. Это не значит, что её не было. Думается, что устье пещеры было небольшим и его попросту занесло кочующими барханами. Впоследствии я находил в этом районе какие-то ямы - понижения в песках, даже пробовал копать, но безрезультатно.

Неведомые карстовые образования Окжетпеса - лишь одна из загадок этого острова в песчаном море Кызылкумов. Лично мне доводилось находить в разных местах поднятия древние выработки в виде затянутых временем и песками карьерных воронок. Несмотря на спектральные анализы отобранных проб так и не удалось установить, что же в них добывалось. Ясно одно - зря копать не будут. Древние рудознатцы - те ещё ушлые ребята. Чего только не приходилось находить на Окжетпесе за годы маршрутных исхаживаний! Были подняты десятки фрагментов керамической посуды разного возраста и разных стилей. Также часто находились кремневые отщепы и готовые орудия из кремня. Это были в основном хорошо отретушированные ножевидные пластины и нуклеусы. На юге Окжетпеса в одном из сухих русел сая я подобрал целую горсть позеленевших винтовочных гильз. Скорее всего эта находка относилась к периоду гражданской войны. Известно, что остатки басмачиских банд загонялись в Кызылкумы, где и уничтожались. Похоже, кто-то здесь отчаянно отстреливался. Самая интересная находка, сделанная на Окжетпесе - это увесистый пест для дробления руды из плотного микродиорита. И пест, и другие интересные находки нашли свое место на стеллажах музея экспедиции.

И это только случайные открытия и находки. Не сомневаюсь, что Окжетпес еще преподнесет немало сюрпризов будущим исследователям.

Мотоцикл - рабочая лошадка

В какие только переделки мне не приходилось попадать на мотоцикле за долгие годы работы в Кызылкумах! Как калоши, за этот период я износил восемь мотоциклов разных марок. Методом проб и ошибок пришел к выводу, что для полевых работ лучше всего подходит мотоцикл "Минск". Особенно хорош он при проведении поисковых маршрутов. Лёгкий и неприхотливый, с довольно сильным движком в 12 лошадок он уверенно преодолевает и барханные пески, и участки скальных выходов горных пород. Тут уж как приспособишься к рельефу. На нём не завязнешь, не провалишься в зыбучих песках, надо просто спрыгнуть с него, он вытащит и тебя и себя. Главное - подгазовывать соответственно моменту. Ну, а как только выскочишь из такого гнилого места, тут уж газу на всю катушку, важно не терять инерцию и следовать изгибам барханов.

Конечно, и "Ковровец" хорош, и помощней он, да вот только потяжелее будет. Заглохнет - не вытащишь из песка. С "Явой", понятное дело, всё ясно. Хороша машина! Хороша - то хороша, но уж больно интеллигентна - асфальт ей подавай. Помаршрутил я на ней два месяца и слез весь лоск с моей красавицы. Продал я её пока не поздно. Чабаны кызылкумские предпочитают "Урал". Без люльки, само собой. Зверь, конечно, машина, нет слов. "Минск" против него, что ишак против орловского тяжеловоза. Но опять - таки, а если заглохнет? В поле всяко бывает.

Нет, я здесь не конкурсы мотоциклетные устраиваю и не рекламу продвигаю. Тут уж кому что нравится. А "Минск" - это всё-таки ишак. Рабочий ишак, без претензий. Если и заупрямится - то ненадолго. Помнится, через выстрел порвал я на острых кремнистых скалах покрышку на переднем колесе. Запасную камеру (а она была) ставить бесполезно - надуется пузырем через дыру и лопнет. Не разбортовывая колеса я разрезал и извлёк негодную уже камеру, скрутил жгутами два или три крафтмешка и запихал их плотно в покрышку. Не спеша доехал до лагеря, это около 15 - 18 км. Покрышка, правда, в лохмотья превратилась, но доехал. Были ли падения? Конечно, были. И руку ломал, и ключицу. Со сломанной рукой в гипсе все равно в маршруты ездил. Мотоцикл нужен для того чтобы до начальной точки добраться, а потом на базу вернуться. Конечно, были маршруты и посложнее, когда от одной точки наблюдения до другой пехом добираться долго. Тут уже и не слазишь с него. А со сломанной рукой я легко приспособился. Тросик газа справа перенёс на рычаг сцепления слева, с места трогался на нейтралке, сильно оттолкнувшись ногой. Тут же ласково включаешь сразу вторую и едешь. Ездить так можно, но осторожно. Кто хорошо знает "Минск", меня поймёт. Плюс ещё левой рукой писать худо - бедно научился. Некоторые коллеги сначала посмеивались надо мной, но быстро угомонились. Я давно понял, что административная и конторская работа не для меня. Я и начальником то отряда недолго проработал, назад в геологи попросился. Само собой, в период отчётов корпеть приходилось и над текстами и над картами, тут уж деваться некуда. Кстати, составлять геологические карты с результатами работ - занятие очень интересное.

В зависимости от целевого задания, дальности и протяжённости маршрута и мотоциклишко, как верховая лошадь, оснащается по-разному. Если это обычный однодневный маршрут, то кроме полевой сумки хватает и рюкзака с необходимым количеством воды и "тормозком". Ну, а если ехать с ночевкой или на рекогносцировку на дальние участки, то на этот случай через седло перекидывается хурджум - переметная сума. В нём и вода НЗ, и сухари в виде сухих тандырных лепешек и прочие необходимые вещи. Хурджум - это кусок кошмы, который перекидывается через седло и два сшитых между собой рюкзака, которые также перекидываются по обе стороны седла. На случай ночёвки к багажнику привязывается большой кусок свёрнутой кошмы, в которую в свою очередь, заворачивается суконное одеяло, вкладыш от спальника и баклажка с бензином - тоже НЗ. Баклажка дополнительно заворачивается в полиэтилен.

В такой вот полной экипировке я однажды угодил в природную ловушку. Дожди в Кызылкумах бывают нечасто, а ливни тем более. Но бывают. Спускался я как-то осторожненько по крутому супесчано-суглинистому склону, испещрённому промоинами. Когда-то здесь была дорога, отмеченная пунктиром на моей карте. Внезапно (как в кино) земля подо мной разверзлась и я оказался заклиненным в глубокой трещине - промоине. Мотор заглох. Произошло это очень быстро. Было и смешно и нелепо. Благодаря рулю и мотоциклетной амуниции я провалился не очень глубоко, но каждую секунду мог ухнуть глубже. Ноги в кирзачах не пострадали. Я осторожно вытащил из рюкзака молоток и стал потихоньку крушить податливый грунт, спереди и сзади мотоцикла, стараясь, чтобы куски грунта падали под колёса. Затем, встав на сиденье, я кое-как на раскорячку выбрался наверх. Конечно, можно было подать сигналы ракетницей, в надежде, что их увидят на базе, но я решил попытаться выбраться самостоятельно. Глубине провала было метра три, я крушил грунт, таскал и засовывал под мотоцикл ветки саксаула, расширил и прорубил подобие тропы впереди. Трудился как муравей и, в конце концов, сумел создать стартовую площадку впереди, на которую и вытащил мотоцикл. Он, умница, завёлся с пол-оборота и дальше выкатил себя сам по прорубленной тропе. Выбирался я долго, и солнышко уже клонилось к закату. По карте я нашел неподалеку небольшой такырчик и заночевал на нём. Такыр - это ровная плотная глиняная площадка, идеальное место для отдыха. Помнится, с каким наслаждением, сбросив сапоги, растянулся на кошме! Передохнув, сходил за саксаулом, заварил чай в походной кружке, умял банку тушёнки и с наслаждением закурил. Я почти не курил, но иногда баловался. Именно в такие минуты сигарета была в кайф. В кайф было и подложив под голову рюкзак, блаженно уснуть под бездонным, усеянным огромными звёздами небом.

Ещё один запомнившийся случай на мотоцикле был связан с вараном. Это такая большая ящерица, все знают. Помню, выскочил я тогда на старую плотную дорогу, которая представляла из себя колею в виде двух глубоких желобов. Езда по ним опасна из-за того, что руль может резко вывернуться, и ты вылетишь из седла. Я, конечно, знал об этом и ехал осторожно. Впереди была гора, и перед подъемом я прибавил газу. Взлетаю на вершину горы и тут перед моим носом оказывается варан длиной метра полтора, который распластался поперёк дороги. В моей колее покоились часть туловища и хвост. Этот чувак видимо мирно спал, по дороге здесь редко кто ездит. Опыт езды у меня был большой, но это не помогло. Давить варана я не мог и рванул руль вправо. Через мгновение я понял, что лечу. Ещё раз убедился, что в таком полёте вполне хватает времени на знакомство и рассмотрение темы "Как упасть менее болезненно". К моменту принятия решения я уже приземляюсь на мягкий рюкзак за спиной, в котором была кипа газет за неделю. Я их прихватил с собой с базы экспедиции на базу партии. Раза два перевернувшись, вскочил почти невредимый на ноги. Не сильно было разодрано только колено правой ноги. Мотоцикл мой как-то неестественно лежал на боку и ревел как оглашённый. Я подбежал к нему, выключил мотор и пошёл посмотреть, что с вараном, не задел ли я его. Что обидно, этот подлец все в той же позе лежал на том же месте. То ли он был в шоке, то ли ему было глубоко на меня наплевать. Скорее всего, последнее, потому что увидев меня, он лениво приподнялся и виляя всем телом как вульгарная женщина засеменил прочь.

Когда я попытался поднять мотоцикл, то увидел, что руль свернут почти в бараний рог, а его крепление с одной стороны вырвано с корнем. О дальнейшей езде с таким рулём нечего было и думать. Я проехал примерно треть пути, но думать, однако надо было. Прежде всего, подошел бы хороший кусок проволоки, но где его взять? На багажнике у меня была накручена прочная капроновая верёвка, которой я максимально сильно затянул оторванную сторону. Руль, конечно, вихлялся, но ехать уже было можно. Кое-как я так и поехал, временами останавливаясь и подтягивая свое горе-крепление. Поехал, разумеется, назад. В гараже у меня стоял старенький запасной мотоцикл. Ещё крепкий и на ходу. Поезжу пока на нём.

А из одного дальнего маршрута однажды мне пришлось возвращаться пешим порядком. Поломка мотоцикла была настолько серьезной, что устранить ее в поле не удалось. В моей переметной суме и бардачке для инструментов всегда был набор самых необходимых запчастей для экстренного ремонта, но всего не предусмотришь. Помнится, в тот злополучный день я полдня провозился, пытаясь устранить поломку. Движок я раскидал почти полностью, пока не убедился, что при отсутствии нужного узла ремонт мне не завершить. Хорошо, что была весна и солнышко палило в меру. С собой у меня была пара перевязанных бечевой крафтмешков. Я их взял, чтобы в них попутно набрать грибов. В один из мешков я завернул детали разобранного движка и перевязав его в виде пакета положил на сиденье, а второй мешок разгладил и выложил на него уже собранные грибы. Пусть сохнут, если не окажутся добычей черепах. Для пущей сохранности обложил их мешочками с отобранными пробами. Мотоцикл подпер ветками саксаула, чтобы не упал. На подножке в песчаном грунте он стоял плохо.

Надо было поторапливаться. Существовало такое понятие, как контрольное время возвращения из маршрута. Необходимо в него уложиться. Учитывая НЗ, харчишек и воды у меня хватало. Отметив крестиком на карте место стоянки мотоцикла, я двинулся в направлении базы партии. Грибов по пути попадалось много, но я уже не обращал на них внимания. По моим расчетам к утру следующего дня я должен был быть на базе. Отшагав приличное расстояние, перед наступлением сумерек я решил перекусить и передохнуть. Надо было набраться сил перед ночным переходом. Этот район Кызылкумов я знал хорошо, на горизонте четко просматривалась послезакатная кромка гор Букантау.

У меня был здоровенный кусок сухой самаркандской лепешки. Когда я езжу в Самарканд или проезжаю через него, всегда покупаю несколько вкуснейших лепешек. Часть их постепенно съедается, часть я сушу на сухари. Как в свежем, так и в сухом виде они хранятся очень долго, сохраняя присущий только самаркандским лепешкам вкус и аромат. Кусок лепешки, который оказался в моем НЗ, был как нельзя кстати. Я его разломил на мелкие кусочки и замочил в своей большой алюминиевой кружке, которая заменяла мне то чайник, то котелок. Чай кипятить не стал, приготовленное "блюдо" меня устраивало как нельзя лучше.

Меркли последние чарующие краски заката. Наступала ночь. Наступала активная ночная жизнь многих обитателей пустыни. Я их знал хорошо и контакты с ними в мои планы не входили. Местность просматривалась отчетливо. На мне были хорошо разношенные кирзачи и я уверенно продвигался в нужном мне направлении почти без остановок. Закат я проводил, а спустя несколько часов появились признаки рассвета. Это тоже волшебное время суток, но физическая усталость уже давала о себе знать, и я не особенно придавался мечтам. Тем не менее в душевном плане я чувствовал себя вполне комфортно. Моя работа и мое бытие мне очень нравились, а бытие, как известно, определяет сознание.

В лагерь я явился вовремя, к завтраку. Главный геолог партии Чечулин Василий Федорович не особенно удивился моему появлению, он думал, что я заночевал в поле. Мы с ним знали друг друга настолько давно, что понимали без слов. Когда-то, еще до армии, я был у него на практике в другом районе Кызылкумов. Он тогда был начальником партии. Позавтракав, я завалился спать, а после обеда мы с моим другом и водителем ГАЗ-66 Алибаем Куттымуратовым поехали за мотоциклом. Привезли его к ночи, а весь следующий день я провозился с ремонтом. Хорошо, что в куче бэушных деталей нашелся нужный узел.

