Зимин Д., Зимина Т. : другие произведения.

Распыление 2. Полуостров сокровищ - Глава 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 5
  
  
  
  
  ИВАН
  
  
  
  - Правду деда Фира говорил, - нервно сглотнула Маша. - Я столько кровищи в жизни не видела. В смысле - человеческой...
  
  Она стояла, затолкав кулачки в карманы куртки. Лицо бледное, каждую веснушку сосчитать можно, но в голосе уже прорезалась привычная ершистость.
  
  Когда Машка подняла покрывало и мы увидели озеро крови, пропитавшее и одеяло и перину, всем стало не по себе. Но когда наставник, сунув в центр багрового, со свернувшимися сгустками месива палец, затем его невозмутимо облизал, к горлу неудержимо подкатило. Машка так сразу бросилась на улицу, да и я, пользуясь моментом, рванул за ней: воздух вдруг обрел ватную плотность и стал горячим, как в бане.
  
  - Брр... И этот человек запрещал мне сопли рукавом вытирать, - сев на крылечко, Машка уткнула лицо в ладони. - Никогда этого развидеть не смогу...
  
  Я сел рядом. Страшно, почти до судорог, хотелось водки. И еще: я теперь прекрасно понимал магов, которые не хотели идти с воеводой.
  
  - На первом месте преступления все блюют.
  
  - Правда?
  
  - Об этом в Академии специально предупреждают. Естественно, все думают: ну, уж это точно не про меня! А потом блюют.
  
  - Слабаки. - фыркнула Маха и отвернулась, задрав нос.
  
  - Эй, а сама-то, чего за угол бегала?
  
  - Да ничего, - она независимо дернула плечом. - Писать захотелось.
  
  - Врешь. Тоже блевала. Представила, какова на вкус холодная, свернувшаяся кровь... Скользкая, чуть солоноватая... А пахнет она ржавчиной и... - Машка засопела и судорожно сглотнула.
  
  - Замолчи, - еле выдавила она, вцепившись мне в руку.
  
  - Вот то-то же.
  
  - Ну извини, что я место преступления в первый раз вижу... - отпустив меня, она уставилась себе под ноги.
  
  - А вот я не блевал, даже в первый раз. А ты сама слабачка и есть!
  
  - Ах ты... - прянув как барракуда, она больно ущипнула меня за бок. Я вскочил. Уже размахнулся, чтобы отвесить леща, но в последний миг удержался. Ладно она меня стукнет - что слону дробина? А если я, да еще и не рассчитаю...
  
  Машка неожиданно хихикнула.
  
  - Ты чего?
  
  - Хорошо, что птичку с собой не взяли. С её любовью к глазным яблокам.
  
  Умную птицу Гамаюн по настоянию Машки мы оставили в кабаке, на попечении деда Фиры. Ворона, правда, пыталась возмущаться, но напарница пригрозила скормить её коту. Что-то у них с птичкой не заладилось, пока не пойму.
  
  - Ну... - поднявшись, она взялась за ручку двери. - Идем назад.
  
  - Ты можешь не ходить.
  
  Машка перестала улыбаться, и посмотрела на меня огромными, темными из-за расширившихся зрачков, глазами.
  
  - Она была совсем молоденькая, верно? Моя ровесница, может, чуть старше. Красивая. Он её заставил молчать. Ну, когда палец резал. Как-то он её заставил. Может, пригрозил родственникам навредить, или еще что...
  
  - Какие могут быть родственники у шлюхи из борделя? - пожал я плечами.
  
  - А шлюхи что, не люди? - Машка вытянулась передо мной во весь рост. - Любая может оказаться в таком месте. Ласточка, например.
  
  - Ну, а ты?
  
  - Меня бы не взяли. - у нее чуть дернулся уголок рта. - Я некрасивая.
  
  Резко повернувшись, она взбежала на крыльцо и потянула дверь на себя. Я пошел следом, пытаясь придумать, как ей объяснить, что мне её внешность даже очень нравится...
  
  - Она могла быть беженкой, - сказал я, догнав Машку в коридоре. - Ну, знаешь, многие стремятся сюда на заработки. В порту так вообще вертеп на вертепе...
  
  Она только дернула плечом и прибавила шагу.
  
