Зеркало отражает только то, что мы представляем себе сами. Удивительная тайна скрывается в каждом сантиметре дыхания, спешащем скрыться от человеческих уст. Мы пытаемся объяснить все, что пугает нас, сбивчивыми законами, отрицая творящуюся у нас перед носом сказку.
Сказочников хватало во все времена. Проиллюстрированные яркими картинками, их рассказы разлетались по свету и не сходили с губ усталых родителей, жаждущих уложить спать своих детей. Те же только до поры до времени верили в истории о добре и зле, ангелах и демонах, королевствах, княжествах, говорящих зверьках и невероятно опасных чудовищах, проложенных тропах и непроходимых буреломах. Потом малыш взрослел. Убеждаясь на своем опыте, что сучком, который родители именовали палочкой волшебника, не сотворишь чудес, что игрушки в полночь совсем не становятся живыми, а крылья за спиной вырастают, как и вырастали, только во сне, дети начинали упрекать родителей во лжи, переставали верить. И начинали тем самым уподобляться чопорным самолюбивым существам, которыми настолько полон наш мир.
Эти существа окружают нас повсюду. Стоит только выглянуть из окна, как сразу в глаза бросаются безликие, спешащие в грязь толпы, пронизанные недоверием к чуду. Они не слышат стона раздавленного цветка, песни полуночной бабочки или смеха солнечных лучиков, по утру пробирающихся в их комнату и щекочущих их щеки. Они морщатся, отгоняя от себя видение. Просыпаются так, как уже тысячи раз просыпались, не смущаясь этого и этому не удивляясь.
Когда что-то пугает, разочаровывает и отталкивает, как из неведомых глубин души наворачиваются слезы. Сегодня плакал мир. Дождем.
По лужам, которые разлились и стали больше похожи на моря, скользили отблески закатившегося солнца. Очертания деревьев вставали силуэтами великанов и защищали ночную тишь от любых угроз. Одеялом загадочного тумана укрылась быль и потушила ночные лампады звезд. Казалось, что темнота поглотила все, кроме маленького огонька, который устроился, свесив ножки, на крыше какого то дома и неуклюже зевал.
Броский, он опасливо озирался по сторонам, словно ожидая увидеть таких же искорок, загадочно мерцавших в пустоте.
Он был немного счастлив. Это странное ощущение свободы неотступно следовало за ним по пятам, словно сжимая в объятиях и после отпуская, разрешая вздохнуть.
Маленькие огоньки в душах каждого из нас. А иногда они выходят на прогулку. Когда мир обижен до слез. Тогда и начинаются чудеса.
***
Все началось с перекатного спуска... Ложбинка, укрытая талым серым снегом сопровождала меня до самой калитки. Решетка отворилась с легким скрипом - просторно.... Тут немного одиноко, совсем чуть-чуть, и идет величавый дождь.
Дорога вьется вдоль каменных плит, увлекая за собой все глубже и глубже в смерть. Застывший узор паутины кажется кружевным и слегка отблескивает в лучах полуденного солнца. Тихо.... Только я. И мои чувства.
Мне мерещится тихая скрипка, заунывно играющая в отголоске слабого ветра. Он треплет меня за волосы, отбрасывая их за спину. В глаза бросаются одиноко бредущий мужчина с голубыми глазами в потрепанной куртке... Он смотрит в неизбежность и еле-еле передвигает ноги...
Покосившийся старый крест указывает на белесую фотографию пожилой женщины, а с надгробья стерлись отчетливые буквы. Почему она смотрит на меня такими укоризненными глазами? За что упрекает? Над холмиком пробился молодой росток подснежника... Погладив его лепесток, я поднимаю голову на заснеженную березу - на ветке сидит ворон и опасливо озирается по сторонам. Я ложусь на снег и в глазах рябит от голубизны неба и слышно, как хлопья касаются земли, настолько тишина режет уши... Я словно умираю с каждым похороненным человеком, все заново и заново, но не чувствую ни страха, ни боли, ни грусти... Только забавную безмятежность, охватившую все сердце.
Сколько вечностей я так провела? Знаю только, что на небе загорелись звезды. Одна из них, подмигнув, упала совсем рядом, и озарила лицо старушки... И больше не было в глазах ни обиды, ни пренебрежения, она только светло улыбалась, словно говоря: Ты теперь дома... Мы ждем тебя....
Надоело, что плюются в душу. На каждом шагу лицемерно улыбаются, прищуриваясь, как будто оценивая вас, как предмет грядущей измены. Моя душа давно перестала цениться и стоит медный грош, а может и того меньше. Опустив газа в землю, я твердила, что истина в том, что у них болит голова.... И снова, и снова убеждала себя, что все люди - добрые. Просто разучились удивляться, что летают...
Да неважно, к черту рассуждения. Теперь я здесь, и заснеженная земляника острой сладостью сковывает скулы. Наверное, последнее, что я еще ощущаю.... Такой знакомый привкус лета, того самого лета... [до боли сдавила руку, а ногти впились в ладонь]... Я тихо запела глухо доносящуюся мелодию: Чем больше я думаю о счастье, тем больше мне хочется рыдать...