Пора останавливаться с мотоциклетными историями, их было много. Я даже рацпредложение как-то написал о применении мотоциклетного транспорта при производстве поисковых маршрутов. Не прошло, однако. Хоть я и обосновал все доводы и выгоды, но они разбились в пух и прах только тем, что одиночные маршруты запрещены правилами ТБ. Ездить же вдвоем с маршрутным рабочим по пересеченной местности на мотоцикле немыслимо.

Ладно, это все бумажные теории. Практика показывает, что мотоцикл- отличное средство передвижения в пустыне. Рабочая лошадка. Вернее, ишак.

Грибные истории

Помнится, приехали как-то к нам гости из Набережных Челнов - тесть с тёщей. Любопытно им было посмотреть, как мы в пустыне живём. А жили мы тогда в базовом посёлке геологоразведочной экспедиции, в здании барачного типа, в двухкомнатных хоромах. Я оборудовал, как мог систему семейного соцкультбыта. В большом сарае в виде отдельных блоков были устроены баня, душ, туалет, мастерская. Во дворе был сооружен гараж. Непосредственно к зданию барака я приделал кухню, прихожую, балахону с навесом, в дом провёл водопровод. С учётом жаркого климата, был установлен кондиционер. В общем, жить было можно, тем более над всем двором раскинулись кроны трёх больших карагачей, образующих спасительное теневое пространство. Понятное дело, что гости остались довольны нашими условиями проживания. Был один очень интересный момент в нашем общении и о нём я расскажу подробнее. Особенный интерес он вызвал у тестя, как активного любителя как раз этого дела.

Речь идёт о грибах. Да- да, о самых настоящих грибах, растущих в Кызылкумах. Мало того, учитывая климатические особенности пустыни, каждую весну бывает такой период, который с полным правом можно назвать грибным сезоном. Все началось с того, что в гостинцах, привезённых из России, была баночка маринованных груздей. Я слазил в подвал и тоже вытащил банку маринованных грибов, попутно продемонстрировав целую полку с такой консервацией. Конечно, тесть с тещей были очень даже удивлены. Как? Грибы в пустыне? Откуда они взялись такой жаре? Здесь я и прочел им целую лекцию, которую приведу вкратце для любознательных.

Практически каждую весну, пусть даже засушливую, в период примерно от начала и до конца апреля в Кызылкумах просыпаются грибницы вешенки. Вешенка - это гриб такой известный. Для некоторых обитателей пустыни начинается грибной сезон. Особенно любят полакомиться вешенкой черепахи. Иногда возле одного гриба собирается до трёх - четырёх особей, которые пихаясь, обгрызают его со всех сторон. Ну, а уж если прольются хорошие дожди, а это тоже бывает, то грибов появляется очень и очень много. Это не значит, что они растут повсеместно, это далеко не так. Грибы не встретишь на сыпучих барханах, солончаках и такырах. Но зато их много в предгорьях кызылкумских возвышенностей и равнинах, заросших ферулой , джусаном (полынью) и другими травянистыми растениями. Особенный показатель наличия грибов в каком-либо районе - это ферула, очень интересное зонтичное растение высотой до полутора метров. Она как раз таки и предпочитает такие районы пустыни, где в песчаном грунте за длительный период образовалось какое-то количество гумуса - перегнившей растительной органики. Отсюда и грибы тут как тут. Местное население, а это в основном кочевые казахи, грибы как продукт в пищу практически не употребляют. Лишь в последнее время некоторые из них стали проявлять к ним интерес, большей частью как к товару, который можно продать. Что касается жителей крупных городов, таких как Зарафшан, Учкудук, а также жителей посёлков со смешанным населением, то для них грибной сезон - желанная пора. Кроме того, что это активный отдых, это ещё и возможность разнообразить семейное меню вкусными блюдами. Используют кызылкумскую вешенку также как и другие грибы. Её варят, жарят, солят, маринуют и сушат про запас. Большой плюс в том, что в наших грибах никогда не заводятся всякие червячки, грибочки всегда стерильны, будь то молодой гриб или старый. К сожалению, многие горе - грибники относятся к сбору грибов по варварски - выдирая гриб вместе за грибницей. Как правило, в этом месте гриб уже не вырастает, и многие ранее изобильные поляны близ "очагов цивилизации" превращаются в пустыри. Мы же, геологоразведка, к природе относились иначе. Выходя или выезжая по грибы, каждый из нас брал с собой ножик, чтобы их срезать. Мы знали, что срезав в определённом месте гриб, мы здесь же срежем его и в следующем году. Бывало, что и после последующего дождя в месте среза вновь формировалась шляпка нового грибочка. Размеры некоторых грибов поражали. Доводилось находить отдельные экземпляры, диаметр шляпок которых достигал 35 см. Сам замерял. Как правило, это были старые и уже высохшие грибы, которые, тем не менее, после замачивания были не хуже свежих. Их ещё можно было собирать до самого июня. В грибной сезон я и сам был активным грибником и у меня были свои заветные места. Как правило, и из маршрутов возвращался с полным рюкзаком грибов.

Не могу не рассказать об одном своем эксперименте, который проделал из любопытства. Получилось так, что некоторое время я ездил на мотоцикле по одной и той же старой полевой дороге. В одну сторону ехал ранним утром, в другую - после полудня. За день кроме меня по этой дороге проезжало не более одной - двух машин. Еду я, значит, очень раненько по этой дороге и вдруг замечаю рядом с дорогой, в метрах 15 - 20 свежий крепкий грибочек. Он словно просится: ну срежь же ты меня, пока другие не срезали. Слез я с мотоцикла с намерением так и поступить, а потом решил спрятать грибок под песком и на обратном пути срезать. Нарыл я снизу на гриб песка влажного, укутал, ладошкой тихонько утрамбовал, да ещё и водой из фляжки смочил, чтобы подрос.

Подзадержался в этот день в поле, устал, но про гриб помнил. Подъезжаю к этому месту и глазам не верю. Выбрался мой гриб почти полностью из песка, упитанный такой, с большой белой шляпой. Понравились ему созданные условия: и водичкой его полили, и песочком мокрым укрыли, да ещё день жаркий был, чего не расти. Хорошо, никто после меня по дороге не проехал, вот был бы рад такому подарку природы. И тут мной еще больше любопытство одолело. Решил я узнать, каких размеров гриб таким образом можно вырастить. Засыпал я его опять мокрым песком, полил из фляжки оставшейся водой и домой поехал. Утром первым делом про гриб вспомнил и, проезжая, сделал в этом месте остановку. Песчаный холмик увеличился в размерах, потрескался, видно было, что тесно там грибу. Я вновь влажного песка подсыпал, полил холмик водой и покатил дальше. После полудня подъезжаю к грибу и уже издали вижу, что опять ему неймется. Из песчаного холма каемка шляпы обозначилась, ещё немного и весь бы он красавец нас свет явился. Ну что делать? Опять песка насыпал, водой полил, сверху сухих веток разных накидал для маскировки. На душе, однако, уже не спокойно, а вдруг найдут мой гриб. Следующий день у меня предстоял камеральный (т. е. работа в конторе), а за ним выходной следовал. Я опять, помнится, ветки раскидал, песка ещё больше насыпал и всю воду оставшуюся на образовавшийся холм вылил. Уже аккуратнее, как партизан какой, обложил холм сухими ветками и отошел посмотреть, что получилось. Получилось как-то неестественно. Во-первых, следов сапог моих кирзовых много было, а во-вторых, как я не старался, холм смотрелся как чужеродная структура в микрорельефе местности. Одна надежда на то, что никто здесь не проедет ближайшее время, а если и проедет, то не заметит.

Дома я рассказал жене о своем эксперименте, и она тоже прониклась интересом к его результатам. Грибной сезон был в разгаре, и мы по любому собирались в выходной по грибы. В субботу, сразу после завтрака я завёл мотоцикл, и мы устремились на просторы пустыни. Разумеется, первым делом покатили в сторону заветного гриба. Попетляв попутно по знакомым мне грибным местам прибыли на место и были вознаграждены! Из под песка и кучи сухих веток проглядывал гриб - гигант! Это было зрелище! До сих пор жалею, что не сфотографировал его. Я раскидал ветки, разгреб песок и аккуратно, с двух сторон подрезал ножку гриба. Она была размером с граненый стакан, а толстющая шляпка достигала размеров в пол - стакана. Диаметр шляпки этим народным эталоном мер точно передать сложно, он был размером с хорошую сковороду. (Дома я измерил гриб рулеткой, получилось 38 см.) Наверняка он бы рос ещё, но также верно и то, что его кто-нибудь нашел бы. Нам просто повезло, что до нас по этой дороге никто не проехал. Да, ещё добавлю пару слов к этой истории. Когда мы уже подъезжали к посёлку, навстречу нам на мотоцикле ехал мой друг Лёха Лабинцев со своей женой Ириной. На его вопрос "есть ли грибы?" я молча расстегнул полевую куртку под которой покоился чудо - гриб. Леха чуть из мотоцикла не выпал, а Ирина издала какой-то неестественный звук, означавший крайнюю степень изумления.

Грибная тема, затронутая нами с тестем и тёщей в Кызылкумах, имела продолжение и в России. Следующий отпуск мы подгадали к грибному сезону в окрестностях Набережных Челнов. Кроме того, что тесть был заядлым охотником, рыбаком и грибникам, он был, также как и я, заядлым мотоциклистом. В его гараже стояли сразу два мотоцикла, и мы от души поколесили на них по грибные местам. Особенно мне понравился сбор груздей. Эти любопытные ребята выдавали себя тем, что спрятавшись под опавшей листвой, норовили выглянуть из под неё, отчего листва приподнималась. Ввиду этого многие из них имели печальную судьбу быть засоленными в бочке или другой таре. Закуска из груздей, конечно, отменная. Я не любитель спиртного не в меру, но опрокинуть стопку холодной водки и закусить при этом скользким солёным груздем, поддетым на вилку - это что-то! Это просто мелодия души и желудка для мужского организма, простите, лирики, за такое сравнение. Но это совсем другая тема.

Экскурсия для профессора

Когда я вспоминаю этот эпизод, имевший место в геологическом музее экспедиции, мне поневоле становится смешно. С другой стороны появляется и некое чувство сострадания, не без этого. Итак, рассказываю.

Где-то в середине восьмидесятых годов приехал в нашу экспедицию один уважаемый профессор из Ленинграда, доктор геолого-минералогических наук. Его сопровождали двое молодых и глуповатых на вид ассистентов. Приехали они по каким-то своим геолого-минералогических делам. Профессор был довольно известным в стране минерологом и писал серьезные статьи в серьезных научных журналах. Фамилию профессора, к своему стыду, забыл. А вот случай этот не забывается. Да и как тут забыть, судите сами.

Основным моим увлечением по жизни, кроме работы и семьи, понятное дело, был мой геологический музей. Я без всякого стеснения пишу слово "мой", поскольку посвящал ему не только большую часть своего свободного времени, но чего уж там греха таить, и служебного. С другой стороны, для моих коллег - геологов он служил учебным заведением по минералогии и петрографии. Чтобы не забывали эти науки и не зацикливались только на местных горных породах и минералах. В середине восьмидесятых годов музей уже был широко известен в нашей Навоийской области и активно посещался. Помимо сугубо геологических отделов были представлены отделы археологии , этнографии и природы. Я дружил с самаркандскими археологами из Института археологии АН Узбекской ССР, они приезжая в наш регион на раскопки и жили у меня. Для них я собирал в поле информацию и участвовал в раскопках, много чего перепадало и музею. Большую помощь в приобретении экспонатов мне оказывали коллеги, плюс я обменивался со многими коллекционерами по всему Союзу. Было даже несколько образцов камней, которые относились к числу минералогических редкостей. В общем, музей получился, было что посмотреть. Многие экскурсии в связи с моей работой проводили мои коллеги, но по возможности я их проводил сам.

Однажды вечером, после работы мне позвонил наш начальник партии Зонов Валентин Иванович и спросил, еду ли я завтра в поле. Я ответил утвердительно, но Валентин Иванович сказал, что надо, мол, провести экскурсию для такого -то такого уважаемого профессора. Надо, так надо.

В назначенное время на следующий день я был в музее. Дверь открылась и в сопровождении нашего главного геолога Виктора Андреевича Паздзерского вошел профессор с двумя своими ассистентами. Виктор Андреевич представил нас друг другу и удалился. Профессор был седым пожилым мужиком классического "профессорского" вида, в очках с небольшой бородой. Ассистентов я не запомнил, но помню, что они все время о чем-то шушукались и пересмеивались. Несерьезные оказались ребята. Помню, я им даже замечание сделал, машинально вставив по армейской привычке нецензурное слово. Они удивленно переглянулись, но притихли. Профессор, очень интеллигентный человек, чинно и внимательно осмотрел экспозиции. Было видно, что все представленные образцы руд, горных пород и минералов ему хорошо знакомы. Кое - в чем он даже меня просветил. Когда я уж было собрался попросить его сделать запись в книге отзывов и предложений, взгляд его и упал на этот образец. Удивлённый взгляд.