  Кроме Лумумбы и Олега в комнате никого не было. Окровавленные матрасы и одеяла вынесли, и кровать темнела голой панцирной сеткой. Из фиолетовых сумерек, которые здесь считали ночью, через распахнутое настежь окно доносились пение соловьев и запах жасмина. А еще почему-то каши и щей.
  
  - Надо узнать, как она жила, - с места в карьер подступила Машка к Лумумбе. - Может, у ней родственники есть, или еще кто. Ну, и вообще... Девочек расспросить.
  
  - Вот и займись, - меланхолично кивнул наставник.
  
  - Я? - даже приятно сделалось от того, что она растерялась.
  
  - Инициатива наказуема исполнением. Не Ивана же по девичьим светелкам посылать.
  
  Представив, как допрашиваю веселых девиц в так называемых "светелках", я почувствовал, что краснею и отвернулся.
  
  Не дождавшись других указаний от наставника, моя напарница повернулась к двери, но её остановил Олег.
  
  - Подожди. Расспроси девушек еще вот о чем: кто где был, что делал. Может, всё-таки что-то слышали... Шум, падение чего-то тяжелого, что угодно. И во сколько. Хозяйке велено не препятствовать. - Маша вопросительно глянула на Лумумбу. Тот, всё так же рассеянно, но ласково кивнул, и она убежала.
  
  - Может, вы и другие случаи изучить желаете? Мы всё, что можно, записали, - обратился сыскной воевода к Лумумбе.
  
  - Лучше расскажите своими словами, - учитель прохаживался по комнате, заложив руки за спину, изредка наклоняясь, чтобы рассмотреть щетку для волос на зеркальном столике или косынку, небрежно брошенную на спинку стула. - Каким было первое убийство?
  
  Комната была небольшая, темноватая, с одним окошком. На полу - яркий половичок, в углу - мутное, с облезшей амальгамой зеркало, убранное кружевной накидкой. За раму заткнуто несколько бумажных цветков. Почему-то они живо напомнили о кладбище...
  
   На столике под зеркалом - баночки, скляночки, шкатулочки - всё дешёвенькое, простенькое, но какое-то аккуратно-симпатичное. На керосиновую лампу наброшен шелковый цветастый платок. Дверцы высокого, под потолок, шкафа залеплены открытками, этикетками и картинками, вырезанными из журналов. Сплошь броско разодетые дамы в окружении дорогих автомобилей, яхт и прочих атрибутов красивой жизни...
  
  - Первое убийство случилось еще зимой, - начал Олег. - Дружинник Данила Кручинин. Нашли его под Железной стеной, с нашей, городской стороны. Я до сих пор не уверен, что он имеет к остальным какое-то отношение. Просто... Видите ли, он был весь переломан. Значит, падал с самого верха, метров с двадцати. Но случайно со стены упасть нельзя: там высокие зубцы, чтобы бойцы не оставались на виду во время атак. Значит, самоубийство? Но смущало вот что: парень собирался жениться. Напарники говорили, Данила все уши про невесту прожужжал. Мечтал, как они станут жить-поживать, да сколько деток народят. В дружине на хорошем счету был, повышение по службе к свадьбе готовили... С чего ему со стены вниз головой сигать?
  
  - Причины могли быть иного свойства, - заметил Лумумба, опускаясь на колени. Из кармана он достал лупу, и стал водить ею над полом, изучая одному ему заметные следы. - Например, его могли сбросить... Магов спрашивали?
  
  - Пытались. Молчат, как рыбы об лед, эгоисты хреновы. Извините.
  
  - Ничего, - забравшись под кровать, наставник чем-то там погромыхивал. - Я привык.
  
  - У нас, в Мангазее, ведь как? - сыскной воевода разгорячился. - Каждый сам за себя. Приезжают за свободой, да за длинным рублем... А где деньги - там и наркотики. Игорь вот решил Пыльцу легализовать. Говорил, пылиться всё равно будут, ничего с этим не поделаешь, пускай хоть налоги платят. Маги к нам и хлынули, как лосось на нерест. Тогда он, помимо налогов, еще и общественную повинность ввел: каждый обязан сколько-то часов в неделю работать на город. Ходить в дозоры, дежурить на таможне, в госпитале, на атомной станции...
  