Захотелось пройтись напоследок. Воспоминания бередят душу. Здесь доносится задорный смех, а здесь укоризненный звон разбитого стекла. Повсюду осколки прошлого, так больно колющие и настолько впивающиеся в самую ткань. Я немного пьяна раздумьями о счастье, мне бы чарку холодной воды.... А вот и гром. Значит скоро польются тонкие струи и оставят на лице размытые черные следы. Почему-то немного уходит решительность, и запястье больше не ощущает тонкую бритву. Она порезала талую кашу. Осталось только найти тропинку к узорной калитке...
Укутавшись в шаль и стуча каблуками по сырому асфальту уходит мое сегодня. А в синих зрачках сумерек отражается вселенская скорбь. Внезапно что-то светлое и яркое упало ко мне на плечо, словно капля солнца, отнесенная ветром от своего дома. Оно улыбнулось мне и помахало крохотной ручкой. Стоило мне моргнуть и присмотреться, как видение исчезло. Удивление пару секунду сковывало мои мысли.... А время продолжало уходить, отбивая дробь каблуками.
Тихонько подкрадывается, волоча за собой пепел времени, мое завтра. Неестественный свет падает на глаза, замирая на миг и снова продолжая свой путь. Оно подкралось ко мне не заметно и ущипнуло за ухо, тихонько пропищав непонятные
буквы, слова, предложения... Оно нежно провело по моим волосам и потерялось в свете наступающего утра. Вот значит, какое оно, мое золотое счастье...
Приходить невзначай и так же внезапно уходить.... Растворяться в туманном калейдоскопе лиц, фигур, силуэтов.... Попрыгать, игриво волоча за собой с десяток искр, и вдруг резко остановиться, наконец, исчезнув. Потухнув. Умерев. Уснув. Я ждала тебя каждое утро, каждый закат встречала с протянутой рукой, надеясь ощутить на ней знакомое жжение.... Жду и теперь, как будто ничего не изменилось с того дня... А может, он так и не подошел к концу. В любом случае, загадка, пленившая меня, до сих пор сжимает до колик сердце. И становиться слегка больно, когда в каждом отзвуке мерещиться оно...мое светлое видение.
Я сплю, но не спокойно, как обычно, а почему-то взволнованно и испугано. Может быть, просто, как в детстве, жду старичка с зонтиком, чтобы тот рассказал мне сказку. Грустно, сколько мне не обещали, что тот появится из ночной темноты и раскрасит мое забвение яркими красками - этого не происходило.... Сколько я не звала его шепотом, едва проговаривая буквы, ни разу шорох шагов не встревожил мой сон. Но сейчас скрипнули ставни и он вошел, совсем не такой, каким я его представляла: маленький мальчик лет восьми, с горящим фонариком в корзинке и темно-синими светящимися глазами. Он достал из кармана горсть горько пахнущих ягод и с невинной улыбкой протянул их на ладошке. Над головой у ангелочка кружился еле-заметный нимб, приглядевшись к которому, я заметила: он весь состоял из маленьких огоньков, которых я так ждала! Восторженно глядя на малышей, я взяла угощение... Только красные следы на ладонях утром напоминали, что это не сон, а обычая явь... Обычная? Это сказочная явь, которую так сложно почувствовать...
За мигом - миг, за годом - год.... Но сегодня светит солнце. Слишком яркое, чтобы не говорить об этом, и слишком далекое, чтобы быть счастливым. Оно садится за четко-очерченную линию горизонта. Утопив лицо в ладонях, я провожаю его взглядом, и вместо получаса - проходит несколько часов. Впав в странное забвение, я совсем не замечаю серебряный ветер, который упорно взъерошивает мне волосы и слегка дотрагивается до изнеможенных одиночеством губ. Я каждый вечер заново умираю, отпуская на волю душу... она исчезает, как только я закрою глаза, и возвращается под утро перед моим пробуждением. Всегда хотелось понять: где же она скитается всеми теми ночами, когда я окунаюсь в бездну грез? Кого окликает?...
Наутро я поняла, что люблю. Люблю сильно, безотказно, сходя с ума, умирая и воскресая с каждым вздохом. Люблю расплывчатые очертания, еле уловимый аромат человеческого тела, немного потухший голос... Я просто люблю, и в первый раз не требую ничего взамен, больше не стою, как всегда, у кирпичной дороги с протянутой рукой и глазами, полными слез. Огонек моей души вернулся за руку с искоркой, которую я так ждала...
Они долго были рядом. Но однажды она исчезла.... С полными ужаса крохотными глазами моя душа бегала по крышам и кричала что есть сил. Бросаясь вниз и снова взмывая вверх, она незаметно роняла маленькие слезы на асфальт, но они едва долетали до ближайшего листика, оставаясь на нем полуночной росой. Сливаясь с отсветами фонарей, чуждая всему миру капля света бродит по земле, усердно вглядываясь в глаза неизвестных прохожих, словно обвиняет их в том, что именно они обокрали ее. Она отказывается верить в предательство с тех пор, как познакомилась с чудом...