В самом углу музея, на выходе, я сделал уголок "приколов". Там были гидрогетитовый "метеорит", подобранный на такыре из сотен таких же "метеоритов", толстый кусок технического стекла буро - зелёного цвета, выдаваемый за вулканическое стекло вулкана Кракатау, кусок бетона - якобы тектоническая брекчия и другие "экспонаты". Самым главным "прикольным" экспонатом была большая друза крупных, сросшихся между собой кристаллов медово - жёлтого цвета. Это были идеальные пентагондодекаэдры. Термин образован из слов "пента" - пять и "додека" - 12, то есть в одном кристалле 12 пятигранников. Учитывая, что кристаллы срослись в друзу, образец был очень эффектным. А учитывая ещё то, что кристаллография описывает совсем немного минералов такого облика, удивление профессора понять можно. Я уже было открыл рот, чтобы рассказать профессору об этом образце, но профессор сделал предостерегающий знак рукой. Он, корифей науки, светило в области минералогии должен знать и сам нам рассказать что это за минерал. Ассистенты уже начали догадываться, что здесь какой-то подвох. Мне стало жаль профессора, я опять начал было говорить и профессор опять сделал уже раздраженный знак рукой. Он спросил, можно ли взять образец в руки и получил от меня утвердительный ответ. Он взял образец левой рукой и переложил его вправую. Надо было видеть его лицо! Любой опытный геолог меня поймёт, что взяв камень в руки подсознание тут же выдает ему уйму информации о камне. О камне! Но в руках у профессора был не камень, не редкий минерал, как он видимо сначала подумал, а нечто иное, совершенно незнакомое и чуждое. Лицо его покраснело, а в голове профессора, это было очевидно, творилось что-то невообразимое.

Мстительные аспирантишки, напялив на себя фальшивые маски почтения явно упивались ситуацией. Мне же действительно стало очень жаль профессора и я предложил ему лизнуть образец. Он лизнул и на его лице тут же отобразилась новая гамма чувств. Образец был сладким! Есть горьковатые минералы, есть кислые, есть солёные, но вот сладких он не знал. Если бы не его предостерегающие жесты, я бы сразу рассказал что это такое. Я бы ему рассказал, что это виноградный сахар под названием "нават", который сельские жители узбеки изготавливают в кишлаках кустарным способом. В любой сельской семье он присутствует на достархане вместе с обычным рафинадом. Считается, что нават очень полезен, особенно как народное средство для улучшения зрения. Разумеется, ценят его и просто как сладость при чаепитии. Рафинада когда- то не было,а нават был и 1000 лет назад. Мы, жители Средней Азии ,хорошо знали что это такое, а вот профессор из Питера увидел его впервые. Он скромно попросил отбить ему кусочек от образца, но я отдал ему весь кусок. Буду ехать в Самарканд или из Самарканда, в любом кишлаке куплю себе другой. Надо было видеть, как обрадовался профессор такому подарку! Обрадовался - то обрадовался, но когда он произнёс фразу "ну, держитесь коллеги..." в глазах его мелькнул хищный блеск. В этот же день он со своими ассистентами отбыл в Питер. Думаю, что там он сполна отыгрался на коллегах за свои страдания в музее.

Султануиздаг

Султануиздаг. Горы в пустыне. Примыкают к правому берегу некогда могучей и полноводной Аму - Дарьи. К востоку и северо - востоку тянутся бескрайние просторы Кызылкумов, к югу, через Аму - Дарью начинаются Заунгузские Каракумы. Странные, одинокие горы, обособленное поднятие. По Кызылкумам разбросано около десятка невысоких горных поднятий, но они как-то сбились в "кучку" в центральной части пустыни. В их геологической истории и строении много общего. Султануиздаг, в отличие от них - это и совершенно иная геологическая история и иной комплекс слагающих поднятие горных пород. Горы вытянуты в широтном направлении на расстоянии примерно 50 км при ширине до 25 км.

Давно, ох как давно интересовал меня этот уголок пустыни. Побывав практически на всех горных поднятиях Кызылкумов, всё никак не удавалось выбраться на Султануиздаг. Скажу сразу, что со временем я побывал там не один раз. Позднее мы сдружились с учкудукскими геологами и совершили совместный выезд в эти горы на их вахтовой машине. Первую поездку удалось осуществить благодаря главному геологу экспедиции Паздзерскому Виктору Андреевичу. Он активно поддерживал все мои усилия по созданию геологического музея. Из личной коллекции Виктор Андреевич передал в дар музею очень ценные экспонаты горных пород и минералов. После мытарств по разным помещениям благодаря ему под музей был передан конференц - зал.

В одной из партий экспедиции работал геолог Павел Ястребов, которому когда-то довелось работать на Султануиздаге. Его рассказы об этих горах пробудили во мне ещё большее любопытство. Особенно интересным фактором было то, что геологическое строение Султануиздага имеет много общего со строением Уральских гор. Его даже называют "маленьким Уралом". И действительно, если посмотреть на тектоническую карту СССР, то серия самых крупных разломов Урала трассируется в сторону Султануиздага. Я пролистал доступную литературу и утвердился в своей мечте организовать выезд на Султануиздаг. Тем более, что там в разные годы были открыты небольшие месторождения и проявления таких камней - самоцветов, как родонит, лиственит, гранаты. Типично уральские камни. Достойные экспонаты для нашего музея.

К организации поездки активно подключился Павел и другие геологи. По совету Павла лучше было бы выехать осенью. И не так жарко и самое время рыбной ловли в тех краях. Всё-таки рядом Аму- Дарья, её многочисленные протоки и отдельные озёра. Рыбы в них, по словам Павла, очень много. Исходя из всего этого поездка планировалась на четыре - пять дней. С учётом дороги туда и обратно. При поддержке Виктора Андреевича, у начальника экспедиции, мы выпросили вахтовую "ГАЗ- 66" с водителем Алибаем Куттымуратовым, одним из лучших водителей экспедиции. Дорога неблизкая, только в один конец без учёта разъездов по Султануиздагу более 300 км. По бортам кузова мы надёжно закрепили две бочки с бензином. Собираться в поле для геологов дело привычное. Учтено было всё, что необходимо и в одно прекрасное утро мы уже катили в сторону Султануиздага. Миновав Центральные Кызылкумы ближе к вечеру выехали к одному из рыбных озёр недалеко от Аму - Дарьи. Павел взял бразды правления в свои руки. Этот регион он знал хорошо. К тому же он был заядлым рыбаком и позаботился о снастях. Озеро действительно оказалась очень рыбным. Поймав на удочку несколько рыбешек Павел сделал из них наживку и мы забросили закидушки на более крупную рыбу. Вскоре мы вытащили первого змееголова килограмма на три. Это страшная на вид хищная, и очень вкусная рыба. Вся она с головы до хвоста покрыта толстым слоем слизи. Вытащив и тут же выпотрошив ещё штук пять крупных рыбин мы сделали великолепную уху.Поскольку котелок наш был приличного размера, то утром ,а оно было прохладным, мы ещё и позавтракали замечательным студнем. Здесь я должен оговориться. Поскольку поездок на Султануиздаг было несколько, я могу детали одной поездки вспомнить как детали другой. Однако все они имели место. Сценарии поездок тоже были похожи и отработаны по схеме "рыбалка - горы - рыбалка". Непременными их участниками были мы с Павлом.

День начинался. Впереди нас ждали горы! Одним из интереснейших мест, которые мы посетили, был так называемый "гранатовый сай". В сухом русле этого сая и по его пологим бортам в щебнистом грунте и русловых отложениях сконцентрировалось огромное количество мелких - от 1 - 2 мм до 5 мм кристаллов альмандина - самой распространённой разновидности граната . Их количество было так велико, что ещё только подъезжая к этому месту, мы издалека увидели между гор огромную длинную "полосу" неестественного розовато - бурого цвета. За счёт процессов выветривания окрестных слюдисто - гранатовых сланцев гранаты из породы высвобождались, сносились вниз по склонам и концентрировались в долине. В периоды дождей происходила ещё более интенсивная концентрация альмандинов именно в русловой части сая. Качество гранатов, увы, было невысоко. В основном это были трещиноватые и сдавленные кристаллики вишнёво - бурого цвета. Я набрал два пробных мешка наиболее обогащенной альмандинами дресвы весом примерно по 20 кг и впоследствии смог выделить из них только десятка три приличных просвечивающих кристаллов розово - вишнёвого цвета, размером 3 - 6 мм. К сожалению, трещиноватых. Как рассказал Павел, в самом начале 20-го века один русский купец то ли собирался открыть, то ли открыл здесь "гранатовую фабрику",но из этой затеи ничего не получилось. Как достопримечательность Султануиздага место это, конечно, интереснейшее.

Едем дальше. Месторождения родонита оказалось из разряда небольших и уже практически отработанное. Локализовано оно в приводораздельной части поднятия. Изучалось и отрабатывалось штольней, ныне демонтированной. Продуктивные пласты приурочены к толще светло - серых и серых кварцитов без чётких контактов.

Коротко о камне. Родонит, или "орлец", как его называют на Урале, классический уральский поделочный камень. Эталонный его цвет-от насыщенного розового до мясо - красного. Как мы впоследствии выяснили, отличить родонит Султануиздага от уральского невозможно. Естественно, на любом отработанном месторождении есть отвалы, в которых можно отыскать весьма ценные экспонаты. Мы вдоволь, несколько часов лазали по отвалам, и по окрестным горам. И очень даже результативно. И для музея,и в качестве обменного фонда были найдены замечательные образцы родонита.

Относительно недалеко от месторождения родонита находится проявление лиственита. Ввиду малых запасов, месторождения здесь не получилось. Качество камня, тем не менее, высокое. Лиственит, в отличие от родонита не минерал, а горная порода сложного состава и генезиса. Правильнее называть во множественном числе - листвениты. Термин "лиственит" относится к отдельным разностям светло - травяно - зелёного цвета, которые можно отнести к разряду поделочных камней. Их - то мы и принялись искать. Поскольку поисковые работы наша стихия, мы были вознаграждены хорошими образцами. Их было немного, но они, зелёненькие, были. Есть что поставить на стеллажи музея.

Просто не могу не оторваться на описании гор и окружающего пространства. Осень, чарующая осень на границе пустыни и поймы Аму - Дарьи дарила нам свои волшебные пейзажи. Мы забирались на самые высокие скалы и гору Ащитау высотой около 500 м над уровнем моря чтобы обозреть окружающий нас мир. Он был прекрасен под бездонным голубым небом в сочетании с песней осеннего ветра. На этом я закончу, нет таких слов, чтобы описать состояние души.

Продолжу по основной теме. К нашему удивлению на Султануиздаге обнаружились проявления бирюзы. Павел привёз нас на серию небольших древних выработок, представляющих из себя заплывшие воронки, бывшие карьеры. Глубина воронок небольшая - от 0,5м до 2 м. Очевидно, что глубина карьеров была не более 3 - 5 м. В отвалах выработок отмечалось в основном крошка бирюзы зелёного цвета, и очень редко - голубого. Я много лет изучал древние бирюзовые выработки на территории Кызылкумов и хочу сказать, что выработки Султануиздага ничем не отличаются от основной массы древних выработок Кызылкумов. Бирюза - это фосфат меди, минерал экзогенный, приповерхностный и образование его связано с климатическими условиями южных широт. Не зря его называют камень Востока и на Урале месторождений бирюзы нет.

Поколесили мы по Султануиздагу немало. Павел показал нам и выходы ультраосновных пород, к которым приурочено проявление титаномагнетита - железо - титановой руды. Естественно, и эти образцы были отобраны для музея. И не только эти. Пестрый комплекс горных пород и минералов Султануиздага одарил нас интересными экспонатами. Заехали мы и на Султан - бобо - святое место покоения Увайса - Аль - Карани, современника пророка Мухаммеда. Здесь находится большой культовый комплекс с мавзолеем святого, окруженный многочисленными могилами - мазарами. Место святое и мы с почтением его осмотрели. На некоторых картах горы даже называются Султан - Увайс.

Если коснуться истории - то это территория и древнего Хорезма и, позже, Хивинского ханства. Мы заезжали осмотреть и древнюю крепость Джампак -Кала близ небольшого городка Каратау, и другие древние крепости с могучими, оплывшими стенами, сделанными из сырцового плитчатого кирпича.

Как было запланировано, последний день пребывания в этих краях был посвещен рыбалке. Здесь опять верховодил Павел. Он мастерски закидывал так называемую накидку - сеть приличного размера. Она сначала покрывала большую площадь поверхности водоема, опускалась ко дну и вытягивалась с приличным уловом. О всех разновидностях рыбы затрудняюсь сказать. Но помню что в сети оказывались толстолобики, жерех, белый амур, небольшие сомы и много другой рыбы.

Поездка, как говорится, удалась на славу. Рыбки перепало и коллегам и соседям. А уж главная задача - пополнение музейной коллекции была не только выполнена, но и перевыполнена.

Всяческих похвал заслуживает наш водитель Алибай, мой друг и достойнейший представитель казахского народа. С ним мы ездили много лет на неизменном "ГАЗ - 66", замечательном вездеходе - труженике. Есть люди простые и надёжные. В любых ситуациях. Таков и Алибай. Я настоял, чтобы водителем в поездке на Султануиздаг был именно он. Я знал, что его "ГАЗ - 66" выползет, выберется отовсюду, будь то топкие солончаки, сыпучие барханы или крутые горные спуски и подъемы, когда просто дух захватывает и другой дороги нет. Спасибо тебе, брат. Спасибо и Павлу, хорошему человеку и классному профессионалу. Поездка получилась незабываемая. Я намеренно не уточнял, в какой части гор мы находили те или иные камни, чтобы этот рассказ не был путеводителем. Капитализм, увы. Хищники - "предприниматели" готовы вымести все до камешка, как они это делают на Урале и других месторождениях камней - самоцветов по всему СНГ.

Весна! Как много в этом слове!

Написав эти строки заглавия, я невольно оказался в плену нахлынувших воспоминаний. Понятно, что весна - это замечательное время года во всех широтах, но весна в пустыне - особенная. Эта особенность проявляется в её стремительности и неудержимом буйстве просыпающейся природы. И в скоротечности, трижды увы. Одна за одной быстро сменяются три картинки. На первой - серая пустыня середины - конца февраля, но уже пробиваются первые зелёные ростки представителей разнообразнейшей флоры пустыни, укорачиваются тени, солнце все выше и выше над линией горизонта.