  - Умно, - глухо похвалил из-под кровати наставник. - Поставили, значит, магию на службу обществу.
  
  - У вас в Москве и научились.
  
  Лумумба вылез из-под кровати, держа в руке портняжные ножницы, вымазанные в подсохшей крови. Сразу вспомнился отрезанный палец... Наставник протянул ножницы мне.
  
  - Это по твоей части, падаван. А у меня голова что-то разболелась.
  
  Усевшись на стуле у окна, учитель принялся обмахиваться носовым платком.
  
  Я осторожно взял ножницы за кольцо, стараясь не касаться окровавленных лезвий. Сосредоточился и произнес про себя формулу поиска.
  
  ...Бездна голодных глаз. Они смотрят, они ждут, они жаждут... А сзади уже поднимается тень. Заносит руку... Острая боль, удивление, а затем - отчаянное желание жить.
  
  Под окном, с уличной стороны, заворочалось, заворчало глухо, тоскливо, пахнуло землей и трупной вонью, и за доску подоконника ухватилась рука. Мы, все втроем, дружно отшатнулись: рука была синяя, с черными длинными ногтями. Они шелушились и отслаивались, по пальцам сочились слизью белесые гнойные пузыри.
  
  Хищно скрючив пальцы, рука царапнула штукатурку, а потом бессильно разжалась и исчезла. Что характерно: на этой мертвой страшной руке не хватало указательного пальца...
  
  - Эвона как! - первым пришел в себя Лумумба и, придерживая шляпу, сиганул через окно в сад.
  
  Мы с воеводой одновременно ринулись за ним, но, столкнувшись плечами, застряли. Кое-как выпроставшись, ринулись опять. Вновь застряли. Посмотрели друг на друга. Я приглашающе махнул рукой и Олег, не касаясь подоконника, перемахнул подоконник. Я - за ним.
  
  Продираясь через густые кусты шиповника, я мельком отметил неглубокую, развороченную яму: из нее-то и выкопался труп.
  
  Калитка выходила в узкий, заросший крапивой и лопухами переулок. По нему, припадая на обе ноги и по-обезьяньи загребая клешнями, бодро чесал мертвяк. Следом, забыв о головной боли, скакал мой наставник.
  
  - Вперед! - крикнул Олег, и мы тоже поскакали. - Еще не хватало, чтобы по моему городу мертвецы разгуливали! Это твой учитель постарался?
  
  - Да вроде нет... - мы на рысях донеслись до поворота, но Лумумба с мертвяком уже скрылись. - Сам не знаю, как это случилось.
  
  - В Мангазее быстро приучаешься чувствовать магию, - бросил Олег, оглядывая окрестности.
  
  - Я всего лишь пытался прощупать орудие убийства... Ножницы, то есть.
  
  С чьего-то двора послышались истеричные вопли кур, лай собак, и мы припустили туда.
  
  - И что? Узнал что-нибудь? - на бегу спросил Олег.
  
  - Да как сказать... - мы перемахнули через широкую, полную черной воды и ряски, канаву. - Я же только начал. Почувствовал жадные взгляды, а потом - боль.
  
  - То есть, убийцу ты не видел.
  
  - Да так его и не увидишь... Это скорее эмпатический образ, чем картинка. Интересно, почему он убежал?
  
  - Не поверишь, но мне тоже, - прорычал Олег. Из-за длинного деревянного сарая опять послышался собачий лай и мы прибавили прыти.
  
  Мертвяк повис на заборе, перекинув одну ногу на другую сторону. Лумумба держал его за другую, а в полу его плаща вцепился громадный пес. Он задушенно рычал и тянул наставника назад.
  
  - Плащ сбросьте, - издали посоветовал Олег.
  
  - Вот еще... - проворчал наставник. Сверкнула синяя вспышка, пес покатился кубарем, а мертвяк с наставником грузно перевалились на ту сторону.
  
  Выругавшись, Олег сиганул следом, я же, обдирая ладони, перелез с трудом - наверное, сказывалась усталость последних дней. Сердце в груди трепыхалось, как жаба, застрявшая в бутылке.
  
  Следующий забор дался еще тяжелее. Устроили строевую подготовку, закопай их комар...
  