Мне тоже было немного обидно. А на небе загорелись звезды.
Если звезды зажигаются, значит это кому-нибудь... Нужно? Возможно. Возможно на небе сидит маленький человечек, и когда в душах людей становится чуть больше света, между темных туч появляется еще одна маленькая звездочка, путеводитель к добру и прощению. А может, это все хорошее, что есть в нас, отправляется на небо и манит заблудшие души к тому теплу, которое есть на земле. А может это маленькие фонарики ангелов, каждый из которых может исполнить одно наше заветное желание.
Да много ли надо человеку? Я просто хотела бы, чтобы звезд на небе становилось все больше, а в душах людей все светлее. Хотела бы мира. И счастья. Чтобы под окнами пропали звери. Чтобы серый купол давал свободу. И чтобы к моей душе вернулась та искорка, мимолетная надежда на вечность, так быстро сгоревшая в огне неурядиц.
"Я сегодня умерла. Но это было не страшно, только немного больно. А еще немного обидно. Образ, который пропитал воздухом мою сдавленную грудь, перестал существовать в моем сознании, стоило только разойтись родным огонькам.
И представляете, здесь в аду совсем не так, как описывается, нет чертей или жарких костров... только холод и ледяное равнодушие. Человек умирает, когда перестает жить тело.... А у меня наоборот, душа умерла.
Радость пьянит.... А меня опьянила до слез.... Ну не до слез, конечно. Мертвые не плачут. Только кричат от боли.... А я не кричала, я молчала, от чего становилось еще невыносимее. Он ушел так же нежданно, как и пришел, не постучавшись. Но дверью не хлопнул - оставил ее открытой, чтобы мучить меня своей призрачной тенью.
А еще я за него рада. Когда-нибудь он узнает, что я умерла, и, может, поплачет.... А я прощу его за все,... Мертвые умеют прощать... но любить уже не умеют." - Я думала именно так, направляясь к до боли знакомому перекатному спуску... Косая тропинка вела к узорной калитке, а за ней виднелся разрушенный храм. Банально... Сладкий привкус прокушенной губы напоминал о лете, и я машинально впивалась зубами еще сильнее... Тихий шорох и загробный скрип. Теперь я здесь, и никто меня уже не достанет.
Я вижу перед собой странную картину: Сама не своя. Провожу рукой по лоснящимся волосам.... Дотрагиваюсь до немеющих скул.... Затекли плечи и по спине бегут непрошенные мурашки. Серебристым инеем покрыты тонкие деревья, но на вкус он кажется глазурью. Прикасаюсь губами в стволу.... Забываюсь.
Резкий крик сгоняет десятки вороных птиц, они с шумом огибают прозрачное сегодня.
Неужели я попала в рай, в котором не осталось места свету? В памяти всплыли странные обрывки, кадры, мысли... Кисти, скованные цепями, Которые я могу достать и начать творить.
Первый мазок оросил траву ярко-кровавым заревом, теперь она отливает багрянцем. Второй наполнил густым туманом синеву небес. Смеркается. Я нарисовала мелкую шелуху листьев, и они тихо шуршат под моими шагами. Я подбросила в воздух хлопья пуха и закружилась.... Осталось только придумать... Звезды?!
У бегущего ручейка я села, уткнувшись головой в колени, и сжала руками непослушную голову. Творить мир - это так...божественно! Жаль только, что сотворить тебя не дано ни Богу, ни дьяволу, ты останешься только памятью в моих убийственных мыслях...
Я прокусила губу и схватилась за горящий в костре уголек, чтобы отогнать такое виденье. Снова Кисти... Я беру и начинаю медленно, деталь за деталью выводить твой до фанатизма знакомый профиль. Сначала овал лица, волосы, струящиеся по плечам, глаза, губы.. Вот ты и стоишь, недвижим передо мной, скульптура облетевшего вчера и никогда не свершившееся завтра...
А я живу сейчас. Нет, не слушайте, очередная глупость.... Не живу, я умерла, а ты.... Теперь статуя в моем сердце... Я нарисовала тонкую бритву и полоснула себя по руке.... Глазурь искрится серебряным багрянцем...
Внезапное жжение возвращает к миру. Я медленно открывая глаза: светло...
У меня на руке танцуют две маленькие искорки, и в их крохотных глазах сияет золотое счастье.... Внезапно на лицо падают свежие капли со старого дерева. Ветки отодвигаются, и подходит мой сказочный образ.... Едва заметно подмигнув, огоньки прячутся за ближайшие кружева паутин.... Ты немного взъерошил мне волосы и поцеловал с каким-то странным упорством - помнишь? Я любуюсь тобой, забывая про смерть. Я считаю веснушки на твоих щеках, перебираю всевозможные варианты слов... Я была немного счастлива. Это странное ощущение свободы неотступно следовало за нами по пятам, словно сжимая в объятиях и после отпуская, разрешая вздохнуть.
Маленькие огоньки в душах каждого из нас. А иногда они выходят на прогулку. Когда мир обижен до слез. Встречают свою половинку. Тогда и начинаются чудеса.