Вторая картинка - это апофеоз весны, середина апреля. Ландшафтные особенности Кызылкумов таковы, что по этому величественному пространству разбросаны значительные по площади обособленные горные массивы - "тау". Зубцы кремнистых пород по водоразделам линейно - вытянутых поднятий напоминают панцири гигантских динозавров. Бескрайние межгорные равнины покрываются зелёным ковром растительности с огромными ярко - красными и жёлтыми "пятнами" полян цветущих тюльпанов. Сочетание горных поднятий и равнин создает фантастическую картину, где горы - то ли острова в зелёном море, толи исполинские пасущиеся рептилии на бескрайних пастбищах юрского периода. Вторую картинку Кызылкумской весны описать словами не только сложно, но и невозможно.

Третья же картинка уже печальна. В конце апреля - начале мая пустыня начинает буквально выгорать под все более палящим солнцем. Зелёные полянки становятся зеленовато - жёлтыми, а затем и вовсе желтовато - серыми. Нет уж! Чтобы полнее отразить название заглавия этого рассказа, надо просто сесть на мотоцикл и совершить путешествие в кызылкумскую весну, в самое её начало. Например - за кисличкой. Таких поездок, реальных, было много.

Итак - за кисличкой! С утра пораньше, пока дома все спят, сажусь на велосипед и качу в гараж. Начало марта, утром ещё довольно холодно. Но я и одет соответственно. Открываю гараж, а в нём стоят два моих "скакуна" - мотоциклы "Минск". Они оба на ходу. Один из них, что постарше, резервный. Вроде как пенсионер, но пенсионер работающий. На нём сегодня и поеду, поскольку полянки с кисличкой относительно недалеко.

Город Учкудук уютно расположился на равнине, примыкающей с юга к горам Алтынтау, сложенными преимущественно гранитами. Эти горы, в свою очередь, являются юго-западной составной частью более крупной горной системы Букантау. (В своем первом сборнике я подробно рассказывал об основных топонимах Кызылкумов и повторяться не стану. Скажу только, что топоним "Алтынтау" переводится как "Золотые горы".) Выехав из гаража, проезжаю отрезок грунтовой дороги, которая примыкает к асфальтовой трассе республиканского значения. Если ехать по ней на запад, то можно доехать до Нукуса, это порядка 350 км, а если ехать к юго-востоку, дорога приведёт в областной город Навои, это около 300 км. Мне не туда не туда не надо, и проехав по асфальту пару километров по крутому подъему, опять выезжаю на грунтовку. Грунтовка ведёт на север - к живописным гранитным скалам Алтынтау. Туда-то мне и надо. Там на прогреваемых солнышком ложбинках между скалами и пробиваются первые ростки кислички - ревеня. По внешнему виду они напоминают распластавшиеся листья винограда, слегка припущенные мелкими белёсыми ворсинками. С каждым днём листья будут становиться все больше и больше, и к середине весны достигнут размеров до 0,5 - 0,7 м. в диаметре. На базарах Средней Азии зрелый корни ревеня под простым названием "кисличка" весной продают на базарах. Её сладковато-кислый вкус особенно привлекает детвору. В Кызылкумах же корни кислички, ввиду особенностей песчаной почвы, имеют не очень приятный горьковатый привкус. Однако свежие, зелёные и сочные листья являются великолепным основным ингредиентом для приготовления "зелёного" супа, напоминающего по вкусу суп со щавелем. Моей семье такой суп очень нравится, почему я и качу этим утром к гранитам Алтынтау. Он готовится, кстати, так же как и суп со щавелем, с обязательным добавлением взбитых сырых яиц. Проезжаю около 5 км и сворачиваю с грунтовки в межгорную долину сухого сая. Этот сай в период дождей является левым притоком более крупного сая, по которому далее тянется основная дорога. А тянется она, кстати, к местам грибным. Грибы появятся позже, в апреле, а сегодня моя цель - кисличка. Добавлю, все мои поездки, будь то выезды в выходные дни или это рабочие маршруты, всегда сопровождаются попутными поисками интересных экспонатов для музеев. Из любой поездки или маршрута я привожу какой-либо экспонат или несколько.

Езда по сухим руслам саев в Алтынтау - своего рода экстрим. Дело в том, что при выветривании гранитов образуется крошево из слагающих эту горную породу кристаллов. Это крошево, а вернее дресва, сносится в русла водотоков, и образует в них интересный рыхлорассыпной слой. Если ехать по нему медленно, то колеса буквально проваливаются в эту субстанцию, а руль не слушается. Если же ехать быстро, то трудно удержать равновесие. Оно, равновесие, поддерживается не столько движениями тела, сколько движением руля. А теперь представьте себе, что колеса, проваливаясь, буквально фиксируются в этом "тесте", отсюда руль так норовит вырваться из рук. Практика тем не менее показывает, что лучше ехать быстро, а это уже ,как было сказано,экстрим. Своего рода удовольствие для тех, кто понимает. А вот езда с пассажиром противопоказана. Скрывать не буду, однажды я, поддавшись на уговоры одного своего друга, решил подвести его до города на мотоцикле. Ехать пришлось именно по такой дороге, и ехать быстро. По-другому просто нельзя. Что обидно, проехав тогда почти всю трассу, я не вышел из вынужденного виража и мы оба вылетели из седла. Друг мой сломал ключицу, для меня же всё обошлось. Крепление руля вырвало с корнем. Нам дико повезло в тот раз, потому что следом за нами ехали на ГАЗ - 66 знакомые ребята из геологоразведки. Они доставили нас вместе с мотоциклом до Учкудука.

Однако, я отвлёкся. Пролетев пару километров по руслу сая, я выехал на знакомое место, где в прошлом году заготавливал ревень. Вот они, милые "лопушки", распластавшиеся по песчаному грунту. Корешки меня не интересуют, я просто вырезаю ножом десятка полтора молодых, сочных листьев, которых хватит, чтобы дважды приготовить суп. Впрок заготавливать ревень не стоит, за весну сюда можно приехать ещё не раз. Самая прелесть, конечно, в первом урожае. Зелёный суп после зимы - то, что надо, в охотку.

"Сделал дело - гуляй смело". Я решил прогуляться с молотком по окрестным скалам. Совсем недалеко отсюда, метрах в трёхстах, я как-то нашел небольшой обломок письменного гранита. Его ещё называют "еврейским" камнем из-за того, что рисунок вкрапленных в камень кристаллов полевого шпата и кварца напоминает древнееврейское письмо. Тот образец, что я нашел когда-то, был небольшим, мне же захотелось найти экспонат побольше. Врать не буду, сколько я не петлял между скал и не влезал на них, так ничего и не нашел. И такое бывает. Кругом были сплошные "классические" граниты. Но зато сколько удовольствия получаешь от таких прогулок! Утро уже в разгаре, солнышко выкатилось высоко над скалами, прогревая и оживляя просыпающуюся природу, каждую травинку, каждого жучишку. Наступает праздник весны, праздник жизни, самое его начало. Куртку засовываю в рюкзак, остаюсь в одном свитере. Влезаю на самую высокую скалу, и голова просто кружится от ощущения какой-то первобытной и необъяснимой радости. Вот оно, бездонное голубое небо над головой, вот она, бескрайняя даль великой пустыни перед тобой, в ушах шум весеннего ветра, а в душе какое-то щенячье ликование от этой жизни. Вроде того. И это классно.

Спускаюсь со скалы и иду к мотоциклу. В торбочке, на сиденье, меня ждёт термос с хорошо заваренным цейлонским чаем и приличного размера бутерброд. Это уже проза жизни. Но тоже классная, праздничная. Перекусить на природе, усевшись на куртку, брошенную на гранитную плиту - сам себе начинаешь завидовать. Так и кажется, что век бы так восседал внутри весны с бутербродом в руке. Приходит ленивая мысль, что я, наверное, в поле езжу не за кисличкой, не за пробами для анализов и не за образцами камней, а за ощущениями текущей жизни. Похоже, что это так.

Тики-так

Будем считать, что этот нехитрый стишок - тоже своего рода полевой рассказ. Нечто подобное мне однажды приснилось.

Снится, вышел я в маршрут, тики - так.

Тут навстречу мне верблюд,тики - так.

Покачал он головой,тики - так,

Разговор завел со мной, тики - так.

- Отвечай - ка, кто таков, тики - так

Из каких ты чудаков, тики - так.

Как навьюченный верблюд, тики - так

Ходишь там и ходишь тут, тики - так.

- Я геолог, - говорю, тики - так,

Ну почти что гинеколог, тики - так.

Что внутри земля рожает, тики - так,

То геолог открывает ,тики - так.

Глаз прищурил тут верблюд, тики - так:

- А, попался баламут, тики - так!

Самый главный ты злодей , тики - так,

На хвосте моем репей, тики - так.

Всю пустыню ты изрыл, тики - так,

Всю природу отравил, тики - так.

Гинеколог ,мать твою, тики - так,

Растопчу и заплюю, тики - так!

Я с испугу завопил, тики - так,

Побежал что было сил, тики - так.

Тут будильник зазвонил, тики - так,

Спас меня и разбудил, тики - так.

Бирюза - камень Востока и камень Кызылкумов

Однажды в музее, когда я проводил очередную экскурсию для школьников, одна девочка задала мне простой казалось бы вопрос. Звучал он так: "А какие у вас самые любимые камни?" Я, не кривя душой ответил, что для меня все камни любимые, все они созданы природой и каждый камень - чудо. О любом из них, мол, можно рассказать много интересного. Мой ответ эту девочку не устроил и последовал уточняющий вопрос: " А всё же, какой из всех камней для вас самый любимый?" Настойчивая, однако, оказалась девочка и я, помню, взаправду тут призадумался. Думаю, и многие бы из моих собратьев - коллекционеров призадумались бы, поскольку всех достоинств сотен камней, будь то самоцветы или же просто минералогический редкости, не счесть. Отвечать, однако, надо было и я сказал, что одним из самых любимых мною камней является бирюза. Действительно, "одним из". Если поставить, допустим, рядом образец камня с прожилком небесно - голубой бирюзы и друзу прозрачнейшего горного хрусталя, то невозможно будет отвести взгляд ни от того ,ни от другого. Но уж коли я назвал той девочке бирюзу, то продолжу дальнейшее повествование именно о ней. Мне есть что рассказать. Историй, так или иначе связанных с находками бирюзы много. Все они имели место в разных районах Центральных Кызылкумов. Именно этот регион известен несколькими месторождениями и многочисленными проявлениями бирюзы. На всех из них (подчёркиваю, на всех!) имеются следы древней добычи. Начало её было положено ещё в неолите, новокаменном веке примерно 5 - 8 тыс. лет до н. э., продолжалось в эпоху степной бронзы 1- 5 тыс. лет до н.э. и длилось вплоть до раннего средневековья V - XI век. Конечно, бирюза добывалась и позже, добыча продолжается и по сей день, но именно в древности была отработана наиболее качественная. Поражает уникальное чутье древних "геологов" находить этот камень. Мне приходилось изучать древние выработки, которые были пройдены через внушительный слой песчаной почвы мощностью толщиной до 3 - 5 м! Что же из себя представляет этот известнейший камень Востока? Во-первых - это драгоценный камень III класса, фосфат меди и алюминия. Образуется в приповерхностных, экзогенных условиях в районах с жарким климатом, в горных породах глиноземистого состава. Цвета камня варьируются от зеленого до голубого. И здесь без лирики не получится. Представьте себе, что после весенней грозы черные тучи раздвинулись, блеснуло солнце и вашему взору предстал кусочек сине - голубого неба. Цвет настолько пронзительно чист и насыщен, что глаз не оторвать. Это как раз и будет цвет настоящей бирюзы экстра-класса.

А вот и одна из историй. Букантаусская горная возвышенность, самая северная из центрально- кызылкумских, известна большим числом древних выработок на кремень, медь и бирюзу. Особенно много древних бирюзовых выработок в центральной части поднятия в районе бугров Джаманкаскыртау, Дербез и колодца Аякащи. К примеру, близ бугра Джаманкаскыртау (буквальный перевод - "плохие волчьи горы") на площади всего 2,0 в0,5 кв. метра геологи насчитали более трехсот горных выработок!

Мой рассказ будет об одиночной выработке недалеко от бугра Дербез. Обнаружил я её случайно, возвращаясь на мотоцикле из очередного маршрута.

Здесь всё-таки надо отвлечься, чтобы рассказать, что из себя представляли ранее и представляют ныне древние выработки на бирюзу. В основном это были карьеры глубиной 5 - 8 м., часто переходящие в глубокие щели. Встречаются и серьезные подземные выработки в виде горизонтальных штолен, наклонных отработок и вертикальных неглубоких шахт, уходящих по продуктивной зоне на первые десятки метров. Помимо примитивных каменных орудий добычи, относящих к неолиту и эпохе степной бронзы, в отвалах средневековых выработок изредка встречались сильно проржавевшие железные кайла и клинья. Включающие бирюзовую минерализацию горные породы, как правило, особенной крепостью не отличаются. В Кызылкумах многие проявления бирюзы приурочены к контактам крепких кремнистых пород с мягкими песчано- сланцевыми отложениями. Это вынуждало древних горняков к проходке вытянутых вдоль контактов этих пород длинных глубоких щелей. В настоящее время кызылкумские выработки представляют из себя оплывшие, занесённые песками воронки с хорошо заметными "бордюрами" выданной когда-то на - гора породы. Многочисленные попытки современников расчистить и углубить древние выработки для дальнейшей добычи бирюзы к особым успехам не приводили. Как уже было сказано, вся наиболее качественная бирюза была отработана в древности.