  - И почему он не бежит по улице? - посетовал я Олегу, уперев руки в колени. - Там ровно, ни собак, ни заборов...
  
  Водички бы. В горле совсем пересохло.
  
  - Он движется к какой-то одному ему ведомой цели, - предположил воевода. - По кратчайшему пути.
  
  Следующий забор был особенно высок: каменный, с битым стеклом по верху. У меня упало сердце. Через эту махину я точно не переберусь...
  
  - Тут лаз. - сказал Олег, раздвинув крапиву. Мертвец с твоим наставником тоже по нему лезли - вон, лохмотья прилипли и след от каблука... Заглянув внутрь, он поморщился и помахал рукой перед носом. - Может, всё-таки через верх?
  
  Я представил, как карабкаюсь опять на верхотуру, переваливаюсь, разодрав ладони и пузо, через стекло, а потом, как мешок с картошкой - вниз.
  
  - Не. Лучше так, - я скинул пиджак.
  
  Кряхтя, опустился на брюхо и сунул голову в дыру. Темно. Воняет мертвечиной. Но протиснуться можно.
  
   Лаз оказался узким и длинным, как кроличья нора. Вытянув руки, я начал извиваться и отталкиваться, и сначала всё шло хорошо, а потом... Сжав зубы, я рванулся изо всех сил. Плечи заткнули проем, как притертая пробка бутыль с шампанским.
  
  - Ты чего валандаешься? - попинал меня по пятке Олег.
  
   Я в ответ только брыкнул ногой. Говорить не мог - грудь сдавило, дыхание сперло. Вдалеке, кажется, на другом краю вселенной, приветливо подмигивал выход из норы, перед глазами переплетались какие-то корни, тонкими струйками осыпалась земля и мелькали хвосты червей...
  
  - Эй! Ты что, застрял? - раздалось от моего северного конца.
  
  Нет блин, устал. Отдохнуть прилег. Ну что за идиотский вопрос! Я опять дернул ногой.
  
  
  
  - Ваня? - это послышалось уже с другой стороны. Видно, Олегу надоело ждать, и он перемахнул через забор.
  
  - Бя... - задушенно выдал я. Перед глазами уже всё плыло.
  
  - Хватайся, - вытянутых рук коснулась веревка. - Держись, я тебя вытащу.
  
  Ага, щас. Тут тягач нужен, или ломовая лошадь на худой конец. В крайнем случае - лаз расширить, дак для этого лучше киркомотыга подойдет... Но веревку я взял. Обмотал слабину вокруг запястий и крепко схватился обеими руками.
  
  - Готов?
  
  - Хрю...
  
  Рвануло так, что хрустнули плечи, но меня чуток сдвинуло. И только я вздохнул, как рвануло опять. Пуговицы от рубахи поотлетали, на спине тоже лопнуло, хребет ободрало, но голова выскочила на белый свет. Брезжило утро. Серенькое, мутное, но всё равно чудесное. Я подслеповато прищурился на Олега. Тот, молодецки подбоченясь, только усмехался в усы.
  
  Почувствовав дуновение свежего воздуха, я завозился и задрыгал ногами.
  
  - Давай, вытаскивай скорей!
  
  Отбросив веревку и взяв меня за руки борцовским хватом, воевода покрепче уперся ногами, крякнул, и рванул. Вылетел я, как та самая пробка. Остановил только забор, на другой стороне улицы.
  
  - Спаси-бо...
  
  - Цел? - Олег вытер рукавом трудовой пот.
  
  - Главное цело, - я потряс головой. - Остальное нарастет. Спасибо еще раз, что не бросил.
  
  - Время себе сэкономил. - ответил воевода.
  
  - В смысле?
  
  - Обглодали бы тебя к утру псы, а на мне - еще один труп. Вноси тебя в отчет, да рапорт пиши...
  
  Я непроизвольно поёжился. А потом накатило такое облегчение, какого я, наверное, еще никогда не испытывал. Будет время - поставлю Олегу четвертную. А Его Святейшеству Летучему Макаронному монстру сварю целую кастрюлю пасты а-ля болоньезе. С фрикадельками.
  
  С проспекта донесся визг тормозов и глухой удар, будто столкнулись две железные цистерны.
  
  - Т-твою дивизию, - воевода вновь перешел на рысь. - Ни на минуту оставить нельзя...
  