Случайно обнаруженная мною древняя выработка в рельефе местности практически не выделялась. Она находилась на склоне сглаженного поднятия, сложенного древними сланцами и песчаниками, продукты разрушения которых покрывали весь склон в виде запесоченного щебня унылого светло - серого цвета. Такого же цвета была и кайма выработки- сглаженного временем и природой едва заметного бордюра. Видимо, когда-то это был маленький карьерчик, проходку которого прекратили ввиду того, что бирюзы просто - напросто было мало. Я уже было проехал мимо, как подсознание подало мне сигнал и заставило надавить на тормоз. Причём сделал я это, помнится, так резко, что след от торможения остался в виде глубокой дуги на склоне. Развернувшись, я уже медленно поехал назад и сразу нашел то, что заставило меня остановиться. Как оказалось, не зря. Я уже понял, что это выработка, но почему она здесь единственная и такая небольшая? Практика показывает, что древние коллеги зря копать никогда не будут. Я слез с мотоцикла и пошёл осматривать выработку. Ничего, ну совершенно ничего я поначалу не увидел.

Обычно на таких отвалах встречается крошка бирюзы. Как правило, зелёная, и очень редко - голубая. А тут ,ну ничего. Я уже собрался было уходить, как внимание мое привлекло маленькое округлое образование размером с горошину грязно- белого цвета. Я тут же навострил уши. Мне уже приходилось находить подобные образования, но побольше размером. При раскалывание внутри обычно обнаруживалась зеленовато - бурая или в лучшем случае зелёная бирюза. Встречались подобные образования- желваки размером с кулак. Я нашел кусок кварца, положил него "горошину", прижал её пальцами и аккуратно пристукнул носиком молотка. "Желвачишко" раскололся и моему изумленному взору предстали маленькие обломочки бирюзы небесно- голубого цвета! Вот это да! Во мне тут же проснулся азарт поисковика. Он ,собственно, и не засыпал никогда, так, подремывал. Не может быть, чтобы это был единственный желвачок, так не бывает. Сначала на карачках, потом плюхнувшись животом на отвал я стал внимательно осматривать весь щебень в поле зрения. Долго ничего не попадалось и вот наконец я нашел то, что искал. Второй желвачок - горошина был уже побольше, примерно 7 мм в диаметре. Естественно, разбивать я его не стал, а потёр о кусок кварца. И опять показалась голубизна! Здорово! Дома я его обработаю на тонком абразивном круге, а потом заполирую.

Сколько я потом не ползал по отвалу, так больше ничего не нашел. Рыть молотком - делать только хуже. Если уж на омытой и обдутой за века поверхности я ничего не нашел, то в рыхлой массе и подавно все спрячется. "Конечно", - подумал я, - "за тысячелетия кроме меня тут много ушлых гавриков побывало. Если брать примерно по одному гаврику за век, то за тысячелетие наберётся уже с десяток. Вот они все и растаскали." Шутки шутками, но мы, гаврики современные, многое важное похоже подрастеряли и из органов чувств и и умения. Это же надо, найти когда-то такие желвачки на бескрайней поверхности склона горы да ещё и выбрать почти все.

Но это ещё не конец истории. Я решил, что если перекопаю молотком весь отвал и вернусь сюда после хорошего ливня(хоть и редко, но они в Кызылкумах бывают), то, возможно, найду ещё желвачки. Пометив это место крестиком на карте, я так и сделал. Дождавшись действительно хорошего ливня, я сюда вернулся почти через год. Все это время я помнил об этой выработке. И был вознаграждён. Я нашел ещё два жевачка, причём один уже был покрупнее и формой напоминал каплю 1,8 в1,1 см. После обработки "капля", разумеется, стала меньше, но у меня получился замечательный кулончик.

На эту выработку я ездил ещё не один год до тех пор, пока не покинул Кызылкумы. Иногда мне что-то попадалось из таких же маленьких желвачков, но чаще ничего уже не удавалось найти.

И ещё одна история, очень коротенькая. Моему коллеге Паше Хакимджанову тоже удалось найти маленькую и удивительную древнюю выработку. В ней оказалась не бирюза, а варисцит. Но варисцит уникальный , можно даже сказать, минералогическая редкость. Камень имел сочный зелёный цвет и прекрасно полировался. Очевидно, древние товарищи были в недоумении и поняв, что это не бирюза, дальше копать не стали. А камень на самом деле замечателен тем, что оказался переходной разностью от варисцита к бирюзе. Его, с такой окраской, называют "невадской" бирюзой, и он очень ценится у коллекционеров. Был даже такой случай, когда один коллекционер из Китая (из КНР) увидев на стеллаже в музее варисцит, стал просить маленький кусочек такого камня. Я ему подарил такой кусочек из запасника, и он тут же стал через переводчицу приглашать меня приехать к нему в гости в Пекин, чтобы посмотреть его коллекцию. За его счёт, как он сказал. Сожалею до сих пор, но у меня как-то не сложилось принять его приглашение.

К вопросу о музейном вопросе

Создание музеев - отдельная часть моей полевой геологической жизни. Они создавались в тех геологоразведочных организациях, где я подолгу работал. Все получалось как-то само собой, на автомате. Я не мог не подобрать интересный камень или любой другой любопытный экспонат, имеющий отношение к природе. Постепенно, количество их возрастало и в местах моего обитания им всем находилось место. Ещё в советские годы я начал обмениваться образцами камней с такими же коллекционерами по всему Союзу. Часто совершались целенаправленные вылазки за тем или иным камнем в самые разные места. В конечном итоге все приводилось к тому, что формировались настоящие музейные экспозиции. Первый музей был создан в Кокпатасской ПГРЭ (полевая геологоразведочная экспедиция) в Кызылкумах в конце семидесятых годов. Начальство тоже прониклось идеей создания геологического музея, и мне был отдан конференц-зал в здании конторы. Активно подключались и некоторые коллеги. Большая помощь оказывалась со стороны действенных в те годы партийных и профсоюзных организаций. Нужны были не только стеллажи, но и много другой всякой всячины. У нас, геологов, сложились творческие отношения с археологами, особенно в части истории добычи полезных ископаемых в далёком прошлом. Совместно изучались древние выработки, места обитания племён, а отсюда и в нашем музее формировались отделы краеведческого характера. К нам привозили делегации школьников из местных аулов, посёлков и городов Зарафшан и Учкудук. Второй музей я начал создавать уже в ГРП - 2 Центрального рудоуправления в славном городе Учкудуке в начале девяностых годов. Здесь под музей мне отдали здание бывшей столовой. Были выделены средства на ремонт, стеллажи и на все остальное. И здесь активно подключались коллеги. Музей вскоре получил известность и стал активно посещаться. За экспонатами мы мотались по всем Кызылкумам, добирались даже до Султануиздага, на самый западный край пустыни. Кто не знает, Кызылкумы - это не только классическая песчаная пустыня, но и целая череда древних горных возвышенностей - "тау", с интереснейшим геологическим строением. А уж горы Султануиздаг - это вообще маленький Урал. Поднялись они когда-то благодаря уральскому глубинному разлому за тысячи километров южнее Урала. Со временем Учкудукский музей получил название "Сад камней" или "Тошлар боги" в узбекском переводе. Мы не слямзили название у японцев, у нас действительно образовался целый каменный сад. Даже два. Сам геологический музей в здании - это был "зимний сад", а все пространство вокруг столовой называлось "летним садом". Здесь уже экспонировались крупные образцы камней, в основном с карьеров. Хочу подчеркнуть, что никогда геологический молоток в наших руках не касался тех обнажений горных пород, которые сами по себе были чудесами природы. Они оставались в первозданном виде. Незабываем не только этот музей. Незабываемы и сами интереснейшие годы работы в Кызылкумах. Геология это и наука и искусство. Геология - зараза. Но зараза позитивная, доброкачественная. От неё слегка сносит крышу и уже если расстаёшься с этим экстримом, то тоскуешь по нему с подвыванием про себя. Но этого никто не слышит.

Годы. Их уже скопилось прилично. Обстоятельства. Ох уж эти обстоятельства! Они бывают железобетонными. Бейся не бейся о них, только голову разобьешь. Ну да ладно, отвлекаться от музейной темы не буду. Я уже здесь, в России. В городе Набережные Челны. Городе на берегу Камы. Наверное, это выше меня. Что такое "это" я не знаю. Я опять создаю музей. Музей Камы. И этот музей нельзя было не начать создавать. Впервые на берегах Камы я оказался в конце 80-х годов. С женой, челнинкой, я познакомился в Кызылкумах, куда её, как молодую специалистку - геолога, направили по распределению в нашу геологоразведочную экспедицию. В первый совместный отпуск, летом 1988 года, мы и приехали в Набережные Челны к её родителям. В первый же день приезда пошли купаться на Каму. После зноя Кызылкумов это был предел мечтаний. Тогда и состоялось моё знакомство с Великой рекой, как я про себя стал называть Каму. Помнится, выбравшись из воды, я плюхнулся животом на кромку воды и берега и буквально обомлел, зачарованный. Перед глазами открылась волшебная палитра самых различных по цвету и составу горных пород и минералов. Ёлки - палки, да тут весь Урал! Какой сложный путь проделали эти камушки, прежде чем добраться сюда! В воображении возникла некая горная речка, один из притоков Камы. Это могла быть и Вишера, и Чусовая, и Белая, или любая другая горная речушка. Медленно, но верно эрозионные процессы разрушают древние величественные горы. Вот со скалистого уступа, эдак 100 миллионов лет назад, в хрустальные воды реки падает очередной обломок вишнёво-красной яшмы. Стремительное течение понесло его в дальний путь, понесло в Каму. Спустя миллионы лет, он, этот обломочек, уже округлый, окатанный и отшлифованный, оказывается перед моим носом в компании таких же бродяг. Кого здесь только нет! Из цветных камней главенствуют жёлтые, жёлто - бурые и красновато - бурые кварциты, пестроцветные яшмы и яшмоиды, рисунчатые кремни, разноцветные порфириты, белый, светло- серый и полупрозрачный кварц. Из камнесамоцветных видов присутствуют горный хрусталь, цитрин, опал, сердолик, агат. Многих камней не видно, но в толще галечника наверняка притаились и раухтопазы и аметисты и много, много других самоцветов. Богат Урал! Это одна из богатейших кладовых полезных ископаемых планеты. Отсюда и Кама, наша красавица Кама является Великой Рекой, протекая вдоль западных склонов Уральских гор. Геологическая история, рождение самой Камы связано с ними неразрывно. Конечно, в те далёкие уже годы я и не помышлял, что когда-нибудь начну создавать музей Камы. А ту маленькую галечку вишнёво - красной яшмы сохранил. Она сейчас лежит на стеллаже вместе с другими экспонатами создаваемого музея Камы.

Места медеплавильные

Боровецкий мост. Место, известное всем челнинцам. Сейчас, наконец, оно знакомо и мне. Под мостом - речка Шильна, впадающая в Каму. Кама совсем рядом, в каких-то сотнях метров. Я долго ждал этого заветного часа. Часа, когда можно будет выбраться в первый из запланированных в окрестностях Набережных Челнов маршрутов. Все они намечены по историческим местам Татарстана. Такие маршруты всегда неотделимы от общения с природой в любое время года. Задвинуты на задний план все проблемы и проблемки, их на сегодня нет. Я стою на Боровецком мосту, вдыхая вольные весенние ветра бескрайней России. Они несут запахи хвойных лесов, ароматы цветущих деревьев и кустарников, просыпающихся лугов и полей. К этому живительному воздушному коктейлю добавляются запахи Камы - Великой Реки, которые буквально пропитывают живое пространство вдоль ее берегов на многие километры. Этот воздух можно было бы фасовать под давлением в баллончики и продавать туристам. Уезжающие из страны по каким-либо причинам соотечественники наверняка брали бы эти баллончики с собой на память. И надпись на них можно сделать соответствующую. "Ветры России. Татарстан", например. Лично я купил бы такой баллончик.

Земля наша, в смысле планета, на самом деле живой организм. Говорю это со знанием дела, поскольку всю жизнь ее изучал. Как геолог. В ее недрах происходили и происходят сложнейшие процессы, растут как живые, удивительные кристаллы с удивительными и далеко не изученными свойствами. Кто тебя такую придумал, Земля? Нет ясного ответа. Предположений много, но в эти дебри лезть не стоит. Лучше заниматься тем, к чему душа и разум стремятся. А стремятся они сегодня отыскать место, где в незапамятные времена стоял завод медеплавильный Шильнинский, на реке Шильне. И плавили на этом заводе, соответственно, руду медную, которую добывали на нескольких местных рудниках. В ней, руде этой, даже малая толика золота есть, но совсем уж малая, не взять. До рудников, надеюсь, тоже доберусь, уж больно интересна история добычи и плавки медных руд на территории Татарстана. Из найденных мною сведений следует, что добыча меди в этом регионе началась еще в III - II тыс. лет до н.э. В древних погребениях, изученных археологами, были обнаружены изделия из бронзы, тигли, куски медной руды. Позднее, уже в XIII - XVI веках руды медистых песчаников разрабатывали булгары. На период с XVII века и до середины XIX века приходится время активного развития медеплавильного производства на территории современного Татарстана. И только к середине XIX века местные заводы, не выдержав конкуренции с уральскими, приходят в упадок из закрываются. К сожалению, при дальнейших геологоразведочных работах была установлена незначительность суммарных запасов медных руд и промышленная их добыча не получила развития. На мой взгляд это вопрос спорный.

Маршрут тем временем продолжается, погода самая распрекрасная. Иду неспешно по мосту, вид с него открывается замечательный. С бездонной голубизной неба потрясающе сочетаются нежно-зеленые тона растительности с белыми и бело-розовыми брызгами цветения. Внимание привлекает место на мосту, где на перилах навешано множество замков и замочков. А, понятно, это челнинские молодожены скрепляют свой союз таким вот фигуральным образом. Решаю про себя, что тоже когда-нибудь наведаюсь сюда со своей избранницей. Вдруг в этой процедуре с замочком и впрямь заложена некая магическая сила. Без замочка у меня что-то ничего не получается. Миновав мост, обнаруживаю с правой стороны шоссе тропинку, которая вьется в нужном мне направлении. На руках у меня мелкомасштабный и весьма расплывчатый космоснимок местности, на котором один мой челнинский знакомый, тоже геолог, поставил крестик. Сей значок и должен указывать местоположение медеплавильного завода. До него от моста не более двух километров.

История завода Шильнинского такова. (Все сведения о заводе взяты из сборника историко- краеведческих очерков З.И. и Г.Ф. Гудковых, 1993г.) Медеплавильный завод на речке Шильне начал строить осенью 1731 года Иван Евсеевич Небогатов, уроженец Тулы. В 1732 году он умер и завод достраивали два его сына Иван и Кирилл. Выплавка меди на заводе была начата 4 июля 1734 года. В более чем вековой истории завода, вплоть до его закрытия в 1868 году (по другим данным в 1875г.), царила череда неприятных событий. Шельнинский завод стал причиной серии судебных тяжб между его владельцами и совладельцами, неоднократно перекупался и закладывался. Одно было неизменным на всем протяжении его существования - это тяжкий каторожный труд рабочих, их нищенская и рабская по сути жизнь при заводе. Соответственно и выплавка меди оставалась на низком уровне.Сказывались также периодические трудности с поставками руды. Были периоды, когда завод не имел своих рудников и руду приходилось покупать. Всего же было выплавлено лишь 61000 пудов чистой меди. Известные елабужские купцы Дмитрий Иванович Стахеев и Иван Васильевич Шишкин в 1862 году просили министра финансов передать им завод в управление за долги его владельца Николая Николаевича Подьячего, но им было отказано. Жаль что отказали, возможно история Шильнинского завода была бы более длительной и успешной. Тем не менее его существование оставило заметный след в истории освоения Закамья.

Тропа выводит меня вновь на шоссе и я двигаюсь уже по обочине. Суббота, выходной день. Мимо проносятся один за одним автомобили, челнинцы спешат за город. Дорога вдоль которой я двигаюсь ведет в поселок Белоус, зоны отдыха и многочисленные садовые участки. Впрочем, некоторые автомобили стоят припаркованные на краю дороги или же съехали с нее чтобы расположиться на пикник. В нос ударил запах шашлыка, но я переношу его стоически. С утра плотно подзаправился, сила привычки. Да и тормозок в рюкзаке ждет своего часа. Позади остались гостиница, придорожный ресторан, а вот, очевидно, и боровецкие родники. Мой коллега охарактеризовал их как основной ориентир для поиска завода.Это слева от дороги, в сторону моего движения на северо-восток.Здесь серебрится небольшое озерцо и оборудована зона отдыха. До цели маршрута должно быть недалеко. Справа от дороги тоже обнаруживается живописнейшее озеро по которому гордо плывет белоснежный красавец лебедь. Полагаю, что плывет он на свидание со своей лебедушкой. Ага, к юго-востоку от родников, также справа от дороги, в рельефе местности отчетливо просматривается явно искусственное насыпное образование. Без сомнения это и есть дамба бывшей плотины завода. Речка Шильна здесь делает изгиб и место для сооружения плотины было выбрано разумно. На заводе, по описаниям, имелось водяное колесо с помощью которого приводились в действие механизмы. Выхожу на дамбу. Она, видно, служила одновременно и дорогой. Под ногами стали попадаться кусочки металлургических шлаков черно-бурого и красновато- бурого цвета. Присмотревшись, обнаруживаю на некоторых из них "корольки" меди. Сверху они покрыты зеленой корочкой окисления и если эту корочку поцарапать перочиным ножом, то обнаруживается мелкая капелька чистой меди. Волей-неволей в голову приходят грустные мысли о скоротечности бытия. "По данным восьмой ревизии в 1835 году на Шильнинском заводе числилось крепостных крестьян 333 души м. п. и 355 душ ж. п." Как будто бы и не было здесь никого и никогда. Относительно недавно (что такое триста лет в истории планеты ), худо-бедно завод работал, слышался говор множества людей, сюда въезжали повозки с грузами и людьми, где все это? Однако, прочь грустные мысли, мы живем здесь и сейчас. Обнаруживаю, что по моим брюкам довольно резво ползут вверх сразу несколько клещей. Этого только не хватало! Сбиваю их щелчками и осматриваю себя. Вроде, чисто. Хорошо, что на мне полевые брюки, подрезиненные снизу как шаровары. На месте лучше не стоять. Решаю пройтись дальше и осмотреть окрестности. Прохожу дальше по дороге и спускаюсь вниз к речке. Относительно недавно был паводок и под ногами захлюпало. Поворачиваю назад, на сегодня впечатлений достаточно. Цель достигнута, завод найден. Обязательно побываю здесь еще раз, когда будет посуше. Пора бы и перекусить. Нахожу лист старой фанеры и какой-то ящик (чего только не найдешь на наших просторах!) и устраиваюсь так, чтобы вовремя увидеть гадов-клещей. Если они вознамеряться помешать моему обеду я их ликвидирую как личностей. Нет, перекусил спокойно. Теперь можно повертеть головой дабы посозерцать мир. Он просто прекрасен! Не хватит слов, чтобы с чувством и толком передать все буйство мая. Из автомобильных окон такого не увидать и не почувствовать. Поверьте, друзья, подобные прогулки дорогого стоят. По-иному будешь относиться к проблемам и проблемкам, делам и делишкам, чище и яснее будут мысли и мыслишки. Я уж не говорю о здоровье, которое не купить ни за какие денежки. Весна кончится, но впереди не менее прекрасное лето. И новые увлекательные маршруты.

Восхождение на Крутую Гору

Удивительный край - Чистополье! Чем больше о нем узнаешь, тем больше хочется побывать в тех или иных его уголках, о которых или прочитал что- либо интересное, или что- то от кого-то услышал.

Крутая Гора - реально существующая возвышенность в виде обособленного мыса на левом берегу Камы близ Чистополя. Мыс остроугольной формы хорошо выделяется в рельефе и линейно ориентирован на северо-запад. Одна сторона мыса образована в результате "пропила" речкой Килевкой рыхлых отложений мезо- кайнозоя левобережья Камы, другая - это крутой коренной берег Камы. Килевка - это небольшой левый приток Камы. Возвышенность еще в глубокой древности облюбована людьми как место для поселения и естественная природная крепость. Крутые склоны горы обеспечивали защиту от врагов со стороны реки. Впоследствии здесь и на прилегающих землях был образован город Джукетау, который наряду с Биляром и Болгаром ныне является одним из крупных древнебулгарских памятников Закамья. В настоящее время городище Джукетау находится в черте Чистополя, в его западной части. Этот район города так и называется - Крутая Гора. Образно говоря, "восхождение" человека на Крутую Гору, начатое еще в новокаменном веке - неолите, продолжается и по сей день (отсюда и далее все исторические ссылки, касающиеся Джукетау, даются по Н.Г.Набиуллину, известному казанскому археологу,занимающемуся исследованием этого памятника истории).

Археологией я увлекся давно, еще будучи подростком. Детство мое прошло в небольшом шахтерском городке, со всех сторон окруженном горами. С одной стороны возвышался Кураминский хребет Тянь-Шаня, с другой - Чаткальский хребет. В горах было множество древних средневековых выработок по добыче золота, меди, свинца и даже бирюзы. Мы, пацаны, иногда с риском для жизни забирались в старые шахты, собирали там чрезвычайно для нас интересные вещицы в виде осколков керамических светильников и посуды, а если повезет, то и каких-то насквозь ржавых железных инструментов. Уже в студенческие годы я находил подобные древние выработки в горах Киргизии.

После армейской службы были интереснейшие годы работы в Центральных Кызылкумах. Эта огромная и суровая пустыня нашей планеты была обитаема давным-давно и начало ее освоения, также, как и Джукетау, приходится на неолит (это примерно 5-8 тысяч лет до нашей эры). Отдельные исследователи, правда, относят время появления первых племен охотников и собирателей в Кызылкумах к мезолиту - среднекаменному веку (это примерно 12-15 тысяч лет до нашей эры). Лично мне удалось подобрать по ходу геологических маршрутов несколько каменных орудий труда, которые по степени их обработки были действительно похожи на мезолитические. Но это уже отдельная тема, вернемся к нашей Крутой Горе. Получилось так, что после выхода на пенсию я оказался в Чистополе. Выбор мною именно этого города для дальнейшего проживания не в последнюю очередь был обусловлен его историческим статусом и тем, что Западное Закамье буквально насыщено памятниками древности. Освоение закамских земель в давние времена сопровождалось бурными, порою драматическими событиями, которые в разной форме впечатались в память земли. Для археолога-любителя этот удивительный край таит в себе чарующую прелесть новизны, сюда манит жажда новых открытий.

Только долго, ох как долго в этом году тянулась зима. Уже и апрель был на пороге, а долгожданное тепло все не приходило. Выбор еще в далекой юности профессии геолога определил, по сути, и мой образ жизни, да и судьбу, чего уж там. Мне никогда не сиделось дома, и если не было выездов в поле, связанных с геологией, я занимал свободное время археологией. Так, надеюсь, будет и в Чистополе. Во всяком случае, начало этому положено. В конце первой декады апреля погода резко изменилась к лучшему, снега стали стремительно таять и можно было, наконец, своими глазами посмотреть, что из себя представляет городище Джукетау в натуре, на местности. За зиму мне удалось неплохо подковаться по истории Татарстана, соответствующей литературой выручили друзья в Набережных Челнах и известный в Чистополе краевед Георгий Иванович Лыков. Его советы, рассказы и, главное, книга Н.Набиуллина о Джукетау, которую он мне подарил, в значительной мере пополнили мои теоретические познания. Здесь я хочу оговориться. Если кто-то думает, что целью моих археологических изысканий является личное обогащение или иное шкурное дело, он ошибается. Все мои находки рано или поздно оказывались в музеях, которые мы, геологоразведчики, сами и создавали. Мы активно сотрудничали и с представителями археологической науки, являясь для них проводниками и источниками информации о местонахождении новых объектов. Кроме того, я с удовольствием рассказывал на страницах местных изданий о новых находках и открытиях, сделанных в районах наших работ. Дружили мы и с телестудиями, совместно с которыми сделали немало телепередач краеведческого характера. С таким же удовольствием продолжаю эту традицию и в Татарстане.

Пора, однако, в поле. Полем для любых изыскателей является работа на местности, будь то тайга, горы или пустыня. По совету Георгия Ивановича сажусь на 7-й автобус и еду до конечной остановки. Она так и называется - Крутая гора. В руках у меня увеличенные и отсканированные из книги Н.Г.Набиуллина карты Джукетау и его окрестностей, которые помогут мне сориентироваться. Сделать это несложно. Шум стремительного и могучего паводка по речке Килевка слышен уже издалека. Я выхожу на ее обрывистый, подмываемый мутными водами правый берег и вижу, что вниз по течению, близ места впадения Килевки в Каму, хорошо просматривается сама Крутая Гора. На ней и находится городище Джукетау, соседствующее, увы, с элеватором и комбикормовым заводом. Вернее, даже не соседствующее, а еще хуже: и элеватор и комбикормовый завод построены непосредственно на этом памятнике истории, и значительная часть его попросту уничтожена. Сделано это было безо всякого злого умысла, небольшой элеватор появился на Крутой Горе еще в 30-х годах прошлого века, когда никто и не помышлял об исторической значимости этого объекта. Позже, уже в 60-х годах, элеватор был увеличен, реконструирован и обрел сегодняшний вид. Естественно, никто эти крупные производства никуда переносить не будет, слишком дорого. Термин "городище", кстати, означает древний город, а "селище", соответственно, древнее село. Буквально же "Джукетау" переводится как "Липовая гора". Рядом с городищем располагались и его пригороды - селища, где проживали и пахари, и ремесленники, обеспечивающие жизнедеятельность Жукотина - именно так в древнерусских летописях назывался Джукетау. В домонгольское время это поселение состояло из двух частей: крепости-цитадели, размещавшейся на горе-мысе, и посада-пригорода на левом побережье Килевки. Осенью 1236 года Джукетау был взят ханом Батыем, разграблен, но в золотоордынское время не только восстановился, но и расширил свои владения. Из летописных источников известно, что именно тогда на территории Закамья существовало уже два княжества - Болгарское и Джукетауское.