  Я поковылял за ним.
  
  Перед Олегом расступались. И комментировали.
  
  - Поглянь, сам сыскной воевода пожаловали.
  
  - Где, где?
  
  - Да не мельтеши. Не видишь, человек на работе. Отступи в стороночку, мы на него с заду полюбуемся. Ну, видишь?
  
  - Вижу, конечно. Я ж не слепая, когда такой видный мужчинка прет. И всё при нем: и усы, и пистолеты...
  
  - Вот дура баба. При чем здесь усы?
  
  - Усы всегда причем. Верное средство знаю: если усы торчком, то и всё остальное...
  
  Я зашелся кашлем.
  
  - А как выступает... Смотри, Матрена, у него не только усы, а еще и грудь колесом. Бронежилет-то как завлекательно топорщится...
  
  - Красавец-мужчина, что есть, то есть. Весь в отца... - где-то за спиной сладко вздохнули.
  
  Столкнулись черный, с лоснящимися боками Геллендваген и раскоряченный, как черепаха в случке, пятнистый Хаммер. Я вздохнул от зависти. Кучеряво живут господа Мангазейские золотопромышленники. Сколько такие движки топлива жрут...
  
  Перед машинами топтались владельцы. Пузатые дядьки в кожаных куртках, кепках и с такими здоровенными цепями на бычьих шеях, что могли бы выдержать вес небольшой яхты. Дядьки были похожи, как двое из ларца. Да, и самое главное: они крепко держали за руки Лумумбу.
  
  Под глазом учителя рдел синяк, щека была ободрана. На пыльные бакенбарды капали густые капельки крови. Я уже навострился рыбкой нырнуть в драку, чтоб, хотя и ценой собственной жизни, отбить драгоценного учителя...
  
  - Спокойно, Ваня, я разберусь, - поймал меня за шиворот воевода и сам шагнул в центр композиции. - Нарушаем? - обратился он к мужикам.
  
  - Прикинь, сыскной воевода, мы Душегубца словили. - радостно осклабился первый.
  
  Вот это поворот! За преступника бвану еще никто не принимал...
  
  - А... с чего вы взяли, что он и есть душегубец? - осторожно спросил Олег.
  
  - А кто же еще? - ощерился золотыми зубами второй. - Черный, одет не по-нашему, воняет мертвечиной. И денег у него нет...
  
  Как последний аргумент работал в пользу Душегубца, я не представлял.
  
  - Схватили, можно сказать, на месте преступления. - подключился первый.
  
  Бвана молчал. И не удивительно: как только наставник порывался что-то сказать, бдительные стражи встряхивали его так, что лязг зубов слышался в последних рядах толпы.
  
  - Докладывайте, - приказал Олег.
  
  - Он мертвяка тащил.
  
  - Ага, прямо посредь дороги. Совсем офонарел, маньячина.
  
  - Ну. Еду, смотрю: прет через перекресток, и мертвяк на шее...
  
  - Я его как увидел, так и дал по тормозам.
  
  - И я дал. Чудом не зашибли, аккурат меж бамперов проскочил. Так что вот: бери его тепленького, сыскной воевода, да чтоб живого места на ём не осталось.
  
  - Столько народу сгубил, ирод. - подхватили в толпе.
  
  - Ничего, отольются кошке мышкины слезки! Уж сокол наш ясный, батюшка сыскной воевода, постарается, приложит ручку свою белую...
  
  - А плечи-то какие широкие... И профиль мужественный.
  
  - У Душегубца чтоль?
  
  - Тьфу, дура! У воеводы. Как у Феба...
  
  - Эт кто такой? Почему не знаю?
  
  - Потому, что Феб - это латинянский бог любви. Где б ты о нем слыхала, темнота подзаборная?
  
  - А ты где?
  
  - А мне кузнец наш, дядь Филип, сказывал, когда на сеновал водил. Амор, говорит. И глазами зырк...
  
  Пытаясь вытрясти из ушей бабскую брехню, я перебрался поближе к Олегу. Тот деловито осматривал поврежденные автомобили, на Лумумбу пока не обращая никакого внимания.
  
  - Протокол составим? - спросил он владельцев.
  