Мой маршрут начинается с территории одного из селищ, расположенного по правобережью Килевки. Если внимательно присмотреться, то практически вдоль всего побережья к востоку от речки слабо угадываются оплывшие и задернованные следы хозяйственных и жилых построек. К слову сказать, сейчас самое лучшее время для рекогносцировки и сбора подъемного материала. Снежок сошел, трава еще не поднялась, талые воды омыли грунт и склоны оврагов, "напилили" множество промоин, в которых можно найти все что угодно Их стенки, по сути, являются своеобразными разрезами через культурные слои различных эпох. Самым важным элементом экипировки, конечно же, являются резиновые сапоги, поскольку сюрпризов в виде ям, грязевых участков и скрытых промоин хватает. Все это с лихвой компенсируется весенним настроением, интересными находками, наблюдениями и массой впечатлений. Я иду вдоль обрыва и стараюсь не наступать на золотисто жёлтые, похожие на одуванчики, цветы мать-и-мачехи. Это надо же, еще снег в потаенных углах лежит, а эти нежные первоцветы уже празднуют жизнь! Ага, вот водичка намыла сразу несколько фрагментов круговой керамической посуды. В основном это мелкие обломки красно-коричневого цвета, но среди них обнаружился и кусочек поливной керамики, то есть покрытый белой глазурью с нанесенным "растительным" орнаментом зеленого цвета и какой-то черной полоской. Скорее всего, это золотоордынский период Джукетау. Оставляю все кусочки здесь же, без нужды лучше ничего не брать. Хочется найти что-то относящееся к неолиту и сравнить с неолитом Кызылкумов. Это удается сделать далеко не сразу, но все-таки я вознагражден. В моих руках крупный фрагмент груболепного керамического сосуда, сделанного из плохо обожженной глины темно-серого цвета с большой примесью крупнозернистого песка. Похож, очень похож на кызылкумскую керамику, но не берусь утверждать, что это именно неолит. Это может быть и бронзовый, и даже железный век. Эх, найти бы хороший кремневый наконечник стрелы или хорошо подретушированную ножевидную пластину... Однако надо резвее двигаться в сторону Крутой Горы - это конечный пункт моего сегодняшнего маршрута. На моей схеме показаны рвы и валы, разделяющие городище на укрепленную северо- западную его часть и просто неукрепленное городище. Не пропустить бы их. Нет, вот они. Надо же, пролетели многие сотни лет, а высота валов до сих пор составляет не менее двух метров. Да и рвы не мелкие. К сожалению, они прослеживаются всего лишь метров на 70, до железобетонного забора. За ним - элеватор. Этот забор словно стена неприступной крепости рассекает гору по линии юго-запад - северо- восток. Обхожу оставшийся для исследований треугольник Джукетау. Он практически весь покрыт прошлогодней травой, а на северном его склоне, обращенном к Каме, до сих пор лежит снег. Кое-где отмечаются неглубокие ямки. Похоже, это следы черных копателей- кладоискателей, которым не дают покоя всевозможные слухи о якобы закопанных здесь сокровищах. Не мешало бы изловить кого-нибудь из этой братии и оштрафовать на приличные деньги. Чтобы другим неповадно было.

Однако пора поворачивать назад, потихоньку смеркается. Завтра, надеюсь, времени на Джукетау у меня будет побольше. Я хочу пройтись по периметру вспаханного поля, к югу от основного городища. Практика таких исхаживаний весной, до сева, обычно дает хорошие результаты по сбору подъемного материала. Омытые дождичком черепки посуды и другие предметы хорошо дешифруются на влажном черноземе. До завтра, Джукетау! В кармане у меня все-таки лежит один-единственный кусочек кремня с явными следами обработки, который я подобрал на размытой грунтовой дороге. Это-явный неолит, маленькая радость искателя. А на Крутую Гору, надеюсь, я поднимусь еще не раз.

Кирпичные сараи

Недавно я узнал, что в районе села Чистопольские Выселки примыкающего с юго-запада к г. Чистополю имеются залежи кирпичных глин хорошего качества и когда-то, давным-давно здесь действовал кирпичный заводик. Такое сообщение не могло меня не заинтересовать прежде всего, как геолога, поскольку одно время я и сам занимался поисками и разведкой подобных глин. Как принято говорить, в один прекрасный весенний день мы с моим другом Валерой Мишиным отправились на поиски этого заводика и этих глин. Глиной Валера интересовался не меньше моего, поскольку он прямо на дому организовал небольшое кустарное производство сувениров из керамики, которое невозможно без использования глины хорошего качества. Вообще-то маршрутное задание, которое мы себе наметили, было значительно шире. Помимо перечисленного, нам хотелось осмотреть храм Преображенской Троицы, построенный в Чистопольских Выселках в 1886 году, а также попытаться найти следы древнего поселения золотоордынского времени, которое, по некоторым сведениям, когда-то располагалось на месте современного села. Словом, намеченное путешествие обещало быть чрезвычайно интересным.

В Чистополе бушевала весна. Казалось, что трава, листья и ветки деревьев растут прямо на глазах, заполняя улицы города нежным живительно-зеленым цветом. Это был прекраснейший из апрелей, и я старался ежедневно с утра пораньше выбираться из дому, чтобы оказаться во власти диковинной и чарующей природы. Перенасыщенный кислородом воздух слегка кружил голову, а глаза отказывались верить такому изобилию зеленого цвета. Помнит ли кто из взрослых, как в детстве у него появлялись настоящие друзья? Думаю, вряд ли, поскольку это происходило стихийно, по какой-то безошибочной детской интуиции. С годами у взрослых и умудренных жизненным опытом людей такое умение утрачивается, и при выборе новых друзей включаются иные механизмы, содержащие в себе, помимо общих интересов, элементы практицизма. Наше знакомство с Валерой Мишиным произошло так, как это происходит в детстве. Спустя короткое время после нашего знакомства мы с ним были уже на ты, а наше общение приобрело доверчивый и непосредственный характер. В основном нас сблизило общее увлечение целевыми пешими маршрутами и чисто мальчишеское стремление к разного рода открытиям.

Начало селу Чистопольские Выселки было положено переселенцами из Чистополя, которые обосновались здесь в 1863 году. Отсюда и пошло название. В автобусе я поинтересовался у одной старушки, знает ли она, как пройти от автобусной остановки к храму, и не покажет ли она нам место, где когда-то был кирпичный завод. Старушка оказалась очень бойкой, и едва мы вышли из автобуса, тут же потащила нас за собой к храму, который оказался совсем рядом с конечной остановкой. Он действительно выглядел величаво и поражал своими размерами. Из храма к нам вышел предупрежденный все той же старушкой церковный староста Василий Петрович Главнов, человек очень доброжелательный и общительный. Он рассказал нам историю строительства храма, который начал строить еще его прадед по материнской линии Трофим Забегаев в 1886 году на средства купца Остолоповского. Прадеда убили лихие люди из-за его строгости при учете строительных материалов, предназначенных для храма. Обихоженная могила Трофима Забегаева находилась тут же, во дворе храма. Затем Василий Петрович показал нам направление на овраг, где находилось когда-то кирпичное производство, и тепло попрощался с нами.

Далее наш путь лежал по улице села, которая тянулась вдоль оврага. По ней гуляли куры, собаки и даже индюки. Это была самая настоящая деревенская улица, и таких в Чистополе - полгорода. Мы пересекли ее поперек и вышли к самому оврагу. При ширине от 30 до 100 и более метров он тянулся в северо-восточном направлении. По дну оврага тихо струилась речка Ерыкла, местами перегороженная странными плотинами, которые Валера определил как бобровые. Самих зверьков видно не было. Перейти или перепрыгнуть речку, не промочив ног, оказалось невозможным, и мы двинулись вниз по оврагу. По пути мы все приглядывались к его правому борту, по которому шли, но следов древнего поселения, к сожалению, не обнаружили. В самом овраге их и быть не должно, поскольку на Ерыкле бывают сильные паводки. Это, конечно, не говорит о том, что их нет, ведь мы исследовали только часть правого борта оврага. Не исключено, что следы поселения скрываются выше или ниже по оврагу, а то и под постройками нынешнего села.

К кирпичному заводу, а вернее месту, где он когда-то был, мы вышли неожиданно. Сначала обнаружилась переправа через Ерыклу, которая, похоже, была здесь испокон веков. Об этом говорила старая машинная колея, которая протягивалась с берега на берег и местами была сильно размыта. Издали на левом пологом берегу речки отчетливо просматривалось большое округлое пятно красно-бурого цвета, при ближайшем рассмотрении оказавшееся месивом из битых кирпичей. Диаметр его составлял не менее 40 метров. В массе кирпичной трухи отмечались оплавленные образования шлаков зеленовато-серого цвета и мелкие куски каменного угля. Чуть подальше от кирпичного свала обнаружился и целый угольный прослой, очевидно, бывший угольный склад. К югу, уже по левому берегу речки, отчетливо просматривалась старая дорога, которая явно тянулась в сторону глиняного карьера. В этом нам еще предстояло убедиться. Судя по небольшим размерам следов кирпичного производства и степени его запустения, действовавший здесь заводик действительно был небольшим. Забегая вперед, приведу его историю со слов старшего научного сотрудника музейного объединения Чистополя Рафаила Хисамова. О ней я узнал уже после нашего возвращения в город. Вот его короткий рассказ.

"В селе Чистопольские Выселки в период с 80-х годов XIX века и до 1910-1912 годов было налажено кирпичное производство на базе имеющихся залежей подходящих глин. Это было совсем небольшое предприятие под названием "Кирпичный сарай", владельцем которого являлся купец первой гильдии В.Челышев. Глину вбивали в формы вручную, колотушками, затем сушили и обжигали. Подобных "кирпичных сараев" в Чистополе в те времена насчитывалось до 14-и, и все они производили кирпич, пользовавшийся большим спросом. Об этом можно судить по многим хорошо сохранившимся в городе добротным старинным зданиям. До недавнего времени в Чистополе работал и большой кирпичный завод, на котором, помимо кирпича, производилась черепица. К сожалению, по непонятным причинам завод обанкротился. Жаль, что в настоящее время не находятся толковые инвесторы для возрождения этого производства..."

Действительно, жаль, ведь сырьевая база только этого чистопольско-высельского проявления глин оказалась весьма значимой. В этом я убедился, когда мы с Валерой прошли по дороге от нашего заводика к глиняному карьеру. Он оказался совсем недалеко, буквально в 250-300 метрах к юго-западу от заводика, вверх по левому борту оврага. Как я уже говорил, к нему вела старая дорога, по которой мы и прошли. По дороге, слева от нее и ближе к поселку Ерыклы мы обнаружили приличную наклонно вырытую яму глубиной до 3-3,5 метра и диаметром до метра с небольшой ступенькой для спуска. Посовещавшись, мы решили, что из этой ямы кто-то из жителей села добывает хорошо отсортированную и перемытую речкой глину вторичного, уже "природного" обогащения. Скорее всего ее используют для гончарного производства. Превосходным при визуальном осмотре оказалось и качество карьерных кирпичных глин. Для них уже не требовались какие-то лабораторные и технологические исследования, их испытало само время. Тем не менее желательными были бы испытания этих глин по современным технологиям, с изменением режимов обжига и состава наполнителей. Область их применения наверняка будет гораздо шире. Что касается их запасов, думается, что они весьма солидны.

В заключение, так же, как и Рафаил Хисамов, я не могу не посетовать, что не нашлось пока инвесторов на возрождение в Чистополе кирпичного и другого производства на основе местного нерудного сырья. "Кто первым встал - того и тапки" - эта смешная присказка может оказаться в данном случае верной. Законы рынка суровы, и тот, кто первым сумеет взвесить и реально оценить неизбежность процветания туристического бизнеса в Чистополе, а отсюда и развития базы стройиндустрии, будет в выигрыше.

Прекраснейшая весна обняла Чистополье теплыми, ласковыми ветрами, умыла первыми дождями, напутствовала на мечты и созидание. Все будет хорошо! Рано или поздно взметнутся в небо новые дома, кафе и гостиницы из чистопольского кирпича, появятся новые пристани и причалы. По старинным улицам города будет все громче разноситься разноязычный говор и песни туристов из самых разных стран нашей чудо-планеты, с каждым годом их будет все больше и больше. Чистополю есть что им показать. Уникальные памятники истории и природы, как в черте города, так и за его пределами, - основа духовного и культурного богатства.

Загадки речки Килевки

Я вышел на эти "штуки" неожиданно. Сначала я нашел одну из них и не поверил своим глазам. Это было идеально круглое дисковидное образование диаметром 20-25 сантиметров и толщиной до 5-6 сантиметров. Оно мирно покоилось на отмели речки Килевки среди светлой, преимущественно известняковой гальки, нелепо выделяясь своей необычной и какой-то искусственной формой.Цвет диска с поверхности был темно-бурым, примерно на одну треть он был заглублен в гальку. Я попытался было вытащить его, но сделать это мне удалось не без труда. Диск оказался удивительно тяжелым, словно сделанным из металла! Поначалу мне показалось, что диск (будем называть его так) - это изделие рук человеческих и такая версия была вполне обоснованной. Речка Килевка течет здесь через район крупного древнебулгарского поселения Джукетау с хорошо развитой в Х-ХIVвеках производственно-хозяйственной деятельностью, включавшей в себя металлургию и кузнечное дело. Почему бы не предположить, что диск - это выплавленная древними металлургами заготовка-болванка из железа, благо покрыт он был какой-то коркой, напоминающей окалину.Это обнаружилось, когда я стал обмывать его в речке.Корка, словно скорлупа толщиной 2-3 миллиметра практически полностью отделилась от диска и у меня в руках оказалось гладкое образование зеленовато-серого цвета, по форме напоминающее круглый пирог, испеченный в сковороде. Основание его было плоским, а поверхность, словно у пирога, выпуклой. Соответственно и диаметр его основания был несколько меньшим, чем верхняя часть. Подивившись своей находке и уложив ее сушиться на солнышке я стал внимательно осматривать всю отмель и правую, прибрежную часть речки. Вскоре я был вознагражден, поскольку обнаружил еще один интересный предмет, напоминающий собой часть большого бублика или кусок круглого точильного наждака. С поверхности он также как и диск был покрыт коркой-скорлупой, но уже ржаво-бурого цвета, словно окислившийся кусок железа. Самое главное - он был таким же тяжелым.

Как бы мне не хотелось попытаться разбить диск, чтобы посмотреть что у него изнутри, делать я этого не стал из соображений того, что эта находка может быть в своем роде уникальной. Позже от него всегда можно будет отрезать алмазной пилой небольшой кусочек для лабораторных исследований. Что же касается второй находки, то здесь любопытство взяло верх и я решил просто-напросто разбить его пополам, благо со мной был геологический молоток. Пытаться определить что перед тобой не имея свежего скола - дело безнадежное. К моему удивлению разбить сегмент ( присвоим и ему имя) оказалось делом совсем непростым. Материал оказался таким плотным, что молоток оставлял на нем просто небольшие вмятины. Наконец мне удалось отбить из краевой части сегмента довольно крупный осколок. Да, именно осколок, поскольку излом оказался "раковистым". Такой излом имеют материалы, минералы или горные породы с хорошим внутренним сцеплением составляющих его частиц. На темно-зеленом фоне заиграли многочисленные искорки - кристаллики. Что это? Как геологу, много лет проработавшему в Центральной Азии, видеть подобное мне не приходилось. Особенно смущала странная форма диска, имевшего , очевидно, такое же как и у сегмента внутреннее строение. Сотовый телефон лежал у меня в полевой сумке и я решил позвонить своему коллеге в Набережные Челны, имевшему большой опыт полевых работ в Татарстане. Коллега сказал, что ничего похожего не находил и попросил привезти отбитый кусочек ему, чтобы он мог сделать какое-то заключение.

Да, я совсем забыл пояснить, с какой целью оказался на берегах речки Килевки. Дело в том, что это был мой второй маршрут по историческому памятнику Джукетау. Сегодня я решил попытаться пересечь район распространения обломков древней керамической посуды с севера на юг ( русло Килевки примерно так и трассируется) ориентируясь по их фрагментам на отмелях и по берегам речки. Ранее я обратил внимание на то, что в нижнем течении их количество весьма значимо. Отсюда по степени их убывания и вплоть до полного исчезновения можно было бы косвенно определить границы поселения Джукетау. Помимо этого меня интересовали выходы горных пород по берегам Килевки, их состав и область возможного применения как древними булгарами, так и с учетом нужд сегодняшнего дня.

В данный же момент меня интересовал вопрос , каким образом в русле Килевки появились эти загадочные образования?Если они перемещены водным потоком с места своего первоначального залегания, то это место, учитывая большой вес находок, должно находиться неподалеку. Даже сильный паводок не сможет переместить их на значительное расстояние. Раздумывая таким образом я и вышел наконец на место их первоначального залегания.

Это был крутой левый борт Килевки. Место коренного залегания дисков находилось действительно неподалеку от места находки первого диска, в каких-то 40 метрах. Двигаясь вверх по течению речки я сначала увидел два округлых образования, лежащих под водой. Их можно было принять за два валуна, но я уже знал, что это такое. К тому же таких крупных и хорошо окатанных валунов в Килевке не встречается. Глубина речки здесь составляет всего 20-30 сантиметров и при хорошей прозрачности воды диски просматривались отчетливо. Они лежали ближе к противоположному, левому берегу. Когда я перевел туда взгляд, то увидел наконец то, что искал. В минувший весенний паводок речка подмыла берег, образовался небольшой обрыв с оползнями, откуда и вымывались диски. Происхождение их было для меня загадкой, которую предстояло разгадать. Они залегали в плотной глине зеленовато-серого цвета , которая миллионы лет назад осела на дно древнего моря и выходы которой размыла современная Килевка. Сейчас эта глина раскисла в воде и образовала узкую болотистую кромку под обрывом левого берега. Пробраться к дискам в моих кроссовках было делом безнадежным и я решил, что вернусь сюда на следующий день в резиновых сапогах. Впоследствии я так и сделал, а пока, положив в рюкзак отбитый ранее осколок "сегмента", двинулся дальше вверх по Килевке. Найденный диск я оставил на месте, чтобы забрать его в следующий раз. Предстояло пройти еще несколько километров и тащить его не стоило.

День находок на этом не закончился. Продвинувшись не более 50-70 метров по правому берегу я буквально на следующей отмели обнаружил еще один удивительный камень. По форме и размерам он напоминал хороший кулак и заметно выделялся на фоне светлых известняков. Конечно, это был не единственный камень темного цвета, но внимание привлек именно он. Поднял я его повинуясь какому-то внутреннему чутью и не ошибся. Это было мастерски выделанное орудие каменного века, изготовленное из куска кремнистой породы. Подобные орудия мне приходилось находить когда-то в Центральной Азии, они служили основным ударным инструментом древнего человека. Рабочая его поверхность была заметно оббита и притуплена . Вдоволь налюбовавшись своей находкой отправляю и ее в рюкзак. Конечно, это орудие вряд ли имеет какое-то отношение к появившемуся здесь много позже булгарскому поселению, но не исключено, что данная местность показалась привлекательной и для первых обитателей Чистополья. На это указывают и другие далеко не единичные находки каменных орудий, сделанные местными краеведами в районе Джукетау. Обитали ли люди здесь в мезолите или в неолите - оставим пока этот вопрос открытым. Будем надеяться, что новые находки когда-нибудь внесут в него ясность. Здесь я обязан сделать одну существенную оговорку. Рассказывая о найденных экспонатах, их возрасте и предназначении я лишь высказываю свою личную точку зрения археолога-любителя, которая не может являться окончательной. При этом питаю большие надежды на встречи и дискуссии с представителями официальной науки.

Иду дальше. Количество фрагментов древнебулгарской керамической посуды заметно убывает по мере того, как я поднимаюсь вверх по Килевке. Это и понятно. Основное место расселения людей на Джукетау я уже миновал, что подтверждает и карта-схема которую я сосканировал из книги известного казанского археолога Н.Г. Набиуллина о Джукетау. Если поначалу фрагменты посуды встречались на каждом шагу, то теперь их приходилось высматривать. С собой я ничего не брал и оставлял все на месте. Классификация керамики - дело тонкое и ответственное, занимаются ею опытные профессионалы. Для себя я подобрал лишь парочку фрагментов "классики" гончарного искусства Джукетау с характерным волнистым узором.

Геологическая составляющая маршрута, помимо найденных дисков оказалась весьма информативной. В нижнем течении Килевки, в основном по ее правому борту, местами обнажаются пласты плитчатых известняков, из которых, возможно, каменотесы когда-то выламывали заготовки для изготовления могильных плит с эпитафиями. В настоящее время этот материал может быть использован для мощения туристических дорожек к различным объектам исторического памятника Джукетау. В среднем течении Килевки встречено обнажение бентонитовых глин, залегающих на хорошо отсортированных песках. Из подобной глины получается отличный керамзит, а пески-это те же строительные пески, что и на известных карьерах. Добывать и то и другое в Килевке нет смысла. Ближе к автодороге на Казань и к автомобильному мосту через Килевку, хорошо просматриваются обнажения переслаивающихся мергелей и белых известняков. Видны следы их кустарной добычи разного времени, в том числе и сегодняшнего дня. Мергель меня заинтересовал особенно. К сожалению, не удалось пока обнаружить мест явной добычи булгарами керамических глин и железной руды, хотя ряд косвенных признаков имеются.

Вечереет. Пора заканчивать маршрут. Завтра - детальное изучение места обнаружения дисков.

К сожалению ни завтра ни послезавтра выбраться на Килевку не удалось. В очередной маршрут мы вышли только в один из последних майских дней. "Мы" - это автор этих строк и мой товарищ, участник наших походов по Чистополью Валера Мишин. Я успел съездить в Набережные Челны и показать своему коллеге-геологу отбитый кусок сегмента. Увы, коллега тоже ничего определенного сказать не смог. Ему, как и мне, ничего подобного в своей практике встречать не приходилось. Договорились, что он сделает в Казани спектральный анализ загадочного камня и сообщит его результаты мне. В связи с этим вспомнилась одна интересная история, также связанная с необычной находкой.

Дело было в Центральных Кызылкумах, году примерно 1998-м. Идет проходка шурфа (шурф-это подземная выработка, что-то вроде неглубокой шахты),глубина его достигает отметки 8,0 метров. Пройден пласт древних морских отложений некогда бушевавшего здесь мезозойского моря и горняки вышли на подстилающие породы. До того, как произошло наступление моря эти породы выходили на дневную поверхность. В те времена здесь произрастали леса по которым бродили динозавры. Фрагменты окаменелых деревьев и костные останки ящеров встречаются в этих отложениях довольно часто. На-гора подается очередная бадья с породой. Присутствующий здесь геолог замечает в куске породы светло-серого цвета какое-то странное темное образование. Оно напоминает собой корешок растения длиной 7-8 сантиметров и толщиной 1.5-2 сантиметра. Геолог легко отделяет его от породы и обращает внимание на то, что это образование необычно тяжелое. Он аккуратно отбивает от него краешек и к своему изумлению видит блестящий металлический излом, похожий сразу на несколько минералов сульфидной группы. На такой небольшой глубине большинство сульфидов должны были бы окислиться. Геолог отправляет его в лабораторию на спектральный анализ и обнаруживается, что в этом образце в большом количестве содержатся целых 11 металлов включая один редкоземельный. Таких природных соединений просто не может быть! Геологи изрыли весь отвал этого шурфа, осмотрели все его стенки, но ни чего подобного больше не нашли. Позже образец осматривают специалисты московского геологического музея им. Ферсмана и высказывают предположение, что это - сплав, имеющий искусственное происхождение. Комметарии, как говорится, излишни и предпологать здесь можно все что угодно, вплоть до следов внеземных цивилизаций. Природа иногда подкидывает нам весьма удивительные загадки (если эти строки попадутся на глаза специалистам пожелавшим разгадать эту загадку, я готов сообщить, где данный образец находится.)

Продолжим наш маршрут. Прежде чем идти на место выноса дисков мы решили попутно осмотреть ранее обнаруженное нами скопление легких шлаков зеленовато-серого цвета на крутом склоне правого берега Килевки. Мы предполагали, что неподалеку должна быть гончарная мастерская и не ошиблись. В оплывшей глубокой яме, бока которой выделялись красновато-бурым цветом, обнаружилась кладка гончарной печи и отверстие, куда, очевидно, закладывалась посуда. Мы посетовали, что такой интереснейший объект является по сути безнадзорным, продолжает размываться дождями и разрушается на глазах. Позже я рассказал о найденной печи чистопольскому краеведу Г.И.Лыкову. Он сказал, что эта печь, наряду с другими хозяйственными объектами древнебулгарского памятника Джукетау археологам хорошо известна и они давно призывают предпринять меры для их сохранности. Как-то не вяжется все это с призывами о развитии туристической индустрии. Если что туристам и показывать, так это в первую очередь Джукетау.

Чтобы пробраться к месту выноса дисков я обул резиновые сапоги и теперь надеюсь все здесь тщательно изучить. Вот и знакомый обрывчик с оползнем по левому борту Килевки, то место, откуда диски выносятся потоками воды. Не исключено, что и сюда со временем можно будет привозить экскурсии. Как я уже говорил, речь идет не о единственном диске, а по крайней мере уже о нескольких. Первым делом мы с Валерой собрали те, которые были на виду, в том числе и находившиеся в воде. Внешне они мало чем отличаются друг от друга, разве что небольшой разницей в размерах. Перебравшись на другой берег я стал простукивать геологическим молотком выходы аргиллитов - плотных глинистых пород, в которых, как мне казалось, и были заключены эти образования. К сожалению, площадь выходов коренных пород была небольшой, их перекрывала масса глинистой почвы, сползшей сверху. Ниже кромки воды тоже просматривались коренные породы. Я сейчас намеренно не пускаюсь в рассуждения о версиях возможного происхождения дисков и сегментов, хотя предположения имеются. Геологи иногда в шутку говорят, что геология - это не наука, а искусство. Доля истины в этих словах есть. Вспомним, к примеру, сколько копий сломано по вопросу происхождения нефти, а к единому мнению так до сих пор не пришли. Как геолог-практик я пока подожду результатов спектрального анализа, и потом уж продолжу эту тему. В неразгаданном, согласитесь, есть чарующая прелесть здорового человеческого любопытства и сам вопрос "ЧТО ЭТО?" уже не дает покоя. Не исключено и то, что подобные образования на территории Татарстана уже давно известны, просто у нас нет о них информации.

Ныне один из дисков является экспонатом создаваемого музея Камы в Набережных Челнах.

Послесловие

В школе, помню, когда мы писали сочинения, их надо было разбить на три части: вступление, основная часть и заключение. Вступление в этом сборнике есть - это небольшая глава "От автора", основная часть - это рассказы. А вот заключение что-то писать не хочется. Непонятная тема. Вроде как собрал все рассказы в сборники и усё? Нечего больше рассказывать? А ведь жизнь продолжается и темы для новых рассказов - вот они, сами просятся на бумагу. С другой стороны, как нам объяснил К. Прутков - "нельзя объять необъятное." Я же хочу в ответ добавить: " но надо к этому стремиться." По-другому просто не получится. А уж как издать - будет видно. Лишь бы читателям интересно было.

Оглавление

1. От автора

2. Лавина

3. Шкуродер

4. Сель в пустыне

5. В западне

6. Осколок

7. Трикони

8. "С днем рождения, геология!"

9. Как я стал коллекционером

10. Праздник без даты

11. Песчаная буря

12. Эксперимент

13. Скорпионы

14. Табиб гороховый

15. В поисках динозавров

16. Таинственный остров

17. Мотоцикл - рабочая лошадка

18. Грибные истории

19. Экскурсия для профессора

20. Султануиздаг

21. Весна! Как много в этом слове!

22. Тики - так

23. Бирюза - камень Востока и камень Кызылкумов

24. К вопросу о музейном вопросе

25. Места медеплавильные

26. Восхождение на Крутую гору

27. Кирпичные сараи

28. Загадки речки Килевки

29. Послесловие

Оставить комментарий © Copyright Марченко Владимир Сергеевич (19geolog50@mail.ru) Размещен: 10/07/2022, изменен: 10/07/2022. 193k. Статистика. Статья: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:

Марченко Владимир Сергеевич : другие произведения.

Полевые рассказы полевого геолога