  - Да на хрена козе баян? - махнул рукой первый. - Я такие тачки - пачками, паромом из Европы...
  
  - Не будем бакланить, - кивнул второй, звякнув пудовой цепью. - Ты лучше этого черного чисто -конкретно разъясни. Ну и нас не забудь, когда дело состряпаешь. Медаль там какую, или грамоту... В рамку повешу, братаны обзавидуются. А если помощь нужна... Прижать кого, или язык развязать, ты только свистни.
  
  - Разберемся.
  
  Лумумбу торжественно передали с рук на руки.
  
  - Расходитесь, граждане. - повысил голос воевода. - Больше ничего интересного не будет.
  
  - А ведь воевода-то еще не женат... - да что, преследуют меня эти сплетницы, что ли?
  
  - Эт кто говорит-то? Ты, что ли?
  
  - А хоть бы и я. Мне ихняя ключница сказывала: подыскал папаня невесту, да сынок заупрямился. Не хочу, говорит, на купцовой дочке жениться, а хочу прынцессу заморскую, магии обученную...
  
  - Ага. Чтобы и его в гроб свела. Как князя...
  
  Я поспешил за Олегом, ненавязчиво уводящим наставника в ближайший темный переулок.
  
  - Извините, господин сыщик. Народец у нас темный, столичных методов поимки преступников не разумеет... - говорил воевода с совершенно каменным лицом, даже не моргая.
  
  - И вы на меня не серчайте, - ровно в таком же тоне отвечал наставник. - Увлекся, вспомнил молодость... - он осторожно потрогал разбитую скулу. - Жаль, мертвец сбежал.
  
  - Ничего, найдем. - пообещал Олег.
  
  - Вряд ли. - Лумумба достал платок, и принялся вытирать руки. - Скорее всего, он уже далеко.
  
  - Значит, мы о нем так ничего и не знаем? - спросил я, наконец-то отдышавшись.
  
  - Ну отчего же? - поднял брови учитель. - При жизни это был мужчина лет сорока. Лысеющий, с бородой и солидным брюшком. Авантюрист и неудачник, но в последнее время дела его шли на лад. Скорее всего, был артистом. Смею предположить - певцом. Насколько я знаю, князь Игорь учредил в городе оперный театр, так что остается сходить и узнать, не пропадал ли у них сотрудник.
  
  - Откуда вы всё это взяли? - удивился Олег.
  
  - Дедуктивный метод. Возраст я узнал по зубам. Зубы у него так себе, кривоватые и мелкие, но на левых коренных - новые золотые коронки. Множество шрамов и травм позволяют заключить, что жизнь покойный вел бурную и беспорядочную. Одним словом - авантюрную. В Мангазею подался, как и все - за счастьем, и здесь ему наконец-то повезло. В момент смерти одет был во фрак, пластрон, хорошие кожаные туфли... Вечерние фраки в будние дни носят или артисты, или официанты, но, судя по возрасту - он скорее артист. Так как актеры обычно держат себя в форме и не разъедаются между гастролями, заключаю, что покойный был певцом - для их братии солидный вес только на пользу...
  
  - Круто. Я тоже так научусь, - кивнул воевода. - Хотя, я думал, вы его магическими методами допросите.
  
  - Магическому допросу, к сожалению, помешали обстоятельства непреодолимой силы. - Лумумба вновь потрогал скулу. Шишка была уже заметно меньше. - На шее с левой стороны - глубокая колющая рана, - продолжил он отчет. - Повредили яремную вену, человек скончался от потери крови. И палец: его отрезали уже после смерти... Зачем - пока сказать не могу. Зарыли неглубоко - или сил не хватило, или торопились. Он потому и проснулся: почуял заклятье поиска, которое применил мой помощник.
  
  - Можно спросить мадам и девочек, - вставил я. - Ходили ли к ним артисты... - вспомнился образ, который я мельком уловил от ножниц.
  
  - Спросим. - кивнул Олег.
  
  - И откуда под кроватью орудие убийства, - напомнил я.
  
  - Это еще доказать надо, - возразил Лумумба. - Чья кровь была на ножницах, мы не знаем.
   - Вопрос в другом. - воевода глубокомысленно взялся за подбородок. - каким местом этот старый мертвец соотносится со свежим трупом, который, кстати, тоже пропал?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"